-

С одобрения Санктпетербургского Цензурного Комитета.

История Моисея Хоренского есть повествование Царства и Царей Армении. — Издавая перевод ее в свет дерзнул я украсить его именем Вашего Императорского Величества, яко сильного в Царех земных.

Воззри с высоты Престола Твоего на сие всеусердное приношение с благоговением повергаемое к священному подножию оного.

Вашего Императорского Величества
верноподданный
Арменские церкви Архидиакон
Иосиф Иоаннесов.

Сочинитель сей истории был Моисей Хоренский, живший в пятом столетии по Рождестве Христове. — В юных летах он был отдан на воспитание Святому Мезробу, изобретшему как бы по вдохновению Божиему Арменские письмена. Достойный воспитанник достойного наставника с успехом прошед поприще Богословских и Философских наук, для вящшего образования ума своего путешествовал в Афины, столицу просвещения и мудрости. Там нарочито распространился круг его познаний; но для его гения казался еще тесным. И так, чтобы расширить более и [***] более сферу своих сведений, он предприемлет путешествие в иностранные земли; везде посещает Академии и Лицеи, и отвсюду износит новые сведения — новую пищу истинного любомудра. По долговременном странствовании, наконец возвращается в отечество свое, приносит ему в дар сокровища ума своего, пленяет ими своих соотечественников, и, по прозьбе Исаака Багратида, одного из Арменских толковников, приступает к сочинению отечественной истории, начав ее, подобно священному оному Бытописателю, от самых отдаленных времен, то есть, от времен Мироздания. В сей истории хронологически повествует он о происхождении и переменах своего Государства; постепенно исчисляет деяния Царей [***] и других знаменитых мужей до пятого столетия, в коем царствовал на востоке Император Зенон. Для лучшего же обозрения истории своего отечества, помещает он при конце оной, описание древней Азии по тогдашнему ее положению, и все то заимствует от достоверных Греческих и Халдейских писателей.

Сие творение возбудило любопытство в Английских Литтераторах. Они нарочито обучились Арменскому языку, чтобы узнать сию историю, а в последствии времени перевели ее на Латинский языке, и в 1736 году перевод свой издали в свет.

Англичане сделали чрез то услугу одним только знающим Латинский язык, большая же часть любителей исторических [7] повествований остались еще неудовлетворенными касательно Армении.

И так, дабы ревнителям истории открыть путь к приобретению нужных по крайней мере сведений о Армении, я принял на себя труд преложить творение сие с отечественного моего языка на Российский. Щастлив буду, естьли просвещенный читатель удостоит снисходительного и благосклонного приема сей слабый, но ревностный труд мой.

Моисей Хоренский Исааку Багратиду здравия желает.

Сколь много действует на тебя Божественная благодать и сколько движет мыслию твоею дух Святой, сие узнал я из преизящного твоего прошения: поелику ты познание души предпочитаешь познанию тела. Желание и нравы мои весьма близкое имеют сходство с твоими. Сего ради должен я не только хвалить тебя, но и молиться о тебе, да пребудеши таковым навсегда. Ибо, ежели мы по душе своей, как говорит писание: образ Божий есмы; и ежели [2] рассудительность и благоразумие составляют совершенство человека, разумом одаренного, а в сердце твоем ни когда не погасала любовь к оным: то ты здравым суждением своим и пламенным действием размышления служит красотою тому разуму, коего зерцало в себе представляет. А из сего происходит то, что первый оный источник и начало разума приводит тебя в восхищение. Сюда принадлежит и то, что все жившие до нас и в наши времена владельцы и Князи Арменские никому из ученых своих не приказывали писать истории нашей, да и отынуду на сей конец ни кого призвать не хотели; а ты и ученым покровительствуешь, и сам между ими занимаешь место. И так нет сомнения, что ты превзошел всех своих предшественников, удостоился вящших пред ними похвал и можешь прославляться сим памятником. По чему с удовольствием [3] приемля твое прошение, охотно исполню его, чтобы увековечить чрез то память как о тебе, так и потомках твоих. Ибо древний сей народ не только знаменит и плодовит был в полезных и благоразумных предприятиях; но еще заслуживал славу и честь многими преславными деяниями, о коих мы упомянем исторически, при исследовании происхождения предков наших; и потому намерен я показать начало и состояние Гайканских Начальств, хотя и подробно, но впрочем кратко, в таком же точно порядке, в каком находятся они у Греческих писателей. [4]

Для чего рассудилось нам следовать Греческим преданиям в описании происшествий своих, которые чаще встречаются в Халдейских и Ассирийских книгах?

Никто сему не должен удивляться, что мы, не смотря на других Историков, бывших между многими народами, а особливо, как всем известно, между Персами и Халдеями, у коих весьма много находится памятников, являющих знаменитость дел народа нашего; что мы, говорю, упомянули об одних только Греческих историках, из повествования коих обещались вывесть и объяснить наше происхождение. Поелику не только Греческие Цари целым светом владевшие, но и всех стран ученые мужи за долг щитали предать Грекам историю деяний народов своих. Таким [5] образом Птоломей Филадельф (Птоломей Филадельф жил за 285 лет до Рождества Христова.) принял на себя попечение перевесть всех народов книги и сочинения на Греческой язык. Здесь ни кто не должен осуждать нас, так как неученых и невежд в том, что мы назвали Греческим Царем того, который царствовал в Египте. Ибо когда покорил он под свою власть Греков: то и назван по сей причине Александрийским и вместе Греческим Царем; какового имени никто из Птоломеев и других Египетских Царей не удостоен. Он тем рачительнее собирал Греческие книги, что был великой ревнитель Греческих обыкновений. Есть и другие многие причины, по чему назвали мы его Греческим Государем; но поколику предположили мы писать обо всем сокращенно, то уже довольно и [6] предыдущей. Сверх сего многие знаменитые и ученнейшие Греческие мужи не только старались переводить на Греческой язык книги хранившиеся в иностранных Государственных Архивах и Библиотеках, как то видим, что тот же Птоломей побуждал к сему Бероза, Халдейского мудреца; но и отвсюду собрали и преложили Гречески все то, что было в науках великого и достойного удивления; как то букву айб на ке, за и то на пюр, кен на еч и ш на се (то есть, а Халдейское на пси Греческое, е на ишь, а шин на сигма), и сие собрали те, коих самые имена мы знаем подлинно, и кои посвятили все то во славу Греции; а по сему они достойны похвалы как по тому, что, будучи сами люди ученнейшие, заняли от других все служащее к распространению учения; так наипаче и по тому, что таковые изобретения ученых приняли они с величайшим почтением. По сей причине должно [7] назвать всю Грецию без всякого сомнения материю или воспитательницею ученых. Доселе говорили мы о причинах, почему сочли за полезное иметь пред очами Греческую историю. [8]

О свойствах древних Царей и Князей наших ненавистников философии.

О свойствах предков наших, устранявшихся от философии, не только не рассудилось умолчать без поношения; но и в самом начале сего творения предложить о них с укоризною. Ибо ежели те Государи достойны хвалы, которые посредством летописей ознаменовали время царствования своего, и на сей конец повелели внести в историю дела ученых людей и подвиги героев; то не менее по них заслужили уважение наше и те, которые упражняясь в сей науке, употребили труды свои на описание общенародных деяний. Читая их историю о происшествиях мира, мы становимся просвещеннее, и познавая гражданские постановления, когда проходим историю о Халдеях, Греках, Ассириянах и Египтянах, стараемся сравниться в [9] мудрости с теми мужами, кои трудились в сем деле. И так всем нам известно, что Цари наши и другие начальники были люди не просвещенные и необразованные. Ибо хотя народ наш заключается в тесных пределах; хотя он малочислен, бессилен и многократно подвергался чуждому владычеству: однако много было и в нашей стране знаменитых и достопамятных деяний, кои впрочем собрать воедино ни кто из них не признал за полезное. Но как они ни мало не помышляли и о собственном благе, и не хотели оставить по себе памяти потомкам своим: то не к стати было бы уличать их, требуя от них большого и такого, что было прежде их. Но скажет кто, что сие произошло от того, что вели беспрестанно войны одна за другою последовавшие. Но сие мнение не справедливо: ибо было междовремие, в которое война утихала, и притом были [10] Персидские и Греческие письмена, посредством коих дошли до нас многие описания касательно городов и провинций, внутренних и общественных распрей и примирений. Но мне кажется, что как нынешние, так и прежние Армяне весьма далеки от наук и просвещения, и потому излишне будет говорить пространно о сих беспечных, не образованных и грубых людях. Я весьма удивляюсь плодовитости твоего разума; поколику ты из всех прежде сего бывших соотечественников наших нашелся один, который приступил к сему предмету, и который предложил мне собрать и написать историю о нашем отечестве хотя в длинном, но полезном сочинении, так, чтобы показать в точности корень и начало Царей и начальников наших: кто от кого произошел, и что каждый из них сделал; кто из природных жителей родился от благородного поколения и кто из [11] пришельцев принят в сословие нашего дворянства, наконец чтобы деяния каждого и время жизни означить в истории начиная от столпотворения даже до сего дни. Ты думаешь, что сие послужит тебе во славу и беструдное удовольствие. Но я на сей раз скажу с Иовом: еда книгами предстоит? или еда есть писание о отечестве твоем, посредством коего, по примеру Еврейских писателей, мог бы я не погрешительно провести историю свою от самого начала до твоих времен, или от времен твоих довести оную до первого начала? Но хотя я никаких пособий по сему не имею; начну однако ж; может быть сыщется кто-либо благодарным за труды мои; начну ее от того, от чего начинали прочие церковные и христианские писатели, почитая за излишнее повторять басни язычников о начале вещей; а только потомство их на время исчислим, равно и тех знаменитых мужей коим [12] будет приличествовать священная история; доколе наконец в продолжении сего творения не дойдем до языческих повествований, от коих намерен я заимствовать все, что достойно вероятия. [13]

О Адаме и прочих Патриархах другие историки не согласны.

