Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

АДАМ ОЛЕАРИЙ

ПОДРОБНОЕ ОПИСАНИЕ

ИЗВЕСТНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ В МОСКОВИЮ И ПЕРСИЮ,

ПРОИЗОШЕДШЕГО ПО СЛУЧАЮ ГОЛЬШТЕЙНСКОГО ПОСОЛЬСТВА ИЗ ГОТТОРПА К МИХАИЛУ ФЕДОРОВИЧУ, ВЕЛИКОМУ ЦАРЮ МОСКОВИИ И ШАХУ СЕФИ, КОРОЛЮ ПЕРСИИ

AUSSFUERLICHE BESCHREIBUNG DER KUNDBAREN REISE NACH MUSCOW UND PERSIEN, SO DURCH GELEGENHEIT EINER HOLSTEINISCHEN GESANDSCHAFFT VON GOTTORFF AUSS AN MICHAEL FEDOROWITZ, DEN GROSSEN ZAAR IN MOSCOW UND SCHACH SEFI, KOENIG IN PERSIEN, GESCHEHEN

КНИГА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА XXII.

О Русском письме, языке их и училищах.

Свои буквы и письмо Русские получили от Греков, вместе с Верой, но частью исказили их, частию же дополнили некоторыми Славянскими буквами, и таким образом у них составились следующие буквы, которые привожу здесь с обозначением произношения оных (См. подлин. стр. 280. Начертание приведенных букв Олеарием вполне схоже с начертанием букв в наших рукописях того времени (ХVІІ столетия), но названия их он передает вот как: Aas, Buki, Vedi, Glagol, Dobro, Jest, Schiwetsch, Sielo, Zemla, Ische, Ii, Kakoi, Ludi, Musleri, Naas, On, Pokoi, Ertzi, Slowo, Twerdo, Iik, Phert, Chir, Ot, Zi, Tzerf, Scha, Tscha, Jer, Jeri, Jet, Je, Itoju (ю), Jus, Aoe (юс малый), Rsi, Psi, Phita, Ischitza. Замечательно, что буква ь пропущена им. Буквы численные до 100, потом 1000 и 2000 (а, б) и наконец: Господи помилуй, Русскими буквами. О. Б.). [310]

Приведенные буквы и письмена Русские употребляют как в печатных, так и в рукописных книгах на своем языке, который хотя и отличается от Славянского и Польского , но до такой степени схож и родствен с ними, что, зная один какой-нибудь из этих языков, легко можно понимать другой. С Греческим же языком Русский не имеет ничего общего, за исключением только некоторых весьма немногих слов, которые они употребляют в церквах при Богослужении и в названии должностей, которые они заимствовали у Греков. Так как Русские в своих училищах обучаются только читать и писать исключительно на своем Русском, и очень редко разве на Славянском языке, как я не раз упоминал уже об этом, то никто из них, ни духовные лица, ни светские, ни высшего, ни низшего состояния люди, ни слова не знают ни по-Гречески, ни по-Латыни.

Впрочем, в настоящее время, к немалому удивлению, надо заметить, что, по распоряжениям Патриарха и Великого Князя, Русское юношество начинаюсь обучать Греческому и Латинскому языкам. Для этого, близ Патриаршего двора, учреждена же Латинская и Греческая школа, которой заведывает и управляет один Грек, по имени Арсений (Arsenius). Если б это начало имело такой счастливый успех, что Русские могли бы читать писания Святых Отцов и других учителей Церкви на собственном языке этих писателей, то можно было бы надеяться, что, с Божией помощию, в понимании Веры своей они пришли бы к более чистым воззрениям. Чтобы учиться, у Русских в добрых головах недостатка нет. Между ними встречаются тонкие, способные люди, одаренные ясным умом и доброю памятью. Так, теперешний Государственный Канцлер (Думный [311] Дьяк), сидящий в Посольском Приказе, Алмаз Иванович, еще в юности своей был однажды в Персии и Турции, и в короткое время своего там пребывания до того изучил языки этих народов, что свободно может объясняться с Персиянами и Турками без переводчика. За светлый свой ум и точное исполнение возлагаемых на него поручений, Алмаз неоднократно употребляем был важных Посольствах, и за тем возведен в должность Думного Дьяка или Государственного Секретаря, или же, как Русские называют, в звание Государственного Канцлера.

Упоминаемый уже не раз мною, тайный переводчик, сведущий во многих языках, Иоанн Бекер фон Дельден, доставил Русским возможность читать в переводах несколько книг, с Латинского и Французского языков, точно также, как и прежде него сделал это бывший Посланник Римского Императора, Адам Дорн (Dorn), о котором также мы уже упоминали выше. Этот последний издал по-русски краткую Космографию или описание света, а Иоанн Дельден, кроме других книг, перевел на Русский язык Историю Великого Могола. Книги эти начинают уже иногда обращаться между любознательными, знатными Русскими, людьми.

ГЛАВА XXIII.

Об обрядной стороне Христианства Русских, о теперешнем Богослужении и в особенности о крещении.

Обрядная сторона Христианства и современное Богослужение Русских главным образом состоит в том, что они, кроме совершения Святого Крещения, читают в церквах своих Слово Божие, служат обедни, молятся Богу и умершим Святым, почтительно стоят и преклоняются перед иконами Святых, совершаюсь крестные ходы, ходят на Богомолье в места погребения их Святых, в известные времена постятся, [312] исповедаются, приобщаются Святых Тайн и совершают последнее елеосвящение.

Что касается до крещения, то Русские считают его в высшей степени необходимым делом для вступления в Христианскую Церковь и для вечного блаженства; ибо они веруют и признают, что они зачаты и рождены во грехе, и что Хрнстос против этого первородного (унаследованного) греха установил крещение новогорождения и очищения (понимаемое ими как телесно, так и духовно). Поэтому, как только родилось дитя, Русские спешат крестить его. Если новорожденное дитя слабо, то его крестят на дому, хотя не витой комнате, где оно родилось; ибо комната эта считается совершенно нечистою. Когда же дитя здорово, то приглашенные крестные отец и мать, которых должно быть только двое, несут его в церковь, где Священник встречает их еще за дверями церкви, крестить им чело перстами и благословляет их словами: «Да сохранить Господь Бог вхождение и исхождениие твое отныне и до века!»

Восприемники подают Священнику восковых 9 свечей, которые он зажигает крестообразно, приставляет к кадке (купели) с водой, стоящей по среде церкви. За тем он кадит ладаном купель и восприемников и благословляет (святит) воду с разными обрядами. Потом восприемники, с горящими свечами в руках, вместе с Священником, читающим молитву по книге, обходят трижды вокруг купели, а Пономарь (Дьячек) предшествует им, неся в руках написанный образ Иоаннна. После этого Священник спрашивает восприемников: какое имя должно быть дано новорожденному? Это делается и у нас при крещении. В ответ на это, имя дитяти, означенное на записке, подается Священнику, который кладет записку на писанную икону, держит эту икону над грудью дитяти и произносит молитву. За тем Священник спрашивает: «Верует ли дитя в Бога Отца, Сына и Духа Святаго. По утвердительном ответе на это восприемников, оба они, вместе с Священником, оборачиваются и становятся к купели спиною. Тогда Священник снова спрашивает: «Отрицается ли дитя сатаны, всех его аггелов и дел, и желает ли он во всю свою жизнь [313] пребывать в чистой Христовой Вере. При ответах на эти вопросы, восприемники, вместе с Священником, каждый раз должны плюнуть на землю. После этого все снова обращаются лицом к купели и совершается заклинание сатаны (Exorcissimus): Священник, возложив руки на дитя, произносит: «Изыди ты, нечистый дух, из этого дитяти и дай место Духу Святому!» При чем Священник троекратно дует крестообразно на дитя, и от этого дуновения (как говорят Русские) дьявол исходит из дитяти. Русские думают, что до крещения в новорожденном ребенке живет нечистый дух.

В настоящее время, как уведомляли меня, заклятие и изгнание сатаны из крещаемого совершается уже перед дверями церкви, для того, чтобы церковь не могла оскверниться нечистым духом. За тем Священник берет ножницы, срезывает ими несколько волос с головы дитяти крестообразно, и волосы эти кладет в книгу. Потом опять спрашивает: «Хочет ли дитя креститься?» И при этом берет от восприемников нагое дитя в обе руки, трижды погружает его вполне в воду, произнося: «Крещается (такой-то) во имя Бога Отца, Сына и Духа Святаго!»

После этого Священник кладет в рот дитяти несколько соли, помазывает ему крестообразно чело, перси, руки и спину особо освященным миром, надевает на него чистую белую сорочку и говорит: «Теперь ты также чисто и бело измылся от греха первородного!» Вешает на шею ребенка небольшой крестик серебряной, золотой, или медный, смотря по состоянию и достаткам родителей, и крестик этот новорожденный должен носить потом на шее во всю свою жизнь, как доказательство того, что он Христианин, так что, если, на пример, найдут кого на улице мертвым, и на шее у него не окажется креста этого, то такого не хоронят. Здесь же Священник назначает новорожденному Святого, именем которого названо дитя, и дает ему образ этого Святого. Образ этот новокрещеный должен сохранять потом у себя во всю свою жизнь и чествовать его предпочтительно перед другими иконами. После совершения всех сих обрядов крещения [314] Священник ласкает и целует дитя, равно как и восприемников, и увещевает этих последних быть для дитяти истинными родителями, и отнюдь не вступать друг с другом в брак, что у Русских строго воспрещается, как это замечено было мною уже и прежде сего.

