И здесь уже, милый читатель, по длинной нити будем добираться до клубка, и тут уже ясно и доказательно появляется Публий Либо (Publius Libo), о ком вся наша предшествующая речь, который занес итальянский народ в Литву и в Жмудь, и который, тоже изгнанный из Италии как сторонник Помпея, должен был уходить либо в море, либо в ту страну. Ибо виднейшие римские историки Ливий и Флор так сразу и пишут, особенно Флор, кратко, хотя и длиннее, чем Ливий: Tum plusus Etruria Libo, Umbria Termus, Domitios Corfinio (Потом из Этрурии [изгнали] Либона, из Умбрии Терма, Домиция — из Корфиния) ⁶². К слову, о том же Либоне читай Длугоша и Кромера, кн. 3, стр. 61 первого [издания], а второго издания [стр.] 42. У Меховского кн. 4, гл. 39 и кн. 2, гл. 8 ⁶³. Вот тогда-то (говорит) Либо и был изгнан из итальянского княжества Этрурия, где ныне Флоренция, Пистория ⁶⁴, Пиза, Лукка; Терм же был изгнан из Умбрии, а Домиций из Коринфии ⁶⁵. И война окончилась бы (говорит) без кровопролития, если бы Цезарь настиг Помпея в Брундизии, но из замкнутого и осажденного порта он бежал морем в маленькой и латаной лодке. Как говорит Флор, сетуя на изменчивость фортуны: Turpe dictu: modo princeps patrum, pacis bellique moderator per triumphatum a se mari, lacerata et pene inermi nave fugiebat, etc.(Стыдно сказать: еще глава сената, вершитель войны и мира, бежал по морю, где был триумфатором, на почти не вооруженном судне). А за Помпеем, как за своим главой, и весь сенат разбежался, кто куда мог. А Юлий Цезарь, завладев опустевшим Римом, с помощью меча, раз не смог этого [добиться] с помощью сенаторских голосов, сам себя сделал римским бургомистром ⁶⁶, силой взломал сокровищницу, которую не спешили отпирать трибуны, и забрал сокровища, которые считались священными и трогать их не дозволялось, якобы на великие и срочные нужды. Особенно на Французскую (Галльскую) войну. Об этом читай Комментарии Стадия к книге 4 Флора.

Ведь наш Либо, которого литовские летописцы зовут Публием Либоном и Палемоном, точно помогал Помпею, о чем те же Ливий и Флор пишут в тех же книгах и главах. Флор, книга 4, гл. 1. Ибо когда Юлий Цезарь, поразив гетмана Помпея Варрона ⁶⁷, овладел Испанией и занял своим флотом (armata) почти все Средиземное море, Кадис ⁶⁸ и Океан, его счастье сразу же обернулось несчастьем для Либона.

Либо вел [успешные] битвы на море. Либо со своим товарищем Октавием, [будучи] на стороне Помпея и имея на море готовый флот, один у Курикты ⁶⁹, другой в Иллирике, окружили морских гетманов и товарищей Юлия и поразили знатных и славных римских господ Долабеллу и Гая Антония, которые в то время были могущественны так, как ныне испанский и французский короли, а то и посильнее. Антоний сдался с пятнадцатью ротами ⁷⁰. Это показывает, что не меньшим могуществом обладал и Либон, который тогда правил Этрурией, важнейшей частью Итальянской земли, и был столь опасен Юлию Цезарю, что отбил две его морские армады и впервые сломил его счастье на море. Как пишет Флор: Itaque ultro cedente Varrone etc. Quippe quum fauces Adriatici maris jussi occupare, Dolabella et Antonius etc. repente castra legatus ejus (id est Pompeii) Octavius et Libo, ingentibus copiis classicorum utrinque circumvenit. (После добровольной сдачи Варрона и т. д. Когда Долабелле и Антонию было приказано овладеть входом в Адриатику и т. д. Их лагерь был окружен огромными морскими силами его (то есть Помпея) легатов Октавия и Либона) ⁷¹. О чем подробнее читай также Ливия и Лукана (кн. 4), Стадиуса и т. д. Вот так тогда Либо с огромным флотом преследовал и донимал сторонников Юлия [Цезаря] на море.

А потом Юлий Цезарь со всеми силами Европы и союзными королями, а Помпей со всей Азией, Африкой и Грецией, Армянами, Парфянами (Partami) и их королями, также союзниками, cвели огромные войска в греческую страну Эпир и дали главное сражение (хотя в течение этих четырех лет имели и много других очень кровопролитных сражений и на земле, и на море) на Фарсальских, Фессалийских или Филиппских полях в Греции ⁷², где римская монархия лишилась всей своей мощи. Ибо хотя Юлий Цезарь и одержал победу, однако с обеих сторон полегло более трехсот тысяч рыцарского люда и очень много виднейших геманов, не считая союзных войск различных королей. Флор: 300 000 amplius millia etc (300 000 и более). Ибо два этих запальчивых человека в то время воистину управляли всем миром, поэтому им и помогали все Немецкие, Французские, Понтийские, Азиатские, Греческие, Египетские, Африканские и прочие короли и князья, и весь римский сенат.

Бегство Помпея. После проигранной битвы Помпей, который недавно был грозен всему миру, на коне, а потом на маленьком ботике бежал в Египет к царю Птолемею, надеясь на его помощь, ибо до этого посадил его отца на египетский трон. Помпей убит. Но царь Птолемей, забыв об этой услуге, велел его убить на глазах жены и детей, желая услужить этим Юлию, которому послал полголовы (polglowy) ⁷³ Помпея и его перстень c печаткой (sigillium): лев с мечом. Однако потом [Птолемей] и сам был убит Юлием, а его сестра Клеопатра возведена на престол. Тогда же Юлий Цезарь поразил и понтийского короля Фарнака, сына Митридата, который вел долгие войны с роксоланами.

Юлий Цезарь воюет в Африке. А Сципиона, Катона и других сторонников Помпея, с которыми заключил союз нумидийский царь Юба, он преследовал войной и в Африке. Но когда Юлий одержал победу, король Юба бежал в свой замок и там, приготовив роскошный ужин, попросил римского сенатора Петрея (который тоже был сторонником убитого Помпея), чтобы тот его убил. Король Юба добровольно дал себя убить. И так, выпив один за другого, Петрей убил короля Юбу прямо на столе, среди яств, и подле него сам себя пронзил тем же мечом. Так и Сципион, славный князь римского сената, товарищ Помпея, когда на ботике спасался по морю и увидел за собой погоню армады Юлия, сам мечом пронзил свое нутро. Свекр Помпея Квинт Метелл Сципион ⁷⁴.

Катон сам себя убил. Катон же, великий и славный римский сенатор, который со своим войском располагался в Африке у Утики, услышав о столь жестоком поражении своей стороны, поцеловав сына и пожелав здоровья своим друзьям, ночью при свече стал читать книгу Платона о бессмертии. [А потом] взял меч и ударил себя в обнаженную грудь, раз и другой, желая лучше умереть от своей руки, чем попасть в руки Юлия. А Юлий, усмирив Африку, возобновил войну на море и перенес ее на Кипр и в Испанию, где убил сына Помпея, о чем ниже я уже писал стихами ⁷⁵. Обо всех этих событиях читай Ливия и Флора (кн. 4, гл. 2), Светония в жизни Юлия (in vita Julii), Плутарха в Сравнительных жизнеописаниях, Плиния, Волатерана (кн. 23), Стадия, Кариона (lib. 2, mon. 3), Лукана и т.д.

Юлий Цезарь убит. Потом Юлий Цезарь, когда погубил уже всех своих врагов, в году от основания Рима 706, от сотворения мира 3897, а до рождения Господа Христа за 48 лет, стал первым монархом и самодержцем, императором (Cesarzem) римским и всего мира. Однако процарствовав только пять месяцев, он был убит в курии (na majestacie) Брутом, Кассием и другими из сената, так что имел на себе 23 ножевые (stychowych) раны, как пишет Флор: Sic ille qui terrarum orbem civili sanguine impleverat, tandem ipse sanguine suo curiam implevit (Так тот, кто залил мир кровью сограждан, в конце концов наполнил курию своей собственной кровью) ⁷⁶.

Из-за этого потом произошли жесточайшие войны между Октавием Августом, Антонием, Брутом, Кассием и те жестокие проскрипции или списки (wywolania) в Риме и в итальянской земле, по которым был убит и Цицерон, и много других римских сенаторов. Чтобы не переписывать римскую историю, читай об этом подробно Ливия и Флора в Цезаре Октавиане (кн. 4, гл. 3) и Мутинской войне (гл. 4), Триумвирате (гл. 5), Войне Кассия и Брута (гл. 6), Перузинской войне (гл. 7), Войне с Секстом Помпеем (гл. 8) и т.д., Актийской войне (гл. 11) ⁷⁷. Там найдешь, что от этих страшно кровавых и беспорядочно жестоких гражданских римских войн любой был бы рад спрятаться не только в Литве и в Жмуди, а и в пекле (если бы Харон захотел поработать перевозчиком, или Плутон пожелал бы иметь полон дом душ убитых воинов и открыть створки (przysionki) десяти адских врат). Об аде (piekle). Вергилий, кн. 6 Энеиды; Овидий, Метаморфозы, 4; Силий Италик, кн. 3 ⁷⁸; Тибулл, кн. 1 ⁷⁹; Клавдий, кн. 2 в Руфине ⁸⁰; и т. п.

