СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

АДАМ ОЛЕАРИЙ

ПОДРОБНОЕ ОПИСАНИЕ

ИЗВЕСТНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ В МОСКОВИЮ И ПЕРСИЮ,

ПРОИЗОШЕДШЕГО ПО СЛУЧАЮ ГОЛЬШТЕЙНСКОГО ПОСОЛЬСТВА ИЗ ГОТТОРПА К МИХАИЛУ ФЕДОРОВИЧУ, ВЕЛИКОМУ ЦАРЮ МОСКОВИИ И ШАХУ СЕФИ, КОРОЛЮ ПЕРСИИ

AUSSFUERLICHE BESCHREIBUNG DER KUNDBAREN REISE NACH MUSCOW UND PERSIEN, SO DURCH GELEGENHEIT EINER HOLSTEINISCHEN GESANDSCHAFFT VON GOTTORFF AUSS AN MICHAEL FEDOROWITZ, DEN GROSSEN ZAAR IN MOSCOW UND SCHACH SEFI, KOENIG IN PERSIEN, GESCHEHEN

КНИГА ТРЕТЬЯ

О Русском духовном управлении, о духовенстве, церковных служителях и о монахах.

Духовное Управление, Консистории и церковные чины состоят под управлением и наблюдением одного Патриарха, Митрополитов, Архиепископов, Епископов, Архидиаконов, Протопопов и Попов. Патриарх — есть верховный глава, подобно Римскому Папе у Католиков. В прежние времена избрание Пaтриарха зависело от Патриарха Константинопольского ; в Последствии же Константинопольский Патриарх давал только свое утверждение. Патриарх Филарет Никитич, третий из таковых, был и последиий, которого утвердил таким образом Патриарх Константинопольский. В настоящее же время, как избрание, так и утверждение, Патриарха совершается в городе Москве самими Русскими, и избирается из Митрополитов, (и других духовных лиц) самими Митрополитами, Архиепископами и Епископами; для чего эти чины собираются в самой большой церкви в Кремле, называемой Собором, выбирают из среды себя двух, а иногда 4-х, или 5, лиц, которых считают наиразумнейшими, самыми начитанными и беспорочными в жизни людьми, и представляюсь о них Его Царскому Величеству; из этих-то, представленных Царю, Его Царским Beличеством, по совещании с другими духовными чинами, и избирается Патриарх. Иногда, если представленные к избранию лица были таковы, что, вследствие равенства в достоинствах их, нельзя было предпочесть одного из них другому, дело [347] решалось по жребию, как случилось это, например, при избрании бывшего перед сим Патриарха, который, будучи только Игуменом в одном монастыре, как весьма ученый муж, за достоинство свое, был также представлен к избранию (Симоновский Архимандрит Иосиф, избранный 1642 года, Марта 21 дня. О. Б.). При этом, когда жребий пал на него, и другие чины противились было его избраниию, бросили вторичный жребий, который и в другой раз пал на него же. Когда же и после этого Великий Князь заметил, что остальные духовные чины все еще косо посматривают на избранного, брошен был новый жребий, в третий раз, и когда и в этот раз счастие снова выпало на долю уже дважды избранного, то Его Царское Величество сказал: «Я вижу, что ему так и назначено, и что он самим Богом избран Патриархом; по этому он и должен быть Патриархом, а не кто-либо другой».

По избрании Патриарха выдается признанная (ставленная) грамота или письмо, за подписью и печатью избиравших чинов, в том, что он признан достойным и избран в Патриархи, по добровольному желанно всех их, законным образом. Затем Его Царское Величество делает утверждение.

После Великого Князя Патриарх пользуется наибольшим почетом и имеет наибольшую власть в целой стране. Он есть судья над духовенством в делах, которые не исключительно подведомы законам гражданским (светским); он имеет надзор над делами Веры, добрыми нравами и Христианским житием, и все, что он найдет нужным, или благим, в этого рода делах, может, по своему усмотрению, установлять, вводить, или отрешать, что все и передает Великому Князю на исполнение. В распоряжениях своих он не имеет надобности совещаться ни с Великим Князем и ни с кем другим; противиться же ему тем более никто не смеет, кроме разве Боярина Никиты, который не послушал Патриарха в деле об иноземном платье, как уже сообщено мною выше сего. Бывший Патриарх, и в особенности теперешний, сделали [348] во многих делах, вошедших уже давно в обычай по всей стране, большие перемены, многое отменили и ввели много нового, о чем я упоминал уже прежде, в разных местах.

Теперешний Патриарх называется Никон; как выше сказано, он был Митрополитом Ростовским и Ярославским, человек лет 40, бодрый и веселый, живет в Кремле, в великолепных палатах, которые приказал он построить сам для себя, дозволяет себе своего рода пирушки и вообще поживает себе хорошо и охотно отпускает любезные шутки. Так, недавно еще, он сказал одной прекрасной девице, которая, вместе с своими друзьями, крестилась в Русскую Веру и должна была получить от него благословение: «Прелестная девица! Я не знаю, поцеловать ли мне прежде тебя, или благословить». Ибо, по обычаю Русских, новокрещенных, после надлежащего их благословения, приветствуют Христианским поцелуем.

Митрополитов, как Русские называют, всего четыре; это:

1. Новогородской (Novogorodskoi) и Великолуцкой (Welikolukskoy) — в Великом Новгороде.

2. Ростовской (Rostoffskoi) и Ярославской (Jaroslauskoi) — живет в Ростове (Rostoff).

3. Казанской (Casanskoi) и Свияжской (Swialzkoi) — в Казани (Cassan).

4. Сарской (Sarskoi) и Подонской (Podonskoi) — в Сарске (Sarski) и Подоне (Podon) (Как известно, Епархия эта учреждена во второй половине XIII-ro столетия, в Великом Сарае, столице Ордынских Ханов на Волге, близ Царицына, для Христиан, приезжавших туда из Руси. А как Епископы Сарские заведывали также церквами по Дону, то, по тому, назывались они Сарайскими или Сарскими и Подонскими, иначе Сарскими и Переяславля Русского (по тому что второй Епископ Сарайский пребывал уже в Переяславле Русском). Еще называются они внекоторых памятниках Сарскими и Подре(е)льскими, от слова ре(е)ль, означающего, между прочим, возвышенную полосу, гребень или гряду по пойме, которая разливом рек не понимается; отсюда Поре(е)лье, Подре(е)лье, такой край, каковым действительно есть все пространство между Волгой и Днепром, составлявшее в свое время эту Епархию. В XIV столетии переселились они в Москву, на Крутицы, сохраняя, однако, прежнее название, и только в последствии переименованы были в Крутицкие и Можайске; кафедра эта упразднена в 1783 г. О. Б.). [349]

Этот последний живет в Москве, в Кремле.

За Митрополитами следуют Архиепископы, которых семь:

1. Архиепископ Вологодской (Wologdskoi) и Велико-Пермской (Weliko-Permskoi), имеет местопребывание свое в городе Вологде (Wologda).

2. Рязанской (Resanskoi) и Муромской (Muromskoi), живет в Рязани (Resan).

3. Суздальской (Susdalskoi) и Тарусской (Torruskoi) — в Суздали (Sussdal).

4. Тверской (Twerskoi) и Кашинской (Cassinskoi) — в Твери (Twere).

5. Сибирской, (Sibirskoi) и Тобольской (Tobolskoi) — в Тобольске (Toboleska),

6. Астраханской (Asirachanskoi) и Терской (Terskoi) — в Астрахани (Aschachan).

7. Псковской (Pscouskoi) и Изборской (Sborskoi), живущий в Пскове (Pleskau).

За этими — один Епископ:

Коломенской (Colinenskoi) и Касимовской (Cassieskoi) Епископ, который живет в Коломне (Colomna), и, кроме этого, во всей стране более нет ни какого другого Епископа. В Москве, при Патриархе, состоит также один Архидиакон, которого он [350] держит как бы Канцлером и своею правой рукою. В Соборе, в Кремле, находится еще один Протодиякон (Protodiacon). В городах же состоят Протопопы (Protopopi), Попы (Рорi) и Диаконы (Diaconi), за которыми ниже следуют Пономари (Раnnаmari), отпирающие и запирающие церкви и звонящие в колокола. В монастырях находятся разные Архимандриты, Келари (Kilari), Игумены (Igumeni), которые состоят начальниками в них, как Аббаты и Приоры.

Патриарх, Митрополиты, Архиепископы и Епископы не могут жениться и должны, во все время состояния их в сих должностях, воздержаться от брачной жизни.

Bсе эти духовные чины, за исключением Протопопов и Диаконов, не должны также носить колец на пальцах, ни употреблять портов, ни полотняной рубахи (которую они могут носить только шерстяную), ни спать на постелях. В монастырях же решительно воспрещается употребление всякого мяса, вина, водки, меду и крепкого пива. Сам Патриарх также не может носить рубахи из полотна, а носит оную из шелковой материи темного цвета.

Обычная ежедневная одежда Патриарха, Митрополитов, Архиепископов и Епископов, равно как и монахов, состоит из черного длинного кафтана, посверх которого они надевают еще черный плащ (мантию). На голове носят они клобук, объемом в три локтя, с твердой, круглой площадкой по середине, наподобие большой тарелки, а позади с висящими от головы вниз концами. Идучи пешком по улицам, все эти лица носят в руках палку, называемую у них посохом (Posok), который наверху заканчивается крючком, длиною в добрый палец, загнутым под прямым углом.

По множеству церквей в Москве числится до 4000 Попов или Священников; ибо в некоторых церквах, которые считаются хоть сколько ни будь большими, состоит по 6, по 8 и даже но 10 Попов. Кто желает быть посвященным в сан Попа, отправляется к Патриарху, Митрополиту, или Епископу, кто поближе, подвергается там испытанию, и если по испытанию [351] окажется способным, то есть, если они хорошо читает, пишет и поет, то рукополагается в Попы и утверждается в этом сане письменным одобрением (attestation). При посвящении на него надевается Священнический кафтан, весьма мало отличающийся от светского , постригаются на макушке волосы, и возлагается на голову суконная шапочка, называемая скуфьею (Skuffja), (плотно лежащая на подстриженном месте головы, прямо и на коже, как наши ермолки), около которой остальные длинные волосы распущенные ниспадают по плечам, как у женщин. Шапочку эту Попы никогда днем не снимают, разве только для того, чтобы снова подстричь выросшие на голове волосы; это как бы священная принадлежность, и она имеет великое значение. Если кто ударит Попа и при этом попадет по шапочке, или сронит ее с головы Священника на землю, тот подвергается большому взысканию и должен заплатить Попу бесчестье. Но от этого Попы не меньше получают побоев; ибо вообще они — более нетрезвый и праздный народ, чем другие люди. Чтобы не тронуть священной шапочки, сперва бережно снимают ее с Попа, за тем поколотят его хорошенько, и снова бережно надевают на него оную. Одним словом, с течением времени шапочке той не придается уже такого большого значения.

