-

ГЕРЦОГ ЛИРИЙСКИЙ

ХАРАКТЕР ЛИЦ БЫВШИХ ПРИ РУССКОМ ДВОРЕ, ВО ВРЕМЯ ПРЕБЫВАНИЯ ПРИ ОНОМ ДЮКА ЛИРИЙСКОГО. ¹

(1727-1730).

В этом небольшом сочинении я опишу характеры главнейших лиц, коих я знал при Русском Дворе, и постараюсь сделать это с [322] величайшим беспристрастием. Опишу также характеры чужестранных министров, бывших в России в мое время, и могу уверить, что пером моим руководствовала истина, и что я лично знал всех тех, о которых говорить буду. Начну с Царя ² Петра II.

Петр II был высокого роста, красив собою и сложен хорошо; на лице его видна была задумчивость; сложение крепкое, поступь величественная и сила необыкновенная. Хотя и трудновато сказать что либо решительное о характере 14 летнего Государя; но можно было догадываться, что он будет вспыльчив, решителен и, может быть, жесток. Он не терпел вина ³, то есть, не любил пить более надлежащего и был весьма щедр так, что щедрость его [323] походила на расточительность. Хотя с приближенными к нему он обходился ласково, однакоже не забывал своего высокого сана и не вдавался в слишком короткие связи. Он быстро понимал все; но был осмотрителен, любил народ свой и мало уважал другие. Словом, он мог бы быть, со временем, великим Государем, если бы удалось ему поправить недостаток воспитания, данного ему Долгоруковыми.

Царица Анна.

Царица Анна была вдовствующею герцогинею Курляндскою, когда была возведена на престол, и дочерью Царя Иоанна, старшего брата Петра I. Она толста, смугловата и лице у нее более мужское, нежели женское. В обхождении она приятна, ласкова и чрезвычайно внимательна. Щедра до расточительности, любит пышность до чрезмерности, от чего Двор ее великолепием превосходит все прочие европейские. Она строго наблюдает повиновения к себе и желает знать все, что делается в ее государстве; не забывает услуг, ей оказанных; но вместе с тем хорошо помнит и нанесенные ей оскорбления. Словом, я могу сказать, что она совершенная Государыня, достойная долголетнего царствования. [324]

Великая Княжна Наталия.

Великая Княжна Наталия, сестра Петра II, была украшена всеми возможными добрыми свойствами. Она не только не была красавицею, а напротив дурна лицем, но добродетель заменяла в ней красоту: она была любезна, великодушна, внимательна, исполнена граций и кротости, так, что всех привлекала к себе. Она совершенно говорила на французском и немецком языках, любила чтение и покровительствовала чужестранцам. Все это заставляло воссылать теплые к небу молитвы о ее долгоденствии; но Всевышнему угодно было отозвать ее к себе, после долговременной болезни, 3 Октября 1728, на 15 году ее жизни. Смерть ее оплакали и Русские, и чужеземцы, знатные и бедные.

Теперь приступлю я к описанию характеров знатнейших вельмож и начну с Фаворита Царя Петра II.

Князь Иван Долгоруков.

Князь Иван Алексеевич Долгоруков отличался только добрым сердцем. Государь любил его так нежно, что делал для него все, и он любил Государя также. Ума в нем было очень мало, а проницательности ни какой; но за то много спеси и высокомерия, мало твердости духа и никакого расположения к трудолюбию; [325] любил вино; но в нем не было коварства. Он хотел управлять государством, но не знал с чего начать; мог воспламеняться жестокою ненавистию; не имел воспитания и образования; словом, был очень прост.

Граф Головкин.

Граф Головкин, государственный канцлер, старец почтенный во всех отношениях, осторожный и скромный; с образованностию и здравым рассудком, соединял он в себе хорошие способности. Он любил свое отечество и хотя был привязан к старине; но не отвергал и введения новых обычаев, если видел, что они полезны; был привязан к своим Государям, и его подкупить было невозможно, по сему то он держался при всех Государях и в самых затруднительных обстоятельствах, по тому что упрекнуть его не льзя было ни в чем.

