СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ЭВЕРТ (ЭБЕРХАРД) ИСБРАНТ ИДЕС

(1692-1695)

(Синим цветом в сетевой версии отмечены примечания взятые из других текстов данного сборника. Thietmar. 2007)

Эверт Исбрант Идес (в России его называли: Елизарий Елизариев сын Избрант) родился ок. 1660 г. в г. Глюкштадте в Голштинии и по происхождению был или немец (так полагает В.А. Кордт: Материалы для истории [419] русской картографии. — Киев, 1905. — Сер. 2, вып. 1. — С. 27), или голландец (такое предположение высказано В.А. Кордтом в его книге: Чужеземнi подорожнi. — Киiв, 1926. — С. 145), но датский подданный (в одной русской подрядной записи о нем говорится: «Се аз иноземец датской земли»: Елагин. История русского флота. — СПб., 1864. — Прил. I. — С. 241). Он происходил из купеческой семьи и с 1677 г. занимался коммерческими делами в России. Из того факта, что Витсен называет его своим другом и, следовательно, был лично знаком с ним, обычно заключают, что Идее жил некоторое время в Нидерландах (Gebhard. Het leven van N. Witsen. — Utrecht, 1882. — Vol. 2. — S. 322). Когда русское правительство, не получая отзыва из Китая о Нерчинском договоре, решило отправить туда нарочного, то исполнить это поручение вызвался Идее, и в начале 1692 г. он был отправлен через Сибирь в Пекин. Поездку эту Исбрант надеялся использовать и в своих личных целях. «Родом есть земли датские», — писал он сам, прося государя, чтобы ему «позволено было ехать через Сибирь в Китайское царство» и «побыть в том государстве для продажи своих и покупки тамошних товаров» (см.: Cahen G. Histoire des relations de la Russie avec la Chine sous Pierre le Grand. — Paris, 1912. — P. XXVI: Челобитная; инструкции Исбранту напечатаны здесь же, р. XXVIII). Из Москвы он выехал весною 1692 г. (Бантыш-Каменский Н. Собрание дел между российским и китайским государствами. — Казань, 1882. — С. 66; Тыжиов И. Заметки в городских летописях в Сибири. — СПб., 1898. — С. 145; см. рекомендательное письмо Патрика Гордона об Исбранте к иезуитам в Китае из Москвы от 10 марта 1692 г., напечатанное в книге: Tagebuch des Generals Patrick Gordon / Hrsg. von Posselt. — 1851. — Bd3. — S. 313-314; другие материалы об Исбранте помещены здесь же: Bd 2. — S. 327, 336, 369, 379, 506, 511); вернулся же в Россию в феврале 1695 г. Миссию его следует признать неудавшейся; в своих переговорах с китайским правительством он почти ничего не достиг; поэтому вывод В. Андриевича (Краткий очерк истории Забайкалья. — Пг., 1887. — С. 58), что в результате поездки Исбранта Маньчжурия открылась для русской торговли, следует признать столь же неправильным, как и мнение X. Трусевича (Посольские и торговые сношения с Китаем. — М., 1882. — С. 33—34), что он успел договориться в Китае относительно русских казенных караванов (см. по этому поводу: Курц Б.Г. Русско-китайские сношения в XVI, XVII и XVIII ст. — Харьков; Киев, 1929. — С. 54—58). Собственные же коммерческие дела Исбрант, по-видимому, устроил, как это можно догадаться из писем живших в Москве иезуитов (Письма и донесения иезуитов о России конца XVII и начала XVIII в. — СПб., 1904. — С. 11, 37—38). Зато поездка Исбранта оказалась важной в другом отношении. Во время своего путешествия Исбрант вел дневник, который был издан меньше чем через год по его возвращении в Москву сначала в Германии, потом в Голландии. Этот дневник является очень важным источником для этнографии и географии Сибири.