Если в одно время принесусь крестить двух, или более, хотя бы сотню, детей, то для каждого в купель наливается снова свежая вода; вода же, однажды для крещения употребленная, так как в ней омыта нечистота первородного греха, выливается в особое место и ни кто не должен более оскверниться ею. Ибо Русские думают, что водою в Крещении совершается не только духовное, но и телесное, омовение от грехов и нечистоты душевной. Точно также они ходят в обычные бани во время свадьбы, после совокупления, после ночных истечений или после того, как помочатся, омываюсь себе, по примеру Фарисеев, известные члены; по этому многие из них полагаюсь, что этого наружного омовения достаточно для очищения себя от скверны греховной, которая прилепляется к человеку, как бы нечто вещественное.

Хотя воду для крещения Русские никогда не подогревают посредством огня, но зимою они несколько согревают ее, ставя ее на некоторое время в теплом месте.

Если крестятся взрослые люди (как, на пример, переходящие из других в Русскую Веру, или как некогда крестились Халдеи), то таких ведут к реке, в которой, в зимнее время, прорубают прорубь, и в ней, со всеми описанными выше обрядами, трижды погружаюсь вводу крещаемого, окуная его в ней всего с головою. Я упомянул сейчас о Халдеях: в бытность нашу в Москве это были известные беспутные люди, которое ежегодно получали от Патриарха дозволение, в течение 8-ми дней перед Рождеством Христовым и вплоть до праздника 3-х Святых Царей (Богоявлении), бегать по улицам города с особого рода потешным огнем, поджигать им бороды людей и в особенности потешаться над крестьянами. В наше время такие Халдеи подожгли у одного крестьянина воз [315] сена, и когда этот бедняга хотел было оказать им сопротивление, то они сожгли ему бороду и волосы на голове; не желающий подвергаться подобным грубым выходкам Халдеев, должен заплатить им копейку (6 пфеннигов). Халдеи эти одевались, как масляничные шуты, или штукари, на головах носили деревянные раскрашеные шляпы и бороды свои обмазывали медом для того, чтобы не поджечь их огнем, который они пускали для потехи. Назывались эти люди Халдеями и представляли собою тех прислужииков, которые мешали огонь в печи, приготовленной для сожжения 3-х отроков: Садраха, Месаха и Авденого (Ананни, Азарии и Мисаила), при Царе Навуходоносоре. Может быть, в этой потехе старики хотели сохранить воспоминание о том чуде, которое совершено было при обращении их в Христианство. Свой потешный огонь Халдеи делали из порошка который добывали из одного наземного растения или зелья, и порошок этот называется плауном (Plaun). Так как огонь этот довольно забавен для глаз и представляет удивительное зрелище, особенно пущенный ночью, или в темном месте, и им можно делать бездну увеселительных штук, то я скажу о нем подробнее ниже, при описании Персидского потешного огня (Фейерверка), виденного нами в Ардебиле.

Сказанные Халдеи, во все время их потех и беганья по городу, считаются как бы язычниками и нечистыми, так что если они умрут в это время, то их причисляют к осужденным на вечное мучение. По этому в день Богоявления (Крещение), как вообще в великий священный день, над ними совершается снова крещение, чтобы омыть их от такой безбожной нечистоты и сделать их снова причастными Церкви Христианской. После этого нового крещения они опять делаются также чисты и святы, как и все другие. Иной такой молодец мог по этому креститься раз 10, и даже более. Но так как эти забавники причиняли уже чересчур большие неудовольствия, и даже вред своими потехами крестьянам, вообще простому народу, а иногда и беременным женщинам, и так как от потешного огня их была также не малая опасность, то бывший Патриарх окончательно запретил эту глупую игру и беганье по городу в шутовском наряде. [316]

ГЛАВА XXIV.

О крещении отступников Христиан и других взрослых.

Иностранцы и вероотступники Христиане, равно как Татары и язычники, если хотят обратиться в Русскую Веру и креститься, должны прежде пробыть шесть недель в монастыре, и там монахи наставляют их в это время в Вере, каковое наставление заключается главным образом в обучении их молиться, почитать Святых, совершать поклоны и осенять себя крестным знамением перед их образами. За тем, собственно, для крещения их ведут на реку, где они должны трижды отречься и отплеваться от их прежней Веры, как от учения еретического и окаянного, и дать клятву в том, что они никогда уже не обратятся опять к этому учению. После крещения на крещаемых надевают новые Русские одежды, даримые им Великим Князем, или другими знатными Господами, их восприемниками и, смотря по состоянию и обстоятельствам, доставляется им известое содержание.

В настоящее время в Москве находится множество таких перекрещенцев из других Вер; ибо не только большое число иноземных воинов, оставшихся в России 22 года тому, по окончании бывшей тогда войны под Смоленском, но и в Последние 5 лет, также многие воины, большею частию, впрочем, из Французов, перекрестились в Русскую, собственно для того, чтобы остаться там на житье и иметь возможность получать содержание от Великого Князя, не смотря на то, что они не знают Русского языка и не имеют ни какого понятия о Вере Русских. Удивительнее всего то, что даже некоторые знатные и разумные люди решаются из презренных выгод принимать Русскую Веру. Так поступили, как известно, например: Французский Барон Пьер де Ремон (Pierre de Rennont) и Граф Шлаков (Schlackoff), и в недавнее еще время Антоний де Грон (Antoni de Gron), Полковник Алексаадр Лесли (Lesley) из Шотландии, и другие.[317]

Помянутый сейчас мною Граф Шлаков, в 1640 году, явился в Голштинии и Дании, трогательно заявил там Его Светлости, Князю Голштейнскому, и Его Величеству, Королю Датскому, Христиану IV, как он, будучи Графского происхождения из роду Шлик (Slick), за свое Евангелическое Исповедание потерпел гонение от Католиков, и свои несчастия он изобразил до такой степени правдоподобно, что сказанные Государи, движимые состраданием, оказали ему всевозможную милость, а Его Королевское Величество, кроме того, по убедительнейшей просьбе его, Шлика, препоручил его в Москве вниманию Его Царского Вечества. Когда же они по такому Королевскому ходатайству был благосклонно принят в Москве, то здесь он повел дело откровеннее, заявил, что он прибыл в Москву собственно для того, чтобы принять Русскую Веру и остаться навсегда у Его Царского Величества. Русским такое заявление понравилось, особенно же по тому, что кроме того, что он такого знатного происхождения (чему Русские придают большое значение), он знал Латинский и Польский языки; они охотно приняли его, окрестили, возвели его в Княжеское достоинство и назвали Князем Львом Александровичем Шлик. Месячное жалованье выдавалось чистыми деньгами по 200 рейхсталеров, и вообще он так держал себя, что некоторые полагали, будто он имел виды на Великую Княжну, Ирину Михайловну; но так как на деле оказалось, что Княжна эта предполагалась в замужство за одного иноземного Графа, ради чего и были отправлены уже два Посольства из Москвы в Данию, то хотя Шлику это и очень было не понравилось, но, наконец, он помирился на том, что ему дали в жены дочь одного знатного и богатого Боярина. Когда же в Последствии Датский Король узнал, что этот Шлик вовсе не такого знатного происхождения и был не что иное, как ленник Польского Графа Каспера фон Денгоф, и что по этому он злоупотребил доверенностью Его Величества, то этот последний сообщил и Великому Князю истинные сведения о Шлике и извинялся при том, за свое ходатайство, так обманно у него выпрошенное. Хотя Его Царскому Величеству крепко было неприятно, что все это так случилось, но он не захотел уже лишать милости, раз им данной, по чему оставил Шлику его Княжеское достоинство и месячное [318] жалованье, которое этот и по сю пору получает, и только выговорена была довольно резко Шлику вся его проделка и доказано было ему, что он ложно выдавал себя за Графа фон Шлик. С того времени Шлик начал писаться: «Князь Лев Александрович Шлаковский (Slackouzeski)», как подписывается и теперь, и числится в Дворянах или Гоф-Юнкеромь Царским.