Протопоп, Поп или Священник, по примеру Греков, должен иметь одну только жену, и если она умрет, то он не может жениться в другой раз, оставаясь в Священническом сане. Ибо изречение Св. Павла, к Тимоф. 3, 2: «Подобает убо Епископу быти мужу единыя жены», Русские понимают не так, что оно сказано против многоженства (Polygamia), а что будто бы в нем заключается та мысль, что Поп или Священник (по чему же не Епископ? ибо в подлиннике стоит прямо: EpiskopoV необходимо должен иметь одну только жену, и быть мужем не более, как одной лишь жены.

Из этого же Русские, вместе с Греками, выводят, между прочим, также одну из главных причин, почему они не соглашаются с Католическою или Римскою Церковию, а именно, что она воспрещает Священникам брачное состояние, и Русские полагают, что Римская Церковь делает это в противность [352] определения Св. Собора, как это видно из послания одного Русского Митрополита, по имени Иоанна, к Римскому Архиепископу (как он называет его) (По новейшим исследованиям Митрополит этот — Иоанн II (по одним с 1077, по другим с 1080, по третьим с 1082 до 1089 г.), а Гиана — Климент III, Антипапа., прежде Равенский Архиепископ Виберт (Wiberlus) (1080-1100 г.) Это в особенности подтверждается Греческим текстом сего послания, именно самим заглавием его: Tou osiou patroV hmwn Iwannou Mhtropolitou RwsiaV proV Klhmenta Papan RwmhV. Оно находится в разных рукописях, Венеции, Парижа, Вены, Иверского Афонского монастыря (прежде), Патриаршей (Синодальной) Московской Библиотеки и других мест. Ясно по тому, что Митрополит, как Грек, писал свое послание по Гречески, а с него уже перевод сделан был на Русский. Тот и другой напечатаны в«Ученых Записках Императорской Академии Наук в С.-Петербурге,» 1854 г., кн. I, отд. 3, стр. 1-20. Первоначально Русский перевод издан К. Ф. Калайдовичем, в «Памятниках Российской Словесности XII века.» М. 1821 г., стр. 203-218. В другом послании его (Ио. Митрополита Роускага, написавшаго правило церковное от святых книг въкратьце, Иаковоу черноризьцю, помещенное в «Русских достопамятностях Общества Истории и Древностей Российских при Московском Университете.» М. 1815, часть I, стр. 86-103, и в «Истории Русской Церкви, соч. Макария, Архиепископа Харьковского (ныне Литовского ). С.-Петербург, 1868, т. II, стр. 369-377) Иоанн назван Пророком Христа, а Нестор говорит о нем, между прочим, что он был «муж хытр книгам и ученью, речист, и сякого не бысть преже на Руси, ни по нем не будет сяк.» П. С. Р. Л. I, Лавр., под 1089 годом, стр. 89. Но первый, старавшийся доказать, что Пророк Христа был Митрополит Иоанн II, а не Иоанн IV, как до того полагали, Папой же Климент III, а не Александр III, это — К. А. Неволин. См. его исследование о сем в «Известиях Императорской Академии Наук.» Спб. II, стр. 95-101. Греческий текст этого места, приведенного Олеарием по Гербейштейну, который перевел его с Русского , читается так: Triton egklhma to peri twn ierewn estin, oti bdeluttesJe to apo ceiroV towton koinoniaV metalambanein. Akoue toinhn ti kai peri toutou tou kejalaiou legei h agia kai eusebhV sunodoV twn en Gagra sunelhluJotwn agiwn kai Jeojorwn paterwn periecetai toinun en tw tetarto kanoni kai Jespismati twn toioutwn tauta. Ei tiV diakrinoi to para presbuterou geramhkotoV, wV mh crhnai leitourghsantoV autou prosjoraV metalambanein, anaJema estw. По-Русски: Третьия вина ваша о браце ерейстем есть, яуко и гноушаетеся от роук таковых причащатися. Послоушай же ныне, что о сей главизне глаголеть святый богочестивый събор иже в Гангре. Пишет же ныне в д. правиле такое иже оуничижает презвитера, по закону жене причтена, и глаголеть, яко же подобаеть, слоужащю емоу о того причащений не принимати, да проклят боудет! Ясно, перевод этот не вполне соответствует своему подлиннку. О. Б.). Послание это находится у Герберштейна, в Commentar. rerum Moscov., стр. 22 и 23 (Antverpiae, 1557), в котором, между прочим, заключаются следующие слова: [353]

«Maximus est error et peccatum de conjugio sacerdotum, quod ab illis, qui uxores habent, sumere corpus Christi renuitis. Cum Sancta Synodus, quae fuit in Gangra, scribat, in 4 canone: «Qui spernit sacerdotem, secundum legem uxorem habentem, et dicit, quod non liceat ex manibus ejus accipere Sacramentum, sit anathema!» Это правило находится в «Concil. Magn., torn. 2, pag. 506, interprete lsid. Mercatore (в переводе Исидора Меркатора), с следующими словами: «Si quis discernit presbyterum conjugatum (in Graeco textu: para presbuteru gegamhkotoV), tanquam occasione nuptiarum, quod offerre non debeat, et ab ejus oblatione ideo abstinet, anathema sit». Glossator Conciliorum ad hunc canonem: «Non qui uxorem habet, sed habuit». Possevinus vero, in «Apparatu Sacro», de voce Gangressis, pag. 617, ex Gregorio: «Regulae Sanctorum Patruin pro tempore, loco, persona et negotio, instante necessitate, traditae sunt». Canon scriptus est contra Eustathianos, qui nuptias abominandas ducebanl».

Русские Священники, прежде чем поступят в Священнический сан, должны жениться, и непременно на девице, а не вдове, а тем более не на развратной женщине, или имеющей развратных родственников. Если поступающий в Священники на брачном ложе не найдет девства, и это впоследствии обнаружится, то он лишается своей должности. Священник не может идти к алтарю и служить обедню, если на накануне, ночью, имел плотское совокупление с женою своею. Если у Священника умрет жена, то он может служить только заутреню и вечерю, но не обедню, в которой совершаются таинства. Он не может уже в таком случае служить у алтаря, а также ни крестить, ни венчать, но только может читать и петь во время службы. Такие Священники обыкновенно употребляются при [354] посольствах, для прислуживания послам при Богослужении. Они не могут также вступать во второй брак; поэтому молодой Священник, которому нельзя верить, чтобы он прожил в чистоте вне брачной жизни, может сложить с себя свою скуфью и рясу, стать мирянином, заняться торговлею, или ремеслом, и тогда может снова жениться, что нередко и случается. Если же Священник стар и не может, или не желает, служить в церкви только заутреню и вечерню, то он может поступить в монастырь и сделаться монахом.

Русские по городам и вне городов, в разных местах, имеют множество монастырей — мужских и женских — и большая часть их основаны по правилами Василия Великого.

В монастыри поступают частию по бедности, частию по старости и увечью, частию же по нежеланию жить с своими супругами, а некоторые по иным особенным причинам, против воли, и некоторые даже, наконец, по особой набожности, добровольно, что делают иногда и люди довольно богатые. Если в монастырь вступает богатый человек, то он берет с собою только часть своего имущества, в наличных, прочее же все остается в пользу его наследников, как это установлено несколько лет тому назад на их новом Соборе (Nova Soborna). В прежнее же время такие люди брали в монастыри все свое имение, от чего значительная часть земли отошла к монастырям, так что, наконец, Царь мог остаться без земли и крестьян!». Некоторые монастыри по этому пользуются богатыми доходами, хотя другие, напротив, очень бедны. Монастырская братья содержится строго и должна неупустительно исполнять свои обязанности. Так, они прилежно должны отправлять часы молитвы и богослужений в известное время дня и ночи, и постоянно почти иметь при себе четки (Rosaria). Вообще монашествующие ведут довольно суровую жизнь в монастырях, никогда не едят мяса, и рыбу никогда свежую, по только соленую, за тем питаются медом, молоком, сыром и овощами, преимущественно свежими и солеными огурцами, пьют при этом квас (Quass), или сырец (Kovent), или же крошат в квас огурцы, и едят такое кушанье ложками. Вне же монастыря они [355] дозволяют себе пображничать и иногда так-то наедятся и напьются у других, что приходится их везти уже из гостей в монастырь. Большинство монахов совершенно простые и неразвитые люди; десятый разве из них, также как и все почти Русские из простонародья, едва знает молитву: «Отче наш» (как об этом справедливо пишет Clem. Adam в «Anglor. navigatione ad Moscovilas» («Orationem Dominicam decimus quisque haud novit»). Только немногие знают 10 Заповедей Господних, полагая, что знание подобных вещей свойственно только знатным господам и высшим духовным чинам, а вовсе не им, как это можно читать у Гваньина, с, 2, «De relig. Russorum». Геннииг (Henning), в своей Лифляндской летописи (Liefflaendische Chronica. Leipz. 1594), на странице 55, упоминает, что однажды Грозный Великий Князь, бывши в Новгороде на свадьбе у Датского Герцога, Магнуса, отколотил палкою по головам нескольких монахов за то, что они были до такой степени несведущи, что даже Символа Веры, который Великий Князь сам пел, вместо брачной песни, не могли читать по книге так бойко, как он пел его на память. Простые монахи часто встречаются по улицам пешие и на коне, или же на телегах, как крестьяне, или извозчики, и они покупают и торгуются точно миряне, от которых их и отличить нельзя иначе, как только по их черной одежде.

Есть также и такие Русские, которые, по особому набожному настроению, удаляются в леса, и там, у дорог, строят часовни, в которых проводят свою суровую пустынническую жизнь и содержать себя только подаяниями, которые дают им крестьяне и вообще проезжающий мимо народ. Таких пустынников мы видели несколько на пути между Новгородом и Тверью. [356]

О постах Русских.

Русская Церковь предписывает довольно строгий род постов, которые люди набожные и богобоязливые исполняют в точности, другие же — хотя и соблюдают посты, но не так строго. Вообще же все Русские, сколько я мог узнать, предоставленные самим себе, и даже в дороге, в Постные дни отнюдь не станут есть мяса; зато знатные люди по Средам и Пятницам едят самую лучшую рыбу. Когда же бывает какой-нибудь из главных постов, то и они также, но наружному виду, в еде довольно умеренны и воздерживаются от всего, что происходит от живности (мясного), а в настоящее время не употребляют даже сахару, не считавшегося прежде поганым, ибо несколько лет тому назад один иноземный купец, по имени Бок (Bock), объявил Патриарху, что сахар очищается будто бы яичным белком.

