Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ИБН АЛ-КАЛАНИСИ

ИСТОРИЯ ДАМАСКА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

С 1097 ПО 1132 ГОД

Год 503 от хиджры

(31 июля 1109 г. — 19 июля 1110 г.)

После того как франки закончили с Тарабулюсом, захватили его и наладили дела города и его окрестностей, они отправились в поход на Рафанию. Узнав об их намерениях, Захир аль-Дин тоже направился в Рафанию со своим аскаром, чтобы защитить город, и разбил свой лагерь у Химса для противостояния врагам. Франки не смогли осадить или захватить город, и между ними и Захир аль-Дином началась переписка и переговоры, в результате которых обе стороны мирно договорились о контроле над территориями и установили мирные отношения. По условиям договора одна треть производства Бекаа (Келесирия), а также крепости Аль-Мунайтиру и Ибн- Аккара (По всей видимости, Ибн-Аккар — это Хизн-Аккар, к северу от Тарабулюса) отошли франкам, которые прекратили грабить и разорять эти провинции и прилежащие к ним территории. Замки Мазиаф (В тексте: Мазият), Хизн-аль-Туфан и Хизн-аль-Акрад [69] тоже вошли в условия договора, и их население теперь будет ежегодно платить определенную откупную плату франкам. Некоторое время франки соблюдали эти договоренности, но уже в скором времени снова стали заниматься обычным для себя разбоем и разорением.

В первый месяц джумаада этого года (начался 26 ноября) из Аль-Ирака пришли новости о прибытии в Багдад султана Гийас аль-Дунйа вал-Дина (В печатном тексте по ошибке указан Рукн аль-Дунйа вал-Дин) Мухаммада, сына Малик-шаха, и о том, что он рассылает во все районы письма, объявляя о своем твердом намерении продолжить священную войну. Сообщалось также, что он отдал приказ атабеку Захир аль-Дину не предпринимать никаких действий до того времени, пока в Сирию не придут его войска Тогда он присоединится к ним и примет командование, поскольку именно он направил бесчисленное количество просьб о помощи и поддержке в борьбе против неверных. Но на пути осуществления этих планов возникли определенные трудности и различные препятствия к осуществлению намеченной цели. Когда же время ожидания затянулось и наглость неверных возросла из-за медлительности армий султана, рвение Захир аль-Дина в поддержку дела ислама и его тюркская решительность заставили его лично совершить поездку в Багдад, чтобы выказать почтение наследнику Пророка, халифу аль-Мустазхиру, его величеству султану Гийас аль-Дунйа вал-Дину, предстать перед ними лично и сообщить о горестях мусульман в их владениях, о захвате городов, убийствах мужчин и порабощении женщин и детей, а также о коварных замыслах врагов захватить провинции Аль-Джазира и Аль-Ирака. Подготовившись к путешествию, он взял с собой Фахр аль-Мулька ибн Аммара, правителя Тарабулюса, и своих личных офицеров, а также все, чем располагал, — арабских скакунов, египетские раритеты, драгоценности и дорогие подарки, соответствующие высокому уровню предстоящей встречи, и отправился в путь по пустыне через Аль-Самава. Своим наместником в Дамаске он оставил своего сына, Тадж аль-Мулюка Бури, повелев ему постоянно быть начеку, крепить оборону, защищать (его доминионы), хорошо [70] относиться к подданным, лицемерить с франками и поддерживать с ними дружественные отношения, пока он не вернется. Но вскоре после отъезда, когда Захир аль-Дин достиг расположенной в пустыне долины Вади-л-Миях (Водная долина), он получил распространенное в Багдаде паникерами сообщение о том, что султан поручил управление Сирией неким эмирам, имена которых уже стали известны. Это сообщение так его обеспокоило, что он отменил свое путешествие и поручил Фахр аль-Мульку ибн Аммару и нескольким своим верным офицерам направиться в Багдад со всеми дарами и ценностями, которые были с ним, и там от его лица постараться исправить ситуацию, вынудившую его прервать путешествие. Фахр аль-Мульк добрался до Багдада, доставил все дары, был радушно принят и выслушал слова сожаления по поводу того, что атабек вернулся, не завершив своего путешествия, не предстал самолично и не осуществил свои планы из-за беспочвенных слухов, распространяемых паникерами. (Из Багдада) пришло несколько писем благодарственного характера и с выражением поддержки, а также с извинениями за такие вводящие в заблуждение слухи.

Возвращаясь из Вади-л-Мияха, атабек Захир аль-Дин получил информацию о том, что вольноотпущенник Гумуштагин аль-Таджи, правитель Баальбека, общался с франками, пытался установить с ними мирные отношения и склонял их совершить набеги на приграничные районы, а также послал своего брата, вольноотпущенника Байтагина аль-Таджи, к султану, чтобы путем клеветы и интриг посеять вражду и раздоры (То есть настроить султана против Захир аль-Дина) .

Когда Захир аль-Дин узнал об этом и о миссии Байтагина, он приказал воинам своего аскара перекрыть все дороги, по которым тот неминуемо должен был проехать, и привести посланца к нему, но о Байтагине он больше никогда ничего не услышал. Сам же Захир аль-Дин со своим аскаром свернул с дороги (в Баальбек) и одновременно послал приказ своему сыну Тадж аль-Мулюку направиться с его аскаром к Баальбеку и стать возле него лагерем. Тадж аль-Мулюк поспешил выполнить приказ, [71] подошел к замку и разбил там свой лагерь, когда жители и стража того не ожидали. После этого он написал вольноотпущеннику письмо с призывом вспомнить о верноподданстве и сдать ему замок, предупредив о возможных последствиях его неповиновения и противления. Если же он продолжит упорствовать, это непременно закончится кровопролитием. Но, несмотря на строгость этого предупреждения и ультиматума, Гумуштагин отверг их и отказался смириться и повиноваться. Вскоре сам Захир аль-Дин пришел со своим аскаром и пехотой, которую сумел собрать, и выстроил свои войска в боевой порядок перед Баальбеком. Он расставил катапульты и начал сооружать боевую машину для пролома стен, ища слабые места в обороне и возможность для атаки. Часть войска и городской стражи перешла к нему, и он благосклонно одарил их одеждами. Затем Захир аль-Дин атаковал стену крепости, убив много ее защитников. Когда горожане увидели, с какой яростью он их атаковал и как решительно был настроен продолжать осаду, они решили сдаться ему. Стараясь исправить свою ошибку, вольноотпущенник пообещал сдать город и крепость при условии надежных гарантий его безопасности и выделения ему конкретного фьефа. Он предложил, чтобы один из командиров прибыл к нему и обсудил с ним решение проблемы при условии благополучного исхода для него самого. Тогда Захир аль-Дин послал к нему эмира Балташа, учитывая его положение в правительстве. Договоренность была достигнута на предложенных вольноотпущенником условиях, он сдал Захир аль-Дину город и цитадель, которая считалась неприступной крепостью удивительной конструкции, и вышел к нему. Атабек, неизменно следуя своей привычке миловать тех, кто причинял ему зло и восставал против него, отдал ему вместо Баальбека крепость Шархад, также славившуюся своей мощью и неприступностью, и оставил вольноотпущеннику его собственность и поместья, которых его лишил, и... (В тексте отсутствует слово, возможно, «отослал его») в Дамаск. Атабек Захир аль-Дин отдал город Баальбек в правление своему сыну Тадж аль-Мулюку Бури, расположил там гарнизон под командованием [72] надежных офицеров и наладил все дела. Осада города продолжалась тридцать пять дней, после чего тот сдался на 22-й день месяца рамазана 503 года (14 апреля 1110 г.). Захир аль-Дин отдал приказ освободить жителей Баальбека от тяжелых податей и заплатить часть их налога на землю, вернул им собственность, которой они несправедливо были лишены в прошлом, за что люди благословляли его и со всех сторон осыпали благодарностями. После этого он вернулся в Дамаск, где узнал новость о возвращении султана из Багдада в Исфахан в месяце шаввал этого года (начался 23 апреля).

Пришла новость о кончине эмира Ибрагима (сына) Янала (Инал), правителя Амиса. Он был известен своим дурным поведением, люди считали его тираном, и поэтому большое число жителей покинуло его город из-за постоянного угнетения и несправедливостей. Поэтому после его смерти люди вздохнули с облегчением и с надеждой на лучшую жизнь. Трон унаследовал его сын (Саад аль-Даула Айкалди (Айджилди) или Иль-Алди), человек более правильный и гуманный по сравнению с отцом.

Также в этом году Танкред вышел из Антиохии со своим войском и своим проклятым сбродом и, направившись к границам Сирии (Силиция и районы на границе с Анатолией), захватил Тарсус и ближайшие территории, изгнал оттуда представителей короля греков и вернулся в Антиохию. Затем он отправился в поход к Шейзару и, разграбив его территории, обложил население данью в десять тысяч динар, которые были ему незамедлительно выплачены. После этого он взял осадой Хизаль-Акрад, жители которого сдались ему, и отправился дальше к Арке. В это время король Балдуин и сын Сен-Жилля осадили порт Бейрут с земли и с моря. Затем Танкред вернулся в Антиохию, а Жослен (Jusalin), повелитель Телль-Башира, отправился к порту Бейрут, чтобы помочь франкам взять город, и попросил у них поддержки в борьбе против аскара эмира Мавдуда (Мавдуд, сын Алтунташа и племянник Кирбука, прошлого турецкого правителя Мосула (см. с. 61). Он не был братом султана Мухаммада (Гийас аль-Дунйа вал-Дин)), который атаковал Аль-Руху. Франки начали строить осадную башню у стен [73] Бейрута, но, когда они завершили ее сооружение, башня была разрушена камнями из катапульт и стала бесполезной. Тогда они приступили к строительству еще одной башни, а сын Сен-Жилля соорудил третью башню. В это время девятнадцать боевых кораблей египетского флота прибыли по морю, победили корабли франков и, захватив несколько из них, вошли в Бейрут с грузом. Этот успех воодушевил население города. Король Балдуин направил в Аль-Сувайдию просьбу о помощи генуэзцам, которые находились там со своими кораблями, и сорок их кораблей с множеством воинов пришли к Бейруту в ответ на его призыв. И в пятницу, 21-й день месяца шаввала (13 мая), франки атаковали по суше и по морю всеми своими силами. Они подвели к стенам города две штурмовые башни и отчаянно сражались. Командир египетского флота погиб вместе с большим числом воинов-мусульман. Никогда раньше или позже франкам не приходилось участвовать в такой отчаянной битве. Осознав свою неминуемую гибель, народ города дрогнул. В конце дня франки предприняли атаку на город и захватили его силой оружия. Правитель города попытался бежать с частью своего войска, но его поймали и привели к франкам, казнившим его вместе с его спутниками, и забрали все добро, которое он пытался увезти с собой. Город был разграблен, его жители захвачены в плен или отданы в рабство, а все их имущество конфисковано. Вскоре после этого три сотни всадников прибыли из Египта на помощь Бейруту, но, когда они достигли провинции Иордан (Провинция Урдунн включает в себя большую часть Самарии и Галеи, помимо долины Иордана), небольшое подразделение франков встретило их с боем, и египтяне ретировались в горы, а многие из них исчезли. Когда все дела Бейрута были приведены в порядок, король Балдуин ушел вместе с франками, разбил лагерь у порта Сидон и направил жителям требование сдать город. Они попросили у него передышку на условленное время, и он предоставил им ее, обязав их ежегодно уплачивать ему сумму в шесть тысяч динар, в то время как их прошлая подать составляла лишь две тысячи. После этого он отправился в Иерусалим, чтобы совершить паломничество. [74]

На 8-й день месяца зу-л-каада этого года (29 мая) на небе с востока показалась комета, хвост которой простирался на юг. Ее было видно до конца месяца зу-л-хиджа (середина июля), а затем комета исчезла.

