-

ПУТЕШЕСТВИЕ АНТИОХИЙСКОГО ПАТРИАРХА МАКАРИЯ

в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. ¹

Перевод с арабского по рукописи Главного Архива Министерства Иностранных Дел.

КНИГА VI.

Коломна.

ГЛАВА I.

Колонна. — Описание города. Церкви.

Что касается описания этого города, то он представляется в таком виде. Он величиной с город Эмессу, но стены его, выстроенные из больших камней и крепкого, чудесного красного кирпича, страшной высоты. Его башни походят на башни Антиохии — или даже лучше и красивее их по постройке — удивительно крепки и непоколебимы. Каждая башня имеет особый вид: одни — круглые, другие — восьмиугольные, иные — четырехугольный, и все высоки, величественны и господствуют над окрестностями; они в четыре яруса, со многими бойницами и амбразурами. Вокруг каждого яруса имеется снаружи проход, в виде перил, с зубцами и бойницами, направленными вниз, подобно тем, которые находятся внутри и снаружи крепости Аль-Хусн у нас. Несомненно, это постройка, доведенная до совершенства и достойная удивления зрителя. Потолки в ней имеют вид сводчатых куполов. Окружная стена равно прочна и крепка и также походит на стену Антиохии по высоте, толщине и ширине. Скаты рва широки, огромны и [182] все выложены камнем. Внутри окружной стены есть арки, подобный тем, которые находятся внутри стены Антиохии со стороны ворот Аль-Жанан (Садовых) и о которых нам говорили, что в древности в них вставляли зеркала для блеска. Подобно тому как там река Аль-Аси ² течет с одной стороны города, так и здесь р. Москва течет снаружи этой стены с северной стороны. Внутри окружной стены заключаются большие, обширных размеров сводчатые подземелья, выходящие к реке, дабы можно было брать воду из нее в случае нужды и осады, ибо река частью подходить к подножию стены, где есть потаенная дверь с железною решеткой. Также и с другой стороны протекает другая, маленькая река, по имени Коломна (Коломенка), на которой устроены мельницы; по ней и город получил свое название. Вся местность, где расположена эта крепость, представляет высокую гору. Крепость имеет четверо больших ворот; внутри каждых ворот четыре двери и между ними железные решетки, которые поднимаются и спускаются посредством подъемной машины. У каждых ворот много пушек, а на башне их висит колокол, в который, в случае тревоги; немедленно ударяют для оповещения жителей. Теперь в него звонят, всякий раз как случится пожар. Вне крепостной стены домов больше, чем внутри ее, и каждая улица представляет как бы отдельное селение, так как жители всегда любят открытые места. Все дома деревянные, и потому, когда случится пожар, люди, которые дежурят по очереди у того колокола и постоянно высматривают, звонят в него, и горожане, услышав его днем или ночью, немедленно спешат с топорами тушить огонь Все рынки за городом. Над каждыми воротами есть большая икона, написанная на стене в (заделанном) окне, над которым большой навес вокруг иконы для защиты от дождя и снега. Перед иконами большие стеклянные фонари, в коих зажигают свечи. Над главными воротами снаружи изображение Господа Христа в рост, а над внутренними воротами образ Владычицы.

Внутри крепости пять больших каменных церквей и монастырь для девиц во имя Введения Владычицы в храм.

Ниже северной двери (соборной) церкви стоит колокольня, [183] достойная удивления по своей красоте, архитектуре и украшениям. Она круглая и восьмиугольная, с чудесною резьбой, походит на башню Эмессы, но еще красивее, высока, со многими арками кругом, над которыми возвышаются другие арки, еще изящнее. Ее купол высокий, приподнятый, восьмиугольный. На этой колокольне висят двенадцать больших и малых колоколов, коих звон гудит подобно грому. Внутри ее есть железные часы в каморке. Когда наступаете время бить полчаса, они ударяют двумя молоточками по двум малым колоколам три раза; когда же истечет час, то оба молоточка ударяют о колокола двадцать шесть раз — это называется будильником; затем бьет известное число часов другой большой молоток по другому большому колоколу. Часы дня и часы ночи отбиваются отдельно. В конце текущего августа месяца часы били четырнадцать часов для дня и десять для ночи; в сентябре ночь и день сравнялись.

Крыша как этой церкви, так и всех вышеупомянутых церквей, походит на кедровую шишку или на артишок; она ни плоская, ни горбообразная, но с каждой из четырех стен церкви есть нечто в роде трех арок, над которыми другие, поменьше, потом еще меньше кругом купола — очень красивое устройство. Все покрыто досками для защиты свода от дождя и снега, дабы он не портился. Под этою церковью много склепов и подвалов. Над нартексом есть еще ярус, где помещается казнохранилище епископа; мы видели его богатство — несколько сундуков полных серебряными и золотыми монетами ³. Все это находится в обладании царя, как мы потом об этом расскажем.

ГЛАВА II.

Коломна. — Архиерейский дом. Приказ и тюрьма. Коломенская епископия. Причина ссылки епископа Павла.

Архиерейский дом очень велик и обнесен кругом деревянного стеной. Епископ проходите к келлиям от южной двери церкви по высокой лестнице и длинной деревянной галлерее, находящейся на большой высоте от земли; бывало, когда мы проходили по ней, пред вами открывался вид на поля и деревни на далекое расстояние, ибо галлерея совсем открыта. [184] Келлии или, вернее, дворец епископа, выстроены из превосходного камня и дерева и также висячие (как и церкви); из них одни — для зимы, другие — для лета. Летние келлии имеют галлереи, выходящие в сад, где растут чудесные яблоки, редкостные по своей красоте, цвету и вкусу; они разных сортов: красные, как сердолик, желтые, как золото, белые, как камфора, все с очень тонкою кожицей. Есть другой сорт яблонь с маленькими, сахаристыми плодами. Мы видели — о удивление! — на ветвях его в это время года бутоны и цветы; оно приносить обильные плоды. Это не было хорошим знаком для жителей, как мы об этом расскажем.

Зимние покои состоять из многих помещений, из которых одни ведут в другие. Они выстроены из строганного, крепко сплоченного, чудесного дерева и имеют двери, плотно прилаженные и тщательно пригнанные, обитые войлоком и кожей, так что ни одно дуновение ветерка не может проникнуть (в дом). Все окна имеют передвижные ставни, плотно пригнанные; днем их открывают и вставляют в окна рамы с каменными стеклами здешней страны ⁴; на ночь же эти рамы снимают и ставят на место их в окна ставни, обитые войлоком, дабы сквозь них не мог проникнуть холодный воздух. В каждой келье есть каптур, т. е. печь из кирпича для разведения огня, с железными дверцами; эти печи топят в зимнее время для нагревания комнат. Также в каждой келье есть иконостас с образами и не только внутри, но и снаружи над дверью, даже над дверью лестницы, ибо таков обычай у московитов, что они вешают иконы на всех дверях своих домов, подвалов, кухонь и лавок. Всякий раз как увидят икону, останавливаются и молятся на нее с большим благоговением; если бы кто из них прошел даже мимо ста икон в течение часа, он останавливается и молится на каждую, не торопясь. Таков их обычай не только у мужчин, но и у женщин и детей.