Вот так и наш Палемон или П. Либо, о котором мы уже достаточно успешно приводили доводы различных историков, и который держал сторону Помпея против Юлия Цезаря, изгнанный сначала из итальянской провинции (krainy) Этрурии, как говорит Флор: Tum pulsus Hetruria Libo, призадумался, где бы тогда он мог и сам уцелеть и с милыми детками и с друзьями безопасно укрыться от бушующих вихрей кровавой гражданской войны.

А так как он был очень виноват перед Цезарем и более иных помощников Помпея прогневил его, когда поразил две его армады и его морских гетманов Долабеллу и Антония, как это вполне убедительно показано у Флора и других, то, когда Помпей и другие его помощники были уже убиты, из-за гнева и вражды победителя Юлия он вынужден был убираться подальше от Италии и от римского государства, ибо и мавританский король Юба, и Петрей, и Сципион, и Катон, мужи столь великого призвания и тоже сторонники Помпея, желая быть свободными от гнета Юлия, поубивали себя сами. К тому же жестокие войны в Италии, в Испании, в Египте, в Греции и по всем морям и странам в Азии, в Африке и в Европе длились долго, пока Юлий Цезарь в Испании и на Кипре всеми силами преследовал других товарищей, друзей и гетманов Помпея, его сына Гнея Помпея и [его] брата Секста, Лабиена, Вара ⁸¹ и других. А П. Либо или Палемон, имея на море должным образом укомплектованный кораблями, судами (okretami i navami) и рыцарским людом готовый флот, с которым громил Антония и Долабеллу, вместе со своими [людьми] убегал подальше от гнева победителя и войны с [их] врагом Цезарем.

Но поблизости от Италии он не мог быть в безопасности ни в одной из провинций, ибо Юлий все страны [подчинил] своей власти, которую превратил в монархию или самодержавие. И от устья реки Тибр, которая течет от Рима и впадает в Сицилийское море, или от города Пизы (Pise), порта своей державы Этрурии, [Либон], взяв с собой друзей и пятьсот добровольцев, итальянских шляхтичей, примерно на пятнадцати ⁸² судах пустился далее, в добровольные скитания на поиск новых поселений. Всех собравшихся [в путь] тревожило и томило то же, что и Либона или Палемона, а именно гнев Цезаря и жестокие гражданские войны.

Причины пришествия итальянцев и римских шляхтичей в Жмудь и в Литву, которые здесь приводятся, мы, как видишь, с великими трудностями и большим напряжением ума (czestym ruszenim mozgu) ясно и доказательно отыскали у самых дотошных (glebokich) историков, в том числе и у польских историков Длугоша и Меховского (кн. 2, гл. 8, стр. 33 и кн. 4, гл. 39, стр. 270), о чем уже достаточно написано выше во многих местах. Длугош. Civili bello quod inter Caesarem et Pompeium gestum est manus quaedam Romanorum deserta Italia, in his locis consedit etc. (Когда случилось, что между Цезарем и Помпеем началась гражданская война, некоторым из римлян пришлось оставить Италию и поселиться в этих местах и т. д.). Из-за римской гражданской войны, которая шла между Цезарем и Помпееем, не малое сборище (zebranie) римских шляхтичей, покинув итальянскую землю, поселились в тех северных странах, где ныне Курляндия (Kursowie), Жмудь и Литва, и заложили главный город, от Ромы или Рима названый Ромове, который, говорят, долго был столицей этого народа (то есть литовского и жмудского), размножившегося от итальянцев (Wlochow), и другой город Либе (Libe) ⁸³ над Жмудским морем, и т.д. Об этом и Меховский говорит: Pro ampliori autem cognitione, animaduertendum est, quod vetustioribus referentibus quidan Itali deserentes Italiam terras Lituaniae ingressi sunt etc. (Для лучшего понимания, как рассказывают старые люди, некоторые итальянцы, покинув Италию, прибыли в литовскую землю и т. д.). О чем мы выше имеем того же Меховского достаточно [ясное] суждение о Литве в шестой главе нашей второй книги ⁸⁴.

Кромер (кн. 3, стр. 61 первого и стр. 42 второго издания) свидетельствует о том же, удивляясь, откуда в жмудскую, прусскую и литовскую речь замешались латинские или, вернее, итальянские и испанские слова, и там же приводит свидетельство Длугоша о прибытии итальянцев в Литву, высказывая по этому поводу свою сентенцию или мнение, могла ли группа римлян морем приплыть в эту страну к берегам Венедского залива (который омывает Пруссию и Жмудь) ⁸⁵ c каким-то гетманом или князем Либоном, который заложил город Либе, [пишет] Кромер. Но не с каким-то Либоном, а с тем, на которого я ясно указал, будто бы пальцем (если кто-то до этого его не знал), из Ливия, Флора, Лукана, Стадиуса и из других [авторов], который был изгнан из Этрурии и который на море поразил гетманов Юлия.

Далее Кромер пишет, что эти итальянцы и римляне прибыли к Жмудским берегам, либо гонимые штормовыми ветрами (а это могло быть, как частенько с Энеем и с другими мореплавателями случалось и ныне случается, когда иногда они оказываются совсем не там, где хотели), либо заплыв [туда из-за] верного и умышленного приведения курса (naprostowanym) своих кораблей к северу при западном ветре. Спасаясь от жестокости тиранов-императоров, они плыли в те Жмудские и Литовские края, где надеялись быть в безопасности от жестоких римских цезарей, ибо в то время это был уголок вне римского владычества, страна, до которой не достигали их власть и приказания, о чем свидетельствует и Страбон в географии, кн. 7. А вот слова Кромера, который говорит: vel certo cursu Caesarum tyrannorum saevitiam fugientem, etc. (или из-за политики цезарей бегут от тирании и лжи), согласуясь с Литовскими Летописцами, которые причиной прибытия в ту страну римлян и 500 итальянских шляхтичей с Палемоном или Пуб. Либоном единодушно считают тиранию жестокого цезаря Нерона, который жестоко правил в Риме в 57 году от Христа. Либо же из-за жестокого повоевания итальянских краев венгерским королем Аттилой в году от Христа 401 и 428. Что мы уже и сами достаточно описали выше по рассказам Летописцев и в соответствии с самой правдой, и т. д.

Ниже я уже рассмотрел, что неправдоподобность плавания итальянцев в ту страну из-за дальности пути вбили себе в голову домоседы, и далее показал, правдоподобны ли плавания и переселения в различные части света, [имевшие место] у очень многих народов. Там я показал, что плыть из Италии в ту страну тогда было еще очень легко и удобно, хотя бы ехал из самого Рима до Вильна и далее.

Прежде всего, если из Рима отправиться от устья реки Тибра в Тирренское (Tirhenum) Средиземное море, это будет верное дело; однако вернее из порта Этрурии, из портового города, который зовется Пиза. Virg: Gens inimica mihi Turhenum navigal aequor. (Верг[илий]: Мне ненавистное племя плывет по Тирренскому морю) ⁸⁶. Из той Этрурии [Либон] был изгнан Юлием Цезарем, как свидетельствует Флор: Tum pulsus Hetruria Libo, а от города Пизы прямо поплыл на запад по Средиземному морю, оставляя справа Лигурию, Геную и Марсель, а слева Корсику и Сардинию. А так как в то время Юлий Цезарь морем и землей воевал Испанию и осаждал сына Помпея на Мунде, Публий Либо мимо Балеарских островов (Baleares insulas) Минорки и Майорки, пройдя Гибралтарский пролив (Gades Herculis), который отделяет Мавританию от Гранадской [провинции] Испании, западным Океаном мимо Португалии и потом французским морем, обратив паруса к северу, прибыл в немецкий океан, оставив Англию и Шотландию по левую, а Нидерландские (Inderlandskie) края по правую руку. И с погожим западным ветром вошел в пролив Зунд в Датском море, пройдя который и повернув паруса на восток, нашим Сарматским морем, которое также зовут Венедским и Балтийским (Venedicum et Balticum), прибыл к Жмудским и Курляндским берегам, где ныне находятся Мемель либо Клайпеда (Klojpeda), Паланга (Polonga), Либа (Лиепая), и прочее. Эту Либу (Libe) тот же князь Либо от своего имени мог основать в то время у моря, как она есть и ныне, так же, как Эней основал в Италии Кайету (Caiete) и прочие [города], что согласуется (podoba) и с Кромером, и с Длугошем. Кромер, кн. 3.