Уже в 1696 г. Chr. Menzel в свою книгу «Kurtze Chinesische Chronologie... nebst I. Anhang einer Moskowitischen Reisebeschreibung zu Lande nach China in 1693-1695 von dem Abgesandten Isbrand Ides» (Berlin, 1696) поместил извлечение из дневника Исбранта «о том, как московский посланник Исбрант [420] предпринял сухопутное путешествие в Китай и какие он при этом встретил народы и племена» (Relation wie der Moskowitische Envoye Mr. Isbrand seinen Weg zu Lande nach China genommen und was er von Nation-Volker angetroffen u. s. w.). Рукопись дневника была получена Менцелем от бранденбургского посланника в Москве Johannes'a Royer'a, который в свою очередь получил его непосредственно от Исбранта. В следующем 1697 г. отрывок из его путевых записок напечатал Г. Г. Лейбниц в «Novissima Sinica historiam nostri temporis illustratura», и оно было переиздано в 1699 г. Впоследствии сам Исбрант послал свои записки И. Витсену, который отредактировал их и приготовил к печати. В письме к X. Кюперу от 24 сентября 1709 г. Витсен вспоминал: «Описание путешествия Исбранта в той форме, как оно издано, было редактировано мною по бумагам, которые он мне прислал и которые были написаны весьма запутанно (confus) на его гамбургском или нижнесаксонском наречии» («op sijn Hamburghs of Nedersax») (см.: Gebhard. Op. cit. — Vol. 2. — S. 332). Однако еще до выхода в свет этого издания один из спутников Исбранта по путешествию — немец Адам Бранд — издал в Гамбурге описание их совместного пути, которое тотчас же было переведено на английский, а в 1699 г. — на голландский языки (Brand Adam. Beschreibung der Chinesischen Reise welche vermittelst Einer Zarischen Gesandschaft durch Dero Ambassadeur, Herrn, Isbrand; Anno 1693, 1694 von Moskau, ueber gross Ustiga, Siberien Dauren und durch die Mongolischen Tartarey verrichtet worden. — Hamburg, 1698). Библиографию этого сочинения см.: Minzloff R. Pierre le Grand dans la litterature etrangere. — SPb., 1872. — P. 168-171; Межов В.И. Сибирская библиография. — СПб., 1891. - Т. 2, N 12456-12460; Cahen G. Op. cit. - P. CLI-CLII; Cordier H. Bibliotheca Sinica. — 2 ed. — Paris, 1908. - T. 3, col. 2092; T. 4, col. 2466-2470. P. и О. von Moellendorf (Manual of Chinese bibliography. — Shangai, 1876. — № 3056. — P. 229) указывают еще неизвестное другим библиографам франкфуртское издание этого сочинения 1697 г. (сочинение Адама Бранда значительно уступает дневнику самого Исбранта; собственно описание Сибири в нем отсутствует, так как в основном оно посвящено, главным образом, Китаю, о России же говорится лишь в самом начале книги. Ср.: Козубский Е.И. Заметки о некоторых иностранных писателях о России в XVII в. // ЖМНП. — 1876. — № 5. — С. 26, 27, 28).

Таким образом, о путешествии Исбранта в Европе знали уже задолго до появления в печати его подлинной рукописи. Наконец, она была напечатана по настояниям Витсена, как указано было выше, самолично ее отредактировавшего. Заглавие первого издания, напечатанного в Амстердаме в 1704 г., было: «Driejahrige Reize naar China, te Lande gedaen door den Moscovitischen Abgesant E. Isbrants Ides» 4°; в нем помещены 29 гравированных листов, иллюстрирующих текст; издатель (Fr. Halma) приложил к нему также собственное предисловие, в котором рекомендует издаваемую им рукопись, и письмо Идеса к Витсену от 25 мая 1696 г. Книга эта привлекла к себе большой интерес и переиздавалась много раз на разных языках: в 1706 г. в Лондоне вышел английский перевод, в 1707 г. во Франкфурте — немецкий, в 1710 г. в Амстердаме появилось новое голландское издание, а в 1716 г. — новое английское, в 1718 и 1727 гг. — французские переводы. Отдельные ее части [421] перепечатывались также в различных журналах и исторических сборниках (см., напр.: Рождественский С.В. Известия о России в историческом сборнике «Theatrum Europeum» // ЖМНП. — № 5. — С. 57—77); в 1800 г. в Праге вышел чешский перевод. Библиографию книги Исбранта см., кроме указанных выше библиографических пособий, также в следующих трудах: Beckmann I. Literatur der aelteren Reisebeschreibungen. — Bd 2. — S. 446; Hening G. Die Reiseberichte ueber Siberien von Herberstein bis Ides // Mitt, des Vereins fur Erdkunde zu Leipzig. — 1905. — S. 315—316; Baer K.G. von. Peters des Grossen Verdienste um die Erweiterung der geographischen Kenntnisse. — SPb., 1872. — S. 17—18.

