КОММЕНТАРИИ К ТЕКСТУ

373. Гингуи Марсден и Б. Бони считают за Гиогиу (Гуца у Рамузио) тоже, что Чо-чеу (28 гл. эт. книги). Во всяком случае этот город означает предел обратного путешествия Поло и следующим, Пацанфу, начинается его новое странствование; но вся эта последняя часть главы кажется слишком короткою и неясною по ее известиям, а потому очень вероятно, что здесь сильно искажены слова Поло и часть его описания выпущена. Слова: «La qual’ e verso mezzodi, ed’ e della provincia de Catajo ritornando per l’altra parte della provincia» показывают, что он, находясь на востоке Катай, направляется к югу.

374. Бальделли считает Пацанфу за Пао-тинг-фу в Пе-че-ли, на реке Су, которая во время Поло называлась Пао-чей-фу (Mart. Atl. Sin. p. 20).

375. Мы здесь в области Гоанго и большого Императорского Канала, с его отраслями, но мы после еще поговорим об этом канале.

376. Цянглу, по мнению Бальделли, Моан-чин, подчиненный в судебном отношении городу Пао-чеу, а прежде назывался Йонг-ло (Hist. gener. de la Chine XII, 20).

377. «Peso della sottile, по словарям, «вес для нежных товаров».

378. Цянгли тоже, что И-чеу в округе Пао-тинг, который назывался прежде Чангли (Hist. gen. de la Chine XII, 21). Б. Б.

379. Поло сообщает в своих коротких словах вполне превосходное описание богато населенных и промышленных областей собственного Китая; надобно только пожалеть, что об них так мало у нас новейших известий, которые могли бы доставить нам поучительное и любопытное сравнение с известиями нашего путешественника. С тех пор не только изменялись много раз имена городов, да и названия их у Поло доходили к нам часто переиначенными, так что ученые могут разобрать их только с помощию самых полных сведений в Восточных языках и Китайской Истории. Но даже и по одолении всех таких трудностей, наше великое незнание быта и природы тех стран, до сих пор принесло нам не больше общего означения имен их. Кажется, что постепенное объяснение того следует предоставить большей доступности Китая для Европейской торговли. В этой главе мы достигаем отдельного гористого полуострова Шантунга и его столицы. Этот полуостров известен, как самая северная из шести больших береговых Китайских областей, отделяемая на юге рекою Гоанго от Киангнана, на западе Императорским Каналом от Печели: в этом последнем месте она окружена болотистою низменностью, многими стоячими водами и речными токами, между тем как восточная сторона этого полуострова везде омывается морем. В первый раз, с 15 по 23 Июля, 1793 года, объехали его Европейские исследователи на Британском корабле посольства Маккартнея, при чем ознакомились с его крутым восточным мысом. См. далее Ритт. IV, 540 и след. Мы совсем не имеем сведений о внутренности этого гористого полуострова, потому что отцы Иезуиты, по своему обыкновению (Du’ Halde T. 1, c. 1, p. 212) вообще только хвалят плодоносную почву, шесть его областей, 114 городов, 15 крепостей, пристани да многие произведения. Большой Императорский Канал, обходящий его на западе и отрезывающий от области Печели, покрыт несметным множеством судов и товаров, которых проплытие им приносит Императору 10 миллионов ежегодной пошлины (см. предыдущ. главу Поло). От такой-то местности и зависит большое значение, благосостояние и сильная населенность городов Шан-тунга, лежащих на самом канале, каковы: Ли-нтси-чей, Тонг-чанг-фу, Тси-нинг-фу, Ян-чей-фу, и подальше от Канала, столицы Шантунга, Тси-нан-фу, на береговой реке Та-тейн-го, текущей к северовостоку в залив. Последний город, столица Тси-нан-фу, т. е., лежащий к югу от р. Тси, посещен был Поло и назван Ту-дин-фу. Он лежит еще внутри гористой области Шан-тунга; его окружают плодоносные долины, пахатные поля, богатые пастбища, кипящие стадами, и изобильные рыбою озера, также богатые железом горы: все свои произведения отправляет он по каналу. Иезуиты говорят, что вся область изобилует рисом, просом, пшеницею, ячменем, бобами и т. д.; в ней несказанное множество диких зверей, диких и дворовых птиц, разной рыбы, яблок и тому подобного, а от того и жизнь там очень дешева, и один хороший год дает такой богатый урожай, что область десять лет может прокормить себя, да еще и вывозить. К особенным произведениям страны можно причислить дикого шелковичного червя (Martini fol. 55), который сам собою растягивает по деревьям длинными нитями свою шелковую прядь: они висят по всем кустарникам и разносятся всюду ветром. Из этого шелка (в Куан-ю-ки называют его Се) делается материя (под названием Киеу-чей), хоть и не такая тонкая, как из разводимого шелка, за то крепче и прочнее, только неприятного, двуличневого цвета, серого, желтоватого, или белого, а потому и очень дешева.

380. По Китайским историям, это было в 1262 году; Лукансор назван там Ли-тан: эта разница в именах должна иметь свою причину не столько в испорченном правописании Поло, сколько, напротив, в том, что Китайцы дают разные имена одному и тому же лицу, почти соответствующие «pronomen, nomen и agnomen» Римлян. Оба полководца Кублаевы называются Гапичи или Апиче и Сетиен-че (Hist. gen. de la Chine IX, 298; сравн. Д’Оссона II, 381 и след.)

381. Клапрот счастливо избежал напрасных трудов прежних толкователей для отыскания совершенно неизвестного названия места Сингун-мату (Descr. du Grand Canal etc. extr. d’ouvrage Chin. Mem. T. III, p. 323): S ошибка писца вместо F: надобно читать Фингуимату, т. е., Fen-choui-ma-theou по Итальянскому правописанию (Fen должно выговаривать, как Fun), т. е., «пристань водного раздела». С этим согласны также известия новых Английских путешественников. Вен-го (у Стаунтона ошибочно Luen), самый обильный водою из боковых каналов, вливается наискось в главный канал. Здесь крепкая стена ограждает восточную сторону канала: воды Вен-го, с силою ударившись в нее, разделяются на два потока и текут к главному каналу, один к северу, другой к югу, так что и суда, плывущие по ним, тотчас же следуют их различному направлению. Тут явилась возможность гидрографического соединения северного Китая с южным: так как двусторонний приток вод с горных высот, с восточной (Wen-ho) и с западной (Wei-ho) на севере несколько шире, то нужен был только шлюз для запружения воды, потому что даже при искуственном раздвоении Вен-го нет недостатка в обилии вод, чтобы заменить уменьшенную шлюзом силу падения канала. Еще и ныне здесь находится красивый храм, посвященный речному богу. Р.

382. О большом Императорском Канале можно читать в приведенном уже сочинении Клапрота и в IV книге Риттерова Землеописания; выбираем из них некоторые места, лучше объясняющие нашего автора. Многие искусственные каналы в Китае служат вместо очень редких там больших дорог, для перевоза товаров, также и для путешественников (сравните сказанное Поло в 49-й главе этой книги о Пацанфу): их покрывают густою и тесною толпою юнки, перевозные суда и плоты, приносящие прибыль миллионам людей, которых промысел только и состоит в судоходстве. Эти каналы, питающие жилы промышленности и торговли в стране, гораздо более, нежели реки, которых стремительное течение только в этом искуственном виде может многосторонним образом служить для орошения и перевозки. Величайший из них - Императорский канал, составляющий великую линию сообщений между северною столицей, Пекин-гом, и большею частию средних и южных областей; нижнее течение всех больших Китайских восточных рек в области Пе-че-ли до Кианг-си и Фу-Киана (Фо-Киена) соединяется посредством этого канала в самую величественную систему рек и каналов древнего мира, с которою можно поставить на ряду только Русскую и Северо-Американскую. Для осуществления этого нужен был труд миллионов людей, в продолжении многих столетий. Китайцы называют его Yun-ho, т. е., «перевозная река дани ко Двору», или Yun-liang-ho, т. е., перевозная и товарная река, Tsao-ho, т. е., перевозная река или, хоть это всего реже, Yu-bo, т. е., «Императорская река или Императорский Канал». Он перерезывает весь Океанический или Морской Китай, т. е., его береговую землю от Ганг-чей-фу (30° сев. ш.) в Че-Кианге, через Кианг-фу, Шан-тунгь, Пе-че-ли до Пекинга. Первою целию его постройки было облегчение доставки хлеба, риса и других произведений, посылаемых ко Двору в виде дани. В старину служили для того судоходные реки, а где судоходство их прерывалось, товары раздавались носильщикам для переноски до ближайшего судоходного места. Чтобы помочь этому затруднению, еще Императоры из династии Ган устроили каналы для доставки в их столицу и к пределам Империи муки, риса и других продовольствий. Великое множество рабочих употреблено было для устроения этих каналов, и в половине II века по Р. Х. служба носильщиков, бывшая повинностию, прекратилась по всей Империи. С тех пор большие реки соединены каналами и сделаны судоходными на дальнее расстояние. Но со времени династии Ган столица чаще переносилась в разные области; от того-то всякой раз надобно было выдумывать и устроивать новые сообщения. Для таких водных сообщений особенно много сделал Кублай, а при его преемниках они все более и более усовершались. В XV веке канал был увеличен во всех частях и приведен в тот вид, который сохраняет и ныне. Об отдельных частях в устройстве каналов Китайские писатели рассказывают вот что: для одоления трудностей при соединении Гоанго с притоками Пекинского залива, Китайцы начали с того, что с высоты водного раздела измерили наклонение почвы к северо-западу, т. е., к берегу Вейго и Чанг-го (левый приток его), также и к юго-востоку, т. е., к р. Гоанго. Первое, северное, найдено было в 90 чангов (тоазов? т. е., в 540 футов), южное во 1660 чангов (т. е., 960 футов). Сообразуясь с тем, ниже Вен-шанг-гиана (Voen-schang у Д’Анвиля) они разделили течение Вен-го, впадающего в канал с северо-востока. В этом месте область, по обеим сторонам канала, покрыта водами: похожая на озеро, поверхность их на восточной стороне называется Matschanghu, Schuschanhu (Cho-Chan-hu у Д’Анвиля), на западной Nan-wang-hu. Вен-го при слиянии с каналом получил теперь искуственный берег. Против его устья, с одной стороны, берег канала был заставлен толстою плитняковою стеною, назначенною служить преградою для стремительно прибивающей туда воды. По средине движение воды было едва заметно, но по обеим сторонам тотчас же образовалось двоякое противоположное течение: одно, идущее к северному заливу в Печели, другое на юг к Гоанго. При копании канала для принятия этой воды, с одной его стороны, набросали большой холм из выкинутой земли, усаженный деревьями, в том числе и клещевиной. Это место называлось Фен-шуи-нан-ванг. Барки, здесь пристающие (на этой высоте системы канала), приносят жертву в храме «змеиного царя раздела вод» (Fen-schui-nan-wang-Miao). С востока вода соседственных озер проведена в канал также посредством шлюзов: чрез это он получает с горных высот свою пищу. Эта самая главная часть водных сообщений решительно дело времен Кублая, Монгольского Императора, потому что М. Поло, при всей лаконичности своих известий, сообщает, однакож, самое точное описание этого места, не укрывшегося от его внимания и подтверждающего верность его показаний, как очевидца, хотя невежды писцы нередко искажали его классическое творение.

