-

ПУТЕШЕСТВИЕ АНТИОХИЙСКОГО ПАТРИАРХА МАКАРИЯ

Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским.

(Перевод с арабского по рукописи Главного Архива Министерства Иностранных Дел).

(Продолжение). ¹

КНИГА VIII.

ГЛАВА IV.

Москва.— Завоевания казаков в восточной Сибири. Москва под владычеством татар и митрополит Петр. Дань татарам. Укрепления на южной границе.

Возвращаемся (к прерванному рассказу). В этот же раз патриарх сообщил нашему учителю о царице Хота и Хатай и о том, что она присылала недавно к царю с изъявлением покорности. Московиты называют на своем языке страну Хота и Хатай Китаске. Рассказывают, что из вышеупомянутых благословенных казаков, покоривших эти страны, отправилось около 400 человек с ружьями по направлению к востоку, из страсти к путешествиям. Употребив много времени на поход, они достигли до границы упомянутой страны. Войско, охранявшее границу, увидев казаков, очень испугалось, ибо казаки тотчас же выстрелили из ружей, и те все попадали ниц на землю. Вставши, они повели их учтиво к царице, которая, по их словам, была вдова и правила государством вместе с маленьким сыном. При виде казаков она сильно изумилась. Угостив, их и оказав почет, царица [566] просила их выстрелить из ружей, и когда они выстрелили, на жителей города напал страх пред казаками. Отыскали переводчика, и царица спросила казаков об их царе. Они сказала ей, что он могуществен и имеет много войска. Она удивилась, что во вселенной есть другой мир и страны кроме ее, ибо они думали, что они одна в мире. Да будет благословенно имя всевышнего Бога! Она сказала им: «у нас написано, что белый царь должен завоевать все страны; быть может, это ваш царь?» — «Да, отвечали казаки, и он уже покорил большую часть земли». Она стала просить их, говоря: «может быть, вы примете на себя посредничество между нами, для выражения ему нашей покорности, дабы он защищал нас от врагов и прислал нам с вашей стороны, для охраны, ратников с ружьями, как у вас, а мы пошлем ему казну». Казаки попросили ее отправить посла и прибыли с ним к царю, имея с собою подарки — слитки серебра. Нам рассказывали, что в той стране серебро так (обыкновенно) как камень, и что в домах потолки делаются из серебра вместо камня и досок, так как вся почва в той стране (изобилуете) серебром. Царь хотел послать привезти того серебра. Посол же (царицы), по оказании ему почета и обласканный царем, отправился в обратный путь. Сочли, что они были в пути целых шесть лет и что, если бы даже серебро было золотом, потребовалось бы расходов и труда больше, чем оно стоит, и потому от него отказались. Царь хотел послать царице ратников, но и этого не нашли возможным, по причине отдаленности той страны. И царица хотела прислать царю войско, сражающееся луком и стрелами, но также (отказалась от этого) вследствие дальности расстояния, так как сочли, что нужно шесть лет для пути туда и обратно, а это вещь невозможная. Казаки привезли с собою пленников, которые сообщили о своей стране, что там есть церкви и колокола, в кои постоянно звонят, и что они совершают поклоны, но никто не знает кому, ибо христианская вера, за давностью времени, ими забыта. В древнем тактиконе (уставе) антиохийского патриарха упоминается об одной из четырех кафолических стран в таких словах: «третья кафолическая страна есть Хота и Хатай». Мы находим теперь очевидные признаки справедливости этого в том, что они звонят в колокола и совершают поклоны. Имея основание в своих книгах, мы сказали им, что они входят в [567] состав области патриарха антиохийского, чему они удивились. Патриарх Никон сообщил, что он послал к ним пятьсот священников, которые крестят их ночью и днем. Он сказал: «они уведомили меня, что ежедневно крестят более двадцати тысяч». Так он рассказывал. Не знаем, правда это или ложь — Бог весть. Эта страна, как говорят, лежать за морем-океаном и представляет ряд крепостей по берегу моря. Со стороны Московии нет туда иного пути как только сушей. По этой причине, как говорят, король Испании завоевал часть этой страны и из нее получил свое серебро. Что касается золотого султана, то страна его близка к внешней (передней) Сибири (и лежит) между севером и востоком. Султан этот покорился при отце теперешнего царя: казаки завоевала его страну и привели его к покорности. Он ежегодно посылает в подать царю слитки золота, — ибо у него есть золотой рудник — седла, расшитая золотом и др., породистых лошадей и чудесный кольчуги из желтой меди, которая тверже стали. Говорят, что расстояние до его страны составляете около года пути. Жители ее безобразны лицом и более дики, чем Лопани; на шее у них всегда висят большие деревянные четки. Этого султана называюсь Алтун-падишахи (золотой царь). Говорят, что он ханифийского исповедания, так как, до времен царя Ивана, северо-восточный угол был заселен ханифийцами, т. е. мусульманами.

