СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ИБН АЛ-КАЛАНИСИ

ИСТОРИЯ ДАМАСКА

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

С 1132 ПО 1160 ГОД

Когда эмир Тадж аль-Мулюк Бури, сын атабека (да будет милостив к нему Аллах), блаженно перешел из этого временного мира в вечное пристанище, прославив свое имя и заслужив славу мученика, а вместо него стал править его сын, Шамс аль-Мулюк Абу’л-Фат Измаил, как завещал перед смертью Тадж аль-Мулюк, он хорошо себя проявил в правлении и поведении, был целеустремленным в своих делах и тайных помыслах. Он установил справедливость меж своих подданных и щедро одаривал все свои войска и аскары. Он утвердил хозяев фьефов владельцами их земель, а получателей государственного жалованья на их постах, расточая повсюду свою щедрость. Он оставил визиря своего отца в должности и сохранил состав правителей и официальных лиц неизменным. Он отдал принятие решений и контроль за состоянием дел в руки управляющего Юсуф бен Фируза, военного правителя Дамаска, полагаясь на него во всех важных делах и полностью доверяя ему, открыто и тайно. В своем правлении он первым делом обращал внимание на положение подданных, ремесленников и землепашцев. Он сократил их долю налога, который называется fai’a, взимавшегося с них ежегодно, отменил эту практику и запретил его собирать, компенсируя из других источников пансион тех, кто получал его по этой статье [151] доходов. Это произошло в месяце раджаб 526 года (начался 18 мая 1132 г.), и во всех концах его доминионов люди восхваляли его и благословляли его имя. Он также проявлял храбрость, силу, отвагу, настойчивость и рассудительность, которых люди и не ждали от него, и примеры этому, которые мы приведем в нужном месте, говорят сами за себя.

Прежде всего примером этому служат захваты замков Аль-Лабва и Аль-Раас (Лабва (Лебона) и Раас-Балабакк («Исток Баальбека», т. е. реки Оронт), обе находятся в Бекаа, к северу от Баальбека), находившихся в руках офицеров, которые владели ими от имени его отца Тадж аль-Мулюка и по его приказу занимали эти посты.

Шамс аль-Мулюк получил сообщение о том, что его брат, Шамс аль-Даула Мухаммад, правитель Баальбека, предприняв против них определенные меры, заставил их отдать эти замки, и, решив оставить их под своим собственным управлением, направил туда своих преданных офицеров и правителей. Шамс аль-Мулюк рассердился на направленные против него действия и написал брату, дружески упрекая его и указывая на неправильность такого отношения, и просил его оставить посягательства (В тексте написано an-nuzula ‘alaihima «осаждать их», но alaihima, вероятно, ошибочно использовано вместо ‘anhuma) на эти два замка и восстановить их в прежнем состоянии. Но брат отказался выполнить его просьбу. Тогда Шамс аль-Мулюк долгое время не обращал внимания на это дело и даже не упоминал о нем, но вместе с тем вел подготовку для атаки на эти замки, когда никто даже не догадывался о его намерениях и целях. Когда же наконец он вышел из Дамаска с аскаром и военным снаряжением в месяце зу-л-каада (начался 13 сентября 1132 г.) этого года (526), он сделал вид, что направляется на север, но потом повернул назад и по другой дороге направился на запад, а не на восток. В то время как гарнизон замка Лабва даже не догадывался о его приближении, он стал перед ним лагерем и незамедлительно атаковал замок с такой отвагой и решимостью, что любое сопротивление оказалось бесполезным. Правитель, предчувствуя поражение при таком яростном натиске и зная, что ни при [152] каких обстоятельствах он не может рассчитывать на пощаду, в тот же день запросил перемирия. Его просьба была удовлетворена, и надежды оправдались, и тогда он вышел из замка и сдался Шамс аль-Мулюку, который назначил свой гарнизон и офицера, на способности и энергию которого в защите замка мог рассчитывать. Как только он покончил с Лабвой, он отправился маршем к замку Аль-Раас, правитель которого поступил таким же образом, и тогда он завладел замком и посадил в нем своего правителя.

Оттуда он отправился дальше и стал лагерем у Бааль-бека, правитель которого, его брат, уже провел подготовку и набрал рекрутов, вдобавок заручившись поддержкой большого войска крестьян из Бекаа и окрестных гор, а также банд грабителей. Шамс аль-Мулюк осадил город и атаковал его конными и пешими воинами. Защитники Баальбека вышли сообща против него, многие были убиты, а большое их число ранены, потери были и среди тех, кто оборонял стены. Несколькими днями позже он яростно атаковал пригороды, а его аскар занял позиции вокруг всего города, чтобы атаковать его одновременно со всех сторон.

К этому времени огромное число находившихся в стенах города защитников было убито и ранено. Тогда Шамс аль-Мулюк установил катапульты напротив города и замка и непрерывно обстреливал их. Когда правитель города увидел, с какой яростью он наседал, убедился в его намерении остаться и продолжать атаки, он направил Шамс аль-Мулюку послание с обещанием верности и подчинения, прося сохранить за ним собственность, которой он владел во времена его отца. Шамс аль-Мулюк, руководствуясь братской привязанностью, забыл о том, что случилось в прошлом, согласился с этой просьбой и любезно предоставил ему то, что он просил. На этих условиях между ними было достигнуто согласие, и Шамс аль-Мулюк со своим аскаром вернулся в Дамаск, радостный и победоносный, в начале месяца мухаррама (середина ноября) (В тексте добавлено «этого года»). [153]

Год 527 от хиджры

(12 ноября 1132 г. — 3 октября 1133 г.)

В месяце мухаррам из владений франков пришло сообщение о споре, возникшем между ними, — хотя для них это было необычным делом, — и ссора закончилась схваткой, в которой многие из них погибли.

В этом же году отряд туркмен встретился с правителем Зарадны и его кавалерией, нанес им поражение, убил его и его спутников и захватил всех их лошадей и животных. Говорили также, что Ибн Данишменд (См. с. 38) победил и истребил значительный отряд, прибывший из Константинополя, убив греков и тех, кто был с ними.

На 17-й день второго месяца джумаада (25 апреля 1133 г.) эмир Савар совершил рейд со своей конницей из Алеппо на Телль-Башир. Франкские рыцари, находившиеся в городе, вышли ему навстречу, и примерно тысяча их, конных и пеших, была убита, а их головы отвезены в Алеппо.

Когда Шамс аль-Мулюк вернулся из Баальбека, уладив все дела со своим братом, правителем города, как рассказывалось выше, из земель франков ему пришло сообщение об их злобных намерениях нарушить договор, основанный на общем согласии. Некоторые купцы Дамаска жаловались ему, что правитель Байрут захватил у них несколько отрезов тканей на значительную сумму. Тогда он написал командиру франков и потребовал вернуть эти вещи их собственникам, правомочным обладателям, но, несмотря на длительную переписку, франки не выполнили его требования. Злоба и отвращение подталкивали его ответить им тем же, но он скрыл эти желания, не выказав их даже своим приближенным офицерам и придворным, и занялся подготовкой к осаде Банияса, чтобы забрать город у проклятых, которые его захватили. Шамс аль-Мулюк отправился туда в конце месяца мухаррама этого года и, став лагерем перед городом в воскресенье, 1-й день месяца сафара (11 декабря), повел свой аскар на штурм. Гарнизон города состоял из [154] значительного числа конных и пеших воинов, но, когда он столь неожиданно напал на них, защитников охватил страх, и их боевой дух упал. Шамс аль-Мулюк приблизился к стене города вместе с прятавшимися под сводчатыми щитами (Ad-daraq al-jafatiat) хорасанцами (То есть саперы; сравните у Усамы (ред. Хитти) с. 73, перев. с. 102) и стенобитными орудиями, и, когда он слез с лошади, отряд тюрок тоже спешился и осыпал защитников стены градом стрел. Те укрылись, и никто не высовывал головы, скрываясь от многочисленных лучников. Тогда Шамс аль-Мулюк приказал сомкнуть сводчатые щиты в том участке стены, который он считал слабым, и мастера по прокладке минных галерей пробили стену насквозь, проникли через этот проход и стали заполнять город во все большем числе. Находившиеся в городе франки спасались в цитадели и на бастионах, где защищались, отбивая все атаки. В это время Шамс аль-Мулюк захватил город, открыл ворота и убивал или захватывал в плен всех встречавшихся ему на пути франков. Когда укрывшиеся в цитадели и на бастионах войска увидели, что произошло, что город захвачен, их непрестанно атакуют, неоткуда ждать помощи, и никто не помешает врагу атаковать их, они запросили перемирия, получили согласие и сдались в плен. Шамс аль-Мулюк, захватив город, учредил в нем гарнизон из отважных воинов, способных защитить его, и отправился со своим аскаром, пленными и головами убитых, а также с женщинами и детьми прежнего правителя и множеством военного имущества в Дамаск, куда и прибыл в четверг, 6-й день месяца сафара этого года (В дату вкралась ошибка — это должен быть либо четверг, 5-е число, либо пятница, 6-е число месяца сафара (15 или 16 декабря)). Население города вышло ему навстречу поглазеть на связанных веревками пленных и головы убитых на пиках. Увиденное порадовало глаза и сердца народа, подняло его дух, все были довольны и непрестанно восхваляли Всемогущего Аллаха за эту славную победу и поразительный успех, дарованный Им. Слухи об этом событии распространились среди франков, переполнив их страхом и беспокойством. Их сердца охватил ужас, и они не могли [155] понять, как мог Банияс быть захвачен так быстро и просто, несмотря на силу его укреплений и число защитников. Они также скорбели по убитым рыцарям, конным и пешим.