Здание дивана ⁵ епископа сводчатое, вновь выстроенное из камня; здесь и казнохранилище его. Это епископство владеет [185] угодьями — деревнями со многими крестьянами. В епископском доме есть большая тюрьма с железными цепями и тяжелыми колодками для преступников. Если кто из крестьян епископа провинится: украдет или убьет, то его приводят сюда, сажают в тюрьму и наказывают, как нам случалось видеть, смертью или ударами, смотря по вине. Воевода не имеет власти над ними. Управители епископа налагают на них штраф и взыскивают с вора за украденную вещь вдвое. Так они поступают. Когда кто-нибудь из епископских слуг напивался пьян, ему также надевали на шею и на ноги тяжелую железную цепь, к коей привешен тяжелый чурбан, которого не в силах стащить и упряжное животное. Бывало, наш владыка патриарх ходатайствовав за многих и избавлял от цепи. Не только в этом епископстве есть тюрьма и оковы, но и в каждом монастыре они имеются для исправления служителей и крестьян. Говорят, что этому епископству принадлежать триста воинов — янычар (стрельцов), коих оно имеет для своей охраны и защиты, для обережения своих выгод и надзора. Содержание им идет от его угодий. Когда епископ едет куда-нибудь, они сопровождают его всюду, куда бы он ни отправлялся.

В конце вышеописанной галлереи есть новая каменная церковь, построенная тем первым епископом ⁶ для зимнего времени, ибо он устроил ее над кухней и пекарною печью, так что в нее проникает теплота, и в морозное время она становится как баня. Церковь эта в честь видения, которое явилось Андрею Салосу в Константинополе во дни царя Льва Великого: он видел Божию Матерь в облаках. Они называют этот праздник Бокробки Богородица (Покров Богородицы) и празднуют его в первый день октября с большою торжественностью.

Эта Коломна — город известный и знаменитый. В ней по понедельникам и четвергам бывает большой базар ⁷, на который являются крестьяне со своими продуктами из очень дальних мест. Она служить пристанью, куда приходят из Москвы суда, идущие в области, называемые Казания и Астрахания, по другим рекам, кои соединяются с большою рекой [186] (Волгой) и, собравшись семьюдесятью устьями, впадают в Персидское море, называемое Каспием; старинные книги и истории называю и его морем Фарсийским. По нему ездят в страну кизильбашей и в Грузию. Оттуда приезжает много купцов, под видом послов, которые привозят с собою товары: материи, крашеный шелк, индиго, хлопок, пряности, сафьян, ладон и прочее, а взамен берут соболий мех, рыбий зуб, отличные сукна и другие товары и редкости московские. В этом городе бывает сборище всех купцов. Здесь всегда Стоят на якоре несколько судов для царя, на коих устроено нечто в роде диванов, каюты и комнатки с перилами и многочисленными окнами кругом. На этой реке есть деревянный мост; подходя к нему, суда снимают свои мачты и проходят под ним.

От этого города до Москвы двести верст по реке, а по суше девяносто, ибо, как известно, реки делают повороты.

Возвращаемся к рассказу о епископии. Все угодья церквей и монастырей состоят во власти царя. Архиереи не могут распоряжаться угодьями и доходами, но царь посылает от себя в каждый монастырь и к каждому архиерею людей, которые и заведуют, в качестве надсмотрщиков, всеми угодьями и доходами; архиерей же и настоятель монастыря в праве распоряжаться только собственным имуществом. При каждом епископе судья его и управляющие назначаются, от царя. Монастыри также ведут запись своих доходов, кои они складывают в казнохранилище на нужды царя в случае похода; об этом более подробное разъяснение мы дадим впоследствии. Равным образом они не могут ни возводить новых построек, ни поправлять старых, ни делать вообще каких-либо расходов, не уведомив царя и не испросив его разрешения. Они ведут всему этому счет в книгах с величайшею точностью, как мы это наблюдали у управителей здешней епископии, кои суть люди пожилые и благонадежные.

Архиерей в этой стране не имеет права производить канонический сбор с паствы, но взимает его ежегодно со священников, с каждого по величине его паствы и доходов его церкви; самый бедный священник платит один рубль ⁸. Все это точно определено по книгам епископа. Каждый архиерей [187] при жизни приобретает в свою собственность большое недвижимое имущество, но когда он умрет, оно поступает в распоряжение царя, ибо царь — наследник всех.

Нам говорили, что эта епископия — беднейшая из всех архиерейских кафедр в стране московской. Под ведением ее находится более пятнадцати городов, имеющих воевод как эта Коломна, коих власть простирается более чем на две тысячи больших и малых селений. Многие из этих селений заключают более десяти тысяч домов. В числе тех пятнадцати крепостей находятся: Кашира, воевода которой имеет власть более чем над тысячью селений, Серпухов, подобный ей, Тула со своею областью. Они составляют пятнадцать санджаков (уездов), к коим принадлежат более двадцати тысяч деревень: сочти, сколько в них жителей. Все это паства здешнего епископа. Говорят, будто епархия эта бедна и мала, да поможет ей Бог! а она больше области трех патриархов: антиохийского, александрийского и иерусалимского, и нет тут никого, кто бы причинял потери, подвергал вымогательствам и гнету, но все живут в безопасности и в радости и накопляют золото в изобилии. Епископ распоряжается в воеводствах с властью, не допускающею прекословия. Здесь архиерейское управление ведется хорошо и возможна жизнь привольная.