Граф Апраксин.

Граф Апраксин, великий адмирал, брат Царицы, супруги Царя Феодора Алексеевича, старшего брата Петра I. С величайшим усердием служил он Петру I; имел посредственные способности, был храбр и решителен, и довольно прозорлив; но не выезжая никогда из своей земли, он не любил нововведений, сделанных [326] Петром I до того, что не пожалел бы ничего, что бы восстановить старинные обычаи. Иноземцев ненавидел смертельно и был очень корыстолюбив, за что чють было не погиб, но отделался деньгами. В политических делах был вовсе не сведущ, и хотя был великим адмиралом, но не знал даже первых начал мореходства.

Барон Остерман.

Вице-канцлер барон Остерман, родом Немец: отец его был лютеранским пастором в одной Вестфальской деревушке. Барон приехал в Россию в очень молодых еще летах и выучившись основательно языку сей земли достал себе место в какой-то канцелярии, где, по знанию многих языков, был замечен Петром I, который стал употреблять его, как переводчика. Остерман умел также обратить на себя благоволение Князя Меншикова, который вывел его так скоро, что он сделался вице-канцлером на место барона Шафирова, который также ему покровительствовал. По смерти Царицы Екатерины, Меншиков сделал его наставником и обер гофмейстером Петра ІІ_, и за это Остерман стал стараться о погибели своего благодетеля и скоро успел в этом. Он имел все нужные способности, чтоб быть хорошим министром и удивительную деятельность. Он [327] истинно желал блага Русской земле, но был коварен в высочайшей степени, и религии в нем было мало, или лучше, ни какой; был очень скуп; но не любил взяток. В величайшей степени обладал искусством притворяться и с такою ловкостию умел придавать лоск истины самой явной лже, что мог бы провести хитрейших людей. Остерман был великий министр: но поелику он был чужеземец, то не многие из Русских любили его, и потому несколько раз был близок к падению, однако же всегда умел выпутываться из сетей.

Князь Дмитрий Голицын.

Князь Дмитрии Голицын, министр верховного совета, был одним из числа тех стариков, которые покачивая головою, всегда говорили: «К чему все эти затеи? разве мы не можем жить так, как живали наши отцы и деды, которые не пускали к себе иноземцев!»

Впрочем он был человек сведущий; но чрезвычайно злой, несносно тщеславен и до невероятности горд.

Князь Василий Долгоруков.

Князь Василий Лукичь Долгоруков, также министр верховного совета, был умен и не дурен собою. Он был посланником в Швеции, Дании, Польше и во Франции, и всюду [328] заслужил имя искусного и хитрого министра. Он очень хорошо говорил на многих языках, и с ним приятно было провести время в разговорах; но вместе с сим он очень любил взятки, не имел ни чести, ни совести, и способен был на все по корыстолюбию. Наконец, он понес достойную казнь за свои интриги: Царица сослала его на один пустынный остров Белого моря.

Князь Алексей Долгоруков.

Князь Алексей Долгоруков, второй наставник Царя Петра II, министр верховного совета и отец фаворита, был ума очень ограниченного, и не зная никаких хороших светских обращений, был коварен и не терпел иностранцев; был рабом Двора, предан старинным обычаям и набит тщеславием до того, что вздумал возвести на престол дочь свою, заставив Царя Петра II жениться на ней. Но преждевременная смерть Государя разрушила его замыслы, а Царица Анна сослала в Сибирь, со всем его семейством.

Голицын, фельдмаршал.

Фельдмаршал князь Голицын, герой России, был человек умный и благородный: очень хорошо знал военное искусство, был храбр и любим войсками; смел, отважен и [329] великодушен; иноземцев не любил; но не смотря на это отдавал справедливость достойным из них; знатные люди его боялись, а Петр I уважал. Словом, это был истинно великий человек.