У Русских в году более постных дней, чем иных, в которые они могут есть мясо. Кроме двухдневного в неделю, сейчас упомянутого, поста (по Средам и Пятницам), у них первый самый большой пост семинедельный in Quadragesima, начинается на: «Estо mihi», и продолжается до Пасхи. Первую неделю этого поста называют Русские Масляницей (Maslaniza), когда они не едят ни мяса, ни рыбы, а только масло, молоко и яйца, но при этом все дни до такой степени услаждают себя и напиваются водкой, медом и пивом, что теряюсь, всякое сознание, вследствие чего бывает всякого рода разгулье и шалости, а в прежнее, как выше уже сказано мною, совершалось множество драк и убийств, Таким образом такое препровождение времени представляет плохое приготовление себя к посту. Здесь хорошо может послужить напоминание, которое делает Василий «De laude jejunii». «Non per temulentiam aditus ad jejiunium, nec ad sobrietatem per lasciviam». Homil. 1, pag. 186. Следующую же за тем неделю они начинаюсь жить умеренно, едят только мед и овощи, пьют квас и воду, ходят в баню, потеют там и обмываются от грехов, содеянных ими в предшествовавшую неделю и испрашивают у Священника благословение. [357] Остальное время этого поста большинство Русских, которые желают вести себя более набожным образом, не едят даже ни какой рыбы, за исключением Воскресных дней. Другой пост начинается через восемь дней после Пятидесятницы и продолжается до Петра и Павла. Пост этот называется Петровским. Третий пост с 1 Августа и продолжается 14 дней. Четвертый с 12-го (Ошибочно, вместо 15. О. Б.) Ноября до Рождества Христова, Неделю же после Рождества Христова по Новый Год Русские едят всякого рода мясо, и никто уже из них не пропустить этого времени поесть мясного, кто только может купить себе его. То же самое делают они и но всем праздникам и во все Воскресные дни, если только они не приходятся во время постов, и они думают даже, что было бы грешно не есть в эти дни мяса, и в этом отношении они вовсе не желают жить (как говорись Гваньин) противу Апостольского правила, описанного Папою Клементом (Clement. Рарае canon. Apost.) а именно, что в Воскресенье, или в день Субботний, ни кто не должен поститься: «Si quis Clericus inventus fuerit die Dominico jejunare, vel Sabbatho, praeterquam uno solo, deponatur; sin antem Laicus, segregetur». Правило это находится в «Concil. Magn», Венецианского издания том 1, стр. 23, Капон 65, а в новом Парижском издании оно опущено.

Во все время постов, особенно во время Великого Поста, когда Русские не едят ни мяса, ни рыбы, а также впродолжение 8 дней перед принятием Св. Таин, ни Священник и никто другой не смеет иметь плотского сообщения с женою своею, под опасением значительного денежного взыскания. Полагаю, впрочем, что по доносам самих виновников в подобных делах или жен их, немного собирается таких взыскных денег.

В Великий Пост, когда наступает время, в которое Русские собираются говеть и исповедоваться, некоторые из них покупают птиц, и выпускают их на волю, полагая, что этим они совершаюсь доброе дело, и что Бог точно также освободит их и от их прегрешений.

О Покаянии и Св. Причащении.

Исповедь Русские считают дедом необходимым для обращения и примирения своего с Богом, и взрослые и пришедшие уже в разум люди неупустительно должны отправлять его перед Таинством Причащения. Хотя каждому предоставляется на волю исповедоваться и причащаться, когда захочет, но вообще для говенья стараются употреблять время около св. Пасхи, говеют на Страстной Неделе, некоторые и прежде, исповедываются же большею частию в Пятниицу, и за тем, в Субботу, под Пасху причащаются. Восемь дней перед исповедью они умерщвляют плоть свою строгим постом, не едят и не пьют ничего, кроме хлеба и квасу и других кислых напитков, так что за это время говеющие спадают с тела и делаются от того больные. Покаяние должно совершаться посреди церкви, под круглым сводом, перед Священником. Кающийся во время исповеди должен держать глаза свои постоянно устремленными на приготовленный для того образ, высказать Священнику решительно все грехи свои, какие только знает за собою, и дать обещание вести лучшую жизнь. За тем Священник произносить ему отпущение грехов и налагает наказание на него, смотря по великости грехов, именно: предписывает пост на известное время, либо велит ему сделать нисколько сот, и даже тысяч, поклонов перед образом своего Святого, с произношением: «Господи, помилуй!» либо запрещает известное время воздерживаться от совокупления с женою (что Русские, по страстной природе своей, считают весьма тяжелым наказанием), либо же, наконец, тоже на известное время, воспрещает ему вход в церковь и велит стоять в ней только на паперти, перед дверьми. Если же грехи кающегося так велики, что все исчисленные роды духовных наказаний оказываются малы, то он должен омыться святою водою, добываемою обыкновенно из реки, в которой совершалось водосвятие вдень Богоявления и сохраняемой Священником в церкви втечете целого года, для подобного употребления; воду эту [359] Священники отпускают за деньги. По исполнении сказанных выше наказаний (епитимий), или по омовении себя св. водою, Русские считают, основываясь на словах Пророка Исаии, что они сделали все по заповедям Господним, и что, по тому, вполне очистились от грехов своих.

Святое Причастие Русские отнюдь не принимаюсь, когда едят какую-либо мясную пищу, но непременно в Постный день; также, когда они сподобятся Св. Причастия, то в этот самый день отнюдь уже не едят ни какого мяса.

Самые Св. Дарьи они употребляют в двояком, или, так сказать, в тройном виде; ибо они составляют его из хлеба, вина и воды. Хлеб, который опии употребляют для приготовления Св. Даров, должен быть квасной и испечен вдовою Священника. Такой род хлеба для Причастия также составляешь одну из причини, которую Русские выставляют, по чему они не могут быть согласны с Католического Церковью; ибо эта последняя для Св. Причастия употребляешь не квасной хлеб. Русские говорят, что это по-Иудейски; ибо Иудеям повелено было, при изготовлении Пасхального агнца, есть сладкий хлеб; при том празднование Пасхального агнца Иудеи совершали в память избавления от Египтян; мы же, Христиане, не имеем ни какого соотношения ни с порабощением Египетским, ни с избавлением от оного. К тому же, Иисус Христос за тайною вечерью с своими учениками ел вовсе не Иудейского Пасхального агнца; следовательно, при этом не должно было быть ни какого не квасного хлеба. Далее: Иудеи, когда едят Пасхального агнца, должны при этом стоять и совершать еще некоторые другие обряды, которых при Тайной вечери Иисуса Христа совершаемо не было; Иисус Христос с своими учениками ел за Тайною вечерню не стоя, но сидя за столом; иначе Евангелист Иоанн не мог бы возлежать на груди его. Также и в Св. Писании не говорится: «Христос взял azuma не квасной», но сказано: «ton aptwn» — хлеб, которыий разломил, подал своим ученикам и сказал, что они должны есть этот хлеб в воспоминание об Его страданиях, а не в память избавления от Египтян. По всему [360] этому Русские, согласно с Греческой Церковью, полагают, что Латинская Церковь поступает несправедливо, употребляя в этом случае неквасной хлеб. За это Михаил, Патриарх Константинопольский, предал анафеме Латинскую Церковь, и осудил ее, как это видно у Антонина, Епископа Флорентийского, в Летописи его (Antonini, Episcopi Florentini, Chronicon. Lugduni Batavor. 1586) часть 3, стр. 571, и из послания Папы Льва IX в 1054. г. по P. X. к помянутому сейчас Патриарху; послание это можно читать в «Concil. Magn»., в 20-м томе, на стр. 497, и в «Annalib. Ecclesiast. (Antverpiae, 1597) Baronii», том 2, стр. 212, Хлеб, который, Русские употребляюсь в Св. Причастии, благословляется частью в Чистый Четверг, частию в тот самый день, в который они хотят причащаться. Благословляемый в Чистый Четверг назначается только для больных и изготовляется он таким образом. Берут испеченный для этого хлеб, величиною почти с большой рейхсталер, с изображением распятия посередине. Над хлебом сим поется: «Agnus Dei», и произносится благословение, и за тем та частица хлеба, на которой выпечено распятие, вырезывается железным ножичком, имеющим видь копья, и вырезанные части кладутся в деревянного голубя, которого вешают над алтарем, чтобы хлеб не тронули мыши, или что другое нечистое. Если кто в течение года заболеет и вдруг неожиданно пожелает причаститься Св. Таин, то из этого голубя берут таким образом освященного хлеба небольшой кусочек, наливаюсь на него три капли красного вина и кладусь в чашу; иногда подливают к хлебу и вину немного воды, иногда же воды не подливают, смотря по тому, как может принимать дары больной; таким образом дают причастие больному ложечкой. Иногда же, если больной не может уже проглотить хлеба, дают ему только одного вина. Когда же приобщают Святых Таин здоровых, во время общественного причащения, то берут небольшой круглый хлебец, величиною вполовину рейхсталера, который печется в таком же виде, как и выше описанный, и из него также вырезываются сказанным образом частицы. За тем частицы эти разламываются на столько маленьких кусочков, сколько находится причастников, крошат эти кусочки в красное вино, прибавляя в него несколько воды (ибо Русские говорят, что кровь и вода, истекшие из раны [361] Иисуса Христа, без сомнения, были несколько тепловатые), благословляюсь все это и веруют, что при этом совершается transsubstantiation, пресуществление, т. е. что хлеб и вино действительно пресуществляются в тело и кровь Иисуса Христа. Причастие дают причастникам ложечкою, при чем говорят: «Сие есть истинное тело и кровь Иисуса Христа, еже за тя и за многие ломимое и изливаемое во оставление грехов твоих, каковые тело и кровь, принимаемы я тобою, должны быть принимаемы в воспоминание Христа. Благослови тебя, Боже!» Такой род приобщения Св. Таин, в виде крошеного хлеба, был уже в VI-м столетии в употреблении у некоторых Христиан, и такие Христиане назывались «Intineores», но в 337 году по Р X. отвергну т и осужден Папою Юлием I, как о том говорится в «Concil. Magn»., tom. 2, pag. 620, decr. 7.

После принятия Св. Таин, некоторые Русские, более благочестивые, ложатся и снять целый день, для того, чтобы не иметь повода снова грешить. В следующее за тем Воскресенье Священники раздают в церкви опять по кусочку из тех освященных хлебов, из середины которых вырезаны были частицы с изображением распятия, для Св. Даров, и Русские едят эти кусочки хлеба. Это называюсь они кутьею (Kutja), и она означает как бы дар и знак общей Христианской любви между ними (Олеарий спутал одно с другим. О. Б.).

Русские дают немного Святого Причастия и малым больным детям; но детям старше семи лет дают Причастие вполне; ибо они говорят, что с семилетнего возраста человек начинает грешить. Обычай этот они сохранили, без сомнения, от древней Церкви, которая признавала детей, по совершении над ними крещения, способными к принятию Святого Причастия, и подобное употреблялось также и в III-м веке, во времена Киприана, как это видно из книги его: «De lapsis», и даже было входу и во времена Августина, в V-м столетии, о чем можно читать у него же: (Auguslini lib. I. de peccatorum mentis et [362] remissione, cap. 19 и 20, находящиеся в 7 томе, стр. 666). В Последствии детям давались только остатки (reliquien) Свят. Причастия, что видно из Никифора Каллиста (Nicephori Callisti Xanthopuli Historia Ecclesiastica. Basiliae, 1553), который говорит, что такой обычай был в Константинополе, а именно: если что оставалось от освященного хлеба и вина, то остатки эти давались есть натощак нешаловливым детям, и он, Никифор, сам бывало удостаивался есть такие остатки, как повествует он об этом в 17 книге своей «Hist. Eccles»., главе 25, стр. 889. Неразумным же детям такими остатками касались только до губ.

