НОВОЕ ИЗДАНИЕ «ЛЕТОПИСИ ПОПА ДУКЛЯНИНА»

(Пересмотр прежних представлений и гипотез)

«Летопись попа Дуклянина», подготовленная югославским историком Сл. Миюшковичем 1, — значительный вклад в область исследований южнославянского средневековья, изучения древнейших славянских исторических и литературных памятников. Книга включает фототипический текст Ватиканского списка Летописи — единственного латинского рукописного варианта ее (стр. 123-169), обширную вводную статью (стр. 7-120) и новый перевод Летописи, выполненный С. Миюшковичем по Ватиканской рукописи с указанием наиболее значительных расхождений с предшествующими переводами (в изданиях Ф. Шишича и В. А. Мошина) (стр. 173-282).

Вполне понятно, что данная публикация, основанная на латинском оригинале и исправляющая многие ошибки и произвольные переделки отдельных имен и мест Летописи, позволяет по-новому взглянуть на этот широкоизвестный труд средневекового автора, вызывавший до нынешнего дня ожесточенные споры в историографии и появление различных гипотез относительно его состава, датировки, авторства, наконец, даже его названия 2. [106]

Давая сжатый обзор истории данного памятника, его рукописей и переводов (латинской и хорватской редакций), изданий (начиная с труда Мавро Орбини, 1601 г.) и литературы о нем (кончая т. I «Истории Черногории», 1967 г.) (см. стр. 8-35) 3, С. Миюшкович делает важный вывод, что Летопись попа Дуклянина должна быть исключена из круга исторических источников, поскольку многолетние труды разных исследователей «не стоят столь незначительных и обычно ненадежных результатов» и фантастических предположений, извлекаемых из ее текста (стр. 36-37, 115-116). Из-за ненадежности и фантастичности содержания Летописи, многих вымыслов и хронологических ошибок, — повторяет далее Миюшкович, — можно рассматривать эту хронику лишь как произведение средневековой литературы (стр. 116), притом не столь раннее, как указывается обычно (середина или конец, XII в.), а возникшее лишь во второй половине XIV или первой половине XV в. (стр. 107).

Столь категорические суждения и пересмотр общепринятых представлений о Летописи вызывают особый интерес к аргументации издателя, хотя в историографии уже неоднократно высказывались весьма критические замечания по поводу неправдоподобия и путанности многих мест хроники. Поэтому обращение С. Миюшковича к первоисточнику — Ватиканской рукописи, которую он подробно описывает на стр. 41-47, совершенно справедливо и оправдано. Проанализировав этот лучший и наиболее полный список и сравнив его с изданиями И. Лучича (1668) и Ф. Шишича (1928), Миюшкович не только выявил ряд важных разночтений, ошибок и произвольных изменений оригинального текста (последние особенно характерны для публикаций Ф. Шишича), но и сделал весьма любопытные наблюдения и выводы по поводу самого произведения и его истории.

Дело в том, что общепринятая датировка Летописи серединой или концом XII в. в работах предшественников Миюшковича (в особенности в издании Ф, Шишича) обосновывалась тем, что описание прошлого Дуклянского государства заканчивалось событиями приблизительно 1148-1149 гг., за которыми, согласно уверениям Шишича, не следует никакого послесловия автора или же знака продолжения (etc). Истолковывая это как свидетельство создания Летописи вскоре после описанных в ее заключении событий, Ф. Шишич и другие авторы, как отмечает С. Миюшкович, неверно интерпретировали вступительные слова Летописи, считая, что летописец был современником последних, изображенных им перипетий борьбы правителей Дукли и Рашки (стр. 48).

Все эти построения опровергаются С. Миюшковичем достаточно обстоятельно, с немалой находчивостью и убедительностью, заметно расшатывающими уже укоренившиеся в историографии представления о «полной сохранности» оригинала Летописи попа Дуклянина. Прежде всего Миюшкович указывает на тот поразительный факт, что Ватиканская рукопись в действительности заканчивается сокращением — знаком «etc» (стр. 57-58; в фотокопии — стр. 169). Заслуживает внимания и то, что сама Ватиканская рукопись является вовсе не автографом самого И. Лучича, а изготовленной по его поручению писарской копией (возможно, не одного писца), снятой с неизвестных списков памятника, быть может, различавшихся в транскрипции личных имен и географических названий; при этом писцы могли искажать или исправлять имена или обороты, сопоставляя различные варианты неодинаковых по своей полноте списков Летописи (стр. 43- 46).