Долгоруков, фельдмаршал.

Фельдмаршал, князь Долгоруков, человек умный, храбрый, честный и довольно хорошо знавший военное искусство. Он не умел притворяться и часто доводил искренность до излишества; был отважен и очень тщеславен; друг искренний, враг непримеримый; не льзя сказать, чтобы бы он ненавидел иноземцев, но и не жаловал их слишком. Он жил благородно и я по истинне могу сказать, что это такой Русский вельможа, который более всех приносил чести своему отечеству.

Князь Михаил Долгоруков.

Князь Михаил Долгоруков, брат фельдмаршала, был такой тщеславный человек, какого я не встречал никогда: для него все было безделица; но вместе с сим, он готов был сделать все, что бы только достичь до своей цели. Ума у него было не много, он лгал ужасным образом; был коварен; нелюбил никого и скуп до чрезвычайности; словом, в нем не было ни чего путного. [330]

Сапега, фельдмаршал.

Фельдмаршал Сапега, Поляк, не отличался ни чем, кроме личной храбрости; но о военном искусстве не имел и начального понятия, ума в нем не было ни крошки; он был злопамятен и горячь, коварен и способен на все, лишь бы только достичь до своего намерения; напивался каждый день.

Трубецкой, фельдмаршал.

Фельдмаршал князь Трубецкой был очень прост и тщеславен, впрочем человек добрый; он заикался.

Брюс, фельдмаршал.

Фельдмаршал Брюс родился в Москве; отец его был Шотландец. Он служил с величайшим отличием и Петр I очень уважал его; одаренный большими способностями, он хорошо знал свое дело и Русскую землю, а неукоризненным ни в чем поведением, он заслужил общую к себе любовь и уважение.

Князь Черкасский.

Князь Черкасский, человек благородный, умный, образованный лучше многих своих соотчичей, отличавшийся бескорыстием и любивший иностранцев; но робкий и нерешительный. [331]

Граф Бирон.

Граф Бирон, обер-камергер и любимец Царицы Анны, родом Курляндец, долго служивший Ее Величеству с величайшею верностию. В обращении он был весьма вежлив, имел хорошее воспитание; любил славу своей Государыни и желал быть для всех приятным; по ума в нем было мало и по тому дозволял другим управлять собою до того, что не мог отличать дурных советов от хороших. Не смотря на все это, он был любезен в обращении, наружность его была приятна; им владело честолюбие, с большею примесью тщеславия.

Граф Левенвольд, старший.

Граф Левенвольд, старший, генерал-лейтенант, полковник третьего гвардейского полка, родом Лифляндец; человек одаренный способностями, храбрый, отважный и лживый. Он любил славу своей Государыни и пользовался особенною доверенностию Ее Величества; но Русские ненавидели его за то, что он старался употреблять всюду иностранцев. Страшный игрок и вместе с тем скряга, он любил взятки; но впрочем был такой человек, с которым можно было советоваться.

Граф Левенвольд, младший.

Граф Левенвольд, младший брат [332] вышесказанного, обер-гофмаршал, был такого дурного характера, каких я встречал мало. Ни что не остановляло его в достижении его намерения, и он не пощадил бы лучшего своего друга и благодетеля, если бы видел для себя какую либо из того пользу. Честолюбие его и тщеславие простирались до высочайшей степени. Религии в нем совсем не было и одна только корысть управляла им; он был лжив и коварен. Все вообще его ненавидели. Но вместе с сим, он был ловок в обращении, хорошо служил и умел давать блестящие при Дворе праздники; наконец в нем был ум и красивая наружность.

Генерал Вейсбах.

Генерал Вейсбах, Немец, не дальнего ума. Он считал себя величайшим полководцем; но другие не только не говорили о сем, а напротив имели дурное мнение, как о его храбрости, так и о его опытности. Он был скуп и тяжел в обращении, а впрочем честный человек.

Генерал Бон.