О начале или главе всего человеческого рода надлежит нам показать здесь кратко, по чему другие писатели не согласны с священным писанием, и имянно: Бероза (Бероза современник Александра Великого был жрец Белусова капища и сочинитель Халдейской Истории.) сей ученейший историк и Абиден (Абиден славный Сирский и Халдейской Историк, о коем упоминает Евсевий в книге IX части Еванг. проповедывания.), или для чего тот же Абиден ничего не упоминает о построении ковчега и других Патриархах, касательно их имен и жизни и того, что род человеческий произошел от одного корня. Ибо Абиден, равно как и прочие, говорит о сем так: «всепромыслительный Бог поставил его над народом своим пастырем и [14] правителем; а после него управлял оным Алор десять кругообращений» что составит 36.000 лет. Равным образом Ною дают различные имена и приписывают ему беспредельную жизнь; хотя о потопе и растлении земли говорят согласно с священным писанием; и также считают со Кзизустром 10 родоначальников. Но их годы не только не согласны с нашими солнечными, содержащимися в четырех временах, а следственно и библейскими; но даже не сходны и с Египетскими лунными, ниже с теми, кои название свое получили от Богов, так, что ежели кто хочет означить в точность годы свои, тот должен приспособляться к Греческому счислению, иногда уменьшая оное, а иногда умножая. Но мы показываем здесь одни только мнения их, и что каждой из них писал все по своему изволению: разбор сих мнений отлагая до другого времени, дабы не увеличить сего [15] творения, возьмем здесь за начало истории нашей то, чему мы верим без сомнения. И так первее всех сотворен Адам; от него по прошествии 230 лет родился Сиф, а от Сифа на 205 году Енос. Енос первый упова призывати имя Господа Бога; но почему это; или по какой причине сей первый называется призывающим Бога; и что значит самое слово: призывать? Поелику Адам воистинну сотворен от Бога и приял заповедь от уст Божиих; а когда согрешил и скрылся: то сими словами: где ecu? вопрошаем был самим же Богом, и следственно определение о себе услышал от тех же уст божиих. После того Авель, сей приближенный и известный Богу муж, — когда приносил жертву свою, угоден бысть Богови. Но когда сии были Богу столь угодны и ведомы; то почему говорят, что Енос первый призывал Бога и еще уповаяй? О сем хотя говорено будет нарочито в другом [16] месте; однако же предложим нечто и здесь. Когда первый человек за беззаконие и преступление заповеди изгнан был из рая, а следственно отвержен и от самого Бога, как сказали выше; когда из сыновей Адамовых известнейший Богу паче прочих убит был родным братом своим, и когда не было уже никакого глагола Божия, никакого откровения: тогда род человеческий дошел до крайнего недоумения и отчаяния так, что во всех делах руководствовался одними похотями. И сей-то первый между ими муж, исполненный упования и непорочности, призвал Бога. Впрочем слово призывать имеет двоякий смысл, то есть, или дать забытой вещи наименование, или призывать кого-либо в помощь. Но сие значение: дать забытой вещи наименование, здесь неуместно: ибо не прошло еще столько лет, чтобы забыть имя Божие и самого Бога, когда не умер и не погребен еще тот, которой [17] сотворен самим Богом. Следовательно призывает здесь Енос Бога на помощь. Енос по прошествии 190 лет родил Каинана, Каинан на 170 году родил Малелейла, Малелейл на 165 родил Иареда, Иаред на 162 родил Еноха, а Енох на 165 году от рождения своего родил Мафусаила; и потом пожив 200 лет благочестно и добродетельно благоволившим о нем, восхищен из среды нечестивых яко на небо; причину сего скажем после. Мафусаил на 167 году родил Ламеха, который на 188 году род исына и наименова имя ему Ной.

Но для чего одного только Ноя назвал он сыном, а прочих называет просто рожденными? Притом пророчествовал отец о Ное: сей упокоит нас от дел наших и от печали рук наших, и от земли, юже прокля Господь Бог: а он [18] между тем был причиною не упокоения, но погубления всего того, что было на земли. Мне кажется, что слово упокоит значит то же, что остановит; то есть, обуздает, удержит нечестие и злодеяние погублением развратников, живших во втором веке: ибо весьма к стати говорит: от дел наших, то есть, от нечестий и от печали рук, коими творим срамные дела, упокоиваются подлинно по сему пророчеству, но только не все; а одни добродетельные души; когда скверны смываются как бы водою; что случилось во времена Ноя со всеми беззаконновавшими. Впрочем Священное Писание украсило его именем сына, так как особенного, знаменитого и достойнейшего наследника отеческой добродетели. [19]

О том, что поколения трех Ноевых сынов современны были между собою до самого Авраама, Нина и Арама, и что Нин не был ни Белом, ни Беловым сыном.

Всем известно, что весьма трудно сделать верное исчисление времени от самого начала Мира, а наипаче находить родословие знаменитых мужей; ежели кто намеревается исследовать каждый век начиная от трех Ноевых сынов, доколе угодно ему будет. Сие происходит от того наипаче, что Священная История, присвоив себе Симово поколение, прочие, так как презренные и недостойные помещения в своем кругу, опустила. Мы приступаем к описанию их; мы намерены предложить все, что могли найти верного в древних историях истинного относительно к нашему отечеству. А ты просвещенный любитель наук, воззри на [20] точный порядок трех сих поколений и подивись! Сим по прошествии ста лет, на втором по потопе году, как повествуется в Священном Писании родил Арфаксада.

СИМ.	ХАМ.	ИАФЕТ.
1) Сим на 100 году родил Арфаксада.	1) Хам родил Хуса.	1) Иафет родил Гамера.
2) Арфаксад на 135 родил Каинана.	2) Хус родил Местраима.	2) Гамер родил Фира.
3) Каинан на 120 родил Салу.	3) Местраим родил Нимврода.	3) Фир родил Форгома.
4) Сала на 130 родил Евера.	4) Нимврод родил Бабия.	4) Форгом родил Гайка.
5) Евер на 134 родил Фалека.	5) Бабий родил Анеба.	5) Гайк родил Арменака.
6) Фалек на 134 родил Рагава.	6) Анеб родил Арбела.	6) Арменак родил Арамея.
7) Рагав на 132 родил Серуха.	7) Арбел родил Хеала.	7) Арамей родил Амасию. [21]
8) Серух на 130 родил Нахора.	8) Хеал родил Арбела второго.	8) Амасия родил Геламия.
9) Нахор на 179 родил Фару.	9) Арбел родил Нина.	9) Геламий родил Гарму.
10) Фара на 70 родил Авраама.	10) Нин родил Ниния.	10) Гарма родил Арама.

Что Каинан по Ное четвертый, а по Симе третий, сие утверждают все летописцы; равным образом повествуют, что Фир по Ное четвертый, а по Иафете третий; хотя в переводе нашем того и не означится. А что Местраим по Ное четвертый, а по Хаме третий, сего ни в нашем переводе, ни у другого кого-либо из летописцев не находим, исключая одного ученнейшего ревнителя наук Сира; и сие, кажется нам, вероятно. Местраим есть тот же самый, что и Месраим, означающий Египтянина; и поелику многие летописцы повествуют, что Нимврод, [22] называемый еще и Белом, был Ефиоплянин: из того явствует, что Местраим назван Египтянином потому, что жил в пределах Египетских. К сему можно присовокупить и то, что хотя леторождение в Хамовом колене до Нина никогда вычислено не было, или по крайней мере не дошло до нас, и хотя мало находится достоверного в рассуждении Ниновых лет, а в рассуждении Иафетовых и совсем ничего; однако вычисленное трех сих колен родословие весьма справедливо в том отношении, что до Авраама, Нина и нашего Арама было одиннадцать поколений. Ибо Арей, по числу дванадесятый, был после Нина, и умер в юных летах. В сей истине нет никакого сомнения потому, что Абиден, сей достоверный Автор, повествует о том следующим образом: «Нин родился от Арбела, Хеал от Арбела, Арбел от Анеба, Анеб от Бабия, а сей от Бела». [23] Подобным образом исчисляет он и наше родословие от Гайка до Арея прекрасного, коего убила Семирамида. «Арей прекрасный сын Арамов, происхождения Геламиева от рода Амасии, Арамея, Арменака лишился жизни на войне противу Бела». Вот что повествует Абиден в первой книге происхождений. Свидетельствует о сем и Кефалин, который в одной главе говорит так: «В начале сочинения нашего предположили мы сказать о каждом порознь поколении по Царским летописям: но между тем получили от Царей повеление не помещать в истории бесславных и подлых людей, а упоминать об одних только храбрых, мудрых и начальствовавших родоначальниках, и не тратить времени напрасно и проч.» Но те совсем, кажется, отступают от истины, которые Нина называют Беловым сыном, или самим Белом. Ибо не соответствует сему порядок [24] ни рода, ни времени; разве кто считая за правдоподобное, что оба они были знамениты и славны, будет новое смешивать с старым. И сие предание нашли мы в Греческих книгах. Ибо Греки ли сами перевели Халдейские сочинения на свой язык, или кто из Халдеян по своей воле или по Царскому повелению написал и открыл сие: как то Арий некто, и другие многие: впрочем мы относим сие к Грекам, потому что от них получили о сем сведение. [25]

О том, что некоторые из древних писателей в иных местах согласны с Моисеем, а в иных не согласны; и о народных преданиях, основывающихся на одних слухах, по свидетельству Олимпиодора философа.

Выбрав, сколько можно было, из разных историй самое справедливейшее, предложили мы выше о трех поколениях сынов Ноевых до Авраама, Нина и Арама; противу которых ни кто, думаю, из благомыслящих говорить не будет, разве кто, желая ослабить истину, захочет истинные повести обращать в басни. Сказали мы выше, как рассудилось древним писателям составить бытописания сии, едва ли существующие ныне в царских библиотеках. Они по наклонности воли своей, или по другой какой причине хотя превратили предания, имена и самое время, говоря о [26] начале Мира то справедливое, то ложное, как то: о сотворении первого человека, которого называют не человеком, а Царем; дают ему имя варварское без всякого значения, и приписывают 36.000 лет жития; но о числе родоначальников, живших до потопа, с Моисеем весьма согласны; равным образом, что по потопе считают трех знаменитых мужей, бывших до столпотворения, или после Ксизустрова (Под именем Ксизустра должно разуметь Девкалиона, сохраненного, по Баснословию, от потопа.) в Армению прибытия; сие хотя говорят и истинно; но поелику переменили имена и другое многое, то кажутся быть подозрительными. По сей-то причине рассудилось мне начать историю свою с вернейшей паче прочих Сивиллы, Берозовой дочери, которая говорит о сем так: «Прежде столпотворения и прежде, [27] нежели последовало разнообразие языка человеческого, после прибытия, то есть, Ксизустра в Армению, владели землею Зерован (Зерован, по свидетельству Абидена, есть Сатурн или Крон.), Титан и Иапет кажется (Сим, Хам и Иафет). Когда разделили они между собою правление вселенной: то Зерован, надменный честолюбием, хотел их покорить под свою власть». Под именем Зерована разумеет Сивилла Зороастра волхва, Бактрийского Государя, который был родоначальником Мидян и отцом богов; повествует также о нем много и другого; но сие не совместно нашему предмету. «И так, продолжает она далее, против насилия Зерована восстали Титан и Иапет и вели с ним войну за то, что сыновей своих помышлял воцарить над всеми ими. Во время сего препирания [28] Титан завладел некоторою частию наследственных Зеровановых пределов. Сестра их Астлиция (Астлиция есть Богиня любви, известная у Греков под именем Афродиты.), став между ими посредницею, своими ухищрениями прекратила вражду сию, и между тем преклоняла их оставить правление за Зерованом; но Титан и Иапет клятвенно между собою соглашаются истребить весь Зерованов мужеский пол так, чтоб и потомки его не имели над ними власти, и на сей конец приставляют к новорожденным детям Зеровановых жен, мужей смелых из Титанова поколения. И когда сии, по силе клятвенного договора, убили двух младенцев: то сестра их Астлиция научает Зеровановых жен уговорить некоторых Титанов, дабы они прочих детей пощадили и отправили бы на Восток на [29] гору называемую собрание Богов, которая ныне известна под именем Олимпа». Хотя бы кто считал сие за вымышленное, или за справедливое: я однако же уверен, что это весьма близко к истине. Ибо Епифаний (Епифаний жил в исходе четвертого и в начале пятого веков, был современник С. Златоустого.), Кипрский Епископ, в опровержении ересей, где истину и правосудие Божие старается доказать седмью языками, истребленными от Израильтян, говорит так: «Воистину праведно Бог истребил языки оные пред лицем Израиля; ибо когда сыны Симовы владели стяжанием своим по разделу: тогда Хам, напав на них нагло, восхитил оные. Но Бог храняй верно обет свой и клятву, отомстил Хамову поколению и возвратил Симу его достояние». Впрочем о Титанах и Рафремах упоминается и в Священном Писании; но здесь [30] надлежит несколько коснуться древних хотя изустных, однако достоверных повествований, о коих между Греческими философами было некогда рассуждение, и кои дошли до нас, по свидетельству Горгия некоего Бамана и Давида, из коих один, будучи муж глубокомысленный, говорит в собрании следующее: «О старейшины! когда жил я в Греции для изучения философии: то случилось в один день быть между мудрыми и просвещенными мужами рассуждению касательно описания мира и разделения языков; и когда составляли они Истории свои всяк по своему произвожу, а иные еще и иносказательным образом: тогда искуснейший из них Олимпиодор (Олимпиодор философ Перипатетической секты, живший в царствование младшего Феодосия.) сказал так: «Я поведаю вам предания не письменные, а дошедшие к нам по слуху, кои [31] разглашают между собою простые люди по сие еще время. Была, говорят они, книга о Ксизустре и его сынах; но ныне нет уже ее; она содержала в себе следующее: когда Ксизустр приплыл в Армению и пристал к твердой земле: тогда один из сынов его именем Сим, уклонился на Северозапад; и дошед до небольшой равнины, лежащей под некоторою утесистою горою по средине коей протекали реки, склоняясь к Ассирии, пробыл при реке два месяца, и гору ту назвал по своему имени Симом. Потом возвратился оттоле, опять на Юговосток. Один из меньших сынов его именем Тарбанон с тридцатью сынами и пятнадцатью дочерьми с их мужами избрал себе жилище на берегу той же реки, и по сей причине страну ту назвал Тарониею; а место, в котором сам он жил, наименовал Серониею; поелику на нем сделано первое [32] разделение сынов его. На конец, как говорят, жил он несколько времени в Бактрийских пределах; где и остался один из сынов его». Ибо Восточные народы называют Зерована Симом, а страну еще и по ныне Зеруандиею. Впрочем древние Армяне в стихах своих, Мусикийских песнях и плясках о сем гораздо больше упоминают; но справедливы ли сии повести, или ложны, я о том не беспокоюсь. Но все, что в рассуждении сего мною слышано и читано, предлагаю для сведения твоего в сей книге, дабы чрез то доказать мое к тебе усердие и искренность. [33]