383. Мы говорили уже о верхнем и среднем течении Гоанго (примеч. 192, 204 и 313). Нижнее течение Гоанго до города Гонана, с одной стороны, еще сопровождается горами, но потом он входит в обширную равнину и от города Кай-фонг-фу начинает опустошать сильными наводнениями долинную землю, потому-то исстари и до нашего времени старались укротить его стремление разными постройками, начиная с этого места. Здесь начинается страна каналов. Еще в верхнем течении до ее выхода из за Китайской стены, эта река, даже выше Ланчеу в Кансу, имеет очень светлую и чистую воду, подобно всем Альпийским водам. Но начиная омывать землю Ордос, она делается глинистою, темно-желтою, подобно Тибру и Майну, от чего, должно быть, и получила свое Китайское название «Гоанго» (т. е., желтый, croceus, откуда и «Шафранная» река миссионеров) и Монгольское у М. Поло «Кара-моран» (от Кара, темный, мутный). Прежде впадения в море, неподалеку от своего устья, она принимает, с правой стороны, с юга, довольно значительный приток, Huai-ho, очень обильный водою и чрезвычайно судоходный; этот приток впадает в него чрез озеро Гунгтсеу, у Тинго, на северо-запад от большого города Гуайнгана, в том месте, где пересекается Император. канал с севера к югу; от того-то здесь большая переправа на главную дорогу из южного Китая в северный, или из Нанкинга в Пекинг. Об этом одни Европейские путешественники могут рассказать как очевидцы: они обыкновенно видят р. Гоанго только в этом месте, при переправе. Голландский Посланник, И. Нейгоф, в 1656 году (И. Нейгофа Посольство Ост-Индской Компании и т. д. к Китайскому Императору и проч. Амстердам 1666, стр. 331), замечает, при своей переправе, что Желтая река, с ее сильным падением и разливами, вытекает за многие сотни миль из отдаленных гор, покрывает всю землю грязью, течет очень быстро до тех пор, пока при городе Гоайнгане, изливается, наконец, с сильным шумом в море, вместе с другою, очень большою и глубокою, рекою. Barrow (Travels in China, p. 514) говорит, что область по обеим сторонам Гоанго, подверженная от него наводнениям, равняется пространством с Англиею; ежегодные издержки казны на содержание плотин этой страны, по собственным словам Императора, простираются до 3 миллионов унций серебра (до 1 милл. фунт. стерлингов). Но эта река, хотя по ней и могут плавать большие суда, в Китае только второстепенная, от того и не называется «Кианг», подобию ее южному соседу, а только «Го». Об устье Гоанго в Океан нет никаких подробнейших известий. См. Ритт. 522-535. Очень точные исследования перемен в нижнем течении Гоанго, с самого древнего времени, находятся в Journ. Asiat. 1843 г. Quatr. Ser. I, 452 et suiv. II, 84 etc Sur les changements du cours infericur du fleuve Jaune par. Ed. Biot.

384. Марсден считает преувеличенным это известие о 15,000 судах; но надобно сообразить, что Поло видел пристань в то время, когда Кублаи, вероятно, предпринимал вооружения против Японии и других островов южнее ее, между тем как с верху реки спускались нагруженные суда, отвозившие товары на юг и север., а другие барки приходили с провиантом: вспомнив, с какими громадными приготовлениями тогдашние сильные Государи предпринимали всякие дела, найдем это число не слишком преувеличенным. Отец Мартини говорит: «Боюсь не без причины, что не видавшие усомнятся в справедливости моих известий и не дадут мне ни какой веры..., а я говаривал часто, что, судя по многочисленности судов, кажется, они собрались в эту область со всего света». Atl. Sin., p. 115.

385. По местности и сходству в названиях, видно, что это город Гоай-нган-фу, лежащий близко самого южного берега Гоанго. Их тождественность показана О. Магелланом, который, «говоря о нашем писателе», продолжает так: «Il parle de la ville de Coi-gan-zu, qui s’appelle Haai-gan-fu, et qui est tres riche et marchande». P. 10. Небольшая разница в правописании исчезает, если вспомним, что все Китайские слова, начинающиеся с придыхания, у западных Татар произносятся с твердым гортанным звуком, а с другой стороны, гортанное произношение других народов у Китайцев смягчается в придыхание: так вместо Kan они говорят Han, вместо Коконор - Kohonor, вм. Кубилай - Hupilai. Замечу об этом последнем имени, что я всегда писал его, как пишет Поло, потому что он, слыша это имя до сотни раз каждый день, в свою долговременную бытность в Китае, наверное писал его так, как произносили в его время. Новейшие ученые пишут Кубилай и Хубилай, соединяя оба произношения, Китайское и Монгольское.

386. Здесь замечателен переход от 1 к 3 лицу и служит оправданием тому мнению, что это сочинение написано преимущественно по собственным запискам нашего автора и по изустным его рассказам. М. - Мне кажется всего вероятнее, что Поло, без сомнения, сначала написал свое путешествие; потом оно списывалось его знакомыми, а из них кто ни будь, может быть, сделал к нему прибавки, по другим изустным рассказам Поло.

387. Фанфур, в Базельском издании Факфур, не собственное имя Государя, а титул Fagh-fur, даваемый Арабами и другими Восточными народами Китайским Императорам, в отличие от Монгольских Государей. Также и «porzellan» на Востоке и в России называется фагфури. (У нас не фагфури, а фарфор).

388. Нельзя не удивляться, что Поло, столько времени проживавший в Китае, рассказывает о завоевании Царства Сунг так неправильно во многих подробностях. О покорении Царства Кин (северного Китая) мы упоминали уже в примеч. 243. В 1267 году Кублай задумал сделать нападение на южный Китай или Государство Сунг: его полководцы взяли там множество городов. Там царствовал Ча-оки, в качестве Императора и Короля, принявший название Ту-тсонга. К нему-то относится описание М. Поло. Китайские Истории представляют этого Короля не в таком приятном виде, может быть, по тому, что он и его слабое правление привели Государство к погибели. Они изображают его слабым и развратным Государем, который находил единственную отраду в обществе своих жен и все правительственные дела предоставил министру Киа-се-тао, человеку низкой души: его-то ложные меры и ускорили падение Царства. Царь Ту-тсонг умер в 1274 году. Вельможи хотели было назначить преемником ему Чао-тсе, старшего его сына; но первый министр желал подолее удержать за собою власть и значение, и возвел на престол второго сына. Чао-гиена, четырехлетнее дитя. Этот Государь получил титул «Конг-тсонга», а Императрица Сией-ши, вдова покойного Царя, провозглашена правительницею: это та самая, к которой относится рассказ Поло. Неприязненные действия Кублая против Царства Сунг собственно не прерывались; но теперь, пользуясь слабостию Китайского правительства, он готовил великое вторжение в Китай и назначил Генералов Ше-тиан-тсе и Баяна вождями войска, которое должно было вторгнуться в Гу-куанг; другое войско, под начальством Генерала Поло-гоан, начало свои действия в Кианг-нане. В обоих считалось до 200,000 воинов. Ше-тиан-тсе умер на дороге и таким образом оставил главное начальство одному Баяну. Этот ворвался в Государство Сунг с многочисленным флотом и брал город за городом. Киа-се-тао располагал большими военными силами и послал их на встречу Монголам, тянувшимся по берегам Кианга, но его войска были разбиты. По требованию вельмож, несчастный министр в том же году был послан в заточение правительницею и на дороге убит одним из своих спутников. Императрица или оставалась в бездействии, когда необходимость требовала вооружений против неприятеля, или принимала совсем не те меры, какие следовало: все шло как-то неудачно. Монголы побеждали везде, все значительные города подпали власти Баяна, и в 1276 году правительница объявила, что ее внук покоряется Великому Хану и будет платить ему ежегодную дань. Столица Государства, Лин-нган (теперь Ганг-чей-фу, а у Поло Кинсай) сдалась Баяну, и молодой Царь с правительницею матерью отведен ко Двору Кублая. Он разжалован из Царей в Конги, или принцы, 3 разряда. Двое братьев его, или точнее, их приверженцы старались дать отпор Монголам: старший из этих сыновей Ту-тсонга, Тоан-тсонг, был провозглашен Императором, но принужден искать безопасности на флоте. Корабль, на котором он плыл, разбился у острова Канг-чу, сам он едва спасся и вскоре потом умер в 1278 году, на 11 году жизни; приверженцы Сунгов возвели в Императоры младшего брата, Ти-пинга. И этот с Императорским семейством также носился на флоте из 800 кораблей около берегов Китая; но и на него напали Монголы, под начальством Чанг-гонг-фана. при острове Ган, и одержали победу. Лу-сиу-фу, министр Ти-пинга, не видя больше никакого спасения, бросил в море жену и детей, и посадив к себе на плечи молодого Императора: «Лучше (вскричал он) умереть свободным, нежели опозорить предков постыдным пленом», и потом бросился с Царем в жадные волны; за ним Императрица мать и царские жены; потом все множество, до 100 тысяч человек, утопилось: море покрыто было трупами многие дни. Оставшиеся корабли Императорского флота еще разъезжали вокруг и были разбиты бурями. Так пала династия Сунг, не смотря на геройское самоотвержение многих вельмож, которым отчаяние придало уже слишком позднее мужество. Она царствовала 320 лет. В 1279 году Кублай стал Государем всего Китая. См. Mailla IX, 302-400; Gaubil 146-189; De Guignes IV, 159 и след.; D'Ohsson II, 382-438; Gutzlaff Sketch of Chin. Hist. I, 351 u 352. Самоубийство Китайцев, когда их побеждает сильный неприятель, кажется, народное чувство: так при последних победах Англичан умерщвляли себя многие Мандарины и жители покоренных городов.