Во дни Василия Македонянина, даже в самой Москве были татарские цари. Когда он прислал свою сестру к киевскому царю Владимиру и вся та страна приняла крещение от руки св. Петра, о коем мы уже рассказывали, святой прибыл в этот город, находившийся во власти татар, и совершил великие чудеса. Пo этой причине его очень полюбили и верили всему, что он говорил им. Видя, что они не веруют (во Христа), он сказал им: «вот, я пошлю от Господа огонь, который пожжет вас, и воду, которая потопит этот город; уходите из него на некоторое время». Они поверили ему и ушли в пределы Казанской области, а святой немедленно послал за царем Владимиром и его войском и отдал ему ко власть, этот город вместе с другими, без труда и войны. Потом, усилившись, они завоевали много областей. Этот Владимир имел двенадцать сыновей и каждому из них дал во владение по области. Он построил много городов, и до сих пор существует город его имени, называемый [568] Владимир. По этой-то причине с того времени владения раздробились, и стало, как мы уже упомянули, семьдесят областей, (что продолжалось) до времен царя Ивана. Затем св. Петр заключил договор между русскими и татарами, наложив в пользу последних дань, которую должны были вносить им ежегодно Владимир и его дети, чтобы татары утешились в потере своей страны, при чем произнес анафему на того, кто нарушит договор. Этот же самый святой построил вторую стену города вне дворца ², ибо во времена татар не было ничего, кроме крепости, которая есть дворец. Договор оставался в силе между ними до времен царя Ивана, который пошел и завоевал Казань, откуда оставшиеся в живых татары ушли в Астрахань; когда же он и ее взял, они бежали в татарскую страну, которой владеют в настоящее время, именно, Крым, Бахчисарай, Кафа и иные. От Астрахани до Крыма, резиденции хана, расстояние только пятнадцать дней пути. Татары владели областями и городами, лежащими влево, если идти из Путивля в Москву, и теперь еще эта страна называется их именем. Цари московские захватили ее хитростью. На пространстве более чем в 40, 50 дней пути лежали пустые, заброшенная земли; каждый царь посылал построить там крепость и села и таким образом захватывал область, потому что у татар не было силы охранять ее; (так продолжалось) до времен теперешнего царя, который в свое царствование соорудил, шестнадцать крепостей, назвав их своим именем, кроме крепостей и фортов, которые он построил на берегу рва, выкопанного им между его страной и татарской. Говорят, что этот ров очень велик и широк и имеет в длину пять тысяч верст; именно, (он тянется) от окрестностей Путивля почти до великой реки Волги. На краях рва утверждены связанные в клетку бревна с удивительными приспособлениями. Царь выстроил на нем тридцать больших крепостей, а на расстоянии каждых тридцати верст по укреплению с 500 стражей. Говорят, что эта стража составляет около шестидесяти тысяч ратников; другие говорят, что не шестьдесят, а полтораста тысяч. Они сменяются чрез каждые шесть месяцев. Для них устроены там города и селения и [569] заведены посевы на тех землях, которые были пусты и заброшены. По этой-то причине, со времен нынешнего царя татары на разу не переступали границы его земель, и многие области их, близкие к Московии, завоеваны московитами. Крым, резиденция хана, отстоял прежде от Московии на сорок дней пути, а теперь он отстоит от границы (московского) царства только на пять дней. Поэтому царь ежегодно дает хану и мурзам казну, денег, соболей, белок, горностаев, почетные платья и пр.; по словам некоторых, это обходится ему в 12000 пиастров, а другие говорят, что раньше, со времен св. Петра и позднее, дань была 40000 динаров, [но теперь, при нынешнем царе, все это прекращено, и он посылает татарам лишь весьма незначительную сумму, около 12000 динаровъ], ³ да и то не из страха перед ними, а в виде арендной платы за их земли, которыми завладели московиты. Если бы не проклятие св. Петра, они бы всему этому положили конец. Прежние цари не умели устроить дело так, как нынешний царь, который оградил себя от татар упомянутым большим рвом, крепостями, фортами, башнями со множеством пушек и многочисленным охранным войском, стоящим постоянно на страже. Вот уже около десяти лет он царствует, а татары не переступали границы его владений и не взяли из них ни одного пленника: у них совсем не стало силы. В течение двух лет, как мы были в этой стране, царь хотел прекратить посылку казны, но между ним и его врагами ляхами возникла война, и потому он этого не сделал, зная, сколько миллионов золота ляхи обещали татарам, чтобы те пришли к ним на помощь. Впрочем, они только посмеялись над татарами и ничего им не дали.

ГЛАВА V.

Москва. — Татарские послы в Москве. Отношение русских к иностранным послам и вообще к иностранцам. Патриарх Никон и богатый армянин. Торговля англичан.