Но Лесли должен был по необходимости креститься. Дело это было так: получивши, по окончании помянутой под Смоленском войны, от бывшего Великого Князя большие деньги, и уехавши с ними из Москвы, Полковник Лесли, спустя несколько времени, снова возымел намерение служить и у теперешнего Великого Князя. Вследствие этого, немного лет тому назад, он опять приехал в Москву, с большим Шведским Посольством (главою которого был Государственный Советник и Барон Эрих Гюльденстиерн) и предложил Русским свои услуги (свою службу). И так как Русские не замышляли в то время ни какой войны, и без надобности неохотно соглашались на вознаграждение деньгами, то он предложил, что, вместо чистых денег, удовольствуется поместьем и крестьянами, на что Русские согласились, и Лесли дано было прекрасное именье на реке Волге, с принадлежащими к нему крестьянами. Уладив так дела свои, Полковник перевел свою жену и детей в Россию и начал владеть данным ему имением. Сделавшись владетельницей, Госпожа Полковница, как смышленая и точная домоправительница, захотела было наложить на подвластных ей Русских крестьянок работы больше, чем та, к которой они уже привыкли, против чего эти последние восстали, начали возражать и объявили, что они далее не могут служить Полковнице Лесли. Причинами такого неудовольствия они выставляли, что Полковница, в противность Русской Вере, заставляла их есть в Постные дни мясо, отвлекала их тяжелыми работами от церкви, не давала им в своих дворах оставаться даже на столько времени, чтобы они могли успеть по утрам положить надлежащее число поклонов (Poclonen) перед Богом и иконами их. Кроме того она обижала народ побоями, а что всего ужаснее, однажды схватила она со стены икону их, бросила ее в топившуюся печку и сожгла. Это было [319] великим делом и тяжким обвинением в глазах Русских. Полковника с женою и детьми, и со всеми дворовыми людьми его, по такому обвинению, вытребовали в Москву, начали допрашивать обвинителей и обвиненных, друг против друга. В показаниях своих Полковница хотя и не очень отрицала то, что она строго содержала крестьянских баб за работой, но о всех других обвинениях не хотела ни чего знать, говоря, что бабы те, из ненависти будто бы и но злобе за наложенные на них работы, взводят на нее такую клевету. Некоторые иноземные слуги Лесли, давшие к оправданию своей Госпожи благоприятные показания, засажены были в темницу и им угрожали пыткой. Крестьянские же бабы сами напрашивались на пытку. Остальные бывшие еще на свободе, с горя передрались друг с другом и, проливши много крови с той и другой стороны, не хотели жаловаться ни на кого. Наконец в дело это вступился Патриарх: он убедительно представил Его Царскому Величеству необходимость отобрать у иноземцев все имения и на будущее время ни кому из них таковых не давать, на тот конец, чтобы неверные и некрещеные Немцы не могли вперед обращаться так с Православными Христианами в их собственном Отечестве, и чтобы их Православное Богослужение ограждено было от поругания. Бояре, которые давно уже потирали свои жадные руки на устроенные хорошо имения Немцев, с своей стороны прилежно подкладывали дрова в зажженный Патриархом огонь: они ежедневно докладывали Его Царскому Величеству от себя , чтобы покорнейшее ходатайство Патриарха было им принято в уважение. Вследствие всего этого было порушено: отобрать у Лесли имение и с крестьянами, на том основании, что он не Русской Веры; ибо на будущее время только Русские будут иметь право владеть подобными имениями. Не зная, как поступить в подобных обстоятельствах и чем содержать жену свою и детей, лишившись такого имения, Лесли решился и объявил, что если б только он мог удержать на будущее время имение с крестьянами за собой, то он готов, вместе с женою и детьми, перейти в Русскую Веру и окреститься. Заявление это благосклонно принято было Патриархом и при Дворе, и Лесли дано было обещание, согласно с его желаниями. [320] Вследствие сего он помещен был, вместе со всеми своими, водном монастыре, высидел там шесть недель, а в это время получил там наставления в основных началах Русской Веры, главным же образом ознакомился только с обрядами Русской Церкви, а затем его погрузили в воде и таким образом окрестили (с семьею). Новокрещенным даны были новые имена и подарены богатые Русские одежды тестем Великого Князя, Боярином Ильею Даниловичем, и Боярыней его, которые были крестными отцом и матерью при крещении. После этого Полковник должен был снова обвенчаться с своей женою, и свадьбу эту тот же Боярин Илья устроил ему на своем дворе. Его Царское Величество подарил новым Русским, за приращение своей Веры, 3000 рублей, что составляет 6000 рейхсталеров.

Крестьяне же и крестьянки имения, бывшего у Лесли, как только проведали, что Лесли с семьею в монастыре, и что они опять должны будут пойти под старое их иго, подали просьбу, чтобы их пощадили от власти Лесли, и что они охотно и покорно будут служить всякому другому владельцу, какого только угодно будет Его Царскому Величеству назначить им. К этому времени случилось еще, что одному новоперекрещеннику, Французу Антонию де Грон, также обещано было дать имение, и он-то стал просить, чтобы ему дали имение Лесли, так как он слышал, что крестьяне того имения просили о даче им другого владельца; самых крестьян этих он также подговорил, чтобы они просили Его Царское Величество дать им его, Грона, Господином. Вследствие всего этого Де Грон получил сказанное имение, которым и владеет он по настоящее время. Лесли же уговорили развязаться с крестьянами, которые под конец могли свернуть шею ему и всему семейству его. Поэтому, в мирное время, он получает от Его Царского Величества жалованье по 90 рейхсталеров в месяц, наравне с другими Полковниками. Сыну его тоже дается Полковничье содержание, хотя и не столь высокое, как отцовское.

В противоположность этим примерам непостоянства в Вере мужчин, я расскажу здесь замечательный пример неколебимой твердости одной слабой женщины.[321]

Около 32-х лет тому назад прибыл в Россию поименованный выше Французский Барон Пьер де Ремонт, (Pierre de Remoint), поселился в Москве и женился там на одной 15-ти летней девице (родной дочери одного Английского Дворянина, давно уже проживавшего в Москве), которая тогда считалась первой красавицей из всех бывших в Москве иностранок. Барон этот, чтобы приобресть милость Великого Князя и доброе расположение его знатных Бояр, принял Христианскую Веру, окрестился и назван был Иваном. Русские, равно как и сам Барон, охотно желали, и всячески домогались, чтобы и жена его, остававшаяся Кальвинисткой, также добровольно перекрестилась в Русскую Веру. Когда же она воспротивилась этому их желанию, то Патриарх, сначала добрыми, желаниями и богатыми обещаниями, пытался склонить ее. И затем, когда она не пошла на них, стал уже представлять ей и жесткие угрозы; вследствие сего она подала челобитную, с покорнейшею просьбою, что пусть лучше лишать ее жизни, чем Веры ее. Но она могла желать себе жить и умереть, а поступили с ней так, как хотели. Детей ее, прижитых ею с Бароном, отняли у нее силою и окрестили в Русскую Веру. Отец ее, который то же подал было челобитную, прося за дочь свою, был вытолкнут Патриархом ногою, а дочь окрещена насильно; ибо Патриарх приказал, что если она еще сама не разумеет чего, то с нею следует поступить, как с ребенком, и совершить над ней крещение, хотя она и не желает этого. Во время крещения молодая Баронесса тоже оказала сильное сопротивление. Когда привели ее к реке, насильно сняли с нее одежду и, по наставлению монахинь, которые крестили ее, она долженствовала плюнуть, по обычаю, на свою Веру, то она, вместо того, плюнула в лицо одной монахини, которая приказывала ей сделать это, а в то время, когда погружали ее вводу, она втащила туда с собою и одну из монахинь, говоря при том: «Хотя вы и можете окрестить мое тело, но душа от того ни чего не воспримет». После такого насильственного крещения, или купанья, она послана была в город Вятку (Siwatka) с мужем своим, который назначен был Воеводою в этом городе, Когда же, спустя несколько времени, по обычаю Русских менять места Воевод, Барон снова потребован был в Москву, [322] где вскоре за тем умер, то вдова сняла было с себя Русскую одежду и хотела опять пользоваться свободою в своей Вере и ходить в свою церковь, но такое намерение дорого обошлось ей; у нее отняли двух сыновей ее и передали их на воспитание одному Русскому Вельможе; самое же ее, вместе с маленькою дочерью, отправили и заточили в монастырь, в нескольких милях от Москвы, называемый Белозерским (Belossora), в котором она, имея от роду только 21 год, должна была безутешно прожить целые пять лет, будто в ссылке, между старыми инокинями. Ибо она не только была лишена присутствия и сообщества своих сыновей, отца и других ее друзей, но во все это время ни разу не смела открыто сообщить ни кому из своих о своей жизни и положении, равно и от них сама не могла иметь ни каких известий. Не смотря на то, она все таки не хотела покланяться и молиться перед Русскими образами, и скорее она стала было склонять окружавших ее монахинь к своему образу мыслей, нежели монахини те склонили ее на свой.

В этом продолжительном заточении ее, счастие поблагоприятствовало ей однажды в том, что она тайно, посредством особой уловки, могла, наконец, получить известие о своих. Так, однажды прислан был из Москвы в монастырь кровельщик Немец, для покрытия того монастыря, и Баронесса весьма желала переговорить с своим о своих, но ей мешали в том монахини, которые всюду и всегда сопровождали ее. Но кровельщик, для того, чтобы переговорить с Баронессой, незаметно для Русских, часто покрикивал по-немецки на своего мальчика работника, иногда грозно поглядывал на него при этом, в действительности же разговаривал в это время с Баронессой и передавал ей то, что было ему поручено, а также уведомлял ее потом, где именно должна она найти письмо, в его отсутствии. Между тем монахини, слыша такие покрикивания кровельщика, ни чего другого в том не предполагали, как только то, что мастер бранил, должно быть, своего малого, или приказывал ему что-нибудь по работе.

