Путешествие в Тану Иосафата Барбаро в 1436 году.

(Доставлено П. П. Свиньиным.)

(Перевод с Италиянского).

Здесь начинается описание виденного и слышанного мною, Иосафатом Барбаро, гражданином Венецианским, в путешествии, которое сделал я в Тану.

Земля, как доказывают Геометры очевиднейшими доводами, в сравнении с твердию, так мала, как точка, сделанная по средине окружности круга. Обитаемая же часть земли еще меньше; — ибо большая часть оной, или покрыта водою, или, по неумеренности стужи и жару, — остается необитаемою. Потому-то и люди столь ничтожны, что мало находится таких, которые видели бы большую часть оной; и никто (если не ошибаюсь) не видал ее всей. Те же, которые в наше время видели какую нибудь часть земли, суть, по большей части, или купцы, или люди, посвятившие себя мореходному искусству, — в каких двух ремеслах от незапамятного времени, даже до [213] сего дня, отцы мои, Гг. Венецияне, столь превосходны, что, я думаю (сказав без лести), они имеют в оных первенство пред прочими народами. — И как Римская Империя теперь не везде владычествует, как было прежде, — и как различие языков, обычаев и вероисповеданий разделило сию малую часть Света, то верно большая часть ныне обитаемой земли осталась бы неизвестною, если бы купцы и мореплаватели Венецианские не открыли и не описали оной, — в число которых я и себя могу, по всей справедливости, включить; ибо почти все время моей младости и большую часть старости моей провел я в отдаленных местах, у народов варварских, у людей, которые вовсе чужды просвещения, и коим обычаи наши казались странными: у сих-то народов я видел и испытывал очень много такого, что здесь не употребляется, и что не выезжающим никогда из Венеции может показаться вымышленным и ложным. — И по этому-то, я не старался ни описывать, ни говорить много о том, что видел я и слышал.

Будучи же неоднократно понуждаем просьбами тех особ, которым был я не в силах отказать, и узнавши, что вещи гораздо чуднее и удивительнее виденных [214] мною описаны древними Авторами, как то: Плинием, Солином, Помнонием Мелою, Страбоном, Иродотом, Диодором Сицилийским, Дионисием Галикарнасским, и новейшими Сочинителями, как то: Марком Паоло, Николаем Кенте, Иоанном Ванда, и нашими современниками Петром Квирини, Алоизием да Мосто, Амвросием Контарини и многими другими; и я, по примеру их, решился также описать мною виденное и слышанное, во славу Господа Бога, спасшего меня от бесчисленных опасностей, и не столько в угождение особам, принудившим меня к сему, сколько для пользы и руководства тех, которые будут после меня в местах, посещенных мною; но еще гораздо более для пользы и удобства нашего знаменитого города, если когда либо ему заблагорассудится послать кого нибудь из граждан своих в те страны.

* * *

В 1435 году начал я путешествие свое в Тану, где провел, там и сям, шестнадцать лет. Я объехал те страны, как по морю, так и по суше, с большим старанием и любопытством.

На восточной стороне Татарии лежит река Ледиль (Волга.), на западной Польша, на [215] северной Россия, на южной, примыкающей к так называемому Большому морю (Черное море), Алания, Кумания и Хазария; все сии страны граничат с морем Сабашским, и следовательно Татария находится между вышеозначенными границами.

Но чтобы меня лучше поняли, я начну описывать путешествие мое от Большего моря до степей, близких к оному, и от твердой земли называемой Еличе (Вероятно Днепр. Но сия река гораздо далее от Кафы, нынешней Феодосии.), которая отстоит от Кафы на пятьдесят миль. Прошедши же реку сию, должно итти к Монкастро (Акерман.), где находится знаменитая река Дунай. — Но я не буду ничего об оной говорить, ибо есть места гораздо примечательнейшие.

Алания получила название свое от народа, прежде там обитавшего, называемого Аланы, который на природном языке своем именовался Яс. Они были прежде Христианами, и были изгнаны и уничтожены Татарами.

В сей стране есть горы, реки и долины; на сих последних находится большое множество насыпанных холмиков или [216] курганов, служащих знаком погребения; они имеют на вершине своей большой камень с отверзтием, в которое вставляется крест, иссеченный из цельного камня, — и их там очень много.

Мы слышали, что в одном из сих курганов зарыто значительное сокровище; ибо в то время, когда Мессер Ландо был Консулом в Тане, прибыл к нему из Каира некто по имени Гулбедин, и сказал, что, быв в Египте, он слышал от некоторой Татарки, что в одном из сих курганов, именуемом Контебе, сокрыто Аланами сокровище, и что даже она рассказала ему признаки как кургана, так и его местоположения... Сей-то Гулбедин начал раскапывать оный курган, делая отверзшие то в одном, то в другом месте, и продолжал таким образом работу свою целые два года; — наконец умер, не приведши к концу предпринятой работы, из чего было заключено, что он, по немощи своей, не был в силах найти то сокровище.

