МАЧЕЙ СТРЫЙКОВСКИЙ

ХРОНИКА

ПОЛЬСКАЯ, ЛИТОВСКАЯ, ЖМУДСКАЯ И ВСЕЙ РУСИ

МАЧЕЯ СТРЫЙКОВСКОГО

____________________________________________

По изданию 1582 года

ТОМ II

Варшава, 1846

____________________________________________

КНИГА ШЕСТНАДЦАТАЯ

 

Глава 1. О Болеславе Свидригайле Ольгердовиче, великом князе Литовском, Русском и Жмудском.

Глава 2. О хитрых письмах.

О войне поляков против Свидригайло.

Глава 3. О мире со Свидригелло.

Глава 4. Сигизмунд Кейстутович, великий князь Литовский, Русский, Жмудский, Стародубский и прочее.

Глава 5. О разорении Литвы Свидригайло и о смерти короля Ягелло.

Вельможному пану
пану Александру, князю Прусскому
1,
воеводичу Киевскому
2,
стольнику Великого княжества Литовского,

Глава первая

О Болеславе Свидригайле Ольгердовиче, великом князе Литовском, Русском и Жмудском

Когда Витольд, славный, дельный и мудрый князь, окончил жизнь свою в Троках, паны Литовские, Русские, Жмудские и Волынские долго совещались (sie wieszali) в сомнительных беседах, как это бывает в народе, предлагая разные удивительные замыслы и разнообразные идеи [о том], кого поставить великим князем Литовским.

Разногласия литовских панов. Одни подавали свой голос за Александра или Олелька Владимировича, предка князей Слуцких, другие за Жигмонта Димитровича Корибута, князя Северского и Збаражского, внуков Ольгерда и племянников Ягеллы. Но Корибут в то время в Чешском королевстве считался за короля, хотя и не был коронован, и многократно поражал и бивал великие армии Германской империи и императора Сигизмунда, собственного чешского короля. И этими своими подвигами почти во всем мире так себя прославил, что большая часть панов желала [вручить] ему и Великое княжество Литовское. Большая часть княжества Литовского желала Корибута Жигмонтовича 3. Но были и другие, особенно руссаки, голосовавшие за Болеслава Свидригайло, брата Ягелло, ибо он был приверженцем русской религии, хотя крещен был в римскую. Тот, боясь Витольда, уехал было в Венгрию к императору Сигизмунду, но, ласково принятый, незадолго до этого уехал от него в Литву. Никчемность Свидригайло. Однако он был никчемный пьяница, вспыльчивый и гневливый, и лишь своей щедростью приобрел себе многих стороннников (zholdowal) среди литовцев и русских 4. К нему, как к родному брату, также склонялся и король Ягелло (хотя Свидригайло об этом не знал). Поэтому король сразу отправил из Троков в Польшу всех поляков, особенно краковского епископа Збигнева, чтобы они не помешали ему поставить брата Свидригайла на великое княжение Литовское. Поляки отосланы из Литвы. Литовцы и руссаки, видя этот королевский умысел, сразу же покинули самого короля, так что около него очень мало их осталось, и все подались к Свидригайле. Они съезжались [к нему, обещая] свое расположение, услуги, помощь, верность и вручая дары. А Ягелло, отпустив от себя поляков, остался почти один.

Свидригайло [приезжает] в Вильно. Потом Свидригайло, окруженный огромной толпой литовских, русских и жмудских панов и тамошней шляхты, приехал в Вильно на похороны Витольта. И сразу же, благодаря поддержке своих сторонников, занял Виленские, Трокские и другие важнейшие замки, завладел ими и начал писаться великим князем Литовским и носить [этот титул], не дожидаясь [одобрения] короля Ягелло и не считаясь с его волей. Похороны Витольта. Потом, по обычаю великих князей Литовских, Витольд был погребен в церкви Святого Станислава в Виленском замке, к великой скорби его жены Ульяны (которая даже свои сокровища хотела отправить в Польшу), панов, простолюдинов и короля Ягелло и к радости Свидригайло 5, давно этого ждавшего. Свидригелло позорит короля Ягелло. Сразу же после похорон [Свидригайло], который был вспыльчив, начал своего брата короля Ягелло срамить и позорить неучитивыми словами, припоминая ему, как прежде тот с Витольтом часто изгонял его из отчизны и сажал в темницу в заключение на девять лет. Свидригайло 9 лет был в тюрьме. И говорил: «Вот и пришел тот час, когда я могу тебе как следует отомстить и еще почище воздать око за око». А поляков, которые были при короле, еще больше срамил и выказывал им свое презрение. Свидригелло бесчинствует. На всех дорогах расставил стражу, перехватывая письма короля и поляков как в Польшу, так и из Польши, вскрывая их и шерстя (drapac), а курьеров велел хватать, трясти и бить, так что это было похоже на сицилийскую вечерню или на жмудское Лиго (Jlgow) 6. О сицилийской вечерне смотри выше 7. Но король Ягелло выжидал, пока буйство Свидригелло уляжется, и своей покладистостью и кроткими уговорами эту ярость (furia) несколько смягчил и угомонил. Mollis responsio mitigat iram. (Мягкий ответ успокаивает гнев) 8.

Свидригайло возведен на великое княжение Литовское (W.X.Lit.). А потом с обычными церемониями, убранный в княжеские одежды и в шапке, Свидригайло был возведен на престол Великого княжества Литовского самим королем Ягелло и виленским епископом Миколаем 9. И уже начал было ласковее относиться к королю и к полякам, когда принесенная новость вдруг снова разожгла его запальчивую ярость. Ибо виднейшие подольские паны: каменецкий епископ Павел, человек невысокого происхождения (malego rodu), но дельный, Рицко (Risko) Кердей 10, Федор, Михал и Мирисло, братья Бучацкие, и Крушина (Kruszna) Галовский, узнав о смерти Витольда, быстро приехали под Каменец и, вызвав на дружеский разговор виленского воеводу Довгерда Дедигольдовича, который еще не знал о смерти Витольда, а в то время был подольским генералом (generalem) и главным витольтовым наместником (sprawca), захватили его или убили, как гласят русские и литовские летописцы. Об этом читай также Длугоша, Меховского (кн. 4, гл. 48, стр. 288), Кромера (кн. 20) и летописцев. Однако поляки на такое бы не отважились, ибо само христианское благочестие этого бы не позволило, да и сами летописцы себе противоречат, называя Довгерда виленским воеводой уже потом, в 1440 году, когда князя Сигизмунда убили в Троках, о чем узнаешь ниже. Я и сам не скоро это понял, упрямо отыскивая историческую правду и отбросив, что воеводой Виленским мог быть его сын, либо брат из этого же рода, либо, что вероятнее всего, поляки только захватили его, а не убили. В этом согласны и Длугош, и Меховский, и Кромер.

Подолия отнята у Литвы. А затем [заговорщики] легко завладели замками Каменец Подольский, Смотрич, Скала, Червоногрод (Czerwonygrod) и большей частью Подольской земли, желая все это отдать королю и полякам, чтобы в будущем Подолия не принадлежала Литве. Меховский пишет, что только с этого времени Подолия была присоединена к Польше.

Свидригайло обрушился на короля. Узнав об этом, Свидригайло сразу же с великой запальчивостью стал короля лаять, срамить и злословить, и тут же от ярости запальчиво вцепился ему в бороду, невзиврая на его королевский сан и седины. А присутвовавшим тогда полякам тюрьмой, виселицей и различными смертями грозил, а также и королю, если ему немедленно не вернут Подолию, предательски отнятую и украденную (как он говорил) у его литовской отчизны.

Опасность для короля и поляков в Вильно. Так что поляки только и думали, как бы во сне не стать покойниками, и, лежа у [королевских покоев], стерегли и короля, и сами себя. Но потом Свидригайло и их и короля окружил еще лучшей стражей, так что ни один из них ни туда ни сюда не мог вырваться из-под этой стражи, точнее, из заключения. Несмотря на это, поляки, хотя их было мало, все же решили и себя и короля защищать до последнего (do hardla), а некоторые отважились было [попытаться] как-нибудь убить и самого Свидригайла, если бы их не одернул Ягелло, любовь которого к брату была сильнее, чем огорчение от устроенного им постыдного заключения.

Жигмонт Корибут завладел Силезией. Тогда же, еще до этого, Жигмонт Корибут, князь Збаражский и Северский, считавшийся у чехов за короля, поразил большое немецкое и английское (Angelskie) 11 войско и немецких курфюрстов с силезскими князьями. И после той победы всю Силезию разорил, захватил города с замками: Глогов, Цихов (Cigenhals), Свидница (Weidne), Фалькенберг, Пачкув, Каменец, Генрихов, Ополе, Брег, Франкенштейн, Хайнхайнов 12 и сжег вроцлавское предместье с помощью еретиков гуситов Прокопа Чеха и Бедржиха (Biedczyscha) 13.