389. Это ошибочное мнение Поло имеет свое начало в том, что оба последние Царя, с своими приверженцами, разъезжали на кораблях у берегов Китая, и вероятно относится к 11-ти-летнему Тоан-тсонгу и его пребыванию на острове Канг-чу.

390. Эти каменные дороги составляют плотины канала, отделяющие его от вод озера. «По обеим сторонам канала, говорят Дегинь, проходит дорога, почта в 25 футов ширины, от 11 до 12 вышины, прорезанная там и сям шлюзами. Утром каналы оставались у нас на лево, а озеро Kao-yeu-hu на право. Это озеро занимает большую равнину; поперечник его так значителен, что едва можно распознать землю с западной стороны озера». II, 35. - «Вниз от Нанкина река (Ta-Kiang) оставляет свое северное направление и, расширяясь все больше и больше, течет на восток через Кианг-нан, пока не достигнет Океана, ниже города Чин-Кианга, ключа Государства с морской стороны. Выше этого последнего города и очень близко от него то место, где Императорский канал, с северной стороны, если итти от р. Гоанго, достигает этой главной реки, потому-то до этого только пункта доходит и Европейское наблюдение. Об этой части Императорского канала, между обеими главными реками, говорят Китайские писатели (Klaproth, Descript, du gr. Canal, etc. в Mem. rel. c. I, T. III, p. 301), что для того употреблено было древнее ложе р. Тсян-кеу или Куан-го, протекавшей с севера. Канал идет мимо города Гоай-нган-фу, потом сворачивает к югу, к восточному берегу большого озера Као-еу, где служат рамкою для него две каменные плитняковые плотины. Эта рамка окончена в 1490 и 1584 годах. Канал проходит между этим озером, городами Pao-yng-hian и Kao-yeu-tscheu, орошает на северо-восток Yang-tscheu-fu (о котором сказано в 60 главе) и разделяется потом на два рукава; один, направляясь прямо к югу, в Куа-чеу, соединяется с Киангом и носит южные барки, привозящие дань из южных областей Империи в Пекинг, по другому, следовательно, к юго-западу, плавают к верховьям Кианга в Нанкинг, куда ходят барки с рисом. Эта последняя ветвь, более к городу Янг-чей-фу, проведена позднее; первая, идущая прямо на юг и ведущая к переправе через р. Кианг, при город Чинг-кианг-фу, древнее той. А на севере канал шел от города Гоай-нган-фу, посредством вод реки Гоай, которой течение с запада потерпело разные перемены, по восточному краю озера Гонг-тсеи к реке Гоанго. Риттер IV, 685 и сл. Из этого описания окажутся ясными слова Поло; однакож в его время была еще одна плотина.

391. Пау-гин, упоминаемый в предыдущем примечании Pao-yng-hian, ныне город третьего разряда.

392. Каин - опечатка вместо Каиу: это не другой какой город, а Kao-yeu-tscheu, упоминаемый в примеч. 390 (на карте Гримма Kao-jeu.).

393. Тингуи, кажется, Тай-чеу на картах, город 2 разряда, подчиненный городу Янг-чеу-фу. Нельзя и думать о Цингуи, которого нет ни в Базельском издании, ни в сокращенном.

394. Это Ян-чу-фу (см. Примеч. 390) многолюдный, торговый город, который, по преувеличенным известиям Иезуитов, с его предвестиями и окрестностями, имел до 2-х миллионов жителей.

395. Область Nanghin есть Нанкинг: очень странно, что Поло совсем не упомянул об этом большом в славном городе Нанкинге, который ближе всех после Пекинга, тем более, что он лежал на пути нашего путешественника; при этом замечательно, что Поло с следующим городом Са-ян-фу еще только продолжает описывать область Гукуанг в средине Империи. Странно, что толкователи его не объяснили точнее этого обстоятельства. Я нисколько не сомневаюсь, что между 61-й и 62 главами или опущено несколько глав, или испорчен текст у Рамузио и в большей части других изданий. Так в Латинском издании Андрея Миллера сказано: «Ad occidentalem plagam est regio quaedam Navigui (испорченное Nayngui) nomine, opulenta et amoena etc. Civitas praecipue illius regionis Sianfu vocatur». В переводе Мегисера (1611 года): «К западу лежит земля, называемая Нанкин... Главный город этой земли называется Сианфу; ему подчинены 12 городов». По этим обоим чтениям почти приходишь к предположению, что под Саян-фу надобно разуметь Нанкинге; но так как исторический факт его осады на твердом основании, то полагаю с верностию, что Поло подробно говорил о городе Нанкинг, и только в виде отступления перешел к Саян-фу; притом в очень кратком Testo di lingua есть место: «Nangi e una provincia molto grande e ricca... Si qui ci partiamo, e conterovi delle tre nobili citta di Saiafu; perocche sono di troppo grande affare». (Бальделли замечает при этом: Questo passo e il piu dimostrativo che il Milione della Lezione attuale e versione dal francesc. Ci dice, che contera delle tre nobili citta di Sajafu e non fa menzione, che d’una sola citta di tal nome, come portano gli altri codici. Il traduttore mal traslato il testo francese», et je veus dirai de la tres noble ville de Sajafu». L’istessa errata lezione porta il Magliabachiano terzo, copia di questo). Жаль, что у Поло нет описании такого замечательного города Нанкинга, потому что по новейшим событиям войны Англичан с Китаем этот город сделался еще любопытнее. По взятии Чекианга, Английский отряд подошел было уже по р. Янг-тсе-киангу к самому Нанкингу, но 29 Августа 1842 года заключен был мир, столь важный для Европейских отношений к Китаю. Нанкинг, т. е., южная столица, прозвание с именем Канг-нинг-фу, самый большой и славный город южного Китая, потому что в нем часто жили природные Государи южного Царства. Китайцы называют его прекраснейшим городом в свете. Два всадника, с раннего утра объезжающие в галоп городские границы, из одних ворот, но с противоположных сторон, съезжаются опять только поздним вечером. О Нанкинге говорит донесение Сера Гуга (Gough), начальника Английских сухопутных войск в Китае, Лорду Стенли. «Не легко было бы сделать Вашему Превосходительству точное описание этого города, или лучше чудовищного пространства, заключающегося в его городских стенах». Число жителей Нанкинга этот Генерал полагает до миллиона. Гарнизон можно положить до 6000 Татарских и 9000 Китайских солдат; в последствии все мужское население города призвано было к оружию. Впрочем, при великой окружности города (почти до 20 Английск. миль), Сер Гуг считал взятие его легким делом, не смотря на высокие стены, от 28 до 70 футов вышины. С ним было до 4,500 солдат и большая часть их Европейцы, принадлежавшие к экспедиции. Китайцы дали Англичанам успешно окончить все их распоряжении к нападению с суши и моря, и напоследок, с Императорского разрешения, выслали переговорщиков: тогда Сер Г. Поттингер (Английский Уполномоченный при экспедиции) велел остановить неприятельские действия. См. Al. Zeitung 1842 года, N. 338 и срав. N. 331.

396. Здесь Поло переносит нас, как уже было сказано в предыдущем примечании, из области Кианг-су в средину Царства, в область Гу-куанг. Саян-фу или правильнее, по Латинскому изданию Сиан-фу, тоже, что Siang-yang-fu на р. Ган, которая также большой северный приток Кианга.

