-

Отрывок из путешествия в Бухарию, Полковника Барона Мейендорфа, в 1820 и 1821 годах.

(Продолжение).

f.) Пространство и население.

Объехав Бухару верхом, я нашел, что она имеет 14 верст в окружности. Нам сказали, что в ней находится от 7 до 8 тысяч домов и от 70 до 80 тыс. жителей, из коих три четверти суть Таджики, т. е. коренные жители, которые большею частию занимаются ремеслами. Прочие состоят из Узбеков, Жидов, Татар, Авганцев, Калмыков, Индейцев, из купцов соседних стран, молельщиков и невольников, Персиан, Руских и Сияпошцев.

Жиды имеют в Бухаре 800 домов; по словам их, они прибыли сюда за 6 или 7 столетий из Самарканда, куда перешли из [83] Багдада. Нет в средней Азии города, где бы находилось более Жидов, как в Бухаре, которую можно считать главным их городом на Востоке. В Мешеде находится 300 Жидовских домов, в Шерсабессе 30, столько же в Балке, в Самарканде 10, и не более 4 в Герате и в Хиве. В Бадахшане, Коканте и Кашгаре совсем нет Жидов. — В Бухаре они не смеют занимать более трех улиц. Два только богатые капиталисты, прочие занимаются красильным ремеслом, и торгуют сырым шелком и разного рода изделиями, и содержат фабрики, следовательно умножают богатство Бухарии и не могут в сем отношении сравниться с Европейскими Жидами, которые, по закону своему, полагают себя в праве обманывать людей не одинакого с ними закона, и которых торговые склонности, подкрепляемые пронырством и многочисленными связями, берут верх над соперничеством Христиан.

Бухарские Жиды вообще полагают, что с ними тут лучше обходятся, нежели в других странах Азии: но и здесь, их ужасно притесняют и обязывают платить Правительству большие подати. Жид, владелец [84] дома, обязан платить в месяц 4 тонга, или 3 1/2 рубля ассигнац. на наши деньги. Сверх того с 16 лет всякой Жид посредственного состояния платит 2 тонги, бедный половину сей суммы; что доставляет Правительству ежегодного доходу около 80,000 рублей. Доказательством, как их теснят и презирают, служит и то, что они не смеют в городе ездить верхом, ни носить платьев из шелковой материи. Опушка из черного барана на их шапках не может быть шире 2 дюймов. Не позволяют им строить новой Синагоги, ни поправлять старой без платы за позволение.

Сии притеснительные узаконения суть те же, какие существуют для Христиан в Оттоманской Империи, где они освящены 12 веками, и быв возобновлены в наше время в 1808 году, получили теперь новую силу.

Не льзя вообразить себе лиц, которые были бы прекраснее, как у Бухарских Жидов, хотя они вообще приводят на память Европейских своих соотечественников. Они продолговаты, иногда украшены живым румянцем, иногда покрыты легкою бледностию; большие, живые глаза, исполнены выразительности. Узнав, что Бухарское Правительство с боязнию [85] ожидало прибытия нашего Посольства и многочисленной свиты оного, они взирали на нас как на посланников неба, явившихся в Бухару для облегчения их участи. Чего же не должны были надеяться наши соотечественники, стенящие в неволе? Несчастие так доверчиво, так доступно к надежде! Жиды весьма опасались обнаружить свои чувства перед Бухарцами: встречая нас, они кланялись нам приветливо, и дружеским образом, но всегда со страхом; что представляло трогательную и весьма странную картину.

Раббин их, родом Алжирец, знавший несколько по Испански, объявил мне, что по прибытии своем в Бухару, он нашел тамошних Жидов в совершенном невежестве, не многие умели читать и всего имели два рукописных издания одного сочинения; а потому, ученый Европеец, который захочет искать у них любопытных розысканий о пяти книгах Моисеевых, о Талмуде и о Кабуле, немного найдет для себя пищи. Замечательно однакоже, что бывшая у них рукопись, заключает только три первые книги Моисеевы. Сей Алжирский Жид, старик очень умный, который плакал почти от радости при виде [86] Европейцев, имел большое влияние на образование Бухарских Евреев. Он основал тут школу, выписал Еврейских книг из России, из Багдада и Константинополя, и довел до того, что теперь все Жиды в Бухаре умеют читать и писать, и занимаются Талмудом. Старик Раббин находил неописанное удовольствие, услышав, что я ссылался на сочинение Вениямина Тудела, которого он называл Массуд Вениямин.