Путешествие Исбранта использовано многими писателями XVIIT в.; много обязан ему Н. Витсен (Henning G. Op. cit. — S. 315-316; пытается определить размер вклада Исбранта во 2-е издание книги Витсена); ряд данных из него взят (без указания на источник) в книгу «Der allerneueste Staat von Sibirien» (Nuernberg, 1720; Изд. 2-е. — 1725); путевой дневник Исбранта был одним из главных источников для второй части «Робинзона Крузо» Д.Дефо (1719), где последний описывает путешествие Робинзона из Китая через Сибирь в Архангельск (см. мою статью: Сибирь в романе Д. Дефо // Сибирский литературно-краеведческий сб. — Иркутск, 1928. — Вып. 1). В XVIII в. сделан был и первый русский перевод путевого дневника Исбранта (в новиковской «Древней российской вивлиофике», т. 8 и 9), которым доныне обычно пользуются русские исследователи. Однако он совершенно неудовлетворителен, так как не только значительно сокращает голландский подлинник, но и систематически искажает его. По-видимому, включение этого перевода в «Вивлиофику» сделано не без участия историка Миллера (см.: Гурлянд И. К вопросу об участии Г.Ф. Миллера в «Древней рос. вивлиофике» Новикова // ЧОИДР. — 1899. — № 3. — С. 20—24; Он же. Ямская гоньба в Московском государстве. — Ярославль, 1900. — С. 325—329). В русской литературе имеется еще описание путешествия Исбранта в полубеллетристической форме, сделанное К.В. Базилевичем (В гостях у богдыхана: Путешествие русских в Китай в XVII веке. — Л., 1927. — С 169—213), интересное, однако, тем, что автор использовал для своей книги также архивные материалы, например статейный список посольства Исбранта (из Архива МИД, книги китайского двора, № 15). Издание нового перевода сочинения Исбранта, сделанного по голландскому подлиннику с учетом отличий этого текста от предшествовавших ему немецких публикаций Минцеля и Лейбница, является совершенно необходимым. Недавние статьи В.П. Шляпина «Удора» (Богатства севера. — 1920. — № 6. — С. 13-14) и «К. истории заселения нашего края» (Изв. Северо-Двинского общества изучения местного края. — 1928. — № 5. — С. 34—35; Чoж-мoр. Избраннедес о зырянах (сгренах) // Коми-му. — 1928. — № 1. — С. 36—39), также посвященные анализу некоторых известий Исбранта о коми-зырянском крае, показали, как много интересного из этого полузабытого источника может еще извлечь историк и этнограф. Сочинение Исбранта слишком велико, для того чтобы полный перевод его мог быть включен в настоящую книгу. Поэтому ниже приводится лишь несколько отрывков, могущих служить образцами текста, но отнюдь не заменяющих целое. При проезде через Сибирь Исбрант проявил любознательность и пытливость: он сообщает много любопытных [422] наблюдений, сделанных им на месте во время пути. Возможно допустить со стороны Идеса и некоторую литературную и особенно картографическую подготовку, которую он предпринял, отправляясь в путешествие; так, например, он пользовался картой Витсена и отмечал на ней замеченные им неточности и погрешности ее (на основании собранных им таким путем материалов карта была исправлена и в уменьшенном виде приложена к описанию путешествия Идеса; переиздана она была в 1727 г. в виде приложения к французскому переводу) (Кордт В.А. Материалы... — С. 27-28; воспроизведение ее здесь же, табл. XXVI). Однако, с другой стороны, ценность сообщаемых Исбрантом сведений именно в их непосредственной свежести, так как они не повторяют прежних данных, но основаны на личных наблюдениях.

Биография Исбранта после возвращения из Китая в Москву недостаточно ясна. Когда после покорения Азова в 1697 г. было приступлено к сооружению флота «кумпанствами» и постройка коммерческих судов производилась подрядом, Исбрант исполнял в казанском кумпанстве заказы по постройке судов и доставке припасов, как видно из его рядных записей 1697, 1698 и 1700 гг. (Устрялов Н. История царствования Петра Великого. — Т. 2. — С. 308-309; Прил. 15. - С. 4-8; Елагин. Указ. соч. — С. 61-62; Прил. 1. - С. 241-243, 306—309; Дополнения к Актам историческим. — СПб., 1848. — Т. 12. — С. 90—91). Год его смерти в точности неизвестен, но в 1709 г. его уже не было в живых (ср. письмо Витсена Кюперу от 24 сентября 1709 г, у Gebhard'a: Op. cit. — Vol. 2. — S. 322). Биографию Исбранта, написанную Ратцелем, см. также в: Allgemeine Deutsche Biographiе — Leipzig, 1880. — Bd 13. — S. 747-749.

Приводимые ниже отрывки взяты из «Driejahrige Reize naar China» (Amsterdam, 1704. - S. 40-45, 131-133).

[БУРЯТЫ]

Этот край, вплоть до самого Байкальского озера орошаемый Ангарой, населен язычниками, называемыми бурятами ¹ (Buratti). В этой местности на холмах и в долинах живет много бурят, которые весьма богаты рогатым скотом, длинношерстными быками и коровами. Все они имеют весьма низкие жилища, сколоченные из дерева и покрытые дерном. Вверху на крыше находится дымовое отверстие; огонь разводят они посередине жилища. Они не знают ничего о хлебопашестве или огородничестве. Их дома, объединенные в деревни, расположены обыкновенно около рек. Буряты не меняют своего местожительства подобно тунгусам или другим народам. Вблизи от их домов стоят воткнутыми в землю стрелы, жерди и копья, к которым прикреплено несколько козлов и овец. Весною и осенью объединяются они толпами до ста человек и отправляются верхами на охоту на оленей, диких коз и овец; эта охота называется ablavo ². Когда они приезжают в то место, где они выслеживают дичь, разъезжаются они врозь по окрестности, чтобы удобнее настигнуть зверя и окружить его кольцом. Если они могут достать до него своими стрелами, то каждый стреляет из своего лука, так что редкий зверь остается в живых, потому что каждый стрелок один за другим может сделать тридцать выстрелов.