В этом году также султан Гийас аль-Дунйа вал-Дин написал эмиру Сукману аль-Кутби, повелителю Армении и Майафарикина, а также эмиру Шарафу аль-Дину Мавдуду, правителю Мосула, приказ с требованием выйти с их войсками на священную войну против франков и защиту территорий Мосула. Собрав свои войска и набрав рекрутов, они вышли в поход и остановились у Джазирах Бани Нумаира, пока правители всех окрестных районов не присоединились к ним с большим войском добровольцев. К ним также присоединился эмир Наджм аль-Дин иль-Гази, сын Ортука, с большим войском туркмен, и мусульманские армии набрали такую силу, которой все франки, вместе взятые, не могли противостоять. Они приняли единодушное решение начать священную войну походом на Аль-Руху и блокадой города, пока Аллах не поможет им захватить город, учитывая его силу и неприступность. Подойдя к крепости со всеми своими силами, они разбили перед ней лагерь между 10-м и 20-м днями месяца шаввала (3—12 мая) и окружили ее со всех сторон кольцом, перекрыв все входы и выходы. В городе закончился провиант, и его жители оказались на грани голодной смерти. Осада города продолжалась долгое время, и цены на продукты стали необыкновенно высоки. Когда франки узнали о таком положении дел, они стали собирать свои силы, призывать рекрутов, готовить оружие и предпринимать меры для обороны города. Благодаря такой ситуации между ними восстановилось единство. Танкред, правитель Антиохии, сын Сен-Жилля, правитель Тарабулюса, и король Балдуин, а также правители различных провинций франков собрались вместе и заключили торжественное соглашение поддерживать друг друга, упорно сражаться и решительно противостоять всем трудностям. Когда такое единодушие между ними было достигнуто, они отправились со всеми своими войсками к Аль-Рухе. Когда же новость об этом вместе с сообщением о соглашении, достигнутом между франками, дошла до атабека Захир аль-Дина, он со своим [75] аскаром вышел из Дамаска и стал лагерем у Саламии. Ему сообщили, что франки на своем пути атаковали Рафанию, а когда они стали лагерем перед городом, его правитель, эмир Шамс аль-Кавасс, произвел вылазку со своей кавалерией и убил многих франков. Когда Захир аль-Дин прибыл в свой лагерь у Саламии, к нему присоединилось большое количество воинов (волонтеров), прибывших из различных частей Сирии. По сообщениям, франки достигли Евфрата и готовились переправиться через реку в направлении («В направлении» — это предположительный вариант редактора текста) Аль-Рухи. Атабек тут же отправился в путь в район Аль-Ракки и Калат-Габара. Переправившись через Евфрат, он несколько помедлил, дожидаясь новостей о франках, пока не узнал, что они решили не переправляться через реку, учитывая расположение эскадронов и поисковых разъездов армии ислама на всей этой территории и всех дорогах, ведущих к реке.

Когда мусульмане узнали, что франки уже находятся поблизости, они решили предоставить им свободный проход, чтобы потом атаковать их на открытой местности к востоку от Евфрата. Для этого они отошли от Аль-Рухи в конце месяца зу-л-хиджа (заканчивается 19 июля) и разбили лагерь на земле Харран с намерением обмануть противника и заманить его в ловушку. Ранее Харраном владел эмир Мавдуд, но потом он отдал эту территорию Наджм аль-Дину иль-Гази, сыну Ортука. Мусульмане воздерживались от нападения на франков, пока те не подойдут поближе, а к ним не присоединится аскар Дамаска. Однако франки разгадали цель такого маневра и поняли, что мусульмане действуют сообща. Тогда они обеспокоились и, предчувствуя беду и поражение, повернули назад и стали в панике отступать по своим собственным следам вдоль берега Евфрата. Получив информацию о таком передвижении противника, мусульмане выступили в поход им вдогонку, и главным образом их конница перехватила врагов, когда их командиры только что переправились через реку. Транспортные обозы франков стали трофеями мусульман, которые уничтожили огромное число их сторонников, убивая их, захватывая в плен и топя в Евфрате. [76]

Руки мусульман были связаны огромным количеством трофеев, добычи, пленников и животных, и поэтому они не смогли переправиться через реку и догнать остатки армии франков. Они вернулись к Аль-Рухе, чтобы продолжить осаду города. Франки эвакуировали из города всех беспомощных горожан, оставили там для обороны лишь гарнизон армян, снабдив их, чтобы укрепить гарнизон, всевозможными припасами, оставшимися от уходящей армии. Правитель города, Балдуин Маленький (Baghdawin al-ru’aiyis, дословно — «разбойник»), тоже покинул город и ушел вместе с отступающими франками. Армия ислама несколько дней оставалась у Евфрата, разбив лагерь напротив них, а затем отправилась продолжать осаду Аль-Рухи. Узнав об отступлении врага, атабек Захир аль-Дин вернулся в свои владения, чтобы защитить их от франков, предварительно выслав большую часть своего войска из лагеря на помощь осаждавшим Аль-Руху. Сам он вернулся в Дамаск, а часть его аскара, посланного в Аль-Руху, оставалась там до тех пор, пока осаждавшая город армия не покинула его территорию. Тогда войскам было разрешено вернуться домой, где их встретили почестями и дарами.

Частый обмен посланниками между атабеком Захир аль-Дином и эмиром Шараф аль-Дин Мавдудом привел к укреплению их дружбы и товарищеских отношений в достижении единой цели. Когда из-за яростного сопротивления города пребывание армии ислама у Аль-Рухи затянулось, запасы продовольствия стали иссякать, так что необходимость вынудила ее отступить и рассредоточиться, предварительно оставив одно из своих подразделений в Харране для периодических набегов на Аль-Руху. Наджм аль-Дин иль-Гази затаил обиду на Сукмана аль- Кутби из-за старой ссоры, которая разгорелась вновь, и поэтому оставил Харран и отправился в Мардин. Тогда Сукман схватил сына его брата Балака и отвез его в цепях в свой город. После того как армии мусульман отошли от Аль-Рухи, его правитель, Балдуин Маленький, вернулся и снова вошел в город, несмотря на то что на его границах постоянно продолжались стычки. [77]

Князь Фахр аль-Мулюк Рудван, правитель Алеппо, узнав о поражении франков, отправился в районы Алеппо и освободил их от франков, а также совершил набег на провинцию Антиохия, где захватил большие трофеи, но, услышав о возвращении франков, вернулся в Алеппо. Вскоре после этого франки прибыли опять и разграбили часть провинции Алеппо, убив и полонив огромное число людей. На обратном пути Танкред осадил Аль-Атариб и захватил город после длительной блокады в конце месяца джумаада этого года (Явная ошибка: «следующего года», т. е. во второй месяц джумаада 504 г. (15 декабря 1110 г. — 12 января 1111 г.)). Он пощадил гарнизон города, и кто пожелал, смог остаться, не пожелавшие же ушли. После этого между князем Фахр аль-Мулюк Рудваном и Танкредом был заключен договор о дружбе на том условии, что князь будет ежегодно платить ему из доходов Алеппо дань в размере двадцати тысяч динар и десяти лошадей, а также освободит пленников. На этой основе и был заключен мир.

В этом же году король Балдуин, правитель Иерусалима, прибыл в район Баальбека с целью разграбить его и опустошить район Бекаа. Переписка по этому поводу продолжалась между ним и атабеком Захир аль-Дином, пока между ними не была достигнута договоренность о мире и о том, что одна треть товаров Бекаа должна принадлежать франкам, а две трети — мусульманам и крестьянам. На этих условиях они подписали договор в месяце сафар этого года (Начался 30 августа 1109 г., но, возможно, опять же в месяце сафар 504 г. (начался 19 августа 1110 г.)), и Балдуин отправился назад в свою провинцию, захватив награбленное в Баальбеке и Бекаа. Все это добро осталось в его руках и в руках его воинов.

В этом году стали поступать сообщения о прибытии одного из королей франков по морю с шестьюдесятью кораблями, полными воинов, с целью совершить паломничество и напасть на земли ислама. Он направился в Иерусалим, а когда Балдуин вышел, чтобы встретить его, они договорились вместе атаковать исламские земли. По возвращении из Иерусалима они разбили лагерь у укрепленного порта Сидон на 3-й день второго месяца раби [78] 504 года (19 октября 1110 г.) и блокировали его с земли и с моря. В это время египетский флот располагался в порту Тир и не мог прийти на помощь Сидону. Франки изготовили штурмовую башню и стали продвигать ее к городу, закрыв виноградными лозами, циновками и сырыми шкурами волов для защиты от ракет и греческого огня. Завершив создание такой хитроумной конструкции, они начали двигать ее вперед с интервалами в несколько дней на талях и колесах, установленных под башней. В день наступления они придвинули башню поближе к стене города и поместили в нее запасы воды и уксуса для защиты от огня и боевых машин. Когда это увидели защитники Сидона, они дрогнули сердцем, испугавшись повторения несчастья, которое произошло в Бейруте. Кади и несколько знатных граждан города были посланы к франкам просить у Балдуина гарантий безопасности. Он согласился выполнить их просьбу и пообещал также безопасность для войск, которые находились в городе, обещал сохранить их жизнь и их собственность и позволить всем желающим покинуть город и отправиться в Дамаск. Когда Балдуин поклялся выполнить эти условия, правитель и главный управляющий города вместе со всеми войсками, стражей и большим количеством горожан покинули город и отправились в Дамаск на 20-й день (первого) месяца джумаада 504 года (4 декабря 1110 г.). Осада города продолжалась сорок семь дней. Учредив в городе гарнизон и наладив все дела, Балдуин вернулся в Иерусалим, но вскоре снова вернулся в Сидон и потребовал от тех, кто там остался, выкуп, превышавший двадцать тысяч динар. Таким образом, он лишил людей собственности, забрал все их вещи и конфисковал все имущество у тех, у кого еще хоть что-то оставалось.