Таким-то способом добрая женщина получила весть о своих, и сама дала мастеру ответ, делая вид, будто она просить его за мальчика.[323]

Наконец, когда умер Патриарх Филарет Никитич, по ходатайству и после великих стараний близких Баронессы, она освобождена была из монастыря, и ей дозволено было жить в Москве, только прислугу иметь при себе не иначе, как из Русских, при чем разрешено было и выходить ей, куда пожелает (за исключением Немецкой церкви), и ее мог посещать всякий, когда хотел. Я также два раза посетил ее, вместе с ее зятьями, Гг. Петром Марцелисом (Marceliis) и Фенцелем (Fentzeln), (которые были женаты на сестрах Баронессы), и я с удивлением слушал, с каким терпением переносила она свое бедствие и могла еще находить утешение в этом бедствии. Таким образом эта Г-жа Анна до конца своей жизни пребыла твердою в своей Вере, и, как я слышал недавно, умерла уже два года тому назад. Замечательно, что дед ее, умерший в Англии 5-ю годами прежде нее, на 126 году своей жизни, когда на сотом году своем овдовел, то вступил в новый брак.

Вообще же, впрочем, не слышно, чтобы Русские насильно кого обращали в свою Веру и, напротив, каждому они предоставляют свободу совести, хотя бы это были их подданные, иди рабы; но если кто хочет иметь супруга, или супругу, из их Веры, то таковым свободы совести, по отношению к их Вере, не предоставляется. Всякого же, добровольно обращающаяся в их Веру, они охотно принимают, и даже доставляют ему содержание на все время его жизни. Подобные перекрещенцы из других Исповеданий обыкновенно бывают гораздо злее по отношению к прежним своим единоверцам, и даже по отношению ко всем иностранцам гораздо нетерпимее, чем сами Русские, чему можно было бы привести несколько примеров.

Если кто из Русских за границей перейдет в какую-либо иную Веру, и потом возвратится в Отечество, и захочет снова обратиться в Русскую Веру, тот должен снова креститься. Такое новое окрещение Христиан, переходящих к Русским из других Исповеданий, Русские, без сомнения, заимствовали от Греков, которые, по отделении их от Латинской Церкви, Латинское крещение считают недостаточным, и по тому желающих из Западной Церкви перейти к ним и соделаться [324] членами Греческой Церкви, крестят вторично. Такие перекрещенцы из Латинян, и вообще все те, которые следуют в этом деле Грекам, в 1215 году, определением Папы Иннокентия III (in Coticilio Lateranensi decrete 4) отлучаются от Церкви, о чем можно читать in Conciliis Magnis tom. 18, pag. 165.

ГЛАВА XXV.

О Русcких праздниках, торжественных днях, и как Русские слушают слово Божее, о церквах Русских.

Русские имеют свои известные, торжественные и праздничные, дни, в которые они отправляют свои моленья в церквах, и к этим праздникам они прибавляют еще из каждой недели: Воскресенье, Середу и Пятницу; последние два дня у них посты. Праздники эти в настоящее время соблюдаются ими более, чем прежде. Прежде они думали, что если они только рано утром были в церкви, то остальное время дня нова могут приняться за свои обыкновенные работы. При том же, празднование вообще свойственно только Господами, а не слугам и рабам, каковыми были Русские (как справедливо замечает это Геберштейн, на 30-й странице). По этому, еще в бытность нашу в Москве, можно было видеть, что по Воскресеньям, также как и в будни, Русские сидят бывало в своих мелочных лавках и мастерских, и торгуют и работают в них. В настоящее же время Патриарх установил , чтобы не только по праздникам и Воскресеньям, но и по Середам и Пятницам, ни лавочки, ни мастерские не открывались, а также в эти дни должны быть закрыты кабаки и кружечные дворы, и чтобы в них ни чего не продавалось, особенно в то время, когда в церкви идет еще служба.

Больших праздников, которые Русские ежегодно отправляют с великим торжеством, считается 13 следующих. Так как свой Новый Год начинают они осенью, с 1-го Сентября, как сказано уже было выше, то 1-й большой праздник их [325] выпадает на 8-е Сентября, который и называется у них Праздником Рождества Пречистой Богородицы (Prasnik Rososlua priziste bogorodice).

2-й, 14-го Сентября: Воздвижение Честного Креста (Uzemirna Wosduisenja cresta).

3-й, 21-го Ноября: Введение во храм Пречистой Богородицы (Vedenja Priciste Bogorodice).

4-й, 25-го Декабря: Рождество Христово (Rososlua Cristova).

5-й, 6-го Генваря: Богоявление или Крещение, или день 3-х Святых Царей (Bojejavlenja, Cresehenia).

6-й, 2-го Февраля: Сретение Господне (Stretenja Gospoda boga).

7-й, 25-го Марта: Благовещение Пречистой Богородицы (Вlаgavesenia priceste bogorodice).

8-й, Вербное Воскресение (Werbna Woscreschenja), в которое совершается большой крестный ход и празднуется въезд Иисуса Христа во Иерусалим.

9-й, Великий День, или Воскресение Христово (Welikoi, Woscreschenja Cristova).

10-й, Вознесение Христово (Wosnescenja Cristova).

11-й, Сошествие Св. Духа, или Пятидесятница (Schestvie svetaga ducha).

12-й, 6-го Августа: Преображение Господне (Preobrosienja gospoda Christova).

13-й, 15-го Августа: Успение Пречистой Богородицы (Uspenja priziste Bogorodice).

Кроме того, почти нет дня, в который бы не выпадал праздник того или другого Святого, а иногда в один день совпадает по 2 и по 3 таких праздника, и праздники эти миряне могут праздновать, или нет, как кто хочет; Духовные же лица обязаны святить эти дни чтением, пением и служением обедни. У Русских (у духовенства) есть постоянный [326] Месяцеслов (Calendarium perpetuum) по старому счислению, который они хорошо изучили и по которому тотчас могут отыскать все подвижные и неподвижные праздники.

По большим праздникам и по Воскресеньям Русские ходят в церковь три раза: в 1-й раз перед восходом солнца, и служба эта в церкви называется у них Заутреней (Saffterini); во 2-й раз к полдню, называется Обедней (Obeedni); и в 3-й раз вечером, Вечерней (Wedscherni). Во время этих служб Поп или Священник читает некоторые главы из Библии, в особенности несколько Псалмов Давида, Евангелие, иногда проповедь (Homilia) из Иоанна Златоуста, также Символ Веры и некоторые другие молитвы, по временам поет во весь голос, напевом, похожим на употребляемый у нас во время пения Antiphonen и Responsorien (т. е. когда один начинает пение, а другие продолжают). В промежутки между чтением и пением Священник часто произносит: «Господи, помилуй!» и тогда весь предстоящий народ повторяет эти слова, трижды осеняя и благословляя себя крестным знамением.

После чтения и пения Поп уходит в алтарь с своим Диаконом (Capellan), которого каждый Священник должен иметь при себе во всех духовных священнодействиях, и служит обедню, по литургии древнего учителя церкви, Василия Великого (Basilii М.). Он наливает в чашу красное вино с водою, крошит туда кислый хлеб (geseuret), благословляет все это и при том с четверть часа читает. Затем ложечкой берет из чаши и принимает только один (с Диаконом), если нет ни кого из желающих причаститься; если же в это время в церкви есть больное дитя, которое желают причастить, то причастие дают и этому дитяти.

Если Священник в день совершения обедни имел с женою своею совокупление, то он не должен служить обедни, а обязан поручить отправление ее другому Священнику.

В продолжении обедни стоящий в церкви народ молится с поклонами перед образами и часто повторяет: «Господи, [327] помилуй!» Священники, как сказано уже, не читают никаких проповедей, и не делают ни каких толкований Библейских текстов, но ограничиваются только чтением самих текстов, или проповедями помянутого сейчас учителя Церкви, полагая, что Дух Святый, при начале Церкви, действовал же посредством слова Божия, без дальнейших толкований, поэтому он может действовать также и теперь. К тому же, вследствие излишних толкований, образовываются будто бы различные мнения, которые влекут только к заблуждениям и ереси. Года два тому назад один Муромский Протопоп (Morumski Protopop), по имени Логин (Login), вздумал было проповедовать и начал, вместе с некоторыми другими подчиненными ему Попами в Муроме (Morum) и в других городах, открыто читать проповеди, поучать народ слову Божию, увещевать его и даже наказывать, по чему таких Священников-проповедников называли Казанча (Kasanscha); проповедники эти имели постоянно большое число слушателей. Когда же это сделалось известно Патриарху, то он тотчас же прекратил проповеди, самих проповедников отрешил от должностей, с особою обрядностью проклял их и под опалою сослал в Сибирь.

Но пока у Русских не будет проповедей и толкований о делах Веры, и в особенности, пока у них не будет надлежащих проповедников, «qua fere unica via inferendae Evangelii luci uti solita est divina sapientia», как говорит Поссевин, то и я, согласно с ним, думаю, что Русским трудно выбраться на истинный путь и улучшить нравственно их образ жизни; ибо никто заблуждающимся не указывает прямой дороги и не действует на советы множества людей, ходящих в грубом грехе, никто не увещевает их и не наказывает, за исключением одного палача, который, когда преступное дело уже совершено, полагает временное наказание на спине преступника.