Год 1431. Потом, в 1431 году, как пишут Длугош и Меховский (кн. 4, гл. 52, стр. 299), курфюрсты всей империи с немецким, итальянским и английским войском, конным и пешим, вторглись в Чехию. Впереди их всех, как гетман, двигался благочестивый кардинал Юлиан [Чезарини] с собственным полком. Этот-то Юлиан завел (zawiodl) и нашего Владислава, убитого у Варны, где и сам убит. Против них выступил Жигмонт Корибут, князь Збаражский, со священником Прокопом и с небольшим полком чехов. Когда между армиями было около двадцати тысяч стадиев (stajan) 14, на немцев напали великая боязнь и страх, которым не было причины, а только лишь известие о приближении неприятеля. И когда первым сбежал маркграф Бранденбургский, все [прочие], встревоженные страхом, обратились в бегство (tyl podali), поломав и побросав обозы, шатры, возы, пушки (spize) и все военное снаряжение и имущество. Все это забрали Жигмонт Корибут с чехами. Чехи же, гоня немцев и курфюрстов, там же захватили крест и одеяние кардинала Юлиана, которое он, убегая, сбросил, чтобы его не узнали, и которое потом с издевкой показывали победившие чехи 15. И, бия в бубен, изготовленный из кожи своего первого гетмана Жижки, содранной с него после смерти 16, гнали те немецкие войска аж до Лузацкого княжества 17, которое с Корибутом огнем и мечом разорили и обобрали. Так что потом ни папа, ни император долго не решались их тревожить. А Корибут с еще большим основанием носил [звание] чешского короля, ибо был изгнан и из Литвы и из Польши.

Глава вторая.

О хитрых письмах

Потом король Ягелло, несколько недель просидев в Вильно под стражей у Свидригелло, вынужден был пообещать вернуть ему Подолию — либо со страху, либо потому, что более желал расширения отчизне своей, Великому княжеству Литовскому, чем Короне Польской. Для этого дела он послал Тарла Заклику из Щекаржовиц из дома Топоров к тогдашнему каменецкому старосте Бучацкому, дав ему свое письмо с приказом немедленно передать Подолию со всеми замками князю Михайле Бабе, именем Свидригайло [присоединяя ее] к Литовскому княжеству. Как только об этом узнали Анджей Теньчиньский и сандомирский кустош Миколай Древицкий, которому король доверил было свою печать в отсутствие коронного канцлера и подканцлера, они написали письма Бучацкому и каменецкой шляхте, сообщая им, что случилось, и что король был вынужден учинить это поневоле. И, залепив [это письмо] в восковую свечу (ведь в то время никто никаких писем в Литву пронести открыто не мог, ибо Свидригайло приказал и нищих перетряхивать), отдал ее тому королевскому коморнику и дал ему немного денег, попросив его, чтобы сначала отдал эту свечу Бучацкому и сказал, что если [вместе] со шляхтой и с тамошними чиновниками не хочет блуждать [в темноте], чтобы поискал света в этой свече. И когда Тарло все сделал по их указаниям, Бучацкий, думая, что означают его малопонятные слова, разломил воск и нашел письма, из которых понял причину этого поступка и вынужденность королевской воли. И сразу и бедолагу (czudzine) Тарло, который сам на себя метелку принес, и князя Михала Бабу, посланного Свидригайло на подольское староство, схватил и посадил под стражу, а замки подольские еще лучше укрепил. Вот так Подолия в то время осталась за Польшей. Подобную хитрость найдешь у Юстина, кн. 2, стр. 33, in quarto 18. Когда лакедемонский король Демарат был изгнан, он из Персии слал в Лакедемон письма, написаные на деревянной табличке и замазанные сверху воском, предупреждая своих, что Ксеркс с тысячами тысяч своих войск готовится на них [вторгнуться] в Грецию.

Новости о том, что Свидригайло арестовал и заключил [в тюрьму] короля, распространились по Польше и по другим соседним странам и дошли до папы Мартина Пятого, который сразу же послал к Свидригелло 19 легата со своими письмами, чтобы отпустил на волю старшего брата короля Ягелло из-под стражи и незаконного заключения 20. Поляки тоже собрали было сейм в Варте (Warcie) в шестой день декабря, на котором решили силой освободить короля из Литвы, хотя некоторые и говорили, что так королю и надо, и что он сам заварил эту [кашу]. Однако решили, что в пятнадцатый день января все собираются у деревни Кияны над рекой Вепрж. Но сначала задумали это Свидригеллово предприятие (przedsiewziecia) попробовать через послов. Но Свидригелло уже договорился с Ягелло и, извинившись, выпустил его из-под стражи; кроме того, подарил ему тысячу гривен серебра и другие большие подарки из литовской казны, которые король прежде себя послал в коронную казну со своим маршалком Яном Олесницким 21. Потом и сам приехал в Польшу и созвал в Сандомире сейм по причине того, что сразу после королевского отъезда великий князь Свидригелло, собрал литовские войска и уже взял было в Подолии Винницу, Скалу, Браслав и Червоногродок, сильно осаждал Смотрич, хотя и с потерями, и, сверх того, разорял Львовские и Требовельские волости. Тогда коронная рада и шляхта сразу проголосовали за войну против Свидригайло и Литвы, и непрерывно требовали этого от короля. Однако король их пересилил (zwiciezyl), чтобы сначала увещевать Свидригайло с помощью послов.

Грозное посольство поляков к Свидригайло. Тогда в Литву отправили послов: епископов Станислава Познанского и Яна Хелминского, воевод познанского Сендзивоя и брестского Яна Лихмиского, с тем, чтобы Свидригелло вернул замки, захваченные в Подолии, уступил полякам Волынь, Луцк, а также Подляшье, и чтобы в установленный день вместе с литовскими панами приехал к королю. И уже от него, принеся необходимую присягу, на соответствующих условиях принял бы великое княжение, которое захватил незаконно. А если поступит иначе, пригрозить [действовать] силой и в своем праве [во главе] с королем пойти войной на него и на Литву. Отповедь Свидригайла полякам. Но Свидригелло им на это еще грознее отвечал, говоря: «Во всем, что я делал или делаю, я поступаю как должно, по закону и по праву». И не только не отдал и не вернул полякам ничего из своей вотчины, но и потребовал от короля вернуть ему остаток Подолии с Каменцом, и взаимно грозил полякам войной, если они его где-нибудь хоть чуть-чуть заденут.

В то же самое время Жигмонт Корибут с чехами (у которых был вождем после Жижки), разрушив Лузацкое княжество, разорял Силезию, а потом, будучи изгнан из Праги 22, приехал в Краков к королю Владиславу Ягелло с большим оршаком 23 чешских гуситов, которые после [смерти] Жижки называли себя Сиротами. Потом король отослал их, как неисправимых еретиков, а с ними изгнал и князя Корибута, который, будучи при них, научился жить грабежом. А уже от них и польская шляхта научилась разбойничать и грабить церкви, как и в то время некоторые, вождями которых были Якуб Надобный Роговский и Ян Куропатва герба Шренява, обобрали монастырь в Ченстохове с прославленным образом Девы Марии. А чтобы подумали на чехов, а не на них, порезали образ на лице 24. Потом король с поляками стал готовиться [выступить] из Беча на войну против Свидригайло.

О войне поляков против Свидригайло.

Год 1431.

Король Ягелло, постоянно побуждаемый коронными панами к войне со Свидригайло за неправедное отнятие литовцами подольских замков, собрав с Польши войско, прибыл в Беч. И оттуда, желая отвести Свидригела 25 от его начинания и гордого умысла, послал к нему Яна Бржезинского (Brzeziskiego) 26, которому Свидригел (Swidrigiel) вопреки людским законам посрамление учинил. Свидригайло осрамил польского посла. Сокрушенный этим, король быстро двинулся под местечко Городло (Grodlo), лежащее над Бугом 27, где двенадцать дней стоял лагерем, поджидая шляхту Великой Польши, потом переправился через Буг.

Война со Свидригайло. Русские и литовские люди этих волостей, боясь польского войска, со своим скарбом и домашними пожитками порознь бежали в безопасные места, как думается, из предосторожности, [так как] король отчизну свою жаловал, но вынужден был потворствовать полякам. Для отпора им прибыл Свидригайло с шестью тысячами литовского рыцарства и, как следует снабдив замок Луцк припасами, солдатами и [огнестрельным] оружием (stzelba) против поляков, несколько раз встречался с польским войском в легких стычках, где обе стороны были равны, и только какой-то князь Сенко (Sienko) Литвин пал в битве 28. Затем поляки воевали владимирские волости и сожгли город Владимир [Волынский] вместе с замком. Затем король Ягелло с войском переправился через реку Стырь, которая течет под Луцком — с великими трудностями и потерями, ибо Свидригел разрушил мост.