Для утверждения договора между московитами и татарами, ежегодно приезжает от татар посол, в сопровождении пятидесяти человек, и они остаются в Москве целый год в качестве заложников. Когда приезжает другой посол, первый [570] берет казну и уезжает. И от московитов ездит к хану посол с письмом, в сопровождении переводчиков и свиты, и остается там целый год. Этого посла с его людьми татары не пускают из своих пределов, пока не приедет к ним (другой) посол из Москвы, так что послы встречаются на дороге. Местожительство татарского посла в Москве находится за земляным валом. Его стережет многочисленная стража из стрельцов; отнюдь никому не дозволяется к ним входить, и когда кто из татар выходит на рынок в случае надобности, всегда за ним неотступно следуют стрельцы с палками и совсем не пускают в ворота крепости, т. е. дворца (Кремля). И мы видали, что за ними всегда ходят стрельцы, и никто не смеет с ними разговаривать. Когда посол является для представления царю, по приезде и пред отъездом, многочисленные стрельцы в своем красном одеянии становятся в ряд по дороге с обеих сторон [чтобы поразить его изумлением]. Посла везут назад не тем путем, которым он приехал из своей страны, но другим, ибо такой смышлености, как у московитов, такой хитрости и ловкости не встретишь нигде в другом народе, как нам рассказывали бывалые греческие купцы, которые в прежнее время приезжали с турецкими послами, когда существовала дружба между обоими народами. Говорят, что тем путем, которым привозили посла, отнюдь не возвращались «с ним, дабы он не ознакомился с дорогами и городами, и везли его не прямым путем, а с большими поворотами, дабы показать ему этим громадность своей страны. Когда он приближался к городу (Москве), его встречали за семь верст, при чем стрельцы стояли в ряд с обеих сторон до царских палат, не считая тех, которые шли впереди; вся цель этого была та, чтобы поразить посла многочисленностью войска. Так поступали со всеми послами, которые приезжают от кизилбашей, ⁴ от цесаря, государя немецкого, из Швеции, Англии, Голландии и иных земель. Хотя бы послу путь был на один месяц, с ним кружатся на расстоянии нескольких месяцев пути. Татарскому послу назначаются ежедневно на прокорм лошади, которых татары режут и едят по своему обычаю, а равно овцы, куры, напитки и прочее. Турецкому послу ежедневно выдавалось десять овец, один бык, двадцать кур, пять уток и пять гусей, [571] десять ок ⁵ масла и столько же меда, восковые свечи, дрова, напитки и пр., помимо ежедневной выдачи копейками ему и его людям. Таким же образом содержат посла кизилбашского и всех других послов, смотря по числу людей, которые с ними приезжают, и чего бы посол ни попросил, выдают ему. Со всеми этими послами они отнюдь не имеют сообщения, потому что считают чуждого по вере в высшей степени нечистым: никто из народа не смеет войти в жилище кого-либо из франкских купцов, чтобы купить у него что-нибудь, но должен идти к нему в лавку на рынке; а то его сейчас же хватают со словами: «ты вошел, чтобы сделаться франком». Что же касается сословия священников и монахов, то они отнюдь не смеют разговаривать с кем-либо из франков: на это существует строгий запрет.

В этом городе живет много франкских купцов из немцев, шведов и англичан, с семействами и детьми. Прежде они обитали внутри города, но нынешний патриарх, в высшей степени ненавидящий еретиков, выселил их по следующему поводу: идя по городу с крестным ходом, он заметил, что они не сняли своих колпаков и не осеняли чела крестным знамением пред иконами и крестами. Удостоверившись, что они франки, переодетые в платье московитов, он заставил царя выселить их не только из этого города, но даже из всех других и из крепостей и укреплений, поселив их вне города; не выселяли лишь тех, которые крестились. Их церкви, принадлежавшие им издревле, разрушили, вместе с татарскими мечетями, и не дозволили построить другие за городом среди их жилищ. В особенности разрушали церкви армян, жителей Астрахани, и самих их поселили за городом. По этой причине они были вынуждены, вместе с другими племенами, открыто креститься ночью и днем. Рассказывают, что был один армянин, очень важный купец и переводчик в царском диване. Когда вышел из дивана царский указ от патриарха, чтобы армяне, сняв московское платье, которое они надевали, носили свое обычное платье и сбрили бороды по своему обыкновению, этот купец, имевший длинную, весьма большую седую бороду, постыдился ее сбрить и послал патриарху пятьдесят тысяч динаров, чтобы он оставил ему бороду, дабы не было ему стыдно и зазорно перед людьми на закате [572] его жизни. Но патриарх отказал, ибо в деньгах он не нуждается, — да и как это возможно в стране столь пространной, управляемой лишь двумя: царем и патриархом? Он велел сказать в ответ купцу: «если он окрестится, то станет как всякий из нас». Но тот не пожелал, и тогда выгнали всех до одного армян, У них были огромные каменные, подобные царским, палаты, веселящие сердце, которые они, вынужденные к тому патриархом, должны были продать московитам.

В этом городе постоянно живут консулы от королей английского и голландского, от Австрии и Швеции, как живут они и у нас в Алеппо. Когда, несколько времени тому назад, англичане восстали на своего государя и убили его, царь Алексей разгневался на них, так как они изменили своему государю, и велел выгнать их из всей своей страны, пока новый король не прислал важного посла, дабы расположить мысли царя к благосклонности. Мы смотрели на него. Все их корабли приходят в Архангельску царскую пристань на море-океане. Там есть большая крепость во имя св. Михаила архангела. Город прежде был в руках англичан, но отвоеван у них царем Иваном. Они привозят в Московию всякие товары: грузы критского вина, вина из Испании, Франции и из своей земли, всевозможных сортов, по полреалу за око: а также оливковое масло, маслины, орехи грецкие, леденцы, пирожное (?), стекло, кассию и другие предметы: ткани и прочие франкские товары. Отсюда они берут соболь с хвостами, белку и телятин, т. е. кожу для обоев, которую они в своей стране вытисняют золотом и привозят как к московитам, так и в нашу страну, вместе с рыбьим зубом. В праздник Успения Владычицы, 15 августа, бывает большая ярмарка с куплей и продажей; в это время московские купцы отправляются к англичанам (в Архангельск) со своими товарами, продают им и покупают у них. Московиты вывозят оттуда свои товары не раньше зимнего времени на санях, выезжая в праздник св. Димитрия и приезжая в Москву к празднику св. Николая. Царь получает от них большую пользу чрез пошлину, ибо, как говорят, купцы доставляют ему пиастры и золото большими бочками, вследствие того, что бывает много торговых сделок. Пошлину берут с десяти один, как с англичан, так и с местных купцов. Англичане вывозят на своих кораблях всего больше пшеницу и рожь, потому что [573] пропитание всех франкских стран идет из запасов этой страны. Царь дает им пшеницу и рожь и берет от них чудесные железные брони, называемые джебаханэ, оружие и пр. В этом именно он нуждается от них. Говорят, что расстояние островов Англии от Архангельска, при попутном ветре, 15 дней пути. Это три огромных острова в море-океане, один близ другого, окружностью в восемь тысяч миль. Первый называется Инклитара, второй — Филондра, а третий — Скоция.