Краткое изъяснение, что тот, которого светские писатели называют Белом, по Священной Истории есть Нимврод.

О Беле, во времена коего жил великий родоначальник наш Гайк, многие говорят много и различно. Но я говорю, что тот, коего называют Сатурном и Белом, есть Нимврод; в чем согласны и Египтяне с Моисеем, внося в исчисление Вулкана, Солнце, Сатурна, то есть Хама, Хуса и Нимврода, кроме Местраима. Они говорят, что первый человек был Вулкан и вместе изобретатель огня. Но для чего Вулкан называется изобретателем огня, или Прометеем, который похитив у богов тайно огонь, предал его людям: это есть аллегорическое выражение, да и порядок истории изъяснить того не позволяет. О сем же самом свидетельствует и постепенность династий или [34] начальств Египетских, и все собрание начиная от династии пастырской, до самого Вулкана, согласует со временами Евреев, то есть Иосифа, до самого Сима, Хама и Иафета. Но о сем довольно. Ибо ежели говорить здесь обо всем, начиная от столпотворения до настоящего дни: то когда же дойдем мы до желаемых тобою повествований? А особливо, когда предположенное дело пространно, а жизнь сия кратка и не известна. Теперь намерен я показать тебе то, откуда и каким образом почерпнута сия История. [35]

Откуда и каким образом взяты сии повествования.

Великий Арсак, Персидский и Парфянский Государь, который и родом был Парфянин, отпал, сказывают, от Македонян и царствовал на всем востоке и в Ассирии; а на конец убив Антиоха Царя при Нинивие покорил под свою власть весь свет. Он брата своего Валарсака поставил в Армении Царем, не сомненно думая, что Царство его будет чрез то в большей безопасности и тишине; и потому дал ему столичный город Низибис и определил границы: часть некоторую от западной стороны Ассирии, Палестину, Азию и все средиземные места и Фиталию от Тихого моря до того места, где оканчивается Кавказ на западном море, Атропатену и все то, что мысль твоя объять и мужество захватить [36] могут. Ибо у храбрых, сказал он ему, оружие служит вместо границ; сколько отнимут, столько и имеют. Таким образом, устроив власть свою и утвердив царство, знать восхотел: кто и какие люди начальствовали до него в области Арменской? На храбрых ли место поступил он, или трусливых? И так нашед одного Сириянина, Мариба Катиненского, мужа просвещенного и в знании Халдейских и Греческих наук нарочито искусного, послал его к брату своему великому Арсаку с приличными дарами, дабы он открыл ему книгохранилище царское, и при том отправил к нему письмо следующего содержания. [37]

Письмо Валарсака Армянского Государя к Великому Арсаку Царю Персидскому.

«Великому Арсаку, Царю неба и земли, коего образ и подобие сходствует с нашими богами, а щастие и жребий превыше всех Царей, пространство же разума столь обширно, сколь пространно небо относительно к земле; Валарсак меньший брат твой и сподвижник, поставленный тобою Царем в Армении, желает здравия и победы над всеми. Прияв от тебя повеление, пещись о храбрости и просвещении, я никогда не пренебрегал его, но ко всему прилагал всеусильное старание, сколько разум и способности мои дозволяли; и теперь будучи возведен промыслом твоим на сие царство, положил я на сердце своем исследовать: какие люди начальствовали до меня в стране Арменской, и откуда [38] произошли находящиеся здесь княжества? Ибо нет здесь ни какого порядка в течении вещей, отколе можно бы было узнать какая была у народа сего вера, что прежде и что после учинено в сей стране? Нет также ни чего положительного в законах; но все смешано и не образовано. По чему прошу тебя, Государь, повелеть открыть Царскую свою библиотеку сему человеку, предстоящему теперь пред могущественным твоим Величеством, дабы он, уведав о сем деле, о коем просит тебя брат твой и сын, сообщил нам наискорее истину. Я знаю совершенно, что дружество наше, которое должно происходить от исполнения воли, будет для тебя приятно. Прощай знаменитый муж, обитающий между богами!» Великий Арсак, получив от Мариба Катиненского письмо, с великим удовольствием приказал открыть ему вход в Царскую Нинивийскую [39] библиотеку, радуясь, что таким духом одарен брат его, коему вверил он половину Царства своего. И так Мариб, пересматривая все сочинения, нашел одну книгу на Греческом языке, коей надпись была следующая:

«Сия книга, по повелению Александра Великого, переведена с Халдейского языка на Греческий и содержит в себе истинную историю древних времен, которая начало свое имеет от Зеруана, Титана и Иапета, и в которой исчисляются порознь и по порядку пять знаменитых мужей, происшедших от трех сих начальников, каждый на своем месте, чрез многие лета». Из сей книги Мариб Катиненский, извлекши одну только историю о народе нашем, принес оную в Низибис к Царю Валарсаку на Греческом и Сирийском языках. Валарсак, благообразный оный муж, искусный в действовании луком и знаменитый красноречием и [40] благоразумием, получив оную книгу и считая ее за драгоценнейшее из всех сокровищ своих, положил в Царском хранилище для соблюдения во всей целости; некоторую же ее часть приказал вырезать на столпе, узнав из сего повествования о точном порядке истории, мы скажем о ней по прозьбе твоей снова, и проведем прежние наши начальства до Халдейского Сарданапала и далее. Повествование же сие начинается так: «Страшны и достославны были первые оные Боги, виновники величайших благ на земле, начало мира и размножения человеческого. От них-то произошел особенный оный род Гигантов, в сложении членов прекрепкий, а ростом необыкновенный; кои по чрезмерной надменности своей приняли нечестивое намерение создать столп; и когда занимались строением оного: то страшный и бурный ветр, воздвигнутый гневом Богов, [41] рассыпал ту необъятную громаду, смешал их языки, от чего произошел мятеж и возмущение. В числе сих был Гайк, Иапетов потомок, знаменитый и храбрый оный начальник, искуснейший в стрелянии и владении луком». Но на сем да остановится наше повествование: ибо мы положили в намерении писать не полную и совершенную историю; но открыть только начальное происхождение наше, и показать прежних родоначальников. И так исчислим из той же книги Иапета, Мерода, Факлата, кои суть: Иафет, Гомер, Фира, Форгом, после коего летописец продолжает исчислять Гайка, Арменака и других таким же порядком, каким исчисляли выше. [42]

Гайк, как повествует, он был красив и статен; волосы на голове имел кудрявые, глаза острые и веселые; а мышцы крепкие; чувствуя свое превосходство пред Гигантами, он сопротивлялся им, поколику сии домогались того, дабы им одним управлять прочими Гигантами и порождением Богов. По сей причине Гайк воздвиг бунт противу сильного нападения Белова. Ибо когда род человеческий рассеян был по лицу всея земли, живя по всюду между сильными Гигантами: то они, быв воспалены яростию, обнажали друг на друга мечи и таким образом спорили между собою о начальстве. Когда Бел получил успех в сем случае и почти всею землею завладел насильственно: то Гайк не хотя покориться ему, после, как уже родился ему в Вавилоне сын Арменак, [43] забрав с собою все имущество свое со всеми сыновьями и дочерьми своими, со всеми внуками, мужами храбрыми, числом до трех сот человек, и другими рабами и пришельцами, к нему приставшими, переселился в Араратскую землю, лежащую на Севере, и поставил себе дом при подошве некоторой ровной горы, где из числа рассеянных людей обитало очень мало. Гайк покорив их себе, основывает тамо владение свое, и оставляет его в наследие Кадму Арменакову сыну. Сим подтверждается древнее оное устное предание: «Гайк со всем домом своим преходит на Северовосток и поставляет себе дом на возвышенной некоторой гористой равнине, которую наименовал Гархиею; поелику жил тамо род Форгомов; построил также некоторое селение, которое назвал по своему имени Гайказениею». Впрочем о равнине сей, лежащей при возвышенной [44] некоторой горе, даже и поныне упоминают южные Историки: то есть, что весьма не многие из живших тамо людей покорились оному Богов поколению, и сие подтверждается устными оными вышепомянутыми преданиями. [45]