Генерал Бон, также Немец, генерал от инфантерии, служил долго и порядочно знал свое дело; человек честный, но чрезвычайно робкий, если боялся навлечь на себя неудовольствие Двора. В обращении он был осторожен [333] и холоден со всеми, а с офицерами своими поступал с неизъяснимою надменностию.

Генерал Ласси.

Генерал Ласси, генерал от инфантерии, родом Ирландец, знал свое дело в совершенстве; его любили и он был человек честный, неспособный сделать ничего дурного и везде пользовался бы славою хорошего генерала.

Граф Миних.

Граф Миних, Немец, служил генералом от артиллерии; он очень знал хорошо военное дело и был отличным инженером; но самолюбив до чрезвычайности, весьма тщеславен, а честолюбие его выходило из пределов. Он был лжив, двоедушен, казался каждому другом, а на деле не был ни чьим; внимателен и вежлив с посторонними, он был несносен в обращении с своими подчиненными.

Гюнтер, генерал.

Генерал Гюнтер, Немец, был генералом от артиллерии; дело свое знал и очень хорошо, был честный человек, надежный и постоянный друг своим друзьям; но враг непримиримый и весьма мстительный; он был умен и очень уважаем Русскими.

Матюшкин, генерал.

Генерал Матюшкин, генерал от [334] инфантерии, служил очень хорошо и порядочно знал свое дело; человек добродетельный и совершенно честный.

Граф Ягужинский.

Граф Ягужинский, генерал от кавалерии и обер-шталмейстер, родом Поляк, и очень низкого происхождения. Пришед в Россию в молодых очень летах, он принял Русскую веру и так понравился Петру I, что сей Государь любил его нежно до самой своей смерти. Он не слишком много знал военное дело, да и сам не скрывал этого; но был человек умный, способный, смелый и решительный. Полюбив кого один раз, он оставался ему искренним другом, а если делался врагом, то явным. Говорили, будто он лжив; но я не заметил в нем этого порока. Решась на что либо, он был тверд в исполнении оного, и к Государям своим был весьма привязан. Но если случалось ему выпить лишний стакан вина; то он мог наделать множество глупостей; однако же после, оставив эту дурную привычку, он сделался совсем другим. Словом, это был один из способнейших людей в России.

Чернышев, генерал.

Генерал от инфантерии Чернышев, был умен, храбр и служил хорошо; но был [335] чрезвычайно скуп и лжив, и нелюбил иноземцев.

Князь Юсупов.

Князь Юсупов, генерал от инфантерии, татарского происхождения, родный брат которого был в то время еще магометанином; человек хороший, хорошо служивший и довольно хорошо знавший свое дело; он был покрыт ранами; любил чужеземцев; весьма привязан к своему Государю; словом, был одним из тех людей, кои идут прямою дорогою; но сильно любил пить.

Ушаков, генерал.

Ушаков, генерал от инфантерии, человек храбрый, исполненный чести, чрезвычайно привязан к своему Государю; сердце у него доброе.

Салтыков, граф.

Граф Салтыков, генерал от инфантерии и обер-гофмейстер, человек весьма хороший. Он служил очень хорошо и был весьма храбр; хотя ум у него был небольшой, но он знал свое дело.

Мамонов, генерал.

Мамонов, генерал от инфантерии; человек храбрый, умный и решительный; служил [336] хорошо и был хороший офицер; но был зол и коварен, и все его боялись.

Барон Абисдаль.

Барон Абисдаль, обер-церемониймейстер, родом Швейцарец; человек чрезвычайно умный с большими сведениями и удивительной памяти. Он был осторожен; честный человек; любил своих друзей и не доверял тем, коих дружба казалась ему сомнительною; но предавался неограниченно тем, которых знал за честных людей, и кои полагались на его доверенность. Он был очень привязан к службе своего Государя и уважаем всеми. Ни о ком не говорил он дурно, и по истине был таким человеком, которого называют честным и некорыстолюбивым.