Причиной заточения здешнего епископа было следующее. Нынешний благополучный царь и новый патриарх Никон очень любят греческие обряды и имеют большую склонность к рассуждениям и к учению христианскому, в особенности царь, о коем слава распространена по всем, странам по причине его благочестия, смирения, скромности, набожности, усердия к службам церковным, почтения к архиереям, священникам, монахам и всему клиру, его великой веры и благодеяний к ним. Мы еще до сих пор не, лицезрели его, но нам много рассказывали об его добродетелях и нравственных качествах. Во время покойного Парфения, патриарха константинопольского, умерщвленного не так давно, они, по своей большой любви к нему, послали спросить у него разрешения некоторых вопросов касательно тайн веры и обрядов христианских. Он прислал им ответ в послании, в коем по порядку и в подробности написал о том, что у него спрашивали. Царь принял послание с великою радостью и, когда оно было переведено, поступил согласно с ним. Потом он созвал [188] собор архиереев и настоятелей монастырей, которые утвердили этот акт, засвидетельствовав его собственноручною подписью, внесли в актовую книгу церкви и напечатали с общего согласия, ибо он послужил к исправлению многих, принятых у них (в книгах) выражений. Но коломенский епископ, будучи нрава строптивого, не захотел принять и одобрить тот акт, ни приложить свою руку, не говоря уже о том, чтобы дать свое засвидетельствование; он сказал: «с того времени, как мы сделались христианами и получили правую веру по наследству от отцов и дедов благочестивых, мы держались этих обрядов и этой веры и теперь не согласны принять новую веру». Услышав это, царь и патриарх немедленно сослали его в заточение вместе с его монахами и слугами и со всем, что при нем было, во внутрь Сибири, за полторы тысячи верст, в приморскую область океана, т. е. всеобъемлющего ⁹. Там есть монастыри, издревле выстроенные для такой цели, и в одних из них его поместили вестники гнева (царского). Умереть лучше было бы для него чем жить там, по причине великого стеснения и жалкой жизни, постоянного мрака, голода и совершенного отсутствия хлеба; оттуда ему невозможно убежать и спастись. Это прекрасный закон, и он, епископ, был достоин того ¹⁰. Напоследок рукоположили на его место другого, как мы расскажем об этом в свое время. Обрати внимание, брат мой, на это управление, эти наказания и строгий порядок! Затем было дано вместо него полномочие протопопу ¹¹ великой церкви. К нему стала обращаться вся паства с своими делами и все священники епархии со своими нуждами. Он заступает место правителя или архиерея, властвуя над ними от имени царя и патриарха. [189]

ГЛАВА III.

Коломна. — Водосвятие и крестный ход по случаю моровой язвы.

Возвращаемся. Накануне пятницы 18 августа зазвонили во все колокола и совершили торжественное служение по случаю празднования памяти свв. мучеников Флора и Лавра, кои были родом из этих стран, как повествует синаксарь. Они первые уверовали во Христа и, будучи каменщиками, выстроили церковь; за это они были умерщвлены и приняли мученичество. На другой день все также присутствовали за литургией со своими свечами.

В воскресенье, четырнадцатое по Пятидесятнице, пред литургией пришли к нашему владыке патриарху и просили его совершить для них освящение воды, коей иереи освятили бы весь город. Причиной было то, что моровая язва уже началась здесь, и они уповали, что действием этого благословения она будет отвращена от них. Зазвонили во все колокола и собрались все городские священники. Владыка совершил для них освящение воды, освятив ее мощами находящихся у них святых и Господними святынями, кои мы имели с собою. Священники разделили между собою св. воду, освятили ею церкви в весь город и, возвратившись, совершили, как у них это принято, царский молебен. Затем начался звон, и мы пошли к обедне. По окончании ее, подошли воеводы и старейшины города вместе с протопопом и всеми священниками и. поклонившись земно нашему учителю, плача, рыдая и горько жалуясь на жестокость моровой язвы среди них, просили его разрешить им, чтобы все жители города без исключения постились одну неделю, в чаянии, что Бог отвратит от них язву. Он дал им разрешение поститься только три дня. Так и было. Владыка уговорился с ними, что в среду он опять совершить для них водосвятие, и мы пойдем с ними крестным ходом вокруг кремля. Воевода издал приказ, чтобы в течение трех дней не резали скот и не открывали питейных домов, то есть мест продажи водки и меда. Все постились в течение этих трех дней строго, не вкушая ничего до девятого часа ¹²,и наперерыв друг пред другом стремились к службам церковным с полным благоговением в страхом, даже маленькие дети. [190]

В среду, 23 августа, зазвонили во все колокола, собрались все городские священники и жители со своими старейшинами, женами и детьми и повели нашего владыку-патриарха в церковь. Все священники облачились, также и мы со своими товарищами ¹³. Владыка опять совершил для них освящение воды мощами святых и окропил их всех, пока часы не пробили пять часов дня ¹⁴. Затем священники города и дьяконы с кадильницами попарно пошли перед нами, неся всем известную чудотворную икону Владычицы. Каждый священник нес в руках блюдо, на котором лежал крест, ибо в этой стране отнюдь не держат креста в руках, а носят его на блюде. Несли также (другие) иконы и евангелия. Они направились за кремль. Наш владыка патриарх был в мантии, епитрахили и омофоре, с посохом в левой руке, мы же в стихарях поддерживали его ¹⁵ под руки; священники и наши товарищи в царских облачениях шло впереди и позади него. Воевода со своими сановниками шел позади, а войска впереди, раздвигая народ. То был крестный ход, который останется памятным на всю жизнь. Мы начали пение параклисис (молебен) и, проходя мимо какой-либо церкви, всякий раз обращались к ней и молились с поклонами, как они. Тогда выходило духовенство этой церкви в облачении — что бывало в церквах как внутри кремля, так и вне его — при чем один держал крест на блюде, другой икону. Подле нашего владыки патриарха шел дьякон, несший сосуд со святою водой, и, бывало, наш владыка патриарх, помолясь на образ и крест и приложившись к ним, благословлял крестом весь народ, брал св. воду и кропил церковь, улицу и народ, потом благословлял священника московским благословением на чело, плечи и грудь, и тот уходил. Так шло, пока мы не возвратились (в кремль). При этом все колокола гудели без умолку. Когда мы подошли к городским воротам и помолились на икону Владычицы, наш владыка, взяв святой воды, окропил, по их обыкновению, эту икону, брызгая кверху, потом кропил проходы ворот и пушки. Выйдя наружу, обратились лицем к иконе Господа, помолились на нее, и владыка также ее окропил. Все священники стали здесь полукругом, держа [191] икону впереди, лицом к нашему владыке патриарху. Я возгласил ектению — моление за царя, окадив икону и присутствую» щих. Наш владыка патриарх прочел евангелие молебствия, потом молитву за царя и благословил предстоящих. Они двинулись, и мы обошли кругом рва кремля, в предшествии хоругвей, знамен и крестов; впереди всех несли высокий, большой, деревянный золоченый крест, окруженный фонарями и копьями ¹⁶. Дойдя до вторых ворот города, помолились издали на их образ, при чем предварительно зажгли фонари пред (надворотными) иконами. Священники опять стали в ряд и дьякон возгласил ектению — моление за царя, царицу и их сына. Вот она ¹⁷: «помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молимся, услыши и помилуй». При этом мы пели «Господи помилуй» много раз, как они. «Еще молимся о милости, жизни, мире, здравии, спасении, прощении, помиловании, благоустроении, споспешествовании и покровении царя христолюбивого, боговенчанного, благочестивейшого, тишайшего, князя Алексия Михайловича, и государыни госпожи Марии августейшей и чада их благополучного, царевича Алексия Алексиевича, о постоянстве славы их и спасении. О еже Господу Богу нашему споспешить совершению всех дел их и покорити под нозе их всякого врага и супостата». При этом упоминании мы пели «Господи помилуй» с поклонами много раз, по их обыкновению.