По окончании охоты каждый охотник выдергивает свои стрелы [из убитого зверя]. Случается при этом, что в суматохе попадают в лошадей и некоторых из [423] них убивают. С убитой дичины снимается шкура, мясо отделяется от костей и затем высушивается на солнце. Когда запас [мяса] кончен, они вновь отправляются на охоту. Там находится множество дичи, и я сам издалека на расстоянии четверти мили видел несколько тысяч диких овей, которые как снегом покрывали гористые склоны. Здесь поблизости ³ водится мало пушных зверей, кроме отдельных медведей и волков. Когда у них [бурят] хотят купить быка, которые здесь чрезвычайно велики, или верблюда, необходимого для путешествия в Китай, они отдают их не за деньги, но за соболя с темным волосом, за оловянные или медные кружки, красные гамбургские шерстяные платки, за мех выдры, персидский некрученый шелк разных цветов, а также за слитки золота и серебра, и за эти товары, стоимостью от 4 до 5 рублей, можно купить доброго быка, годного на убой, весом от 800 до 1000 немецких фунтов, а верблюда за 10—12 рублей; рубль же равняется у нас двум талерам.

Как мужчины, так и женщины высоки ростом, крепкого телосложения и по-своему довольно красивы, лицом своим напоминая несколько китайских татар. Зимою и те и другие носят длинные халаты (Rocke) из овечьего меха и подпоясываются широким поясом, отделанным железом. Они имеют род шапок, которые они называют malachaven ⁴ и которые зимою можно опустить па уши. Летом носят они одежду из скверного красного сукна. Впрочем, и лицом и всей своей фигурой походят они на чертенят, потому что моются только при своем появлении па свет и никогда не обстригают себе ногтей ни на руках, ни на ногах. [424]

Девушки заплетают свои волосы во много косичек, которые стоят и торчат на голове во все стороны, так что своим видом напоминают они Зависть, как ее обычно изображают. Замужние женщины носят одну косу, свисающую сзади головы и украшенную оловянными фигурами.

Когда кто-нибудь из них умирает, то они погребают его в красиво разукрашенных одеждах с луком и стрелами. Их богослужение состоит единственно в том, что они несколько раз в году, с преклонением головы воздают некоторые почести дохлым козлам и овцам, которые прикреплены перед их жилищами. То же самое делают они, обращаясь к солнцу и луне, склоняясь на колени с протянутыми руками и не произнося при этом ни слова. О другом богослужении не знают они ничего, да и не хотят знать; несмотря на это, они имеют своих священников, которых они убивают, когда им это заблагорассудится, и хоронят, кладя около них деньги и платья, полагая, что они нужны для того, чтобы покойник о них молился и для того, чтобы он имел деньги на питание и платья, дабы в них одеваться.

Когда кто-либо из них должен принести клятву, то они отправляются на озеро Байкал, близ которого находится гора, почитаемая ими священной, идо которой два дня пути. На этой горе приносят они свою клятву ⁵, кто же присягнет ложно, тот, по их мнению, не сойдет живым вниз. На ней приносят они также в жертву убойный скот. [425]

Я отправился из Балаганска (Bulagansky) <...>. После нескольких дней пути среди бурят приехал я в город Иркутской (Jekutskoi), расположенный на реке Ангаре, которая вытекает из озера Байкала в шести милях от города и течет с юга на север. Этот город построен недавно и снабжен мошной крепостью и большими слободами. Хлеб, соль, мясо и рыба здесь очень дешевы, ржи больше всего, и столь много, что за семь стюйверов можно купить ее сто немецких фунтов. Тому причиной плодородие этой земли. От Иркутска до Верхоленска (Wergolensko) родится много разнообразных хлебных злаков (de graanen); там находится много русских дворов, которые наживают богатство земледелием и которые кроме этого ничем более не промышляют. Выше Иркутска, неподалеку от города, к западу, находится пещера ⁶, которая некогда извергала пламя; но из нее в настоящее время выходит лишь небольшой дым. Местные жители рассказывали мне, что в ней в течение многих лет держался огонь и что погас он лишь недавно. Так как почти каждую осень в этих краях случаются землетрясения, хотя и без больших разрушений, я полагаю, что эта пламенеющая пещера благодаря им закрылась, ибо она представляет собою не что иное, как большую трещину в плотном грунте, в коем некогда, по-видимому, залегали некоторые легко воспламеняющиеся жилы, ныне выгоревшие. Тем не менее даже теперь, если глубоко воткнешь в это отверстие палку и станешь шевелить ею пепел, оттуда исходит еще некоторый жар. Неподалеку от этого места я видел большой монастырь, у подножия [426] которого в реку Ангару впадает река Иркут; по имени ее назван город. В этом монастыре жил некий тайша или монгольский князек, подданный его царского величества, который принял греческую веру; в том же монастыре жила сестра этого князька; она была монгольской монахиней и, как мне показалось, недалека от принятия христианства по примеру своего брата, так как когда кто-либо говорил с ней о вере, она обыкновенно отвечала: «...христианской бог сильной, и нашего бога из неба выгнал; однако же наш бог паки в небо вознесен будет, токмо же христианской бог и в другой раз его выгонит оттудова».