Продолжая историю свою далее повествует тот же летописец, что Титанский Бел, дабы распространить власть свою на всех, послал на Север к Гайку одного из сыновей своих с верными людьми с тем, чтобы склонить его к повиновению для собственной его безопасности и спокойствия. «Поселился ты, говорит он ему, на стуже и льду; но обогрейся и сбрось жестокую оную оледенелость гордых нравов твоих; а покорясь мне, живи спокойно где только угодно тебе поселиться у меня». Но Гайк отвечал на сие Белу грубо и отпустил послов оных назад, кои скоро и возвратились в Вавилон. По сей причине Бел, собрав противу Гайка пешеходное войско, пришел в Северные страны к Арарату, где было Кадмово жилище, из коего сей предпослав [46] гонца, убежал и сам к Гайку. «Знай говорит ему, о великое Богов порождение! Бел стремится напасть на тебя с своими Гигантами, воинами храбрыми, неустрашимыми и великорослыми. Я узнав о приближении его к жилищу моему, бежал; и вот прихожу к тебе в страхе. Подумай, как можно скорее, что тебе предпринять следует?» Но надменный и жестокий Бел с сильною ратию своею ворвался в пределы Гайковы подобно реке, быстро разлившейся по тесной отлогости, надеясь на крепость и силу воинов своих. Тогда дальновидный и благоразумный оный Исполин, власами кудрявый, а глазами острый, собрав тотчас сынов и внуков своих, мужей хотя храбрых и в стрелянии искусных, но числом весьма скудных; собрал и других бывших под властию своею, и пришел к берегу одного озера, коего воды растворены солию, и где бывают рыбы весьма малы. [47] В сие время созвав воев своих говорил им: «когда со стороны Белова войска сделано будет на нас нападение; то мы постараемся расположиться там, где стоять будет сам Бел между телохранителями своими; таким образом или сами умрем и семейства наши покорятся Белу; или сразись с ним крепкою рукою, полки его рассеем и одержим победу». Тако прошед несколько стадий, достигли они высоких гор представляющих вид поля, где по правую сторону реки на возвышенном месте и остановились. Там, простерши взоры, увидели великость Белова ополчения в неустроенности, расположенное по полям и дышущее чрезмерною дерзостию. Сам же Бел стоял с отрядом своим спокойно и тихо по левую сторону реки на одном пригорке, как бы на карауле. Гайк узнал об отделении войска сего, коему предшествовал сам Бел с [48] отборным и вооруженным отрядом, на довольное расстояние между собою и своим полком, имея на главе железный шлем, искусно оперенный, на плечах и груди медные латы, около лядвий и мышц покрывала, средина же и левый бок препоясаны были обоюду изостренным мечом, в правой руке держал острое копье, а в левой щит, окружен будучи со всех сторон отборными воями. И так Гайк обозрев вооруженное Титаново войско и превосходных его мужей, Арменака с двумя братьями поставил с правой стороны, а Кадма с двумя другими сынами своими поставил с левой: ибо они имели при себе тогда много луков и мечей. Прочее же войско расположив около себя на подобие треугольника, сам идет с спокойным видом. И когда Гиганты сошлись с обеих сторон; то произвели страшное смятение и ужас, — сражаясь между собою упорно и поражали друг друга взаимно. [49] Но как Гиганты, с обеих сторон мужественные в немалом количестве падали на землю под ударами мечей: то сражение с обеих сторон оставалось не решенным. Таковым незапным и сомнительным случаем устрашен будучи Титанский Царь возвратился на ту же возвышенность, с которой снисшел, думая обезопасить себя ограждением полков своих; как между тем приступило к нему все войско, требуя начать сражения снова, узнав о сем искусный в стрелянии Гайк, подошед к Царю как можно ближе и натянув всею силою лук свой, ударил его сквозь трех лат в грудь; стрела, пролетевшая прямо чрез рамена его, упала на землю; и таким образом гордый оный Титан, повергшись на землю, умер. Войско же его увидев толикую жестокость и храбрость обратилось в бегство. Но в рассуждении войны сей довольно сказано. На месте сражения [50] сего Гайк построил селение, которое по случаю победы своей назвал Гайкиею. По сей-то причине область сия еще и по ныне называется Гайканскою крепостию; возвышенность же, на которой пал Бел с сильными ратниками, Гайк наименовал могилою, которая и доселе известна под сим именем. Тело же Белово, как повествуется, приказал Гайк по обальзамировании отвести в Гаркию и погребсти тамо на возвышенном месте в присудствии жен и детей его. И так страна наша по имени Гайка, родоначальника нашего, называется Гайкиею. [51]

В выше помянутой книге повествуется еще многое; но мы опишем только то, что принадлежит к нашему предмету. Гайк возвращается наконец на прежнее жилище свое, отдав большую часть военной добычи внуку своему Кадму; а рабам своим, отличившимся на сражении, повелел жить на прежних местах. Сам же, по разлучении с ними, избрал себе в жилище место называемое Гаркиею. Потом, пожив не малое время, скончался; вручил все поколение свое сыну своему Арменаку рожденному, как выше сказано, в Вавилоне. Сей братьев своих Хора и Манаваза со всем их семейством оставил в Гаркенской области, из коих Манаваз получил во владение Гаркию; а сын его Ваз поселился на Северовосточной [52] стороне при берегах соленого моря, которое вместе с областию назвал по своему имени. И от сих-то, говорят, произошли народы: Манавазия, Беснуния и так называемая Генуния, которые, как повествуют, после Святого Тиридата от междоусобных браней разорены. Хор же распространив наследие свое с северной стороны, построил города. От него, сказывают, произошло великое оное Хорхорунского дома начальство, сильное и еще до днесь славящееся. Впрочем Арменак, сам пришед на Северовосток, расположился со всеми домочадцами своими на глубокой некоторой равнине, окруженной превысокими горами, чрез которую с западной стороны протекали реки с великим шумом; поле лежащее к Юговостоку в длину было очень велико; при подошве горы были разные прозрачные источники, которые обратившись в ручейки, около гор и поля тихо пробегали [53] подобно юношам, играющим с отроковицами. Полуденная же гора лежащая к солнцу, сияя белеющею вершиною, возвышалась от земли прямо, имея в окружности своей, как некто говорит из наших соотечественников, три дни пути для проворного человека, и оканчиваясь шпицом, изображала в себе гору старую между другими юнейшими. И так Арменак основавши себе жилище на глубокой сей долине, Северную часть поля и подошву горы с той же стороны заселил строениями, и по имени своему назвал гору ту Арагазом, а владения самые наименовал Арагазскою подошвою. Впрочем Историк сей свидетельствует, и свидетельство сие достойно удивления, что во многих страны нашей местах, до пришествия великого Родоначальника нашего Гайка, весьма мало находилось людей. Сей Арменак по прошествии нескольких лет родил Армея, и потом жив еще долгое время, [54] скончался. Но сын его Армей воздвигает себе в жилище дом на одной возвышенности при речном береге, коему название дал по имени своему Армавира; а реку по имяни внука своего Эраста, назвал Эрастом; сына же своего Сарея, от коего произошло много племени, и который был весьма прожорлив, со всем его семейством посылает в некоторую пограничную, обильную и плодоносную долину, и притом изобилующую водами лиющимися с хребта Северной оной горы, называемой Арагазом; по имени сына сего названа, сказывают, область та Сирациею. Происшествие сие подтверждается по-видимому следующею простонародною пословицею: ежели ты имеешь Сареево чрево: то Сирация наша не житница. Армей пожив несколько времени родил сына Амазия; и пожив еще несколько лет умер. Амазия живя в Армавире, по пришествии в возраст, прижил Геламия, Фароха Храброго и [55] Соляция; по рождении же их перешел чрез реку текущую около полуденной горы, и под тенистыми подошвами оной, построил два великолепные селения, одно с восточной стороны при устье источников, которые выходили из горы; а другое на западе расстоянием как бы на один день пути, и оба сии стяжания отдал во владение двум сынам своим, Фароху храброму и Соляцию красивому, кои поселясь тамо, назвали места оные по имянам своим: Фарох назвал Фарахотом, и Соляция Солякертом; гору же оную Амазия назвал по имени своему Масисом и возвратившись в Армавир, по прошествии нескольких лет, скончался. Геламий же пришедши в возраст родил в Армавире Гарма, коего оставив там с детьми, сам перешел в другую сторону, лежащую на Северовостоке, и при береге одного озера построил селения и оставил в них жителей, дав [56] название горе той по имени своему Гела; а селению Гелакуния, каковое наименование имеет и самое озеро. На сем месте прижил он сына Сизака, мужа деятельного, сановитого, благообразного, красноречивого и искусного в стрелянии. Ему он уделил большую часть имения своего, и дав множество рабов, наследию его положил пределы, начинающиеся от озера и простирающиеся на восток до той самой равнины, где река Ерашес, прорываясь сквозь пещеры гор и стремясь по длинным и узким лощинам, выходит на долины с ужасным шумом. На сем-то месте поселился Сизак, и пределы свои украсив зданиями, назвал область ту Синиканиею, которую Персы правильнее называют Сизаканиею. Взявши из сего рода знаменитых мужей, Валарсак, первый оный из Парфян Арменский Царь, сделал их в стране сей владетелями, так как потомков Сизаковых, и сие учинил он [57] основываясь на истории, о чем мы скажем подробнее в своем месте. Сам же Геламий возвращается на равнину, и под подошвою той же горы в одной хорошо укрепленной долине создал город, и назвал его Геламием, который после по имени внука его Гарника прозван Гарнием. От сего Геламия, во времена Артаксеркса, Валарсакова внука, родился юноша некоторой именем Вараз, в ловлении оленей, диких коз и кабанов и в стрельбе весьма искусный, коего Геламий сделал начальником над Царскою охотою и уступил ему город, лежащий при бреге реки Раздана и от него-то, говорят, произошел Варанзунский род. Сей Геламий, как прежде сказали, в последствии времени родил Гарма и пожив несколько потом лет умер, оставя Гарму сыну своему завещание переселится в Армавир. Сей-то есть Гайк, Форгомов сын, Фиров внук, Гамиров правнук [58] а Афетов праправнук, великий оный родоначальник Арменский, — и сии-то суть его народы и поколения, кои наконец, как повествуют, начали множиться и наполнять землю. Гарма, по прошествии нескольких лет, родил Арама, Арам же по преданию Историков произвел, яко Герой, многие знаменитые и храбрые дела распространя повсюду Армению; по его имени Греки называли страну нашу Армениею, а Сирияне и Персы Арменихом. [59]

О войне с восточными народами, о победе и смерти Нихара Мада.

Арам, сей муж трудолюбивый и приверженный к отечеству, желал лучше умереть за него, нежели видеть пределы его в попрании от соседственных народов, а соотечественников своих в руках чуждой власти. По чему не задолго пред тем временем, как жили в Ассирии Нин и Ниний, притеснен будучи окрестными народами, собрал он в Государстве своем храбрых мужей, искусных в метании стрел и владении копием, имеющих совершенный возраст, силы крепкие, дух и руки готовые на брань, числом до пятидесяти тысяч; с коими при последних Армении границах, встретился он с Мидийским ополчением, в котором Начальником был Нихар Мад, муж гордый и воинственный, как говорит тот же самый [60] историк, — который по примеру Хуса набегами своими разорял Арменские области, и держал их два года в плену. Но Арам, сверх всякого чаяния, напав на него прежде солнечного восхода, все войско разбил, и захватив самого Нихара Мада отвел его пленным в Армавир; где приказал посадить его на высокую башню, и наложив на шею железную цепь, приковать к стене на позор всем мимо ходящим; а на область его до самой горы Зарасла наложил дань; доколе Нин не получил правления в Ассирии и Ниневии. По получении же сего Нин, наслышавшись о родоначальнике своем Беле, и желая отмстить за его смерть, избирал всякие средства, дабы истребить потомство храброго Гайка; но убоясь того, чтобы не потерять своего престола, или чего-нибудь тому подобного, злобу свою удержал, и позволил ему свободно пользоваться прежнею властию, дав сверх того право [61] надевать на себя одежду украшенную маргаритами и называться вторым по себе. Но на сем остановимся: ибо самый образ предпринятого нами дела не позволяет нам при начале сей истории писать обширнее. [62]

О войне с Ассирийцами и победе, о Пеапе, Халиде, Кесарии, о первой Армении и прочих ее частях.