В этом году Шамс аль-Мулюк Измаил решил отправиться к Хаме, осадить город и забрать его у тех, кто завладел им. Готовясь к походу, он скрывал свои намерения от всех, однако слухи о его решении дошли до командующего, который со всей энергией стал укреплять фортификационные сооружения и готовить для их защиты все необходимое оборудование. Об этом было сообщено Шамс аль-Мулюку, но он не обратил внимания на эту активность и не оставил своих планов. Напротив, он выступил в поход в последние десять дней месяца рамазана 527 года (конец июля 1133 г.). Многие главные эмиры и придворные пытались удержать его и советовали ему не отправляться в этот поход, но он не обращал никакого внимания на их слова и даже не отвечал на их доводы. Его уговаривали отложить поход до окончания поста, до завершения которого оставалось лишь несколько дней этого священного месяца (Все мусульмане ежегодно соблюдают пост в месяце рамазан), и праздника (по его окончании), и приступить к выполнению своего плана после. Но он не прислушался к этому совету, ни с кем не посоветовался и вознамерился отправиться в поход во время поста, когда население и гарнизон города не будут начеку, считая, что никто в такие дни не придет, а будет ждать окончания праздника, когда у войска закончатся отпуска. Поэтому он незамедлительно отправился туда маршем, стал перед городом лагерем и тут же атаковал его жителей в сам праздничный день (1-й день месяца шаввала — 5 августа). Грядущая опасность наполнила жителей города ужасом, и, когда он без задержки атаковал их значительными и хорошо вооруженными силами, они отчаянно защищались на улицах и в домах, под градом стрел. В этот день его аскар вернулся в лагерь, нанеся тяжелые потери защитникам убитыми и ранеными, грабежами и захваченными трофеями. На следующий день Шамс аль-Мулюк атаковал их ранним утром, [156] распределив конных и пеших воинов вокруг города (чтобы отвлечь защитников одновременно) со всех сторон, и сам пошел в атаку со своей личной охраной, состоящей из тюрков, гулямов, и значительными силами пеших и конных воинов. Выбрав слабый участок в обороне Хамы, он направил свой удар именно туда, намереваясь прорваться в город. Ожесточенные атаки на воинов и лучников, оборонявших это место, заставили их уступить ему дорогу, и он лично прорвался в город на этом участке. Жители спасались и просили мира, а гарнизон города согласился сдаться ему в обмен на гарантии жизни. Шамс аль-Мулюк не только пощадил их, но и подарил им почетные одежды и другие подарки. Он также издал указ, запрещающий трогать горожан, и потребовал вернуть им все награбленное. Тогда большая часть войска вышла из цитадели, моля о мире, и он также одарил их одеждами и подарками. Когда правитель увидел это и понял свое бессилие устоять перед ним, он тоже запросил безопасности для себя, и Шамс аль-Мулюк дал ему такое обещание. Тогда правитель сдал ему цитадель со всем, что в ней находилось, и она перешла в его руки вместе с городом быстро и без труда. Учредив там гарнизон под командованием надежного и верного правителя, Шамс аль-Мулюк теперь направился в Шейзар, разбил там лагерь и приказал опустошить все окрестности. Он оставался на своих позициях, пока не успокоился и в нем не возобладали благие намерения. Тогда он отправился обратно в Дамаск, куда и прибыл, радостный и победоносный, в месяце зу-л-каада этого года (сентябрь 1133 г.).

В этом году эмир аль-Мунтади Абу-л-Фаварис Ваттаб бен Мусафир аль-Ганави прибыл после выполнения своей миссии из Египта в субботу, 26-й день месяца зу-л-каада (30 сентября), с ответом на письмо от Шамс аль-Мулюка. Он преподнес подарки, которые привез с собой: прекрасные одежды, сундуки с египетскими диковинками, коней и большую сумму денег, и тогда привезенное им письмо было зачитано. Он оставался в Дамаске, пока готовили его в обратный путь, после чего отправился назад в Египет в субботу, 28-й день первого месяца раби 528 года (27 января 1134 г.). [157]

В месяце зу-л-хиджа (октябрь) пришло сообщение о прибытии значительных сил туркмен в северный район, об их набегах на Тарабулюс и замки франков, расположенные в его провинциях, в результате чего было убито огромное число франков, захвачено много трофеев и животных. Говорили, что правитель Тарабулюса Понс, сын Бертрама Сен-Жилльского (Buns (в тексте - Bund) Tatuls ibn Badran as-Sanjulu), вышел против них с силами, которые собрал в провинциях, и вступил в бой с аскаром туркмен, но те разбили его наголову, и Аллах даровал им победу над его богом забытым сбродом. Большая часть его людей, защитников города и рыцарей, была убита, и он бежал с кучкой оставшихся в замок, известный под названием Баарин (Mons Ferrandus (лат.), к северу от Рафании), за стенами которого они укрылись. Армия тюрок (Al-Atrak) стала перед ним лагерем и осаждала до тех пор, пока запасы продовольствия и воды в крепости не иссякли, и большое количество людей и лошадей не умерло. Франки разработали стратегию и воспользовались случаем, когда туркмены ослабили свою бдительность, чтобы пробиться из замка. Из него вышло примерно двадцать человек, вместе с их предводителем, и им удалось бежать в Тарабулюс. Король Понс (Талула), правитель Тарабулюса, написал королю франков в Акке, прося его и проживающих на его территориях франков прийти ему на помощь. Собралось большое войско франков и пошло на туркмен, чтобы заставить их снять осаду Баарина и помочь их людям, которые еще оставались там. Узнав об их намерениях, туркмены вышли им навстречу, истребили большое их количество, и могли бы разбить их полностью, если бы те, все вместе, не отступили в Рафанию. Позже им было сообщено, что франки ушли оттуда и возвращаются назад по прибрежной дороге, и тогда туркмены, печалясь по поводу ускользнувших от них трофеев, разбрелись по своим собственным районам.

В месяце сафар этого года правитель Иерусалима, король франков, выступил со своими конными воинами к границам провинции Алеппо и прибыл к местечку под [158] названием Наваз (К северо-западу от Атариба. В печатном тексте Навар). Эмир Савар, который был представителем (Занги) в Алеппо, вышел против него с аскаром Алеппо и небольшим количеством туркмен, присоединившихся к нему. Обе армии встретились и приступили к военным действиям, пока не оказались на территории Киннасрина, и тогда франки атаковали мусульман и нанесли им сокрушительное поражение, в котором было убито примерно сто мусульманских всадников, включая нескольких именитых и уважаемых лидеров. Сами же франки потеряли еще больше людей. Побежденная армия добралась до Алеппо, а франки продолжили свой поход к Киннасрину, а оттуда дальше, к Аль-Мукаваме и Накире (Накира — одна остановка к северу от Мааррат-ан-Нумана. В тексте — Naqira al-Akharin (?)). Эмир Савар снова выступил против них из Алеппо с остатками своего аскара и туркмен. Повстречав отряд франков, он атаковал их, обратил в бегство и убил около сотни всадников. Побежденные франки отступили в свои собственные земли, а мусульмане вернулись в Алеппо с головами убитых и трофеями. Таким образом, печаль первого поражения сменилась радостью второй дарованной победы. Король прибыл в Антиохию, а Савару пришло сообщение о передвижении конницы из Аль-Рухи. Узнав об этом, он и Хассан аль-Балабекки выступили против них в северные территории и истребили их всех до последнего человека, захватив в плен тех, кто попался им в руки живым. После этого они вернулись в Алеппо, невредимые и победоносные, и привезли с собой пленников и головы убитых.

Год 528 от хиджры

(1 ноября 1133 г. — 21 октября 1134 г.)