397. Осада этого города начата была еще в Октябре 1208 года, под начальством полководцев Лиеучинга и Ачу, но они не могли пресечь туда подвозов водою. Проведя за этой осадою целый год, они нашли нужным двинуться на противолежащий город Фан-чинг, соединенный с Са-ян-фу многими пловучими мостами. Китайские Истории рассказывают, что вождь Али-га-йя, родом Уйгур, доложил Кублаю о Западных инженерах, умевших строить какие-то машины, которыми можно бросать очень тяжелые камни. По его совету, Кублай призвал искусных инженеров из Персии, и они делали опыты над такими метальнями в его присутствии, в Та-ту. Эти машины были отправлены к Фан-чингу, кидали в него камни в 500 фунтов весом, сделали большие проломы (бреши) в стенах, после чего Али-гайя велел Татарам ворваться в эти проломы, и Фан-чинг был взят в Феврале 1273 года. Теперь Монголы обратили соединенные усилия на Сианг-янг. Но нападение последовало только в Ноябре. На город направлены были метальни; брошенные камни падали с страшным треском, похожим на громовые удары, и разбивали в щепы дома и башни. Ужас распространился в осажденном городе, и он сдался. Эти Китайские известия возбудили в Майлле и других историках сомнение в рассказе Поло, что его отец и дядя дали Кублаю совет построить метальни; но я думаю, что они не могут внушать никакого недоверия: М. Поло незадолго до того прибыл с отцом и дядею ко Двору Кублая; эти последние, услышав об осаде Сианг-янга, поспешили обратить внимание Кублая на употребляемые на Западе метательные орудия; при том надобно заметить, что Марко говорит не о самом себе, потому что он был в то время еще очень молод и несведущ в подобных вещах, а только об двоих старших своих родственниках. Очень легко объяснить, что Китайские историки, может быть, без их воли на то, не обратили внимания на Европейцев, только недавно прибывших в страну, и рассказывают, что Кублай посылал за Персидскими инженерами; Персы же были для них отдаленный Западный народ, с Запада же пришли и Венецияне, опытные и сведущие в разных делах: их-то, а не кого ни будь другого, и надобно разуметь под этими Персами, потому что уже само собою невероятно, чтобы Кублай нарочно посылал за таким делом в Персию. Если бы он и приказал сделать это, по случаю медленной и упорной осады, - прошло бы много времени, между посылкою по них и прибытием в Китай, а находившиеся там «Персы» могли принять участие в работах. Сам Поло не был при осаде; вероятно, не были также ни отец его, ни дядя; в противном случае он сказал бы, что они управляли этими машинами перед городом.

398. В Hist. gen. des Huns IX. 329 приводится ошибка Поло, заставляющая сомневаться в справедливости его рассказа: будто бы он говорит, что для жителей Сианг-янга был подвоз с моря; но издатель или сделал промах своим замечанием, или следовал ложному способу чтения текста: в тексте Рамузио сказано так: «perche dall’ altra parte vi erano laghi grandissimi»; в Testo d. Ling; «che l’altro si e il lago molto profondo»; в издании А. Мюллера: «undique cingilur aquis et lacubus»: тут вовсе нет ни одного слова о море. Итак опять несправедливый упрек Поло: издатель этой Истории (Hist. gen. des Huns) прибавил к тому много других упреков, таких же несправедливых, как и этот.

399. Такое точное описание плотников, кажется, еще больше подтверждает рассказ Поло. Али-гайя, которому историки приписывают совет, данный им Кублаю, был Уйгур, может быть, даже Християнин. Рашид-эддин упоминает об осаде «Sayan-fu» (стало быть, правописание города у Поло Персидское), говоря, что так как в Китае совсем не знают ни одного великого «Манджаника Кумби (Mandjanik происходить от Греческого (Слово не пропечатано. - OCR) и означает метальни у Персов и Арабов; но что такое значить Кунга, не знаем), то Каан призвал одного инженера из Дамаса или Бальбека: три сына его, Абу-бикер, Ибрагим и Могаммед, построили с своими плотниками семь больших «манджаников», употребленных при осаде Саян-фу, одной пограничной крепости в Манжи, т. е., в южном Китае (См. D’Ohsson II, 391). Но и это свидетельство ничего не доказывает против Поло, а только то, что иностранные инженеры и работники, а не Монголы, не сведущие в подобных делах, употреблены были для постройки метательных орудий.

400. Этот опыт Кублая при Тату, как видели мы в примеч. 397, замечательным образом подтверждается Китайскими историками, и, мне кажется, служит еще большим доказательством справедливости слов Поло.

401. Теперь приходим к целому ряду значительных городов, очень важных в этом весьма торговом и сильно населенном краю; однако ж до сего времени проникали сюда только немногие Европейцы, да и те, кто были там, сообщили только недостаточные описания, от того-то и трудно определить новейшее состояние этих городов. Объяснения толкователей кажутся мне по большой части неправильными, а очень бы любопытно было точное знание этих местностей, по поводу новейших событий; можем, однакож, ожидать многих объяснений от ближайшего будущего, потому что со времени последнего договора Китая с Англиею, примеру которой вскоре последуют и другие Государства, по крайней мере, уже устье Кианга открыто для Европейской торговли.

402. Сингуи, незнание города, повторяемое у Поло несколько раз, мне кажется, в некоторой связи с словом чинг, означающим большую деревню, которая, однакож, может иметь до миллиона жителей. По направлению, показанному у Поло, это может быть Кин-чей-фу на р. Кианге: говорю по направлению, потому что одно сходство названий не может иметь здесь значения. Имена городов, как мы уже и упоминали, меняются с разными династиями, и один и тот же город в разные времена получал до 8 и даже больше названий: это-то и самое важное затруднение, которое часто едва можно одолеть при самом основательном знании Восточных языков и Истории Востока, особливо по тому, что до сих пор нам по большой части известны одни названия и самые общие данные; да и Поло часто передает не собственное имя, а только прозвание, и к тому еще на Персидском языке. Кроме того, надобно заметить об этом Сингуи, чтоб в Латинском, а также и в других изданиях, расстояние этого города от Саян-фу показано только в 15 миль. А по тому очень возможно, что здесь опять испорчен текст и показанное расстояние Сингуи относится не к Саян-фу, а к Нанкингу, а таким образом города были бы у нас совсем в другом порядке. Явно, что мы еще в темноте относительно этой очень важной части описания Китая у Поло: освещены только отдельные пункты, которых можем придерживаться, однакож так, что получаем общий, все таки любопытный, взгляд на положение дел. Кин-чей-фу лежит еще в богатой области Гу-куанг; это красивый и богатый торговый город в котором находится теперь Манджурский гарнизон, потому что положение, согласно поговорке, делает этот город ключом или повелителем среднего Китая. Ниже лежат города двойни Ву-чанг на северном берегу и Ган-янг на южном, отделенные друг от друга только широкою рекой Киангом. Оба города очень велики. Здесь, говорят, самая густая населенность Китая. По реке, в продолжение многих часов, непрерывно тянутся вереницы барок между обоими городами; всегда можно насчитать их от 8 до 10,000 таких, которые постоянно стоят тут на якоре, и отсюда расходятся водною сеты» по всем направлениям. Следовательно, здесь мог лежать и город Поло, Сингуи; здесь же обилие соединенных вод побудило Венециянца описать реку Кианг.

403. Надобно признаться, что описание р. Кианга, представленное Марком Поло, превосходно: оно показывает его светлый, проницательный взгляд и уменье схватывать местности в больших размерах. Истоки Кианга (Янг-тсей-Кианг, Ян-тсе-Кианг, Синяя река Иезуитских карт; а Англичане в донесениях о своей победоносной экспедиции обыкновенно писали ее Янг-тсе-Кианг) или большой южной системы Китайских рек, находятся в прямом расстоянии на 390 географич. миль от его устья; его речное развитие, по измерениям, тянется на 630 географ. миль в длину, следовательно, эта река 90 или сотнею миль длиннее своего северного соседа, Гоанго. Благодаря излучинам, занимающим 250 миль (240 географ. м.), она орошает речную область в полные 34,000 квадр. миль. Ее длина равняется трем взятым областям Волги, Рейна и Везера, а площадь этой речной области - десяти большим речным системам западной Европы, включая сюда и системы Одера и Дуная. См. Рит. IV, 648. Мин-Кианг, говорит Император Канги (Klaproth, Mem. relat. a l’Asie. T. III, 392 и след.), вытекает на запад от р. Гоанго, из горы Баян-кара-тситсир-кана (в дикой стране Тибетского Сифана, Мин-Шана Китайцев), неподалеку от истоков Гоанго: эта гора лежит вне западной границы Китая. См. дальше Ритт. IV, 650. Среднее течение Кианга, где он обыкновенно называется Кинг-Кианг или Ta-King, Великая река, проходит чрез Сцючуан и Гупе даже выше Кинг-чей-фу, где и входит в равнины Китая. Янг-тсе-Киангом он называется только при впадении в море. Описание этой реки у Поло подтверждается посольствами Иезуитов и Макартнея. Истоки Гоанго и Кианга, до аналогическому положению, соседние друг с другом, берут начало на одной и той же горной террасе, Альпийской долине Сифана. Сперва текут они в прямом противоположном направлении один к другому, до тех пор, пока высокие горы два раза не отбросят их под прямым углом: тогда на расстоянии 15 градусов широты друг от друга, они делают крутой поворот. Теперь взаимно сближаясь на 4 градуса широты, они неожиданно и также под прямым углом выходят из Альпийской страны и спешат в одинаково прямом направлении к Океану. После долгого течения, давно уже в соседстве один с другим, они только теперь соединяются вместе, каналами и рукавами, не впадая, впрочем, в море одним устьем. Гонан и Кианг-нан составляют между ними большую Китайскую равнину-дельту, образуемую этими исполинскими реками и перерезанную тысячью речных рукавов, каналов, полную лагун, болот, озер. В эту ровную двухречную страну, составляющую третью часть всей Империи, приводит нас История Китайской образованности. Только новейший период отвлек от нее все внимание на север, в Пекинг, как пребывание не Китайских династий из высокой Азии. Эта-то Месопотамия, с прилежащею к ней на юге дельтою Кианга, и есть настоящий Мага-Чин (Мачин Индийских, Ман-чи или Ман-дзи Китайских историков, Man-gi или Man-ji Поло) или Великий Китай (Мага, по Санскритски, тоже, что великий), получивший это название первоначально от жителей Ганга, в противоположность шести северным областям Катай. Эта же срединная Империя - первое место Китайской образованности и старинная цель всех завоеваний собственных орд. Все Китайские реки-двойни выходят из высокой страны и текут параллельно, с запада на восток, в океан; но искуственное водное сообщение для судоходства идет с севера к югу, пересекая под прямым углом все эти системы береговых рек. Малые реки наполняют водою каналы, но три большие реки (Эйго, Гоанго и Кианг) относят в Океан лишнюю водную тяжесть. Все прибережье, с севера к югу, от залива Печели до Альпийского озера Сигу, у первой южной горной цепи, к югу от города Ганг-чу-фу, обвивает огромный главный ствол (the trunk) системы каналов, к которому все они относятся, как отрасли и ветви. Это большой или Императорский канал, величайшая в свете система сообщений. Этот канал - дружка великой стены, в кубическом составе которой более кирпичей, нежели во всех, взятых вместе, домах Англии и Шотландии (1,800,000), но польза и назначение его гораздо важнее, нежели этой стены. Только в такой стране, где легко располагать самовольно миллионами работников, можно было построить то и другое, и только такая однообразная поверхность земли, как в Китае, дозволила провести такой исполинский канал. Он совсем непохож на все Европейские каналы, потому что приспособлен к местности страны: он часто извивается, суживается, то бывает в 200 футов ширины, то в 2000, и почти никогда не имеет стоячей воды; его падение часто доходит от 2-х до 3-х футов на одну Английскую милю; то он глубоко врезывается в горы, то протекает по высокой плотине (до 20 фут. вышины), оправленной в гранитные четвероугольные плиты, пробегает широкие озера и болота. Путешественники удивляются его бесчисленным шлюзам, мостам, образованности на берегах его. несчетному множеству городов, лежащих по всему его протяжению, часто ниже его русла, постоянно разъезжающим по нем флотам перевозных судов, бесчисленным плавающим деревням и полчищам рыбаков, которые селятся на нем и возле него, на его стоках и притоках. См. Ритт. IV, 712-729.