Арам, по окончании войны с восточными народами, с тем же самым войском идет в Ассирию, где находит некоего тиранна своей области, вооруженного четыредесятью тысячами пехоты и пятью тысячами конницы, именем Варзама от рода Гигантов, который наложив тяжкую на ту страну дань, отвсюду ее угнетал и опустошал. Арам подняв против него оружие, и учинивши сильное поражение, многих прогнал в Кордийскую страну чрез Ассирийские поля, где Варзам убит собственными своими ратниками, и потом Ассириянами, по причине геройских его подвигов, долго почитаем был в числе Богов. Арам большую часть Ассирийских земель долгое время содержал в своем подданстве. [63]

Теперь следует сказать о славных деяниях Арама на западе противу Титанов. Он идя на запад с четыре десятью тысячами пехоты и двумя тысячами конницы, пришел наконец в Каппадокийские области на место, называемое ныне Кесариею; и поелику восточную и полуденную части, кои покорил на пути своем, отдал двум народам: Восточную потомкам Сизака, Ассирийскую же потомкам Кадма; то и не имел ни какого подозрения, чтобы они могли когда-либо взбунтовать против его. И как он находился долгое время на Западе; то пошел на него войною Пеап Хамед Титанец, без всякого права владевший страною лежащею между двумя великими морями: Понтийским и Океаном, и по вступлении с ним в сражение, разбил и прогнал его на один остров Азиатского моря. Арам, оставив в стране сей родственника своего именем Мезака, подчинил ему оную с [64] десятью тысячами воинов, повелев жителям ее обучаться нашему Гайканскому языку, а сам возвратился в Армению. И по сей причине Греки еще и доныне называют округ оный первою Армениею. Мезак получив начальство от Арама, построил в помянутой области город и назвал его по своему имени, оградив его небольшими стенами, который по неправильному выговору прежних жителей, назывался Мажаком, пока наконец с восстановлением и распространением своим получил название Кессарии. Арам на возвратном пути своем в собственные пределы наполнил жителями многие не населенные места, которые названы второю, третиею и четвертою Армениею. — И сия-то есть первейшая и истинная причина, для чего Греки страну нашу, лежащую к западу, наименовали первою, второю, третиею и четвертою Армениею, а что некоторые из них [65] говорят противное сему, мы того не приемлем; пусть, кто как думает, так и утверждает. Поелику Арам был весьма славен и храбр: то все народы, как известно, страну нашу называли по его имени. Знаменитый муж сей учинил и другие многие достопамятные дела; но для меня кажется довольно и выше о нем сказанного. А что в летописях Царских, также преданиях Церковных ничего о том не упомянуто; сие не должно приводить нас в сомнение: во первых потому, что все то происходило еще до владения Нина, когда о преданиях таковых дел никто не имел попечения; во вторых, что не нужно и бесполезно было о Царях чужеземных и отдаленных народах переписывать древние повествования, или древние о светских деяниях истории, а особливо когда храбрые и знаменитые чужестранцев дела не подавали писателям случая к похвале их и славе. Но [66] хотя письменного о сем предания в публичных Государственных местах и не оставалось; однако, как говорит Мариб, собранные некоторыми простыми людьми находятся в Царских Архивах. Тот же Мариб приводит к сему и другие причины, и имянно: Нина, который будучи надменен и честолюбив, когда хотел называться один источником и началом верховной власти, мужества и благости; то многие древние книги и истории о знаменитых во всех странах происшествиях приказал сжечь, и писать точию о себе и о своем времени. Но повторять о сем есть дело излишнее. Арам по прошествии года родил сына Арея, и пожив еще довольно времени, скончался. [67]

О Арее и его смерти на войне противу Семирамиды.

Арей не за долго перед смертию Нина оказал отечеству своему важную услугу, снискав от Нина тоже благоволение, каковое имел отец его Арам. Но бесстыдная и сладострастная Семирамида, издавна наслышавшись о его красоте, восхотела видеть его лично; сделать же сего явно не отваживался. И потому, когда Нин умер, или по моему мнению, убежал в Крит; то Семирамида для излечения сердечной болезни своей, отправила к прекрасному Арею послов с различными дарами, прося его всячески, при обещании многих наград, приехать к ней в Ниневию и взять ее себе в супружество, и чрез то получить во владение свое всю Нинову Монархию, или по удовлетворении желания ее, возвратиться спокойно в земли свои с [68] дарами. И как послы с той и другой стороны по сему предмету очень часто съезжались, и Ареева несклонность на предложение ее сделалась явною: то Семирамида, воспалясь гневом и прекратя посольства, набирала многочисленное войско и поспешала итти с оным в Армению противу Арея не для того, как видно из самого дела, чтобы его притеснить и умертвить: но дабы покорить и схватить силою, и чрез то удовлетворить страсти своей: ибо она, как слух носится, была влюблена в него до безумия. В сем намерении Семирамида приходит на поле Ареево, которое названо по тому Араратским; устроив воинство, повелевает полководцам своим стараться всеми мерами сохранить Арея невредимым. После сражения войско Ареево было разбито; наконец и сам Арей убит от детей Семирамидиных. Сия Царица, одержав победу, посылает на место сражения искать [69] среди поверженных трупов возлюбленного жениха своего; и когда обрела его мертвым: то приказала положить его в спальне своей. Но как Арменское войско в отмщение за смерть Арея тревожило Семирамиду снова, то она рассеяла о нем такой слух: «Я, говорит, заповедала Богам моим уврачевать Ареевы раны, и воскресить его из мертвых». Да и сама объята будучи чрезмерною страстию до исступления, надеялась волшебными заклинаниями воззвать его к жизни. Потом, как тело его начало уже согнивать, приказала погребсти оное в глубоком рве, склонив к тому одного из любимцев своих следующим образом: «Боги, говорит, излечили Арея и воззвали его к жизни; а чрез то исполнили желание и прошение наше. Чего ради должны мы почитать и славословить их более и более, яко удовлетворивших намерению нашему и желанию». В следствие сего [70] Семирамида поставила новую статую, посвятив ее Богам, и приносила ей великолепные жертвы, разнося повсюду слух, что она воздвигла Арея из мертвых могуществом Богов, — и по разглашении сего в Армении, возбудила во всех желание мира. Но об Арее уже довольно; у него в младых летах родился сын Кардозий. [71]

Семирамида по смерти Арея созидает себе город и в нем дворец; также сооружает на реке плотину.

По удачном окончании сего действия Семирамида пребыв не много времени на поле, прозванном по Арее Араратским, приходит в гористые страны той места, лежащие на полдень, дабы по случаю наступившего лета, насладиться прохладою на долинах и зеленых полях, где узрев приятность местоположения и благорастворение воздуха, чистые источники и с приятным шумом текущие реки, сказала: «на сем месте при толикой умеренности климата, при толиком обилии тучной земли и вод, надобно построить города и чертоги царские, дабы четвертую часть года летнее время препровождать в Армении с полным удовольствием; остальные же три времена провождать [72] в Ниневии». И для того, проходя различные места, пришла от восточной стороны к берегу соленого озера, где усмотрела некоторый продолговатый холм простирающийся в длину от Запада к Востоку, с Северной стороны несколько покатый, а с Южной огражденный ужасным крутым утесом, коего чело касалося до небес, и с той же стороны не много по далее видна была долина, которая исключая Восточный бок горы, примыкалась к берегу того озера наподобие большого и приятного потока. Сию долину орошали сладководные ручьи, кои вытекая из горы и пробираясь чрез подошву ее и прикосновенные к ней пригорки, потом соединясь, возрастали более и составляли наконец реки. На долине той построены были по обеим сторонам реки многие домы, и возвышался один не большой холм, как бы особая гора. И так Семирамида, сия неустрашимая женщина, обратив на сие [73] место взоры свои, приказала отправить туда в скорости работников из Ассирии и других Государства своего мест, числом 42.000, и между ими 600 человек избранных художников, которые бы могли обделывать камни, дерева, медь и железо. Каковое повеление ее исполнено было в точности. Неукоснительно собрались искусные художники и многими познаниями отличные зодчий. Она прежде всего приказала построить при реке преобширную и превысокую плотину (О произведениях сих говорит также и Страбон XI стр. 629 XII стр. 539.) из крепких и великих камней, сплоченных глиною, песком растворенною. Сия плотина и до ныне стоит неколебимо; в расселинах ее, происшедших от тягости, как рассказывают, кроются и ныне тамошние беглецы и заблудшие, как в глубоких горных пещерах. В случае, естьли кто похочет испытать твердость сию, то не льзя [74] вырвать из плотины ниже единого камня, употребленного в строение оной, хотя бы прилагал к тому всеусильный труд свой. В сем здании художество обворожает взоры зрителей до того, что мечтают, якобы все то воздвигнуто из влажного тука.

Плотину сию провела она чрез многие стадии до того самого места, где назначила сооружение города. Потом повелела работников разделить на разные классы; над каждым классом поставила отличных Архитекторов. Таким образом при тщательном продолжении работы, удивительное оное дело совершила в немногие годы, оградив все крепкими стенами и медными вратами. В городе построила домы великолепно украшенные разноцветными камнями о двух и трех ярусах, или как кому удобнее было, лицем на полдень; части города разделила обширными и прекрасными улицами, построила славные бани [75] удивительным образом; сколько требовало пространство города, провела некоторую часть реки среди оного, для всякой необходимой потребы: для орошения садов, цветников, и всей окружности полей. По обеим сторонам озера, также около частей города, лежащих на Восток, Север и Юг, построила села и насадила в них различные древа, дабы зеленостию и плодами приносили удовольствие и пользу; в плодовитейших долинах насадила виноград: и когда город сей толь славно устроила и обнесла стеною, то населила его бесчисленным множеством жителей. Внутреннюю часть города, и что в ней дивного устроено, и о чем не многие известны, мы описать не можем; поелику Семирамида возвышенное оное место укрепив ограждениями, сооружила на нем Царские чертоги, коих входы и исходы были весьма трудны, и имели потаенные некие убежища, ужас [76] наводящие. Каким образом все сие. было устроено, того достоверно не знаем, и потому не можем предложить в истории нашей; скажем только, что из всех Царских зданий сие было первейшее и совершеннейшее. В стороне пещеры к востоку, где земля столь тверда, что не возможно было провести на ней ни одной даже черты и железом, построила различные капища и жилища, также казнохранилище, обведя все то беспрерывными каналами: но для чего приуготовила она сии толь удивительные здания, ни кому не известно. При том на каждом камне как бы на самом мягком воске, сделала многие надписи, которые одни зрителей приводят в великое удивление; сего мало: она повелела еще по многим в Армении местам постановить столпы, рубежи и грани с изображением таковых же надписей в память свою. Но о Семирамиде и ее в Армении деяниях сказано довольно. [77]

Для чего Семирамида умертвила детей своих, и каким образом убежала от Зороастра Мага в Армению, где сама также убита сыном своим Нинием?