У Русских есть одна книга, содержащая в себе пространное описание и толкование некоторых Евангельских историй, которые искажены прибавлениями, баснями и весьма опасною ложью, и которые они приводят, желая покрыть ими свои грехи. Упомяну здесь об одной такой истории. Датский Дворянин [328] Якоб, бывший Посланником к Великому Князю Московскому от Датского Короля, Фридриха ІІ-го, в описании своего путешествия, рассказывает, что в Великом Новгороде он вел не редко разговоры о духовных предметах с Приставом!» своим, по имени Федором (Fedor), человеком старым и уже седым. Этот Русский человек был такого убеждения, что по отношению к грехам, хотя бы они совершались ежедневно, человеку нет ни какой заботы, если только он захочет тут же и покаяться в них, и в подтверждение этого убеждения он привел пример раскаявшейся грешницы Марии Магдалины. Эта Мария Магдалина была, будто бы, со всем распутная женщина, долго вела блудную жизнь и, следовательно, часто грешила. Но когда однажды она встретилась на дороге с одним мужчиной, и мужчина этот уговаривал ее совершить с ним блуд, то сначала она было не хотела слышать и понимать его желания до тех пор, пока он, настаивая на своем желании, попросил ее именем Бога; тогда она уступила его просьбе. И так как она сделала это во имя Бога, то не только получила прощение во всех грехах своих, но была даже внесена в список Святых красными буквами. Этот рассказ в высшей степени возмутителен и отвратителен но отношению к святой воле Господа, и самая история о раскаявшейся грешнице загрязнена и искажена грубою ложью.

Вместе с этим я вспомнил то, что пишет о себе Фердинанд Капон (Capon), происходившей из Флорентийских Дворян, именно: как он, бывши монахом, употребил также во зло историю Марии Магдалины, для покрытия своего постыдного дела, если только можно верить словам его. В 7-й главе сочиненьица своего о своей монашеской жизни, которое написал он на Тосканском языке (а в Лейпциге переведено на Верхненемецкий), говорит он: когда я в один пост проповедывал в Мессане (Messana) и влюбился там в одну замужнюю даму, называвшуюся Г-жа Магдалина, которой тогда же и признался в моей к ней страсти, то она сказала мне: «Я не люблю монахов, так как они чересчур уже гадки». Когда же я день и ночь только и думал, как бы расположить ее к себе так, чтобы она отвечала мне на мои желания, то придумал, наконец, [329] следующую проделку: я прилежно обратил внимание на одежду, которую она обыкновенно надевала по праздникам и которая была красного цвета. На следующее Воскресенье, когда именно она должна была прийти в церковь слушать проповедь о Христе, я распорядился так, что выбрал для проповеди историю о Марии Магдалине, так как история эта, как нельзя более согласовалась с предпринятым мною намерением. Таким образом, когда в проповеди моей я описывал одежду и красоту Марии Магдалины, то я точь-в-точь обрисовал одежду и красоту этой другой Г-жи Магдалины, и чтобы она наверное уже уразумела, что, делая это описание, я именно говорю о ней, я постоянно и пристально глядел прямо на нее и говорил так: «Прекрасная Магдалина ходила в храм, одетая в пурпур, и когда смотреть на нее издали, то всякий видел, что эта прелестная утренняя заря была не что иное, как предвестница повсюду прекрасного солнца. Когда же она подходила ближе, то не было ни единого человека, который бы, взирая на звезды глаз ее, тотчас не ощутил в душе своей влияния страстной любви; который бы, видя розы ее ланит, не почувствовал в груди своей произрастания сладких шипов, не было глаза, который бы не был ослепляем снегом белой груди ее. На левом ухе своем она носила серебряную лилию, которая, играя в золотистых волосах ее, придавала красоте ее особенную прелесть. На шее ее, подобной белизною слоновой кости, висел драгоценный пироп (Pyropus), который, казалось, совершенно покраснел от гнева; ибо видел, что слава его помрачена живым кораллом уст ее».

Когда я сказал все это, то увидел, что моя Госпожа Магдалина начала любезно улыбаться, и в то же время щеки ее покрылись пурпуром; в этих пурпурных признаках я мог как нельзя лучше читать, что она уразумела смысл моей речи.

Какие речи далее вел Капон с своего Госпожею, уже доме, до нас не касается, и потому о нем здесь распространяться более не будем. Этот Капон был превеселый Господин, и всего только шесть лет тому назад умер у нас, в Шлезвиге. Рассказ о нем я привел к тому, чтобы показать, как люди изобретательны (особенно же Русские, так [330] нечестиво обращающиеся с словом Божиим), в искажении Библейских историй, и как они злоупотребляют этими историями, для прикрытия грехов своих; подобные примеры приведем мы еще ниже, при обозрении Персидской Религии.

ГЛАВА XXVI.

О крестном знамении Русских, об осенении себя сим знамением, об образах Святых, пред которыми Русские кладут поклоны.

При том, как Русские слушают чтение некоторых глав из Библии, они стоят перед образами с непокрытыми главами (ибо ни кто, ни даже сам Великий Князь, не впускается в церковь с покрытой головой, кроме Священников, которые бывают там в скуфьях на голове или шапочках, которыми они посвящаются), кладут поклоны и осеняют себя крестным знамением, точно таким образом, как описывает Герберштейн. Они употребляют для этого сложенными три главных перста правой руки, которыми прикасаются прежде к челу, потом к персям, и за тем к правому и левому плечу, всякий раз произнося при том: «Господи, помилуй!»

Петр Миклаф, бывший недавно Русским Послом в Голштинии, сделал мне объяснение этого крестного знамения, и того, что мыслящие люди приводят себе на память при осенении себя этим знамением. Именно: три перста означают Вознесение Христа, который приуготовляет нам место на небе. Прикасание перстами к персям указует сердце, которым приемлется слово Божие; прикасание к правому и левому плечу означает свойства Страшного Суда, когда блаженные станут по правую, а злые по левую, сторону, и первые возведутся в вечную жизнь, но последние же будут низвергнуты в ад.

Так крестятся и благословляют себя крестом Русские при начинании ими всякого дела, как мирского в домах, так и духовного, и без креста этого они не станут ни пить, ни есть, и не приступят ни к какой работе. [331]

Что касается до почитания образов, то не находят, чтобы оно было в употреблении в церквах в первые три века, до времени Императора Константина Великого , и хотя в них могли быть живописные и резные священные изображения и притчи из Библейских событий, как это видно из Тертулиана, но изображения эти не почитались вместо Святых, и не обоготворялись так, как они обоготворяются Русскими. Русские говорят, что следуют в этом учению Дамаскина, но я полагаю, что они и это заимствовали также из Греческой Церкви; ибо также не терпят резных образов, говоря, что Бог воспретил делать резные, а не писанные, иконы и поклоняться им. По этому достойно удивления, что Русские так высоко чтят резной образ Николая Чудотворца в Москве, может быть, по тому, что он принадлежит не к древним, а к новым, Святым их. Вообще же у Русских в употреблении живописные образа, которые пишутся без особого искусства и украшений, темно-маслянными красками на доске, длиною большею частью в четверть, или пол-аршина, а шириною несколько уже.

Русские не уважают и не почитают образов, писанных не Русским, или не Греком, и кем-либо из других народов, хотя бы иконы эти были сделаны изящно и искусно; как будто от Веры живописца могло что-либо пристать к писанной им иконе!

В Москве есть особенный торг и лавки, в которых Русские продают такие образа, или меняют их на деньги и серебро, так как неблаговидно говорить, чтобы богов их можно было покупать.

Русские также не оставляют своих образов никому, не принадлежащему к их Вере, из опасения, что люди эти не будут чествовать и обращаться с оными подобающим образом.

Так, несколько лет тому назад, Немецкий купец Карл Мелин (Carol Moellin) купил каменный дом у одного Русского, и этот последний приказал счистить все Образа, которые были написаны на штукатуренных стенах этого дома, и старательно [332] собрать и взять оттуда самую пыль, образовавшуюся от счистки извести, Русские очень негодуют на нас, когда мы свои священные изображения, и в особенности распятие Христа, делаем на печах, и всеми средствами стараются препятствовать нам в этом.

Крестьяне по селениям отнюдь не дозволяли нам касаться руками до их образов, или ложиться на лавках ногами к образам, В некоторых местах, где мы останавливались, крестьяне приглашали к себе Попа с кадилом снова освятить образа, которые мы осквернили чем либо, по их мнению.