Примечание. Эта царская фамилия, известная под именем «князи», как нам говорили, ведет свое происхождение из Рима. Ее родоначальнику около семисот лет тому назад, прибыл в страну московитов морем; он был великим вельможей и с течением времени сделался владетелем (этих стран). Каждый государь со времени того царя именовался князем. Так же они назвали и Хмеля.

Затем протопоп прочел первое евангелие на моровую язву, а второе Владычице и поднес его нашему владыке патриарху для лобызания. Владыка, преподав благословение народу, прочел молитву за царя на время войны, потом молитву по случаю язвы и благословил народ вторично. Помолившись на (надворотную) икону, мы пошли далее при звоне всех колоколов, [192] перешли чрез маленькую реку по мосту и, остановившись против третьих ворот, совершили то же самое. Мы обошли кругом весь кремль и, войдя в те же ворота, из которых вышли, поднялись в свою церковь. Священники, несшие икону, остановились в нартексе; наш владыка патриарх окадил ее, помолился и приложился к ней, после чего ее поставили на свое место. Мы разоблачились. Потом начали обедню, за которой присутствовал весь народ, я мы вышли только после восьмого часа ¹⁸.

ГЛАВА IV.

Коломна. — Набожность русских. Особенности церковных служб.

Знай, что в конце каждой службы они совершают многолетствование царю, т. е. моление с пением устами священников и певчих. И мы, со времени нашего вступления в землю казаков, поминали царя, подобно им, за каждой ектенией, а в конце каждой службы также совершали ему многолетствование и поминали на ектении патриарха так ¹⁹ «еще молимся о отце патриархе московском кир Никоне; еще молимся о царе христолюбивом, благочестивом, боговенчанном, тишайшем, князе Алексии Михайловиче, самодержце ²⁰ всех стран русских, и о царице госпоже Марии августейшей, и о чаде их благополучном Алексии Алексиевиче, о всей палате и воинстве их, Господу помолимся». А вот какую форму имеет многолетие в конце каждой службы: «многая лета да даст Господь Бог царю тишайшему, венчанному, богохранимому, величайшему из царей, великому князю, держащему ключи страны московской и всей земли русской, господину кир кир Алексию Михайловичу, и славной царице госпоже Марии августейшей, и чаду их благополучному Алексию Алексиевичу; святейшему, блаженнейшему патриарху богохранимого великого града Москвы, господину, господину кир Никону. Господь да сохранить их всех»! Потом мы возглашали нашему владыке патриарху, когда он благословлял: ton despokhn kai arcierea igkwn Kwrie hulatte eiV polla eth (владыку и архиерея нашего, Господи, сохрани на многая лета).

Возвращаемся. Накануне 26 августа зазвонили во все [193] колокола и совершили весьма торжественную службу в воспоминание Входа (Сретения) иконы Владычицы, писанной евангелистом Лукой, в город Москву. Прочли паремии ²¹ и совершили, по обыкновению, при двух священниках и дьяконе, литию в нартексе, молитву благословения хлебов: «спаси, Господи, люди Твоя». Затем прочли молитву на сон грядущим и канон ежедневный, как они делают каждый вечер. На другой день торжественно совершили обедню.

Знай, что большая часть дней здесь, в этой стране московитов, праздники, ибо в большую часть дней звонят в большие колокола, назначенные исключительно для воскресений и больших праздников, а также для праздника особенно почитаемого святого, преимущественно когда совершается память их новых святых, как мы потом это поясним, — не так, как в Молдавии, Валахии и у казаков, где звонят в большие колокола только в канун воскресений и великих праздников.

Ничто не приводило меня в такое волнение, как звон во все колокола накануне воскресений и праздников в свое время и в полночь. Земля дрожала и гул колокольного звона, подобного грому, восходил до небес. И что им мешает обращать все дни в праздники и торжества? Ежедневно они бывают в церквах за обедней и в каждом приходе все присутствуют в своей церкви, мужчины, малые дети и женщины, при чем всякий приносит, по их обычаю, для церкви одну или несколько свечей, из коих к каждой приклеена копейка, которая есть их османи ²². Во всех их церквах выходят от обедни ежедневно только после третьего часа ²³, до которого они постятся, а не так, как мы о них слышали, будто у них есть церкви, в которых служат обедни в полночь и на заре для путешественников; (это неправда) ибо все дороги обилуют церквами, и куда бы кто ни поехал, останавливается слушать обедню в ближайшей церкви. Всему этому причиной их великое желание постоянно бывать у церковных служб. В каждом городе непременно есть великая церковь, называемая собором, т. е. кафолическою. Ежедневно, когда во [194] всех церквах оканчивается литургия, начинается звон в колокола собора и в нем совершается обедня, которую приходят слушать все городские священники и большая часть мирян: у них это считается обязанностью, которую они ежедневно исполняют. Когда в этом городе появилась сильная моровая язва, то священники приходских церквей, после того как они поминали за обеднями имена скончавшихся в приходе их церквей, приходили с этими списками (в собор) и поминали их при проскомидии. За ектенией, после «рцем вси», дьякон говорил новую ектению, которую мы не знали; это — ектения «помилуй нас, Боже», и пр., возглашаемая по усопшим: «еще молимся о упокоении душ рабов Божиих, братьев наших, всех скончавшихся в сем граде», и начинает поминать их имена одно за другим; быть может, четыре, пять тысяч имен, а священник читает молитву: «Боже духов и всякие плоти» всю тайно и возглашает: «ибо Ты еси воскресение, и живот, и покой ²⁴ рабов Твоих» таких-то; при этом дьякон передавал списки (усопших) и священник также поминал их всех. После того дьякон говорил: «оглашеннии, Господу помолитесь!» По такой причине они очень поздно кончали обедни, выходя от нее не раньше шестого или седьмого часа.

Что касается их способа звонить в колокола на этих колокольнях, то это делается так. Слишком за час до начала службы утром и вечером и перед обедней, люди, для того приставленные и получающие содержание, ударяют в колокола их языками, в один за другим поочередно, до начала службы или обедни, когда начинают звонить во все колокола зараз вместе с малыми.