По сему-то поводу в 1431 году, в ночь Св. Екатерины, собрались находившиеся в Тане, в доме Варфоломея Россо, Венецианского гражданина, семь купцов, а именно: Франческо Корнаро, брат Иакова [217] Корнаро Дал Банко, Контарино Контарини, который отправился после того в Константинополь, Иван Барбариго, сын Андрея ди Кандия, Иван да Валле, который был некогда командиром судна именуемого Фуста, в Гарде — и который отправился, вместе с некоторыми Венециянами, в Дербент морем, на лодке собственной его работы, в 1428, будучи приглашен туда Правителем того города, и ограбил суда, шедшие из Страны, что впрочем достойно удивления. Но я оставлю теперь это, а буду продолжать мною начатое.

Прочие купцы были: Моизе Бон ди Алессандро далла Джудекка, Бартоломео Россо, и я, вместе с Св. Екатериною, которую я ставлю осьмою в нашем предприятии. — Находясь, говорю, в Тане, в ночь Св. Екатерины, в доме Бартоломео Россо, мы семеро, (из нас трое были прежде в тех странах), рассуждая между собой о сем сокровище, согласились наконец, давши подписку с присягою, (которая подписка была писана рукою Контарини — копию же оной я по сие время храню у себя), итти туда и раскопать тот курган.

Приготовив все нужное для путешествия нашего, мы приискали 120 человек рабочих для раскапывания кургана, платя [218] каждому из них по три дуката в месяц. — По прошествии же осьми дней, мы, семь купцов, вместе с 120 человеками, отправились из Таны к назначенному месту, с вашими пожитками, с съестными припасами, с оружием, и с разными инструментами, положив все сие на сани, употребляемые в России, переправились по льду чрез реку (*), и на другой день прибыли к месту, где находился вышеупомянутый курган. — Место сие отстоит от Таны на 50 миль.

Сказанный курган вышиною в 50 футов, вверху плосок, и на сей плоскости находится такой же курган, похожий на круглую шапку. Он окружен довольно большим камнем, так, что два человека могут свободно по оному пройти. И сей второй курган вышиною в 12 футов.

Верхний же имел вид кругообразный, как бы сделанный по компасу, и занимал в поперечнике 80 футов.

Когда все было приведено в надлежащий порядок, мы начали копать и прорубать землю на плоскости большого кургана, (который служит началом меньшему), с намерением прорубить большую дорогу, и [219] достигнуть самого дна. — В начале нашей работы, земля была так тверда, что едва могли ее разбить топорами и лопатками; но прокопавши немного, она стала гораздо мягче, и в тот день работа шла очень успешно. Пришедши же на следующее утро, для продолжения работы, нашли землю замерзшую как прежде, и еще гораздо тверже, — так, что мы решились оставить до времени предпринятую нами работу, и возвратиться в Тану, с намерением однако же и с твердою решимостию возвратиться туда весною.

Около исхода Марта месяца, мы возвратились туда с лодками, и с 150 человеками, и начали опять раскапывать тот курган, и в 22 дня мы сделали пролом шириною в 8, глубиною в 10, а длиною в 60 футов. Вы здесь услышите о вещах, почти невероятных. Мы нашли все то, о чем нам сказано было прежде; почему мы еще более уверились в том, что там точно находится то сокровище; так что имея несомненную надежду отыскать оное, мы, платившие деньги людям нами нанятым, носили прилежнее их носилки, — и я был мастер делать носилки. Но что больше всего поразило нас, было то, что первый слой земли был черен от травы, [220] второй был углеватый, и это не удивительно; потому что в недальном расстоянии от места сего, находятся леса ивняков, где они могли жечь уголья. — После же сего следовала зола, толщиною в один локоть, и это очень возможно; ибо из находящегося вблизи камыша, они могли иметь золу. Последний же слой был из просяной шелухи, также на один локоть; из чего заключить можно, что народ, насыпавший курган сей, употреблял просяной хлеб, и собирал долго просяную шелуху, чтобы насыпать ее на сем месте. — Желал бы я достоверно узнать, сколько потребно было проса, чтобы шелухою оного насыпать то место кургана, занимающее в ширину один локоть. — Под самым же низом была рыбья чешуя, также на один локоть. Посему-то можно смело сказать, что в этой реке находилось довольно рыбы. — Предоставляя право читателю моему верить сему или не верить, я думаю, что тот, который велел насыпать курган сей, именуемый Индиабу, желая наполнить оный столь разнообразными веществами, (что, может быть, употреблялось при погребении всякого), верно подумал о сем гораздо прежде смерти своей.