Луцкий староста русин Юраха (Juracha). Понимая, что не может дать отпор огромному польскому войску открытым встречным боем, [Свидригайло] тревожил их из засады (z kata), а потом, видя неравенство [сил], спалил город Луцк, оборону замка поручил своему старосте, русину Юрше (Jurdze) 29, а сам со своими литовцами отступил в безопасное место. Однако поляки перебили и переловили многих из беспорядочно отступавших литовцев, среди которых знатнейшими были литовский маршалок Румбольд (Rumbowdus) 30 и Гаштольд 31. Вскоре Свидригайло освободил их на слово — при условии, что должен доставить их королю в Краков. Поляков, которые неосторожно гнали литовских татар 32, тоже много сгинуло и полегло. А другое шеститысячное польское войско с мазовецким князем Казимиром разоряло Бельскую землю.

Потом король со всеми коронными силами в день святой Маргариты (13 июля 1431 года) осадил Луцкий замок. И хотя поляки большую часть стены разбили из пушек и разрушили, однако штурмовали напрасно и с собственными потерями 33. Потом литовцы, которые были в замке, взяли с поляками перемирие на три дня, чтобы за это время обдумать и обсудить [вопрос] о сдаче замка. Но на сердце у них было иное, чем на словах, ибо за эти дни поправили разбитые стены, усилили башни с бойницами (baszty z blanki), натаскали каменьев и воды, к которой их поляки не подпускали, и как следует запаслись по потребности. Из-за этого поляки не могли взять их упорными штурмами и очень сожалели об этом несвоевременном перемирии, во всем обвиняя короля.

Зарембу обвиняют в измене. Но и в войске польском, как пишут Длугош и Кромер (кн. 20), [даже] среди виднейших панов и сенаторов тоже было много предателей (proditorow), которые ночью вели тайные разговоры с осажденными и, как говорят, добавляли им оружие и продукты. Позднее Станислав Свёкла (Cwikla) герба Лебедь (Labec) в глаза говорил Вавржинцу Зарембе (Zarebie) 34, серадзскому каштеляну, что тот за подарки был королю и коронному войску изменник или предатель (proditor). Я уж и не знаю, какое слово лучше: то ли польское, то ли латинское — кому какое нравится, то пусть себе и выберет, а худшее отбросит.

Потом Свидригел прислал к королю [послов], желая договариваться о мире, но не от сердца, а только лишь чтобы оттянуть войну и подать помощь осажденным в Луцке, ибо ждал войска от валахов и от татар, чтобы воздать полякам око за око. В то же время литовские загоны взяли польский замок Ратно, сданный русскими (przez podanie Rusi); королевских солдат порубили, а замок, обобрав, сожгли.

Потом Хелминскую землю повоевали, но на них, беспечно расположившихся [около замка], налетел хелминский подстароста Цёлек. Со ста тридцатью конными он внезапно выскочил из замка, триста литовцев и татар перебил, а сорок захватил в плен. И под Каменцом их польские засады тогда громили. Вот так литовские и польские войска взаимно донимали [друг друга].

Поляки осаждают Луцк. И другие поляки осаждали Луцк, а бывшие там русаки и литовцы греческого закона тех поляков, которых нашли в замке, а также своих, которые были римского закона, поместив на стенах и на башнях так, чтобы поляки их видели, жестоко умерщвляли, как и тех, которых захватили в плен (poimali). На колья их набивали, втыкали на стенах и колдовали по правилам безбожной науки жидов (которые были с ними в замке). Одному красивому молодому поляку пробили ножом горло, выцедили кровь и, вытащив из него внутренности с мужским членом, изрубили их в мелкие кусочки и, положив на горячие угли, дымили. И этим окуриванием кадили во всех уголках замка с чародейскими заклинаниями. Длугош и Кромер (кн. 20, стр. 299) 35. Поляки же, желая воздать им око за око, жестоко умерщвляли и преследовали руссаков. А если иные польские паны соглашались на мир, Свидригел не желал принимать их условий, ибо полагался на союз (dufal w towarzystwie) с валахами и с прусскими и лифляндскими крестоносцами.

Во то же время валашский воевода Александр, изменив своей присяге 36, Снятинскую, Галицкую и Каменецкие земли и волости разорял по воле Литвы, однако когда возвращался, отягощенный награбленным, Бучацкие (Buczaccy), собравшись с королевским войском, валахов разгромили, побили и добычу отбили, так что сам воевода едва бежал через Днестр (Niestr) и вскоре умер от огорчения.

Таким же образом крестоносцы ради Свидригайло с другой стороны разоряли Куявскую и Добжиньскую земли, нарушая соглашение, заключенное у Мельно, которое Ягелло и Витольд обещали соблюдать. Однако шляхтичи, собравшись, поразили загоны Торуньских, Члуховских (Sluchowskich) и Свеценских орденских [братьев], как конных, так и пеших, и к тому же разбили наголову семьсот лифляндских всадников 37, не пропуская и тех, которые бросали оружие. [Поляки] захватили лифляндского маршала Дитриха 38 и семь прусских комтуров и отняли четыре хоругви 39, которые в знак своей победы вывесили в Кракове. И хотя в то время в Куявской и в Добжиньской земле крестоносцы сожгли 24 местечка, славнейшими меж которых были Нешава, Владислав (Wladslaw) 40 и Иновладислав, они щедро заплатили [за это] своей собственной кровью. Нешавский замок крестоносцы взяли с помощью сдавшего его предателя Миколая Тумигралы Сековского, а Брест (Brzesc) [Куявский] осаждали напрасно.

Глава третья

О примирении со Свидригелло

А так как поляки не могли взять Луцка, король заключил со Свидригелло перемирие между поляками и литовцами до Громниц 41 следующего года. А как только король уехал в Польшу, полякам (которые оставались там после заключенного перемирия, а иные и оседлости имели) волынцы чинили всякие жестокости и убийства; также все церкви, сколько их было не русского закона, жестоко сожгли.

А когда к королю пришло множество шляхтый Куявской и Добжиньской земель, прося о помощи после крестоносного разорения, то король ничем не мог их поддержать, потому что всю его казну высосала (wysala) литовская война, и он велел им ехать в имения князя и епископа и в течение зимы пользоваться их [имуществом] с женами и детьми.

Бесполезный сейм с литовцами в Парчеве. Потом в 1432 году король созвал в Парчеве сейм, на котором с коронными панами старался о вечном мире со Свидригайло и литовцами, но не мог ничего добиться из-за свидригелловой 42 гордости, ибо через торуньского комтура 43 того подстрекали (potuchi dodawali) крестоносцы, чтобы не заключал мира с поляками.

Кипрский посол к королю Ягелло. А еще в то время на второй серадзский сейм к королю Ягелло приехал от кипрского, иерусалимского и армянского короля Януша 44 знатный посол Балдуин де Норис, маршалок королевства Кипрского, с двумя своими сыновьями, с поляком Петром из Бнина и с двумя сотнями конных. Вручив подарки королю и королеве, он просил у них в жены сыну кипрского короля их дочь Ядвигу (ибо не знал, что та недавно умерла). Просил также, чтобы Ягелло одолжил кипрскому королю двести тысяч золотых червоных, предоставляя ему в залог третью часть Кипрского королевства. Однако его отправили ни с чем, ибо королевна умерла, а о деньгах король сказал, что его казна осиротела из-за частых войн. Я это потому приписал, что это была хитрость итальянцев (Wloszy), соблазнившихся per magnum chaos (в столь великом хаосе) и per tanta maria et regna (через столько морей и царств) выбить у поляков деньги. Хотя лучше бы им было самим у себя поискать, там, где золото родится, как говорят итальянцы, и где урожай собирают дважды или трижды в год. Хотя истинную (sluszna) причину этого Меховский видит в том, что кипрского короля подговорил поляк Петр из Бнина, который давно уже осел на Кипре, ибо наших везде полно.

Глава четвертая

Сигизмунд Кейстутович, великий князь Литовский, Русский, Жмудский, Стародубский и прочее.

Год 1432.