Ни один Священник не может давать Причастия в тот самый день, в который он хоронил покойника, или целовал его; ибо в таких случаях он считается нечистым. Точно также он не может давать Причастия родильнице, в том самом месте, где она родила дитя; но для этого она должна быть перенесена в другую комнату и хорошенько омыться. В прежнее время Священники рассылали Св. Дары по всей стране к тем Христианам, которые не имели по близости Попов, а также освященные просфоры хлеб давали на дорогу воинам и путешествующим людям, для того, чтобы, в случай, когда они дома же исповедовались, могли принять этот хлеб после, когда захотят. Вообще же они сохраняюсь этот хлеб до той поры, пока не случится с ними какая-нибудь болезнь, для того, чтобы, когда увидят, что они уже не встанут с своего болезненного одра, могли как бы дорожными деньгами запастись этим хлебом на путь к вечной жизни.

Повествуют также, что у древних было в обычае, причащаясь, не есть все причастие, но часть его оставлять и утешать себя во время преследования и других несчастий, съедая эту часть перед обедом. Это видно из Тертуллиана, который, говоря о супругах, из которых один язычник, а другой Христианин, пишет (lib. 2, ad uxorenn, pag. 482): «Non sciet maritus (gentilis), quid secreto ante omnem cibum gustes? Et si seiverit, panem non illum credit esse, qui dicitur». Да не знает муж., что ты тайно вкушаешь перед всякой пищей; если ж узнает, то он не должен думать, чтобы это было тот хлеб, как он называется». Также и у Киприяна, в «De lapsis:» «Cum quaedann arcam [363] suam, in qua Domini sanctum fuit, manibus indignis tentasset aperire, igne inde surgente, deterrita est, ne aenderet attingere». «Когда женщина недостойными руками своими захотела было отворить ящик, в котором хранился освященный хлеб, то из ящика вспыхнул огонь, которого она испугалась так, что уже не касалась его более. Обычай этот оправдывает Василий, в Послании к Патриции Кесарии (ad Caesariam Patriciam) и говорись: «Пустынникам было очень неудобно и трудно посещать часто церкви и собрания Христиан; поэтому они приобвыкли брать с собою в пустыни Евхаристию или освященный хлеб и вино». Об этом свидетельствует также Белярминн (Bellarminus), в «De Eucliar.», lib. 4, cap. 4, pag. 785.

В древности были и такие Христиане, которые употребляли морс (Most) вместо вина в Причастии; они обмакивали также во священную жидкость кусок полотна, высушивали его и прятали; когда же хотели приобщиться, то отрезывали кусочек этого полотна, и мыли его вводе, которую и употребляли, как говорится об этом в «Concil. Magn». tonn. 2, pag. 610, и против такого употребления существуешь постановление 7 (decretum).

Известным лицам, а именно: клятвопреступникам, убийцам, или другим важным преступникам, совершившим покаяние в грехах, причастие у Русских дается не прежде, как они будут лежать уже на смертном одре. Больных, которым не помогает уже ни какое лекарство, причащают вместе с последними соборованием елеем, и в таком случае больной не может уже пользоваться ни какими лекарствами и должен положиться на одну помощь Божию. Таким же дают даже и есть ни чего, за исключением случая, когда силы больного очевидно возвращаются, так что можно надеяться, что он выздоровеет. Русские погружаюсь также иногда кости или мощи Святых своих, вводи, или хлебном винге, и дают это пигь больным, как заметил это верно Поссевин, в «De reb. Moscovit». (Coloniae, 1587, pag. 5).

Некоторые богатые люди, когда слягут на смертный одр и почувствует, что близится их последний част, причащаются, [364] и потом, по монастырскому уставу, постригаются, миропомазуются и облекаются в монашескую одежду. Облекшийся в такую Серафимскую (как Русские называюсь) одежду, не должен после этого, в течение осьми дней, принимать ни лекарства, ни какой-либо пищи; ибо Русские говорят тогда, что таковой состоит в это время в чине Святых Ангелов. Если случится, что такой больной, против всякого чаяния, выздоровеет, то он должен уже держаться своего обета, отрешиться от своей супруги, или супруга, и поступить в монастырь.

О погребении покойников.

Что касается до погребения покойников Русских, то оно совершается также, как и другие торжественные действия, со многими обрядностями. Если умрет кто, то сходятся ближайшие приятели покойного, и женщины, друг перед другом, начинаюсь громко вопить и кричать; они становятся вокруг мертвого тела и спрашиваюсь: «За чем ты умер? Али у тебя недоставало продовольствия какого, пищи, напитков, одежды, или чего другого? Али жена у тебя была не добра, не молода и не красива и не довольно верна?» И прочее, подобное этому. Такие жалобы повторяюсь они и у могилы, когда следует же опускать в нее, а также и после, по нескольку раз в году, над могилами, как о том сказано подробнее уже выше сего.

В то же время немедленно посылается в дар Священнику пиво, мед и водка, чтобы он помолился за спасение души усопшего. Тело же умершего начисто обмывают, одевают в полотняную одежду, ноги обуваюсь в башмаки из тонкой красной кожи, а руки складывают крестообразно одну на другую, и таким образом кладут в гроб (гробы в нескольких местах города, выдолбленные все из цельного дерева, разной величины, продаются открыто); на гроб вешают затем сукно, или полотно, а иногда и кафтан умершего, и [365] так относясь покойника в церковь, где, если он знатный, и оставляется в зимнее время до восьми дней. В церкви Священник ежедневно окропляет тело Святою водою, кадит ладаном, при чем поет и по отлетевшей душе служить обедню.

Вынос тела совершается так: несут его четверо, или шестеро, человек, и если это монахиня, или монах, то и нести должны монахини, или монахи. Перед телом идут несколько женщин из ближайших знакомых, с покрытым лицом и выражающие свою скорбь телодвижениями и жалобными воплями: то громко закричать они, то стихнут немного, то опять начнусь громко плакать и жаловаться на вечную разлуку с покойным другом, при чем высказывают желание, что хорошо было бы, если б он прожил долее, но тому что он был благочестивый и вообще прекрасный человек. Во все это время несколько Священников, идущих впереди и позади гроба с образами и кадилами, поют, но из пения этого только и можно расслышать следующие слова: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный! (помилуй нас)!»

За телом следуют ближайшие друзья и хорошие знакомые, хотя без всякого порядка, кучею, каждый с восковою свечою в руке. Прибывши к могиле, гроб спускаюсь на землю, открываюсь его и снова кадят покойника ладаном; при чем над ним держат образ, который покойный чтил при жизни, как своего Святого; Священник молится пред ним, часто повторяя следующие слова: «Помяни, Господи, душу усопшего раба во Царствии Твоем! И кроме того читаются и другие молитвы по Греческой Литургии. Между тем, оставшаяся вдова стоить над телом и снова, скорбными воплями, повторяет приведенные выше вопросы свои к мужу. За тем подходят за вдовою и друзья покойного к гробу, целуют гроб, а иногда и самого покойника, в последний раз, и отходят назад. Наконец приближается и Священник, дает покойнику в гробе разрешительную молитву (einen Pass), которая обыкновенно получается за деньги, в Москве, у Патриарха, а в других местах от Митрополитов и Архиепископов, а за неимением и их, от Священников. Разрешительная эта содержит в себе следующее: [366]

«Мы (имя рек), Епископ, или Священник, признаем здесь, и свидетельствуем сим, что означенный тут (имя рек), жил у нас истинным Христианином, Греческого Исповедания, и хотя он иногда и погрешал, но в грехах своих принес покаяние и принял отпущение и Святое Причастие во оставление его грехов. Он истинно чтил Бога и Святых Его угодников, постился и молился, как следует. Со мною (имя рек), как с своим духовным отцом, он также пребывал в согласии и послушании во всем, так что я совершенно отпустил ему его прегрешения. Поэтому мы выдали ему эту решительную, чтобы он предъявил ее Святому Петру и другим Святым, на тот конец, дабы он мог безвозбранно быть впущен в двери вечного блаженства».

Разрешительная эта подписывается Патриархом, Епископом, или Священником, скрепляется печатью и вкладывается покойнику между двумя перстами. Простодушные люди думают, что такая разрешительная и препоручение (recommendation) весьма способствуют для прохода на том свете. Главным же образом она помогает духовенству получать деньги. О такой разрушительной упоминает Гваньин в «De religion Moscovitarum», cap. 2, pag. 174). Когда таким образом снабдят разрешительною усопшего, гроб закрываюсь накрепко и зарывают в могилу, при чем тело усопшего кладется в могиле обращенное лицом на восток. Зарывши покойного, провожавшие его молятся образу и возвращаются домой, где для друзей изготовляется заупокойный пир, на котором запивают горе, при чем все гости, как мужчины, так и женщины, порядком напиваются.

Русские печалятся о покойниках своих шесть недель, в продолжение которых богатые люди трижды справляют большие поминовения и приглашаюсь на них, кроме приятелей, и всех тех Священников, которые участвовали при похоронах усопшего. Поминовения эти бывают обыкновенно на 3, 9 и 20 день после смерти, но по чему Русские справляюсь их поминки именно в эти, а не в другие, дни, я до сих пор от них дознать этого не мог. Без сомнения, они заимствовали это от Греков, которые (как явствует это из «Notis Martini Crusii» о [367] «Historia Ecclesiastica Turco-Graeciae» (Basiliae, 1585, pag., 203), имели такой же обычай и в Константинополе;, но только в 20 и 40 дни. Причины назначения таких дней, которые сказанный писатель выставляет, двоякого рода, находятся у него там же, в помянутом сейчас месте. Эти три поминовения у Русских значась то же, что «justa» или «parentalia» поминки и жертвы по усопшим, а также и то, что оставшиеся в живых должны жить в любви и дружбе между собою, и на этот конец изготовляется даже особое кушанье из освященного хлеба, называемого у них кутьею (Kulja); Греки же, которые также имели в своей Церкви подобные празднества и раздавали при этом подобные же кусочки освященного хлеба, называют этот хлеб yumion agaphV, bucella charitatis et benevolentiae, кусочек любви, как повествует в том же месте Крузе, заимствуя у Герлаха (Gerlach). Но Русские (Священники и все другие) на таких дружеских поминках напиваются до такой степени, что домой ползут уже на четвереньках.