Мы дивились на порядки в их церквах, ибо видели, что все они, от вельмож до бедняков, прибавляли к тому, что содержится в законе, канонах и постановлениях типикона прибавляли постоянные посты, неуклонное посещение служб церковных, непрестанные большие поклоны до земли даже по субботам и воскресеньям, хотя это не дозволено, пост ежедневный почти до девятого часа или до выхода от обедни, а не так, как повелевает закон поститься только по средам и пятницам. Выходят они (из церкви) в одно время, будет ли это в воскресенье, или в господский праздник, или в будний день. [195]

Войдя в церковь, долго молятся перед иконами, ибо у них нельзя молиться иначе, как пред иконой, устремив на нее взоры, то есть, они действительно преклоняются перед ней, а не так как мы (молимся) кое-как. По причине великой любви своей к иконам, они, если не видят издали иконы или купола церковного, не молятся. Такова их вера. Помолившись на иконы, они оборачиваются и делают поклон головой присутствующим на все четыре стороны. Так они делают не только в церквах, но и в своих домах, ибо в каждом доме непременно есть иконы не только внутри, но и снаружи над дверьми, как мы выше сказали. Стоят они в церкви неподвижно как камни и все с открытыми головами, от священников и властей до простого народа. Их крестное знамение совершается ударом пальцами о лоб и плечи на самом деле, при чем они делают поклон, а не так, как мы чертим каракули. Так (крестятся) не только мужчины и женщины, но и маленькие мальчики и девочки, которые научены (поступать) так же, и мы дивились на них, что они делают поклоны головой присутствующим, как делают их отцы ²⁵.

А что касается нас, то душа у нас расставалась с телом, оттого что они очень затягивают обедни и другие службы: мы выходили не иначе, как разбитые ногами и с болью в спине, словно нас распинали. Но да совершится воля Божия!

Впрочем они не заботятся прикладываться к иконам, ни к евангелию за воскресной утреней, ни при получении антидора; причиною тому их благочестие, ибо они прикладываются к иконам раз в году, а именно в воскресенье Православия, как мы разъясним впоследствии, после того как они вымоются и наденут чистое платье. Если случится с кем-либо из них осквернение, тот отнюдь не входит в церковь, не становится вне ее. Если муж имел сообщение с женой, то они тотчас омываются, но не входят в церковь, не прикладываются к иконам и не касаются их, как мы это видели своими глазами в Москве у торговцев иконами, пока священник не прочтет над их головой молитву, нам неизвестную, и не благословит; тогда они входят (в церковь). Мы наблюдали это, краснея за них. В особенности накануне воскресений, [196] бывало, что все они, придя, становились вне церкви; священники выходили к ним и читали над ними молитву, дабы они могли войти в церковь.

Литургия у них совершается чрезвычайно продолжительно, со всяким страхом и смирением. Они неукоснительно остаются (в церкви) до тех пор, пока священник не совершит отпуста, и уходят по прочтении девятого часа. Священник и дьякон, омыв руки, подходят к престолу, делают трижды земной поклон и, приподняв край покрова престола, целуют его; читают при этом молитвы и благодарения, молясь за царя и весь царский дом, за воинство, за своего патриарха и архиерея и за всех христиан, и уходят.

ГЛАВА V.

Коломна. — Церковное пение. — Духовенство. — Мощи. — Новый Год.

Пение казаков радует душу и исцеляет от печалей, ибо их напев приятен, идет от сердца и исполняется как бы из одних уст; они страстно любят нотное пение, нежные и сладостные мелодии. У этих же (московитов) пение идет без обучения, как случится, все равно: они этим не стесняются. Лучший голос у них — грубый, густой, басистый, который не доставляет удовольствия слушателю. Как у нас он считается недостатком, так у них наш высокий напев считается неприличным. Они насмехаются над казаками за их напевы, говоря, что это напев франков и ляхов, которые им известны. Так же все они и читают.

Священники их, как мы раньше сказали, носят одеяния из зеленого и других цветов сукна или из ангорской шерсти, и эти последние, будучи любимы у них, носятся большинством. Одеяние это имеет широкий воротник, отвернутый назад (идущий) кругом шеи и до груди, из шелковой материи или рытого бархата, похожего на осыпанный цветами, и застегивается от шеи до самого подола, по их обычаю, многочисленными, близко насаженными пуговицами серебряно-вызолоченными, или стеклянными, или из красного коралла, или из голубой бирюзы и иных веществ. При этом (они носят) широкую (верхнюю) одежду с большими рукавами, прямую, но не открытую (спереди). Читатель пусть уподобляет их, кому пожелает. Что касается их колпаков, то богатые и протопопы носят колпаки из зеленого, красного и черного бархата, остальные — [197] из сукна; под них надевают шапочки из красного сукна, простроченные желтым шелком, с околышем из розовой шелковой материи. Такова же одежда дьяконов. Так же одеваются и жены духовных лиц, дабы можно было знать, что они жены священников и дьяконов. Кроме них вообще никто не носить такой одежды и таких шапочек. Волос на голове они не бреют, за исключением большего кружка посредине, оставляя прочие длинными, как они есть. Они всегда держать их в порядке и часто расчесывают; при том они очень любят смотреться в зеркало, которых в каждом алтаре есть одно или два: в них они постоянно смотрятся, причесываясь и охорашиваясь, без стеснения. Поэтому, при своей солидности, благовоспитанности и крайней учтивости, они внушают к себе почтение. Даже деревенские и другие священники, которые подчинены протопопу и стоят перед ним с открытою головой [получая от него благословение, весьма уважаются народом, и люди никогда не стоят перед ними иначе, как с непокрытою головой ²⁶]. Воеводы и власти равным образом уважают и почитают их и, как нам приходилось видеть, снимают перед ними свои колпаки. Являясь к архиерею, священники также снимают свои колпаки. В церквах стоят от начала службы до конца тоже с открытыми головами. Когда священник идет по улице, то люди спешат к нему с поклоном для получения благословения на чело и плечи, по их обычаю. Обрати внимание на эти порядки: как они хороши!