В церквах своих Русские имеют великое множество образов, развешанных кругом по стенам, из коих важнейших и наиболее чтимых помещают внизу, как, например, образа Иисуса Христа, Св. Девы Марии и Николая Чудотворца, их главного заступника (патрона). Каждый Русский имеет в церкви своего собственного Святого, или образ, перед которым обыкновении и молится. Если кто совершить тяжкий грех, за который должен быть отлучен от Церкви, то икона такого грешника выносится из церкви и употребляется у него только на дому, ибо отлученный не смеет ходить в церковь. Люди достаточные украшают свои образа, богатейшим образом, жемчугом и драгоценными каменьями. Образа считаются у Русских необходимыми для молитвы, а но тому они находятся не только в церквах и при всех торжественных церковных ходах, но и у каждого на дому, в покоях и комнатах, для того, чтобы вовремя моленья всякий мог видеть икону перед глазами своими. Когда хотят молиться, Русские зажигают одну, или две, восковые свечи, приклеивают ее перед иконой, вследствие чего, когда случается, что они забывают погасить эти свечи происходят частые пожары. До сих пор еще Немцы, собственно ради Русских, должны были терпеть такие образа в домах своих, иначе ни один Русский не вступал с ними ни какое сношение, и им трудно было даже; нанять для себя прислугу из Русских. В настоящее же время Патриарх воспретил иметь иконы Русские в покоях, занимаемых Немцами, которых он считает недостойными того.[333]

Когда Русский приходить в дом, или покои, другого Русского , то прежде всего воздает честь Богу и крестится, говоря: «Господи, помилуй!» За тем уже обращается с речью и к людям. Вошедши в комнату, будто немой, он не обращается ни к кому, хотя бы в комнате сидело 10 и более человек, но прямо ищет глазами образа, помещаемые обыкновенно за столом, на стене, в углу; если он тотчас же не усмотрит образа, то спрашивает: «Есть ли Бог (Geslle Boch)». За тем, усмотревши образ, он трижды крестится и кланяется перед ним, и потом уже обращается к людям, здоровается с ними и начинает толковать о своем деле,

Русские приписывают своим образам великую силу, как будто они могут оказывать в чем-либо особое действие и помощь. Часто уже упоминаемый, Датский Дворянин Якоб говорит, что его время Русские привязывали на палку образ и опускали его в пиво, когда оно варилось, для того, чтобы пиво вышло лучше. Они питают даже некоторый страх, или ужас, перед образами, как бы в них находилось нечто вещественно-божеское. Если они вздумают удовлетворять свои плотские побуждения в присутствии образов, то прежде завешивают их полотенцем. Иногда образа эти наводят ужас на людей. Так, в 1643 году по Р. Хр., в Июне месяце, один из главнейших в Москве образов, в лике своем несколько покраснел, казалось, против обыкновенного. Попы тотчас довели об этом до сведения Патриарха и Великого Князя, сочли это делом великой важности, предзнаменующим как бы нечто великое, призывали народ к покаянию и посту, чтобы отвратить тем угрожающую кару. Великий Князь, как Государь благочестивый и богобоязливый, весьма было принял это к сердцу, призвал к себе Русских живописцев при крестном целовании спросил их: «Могло ли такое произойти естественным образом, или нет тщательно осмотрев образ, живописцы объявили, что «это было вовсе не чудо, а произошло от того, что краска с литка образа, от времени, несколько сошла, и сквозь нее просвечивал грунт, который наложен был красной краской». Этим объяснением и рассеян был ложный страх. [334]

Иногда Попы пугают народ нарочно придумываемыми и изображаемыми ими знаками на иконах, чтобы налагать посты и дни молений, и собирать известные жертвы и милостыни, которые в подобных случаях простодушный народ щедро приносит таким Священникам, из чувства благоговения, Так случилось несколько лет тому назад в Архангельске. Два тамошние Попа собрали такою хитростью большие жертвенные деньги, но, при дележке их, не поладили, и один из них выдал в обмане другого; вследствие сего виновные были подвергнуты наказанию кнутом.

Что простой, неразвитый народ приписывает своим образом великую славу, видно также из следующего: когда, в 1611 году, при взятии Великого Новгорода Шведским Полководцем, Яковом Де ла Гарди, произошел в этом городе пожар, то один Русский, взявши образ Николая Чудотворца, начал держать его против огня, молил Чудотворца, чтобы он помог и утушил пожар. Когда же помощи ни какой не последовало и огонь все более и более распространялся, пожирая все вокруг, этот Русский вышел из терпения, бросил образ в огонь и сказал: «Если ты нас не хочешь спасти от огня, то спасай сам себя, и погаси огонь!»

К этому можно прибавить, вместе с Лактантием (Lactantio): «Quae vanitas aliqua ab his sperare tutelam, quae tueri semetipsa non possunt». Во время того же, помянутого сейчас, пожара воины, не нашедши почти ничего в домах, что бы пригодилось им, понабрали образов, и Русские догоняли этих воинов с образами, и выкупали их снова себе за дорогую цену.

Простой народ, особенно живущий по деревням и селам, приучает детей своих к страху Божьему тем, что ставит их перед образами, заставляет в глубоком благоговении и почитании кланяться перед ними, креститься и произносить: «Господи, помилуй!» При этом, однако же, не объясняется, что значат образа, так что дети с раннего возраста своего воображаюсь, что образа суть как бы боги, как обыкновенно называются они и самыми взрослыми. В Ладоге хозяйка моя не [335] давала есть своему ребенку, едва еще говорившему и ходившему, до тех пор, пока он 9 раз не почтит своего бога сказанным образом: поклоном и крестом.

Некоторые же знатные люди, живущие в городах близ церквей, имеют немного лучшее, а разумнейшие из них и далеко другое, воззрение на образа.

В Русской Нарве жил, да и теперь живет, один знатный, богатый купец, по имени Филипп Н., весьма общительный и любезный господин, который приходил иногда обедать к нашим Послам и сообщал нам о том и другом разные дельные сведения. Однажды, именно 1634 года, Генваря 30, по его приглашению, я посетил его, вместе с Врачом нашим, Гартманом Граманом. Вступивши с ним в разговор о Вере Русских и в особенности об образах, он высказал нам такое воззрение свое на Веру свою, по которому мы нашли в нем истинного Христианина. Между прочим он сказал, что иконы он не очень уважает; при этом взял носовой платок и провел им по иконе с словами: «Этим платком я могу стереть краски, и самую доску сжечь; как же после этого могу я искать в ней своего спасения. Он показывал нам Библию на Славянском языке, и был в ней хорошо начитан, прочел несколько мест из нее, перевел нам их и сказал: Здесь-то должен я искать волю Божию и вести себя сообразно с нею». О постах, которые большинство Русских соблюдает, и которых он вовсе не чтил, он говорил: «Что в том, если я не ем мяса, а, вместо него, питаюсь самою дорогою рыбою и упиваюсь вином и медом? Истинный пост таковой, каким уставил его Бог, через пророка своего Иоиля, в 1-й и 2-й главах его, и я соблюдаю его, когда не ем ничего, кроме хлеба и воды и усердно молюсь Богу!» (Видно, этот купец понабрался уже ума, разума, у соседей своих. О. Б.) При этом он жаловался на своих крестьян, что весьма многие из них не имеют настоящего понятия о делах Веры и исполнении их Христианских обязанностей. Когда мы сказали ему на это, почему он, имея сам такое ясное понятие о Боге, не старается наставлять в нем [336] своих ближних. Он отвечал, что не имеет к тому ни какого призвания; при том же они не поверят ему, ибо и так уже считают его за еретика. Относительно же икон он говорил, что хотя и держит их, но делает то, единственно, для памятования о Боге и о Святых; при этом он вынес к нам из другой комнаты портрет Густава, Короля Шведского , напечатанный на вызолоченной коже и сказал: «Ведь вы можете же терпеть эту картину в наших комнатах, так как она изображает такого храброго героя, совершившего такие великие дела, в честь его: по чему же мне не иметь образов Святых, которые в духовных делах были также великие и чудесные мужи, в память об этих Святых?» Вообще, мыслящие Русские, хотя и чтят и молятся на иконы Святых своих по их Вере, но не ради вещества, и не по тому, чтобы эти иконы были действительно образ Бога, но из любви и уважения к Святым, находящимся на небесах. И такое почитание оказывается Русскими тем Святым, которых изображаюсь иконы. Это именно то, что установили Греки в 787 году по P. X., на Константинопольском Собор против Иконоборцев (Iconomachos), на Соборе 350 Епископов, и что было введено в Церковь их в то время, когда Патриархами были: в Константинополе Тарасий, в Александрии Политиям (Politianus), в Аитиохии Феодорит и в Иерусалиме Илия. Но определение это было отвергнуто на Франкфуртском Соборе, созванном гл, 794 году Императором Карлом Великим, как видно это из слов т.. Canon. 2: «Aliata est in medium quaestio de nova Graecorum Synodo, quam de adorandis Imaginibus Constantinopoli fecerunt, in qua scriptum habebatur, ut, qui Imaginibus Sanctorum ita, ut Deificae Trinitati servitium et adoratioenem non impenderent, anathema judicarentur. Qui supra sanctissimi patres nostri omnimodis adorationem et servitutem renuentes contempserunt, atque consentientes condemnarunt». Tom. 20 Concil mag., pag. 145.