Вот характеры знатнейших людей, с которыми я был знаком при Русском Дворе. Теперь я скажу свое мнение о всех чужестранных министрах, кои там были в одно со мною время.

Граф Вратиславский.

Граф Вратиславский, посол Императора, происходил от одного из древнейших домов Богемских. Долгое время был он министром при Ратисбонском сейме, а потом послом в Польше, откуда был перемещен в Россию, по [337] по смерти графа Рабутинского. Но не льзя было выбрать человека к этому Двору, хуже его. Русские любят, что бы чужестранные министры были вежливы, щедры и жили великолепно, а в графе не было ни одного из сих качеств. Хотя он и твердил о своем великолепии; но жил так, что всегда заметна была какая-то скупость. Он беспрестанно хвастался добротою своего сердца; но я не знал человека лживее его: болтун до того, что не позволял никому сказать слова и не слушал того, что ему говорили. Воспитания не имел ни какого, и по тому обращался очень невежливо со всеми, даже с дамами. Он был очень пристрастен и мстителен; ума в нем было мало, а самолюбие несносное. Я не знал человека, который так легко доверял бы всякому. Словом, он скорее способен был забавлять детей сказками старух, чем быть министром, и кажется, что друзья графа Рабутинского послали его в Россию для того только, что бы увековечить там память последнего, которого поведение и искусство были удивительны.

Барон Мардефельдский, старший.

Барон Мардефельдский старший был десять лет Прусским полномочным министром в России; был очень умен, рисовал отлично и очень хорошо играл на лютне, и мог бы считаться любезным и приятным в обществе [338] человеком, если бы все это не потемнялось множеством его недостатков. Душа в нем была такая корыстолюбивая, что он из денег готов был пуститься на все. Религии в нем не было никакой, и не смотря на это, он был непримиримый враг католицизма. Мне не случалось видеть человека, который бы так был уверен в успехе всего, чего ни пожелает, и по этому легкомыслию он рассевал такие новости, коих основанием было одно только его желание, чтобы они были справедливы. Он был зол и лжив, неспособен делать никому добро; но очень склонен наделать много зла, не только умышленно, но и потому, что управлялся во всем пристрастием. Самолюбие его было ужасно, и ему ничто не казалось хорошим, кроме того, что было сделано им самим или приверженными к нему. Словом, можно сказать, что он был любезный повеса, любивший забавляться и хорошо покушать.

Барон Мардефельд, младший.

Барон Мардефелд, племянник и преемник вышесказанного, был человек умный, но очень злой, не имевший ни какой чести. Он вел очень дурную жизнь: любил играть и проигрывал более, чем мог заплатить; не имел ни малейшей способности быть министром, и [339] обладал всеми пороками своего дяди, не имея хороших его качеств.

Лефорт.

Г. Лефорт, чрезвычайный Польский посланник, родом Женевец и племянник славного Лефорта, любимца Петра I. Это был весьма хороший человек, неспособный ни к чему такому, что могло бы запятнать его характер. Он был совершенно бескорыстен и готов жертвовать всем для своих друзей; очень хорошо знал все, что делалось, и за все это его уважали при Дворе. Но хотя он был и не глуп; но о делах говорил так дурно, как будто ни одно не бывало у него в руках. Дом его был открыт для всех и он жил довольно хорошо.

Вестфален.

Г. Вестфален, чрезвычайный посланник Дацкий; был умен, опытен и имел много познаний; человек очень честный, ни мало неспособный к дурным каким делам и очень привязанный к службе своего Государя; но самолюбие и тщеславие его были несносны. Он обсуживал все и выводил важные заключения из пустяков, случавшихся при Дворе или между дипломатическим корпусом. Он [340] жил очень уединенно, и редко езжал на чужие обеды для того, что бы не быть принужденным звать к себе других.

Барон Цедеркрейц.

Барон Цедеркрейц, чрезвычайный посланник Шведский, был очень красивый мужчина. Он следовал за Карлом ХІІ во всех его походах, был честный человек и любил своих друзей; но был не дальнего ума и легко позволял себя обманывать.