В этом году Шамс аль-Мулюк Измаил бен Тадж аль-Мулюк выступил со своим аскаром в Шакиф-Тирун, который находился в горах у прибрежной зоны Бейрута и Сидона, и завладел им в пятницу, 24-й день месяца мухаррама (24 ноября), отбив его у Даххак бен Джандала аль-Тамими, который провозгласил себя его хозяином. [159]

В этом же году Шамс аль-Мулюк отправился в конце первого (В тексте «второй месяц раби», что противоречит дате, следующей за этим) месяца раби (конец января) в свои охотничьи владения в окрестностях Сайдная и Асала (15-20 миль к северу от Дамаска). Во вторник, 9-й день второго месяца раби (6 февраля), когда он отделился от личной охраны и приближенных офицеров, один из тюркских мамлюков его деда атабека Захир аль-Дина, по имени Илба, воспользовался случаем, когда они остались одни, набросился на него и собрался нанести ужасный удар саблей с намерением отрубить ему голову. Но Аллах Всемогущий распорядился по-своему, и сабля выпала из руки мамлюка, когда он еще ничего не успел сделать. Он тут же соскочил с лошади и нанес второй удар князю, который пришелся по шее лошади и убил ее. Князь оказался между ним и его лошадью и сдерживал убийцу, пока не стали прибывать охранники во все большем количестве, а нападающий бежал. Князь послал за ним в погоню группу всадников, чтобы те выследили и схватили его, а сам вернулся в город. Когда сообщение об этом распространилось вокруг, люди растерялись и переживали за него, но, когда князь появился, живой и здоровый, все улеглось. Посланные в погоню за убийцей всадники тщательно прочесали в поисках его горы, дороги и перевалы, пока наконец не нашли, но и тогда он успел ранить стрелами многих из них, пока не был схвачен. Когда его привели к Шамс аль-Мулюку, тот спросил: «Что толкнуло тебя к таким действиям?» — и он ответил: «Я свершил это дело только лишь на благо Аллаха Всемогущего, чтобы убить тебя и освободить народ от тебя потому, что ты угнетаешь бедных и слабых, ремесленников, рабочих и землепашцев, притесняешь как воинов, так и мирных жителей». Он также назвал имена нескольких не причастных членов стражи, которых обвинил в заговоре для свершения этого преступления. Князь арестовал их и хладнокровно предал смерти. Люди порицали его за казнь этих стражников на основе лишь голословного обвинения, без каких-либо доказательств и свидетельств. Но даже несправедливая казнь этих людей не удовлетворила князя, фактически он подозревал [160] во всем своего брата Савиндж бен Тадж аль-Мулюка и, несмотря на то что он был старшим братом Савинджа, предал того страшной смерти от голода в каземате. Он доходил до крайности в своей жестокости и тирании и не останавливался ни перед чем.

В месяце зу-л-каада этого года (начался 23 августа 1134 г.) из земель франков до Шамс аль-Мулюка дошли сведения об их намерении разорвать договор о перемирии и нарушить дружественные отношения, установленные между ними, об их подготовке и объединении сил, набегах и разграблении провинций Дамаска. Получив эти новости, Шамс аль-Мулюк начал собирать своих воинов и призвал на помощь туркмен изо всех провинций. Ему сообщили, что франки направились к Хаурану, и тогда он вышел со своим аскаром им навстречу и стал лагерем напротив их. Франки начали опустошать основные обрабатываемые поместья Хаурана, и между двумя этими силами стали происходить столкновения. У франков число как конных, так и пеших воинов было столь велико, что они окружили мусульман в их лагере, и ни один конный или пеший воин не мог выйти оттуда, не рискуя погибнуть от стрел. Такая дуэль лучников между двумя сторонами продолжалась несколько дней, пока Шамс аль-Мулюк не обманул их и не вышел со значительной частью своего аскара, застигнув врагов врасплох. Направившись в города Акку, Назарет и Тиверию и их окрестности, он захватил огромное число скота, тягловых животных, мужчин] женщин и детей, убивая и обращая в рабство всех, кто встречался ему на пути, сжигая все вокруг. Руки туркмен отяжелели от захваченных трофеев. Когда новости об этом дошли до франков, они опешили, растерялись и стали беспорядочно покидать свой лагерь, направляясь в свои собственные земли. Узнав об этом, Шамс аль-Мулюк отступил назад в свой лагерь по пути через Аль-Шаара (Обычное название местечка в Сирии («кусты»); здесь имеется в виду, вероятно, район к северу от озера Хуле и Кунайтры). Ни он сам, ни его силы не пострадали, остались победоносными и захватили большие трофеи. Когда франки добрались до своих районов и увидели, что с ними стало, какое несчастье обрушилось на их народ, они опечалились, утратили свой боевой дух и поникли [161] сердцем, их единство распалось, и они стали слезно просить (Шамс аль-Мулюка) о перемирии. Шамс аль-Мулюк с радостью вернулся в Дамаск в конце месяца зу-л-хиджа этого года (середина октября).

В этом же году пришло сообщение о том, что эмир, атабек Имад аль-Дин и эмир Хусам аль-Дин Тимурташ, сын Иль-Гази бен Ортука, объединенными силами напали на территории Дауд бен Сукман бен Ортука. Дауд пошел на них со своим аскаром, и оба войска встретились у ворот Амисы. Дауду пришлось отступить, его аскар разбежался, несколько его детей попали в плен, а многие его офицеры были убиты. Это случилось в пятницу, последний день второго месяца джумаада (27 апреля). Имад аль-Дин стал лагерем у Амисы, осадил город и срубил все деревья вокруг, но, не добившись успеха, отступил. Сообщалось также, что атабек Имад аль-Дин разбил свой лагерь у замка под названием Аль-Сур и захватил его после осады в месяце рад- жаб этого года (28 апреля — 27 мая). В этом году также поступали сообщения из окружения эмира, атабека Имад аль-Дина о его намерении подготовить наступление на Дамаск, чтобы окружить его и взять в осаду, и о том, что все его силы направлены на подготовку к этому.

Год 529 от хиджры

(22 октября 1134 г. — 10 октября 1135 г.)

В этом году среди официальных лиц и простого народа Дамаска распространились слухи о его правителе, эмире Шамс аль-Мулюк Абу ’л-Фат Измаиле. Говорили (В переводе этот отрывок сокращен), что он вел себя исключительно аморально, совершал запрещенные религией поступки, что свидетельствовало о деградации его ума, был склонен к несправедливости и отступил от ранее характерного для него рвения блюсти интересы веры и вести священную войну против еретиков. Он начал захватывать собственность официальных лиц и правителей, выдвигая злобные и клеветнические обвинения против знатных людей провинций. Он взял к себе на службу [162] некоего курда из Химса, известного как Бертрам Неверный, человека несведущего в исламе и его принципах, в вере и ее догматах, который грубо нарушал все обязательства, принятые в отношении любого мусульманина. Его наняли для того, чтобы он изымал подлежащую конфискации собственность официальных лиц и знатных людей с помощью жестоких, придуманных им пыток, различных отвратительных угроз и оскорбительных слов. Помимо такого коварства и безобразного поведения, Шамс аль-Мулюк проявлял все большую алчность и постоянную склонность к недостойным поступкам, например, он враждебно и тиранически обращался с простыми и презренными простолюдинами. <...> Помимо этих позорных деяний и порочных качеств, он тайно предложил конфисковать собственность своих конфиденциальных секретарей, приближенных офицеров и личной свиты из числа эмиров и высоких чиновников. Он решил начать с Сайф аль-Даула Юсуф бен Фируза (Шихна или военный правитель Дамаска. Он получил Тадмур (Пальмира) в качестве фьефа от Тадж аль-Мулюка, значительно укрепил и снабдил город продовольствием и укрылся там в 1-й день месяца муххарама этого города), который в прошлом пользовался высочайшим почетом со стороны его отца, а позже и его самого. О его замысле стало известно, и Юсуф бен Фируз сбежал от него в Тадмур, посчитав за счастье находиться вне досягаемости коварного князя. В самый разгар этой смуты и нестабильности Шамс аль-Мулюк, узнав о намерении эмира, атабека Имад аль-Дина пойти на Дамаск, осадить и блокировать город с целью завладеть им, написал ему и просил его поспешить с этим, так как он и сам хотел сдать город ему, чтобы отомстить всем командирам, эмирам и знати, которыми он был недоволен, придать их смерти, захватить их собственность и изгнать их из их жилищ. Все это зиждилось на какой-то надуманной причине и каком-то непонятном замысле, родившемся в его неуравновешенной голове. Он непрерывно писал письма, настаивая на скорейшем его приходе, без каких-либо задержек и отсрочек, заявляя в ходе своих переговоров: «В случае невнимания или пренебрежения к этому делу либо задержки, я буду вынужден призвать франков из их земель [163] и сдать им Дамаск со всем, что в нем находится, и тогда кровь его жителей будет на совести его [Имад аль-Дина]». Вместе с тем он хранил свой замысел в тайне от всех его старших офицеров и придворных, поскольку все его письма по этому поводу были написаны его собственной рукой. Он также стал перевозить деньги, сосуды и одежды из своей казны в замок Шархад, пока все ее содержимое не перекочевало туда, замыслив использовать все это добро на свое собственное благо и впоследствии предать всех своих придворных смерти.

Когда дело раскрылось, его тайные мотивы стали известны, и он начал (Следует читать washara вместо shara’a) арестовывать своих офицеров, секретарей и официальных лиц, а также жителей Дамаска и интендантов поместий (Muqaddami ‘ddiya), эмиров, командиров и начальников бывшей стражи атабека, все воины и граждане озлобились на его поступки, опасаясь за свои собственные судьбы в случае исполнения такого сомнительного плана. Они прекрасно знали, как поведет себя атабек Имад аль-Дин в случае захвата их города. Тогда они обсудили создавшееся положение между собой и рассказали о ситуации с князем его матери, Хатун Сафуат аль-Мульк. Ужаснувшись такому положению дел и его поступкам, она призвала его к себе и отчитала в крепких выражениях. Ее благие желания, праведное отношение к религии и уравновешенный разум заставили ее задуматься над тем, как искоренить это зло и восстановить благополучие Дамаска и его жителей. Тогда она здраво и тщательно обдумала ситуацию и не нашла никакого другого решения, кроме как избавиться от сына и таким образом ликвидировать источник постоянно усиливающегося по его вине беспорядка. Лидеры и старшие офицеры стражи помогли ей советом, одобрили ее суждения и настаивали на скорейшем осуществлении ее планов, пока их не раскрыли и возможность не была упущена, добавив, что ее сын не должен об этом ничего знать и не должен догадываться о каких-либо последствиях для себя. Тогда она приступила к осуществлению этого плана и стала ждать возможности, когда князь останется один. Наконец, такая возможность [164] представилась, он остался без стражи и оруженосцев, и она приказала своим стражникам без промедления убить его, не проявив к нему ни сострадания, ни жалости за его злобные деяния, деградацию ума и достойное порицания порочное поведение. После его убийства она приказала отнести его тело и оставить в определенном месте во дворце, где его смогут найти охранники. Все возрадовались такой перемене, люди были рады избавиться от него и постоянно восхваляли Всемогущего Аллаха за это. Все также непрестанно благодарили и благословляли его мать. Это случилось в среду, в первой половине 14-го дня второго месяца раби 529 года (Календарный день, соответствующий этому, — пятница, 1 февраля 1135 г., но при сравнении с приведенными ниже датами становится ясно, что отсчет в Дамаске велся по крайней мере на день вперед по сравнению с астрономическим календарем).