Над могилами хоть несколько состоятельных покойников Русские на кладбищах строят небольшие избушки, в которых может поместиться стоя один только человек; постройки эти обвешиваются обыкновенно рогожами, и в них-то, впродолжение шести недель, ежедневно, утром и после обеда, Священник, его помощник (Capellan), или монах читает некоторые псалмы Давида и несколько глав из Нового Завета, во успокоение души умершего, хотя Русские, также как и Греки, не признают никакого чистилища (Purgatorium), как справедливо свидетельствуют о том Герберштейн, Поссевин и Гваньин, вместе с другими; но они веруют, что есть два известных места, куда души умерших удаляются тотчас по отрешении их от тела и где дожидаются они второго пришествия и воскресения своих тел, смотря по тому, как кто жил на земле и добрые, или злые, дела творил. А именно: души праведных пребывают в прекрасном и блаженном месте, в сообществе добрых Ангелов и в блаженстве, души же безбожных — в мрачной, беспредельной юдоли, где живут страшные, злые духи. [368]

Русские полагают поэтому, что душа умершего, как только отделится она от тела и будет находиться на пути к сказанным двум местам, может, прилежными молитвами и предстательством бывшего духовника своего, Священника, монаха, или другого кого, быть возвращена на правый путь, к блаженству и принята в сообщество добрых Ангелов; или же, если душа попала на левую дорогу, то необходимо также умилостивлять Бога жертвами и молитвами о том, чтобы Он смягчил гнев свой за грехи недоброй души, внес бы ее в книгу жизни и явил бы себя милостивее к ней в великий день Суда. Вследствие таких же понятий, Русские также раздают и милостыню; так, когда умрет богатый, то впродолжение шести недель бедным ежедневно отпускается известное количество хлеба и денег. Между Русскими находятся также и такие люди, которые не только много жертвуют на церкви и монастыри, но раздают щедрою рукою милостыни и бедным, хотя в другом чем, по отношению к ним, не отличаются большою совестию и берут большие барыши с своих ближних при купле-продаже, или при других каких-либо делах. Так, купцы, выходя из домов своих в церковь и оттуда в свои лавки, покупают прежде на хлебном рынке несколько хлебов, берут их с собою, разрезывают и делят между нищими, которых в Москве бездна. От таких подаяний нищие эти набирают, за продовольствием себя, такой обильный остаток хлеба, что они разрезывают его на четвероугольные кусочки, величиною в вершок, сушат в печах и за тем полными мешками продают на торгу путешествующим людям; такие кусочки сушеного хлеба Русские называюсь сухарями (Suchari). [369]

О Вероисповеданиях иноземных, терпимых и не терпимых Москвитянами.

Москвитяне терпят всякого рода Вероисповедания и охотно ведут дела с разными народностями, как, например, с Лютеранами, Кальвинистами, Армянами, Татарами, Персиянами и Турками; но Папистов и Жидов не любят, и для Русского нет большей обиды, как выбранить его Жидом, хотя многие Русские из купечества очень похожи на Жидов. Лютеране и Кальвинисты до сих пор встречаются не только везде в России, по торговым и промышленным делам, которые они обширно ведут с Русскими, но с удовольствием принимаются и в Москве, при дворе, на домашнюю и полевую службу Его Царского Величества, и теперь этих иностранцев Москве живет до 1000 человек. Лютеранам и Кальвинистам дозволяется свободно отправлять, каждым по их обряду, богослужение в особенных церквах, и прежде оба эти Исповедания имели в Москве особые свои церкви, выстроенные в черте Царь-города (Zaargorod). Но двадцать лет тому назад Лютеране, вследствие ссоры и даже драки их жен, повздоривших за первенство мест вовремя Богослужения, лишились своей церкви. Случилось это так: перед бывшей тогда осадою Смоленска, некоторые Немецкие военные Офицеры поженились на дочерях купцов, и за тем, эти купеческие дочери, будучи у же женами Капитанов и Поручиков, не захотели сидеть в церкви между прежними купеческими женами. Эти же последние считали унизительным для себя, что бывшие недавно девицы их будут сидеть в церкви выше их; по этому-то завязался в церкви великий спор, перешедший скоро и в драку. Случилось в это время Патриарху проезжать как раз мимо церкви: он видит сумятицу, спрашивает о причине, и когда ему сообщили, что свалка была в Немецкой церкви, в которой люди перессорились за высшие места, то Патриарх сказал: «Я думал, что в церковь Немцы ходят с благочестивыми мыслями, и что там они отправляют Богослужение, а не занимаются разными [370] придворными обрядностями». Вслед затем он приказал немедленно же уничтожить церковь, которая и была срыта до основания в тот же день. Впрочем, Лютеранам дозволено было выстроить другую церковь, только вне белой стены, в черте Большого города (Boelsoi gorod).

Кальвинисты, также внутри белой стены, начали было строить изящную церковь, возле бывшей там деревянной часовни, и постройка эта доведена была уже почти до крыши; но так как Патриарх и Великий Князь на постройку соизволения своего не давали и смотрели только на нее, как бы сквозь пальцы, то Патриарху и пришло однажды на мысль приказать разрушить сказанную церковь, вместе с нею и бывшую там деревянную часовню. Таким образом Кальвинисты в продолжение некоторого времени ходили слушать проповедь в Лютеранскую церковь, пока снова не получили дозволения иметь свою собственную.

В Последствии времени, когда, по требованию Патриарха, Лютеране должны были перенести свою церковь из Большого города (Bolsoi gorod), то, по соизволению Его Царского Величества, они выбрали себе за валом, на чистом поле, место, на котором и выстроили церковь, еще больше прежней. Недавно, впрочем, при отмене Русского платья (о которой говорено было выше), они вторично принуждены были перевести свою церковь на другое место, и произошло это следующим образом:

Лет 15 и более тому назад Московские Священники жаловались, что Немцы, проживая в городе между Русскими, подкупили в собственность, на их приходские суммы, самые просторных места , или площадки, и позастроили их, от чего они, Священники, лишились многих доходов своих; но по этой жалобе, по особому расположению бывшего Великого Князя к Немцам, Священники ни чего добиться не могли. Теперь же, когда сам Патриарх вознегодовал на то, что Немцы шатаются между Русскими без различия в одинаковой одежде, и вследствие этого также получают от него благословение, Священники воспользовались этим случаем, [371] возобновили свою старую жалобу и довели дело до того, что вышел строгий следующий приказ: «Кто из Немцев перекрестится в Русскую Веру, тот может оставаться жить в городе; кто же из них сделать этого не пожелает, тот в самый короткий срок должен перенестись из города, с своим домом, к Покровским (Pokrofki) воротам, в Кукуй (Kukkuy), именно в то место, где 40 и более лет назад только и жили одни Немцы, и где был погребен Герцог Иоанин, брат Короля Датского, Християна IV-го.

Место это находится при реке Яузе (Jausa) и получило название Кукуй от следующего: когда, бывало, жившие там жены Немецких солдат увидят что-либо странное проходящих случайно Русских, то говорили обыкновенно между собою: «Kuck, Kucke sie, «Глянь, глянь сюда!»; что Русские повернули в срамное слово, означающее название мужеского уда, и при встрече с Немцами кричали бывало им в ругательство: «Немчина убирайся на ..!» (Nimzin tzisna...), так как Немцы должны были удаляться на означенное место Кукуй. Оскорбляясь подобною бранью, Немцы били челом Его Царскому Величеству в следующем: «Они, Немцы, видят, что Русский народ, без всякого с их стороны повода, явно оказывает им презрение; что при верной их службе и добром расположений, которые доказали они Его Царскому Величеству и его подданным, всякая, никуда негодная челядь, поносит и обзывает их на улицах такими срамными словами; почему и просят, чтобы Его Царское Величество, по достохвальному примеру предков своих, взял их под свое милостивейшее покровительство, и защитил бы их от таких поносителей» и проч. и проч. По такой жалобе Его Царское Величество приказал объявить во всеобщее сведение, что если кто с этих пор обзовет Немца малейшей бранью, тот нещадно будет бит кнутом (по обычному у Русских способу). Несколько ослушников этого Царского Приказа были так сильно наказаны, что воротились домой с окровавленными спинами, и по тому в настоящее время Немцы уже избавились от сквернословных оскорблений Русскими. Его Царское Величество дал даже другое прозвание месту, в котором живут Немцы, и назвал его: «Новою Иноземскою Слободою» (Nova [372] Inosemska Sloboda). В этой Слободе каждому Немцу, смотря по достоинствами, должности, или занятию его, дано в собственность известное место, на котором он и обстраивался, и вся Слобода разделена на правильные улицы. Имевшие в городе деревянные дома, разобрали их, перевезли и снова выстроили в Новой Иноземской Слободе, где теперь и живут Немцы гораздо безопаснее от частых пожаров, случавшихся у Русских, чем в городе. Но этому большинство Немцев говорят, что запрещением им носить Русскую одежду и отделением их от Русских жилищ и от ежедневного с ними обращения, им сделалось так же худо, как раку, которого в наказание хотели утопить в воде.

Когда Немцы увидели, что им дан был как бы собственный город, в котором они мирно могли проживать себе, то ни минуты не задумались о том, чтобы и лежащие вдали от них церкви перевести также в Новую Иноземскую Слободу, где находились уже их очаги и дым. В настоящее время Лютеране имеют уже там две Немецкие церкви, а Кальвинисты — одну Голландскую и другую Английскую. Вначале они терпели-таки довольно тяжкие испытания от самоуправства жены Полковника Лесли, побросавшей Русские иконы в огонь (как сказано о том было выше сего), а именно: из Немецких церквей повынесены были за это проповеднические кафедры и алтари, а далее сняты крыши, но в Последствии времени крыши опять были возведены на церквах, но алтарей и кафедр поставить в них все-таки не дозволяли. Лютеране огородили себе довольно большое кладбище, на котором они и Кальвинисты хоронят своих покойников. Так как оба эти Исповедания охотно терпят друг друга, то и не слышно, чтобы между ними возникало какое ни будь неудовольствие по делам Веры. Теперешний проповедник Лютеран, Балтазар Фаденрехт (Fadenrecht) — человек хорошо образованный и даровитый; прежний их проповедник, в наше время, Г. Мартин Мунстерберг (Munsterberg), из Данцига, также богато одаренный и трудолюбивый муж; вначале он имел довольно порядочные средства и весьма многим оказывал благодеяния, вследствие чего, равно как и от большого пожара, постигшего его в Москве, лишился [373] всего своего имущества, принужден был войти у Русских в долги, за которые его преследовали до такой степени, что от горя и забот он, наконец, заболел и умер, не достигши и 36 лег своей жизни. Предшественник его был Г. Георгь Оксе (Ochse), человек уже старый, которого, в качестве бочара привез с собою в Москву Евангелический купец, Карл Молин (Molin). Так как община в Москве все увеличивалась и долгое время не имела своего Священника, хотя и желала бы в известные дни послушать проповедь, а приехавший тогда в Москву Г. Георг был человек начитанный и хорошо умел пользоваться собранием проповедей (Postlla), то его и выбрали Священником, которым он деятельно состоял несколько лет. Когда же, за старостию лет, ему надоело уже читать и заниматься, и когда уже и с кафедры он начал рассказывать баснословный вещи, то община уволила его от должности и назначила ему с женою пожизненное содержание. Он был жив еще во время первого нашего Посольства в Москву.