А я, желая все написанное засвидетельствовать собственным присутствием, в 1580 году специально ехал по важному делу для печатания этой нашей Хроники. Я ехал сам-четверт (samoczwart) от того города Либы до самой Клайпеды или Мемеля, где вся [дорога идет] у самого моря, однако везде хорошие порты ⁸⁷. Но потом, когда переправился через Куршское (Kurskie) море ⁸⁸ и рукав (odnoge) Немана у Клайпеды, до самого Кёнигсберга миль 20 идет необычная дорога, ибо, когда едешь между Куршским и Балтийским морем, под самым возом бьются морские волны, и не видно ничего, кроме одного лишь песка, воды и неба, а постоялых дворов (gospod), кого ни спроси, только три на 18 миль пути ⁸⁹, и то далеко от дороги. К ним ездят по указателям (przez znaki), определяясь по бочкам и флажкам, вывешенным на песчаных горах ⁹⁰, ибо дороги не найти из-за песков, бушующими штормами выбитых (wybitych) из моря и навеянных [ветром]. А люди там живут только рыбой, отчего гонимые голодом народы из тамошних бесплодных краев уходили в Италию и в другие [страны вместе] с Готами и Кимврами. Но [там], где Либа и Клайпеда, еды тогда хватало, и, вероятно, на этих берегах князь Либо или Палемон со своими итальянцами (не иначе, как Эней с троянцами, когда из Африки прибыл в Итальянские края после долгого плавания и морских опасностей) какое-то время (nieco) отдыхал, добывая пропитание охотой на различных зверей, которых в те времена у моря в изобилующих зверьем пущах было великое множество, признаки чего есть и ныне.

И как с Энеем из Трои в Италию, так же и с Палемоном или П. Либоном в Литву среди тех 500 римских шляхтичей вышли четыре виднейшие фамилии, с чем согласны все летописцы. Прежде всего: Юлиан Дорспрунг герба Кентавр или Китоврас; Проспер Цезарин и сам Либо герба Колюмнов; Урсин и Гектор с Гаштальдами герба Розы. Эти фамилии и ныне славились в Италии, особенно в Этрурии, из которой Либо был изгнан Юлием Цезарем, как пишет Флор в кн. 4, гл. 2: Tum pulsus Etruria Libo, etc. И так как [Либон] был изгнан, то эти фамилии [с ним], как со своим князем, вышли в Литву в добровольное изгнание (exilium), либо тоже бежали от жестокости Цезаря. А что эти фамилии были и ныне знамениты в Этрурии, в Генуе, в Пизах, в Пьемонте и т. д., об этом читай Волатерана, кн. 5 в Этрурии и кн. 22 в Антропологии и т. д. и Иовия в Iconibus Heroum (Портреты героев) ⁹¹ и т. д. И найдешь там Кастальди или Гастальдов, от которых были и Гаштольды в Литве, один из которых недавно, в 1560 году, убил монаха Ринстарта (Rinstarta) ⁹², опекуна Венгерской земли. Volateranus, lib. 5. Castuldius magistratus Hetrusiorum. (Волатеран, кн. 5. Магистраты Кастальди в Этрурии). У Волатерана, кн. 5 и 6, у Иовия и у других римских историков найдешь также фамилии Колюмнов, Урсинов, Цезаринов и т. д.

А тот Либо первое свое поселение основал на берегу Балтийского моря, где и реку, которая там в то море впадала, и город, построенный в ее устье, от своего имени назвал Либа ⁹³, что похоже на [известие] Кромера в деяниях Болеслава Храброго в книге 3 Хроники. Либония от Либона, а потом Ливония. От того же Либона Лифляндская или Латышская страна, лежащая над морем, названа Либония, а с течением времени, переменив б на в — Ливония ⁹⁴. Ибо в тех краях, где сначала высадился, и в Пруссии, и в Жмуди и в Курляндии, [он] так долго пребывал у морского берега, что подружился с первыми [встретившимися им] тамошними жителями. Ведь как о том достаточно убедительно, подробно и полно ранее уже писали в различных [книгах] о происхождении литовского народа, тогда в тех краях, где ныне [живут] Жмудь, Латыши, старые Пруссы и Литва, издавна жили Гепиды, Геты, Самогиты ⁹⁵, Судовиты, Галинды, Аланы, Литаланы и другие народы, грубые, лесные и зверские, потомки мужественных Кимвров и Готов, приведшие свой народ в те северные уголки. Птолемей, География (кн. 3, гл. 3), Эразм Стелла и др. И очень ошибаются те, которые говорят, что эти итальянцы приплыли в безлюдную пустыню. Так уж выпало тому Палемону или Либону с итальянцами, что поселился среди этих народов, как Эней с троянцами, тоже объединившимися с не менее грубым итальянским народом, [людьми,] которых историки зовут Аборигенами, о чем Саллюстий в Заговоре Катилины, не отвлекаясь на долгие рассуждения об основании Рима, прекрасно написал в таких словах:

Новый город, насколько мне известно, сначала был основан троянцами, которые во главе с Энеем скитались в качестве беженцев в местах, где жили Аборигены, дикие племена без законов, без государства, свободные и никем не управляемые. Они говорили на разных языках, жили каждый по своим обычаям, и все же объединились с легкостью, которую трудно себе представить) ⁹⁶.

Вот так и литовские итальянцы (Wloszy Litewscy) со своим вождем и князем Либоном или Палемоном, приплыв к тем неведомым берегам, долго скитались по неприютным местам, пока не встретили первых тамошних жителей из народа Готов и Гепидов, людей простых и грубых, без законов, без верховной власти, свободных и неуправляемых, отличного от итальянцев происхождения, другого языка, живущих по иным правилам и обычаям, отличающимся друг от друга. И с ними вполне сдружились, а потом объединились и из двух разных народов смешались в один. В результате этой унии среди этого грубого люда они быстро изменили и своему родному итальянскому и латинскому языку и римским обычаям, ибо, как говорят в народе, [в гости] ездят не с обычаями, а к обычаям (пусть иногда и грубым).

Однако в литовском, жмудском и латышском языках и ныне есть немало латинских, а еще больше испанских слов, которые кончаются на os, как Dewos, Deus или Teos с греческого (Бог); viros, vir — муж; kielis, calles — дорога; donos, donum хлеб; laukus, по-латыни lukus — густой лес; ovis — овца; pecu — скот; duntes, dentes — зубы; bludos, podos, и многие другие ⁹⁷.

И совсем неудивительно (хотя Бельский этому и удивляется), что ныне в Литве мало знают итальянские обычаи, потому что не Гепиды и Готы пришли гостями в Италию, а итальянцы к Гепидам и Готам, и с течением все меняющего времени переменили свое племя, язык и обычаи, как и Эней с троянцами не сохранил в Италии троянского и греческого языка, но сам со своими потомками принял итальянский, как видим и ныне.

Omnium rerum vicissitundo et Tempus aedax
rerum et tum invidiosa retustas omnia destruxit.

Время — снедатель вещей — и ты, о завистница старость,
Все разрушаете вы. ⁹⁸.

Овид[ий]. Мета[морфозы], 15.

Потом этот Палемон или Либон и его товарищи Юлиан Дорспрунг, Проспер Цезарин, Урсин и Гектор, постепенно утвердившись среди вышеупомянутого грубого люда и облюбовав себе места для поселения в тех краях, отправились от устья Немана, которое у Клайпеды, через Хаб (Hab) или Куршский залив (Haff Curlandski) до настоящего устья Немана, где он уже течет сам и впадает двенадцатью рукавами в Куршский залив (do Abu Curlandskiego), маленькое и пресное море ⁹⁹. И пришли к устью реки Дубиссы, где она впадает в Неман, и увидели радующие [глаз] места: повсюду просторные поля и луга и поросшие дубравами зеленые пригорки над берегами рек, и забавлялись там охотой на различного зверя, которым в то время изобиловали Жмудские леса. И в память о [своей] отчизне Риме заложили над Неманом город под названием Новый Рим (Roma Nova), который потом их потомки называли Ромнове и Ромове, и который, как свидетельствует в Прусских деяниях Петр из Дусбурга, крестоносцы сожгли в 1295 году, как это увидишь выше ¹⁰⁰ в настоящей истории. А до этого эти же итальянцы заложили в Пруссии другой город Ромове, в котором жил языческий патриарх по имени Кириекириейто (Kiriekiriejto) ¹⁰¹, и [который] польский король Болеслав Храбрый спалил в 1017 году, как об этом пишут Длугош и Кромер в книге 3.

А потом итальянцы, как свидетельствуют литовские Летописцы, из Немана пустились по реке Дубиссе против течения к восходу солнца и полуночи ¹⁰² на более мелких речных судах, а другие двигались по земле, пока не дошли до того места, где ныне в Жмуди [есть] старинное местечко Эрайгола (Erraigola), которое, вероятно (если верить этому мнению), построили те же итальянцы и назвали из латинского языка Erraoscolae, то есть Errantium Colonia. Эрайгола, поселение блуждающих и скитающихся. Но я не хотел бы строить историю на домыслах и непроверенных предположениях. Верно, однако же, то, что Палемон со своими итальянцами основал поселения по обоим берегам реки Дубиссы и там, где Эрайгола. Ему приглянулось роскошное положение места и достаток всего отовсюду: как продуктов земли, так и из лесов, полных зверья, и из реки, полной рыбы, которая заходила туда из моря по Неману, а потом по Дубиссе.