Между тем человек, которого знали как Бертрама Неверного (да проклянет его Аллах), покинул князя во вторник, предшествовавший среде, когда тот был убит, получив тайные инструкции выполнить для него одно злое дело. Когда он вернулся домой во второй половине этого дня, Аллах ниспослал на него ужасную болезнь, по причине которой у него перехватило дыхание, язык распух так, что заполнил весь рот, после чего он и скончался. Второе событие произошло на следующий день, и все люди всячески восхваляли Аллаха Всевышнего, прославляя великое Его знамение и проявление Его великой силы.

Незамедлительно была выпущена декларация всеобщей верности брату Шамс аль-Мулюка эмиру Шихаб аль-Дин Махмуду, сыну Тадж аль-Мулюк бен Атабека. Он занял трон брата в присутствии своей матери, Хатун Сафуат аль-Мульк, а эмиры, главные воинские командиры и знатные горожане предстали перед ним и поздравили его с эмиратом. Они принесли ему и его матери клятву верности, преданности своей службе, обещали поддерживать их сторонников и бороться с их врагами, и каждый человек произносил эту клятву с радостью в сердце, полный надежд. Радовались все, знатные и простые, [165] трудно описать это счастливое событие и эти похвальные деяния, так как народ уверовал в избавление от висевшего над всеми ужаса, и тогда общественные дела упорядочились и надежды осуществились.

В это время пришло несколько писем с сообщениями о приближении Имад аль-Дина с его аскаром и его спешной переправе через Евфрат с целью захвата Дамаска у его правителя Шамс аль-Мулюка. [Немногим позже] прибыли его посланники для составления протокола о сдаче города (Litaqriri l'amri), но тут они узнали, что дела теперь обстоят совсем иначе, и планы изменились. Несмотря на это, их приняли с почестями и уважением, всячески ублажали и отправили назад с самым вежливым и дружественным письменным ответом, из которого Имад аль-Дин узнал о фактическом состоянии дел, о единстве населения в защите династии и ее наследия, а также о стремлении поддерживать взаимные дружеские отношения.

Получив такой ответ и ознакомившись с его содержанием, Имад аль-Дин отказался его учесть и не оставил намерения завладеть Дамаском в надежде на то, что эмиров и начальников стражи все еще раздирают фракционные противоречия. Однако дела обстояли совсем не так, как он их себе представлял. Тогда он продолжил свой поспешный марш, пока не достиг пригородов Дамаска и не стал лагерем в районе от Адхры до Аль-Кусаира (Примерно в 10 милях на северо-восток от города) в начале первого месяца джумаада 529 года (начался 16 февраля 1135 г.). После получения новостей о его намерениях началась активная подготовка к отражению его нападения. Окрестные поместья опустели, и люди в панике приходили в город. Когда Имад аль-Дин занял осадные позиции, все стали готовиться к схватке с ним и объединились, чтобы отразить его атаки и изгнать его. Ситуация оставалась неизменной, как и твердое решение народа противостоять ему. Всех воодушевляла великая цель, решимость вступить в борьбу и подготовиться к отражению его наступления на город. В это время Имад аль-Дин перешел от Адхры к Южному перевалу (Al ‘Aqaba al-qibliya, см. с. 126 сноску 1). Он снова и снова подтягивал свой аскар, [166] распределив его по многим пунктам, подобно многочисленным кавалькадам (Написано kalmawakibi вместо kalmarakibi («как корабли»), если только последнее не используется в смысле первого), пока они не приблизились к городу вплотную. Но тут от вида огромного вышедшего из города войска, аскаров и городских рекрутов, блеска их оружия, когда Мусалла и другие места наполнились [войсками], а на всех дорогах устраивались засады, его охватил страх и он отказался от дальнейшего наступления. Каждый день дезертиры из его аскара приходили под гарантии безопасности, и это не считая [потерь, которые он нес] из-за краж его лошадей и захвата имущества их хозяев.

Шел день за днем, а усилия Имад аль-Дина не приносили никакого результата, его цель оставалась такой же недостижимой, и тогда он направил посланника с предложением мира и признания его сюзеренитета и потребовал, чтобы эмир Шихаб аль-Дин Махмуд, сын Тадж аль- Мулюка, вышел из своего лагеря, чтобы отдать почести сыну султана, который его сопровождал, и пообещал наградить его почетными одеждами и позволить вернуться обратно в город. Он составил свое письмо в дружеских выражениях и раздавал всяческие обещания, но, несмотря на это, требование о том, чтобы Шихаб аль-Дин вышел из города, было отклонено, и вместо этого было решено, что выйдет его брат Тадж аль-Мулюк Бахрам-шах, сын Тадж аль-Мулюка (вместо него).

В это время случилось так, что ra’is Бишр бен Карим бен Бишр прибыл в качестве посланника от халифа Аль- Мустаршида Биллаха, командующего правоверными, к атабеку Имад аль-Дину, привез с собой почетные одежды, специально изготовленные для него, вместе с приказом покинуть Дамаск и не вмешиваться в его дела, а вместо этого прибыть в Аль-Ирак, чтобы принять правление городом и вести все его дела, а также повеление о том, что имя султана Алп-Арслана, который проживал в Мосуле, должно упоминаться при чтении хутбы (См. с. 99. Алп-Арслан, «сын султана», о котором упоминалось в предыдущем абзаце, был сыном Мугит аль-Дин Махмуда (правил 1117-1131) и приходился племянником правящему султану Ирака Гийас аль-Дин Масуд бен Мухаммаду (1133-1152). Халиф Мустаршид был на грани ссоры (которая стоила ему жизни) с султаном Гийас аль-Дином). Это посольство вместе с [167] кади Баха аль-Дин Ибн аль-Шахразури прибыло в Дамаск, чтобы заключить соглашение и проследить надлежащее выполнение указа во время пятничной молитвы в 28-й день первого месяца джумаада (15 марта). Соглашение было составлено, клятвы принесены, и оба посланника после посещения кафедральной мечети и пятничной молитвы, во время которой имя султана Алп-Арслана, как командующего правоверными, было провозглашено с кафедры, вернулись в лагерь атабека. Бахрам-шах был принят Занги с почестями и отправлен в обратный путь исключительно любезно. Атабек отправился назад в субботу, ранним утром, и страх, который наполнял сердца всех людей, сменился чувством безопасности, все успокоились после перенесенного стресса и паники и выражали огромное признание и многочисленные благодарности Аллаху.

По прибытии в Хаму атабек разгневался на его правителя, Шамс аль-Умар аль-Хавасса, из-за нескольких его дел, о которых ему стало известно (Следует читать zahara вместо ‘azhara), и все возрастающего числа жалоб жителей города на его офицеров и представителей, и поэтому, сместив его с должности, он назначил правителем человека, выбранного им самим.

Эмир Шуджа аль-Даула Базвадж и эмир Муин аль-Дин Унур, оба проявили себя достойно в этих операциях, доказав свои возможности и умение командовать регулярными войсками и рекрутами (Дамаска) во время подготовки к битве, и за свою службу получили похвалу и благодарность.

Год 530 от хиджры

(11 октября 1135 г. — 28 сентября 1136 г.).

В первый месяц раби (начинается 9 декабря) эмир Шихаб аль-Дин Махмуд, сын Тадж аль-Мулюка, получил в свое владение город и цитадель Химс. Когда сыновья Кир-Кан бен Караджа, которые находились в Химсе и его цитадели, и Кумарташ, который правил там от их имени, увидели, как настойчиво эмир атабек Имад аль-Дин вел осаду города, с какой энергией стремился к достижению [168] своей цели захватить и удержать его так же, как он поступил с соседним городом Хама, с какой яростью он, непрерывно его атакуя, прорвал оборону города, и когда они поняли свою неспособность удержать его, ввиду нехватки в нем продовольствия, тогда они направили к Шихаб аль-Дину посланника с просьбой назначить его собственного офицера, чтобы тот принял Химс, а им за это дал то, что сочтет возможным. Управляющий Сайф аль-Даула Юсуф бен Фируз взялся устроить это дело, так как горел желанием занять Химс и перебраться туда из Тадмура, поскольку это была сильная и прекрасно укрепленная крепость. Он действовал как посредник и просил разрешения прибыть в Дамаск для обсуждения и составления соглашения по этому вопросу. Получив разрешение, он прибыл в Дамаск, где состоялся длительный обмен мнениями, в результате которого было принято решение передать Химс и его крепость Шихаб аль-Дину, а взамен отдать Кумарташу Тадмур. Эти условия были одобрены, а их соблюдение закреплено клятвой. Шихаб аль-Дин вышел из Дамаска со своим аскаром и отправился туда. После прибытия Кумарташ вместе с сыновьями и семьей Кир-Кана забрал свое добро, оставил цитадель и передал ее Шихаб аль-Дину. Он вступил во владение ею в воскресенье, 22-й день первого месяца раби 530 года (29 декабря 1135 г.), расположился в цитадели, учредил там гарнизон и поручил управление управляющему Юсуф бен Фирузу при условии, что тот будет пребывать там на положении представителя эмира Муин аль-Дин Унура аль- Атабеки, как и было оговорено. Шихаб аль-Дин также писал в различные места письма с требованием прислать для укрепления города продукты и все необходимое и, наладив все дела, вернулся в Дамаск.