У царя есть люди, освободившиеся из плена, кои знают нашу страну по пядям, как и весь свет. По этой причине они делаются переводчиками. При нас постоянно был один из них, знающий двенадцать языков: арабский египетского наречия, турецкий, греческий и франкский; а родом он московит.

Знай, что в праздник Успения, 15 августа, бывает в четырех местах большая ярмарка: первая — в области Серкас; сюда приезжают купцы из Бурса (Бруссы?); она называется Долян; ⁶ вторая — в знаменитом монастыре Печерском, в стране казаков; третья — в монастыре, в городе, называемом Синска (Севск?), в управлении московитов, между их границей и границей ляхов; четвертая — Архангельске. Все четыре ярмарки в четырех почитаемых монастырях, во имя Успения Владычицы.

ГЛАВА VI.

Москва. — Известия о Грузии, о царе Теймуразе и царице Елене.

Покончив с известиями об этой северной стране, возвращаемся к окончанию известий об областях казанской и астраханской. Как мы упомянули, наибольшее татарское племя суть татары, называемые башкирд (башкиры), ибо они обитают от пределов Казани до границ Сибири. Царь берет со всего этого племени харач, по одному из десяти, именно: из лошадей, верблюдов, быков, овец и пр. Тамошние воеводы очень их притесняют. Город Багдад недалеко от города Астрахани. Из страны грузин есть два пути в Москву: один [574] сушей, другой морем Каспием; но этот путь обилует опасностями, когда, достигнув пристани безопасности, доходят до Демир-кану, т. е. Железных ворот, построенных Александром между двумя горами, коих закраина подобна мечу, — построенных для того, чтобы никто не проходил отсюда к границам резиденции татарского хана. Здесь он построил крепость, которая до сих пор в руках персов. Этими воротами непременно нужно проходить. От них до границы Грузии, (именно) до границы (владений) Теймураз-хана, пятнадцать дней пути. Цари московские обыкновенно посылают ему большую помощь деньгами, соболями, оружием и пр. За два года перед сим, царь отправил к грузинам трех послов вместе, в сопровождении 700 человек, послав с ними 377 сороком лучших соболей, ценою каждый около 300 динаров (рублей), а также 40000 пиастр-реалов ⁷, 10000 золотом, оружие, украшения и пр. Послов этих отправили к упомянутому Теймураз-хану на судах. По прибытии в Астрахань, они поехали оттуда по Каспийскому морю, и когда достигли средины его, поднялся противный ветер и сильная буря, и как это море очень опасно и труднопроходимо, обилует (подводными) камнями и узко, так что его называют озером и его волны (стеснены) в нем, то путешественники не нашли себе убежища, корабли их разбились и все они потонули; спаслось только человек двадцать, тридцать, которые вышли на сушу нагими. Они пошли дальше и прибыли в город Шемаху, где были с почетом приняты его владетелем, так как между ним и царем большая дружба. Он послал известить шаха о случившемся, потому что этот город также состоит под его властью. Шах немедленно прислал ответ, чтобы владетель Шемахи принял путешественников с большим почетом и дал наказ по деревням, лежащим близ моря, собрать все имущество послов. Было собрано, что можно, и владетель Шемахи послал с путешественниками несколько человек проводить их к Теймураз-хану. Известие о случившемся было послано ими также к царю. А Теймураз-хан очень опечалился, что не мог ничем помочь. Царь же, услышав об этом происшествии, отправил к нему другую казну с новыми людьми. Существует обыкновение, что, когда [575] отправляют послов в страны столь отдаленные, то назначают трех послов, один старше другого, а также (по три) секретаря и переводчика; если одного из них постигнет смерть, его место заступает другой. Когда посланные высадились и приближались к границам Грузии, случилось, что старший посол умер. Обрати внимание на злоключения, постигшие теперь Теймураз-хана! первое — убиение его сына, второе — захват кизилбашами его трона и страны, третье — то, что случилось с этими послами в первый и во второй раз. Обстоятельства принудили посланных отправить на место себя одного греческого монаха, бывшего при Теймураз-хане гонцом к царю с известием о смерти посла и (с запросом) кого ему угодно назначить на его место. Монах этот приехал в Москву нынешним великим постом и посетил нашего владыку патриарха, которого он знал, когда тот был митрополитом в Алеппо. Мы спросили его, во сколько дней он прибыл из Грузии в Москву. Он сказал, что (совершил путь) в восемьдесят дней хорошей езды, в качестве гонца, забирая лошадей в каждом городе, что он загнал пятнадцать лошадей и ехал в эти восемьдесят дней беспрерывно ночью и днем. Этот путь особенно затруднителен: (встречаются) огромные горы и большая опасность со стороны области черкесов, где есть множество разбойников, которые не только грабят (путешественников), но берут (их) в плен и продают кизилбашам и татарам. По этой причине предпочитают ехать морем, хотя это опасно. Часть страны черкесов подвластна царю, остальные же непокорны: каждый из них живет сам по себе, и никто не имеет власти над ними. Монах рассказывал, что его иногда провожали пятьсот всадников из подвластных царю, чтобы провести среди опасностей. Он сообщил, что путь от Москвы до Грузии почти равен пути от Константинополя до Москвы, ибо он проезжал по обоим путям. Под конец, после Пасхи, царь отправил с ним посла на судне по реке.