Потом от Дубиссы и от Немана Палемон или Либо далее двинулся на юго-восток и, перебравшись через Невежис, дошел до реки Вилии, где в то время в лесах жили древние обитатели тех краев: Литаланы, Аланы, Гепиды и другие народы, от которых пошли Готы. Пришельцы из Италии легко добились среди них верховенства и господства [c помощью своей] раccудительности, обходительности обычаев и умелых и достойных дел. И вот так они мирно поселились в Литве и Жмуди, а потом немецкие крестоносцы мечом и кровавыми войнами покорили Пруссов и Лифлянтов, которые были одного происхождения и языка (что и ныне каждый может ясно видеть) со Жмудинами и Литовцами, о чем прочитаешь ниже.

От тех же итальянцев и воинственных Готов ведет свое происхождение и старинная (или как говорят, истинная) Жмудская и Литовская шляхта, так же как в Италии итальянская от троянцев, а простолюдины и чернь от древних Гепидов, Судовитов и храбрых Литаланов или Аланов (так же, как в Италии от Аборигенов), но более вероятно, что от размножившихся Гепидов и Судовитов. Об истинном шляхетстве читай моего Гонца ¹⁰³ и Ювенала Сатира 8; Овидия [Письма] с Понта; Клавдиана [Панегирик] на 4 консулат Гонория; Персия Сат[ира] 3; Овидия кн. 13; Послание к Пизонам ¹⁰⁴; Звезды о носящих паллий в Зодиаке; Корнелия Агриппу О тщете наук, гл. 50 и т. д. Однако со временем большая часть истинной Литовской и Жмудской шляхты приумножилась от той же черни и простого люда благодаря их собственным достоинствам и выдающимся рыцарским подвигам, что является важнейшей и значительнейшей особенностью истинного шляхетства. Ибо:

non census nec clarum nomen avorum
Sed probitas magnos ingeniumque facit.
Stemmata quid faciunt? quid prodest pontice longo
Sanguine censeri pictosque ostendere vultus
Majorum? et flantes in curribus a Emilianos? etc.
Si coram lepidis male vivitur? effigies guo
Tot bellatorum, si luditur alea pernox?
Tota licet veteres exornent undique cerae
Atria, nobilitas sola est atque unica virtus etc.

Стихи на польском ¹⁰⁵:

Nic herb, nic titul, nic wielkiego rodu
Synem byc, gdy w twich sprawach pelno smrodu,
Bo dobry zywot, slawna dzielnosc cnota,
Prawym slachcicom otwarzaja wrota,
Bo ty i z nieba chcial zwodzic pradziady,
Nic potym jesly twoj zywot szkarady;
Lepiej Terssites iz ci ojcem bedzie,
Gdy cnota zrownasz z cnym Ajaxem wszedzie, etc.

Ни герб, ни титул, ни обширные поместья
Ничто, когда дела твои полны бесчестья.
Лишь честь и слава, уваженье и доверье
Откроют шляхте истинной все двери.
И хоть на небесах ты предка заимеешь,
Но если жизнь прожить достойно не сумеешь,
То, как Терсит ¹⁰⁶, кривым можешь остаться,
Когда с Аяксом вздумаешь равняться.

Чтобы быть свободными, нет пользы в том, чтобы искать своих родичей на небесах, возводя своих дедов к Юпитеру.

Но приступим к делу.

Мнения различных историков различаются: откуда возникло имя и прозвище Литвы? Сначала Эразм Стелла в Прусской истории пишет, что в 373 году от Христа сын прусского короля Вейдевута Литалан или Литвос, рожденный от матери аланки, и его младший брат Жаймо (Zaimo) или Саймо дали свои имена землям, которые достались им в удел, и назвали Литву Литва, [Латвию] Лотва, [а Жмудь -] Жамодская (Zamodzka) или Жмодская земля. Литва [названа] от князя Литалана или Литвона. Эту сентенцию Эразма Стеллы и это имя Литвы от Литалана подтверждают Ваповский, Йост Деций и Бельский. Литва от Lituo. Другие же полагают, [что] Литва была названа a Lituo, то есть от охотничьей трубы, с которой те народы любили охотиться (что вряд ли, и что Меховский совершенно верно отбрасывает в кн. 4, гл. 39). Литва от Littus tuba. Литовские же летописцы [пишут] a Littus tuba, так как над Вилийским берегом тамошние жители и потомки итальянцев игрывали в длинные трубы, давая имя Литве. О чем выше здесь тоже узнаешь подробнее.

Мне же кажется, и о том же убедительно свидетельствуют и Длугош ¹⁰⁷, и Меховский, что этот Палемон или П. Либо, когда уже стал князем этого народа, тогда и этим краям от своей отчизны Итальянской земли дал новое имя La Italia, ибо простые итальянцы в своей речи пользуются такими артиклями: la cilla — город, il cavallo — конь, la Polonia, la Italia, и т. п. А их потомки, когда язык и обычаи смешали с грубым народом гепидов и забыли отцовский язык, говорили потом Литалия, Литуалия, а с течением времени Литвалия и Литва. La Italia, Litalia et Litvania. О чем здесь и сейчас не хочется долго диспутировать, ибо о том, как и почему Литва была названа, я уже вполне достаточно и убедительно изложил в [главе] Свидетельства Деция о Литве ¹⁰⁸.

Сами же римляне поклонению своим богам и обрядам, предсказательству и прочему идолопоклонническому колдовству и разжиганию вечного огня в честь богини Весты научились у Этрусков, как пишет Волатеран в кн. 5: Hinc Romanis Deorum caeremoniae et primus auruspex etc. (Первыми из римских богов и обрядов были этрусские). Волатеран, кн. 5. Вот и этот князь Либо, изгнанный из Этрурии (как свидетельствует Флор), научил литовцев и жмудинов тем же обрядам, ворожбе и зажиганию вечного огня в честь богов, и в городе Ромове, отстроенном в Литве заново в память о Риме, поставил верховного жреца или языческого епископа, согласно его должности называемого Кириекириейто. О чем ниже узнаешь подробнее.

Когда Публиус Либо оказался в этой стране. Итак, Палемон, или, точнее, Публиус Либо, согласно Ливию и Флору, князь важной итальянской провинции Этрурии, откуда был изгнан Юлием Цезарем, первый патриарх и основатель Жмудский, Ливонский и потом Литовский, из-за гражданских внутренних войн и из-за преследований Юлиевых забрел по морю в те северные края в году от сотворения мира 3897, от основания Рима 706, за 48 лет до рождения Господа Христа по расчетам Кариона (lib. 2, monar. 4, aetatis 2), когда Юлий Цезарь с помощью меча сделался первым римским монархом, как об этом уже достаточно рассказывалось. Хотя литовские летописцы говорят о прибытии итальянцев в ту страну во времена Нерона, который начал править в 57 году от Христа, это должно было случиться на 105 лет раньше. А другие летописцы причину их прибытия полагают из-за Аттилы, в 401 году от Христа; однако этого нельзя доказать такими верными доводами, какими я изложил о Либоне, собрав их с великими трудностями и основав на фундаменте предшествующей истории. Ибо если эти итальянцы пришли в 401 году во времена Аттилы, когда уже были убежденными христианами, то совершенно очевидно, что тогда они принесли бы в эти края христианскую веру, как потом немцы в Лифляндию и в Пруссию. Но они пришли язычниками, и поэтому Литва пребывала в язычестве вплоть до 1252 года, когда король Миндольф (Mindolph) окрестил их было ради короны, но только на время, что увидишь ниже; а потом аж до Ягелло, когда в 1387 году [литовцы] уже окончательно приняли христианскую веру.

Много после Палемона было князей, не знавших страха,
Чьи имена и дела ныне засыпаны слоем праха,
Но слава их подвигов не забыта [учеными] мужами,
И кровавый Марс считает их своими учениками.
Никаким хозяйством тогда не обладали,
Жили в полях, луком и саблей промышляли,
Так что память о себе сомнительную оставили,
Ибо часто соседям саблями лбы раскраивали ¹⁰⁹.
Каждый в битве хотел свое мужество доказать,
И никто не хотел про ошибки мужей тех писать,
С которых молодежь пример бы брала,
Видя пред собой храбрых предков дела,
Благородство которых везде прославляют.
Стряхнув пыль веков, их подвиги расцветают
И вечно цветут, седая старость им не угрожает,
Громкая слава жажду новых подвигов пробуждает.
Вот и наши герои, хотя письма и не знали,
Свидетельства своей славы потомкам передали,
Их отважные подвиги соседи описали,
Которых они своей доблестью в страхе держали.
Эту славу никто не спрячет и не утаит,
Как ты ее ни прячь, она о себе протрубит ¹¹⁰,
Ибо есть громкие трубы, они звучно называют
Своих любимцев, других к подвигам призывают.
Гомер — достояние греков и троянцев,
Ливий — светоч чести римлян и итальянцев,
Энея прославила поэзия Марона ¹¹¹,
Славные подвиги всегда отыщут патрона.
Так и мое слабое перо Аполлон своей лирой призвал,
Чтобы о славе и доблести древних литовцев всем рассказал,
Чтобы их мужество дельным пером описал,
Если же в чем покривил, чтоб никто не ругал.
Эту трудную дорогу я сам выбирал,
Где до меня никто не ходил; не отдыхал,
От цветочка к цветочку, как пчелка, летая,
Факты и доводы в свой улей собирая.
Все это я на латыни изложил прекрасно,
Но жемчуг рассыпал, как говорится, напрасно ¹¹².
Можно сказать: Ах! tempora perfida, o mores,
Hos ego versus feci, присвоил другой honores! ¹¹³
Но ведь известно, кто это сделал руками своими,
Зря ворона черная раздобыла перья павлиньи.
Поручаю Богу развеять сомнения в том,
Что я сам работал над этой книгой и над той ¹¹⁴,
И никакой Крез мне ни в чем нисколько не помогал,
А благодарности от Ира ¹¹⁵ я и не ожидал,
Да и Зоила ¹¹⁶ наш пот и труды не заботят.
Мудрость и честность всегда рука об руку ходят,
Ведь по собственной воле я все это устроил,
Не по найму я людям мост в историю строил.
Кто захочет, пусть лучше напишет, раз взялся судить,
Ведь недорого перья, чернила, бумагу купить,
А сколько все это мне стоило, лучше тебе и не знать,
Не на твои деньги создано то, что ты будешь читать.
Восемь лет я над этим сидел, восемь лет старался ¹¹⁷,
Тысячу раз мозговал (mozg), тысячу раз ошибался.
Ибо сразу суметь подыскать себе дело:
Погребенное в прахе извлекать на свет смело,
Неустанно трудясь и с любовью неся этот крест,
Я уверен, что дар то великий от Бога с небес.