Дитмар.

Г. Дитмар, преемник Цедеркрейца, человек был не глупый и хороший; был не словоохотен, знал хорошо Русский язык и его любили все.

Барон Стамбкен.

Барон Стамкен, посланник Голштинский, был человек весьма рассудительный, писал удивительно хорошо; но говорил дурно. Он был осторожен, учен и скромен; служил хорошо своему Государю, жил благородно; но напивался каждый день. Впрочем он любил своих друзей и был неспособен сделать что либо дурное. [341]

Граф Бонде.

Граф Бонде, преемник вышесказанного, был такий глупец, каких я встречал редко; невежда, тяжел в обращении, надоедавший своими вопросами и со всем тем думавший, что в нем много ума. Он был зол и скуп, так что из денег готов был сделать всякую подлость; словом, это был человек без всяких достоинств.

Генерал Тессин.

Генерал Тессин, также министр Голштинский, очень отличался от своего товарища: в нем было много ума. Получив хорошее воспитание, он был любезен, весел, очень откровенен и неспособен ни к какой подлости; словом, человек совершенный во всех отношениях и хороший министр.

Дедье (De Dieu).

Г. Дедье, чрезвычайный посланник Голландский, не имея ни способностей, ни ума, ни достоинства, был невежда, дурно воспитан, тяжел в обращении, и настоящий Голландец.

Барон Ассебург.

Барон Ассебург, посланник Волфенбюттельский, молодой человек знатного происхождения, был умен, осторожен, скромен и исполнен [342] чести и добрых качеств, и при том любезен в обращении и умел быть хорошим другом.

Барон Крам.

Барон Крам, посланник Бланкенбургский, походил на обезьяну и был настоящий педант; всегда погруженный в политику, он каждый день ходил по министрам, что бы думали, что он трактует о делах. Он был не глуп; но лжив, хотя почти плакал о всякой безделице. Он считал себя за величайшего министра в Европе, хотя мог быть только хорошим школьным учителем.

Барон Остерман.

Барон Остерман, посланник Мекленбургский и брат вице-канцлера, был величайший глупец; но не смотря на это, считал себя человеком с величайшими способностями. Он всегда говорил загадками; жил очень уединенно и его никто не уважал.

Гогенцоллерн.

Г. Гегенцоллерн, резидент Императорский, был человек честный, добросердечный; но глупый, не знавший ничего, и пьяница. Но не смотря на это, он хорошо знал Русскую землю. [343]

Вилде.

Г. Вилде, резидент Голландский; из Амстердамских купцев, не имел ни ума, ни достоинства, и скорее был купцем, нежели министром. Вместе с сим он был скуп и служил посмешищем для Двора.

Комментарии

1. Дюк Лирийский и Бервикский — был отправлен Королем Испанским, Филиппом V, послом в Россию, к Екатерине I, которая скончалась тогда, когда еще он был в Вене. Таким образом он приехал в Петербург уже при Петре II и оставался здесь до восшествия на престол Императрицы Анны Иоанновны.

Он оставил после себя весьма любопытные записки, которые были изданы вторым его сыном, в Париже, в 1788 г., под заглавием: Memoires du Duc de Lihria et de Berwick, ecrits par lui meme.

Д. И. Языков, в минувшем Ноябре, за месяц до кончины своей, издал то из записок сих, что относится до времени пребывания его при Русском Дворе. Здесь помещается отрывок оных. —

2. Дюк Лирийский называет Петра II и Анну — Царем и Царицей, потому что в то время Испанский Двор не соглашался еще дать Русским Государям титла Императора.

3. Сочинитель упоминает это по тому, что в то время неумеренное употребление вина было общим пороком, не только в России; но и во всей Европе.

Текст воспроизведен по изданию: Характер лиц бывших при русском дворе, во время пребывания при оном Дюка Лирийского (1727-1730) // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 57. № 228. 1845