404. Риттер думает (IV, 689), что город Чинг-кианг-фу, вероятно, Каин-гуи М. Поло, тот самый, который он тотчас же потом описывает подробнее, под именем Цянг-ган-фу, но с этим я не могу согласиться; почему ж эти оба города должны означать один Чинг-кианг-фу? Кайн-гуи не может быть ни каким другим городом, кроме Куа-чеу, о котором мы уже упоминали, где соединяется с р. Киангом Императорский канал, идущий прямо к югу от Янг-чу-фу (город Ян-гуи): это вполне идет к описанию Кайн-гуи у Поло. Здесь также и Кин-Шан или золотая гора, лежащая в средине между городами Куа-чеу на северном берегу и Чинг-Киангом на южном, несколько ниже этих обоих городов (Staunton, c. I. Trad. p. Castera. T. IV, p. 146; Du Halde, T. IV, p. 82: H. Ellis Journ. c. 1, p. 287, и Ритт. IV, 688). Эллис еще издали видел на юговосточной стороне вершину живописного острова-утеса, выходящего из р. Кианга: этот утес поднимается из вод реки, у южного ее берега, прямо к востоку от входа в канал, у переправы через эту реку. Положение этого островка при входе в большой залив, при котором стоит значительный город Чинг-кианг, его вид и населенность производят поразительное впечатление: «настоящий волшебный остров», говорят Иезуиты. Этот живописный остров-утес возле Кин-Шана, называется Йин-Шан, т. е., серебреная гора; подозрительные Китайцы не позволили подплыть ни к тому, ни к другому месту. Но с переправы виден каменистый берег Кин-Шана: сады и увеселительные домики расположены уступами: они принадлежат Императору, который поставил там большой и красивый дворец, бывший любимым местопребыванием Киэн-лонга. На самой вершине утеса пагоды.

405. Cianghiamfu в Cod. Ricc. Ciaghian-fu большой и населенный торговый город Чингянфу, один из важнейших в Империи, недавно сделавшийся особенно славным в войне Англичан с Китаем, потому что преимущественно взятие этого сильного военного места, 21-го Июля, 1842 года, было поводом к миру в Нанкинге. Он лежит в двух днях пути от моря и называется ключем Империи с морской стороны. Бесчисленные джонки наполняют его пристань. Вид города и его окрестностей, должно быть, великолепный с ближайших высот.

406. Тин-гуи-гуи или правильнее, по Базельскому изданию, Цин-гуин-гуи, а по Берлинской рукописи Хин-хин-гуи: объяснители считают его за Чанг-чей-фу, вблизи канала. Этот город был взят Баяном, велевшим перебить всех жителей, как рассказывают Китайские истории (си. D’Ohsson II, 409 и след.); хоть в них и нет более никаких подробностей, однакож они не оставляют и сомнений в справедливости слов Поло.

407. Большой канал от города Чинг-кианг-фу проходит по каменистой почве. иногда имеет не больше 12 футов ширины, обставлен высокими утесистыми берегами, либо четвероугольными плитами и застроен мостами из красного гранита; потом переходит в совершенно ровную долину, похожую на поверхность озера и приводит в Су-чей-фу; это город Син-гуи у Поло. Яхты Британского посольства, под начальством Лорда Макартнея, должны были употребить 3 часа времени на проезд предместий этого огромного города: по всем направлениям он прорезан каналами, и Англичане припомнили себе Венецию. Их удивило огромное множество барок, стоящих там на якоре. Канал проходит под арками городских стен, такого же рода, какие построены Голландцами в Батавии. Город показался для них приятным, хорошо выстроенным, до тесноты наполненным жителями, богатым и большею частию наряженным в шелк. Они называют Су-чу-фу раем Китая, хоть и не на небе, а под небом, по Китайской поговорке, на земле. С западной стороны вблизи города расстилается великолепная поверхность озера Тайгу, увенчанная живописными холмами: это озеро, изобильное рыбою, место народных гуляньев: туда постоянно направляются бесчисленные катанья тамошних горожан, при чем участвует также и женский пол. Озеро лежит на границе области Кианг-сю на севере и Че-кианга на юге: к последней и переходим, начиная с ближайшего города. Putt. IV. 695 и след.

408. К югу от Су-чу-фу императорский канал проходит по чрезвычайно населенной стране, через Киа-гинг-фу до Ганг-чанг-фу (Рятт. IV, 696). Этот Киа-гинг-фу (под 30°, 52' 48'' сев. шир., под 4°, 4' 11'' вост. долг. от Пекинга), называвшийся прежде Сю-чеу, второй город округа: он окружен, со всех сторон, прудами и каналами и лежит в прекрасной, плодоносной стране; путешественники хвалят его богатство и великолепие зданий. Также как и в Итальянских городах, по сторонам улиц идут крытые галлереи (см. Нейманна: Округ Че-кианг, в A. A. Z. 1842. Beil. 140). Этот город должен быть Ва-гиу Поло, но толкователи думают, что Вэ-гиу может быть и Гу-чу, к северозападу от Киа-гинга, приморское место или морской округ, вблизи Тай-гу или большого озера, от которого город получил свое имя.

409. Описание этого города у Поло, в то время величайшего в свете, по справедливости, надобно назвать удивительным: оно представляет самую живую картину раскошных учреждений изнеженной Китайской жизни, в их огромных размерах: она такова же и в наше время, только стала растленнее и ко всему равнодушнее. Следуя Нейманну, первому Немецкому авторитету по Китайской истории и литературе (A. A. Zeitung 1842. Beil. 139-141), сначала сделаем краткое описание округа Че-кианга (которого главный город «Кинсаи» у Поло), с отношением к его новейшему состоянию, особливо важному и любопытному для нас со времени Английской экспедиции в эту страну. Че-кианг - одиннадцатый округ Китайской Империи, которого многие города взяты были Англичанами во время их великой экспедиции. Названия округов очевидны из их природы, из относительного положения, или исключительных особенностей. Самая большая река округа Тсиен-танг-кианг или река медного озера, прорезывающая весь этот округ; по различным излучинам, неподалеку от устья (в 15 милях к востоку от Ганг-чей-фу или Кинсаи), она называется Че-кианг или «извилистая река»; то же название носит и целый округ. С востока весь материк этой страны граничит с морем, и многочисленные острова между Китаем и Япониею еще причисляются к Че-киангу. Хоть это самый меньший округ срединной Империи, однакож он простирается от 27°, 47' сев. ш. до 31°, 12', и от 1°, 35' до 6° вост. долг. от Пекинга, и заключает в себе 9780 Нем. квадр. миль. Эта страна так отличается от других плодородием и приятностию, что еще в самое древнее время ходило о ней, в виде поговорки, следующее двустишие:

Schang jeu tien Thang
Hia jeu Su hang

Города Ганг и Су
Долю райскую несут.