Замысел послать за Сигизмундом Кейстутовичем, [призывая его] в Литву. Когда упрямый и буйный Болеслав Свидригайло никоим образом не дал склонить себя к примирению и к вечному миру с поляками и столь горделиво требовал, чтобы поляки вернули ему Подолию и часть отнятой [у Литвы] Волыни, король Ягелло по совету коронных панов сразу же послал за Сигизмундом (do Sigmunta) Кейстутовичем, братом Витольдовым, который в то время жил в Стародубе, чтобы приезжал на великое княжение Литовское, решительно намереваясь помочь ему выгнать Свидригайло. Также и к Свидригайле послал серадзского каштеляна Вавржинца Зарембу, чтобы на словах склонял его к миру, а на самом деле чтобы тайно бунтовал против Свидригайло за Сигизмунда литовских панов, которым Свидригайло уже было опротивел своей жестокостью и тем, что руссаков и москву 45 более жаловал и должности им раздавал по советам своей русской жены, тверской княжны 46.

Свидригайло бежит из Ошмян. Тогда литовские паны, уразумев волю короля Ягелло, тут же послали за Сигизмундом Кейстутовичем, который вскоре приехал в Литву. К нему выехали литовские паны, с которыми Сигизмунд с готовым войском ударил на Свидригайло, жившего в то время в Ошмянах. Однако трокский воевода Монивид предупредил его об этой измене, и тот спешно бежал от жены 47 на Русь, где был радушно принят всеми руссаками, а более всего смоленчанами, с которыми потом совершал набеги и воевал Литву. Затем как своего князя его приняли полочане и руссаки киевляне. Сигизмунд сел на литовское княжение. А Сигизмунд захватил в Ошмянах его русскую жену, дочь тверского князя, и завладел всей Литвой, а также Жмудской землей, легко заняв Вильно, Троки и другие замки. Сообщая об этом, он сразу же отправил послов к королю Ягелло, прося утвердить его на великом княжении. Король прислал для этого в Вильно семь коронных панов, которые от Сигизмунда присягу приняли и унию польской Короны с Литвой возобновили. Пакт Короны с Сигизмундом. Однако сделали это на других условиях: чтобы против воли поляков Сигизмунд короны на Литовское королевство, хотя бы и добровольно пожертвованной, ни от кого бы ни принимал, а также чтобы не ставил наследниками и дедичами Литовского княжества никого иного, как только короля и его детей. А сын его Михал чтобы имел удел только в Троках и в Стародубе, и то чтобы был королевским подданным. А если он уйдет [из жизни] без потомства, чтобы ему наследовали король и королевство [Польское]. О Волыни. Волынью чтобы владел пожизненно, а после его смерти та переходит под власть Короны.

И когда Сигизмунд, сын его Михал и литовские паны с одобрения всей шляхты все это приняли и подтвердили под присягой, то потом в церкви святого Станислава в замке учинили маестат (majestat), на котором Сигизмунд с обычными церемониями был возведен на великое княжение Литовское. Литовцы освобождены от присяги. Там же краковский епископ Збигнев от имени короля вручил ему меч, а также дал литовским, жмудским и русским панам папское письмо или буллу, которой тот разрешал их от присяги, данной Свидригайло. А затем все снова присягнули Сигизмунду. При этом был и торуньский комтур Людвиг 48 с тремя товарищами крестоносцами, которые соглашения и условия поляков в отношении Литвы старались обратить в ничто и хотели заключить новый мир с Сигизмундом. Бутрим. В этом им помогал жмудский пан Бутрим, муж великой удали и хитрости, изъездивший много чужих краев. Но орденским послам, как вражеским, было велено сразу покинуть пределы страны (precz z granic wynisc).

Свидригел овладел Белой Русью (Rus Biala). А Свидригайло, заняв Полоцк, Смоленск и Киев, овладел почти всей Русью, ибо всех руссаков покорил щедростью и тем, что рад был с ними выпить, а к тому же больше следовал их вере, хотя и был окрещен в Кракове по римскому обряду.

Федко, князь Острожский, отнял Подолию у поляков. Потом Федор или Федко, князь Острожский, муж воинственный и великой отваги, державший сторону Свидригайло, добыл у поляков замки Смотрич, Брацлав и Скалу, благодаря чему Свидригайло трудами этого Федора, князя Острожского 49, вырвал у поляков почти всю Подолию. Олеско взят. Поэтому король Ягелло, выступив на Львов, послал в Подолию коронные войска, которые, добыв Олеско, тем легче взяли другие замки, а Брацлав сжег сам князь Острожский, чтобы в целости полякам не достался. Потом, собравшись со своими руссаками и с валахами, постоянно тревожил польское войско из засад и совершал набеги. А когда поляки из-за близкой зимы уже поворачивали назад, князь Острожский Федко, взяв в помощь побольше татар, валахов и бессарабов, сразу же тайно двинулся за ними, выбирая время, место и подходящий случай, чтобы бы на них ударить.

Река Мурафа. Есть река Мурафа (Morakwa), которая в Днестр впадает, через лесные места текущая, широко разливающаяся, болотистая и [тогда] уже потянутая тонким ледком. Поляки, чтобы удобнее было перейти, гатили ее и мостили хворостом. Федкова засада. Но на это самое место князь Федко Острожский по другой дороге прибыл первым и со своим войском устроил в лесу засаду на другом берегу. А часть поляков уже было перебралась через это трудное место по узкой тропинке, а возы и прочее военное снаряжение с построившимся войском следовали за ними. И тогда он внезапно и стремительно с великим гвалтом, криком, разноголосицей, игрой боевых труб (surm) и бубнов, с шумом и треском ударил на поляков, которые переправлялись первыми. Cromer: Trepidi nostri re nova et inexpectata (Кромер: Нас бросило в дрожь от новой и неожиданной реальности). Поляки же, встревоженные новым и неожиданным происшествием, когда из-за реки, препятствий и возов не могли ни вернуться назад к своим, ни получить от них хоть какой-нибудь помощи, все же какое-то время сдерживали собой напор неприятеля. Увидев это, остальные польские полки, тут же отбросив страх и осторожность, одни вплавь, ломая лед, другие, побросав свои возы в гати и опережая [друг друга], поспешно прибыли на выручку к своим и снова затеяли огромную битву.

Битва князя Острожского с поляками. Но князь Острожский [числом] войск превосходил поляков, к тому же взволнованных и выезжавших из реки беспорядочно и вперемешку. Руссаки, разведав подходящие места в этих болотах, жарили (nagrzewali) со всех сторон, били, топили и хватали [в плен]. Crom. Deplorata res nostrorum erat. (Кром[ер]. Положение было отчаянное). А другие, как будто уже одержав победу, хватали добычу, [добираясь] до стоявших на реке возов. Скверное дело брать добычу, когда победа еще не достигнута. Дела поляков были плохи и почти уже плакали, когда им пришло спасение как будто бы от Бога. Некий ротмистр Кемлицкий славно спас наших. Ибо некий ротмистр Кемлицкий, уехавший было вперед с сотней конных жолнеров на фуражировку (w piczowanie), когда услышал издалека битву с трубами и лязгом оружия, сразу же построил эту конную сотню и с оглушительным (wynioslym) криком ударил в тыл неприятелям, которые уже забавлялись трофеями, а другие в бою добивали бедных поляков. Великий это и всегда нужный поступок (fortel). И вот так и уже почти одержавших победу руссаков с валахами перепугал, и своим смелости в сердца прибавил, и тогда поляки и сзади и спереди возобновили битву. Затем князь Острожский со своими, думая, что к полякам прибыло сильное подкрепление, начал обороняться и уступать тем, кого прежде бил и гнал, а потом все разбежались кто куда. А поляки аж до полуночи, которая в то время была светлая, гнали их и били, никого не щадя. Побежденные поляки разбили победителей. Место, где была та битва, находилось в 40 больших милях от Львова 50, а в тот день, когда все это случилось, то есть в последний [день] ноября 51, король был во Львове, в церкви, где в течение всего дня молился за свое войско, зная, с каким могучим и хитрым врагом предстоит вести бой. В тот же день весь город облетела весть о нашей победе, и невозможно было узнать, кто принес эту новость, и вот так все люди беспричинно радовались. Но весть есть дело очень быстрое, о чем читай Вергилия и историка Юстина о войне Ксеркса с афинянами и прочее. Virg. Fama malum quo non aliud velocius vllum. (Верг[илий]. Известие о событии, при котором ничего не происходит быстрее самого известия).

Двенадцать отнятых хоругвей. Потом на следующее утро королю достоверно рассказали, как все происходило. И принесли двенадцать хоругвей 52 их разгромленного войска: валашских, свидригайловых и князя Острожского, которые потом в знак победы вывесили в краковском замке между хоругвями крестоносцев. А во Львове король с рыцарством и с духовенством благочестиво отпраздновал триумф.