потомки Палемона,

князья и родоначальники народов земли Жмудской и Литовской

Все летописцы русские, литовские и жмудские, которых я пятнадцать собрал из разных мест, свел в одно место, согласовал и тщательно обработал для изучения и выяснения исторической правды (doswiadczenia prawdy historiej), уверенно свидетельствуют и единодушно согласны в том, что упомянутый князь Палемон или Публий Либон в ходе дальнего морского плавания из Итальянских стран дивным промыслом Божьим был занесен в те северные Жмудские края, что мы уже достаточно подробно выяснили и убедительно доказали.

Боркус или Порциус, первый сын Палемона. [Он] породил трех сынов, первому из которых дал имя Борк (Borcus) или Порциус наподобие той старой римской фамилии Порциев, ибо есть такая старинная римская фамилия Порциус или Борциус ¹¹⁸. Закон Порция. Unde et lex Porcia. Закон дан нам Порцием ¹¹⁹. О чем Ливий, Цицерон, Саллюстий, Помпоний Мела и другие пишут: Lege quoque Porcia cautum erat, civem Romanum verberibus non cedi, то есть по закону [Порция] римского гражданина нельзя бичевать. Этим правом и Святой Павел защитился от римского трибуна Лисия (Lisiassowi) ¹²⁰, когда тот приказал привязать его к столбу и бичевать, сказав: Num hominem Romanum et indemnatum licet vodbis flagellare? Actorum capite 22 et Salustius invehens in Ciceronem, dicit: Cum tum sublata lege Portia errepta libertate etc. (Разве вам позволено бичевать римского гражданина, да еще и без суда? Деяния, гл. 22 и инвектива Саллюстия против Цицерона, где сказано: Отменив Порциев закон, ты у всех нас отнял свободу) ¹²¹.

Кунас, второй сын Палемона. Второму сыну Палемон дал имя Кунос или Кунасус; а Конон (Conon) и также Конос (Konos) — это старинные итальянские, латинские и римские имена. Коно или Кунос по-жмудски означает сердце ¹²². Был и папа Кунос или Конон ¹²³, того же имени, что и литовский князь, в 687 году от Христа; был также баварский князь Кунос в 1040 году ¹²⁴; был также Конон, князь и гетман Афинский после Алкивиада, которого наголову поразил лакедемонский гетман Лисандр. О чем Геродот, Ксенофонт и Юстин, кн. 5. Также Конос или Конон, будучи персидским гетманом, жестоко поразил лакедемонян и вернул прежнее значение Афинам ¹²⁵, о чем Юстин, кн. 6 и т.д.

Спера, третий сын Палемона. А у третьего сына Палемона было имя Спера от латинского слова spes, либо от итальянского speransa, а по польски это будет надежда. Ибо Спера от итальянского Speransa, как они говорят Speransa mia, и от латинского Spes, a Spera [что означает]: надейся или имей надежду. Так что все эти имена сыновей Палемона близки к итальянским и латинским именам.

О их текущих делах и подвигах нам мало известно из-за отсутствия истории. Все летописцы согласно свидетельствуют лишь о том, что когда эти итальянцы размножились [от браков] с прежними жителями Жмуди: Аланами, Готами и Куршами, тогда упомянутые князья по воле своего предка Палемона следующим образом поделили Жмудскую и Куршовскую либо Куршскую земли.

Удел Борка. Юрборк. Старший, Борк, взял свой удел над Неманом и там, где в Неман впадает река Юра, в ее устье заложил замок, которому дал имя Юрборк (Юрбаркас), сложив имя реки Юры со своим собственным именем Борк — для вечной славы, как поступил и польский князь Крак, заложив Краков. А также и Ромул, когда основал Рим.

Удел Куноса. Ковно или Кунассов. Так же и средний сын Палемона, Конас или Кунос, построив замок над Неманом, где в него впадала Вилия, назвал его от своего имени Конассовым, а потом, с течением времени, этот замок вместе с городом [стали называть] Ковно (Каунас), и называют так до нашего времени. Подобную же картину, по Длугошу, имеем и при основании [государств] Чехом, Лехом и Русом.

Где поселился Спера. Итак, Кунос правил (panowal) над реками Вилией, Неманом, Невежисом и Дубиссой, а Борк правил (rzadzil) над [рекой] Юрой до самого Прусского моря и Курляндского края. Третий же брат Спера со своими людьми ушел далеко от братьев и через пущи двинулся на юго-восток, перешел реки Невежис, Ширвинту и Швенту ¹²⁶ и нашел прелестное и красивое место над озером, с дремучими лесами, полями и лугами. И там Спера, по отцовскому обычаю учинив своим богам молебствия и жертво[приношения], сразу же начал строить замок над этим озером, которому вместе с замком дал свое имя Спера, и так основал свое поселение между реками Невежис, Ширвинта и Швента ¹²⁷.

Юлиан Дорспрунг. Юлиан Дорспрунг, тоже товарищ Палемона, патриций либо отчич из римских князей, герба и фамилии Кентавров или Китаврасов и Розы, видя своих внуков как следует поселившимися с сыновьями Палемона, со своими людьми двинулся далее вдоль реки Швенты (Swieta) и нашел высокий холм, превосходное положение которого очень подходило для замка. И тут же, принеся со своими людьми обычные жертвы богам, построил там замок: один нижний, а другой, на холме, верхний, который назвал Вилькомиром. Так пишут летописцы, а откуда появилось это имя и прозвище, достоверных известий нет.

Тот же Юлиан Дорспрунг герба Китавраса недалеко от Вилькомира заложил Дялтуву, как бы говоря: [место]пребывание Бога, и писался князем Дялтувским. Дялтува (Dziewoltow) от Божьего имени, ибо Диевас (Dziewoz) по-жмудски и по-литовски Бог ¹²⁸. И, правя в Вилькомире, основывал свои поселения до самой реки Вилии и до берегов Двины. А к югу и востоку за Вилией в то время были державы русских князей, также и за Двиной. Хотя и латыши, побратимы литовцев, в то время уже широко расселились (rozmnozyli sie) над морем и по двинским берегам.

К[нязь] Борк умер. Потом, когда князь Борк, который правил в Юрборке и до самого Куршского моря ¹²⁹, умер без потомства, на его место заступил его младший брат Спера. И, правивши много лет в Юрборке, совершал набеги на польские страны вместе со старыми пруссами (которые были одного народа со жмудинами), а потом был призван за братом Борком и умер без потомства. А его подданые, по старому римскому обычаю, данному предками, учинили ему, как [своему] господину, достойное погребение и сожгли его над озером Спера ¹³⁰. У древних итальянцев, у римлян, у греков и у троянцев тоже был обычай сжигать тела умерших. И собрав пепел и кости, уложили в гроб, как было в обычае у древних римлян. Потом во славу своего князя Сперы поставили там идола, которого, как и озеро, почитали как бога до времен Ягелловых.

И когда два брата князя так и ушли без потомства, средний Кунас вступил на оба их княжения с разрешения и согласия народов обоих [княжеств]. Княжичи Кернус и Гимбут. И породил двух сыновей, старший из которых был назван Кернус, а младший Гимбут (Gymbutus). И еще при жизни поделил [страну между] обоими, чтобы Гимбус (Gymbus) правил в Жмуди, а Кернус от Невежиса (Niewiazy) до самой Вилии.