Особливо таковы уезды городов Су-чеу в Кианг-нане и Ганг-чеу в Че-киамге (о произведениях ничего не скажем: М. Поло знакомит нас коротко с ними). Че-кианг один из населеннейших округов Империи, однакож там на квадратную милю приходится не столько жителей, как в Государствах Немецкого Союза (Вспомним, впрочем, что во время Поло, вскоре после славного и спокойного царствования Государей из дома Сунг, живших в главном городе этого округа, стечение жителей там могло быть гораздо больше, нежели теперь, когда царствующие Манджуры с такого давнего времени сделали своей столицей более северное место, Пекинг. В 1812 году, на плоскости в 9780 геогр. квадр. миль, жило население из 26,254,784 душ. С первых столетий Китайской Истории жители прилежно и трудолюбиво занимаются земледелием, ремеслами и торговлею. Здесь 11-ть городов первого разряда, один второго, 76 третьего, кроме того одно значительное непосредственное место округа, Вуанг-гуан. Главный город этого округа Ганг-чей-фу. Мы уже сказали, что названия округов и городов, даже, по мнению Нейманна, рек и гор, много раз изменялись в царствование разных династий, и у этого города было десять различных названий. Династия Сун сначала назвала его Ганг-чей; при великих Сунгах он назывался Лин-нган-фу; при Юэнах (Juen) или Монголах, - Ганг-чей-лу, и только от последней природной тамошней династии он опять получил имя Ганг-чей-фу. Сунги, династия Ниу-чей или Кин, в XII столетии нашего летосчисления, теснимая все дальше к югу, наконец принуждена была в 1132 г. перенести сюда свое пребывание, - и город получил теперь имя Кинг-се или местопребывание, буквально: «Великое или главное собрание». Это Кин-сай нашего путешественника. «Поло не знал Китайского языка, как видно из многих мест его труда» (в этом я не могу согласиться безусловно с г. Профессором Нейманном: вероятно, Поло гораздо лучше знал по Персидски и обыкновенно пользовался этим придворным языком, однакож в свою долгую бытность в Китае, где уже одни должностные занятия часто подавали ему случай к разговорам с тамошними чиновниками и разными лицами, он выучился, по крайней мере, вообще понимать и объясняться по Китайски, хоть и выходили у него некоторые ошибки, на прим., здесь, в слове Кинг-се. Впрочем, думаю, что Поло здесь не столько хотел передать собственно перевод слова, сколько описательное название города, выражавшее понятие жителей об этом месте, которые были такие весельчаки и страстные любители удовольствий; это видно также для меня из того, что Поло так хорошо понимал Китайские дела, которые не дошли бы до него в их настоящем виде, если бы он совсем не знал по Китайски; см. наше 23 прим.); переводчики сказали ему ложь, продолжает Нейманн, переводя «Кинг-се» «небесным городом». - «Город Ганг-чей (под 30°, 20', 20'' сев. ш., под 3°. 39', 44'' восточ. долг. от Пекинга), пребывание правителя целого округа и казначея, лежит на северной стороне реки Тсиен-танга, протекающей мило городских стен; она здесь на полчаса пути шириною и после 13 геогр. миль течения на восток, изливается в море. К юго-западу от города - романтическое Си-гу или западное озеро, в 10 Немецких миль в окружности (которое Поло описывает в таном прелестном виде). На берегах его, выстланных вокруг большими, гладко выполированными, четырехугольными камнями, возвышаются великолепные храмы и монастыри, дворцы и сельские дома, куда уезжают на летнее время чиновники и богатые купцы окружного города. Можно доехать до Си-гу сухим и путем по прекрасным аллеям, равно и водою, потому что озеро соединяется и каналами со всеми, частями города. Но не одним этим еще Ганг-чей похож на Венецию. Население города, которое Staunton, конечно, преувеличивает, полагая в таком же числе, как и население Пекинга (думаю, что в прежнее время оно не уступало населению теперешней столицы Китая, а во времена Поло уж верно было гораздо больше), - во всяком случае, очень значительно. По чрезвычайно выгодному положению Ганг-чеу, при конце большого канала, он был главною пристанью, морской торговли с многочисленными островами Восточного Архипелага, от чего и получил имя Ганг-чей, т. е., корабль или корабельный город. Обширная торговля этого округа, вероятно, заставила и Жидов поселиться в Ган-чее и Нинг-по, где находим много Жидовских семейств до XVII столетия. Здесь 60,000 человек занимаются одним только производством шелковых материй; многочисленные монастыри Буддистов и Таоков в городе и ближних окрестностях заключают в себе до 15,000 монахов и монахинь. В Ганг-чее прожил четыре года, наш знаменитый земляк, Иезуит Мартини: это, время он посвящал там частию занятиям по миссии, частию составлению своего превосходного Китайского атласа: это труд Немецкого прилежания и Немецкой добросовестности, из которого мы, часто заимствовались».

410. Сравните об этом заметку Нейманна в предыдущем примечании. Китайская поговорка, на которой основывает свое известие о райском положении города, также приведена в предыдущем примечании; сличите также об этом дальше, где Поло говорит о сладострастных воспоминаниях Европейцев о Кинсаи в 3-м отделении этой главы.

411. Поло предвидел, что найдут преувеличенных и ложным описание этого величайшего и богатейшего в свете города, который с его чудными совершенствами и оригинально блестящим состоянием, так резко отличался от тогдашнего Европейского быта, и потому говорит здесь, что как ни невероятны покажутся его известия, он, однакож, может уверить, что все разузнавал и записывал с особенным старанием. Все то, в чем сомневались так долго, подтвердилось новейшими наблюдениями. Надобно заметить при том, что Ганг-чей во времена Поло был еще недавно столицей Императоров самого образованного и богатого Царства в свете, которого блеск и изобилие находили в нем свое высшее выражение, а его торговля еще не сдерживалась Китайскою замкнутостию; в ту пору он был гораздо богаче, обширнее и населеннее, нежели теперь, когда, подобно всему быту Китая, он хоть и не отжил еще своего времени, за то уж слишком много прожил его.

412. При означении величины городов Поло наверное разумеет не Итальянские мили, а Китайские ли, относящиеся к тем как 3 к 8-ми. Окружность Ганг-чеу все еще показывают в 60 ли.

413. У Рамузио сказано: una nave vi puo passare di sotto senz albero», наперекор всем другим изданиям, в которых тот же смысл, как и в моем переводе. Что же было бы замечательного в том, что эти, однакож, не большие челноки, плывя городом по каналам, должны снимать свои мачты, проходя под мостами, которые обыкновенно очень высоки у Китайцев? Тогда Поло не счел бы нужным и упоминать о том.

414. С того временя устройство Ганг-чеу изменилось: новейшие путешественники не говорят уже ничего о больших торговых площадях. Англичане (Staunton) сказывают, что дома большею частию одноэтажные, улицы узкие, как вообще в Китае; все дома с лавками, магазинами и мелочными лавочками, так что по блеску и изобилию товаров не уступают Лондонским. Отцы Иезуиты (Du Halde T. I, p. 75) сравнивают тесноту в городе с Парижскою, только на улицах не видно ни одного женского существа (следовательно, и в этом отношении нравы жителей очень изменились со времен Поло). Дома выставляют наперед свои лавки, а на обратной стороне возле всякого дома и на всякой улице проходят каналы, для вывоза и ввоза товаров.

415. И новейшие путешественники сказывают о грушах необыкновенной величины в восточных областях Китая.

416. В этом отношении характер Китайских купцов очень изменился со времен Поло, потому что, по новейшим известиям, они, по крайней мере, низшие торговцы, стараются сколько можно надуть иностранцев; но теперь Ганг-чей больше ограничивается сухопутною торговлею, меж тем как во времена Поло имел обширную морскую торговлю, и богатые купцы старались обходиться с иностранцами как можно предупредительнее.

417. Во времена Поло Европейская жизнь была очень проста, меж тем как в Китае господствовали самые изнеженные и утонченные нравы, которые должны были приводить в удивление Европейца. Ныне в образе жизни и быте больших городов нашей Европы находим много сходства с тогдашним бытом города Кинсаи.

418. Планы Китайских дворов кажутся почти совсем похожими друг на друга, особливо по этому двору, на высокой террассе, против главного здания, где собираются лица, которых сан дает право прислуживать Государю. В «Посольстве Нейгофа» (стр. 172) есть описание переднего двора в Пекинге, рекомендуемое Ван-Браамом по его верности. Дворец одного высшего сановника или богача, кажется, был построен по тому же плаву и убран таким же образом. «Elle est toujour precedee d’une grande cour, ou Iogent les portiers, et qui est entouree de galeries et d’un grand peristyle, dont le toi est soutenu par des colonnes... Cette cour est fermee par trois grandes portes en bois... Apres ces trois portes on trouve une autre cour... et enfin une troisieme cour, qui fait face a l’appartement principal... cet appartement compose de plusieures pieces, donne par derriere sur les jardins et communique par des galeries avec celui des femmes». De Guignes II, 176. - «Par les mots colonnes et galeries il ne faut pas entendre des colonnes ou des galeries, dans le style Grec; le vrai mot, celui qui convient le mieux a la colonne Chinoise, c’est pilier, puisque son diametre est toujours le meme dans toute sa longueur». Ibid. 173. M.

419. Поло имел много сношений с лицами, знавшими Императорское семейство Сунг, а потому и очень странно, что он так плохо знает о конце последних Императоров, как видели мы выше в 55 главе. За то описание дворца и образа жизни Императора, названного у него, по Персидски, Фанфуром, он сообщает подробное и ясное. Во всем, виденном лично Поло, можно ему верить на слово; но он весьма не точен в исторических данных, которые передает по слухам; можно полагать, что исторические события и Царские деяния были очень искажены и обезображены в устах народа тех Восточных стран: он мало посвящен был в отношения, характеры и действия своих Государей-деспотов, большею частию оставался только праздным зрителем и имел историю не народа, а своих Государей. Так можно объяснять известия Поло.

420. Следовательно, уже со времен Поло город Кинсаи начал изменяться в своих отдельных частях и Царское пребывание стало приходить в упадок. С тех пор Ганг-чеу потерпел много перемен: как ни велик он еще, но много утратил своей необыкновенной огромности.

421. Марсден и другие несправедливо считают Гампу за Нингпо. «Пристань Канпу (Гампу n Поло: и перед p в Итальянском языке обращается в т), прежде столь знаменитая, теперь обмелела. Утверждали, что ее же надобно разуметь и под именем Chancu или Kanfu, так часто упоминаемым в Арабских географиях и путешествиях (Klaproth, Memoires relat. a l’Asie II, 202; Ритт. IV, 702); но это совсем не она. Канфу Арабов, без сомнения, Куанг-чей или Кантон. Почти на расстоянии Немецкой мили от старинного Кан-пу лежит значительная морская пристань Чапу (30°, 31' сев. шир., 120°, 40' восточ. долт. от Гринвича), или «короткий ручей». Это место ведет большую торговлю, особливо с Япониею». Нейманн, А. А. Zeit. 1842, Beil. 140. - Неподалеку, только южнее, почти в 20 геогр. милях от Ганг-чеу, лежит гавань Нинг-по (29°, 53', 12'' с. ш., 40°, 57', 19'' восточ. долг. от Пекинга), которую заняли Англичане вместе с Ча-пу, Чингаем и другими городами области Чекианга, разбогатевшей от торговли. Нинг-по теперь в числе пяти вольных пристаней: Кантона, Амои, Фу-чей-фу и Чингая (против которого лежат острова Чусан, занятые Англичанами), открытые для Европейской торговли.