Год 504 от хиджры

(20 июля 1110 г. — 9 июля 1111 г.)

В этом году сообщалось о том, что путешествующие торговцы, устав от длительного бездействия и лишившись терпения, отправились из Туниса, Дамиетты и [79] Мисра (Миср — название, которое обычно употреблялось для Фостата, сейчас старый Каир. Современный Каир, основанный в 969 г., в то время ограничивался королевскими пригородами) с большим количеством товаров и денег. Египетский флот не смог выйти в море, но они взяли на себя всю ответственность за риск и подняли паруса. По пути их атаковали корабли франков, захватили их, а товары и деньги на сумму больше ста тысяч динар оказались в руках захватчиков, которые держали торговцев в плену и пытали их, пока те не откупились, отдав все, что у них еще оставалось в Дамаске и других местах.

Вернувшись из Сидона, Балдуин отправился в поход на Аскалон и атаковал его. Правитель города Шамс аль-Килафа вступил с ним в переговоры, и они заключили сделку, по условиям которой после получения определенной денежной суммы от правителя города Балдуин должен был отойти и не атаковать Аскалон. Шамс аль-Килафа предпочел откупиться, чтобы не воевать. Ради сохранения мира и безопасности путешественников он обязал людей Тира собрать семь тысяч динар, которые следовало выплатить в течение года и трех месяцев. Когда в месяце шаввал (12 апреля — 10 мая) весть об этом дошла до аль-Афдала, правителя Египта, он не одобрил таких действий и, скрывая от своих соратников затаенную злость, оснастил сильный аскар, чтобы отправить его в Аскалон под командованием правителя, который должен был заместить Шамс аль-Килафу. Когда войско приблизилось к Аскалону и Шамс аль-Килафа узнал о цели его прибытия, он взбунтовался против аль-Афдала и, подняв флаг восстания, поставил под него все регулярные войска, которые находились под его командованием. Его действия основывались на страхе. Он знал, что по наущению аль-Афдала войска могут повернуться против него (аль-Афдал осуждал некоторые его действия и поэтому затаил на него злобу). Он также вел переписку с Балдуином в надежде на его дружбу и помощь людьми и провизией и поэтому пригрозил, что в случае опасности сдаст город Балдуину и возьмет у него компенсацию за это. Узнав, что дело принимает именно такой оборот, аль-Афдал испугался и, чтобы развеять его подозрения, лицемерно [80] пообещал отписать ему Аскалон в качестве фьефа. Он также обещал оставить ему его фьеф в Египте и прекратить все посягательства на его собственность в виде лошадей, имущества и построек, находящихся в Египте. Опасаясь горожан, Шамс аль-Килафа призвал войско армян, разместил его в городе, и такое положение дел сохранялось до конца 504 года. Горожане негодовали по поводу его поступка, и однажды подразделение кутама (Кутама — берберские войска Фатимидов, халифов Египта) напало на него, когда он ехал верхом, в результате чего он был ранен. Шамс аль-Килафа поспешил к себе домой, но они преследовали его, предали смерти и разграбили дом и собственность, а также дома нескольких уважаемых горожан (Дословно: «свидетелей», см. с. 49) и простых людей. Сообщение об этом было доведено до сведения главного почтмейстера (Sahib al-Sayyarah), который тут же поспешил в город. Жители подчинились его власти и направили голову Шамс аль-Килафы в Египет аль-Афдалу вместе с полным отчетом о его деяниях. Аль-Афдал обрадовался этой новости и наградил тех, кто принес ему хорошую весть, но приказал взять под стражу и осудить его убийц за то, что они разграбили его дом, имущество и собственность горожан. Почтмейстер арестовал нескольких горожан и отправил их в Египет, где по прибытии они были заточены в тюрьму.

В первый месяц джумаада этого года (15 ноября — 14 декабря) султан Гийас аль-Дунйа вал-Дин Мухаммад, сын Малик-шаха, прибыл в Багдад из Хамадхана. Там он получил письма от посланцев из Сирии с отчетом о положении дел и действиях франков после их возвращения с Евфрата, о горе, постигшем Сидон и Аль-Атариб, а также районы Алеппо. В первую пятницу месяца шаабана (17 февраля 1111 г.) некий хашимид шариф (Sharif (мн. число — asharaf) потомок Мухаммада по линии от его дочери Фатимы, жены Али, либо более общо — потомок клана Мухаммада, Бану Хашима) из Алеппо с группой суфитов, торговцев и теологов пришли в мечеть султана просить о помощи. Они прогнали проповедника с кафедры, разломали ее на куски, плача и рыдая о горестях, свалившихся на ислам по вине [81] франков, об убийствах людей и захвате в рабство женщин и детей. Они не дали людям совершить молитву, и тогда, чтобы успокоить их, собравшиеся и их лидеры пообещали суфитам от лица султана направить армии для отмщения франкам и неверным за горести ислама. В следующую пятницу они снова собрались, отправились в мечеть халифа и повторили все свои действия, плач и рыдания, мольбы о помощи и поминания погибших. Вскоре после этого принцесса, дочь султана и жена халифа, прибыла в Багдад из Исфахана с таким блеском и с таким огромным количеством украшений, денег, посуды, карет и вьючных животных всех видов, мебели, различных восхитительных нарядов, слуг, стражи, рабынь и спутниц, что невозможно описать словами. Ее прибытие совпало по времени с этими мольбами о помощи, и поэтому спокойствие города и радость горожан по поводу ее прибытия были испорчены. Халиф аль-Мустазхир Биллах, командующий правоверными, возмутился произошедшим и решил найти того, кто был инициатором этих событий, чтобы наказать его по заслугам. Султан же не позволил ему сделать это, простил людям такое поведение и повелел эмирам и командирам вернуться к делам управления и начать подготовку к священной войне против неверных, против врагов Аллаха.

Во второй месяц джумаада этого года (15 декабря — 12 января) посланец греческого тирана (Здесь и в некоторых других местах в арабском тексте используется не слово malik (царь), а mutamallilk, дословно «якобы царь» или «царь-самозванец». Причина такого различия не ясна) прибыл с подарками, драгоценностями и письмами, с целью организовать нападение на франков, достойно наказать их, сообща изгнать их из этих территорий, относиться к ним без жалости и добиться их максимального уничтожения до того, как они смогут прочно обосноваться на своих угрожающих позициях и угроза с их стороны станет бесконтрольной. Он заявил, что не позволил им проходить через его доминионы в земли мусульман, начал против них войну, но если их посягательства на земли ислама будут сопровождаться непрерывным прибытием все новых армий и подкреплений, то обстоятельства заставят его [82] договориться с ними, предоставить им свободный проход и помощь в достижении целей. В заключение он в самых резких выражениях уговаривал предпринять совместные действия в борьбе против франков и изгнать их из этих земель.

В этом же году король Балдуин, правитель Иерусалима, нарушил свое соглашение с атабеком и отписал сыну Сен-Жилля, правителю Тарабулюса, призывая его прийти вместе с армией и присоединиться к нему у Тиверии. Собрав свои силы, он выступил в направлении Иерусалима, чтобы осуществить задуманное, но по дороге его одолела болезнь, мучившая его несколько дней, а выздоровев, он решил, что в этих местах ему больше делать нечего. Узнав о его намерениях, атабек Захир аль-Дин выступил со своим аскаром и разбил лагерь в местечке под названием Раас-аль-Ма, откуда продолжил путь в Леях. Франки отправились за ним в Аль-Санамейн, но атабек распределил свои силы таким образом, что его подразделения действовали против врага с различных сторон, конные патрули контролировали перекрестки дорог, отрезая врагу поставки продовольствия. Все это поставило франков в такое затруднительное положение, что им пришлось склониться к мирным и дружественным отношениям. Переговоры закончились тем, что по соглашению Балдуин получал половину урожая Джабал-Ауфа, Савада и Аль-Джабании вдобавок к тому, что уже имел, а также те соседние районы, которые находились в руках бедуинов Ал аль-Джарраха. Договор между ними был подписан в письменной форме, и каждый вернулся к делам своего правления в конце месяца зу-л-хиджа этого года (начало июля 1111 г.).

После просьб народа о помощи в Багдаде, о чем уже рассказывалось, султан Гийас аль-Дунйа вал-Дин согласился направить свои войска и приказать своим эмирам начать подготовку к священной войне. После завершения такой подготовки первым из них, кому надлежало отправиться в провинции франков, стал эмир исфахсаллар (Воинское звание, часто встречающееся в этот период, от персидского sipah-salar, главнокомандующий) Шараф аль-Дин Мавдуд, правитель Мосула. Он отправился со своим аскаром к Санджатану и по дороге силой оружия захватил и заставил капитулировать Телль-Мурад и [83] ряд других крепостей. Сначала к нему присоединился эмир Ахмадил с сильным войском, а потом эмир Сукман аль-Кутби из Армении и Диярбакыра. Они объединили свои силы на земле Харрад, где до них дошло письмо султана бен Али бен Мункида, правителя Шейзара, с сообщением о том, что Танкред, правитель Антиохи, напал на земли Шейзара и начал строить напротив него Телль-ибн-Маашар, [перекрыв] (По смыслу здесь требуется слово man‘ahu, которого в тексте нет) поставки зерна в город. Поэтому он просил у них помощи и скорейшего прибытия. Узнав об этом, они отправились в Сирию и переправились через Евфрат в середине месяца мухаррама 505 года. Войска разбили лагерь перед Телль-Баширом на 19-й день месяца мухаррама (28 июля 1111 г.) и оставались там до прибытия эмира Бурзук бен Бурзука, правителя Хамадана, которому по приказу султана следовало прибыть и присоединиться к ним. Он прибыл лишь с частью своего аскара, а сам страдал от подагры. Сукман аль-Кутби тоже болел, и им не удалось выработать общий план. Между тем добровольцы и обычные солдаты атаковали крепость и проломили стену. Тогда Жослен, правитель Телль-Башира, направил посланника к курдскому эмиру Ахмадилу, подкупил его деньгами и дарами, пообещав помогать ему и встать на его сторону. Большая часть регулярных войск была у Ахмадила, и, когда Жослен, унижаясь, стал умолять его отойти от замка, тот согласился выполнить его просьбу, невзирая на неодобрение других эмиров. Болезнь Сукмана аль-Кутби обострялась, и Ахмадил решил отступить, желая получить в дар от султана земли Сукмана, поскольку между ними установились определенные связи, включая брачные. Поэтому армии отошли от Телль-Башира к Алеппо, где стали лагерем у города, разграбили его территории и учинили большие опустошения, чем франки. Они ожидали, что либо сам князь Фахр аль-Мулюк Рудван, правитель Алеппо, присоединится к ним, либо он прикажет это сделать своим офицерам. Но он не обратил на них никакого внимания, закрыл перед ними ворота Алеппо, захватил некоторых горожан в заложники, запер их в цитадели и укрепил свои войска [84] вооруженными бандами (Ahdath, см. с. 52 сноску 1) батинитов и лояльными горожанами, которые несли гарнизонную службу у стен города и не позволяли горожанам подниматься на стены. Помимо этого он позволил бандитам (Al-haramiya употребляется, похоже, в смысле «нерегулярные»; сравните у Усамы 86.2) хватать любого, кто отстал или отбился от армии.