Когда она входила в комнату, где находились люди, она никогда не кланялась, не потому, чтобы это был монгольский обычай, но потому просто, что таково было правило ее ордена; в руках держала она четки, перебирая их. В том же монастыре жил еще лама или монгольский священник, который также обычно держал в руках длинные четки и, непрестанно перебирая их своими пальцами, делал различные гримасы, бормоча себе что-то под нос. От долгой привычки перебирать четки он стер себе большой палец до сустава, но не чувствовал при этом никакой боли.

Отдохнув некоторое время в Иркутске, 4 марта я выехал в путь, а 10 марта приехал на берег озера Байкала, которое мы нашли уже покрытым крепким льдом. Переехав через него, мы счастливо достигли деревни Кабаньей (Kabania). Озеро Байкал имеет в ширину около шести немецких миль, а в длину — сорок. Толщина льда на нем была около шести футов. Опасно ехать по нему во время непогоды, потому что ветер сносит весь снег, и лед тогда становится таким скользким, что лошади непрестанно падают, если подковы их не снабжены весьма острыми шипами. На этом озере встречаются полыньи, которые никогда не замерзают; они часто являются гибельными для путников во время сильных ветров, так как, когда лошади падают, то их собственная тяжесть, вместе с силой ветра, увлекают их по льду, а с ними и сани, так что их невозможно удержать, и если по несчастью случится в это время поскользнуться близ отверстия, то они прямо туда низвергаются и безвозвратно погибают. Иногда же сильный ветер раскалывает лед с шумом, подобным грому; через несколько часов, однако, трещины снова замерзают. Когда же необходимо провести по льду этого озера верблюдов, то на ноги им одевают нечто вроде сапогов; на подошвах их приделаны железные шипы, которые их и удерживают. Быков подковывают так же, как и лошадей, потому что в противном случае они не смогли бы ходить по льду. Вода в этом озере пресная, но такая же чистая и зеленая, как и в океане; в нем водится много морских собак [тюленей], которые вылазят в отверстия во льду и на некоторое время показываются над водой. Они все черные и без шерсти, как те, которые водятся в Белом море. В озере также много рыбы, осетров, щук, которых там ловят, причем некоторые бывают так велики, что каждая рыба имеет весом до 200 немецких фунтов.

Единственная река, которая вытекает из Байкала, — это Ангара: она течет на северо-запад; впадает же в него река Селенга (Silinga), текущая с юга и являющаяся единственной большой рекой, которая берет начало в земле монгольской; все прочие же являются маленькими ручейками, притом очень каменистыми. В упомянутом небольшом море находятся также острова; на них и по берегам озера живут буряты, монголы и онкоты ⁷ (onkotes); в окружающих горах и лесах ловят красивых черных соболей; здесь же водится лучший сибирский кабардинер ⁸ (Kaberdiner). Я забыл упомянуть, что когда я хотел спускаться на озеро у монастыря св. Николая, который расположен недалеко от того места, где вытекает река Ангара, местные жители пришли нарочно увещевать меня, чтобы я не называл Байкал озером, пока буду по нем ехать, но всегда называл бы его [427] Далай, что значит море, так как, по их словам, все путешественники, которые не слушались их совета, подвергались многим опасностям от буйного ветра, который подымался как раз в момент их проезда через него. Я начал смеяться этому нелепому утверждению и решил испытать, оставит ли море безнаказанным это мое оскорбление. Я поручил себя воле божией и поехал. Когда я был на самой средине переезда, я велел подать себе рюмку водки и, выпив за здоровье всех европейских христиан, призвал его в свидетели, называя его озером (osera), что означает стоячую воду, но ветры не только не прогневались на меня, но даже успокоились, и оскорбленное мною морс покорно снесло меня на своей спине вплоть до острожца Кабанского, первого места в даурской провинции, причем день был тихий и совсем ясный. Не нужно ли сожалеть о невежестве народа, который находится в таком суеверии, вместо того, чтобы поручать себя богу, который все создал и всем обладает, кому и море и ветры послушны?