422. «Томан» у Татар и Персов то же, что «Ван» у Китайцев; оба они выражают большие числа: это собирательные 10,000, как приводит Поло.

423. Стало быть, во всех подобных вещах Китай опередил своим примером наши просвещенные Государства.

424. Новейшие писатели и частые детоубийства в Китае подтверждают это.

425. Следовательно, в доходах и пошлинах, платимых Великому Хану, был заведен правильный порядок, какой ввела и наша Государственная система: во времена Поло это было что-то неслыханное в Европе; об этом не имели вовсе никакого понятия. Для нас эти сборы не покажутся такими ужасными и невероятными; мы уже ознакомились с ними; узнаем в них даже наши пошлины с заграничных товаров; но современники Поло называли его за эти известия о множестве миллионов: «Messer Millione», или «миллионный хвастун». То, что в старину считалось ложью, мы прознаем теперь за очень важную истину.

426. Эти города для нас совершенно неизвестны: даже если бы мы могли правильно восстановить все их названия, все же имели бы о них только общие сведения. Последуем, вместе с Нейманном, в этом путешествии за Марком Поло по Че-киангу (в привед. уже месте). Город Шао-гинг (под 30°, 6', 0'' сев. широты, 4°, 4', 11'' вост. долготы от Пекинга), получил это имя, вероятно, от династии Сунг: оно означает «продолжительную радость», потому что это родина большого числа людей, отличившихся в искуствах мира и воины. Место Иен-чеу, лежащее у границы округа Нган-гоэи, внутри этой гористой страны, от чего и называется «высоким или холодным городом», славно по медным рудникам вблизи его. К юго-востоку лежит Кин-гоа, названное так по золотистому цветку, часто растущему близ него и похожему на наш жесмин. К юго-востоку от Кин-гоа находится место Киу-чеу или «попутный город», потому что отсюда ведет гористая, крутая дорога в округ Фо-киэн (куда прийдем в следующей главе); расстояние от Кин-чеу до Фо-киэна незначительно; не смотря на то, по качеству почвы, нужны целые три дня для перехода из одного округа в другой; тут надобно переходить теснины, которые хоть и распространены искуством, однакож все еще такие узкие, что один решительный отряд может остановить переход через них для целого войска. Марко Поло проходил этим путем: он называет этот город Кугуи или по другим изданиям, Генгуи (Нейманн ошибся: Кугуи только в одном издании, Син-гуи в Cod. Riecc. есть Рамузиева Гьеца, отвечающая Кью-чею, Gengai, по разночтению текста, Chegui, а в Берлинск. рукописи Cheu-gui, которое отвечает теперешнему Чуки, по мнению Марсдена, меж тем как Цен-гиан, по его же мнению, будет упоминаемый Нейманном Иен-чеу). По ту сторону гор живет совсем другой дикий народ, которого наречие до того отлично от наречия юго-восточного округа, что можно считать его особенным языком.

427. Теперь приходим в береговую страну южного Китая, которая тянется на 200 геогр. миль с северо-востока к юго-западу, от южного Ге-кианга вдоль береговых областей Фу-киана или Фо-киана и Куан-тунга (Кантона) до границ Тун-кина; она обведена широкою бахрамою бесчисленных маленьких утесов и больших островов, непосредственно опоясывающих берег, и омывается большим Нан-Гаи или Южным морем. Эти области также были местом для походов и завоеваний Англичан в Китае в 1841 и 1842 годах.

428. Государство Кон-ха или, по некоторым изданиям, Фугуи, есть область Фокиен или Фукиан.

429. Это Фу-чей-фу, завоеванное Англичанами и теперь одна из пяти свободных гаваней.

430. По Марсдену, это растение - curcuma longa. «Turmerik или terra merita, иначе curcuma (Kurkume), по Китайски называется Ча-кианг, и привозится из Канг-тонга (Кантона); этот корень хорош для крашения. De Guignes III, 264. Теперь в Китае он не так уже идет для кушанья; но Малайцы и другие народы Восточных островов кладут его во все свои яства.

431. Эти дикие народы все еще в грубом состоянии. Риттер говорит (IV, 729): «Мы имеем еще не много сведений о пяти более южных областях Китая, из которых две восточные (Фу-киан, Канг-тунг, о которых будем знать теперь больше, благодаря торговле Англичан) принадлежат к береговой стране; три западные (Куанг-си, Куэй-чей, Юннан) к континентальным Альпийским областям... Однакож не многие данные говорят нам, что вся страна отличается романтическою гористою местностью, обработанною только полосами... Природа этой береговой страны, отделенной на севере двойными параллельными горными хребтами от прочих Китайских областей, кажется, и разнится от них во многих отношениях; в самом деле, эта земля исстари играла особенную роль в истории и всегда могли усмирять ее только северные завоеватели. В древнейших Китайских летописях, до современников Александра Великого, вся эта южная страна, в противоположность с прочим Китаем, составляет страну варваров Юе, потом делается зависимою от Китайской Империи, под именем Нан-юе или южной Юе; после - местом ее собственных береговых династий, до тех пор, пока в правление династии завоевателей Тангов (с 632 г. по Р. Х.), которые, заведя флот, распространили свою власть и на юге до задней Индии, эта страна теснее и навсегда соединяет свою судьбу с судьбою Китайской Империи, средней и северной. От того-то, как ни своеобразна, как ни отлична эта природа и населенность этой южно-Китайской гористой береговой страны, везде, однакож, благодаря завоеванию и сообщениям, начало Китайской образованности проникло в управление, нравы, религию, язык, и везде взяло перевес над туземным началом, подавленным и отчасти погибшим... Невозможность уравнения туземцев в береговых областях с образованными жителями средней и северной Китайской Империи доказывают совершенно отступающие от Мандарино-Китайского языка наречия тамошнего народа: Куан-тунг и Фокиэн, и общее отвращение жителей южного Китая к победоносной власти повелителей царства, Манджурских Государей, пришедших, подобно Монголам, с севера: они, как и Монголы же, не могли составить одного народа с южными жителями. Далее говорит Риттер (787 и след.) о жителях Фокиэна, Фукианлянгах или Чинчу у Европейцев: «Манджурские Государи не следовали примеру Монголов: они не покровительствовали Фукианлангам, т. е., людям Фукиана; напротив эти, подавляемые гнетом их, своих деспотов, получили высшее, более общее и важное значение для истории человечества, нежели какого достигли бы без этого условия. Замечательно сходство такой же судьбы Голландцев, которых свободная гражданственность и торговые стремления начались в водах Восточной Индии только с закрытием Лиссабонской гавани при Филиппе II (1594)... «Фукианланги, говорит Линдсей, были первые готовы свергнуть с себя Манджурское иго, лежавшее тяжелым бременем на торговом звании, бравшем у них перевес над другими... Манджуры имели систематический план - остановить развивающееся благосостояние Фукиана, а особливо Амоя, прекращая всякую иностранную торговлю и облагая тамошние суда разными высокими пошлинами. Тогда многие жители Фукиана выселились и сначала, в качестве поселенцев, выбрали себе для жизни соседственные острова, Гайнан, Формозу и другие окрестные. Самые богатые купцы уехали к северу и югу в Шангай и Кантон, а победнее разошлись и расселились по всему Зундскому Архипелагу. Все Китайские переселенцы, находящиеся в большом числе в Зундском Архипелаге, также в Кохинхине и Сиаме, родом из области Чинчу, т. е., «люди из Фокиэна» или из Куанг-тунга, т. е., Кантона. Ими и их кораблями кишат все морские пристани Индийского и Китайского морей: они - душа морской торговли и великих предприятий. Это гордый, решительный народ, часто вспыльчивый и жестокий, однакож благородный и честолюбивый». «М. Поло описывал их в свое время, под именем Фугиу, очень диким племенем, если не разумелись под этими словами воинственные горцы (Миао-тсеу), что и гораздо вероятнее: они могли тогда распространиться еще далее по гористой стране, у южного прибережья, нежели нынче». Не могу согласиться с этим последним мнением: хоть прежние племена Фокиэна и могли иметь общую связь с народом Миао-тсеу, однакож не думаю, чтобы они покинули прибрежные страны, представлявшие их стремлениям более широкое поле и уходили все дальше в глубину страны и ее горы, что редко делают приморские народы: неукротимый, сильный дух подстрекал их к тревожной жизни на море; торговля и мореплавание принесли к ним со времен Поло более образованности, но дикий, буйный характер остался за ними. Я распространился по Риттеру подробнее об этом замечательном народе, полагая, что, благодаря настоящим отношениям Европы к Китайской Империи, ему суждена в будущем великая судьба, и известия о нем Поло делаются тем любопытнее.

432. Отец Мартини считает этот город за Киэн-нинг-фу в Фокиэне.

433. Поло говорит здесь совершенно по Геродотовски. Вспомним, что похожие на этих птицы водятся в новой Голландии. Таких же, или похожих на них, странных птиц Дюгальд описывает так: «Там (в области Сечуэне) встречают куриц, на которых шерсть, похожая на овечью; они маленькие, с коротенькими ногами; Китайские госпожи очень любят их и разводят для своей забавы.

434. Отец Мартини, судя по направлению пути М. Поло, считает Унгуэн за Уки или Yaeu-ki-hien; но вся эта страна так неизвестна, что здесь возможны одни лишь догадки, которые часто совершенно разрушает одно правильное определение места.