Битва Сигизмунда со Свидригайло. Почти в то же самое время другая веселая новость обрадовала короля. Ибо князь Свидригайло, имея большую помощь из Московской Руси от своего тестя, князя Бориса Тверского, а также от полочан, смоленчан, киевлян и волынцев, собрал пятьдесят тысяч войска и с другой стороны двинулся в Литву, разоряя и паля все, что подвернется. А когда расположился лагерем у Ошмян, Сигизмунд собрал против него войско из вильновцев (Wilnowcow) и из трокской (Trockiej), гродненской, новогрудской, завилийской и жмудской шляхты, которая оставалась ему верна, кроме самого трокского воеводы Монивида и некоторых панов, которые были за Свидригайло. А когда Сигизмунд со своими ударил на Свидригайло, расположившегося у Ошмян, с обеих сторон случилась огромная битва, где оба владыки (poteznym) спорили за литовский престол. В конце концов сторона Сигизмунда стала одолевать Свидригайлову, руссаки полочане, смоленчане и тверичи разбежались по разным полям, а Свидригайло, меняя коней, в малой дружине едва убежал аж до Киева. Свидригайло бежал на Киев. Из Свидригелловых полков десять тысяч полегло на поле убитыми, а 4 000 были захвачены в плен, среди которых было много русских панов и князей. 10 000 сраженных руссаков 53. Там же были пойманы и Дедигольд 54, и князь Юрий Семенович 55, и Федор Одинцевич 56, и литовский маршалок Румбольд 57 и трокский воевода 58 Монивид 59. Этих двух последних Сигизмунд, обвинив их в измене и осудив по закону, тут же приказал казнить. Ян Монвид (Monwid) и Румбольд (Rombowd) казнены. А в память о победе построил в Ошмянах коллегиатский (collegiacki) костел 60 и пожаловал [на его содержание]. Сообщив королю Ягелло об этой победе, великий князь Сигизмунд возобновил пакт унии и братства Литвы и Польши. А старик (staruszek) Ягелло, утешенный двойной победой, в день Рождества Господня пешком вошел в Краков и первым делом отправился не в замок, а обходил все церкви, возблагодаряя Господа Бога.

В том же году, когда король Ягелло из-за возраста почти утратил зрение, а спесивых крестоносцев склонить к справедливому миру не мог, [он] отправил в Новую Марку Сендзивоя Остророга с великопольской шляхтой и с еретиками чехами, которые за короткое время отняли эту землю у крестоносцев и заняли двенадцать важнейших укрепленных городов 61.

Литовцы разоряют Лифляндию. Тогда же и Сигизмунд, великий князь Литовский, собравшись с литовцами и жмудинами, вторгся в Лифляндию, которую разорял и разграблял быстрыми загонами в течение двенадцати дней и беспрепятственно вывез в Литву добычу и большие трофеи.

Луцк взят дважды, один раз за другим. А в Руси на Волыни Рисько (Rysko) Кердей 62, муж, искушенный в военном деле, поразил и пленил другого Свидригайлова гетмана, князя Носа (Nossa), который недавно захватил было Луцкий замок для Свидригайло. Вот так и Луцк и Волынь тем же Кердеем снова были возвращены Литве, но потом князь Федко Острожский ее захватил и отдал Свидригайло.

Поляки разоряют Пруссию. Тогда же поляки с чехами несколько месяцев воевали Пруссию и разорили почти все Поморье, сожгли Тчев, где захватили более чем десять тысяч пленников. Чехов, которые служили крестоносцам против поляков, чешский и польский гетман Чапек (Ciapko), сложив большую кучу дров, жестоко сжег. Он их в глаза обвинил в измене, что с немцами воевали против поляков, которые с ними одного языка и племени 63.

Также и Ян Страж, заперев захваченных орденских и голландских корсаров 64 в большом строении, обложил его соломой и поджег. А панн, панянок и весь женский пол, учтиво перевезя через Вислу, отпустил на волю. Потом наши сожгли богатый Оливский монастырь 65 и замок Ясенец, где в отместку за Яна Левина Вислинского, убитого при штурме замка, изрубили всех пленников, никого не оставив в живых.

Затем поляки разорили почти весь Поморский край до самого моря, а когда пришли к морю, то так радовались, особенно чехи, что собирали морскую воду во фляжки, желая принести ее домой в знак победы. А крестоносцы, усомнившись в себе, попросили установить перемирие на три месяца, а как установят, знатных пленников договорились сразу отпустить, а простых кнехтов поляки и чехи отдавали за выкуп в два золотых, либо обменивали [на своих]. Cromer: Captivi binis florenis redempti. (Кромер: За пленных платили по два флорина).

Стефан присягнул. Тогда же валашский воевода Стефан 66 присягнул королю Ягелло при коронных послах в Сучаве, а чтобы послужить как можно лучше, поразил двигавшихся на Подолию татар, захватил у Свидригайло замок Брацлав и отдал королю.

Потом старый король Ягелло [для похода] в Пруссию будущей зимой объявил коронное посполитое рушение 67, но шляхта не хотела двигаться к границам без жалованья (zoldu), а денег, которые и есть Nervus belli (нерв войны), у нас не было, как и сейчас. Способ выплатить жалованье. И избрали такой способ: чтобы каждый воевода в своем воеводстве позаботился о выплате жалованья шляхте. Мир с крестоносцами. Когда об этом узнали крестоносцы, они сразу же отправили к королю послов и, приняв выдвинутые условия, которые прежде отвергали, утвердили мир на двенадцать лет. Тогда же лифляндский маршал был выпущен из плена 68, а за него отдали Федора Бучацкого, которого захватил князь Федко Острожский и по приказу Свидригайло отправил в Лифляндию в плен к магистру.

Глава пятая

О разорении Литвы Свидригайло и о смерти короля Ягелло.

Свидригайло разоряет Литву. В том же 1433 году Болеслав Свидригайло, брат Ягелло, имея в помощь лифляндское войско, татар и очень много московской, тверской, смоленской, северской, киевской и полоцкой руси, тремя большими загонами вторгся в литовские земли, разоряя, поджигая и рубя все, что ему подвернется. Также и князь Федко (Fiedko) Димитрович Корибутович Збаражский 69 и князь Нос 70 с другой стороны воевали Волынь и Подолию, которые [отошли] к Польше, и взяли Заслав, Луцк 71, Брацлав и другие замки. А Свидригайло город Вильно, оба [города] Троки, Крево, Молодечно, Лиду, Эйкшишки, Мереч 72 со всеми волостями жестоко выжег и пополонил, вбивая на колы и четвертуя пленную шляхту. Потом поразил сигизмундова гетмана Петра Монтегирдовича 73 или Мондигердовича и разгромил литовское войско. Поэтому великий князь Сигизмунд, который не мог получить помощи из Польши, а на своих не слишком полагался из-за друзей Румбольда и Монивида, которых он отдал на казнь, с женой и с сыном отступил в леса, и лишь вылазками из засад тревожил войска Свидригайло.

Потом Свидригайло, огромные силы которого постоянно прибывали, двинулся к Витебску, который сдался и был взят, захватил в верхнем замке князя Семена Гольшанского и приказал утопить его в Двине 74. Князь Гольшанский и митрополит позорно казнены. И ныне на этом месте в реке за замком стоит большой камень с вырезанным крестом, который я сам видел в 1573 году. Там же [Свидригайло] схватил русского киевского митрополита Герасима и велел его сжечь 75.

А с другой стороны князь Федко Корибутович Збаражский 76 и князь Нос осаждали Брест Литовский и Мельник, и уже взяли было оба замка, но по приказу Ягелло на помощь литовцам и полякам пришли мазуры.

Свидригайло привел было и перекопских татар, нанятых за великие подарки, чтобы они разорили остаток русских земель подданных Сигизмунда. Но как только татары узнали, что с одобрения короля Ягелло Сигизмунд завладел престолом Великого княжества Литовского и водит дружбу (dobrze mieszkal) с поляками, [они] тут же изменили свои намерения и повоевали киевские и черниговские земли Свидригелло.

И вот так из-за несговорчивости Свидригайло бедные литовские и русские края были тогда жестоко терзаемы и всеми воевались: и своими, и москвой, и татарами, валахами, лифляндцами, пруссами, поляками, подолянами, волынцами, смоленчанами.

А Свидригайло в то время воевал Литву тем смелее, что знал о ненависти литовских панов к Сигизмунду из-за его тяжкого правления и поборов, также видел, что поляки заняты [войной] с крестоносцами, а брат его король Ягелло слишком стар. К тому же [Сигизмунд] боялся друзей перебитых литовских панов, которых, как я уже говорил, он незадолго до этого отдал на казнь: троцкого воеводу Яна Монивида и великого земского литовского маршалка Румбольда, мужей, весьма заслуженных в войне и в совете, обвинив их в том, что якобы изменили ему на стороне Свидригайло.

