СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

СТОЛЕТНЯЯ ВОЙНА И ЖАННА Д’АРК В ВИЗАНТИЙСКОЙ ТРАДИЦИИ ¹

Столетняя война и трагическая история Жанны д’Арк оставили мало следов в византийской традиции. Это была тяжелая эпоха последней борьбы греческих василевсов с турками, и судьба Византии уже была предрешена. Доведенные до крайности византийские императоры все свои надежды возлагали на Запад, папу и западных монархов.

Именно в эпоху Столетней войны, во время перемирия между французами и англичанами с 1399 по 1402 год, император Мануил II Палеолог побывал в Париже и Лондоне. Дошедшие до нас письма, которые монарх писал оттуда на родину, не содержат ни намека на эту войну. Конечно, как мы только что отметили, это был относительно спокойный период, и перемирие дало Мануилу возможность совершить путешествие из Парижа в Лондон и обратно ².

С другой стороны, очевидно, что перипетии войны, разрывающей государства Западной Европы, не могли сильно интересовать Византию, изнемогающую в последней битве за свое собственное политическое существование.

В анонимном трактате о Флорентийском совете мы находим следующие строки о Столетней войне: «Что же касается Галлии, некогда процветавшей, а ныне угнетенной и на протяжении долгого времени разоряемой англичанами, неужели ненависть и война не встанут между двумя противниками и не уничтожат их?» ³

Среди византийских историков о Столетней войне и Жанне д’Арк пишет Лаоник Халкокондил, писатель XV столетия, переживший падение Константинополя и Трапезунда. Бóльшую часть своих сведений о событиях в Италии, Венгрии и Западой Европе он собрал во время своего пребывания в Италии, в частности в Венеции, где у него были связи с влиятельными и хорошо информированными лицами. Из этих [27] же источников он почерпнул и материалы, касающиеся Франции и Столетней войны ⁴.

Вот что мы читаем в истории Лаоника ⁵:

«Кельты, нация многочисленная, богатая, древняя и имеющая о себе высокое мнение, превосходят другие западные народы и заявляют о своем праве господствовать в римской империи. Их страна простирается к востоку до земель лигуров, к югу до Иберии, к северу до Германии и к западу до океана и Британских островов. Кельтские земли раскинулись в Альпах, лежащих за пределами Италии, протяженность которых составляет самое большее 17 дней пути до океана и Германии, то есть от Италии до океана, и не более 19 дней пути от Иберии до Германии. Там расположен город Париж (Παρίσιον πόλις), столица кельтов, славящаяся процветанием и богатствами. В Галлии изрядное количество городов находится в подчинении у кельтского короля и его правительства. Там есть очень богатые и могущественные княжества (ήγεμονίαι) и князья (ηγεμόνες), подчиняющиеся этому королю и живущие при дворе как, например, герцог (ήγεμών) великой Бургундии; в числе прочих кельтских городов мы назовем город Брюгге (της Βρουγίων πόλεως), приморский город Эклюз (Κλοζίων παραλίων), а также крупный и богатый город Гантини (Гент, Γαντύνη), находящийся в пределах этого края. Около океана есть приморский город Брюгге (ή Βρουγίων πόλις), напротив острова, называемого Британской Англией, куда пристают наши корабли, а также корабли, приходящие из приморских городов Германии, Иберии, Англии, Дакии и других государств. Этот город отстоит от Англии на 150 стадий. Земля эта зовется Фландрией, и герцоги Бургундии совершили в кельтской области достойные упоминания подвиги против короля Галлии также, как и против бриттов (τους Βρετανούς). Далее земли герцога соседствуют с владениями бриттов на континенте, в стране короля Галлии. К этим регионам прилегает земля герцога Савойи (Σαβωίας), живописный и обширный край, простирающийся до Лигурии. Что же до приморской части Галлии, я мог бы ее представить следующим образом: Генуя, в некотором роде ворота в Галатию, занимает земли, простирающиеся вплоть до Прованса (την Προβεντζίαν), где правит король Роже из королевского дома Галлии. Столица Прованса (μητρόπολις) — Нития (ή Νιτία). Есть и (другие) города, например город Авиньон (Άβινιών), где находится самый крупный в мире мост, по которому проезжают, направляясь в провинцию Барселона.