Недавно один Казанский (Cansanski) Протопоп, по имени Иван Неропов (Ivaen Neronou) (Сподвижник известных расколоначальников Аввакума, Лазаря, Никиты и других, после принесший раскаяние Патриарху Никону, Он был Протоиереем в Московском Казанском Соборе. О. Б.), начал было в Москве открыто [337] говорить против почитания образов, рассуждая так: «Несправедливо воздавать почитание, подобающее Богу, образам, которые делаются руками человеческими из дерева и красок, хотя бы они и служили изображениями Бога и Святых; ибо, на этом основании, по чему бы еще более не чтить и не покланяться людям, которые созданы по образу Божию и которые делают самые эти иконы Это то же, что говорит Сенека: «Simulacra Deorum venerantur, illis supplicant genu psito, ilia adorant, illis per to tum assident diem, aut adstant, fabros autem, qui ilia fecere, contemnunt». (De moralib.). Они почитают изображения богов, кланяются перед ними и молятся на них, целый день сидят или стоят перед ними, мастеров же, которые сделали эти изображения, презирают». Тоже у Лактантия: «Quanto justius est et verius viventia Dei simulacra excolere, ut promere arae viventem». И далее: «Perversuni est et incogruens, ut simulacrum hominis a simulacro Dei colatur (1. 6)». Не сообразное ни с чем и нелепое дело, чтобы подобие Бога чтило и обожало подобие человека. Но добрый Священник, как только узнал об этом Патриарх, тотчас же лишен был своего Священнического сана и, с угрозою жестокого наказания, заточен в монастырь, называемый Каменным монастырем (Cameno Monastir) и лежащий на Волге, (Вологодской Губернии и Уезда, на острове озера Кубенского. Так как остров весь состоит из каменистого щебноватого кряжа, то от того получил он название себе Каменного, которое перешло и на самый монастырь, на нем основанный; по главному же храму Преображения Господня именуется и Спасо-Каменным или просто Спас на каменном, Он принадлежит к древнейшим обителям Вологодским, в, так называемой, Заволоцкой Чуди; построен в половине XIII века Белозерским Князем, Глебом Васильковичем. С 1801 года в него переведена Белавинская Богоявленская пустынь (бывшая в Кадниковском Уезде той же Губернии, на острове Белавинского озера); по чему и велено сему монастырию называться впредь Белавинскую пустынью на Каменскому острову. О. Б.) с тою что, чтобы учение это не распространилось и иконы сохранили бы обычное почитание их.

Когда образа Русских придут в ветхость, когда их источит моль, и они готовы разрушиться, то их не бросают и не сожигают, но пускают на реку, чтоб они плыли, куда хотят, или погребают их на кладбищах и в садах, глубоко зарывая их в земле, и наблюдая потом, чтобы место, где они спрятаны, не подвергалось какому либо осквернению. [338]

ГЛАВА XXVII.

О чтимых Русскими Святых, которые находятся в их стране и к которым они установили хождение на поклонение.

Антонии Поссевин справедливо пишет (De reb. Moscor. pag, 7), что у Русских есть несколько мощей, почитаемые ими за Святых, о которых они рассказывают, что они и в настоящее время творят великие чудеса и могут исцелять больных; некоторые из таких мощей покоятся в Москве. Два года тому назад, именно в 165 году, Русские обрели нового Святого, весьма ими чтимого. Имя этого Святого Чудотворец (Sudatworetz) Филипп Митрополит; он происходил из древнего Дворянского рода Колычевых (Collitziovcn), жил в Москве при тиране Иване Васильевиче, и так как он часто высказывал тирану правду, за его возмутительное, жестокое управление и не Христианскую, даже не человеческую, жизнь, то он сделался несносен Царю, впал в немилость у него и сослан в один из отдаленных монастырей. За тем, когда и оттуда он иногда писаниями не переставал увещевать тирана и остротою своего пера растравлял снова старые раны, то разгневанный тиран послал в монастырь одного из слуг своих, с приказанием удавить Филиппа веревкою. Колычев, готовый на смерть, добровольно покорился воле Царя, но просил только убийцу, чтоб он не душил его веревкою, а лишил бы его жизни ножом, что тот и исполнил, вонзив ему нож под сердце в живот (Как известно, Малюта Скуратов задушил его подушкой. О. Б.). Братья иноки сказанного монастыря объявили его мучеником, увезли тело его на остров, лежащий за Архангельским, на Белом море, и там погребли его [339] в одной часовне. Остров этот называется Соловка (Soloflka), и он показан на карте Белого моря, при описании Архангельска.

Настоящий Патриарх заявил, что когда он был еще Ростовским и Ярославским Митрополитом, то слышал там от известных людей, будто многие недужные, ходившие на поклонение мощам сказанного Святого Филиппа, остающимся нетленными, получали исцеление; вследствие чего он исходатайствовал у Его Царского Величества, чтобы мощи те взяты билли из Архангельска и перевезены в Москву.

Для перевезения этих мощей наряжен был Боярин Михаил Левонтьевич (Lowontgewitz), с одними Дьяком (Вернее это были: Новгородский Митрополит Никон, Боярин Князь Иван Никитич Хованский и Дьяк Гаврило Леонтьев. Боярин же Михайло (Михайлович) был Салтыков, отправленный того же дня (Марта 20-го) в Старицу (Тверской Губ,), а не в Соловки, с Ростовским Митрополитом, Варлаамом, и другими, по мощи Иова, Патриарха Московского. О. Б.), и Боярин этот, вместе с другою прислугою, взял с собою и двух своих сыновей. Все эти лица отправились на остров Соловки на двух лодках (Lodiggen) (или больших открытых ботах). Посланный Боярин благополучно возвратился, Дьяк же, с двумя Боярскими сыновьями и прислугой, ехавшие па другой лодке, пропали бесследно и не были отысканы.

Когда тело Святого Колычева находилось уже за милю только от Москвы, то Его Царское Величество со всеми своими придворными и Патриарх с своим духовенством вышли к нему навстречу, при чем Ростовский и Ярославский Митрополит, Варлаам, человек довольно тучный и имевший уже за 70 лет, находясь недалеко уже от Святого, упал, и так на месте остался мертвым. Святой же с великим торжеством ввезен в Кремль и поставлен в Соборе (Sabor) или в главнейшей в Москве церкви. Там он явил многие чудеса над больными, приходившими к нему на поклонение, и под старательным наблюдением Патриарха многих, которые и прежде, может быть, не были слепы, хромы, глухи и немы, сделал [340] зрячими, на ногах, получившими слух и говорящими (Это говорит Протестант.). И всякий раз, когда совершалось какое-либо подобное чудо, звонили об этом в большой колокол, что вначале случалось по 1 и по 5 раз на неделе. Теперь же о чудесах этих не так часто слышно; ибо, как объясняюсь это Русские, во время прибытия Святого, люди на Москве были более благочестивые, а теперь опять впали в нечестие и уже не с такою, как прежде, верою, ходят к Святому. Говорят, мощи его и поныне покоятся нетленными, под покровом, которого приподнимать, впрочем, никто не должен.

Кроме этого у Русских еще есть Святой в Троицком монастыре, лежащем в 12 милях на запад от Москвы, называемый Сергием (Zorge), о котором Поссевин, именуя его Сергием (Sergiiim), упоминает на 7-й странице, Герберштейн на 32-й, и Петрей в своей Русской Летописи на 11-й странице. Вот что известно об этом Святом: он был рослый, дородный мужчина и вначале храбрый воин, потом отказался ось мира, сделался отшельником и под конец поступил в Троицкий монастырь (Троицкий монастырь основан самим Преподобным Сергием. О. Б.), чтобы провести в нем отшельником остальную часть своей жизни. Здесь, за свое весьма набожное и богобоязненное житие, избраи был Игуменом, помогал многим людям своею молитвой и творил разные чудеса. Он принял к себе юношу, или ученика, по имени Никона, который во всем следовал тем же добродетелям своего учителя. Сергий умер в 1393 году (В подлиннике, по ошибке, поставлен 1563 год. Кончина Сергия одними относится к 1391, другими к 1392., а третьими к 1393 году. О. Б.). После смерти и Никона, оба они причислены к лику Святых и погребены друг подле друга в том же Троицком монастыре. Русские говорят, что и ныне еще они могут всякому показать главы (Hirnschalen) сих Святых с нетленным в них мозгом. Поляки неоднократно нападали на Троицкий монастырь и хотели взять его приступом, но монастырская братия всякий раз выносила навстречу неприятелю главу Святого Сергия, и неприятели, вследствие этого, не только не в силах [341] были овладеть монастырем, но и тотчас же начинали ссориться между собою и обращали оружие друг против друга. Петрей также упоминает об одной неудачной осаде этого монастыря, сделанной Польским Полководцем, Иваном Сапегой (Jan Sapia), уверяя, что собственно Шведское войско прогнало от монастыря сказанного Полководца. Самый монастырь, от имени Святого Сергия, называется Троицко-Сергиевским монастырем (Zergeoffski Troyza), или просто монастырь Св. Троицы.

Что касается до бывшего в этом монастыре медного горшка, о котором пишет Герберштейн в помянутом выше месте и о котором теперешние Русские ничего не знают, то горшок этот был такого свойства, что если в нем варилось какое-нибудь кушанье, особенно же капуста, то сколько бы ни ели из него этого кушанья братья иноки, горшок никогда не делался пуст и кушанья в нем всегда было ни мало, ни много, а столько, сколько было нужно. Достоверно же, впрочем, то, что в этом монастыре более 300 братьев, и что доходы его так богаты, как ни в каком другом монастыре в целой стране; ибо Великие Князья и богатые Бояре всегда делали, и теперь еще делают, в этот монастырь большие вклады. Также по пути заезжающие туда Бояре и купцы, по мере состояния своего, делают ему богатые приношения и подаяния, что бы иноки молились за их души, и чтобы они сохранены были от всяких несчастий.