Литовцы взяли Мстиславль. Той же осенью Сигизмунд, собрав большое войско из Литвы и из Польши, двинулся в русские владения, желая отомстить Свидригайло и русским князьям за свои беды. И, осадив Мстислав[ль], добыл его за четыре недели, а потом, повоевав окрестные волости, воротился в Литву.

Умер король Ягелло. Потом в 1434 году король Ягелло, будучи глубоким стариком, по просьбе Сигизмунда в последний раз приехал в Литву. В Кринках он полновластно поставил Сигизмунда на великое княжение и, взяв от него великие подарки, поехал в Корчин, где в течение всего великого поста был сейм. И с этого сейма отправил [послов] на Базельский собор 77, а сам поехал в Краков. Потом ехал до Городка (Grodka) 78 в четырех милях от Львова, где собирался принять вассальную присягу от валашского воеводы Стефана 79. И по дороге по привычке до полуночи слушал в лесу щебетание соловья, а так как то лето было необычно холодное, продрог, и из-за этого впал в лихорадку. А приехав в Городок, в канун Святок сидя за столом при послах воеводы валашского, жестоко разболелся. И, поручив сына коронным панам, в завещании распорядившись Литвой и Польшей и приняв Господне причастие, на семнадцатый день болезни умер в святочный понедельник в последний день мая 80. А похоронен в Кракове в мраморном гробу, который видим [там] и ныне. Сомнительный возраст Ягелло. Царствовал сорок восемь лет и три месяца, а как долго жил, неизвестно, хотя был старше, чем Витольд, который достоверно умер в восемьдесят лет 81.

Привычки Ягелло.

Так тот король святой смерти долг в Городке заплатил и скончался.
Мужеством и добродетелями с героями (Herohy) он побратался.

Любил послушать соловья.

Слушая трель соловья с наслаждением,
Ушел вечно слушать ангелов пение.

Скромность в одежде.

Зимние холода и стужу он терпеливо сносил,
Не соболей златоглавых, а бараний кожух носил.

Меховский за щедрость зовет его Расточителем (Prodigum).

А сам был настолько щедрым, что все раздавал,
Когда и кому что отдать, каждый день искал.

Охота.

Смолоду и до самой смерти охоту любил,

Справедливость.

И к каждому человеку справедливым он был.

Суеверия.

А когда он на двор выходил, на одной ноге три раза
Крутился, чтобы его миновала всякая зараза.

Посты.

Каждый пост только хлеб ел и лишь водой запивал.

Способ дать и способ попросить.

Кто у него что попросит — половину давал,
Так что следовало в два раза больше просить,
Тому, кто упрямо хотел свое получить.

Трезвость.

Ни вина, ни меда не пил, и был трезв всегда.

Баня и привычка хлестаться в ней веником.

В баньке попариться не пропускал никогда.
Хлестаясь веником, кричал: Аа! Е! Е! Е!
По-литовски, и нежился на полке в тепле.

Дар и отдаривание. Артаксеркс 82.

Самый ничтожный дар благодарно принимал
И отдаривал так, что вчетверо воздавал.

Щедрость к соседям.

К соседям был щедр, не скупо на церкви давал,

Сонливость.

Временами с постели лишь к обеду вставал.

Внешность.

С длинною шеей, роста не слишком большого 83.
Дай нам, Боже, другого Ягелку такого,
Каким был литовец, Польшу осветивший,
И в Литве божью правду распространивший.


Комментарии

1. Александр Острожский (1570-1603) — младший и любимый сын князя К. К. Острожского и Софии Тарновской, умершей при его рождении. Внук Яна Амора Тарновского (1488-1561). Его детство прошло в Дубнах, а начальное образование «воеводич» получил в Остроге. Александру было не более 12 лет, когда Стрыйковский посвятил ему эту книгу, но он уже носил титул князя Прусского и был стольником, а позднее стал старостой переяславским и воеводой волынским (1593). В 1592 году женился на католичке Анне Костка (1575-1635), получив в приданое город Ярослав в Галиции. Единственный из сыновей Константина Острожского, который всю жизнь хранил верность православию, помогая отцу бороться с распространением униатства. Внезапная смерть Александра (1603) породила слухи о его отравлении. В 1620 году его дочь Анна-Алоизия (1600-1654) вышла замуж за великого гетмана литовского Яна Кароля Ходкевича (1560-1621).

2. Киевским воеводой в 1569-1608 годах был князь Константин (Василий) Константинович Острожский, о котором смотри примечание 1 к книге пятой.

3. Описка автора или же опечатка типографа. Правильно было бы не Корибута Жигмонтовича, а Жигмонта Корибутовича.

4. Свидригайло был далеко не так прост, как представляет его Стрыйковский. Вероятно, лучше всех его изобразил Юлиан Опильский в историческом романе «Сумерки», причем почти нет сомнений, что Опильский читал Стрыйковского. Свидригайло там очень «похож». См. : Юлиан Опильский. Сумерки. М., 1970. Стр. 97-103.

5. В этой главе Стрыйковский почти везде называет нашего героя правильно: Свидригайло, но временами сбивается и по старинке именует его Свидригелло. Но Длугош и его переводчики на польский язык упорно придерживаются варианта Свидригелло, как, впрочем, и Ягелло (а не Ягайло, что точнее).

6. Здесь имеется в виду жемайтское восстание против Тевтонского ордена, о чем выше (кн. IX, гл. 2) вполне ясно пишет и сам Стрыйковский. Непонятное слово Jlgow, скорее всего, означает языческий праздник Лиго, когда произошло восстание, которое, таким образом, можно назвать «Жмудское Лиго».

7. Смотри главу 2 книги девятой и к ней примечание 15.

8. В относительно раннем произведении Стрыйковского «О началах» (1577), которое можно считать как бы наброском его будущей «Хроники» содержание этой главы излагается в другом порядке и в стихах. См.: Стрыйковский М. О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 2. М., Директ-Медиа, 2015. Стр. 41, 42.

9. Епископом Виленским в 1422-1453 годах был уже упоминавшийся Стрыйковским Маттиас или Мацей, которого он здесь ошибочно называет Миколаем. Длугош везде называет епископа Мацеем, но не пишет ни о его участии в церемонии, ни о самой церемонии. Смотри примечания 180 и 183 к книге пятнадцатой. Свидригайло был провозглашен великим князем 4 декабря 1430 года. Уже 24 января 1431 г. папа Мартин V в своем послании называет его «князем Литовским». См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 377, 394.

10. Длугош называет этого шляхтича Грицко (Hrycko) Кердеевич. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 390.

11. Стрыйковский в своей книге «О началах» упоминает «кардинала Юлиана от св. Ангела». Возможно, именно это место в «Хронике» позднее превратилось в Angelskie войска. Впрочем, Длугош упоминает английских (Angielskich) лучников среди прибывших в Чехию крестоносцев. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 325.

12. Фалькенберг находится в Баварии, относительно некоторых других перечисленных городов тоже нет уверенности, что все они расположены в Силезии, а часть названий идентифицируется ненадежно.

13. Длугош не раз упоминает гуситского священника Бедржиха из Стражницы, «ксендза убогого и низкого рода, предводителя оребитов». См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 325, 459. Так называемое «Оребитское братство» (левое крыло гуситов) было основано в 1423 году самим Яном Жижкой. Его центром был Градец Кралове (Малый Табор). После смерти Жижки (1424) оребиты стали называть себя «сиротами».

14. Так пишет и Длугош. Стадий — древняя греческая мера длины, равная примерно 600 футам, то есть 180 метрам. 20 000 стадиев — это более 3 500 километров, в данном случае расстояние совершенно несуразное. Несомненно, Длугош имел в виду 20 стадиев, то есть 3,5 километра.

15. Здесь рассказывается о сражении под Домажлицами, состоявшемся 14 августа 1431 года. Армией крестоносцев (около 20 000 человек) командовал бранденбургский маркграф Фридрих, которого сопровождал папский легат кардинал Юлиан Чезарини. Армия гуситов тоже была вовсе не маленькая — до 15 000 человек. Ей командовали Прокоп Большой (Голый) и Сигизмунд Корибутович. Рассказ Стрыйковского в целом соответствует истине. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 427-429.

16. Это, разумеется, экзотическая легенда, хотя и не лишенная некоторой исторической основы.

См.: Жорж Занд. Ян Жижка. СПб, 1902. Стр. 103.

17. Лузацкое княжество — Верхние Лужицы, в наше время граничащая с Чехией часть Саксонии, исторической столицей которой является город Бауцен.