[КАМЧАТКА, РЕКА ЛЕНА И ЕЕ ОБИТАТЕЛИ]

Ледяной мыс (Iskaap) представляет собой полосу земли, которая вдается в море, где ее перерезают несколько рукавов, образующих заливы и острова. Несколько выше море имеет вход, через который проходят рыбаки. Города Анадырск (Anadiеskoi) и Собачье (Sabalska) населены чукчами (Xuxi) и коряками [428] (Koeliki), которых мы только что описывали. Река Салазия (Salazia) очень рыбная, в ней ловят главным образом сельдей, осетров, стерлядь (Sterbeth) и нельму ⁹ (Nebna) Вдоль этой реки, по мере удаления от моря, встречаются различные землянки, обитаемые казаками, которых его царское величество содержит там для сбора ясака с туземцев Ловят там также соболей и рысь в таком изобилии, что это маленькое пространство земли поставляет его царскому величеству соболей больше, чем всякая другая область Сибири Климат Ледяного Мыса или, как называют его русские, Святого Носа ¹⁰ (Swetoinos op't Moscovisch), что значит Святого Мыса, необычайно холодный Морозы там так сильны, что некоторые участки моря покрываются льдом, куски которого, гонимые ветром, нагромождаются друг на друга, образуя в короткие промежутки времени высокие горы, кои держатся из года в год Случается иной раз, что эти ледяные нагромождения и даже поверхность моря по два и по три года не оттаивают, как было, например, во время морозов 1694 г, продлившихся без перерывов до 1697 г. От Ледяного Мыса перехожу к большой реке Лене, которая течет на юго-запад из озера Байкала, отделяющего, как сказано выше, Сибирь от Даурии. На этой реке расположен город Якутск — главный город Северной области Сибири Обитатели его приезжают в теплое время года на Святой Мыс, в Сабачин, в Анадырск и в залив Камчатский, чтобы охотиться там на нарвалов, у которых они берут [429] зубы, а также на китов, из которых приготовляют масло. Употребляемые ими лодки сделаны из кожи и рассекают воду с большой быстротой. Народы, живущие в окрестностях этого города и на берегах реки Амги (Amga), называются якутами. Они носят одежду, составленную из кусков меха различного цвета, образующих странную смесь. На швах и вокруг всей одежды господствует обшивка из шерсти белого оленя, шириной в руку; одежда открыта с обоих боков и сделана вроде как бы по немецкой моде. Народы эти носят длинные волосы, свисающие до плеч. Обычай носить рубашку им незнаком. Они убеждены в существовании некоего бога в небе, которому считают себя обязанными своим имуществом, женами и детьми. У них в году всего лишь один праздник, они празднуют его весной с большой торжественностью. Церемония состоит в том, что они разжигают большой костер и поддерживают его во все время, пока длится праздник; они воздерживаются в это время от питья, но употребляют свой кумыс или арак (kunis of Arak) на изготовление возлияний, которые они, один за другим, приходят выливать в огонь с восточной стороны. Этот кумыс представляет собой водку из молока, которую они обычно употребляют. Когда кто-нибудь из них умирает, ближайший из его родственников принужден быть погребенным совершенно живым рядом с умершим, — прискорбный обычай, происходящий, возможно, из той области Индии, где жена обязана идти на костер и смешать свой прах с пеплом супруга, дабы иметь возможность на том свете возобновить их обоюдное наслаждение. Язык якутов очень близок к языку магометанских татар, живущих в окрестностях Тобольска и происходящих от бухар; может быть, именно в подражание этим татарам каждому якуту разрешается иметь столько жен, сколько он может прокормить. Эти народы путешествуют и перевозят свои товары на санях, которые тащат олени, бегущие очень быстро. Они обычно отважны, смелы, искусны и, по-видимому, любят правду. Когда его царское величество посылает в Якутск снисходительного воеводу, не умеющего их сдерживать, они иногда грабят один другого и делают друг другу все зло, какое только могут, но когда офицер со строгостью применяет свою власть, они живут в мире, и не слышно, чтобы говорили о каком-нибудь насилии среди них; они, напротив того, хвалят строгость воеводы и желают, чтобы он долго ими управлял. Они имеют обыкновение говорить, что предками их были монголы и что они населяли некогда часть страны калмыков, откуда русские их выселили, чтобы переселить в эти свои земли. Они добавляют, что гораздо охотнее предпочли бы жить на своей родине, чем в крайне холодной стране, где они вынуждены проводить три четверти года в подземных пещерах. Они сильно подвержены болезни скорбуту, но владеют секретом излечиваться от него в короткий срок, кушая в сыром виде какую-то рыбу и натираясь родом смолы, называемой деготь (Deugti).