Сделав сей пролом, и не нашедши [221] там сокровища, мы рассудили сделать еще два пролома в средине большого кургана, которые б были глубиной и шириной в 4 фута. Но в то время, когда мы прорубали ступени, по которым встаскивали носилки, нашли мы слой земли беловатый и твердый. Углубившись же на пять футов, отыскали мы несколько каменных сосудов; некоторые из них были полны золы, другие рыбьих костей, а иные были порожние. Также нашли мы там пять или шесть пар четок величиною в апельсин; они сделаны были из жженой и покрытой глянцем глины, и походили на те, которые делаются у нас в Анконе, и употребляются для неводов. Кроме сего отыскали мы еще изломанную ручку какого-то серебряного сосуда, которая сделана была на подобие змеиной головки...

Но в Святую Неделю начал дуть восточный ветер с такою упорностию, что воздымал землю, дерн и камни, и обращал все сие в лице работавших людей, причиняя им ужасные и даже смертельные раны. По каковой причине решились мы вовсе оставить работу сию, и не делать более ни каких опытов; — и сие происходило во второй день Светлого праздника. — Место сие, по преданию, именовалось сперва рвами [222] Гулбедина, но в последствии названо рвами Франков, и сие название осталось даже до сего дня. — Произведенная же нами работа так значительна, что смело думать можно, что она в такое короткое время произведена была не иначе, как тысячью человеками.

Мы не имеем более ни какого известия о том сокровище, но (сколько мы слышали) что если и было там сокровище сие, то причина, по которой оно было сокрыто в сем кургане, была та, что Индиабу, Царь Аланов, услышав, что Татарский Император идет на него войною, повелел положить его там; но чтобы никто не мог заметить сего, притворился, будто бы он желает приготовить себе могилу, по обычаям тогдашнего времени; — положив же туда все то, что ему заблагорассудилось, потом приказал насыпать сей курган.

Сто лет тому, как Татары начали исповедывать веру Магометанскую; правда, что и прежде сего, некоторые из них были Магометанами, но за всем тем всяк был волен исповедывать ту веру, какая ему более нравилась. По сей-то причине также многие из них поклонялись болванам, сделанным из дерева — и возили их на возах. [223]

Гедигей, Главнокомандующий войск Татарского Императора Сиди-Гамет Хана, первый из Татар ввел учение Магометово между своими соотчичами; он был отцом Науруса, о котором мы теперь говорить будем.

С 1438 года царствовал в степях Татарских Император Улу-Магомет Хан, т. е. великий Магомет Император; он царствовал много лет и обитал, с своей ордою, в степях к России примыкающих. Был у него военачальником сей-то Наурус, сын Гедигея, обратившего Татар из идолопоклонства в Магометанское исповедание.

Произошло однако же, в последствие времени, некоторое несогласие между Императором и Наурусом, так, что сей последний, оставив начальство над войском, удалился с теми, которые хотели за ним последовать, и пошел к реке Ледиль, где царствовал тогда Кеци-Магомет, т. е. малый Магомет. — Пришедши к нему, он уговорил его итти войною на Улу-Магомета, совокупив в одно оба войска.

Отправившись в поход, они шли подле Житерхана (Астрахань.), и степей Тюменских, и [224] проходя около Черкессии, приближались к реке Тане (Река Дон.), и к заливу моря Сабашского (Азовское море.) (mar delle Sabacche), который тогда с рекою были покрыты льдом; и как было очень много народу и скота, то надлежало итти на далеком расстоянии одному от другого, так, что один начальник народа сего шел от места, называемого Паластра, а другой от места, именуемого Бозагац, т. е. серое дерево, которое отстоит от Паластры на 120 миль. И в таком-то расстоянии шел народ сей, хотя и не был привычен к пешеходству.

Мы услышали об оном за четыре месяца до его прихода в Тану. За месяц до приезда их Императора, начала приходить в Тану малыми отрядами часть его войска. Отряды сии составлены были из 3 или 4 конных юношей, ведших за собою еще по одной лошади. Те из них, которые приходили прямо в Тану, являлись к Консулу, который, обласкавши их, делал им разные вопросы. Когда их спрашивали, для чего и куда они едут, они ответствовали, что, будучи молоды, путешествуют для собственного своего удовольствия. Кроме сих слов, у них нельзя было ничего более [225] выпытать, и они, стоя около двух часов неподвижно, уходили. — Каждый день происходило то же самое, с тем только различием, что число их увеличивалось.