Такова вкратце страна Галлия. Говорят, что кельтский народ имеет древнее происхождение и что он совершал блистательные подвиги против варваров Ливии в то время, когда кельтские короли звались императорами и самодержцами римлян. Из этих монархов именно Карл пошел войной на жителей Ливии призвав на помощь своего племянника Орланда, мужа, знаменитого своей храбростью и воинской доблестью, Ринальда, Оливериуса и других правителей того края, называвших себя паладинами и пришедших ему на помощь в войне. Неоднократно обратив своих врагов в бегство как в Галлии, так и в Иберии, Карл одержал множество блистательных побед. Величие этих битв, которое и поныне превозносится в Италии, Иберии и Галлии, славно по всему миру.

Действительно, пересекши пролив у Геркулесовых столбов и вторгшись в Иберию, ливийцы заняли ее в короткие сроки, а затем, завоевав Наварию и Португалию [28] и вторгшись вплоть до Таррагона (Ταρακώνα), они захватили эту провинцию и завоевали Кельтику. И поскольку Карл и все те, кто отправился вместе с ним на войну с ливийцами, о которых мы говорили, были отважными мужами, они совершили великие подвиги и прогнали своих врагов из Кельтиберии и из Кельтики прямо в чрезвычайно укрепленный город Гранаду (την Γρανάτην πόλιν), стоящий на горе, спускающейся к океану. После того как они в краткие сроки подвинулись до пролива и заняли большую часть Иберии, они обосновались там; собравшись, они принялись осаждать город. Они передали страну в руки своих приближенных (προσήκοντες), т. е. Иберию, Наварру и Таррагон, и освободили своих друзей, осаждённых варварами; затем, поделив страну между собой, они, в конце концов, там поселились, так что каждый получил ту часть страны, которая ему полагалась. Поскольку они блестяще завершили войну, они и по сей день славятся, как доблестные воины Их предводитель Роланд умер, изнурённый жаждой; Рональд, унаследовавший эту войну, оставил ее (после своей смерти) королям Иберии, которые и по сей день считают, что у них остались счеты с ливийцами. Ливийский народ использует арабский язык, соблюдает обычаи и убеждения Мохаммеда и носит полу-арабские, полу-иберийские одежды.

И теперь кельты, совершив этот подвиг, гордятся этим и считают себя благородной нацией, превосходящей все народы Запада. Кельтский образ жизни изысканней, чем у итальянцев; однако одежда у них одинаковая; их язык отличается от итальянского, но не так сильно, чтобы можно было подумать, будто это разные языки. Кельты повсюду претендуют на первенство среди западных народов. Однако они оставили это заблуждение, после того как английский народ, живущий в Бретани, напал на них, подчинил их страну и даже присвоил их королевство, и, объединив свои силы недалеко от столицы кельтов, Парижа, осадил этот город.

Причина их конфликта, по всей видимости, была в следующем: на кельтском океанском побережье есть город, называемый Кале (Καλέδη); не очень важный по своему значению, но построенный в месте, защищенном самой природой: он также хорошо расположен с точки зрения переправы из Галлии в Бретань. Поскольку этот город был возведен в узком месте пролива, он дает большие преимущества тем, кто хочет напасть на Кельтику. Заключив с жителями (города) договор о государственной измене, король Бретани с помощью военной хитрости завоевал его, стал его хозяином и начал им управлять. Когда король Галлии потребовал от него вернуть ему город, тот отказался сделать это по доброй воле, и (англичане) разместили там гарнизон, который переправили со своего острова в город. Тем не менее (король Галлии) подступил к городу, и долгое время держал его в осаде, но так как эта осада не увенчалась успехом, он отступил и отвел свои войска. Позже, собрав большую армию и придя с ней в Галлию, король Бретани принялся опустошать страну. Встретив на пути многочисленный отряд кельтов, (англичане) дали им сражение и разграбили большую часть Кельтики. Вот как это произошло. Когда англичане начали грабить страну, они отправляли добычу (на родину). Но, настигнув их прежде, чем те успели укрыться в Кале, кельты окружили их на холме и отрезали пути к отступлению. Осознавая, что положение затруднительно и не зная, что делать, они сказали (кельтам), что вернут награбленное и сложат оружие при условии, что им будет позволено невредимыми вернуться в свою страну. Кельты ответили, что позволили бы им уйти, если бы те возместили ущерб, нанесенный кельтам при разграблении их страны. Но поскольку бретонцы чувствовали, что доведены до предела, они дали кельтам сражение — их было немного по сравнению с противником, — и действовали они храбро; они обратили врагов в бегство, преследовали спасающихся и убили огромное количество человек. Говорят, что у кельтов бегство с места битвы запрещено, что они должны пасть на поле боя. Именно по этой причине кельты считают, что они превышают другие народы храбростью и превосходят, кого бы то ни было. Теперь британцы могли с меньшим страхом нападать на кельтские города, осаждать их и мало-помалу продвигаться; на равнине, [29] называемой Равниной Печали ⁶, они завязали сражение. Не одержав верх, англичане провели там ночь накануне (следующей битвы); и, возобновив бой на следующий день, жестоко уничтожали, группами или поодиночке, всех сражавшихся кельтов, кто попадался им на пути, и истребили их.