Сделав такое расположение, Семирамида в летнее время приезжая всегда в Северную страну, в город построенный ею в Армении, правление в Ассирии и Ниневии препоручала Мидийскому Князю Зороастру Магу (О Зороастре сем, коего Диодор называет Оксиартом, упоминает Иустин I. I.); и как не однократно сие делала, то наконец и всю Империю свою ему вверила. Но быв часто и жестоко укоряема от детей своих развратным и любострастным ее поведением, она всех их умертвила, кроме меньшего сына Ниния; поелику разделяя власть и сокровища свои между друзьями и любимцами своими, детей своих почитала за ничто. Для того-то [78] и муж ее Нин вопреки общей молве, якобы умер и погребен ею в Ниневийском дворце, приметя распутство и порочные ее нравы, оставил Государство и убежал в Крит. Но когда дети ее возрасли и пришли в полной разум; то о всем том не переставали напоминать ей, убеждая ее воздержаться от позорных страстей своих, и Царство свое со всеми сокровищами отдать детям своим. Чем она выведена будучи из пределов терпения, всех их, как выше сказано, умертвила, кроме одного только Ниния. Впрочем когда Зороастр учинил проступок против Семирамиды и от того возродилось между ими несогласие, то она наступила на него войною. Ибо оный Мидянин умышлял насильственным образом похитить у нее власть и царство. При умножении войны, Семирамида убежала от Зороастра в Армению, и получила себе мстительную казнь: ибо Ниний, получив [79] время, мать свою убил (О сем сверх Иустина говорит Кефалион: но Диодор утверждает, что сын Семирамидин хотя и покушался на смерть ее, однако же не умертвил. II. стр. 107.) и сам начал царствовать в Ассирии и Ниневии. Вот причины и образ смерти Семирамидиной. [80]

Справедливо ли то, что Семирамида прежде нанесла войну индийцам, потом уже умерла в Армении?

Дабы не сделаться предметом посмеяния: то я содержу в памяти моей Кефалиона, который, как и многие другие, говорит сперва о рождении Семирамиды, потом о войне ее против Зороастра, на которой, по словам его одержала она победу, а наконец описывает войну Мидийскую. Но нам вероятнее кажется то, что Мариб Катиненский почерпнул из Халдейских книг. Ибо о происшествиях сих повествует он ясно, и притом излагает причины самой войны. Сверх сего и наши басни подтверждают свидетельство ученнейшего оного Сириянина, повествуя, что Семирамида бежала оттоле пешком, и быв томима жаждою, испросила для утоления оной воды, потом прибегла к вооруженному воинству, и бросила в море [81] ожерелье свое; отколе произошла следующая пословица: Монисты Семирамидины в море. Баснь говорит также, что памятник Семирамиде поставлен прежде, нежели Ниобе (Ниобея была дочь Танталова, сестра Пелопова и жена Амфиона Царя Фивского, которая за гордость свою пред Латоною превращена богами в каменную гору.); но поступим далее. [82]

О происшествиях, случившихся по смерти Семирамиды.

По изложении всего вышеозначенного, я исчислю в сей книге первенствующих мужей и предков наших; опишу их жизнь и деяния, и все то изъясню, основываясь на повествованиях не вымышленных, но взятых из книг и слышанных от опытных и просвещенных мужей, при помощи коих потщились мы собрать древнюю историю в точности. Что касается до расположения моего сердца и искренности; то я признаюсь, что в истории сей следовал одной истинне. О тех, коим священное писание приписывает хвалу или укоризну, мы упомянем пространнее; главное же попечение наше состоят будет в том, чтобы имена их означить правильно и расположить их в надлежащем порядке; ежели порядок сей будет не совсем справедлив, по [83] крайней мере не далек от истины. И так приступаю я к описанию приключений, последовавших за прежде реченными, дабы непрерывно продолжить связь историческую, ясно открывающуюся после Семирамиды, убившей Арея, которая сама убита была сыном своим Замом или Нинием. Ниний, по убиении матери своей, царствовал живя развратно и праздно. В его времена входит век Авраамов (Так полагают Евсевий и другие Историки.).

Сходство родословия нашего с Еврейским и Халдейским счислением до Сарданапала, наименованного Тоном Конколером.

* Арея нашего сын назван от Семирамиды также Ареем, коему она отдала во владение страну нашу; у него сын был Анузаван. [84]

** От сего Евреи получили не происхождение рода своего, но приращение Государства. Ибо все они происходят от Авраама. Когда Навин истребил Хананеев: то некоторые из них убежали в Агр, и отплыли в Фарсис, что видно из самой надписи, иссеченной в Африке на столпах, следующего содержания: мы Начальники Хананейские, бежавшие от хищника Иисуса Навина, пришли сюда для жительства.

* Предание гласит, что Гайкаций жил во времена Белоха, и убит по случаю некоторых бунтов, воздвигнутых им безрассудно. [85]

23)	Авимелех	Сфарет	Амбак.
24)	Фола	Аскатад	Арнак.
25)	Иаир	Аминд	Саварс.
26)	Иеффай	Вестаскар	Норер.
27)	Есевон	Сусар	Горак.
28)	Елон	Лампар	Рант.
29)	Авдон	Паней	Ензак.
30)	Сампсон	Созарм	Делак.
31)	Илий	Мифрей	Горей.
32)	Самуил и Саул	Тевтам	Зармер *.

* Он прибыл на помощь Приаму, и по взятии Хама с войском Ефиопским в плен, убит храбрыми Греками.

33)	Давид	Финей	Персий.
34)	Соломон	Дерцилл	Арбуний.
35)	Ровоам	Евпальм	Вазук.
36)	Авий	Придеаз	Гоий.
37)	Аса	Фарат	Иусак.
38)	Иосафат	Акразан	Кайпах.
39)	Иорам	Сарданапал	Сцеордий, (Гигантов сын). [86]

О Арее, Ареаде и сыне его Анузаване, называвшемся Сосом.

Когда от Нуарды, любимой Ареевой супруги, жившей по смерти Арея двенадцать лет, родился сын; то Семирамида из прежней любви своей к прекрасному Арею, назвала сына его также Ареем, поставив его начальником над страною, которую вручила ему из дружбы. Говорят, что и сей Арей погиб на войне против Семирамиды. Порядок сего повествования таков: Арей, Ареев сын, имея с Семирамидою войну, лишился на оной жизни, оставив по себе сына храбростию и благоразумием как на словах, так и на деле знаменитейшего Анузавана, который назывался Сосом (Слово сие Сос на Армянском языке значит кипарис дерево.). Поелику он по обряду их посвящен был в Армавире Арменаковым кипарисам, на коих тихом или [87] сильном от ветра колебании Арменские жрецы долгое время утверждали свои прорицания. Анузаван сносил долго от Зама Туеция всякое презрение при дворе царском: но посредством друзей получил во владение некоторую часть страны своей, поставлен быв над сбором податей, наконец и над всею страною принял начальство. Но сия история была бы чрезмерно пространна если бы я поместил в ней все знаменитые дела и слова исчисленных выше сего мужей. [88]

Парер, Гигантов сын, выл первым Арменским Царем; он Арбаку Мидийскому вспомоществовал в отъятии Царства у Сарданапала.

Прейдя в молчании маловажное, мы предложим только самое нужное. Последний из числа начальников наших, бывших под Ассирийскою державою, при Семирамиде или Нине, был Парер, живший во времена Сарданапала, который Арбаку Мидийскому не мало способствовал к отнятию Царства у Сарданапала.

Теперь уже вкушаю душевную радость; поелику история наша дошла до того времени, в которое предки наши получили титло царского достоинства (Здесь читатель должен заметить, что в Армении хотя многие до сего были владетельные Князья, коих достоинство Моисеем показано выше; однако же и титло царское должно считать с сего времени.) [89] По сей причине надлежит нам писать обо всем велеречиво и ясно; особливо же, когда сам я удостоился читать описание сего в четырех книгах, сочиненных одним красноречивейшим и мудрейшим мужем. Арбак (Диодор. Сир: II. стр.: 110. Иуст.: I. 3.) родом Мидянин, из провинции Муниты, человек в правилах жизни благоразумный, в военных действиях неустрашимый, заметив в Тоне Канколере женоподобные нравы и склонность к забавам и удовольствиям, сколько ласкою, столько же и щедростию приобретает себе дружбу сильных мужей, правивших тогда, за беспечностию самого Царя, Ассирийскою Монархиею. Он преклонил также на свою сторону и Парера знаменитейшего нашего начальника, обещая ему дать Царство и достоинство Царя. Таким образом собрал множество [90] храбрых людей и всех тех, кои с успехом могли владеть копием, мечом и луком; и отъяв у Сарданапала Монархию, сделался Государем Ассирийским и Ниневийским, где поставив от себя начальников, Царство перенес к Мидянам.

Ежели о сем повествуют другие иначе, тому дивиться не должно; ибо как прежде в начале истории нашей уличили мы предков своих в невежестве, так и теперь повторяем тоже. Были конечно мужи, которые собрали краткие записки о всех деяниях, начиная от Навуходоносорова отца; но как народ наш ни мало о сем не помышлял; для того и оставался до потомков своих в неизвестности. Читатель! ты спрашивает, откуда взял я столько имен и деяний, касательно предков наших; на сие ответствую: из древних Халдейских, Сирийских и Персидских летописей; ибо имена их и деяния [91] внесены были в Царские записки; так как сии поставляли их в стране своей начальниками и смотрителями, а следственно и правителями. [92]

Порядок Царей и Князей наших, и их исчисление расположенное по наследственной линии от отца к сыну.

Теперь исчислю я родословие Царей наших, продолжавшихся даже до Парфянской Монархии; ибо они должны быть нам любезны, яко единокровные и верные соотечественники наши. Но для меня всего бы было сладостнее, если бы тогда пришел Спаситель и искупил меня, и естьли бы получив бытие в их времена, жил я под державою их в приятном спокойствии, быв изъят от настоящих зол. Но давно уже сокрылись от нас сии щастливые дни; и я находясь под игом чуждым, должен теперь ставить в одном порядке наших Царей (Парфян) с их Монархами. И так сии мужи, коих имена ниже исчислим, первые в нашей стране Царскою короною украсилися. А что по [93] истине во времена те Царство наше существовало, о сем свидетельствует Пророк Иеремия в том месте, где созывая народы на брани противу Вавилона, возвестите, говорит, Царствам Араратским и Асхаиазеом: отселе явствует, что наше Царство тогда уже имело бытие. По чему предложим список Царей наших, присоединив к тому Царей Мидийских.