У Реформатов также был проповедник ученый муж, по имени М. Генрих Инхенгёфер (Inchenhoefler), из Герцберга, который прежде был Лютеранином, прибыл в Россию с воинами и во время войны под Смоленском был полковым проповедником, а потом, приехав Москву, сделался Кальвинистом. Он написал сочинение, напечатанное им в Бремене, под заглавием: «Ключ к истинному мнению о запертых дверях» (Иоанна 20); сочинение это было опровергнуто Борнским (Borna), в Мишиии (Meissen), Суперинтендентом, Д. Давидом Авербахом (Averbach). Вдова этого М. Инхенгёфера, и теперь еще живущая в Москве, была дочь знаменитого Богослова Виттенбергского , Д. Фёрстера (Foersteri), который никогда не склонял ее к отпадению в Кальвинство (о чем она и сама не думала), но, напротив, постоянно говорил ей, чтоб она оставалась в Лютеранской Вере, в которой она только и могла достигнуть вечного блаженства; ибо Кальвинистскую она менее понимала. В настоящее время у Реформатов проповедником состоит также ученый муж, М. Андрей Гардин (Gardinus), родом из Шотландии. [374]

Таким образом Русские, как сказано уже, охотно терпят в своей стране Лютеран и Кальвинистов, равно как и отправление их Богослужения. Католики же или Паписты до сих пор еще мало пользуются их расположением и, напротив, у Русских они, вместе и с Верою их, считаются как бы погаными. В 1627 году Французский Король, Людовик XIII, присылал к бывшему Великому Князю Московскому Посланника, но имени Людвига де Гайес (Ludwig des Hayes), для исходатайствования Французскому народу свободной торговли в России, при чем была сделана попытка просить и о том, нельзя ли иметь там и Католической церкви, но в этой просьбе было наотрез отказано.

Когда затевалась война под Смоленском, и в числе иностранных Капитанов, призванных в Россию, оказалось и несколько Католиков, то им выдано было вознаграждение за проезд и тотчас же с надежными проводниками вывезли их обратно за границу. В условиях, которые Русские заключали с нами по поводу торговли с Персией, они включили строгое запрещение, чтобы между Голштинцами, долженствовавшими отправляться в Персию и торговать, отнюдь не было ни одного Латинского иноверца (как звали они Римско-Католиков). Так ненавистно Русским даже самое имя Католиков. По этому удивительно, как могли они в 1610 году избрать себе в Великие Князья Владислава, сына Короля Польского, хотя, впрочем, вскоре же за тем, прежде еще достижения действительного управления, он был снова отвергнуть, и Поляки после того, вместе с их Верою, за ругательства над образами Русских, сделались для этих последних еще более ненавистны, чем были прежде.

Вообще ненависть и неприязнь Русских к Папистам или Латинской Церкви исконная и как бы прирожденная; предки их приняли ее от Греков и от Греческой Веры и передали ее в наследство своим потомкам и вкоренили как бы ее в них. Так как Русские признают Греческую Церковь, то и думают, что они также должны быть причастны и той вражде, которую Греческая Церковь вела с Латинскою в течение столь многих веков. [375]

Откуда возникла такая вражда между Греческой и Латинской Церковью, бывшими вначале совершенно согласными, можно видеть из Истории Церкви, из которой явствует, что в первые она произошла именно вследствие спора Епископов за первенство, в Последствии же к этому примкнули и некоторых особые ложные мнения по вопросам Веры, которые Греки приняли против учения Римской Церкви. Для не знающих приведу здесь в кратких словах некоторые сведения о несогласиях Греческой и Римской Церкви.

Начало и распространение Христианской Церкви во время Апостолов и после них совершилось в Римской Империи; ибо она, как четвертая Монархия, заключала в себе небольшую часть обитаемого тогда мира, и в ней же родился, учил и пострадал Иисус Христос. С течением времени в главнейших областях и городах Империи установлены были известные Епископы, которые должны были иметь старательное наблюдение за учением и уставами Церкви. А так как во всей Римской Империи важнейшими и главнейшими тогда городами были: Рим в Италии, Александрия в Египте и Антиохия в Сирии, — то и Епископы этих городов считались главнейшими.

Но как Рим, не только сам по себе, но и по тому, что был столицею Императора, считался главнейшим из городов, и в нем Св. Петр, важнейший из Апостолов, имел свой стол, то по всему этому Епископу Римскому присвоено было главнейшее место, и его назвали Папой, так как название Papa или pappaV (pater, отец), давалось тогда только лицам, имевшим особую власть и почет, и им почтен был в свое время древний учитель Церкви Киприян, как это значится вначале 3-го послания Киприяна (см. Barthii, «Adversaria» Francofurli, 1624).

В 330-м году по P. X., когда Император Константин Великий перенес свою столицу из Рима в Византию или в Константинополь (как называют этот город по его имени), и сделал его таким великолепным городом, что он назывался также Новым Римом или Восточным Римом (Nova [376] Roma и Roma Orientalis), то и Епископ Константинопольский также выдвинулся вперед, стал выше двух остальных Епископов, Александрийского и Антиохийского , и ему присвоено было второе место после Папы Римского (см. Zonarae, «Annal.», tom. 3, pag. 121. Basiliae, 1557; Suidae, «Historia». Basiliae, 1581). Это видно из 3-го постановлеиия 1-го Константинопольского Собора, бывшего в 381 году по Рожд. Христове (Decretum 3 Concilii Constantinopolilani): «Constantinopolitanae civitatis Episcopum habere oportet primatus honorem post Romanum Episcopum, propterea quod sit Nova Roma». (Vide «Concil. gen»., tom. 3, pag. 357 et 363).

Разногласие же между Греческой и Римской Церковью вышло из следующего: когда, в 395 году по P. X., после смерти Императора Феодосия 1-го, два сына его, Аркадий и Гонорий, разделили между собою Римскую Империю, обладая Аркадий на Востоке и Гонорий на Западе, то, для различия этих владений, стали говорить: «Восточная и Западная Империя», и так как на Востоке употребительнейшим языком был Греческий, а на Западе Латинский, то и самые Церкви стали называться Греческою и Латинскою, но обе они пребывали пока еще довольно согласны между собою. В последствии, хотя Римская Империя снова поступила под управление одного Императора, но столицею Императора все таки долгое время оставался еще Константинополь; а потому, за отсутствием Императора из Рима, и ради определена разных чинов Церкви, все народы, жившие в Западных землях, как то: в Италии, Франции и Испании, а также в Нумидии, Карфагене и проч., невольно обращали, и должны были обращать, свои взоры на Папу, который в сих землях и пользовался большим уважением. Греческий же Патриарх в Константинополе, ради того, что в этом городе присутствовал Император, также желал пользоваться, если не большим, то, по крайней мере, не меньшим значением, чем Папа в Риме, и довел дело в этом отношении до того, что в 451 году, на Халкедонском Соборе, за ним признаны были преимущества и власть, одинаковые с Папскими, как это видно из actione 16: «Sancti patres 150 definimus de privilegiis sanctissimae Constantinopolitanae Ecclesiae, Novae Romae. Elenim sedi senioris Romae propter imperium illius civitatis patres (glossa marginales [377] primatum) consequenter privilegia reddiderunt, et eadem intentione permoti 150 Dei amantissimi Episcopi aequa sanctissimae sedi Novae Romae privilegiis frui, et in ecclesiasticis, sicut illam majestatem habere negotiis, et secundam post illam existere». Concil. gen.», tom. 9, pag. 168. Подобное же повторено было и в 680 г. по P. X., на III Константинопольском Соборе. Can. 36, in tomo 16, pag. 632.

Но Греки сим не удовольствовались и думали, что оставленный Императором Рим тем самым как бы унизился, а Константинополь, напротив, присутствием в нем Императора, возвысился в достоинствах и должен быть выше Рима, но чему и сами они должны иметь подобающее преимущество. По этому вопросу Константинопольский Патриарх, Иоанн, вел ожесточенный спор с Папою Григорием І-м, называл себя и подписывался Патриарх oikomenikoV, как это видно из «Epist. Gregorii ad Johannem, Episcopum Constantinop». Item «Epist. ad Sabinianum Diacon. и к Императору Маврикию», которые находятся в tom. 13 «Conc. gen.», pag. 415, 430, 436. Этот спор во время Маврикия продолжался до тех пор, пока Фока не приказал умертвить последнего, вместе с его супругой и сыном, и не захватил в свои руки правление. Фока же прекратил этот спор и, из ненависти к Константинопольскому Патриарху, Кирияку, признал и утвердил за Римским Папой, которым был тогда Бонифатий III, первенство и главное место пред всеми другими. Об этом говорится у Павла Диакона (Paulus Diaconus 1. 4, «De gestis Longobar.», Hamburgi, 1611, pag. 272) так: «Hic (scil. Focas), rogante Papa Bonifacio, statuit sedem Romanae et Apostolicae Ecclesiae caput esse omnium Ecclesiarum, quia Ecclesia Constantinopolitana primam se omnium Ecclesiarum scribebat». Случилось это в 606 г. по P. X., и отсюда-то возникла первая открытая вражда между Главою и управлением Греческой Церкви против Латинской.

Кроме того, от времени до времени, в Греческой Церкви более, чем в Латинской, возникали с тех пор всякого рода ложные воззрения, вследствие которых Греки часто отделялись от Латинян, и хотя они и мирились иногда, но вскоре за тем [378] снова впадали в столкновение. Таких столкновений или разногласий Антоний, Архиепископ Флорентийский, насчитываешь 12, как это видно из его Летописи (Хроники), в 3-й части, tit. 22, cap. 13.

Но большею частию вина этих разногласий приписывается Константинопольским Патриархам, которые были виновниками неоднократных замешательств и разного зла, как упоминает это их же Греческий летописец, Феодорит, в 5 книге, главе 9-й, на странице 502 («Historia Ecclesiastica». Basiliae, 1549). Вот что Греческие отцы (Patres) писали однажды Папе Дамасу (Damasum): «Constantipolitanae Ecclesiae uf sic loquamur, recenti, quam non diu ante ex ore leonis, baerelicorum blasphemiis per iniserationes Dei eripuimus, reverendissimurn et Deiamantissimum Nectariunn Episcopum praeposuimus».