После того как британцы подчинили себе практически всю страну, они выступили против столицы, против самого Парижа (του Παρισιού). Можно было поверить, что положение кельтов становится критическим.

Сражённые этим бедствием кельты предались суеверию, ибо именно в подобные моменты люди особенно склонны становиться суеверными. В это самое время одна женщина, красивая собой, объявлявшая, что с ней говорит Бог, стала во главе кельтов, которые последовали за ней и подчинялись ей. Эта женщина говорила, что Бог открыл ей будущее; она объявила, что бретонцы собрались и отправились в путь с тем, чтобы дать новую битву. Поскольку англичане не одержали победу, кельты остались на этом месте, и на следующий день развязали новую битву, полагаясь в этот раз на женщину, которая вела армию; они обратили врагов в бегство и преследовали их.

В последствии эта женщина умерла во время войны. Однако кельты воспряли духом и начали бороться с британцами с невероятной энергией; они вновь отвоевали свои города и вернули свою страну. Несмотря на мощные гарнизоны, в большом количестве прибывавшие из Британии в Галлию, кельты одерживали верх в сражениях и наконец, прогнали (врага) в Каледи (Кале), а затем за пределы своих земель» ⁷.

Оставляя в стороне сведения общего порядка, касающиеся истории, географии и обычаев Франции, которыми снабжает нас Лаоник, и которые чрезвычайно интересны, поскольку рассказывают нам о том, что было известно в XV веке о Франции в странах Восточной Европы (о мосте Авиньон, о Роланде и т. д.), мы скажем несколько слов о том, что византийский автор упоминает о Столетней войне и о Жанне д’Арк. Начало войны он приписывает предательству города Кале, который сдался англичанам. Вся первая половина войны, то есть события XIV века, не отмечена в Истории Лаоника конкретными фактами. Он не говорит о битвах при Креси и Пуатье, не упоминает о пленении короля Иоанна II Доброго. Первое упоминание о конкретном событии Столетней войны — это повествование о победе, которую англичане одержали при Азенкуре в 1415 году; мы видели, что это место превратилось под его пером в Равнину Печали — Chagrincourt. Следом он говорит о наступлении англичан на Париж и в конце даёт краткие и неточные сведения о судьбе Жанны д’Арк. Ему уже известны рассказы о чудесном начале деятельности Орлеанской Девы, о её общении с небесными силами, с Богом, с «божеством»; и он высказывает мнение о том, что, удрученные постигшими их несчастьями, французы предались суеверию, что часто случается в подобных обстоятельствах. Жанна становится во главе французской армии, которая начинает побеждать; англичане бегут. Далее он писал, что Жанна умерла во время этой войны. Ни слова о роли герцога Бургундского, ни о передаче Жанны англичанам, ни о судебном процессе над ней, ни о её смерти на костре. Эта трагическая страница, завершающая необыкновенную жизнь Жанны, ускользнула от Лаоника по неизвестным нам причинам.

Однако история Жанны д’Арк была известна в Константинополе.

В 1432 году и в начале 1433-го один бургундский рыцарь по имени Бертрандон де ля Брокьер, который по особому поручению герцога Бургундии, Филиппа III Доброго, путешествовал в Левант, посетил Константинополь. В своем труде «Заморское путешествие», этот рыцарь посвящает Константинополю и всему, что видел, некоторое количество в наивысшей степени интересных страниц. В одном отрывке из этого повествования мы читаем следующие строки: «Каталонский торговец, у которого [30] я остановился, сказал одному из людей императора, что я прибыл из страны моего господина — герцога Бургундского; император послал спросить меня, правда ли, что герцог Бургундский пленил Деву, потому что это казалось грекам невозможным. Я рассказал им правду, в точности как всё было на самом деле. Они были поражены» ⁸.