Первый Мидийский Царь: (первый из наших владельцев, на которого Арбак возложил Царскую корону)

40) Арбак	Парер Гигантов сын
41) Мандаук	Разией.
42) Созарм	Фарнаус.
43) Артук	Пазез.
44) Кардицей	Корнак.
45) Деиок	Фав.
46) Артун	Гайкаций второй
47) Циаксар	Еруанд недолголетний.
48) Астиаг	Тигран.

Из сих последние Еруанд и Тигран так названы по надежде на них [94] полагаемой. А как времена сии отстоят от нас не в отдаленности, то изъясним и самые имена их: Разией получил название свое по блистательной красоте лица и пламенным взорам. В его времена жил Навуходоносор Царь Вавилонский, отведший в плен народ Иудейский; говорят также, что Разией выпросил у Навуходоносора одного из первоплененных Иудеев именем Самбата, коему оказывал он великое уважение, и приведши во свое отечество, определил ему приличное местопребывание. И от него-то, говорит историк, произошел народ Багратский, что согласно и с самою истиною.

(Следы сего имени и во первых касательно Арменского предводителя видны у Ксенофонта в Киропедии V. стр. 130.)

Сколько Цари наши силились привести потомков его к идолопоклонству, и [95] сколь многие из них преданы за истинное Богопочтение смерти; сие изъясним после. Есть люди недостойные вероятия, которые не для открытия истины, но для угождения самим себе утверждают, что поколение Багратское, коего в последствии должность состояла в возложении короны на Царей, произошло от Гайка. Но мы сим нелепостям не верим, поелику в повествованиях их нет даже ни какого и следа, или признака истины, но содержат точию одни нескладные басни, и происшествия неправдоподобные в рассуждении Гайка и прочих. Что же касается до имени Самбата, которое Багратиды дают по большой части детям своим, то справедливее выговаривается оно на Еврейском языке Самбей, каковое речение у них есть самое древнее. [96]

О Сеннахиримовых сынах и о том, что Арзерунцы, Геннунцы и Алзененский Консул произошли от их племени; а поколение Ангелийское от Пасхама.

Прежде, нежели приступлю к повествованию о сем, надлежит сказать о великом Тигране, который в числе прежних венчанных наших Царей означен девятым, был знаменит храбростию и победами, одержанными им над другими Государями. Ибо сие наипаче принадлежит к нашей истории. Но не забуду сказать также и о Сеннахириме, который владел Монархиею Ассирийскою около осьмидесяти лет до Навуходоносора, и осаждал Иерусалим при Езекие, Царе Иудейском: сыновья же его Ардамел и Санасар, по убиении отца своего (Царст. XIX. 37. Иероним на ис. XXX. VII.) прибегли к нам, из коих [97] Санасара достославнейший родоначальник наш Сцеордий поселил близь Ассирийских границ в стране, лежащей на Югозападе. Потомки его размножась потом населили всю гору, именуемую Сим. Но как в последствии времени первейшие и знаменитейшие из них оказывали Царям нашим верность в службе своей, то и удостоились в тех местах Консульского достоинства. Ардамел же получил удел себе в той же стране между Востоком и Югом; от него, говорит Историк оный, произошли Арзенунцы и Генунцы. Вот причина, почему упомянули мы о Сеннахириме. Тот же Историк повествует, что поколение Ангелийское начало свое восприяло от Пасхама, Гайкова внука. [98]

Теперь приступим к описанию дел учиненных Тиграном (Тигран сей есть тот же самый, о коем говорит Ксенофонт в Киропедии III стр. 62, где называет его старшим сыном Царя Арменского.). Он мужеством и благоразумием своим превзошел всех Царей наших, а следственно и всех знаменитых мужей; был в союзе с Киром на испровержение Мидийской Монархии, долго владычествовал Греками, и наконец распространил Армению за пределы древнего населения нашего: каковыми подвигами в современниках своих возбудил к себе зависть, а в потомках сожаление о себе и своем времени. Ибо кто бы из любителей храбрости и благоразумия, в кратком о нем повествовании не почерпнул удовольствия, и не возгорел желанием иметь столь великого Героя, который бы [99] мужеством своим возвысил род наш и носящих иго рабства восставил в силу и на покорение других? Тигран до избытка обогатил нас златом, сребром, драгоценными каменьями и разными великолепными одеждами как женскими, так и мужескими, полученными в добычу от неприятелей. — Сии украшения безобразие превращали в красоту; а красота казалась в них порождением самих Богов. При нем пехотное войско сражалось уже на конях; пращники и стрельцы вооружены были мечами и копиями; а легкая пехота ограждена была щитами и железными латами. Воинство сие, быв выведено в одно место и уготовано к брани, одним видом блестящих оружии и доспехов, сильно было обратить неприятеля в бегство. Он наконец принес мир и изобилие, и всякий возраст питал млеком и медом. Сими и другими многими благодеяниями привел страну нашу в силу и славу. [100] Благовидный и сильный Тигран Еруандов сын, лицем прекрасный, взорами прелестный, телом высокий, крепкий и стройный, в пище и питии воздержный и в пиршествах скромный. Древние наши песнопевцы повествуют, что он в удовольствиях телесных был умерен, в мудрости и красноречии совершен и ко всему, что только человеку свойственно, способен. Ни что не может быть для меня столь приятно, как распространяться в похвалах и в описании знаменитых его деяний, по колику он ко всем был справедлив и правосуден, и взвешивая каждое состояние, знатным не завидовал, а низких не презирал, и попечение свое прилагал обо всех равно. Тигран вступив с Астиагом (Астиаг сын Киаксара был последним Мидийским Царем, См. Иродота и Ксенофонта.) Мидийским в союз, отдал ему в супружество сестру свою [101] Тигранию, которую Астиаг просил не отступно, имея в намерении чрез таковое свойство утвердить дружескую связь с Тиграном, или удобнее устроить ковы на жизнь его: поелику Астиаг худо расположен был к Тиграну, по причине некоего предсказания, которое возбуждало в душе его чувствие печали.

Дружественный союз между Киром и Тиграном производит в Астиаг страх и подозрение.

Причиною сего коварного умысла Астиагова был союз, заключенный между Киром и Тиграном, воспоминание коего часто лишало его сна; и о сем-то делал он частые совещания с советниками своими, всегда предлагая им вопросы: «Каким образом разорвать дружественную связь между Персом и Арменином имеющим бесчисленное [102] войско?» Среди сего беспокойного волнения мыслей его, представляется ему во сне следующее.

Астиага мучимого злоковарными умыслами поражает дивное сновидение.

В сие время, как говорит Историк, союз сделанный между Киром и Тиграном нанес Мидийскому Астиагу великое беспокойство и страх. Когда дух его чрезмерно колебался среди помыслов о предупреждении опасности; в одну ночь, во время сна представилась ему такая мечта, каковой ни видеть, ниже слышать ни кому не случалось. И так восстав от ложа, он не ожидал уже по обычаю определенного для Царских совещаний времени, хотя и много еще оставалось ночи; но тот же час повелел собрать советников своих, и в смущенном печалию виде, с [103] потупленными очами испускал из глубины сердца тяжкие вздохи. Поелику же советники собравшись начали спрашивать его о причине прискорбия его, то после молчания, продолжавшегося несколько часов, сопровождая ответ свой глубоким вздохом, наконец поведал им все сокровенные сердца своего мысли, страшное сновидение и происшедшее оттоле недоумение и подозрение свое. «Сего дня, говорит им, друзья мои! казалось мне, был я в неизвестной стране, близь одной высочайшей горы, коей вершина покрыта была глубоким, снегом, и которую полагали в Арменских пределах. Смотрев на нее долгое время, увидел я на верху ее жену некую, облеченную в багряную одежду, и покрытую лазуревою мантиею; жену много очитую, ростом величественную, лицем прекрасную, мучимую родами. И между тем, как я видение сие рассматривал изумленными очами, [104] вдруг жена оная произвела три Божественные порождения, уже взрослые и по естеству совершенные. Первый сын ее, сидящий на льве, быстро летел к Западу: второй, везомый леопардом, уклонился на Север: а третий, правящий обузданным драконом, нагло устремился на наше Государство. Среди сих беспорядочных сновидений, казалось мне, стоял я на кровле дворца моего, который имел тот же самый вид, украшен быв разными увеселительными водометами, где удивленными глазами взирал на Богов даровавших нам корону, на верху стоящих; приносил им вкупе с вами жертву и курение; как нечаянно обратя взор на мужа оного, сидящего на драконе, увидел его летящего как бы на крылах орлиных, который приближаясь к Богам нашим, намеревался испровергнуть их. Я мыслил, что сие нападение направлено на меня, и вступил [105] в битву с чудесным оным порождением Богов; и пронзив друг друга копиями, произвели кровавые потоки, так, что страна дворца моего обращенная к востоку, наводнилась кровию на подобие моря, и потом чрез несколько часов продолжали мы сражение свое иным оружием. Напоследок сие действие возымело гибельный конец. В сей опасности пот потек с меня рекою, сон прервался, да и теперь, кажется, я еще не ожил; поелику стремление признака того означает то, что дети Тиграна Арменского со многими силами учинят на нас нападение. Кто ныне с помощию Богов подаст нам полезный и делом и словом совет, с тем разделю я власть и славу престола нашего». Астиаг выслушав от советников многие по сему предмету мнения, изъявляет им благодарность свою. [106]

Мысли советников и собственное Астиагово мнение, которое располагается он привести в действие.

«Много от вас, друзья мои! Я слышал благоразумных и дальновидных советов: но теперь скажу вам, какое мнение, при помощи Богов, кажется мне наиполезнейшим. Ни что так не сильно к предотвращению нападения врагов и к познанию их умыслов, как то намерение, которое под видом любви клонится к их погибели. Достигнуть сего не можем мы теперь, ни посредством даров, ни хитросплетенными убедительными словами; но к приведению моего предприятия в действие, не нахожу лучшего пути и средства, как избрать к тому прекраснейшую и благоразумную сестру его Тигранию. Ибо взаимные связи с иностранными, начатые чрез таковые [107] посольства, подадут нам случай тайно и безопасно совершить злоухищрение, склоняя приближенных к Тиграну дарами и обещанием достоинств, чтобы они сами внезапно отравили его ядом, или умертвили мечом; или подкупив его друзей, советников и военачальников, привести их к тому, что бы они отдали его нам в руки, так как слабого отрока». Друзья Астиаговы одобрив его совет, яко надежнейший, приступают к исполнению его, отправив одного из советников в посольство к Тиграну со множеством сокровищ при письме следующего содержания. [108]

Письмо Астиагово, принятое Тиграном с изъявлением истинного удовольствия, и приведение Тигрании в Мидию.

«Известно тебе, любезный брат, что нет ничего полезнее из числа божиих благодеяний, как множество друзей одаренных мудростию и богатством. Дружество царей ограждает царства их от нападения иноплеменников, или отражает его в самом начале; им преграждается всякой путь ко внутреннему расстройству. Взирая на сию пользу дружества, я вознамерился утвердить взаимную между мною и тобою любовь более и более; дабы, укрепившись со всех сторон править обоим нам царствами нашими спокойно и безмятежно. Все сие опытом докажется, когда ты отдашь мне в супружество сестру свою Тигранию, деву великой Армении, ежели только [109] угодно ей быть царицею цариц. Прощай мой любезный брат, и равный мне самодержец». С сим письмом посол приезжает к Тиграну и ходатайствует о прекрасной оной деве. Тигран соглашается на предложение его, отдает за Астиага сестру свою Тигранию; и не зная коварства его, отпускает ее с царскою честию. Астиаг приняв ее не только для совершения умысла крывшегося в сердце его, но и по причине красоты ее, поставил ее выше прочих жен своих (Хотя Иродот и говорит, что Астиаг имел в супружестве за собою Ариену; а Моисей ниже сего в гл. 29 упоминает, что первая жена его была Анузия; но таковое разноречие сомнения здесь не делает.) расстилая впрочем сети свои тайно. [110]

Каким образом открылся обман и произошла война, на которой Астиаг лишился жизни.