В то время, когда эти эмиры собрались вместе и переправились через Евфрат, они обратились к атабеку Захир аль-Дину с просьбой присоединиться к ним и сообщили ему направление своего движения. Одновременно с этим письмо аналогичного содержания пришло к нему и от султана. Положение дел и его собственное здравое мышление требовали, чтобы он отправился к ним со своим аскаром для участия в священной войне и поддержал эмиров в деле защиты этих земель от последователей политеизма и ошибочных доктрин. Собрав максимальное количество людей, насколько это было возможно, из Химса, Хамы, Рафании и других сирийских укрепленных районов, он отправился к эмирам и присоединился к ним у Алеппо. Его встретили с почестями и уважением. Его приход укрепил их дух и силы, однако, невзирая на показную радость по поводу его прибытия, он не почувствовал в эмирах реальной решимости вести священную войну и защищать страну.

Что же касается Сукмана аль-Кутби, то его болезнь становилась все тяжелее, и, оказавшись на пороге смерти, он покинул их и отправился назад в свой город. Как сообщили, по дороге, еще не дойдя до Евфрата, он скончался. Что же касается Бурзук бен Бурзука, то его носили в паланкине, сам он не мог ни действовать, ни говорить, а Ахмадил твердо решил вернуться, поскольку крайне желал получить от султана земли Сукмана в качестве фьефа. Атабек Захир аль-Дин убедил их отправиться в Сирию, что и произошло в конце месяца сафара (начало сентября 1111 г.). Они разбили лагерь у Мааррат-ан-Нумана, где повели себя так же, как и ранее (у Алеппо). Войска не могли везти с собой каких-либо запасов провизии и фуража и захватили всю необходимую им провизию в данном районе. [85] Недоброжелательное отношение полководцев к Захир аль-Дину в конце концов отбило у него всякую охоту оставаться с ними далее. Более того, ему было сказано, что князь Фахр аль-Мулюк Рудван был в заговоре против него с целью убийства с одним из эмиров. Тогда он договорился с эмиром Шараф аль-Дин Мавдудом, с которым его связывала старая дружба и доверие, и одарил остальных эмиров привезенными с собой дарами в виде драгоценностей, арабских скакунов и египетских раритетов. Его дары были приняты с изощренной благодарностью и выражением признательности. Мавдуд честно выполнил свои обещания, данные Захир аль-Дину, и сохранил дружбу с ним. Тогда атабек стал уговаривать эмиров отправиться к Тарабулюсу, обещая обеспечить их всем необходимым из Дамаска и его провинций, а если их застанет зима, обеспечить их жильем в городах, однако они не согласились на его предложение и разбежались подобно племенам Сабы (Провербиальная фраза, относящаяся к легендарному рассредоточению древних южных арабских племен после прорыва дамбы в Марибе). Бурзук бен Бурзук и Ахмадил покинули его и последовали за аскаром Сукмана аль-Кутби. С атабеком остался лишь эмир Мавдуд, и они вместе ушли из Аль-Маарры и разбили лагерь у Ази (Оронт).

Франки, прознав об отступлении и рассредоточении этих армий, собрали все свои силы и стали лагерем у Афамии. По такому случаю Танкред, Балдуин и сын Сен-Жилля, несмотря на взаимную неприязнь, объединили свои силы и сформировали единый фронт против ислама и его народов. При их приближении султан ибн Мункид вышел из Шейзара лично со своими последователями и на встрече с атабеком и Мавдудом уговаривал их продолжать священную войну, нарочито приуменьшая перед ними силы франков. Тогда они отправились в поход и, переправившись через Ази, стали лагерем в южной части Шейзара. Войска устроили свой базар на базаре Шейзара, а аскар Мавдуда разбил лагерь у города. Ибн Мункид и его сторонники всячески старались услужить им и снабдить их провизией. Он разместил атабека, Мавдуда и их личных слуг в крепости Шейзар и сам вместе со своей семьей помогал [86] им во всем. Франки разбили лагерь к северу от Телль-ибн-Машара. Диспозиция аскара была мастерски продумана, конница блокировала франков со всех сторон, патрулировала окрестности, перекрывая все подходы, и изнуряла врага, держа его в постоянном напряжении. Более того, она отрезала франков от источников воды и не давала им подойти к Ази, разместив большое число лучников на берегах реки и в южной ее части. Ни один франк не мог приблизиться к реке, не рискуя при этом быть убитым. Тюрки осмелели и совершали на них стремительные налеты. По своей численности мусульманская конница примерно была равна коннице франков, однако их пехота была более многочисленной. Тюрки атаковали врага в боевом порядке, а когда франки спустились навстречу им с холма, на котором находился их лагерь, тюрки ударили по ним с западного фланга и захватили часть лагеря вместе с шатрами и имуществом, а затем повернули и атаковали их. Тогда франки отступили и вернулись на свои прежние позиции. Это произошло в первый месяц раби (7 сентября — 6 октября 1111 г.). Опасаясь тюрок, франки оставались на месте три дня, не выходя из лагеря и никого не подпуская к нему. Когда же мусульмане ушли для пятничной молитвы в мечеть Шейзара, франки отправились к Афамии, но прошли мимо города не останавливаясь. Узнав об отступлении врага, мусульмане стали их преследовать, захватывая отставших солдат и всех, кто следовал этим путем. Потом они вернулись в Шейзар и отправились маршем в Хаму, и все люди радовались изгнанию франков из их земель.

Год 505 от хиджры

(10 июля 1111 г. — 27 июня 1112 г.)

Дружба между атабеком Захир аль-Дином и эмиром Мавдудом пустила прочные корни.

В этот год король Балдуин собрал всех франков, каких только мог, и отправился к порту Тир. Его правитель Изз аль-Мульк и горожане спешно написали атабеку Захир аль-Дину в Дамаск просьбу о помощи и подкреплении, обещая сдать ему город. Они умоляли его поспешить и [87] прислать побольше тюрок, так как в случае промедления им придется сдать город франкам, поскольку они отчаялись получить помощь от аль-Афдала, правителя Египта. Атабек поспешил отправить к ним крупный контингент тюрок, состоявший из двухсот всадников, умелых лучников, с полной экипировкой. Помимо этого контингента, на помощь жителям прибыли пехотинцы из Тира и Джабал-Амила, которые поддерживали их дело, а также пехотинцы из Дамаска. Атабек был готов направить туда и другие войска. Когда Балдуин узнал о договоренности между атабеком и жителями Тира, он поспешил атаковать город теми силами, которые успел собрать. Это произошло на 25-й день первого месяца джумаада 505 года (29 ноября). Он приказал срубить все фруктовые деревья и пальмы, построить у города постоянное жилье и непрерывно атаковать его, но в конце концов отступил, отчаявшись добиться своей цели. Рассказывают, что во время одной из его атак жители города выпустили по врагам двадцать тысяч стрел за один день.

Узнав об осаде Тира франками, Захир аль-Дин выступил и разбил лагерь у Банияса, откуда посылал свои эскадроны на территорию франков, разрешив им грабить, убивать, разрушать и жечь все, чтобы изнурить врага и заставить его снять блокаду города. Второй контингент войск, который он направил к Тиру, попытался войти в город, но не смог проникнуть в него. Сам Захир аль-Дин отправился маршем к Аль-Хабису, прочно укрепленной крепости в Саваде, и после яростной атаки захватил ее силой оружия и казнил весь гарнизон. Франки приступили к сооружению двух осадных башен, чтобы с их помощью атаковать стены Тира, и тогда Захир аль-Дин несколько раз атаковал их, чтобы отвлечь врага и дать войскам Тира возможность выйти и сжечь эти башни. Франки разгадали цель его маневра, вырыли ров вокруг этих башен и приставили к ним вооруженную охрану, не обращая внимания на его возможные действия, на рейды, совершаемые на их территорию, и убийства ее жителей. Когда начались зимние бури, они не причинили франкам никакого вреда, поскольку те устроили свой лагерь на прочной песчаной почве, в то время как тюрки, напротив, претерпевали большие [88] трудности и страдания на своих позициях, но все же не перестали устраивать рейды и захватывать трофеи, отрезая пути поставок продовольствия и снаряжения франков, захватывая все, что попадало им в руки.

Тюрки также захватили дамбу, открывавшую доступ к Сидону, чтобы и там отрезать путь для поставок. После чего франки изменили свою тактику и стали рассылать повсюду просьбы направлять им припасы по морю. Поняв это, Захир аль-Дин вышел с подразделением своего аскара в район Сидона и совершил набег на его пригороды, убив много моряков, и сжег примерно двадцать судов на берегу. При этом он не забывал направлять жителям Тира письма, призывая их держаться перед лицом франков и храбро сражаться с ними.

Строительство двух штурмовых башен и размещение внутри их таранов было завершено примерно за семьдесят пять дней, и на 10-й день месяца шаабана (11 февраля) их начали придвигать к городу и использовать для атак. Когда башни были придвинуты поближе к стенам города, вокруг них разгорелось яростное сражение. Высота меньшей башни составляла более сорока локтей (Локоть (dhira), используемый в данных измерениях, вероятно, превышает полметра), а высота большей — свыше пятидесяти. В 1-й день месяца рамазана (2 марта) воины Тира вышли из своих бастионов с греческим огнем, дровами, смолой и оборудованием для поджигания и, не имея возможности проникнуть ни в одну из башен, разожгли огонь поблизости от меньшей, где франки не могли защитить ее от пламени. Ветер перенес огонь на меньшую башню, которая после жестокой рукопашной схватки, разгоревшейся вокруг нее, полностью сгорела. В качестве трофеев из нее достали множество кольчуг, длинных щитов и другого оружия. Огонь также охватил и большую башню. Среди мусульман распространился слух, что франки прекратили атаки на город, стараясь сбить огонь с башни, и стали отходить, свертывая сражение вокруг бастионов. Но в этот момент франки яростно их атаковали, выгнали из башни и погасили охвативший ее огонь. Потом они выставили вокруг башни сильную охрану из отборных воинов для защиты ее самой и катапульт. [89]

Франки продолжали атаковать город беспрерывно до конца месяца рамазана, придвинули башню поближе к одному из бастионов стены, закопав для этого три окопа, которые располагались перед ней. Горожанам пришлось сделать подкоп (Ta’liq) под стену бастиона, который находился перед башней франков, и развести там огонь. Когда этот подкоп рухнул, внешняя сторона стены обрушилась перед осадной башней и не позволила продвинуть ее ближе к стене. Место, которое франки намеревались атаковать, теперь защищала только низкая стена, но, поскольку ее прикрывали бастионы города, осадную башню невозможно было подвести к этому месту. Разобрав завалы, франки подвели башню к другому бастиону, придвинули ее ближе к стене и стали бить по ней таранами, которые находились в башне, выбили некоторые камни и раскачали стену так, что находившиеся на ней горожане оказались на грани гибели. Тогда некий житель Тарабулюса, один из лидеров моряков, знавший кузнечное дело и имевший военный опыт, стал делать железные кошки, с помощью которых бьющий по стене таран зацепляли за переднюю часть и с боков, а горожане изо всех сил тянули за веревки так, что башня чуть не опрокинулась. Иногда франки сами ломали таран, опасаясь за сохранность своей башни, порой таран сгибался и становился непригодным, а иногда его ломали с помощью двух камней, которые жители связывали вместе и бросали на таран с городской стены. Франки изготовили несколько таранов, но они выходили из строя один за другим. Каждый из них достигал шестидесяти локтей в длину, закреплялся в осадной башне на веревках, а на передней его части крепился кусок железа весом более двадцати фунтов.