Бухарские Евреи отступают от некоторых узаконений Талмуда; напр., чтоб не обмывать курицы в горячей воде прежде варения оной, отрезывать у невесты волосы и надевать ей на голову во время свадьбы род кокошника, чтоб супруге удерживаться в продолжение двух недель в некоторые дни от сообщения с мужем. Бухарские Жидовки ограничиваются неделею. Здесь Жидовки обмываются зимою теплою водою, между тем как в Польше делают во льду прорубь, в которую они погружаются.

Вероятно, есть еще некоторые отличия в обрядах здешних и Европейских Евреев, но я удовольствуюсь означением некоторых и перехожу к другим жителям Бухары. [87]

В городе сем считается 3 тыс. Татар, которые суть Российские подданные, большею частию преступники, и беглые солдаты; другие приходят сюда искать счастия, а еще иные от 200 до 300 человек, обучаться закону.

Число Авганцев весьма умножилось с 1817 года жителями Кабулы, которые оставили отечество свое по случаю царствовавших там смятений. Их здесь около 2000.

Калмыков живет в Бухаре несколько сот: одни имеют тут свои поместья, другие живут денежными оборотами, а иные служат воинами.

Число Индейцев также весьма умножилось года 4 тому назад; их считают до 300; они занимаются торговлею: одни тут поселены, другие приезжают и уезжают с караванами из Кабула. На лбу между глазами сделана у них темно-оранжевая или красная черта, у одних горизонтально, у других вертикально, смотря по различным сектам, которые все признают Раму за главного своего Бога. Большая часть сих Индейцев приезжают из Мултана и Кабула; некоторые даже из Шикарпура. Они торгуют индигом, называемым ими нил, в небольшом количестве Кашемирскими шалями и Персидскими, которые покупают в Кабуле. [88]

В Бухару приезжают Купцы всех соседних народов: весьма немного купцов из Российских Татар, из Персии, а более из Коканта и Ташкенда. Китайцев и Тебетцев совсем нет. Я видел там несколько жителей Кашемира, которые отличаются прекрасною наружностию: один из них был велик ростом, имел большие черные глаза, орлиный нос, и окладистую черную бороду. Я сказал ему, что он похож на прекрасного Жида: он, как я предвидел, рассердился на меня за это: однакож я не менее того был прав, и сходство сие так разительно, что можно бы согласиться с мнением тех, которые полагают Кашемирцев Жидовскими колонистами.

Я нашел в Бухарских караван-сараях многих Авганцев, живущих в городах на восток от Кабулского Ханства: они имеют прекрасные, выразительные лица, но ужасно дикий взгляд. Бывало если спросишь которого-нибудь из них, откуда он родом, то слышишь грубый голос, который, кажется, произносит ругательства. Сии Авганцы, равно как Киргизы, весьма мало обращают внимания на Бухарскую полицию; вот тому пример: Авганец, невольник Бухарца, скрылся однажды [89] в караван-сарае, где было множество его земляков. — Господин вскоре отыскал его; но когда хотел взять назад, началась ссора, и Авганцы наделали столько шуму, что не смотря на появление некоторых полицейских чиновников, все Бухарцы бросились бежать из караван-сарая. Сие доказывает, с какою дерзостию Авганцы поступают в чужой земле: неоспоримо, что справедливость была на их стороне, потому что Мусульманам запрещено иметь рабов из числа правоверных, а Авганцы, как и Бухарцы, Суннитского исповедания.

Сии Авганцы, о которых я говорю, одеваются совершенно отлично от Кабульских: во первых странно, что быв Магометанского закона, они бреют одну верхушку головы; подле ушей и на затылке же носят висячие волосы. От того-то прочие Магометане, напр. Бухарцы, и называют их Кафирами (неверными); но более всего придает какую-то странность их одежде длинный кусок полотна, которым они прикрывают себя, как Римские Сенаторы тогою.

О молельщиках же не стоит распространяться, говоря о населении Бухары; справедливее было бы упомянуть об них, когда буду [90] описывать странности Исламизма. Молельщики сии суть нищие, очень хорошо одетые, в платьях распестренных, как у Шаманов, которые странными и смешными кривляньями подражают сумасшедшим, потому что народ приписывает людям такого рода некоторую мнимую святость.

Всякой Бухарец, немного познатнее, имеет несколько невольников, по большой части Персиян. В мое время был в целом городе один только Сияпош, который не знал еще языка, и с которым следовательно я не мог объясняться. Руских невольников находилось в Бухаре в наше время не более 10; многие другие откупились и живут там в звании людей свободных, но в презрении, потому что Кафиры, или вообще как дурные Магометане. Вообще можно считать в Бухаре от 6 до 700 невольников.

(Продолжение впредь.)

Текст воспроизведен по изданию: Отрывок из путешествия в Бухарию, полковника барона Мейендорфа, в 1820 и 1821 годах // Северный архив, Часть 9. № 2. 1824