435. Замечательно, что Марсден считает Кангиу за Куанг-чу или Куанг-тонг, т. е., Кантон; но это мне кажется слишком смелым предположением: так то мы совсем свернем с дороги Поло и отойдем слишком далеко к югу; однакож, не могу согласиться и с Бальделли: за Кангиу он принимает, по сходству в названиях, Чан-чу, третий город Фокиэна, потому что это несогласно и с направлением, которому следует Поло, так как Чан-чу лежит к югу от Тсиуэн-чу-фу (Зайтума), куда и пойдем в следующей главе. При том надобно заметить, что в Testo di lingua и в других изданиях, на пр., А. Миллера, вместо Кангиу поставлено Фугни и Фугуи, а это было бы Фу-чей-фу; Поло упоминает о нем, только как о главном городе страны, меж тем как выбранная им дорога должна бы привести его туда, где он наверное распространился бы подробнее о таком значительном городе. От того я имею верное основание думать, что вместо Кангиу надобно читать Фу-гиу, в тем больше утверждаюсь в этом мнении, что Поло говорит о большом гарнизоне, переведенном Великим Ханом в эту область для ее охранения, и всего легче полагать, что это войско было поставлено в главном городе; притом Фу-чу-фу лежит не при самом море, а вдавшись более в землю на рукаве Ниао-тунг-кианга (по карте Гримма, у Риттера Минг), значительной реки, к чему совершенно идет описание Поло. Потому и расстояние от Зайтума совершенно правильно; надобно еще обратить внимание и на то, что желая прибыть в Зайтум из Фу-чу-фу, должно переправляться через большую реку Ниао-тунг-кианг, как положительно говорит Поло, чего он не делал при небольшой реке. Слово: «Questo fiume mette capo non molto lontano dal porto detto Zaitum», у Рамузио вставлены, или испорчены; в других изданиях их нет; в Testo di lingua читаем: «E questa terra e presso al porto di Chatan nel mare Oceano»; у Мюллера: et quoniam urbs ista parum distat a mari oceano, est ibi insigne emporium», а в следующей главе сказано: «переправясь через реку в продолжая путь далее к юго-востоку, приезжают в пять дней в Зайтум». Благодаря новейшим событиям, Фу-чу-фу, как уже выше замечено, стал для нас очень известен, а потому и наше определение его по Поло, надеемся, не будет лишним.

436. Это «lauras camphora» в Китае и Японии, очень большое дерево, у Рамузио названное неправильно arboscello или кустарник.

437. Этот славный город Зайтум - большой рынок Тсиуэн-чу-фу, у Британских мореплавателей Чин-чу (Хин-хеу), испорченное слово Фукианского языка. Как в первых столетиях Арабского мореплавания, в цветущее время Калифата, пристань Кан-фу (Гампу Поло) была главным рынком Китая по внешней торговле, так в средних веках, во времена М. Поло и Батуты (1340 г.), пристань Зайтун или Зайтум, когда там еще царствовали Монгольские Императоры. Хотя положение этого Зайтуна прежде было неизвестно, и до новейшего времени его объясняли различными береговыми городами, на прим., славный, высоко заслуженный Марсден видел в нем город Амой, Итальянец Пл. Цурла Чанг-чу-фу (который Бальделли опять считал за Кангиу), От. Гаубиль и Дегинь - Тсиэн-чу-фу, другие Кантон; однакож, только Клапрот доказал, что верно лишь предположение Дегиня и Отца Гаубиля - и подлинность текста Рамузио оправдалась самым лучшим образом. Абульфеда (в 1335 г.) замечает в своей главе о Китае, что этот Зайтун, славный рынок Китайцев, лежит, по рассказам путешественников, при заливе, очень посещаемом кораблями и при устье реки. По произношению это слово очень походит на Арабское название маслины (Zaitun). Но еще до Абульфеды, Ибн-Батута (см. Ритт. III, 425) приставал в этой же гавани, когда посылан был из Индии в Китай: он называет ее по Арабски El Zaitun и замечает в очень ясных выражениях, что там нет маслин, хоть, судя по названию, можно бы думать противное. Да и вообще во всей Восточной Азии нет маслины, приносящей оливки. Это был большой город, где тогда ткали самые дорогие пестрые шелковые материи и сатины, предпочитаемые в торговле всяким другим. Пристань, говорит Ибн-Батута, одна из прекраснейших в свете, сто больших джонок и бесчисленное множество меньших судов стояли там на якоре. Бухта пристани входит глубоко в землю до самого устья реки, при котором построен город посреди веселых садов: сильное Мусульманское купечество и его Шейка приняли очень гостеприимно славного единоверца. На возвратном пути в Индию Ибн-Батута опять пристал в той же гавани на Магометанском корабле. Хотя примечание о речном плавании Ибн-Батуты не совсем согласно с картою, однакож не сомневаемся, что его Эль Зай-тун то же, что и Зайтун Абульфеды и М. Поло, но в следующих столетиях мы решительно не имеем ни какого верного известия об этом городе; потому что известие о нем Ибн-Батуты только отрывок и извлечение из его подробного и еще неизданного Дневника (Ibn-Batuta Travels transl. fr. Arab. Mnscr. 6, S. Lee. London 1829 г., p. 211, 215, 221). Но географии Китайской Империи (Klaproth, Becherch. sur les ports de Gampou et de Zaithoun de M. Polo, в Mem. relat. a l’Asie II, 208), нынешний город носит название Тсиуан-чей-фу, но действительно называется также и Тсей-тунг, имя, полученное им по тому, что во время обнесения его стенами, вне его рос «Тсеу», т. е., терновник, на род дерева Тунг, т. е. Bignonia tomentosa. Отсюда имя Тсеутунг осталось народным для этого города, и М. Поло очень правильно передал его своим «Зантум». Замечу здесь еще то, что к югу, не очень далеко от Тсиуан-чей-фу, отделяясь от него двумя небольшими полуостровами, лежит остров Амой с городом того же имени: это одна из пяти вольных пристаней Китая, открытых для Европейской торговли, со времен Английской войны.

438. Марсден заподозривает это место, говоря, что «нельзя думать, чтобы в этой, посещаемой и образованной части Китая, жители вообще расписывали себе тело; следовательно, в тексте Рамузио должна быть ошибка; вероятно, они приказывали снимать с себя портреты, посредством точкованья: вот что хочет сказать Поло». Не могу согласиться с ученым толкованием, а думаю, что слова Поло в том виде, в каком они у Рамузио, совершенно правильны; едва ли бы Поло считал столько важным такое сниманье портретов, чтобы упоминать о том. Мы видели выше (гл. 73, примеч. 431), что очень близко Зайтуна есть дикие племена, жители Фокиэна, расписывающие себе лица; да и в южном Китае было много диких племен, как, на пр., в Задней Индии, именно Малайцы, (каковы жители Цардандама, Кангигу и проч.; см. II книгу, главы 41 и 46), которые татуировались и расписывали себе тела: они приходили в знаменитую пристань Зайтун, где промышляющие художники ловко упражнялись в этом занятии и расписывали дикарей, а эти хорошо им платили за то.

439. Этого места нет в других изданиях; если же оно действительно принадлежит Поло, то полагаю, что он разумеет Фугиу, а Кинсаи - ошибка в тексте Рамузио. Ниао-тунг-кианг (Минг у Риттера), о которой мы упоминали при городе Фу-чу-фу, и река, впадающая при Тсиуэн-чу-фу, могут соприкасаться одна с другою в своем верхнем течении, или иметь одни и те же истоки, где потом можно было встретить город Тин-гуи, замечательный своими фарфоровыми заводами: объяснители считают его за Чинг-чей-фу в горах Та-ю-линг (на карте Гримма). Ныне этот город уже не главное складочное место фарфоровых товаров: оно перенесено в соседнюю областью Кианг-си, где большие фарфоровые заводы. «Близ устья Лонг-шиа-тонг, на очень отлогом восточном берегу озера Поянг. лежит город Яо-чей-фу, знаменитый главными заводами Китайского фарфора. Фарфоровая глина находится здесь в пограничном округе, к востоку от озера Поянг, при Кианг-нане (теперь Anhoei.) Пробы ее в свое время сообщены были знаменитому физику Реомюру, к выгоде Французских заводов. Эта глина из Яо (Du Halde I, 164) белая, как снег, без всяких оттенков и самая дорогая в Китае; глина из соседственного Фукианго (о которой говорит Поло: видно, что с того времени Китай сделал успехи в промышленности) и Кантона не так дорога. От того-то там главный рынок фарфоровой торговли со всем Китаем и всегда большое стечение купцов. Заводское место Кинг-те-шинг без стен, и потому называется только «Чинг», хоть и имеет миллион жителей: это чрезвычайно богатое место, с самыми большими фарфоровыми заводами, купеческими дворцами, принадлежащими к Яо, лежит вблизи этого города, на северо-восток от него, в гористой долине, не подалеку от озера Поянг. Прежние известия Иезуитов (Du Halde) сказывают, что оно окружено гористою долиною, которая возвышается в виде амфитеатра и перерезывается двумя реками, сливающимися в одну на восточном берегу озера; пристань его всегда покрыта множеством барок, ожидающих товаров для отвоза, куда бы то ни было, по обширной Китайской Империи. При входе в пристань через ущелье, все огромное заводское место вдруг открывается для глаз во всей его обширности: ночью оно очень походит на огненную долину, из которой многие сотни труб поднимают светлые облака дыма. Прежде было в нем только 300 высоких печей для обжигания глины, но со временем число их возрасло до 500». Ритт. IV, 671.

440. Производство фарфора казалось чем-то чрезвычайно странным для Европейцев, современников Поло, для которых фарфоровая посуда была весьма драгоценна; однакож оно не так трудно, как видно по описанию. И Пигафетта рассказывает тоже о фарфоре, которого видел множество на острове Борнео. Ему говорили, что «он приготовляется из очень белой глины, которую оставляют лежать на полстолетия под землею (следовательно, совсем иначе, нежели как рассказывает Поло), для сообщения ей надлежащей степени нежности; от того-то у них и пословица: «отец похороняет себя для сына». Жители Борнео рассказывали, что если станут готовить яд в таких фарфоровых сосудах, они лопаются». Burk, Magellan et cet. 209.

441. Это различие Китайских наречий доказывает мне еще больше, что Поло знал по Китайски.

Комментарии