Великий Князь с важнейшими из Бояр своих ездит в этот монастырь на богомолье дважды в год, именно: в Троицын и Михайлов день. Не доезжая полумили до монастыря, Царь обыкновенно встает из экипажа и со всем Двором своим идет пешком до обители, в которой остается для молитвы несколько дней, и во все это время Игумен продовольствует Великого Князя со всеми его придворными и доставляет корм его лошадям. И так как местоположение там превосходно, кругом же большие леса и дичь, то в свободные от моленья часы Великий Князь потешается тут и охотою.

Выше был уже описан мною крестный ход, на котором присутствуют обыкновенно Великий Князь и Патриарх, [343] каждый с своими чинами, и в котором оба они совершаюсь свое моление (Это бывает в праздник Казанской Божией Матери). Много лет тому назад, в городе Казани, в которой господствовали уже Русские, найден был в земле образ Св. Марии, и образ этот поставлен был там в одной из церквей. Список с этого образа привезен в Москву, где, в память этого события, и построена церковь, в конце большой площади, у ножевых лавок, которая и называется церковь Пречистой Казанской Божией Матери (Precista Сasanska). В церковь эту поныне стекается на богомолье множество приезжих из разных других мест.

Точно также ежегодно бывает большое богомолье и в Великом Новгороде (как тоже упомянуто выше), куда из разных мест России стекаются тысячи народа, отправляющегося затем из города за 7 верст, в Хутынский монастырь (Chutina). В это время в городе, особенно у Никольских ворот, в стороне, ближайшей к монастырю, целовальники разбиваюсь свои палатки с продажей вина, и там-то совершается сильное пьянство и всякого рода срамные потехи. Праздник этот и самое богомолье Русские называюсь праздником Варлаама Хутынского , установленным в честь Св. Варлаама, который родился в Новгороде и погребен в Хутынском монастыре. Мощи его также творят чудеса и исцеляют недужных. Подобных чтимых Русскими Святых можно найти много и еще в разных местах России.

ГЛАВА XXVIII.

О Русских церквах.

При описании зданий в Москве было уже упомянуто, что в Кремле и в городе находится множество церквей, часовен и монастырей, так что вне городских стен и внутри оных, насчитывается более 2000 церквей. Причина такого множества их заключается отчасти в том, что теперь каждый [343] Вельможа, хотя и с небольшим состоянием, устраивает себе собственную свою часовню, которые, равно как и церкви, большею частию каменные. Каменные церкви внутри все с круглыми сводами, но почему они строятся таким образом, Русские объяснить мне не могли. Полагаю, впрочем, что постройку такую они удержали еще от древних народов, которые также храмы свои строили круглыми, как это видно у Розина (Rosinus), вего «De Antiquitatibus Romanis» (Lugduni, 1609,I. 1, с. 2, pag. 39); так как храмы суть жилища Бога, то они и должны, же, походить на круглый свод неба. Греческий историк, Дион Кассий, говоря о превосходном языческом храме в Риме, Пантеоне, который тоже круглый и существует еще и ныне, также пишет, что храм этот, как показывает самое имя его (Пантеон), должен вмещать в себе изображения всех богов, и круглотою своею походить на небо. Хотя некоторые полагаюсь, что Пантеон построен круглым для того, чтобы богам, изображения которых стоять в нем вокруг по стене, не приходилось близко стоять друг к другу, ради их достоинства и величия, которые каждый из них друг перед другом желает сохранить за собою, но Боасар (Boissard, Jean Jacob, в «Antiqu. Roman., pag. 48) пишет: «Так как М. Агриппа построил храм этот в честь Опы (Оpis) или Цибелы (Cybele), матери богов, которая имеет под своим покровительством круглую землю, то и храм самый должен быть круглый».

Другие же говорят, что древние строили храмы свои круглыми по тому, чтобы тем обозначить бесконечное величие Бога, которому они в них покланяются. Это почти то же, что говорит Меркурий Трисмегист (Mercurius Trismegistus): «Deum spbaeram esse intellectualem, cujus centrum sit ubique, eireuinferentia nusquam, quia nusquani majestas Dei et immensitas terminatur». Древние имели также и особый способ молиться, при котором они кругом поворачивались во время молитвы, как говорит об этом Целий Родигин (Caelius Rodiginus, в «Caelios Rodiginus, в Lectiones antiquae. 1550, I. 10, с. 8, pag. 685), заимствуя это известие у Плиния: «In orando dextram ad os referimus totumque corpus circuinagimus». И пишут, что такой способ молиться установил Нума Помпилий, второй Царь Римский. [344]

У Русских в церквах нет ни стульев, ни лавок; ибо никто, во время молитвы и Богослужения, не должен у них сидеть, но все стоят на ногах, или на коленях, или даже распростершись ниц на земле, как это часто делывал бывший Великий Князь, Михаил Федорович.

Они не терпят также в церквах своих ни органов, ни каких других музыкальных инструментов, говоря: «Инструменты, не имея ни какого духа и жизни, не могут восхвалять Бога». И хотя им возражают на это, что и дух и жизнь человек извлекает из инструмента посредством приятных звуков, при чем приводят в пример Давида, в его псалмах, но Русские отвечают в таком случае, что в Ветхом Завете это было в употреблении, а в Новом нет. Вне церквей, впрочем, в домах, особенно во время своих пиршеств, Русские любят музыку. Но так как ею стали злоупотреблять, распевая под музыку в кабаках, корчмах и везде на улицах всякого рода срамные песни, то нынешний Патриарх, два года тому назад, сперва строго воспретил существование таких кабачьих музыкантов, и инструменты их, какие попадутся на улицах, приказывал тут же разбивать и уничтожать, а потом и вообще запретил Русским всякого рода инструментальную музыку, приказав в домах везде отобрать музыкальные инструменты, которые и вывезены были, по такому приказанию, на пяти возах за Москву реку, и там сожжены. Впрочем, Немцам дозволяется употреблять музыку в их домах, равно как и другу Немцев, великому Боярину Никите, которому Патриарх многого приказывать не осмеливается, и который имеет у себя позитив (Positiv) и всякого рода другие музыкальные инструменты.

На всякой церкви и колокольне Русской необходимо должен быть крест один простой, или тройной (последний бывает большею частью). Наши церкви по этому, не имеющие креста, Русские и не считают за церкви. Так как крест означаешь главу церкви, говорят они, которая есть Христос, и как Христос распят был на кресте, то поэтому крест соделался символом Христа, и строение, не имеющее этого символа, не есть вовсе церковь. По этому же, далее, церковь есть святое, [345] чистое место, в которое не должно входить ни что нечистое, вследствие чего Русские неохотно впускают в свои церкви чужестранцев других Христианских Исповеданий. Так в начале, когда мы приехали в Россию и некоторые из нас, по незнанию, вошли было в церковь, просто только осмотреть ее, то нас за руки вывели, и после того метлою замели за нами пол. У них уж такой обычай: если в церковь войдет кто нечистый, или забежит собака, и они увидят это, то тотчас же обмывают оскверненное место, окропляют его Святою водою, и освящают его снова огнем и окуривают ладаном. Свои кладбища они также содержать в чистоте и святости: и никто не смеет мочиться на них, под опасением большого денежного взыскания.

На колокольнях у них много колоколов, иногда по пяти и шести, и самый большой висит обыкновенно не более двух центнеров; в колокола эти звонят, когда созывают в церковь, и когда, во время уже обедни, Священник возносит чашу с дарами. В Москве, по множеству церквей и часовен, несколько тысяч колоколов, которые, во время Богослужения, производят такой разнообразный звон и гул, что не привыкший к нему, не может слышать его без особого удивления. Один человек может зараз звонить в три, или четыре, колокола; веревки, за которые звонят, привязываются у них не за колокола, а за языки, и одни из этих веревок звонарь берет в руки, другие же наматывает на локоть и таким образом, подергивает их то одну, то другую; при этом звонари эти, разумеется, должны иметь особый навык, чтобы звонить, как следует.

Колокольный звон Русские также считают делом необходимым при их Богослужении, полагая, что это последнее неполно без звона. По этому Русский Пристав очень удивился однажды, услыхав, что Шведские Господа Послы, в Михайлов день, говорили, что они также хотели справить свой праздник. «Возможно ли», — заметил Пристав, — «чтобы они могли справлять в Москве праздник, не взявши с собою колоколов при отъезде в такое далекое путешествие!» [346]

На церковных дверях и городских воротах Русские вешают, или изображают, Св. образа, для того, чтобы приходящие могли поклоняться им, креститься и произносить: «Господи, помилуй!» Они крестятся и молятся не только на образа, но и на кресты, водруженные на церквах, вследствие чего везде, на всех улицах, беспрестанно видишь, как Русские совершают это набожное свое крестное знамение.

(пер. П. П. Барсова)
Текст воспроизведен по изданию: Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1638 годах, составленное секретарем посольства Адамом Олеарием // Чтения в императорском обществе истории и древностей российских, Книга 4. М. 1868

© текст - Барсов П. П. 1868
© сетевая версия - Тhietmar. 2014
© OCR - Андреев-Попович И. 2014
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЧОИДР. 1868