Когда до царя дошла весть о том, что кизилбаши напали на Теймураз-хана, покорили его страну и убили его сына Давида, то он сильно разгневался и тотчас отправил к шаху посла сказать: «с древних времен и до сей поры не возникало войны между нами; зачем же вы теперь пошли войной на страну, мне подвластную, и на людей, мне покорных?» Видя, что царь сильно разгневан, шах стал отпираться и послал [576] извиниться пред царем, говоря: «мы братья; я не имел известий о том, что случилось, но потом, узнав, что это сделал один из правителей, мне ослушных, я, ради тебя, послал ему приказ выйти из Грузии и возвратить Теймураз-хана на его место». Как нам рассказывали, между московским царем и шахом всегда существуете великая дружба с давнего времена: шах называет царя своим братом, потому что царь и шах одних лет: говорят, что они родились в один день — им теперь по 27 лет от роду. По причине большой дружбы, между ними существующей, дед нынешнего шаха, по имени шах Аббас, 32 года тому назад, когда завоевал Грузию и нашел (там) хитон Господа Христа в одной из больших церквей, немедленно послал его покойному царю Михаилу, отцу нынешнего царя, вместе со всеми заграбленными священническими облачениями, осыпанными драгоценными каменьями и жемчугом. Прослышав об этом, французский король послал к шаху, обещая ему великую казну и два больших города со всем, что в них есть, в собственность, если он отдаст ему хитон. То же обещали ему прочие франкские государи, что вокруг него, но шах, отказал, говоря: «я отошлю его к моему брату, царю московскому». Мы раньше в своей стране слышали, что он разделил хитон надвое, и одну половину отдал королю испанскому, а другую царю московскому; но это известие неверно, ибо мы впоследствии видели хитон в великую пятницу, покланялись ему и прикладывались. Он находится в своем первоначальном ковчеге, осыпанном драгоценными каменьями, с грузинским письменами. Ковчег, по величине, менее маленького литургийного служебника, с эту исписанную страницу в 21 или 22 строки, и такой же ширины, даже, пожалуй, меньше и тоньше служебника. Божественный хитон из тонкого полотна, темного цвета, наполняет ковчег доверху, так что крышка с трудом закрывается. Вот какое бесценное сокровище, о коем вздыхают все цари христианские, приобрел московский царь!

Возвращаемся. Затем царь послал. к Теймураз-хану с просьбой прислать к нему жену своего сына Давида, вдову, с ее сыном Николаем, дабы утешить ее и женить сына ее на своей старшей дочери Евдокии. Цари московские весьма любят этого Теймураз-хана и его детей и титулуют его царем, ибо знают, что он царской породы от своих предков. [577] Когда мы приезжали в Грузию в 7173 году от Адама, нам рассказывали, что род Теймураз-хана восходит до Давида, царя и пророка, ибо, как говорят, Давид..... ⁸, который воевал с греческим царем Василием Македонянином, был одним из его предков. Что же касается остальных четырех князей, находящихся в Грузии, то они не древнего рода, и, кроме того, эти последние продают своих детей и подданных иностранцам, о Теймуразе же никогда этого не было слышно: напротив, он выкупает христиан из неволи. Вследствие этого цари посылают по временам ему и всем его вельможам, в виде вспомоществования, весьма значительную казну, подобную посланной ныне. Теймураз-хан послушался тогда царя и отправил свою невестку, по имени царицу Елену, вместе с царевичем Николаем, снарядив с ними большое число людей со множеством слуг и служанок. Когда они достигли средины опасных степей, то, как говорят, шах, прослышав о них, послал пятьсот всадников захватить их, представлявших собою великое сокровище, в плен, но обманулся в своем намерении. ⁹ Посланные напали на них и сразились с ними, и так как с царицей было небольшое число людей, то победили их, большую часть умертвили, а всех (прочих) взяли в плен. Царица, видя случившееся, тотчас остригла свои волосы, оделась с сыном в бедное платье и убежала. Время было ночное, и это обстоятельство спасло ее вместе с несколькими из ее людей. Пока другие сражались, она спаслась и еще до наступления утра достигла турецкой крепости. Оттуда ее снарядили в Астрахань и далее в Москву. Царю послали известие о случившемся, и он прислал им для путешествия царские одежды и ратников. Когда царица приблизилась к Москве, царь, задержав их до наступления ночи, велел осветить все улицы и весь город свечами и яркими огнями, [так что вся [578] местнотб казалась покрытой рекой огня], и послал все войско, министров и всех вельмож встречать прибывших. ¹⁰ Царицу ввезли в город в царском экипаже, а сын ее ехал верхом с большим поездом. Очевидцы рассказывали нам, что то был день из таких, которые на счету в жизни. Прибывших поместили в доме одного из вельмож, где все покои, внутренние и наружные, были покрыты коврами и красным сукном, как приличествует царям и царицам. До сих пор царь оказывает им чрезвычайный почет и подобающее уважение.

Спустя три дня, царь пригласил царевича к себе вечером, при чем точно также зажигали свечи и огни я расставили войско, и это продолжалось всю ночь. Царь сел с ним за царскую трапезу, исполненный великой, неописуемой радости; да и как не любить его? Блеск очей его, как мы видели это собственными глазами, являет царственное происхождение. Царь назначил ему и его людям на содержание ежемесячно по триста динаров, сверх еды и питья. Он также послал к шаху, сильно упрекая его, а тот, по обычаю известных правителей, кои не отличаются постоянством и не держат клятвы, от всего отперся. Достоверно известно, что та страна ¹¹ не принадлежит к его управлению, а находится во власти непокорных черкесов, К ним-то он и послал, надавав им множество обещаний, с тем чтобы они захватили царицу и ее сына. Впоследствии он прислал (в Москву) часть слуг и служанок, бывших с царицей, говоря: «я избавил их от рук разбойников». Вот что произошло.