Замена таранов продолжалась долгое время, и, когда франки придвинули свою башню еще ближе к стене города, тот же самый моряк установил на городском бастионе длинный и прочный столб прямо напротив башни франков. Сверху крестообразно помещалось другое прочное бревно длиной в сорок локтей, которое управляющий им человек мог поворачивать в любую сторону с [90] помощью (сложных) блоков и лебедок (Дословно: «пропеллер» (lawlab)). Конструкция действовала по тому же принципу, что и мачтовое оснащение парусных судов. На одном конце этого горизонтального бревна располагалась железная стрела, а на другом — веревки, которыми управлял человек. На своем изобретении он закреплял чаны с нечистотами и, опрокидывая их, поливал тараны и башню. Это очень огорчало нападающих и отвлекало от выполнения их задач. Тот же моряк наполнял корзины виноградными плетьми и листьями, смолой, щепками, канифолью и камышом, поджигал их и, когда они загорались, укреплял на уже описанном сооружении так, что они висели над башней франков, и огонь капал на нее сверху. Они спешили погасить огонь уксусом и водой, а он быстро подвешивал следующую корзину, одновременно забрасывая башню маленькими горшками и кипящим маслом. В результате возник большой пожар, пламя, разгораясь, перекидывалось с одной части башни на другую, пока не настигло двух человек, действовавших на самом верху. Один из них был убит, а второй сбежал вниз. Огонь охватил верхний этаж башни и по деревянным перекрытиям стал спускаться вниз. Находившиеся там люди не могли справиться с огнем и были вынуждены бежать вместе с франками, защищавшими башню внизу. Тогда жители Тира вышли из города и захватили в башне огромное количество трофеев в виде оружия и других припасов.

В конце концов франки отчаялись захватить город и приготовились отступать. Они сожгли дома, которые построили в своем лагере, а также многие свои корабли на берегу, так как сняли с них мачты, рули и другое оснащение для постройки башен. Число таких малых и больших кораблей составляло две сотни, примерно тридцать кораблей были боевыми, и франки использовали их для перевозки своих легких грузов. Они отбыли на 10-й день месяца шаввала этого года (10 апреля) после продолжавшейся четыре с половиной месяца осады Тира и, прибыв в Акку, разбрелись по своим собственным провинциям. Жители Тира захватили в качестве трофеев все, что [91] осталось после них, а тюрки, которых послали им на помощь, вернулись в Дамаск. Число погибших среди них составляло примерно двадцать человек, и они получали плату и содержание каждый месяц. Ни одна другая башня франков, предыдущая или последующая, не разделяла судьбы, которая была уготована этой, сгоревшей дотла. Причина этому заключалась в том, что по высоте эти башни (башня франков и башня бастиона города) были одинаковы. Если бы одна была выше другой, то погибла бы меньшая. Число погибших защитников Тира составляло четыре сотни душ, а потери франков, по сведениям надежных источников, — примерно две тысячи человек. Вместе с тем жители Тира не выполнили своего обещания сдать город атабеку Захир аль-Дину, да он и не требовал этого открыто, сказав: «Все, что я делал, я делал во имя Аллаха и мусульман, а не из-за жажды богатства или власти». За такое благородство его осыпали благодарностями и прославлениями, а он пообещал снова прийти на помощь городу, если на него опять обрушится подобная беда. После тяжелых испытаний, которые выпали на его долю в войне с франками, пока Аллаху не стало угодно отвести от города Тира эту напасть, он вернулся в Дамаск. Тогда жители Тира стали ремонтировать стену, поврежденную франками, восстанавливать рвы до их прежнего состояния и копать новые, укреплять город, а находившиеся в нем пехотинцы были распущены.

Во 2-й день месяца шаабана (3 февраля) пришла новость о кончине Бертрама (Badran), сына Сен-Жилля, правителя Тарабулюса, по причине охватившей его болезни. Он назначил наследником трона своего сына, но тот был еще ребенком, а офицеры, выполнявшие роль его хранителей, заключили от его имени договор с Танкредом, правителем Антиохии. Юноша был зачислен в число рыцарей Танкреда и получил от него в дар фьефы в Антартусе, Сафите, Маракие (На побережье, напротив острова Арад (Арадус)) и Хиз-аль-Акраде.

В этом году в Египте разразилась ужасная чума, унесшая жизни огромного числа людей, которое, по рассказам, составляло примерно шестьдесят тысяч. В этом же году из [92] Аль-Ирака пришло сообщение о прибытии в Багдад султана Гийас аль-Дунйа вал-Дин Мухаммада в первый месяц джумаада (5 ноября — 12 декабря). Он оставался в городе некоторое время, и его пребывание легло тяжелым грузом на жителей города. Цены росли, пока он не уехал, и тогда положение нормализовалось и цены снизились. В этом же году сообщалось о том, что в месяце зу-л-каада (апрель) эмир Шараф аль-Дин Мавдуд, правитель Мосула, пришел со своим аскаром к Аль-Рухе, стал там лагерем и забрал еще зеленый урожай в качестве фуража. Он оставался там до месяца мухаррама 506 года (начался 28 июня), а потом отправился в Серудж, где пустил своих коней пастись на посевах, не выставив охрану и не предприняв никаких мер предосторожности от вражеских грабителей или ненадежных мусульман. Неожиданно, когда лошади разбрелись по пастбищу, Жослен, правитель Телль-Башира, со своими рыцарями-франками напал на них из района Серуджа, захватил ничего не подозревавших Мавдуда и его соратников, многих убил, включая некоторых предводителей, и угнал большую часть животных. Придя в себя, мусульмане приготовились к схватке с врагами, но те уже вернулись в крепость Серудж.

В этом же году сообщалось о кончине Караджи, правителя Химса, после продолжительной болезни, которая оказалась фатальной. Он был жестоким правителем и сторонником бандитов и преступников. Его трон занял его сын Кир-Кан бен Караджа, последователь тирании, беззакония и несправедливого правления отца.

Год 506 от хиджры

(28 июня 1112 г. — 17 июня 1113 г.)

В этом году жители Тира, опасаясь повторной осады франков, решили с правителем города Изз аль-Мульк Ануштагином аль-Афдали сдать город атабеку Захир аль-Дину за ту помощь, которую он оказал им в минуту ужасной опасности. Они направили к нему посланника, облеченного доверием обсуждать такой вопрос с атабеком Захир аль-Дином. Добравшись до Банияса, посланник [93] переговорил с его правителем, эмиром Сайф аль-Даула Масудом, который отправился вместе с ним в Дамаск, чтобы данный вопрос решался в его присутствии. Они прибыли в Дамаск в то время, когда Захир аль-Дин атабек отправился в Хаму, чтобы уладить все дела с Фахр аль-Мулюк Рудваном, правителем Алеппо. Эмир Масуд опасался, что решение дела может затянуться до возвращения Захир аль-Дина из Хамы, а Балдуин опередит их и нападет на Тир, и тогда желание горожан не осуществится. Поэтому он договорился с Тадж аль-Мулюком Бури, который был представителем атабека в Дамаске, сопровождать его в поездке в Банияс и, воспользовавшись возможностью, назначить Масуда взять Тир под опеку. Бури согласился с этим и отправился с ним в Банияс, а Масуд, взяв с собой подразделение аскара, которому мог доверять, направился в Тир, не дожидаясь атабека, и расположился в городе. Когда эта новость дошла до атабека, он послал в Тир сильное подразделение тюрок для укрепления обороны города. Прибыв в Тир, они также расположились в нем. Стоимость их содержания оплачивалась из Дамаска, и страхи горожан рассеялись. Управление городом осуществлялось как и прежде, горожане оставались преданными правителю Египта, штамповали монеты с его именем, и никаких изменений не происходило.

Атабек Захир аль-Дин написал аль-Афдалу в Египет, что Балдуин собрал свои силы для нападения на Тир, а жители города попросили у него подкрепления и защиты от врага. Поэтому он направил туда тех, в чьей храбрости не сомневался, чтобы защитить город и не подпустить к нему франков, и его воины уже расположились там. Далее, когда из Египта прибудет правитель, который займется делами города и его обороной, он передаст ему город и уведет своих представителей. Затем он добавил: «Со своей стороны я надеюсь, что судьба Тира не будет оставлена без внимания, и для снабжения и усиления обороны города будет выслан флот».

Когда эти новости стали известны Балдуину, он незамедлительно отправился из Иерусалима к Акке, но там узнал, что возможность потеряна, и тюрки уже находятся в Тире. Он оставался у Акки, пока к нему не прибыл [94] человек из числа арабов Рузайка из города Аскалон с сообщением о том, что дамасский караван покинул Боеру, направляясь в Египет под сильной охраной, и предложил отвести его к каравану при условии, что он освободит пленников из его племени. Балдуин тотчас отправился из Акки на поиски каравана. Но случилось так, что люди Бану Хаубара перехватили часть каравана, но тем удалось спастись и добраться до поселения Бану-Рабия (Они были правящей династией арабов Та’и в Трансиорданской и Сирийской пустыне), где их удерживали несколько дней, но затем отпустили. Когда они прошли по перевалу Азиб, который находится в двух днях пути на лошади от Иерусалима, и вышли на вади, франки оказались прямо перед ними. Все, кто шел с караваном, бежали, а те, кто стал взбираться на склон холма, спасли свои жизни, но лишились собственности. Арабы пленили почти всех мужчин, а франки захватили грузы каравана. Тогда арабы стали преследовать тех, кому удалось бежать, захватывая их в плен. Балдуин заполучил более пятидесяти тысяч динар и триста пленных, после чего вернулся в Акку. Не было города (в Сирии), который не потерял бы своих купцов среди жертв этого каравана.