Эмир Савар, представитель Имад аль-Дина в Алеппо и назначенный атабеком правитель Хамы, начал устраивать набеги на районы и посевы Химса. После этого состоялся обмен посланниками и письмами, в результате которого было установлено перемирие, и в течение оговоренного периода поддерживались дружеские и мирные отношения, поскольку причины конфликта были устранены и все вопросы решались на благо обеих сторон. [169]

В субботу, 13-й день месяца шаабана (16 мая), с севера поступило сообщение о том, что эмир Масуд Савар с отрядом туркмен вышел из Алеппо и отправился с ними в провинции франков, захватил большую часть из них, завладев при этом огромными трофеями. Подтверждающие этот успех сообщения поступали со всех сторон, преувеличивая и раздувая факты. Пришло письмо из Шейзара, подтверждающее благие слухи о данном событии и содержащее подробный рассказ о нем, почему его содержание и приводится здесь как подтверждение этих сообщений и детальное повествование со всеми подробностями. Вот это письмо:

«Последние новости, полученные нами в этих местах, таковы, что во имя веры мы должны поведать их другим и поздравить с этим событием всех мусульман. Туркмены (да умножит Аллах их число и поддержит их в трудную минуту) собрались численностью в три тысячи всадников, создали полностью оснащенное войско и спешно отправились набегом на города и районы Лаодикии, где их никто не ждал, и мало что было сделано для отражения их набега. Они вернулись в Шейзар в среду, 11-й день месяца раджаба (15 апреля), и привели с собой более семи тысяч пленных, мужчин, женщин, юношей и девушек, и сто тысяч голов скота, включая коров, овец, коз, лошадей и ослов. Район, который они захватили и опустошили (Следует читать ijtahuhu вместо ihtajuhu), превышает сотню деревень, больших и малых. Они наступали волна за волной (Wahum mutawasiluna), и вся Сирия теперь наполнена пленными и животными. Такое несчастье еще никогда не обрушивалось на неверных франков. Более того, все эти пленные будут проданы по разумной цене, и никакие скидки не будут делаться с первой объявленной цены. Туркмены отвели пленных в Алеппо, Диярбакыр и Джазиру.

В конце дня в среду 24 мая (Когда автор рассказывает о погоде или урожае, он обычно использует даты из сирийского (солнечного) календаря) над Дамаском собрались черные тучи, от которых весь мир померк и превратился [170] в ночь. Их сменили красные облака, озарившие весь мир, а тем, кто их видел, казалось, что они горят ярким огнем. Перед этим дул сильный и порывистый ветер, который покалечил многие деревья. Говорят, что в это же время сильный ураган с ливнем бушевал примерно час над Хаураном, переполнив все реки, а ночью разразились буря с дождем, каких никто ранее не видел».

Год 531 от хиджры

(29 сентября 1136 г. — 18 сентября 1137 г.).

В этом году сообщалось о том, что Эмануил (В тексте написано Kiyalyani, что может оказаться искаженным копиистом написанием Imanyal), король греков, вышел из Константинополя в месяце зу-л-каада (начинается 1 августа) 530 года или, по другому сообщению, в первый день месяца мухаррама 531 года. Он добрался до острова Антакия (?) и оставался там, пока 10 апреля не прибыли его корабли, тяжело груженные провизией, деньгами и военным снаряжением. Затем он осадил Никею и захватил город (или, по другому рассказу, его жители договорились с ним), потом отправился маршем дальше, завладел Адханой, Аль-Массисой и другими местами, а также силой взял Айн-Зарбу (Аназабра крестоносцев, впоследствии Наварза между Сисом и Аль-Массисой (Мамистра)) после осады. Он также завладел Телль-Хамдуном, правителем которого был армянин Ибн Хайтам, и переместил его население на остров Кипр, затем он восстановил порт Аль-Искандерия (Александретта) и направился к Антиохии, разбил там лагерь и блокировал жителей города в конце месяца зу-л-каада (середина августа). Между ним и правителем города, Раймондум, сыном... (Это имя написано неразборчиво, возможно, это bidafin = Poite-vin (?) или его первая часть может быть Kund = Com, последняя же часть не ясна), было достигнуто примирение, и он отправился обратно к воротам и, захватив все замки, которые еще оставались в руках сына Лео-армянина, зазимовал там. [171]

В месяце раджаб этого года (начался 25 марта) эмир Базвадж отправился со значительными силами туркмен аскари из Дамаска к Тарабулюсу. Его глава вышел с войском навстречу, и между ними произошло сражение. Базвадж одержал победу, убил значительное число его воинов и, помимо всего прочего, захватил замок Вади Ибн аль-Ахмара.

В месяце раджаб также Ибн Салах, правитель Хамы, отправился маршем во своими воинами к замку Аль-Хариба (См. у Дуссауда, Topographie, 145—147) и захватил его.

В месяце шаабан (начался 24 апреля) пришло сообщение о том, что атабек Имад аль-Дин, сын Ак-Сонкора, вышел со своим аскаром из Мосула и переправился через Евфрат в первые десять дней этого месяца. Он направился в Химс вслед за Салах аль-Дином, который возглавлял авангард аскара, и они стали там лагерем и осадили город. Его правитель, Муин аль-Дин Унур, который находился в городе, получив предложение сдаться, отказался на том основании, что город принадлежит эмиру Шихаб аль-Дину, а он является лишь представителем последнего. Тогда атабек попытался атаковать город, осаждал его несколько дней, но все его попытки не увенчались успехом, после чего он отступил в 20-й день месяца шаввала (11 июля) и стал лагерем у замка под названием Баарин с целью отобрать его у франков. Узнав об этом, франки собрали свои силы и стали лагерем неподалеку, чтобы защитить замок и поддержать людей, находящихся в нем. Прослышав об их приближении, Имад аль-Дин устроил им засаду. Когда две армии встретились, отряд тюрок побежал от франков, и они убили достаточное их (Местоимение может относиться к любой из сторон) число по пути обратно в лагерь. Тогда Имад аль-Дин атаковал их с теми, кто прятался в засаде, истребил пеших воинов и захватил их обоз с багажом. Когда франки вернулись в лагерь и увидели, какое несчастье их постигло, они пали духом, и их охватил страх. В этот момент аскар Имад аль-Дина атаковал их, разбил и уничтожил весь отряд, убивая и захватывая в плен. В руках мусульман оказалось огромное количество трофеев в виде животных, обозов и [172] имущества, и Имад аль-Дин вернулся к замку Баарин, куда бежал их предводитель, граф Анжуйский, с теми из лидеров франков, которые его сопровождали, обескровленные и перепуганные. Тогда Имад аль-Дин разбил свой лагерь и осадил замок, где они укрывались, страдая от блокады и его атак, пока запасы их продовольствия не истощились и они не стали есть собственных лошадей. Остальные франки на своих землях и в укрепленных районах собрали свои силы и присоединились к сыну Жослена и правителю Антиохии и, набрав рекрутов, отправились на помощь забытому богом и охваченному горем гарнизону Баарина, чтобы оградить его от горя, страха и истребления, угрожавших ему. Когда же франки приблизились к лагерю атабека и новость об этом дошла до него, обстоятельства вынудили его предоставить осажденным свободу, и он заключил с ними соглашение на том условии, что они признают его сюзеренитет и выплатят ему в ближайшее время оговоренную сумму в размере пятидесяти тысяч динар. Тогда он освободил людей, но забрал скот, после чего прибывшие на помощь франкам силы вернулись восвояси.

С севера пришла новость (Этот и последующие абзацы представляют собой повторения с некоторыми дополнительными подробностями событий, уже описанных выше) о том, что эмир, атабек Имад аль-Дин покинул Алеппо со своим аскаром в пятницу, 16-й день месяца рамазана (27 мая) этого года, и стал лагерем у Химса, поставил шатры и стал атаковать город. (Там же) посланец императора греков встретился с ним.

В 4-й день месяца раджаба этого года (24 марта) эмир Базвадж направился к Тарабулюсу со своим аскаром и теми туркменами, которых сумел собрать. Правитель города вышел против него с конными франками, но тот устроил им засады в нескольких местах, и, когда франки достигли места, известного как Аль-Кура, воины из засады набросились на них и обратили в бегство. Большинство из них было зарублено, и лишь некоторым удалось спастись. Тогда Базвадж атаковал замок, расположенный в этом месте, разграбил его и убил начальников и их подчиненных, находившихся там. Он также захватил [173] несколько человек, которые откупились большими деньгами, и он сам и его аскар получили большие суммы.