При великой церкви, подобной здешней, обыкновенно бываете семь священников и семь дьяконов — ни больше, ни меньше. Нам показывали в этой церкви в алтаре сундуки с облачениями здешних архиереев; тут были фелони из тяжелой шелковой материи с дорогим оплечьем, расшитым золотом, четыре митры, то есть короны без зубцов, множество праздничных облачений, серебряные сосуды, много священнических риз и дьяконских стихарей царски роскошных — и как им те быть такими, когда они пожертвованы царями? Мы прикладывались ко, многим мощам святых, помещенным у них в золотых и серебряных ковчегах, и клали перед ними земные поклоны, как это им приличествует. Мы были изумлены их блеском. Как в древности, во дни христианских царей, [198] переносили редкости вселенной, коих большая часть из нашей страны, а именно, Господние остатки и мощи святых, в царствующий град Константинополь, который таким образом приобрел их все, пока не завладели им гаджирийцы (мусульмане), и святыни рассеялись; так с того времени доселе, угодно было Господу внушить патриархам, архиереям, настоятелям монастырей, священникам и монахам переносить эти сокровища и преславные остатка из тех стран в город Москву, ныне новый Рим, достойный всякой хвалы и чести, и дарить их его царям, которые хорошо знали их достоинство и вознаграждали за них богатствами и милостынными дарами. Благочестивые и блаженные дари, почтив эти Господние остатки и святая мощи оправами из серебра и золота, жертвовали их в кафедральные архиерейские церкви и большие монастыри, что внутри крепостей, дабы они служили охраной городам. В начале каждого месяца совершают водосвятие, освящая воду мощами, и окропляют ею все церкви, город и дома для отвращения от них всяких зол. Когда постигает их испытание или бедствие, священники выносят мощи и идут с ними крестным ходом, моля святых, коим принадлежать эти мощи, о заступлении и ходатайстве за них перед Создателем, дабы Он отвратил от них напасти. Вот наименования этих святынь: во-первых — большой позолоченный крест, осыпанный крупным жемчугом, с Честным Древом внутри; затем в позолоченных ковчегах: золотое сияние, на коем изображен св. Георгий; внутри частица подлинных мощей его: она блестит как золото, разливая свет; тверда как кремень, желтого цвета и кругом с позолотой; частица мощей ²⁷ Иоанна Крестителя, перст ап. Андрея, частицы мощей архидиакона, Стефана, пророка Даниила, мученика Пантелеймона, муч. Артемия, св. Феодора Тирона, св. Иакова, рассеченного на уды, Евфимия Великого, Иоанна Златоуста, Прокла, Андрея Стратилата и Ефрема Сирина. Все эти мощи в позолоченной оправе, на которой написаны их имена.

Возвращаемся. Накануне 19 августа совершили большое торжество в воспоминание усекновения главы Иоанна Предтечи. В этот день они обыкновенно вовсе не едят вареной пищи, а едят только плоды.

В первый день сентября, начало нового 7163 года ²⁸ и [199] память св. Симеона Столпника Алеппского, совершили большое торжество со звоном во все колокола с вечера и на другое утро, ибо они очень любят этого святого. Икона его была выложена на аналое. На утро все поспешили (в церковь), нарядившись в лучшие свои одежды, так как по важности этот день, начало года, больше Пасхи. Все городские священники собрались в соборную церковь, облачились и совершили молебствие за царя с особою молитвой, как у них принято, дабы этот год был счастлив для него. Пропели многолетие о долгоденствии ему и его новорожденному сыну Алексию, царице и всему царствующему дому. Они поздравляли также друг друга с пожеланиями счастия на новый год. Затем совершили водосвятие, освятив воду вышеупомянутыми мощами, и окропили ею всех присутствующих.

Нам рассказывали, что когда царь находится в столице, бывает великое торжество и большой праздник. Он выходить со всею свитой в драгоценном царском одеянии и короне из великой церкви на дворцовую площадку вместе с патриархом, который выражает ему благожелания и многолетствует; то же и царь патриарху. Потом подходят все вельможи и поздравляют обоих, а затем друг друга. Таков их обычай, и какой это прекрасный обычай!

В день Воздвижения Креста обряд их подобен нашему, только они поминают имя царя Алексия в положенных тропарях и выставляют крест на аналое, после того как приложатся к нему, до самого дня отдания.

ГЛАВА VI.

Коломна. — Описание моровой язвы.

Возвращаемся (к рассказу). Сильная моровая язва, перейдя из города Москвы, распространилась вокруг нее на дальнее расстояние, при чем многие области обезлюдели. Она появилась в здешнем городе и окрестных деревнях. То было нечто ужасающее, ибо являлось не просто моровою язвой, но внезапною смертью. Стоит, бывало, человек и вдруг моментально падает мертвым; или: едет верхом или в повозке и валится навзничь бездыханным, тотчас вздувается как пузырь, чернеет и принимает неприятный вид. Лошади бродили по полям без хозяев, а люди мертвые лежали в повозках, и некому было их хоронить. Воевода перед этим послал было [200] загородить дороги, дабы воспрепятствовать людям входить в город, опасаясь, чтобы кто-нибудь не занес заразы, но это оказалось невозможным. Подобным образом поступил и царь там, где он находился, осаждая Смоленск, запретив приближаться приходившим к нему с письмами гонцам. Все его войско стояло на берегу большой реки, переходить чрез которую к ним не дозволялось никому из их страны, дабы смертность не появилась среди них. Когда приходили письма к царю, то особо назначенные для того люди, стоявшие на том берегу, брали их от гонцов и перевозили на лодках, при чем погружали их в воду, и потом передавали другим для доставления царю: думали, что при передаче из рук в руки зараза уничтожается, и потому письма погружали в воду, передавая их по обычаю франков. Московиты не знали моровой язвы издавна и, бывало, когда греческие купцы о ней рассказывали, сильно удивлялись. Теперь, когда моровая язва появилась среди них, они были сбиты с толку и впали в сильное уныние.

В это время воевода посылал, одного за другим, шестнадцать гонцов к царю и к его наместникам в столицу по важным делам, касающимся нас и его, и, как мы в этом удостоверились, ни один из них не вернулся: все умерли на дороге. Старики нам рассказывали, что сто лет тому назад также была у них моровая язва, но тогда она не была такова, как теперешняя, превосходящая всякие границы. Бывало, когда она проникала в какой-либо дом, то очищала его совершенно, так что никого в нем не оставалось. Собаки и свиньи бродили по домам, так как некому было их выгнать и запереть двери. Город, прежде кишевший народом, теперь обезлюдел. Деревни тоже, несомненно, опустели, равно вымерли и монахи в монастырях. Животные, домашний скот, свиньи, куры и пр., лишившись хозяев, бродили, брошенные без призора и большею частью погибли от голода и жажды, за неимением, кто бы смотрел за ними. То было положение, достойное слез и рыданий. Мор как в столице, так и здесь и во всех окружных областях, на расстоянии семисот верст, не прекращался, начиная с этого месяца почти до праздника Рождества, пока не опустошил города, истребив людей. Воевода составил точный перечень умерших в этом городе, коих было, как он нам сообщил, около десяти тысяч [201] душ ²⁹. Так как большинство здешних жителей служили в коннице и находились с царем в походе, то воевода, из боязни перед ними, запечатал их дома, дабы они не были разграблены.

Подлинно, этот народ истинно христианский и чрезвычайно набожен, ибо как только кто-нибудь, мужчина или женщина, заболеет, то посвящает себя Богу: приглашает священников, исповедуется, приобщается и принимает монашество, (что делали) не только старцы, но и юноши и молодые женщины; все же свое богатство и имущество отказывает на монастыри, церкви и бедных. Хуже всего и величайшим гневом Божиим была смерть большинства священников и оттого недостаток их, вследствие чего многие умирали без исповеди и принятия св. Таин. У многих священников умерли жены; а обыкновенно, здешний патриарх и епархиальные архиереи отнюдь не дозволяют вдовому священнику служить обедню, но лишь после того как он примет монашество в каком-либо монастыре и пробудет там несколько лет, — дабы, как они полагают, у него всякие мечты исчезли, — они читают над ним молитву и дают ему дозволение служить литургию, да и то после многих ходатайств. Но новый патриарх Никон, любя греческие обряды, уничтожил этот обычай, хотя все-таки никак не оставляет вдового священника жить в городе, но монахом в монастыре, давая ему дозволение служить обедню. Это было большое несчастие (при теперешних обстоятельствах).