Какие печальные события произошли в Греческой Церкви во время Златоуста, о том упоминает Эразм Роттердамский, в «Vita Chrisosthomi»: «Haereticorum (Arrianorum, Origenistarum et aliorum) tyrannis et annbitio vitiarat omnes earum regionum per universam Thraciarn Ecclesias». Что должен бы с прискорбием испытать превосходный свет Церкви, Святый Иоанн Златоуст, Епископ Константинопольский, когда он дважды был отрешаем от должности и наконец отправлен в ссылку, где и умер, можно самые подробные сведения найти в «Epist, Chrysost. ad Innocent.», а также и в «Vita Chrysost». По этой причине Латинская Церковь тогда такжее отделилась от Греческой, и преследователи Златоуста, равно как и сам Император Аркадий, отлучены были от Церкви в 407 г. по P. X., как говорится о том в: «Innocentii Epist, ad Arcad. Imperat.», tom 4 «Concil. gen.», pag. 84, и tom. 25 «Concil. gen.», pag. 427; «Epist. Graegor. IX ad Michaelem».

Между прочими разногласиями, одним из важнейших было то, которому дал повод, в 858 г. по P. X., Константинопольский Патриарх Фотий (Phocius), который выдумал и усиливался утвердить в Греческой Церкви верование, что Дух Святый исходишь только от Отца, а не от Сына также. Этот [379] Фотий и учение его были осуждены в 870 году по P. X. на ІV-м Константинопольском Соборе, о чем говорится в «Concil. gen»., tom. 23, pag. 677. Заблуждение это хотя и прекратилось было с Фотием, но в 1050 году но P. X., при Императоре Константине Мономахе, снова поднято Константинопольским Патриархом, Михаилом, и Епископом Львом Охридским, и было причиною новой борьбы с Латинскою Церковью. В этой борьбе Император явился верным помощником Греков. После когда он сделался уже невыносимым по своим грабежам и хищническим притеснениям для Сицилийцев, своих подданных, то сии последние отпали от него и выбрали себе собственного своего Короля. Тогда Император обратился к бывшему в то время Папе, Григорию IX, с предложением отлучить Сицилийцев от Церкви. Но Папа, которому и прежде уже Сицилийцы сильно жаловались па притеснения Императора, не захотел исполнить его просьбы, чем он возбудил Греков против Римской Церкви, помог заблуждениям Фотия, от которых в устах Греков еще оставались кой-какие искры, разгореться опять в пламень, и довел до того, что в 1054 году по P. X., Патриарх, на Соборе своих Епископов, осудил Латинскую Церковь, отверг Римского Папу и всех Латинских Епископов, и отлучил их от Церкви, за тем закрыл и те Латинские церкви, которые были в Константинополе (обо всем этом говорится у Сигеберта (Sigebertus Gemblacensis, «Chronographia». Francof., 1583, pag. 598). Он утверждал, что правители Римской Церкви действуют и учат в противность Никейскому Символу: «Spiritum Sanctum a filio quoque procedere, quod non continebatur in Symbolo Nicaeni Concilii, sed tantum dicebatur: «Ex patre procedentem». За тем, на другом Соборе было постановлено, чтобы из Никейского Символа ни слова, ни слогам не было выбрасываемо и не прибавлялось бы к нему, и кто сделает это, тот должен быть отрешен; а так как Латинская Церковь сделала это, то она, следовательно, и отлучена законным образом Отлученные же не способны и не могут вести управления Вселенскою Церковью; но как Константинопольский Патриарх есть ближайший после Папы, то ему и должно принадлежать такое управление. На этом основании [380] Император Константин, в присутствии всех Епископов, объявил Патриарха Михаила Главою Вселенской Церкви; а чтобы утвердить за Патриархом такое великое значение и честь, он взял под уздцы лошадь, на которой ехал Патриарх, и провел ее так через все Конское Рысталище (Hippodromum palatii), как Греки его называют.

После этого весь народ встречал Патриарха всегда с таким великим уважением, и вообще имел о нем такое высокое понятие, что он мог воображать себя тем же Папою. Когда же Император увидал, что весь народ предался так Патриарху, и оказывает ему гораздо большую честь, чем это было прежде, то начал уже сожалеть об избрании его Главою Церкви, из боязни, что Патриарх может усилиться до того, что будет, пожалуй, вредить ему в его управлении. Когда Папа Лев IX проведал о такой боязни Императора, то немедленно отправил в Константинополь своих послов, с предложением отрешить Патриарха Михаила, что Император теперь охотно дозволил сделать. Таким образом отлучение Патриарха было совершено в присутствии Императора, как значится это в «Concil. gen.», tom. 25, pag. 489. После этого Император лишил Патриарха всякой почести и достоинства еще в большей мере, чем прежде наделил его ими. См. «Antonin. Archiepisc. Epist.», parte 3, tit. 22, cap. 12, pag. 571.

Однако же Греки сохранили по прежнему свою ненависть против Латинской Церкви, писали против нее, обвиняя ее в том, что она допустила, будто бы, в свою Церковь 99 заблуждений (см. Антонина в помянутом сейчас месте). Латинцы же, напротив, говорили, что Греки, будто бы, ввели у себя более 90 ересей, из коих некоторые поименовывает Папа Лев IX, в своем послании к Михаилу, Патриарху Константинопольскому. Том 25 «Conc. gener.», стр. 426.

Таким образом сии две Церкви пребывали в раздоре и разъединении до тех пор, пока, по внушениям Папы Иннокентия III, Латинское воинство, двинувшись морем и сушею против Сарацин, для завоевания Обетованной Земли, не обратило [381] своего оружия против Греков и не взяло силою Константинополь, находившийся тогда в усобице. Глава этого воинства, Фландрский Граф, Балдуин, провозглашенный Императором, а после печальной кончины его, брат его, Генрих, снова привели Греческую Церковь в подчинение Римскому Папе, как свидетельствует это Павел Эмилий (Paulus Aemilius) в своем: «De rebus gestis Francorum» (Basiliae, 1569), книга 6-я, стр. 316: «Tunc Ecclesia Graeca in unum cum Latina coiit, Pontificisque Romani dicto parere coepit». А также и Антонин, часть 3, стр. 104 и 572. Случилось же это в 1204 г., как это видно из стихотворения; написанного по случаю завоевания города:

Bis sex centenus erat annus bis quoque binus,
Quo Constantini dominantur in urbe Latini.

Под тем же годом значится событие это и у Calvisii «Isagoge Chronologica» (Francofurti, 1620).

История же взятия самого города и того, как при этом жестоко, бесчестно и не по Христиански поступали Латинские воины против Греков, их жен, дочерей, монахинь, и как разграблены и уничтожены были ими всякого рода церковная утварь и богатства, несмотря на то, что Балдуин был весьма храбрый и великодушный полководец, подробно описаны в «Libro de rebus post expugnatam urbem gestis», на стр. 375 и следующих, Никитой Хониятом (Nicetas Choniates), который сам находился при этом событии.

Некоторое время Греки жили довольно мирно под Латинским Владычеством, пока, в 1237 году по P. X., они снова совершенно, отложились от власти Римского Папы и явились до такой степени противниками Государя их, Латинского Императора и Папы, что многие из Латинской Церкви пришли к убеждению, что необходимо послать на Греков Крестовых Братьев (Крестоносцев), вооруженною рукою, как свидетельствует об этом Mattheus Paris в «Historia Anglic. Heinrici III» (Tiguri, 1606), pag. 422.

В то время у Греков был Патриарх, по имени Герман, который ревностно защищал старинные ложные учения их об [382] исхождении Святого Духа, о квасном хлебе в Причастии и некоторый другие. При этом Греки говорили, что они могут довольствоваться тем, чтобы Патриарх был верховным Главою Церкви, что они вовсе не нуждаются в Папе, что они не могут считать его ни достойнее, ни выше, ни даже равным своему Патриарху, так как полагают, что Греческая Церковь и древнее и достойнее Римской. По сему Римскую Церковь признали они не матерью, а только сестрою; ибо Петр, главнейший из Апостолов, на что ссылается и Римская Церковь, прежде чем пришел в Рим, имел свой стол и пребывание между Греками, именно в Антиохии, лежащей в Греческом Государстве, при чем Греки в Антиохии оказали Апостолу Христа, а, следовательно, и самому Христу, всякую честь и предупредительность, какую только могли придумать, до того, что они за это весьма могли быть названы Боголюбцами (Theophilis); Рим же Петру и его соапостолу причинил всякого рода срам и поругание, а наконец и самую смерть; и так здесь было поругание, а там всякая честь, вследствие чего, Греки, по всем правам, могут быть названы Сынами, Римляне же только пасынками Церкви, как свидетельствует о том выше помянутый Matth. Paris, на стр. 441. Там он говорит: «Ecclesiae Romanaee magistratus et reсtores non populi devotionem, sed marsupia plena quaerunt denariorum, noen animas Deo lucrificare, sed reditus rapere, religiosos opprirnere, simonia uti videntur, non curatur de justitia et honestate, de simplicium informatione, imo cum quocunque modo quis beneficio Ecclesiastico investitur, de summa pecuniae, quam inde sortiri possunt, statim sciscitatur et cet. Visa igilur tanta malitia et oppressione, erigitur Graeca Ecclesia contra Romanam et cet».

Почти таким же образом писал Патриарх Герман к Папе Григорию IX. Он призывал в свидетели Бога, небо и землю, что они, Греки, сердечно бы желали быть в согласии с Латинскою, Церковью, чтобы ни Латинцы Греков, ни Греки Латинцев, не оскорбляли, и чтобы, наконец, разом можно было прекратить обиды и поругания, которые они причиняли одни другим, хотя те и другие имеют одну Главу — Иисуса Христа. И чтобы не скрыть от него; как это было на самом деле, [383] он говорил: «Многие сильные и благородные люди подчинились бы вам, если б только они не опасались «tam injustas suppressiones, opum protervas exactiones et servitudes in debitas, quas a yobis subjectis extorquetis. lline et crudelia bella in alterutrum, civitatum desolatio, sigilla januis Ecclesiarum impressa, fratrum schismata et cet».

Таким образом в то время было в Греции немного Греков, которые вместе с Латинянами хотели держаться Латинской Церкви.