Кроме якутов, на берегах реки Лены находим еще идолопоклонников, которые зовутся юкагирами. Все, что мне известно особенного об этих народах, это то, что они срезают мясо с костей своих мертвецов, высушивают их скелеты и, украсив их несколькими рядами стеклянных бус, вывешивают их вблизи своих жилищ и воздают им божеские почести. На берега Лены (Lima — stroom) каждый год приезжают искать зубы и кости мамонта. Эта река, протекая через горы, о которых я говорил в своем повествовании, принимает в себя потоки, которые оттуда льются во время таяния снегов весной и которые увлекают обыкновенно большие глыбы мерзлой земли; река перекатывает, и летом они видны на ее побережье. В этих-то глыбах земли и находят зубы, а иногда и целые скелеты чудовищных животных.

Важнейшие реки, вливающиеся в эту реку, суть: Витим (Witim), Олекма (Olekina) и Майя (Maja), которые текут все три на юг. Берега их так богаты [430] черным соболем и некоторыми другими сортами прекрасного меха, что зимой там можно купить множество (koopen) шкур за три-четыре рубля.

Окрестности реки Майи, города Верхоленска (Wergolenkolso (sic!)), где река Лена (Lima) берет свое начало, и страна, орошаемая маленькой рекой Киренгой, изобилуют зерном. Вся Якутская провинция ежегодно им питается и даже весьма дешево, так как сто фунтов ржаной муки стоят там не более 10—12 стюйверов; скот и мясо покупаются там в умеренном количестве; так как деньги редки в этой отдаленной провинции, цена его там необычайна.

Морское побережье от устья реки Лены до устья реки Енисея (Ienisea) непроходимо; ни один путешественник до сих пор не обошел его ни водой, ни сушей. Некоторые дошли, правда, до реки Тарсиды ¹¹ (Tarsida), но холод и лед помешали им перейти ее. Народы, обнаруженные между реками Енисеем и Тарсидой, — идолопоклонники, это частью самоеды, частью тунгусы, и живут они, как и те народы, о которых я говорил выше.

Комментарии

1. называемыми бурятами]. Сведения о бурятской народности сравнительно поздно проникли в западноевропейскую литературу. Правда, по мнению Хэннинга, уже голландец Исаак Масса в своем описании Сибири (1612) приводит несколько сведений о бурятах, хотя и не называя их по имени; если предположение Хэннинга правильно, то краткое сообшение Массы является первым известием о бурятах в западноевропейской литературе, к тому же современным первым русским известием о бурятах, так как знакомство русских с этой народностью относится к первой четверти XVII столетия (см.: Henning G. Op. cit. — S. 359). Я усомнился в правильности предположения Хэннинга (см. выше), чем заслужил упрек со стороны Е.Г. Кагарова (Сов. Север. — 1934. — № 5. — С, 106), справедливо заметившего, что против допущения немецкого ученого я не привел никаких доказательств. Отмечу поэтому, что фраза Исаака Массы о предполагаемых бурятах представляется мне прежде всего слишком туманной и содержит слишком немного конкретных указаний; по словам тунгусов, это были «понятливые люди, хорошо сложенные, с маленькими глазами, плоскими лицами и коричневой кожей красно-бурого оттенка»; вопрос о том, в какой области тунгусы встретили этих людей, также недостаточно ясен; р. «Писида», т.е. Пясина, упоминаемая в тексте, свидетельствует скорее против допущения Хэннинга, так как местожительство бурят было южнее этой реки; одним из оснований его догадки было также упоминание у Массы слов «ом, ом», которые якобы эти люди часто повторяли. Хэннинг толкует их как искаженное «лам» — Байкал; об ошибочности такого толкования см. у И. Масса, где приведены и другие соображения о загадочном тексте. Более определенные данные о бурятах дают европейские источники конца XVII и начала XVTIJ в. Так, французский иезуит Жербильон, описавший Забайкалье, приводит несколько любопытных сведений о народах, живущих вокруг озера, в том числе и о «браттах» (Brattes); о бурятах («Bratski») упоминает также другой иезуит Ф. Авриль. Несколько сведений о бурятах, называемых Bratski Mugalen и Brati, находится также в первом издании книги Витсена «Noord en Oost Tartarien» 1692 г., и они повторены с легкими изменениями во втором издании этого труда (1705). Я имею в виду издание 1692 г. Т. 2. 433 (1705. Т. 2. 658 и след.) и особенно статью «Bericht noopende Tartarische Volken etc. beschreven door zecker. Heer van aenzien en geleertheit, welke alle hier in vermette Landen in eigene perzoon heeft besichtigt» (Amsterdam, 1692. — T. 2. — S. 542; 1705. — T. 2. — S. 884). Возможно, что своими сведениями о бурятах Витсен обязан именно Исбранту Идесу, известие которого, приведенное выше, является одной из первых более или менее обстоятельных характеристик бурятской народности этнографического порядка.