Потом бедствие стало еще тяжелее и сильнее, и смертность чрезвычайно увеличилась. Некому было хоронить. В одну яму клали по нескольку человек друг на друга, а привозили их в повозках мальчики, сидя верхом на лошади, одни, без своих семейных и родственников, и сваливали их в могилу в одежде. Часть священников умерла, а потому больных стали привозить в повозках к церквам, чтобы священники их исповедовали и приобщили св. Таин. Священник не мог выйти из церкви и оставался там целый день в ризе и епитрахили, ожидая больных. Он не успевал, и потому некоторые из них оставались под открытым небом, на холоде по два и по три дня, за неимением, кто бы о них позаботился, по отсутствию родственников а семейных. При [202] виде этого и здоровые умирали со страха. На издержки по погребению приезжих купцы, по их обычаю, делали сбор.

Христиане в Молдавии, Валахии и в земле казаков имеют обычай хоронить своих покойников в досчатых гробах; здесь же обыкновенно хоронят их в гробах, выдолбленных из одного куска дерева, с таковою же горбообразною крышкой, и не только взрослых, но и малых детей, даже однодневных младенцев. По недостатку гробов, за неимением кто бы привозил их из деревень ³⁰, цена их, бывшая прежде меньше динара (рубля), стала семь динаров, да и за эту цену, наконец, нельзя было найти, так что стали делать для богатых гроба из досок, а бедных зарывали просто в платье.

Умерли все семь священников здешней соборной церкви и шесть дьяконов, в том числе и протопоп и его сыновья — священники, их дети и все его семейство. Прежде литургия иногда прекращалась в некоторых церквах, никогда, однако, ни на один день не прерываясь в этой церкви, теперь же и здесь литургия и другие службы прекратились на долгое время, и церковь осталась покинутою, так что старосты стали нанимать и присылать для служения в ней по воскресеньям кого-либо из деревенских священников.

Умер и барифоджикос (переводчик), т. е. царский толмач, который приехал с нами из Калуги. Тогда наш владыка патриарх ходатайствовал перед наместником, и тот, спустя долгое время, прислал нам другого переводчика, ибо, по принятому обыкновению, в патриаршем приказе ³¹ постоянно бываете один или два переводчика на случай надобности. Слово «переводчик» по-гречески значить: метафрастис, т. е. переводчик писем с греческого на русский. По прибытии своем, он рассказал нам, что царский наместник и визири точно исчислили по спискам умерших в столице с начала язвы, до конца ее, и оказалось 480 тысяч по записям, так что большинство дворов и улиц опустели, и столица, прежде битком набитая народом, сделалась безлюдною. Собаки и свиньи пожирали мертвых и бесились, и потому никто не осмеливался ходить в одиночку, ибо от голода и бешенства, если, бывало, они одолеют одинокого прохожего, загрызают его до смерти. [203]

Умер царский наместник, умерли один за другим три митрополита, которых посылал патриарх на место себя. Священников умерло бессчетное число, и церкви запустели. Оставшиеся в живых священники приобрели огромные богатства, ибо, не успевая погребать поодиночке, они отпевали зараз многих и брали за них, сколько хотели. Обедня священника доходила до трех динаров (рублей) и больше, да и за эту цену не всегда можно было иметь. То был великий гнев и страшное наказание, ниспосланные на рабов Божиих — Господь Бог да избавить нас от этого! Под конец уже не успевали хоронить покойников; стали копать ямы, куда и бросали их, ибо город наполнился смрадом от трупов, которые даже поедали собаки и свиньи. Переводчик рассказывал, что большая часть городских ворот были заперты, за неимением стрельцов и сторожей. Царь, говорил он, прислал сначала 600 стрельцов, т. е. бейлик, с их агой, и все они умерли; вторично прислал других, и эти также все умерли; в третий раз прислал, и с этими то же случилось, ибо всякий, кто входил в столицу, тотчас падал мертвым.

Такое положение дел продолжалось с июля месяца почти до праздника Рождества, все усиливаясь, и затем — благодарение Богу! — прекратилось. Многие из жителей городов бежали в поля и леса, но и из них мало кто остался в живых.

Все это причиняло нам большое горе, печаль и уныние и великий страх, и всему этому мы были свидетелями, проживая в верхних кельях. Мы видали, как выносили мертвыми, по нескольку зараз, служителей епископии, которые жили в нижних кельях: не болея, не подвергаясь лихорадке, они внезапно падали мертвыми и раздувались. Поэтому мы никогда не осмеливались выходить из, своих келлий, но скрывались внутри их ночью и днем, ежечасно ожидая смерти, плача и рыдая о своем положении, не имея ни утешения, ни облегчения в чем бы то ни было, ни даже вина, чтобы прогнать от себа грусть и великий страх. Мы отчаивались за себя, ибо, живя среди города, видели все своими глазами. Но особенно наши товарищи, с нами бывшие, т. е. настоятели монастырей из греков, которые и без этого мора всегда трепетали за себя, теперь постоянно рыдали перед нами, надрывая нам сердца, и говорили: «возьмите нас и бежим в поля прочь отсюда»! Мы отвечали им: «куда бежать нам, бедным чужестранцам, среди этого народа, языка которого мы не знаем? Горе вам [204] за ваши мысли! Куда нам бежать от лица Того, в руке Которого души всех людей? Разве в полях Он не пребывает и нет Его там? Разве Он не видит беглецов? Без сомнения, мало у вас ума, невежды». Бывало, мы начинали роптать на Бога, говоря: «о, Господи! что это такое постигало нас, грешных, и постигает теперь? В прошлом году мы испытывали страхи в Молдавии, под конец болели лихорадкой, а в нынешнем году здесь в Московии находим моровую язву». Мы испытывали постоянные страдания, трепет, страх и расстройство, но, по благости Божией, была здоровы и невредимы, как говорить Господь: «поистине Я промыслитель чужестранцев и буду с ними». Благодарим Его — да будет возвеличено Его имя! — хвалим Его и, поклоняясь Ему, падаем всегда ниц перед Ним.