Вместе с тем Миюшкович, подчеркивая незаконченность Летописи попа Дуклянина (в Ватиканской рукописи), предлагает новую трактовку и свой перевод вступления, из которого исключает (в соответствии с использованным им списком) ссылку на некие письменные источники летописца (стр. 48-56, а в тексте перевода — стр. 173-174). Кроме того, в переводе вступления Миюшкович считает необходимым слово «seniores» переводить как «патриции», или нобили, опираясь на свидетельство документа 1247 г. о «seniores et populus» города Бара (см. стр. 173, прим. 1).

Разумеется, приведенные Миюшковичем доводы опровергают утверждения Ф. Шишича, В. А. Мошина и других авторов о «завершенности» Летописи. Однако и эти немаловажные свидетельства не дают еще основания для непоколебимой уверенности в предлагаемой датировке (т. е. XIV-XV вв.), если их не подкрепить детальным анализом содержания хроники, в особенности тех мест, названий или фраз, которые рассматривались Ф. Шишичем как непреложное доказательство большой древности памятника. [107] Между прочим, даже наличие сокращения «etc» в конце Ватиканского списка еще само по себе не означает, что Летопись возникла после середины XIV в.

Вполне закономерно, что Миюшкович подробно останавливается на тех сведениях и фразах хроники, которые, по утверждению его оппонентов, не могли возникнуть позже XII или начала XIII в. (таковы, например, старое название г. Манфредонии — Сипонт, древнее название Котора — Декатарум, Дубровника — Лаузиум, определенная манера определения дня месяца и т. д.). Он более или менее удачно опровергает объяснения и гипотезы Шишича (стр. 61-83), хотя иногда истолкование Миюшковича страдает известной натянутостью и искусственностью. По-видимому, считать появление названий Декатарум и Лаузиум лишь причудой и сознательной архаизацией летописца было бы слишком неосторожно, точно так же как и полностью исключить всякую возможность использования в Летописи каких-то письменных источников, быть может, даже довольно древних (XII-XIII вв.), пусть даже основанных на устной традиции.

Заметим, что пока все еще нуждается в дополнительной источниковедческой аргументации анализ состава и хронологических рамок данного памятника, проведенный Миюшковичем. В частности, это относится к выводам, сделанным им на основании пышного вступления к Летописи попа Дуклянина: о повторении хронистом лишь известной ему устной традиции его земляков (между прочим, здесь возможно умолчание, вполне сознательное, о каких-то использованных сочинениях, имеющее целью преувеличение собственных заслуг) и о завершении повествования Летописи распадом Сербского царства Стефана Душана в середине XIV в. (как нам представляется, этот весьма веский вывод опирается пока что на очень шаткое доказательство — слова летописца об описании им «всех подвигов и войн» славянских, т.е. сербских королей) (стр. 85-86, 94-95). С другой стороны, С. Миюшкович вполне справедливо подчеркивает неправдоподобность сообщений дуклянского клирика именно о тех дуклянских королях, его «естественных» повелителях, которых он (если бы писал в середине XII в.) должен был охарактеризовать гораздо подробнее и убедительнее по рассказам своих старших современников или даже по каким-то собственным воспоминаниям (стр. 95-96).

Действительно, явная нереальность многих перипетий истории Дуклянского государства (в изложении Летописи), более того — незнание дуклянским летописцем даже точного имени родоначальника «своей» династии Воиславлевичей (заметим, что в других средневековых памятниках весьма точно излагалась отечественная история — в Хронике Анонима Галла, в сербских родословах) и в то же время подробные рассказы о баснословных готских, хорватских и сербских королях (об этом Миюшкович говорит на стр. 97-100) — по-моему, важные аргументы в пользу точки зрения, оспаривающей создание Летописи в XII в. Знакомство с текстом данного памятника, искусственно соединяющего готские, хорватские и дуклянские мотивы, позволяет считать, что Летопись была создана скорее в XV в., т.е. в эпоху, когда и сербские и русские книжники начинают усердно искать древних «родственников» своим государям, возводить их генеалогию к баснословным предкам из числа древнеримских императоров 4. На мой взгляд, готская легенда дуклянского летописца представляет собою явление того же порядка, и поэтому было бы весьма желательно сопоставить в этом плане Летопись с другими произведениями далматинских историографов и западноевропейских авторов XV-XVI вв., в которых отражены сходные представления о роли готов в истории Европы и славян (как известно, в Дубровнике в 1423 г. называли «готом» Котромана, родоначальника боснийской династии) 5. Вероятно, о позднем происхождении Летописи говорит и употребление слова «мавровлахи» (стр. 184), этот термин относится самое раннее ко второй половине XIV в. 6.