По приближении же их Императора к Тане, в течение пяти или шести дней, начали приходить, в стройном порядке, по 25, по 50, по 100 и более вооруженных людей в день. Прибыл наконец и их Император. Он остановился в одной старой мечети, отстоявшей от Таны на вылет стрелы. Узнав сие, Консул рассудил за благо послать дары, и послал одну новенну Императору, другую матери его, а третью Наурусу, начальнику войск. Новенной именуется подарок, состоящий из девяти различных вещей, к. т. из шелковых материи, из разных парчей и тканей, и из других сему подобных вещей, числом до девяти, как водится в той земле. — Консул хотел, чтобы я отправился к нему с дарами, и ему было предложено: хлеб, вино, сделанное из меду, пиво и другие вещи, числом до девяти.

Вошедши в мечеть, мы увидели Императора, возлежащего на ковре, — подле него сидел Наурус; — ему было 22 года, а Наурусу 25 лет. — Предложив ему упомянутые выше сего дары, я сказал ему, что [226] народ, находящийся в Тане, и самая земля отдаются под его покровительство, и ждут его повелений. Он отвечал мне на сие благосклонно. Потом, посмотрев на меня, начал смеяться и бить в ладоши, говоря: «посмотри, какая это земля, что только три глаза, у трех человек!» И это он сказал по тому поводу, что Буран каменосечец, наш переводчик, был крив на один глаз, равным образом как и Джуан Грек, консульский лодочник, и тот, который подносил ему мед. — Простившись после сего с ним, мы возвратились восвояси.

Но, может быть, кому нибудь из моих читателей покажется странным то, что я сказал выше сего, будто бы войско сего Императора шло малыми отрядами, состоящими иногда из 4, 10, 20 и 30 человек, которые были отдалены от своего народа на десять, шестнадцать и более дней пути, — так что спросит меня: чем могли они прокормиться? — Я же скажу ему в ответ, что каждый из них, отдалившись от своего народа, носит при себе мешок, сделанный из козьей кожи, наполненный просяною мукою, разведенною с медом, и когда не бывает дичи, (что, впрочем, случается очень редко), которую они стреляют с удивительною ловкостию, в [227] особенности из луков, то он, взявши тогда несколько сей муки, разводит оную в находящейся у него деревянной чашке с водою — что и употребляет в пищу.

Однажды я спросил у одного из них, чем они питаются в степях; он же, вместо того, чтобы отвечать мне, напротив того спросил меня, от чего мы помираем с голоду, — как бы хотел он этим сказать: имел бы я только то, что в силах поддержать жизнь, — а о прочем я мало забочусь.

Они употребляют в пищу траву, коренья, словом все, что ни встретят; только была бы у них соль, потому что от недостатка оной, у них рот наполняется пузырями и приходит в гниение: и от этой болезни нередко многие из них умирают в самых жестоких мучениях.

Но обратимся к прежнему. По приезде их Императора, начал приходить народ его со скотом. — Сперва шли лошадиные табуны, из коих в каждом было по 60, по 100, по 200 и более лошадей; потом табуны верблюдов и рогатого скота, а позади их стада мелкого скота; — и сие продолжалось шесть дней.

В продолжение целого дня, вся [228] поверхность степи, окружающей Тану, была покрыта бесчисленным множеством людей и скота, шедших взад и вперед: — и если это было только начало, то что ж была средина? — Мы стояли целый день на городских стенах (ибо ворота были заперты), и ввечеру утомлены были от долгого смотрения. — Перечесть народ сей было невозможно. — Теперь расскажу вам, каким образом они ловят зверей и стреляют птиц. — Каждый из них имеет В руке палку; они становятся в ряд, один от другого расстоянием на 100 шагов; и тогда охотники (кто пешком, кто на лошади) останавливаются, где им кажется удобнее, и когда приходит время, то они или бросают вверх птиц своих, или отвязывают собак. — Между птицами, которых более всего стрелял народ сей, были куропатки и дрохвы, имеющие короткий хвост, как у курицы; они держат голову прямо, как петухи, а величиною и всем походят на павлинов, исключая хвоста. — Так как нынешняя Тана окружена маленькими холмиками, и подле оной находится много рвов, занимающих в окружности почти десять миль, где некогда была, древняя Тана (Место сие до ныне заметно, согласно с сим описанием, на берегу Мертвого Донца, близ села Недвиговки. Следовательно тут же существовал и древний Греческий город Танаис.); то [229] обыкновенно птицы прячутся между сими холмиками и в сих рвах, никем никогда непосещаемых. Вокруг стен Таны и в его рвах было тогда столько куропаток и дрохв, что казалось, будто бы все означенные места были дворами хороших хозяев. Мальчики ловят их там великое множество, и продают почти за бесценок.

(Продолжение впредь.)

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие в Тану Иосафата Барбаро в 1436 году // Сын отечества и Северный архив, Часть 146. № 48. 1831

© текст - Свиньин П. П. 1831
© сетевая версия - Thietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Сын отечества и Северный архив. 1831