Мы потом ходили к ним с подарками от нашего владыки патриарха. Царица сидела на троне; все ее платье, мебель, даже ее подушка и ковер под ногами были черного цвета, по обычаю вдов. Сын сидел подле нее также в царском одеянии. При нашем входе, он снял свой колпак из уважения к пославшему нас. Поодаль стояли женщины, многочисленные служители и переводчики. Когда мы упоминали имя нашего владыки патриарха, ониделали земной поклон, и мы кланялись им. Мы часто посещали их, по причине большой любви их к нашему владыке патриарху, так как она знала о нем, когда он был еще в Алеппо. [579]

В пятую субботу поста, по приглашению царицы Елены, наш владыка служил у ней литургию, о чем мы расскажем в своем месте. Всякий раз, как мы приходили, сын ее подавал сам лично, собственными руками, рюмки с напитками, до обычаю московских вельмож, которые подносят обеими руками гостю напитки, при чем делал поклон головою, на что мы отвечали тем же.

ГЛАВА VII.

Москва. — Крещение иноверцев. Касимовский царевич и польский пан. Конец обеда у патриарха Никона.

Возвращаемся к нашим известиям о Казани и ее области. Патриарх Никон сообщил в этот день за столом нашему владыке патриарху, что кругом города Казани живут шестьдесят тысяч мусульман, которые платят харач и (всякие) поборы. Они крестятся днем и ночью. Он рассказывал, что московиты считают их нечистыми и не сообщаются с ними, не едят с ними и не пьют. Кто из них окрестится, тот не смеет ходить к с во им родным, а если пойдет по необходимости, то не ест с ними из одного блюда и за их столом, а из отдельного блюда и за отдельным столом, из опасения возбудить злобу московитов и подвергнуться наказанию от них за то, что он ел с мусульманами, ибо у них это считается чем-то отвратительным и весьма нечистым, именно (они думают), что крещение оставило его и он нуждается в новом крещении. Если жена окрестившегося также окрестится вместе с ним, то будет его женой, а если не пожелает, то отнюдь но дозволяют (ему) приближаться в ней, но разводят ее с ним и женят его на христианке. Крестившийся получает от щедрот царя одежу, сукна и много динаров, и один из государственных сановников бывает его крестным отцом. После крещения бросают все его платье и надевают на него новое, даже (новый) колпак на голову а (новую) обувь на ноги. Они твердо верят, что именно такой крестный отец избавляет его от мрака неведения и руководит к истинному свету. Впоследствии мы видели, как они крестили взрослых людей в нашем присутствии в Москве-реке. Священник, прочтя положенные молитвы, налил деревянного масла и раздел (крещаемого), оставив его в одной сорочке, которую снял только тогда, когда ввел его [580] в воду и погрузил, дабы не обнаружились его pudenda. Он поднимал и опускал его трижды при помощи пояса, пропущенного под мышки, затем вывел его, после того как трижды погрузил его с головой, тотчас одел во все новое, потом, по обыкновению, обошел с ним три раза кругом воды, поя положенную стихиру; при этом как он, так и все присутствовавшие имели в руках свечи. Мы увидели нечто чудесное: их лица, быв черными и мрачными, тотчас — о удивление! — преобразились в сияющие светом. Их было трое мужчин: двое из татар малдван (мордва), а третий из ханских татар. Они знают по-турецки. Крещение совершилось, после того как они у нас, в монастырской церкви, в течение всего великого поста, усердно посещали службы ночью и днем, при чем, как оглашенные, стояли вне церкви. Священник учил их крестному знамению, молитвам и тайнам веры. Один из них был старец. Мы дивились на московитов: они так высоко ставят веру, что не крестят никого раньше чем он пробудет шесть недель, т. е. 40 дней, в каком-либо монастыре, не входя в церковь. Так поступали теперь и с ляхами и крестили вторично, хотя это недозволительно; но московиты отнюдь не принимают их, не окрестив. Таким образом ляхи поневоле просят крещения, дабы их приняли и любили от всего сердца. Крестившиеся получают высокие должности.

Покойный царь Иван, когда шел походом на Казань, по дороге воевал с независимым татарским ханом, мусульманином знатного рода, правителем области Касимов и городов: Романов и Азр (Арзамас?). Страна эта заключает три крепости и представляет самостоятельную область, имеющую более десяти тысяч домов. Хан, будучи не в силах воевать с царем, изъявил ему покорность и передал всю свою страну. Поэтому царь Иван обошелся с ним милостиво и поставил его в стране с прежнею властью, дав ему царский указ, чтобы он ежегодно вносил царю подать, чтобы никто не отнимал у него владений и страна оставалась за нам и за его детьми до скончания веков. Затем царь пошел на крепость Сиямскя (Свияжск?), высокую, неприступную, поднимающуюся на вершине горы; она выстроена на берегу великой реки Волги и отстоит от Москвы на 500 верст. Рассказывают, что царь послал вперед на судах для покорения ее около двадцати тысяч, а когда бывшие в крепости узнали о [581] них, то нарубили очень больших деревьев из тех, который окружали крепость, и оставили их, пока все (нападавшие) ее приблизились к основанию (горы), и тогда сбросили их; говорят, что эти деревья рассеяли суда и все войско. Царь Иван, услышав об этом, воспылал сильным гневом и отправился сам. Сделав подкопы и проведя подземные ходы под крепостью, наполнил их порохом и поджег. Стены ее рухнули; он вступил в нее и перебил всех, бывших в ней, мечом, а затем отстроил ее вновь и пошел на Казань.