В месяце шаввал (начался 22 июня) соглашение о мире и дружественных отношениях было достигнуто между Имад аль-Дином и Шихаб аль-Дином, правителем Дамаска, на разумной основе.

В месяце зу-л-каада поступили сообщения о том, что император греков со своей армией покинул Антиохию, отправился к Баарину, расположенному в ее провинции (Похоже, что это ошибка – вероятно, здесь Баарин назван по ошибке вместо Баграса (Pagrae)), в 24-й день этого месяца (13 августа) и направил своего посланника к атабеку Имад аль-Дину. Эмир Савар, представитель атабека в Алеппо, с крупным эскадроном перехватил несколько подразделений греческого войска, некоторых убил, а других взял в плен и привел в Алеппо.

В этом году также люди Алеппо начали укреплять свой город и рыть рвы, чтобы защититься от греков, которые находились неподалеку.

Год 532 от хиджры

(19 сентября 1137г. — 7 сентября 1138г.).

Первым днем месяца мухаррама в этом году был понедельник, 20 сентября.

В этом месяце управляющий Хасан, который был послан к императору греков, прибыл вместе с посланником князя атабека Имад аль-Дина.

На 14-й день месяца мухаррама (3 Октября) атабек со своим аскаром прибыл в Хаму и оттуда отправился по направлению к Бекаа. Он захватил замок Аль-Мадждал (Мадждал-Айнджар, см. с. 96), принадлежавший Дамаску, и Ибрагим бен Тургут, правитель Банияса в провинции Дамаска, признал его сюзеренитет.

Поступило сообщение о том, что правитель Антиохии арестовал там франкского патриарха и разграбил его дом. Причина заключалась в том, как рассказывали, что император греков при заключении мирного договора между ним и Раймундом, правителем Антиохии, одним из [174] условий мира назвал возможность направить в Антиохию греческого патриарха, как это делалось ранее, но в последние годы положение изменились. Раймунд, правитель Антиохии, вышел к императору греков, который стоял в лагере со своей армией у Мардж-аль-Дибаджа, и, обсудив с ним условия мирного договора, вернулся в Антиохию.

Во втором месяце раби (начался 18 декабря) атабек Имад аль-Дин отступил из (провинции) Дамаска к Хаме, разбил там свой лагерь, а потом отправился маршем к Химсу, стал там лагерем и осадил город.

В этом году франки нарушили мирное соглашение между ними и атабеком Имад аль-Дином, проявили своенравие и упрямство и стали сеять кругом зло и беспорядок, несмотря на его хорошее отношение к их начальникам, которым он не причинил вреда, когда по воле Аллаха они оказались в его руках. В Антиохии и прибрежных городах во второй месяц джумаада (начался 14 февраля) они арестовали многих мусульманских купцов, людей из Алеппо и торговцев, всего около пятисот человек.

В этом году султан Масуд проводил зиму в Багдаде, и его посыльный прибыл к атабеку в Химс. Император греков зимовал в долине Аманских ворот, разбив лагерь у Мардж-аль-Дибаджа (в окрестностях Аль-Массисы).

В воскресенье, 15-й день (первого) месяца джумаада (30 января), эмир Базвадж вышел со своим аскаром по направлению к территориям франков. Его отношения с Шихаб аль-Дином, правителем Дамаска, стали натянутыми из-за его властной манеры поведения и пристрастия к жестоким мерам. Он прославился несправедливостью в делах, предательством и обманом, взяточничеством и несносным поведением. Базвадж некоторое время оставался на подступах к городу, пока примирение не было достигнуто, и тогда он вернулся в город и стал вести себя праведно, оправдав надежды многих. Однако Шихаб аль-Дин организовал против него заговор и убил его в цитадели Дамаска руками шамсии (Читается как as-Sumaniya («буддисты»), но шамсии были армянами солнцепоклонниками (Arevodik «сыны солнца»), просуществовавшими в Месопотамии до XVIII в.) в понедельник, 6-й день месяца шаабана (18 апреля). Причина тому крылась в том, что Шихаб [175] аль-Дин имел против него зуб за некоторые деяния, которые он не одобрял и которые внушили ему отвращение к нему. Более того, Базвадж неразумно распоряжался деньгами из доходов, бездумно растрачивая большие суммы. Тогда Шихаб аль-Дин задумал заговор с целью его убийства, но поддерживал с ним дружественные и доверительные отношения до тех пор, пока не представилась возможность совершить убийство. Случилось так, что Базвадж пришел навестить его в Розовом павильоне его дворца в цитадели. Шихаб аль-Дин подговорил группу армян из шамсии, входивших в его свиту, расправиться с ним и объяснил им, как это сделать. Когда же представилась возможность расправиться с ним в отсутствии его слуг, они убили его, завернули тело в плащ, отнесли к гробнице, построенной для его жены, и похоронили его там.

В воскресенье, 17-й день месяца шаабана (Возможно, ошибка вместо воскресенья, 19-го дня месяца шаабана (1мая)), Шихаб аль-Дин одарил почетными одеждами эмира Муин аль-Дин Унура (Похоже, это правильное написание имени, обычно пишется как Анар) и назначил его на пост исфахсаллара (главнокомандующего) с титулом атабека. Он также вернул должность управляющего Амир-Хаджиб Асад аль-Дин Акизу и, выказав им знаки доверия, передал им правление и контроль за всеми провинциями и всеми государственными делами.

В этом месяце также пришло сообщение с севера о нападении императора греков с его армией на Шейзар с целью взять город в осаду и блокировать его. Он установил у города несколько катапульт, и между ним и гарнизоном города завязалась жаркая битва. Много мусульман было убито, и город оказался на грани краха, несмотря на отчаянные попытки эмира, атабека Имад аль-Дина помочь ему воинами, оружием и военными материалами, когда он занял позиции напротив греков, а его кавалерия действовала на флангах, убивая всех, кто попадался им в руки. Обе стороны оставались на своих позициях, пока силы греков не истощились и они не отчаялись достичь своей цели. Сообщалось об их отступлении от Шейзара по направлению [176] к Антиохии, и люди радовались тому, что они уходили с пустыми руками без каких-либо трофеев — хвала Всевышнему Аллаху за его неистощимую щедрость.

После сказанного сейчас о греках и их деяниях следует рассказать о начале их наступления. Сначала они появились по пути из города Аль-Балат (Неопределенное место к северу от Атариба, где находится замок крестоносцев Телль-Акибрин, на расстоянии немногим более 25 миль к западу от Алеппо) в великий четверг их поста (То есть четверг перед Пасхой, 31 марта 1138 г.) и неожиданно стали лагерем перед замком Бузаа в Вади в воскресенье, их праздник (Следует читать ’idihim вместо ’indahum). Их кавалерия совершала рейды в окрестностях Хамы в 19-й день месяца раджаба (3 апреля). Многие неверные тюрки (Jama ‘aturt min kaflri turkin. Эта любопытная фраза встречается снова на с. 275, I. 9 (alwad ‘ atu... baina’s-sultani Sinjara wa-baina kaflri turkin al-wasiti min nahiyati’s-sini) и на с. 277, I. 8) бежали, спасаясь от них в Алеппо, и предупредили жителей города о [приближении] греков. Воспользовавшись этим предупреждением, горожане эвакуировали свои внешние посты (Dammu atrafahum), выставили наблюдателей, приняли меры для самозащиты, все подготовили и были начеку в ночь перед атакой. Это предупреждение беженцев явилось благословенным даром Аллаха. После того как были предприняты такие меры предосторожности и обороны, греки по своей обычной практике схватили большое число людей из Алеппо и его пригородов. Жители города отправили группу своих знатных людей к атабеку Имад аль-Дину в его лагерь перед Химсом с просьбой о помощи. Он отправил им в поддержку всех своих всадников, пехотинцев и лучников, сколько мог, вместе с определенным количеством оснащения. Их отряд достиг Алеппо на 27-й день месяца раджаба (10-11 апреля).

Сообщалось, что греки захватили замок Бузаа, который капитулировал в воскресенье, 25-й день месяца раджаба (9 апреля), после осады и блокады, а также его обстрела из катапульт. После сдачи города [король] повел себя предательски с его населением, нарушив данные им обещания. Он собрал обманутых им людей и пересчитал [177] их. Говорят, что их было пять тысяч и три сотни душ. Кади Бузаа принял христианство, вместе с многими уважаемыми горожанами и другими людьми числом примерно четыре сотни человек. Император оставался в этом месте еще десять дней, окуривая дымом несколько пещер, в которых спряталось люди, и захватил их, вынудив выйти из пещер.