В Нюрнберге в 1720 г. появилась книга под кудрявым заголовком: «Наиновейшее государство Сибирь, большая и ранее мало известная московитская провинция в Азии и т.д.» (Der allemeuste Staat von Siberien, eines grossen und zuvor wenig bekannten Moscowi-tischen Provinz in Asien etc. — Nurnherg, 1726; издание 2-е (1725 г.) тождественно с 1-м). Заключительная часть этой книги — «Historische Nachricht von den merkwuerdigen Begebencheiten der gefangenen Schweden in Sibirien» (S. 185—246) — может дать повод к заключению, что в составлении всей книги принимали участие пленные шведы, собравшие, как известно, в своих дневниках и сочинениях весьма интересный историко-этнографический материал о Сибири; тем не менее ценность остальных частей книги далеко не оправдывает возлагаемых на нее надежд. Этнографическая часть ее представляет собой компиляцию, главным источником которой были книги Витсена и известия Исбранта Идеса. В частности, 20 глава (S. 175-179), специально посвященная бурятам («von denen Buratten»), оказывается простым переводом соответственного места из описания путешествия Исбранта, хотя на него не сделано ни одной ссылки и имя его также не названо. Анонимный автор допустил лишь легкие переделки текста, но не исключил из него почти ни одной подробности. Рассказ Исбранта ведется от первого лица, здесь — от третьего; аноним последовательно исключил все, относящееся к самому путешествию Исбранта, но не нарушил принятого у него порядка описания бурят, прибавив лишь округляющие его отдельные фразы. Наибольшая вставка сделана в самом начале главы; она гласит: «Буряты, находящиеся в подданстве русского царя, некогда имели свои жилища в области реки Селенги, но так как благодаря подстрекательству китайцев многие из них передались монголам, то остальные, чтобы избежать соблазна, перебрались оттуда на Байкальское озеро и р. Ангару, в окрестностях которых и живут по горам, платя его царскому величеству большую дань, состоящую из соболей и других драгоценных мехов, и будучи очень богаты молочным скотом и косматыми быками». Далее аноним буквально воспроизводит Исбранта, его характеристику бурятского жилища и т.д.

2. эта охота называется ablavo], т.е. облава. Ср. древнейшие известия о зэгэтэ-аба, как эта групповая охота называется у бурят, в статье М.Н. Хангалова: Зэгэтэ-аба, облава на зверей у древних бурят // Изв. ВСОРГО. — 1888. — Т. 19, № 3; Богданов М.Н Очерки истории бурят-монгольского народа. — Верхнеудинск, 1926. — С. 11 и след.

3. Здесь поблизости] от Балаганска.

4. которые они называют malachaven]. Ср. у Витсена (Noord en Oost Tartarien. - Amsterdam, 1705. — T. 2. — S. 660): «malachey»; имеется в виду бурятское: малахаj, малагаj.

5. На этой горе приносят они свою клятву]. Имеется в виду или Тункинская гора, или гора на острове Ольхоне. Об этой горе см., между прочим, в очень интересном, хотя и мало известном, описании бурят Ренье, швейцарца родом, жившего в Иркутске при детях губернатора фон-Бриля (между 1767—1794 гг.), напечатанном в книге «Beitraеge zur Erweiterung der Geschichtskunde» (Hrsg. von Johann Georg Meusel. — 1780. — Bd 1. — S. 119-180).

6. Выше Иркутска... находится пещера]. См.: Землетрясения в Восточной Сибири в XVII и начале XVTII в. — Иркутск, 1925 (отт. из книги: Очерки по землеведению и экономике Вост. Сибири / Изд. ВСОРГО. - 1925. - Вып. 2. - С. 91-98): «Со слов Исбранта об этой пещере или трещине в земле около Иркутска упоминают положительно, кажется, все авторы, писавшие в конце XVII и XVIII ст. об Иркутске. Говорит о ней и Витсен, который полагает, что это был горящий уголь — kolk. Очень интересовался ею и Гмелин в бытность свою в Иркутске. Упоминает об этой горящей трещине в своем сочинении и Страленберг и др.».

7. онкоты]. Об этом народе см.: Сельский И. // Зап. СОРГО. — 1858. — Кн. 5- — С. 118.

8. сибирский кабардинер] кабарга.

9. Ледяного Мыса... Святого Носа]. См.: Baer K. von. Peter der Grossen Verdienste um die Erweiterung der geographischen Kenntnisse. — SPb., 1872. — S. 238—239.

10. сельдей, осетров, стерлядь и нельму]. В подлиннике: «Haring, Steur Sferbeth en Nebna»; последний термин условно перевожу нельма.

11. до реки Тарсиды]. Очевидно, р. Пясина.