Астиаг сделав Тигранию Царицею, ничего в царстве своем без ее воли не предпринимал; но во всех случаях соображаясь с ее волею, приказывал всем повиноваться ее повелениям. Расположив таким образом дела свои, начал мало по малу искушать ее обманами своими. «Знаешь ли ты, говорит он ей, что брат твой Тигран по наущению жены своей Зарии не терпит тебя, видя царицею Арийскою; и что сие знаменует, естьли не желание его прежде истребить меня, а потом Зарию воцарить над Арийцами и поставить ее в сонме богинь? Из вышесказанного надлежит тебе избрать что нибудь одно, или согласиться из любви к брату своему на позорную погибель в присудствии Арийцев, или наблюдая [111] собственную выгоду, дашь полезный совет и внимательно смотреть, в каком положении находятся дела наши». В сих коварных словах скрывал он тайно свое злоумышление погубить и самую Тигранию, ежели не подаст ему полезного совета. Но прозорливая и прекрасная оная царица, предусмотрев сей обман, лестно отвечала Астиагу, а между тем чрез верных людей дала знать обо всем брату своему. Астиаг, дабы исполнить намерение свое, просит Тиграна чрез послов прибыть на границы Государства для переговоров, якобы случилось с ним нечто такое, о чем чрез письма и посольства сноситься не возможно; но необходимо нужно одному с другим видеться лично. Тигран зная, к чему клонится посольство сие, ничего не тая от Астиага, открывает ему в письме все тайные его умыслы, и без всяких околичностей в словах объявляет [112] Астиагу войну. Почему Царь Арменский вызвав из Каппадокийских пределов войско и собрав всех Иберских и Албанских ратников, а равно великой и малой Армении отборных воинов, отправляется со всеми своими силами в Мидию. Таковая опасность побудила Астиага противустать Арменскому войску с немалочисленными полками; который при всем том вел войну пять месяцов; ибо как ни быстры были успехи его в сражении, но ослабевали, когда рассуждал он сам с собою о средствах сохранишь невредиму любезную сестру Тигранию. Сие желание его исполнилось, и время сражения к тому споспешествовало. Здесь должно отдать справедливые похвалы сему храброму герою нашему и искусному военачальнику, который сложением и стройностию тела, телесными силами, разумом и присутствием духа отличался пред всеми современниками своими, и никогда (не) [113] не имел себе равного. Он вступив в бой с Астиагом, рассек неприятельские полки, как воду, вонзил копие в ребра Астиага, и вынул из него половину внутренности. Сражение было удивительное; ибо храбрые нападая на храбрых, не скоро могли принудить одни других уступить поле битвы, так что она продолжалась много часов. На конец смерть Астиагова положила сражению щастливый конец, который послужил к бесконечной славе Тиграна. [114]

Почему Тигран отвел сестру свою Тигранию в Тигранокерт и о жилище Анузии первой Астиаговой супруги, взятой им в плен.

По окончании сих действий, Тигран, как повествуют, отправил сестру свою Тигранию с великою свитою в Армению в город Тигранокерт, им построенный и названный по его имени, и отдал под власть ее всю область вместе с Останом, вольным в стране той убежищем; племя от ней повелел почитать Царским родом. Но Анузию, прежнюю супругу Астиагову, и многих из сего рода юношей и девиц, и других пленных числом более десяти тысяч человек, поселил на восточной стороне великой горы, даже до Голтанских пределов, Тамбата, Осции, Колы, Дезчении и других селений, лежащих на берегу реки, между коими находятся Вернзуния и три веси со [115] стороны крепости Нахичевани, храм Зула и Хосакуния; на противу лежащем же берегу реки отдал им всю равнину, которая начинаясь от Азданакании простирается до той же самой крепости Нахичевана. Жилище же Анузии, Астиаговой супруге выше помянутой, и сыновьям ее поставил на открытом месте близь развалин великой горы, последовавших, как говорят, от страшного землетрясения, о чем упоминают те, кои по повелению Потоломея по различным землям путешествовали и измерили стадиями человеческие жилища, некоторые моря и другие необитаемые места, от жаркого до холодного пояса. А министров к Анузии определил из тех же Мидян, живших при подошве горы. Все сие изъясняется в тех простонародных песнях, которые сохранили, как слух носится, жители Голтанской провинции изобилующей виноградом; в иносказательном [116] виде песни сии воспоминают точно об Артаксерксе и его сыновьях, равно и о поколении Астиага, которое называют они Драконовым родом; ибо слово Астиаг (Аждагак) значит на нашем языке Дракона. Наконец повествуют, что Аргаван сделал в честь Астиага пир, что в капище Дракона устроено было коварство, и что храбрый Артавазд, Артаксерксов сын, не получив в построенном городе Артаксатах хорошего дома, вышел оттоле, и построил в Мидии город Манакерты на поле Сарурийском. Не удивится ли ты теперь истине истории нашей и тому, отколе поведать тебе можем о скрытных и не известных делах Драконов, находящихся на Мидийской горе? [117]

Кто были сыновья его, и какие произошли фамилии?

О первом и природном Тигране, равно и о делах его мы говорили истину, и сколько мне приятно было повествовать о Еруанде Тигране, столько же и тебе да будет приятно читать о нем; каков муж и дела его, таковы должны быть и последствия их, таково должно быть и рассуждение о них. Посему-то я нахожу удовольствие говорить о храбрости Гайка, Арама и Тиграна. Предки храбрых сами храбры; а о средних между ими пусть говорит всяк, кто только хочет. Что ж касается до того мнения, что они ведут начало свое от Богов: то мы подлинно ни кого из них не назвали Арамаздом (Арамазда почитали Персы и Армяне верховным над всеми Богом. Греки и прочие народы называют его Юпитером.), хотя некоторые и называют [118] их и последующих за ними четырех Арамаздами, и хотя многие из них получили имя Тиграна: Тигран однако же разумеется здесь тот, который один из числа Армян умертвил Астиага и отвел в плен семейство его с Анузиею материю драконов, и потом старанием и усердием Кира получил Мидийское и Персидское Государства. Сыновья его были Бабий, Тиран и Вагагений, о коем баснословят в стране нашей следующее:

«Мучилось родами Небо, мучилась земля, мучилось Чермное море. Родовые болезни сии касались и червленной трости, чрез ствол ее проходил дым и пламя; а из пламени исходил румяный юноша, коего власы объял огонь, коего бороду объяло пламя и коего глаза и ресницы были солнца».

Я сам слышал, как припевали сие на Мусикийских орудиях и как воспоминали о борьбе его с Драконами, победе [119] и Геройских подвигах, весьма подобных Геркулесовым. Говорят также, что он включен в число Богов, и статуе его, сделанной сообразно росту его, приносится жертва в Иберской области. От него произошли Вагуны; а от младшего сына его Аравана Араванцы; у него был сын Араван, у Аравана Нарсес, у Нарсеса Зарегий, от коего поколения происшел Зарегаванский народ. Старший сын у него был Армод, у Армода Вагам, у Вагама Ваг, который на войне с Александром Македонским погиб. Далее сего я не могу поведать ничего достоверного до самого Валарсакова в Армении правления. Ибо все тогда по причине бунта было в замешательстве, когда восставали друг на друга и всяк хотел присвоит себе правление; и в сем-то случае Арсак получив свободный в Армению вход, поставил Царем Арменским брата своего Валарсака. [120]

Бирасп Астиаг жил во времена Нимврода великого своего Родоначальника. В Халдейской книге нахожу я, что истинное имя сего Бираспа было Кентавр. Хотя при разделении языков не случай безрассудный, но божественный промысл первенствующим и верховным мужам по мере мужества их раздавал пределы земли; впрочем Бирасп получил начальство над коленом своим не столько мужеством, сколько искуством и хитростию, будучи однако же подчинен Нимвроду. Он хотел ввести совершенное общежитие, говоря, что ни кто ничего не должен иметь собственного, но все общее быть должно, и все дела его и занятия были явны. Он ни о чем не рассуждал тайно, но всякое внутреннее помышление свое открывал публично, и сверх того хотел днем и ночью обращаться с приятелями. По сей-то причине [121] первое его благодеяние называется вредительным. Сверх того, поелику он сведущ был в Астрологии, то желал совершенно научиться искуству делать зло и беззаконие; но успеть в том не мог, по тому что, как сказано выше, для привлечения других на свою сторону, ни чего не предпринимал скрытно и тайно; а как учиться сим последним и совершенным правилам злодеяния явно было не возможно: то изобрел к сему следующий способ. Он провозглашает, что он чувствует во чреве своем необыкновенные болезни, которые не иначе могут уврачеваться, как только страшным некоторым гласом и именем, чего ни кому слышать не позволяется. И так наставник его в злодеянии учил его без всякого подозрения, и в доме и вне оного, кладя главу свою на рамена Бираспа, и внушая ему злодейственные правила; отсюда произошла баснь, что служителем его был [122] отрок Сатанинский, повиновавшийся воле его, так что он, как бы требуя себе награждения за сие, лобызал его рамена. Что ж касается до того, что Бирасп породил Драконов, или еще сам обратился в Дракона, о сем повествуют следующим образом. Поелику Бирасп начал приносить в жертву Демонам безмерное множество людей, то народ будучи сим озлоблен, отложился от него, и Бирасп выгнанный по общему всех согласию, пристал к горе Демгавсиде. Но как гонение на него в сем месте с часу на час умножалось, то и сопровождавшая его толпа наконец отстала от него, и гонители его по сему случаю пробыли в тех местах несколько дней. Но Бирасп зная рассеяние свиты своей, напал на них сверх чаяния и причинил им великий урон. Впрочем победа осталась на стороне числом превосходнейшей, Бирасп обращен был в бегство; но его поймали, [123] убили близь самой той горы и потом бросили в глубокий серный ров.

Текст воспроизведен по изданию: Арменская история, сочиненная Моисеем Хоренским, с кратким географическим описанием древней Армении. СПб. 1809

11)	Авраам	Ниний	Арам.
12)	Исаак	Арий	Арей прекрасный.
13)	Иаков	Арамий	Арей Ареад *.

14)	Левий	Балей Хеоксар	Анузаван.
15)	Га	Армафрит	Фарет.
16)	Амрам	Белах	Арбак.
17)	Моисей	Балей	Заван.
18)	Иисус Навин **	Азатаг	Фарназий.

19)	Гофониил	Мамид	Сурий.
20)	Лор	Машалей	Гаванаций.
21)	Варак	Сфар	Вастак.
22)	Гедеон	Самил	Гайкаций *.