18. См.: Марк Юниан Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae». Кн. II, гл. 10 (13-17). СПб, 2005.

19. Смотри примечание 5.

20. Мартин V, разбитый параличом, скончался 20 февраля 1431 года. Его письмо к Свидригайло датировано 24 января 1431 года и, таким образом, продиктовано папой почти что перед самой смертью. Длугош приводит текст этого письма. Легат, о котором пишет Стрыйковский — Юлиан Чезарини. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 394-395.

21. Ян Гловач Олесницкий герба Дембно (1400-1460) — великий коронный маршалок, сын краковского судьи Яна Олесницкого, племянник войницкого каштеляна (1411-1433) Добеслава (Добко) Олесницкого (1360-1440), младший брат краковского епископа (1423-1455) Збигнева Олесницкого (1389-1455) и отец другого Збигнева Олесницкого (1430-1493), архиепископа Гнезненского и примаса Польши (1481-1493).

22. См.: Томек В. История Чешского королевства. СПб, 1868. Стр. 445, 448 и 457.

23. Старопольское и украинское слово оршак (horszak) означает: свита, едущая за государем.

24. Ченстоховская икона имеет два пореза на лице Богоматери — по преданию, от сабель гуситов.

25. Смотри примечание 5.

26. Длугош называет его «Ян, сын Лютка из Бржезя, королевский секретарь и писарь». Таким образом, правильно будет Ян Бржезинский. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 410.

27. Смотри примечание 151 к книге пятнадцатой.

28. Длугош пишет, что этот Сенко был сыном князя Романа, а убил его уже упоминавшийся Грицко Кердеевич. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 411. Смотри также примечание 10.

29. Ныне принятое написание этого имени — Юрша.

30. О Румбольде смотри примечание 105 к книге четырнадцатой.

31. Ян Гаштольд (1393-1458) герба Абданк — литовский боярин, сын Андрея Гаштольда и внук Петра Гаштольда (1305-1364). Староста дорсунский (1422), надворный маршалок литовский (1426), наместник смоленский (1433), воевода Трокский (1440) и Виленский (1443). Гаштольда (кстати, вместе с Румбольдом) Длугош впервые упоминает под 1429 годом в качестве воеводы виленского, но это ошибка. В это время виленским воеводой (1422-1432) был Юрий Гедигольд. Смотри главу 14 книги пятнадцатой.

32. Смотри примечание 302 к книге пятнадцатой.

33. Героической обороне Луцкого замка посвящены самые важные главы уже упоминавшегося исторического романа «Сумерки». Стрыйковский, а вслед за ним и Опильский, подчеркивают, что замок защищали не столько литовцы, сколько русские. См. : Юлиан Опильский. Сумерки. М., 1970. Стр. 244-303.

34. В соответствующем месте книги Стрыйковского «О началах» еще нет упоминания о Зарембе, который стал главным отрицательным героем романа «Сумерки».

35. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 419-420.

36. Молдавский господарь (1400-1431) Александр Добрый, в последние годы поссорившийся с Витовтом, после его смерти поддержал Свидригайло, хотя формально был польским вассалом. Но уже 1 января 1432 года Александр умер.

37. Употребленное здесь Стрыйковским слово reiter ни в коем случае не следует переводить как рыцарь, так как всех орденских братьев-рыцарей в Ливонии в то время было меньше 700.

38. Дитрих (Teodorik) Кра был ливонским маршалом в 1422-1427 годах, но в описываемое время эту должность занимал уже Вернер фон Нессельроде (1427-1431).

39. Слово хоругвь здесь означает именно знамя, а не вооруженный отряд.

40. Владислав — Влоцлавек (Wloclawek) в Куявии, один из древнейших городов Польши.

41. Громницы — Сретение Господне. Таким образом, перемирие должно было продолжаться до 2 февраля 1432 года.

42. Так и в оригинале. Смотри примечание 5.

43. Тогдашним комтуром Торуни (1431-1433) был Иоганн фон Поммерсхайм .

44. Иоанн (Жан) II де Лузиньян (1375-1432) — король иерусалимский, кипрский и Киликийской Армении; реально правил только Кипром (1398-1432). Его сын, которого он намеревался женить на дочери Ягайло — будущий король Кипра Иоанн III (1432-1458).

45. Москвой Стрыйковский называет русских, которых здесь он хотя и отличает от руссаков — западнорусского населения, предков нынешних белорусов и украинцев, однако дает понять, что это «одна компания».

46. Тверская летопись сообщает, что в 1431 (6938) году Свидригайло женился в Твери на Анне, дочери князя Ивана Ивановича, дяди великого князя тверского Бориса Александровича (1425-1461). См.: ПСРЛ, том 15. СПб, 1863. Стб. 489. Но римский папа Евгений IV (1431-1447) в своем письме к великому князю Сигизмунду жену Свидригайло называет Софией (осень 1434 года). См.: Коцебу А. Свитригайло, великий князь литовский. СПб, 1835. Стр. 205.

47. Свидригайло вынужден был оставить жену в Ошмянах, так как та была беременна, и она попала в плен к людям Сигизмунда. Впоследствии даже римский папа в своем письме упрекал Сигизмунда и убеждал его отпустить жену Свидригайло. Впрочем, во всей этой истории с женой немало неясностей и хронологических нестыковок. См.: Коцебу А. Свитригайло, великий князь литовский. СПб, 1835. Стр. 142, 144, 148-149, 154, 204-205.

48. Смотри примечание 43. Тогдашнего торуньского комтура звали не Людвиг, а Иоганн, но речь, вероятно, идет не о нем, а о его предшественнике Людвиге фон Ландзее, который в 1428-1431 годах был комтуром Торуни, а в 1432 году — комтуром Меве. Коцебу называет его Людвиг фон Ланце. См.: Коцебу А. Свитригайло, великий князь литовский. СПб, 1835. Стр. 146.

49. Федор Федорович (1386-1438), князь Острожский, сын луцкого наместника (1386-1392) Федора Даниловича (1360-1410), впоследствии канонизированного как святой Феодосий, дедом которого был Василько Романович Слонимский, внук Даниила Галицкого. В 1386 году Ягайло и Витовт передали Федору Даниловичу в наследственное владение город Острог. Его сын и тезка участвовал в битве при Грюнвальде (1410), потом был видным предводителем гуситов (1418-1431). В 1420 году Федор Федорович организовал побег Свидригайло из Кременецкого замка, позднее сражался за него на Волыни. Предок Константина Ивановича Острожского (1460-1530). Ранее было распространено мнение, что Федор Данилович и Федор Федорович — одно и то же лицо, существовало и его так называемое «совмещенное житие».

50. Cорок миль — 320 километров. Это почти точно соответствует расстоянию от Львова до реки Мурафы, впадающей в Днестр между Могилевом-Подольским и Ямполем.

51. 30 ноября 1432 года.

52. Смотри примечание 39.

53. Битва под Ошмянами состоялась 8 декабря 1432 года. Это было крупное сражение, однако и силы сторон и масштабы потерь в этой битве традиционно преувеличиваются. Свидригайло в письме к великому магистру (где, впрочем, явно привирает) писал, что не потерял и двадцати хороших воинов, а на одного убитого русского полагает шесть павших литовцев. См.: Коцебу А. Свитригайло, великий князь литовский. СПб, 1835. Стр. 158.

54. Дедигольд, правильнее Гедигольд (Гедговд), в католичестве Юрий — литовский боярин, староста подольский (1415), воевода киевский (1411) и виленский (1425-1432). Брат Войтеха Монивида и дядя Яна Монивида. В источниках впервые упоминается в 1401 году как дворный маршалок Витовта. После битвы под Ошмянами лишен звания воеводы виленского, позднее признал власть Сигизмунда и был частично восстановлен им в правах. Последнее упоминание — 9 июня 1435 года.

55. Юрий Семенович — автор имеет в виду тогдашнего удельного князя мстиславльского (1431-1442) Юрия Лугвеньевича (1395-1460), внука Ольгерда и (по матери) внука Дмитрия Донского.

56. Федор Андреевич Одинцевич — правнук друцкого князя Ивана Михайловича (1339). На его родной сестре был женат Сигизмунд Кейстутович, и от этого брака, заключенного еще до 1390 года, родился Михаил Сигизмундович. См. : Родословие князей Одинцевичей // ПСРЛ, том 35. М., 1980. Стр. 282-283.

57. Незадолго до этого Румбольд был освобожден из плена и почти сразу же снова оказался в плену. Смотри примечание 105 к книге четырнадцатой. «Хроника Быховца» в числе плененных под Ошмянами не упоминает ни Румбольда, ни Монивида, ни Одинцевича, зато называет князя Митка Зубревицкого, князя Василия Красного, брата его Дедигольдовича, пана виленского, пана Юшка Гольцевича, пана Ивана Вяжевича. См.: Хроника Быховца. М., 1966. Стр. 86.