Князья Кунасовичи:

Кернус первый литовский и Гимбут четвертый жмудский

Кернус и Гимбут, сыновья Кунаса и внуки Палемона, после ухода своего отца жили в полной братской любви и согласии и расширили Жмудское княжество (panstwo) от Куршского и Прусского моря до самой Вилии и от Ширвинты и Немана аж до Двины. Потом, когда с течением времени их люди в огромном числе размножились, жмудины стали переходить за реку Вилию в Завилийскую землю, которой в те времена владели русские князья, и сперва начали селиться там на пустующих землях. Потом, когда по своему обычаю играли над Вилией на дубасных (dubasnych) или жмудских трубах, Кернус, который имел при себе немало шляхтичей из тех пятисот, что прибыли было с Палемоном, и как князь среди этого грубого люда еще не до конца изменил итальянскому и латинскому языку, на латинском языке назвал берег реки Вилии, над которой поселилась жмудь, Littus tubae, как бы говоря: Трубный берег. Все летописцы полагают, что будто бы Кернус должен был первоначально называть Литву a littus et tuba. А простые люди, не умея по-латыни называть свои поселения Littus Tubae, называли их Littubae, потом Lituwa. Cо временем весь тот край, где ныне Великое Княжество Литовское, как русские, так и поляки прозвали Литва (Litwa). И в этом согласны все русские, литовские и жмудские летописцы, хотя Меховский, Деций и Эразм Стелла, как мы подробно и убедительно показывали выше, этого не допускают ¹³¹.

Кернов. Поселившись в этой самой Литве, Кернус первым делом заложил и построил замок над рекой Вилией, который от своего имени называл Кернов.

Первый литовский поход на русские земли. Потом князь Кернус, на вилийские поселения [которого совершали] частые набеги русские князья, решил ответить на силу силой, а на насилие насилием. Литва воюет Браслав и Полоцк. И, собрав свои литовские завилийские войска, с братом Гимбутом, князем жмудским, двинулся к Браславу (Braslawiu) ¹³², который ныне зовется Литовским, а в то время принадлежал к Полоцкому княжеству. Там они, жестоко разорив все русские волости, без помехи набрали огромное множество добычи и полона, а потом, отослав добычу в литовские логова, двинулись к самому Полоцку, как свидетельствуют летописцы ¹³³. И все это княжество вдоль и поперек жестоко разорили, и загнали в полон множество людей с несметной богатой добычей. И вот так, одержав такую победу, литва и жмудь в то время и по этой причине укрепились (szancowalo) на Руси. Ибо в то время и вправду, как свидетельствуют Длугош и Меховский (кн. 2, гл. 21, стр. 51) в году от Господа Христа 1058 половцы из народа готов, тоже побратимы литовцев, со своим князем Искалом (Sekal) дважды жестоко разорили русские княжества, как об этом увидишь ниже ¹³⁴. Русские князья и сами выцарапывали друг другу глаза, так что польский король Болеслав силой провожал Изяслава [княжить] в Киев. 2 мая 1065 года ¹³⁵. А потом Изяслав с польской помощью двинулся на Вышеслава, князя полоцкого, а когда Вышеслав бежал, Изяслав легко взял Полоцк ¹³⁶. Из-за внутренних войн на Руси в то время были такие раздоры, что от отчаяния все хотели бежать в Грецию. О чем найдешь у Меховского (кн. 2, гл. 17, стр. 45), у Кромера (кн. 4) и в нашей же хронике ниже. Из-за этого литовцы со жмудинами, улучив момент (upatrzywszy pogode), в то время смело и победоносно воевали Полоцкое княжество и иные русские владения. Ни один из летописцев ни разу не упоминает об этих причинах, на которые мы очень старательно указали любезному читателю, чтобы он получил как можно больше [информации]. Верное определение (domacanie) года и времени правления первых литовских князей. Ведь тут уже хорошо видно, в какое время правили Кернус и Гимбут, и было это в 1065 году от Рождества Господня, когда литва учинила первое вторжение на Русь, а править они начали после смерти отца Кунаса в 1040 году ¹³⁷. Латыши (Lotwa) повоевали Жмудь. Однако как только они счастливо вернулись с Русской войны, обнаружили, что Жмудская земля разорена соседними Латгалами, живущими за Двиной и у моря ¹³⁸. Улучив момент, когда Кернус и Гимбут отсутствовали в Жмуди и Литве, они бечинствовали (broili) без опаски и вывезли в Латвию большую добычу.

К[нязья] Кернус и Гимбут в отместку повоевали Латышские края. Но Кернус с братом Гимбутом сразу отомстили за свою беду, ибо с этим же уже готовым войском, переправившись за Двину, вдоль и поперек повоевали всю Латышскую или Латгальскую (Lotihalska) землю, ныне зовущуюся Лифляндская земля, [взяли] огромную добычу и без сопротивления увели в неволю в Литву и в Жмудь чуть ли не всех латгалов. Немцы в Лифляндии. Так что потом в году от Господа Христа 1100 немцы приезжали в уже опустевшую Лифляндию и там селились, а христианскую веру там с 1200 года начал прививать благочестивый капеллан из Любека Мейнхард, первый архиепископ Рижский ¹³⁹, как о том подробнее будет ниже, когда дойдем до 1200 года (ad 1200 annum). Там нам уже будет полегче с доводами, хотя верная и правдивая история литовских князей и их деяний [потребует] великих трудов, когда мы будем как следует изучать и сравнивать пятнадцать Летописцев (которых я первым делом раздобыл в различных местах) и согласовывать с другими (postronnymi) хрониками, такими, как Длугоша, Меховского и Кромера, а также со старинными Русскими, Московскими, Прусскими, Курляндскими и Лифляндскими, где история [изложена] просто и правдиво. Но вернемся к прежнему рассказу.

Поята Кернусовна. Кернус Кунасович, первый князь-основатель Литовский, не имея мужского потомка, принял на литовское княжение Живибунда, сына или потомка Дорспрунга герба Китавраса, [принял] как зятя, отдав ему в жены единственную дочь Пояту. Погребение Кернуса. А потом, когда [Кернус] в преклонных летах умер, зять Живибунд Дорспрунгович с дочкой Поятой учинили ему княжеское погребение по обычаю тех времен на одной горе у реки Швенты недалеко от Дялтувы, там же и идола ему поставили — во славу и на вечную память. Литовцы и жмудины долго поклонялись ему как богу, пока не сгнил, а когда на этом месте выросла роща, язычники приносили там жертвы и вплоть до времен Ягелловых почитали эти деревья как богов, и там постоянно горел вечный огонь из дубовых дров в честь богини Весты. И все это литовцы и жмудины переняли от своих предков римлян, которые тоже сжигали умерших, а князьям или королям и знаменитым мужам ставили колонны (slupy) и высоко вознесенные надгробия, строили храмы, а потом [их], по языческому суеверию (superstitiej), почитали как богов. О чем достаточно подробно свидетельствуют в своих историях Мирсил с Лесбоса de orogine Italiae, Марк Порций Катон, Архилох de temporibus, Ливий Romanae Historiae Princeps, Бероэс Вавилонянин, Ксенофонт, К[винт] Фабий [Квинтилиан], Г[ай] Семпроний de divisione Italiae, Г[ай] Юлий Солин Polihistor, Помпоний Мела de situ orbis, Помпоний Лет de Antiquitatibus urbis Romae, Луций Фенестелла и прочие, и прочие, и прочие. Этих историков каждый, кому надобно, может найти у меня ¹⁴⁰.

И здесь на смерти Кунаса нам придется прерваться и на время отложить рассказ о правлении Живибунда Дорспрунговича в Литве и о [правлении] Гимбута Кунасовича и его сына Монтвила в Жмуди ради русской истории и [русских] хроник, с которыми нужно сначала сравнить и согласовать литовские [летописи] для восстановления истинной истории.

62. Ливий, действительно, несколько раз упоминает Либона, но не того, о котором пишет Флор, а его предка, жившего на полтора века раньше. См.: Малые римские историки. М., 1996. Стр. 169.

63. Ни Длугош, ни Меховский ничего не пишут ни о Палемоне, ни о Либоне. Кромер же в книге третьей называет не Либона, а, говоря о языческих богах древних славян, пишет слово Ладона (Ladona), то есть Лада. Cм.: Kronika Polska Marcina Kromera. Tom I. Krakow, 1882. Стр. 93, 94.

64. Пистория (Пистойя) — город между Флоренцией и Луккой, в битве под которым в 62 году до н.э. погиб Катилина. См.: Гай Саллюстий Крисп. Сочинения. М., 1981. Стр. 36.

65. Коринфий — город в Италии, к востоку от Рима.

66. То есть консулом. См.: Малые римские историки. М., 1996. Стр. 169.

67. Марк Теренций Варрон (116-27 гг. до н.э.) в 49 году до н.э. воевал в Испании на стороне Помпея, однако после войны Цезарь простил его и сделал начальником публичной библиотеки. Позже Варрон попал под проскрипции Антония, но отделался конфискациями, причем лишился части своей личной библиотеки. До конца жизни занимался литературным трудом и научными изысканиями, написав свыше 70 произведений, из которых до нас дошли лишь немногие. См.: Варрон. Сельское хозяйство. М.-Л., 1963. Стр. 3, 4.

68. Чуть выше мы уже сталкивались с тем, что словом Кадис (Gades) Стрыйковский называет Гибралтарский пролив, а Океаном — воды к западу от этого пролива.

69. Курикта (Крк) — остров в Адриатическом море.

70. Ротой Стрыйковский называет, вероятнее всего, когорту, которая в те времена составляла около 350 человек. 15 когорт — это полтора римских легиона.

71. См.: Малые римские историки. М., 1996. Стр. 170.