Вместе с последним издателем Бертрандона, французским востоковедом Ш. Шефером, нам остается только сожалеть о том, что бургундский рыцарь не сохранил для нас ответов, которые он дал посланникам императора ⁹. Но в любом случае мы находим у Бертрандона намеки на роль герцога Бургундского в деле Жанны д’Арк.

Мы видим, что вся эпопея Столетней войны и необыкновенной истории Жанны д’Арк, которая является ее неотъемлемой частью, была известна в Византии лишь в самых общих и смутных чертах, зачастую не соответствующих действительности.

Комментарии

1. Перевод с французского языка сделан Екатериной Тимофеевой под редакцией священника Игоря Иванова по изданию: Vasiliev A. A. La guerre de Cent Ans et Jeanne d’Arc dans la tradition byzantine // Byzantion, 1926. Vol. III. P. 241-250. В переводе сохранены авторские особенности оформления ссылок. Список литературы не приводится ввиду его отсутствия в оригинальном тексте.

2. См. более подробный рассказ об этом путешествии: Васильев A. A. Путешествие византийского императора Мануила II Палеолога по Западной Европе // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1912. Т. 39. С. 41-78, 260-304. См. также: Schlumberger G. Un empereur de Byzance à Paris et à Londres, Paris, 1916; Jugie M. Le voyage de l’Empereur Manuel Paléologue en Occident // Echos d’Orient, XV, 1912, pp. 322-332 (доклад, прочитанный на ежегодном собрании Русского института в Константинополе). См. также заметку о пребывании Мануила в Париже К. Ламброса, в Νέος Έλληνομνημων, XIII, 1916, pp. 132-133.

3. Παλαιολογεια και Πελοποννησιακά... υπό Σ. Λάμπρου, Ι, εν Άθήναις-Λειψία, 1912, σ. 13.

4. Güterbock K. Laonikos Chalkokondyles // Zeitschrift für Völkerrecht und Bundesstaatsrecht, IV, 1909, s. 100. Miller W. The last Athenian Historian: Laonikos Chalkokondyles // The Journal of Hellenic Studies, 42, 1922, pp. 46-47; Darkó J. Zum Leben des Laonikos Chalkokondyles // BZ, XXIV, 1923, s. 33.

5. Laonici Chalcocondylæ Historiarum libri decern, L. II, p. 85, 8-92, 7 (Ed. Bonn). На сегодняшний день имеется новое издание этого автора: Laonici Chalcocondylæ Historiarum demonstrationes ad fidem codicum recensuit emendavit annotationibus criticis instruxit Eugenius Darkó, Budapestini, 1922-23. См. также: Quichfrat, Procès de condamnation et de réhabilitation de Jeanne d’Arc, IV, Paris, 1847, pp. 529-531; Dieterich K. Quellen und Forschungen zur Erd- und Kulturkunde, II, Leipzig, 1912, ss. 124-125.

6. Речь идёт о битве при Азенкуре в 1415. Очевидно, что писатель произносил это название «Chagrincourt», что объясняет данный им перевод. См. Miller W. The last Athenian Historian... P. 46.

7. Далее у Лаоника следует описание Англии.

8. «Le marchant Cathelan chez qui j’estoye logie dist à ung des gens de l’Empereur que j’estoye à Monseigneur le duc de Bourgongne, lequel me fist demander s’il estoit vray que le duc de Bourgongne eut prins la Pucelle, car il sambloit aux Grecz que c’estoit une chose impossible. Je leur en dis la vérité tout ainsi que la chose avoit esté, de quoy ilz furent bien esmerveilliez» (Schefer Ch, (éd.), Le Voyage d’Outremer de Bertrandon de la Broquière premier écuyer tranchant et conseiller de Philippe le Bon, duc de Bourgogne (1432-1433) // Recueil de voyages et de documents pour servir à l’histoire de la géographie depuis le xiii^е siècle jusqu’ à la fin du xvi^е siècle, t. 12, Paris, 1892, p. 165).

9. Cм.: Schefer Ch. Introduction / Le Voyage d’Outremer... p. LXXIII.