В воскресенье (В тексте указана среда, что явно ошибочно. Соответственно, в тексте «четверг, 8-е число» был заменен на «понедельник, 6-е число»), 5-й день месяца шаабана (17 апреля), греки напали на землю Аль-Наура (В нескольких милях к востоку от Алеппо), а оттуда в понедельник, 6-й день, отправились маршем к Алеппо в сопровождении армии Антиохии и сына Жослена. Они стали лагерем перед Алеппо, разбив свои шатры у реки Кувайк и на земле Аль-Саади. На следующий день император атаковал конными и пешими войсками южные и западные окраины города под углом от Бурж-аль-Ганам. Значительные силы городского ополчения Алеппо вышли против него, сражались с врагом и победили, убив и ранив (Следует читать faqatalu (fihim) вместо faqutilu, что синтаксически невозможно) многих из них. Среди потерь числился знаменитый полководец греков, который с позором вернулся в их лагерь. Греки оставались у Алеппо всего несколько дней и отступили в среду, 8-й день месяца шаабана, по направлению к Сальде. Гарнизон форта Аль-Атариб бежал от них в панике в четверг, 9-й день месяца шаабана (21 апреля), предварительно предав огню съестные лавки. Это стало известно грекам, и их отряд отправился в форт, напал и захватил его, завладев всем его имуществом. Они отвели пленных, которых захватили в замке Бузаа, в пригород и загнали в ров перед Аль-Атарибом. Эмир Савар, представитель правителя в Алеппо, узнав об этом и об отходе греков от города, вышел со своим аскаром из Алеппо, перехватил их у Аль-Атариба и, нанеся им сокрушительное поражение, освободил пленников, потеряв при этом лишь несколько человек. Это свершилось в воскресенье, 11-й день месяца шаабана, и люди Алеппо очень обрадовались этой победе. [178]

В четверг, 9-й день того же месяца, атабек Имад аль-Дин вышел маршем из Хамы в Саламию и, отправив караван со своим имуществом в Аль-Ракку, остался со своей кавалерией и легким подразделением. В понедельник император греков оставил город Аль-Маарру, и все местные войска, занимавшие позиции в Кафр-Табе, бежали в страхе за свою жизнь. Поступило несколько подтверждающих сообщений о том, что армия туркмен переправилась через Евфрат и направляется к Алеппо под командованием сына эмира Дауда (внука) Ортука, с целью устроить экспедицию против греков. Они стали лагерем у Маджм-аль-Муруджа. По приказу атабека Имад аль-Дина крупный отряд из аскара Дамаска тоже вышел, чтобы присоединиться к этой экспедиции. Причина отступления греков от Шейзара с пустыми руками заключалась в том, что они получили сообщение о прибытии туркмен и соединении обеих армий. Простояв перед городом двадцать три дня, император на обратном пути прибыл в Антиохию, в воскресенье, 8-й день месяца рамазана (22 мая). Позже неоднократно сообщалось об отступлении греков на их собственную территорию, и в сердцах многих людей воцарился покой, сменив растерянность и страх.

В этом году эмир, атабек Имад аль-Дин неоднократно писал эмиру Шихаб аль-Дину, предлагая подписать брачный контракт между ним и матерью князя Хатун Сафуат аль-Мульк Зумурруд, дочерью эмира Джавали. Наконец, его предложение было принято и составлено соответствующее соглашение. Из Дамаска было направлено посольство, чтобы заключить договор от ее имени в лагере атабека у Химса в понедельник, 17-й день месяца рамазана. По этому соглашению Химс переходил к нему, и он теперь владел городом и цитаделью. Его правитель, эмир Муин аль-Дин Унур, в качестве компенсации получал замок Баарин. Хатун Сафуат аль-Мульк, мать Шихаб аль-Дина, покинула свой дворец, чтобы проследовать в лагерь атабека Имад аль-Дина поблизости от Химса и Хамы в сопровождении офицеров Имад аль-Дина, которым было поручено сопровождать ее к нему в конце месяца рамазана (начало июня). [179]

Год 533 от хиджры

(8 сентября 1138 г. — 27 августа 1139 г.)

Первым днем месяца мухаррама этого года была пятница (9 сентября).

В этом месяце эмир, атабек Имад аль-Дин встретил Хатун Сафуат аль-Мульк, мать Шихаб аль-Дина, перед Химсом, где собралось большое количество посланников халифа, султана, из Египта, от греков, из Дамаска и других мест. В этом же месяце франки совершили набег на окрестности Банияса/ Шихаб аль-Дин вышел им навстречу со своим аскаром, но не смог их перехватить и вернулся обратно в город.

Утром в пятницу, 23-й день месяца шаввала (23 июня), стало известно о заговоре, направленном против эмира Шихаб аль-Дин Махмуда, сына Тадж аль-Мулюка, сына атабека Захир аль-Дина, и о его убийстве спящим в кровати предыдущей ночью. Он погиб от рук проклятых рабов: Альбагаша (?) армянина, к которому проявлял особую благосклонность и которому доверял во всех своих делах, евнуха Юсуфа, которому позволял спать подле него, и аль-Харкави, конюха, который тоже спал неподалеку от него. <...> Эти трое проклятых злодеев спали вокруг его кровати. Договорившись обо всем между собой, они улеглись на своих обычных местах, а в полночь, когда эмир спокойно спал, они набросились на него и убили в кровати на его ложе. Еще один конюх, который оказался вместе с ними, стал звать на помощь, и они убили также и его. Злодеи заранее спланировали путь отступления, тщательно хранили свой секрет, и поэтому им удалось выйти из цитадели. Когда об убийстве стало известно, стали разыскивать Альбагаша, но он сбежал, и тогда его дом разграбили. Остальных двоих схватили и распяли на стене над воротами Джабии. Письма были направлены его брату эмиру Джамаль аль-Дин Мухаммаду, сыну Тадж аль-Мулюка, правителю Баальбека, с рассказом о положении дел. Не теряя ни минуты, он спешно отправился в Дамаск и занял место Шихаб аль-Дина. Он [180] официально получил власть, и ему принесли присягу верности и послушания эмиры, командиры и знатные люди. Таким образом, дела были улажены, и спокойствие восстановлено.

Когда эта новость дошла до Хатун Сафуат аль-Мульк, матери эмира Шихаб аль-Дина (да будет милостив к нему Аллах), она опечалилась и горевала об этой утрате, негодуя о том, что такая судьба постигла ее сына. Она написала эмиру, атабеку Имад аль-Дину, который находился в Мосуле, поведала ему о случившемся и настаивала на том, чтобы он безотлагательно отправился совершить возмездие. Узнав об этом, он был потрясен таким мерзким преступлением и недоволен тем, что такие события продолжали происходить. Тогда атабек начал готовиться к выполнению задачи, которую она перед ним поставила, и, собрав для этого силы, решительно направился в Сирию, следуя быстрым маршем к Дамаску для осуществления всех поставленных перед ним целей. В Дамаск было доставлено несколько сообщений, подтверждающих его намерения, и там были предприняты все меры предосторожности и проведена всяческая подготовка к защите города. Вслед за этим пришли сообщения о нападении атабека на Баальбек в четверг, 11-й день месяца зу-л-хиджа, силами огромной армии и большого войска. До его появления перед городом в нем был размещен гарнизон тяжеловооруженных всадников, доставлены все необходимые припасы, а командующего назначил Муин аль-Дин Унур, чье положение в княжестве стало весьма прочным, он занимал высокое положение, а его команды и распоряжения выполнялись беспрекословно. Атабек установил у города несколько катапульт, тщательно блокировал город и непрерывно атаковал его гарнизон. Говорили, что число этих катапульт составляло четырнадцать, они бомбардировали город поочередно день и ночь, пока его обитатели не оказались на грани краха. Затем пришли новости о сдаче города на определенных условиях, ввиду тяжких испытаний, свалившихся на его обитателей в результате блокады и пролома стены. Башню удерживал отряд самых храбрых тюрок, славившихся своим умением обороняться и оттеснять врага, но, когда они отчаялись получить помощь от Муин [181] аль-Дина (В оригинале присутствует игра слов с именем Mu’in al-Din «Помощник правоверных») и не могли больше ждать прибытия дополнительных сил, которые избавили бы их от этого несчастья, они сдали башню атабеку Имад аль-Дину, заручившись его торжественным обещанием и клятвой сохранить им жизнь. Однако, когда крепость оказалась в его руках, он нарушил свое обещание и гарантии их безопасности, так как лично имел на них зуб и в глубине души был раздражен действиями защитников крепости. Он приказал всех их распять, и никому не удалось спастись, кроме тех, кому это было уготовано судьбой. Людей охватил ужас при виде его действий и такого неслыханного нарушения клятвы с его стороны.

Перед этим сообщалось о захвате атабеком Имад аль-Дином замка Аль-Атариб в пятницу, 1-й день месяца сафара (7 октября этого года).

В месяце рамазан этого года (май) поступило сообщение о том, что эмир аль-Афдал Рудван бен аль-Валахши, держатель власти в Египте, покинул свою страну по одному очень важному делу, внушившему ему страх перед его правителем (Фатимидом) Имам аль-Хафиз ли-Дин Аллахом, командующим правоверными. Он прибыл в Шархад, и, как сообщалось, его правитель, Амин аль-Даула Гумуштагин аль-Атабеки, принял его с почестями и величайшим уважением. Некоторое время он пользовался гостеприимством и добротой, но затем покинул город, чтобы вернуться в Египет для выполнения разработанного им плана и достижения намеченной цели. В Каире стало понятно, что этому плану не суждено было осуществиться и он не смог добиться задуманного, а его самого поместили в почетное заключение во дворце.

Год 534 от хиджры

(28 августа 1139 г. — 16 августа 1140 г.)