58. Трокским воеводой (кстати, первым из трокских воевод) в 1413-1432 годах был не Монивид, а Евнут Волимонтович герба Задора, старший брат Румбольда. Именно он и был казнен вместе со своим братом. Ошибка Стрыйковского, возможно, вызвана тем, что католическое имя Евнута было Иоанн (Ян), как и у Монивида.

59. Ян (Иван) Монивид (1400-1458) — литовский боярин, сын Войцеха Монивида и племянник Гедигольда (Дедигольда). Один из самых активных сторонников князя Свидригайло, наместник подольский и кременецкий (1437), маршалок Свидригайло (1438), воевода Трокский (1443) и Виленский (1458). Однако после сражения у Ошмян Сигизмунд не только не казнил Монивида, но впоследствии даже сделал ему довольно щедрые земельные пожалования.

60. Колегиатская церковь — то же, что и монастырская, то есть и церковь, и монастырь.

61. Здесь рассказывается о легендарном походе гуситов в Прибалтику. Еще в июле 1432 года Ягайло заключил с чехами союз. В конце мая 1433 года таборитский гетман Ян Чапек повел во владения Тевтонского ордена войско, состоявшее из 750 всадников, 7 тысяч пехотинцев и 350 боевых повозок. В Великой Польше к гуситам присоединился сандомирский воевода Петр Шафранек. В июне они начали военные действия в Новой Марке, где завладели 12 городами и местечками, в том числе Хощно, Стшельце, Добегневом и Мыслибужем. Потом к ним прибыл великопольский староста Сендзивой из Остророга, возглавивший польские войска. См.: Historia Pomorza, t. I, cz.I. Poznan, 1969.

62. Смотри примечание 10.

63. Тчев пал 29 августа 1433 года.

64. Стрыйковский пишет frejbiter, а Длугош называет этих людей lotrzyki morski, то есть морские разбойники. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 469.

65. 1 сентября 1433 года гуситы подступили к Гданьску, а 4 сентября ими был разрушен и дочиста разграблен Оливский монастырь. Здесь они впервые вышли на берег Балтийского моря. См.: Historia Gdanska, t.1. Gdansk, 1978.

66. В 1433 году началась борьба за молдавский престол между тогдашним господарем Ильяшем и другим сыном Александра Доброго — Штефаном. Штефан разбил Ильяша при Лолони и был признан молдавскими боярами господарем. После нескольких междоусобных сражений братья поделили Молдавию: Штефан стал господарем Нижней Страны со столицей в Васлуе, а Ильяш остался господарем Верхней Страны со столицей в Сучаве. См.: Мохов Н.А. Молдавия эпохи феодализма. Кишинев, 1964. Стр. 156.

67. Посполитое рушение, то есть всеобщая мобилизация, было очень серьезным делом и мерой исключительной, к которой польские короли прибегали крайне редко.

68. Смотри главу вторую и к ней примечание 38.

69. Федор Корибутович (1380-1442) герба Корибут — родной брат Жигмонта Корибута, староста Подольский (1432). Сын рязанской княжны Анастасии Олеговны. Участвовал в заключении Мельнского мира (1422). Отдельные исследователи считают, что в начале апреля 1433 года Луцк захватил не Федор Збаражский, а Федор Острожский или Федор Несвицкий, а это три разных человека. См.: Jozef Wolff. Rod Gedimina. Krakow, 1886. Стр. 155-158.

70. Александр Иванович Нос (1380-1436) — правнук Наримунта Гедиминовича и сын Ивана Юрьевича, смоленского князя, погибшего на Ворскле (1399). Брат Юрия Носа, князя пинского (1398) и наместника псковского (1410) и смоленского (1418). Удельный князь пинский (1418), наместник (1431) и староста (1436) луцкий. В начале 1418 года вместе с Федором Острожским освободил Свидригайло из Кременецкого замка. В 1425 году присутствовал на крестинах сына Ягайло королевича Владислава в Кракове. В конце 1431 года стал луцким наместником, причем сохранил эту должность и при вокняжении Сигизмунда. Весной 1433 года взял Луцк, но в бою под Грубешовым был разбит поляками во главе с холмским старостой Грицко Кердеевичем. Той же осенью нанес полякам новое поражение. В октябре 1434 года присягнул Сигизмунду, после чего луцким наместником Свидригайло сделал Гаштольда. В феврале 1436 года пинский князь Александр Нос стал луцким старостой. См.: Jozef Puzyna. Potomstwo Narymunta Gedyminiwicza // Mieciecznik Heraldyczny, № 10, 11. Warszawa, 1932. Стр. 187-188 и 197-199.

71. Комтур Остероде в письме от 25 апреля 1433 года пишет, что Нос не взял, а сдал Луцк, за что и был пожалован Свидригайло. См.: Коцебу А. Свитригайло, великий князь литовский. СПб, 1835. Стр. 173.

72. Мереч — литовский город Меркине, расположенный у впадения в Неман реки Меркис.

73. Петр Монтегирдович (Монгирдович) — литовский боярин герба Вадвич, сын Яна Монгирда. Упомянут в документах Городельской унии (1413). Староста Подольский (1424), Новогрудский (1430) и Копылский (1435). Битва состоялась у села Копачи под Молодечно.

74. Семен Иванович Гольшанский (1370-1433) герба Китоврас по прозвищу Лютый — сын Ивана Ольгимонтовича, князь гольшанский. Принял участие в покушении на Свидригайло (31 августа 1432 года). Его племянница была женой Ягайло, а сестра — вдовой Витовта. Хроника Быховца сообщает, что Свидригайло приказал безвинно казнить не Семена, а его брата Михаила, который утоплен был в Витебске, но захвачен в Борисове. См.: Хроника Быховца. М., 1966. Стр. 87.

75. Камнем с крестом было отмечено место казни не князя Гольшанского, а именно Герасима. Эта казнь состоялась на два года позже, 26 июля 1435 года.

76. Федора Корибутовича часто смешивают с Федором Несвицким, и в литературе по этому поводу существует изрядная путаница. Федор Иванович Несвицкий (1380-1442) герба Погоня — староста Кременецкий (1432) и Брацлавский, князь Збаражский (1435), родоначальник князей Збаражских и Вишневецких. Есть основания предполагать, что князья Несвицкие вели свой род от Рюрика. Отдельные историки считают, что имено Федор Несвицкий, а не Федор Острожский, сражался с поляками на реке Мурафе. В сентябре 1434 года Несвицкий перешел на сторону поляков, вскоре признавших его наследственным владельцем Збаража, Винницы, Хмельника и Соколицы (1435). См.: Jozef Wolff. Rod Gedimina. Krakow, 1886. Стр. 157-158.

77. Базельский собор был открыт еще 23 июля 1431 года папой Евгением IV. Именно этот папа возложил на голову Сигизмунда Люксембургского долгожданную императорскую корону (31 мая 1433 года). А в мае 1434 года римляне восстали против папы, и тому пришлось бежать из города. Считается, что это было последнее крупное анитпапское восстание в Риме.

78. Последнее пристанище Ягайло впоследствии назвали Городок Ягеллонский.

79. Смотри примечание 66.

80. Ягайло умер в ночь с 31 мая на 1 июня 1434 года.

81. Большинство историков считает, что Ягайло умер в 84 года, но отдельные авторы полагают, что он родился в 1348 году и, стало быть, умер в 86 лет.

82. Называя имя Артаксеркса, Стрыйковский, вероятно, вспомнил Плутарха, который писал: «Рассказывают, будто персидский царь Артаксеркс полагал, что царственность и человеколюбие требуют не только дарить великие дары, но и благосклонно и милостиво принимать малые». См. : Плутарх. Застольные беседы. Л., 1990. Стр. 340.

83. Сведения для сочинения этой очаровательной и далекой от всякого официоза эпитафии Ягайле наш автор подчерпнул у Длугоша. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. IV, ks. XI. Krakow, 1868. Стр. 497.

Текст переведен по изданию: Kronika polska, litewska, zmodzka i wszystkiej Rusi Macieja Stryjkowskiego. Wydanie nowe, sedace dokladnem powtorzeniem wydania pierwotnego krolewskiego z roku 1582, poprzedzone wiadomoscia o zyciu i pismach Stryjkowskiego przez Mikolaja Malinowskiego, oraz rozprawa o latopiscach ruskich przez Danilowicza. Warszawa. 1846

© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© перевод с польск., комментарии - Игнатьев А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001