В этом году сын Такаша, сына султана Алп-Арслана и брат султана Малик-шаха Справедливого, прибыл в Химс, спасаясь от своего двоюродного брата, султана Гийас аль-Дунйа вал-Дин Мухаммада. Не имея возможности оставаться в Химсе или Хаме, он оправился в Алеппо, но, поскольку сын Фахр аль-Мулюк Рудвана, правителя Алеппо, являлся членом свиты султана, он побоялся оставаться там и продолжил свой путь к Танкреду, правителю Антиохии, надеясь на его защиту. Танкред принял его с почестями и обещал защитить его. Поэтому он остался у него, и тюрки, которые находились на службе у Танкреда, примкнули к нему. В 1-й день второго месяца джумаада (24 ноября) Танкред покинул Антиохию и отправился в провинцию Кор Базиля (Kur Basil. Кор Базиль был правителем небольшого княжества в восточном Таурусе (1082—1112)), недавно умершего предводителя армян, желая захватить его земли, но по дороге заболел и был вынужден вернуться в Антиохию, где его болезнь [95] обострилась и он скончался в среду, 18-й (В тексте указано 8-е число) день второго месяца джумаада (11 сентября).

Его трон унаследовал сын его брата, сэр Роджер (Sir Rajal), завладевший Антиохией и ее провинциями и твердо обосновавшийся там после того, как священники урегулировали спор, по его поводу разгоревшийся среди франков. Он потребовал от князя Рудвана оговоренный выкуп за Алеппо, а именно: двадцать тысяч динар и определенное число лошадей, который Рудван и уплатил по его требованию. Он также потребовал выкуп за Шейзар, составлявший десять тысяч динар, и правители города тоже выполнили его требование.

Балдуин продолжил совершать нескончаемые набеги на район Аль-Батания, одну из провинций Дамаска, в результате которых дорога была блокирована, запасы продовольствия в городе сократились, а цены быстро росли. Атабек Захир аль-Дин непрерывно посылал письма эмиру Шараф аль-Дин Мавдуду, правителю Мосула, рассказывая о событиях в провинциях и прося его присоединиться к нему, чтобы совместными усилиями изгнать нечестивых врагов в ходе священной войны. В это время завистники опорочили Мавдуда перед султаном Гийас аль-Дунйа вал-Дином. С помощью различных гнусных обвинений им удалось внушить султану определенное подозрение и оттолкнуть его от Мавдуда. Например, было сказано, что он планирует восстание, что он и атабек действуют рука об руку, разделяют одни и те же взгляды и имеют одни и те же амбиции. Узнав об этом, Мавдуд послал своего сына и его жену ко двору султана в Исфахане, чтобы развеять его подозрения и оправдать собственное поведение, доказать несправедливость выдвинутых против него обвинений, отсутствие намерений, которые ему приписывали, доказать свою невиновность и восстановить благосклонность султана, поведав ему о том, что его действия основывались на том же преданном повиновении и честной службе, на преданности целям священной войны, которые он неоднократно доказывал султану. После этого он собрал аскар тюрок, курдов и всех, кого мог привлечь, отправился в Сирию и [96] переправился через Евфрат в месяце зу-л-каада этого года (19 апреля — 18 мая).

Когда новость об этом достигла короля Балдуина, он очень обеспокоился и занервничал. В это время Жослен, правитель Телль-Башира, поссорился со своим дядей по материнской линии, Балдуином Маленьким, правителем Аль-Рухи, и присоединился к Балдуину, правителю Иерусалима, который отдал ему Тиверию в качестве фьефа. Между ними было решено, что Жослену следует написать атабеку Захир аль-Дину письмо с предложением дружбы и уговорить его установить дружественные и мирные отношения, а также сдать ему крепость Таманин, в окрестностях крепости... (Возможно, это Тибнин, возле Банияса. В тексте слово пропущено) и Джабал-Амил и получить взамен крепость Хабис в Саваде вместе с половиной самого Савада, пообещав от лица Балдуина честно выполнять эти условия, хранить дружбу и прекратить набеги на любые провинции Дамаска, но при условии, что атабек, со своей стороны, не будет атаковать провинции франков.

Захир аль-Дин отверг эти предложения и вышел из Дамаска со своим аскаром, чтобы соединиться с эмиром Мавдудом для ведения священной войны. Они объединились у Мардж-Саламии (К северо-востоку от Хамы) и, решив атаковать Балдуина, отправились дальше вместе. С атабеком был весь его аскар вместе с войсками из Химса, Хамы и Рафании. В праздник жертвоприношения (10-й день месяца зу-л-хиджа — 28 мая) они стали лагерем у Кадаса (Возле Химса; следует отличать от более известного Кадаса (Кадеш-Нафтали) у озера Хуле), а потом через Айн-аль-Джар, Бекаа и Вади-л-Тайм отправились в Банияс, откуда часть их армии проследовала в район Таманин, но не смогла выполнить свой план и вернулась.

В этот момент Балдуин вышел против них. Поняв, что из его попыток заключить мир с атабеком ничего не получится, он продолжил набеги и грабежи Сирии, пока армия султана не вошла на его собственную территорию. Атабек выказывал всяческие почести и уважение эмиру Мавдуду, одаривал одеждами, продуктами и лошадьми [97] как его самого, так и командиров его аскара и членов его свиты. После этого они продолжили поход, получив приказ стать лагерем у Аль-Кухваны (Иль Аль-Укхувана на берегах озера Тиверия). К Балдуину присоединился сэр Роджер, правитель Антиохии, и правитель Тарабулюса, и они вместе решили разбить лагерь к западу от моста Аль-Саннабра (Три мили от Тиверии по дороге на Дамаск) и там переправиться через Аль-Кухвану, чтобы встретить мусульман.

Они уже разгрузили (В печатном тексте следует читать ihtattu вместо ihtatu’ala («они окружили»)) свой багаж на другой стороне моста, втайне от мусульман, которые также не знали о том, что франки шли маршем параллельно их курсу к этому лагерю. Тюрки первыми (из мусульманских подразделений) стали лагерем у Аль-Кухваны, и несколько тюркских воинов перешли через мост в поисках корма для скота и зерна. Там они обнаружили, что франки уже поставили свои шатры, так как Балдуин отправился вперед, чтобы первым разбить лагерь, а правители Антиохии и Тарабулюса разбили лагерь вслед за ним.

Вслед за этим произошла схватка между командой фуражиров и франками. Послышались крики, воины схватили оружие и бросились через мост, думая, что это был Жослен, поскольку он являлся правителем Тиверии. Атабек занял позицию на мосту, и крупное подразделение войска поспешило перейти по нему на другой берег. Среди тех, кто переправился, были эмир Тамирак бен Арсланташ с сильным отделением своего аскара. Обе стороны вступили в сражение без какой-либо подготовки, не установив шатры, не разбив лагеря, и без предварительной перестрелки. Оба войска сошлись в рукопашной схватке, и Щедрый Аллах, хвала Ему, после трех атак даровал победу мусульманам. Со стороны франков в этом бою было убито примерно две тысячи человек из числа командиров и воинов, а мусульмане захватили все их шатры, которые те уже успели поставить, вместе со знаменитой церковью. Балдуину удалось спастись лишь после пленения и сдачи оружия. Животные и имущество пехотинцев были захвачены, но большое их число утонуло в озере. Его воды [98] были настолько пропитаны кровью, что войска не пили ее несколько дней, пока вода не очистилась и снова не стала прозрачной. Те франки, которым удалось спастись, нашли убежище в Тиверии. Большинство из них были ранены. Эта битва произошла в субботу, второго месяца мухаррама 507 года (28 июня 1113 г.).

Когда все закончилось, подошли остальные франки, войска Танкреда и сына Сен-Жилля. Они обвинили Балдуина в поспешности, критиковали его план и разбили уцелевшие шатры перед Тиверией. Через день после этой битвы подразделение тюрков подошло к Тиверии и, встав перед франками в ее окрестностях, решило атаковать и уничтожить их. Франки испытывали страх перед ними и осознавали свою участь, однако тюрки, простояв на холме целый день, вернулись в свой лагерь. Тогда франки поднялись на холм и закрепились там, поскольку его было трудно атаковать. Холм находился к западу от Тиверии, и на нем не было воды. Мусульмане были полны решимости забраться на него и атаковать врага, и тогда атабек призвал арабов племен Та’и, Килаб и Хафайя, которые прибыли в большом количестве, с большими и маленькими бурдюками, наполненными водой, а также с верблюдами, нагруженными запасами воды. Взобравшись на холм с севера, разведчики выяснили, что на нем сражаться неудобно как конным, так и пешим воинам. И тогда мусульмане, видя все признаки и свидетельства своей победы, смятение сломленного и павшего духом противника и зная о том, что эскадроны ислама уже проникли в окрестности Иерусалима и Яффы, неся хаос и разрушения в эти территории, уводя животных и грабя все, что встречается на их пути, отложили планы штурма холма, и такая ситуация сохранялась до конца месяца сафара (середина августа).

После этих событий из Алеппо в качестве поддержки прибыла сотня воинов из аскара князя Фахр аль-Мулюк Рудвана, что свидетельствовало о некотором нарушении его намерений и обещаний. Атабек Захир аль-Дин и Шараф аль-Дин Мавдуд, рассердившись на то, что он не [99] сделал ничего большего, отказались от своего прежнего решения поддержать его и признать его своим верховным правителе (Дословно: «внести его имя в хутбу», в аллокуцию пятничной молитвы, в которой благословляется имя повелителя). Это произошло в 1-й день первого месяца раби 507 года (16 августа 1113 г.). Они отправили гонца к султану Гийас аль-Дунйа вал-Дину в Исфахан с хорошими вестями об этой победе, а также послали ему группу пленных франков, головы убитых, лошадей, щиты, шатры и оружие различного вида.