Возвращаемся. Потомство этого хана продолжается до сих пор. Из него остался один только человек; мы впоследствии видели его: он очень приятный, был одним из турецких придворных служителей: и наружность его это показывает; хорошо говорит по-турецки с примесью персидского. Царь вызвал его к себе вместе с его женою, матерью и наставником, т. е. шейхом, которого называют ходжа. При свидании с ним, царь просил его сделаться христианином и креститься, при чем он был бы его крестным отцом; если сделает это, он женит его на своей старшей сестре Ирине и прибавит ему областей сверх тех, которыми он владеет. Тот изъявил согласие и дал обещание. Царь, очень обрадованный, — потому что они его любят и называют василопуло, т. е. царевичем, — послал его в один монастырь, дабы он пробыл там, по их обычаю, в качестве оглашенного, сорок дней. Что же касается Евы, т. е. его жены, матери его и ходжи, то они не пожелали (креститься) и его уговаривали этого не делать, и до того к нему приставали, что он отказался. Когда прошли сорок дней а царь прибыл в монастырь, чтобы его окрестить, тот обнаружил решительное нежелание, сказав царю: «Вот тебе меч и моя голова; я не хочу креститься». Истощив все ласки, царь разгневался на него и посадил его в цепях в одну из келлий, где он находился в одиночном заключении и никто к нему не входил. Что ели монахи, тем и его кормили. В таком положении он пробыл со дня нынешнего Богоявленья до конца июля месяца. Когда дошло до царя, что именно его жена, мать и ходжа препятствуют ему (креститься), то он, разгневавшись на них, послал жену его в заточение в женский монастырь в области Нижна (Нижегородской), мать заточил также в женский монастырь в стране Сибирской, а ходжу в монастырь св. Кирилла (Белоезерского), в подворье которого мы пребываем, приказав [582] держать их с большими лишениями и принуждать к самым тяжким работам. А тот же господин продолжал оставаться в крайних лишениях и тоске, пока не стал собственными устами просить крещения. Услышав об этом, царь уже не изъявил согласия, но сказал: «пусть он умрет на своем месте от горестей; когда я просил, ему это было не в угоду, а теперь хочет поневоле: это грешно». И тот оставался в таком же положении до летнего времени, когда царь отправился в поход, о чем мы впоследствии расскажем. Патриарх, вследствие своей большой близости к царю, став ходатаем (заключенного), просил царя смиловаться, и после того, как в течение сорока дней заставлял этого человека посещать службы, стоя вне церкви, и научил его крестному знамению и тайнам веры, окрестил его наконец в июле месяце и сам был ему крестным отцом. Он был знатный человек, из благородного дома, и имя его было Сейид Мохаммед. Патриарх дал ему имя Василид и облек его в царские одежды. Он постоянно бывал у патриарха вместе с вельможами царя, которые ежедневно приходят к патриарху, и обыкновенно садился выше царского наместника и уполномоченного, потому что был царский сын. Его лицо просветилось и засияло. С дозволения патриарха Никона, он прихаживал к нашему владыке патриарху. Мы заметили в нем большие совершенства, знания, глубокую философию и уменье грамматически правильно читать по-арабски, по-турецки и по-персидски. Но он просил нас не говорить, что умеет читать на этих языках, потому что московиты, как мы упомянули, до крайности ненавидят чтение и разговор на них. Мы видали у них пленников из восточных земель: из Требизонда, Синопа и их округов, из Еникёя, из татар; всех их захватывают в плен казаки... ¹² называемые по-турецки тонун-козакы, т. е. донские казаки: они плавают по Черному морю, берут в плен множество мужчин, женщин, мальчиков и девочек, привозят их сюда и продают по самой дешевой цене. Их немедленно крестят. Мы во множестве встречали их в домах богачей и даже простолюдинов. Когда мы заговаривали с ними по-турецки, они совсем нам не отвечали, из боязни своих господ, которые, услышав, что они говорят на своем языке, думают, что прежняя их вера еще в груди у них. По этой причине [583] они вовсе не говорят на своем языке. Упомянутый господин умеет в совершенстве читать и писать по-русски. Он имел при себе амулет и Коран; их отобрали у него и прислали к нам, чтобы мы их прочли. Мы сказали, что в них содержится, но не знаем, что с ними сделали. Окрестившись, он послал разрушить все мечети, существовавшие со времен его предков, и все его люди, видя, что он крестился, принимают теперь крещение. Он живет в епархии архиепископа рязанского, о котором мы рассказывали, что он приезжал к нам в Коломну и что он окрестил многочисленный народ. Затем послали известие его жене в монастырь о том, что он принял крещение и что, ежели она пожелает, пусть тоже крестится и приедет к нему. Но она не пожелала. Под конец патриарх велел ему ехать со своим войском к царю, который был в походе, чтобы царь порадовался на него. Он отправился с десятью тысячами татар, которые все состоят в его подданстве: они превосходные наездники.