Первый день месяца мухаррама этого благословенного года пришелся на вторник (29 августа).

В этом месяце пришла новость о том, что атабек Имад аль-Дин закончил перестройку оборонительных [182] сооружений Баальбека и его башни, закрыл бреши в фортификациях, после чего занялся подготовкой наступления на город Дамаск. Впоследствии сообщалось о его отъезде вместе с аскаром и прибытии в Бекаа в первом месяце раби (начался 26 октября).

Он направил посланника к эмиру Джамаль аль-Дин Мухаммаду, сыну Тадж аль-Мулюка Бури бен Атабеку, правителю Дамаска, с требованием сдать город и обещал взамен все, что тот пожелает и выберет. Получив отказ, он вышел из Бекаа и стал лагерем у Дарайи (Обширный пригород к северо-западу от Дамаска) в предместьях Дамаска в среду, 13-й день второго месяца раби (6 декабря). Пока он стоял лагерем у Дарайи, авангарды армий уже участвовали в стычках друг с другом, и ему удалось захватить несколько человек, остальные же укрылись в городе. После этого, в пятницу, 28-й день второго месяца раби, он подошел к городу со своим аскаром в боевом порядке со стороны Мусаллы. Он перебил значительное число ополченцев из города и из Гуты, предав их мечу. Одни из них погибли или попали в плен, другие же вернулись в город, раненные и безоружные. В этот день город оказался на грани краха, если бы Аллах не смилостивился над ним. Атабек вернулся в свой лагерь с пленными, пройдя по убитым, и не предпринимал других атак в течение нескольких дней.

Он продолжал посылать письма, пытаясь уговорить [князя] сдать ему город и получить взамен Химс, Баальбек и любые другие места, которые он пожелает. Джамаль аль-Дин Мухаммад бен Тадж аль-Мулюк уже был склонен согласиться на это предложение при условии гарантий установления мира, предотвращения кровопролития, сохранения процветания провинций и восстановления спокойствия, но, когда он попросил совета в этом вопросе у других, они отказались даже обсуждать это (Следует читать ‘abahu вместо ‘iba’ati). Атабек все еще посылал свой аскар на приступ, но эти схватки не были уже ожесточенными, и блокада города не была плотной, так как он стремился избежать кровопролития и скорее пытался восстановить мир, чем вести войну и чинить разрушения. В первый месяц джумаада (начался 24 [183] декабря) Джамаль аль-Дин стал жертвой болезни, которая то усиливалась, то ослабевала, то обострялась, то отпускала, пока не стала столь тяжелой, что все надежды на его выздоровление исчезли. Ему не помогали ни умение врачей, ни заклинания знахарей, и он продолжал оставаться в таком состоянии, пока не подошел к предрешенному концу и не скончался на милость Аллаха в преддверии пятницы, 8-го дня месяца шаабана (29 марта), в тот же час, когда был убит его брат Шихаб аль-Дин Махмуд бен Тадж аль-Мулюк (да будет милостив Аллах к ним обоим). Люди удивлялись такому совпадению дня и часа, превозносили Аллаха и прославляли Его имя. Джамаль аль-Дина подготовили к погребению и похоронили в мавзолее его бабушки в Аль-Фарадисе («Райские сады»).

После его смерти лидеры и властители, посовещавшись, решили восполнить эту потерю, посадив на трон его сына эмира Абд аль-Даула Абу Саид Абак бен Джамаль аль-Дин Мухаммада. Обязательства повиновения и преданной службы были подтверждены торжественными клятвами перед ним и его титулом. Порядок и управление вошли в прежнее русло, разногласия были сведены к нулю, растерянность уступила место спокойствию, а печаль в сознании улеглась. Узнав о таком повороте событий, атабек Имад аль-Дин подошел со своим аскаром к городу, желая воспользоваться любыми трениями, которые могут возникнуть между лидерами после смерти их властителя, чтобы таким образом осуществить некоторые свои планы. Однако ситуация изменилась вопреки его надеждам и отнюдь не соответствовала его представлениям. Среди войск и вооруженного ополчения Дамаска он не встретил никого, кто не хотел бы продолжить борьбу и не горел бы желанием сразиться с ним в бою. Тогда он вернулся в свой лагерь, пав духом и расстроившись из-за своей неудачи.

Между тем с франками было достигнуто соглашение общими усилиями и при поддержке друг друга объединить силы, чтобы изгнать атабека и не позволить ему добиться своей цели. Для этого было подписано официальное соглашение с торжественными клятвами и гарантиями честного выполнения этих обещаний. Франки выставили [184] условие выплатить им определенную сумму денег для укрепления их сил, а также предоставить им несколько человек в заложники во избежание каких-либо сомнений. Их требования были выполнены, деньги выплачены, и заложники из числа родственников командиров были направлены к ним. После этого франки стали вести подготовку к отправке подкрепления и оказания поддержки, для чего посылали друг другу письма с требованием собрать силы из всех замков и городов, чтобы изгнать атабека и не позволить ему осуществить его планы в отношении Дамаска, не дожидаясь того, когда он прочно укрепится и его трудно будет изгнать, так как его силы станут непобедимыми, и он станет одерживать победы над подразделениями франков и атаковать их города.

Со своей стороны атабек, поняв действительное положение дел и учитывая решение врагов объединить силы для нападения на него совместно с армией Дамаска, покинул свой лагерь у Дарайи в воскресенье, 15-й (В тексте указано 5-е число, но это произошло в середине недели) день месяца рамазана (4 мая), и отправился к Хаурану, чтобы там противостоять франкам, если они атакуют его, или преследовать их, если они будут держаться от него на расстоянии. Некоторое время он проводил эту политику, а затем вернулся в Гуту у Дамаска и стал лагерем у Адхры в среду, 24-й день месяца шаввала (12 июня). Предав огню несколько ферм в Мардже и Гуте, вплоть до Хараста-аль-Тина, он отправился на север в последующую субботу, когда узнал, что франки со всеми своими силами разбили лагерь у Аль-Мадана.

Среди прочих обещаний условия соглашения с франками предусматривали возвращение им приграничного форта Банияса, который должен был сдать им находившийся там Ибрагим бен Тургут. Но случилось так, что Ибрагим бен Тургут, его правитель, направился со своим войском к Тиру, чтобы совершать набеги, и там встретил Раймунда, правителя Атиохии, который направлялся на помощь франкам, чтобы оказать поддержку жителям Дамаска. Они встретились в сражении, и Раймунд одержал победу над Тургутом, который сам был убит в схватке [185] вместе с большим числом своих воинов. Уцелевшие укрылись в Баниясе, укрепились там и привлекли к обороне крепости людей из Вади-л-Тайма и всех, кого могли собрать. Эмир Муин аль-Дин выступил со своим аскаром из Дамаска, разбил там лагерь и находился в течение всего месяца шаввала (начался 20 мая), приказывал обстреливать крепость из катапульт и осаждать ее с помощью различного вида военных хитростей, в чем значительную помощь оказывало подразделение армии франков. Сообщалось, что эмир, атабек Имад аль-Дин остановился у Баальбека и в течение месяца шаввала посылал призывы туркменам оставить их жилища и проследовать к Бания- су, чтобы прогнать оттуда осаждавших. Войска продолжали свои операции в таком ключе до конца этого года... Осада Банияса продолжалась без перерыва, пока запасы в крепости не истощились и гарнизон остался без продуктов. Тогда крепость сдалась Муин аль-Дину, а ее командир в качестве компенсации получил фьеф и вознаграждение, которое его удовлетворило. Муид аль-Дин отдал крепость франкам, выполнив таким образом условия соглашения с ними, и направился в обратный путь в Дамаск в конце месяца шаввала (середина июня), осуществив свои надежды и понапрасну потратив столько сил.

Утром в субботу, 7-й день месяца зу-л-каада (Календарная дата 24 июня; возможно, суббота 22 июня), атабек Имад аль-Дин со своим аскаром совершил стремительный набег к стенам Дамаска. Он добрался до Мусаллы и подошел к стене города незамеченным, когда люди еще не пробудились ото сна. Когда же забрезжил рассвет и новость о его появлении разлетелась по округе, повсюду стали раздаваться крики, и люди, схватив оружие, стали собираться на стенах. Ворота открылись, и конные и пешие воины вышли из них. К этому времени Имад аль-Дин распустил свой аскар, направив его подразделения в Хауран, Гуту и Мардж, а также во все окрестные районы для совершения рейдов, а сам остался со своей личной стражей лицом к лицу с аскаром Дамаска, чтобы не позволить ему преследовать кого-либо из его всадников, совершавших рейды. Между ним и аскаром Дамаска [186] завязалась битва, и значительное число воинов с обеих сторон было ранено (Следует читать juriha вместо kharaja («вышел»)). Затем он вышел из боя, беспокоясь о своих эскадронах, которые послал для совершения рейдов. Бесчисленное количество захваченных на пастбищах лошадей, овец и коз, крупного рогатого скота и другого имущества оказалось в их руках, поскольку этих рейдов никто не ожидал, и люди были застигнуты врасплох. В тот же день атабек остановился у Мардж-Рахита (К северо-востоку от города), дождался, пока все его воины не собрались с добычей, и отправился в обратный путь по северной дороге, увозя с собой огромное количество трофеев.