После того как их аскар ушел из лагеря в Вади-л-Мактул, франки спустились с холма в свой лагерь и заняли оборонительную позицию на возвышенности в лагере, куда провизия, довольствие и подкрепления направлялись со всех частей их территории. Тюркские воины из аскара, численностью чуть больше десяти полков, вернулись из своего лагеря без поклажи, чтобы вступить в схватку с врагом. В течение нескольких дней они ждали в надежде, что франки выйдут и сразятся с ними, но те не покидали своих укреплений и оставались на одном месте, конные и пешие, и ни один из них не вышел. Тогда тюрки начали их атаковать, обстреливая всех, кто приближался, отрезали пути для поставок довольствия и фуража, окружив их, словно обруч или ореол полной луны. Положение франков стало критическим, и они стали выходить из лагеря, проходя три мили за три дня. С наступлением ночи они ретировались на холм, который занимали ранее, чтобы найти на нем убежище и обороняться там. Мусульмане упорно преследовали их, стремясь захватить пленных и трофеи, которые ускользнули из их рук во время их продолжительного отсутствия, однако офицеры аскара не позволили воинам предпринять поспешные действия и атаковать франков в их лагере, пообещав им скорую возможность вступить с врагами в схватку. Когда же период ожидания затянулся, войска Мавдуда стали терять терпение, так как находились далеко от дома, возвращение куда все оттягивалось, а им так и не удалось достичь своей цели. Большое число воинов рассеялись и вернулись в свои собственные земли, другие же попросили разрешение вернуться и [100] получили его. Сам Мавдуд решил остаться в Сирии, поближе к врагу, ожидая команду султана и его ответ на письмо, в котором он информировал султана обо всем, что произошло, и объяснял положение вещей, чтобы действовать в соответствии с его указаниями. В землях франков не осталось ни одного мусульманина, который бы не умолял атабека обеспечить его безопасность, гарантировать ему владение его собственностью (Taqrir halihi), и часть доходов Наблуса была привезена ему. Пока франки оставались блокированными на холме, Байсан был разграблен, и между Аккой и Иерусалимом не осталось ни одного обработанного поместья. Затем было решено, что атабеку и Мавдуду следует отойти, и они вместе вернулись в Дамаск на 21-й день первого месяца раби 507 года (5 сентября 1113 г.). Мавдуд поселился в апартаментах Зеленого Майдана, а атабек выказывал ему высочайшее уважение и почести, всячески демонстрируя свое расположение, в результате чего их дружба и привязанность значительно окрепли.

Год 507 от хиджры

(18 июня 1113 г. — 6 июня 1114 г.).

Мы уже проследили всю последовательность событий 506 года до начала года 507, стремясь сохранить стройность нашего повествования без какого-либо перерыва.

В последнюю пятницу второго месяца раби 507 года (2 октября) эмир Мавдуд, как обычно, вышел из своего лагеря на лугу за пределами Железных ворот кафедральной мечети в компании с атабеком. Когда молитвы закончились и Мавдуд сделал еще несколько дополнительных поклонов, они вышли вместе, и атабек пошел впереди, демонстрируя этим свое уважение. Их обоих окружали дайламиты, тюрки, курасаниты, жандармы (Al-ahdath) и оруженосцы с оружием всех видов: клинками отличной закалки и острыми колющими мечами, различными рапирами и незачехленными трехгранными кинжалами. Они шли, [101] словно в середине густого леса из переплетенных клинков, а люди стояли вокруг и наблюдали за этой помпезностью и великолепием. Когда они вошли во двор мечети, из толпы выскочил человек и, не привлекая никакого внимания, подошел к эмиру Мавдуду, словно за тем, чтобы благословить его и попросить милостыню. Но неожиданно, схватив эмира за пояс его халата, он быстрым движением ударил его кинжалом пониже пупка. Один удар пришелся в бок, а другой — в бедро. Когда убийца наносил свой второй удар, со всех сторон на него обрушились удары сабель и другого оружия. Ему отрубили голову, чтобы узнать, кто это такой, но человек был никому не известен, и тогда стража разожгла костер и бросила туда его тело. Когда все это случилось, атабек сделал несколько шагов вперед, и его тут же окружили его офицеры, а Мавдуд, сохраняя присутствие духа, дошел до Северных ворот мечети и там рухнул на землю. Его отнесли в резиденцию атабека, который все время шел рядом с ним. Поначалу народ очень растерялся и заволновался, но потом успокоился, видя, что эмир идет сам и смерть, по всей видимости, его миновала. Спешно послали за хирургом, и тот зашил часть ран, но Мавдуд умер, да будет милостив к нему Аллах, несколькими часами позже, в тот же день. Атабека сильно опечалила такая его смерть, и он всячески демонстрировал свое глубокое горе, печаль и беспокойство. Те же чувства испытывали войска и горожане, печалясь об этой утрате, и по Мавдуду был объявлен общий траур. Его покрыли саваном и похоронили в час послеобеденной молитвы в тот же день в гробнице внутри Садовых ворот Дамаска, а из глаз свидетелей ручьями текли горькие слезы. Его соратники начали готовиться к возвращению в свои родные места и в Мосул, а атабек приказал выдать им все необходимое для путешествия. Они также захватили с собой багаж, драгоценности и казну покойного.

Поначалу его правление было тираническим (Следует читать ja’irah; в тексте написано ha’irah («нерешительный»)), а отношение к жителями Мосула далеко не похвальным, поэтому большое количество людей покинуло провинцию из-за [102] его жестокостей. Но когда он узнал об изменении отношения султана к нему, он изменил и свое поведение, его действия стали правильными, он проявлял доброту и справедливость, и новое начало было прямым противоречием его прошлому. Он стал прилежно исполнять религиозные обряды, раздавал милостыню, следовал всем религиозным канонам, и тогда слава о его делах вышла за пределы границ его владений. Когда же он умер смертью благословенного мученика и был похоронен, за его гробницей ухаживали приближенные и чтецы Корана до конца месяца рамазана этого года (начало марта 1114 г.), после чего прибыла посланная его сыном и женой группа, чтобы увезти с собой его гроб.

Выше уже рассказывалось об атаке на Тир и переходе правления им к атабеку Захир аль-Дину, о посылке Масуда с целью организации гарнизона для обороны и защиты города, о направлении посланника к аль-Афдалу с объяснением положения в городе. Прибывший в Египет посланник оставался там до месяца зу-л-хиджа 506 года (закончился 17 января 1113 г.). Узнав о положении дел в Тире и осознавая тяжесть создавшейся ситуации, аль-Афдал отправил посланца назад с положительным ответом, согласился с такими планами, счел их вполне удовлетворительными, отметил мудрость Захир аль-Дина в принятии такого плана и похвалил его за это. Он отдал приказ направить в Тир флот с зерном, провизией, деньгами для оплаты рекрутов и регулярных войск, а также запасами зерна для продажи горожанам. По его приказу флот под командованием Шараф аль-Даула Бадр бен Абу л-Тайиб аль-Димашки, который был правителем Тарабулюса ранее, в то время, когда франки захватили город, прибыл в Тир в конце месяца сафара 507 года (первая половина августа 1113 г.) со всем необходимым, после чего цены в городе снизились, положение улучшилось, все дела наладились, и стремление франков обладать им было подавлено. Среди доставленного на кораблях груза были восхитительные почетные одежды из редких египетских тканей, предназначавшиеся Захир аль-Дину, его сыну Тадж аль-Мулюк Бури и его свите, а также Масуду, правителю, назначенному в качестве его представителя в [103]

Тире. Флот оставался у Тира, пока не подул попутный ветер, нужный для его возвращения, и тогда корабли подняли якоря и ушли в течение последних десяти дней первого месяца раби этого года (5—14 сентября 1113 г.). Король Балдуин направил послание эмиру Масуду, правителю городу, желая установить с ним дружественные и мирные отношения, чтобы у обеих сторон не осталось поводов для беспокойства. Масуд согласился с этим предложением, и все их дела были улажены к взаимному удовлетворению. Дороги стали безопасными для путешественников, торговцев и деловых людей, приходящих со всех сторон. Масуд скончался (да будет милостив к нему Аллах) на 10-й день месяца шаввала 507 года (20 марта 1114 г.) (Здесь произошла какая-то ошибка, т. к. о Масуде упоминается в 516 г. (см. с. 118) как все еще о правителе Тира).

Когда правитель Антиохии отделился со своей армией от короля Балдуина, чтобы вернуться в свой город, сын короля Такаша, сына султана Алп-Арслана, покинул его и отправился в Тир, откуда послал письмо атабеку Захир аль-Дину с просьбой разрешить ему вернуться в Дамаск. Атабек весьма деликатно отказал ему в этой просьбе, вежливо извинился и привел убедительные аргументы. Отчаявшись получить у него убежище, он отправился в Египет, где аль-Афдал принял его с большими почестями и глубоким уважением, чему тот весьма обрадовался, и положил ему доход, достаточный для того, чтобы обеспечить комфортное существование и реализацию его надежд.

Во втором месяце джумаада пришли новости из Алеппо о том, что его князь Фахр аль-Мулюк Рудван, правитель города, серьезно заболел, его болезнь обострилась, и он умер, да будет милостив к нему Аллах, на 28-й день этого месяца (10 декабря 1113 г.). После его кончины Алеппо охватило всеобщее смятение, а его офицеры горевали о такой утрате. Рассказывали, что он оставил в своей казне примерно шестьсот тысяч динар в золотых и серебряных монетах, движимой собственности, оружии [104] и кораблях. После него трон занял его сын Алп-Арслан, которому исполнилось шестнадцать лет. Он заикался, и у него были трудности с речью. Его мать приходилась дочерью эмиру Яги-Сияну, (в прошлом) правителю Антиохии. Алп-Арслан арестовал нескольких придворных отца, некоторых из них казнил и захватил собственность других. Вместе с ним все дела вел вольноотпущенник его отца Лулу, и оба они правили плохо. Он также арестовал двоих своих братьев, кровного брата Малик-шаха и полукровку Мубарака, сына его отца и рабыни, и казнил их обоих. Его отец, аль-Малик Рудван, в начале своего правления вел себя аналогичным образом и казнил двоих своих братьев, Тадж аль-Даула Абу Талиба и Бахрам-шаха, которые были внешне весьма красивыми людьми. Поэтому участь его сыновей после его смерти стала расплатой за то, что он сам совершил со своими братьями.

К этому времени батиния укрепилась в Алеппо, и власть секты стала значительной. Ибн Бади, глава охраны в Алеппо, и знатные горожане стали бояться их из-за большой численности, силы организации, а также защиты, которую они предоставляли нуждавшимся в ней членам своей секты. Аль-Хаким аль-Мунаджим и Аба Тахир, золотых дел мастер, были первыми, кто стал открыто проповедовать эту отвратительную доктрину в Сирии во времена правления князя Рудвана. Обманом и интригами они старались добиться его благосклонности, и их поддерживало большое войско исмаилитов из Сармина, Джавра, Джабал-аль-Суммака и Бану-Улайма. Ибн Бади, префект Алеппо, обсудил эту проблему с князем Алп-Арсланом, сыном Рудвана, рассказал ему об этом движении, и они приняли решение предпринять против него строгие меры и искоренить секту. Во исполнение этого решения он арестовал Абу Тахира, золотых дел мастера, и всех приверженцев его секты, примерно двести душ. Абу Тахира, золотых дел мастера, незамедлительно казнили вместе с миссионером Измаилом, братом аль-Хакима — аль-Мунаджимом и другими лидерами их движения, на которых было указано. Остальных заключили в тюрьму и конфисковали их собственность. Некоторых [105] впоследствии помиловали, некоторых освободили, некоторых сбросили со стены крепости, а других казнили. Нескольким членам секты удалось бежать, и они присоединились к франкам и разбрелись по всей стране.