72. Вслед за римскими историками наш автор ошибочно считает, что битва при Фарсале (48 г. до н.э.) происходила на том же месте, где впоследствии случилась и битва при Филиппах (42 г. до н.э.). Эту ошибку сделал еще Флор, от него и пошла путаница. Оба грандиозных сражения действительно произошли в Греции (а не в Италии), но довольно далеко друг от друга. Город Фарсал находится в Фессалии, южнее города Ларисы. Город Филиппы расположен в 250 км к северо-востоку, недалеко от Эгейского моря. Между Фарсалом и Филиппами примерно такое же расстояние, как от греческого до турецкого берега на широте Афин. Стрыйковский прав и в том, что обе эти битвы в конечном итоге похоронили римское государственное устройство, однако не римскую монархию, а римскую республику. См.: Малые римские историки. М.,1996. Стр. 171.

73. Почему здесь полголовы — непонятно, возможно, раньше так называли отрубленную голову. Польское слово polglowek означает полоумный, недоумок.

74. Сципион Назика в битве при Фарсале командовал центром армии Помпея, после поражения бежал в Африку, где принял верховное командование над силами помпеянцев. После битвы при Тапсе (46 г. до н.э.) пытался бежать морем, но, преследуемый флотом Цезаря, покончил с собой. Помпей был женат на его дочери.

75. Cмотри книгу вторую и примечания к ней 7 и 203.

76. См.: Малые римские историки. М.,1996. Стр. 176.

77. Здесь перечисляются названия глав четвертой книги Флора. См.: Малые римские историки. М., 1996. Стр. 176-182.

78. Силий Италик (26-101), который здесь ошибочно назван Silvius — древнеримский поэт, автор эпической поэмы о Второй пунической войне «Пуника». Был консулом Рима (68), проконсулом Азии (77). Он был последним консулом, которого назначил Нерон, и скончался последним из всех, кого Нерон назначил консулами. См. : Письма Плиния Младшего. М., 1983. Стр. 47, 48.

79. В оригинале напечатано Tibustus, но это очевидная опечатка. Имелся в виду Альбий Тибулл, римский поэт второй половины I века до н.э. Элегии Тибулла высоко ценили Овидий и Гораций, переводили Батюшков и Фет. Именно благодаря Тибуллу Рим стали называть Вечным городом. Покровителем Тибулла был республиканец Марк Валерий Мессала Корвин, бывший легатом у Брута, а потом служивший Антонию и Октавиану. Мессала был участником битв при Филиппах и при Акции, причем в первой из них он сражался против Октавиана, а во второй — за него. См.: Элегия из Тибулла. В кн.: Батюшков К.Н. Сочинения. М.-Л., 1934. Стр. 60-64.

80. Имеется в виду сочинение Клавдиана «Против Руфина». См.: Клавдий Клавдиан. Полное собрание латинских сочинений. СПб, 2008. Стр. 103.

81. Гней (Cnejus) Помпей — старший сын Помпея Великого. Он командовал армией помпеянцев вместе с Титом Лабиеном и Публием Атием Варом в сражении при Мунде (45 г. до н.э.), где погибли все трое. В оригинале напечатано: Labiena Warrussa, из-за чего может показаться, что Лабиен и Вар — это одно и то же лицо. Секст Помпей — младший сын Помпея Великого, который пережил Цезаря и даже некоторое время был одним из правителей римского государства вместе с Антонием, Октавианом и Лепидом (40 г. до н.э.). Потом они перессорились. После поражения от Октавиана в морской битве при Навлохе (36 г. до н.э.) Секст Помпей бежал и позднее был убит в Милете одним из легатов Антония.

82. Польское kilkаnascie (в тексте kilkiemnascie) означает число в пределах второго десятка (от 11 до 19), так что численность флота Палемона Стрыйковский оценивает примерно в полтора десятка судов. Соответственно, на каждом из них должно было находиться по 30-40 человек, что вполне реально, или же по 30-40 семей, что для тогдашних кораблей все же многовато.

83. Смотри примечание 128 к книге второй.

84. Суждения Меховского о Литве приводятся не в шестой, а в пятой главе второй книги. Там приведена та же самая цитата и ее перевод с латыни, сделанный Стрыйковским. Буквально же у Меховского написано следующее: Старинные историки, рассказывая о древности, говорят, что некоторые италийцы, оставив Италию из-за несогласия с римлянами, пришли в землю Литовскую и дали ей имя родины — Италия, а людям название италы; у позднейших земля стала называться, с приставкой буквы л в начале — Литалия, а народ литалы. См.: Матвей Меховский. Трактат о двух Сарматиях. Л., 1936. Стр. 98.

85. Венедским (do Wenedickiej odnogi) заливом Стрыйковский называет Куршский залив.

86. Вергилий. Энеида. Кн. I, 67. Пер. В.Я.Брюсова.

87. Судя по дальнейшему рассказу, речь здесь идет не о портах (porty) как таковых, а о местах, где путник может отдохнуть, то есть о постоялых дворах.

88. Куршским морем Стрыйковский называет пресноводный Куршский залив, который от Балтийского моря отделяет длинная и узкая Куршская коса.

89. Миля у Стрыйковского составляет около 8 км; 18 миль — 144 км, что близко соответствует расстоянию от Мемеля до Кёнигсберга. Из этого пути 98 км приходится на Куршскую косу, на которой, действительно, в то время было не более трех постоялых дворов.

90. Песчаными горами Стрыйковский называет дюны Куршской косы, происхождение которых описывает ниже — в полном соответствии с современными научными представлениями.

91. Павел Иовий или Паоло Джовио (1483-1552) всю жизнь собирал портреты выдающихся людей, большая часть которых написана с натуры. Его коллекция насчитывала 484 портрета, на которых изображены Саладин, Данте, Тамерлан, Скандербег, папа Александр VI Борджиа, Христофор Колумб, Франциск I, Карл V, Сигизмунд I Старый, Сулейман Великолепный, Анна Болейн, Екатерина Медичи и многие другие. Там был и хороший портрет самого Иовия. Однако здесь, видимо, речь идет не о собрании портретов, а о сборнике биографий. Кстати, именно Иовий посоветовал Джорджо Вазари написать биографии выдающихся современников.

92. Речь идет о кардинале Дьёрде Мартинуцци (Иржи Утешеновиче), который был и монахом, и регентом, и наместником Венгрии, и воеводой Трансильвании. Какой-то из его титулов наш автор, вероятно, и принял за личное имя. 16 декабря 1551 (а не 1560) года Мартинуцци был убит по приказу Кастальдо, командующего войсками императора Фердинанда I Габсбурга. У нас нет сведений, имел ли этот Кастальдо какое-то отношение к литовским Гаштольдам.

93. Cмотри примечание 128 к книге второй.

94. Стрыйковский так логично обосновывает и убедительно описывает путешествие Либона или Палемона, что ему действительно начинаешь верить. Но все его построения опрокидывают исторические факты. Луций Скрибоний Либон после битвы при Мунде (45 г.до н.э.) оставался в римских владениях и еще лет десять воевал на стороне младшего сына Помпея. Однако в конце концов он перешел на сторону Антония (35 г. до н.э.) и вскоре стал римским консулом (34 г. до н.э.). Так что ему отнюдь не требовалось бежать за тридевять земель. Спокойно состарившись, Либон скончался в Италии после 21 года до н.э., на четверть века пережив Цезаря. См.: Аппиан Александрийский. Римская история. М., 1998. Стр. 621.

95. В издании 1846 года напечатано Sainogetawie, тогда как в издании 1582 года ясно написано Samagetowie, то есть Самогиты (Жемайты).

96. См.: Гай Саллюстий Крисп. Сочинения. М.,1981. Стр. 7.

97. Современное написание многих литовских и латышских слов отличается от приводимого Стрыйковским. Например, Бог — Dievas, Dievs; муж — vyras, virs; дорога — kelias, cels; овца — avis; хлеб — duona; зуб — dantis. А вот слово lauka, lauks ныне означает не лес, а, наоборот, поле. Зато слово laukinis означает дикорастущий, что при желании можно перевести и как дебри, густые заросли.

98. Cм.: Овидий. Метаморфозы. М., 1977. Стр. 369. Но латинский текст Овидия Стрыйковский цитирует неточно. См.: Ovid. Metamorphoses. Vol. II. London, 1916. Стр. 380.

99. Из этого предложения становится ясно, что Стрыйковский совершенно верно представлял себе весьма непростую географию этих мест. Пролив между северной оконечностью Куршской косы и Клайпедой вовсе не является устьем Немана, которое находится совсем в другом месте и представляет из себя разветвленную и сложную дельту. Смотри также примечание 170 к книге второй.

100. Смотри примечание 7 к книге второй.

101. См.: Мержинский А. Ф. Ромове. В кн.: Труды X археологического съезда в Риге. М.,1899.

102. То есть на северо-восток.

103. «Гонец добродетели» (Goniec cnoty) — генеалогическая поэма Стрыйковского (1574).

104. «Послание к Пизонам» — сочинение Горация, более известное под названиями «Наука поэзии» или «Об искусстве поэзии». См.: Квинт Гораций Флакк. Полное собрание сочинений. М.-Л., 1936. Стр. 341-353.