Не было для нас иного облегчения и утешения, кроме того, что мало слышалось пронзительных возгласов и криков по умершим, ибо, начиная от области Константинополя до сих мест, у всех христиан такой обычай, что женщины не оплакивают умерших с громкими криками и не знают пронзительных воплей, как женщины нашей страны, которые, в подражание арабам, кричат громким голосом, надрывая сердце живым и на здоровых наводя болезнь. Здесь же женщины не громко рыдают над своими покойниками и плачут потихоньку; рыдание их вызывает слезы даже у жестокосердных, но их голоса не бывают слышны у соседей. В Молдавии мы видали, что жены ратников, скрывавшиеся в те черные времена в монастырях, при получении известия о том, что их мужья и родственники убиты на войне, собирали, бедные, своих дочерей, распускали, по обычаю, свои заплетенные волосы и, сидя, плакали и рыдали с час времени, а люди на них смотрели, потом они умолкали и вставали, как будто известие было ложно и ничего такого не случилось. Мы дивились на них: столько тысяч воинов погибает в битвах, а их семейные не заботятся о том и не умеют издавать пронзительных воплей, но рыдают и плачут, не произнося ни слова и в слезах покачивая головой; не надевают черной одежды, не марают (лица), не бьют себя по лицу, не красят себя, не меняют своего белого платья. Мы говаривали о них, что их мужчины не больше ценятся, чем проезжие чужестранцы. Между тем у нас, в нашей стране, умершие весьма милы и дороги (близким). Если кто умрет даже не преждевременно, то его семейные встревожат весь город [205] своим воем и криками, издаваемыми самым высоким голосом, как делают беснующиеся арабы, от которых это переняли и мы. Поэтому в здешних странах нас осуждали и называли в насмешку арабами, ибо у них имя «араб» самое поносное: (они думают, что) между арабами не может быть христиан, а есть лишь враги их, турки и ханифийцы. ³² Мы нашли у них (русских) множество пленных, бежавших из нашей страны. Эти люди рассказывали им о нашем положении и о наших недостатках, — недостатках потому, что рыдания и плач над умершими христианами недозволительны. Так, мы видали здесь тысячи умерших, но не слыхали криков и воя, словно у них и не было моровой язвы. Мы видали, что женщины, провожая покойников, всякий раз как проходили мимо церкви, несмотря на все свое горе, оборачивались к иконе, висевшей над дверью, и творили крестное знамение, били себя в грудь и клали земные поклоны, плача и рыдая. Также, когда, бывало, по прошествии известного времени, собирались отворить лавку умершего, то его жена или ее родственники молились пред иконой, висевшею над лавкой, плакали и рыдали; не так, как делаем это мы — в церкви, несмотря на запрещение священников. О, какое счастие для них такая благодать! Итак, утешением и облегчением служило нам то, что в городе как будто не было моровой язвы. Благодарим и хвалим всевышнего Бога, Который избавил нас и сохранил невредимыми от этого бедствия. Мало того, что мы удалены от родины и уже два года находимся в отлучке из своих домов, от семейных и друзей, в довершение мы еще испытали те горести и бедствия, коих были свидетелями. О, Боже! даруй нам возможность уплатить долги и исполни то, чего мы просим от моря Твоих благостей, о щедрейший из щедрых! Не обманется в своей надежде тот, кто уповает на Тебя, о целитель разбитых и питатель чужестранцев. Надели нас пропитанием, о лучший из питателей! Наши души растерзаны, наше удаление от родины затянулось надолго; доколе мы будем на чужбине? Не дай кому-либо из нас умереть прежде уплаты долгов, о источник щедрот и благ! Помилуй нас, бедных!

(Продолжение следует).

Г. Муркос.

Комментарии

1. См. Русское Обозрение №№ 1, 2, 3 и 4.

2. Арабское название реки Оронта, «непослушная», ибо течет не прямо в морю, как все реки Сирии, а сначала удаляется от него.

3. В тексте: пиастрами (гуруш) и динарами.

4. Наверно, эти слюдяные рамы были постоянно вставлены в окна, а не ставились лишь на день, как говорить автор, хотя непонятно, как он мог впасть в такую ошибку, прожив в Коломне всю осень и большую часть зимы.

5. Т. е. приказ, канцелярия, где епископ занимается делами и творить суд и расправу.

6. Вероятно, Павлом Коломенским.

7. Еще во второй половине прошлого столетия, как видно из календаря Рубана на 1776 г., базар в Коломне бывал по тем же дням.

8. В тексте: динар. Автор выше (кн. V, гл. 10) замечает, что «русские называют динар рублем».

9. В тексте: аль-мухит (арабское название океана).

10. Собор, за которым последовали низложение и ссылка Павла Коломенского, был созван в марте или апреле 1654 г. в царских палатах и происходил в присутствии царя. (См. Ист. Русск. Церкви митр. Макария, т. XII, стр. 139–146). Что же касается грамоты к патр. Парфению, то она была отправлена еще предшественником Никона, патриархом Иссифом, и, по получении ответа, им же был созван собор (См. там же, стр. 114). Очевидно, Павел Алеппский смешал эти два собора.

11. В тексте: «протопопу священников и великой церкви». На Востоке может быть только один протопоп, и именно старший из священников по времени рукоположения. Они именуются протопопами и в том случае, когда не получили на то особого посвящения.

12. То есть, за 3 часа до заката солнца.

13. Или спутниками. Павел Алеппский разумеет, вероятно, греческих архимандритов, которые им сопутствовали.

14. То есть, 7 часов до заката солнца.

15. В подлиннике: «поддерживали его полы».

16. В английском переводе: «фонарями на шестах».

17. «В переводе на арабский», прибавлено в тексте. Слова эти мы опускаем, как не имеющие смысла в русском переводе.

18. За 4 часа до заката солнца.

19. В тексте прибавлено: «по-арабски это значит».

20. В подлиннике: «самодержце ключей».

21. В тексте: пророчества, набуwwат. Так называется по-арабски всякое чтение из книг Ветхого завета.

22. Т. е. такая же правительственная монета, как и та, которая ходит в Турции и чеканится оттоманским правительством.

23. За 9 часов до заката солнца.

24. «И упокоение», прибавлено в тексте.

25. Все эти подробности, сообщаемый архидьяконом о русских церковных обрядах и о русской набожности выпущены в английском переводе.

26. Дополнено по английскому переводу.

27. В английском переводе: зуб.

28. В рукописях ошибочно; 7173, а в английском переводе: 7136.

29. Соловьев (Ист. России, т. X.), перечисляя количество жертв моровой язвы в разных городах, почему-то не упомянул о Коломне.

30. По английскому переводу. В здешних рукописях вместо этого, очевидно, ошибочно: «из земли казаков».

31. В подлиннике: «при дверях (баб) патриарха».

32. Собственно, так назывались арабы — единобожники, предшествовавшие исламу; ханифийство есть домагометанское мусульманство. Но название это употреблялось и в значении «мусульмане», каковое имеет, несомненно, и здесь.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII столетия, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским // Русское обозрение, № 5. 1897