Тогда князь Алп-Арслан почувствовал необходимость найти кого-то, кто бы занялся его делами и компенсировал его недостатки, его выбор пал на атабека Захир аль-Дина, правителя Дамаска. По этому поводу он отписал ему, попросил у него совета и положился на него в упорядочении своих дел. Поначалу он просил его приехать в Алеппо, чтобы контролировать его правление, однако ход событий заставил его самого отправиться со свитой к атабеку Дамаска, чтобы встретиться с ним и решить все общие вопросы. Он прибыл в город в середине месяца рамазана этого года, и атабек принял его с почестями, положенными человеку его ранга, пригласил в цитадель Дамаска и посадил на трон своего дяди Шамс аль-Мулюк Дукака, сына Тадж аль-Даулы, а сам в это время стоял со своими придворными рядом. Он также преподнес ему всевозможные дары и драгоценности, подобающие его рангу и какие мог себе позволить, а также одарил всех, кто прибыл вместе с ним. Алп-Арслан оставался у него несколько дней, а затем отправился назад в Алеппо в 1-й день месяца шаввала (11 марта) вместе с атабеком Захир аль-Дином, который сопровождал его по пути в город, и оставался там несколько дней с большей частью своего аскара. Некоторые сподвижники Алп-Арслана советовали ему арестовать ряд его главных офицеров, а также его визиря Абу-л-Фадл бен аль-Мавсула, который правил справедливо, был известен своими благими делами и сторонился зла. Он выполнил этот совет, однако атабек Захир аль-Дин взял из их числа к себе на службу эмира Гумуштегина аль-Балабекки, командира его аскара. Алп-Арслан отверг мудрый совет и похвальное намерение атабека, и тогда последний сам убедился в неправедном и безрассудном поведении Алп-Арслана и понял всю порочность его правления. А поскольку дела складывались вопреки его ожиданиям (Или, может быть, «препятствовали достижению его цели» (ikhtilaf at-taqdir)), он решил, что [106] ему лучше вернуться в Дамаск. На обратном пути по ее собственному желанию его сопровождала мать князя Рудвана. После возвращения в Дамаск он обменялся письмами с Балдуином, королем франков, с целью заключения перемирия и установления мирных и дружественных отношений для того, чтобы разоренные провинции снова могли заняться возделыванием земли, а дороги освободились от лихих людей и грабителей. Между ними было заключено соглашение, и каждый поклялся добросовестно соблюдать его условия и жить в мире и дружбе. Таким образом, дороги и провинции стали безопасными, положение стабилизировалось, и урожай был обильным.

В этом году пришли новости из Шейзара о том, что в день христианской Пасхи отряд батинии в сотню пеших воинов из Афамии, Сармина, Мааррата-аль-Нумана и Мааррата-Масрина напал на крепость Шейзар, когда ее гарнизон того не ожидал, захватил ее, снес много укреплений, закрыл ворота крепости, штурмовал цитадель и завладел ею и ее башнями. В это время Бану Мункид, правитель Шейзара, отсутствовал, наблюдая за праздником христиан. Это нападение готовилось уже давно, но Бану Мункид весьма благосклонно относился к людям, лелеявшим такие ошибочные и злобные замыслы.

При их появлении жители Шейзара поспешили спрятаться во внешней башне (Al-bashura, т. е. барбакан) и из окон (цитадели) поднимали женщин на веревках, чтобы те были в безопасности под их опекой (В тесте: saru ma’ahum, однако мужской род мн. числа глагола часто употребляется вместо женского (например, у Усамы)). Там к ним присоединился Бану Мункид, правитель крепости, который поднялся к ним и с криком «Аллах акбар!» вступил в бой с батинитами. Нападавших оттеснили назад в цитадель, батиниты дрогнули сердцем и стали отступать, а жители Шейзара атаковали их все большим числом, пока не зарубили всех до одного. Все сектанты, которые попадались им на глаза в городе, были убиты, после чего был налажен строгий надзор за тем, чтобы такое больше не повторилось. [107]

Год 508 от хиджры

(7 июня 1114 г. — 26 мая 1115 г.)

В этом году пришло сообщение из Алеппо, что Баба (Термин, употребляемый турецкими правителями в отношении их наставников или хранителей), известный как Лулу, вольноотпущенник (Или евнух) атабека князя Тадж аль-Даула Алп-Арслана, сына царя Рудвана, правителя Алеппо, замыслил заговор против него, договорившись с несколькими своими товарищами напасть и убить его при первой удобной возможности. Когда такой шанс представился, они набросились на князя и убили его во дворце в цитадели Алеппо. После его смерти воцарилось всеобщее смятение, так как его правление, как его собственными делами, так и армией и подданными, было настолько жестоким, неправедным и лишенным каких- либо надежд, что окружающие проводили его в последний путь без грусти и сожаления.

В этом году также произошло сильное землетрясение в Сирии. Земля сотрясалась, и люди пребывали в страхе, но толчки прекратились, трепет и тревога в душах людей улеглись, а в их сердцах воцарилось спокойствие.

В этом году также эмир Наджм аль-Дин иль-Гази бен Ортук стал лагерем возле Химса, правителем которого был Кир-Кан бен Караджа. Когда Наджм аль-Дин пил вино и оно брало над ним верх, он обычно оставался в таком состоянии несколько дней, не приходя в чувства, и не мог контролировать себя и принимать какие-либо решения. Когда Кир-Кан, знавший о такой его отвратительной привычке и беспримерной потере сознания, услышав, что он находится в таком состоянии, воспользовался случаем, вышел из цитадели Химса со своими воинами, неожиданно атаковал его лагерь, захватил его и увел в Химс. Это произошло в месяце шаабан этого года (январь 1115 г.). Когда весть об этом дошла до атабека Захир аль-Дина, он рассердился и написал Кир-Кану, упрекал его и выражал свое неудовольствие тем, что произошло с иль-Гази. Тогда Кир-Кан изменил свое [108] отношение к нему и, продержав иль-Гази несколько дней в заточении, отпустил на все четыре стороны (В тексте краткий рассказ о смерти Баддуина ошибочно вставлен после этого абзаца и поэтому приводится в нужном месте ниже (с. 113)).

В этот год силы франков в Рафании увеличились, и, максимально укрепив город и разместив в нем гарнизон, они вышли грабить и разорять все вокруг с особой жестокостью. Тогда Захир аль-Дин стал собирать данные об их состоянии и деятельности в их провинциях, выжидая возможность напасть на них, когда они, по его сведениям, не будут того ждать. Он приказал старшим офицерам и командирам своего аскара подготовиться и быть готовыми отправиться в нужном направлении во имя священной войны, чтобы решить важную задачу. После этого он совершил рейд на Рафанию и застал гарнизон города врасплох, спокойно отдыхавшим в своих помещениях и не подозревавшим, что беда уже окружила их со всех сторон. Тюрки провели атаку, ворвались в город и захватили его. Все его жители попали в плен, испытали издевательства и насилие, одни были убиты, а другие угнаны в рабство. Количество трофеев в захваченном обозе, животных и другого добра радовало сердца и грело руки мусульман и поднимало их дух. Это произошло в четверг, 2-й день второго месяца джумаада этого года (22 октября 1115 г.). Мусульмане вернулись в Дамаск радостными победителями, обремененные тяжелыми трофеями, не потеряв ни одного человека. Они привезли с собой головы убитых, пригнали пленных и провели их процессией через весь город, усилив тем самым радость созерцавшего все это народа, а дух армии укрепился для ведения священной войны и совершения рейдов (на неверных).

Когда слава о том, что Аллах даровал атабеку Захир аль-Дину за его решительность и отвагу в борьбе против презренных франков победу над ними и возможность уничтожить их, защищая народы Сирии, изгоняя их врагов и справедливо правя ими, распространилась за границы территории и дошла до районов Ирака и двора [109] султана, люди стали славить имя атабека на городских собраниях и превозносить его в разговорах с приезжими купцами. Это вызвало зависть у ряда высоких офицеров при дворе султана Гийас аль-Дунйа вал-Дина, и они постарались опорочить его перед султаном, пытаясь умалить его достоинства, оклеветать его и нанести ему вред. Вера султана в атабека пошатнулась, и эта весть широко разнеслась вокруг. Захир аль-Дин узнал об этом из писем друзей, желавших ему добра и заботившихся о его благополучии, и очень обеспокоился. По этой причине он стал готовить свой визит ко двору халифа аль-Мустазхира и ко двору султана Гийас аль-Дунйа вал-Дина в Багдад, «Город мира», чтобы получить официальное признание их покровительств (Следует читать littawalli ma’ahum), выказать им свое уважение, заручиться их благосклонностью, поведать им о настоящем положении дел и своим визитом развеять впечатление, которое создалось в умах людей... (В тексте: ka’annahu. Возможно, это следует читать как limakanihi «благодаря его положению») Его предостерегали и советовали отказаться от этого визита, убеждали пересмотреть этот вопрос, но он оставил все это без внимания и не отвечал ни на какие вопросы. Атабек готовился к своему визиту с большой энергией и тщательностью, подбирал соответствующие такому особому случаю подарки, такие как хрустальные блюда, драгоценности, различные египетские раритеты, резвых арабских скакунов, достойных этих сиятельных особ.

Захир аль-Дин отправился в путь со своими приближенными офицерами и стражей, в чьей преданности был убежден, в воскресенье, 24-й день месяца зу-л-каада этого года (9 апреля 1116 г.). Когда он подошел к Багдаду и новость об этом распространилась вокруг, его встретили несколько местных высших представителей духовенства из окружения халифа и придворные султана, вместе с государственными деятелями и знатными людьми города, которые выказали ему высочайшие почести и уважение. Теплота этой встречи порадовала его друзей (Из текста не ясно; рас сказ выше основывается на прочтении ma как wama) и [110] сломила силы ненавистников и врагов. Он объяснил причину своего визита и выслушал в ответ только извинения, похвалы его действиям, после чего он успокоился и расслабился. Когда атабек собрался вернуться в Дамаск и получил на то разрешение, ему преподнесли богатые одежды и прекрасные дары, а султан вручил грамоту на военное и финансовое правление Сирией, а также свободу распоряжаться всеми доходами страны по своему усмотрению (Полный текст этой грамоты приводится здесь автором). Уладив все свои дела, Захир аль-Дин отправился в Дамаск, цел и невредим, со своим окружением, возвысив свою власть и честь, и вошел в город во вторник, 12-й день первого месяца раби (25 июля 1116 г.).

(пер. Е. Б. Межевитинова)
Текст воспроизведен по изданию: Гамильтон Гибб. Дамасские хроники крестоносцев. М. ЗАО Центрполиграф. 2009

© текст - Межевитинов Е. Б. 2009
© сетевая версия - Тhietmar. 2013
© OCR - Станкевич К. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЗАО Центрполиграф. 1963