По-видимому, целесообразно уточнить как предложенную Миюшковичем датировку Летописи, так и изложенные им цели создателя Летописи. По его мнению, памятник был создан в период наибольшего усиления зетской династии Балшичей (1360-1421) и наибольших претензий их на соседние районы Балканского полуострова, причем, по-видимому, по настоянию барских патрициев (стр. 107-108). На мой взгляд, данное предположение маловероятно, поскольку, во-первых, Балшичи не претендовали на Хорватию, а, во-вторых, подвергали жестокому гнету город Бар и местных жителей 7, из числа которых вышел неизвестный нам летописец. Более того, даже если считать возможной гипотезу о влиянии на автора успехов и побед Балшичей, такую датировку все равно следует сузить (предлагая лишь период 70-80-х [108] годов XIV в.). Можно назвать еще несколько мест из вводной статьи Миюшковича, которые нуждаются в дальнейшем исследовании и проверке, в частности, вывод автора, «развенчивающий» Летопись как источник по исторической географии Балканского полуострова (стр. 116); как мне представляется, именно данные топонимики отличаются большой стабильностью и поэтому Летопись в этом плане может отражать гораздо более ранний период, даже если она написана в XV в.

Подводя итог рассмотрению выводов и критических замечаний С. Миюшковича по поводу Летописи попа Дуклянина, следует отметить необходимость дальнейших источниковедческих исследований в данной области, желательность дополнения автором аргументации «контра» доводами в пользу его позитивных утверждений. Проделанный им громадный труд по изучению Ватиканской рукописи, несомненные текстологические достижения, исправления оригинального текста и перевода Летописи заставляют с особым вниманием отнестись к разработке многосторонней проблематики средневековой славянской историографии, древней славянской культуры, истории славянской политической мысли и литературы.

Е. П. Наумов


Комментарии

1. «ЛЬетопис попа Дукльанина». Увод, превод и коментар др. Славко Миjушковиh, Библиотека «Луча», вып. 19, Титоград, 1967, 282 стр.

2. См., например: К. В. Xвостова. К вопросу о терминологии Летописи попа Дуклянина. «Славянский архив», 1959, стр. 30-45. В литературе утвердилось мнение, что автором хроники был анонимный клирик из зетского города Бар; согласно новой гипотезе Дж. Радоичича, автор хроники — Григорий из Задара, барский архиепископ (умер в конце XII в., см.: h. Радоjичиh). Кньижевна збиваньа и ствараньа код Срба у средньем веку и у турско доба. Нови сад, 1967, стр. 19-21).

3. К сожалению, здесь не использованы названные выше работы К. В. Хвостовой, Дж. Сп. Радоичича, а мнения русских историков А. Ф. Гильфердинга, П. А. Ровинского переданы лишь в оценке и пересказе Ф. Шишича, а не по оригинальным их работам (стр. 24-25, 32-33).

4. Ср. Л. Стоjановиh. Стари српски родослови и льетописи. Београд, 1927, стр. 44 и др.; «Полное собрание русских летописей», т. VII, СПб., 1856, стр. 231 (Воскресенская летопись), и др.

5. В. Коровиh. Питанье о по реклу Котроманиhа. — «Прилози за кьижевност, jезик, историjу и фолклер», кн. V, 1925, стр. 15.

6. Ср. «Зборник Константина. Jиречека», т. I, Београд, 1959, стр. 203.

7. См. сб. «Вопросы истории славян», вып. 2. Воронеж, 1966, стр. 107.

Текст воспроизведен по изданию: Новое издание «Летописи попа Дуклянина» (пересмотр прежних представлений и гипотез) // Советское славяноведение, № 4. 1969

© текст - Наумов Е. П. 1969
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© ОCR - Николаева Е. В. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Советское славяноведение. 1969