Патриарх окрестил одновременно с ним важного вельможу из ляхов с женой и детьми и всеми его приближенными, после того как тот пробыл сорок дней в монастыре, а жена его в женском монастыре. Окрестив, патриарх одел их в превосходное платье московитов с широкими воротниками, расшитыми золотом и драгоценными каменьями; воротнички рубах, а также разрез их колпаков были унизаны крупным жемчугом. Причиной почета, оказанного царем этому вельможе, было то, что, когда войско отправилось на покорение той страны, этот человек, бывший великим беем, самостоятельным и владевший областями и крепостями, сдал их царю без битвы. Царь осыпал его великими милостями и наделил многими поместьями, подарил ему одного из своих коней и назначать ему на содержание ежедневно по динару, кроме (того, что было назначено) его жене и людям.

Обрати внимание, брат мой, на сии дела, кои мы слышали и видели от этого благословенного московского народа. Какое убеждение! какая вера! какая преданность Богу! Они даже не пускают чужестранца в свои церкви, думая, что он их осквернит; отнюдь не принимают и не любят людей другой религии. Мы уже рассказывали, что, когда идет к царю турецкий посол, то его не вводят со стороны церкви Благовещения, дабы он не осквернил ее. После того как он поцелует полу царской одежды, а царь положит свои руки ему на [584] голову в знак дружбы, тотчас же, по выходе посла, он моет руки водою с мылом, думая, что они осквернены; затем призывают священников совершить водосвятие на том месте и окропить его, дабы оно очистилось, ибо осквернено. Мы дивились и изумлялись такой точности. Да продлит Бог их (существование) до дня страшного суда и воскресения из мертвых!

Эти известные и удивительные вещи, кои мы пересказали, не были (сообщены) все в тот день, четверг сыропуста, за столом; но мы привели их одно за другим, дабы они, как сюда относящиеся, составили одну главу. Да не сетует никто на нас за длинноту: из многого мы рассказали лишь немногое.

Многочисленные чашнегиры продолжали подавать блюда с разного рода кушаньем и проч. Патриарх раздавал их присутствующим, которые вставали, кланялись ему и отсылали их к себе домой, как великое благословение и (так шло) от начала трапезы до вечера. Встали, совершили моление над трапезой, сняли скатерти и собрали хлеб и куски в корзины по монастырскому обычаю, Затем архидиакон поднес панагию с блюдом кутьи и поставил пред патриархами, подал своему патриарху кадило, похожее на корону, с рукояткой, и начали поминовенную службу со стихирами. Затем прочли молитву за упокой скончавшихся архиереев Москвы и всех стран русских, при чем патриарх кадил; он кадил также иконам я всем предстоящим издали. Потом совершил отпуст, отведал от панагия и кутьи, и их роздали присутствующим. Подошел архидиакон и стал поддерживать его руки, а стольники начали подносить чаши с напитками. Он выпил и дал нашему учителю, а затем роздал всем присутствовавшим, которые кланялись ему, по своему обычаю, в начале и в конце. Затем он подарил нашему владыке патриарху, как принято у патриархов, во-первых, икону Владычицы в серебряном окладе, ибо его кафедра, т. е. соборная церковь, во имя Успения Владычицы; еще серебряно вызолоченную чашу, фиолетового бархата и атласа, сорок соболей и пятьдесят динаров, при чем извинился; а нам роздал милостыню в бумажках. Затем патриархи попрощались друг с другом, пропели перед иконами «Достойно есть», поклонились, облобызались, и мы вышли. Патриарх Никон послал всех, бывших у него, бояр, архиереев, архимандритов, священников и дьяконов провожать нас с большими свечами до нашего [585] монастыря; нашего учителя посадили в сани ¹³. Большую приязнь и великую любовь оказал патриарх Никон в этот день по своему радушию и смирению, ибо все они смиренны, любят смиренных и ненавидят гордецов.

В пятницу царь возвратился из монастыря св. Троицы и постился в этот день до вечера, как делал в пятницу, ибо только к вечеру ударили к вечерне. Они не совершали литургии в эти два дня, вследствие великой важности, какую имеют у них эти дни.

Г. Муркос.

(Продолженье следует).

Комментарии

1. См. Русское Обозрение №№ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9 и 10.

2. Под именем дворца автор разумеет весь Кремль; следовательно, стена, построенная, по его словам, святым Петром, есть стена Китай-города.

3. Дополнено по английскому переводу.

4. Персияне.

5. Око = 3 1/2 фун.

6. Трудно решить, о какой ярмарке говорит здесь Павел Алеппский; всего вероятнее, о Макарьевской. В английском переводе, вместо «в области Серакс (или Сергас (Сергач?))» сказано: «на русской территории».

7. Так называет автор иностранные монеты, бывшие в то время в обращении в России, ценою в 50 коп.

8. За этим именем следуют в наших рукописях слова, не имеющие смысла в данном месте. В английском переводе: «David о. Kerbela». По всей вероятности, это Давид I Куропалат (ум. в 881 г.). Английский переводчик неправильно прочел его прозвище.

9. Здесь в английском переводе есть вставка, которой нет в наших рукописях: «впоследствии, когда мы, по приказанию царя, ехали из Грузии в Московию во второй раз, мы узнали, что напавший на них был эмир, именуемый Шамхал, правитель Дагестана, страны населенной племенами лезгинов и кумуков и простирающейся от границ Кахта и Тоша почти до реки Ганама, предела турецкой крепости».

10. Окончания этой главы, начиная отсюда, и всей следующей нет в английском переводе.

11. Т. е. страна, где произошло нападение.

12. Здесь стоит слово, по-видимому, означающее Дон.

13. Смысл арабской фразы не совсем ясен: можно понять и так, что патриарха Макария провожали только до саней.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII столетия, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским // Русское обозрение, № 12. 1897