В 1262 году, когда Греческий Император, Михаил Палеолог, изменою Греческих граждан снова взял город Константинополь, и выгнал оттуда Балдуина II вместе с Латинцами (о чем см. Nicephorus Gregoras lib. 4, «Histor, Rom». Basiliae, 1662), сделана была новая попытка: нельзя ли обе Церкви привести к постоянному единству? С этою целию с обеих сторон отправлялись друг к другу посольства, как это видно из «Concil. gen.», tom 28, стр. 19 и 535, и у Антонина в части 3, на стр. 572. Император Михаил Палеолог и большая часть высшего Духовенства Греческой Церкви домогались также, чтобы подписать постановления Собора (Concil. Lugdun. II), который созван был по этому же случаю в 1374 г. по P. X., как свидетельствуют послания Палеолога и высшего Духовенства, находящиеся в помянутом сейчас месте. Но Константинопольский Патриарх, Иосиф, равно как и Антиохийский Патриарх, не хотели отнюдь принимать в том ни какого участия и имели за собою множество приверженцев, и когда посланные возвратились с Собора, домой и начали читать Латинский Символ, нашлось много тайных и несколько даже явных противников этого чтения. Вследствие сего Император приказал умертвить многих Игуменов, монахов и других людей, а самого Патриарха сместить. В «Concil. gener.», в 28 томе, на стр. 586, значится, что сам Император опять отложился от Латинства, и вследствие того был будто бы отлучен от Церкви Папою Мартином. Антонин же говорит (Chron., par. 3, pag. 572), что он до конца жизни своей оставался верен Латинству; а когда умер, то Греки не удостоили его ни Христианского , а тем более, Царского , погребения; даже [384] собственный сын его, Андроник, сам помог, отбросив сыновнюю любовь, лишить своего отца такой чести, так что тело Императора, умершего в военном стане, отвезши немного от оного, бросили в чистом поле и только немного засыпали землею, чтобы не разорвали его хищные звери. И Андроник дозволил сделать это для того, чтобы показать Грекам, остававшимся большею частию твердыми в своих старых заблуждениях, как глубоко противны были ему действия бывшего отца его, а именно (как говорит Грегора), что он отложился от истинной Церкви. Ибо Андроник боялся, что если б он, вместе с отцом, признал Латинскую Веру, то Греки отняли бы у него Царство, которым он давно уже управлял вместе с отцом, и отдали бы управление его брату (которого он, по требованию их же, Греков, заключил в темницу). Вследствие всего этого он созвал Греков в храм Святой Софии и там объявил им, что в сердце своем он всегда принадлежал их Вере, и теперь также хочет в ней остаться; за тем тут же проклял умершего отца своего. Таким образом он с Греками снова и вполне отделился от Латинской Церкви. Отделение это продолжалось до 1439 г. по P. X., когда Папа Евгений IV, услыхавши, что Римский Император, Иоанн Палеолог, и Патриарх Константинопольский, Иосиф, возымели желание снова соединиться с Латинскою Церковью, созвал по этому поводу Флорентийский Собор (Concilium Florentinum), на котором лично присутствовали Император и Патриарх, и, после долгих и разнообразных прений, сообща и единогласно постановили следующие 5 главных статей. Именно: 1) Святый Дух исходит от Отца и Сына, как от одного начала (а не из двоякого, как полагали Греки, что будто бы веровали так Латиняне). 2) Что Собор имел полную власть, для лучшего уяснения, прибавить: «Filioeque» (и от Сына), если в Символе стоит: «а patre procedentem» (от отца исходящего). 3) Какой хлеб должен быть употребляем в Св. Причастии: квасной, или неквасной? 4) О Чистилище, и 5) О высоком значении Римского Папы. Это Соборное постановление подписал Император и другие Греческие Епископы; Патриарх же умер еще до конца Собора.

Постановление это подписал от имени Русских и Русский Киевский Митрополит, Исидорт. Таким образом, на этот раз, Греки с Латинцами расстались в добром согласии друг с другом. Но едва Греки возвратились в Грецию, в свои прежние жилища, как снова принялись за свои старые мнения. Этим воспользовался Ефеский Архиепископ, по имени Марк, который хотя также был на Флорентийском Соборе, но не подписал его постановлений, и теперь снова подогрел старые заблуждения Фотия, и сделал ненавистными для Греков Постановления сего Собора до такой степени, что они опять впали в раскол, после чего никогда уже не приходили к единению, и веруют, также как и Русские, что Святый Дух не исходит от Отца через Сына.

Некоторые историки прибавляют, как достойное замечания, то обстоятельство, что вскоре после того, именно вт1452 г. по P. X. (по другим в 1453 г.), жители Константинополя, и Греки, которые, умаляя значение Св. Духа, вели долгие и опасные прения о существе его и исхождении, в праздник Святого Духа, именно на другой день Пятидесятницы, подверглись нападению Турок, страшно были мучимы сими последними и наконец окончательно подпали под Владычество их, как повествуют о том: Меркатор, в «Chronologia», страница 326-я, и Антонин, в приведенном неоднократно месте, на странице 575-й, заимствуя известие это из жалобы Русского Митрополита, Исидора, о завоевании города, при котором он сам находился,

Из всего этого видно, как часто обе сии Церкви разъединялись и через то приходили в такое ожесточение одна против другой, что из того не только возникали опасные войны, но и к самому Богослужению друг друга питали они отвращение и ужас, как жалуется на это IV Собор Латеранский (Concilium Lateranense IV), говоря, что Греки не только отменили Латинское крещение, но и самые алтари, на которых совершалась Латинская обедня, обмывали начисто, когда хотели совершать на них Богослужение («Concil. gen»., том 18, стр. 165). К такому расколу и неприязни Греки побуждались не только духовными, но и мирскими, причинами (как и выше упомянуто). Весьма может быть также, что, жалуясь иногда на несправедливые действия Латинян, Греки опасались за свою жизнь, и в [386] тех жалобах они находили как бы повод отклонить от себя Владычество Римское.

Ибо, действительно, правители и властители духовные в Латинской Церкви не всегда бывали набожнейшие и кроткие люди, как жалуются на это собственные их писатели, и как выше уже упомянуто из Париса. Гильберт Генебрард (Gilberfus Genebrardus) пишет, в своей «Chronographia» (Lugduni, 1609), в 4-й книге, на странице 553-й: «Нос uno infelix Ecclesia, quod per annos fere 150 Pontifices circiter 50, a Johanne, scilicet 8, ad Leonem 9 usque, qui primus a Deo vocatus, velut alter Aaron, antiquain Ponlificum integritatem e coelo in sedem Apostolicarn revocavit, a virtute majorum prorsus defecerint. Apotactici. Apostati cive potius, quam Apostolici».

Кардинал Бароний (Baronius) пишет, в 10-м томе «Annalium», что в Х-м веке по Р. Христове, на Римском престоле сидели «homines monstruosi, vita turpissimi usquequaque focdissinii». Ученый Беллармин (Bellarminus), в своей «Хронологии», в которой он пишет о Папе Иоанне XX, также говорит: «His tem-poribus, quibus Pontifices Romani, a pietate veterum degeneraverant, principes seculi sanctitate florebant». Что сказано в особенности (in specie) об Иоание XII, который, за свое легкомыслие и, между прочим, за то, что пил вино за здоровье дьявола, был отрешен на Римском Соборе, все это можно читать у Луитпранда ( «Historia rerum ab Europae Imperatorum gestarum». Francofurti, 1584), в книге 6, главах 6 и 7, стр. 156; у Барония, в томе 10-м, стр. 772, и в «Conciюl gener.», томе 25-м, стр. 107. Папа Стефан VII, отвергнув Постановления (decreta) предместника своего, Формоза, приказал вырыть тело его и предать поруганию .

Какую пользу и честь принесли Церкви Сильвестр II, чародей, Иоанн XVIII, похитивший сокровища из Константинопольских церквей и взявший их с собою в Рим, и Бонифатий VIII, «qui inlravil ut vulpes, regnavil ut leo, mortuus est ut canis», поветствует о том Платина (Piatina) в «Vita pontificum» (Coloniae, 1610). Видя такие печальные и зверские примеры правителей в Латинской Церкви, Греки, естественно, получили к ним [387] отвращение и злобу, которые по наследству перешли и к их потомкам.

Поелику же Русские считают себя членами Греческой Церкви, а Греческая Церковь отделилась от Латинской (хотя Греки говорят, впрочем, что Латиняне сделались отступниками от Греков) и всегда была враждебна ко всем членам последней, то и в этом отношении Русские следуют Грекам. По этому и в настоящее время Русские не терпят у себя ни каких Вероисповеданий, родственных Латинскому, или Папистов, а, напротив, охотно уживаются со всеми, отделившимися от Папистов.

Русские хотя и говорят, что все уставы их Веры, все церковные законы и обряды, равно как и свои нравы, получили они от старых Греков, но я полагаю, что из всего Греческого они ни чему не выучились и не усвоили себе; так хорошо, как пьянство, которым славились Греки. Цицерон говорит: «Graecorum lex fuit, aut bibat, aut abeat» (Tuscul 5), т. е. у Греков был закон, чтоб либо пил человек, либо убирался прочь. Русские во многих делах, как в основных положениях Веры, так и в церковных обычаях и обрядах своих, уклонились от Греков, так что эти последние считают их за раскольников(Schismatici), хотя и не смеют высказывать им это, по причине значительных приношений, которые ежегодно получают от них.

Герберштейн, в своих «Commentarii rerum Moscoviticarum» (Antverpiae, 1557), на стр. 31-й, упоминает, что однажды Константинольский Епископ, или Патриарх, по просьбе Москвитян, послал к ним ученого Греческого монаха, по имени Максимияна, чтобы привести там в надлежащий порядок уставы, правила и вообще все то, что относится до Греко-Российской Веры. Когда этот монах прибыл к ним, то нашел там множество грубых заблуждений, которые он и указал Великому Князю. Вскоре за тем монах этот пропал, так что никто и не знал, куда он девался. Полагают поэтому, что он был тайно умерщвлен Русскими (Монах этот был, так называемый, Максим Грек, родом из южной Албании (города Арты), учившийся в Париже, Флоренции и Венеции. Он, как известно, много вынес по делу исправления Церковных книг в Великом Княжестве Московскому собственно же за то, что не захотел одобрить развода Великого Князя, Василия Ивановича, с супругою его, Соломонией. Сперва заточили его в Волоколамский монастырь, оттуда перевели в Тверской Отрочь и напоследок в Троицкую Лавру, где, после 30 летнего страдания, скончался в 1556 году. О. Б.). То же самое случилось [388] и с одним Греческим купцом, по имени Марком (Marcus), которого они также за подобный речи куда-то упрятали. Русские и теперь еще поступают таким же образом, и тот, кто решится высказать им подобные вещи, должен ожидать, что с ним случится не лучше того, что случилось с Протопопом Нероновым (Naronou), о котором рассказал я выше, когда он говорил против икон, или с Логином Муромским, который начал было произносить проповеди (Все, что ни говорит в сей главе Олеарий, говорит, как Западный писатель, с своей точки зрения. О. Б.).

Всего этого довольно о настоящем состоянии России и свойствах ее жителей. При описании их я невольно вошел в некоторые подробности, как требует того описание путешествия вообще. Но так как в описании этом находятся частью новые, частью не всякому известные, вещи, достойные внимания каждого, то я и надеюсь, что благосклонный читатель не поставит мне в вину сказанную полноту и подробности, которые случай доставил мне возможность собрать. Да извинит он меня и за то, что я прилагаю здесь прекрасные мысли Доктора Павла Флеминга, бывшего моего товарища по путешествию, мысли, которые он набросал о Русских, живущих преимущественно в Новгородской области и по селениям, так как среди этих людей он, в первое путешествие наше, прожил целых 5 месяцев, и вот что именно написал он о них (Стихотворение Флеминга, о котором говорит здесь Олеарий, мы переводить считаем излишним, так как оно ничего в себе не заключает особенного. — Перев.).