105. Русский перевод сделан с польского, но польский вариант отличается от латинского, хотя они и близки по содержанию и смыслу. Приводим вольный перевод латинского текста.

106. Терсит — греческий воин низкого происхождения, который под Троей упрекал высшую знать (и в первую очередь Агамемнона) за присвоение лучшей части добычи. За эти слова он был избит Одиссеем. Гомер описывает Терсита как хромого и косоглазого урода. См.: Гомер. Илиада. Л., 1990. Стр. 23, 24.

107. Стрыйковский постоянно ссылается на Длугоша, хотя тот нигде не упоминает ни Либона, ни Палемона. Приводим отрывок из «Истории» Длугоша, который как раз и имеет в виду наш автор. Пруссы, литва и жмудь были одной крови и имели сходные меж собой языки и обычаи. В огне гражданских войн, ведшихся в Италии между Цезарем и Помпеем, оставив прежние поселения, [они] вступили, как утверждают, в те земли, которые населяют и ныне, выбрав себе новые места в глуши, среди лесов и пущ, рек, озер и болот. И наподобие Рима заложили город Ромове, в котором посадили верховного жреца, исполнителя религиозных обрядов. И хотя произношением отдельных слов эти народы различались наподобие поляков, чехов и русинов, в остальном они в значительной мере походили друг на друга. Однако, похоже, что их род и язык были не из одного источника, а пруссы были иного происхождения, чем литвины и жмудь. Когда-то по наущению Ганнибала царь Вифиниии Прусий безрассудно объявил войну римлянам. [...] Разгромленный римлянами и убегая перед их оружием с частью вифинцев, он остановился в северном краю, который от своего имени назвал Пруссией. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. I, ks. II. Krakow, 1867. Стр. 131, 132.

108. Смотри главу 6 книги второй.

109. Примечание Стрыйковского на полях: Развлечения и образ жизни древних литовцев. Вся хроника нашего автора — панегирик древним литовцам, но последнее двустишие доказывает, что Стрыйковский ясно понимал: грабеж соседей — подвиги довольно сомнительного свойства.

110. Примечание Стрыйковского на полях: Честь и слава великих дел не может быть забыта (zatlumiona).

111. Имеется в виду Вергилий, полное имя которого было Публий Вергилий Марон. Наш автор частенько ссылается на Вергилия, но лишь в этом месте называет его Марон, поскольку это ему понадобилось для рифмы со словом патрон.

112. Стрыйковский намекает на изречение из Евангелия: Не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими. Это выражение стало поговоркой: Не мечите бисер перед свиньями. См.: Матфея 7: 6.

113. В этом двустишии зарифмованы не польские, а латинские слова, а вся фраза переводится так: О коварные времена! О нравы! Честь создания моих стихов присвоена другим!

114. Примечание автора на полях: Commenarius de Sarmatia Europea et rebus Litwanicus latine nuper descriptus ab Italo quidam iniuste vendicatus. Obtestatio conscientiae. ([Мое] латинское описание Европейской Сарматии и литовских дел недавно противозаконно приписал [себе] некий итальянец. [Призываю] совесть в свидетели). Смотри примечание 46 к книге восьмой.

115. Ир (Ирус) — нищий, встреченный Одиссем при возвращении на Итаку, человек грубый и вздорный. См.: Гомер. Одиссея. М., 2000. Стр. 206.

116. Зоил — нарицательное имя завистливого и злобного критика. Реальный Зоил жил в Греции в III веке до н.э. и, в частности, придирчиво критиковал Гомера. См.: Элиан. Пестрые рассказы. М.-Л., 1964. Стр. 82.

.117 Возможно, это единственное место в хронике, где ее автор вполне определенно сообщает, что работу над книгой он начал не позднее 1573 года.

118. Нужно было очень постараться, чтобы из летописного Борка сделать римского Порция. И одного этого примера достаточно, чтобы убедиться, насколько ненадежна конструкция, с таким прилежанием возводимая Стрыйковским.

119. Известны три Порциевых закона, приписываемые претору 195 года до н.э. Луцию Порцию Леке и плебейскому трибуну 198 года до н.э. Марку Порцию Леке. Эти законы касаются прав римского гражданина.

120. В «Деяниях апостолов» имя этого «тысяченачальника» не упоминается, однако богословы установили, что это это был римский трибун Клавдий Лисий. См.: Деяния 22. 24-29.

121. См.: Гай Саллюстий Крисп. Сочинения. М., 1981. Стр. 127.

122. Сердце по-литовски sirdis, а слово kunas означает тело.

123. Конон — единственный римский папа (686-687) с таким именем. Его понтификат длился всего 11 месяцев.

124. Куно или Конрад фон Цютфен (1020-1055) был баварским герцогом в 1049-1053 годах.

125. Конон Афинский — афинский полководец и государственный деятель. В 406 году до н.э. сменил Алкивиада в командовании флотом, но через год проиграл спартанскому флотоводцу Лисандру битву при Эгоспотамах (в Дарданеллах), потеряв большинство кораблей. Позднее во время Коринфской войны Конон в союзе с персами построил новый флот и разбил спартанцев в битве при Книде (394 год до н.э.), после чего с почетом вернулся в Афины. См.: Ксенофонт. Греческая история. СПб, 1993. Стр. 57- 58, 140-143.

126. Район между реками Невежис и Швента находится к северу от Каунаса. А река Ширвинта находится восточнее Швенты и как бы выпадает из предлагаемой схемы, так ее нельзя перейти, не переходя Швенту. Но всех известных нам белорусско-литовских летописях порядок перехода рек иной, ибо там Ширвинта упоминается после Швенты. И это уже совершенно другой район: к западу от Вильнюса. См.: ПСРЛ, том 32. М., 1975. Стр. 129; ПСРЛ, том 35. М., 1980. Стр. 128, 146, 173, 193, 215.

127. Озеро Спера находится в Ширвинтском районе Литвы. Озеро маленькое и не обозначено на большинстве даже крупномасштабных карт.

128. Современное написание слова Бог на литовском языке — Dievos. Случайный курьез: слово Dziewoltow по написанию больше похоже на дьявол.

129. Смотри примечание 88.

130. В этом месте «Хроника литовская и жмойтская» неожиданно и очень интересно дополняет Стрыйковского. Ибо однажды поймал там (в озере Спера) огромную рыбу с одним пером, которая была локтей пять в длину. См.: ПСРЛ, том 32. М., 1975. Стр. 17.

131. См.: Матвей Меховский. Трактат о двух Сарматиях. Л., 1936. Стр. 98.

132. Сначала кажется, что имеется в виду Брест Литовский. В Хронике Литовской и Жмойтской так и написано: ку Берестю. Но Брест никогда не назывался Браславом, к тому же это довольно далеко от Литвы. Речь здесь идет о белорусском Браславе, который находится между Полоцком и Даугавпилсом. Зато в Хронике Быховца написано верно: ku Braslawlu. См.: ПСРЛ, том 32. М., 1975. Стр. 17, 129.

133. В белорусско-литовских летописях это известие содержится только в одной-единственной хронике — Хронике Быховца, если, разумеется, не считать Хроники Литовской и Жмойтской, которая сама является сокращенным переводом хроники Стрыйковского. Это обстоятельство может показаться доводом в пользу тех исследователей, которые и Хронику Быховца считают вторичной по отношению к хронике нашего автора. Нам кажется, что это доказывает как раз обратное: у Стрыйковского был-таки источник, где сообщалось об этом набеге, и этот источник — хроника типа Быховца. См.: Хроника Быховца. М., 1966. Стр. 36.

134. Смотри главу 5 книги пятой и к ней примечание 80.

135. Согласно Лаврентьевской летописи Изяслав вступил в Киев 2 мая 1068 (6576) года, однако Никоновская летопись датирует это событие 1069 (6577) годом. Длугош указывает 1070 год, а откуда Стрыйковский взял 1065 год, нам неизвестно. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. I, ks. III. Krakow, 1867. Стр. 305.; ПСРЛ, том I. СПб, 1846. Стр. 74; ПСРЛ, том IX. СПб, 1862. Стр. 96.

136. Относительно Вышеслава, а точнее, Всеслава Полоцкого, смотри примечание 58 к книге пятой.

137. Поразительно, но нашего автора нисколько не смущает, что внуки Палемона, жившего в середине I века до нашей эры, жили в середине XI столетия, то есть через 11 веков после своего деда. И даже если считать от Аттилы (середина V века), все равно получается многовато: шесть веков.

138. Латгалия не имеет и никогда не имела выхода к морю. Но Стрыйковский имел в виду не только латгалов, а вообще всех латышей, о чем он далее так и пишет.

139. Мейнхард был не архиепископом, а епископом, и не Рижским, а Ливонским, так как Рига была основана уже после смерти Мейнхарда.

140. Это примечание Стрыйковского можно истолковать двояко. Первый вариант: у меня есть все эти книги и желающие могут с ними ознакомиться. Второй вариант: в моей хронике есть ссылки на всех этих авторов, имена которых внесены в прилагаемый список использованной литературы. Смотри также наши примечания 14, 37, 94 к книге первой; 92 к книге второй; 12, 43 к книге третьей и 83, 106, 107, 108, 109 к книге четвертой.