ГОМИШ ИАНИШ ДИ ЗУРАРА (АЗУРАРА)

ХРОНИКА

ГРАФА ПЕДРУ ДИ МЕНЕЗИША

CRONICA DO CONDE DOM PEDRO DE MENESES

ХРОНИКА ГРАФА ДОНА ПЕДРУ, СЛЕДУЮЩАЯ ЗА ВЗЯТИЕМ СЕПТЫ, КАКОВУЮ КОРОЛЬ ДОН АФОНСУ, ПЯТЫЙ СЕГО ИМЕНИ И ИЗ КОРОЛЕЙ ПОРТУГАЛЬСКИХ ДВЕНАДЦАТЫЙ, ПОВЕЛЕЛ НАПИСАТЬ

Coronica do conde dom Pedro continuada aa tomada de Cepta, a quall mandou ell rrey dom Afonso, quinto deste nome e dos rreis de Portugall duodecimo, escrever.

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава LXI

О том, как Гонсалу Важ взял один корабль, и об иных делах, содеянных в море

Прежде, чем отправим мы наших людей на труды той великой осады, что явилась на город Септу, поведаем о некоторых делах морских, дабы величие дел сухопутных часом не предало бы для нас те [дела морские] забвению. И скажем далее о том, как Гонсалу Важкиж ди Феррейра, эшкудейру графа, отправился капитаном одного галиота на поиски своей удачи, каковой, проходя через Алмарию 1, узрел один корабль в открытом море, каковой, по его расчету (asmar), был удален от них приблизительно на четыре лиги. И как только Гонсалу Важкиж и бывшие с ним узрели его, приказал он, чтобы гребли к нему, хоть тому и было весьма противно всеобщее мнение, ибо сказали ему, что было то делом весьма опасным из-за того, что парусник был велик и таков, с каковым он [Гонсалу Важкиж] по здравом суждении не должен был связываться 2. Гонсалу Важкиж все же приказал, чтобы корабль шел на веслах, пока не оказался вблизи другого, каковые [мавры], узрев, что [люди] на галиоте шли туда вызвать их на бой и что шел он не снаряженным, все поместились внизу, так что на наверху было видно не более шести или семи и еще одного, что находился поверх борта (nas arcas). И когда галиот подошел, то напал на другой корабль с носа. Как только оказались они рядом, все мавры вышли на верхнюю палубу 3 и стали держаться на борту своего корабля, ибо были то LXXVII 4 мавров сильных и храбрых, и так они сражались весьма мужественно, ибо стрелы и дротики были столь частыми, что казались не чем иным, как облаками, наполненными водою в зимнее время. И поелику Гонсалу Важ 5 трудился как и подобало такому человеку, такова была сила битвы, что пал он поверх палубы, где весьма скоро был бы убит, когда бы один арбалетчик не бросил ему большой щит (paves), коим прикрыл его. И когда компания узрела своего капитана поверженным, то отошла (rrefusou) назад. Но Гонсалу Важкиж, оказавшись вне той неприятности (estorgimemto), что ему досталась, по причине как падения, так и ударов камнями, поднялся с великим усилием, и отправился на корму, и оправил свое оружие, и приказал, чтобы то же сделали некоторые эшкудейру, бывшие там с ними, и затем приказал всем снова возвращаться на галиот. Ликование (gloria) мавров было столь велико, что все море кругом их корабля оглашалось (rretenia) их криками, говорили же они, что пускай [христиане] являются [снова], чтобы они научили их сражаться. Компания галиота мощно взывала к Гонсалу Важкижу, дабы не становился он убийцею себя самого и всех, сколько их там ни было, ибо хорошо зрели они, каково было неравенство сил.

— О, жалкие люди! — говорил Гонсалу Важкиж. — То было бы много, когда бы не были вы привычны к боям с маврами. Что это за страх, столь безосновательный, что овладевает вами? Похоже, впору сражаться вам не более, чем с одним прогнившим кареву, везущим трех или четырех мавров! Сия есть битва для добрых мужей и стыдно, что не та, коя вам желанна, scilicet, с кораблями, где люди возлежат во сне. Смотрите же теперь, желаете ли вы сражаться, ибо либо сегодня вы все умрете, и я с вами, либо сии неверные не отнимут у нас честь победы.

И тогда приказал он, чтобы галиот напал издали, и начали они битву от кормы до носа, каковая длилась свыше одного длительного часа, и как с одной, так и с другой стороны имел место весьма великий труд. И, наконец, с помощью боевых копий вынудили наши мавров оставить алкасеву (allcaceva) 6 и перебрались к ним на их корабль, где убили XV 7, а прочих пленили. И затем, с тою добычей, взяли путь на город. И была то весьма богатая и почетная добыча, заработанная с честью и славою для тех, кто ее захватил, в особенности для того благородного эшкудейру, чьею силою и доблестью было то начато и закончено.

И затем, в следующем месяце, случилось, что бежали люди в одной барке, в коей они ходили рыбачить. И граф послал одного патрона, что был там из Картажении и звался Жоан ди Кордова (Joham de Cordova), чтобы он шел за ней, каковой прошел вперед настолько, что достиг Бульойнша, и при открытии первого мыса вышли ему навстречу три фушты мавров. И он оборотился к ним кормою 8 и взял направление на город, дав им преследовать себя прямиком до того сторожевого поста, что ближе всего к городу. И когда [мавры] узрели, что не могли к нему [городу] подойти, то убрали весла, и наши равным образом сделали то же, и оставались так недолго, взяв для себя отдых. И затем, поелику уже близилось утро, повернули обратно фушты мавров, другой же [Жоан ди Кордова] прибыл в город. И поелику мавры, либо те же, либо иные, [прежде] уже содеяли там другую такую же [дерзость], пожелал граф наказать их как следовало. И посему приказал он тотчас снарядить фушты, что пребывали в наибольшей готовности, scilicet, одну брагантину, что звалась “Лисом” (o Rraposo), на коей капитаном был Андреш Мартин, и приказал поместить на нее Фернана Баррету, и Жоана Родригижа Гудинью, и иных эшкудейру своего дома, и другое мавританское судно, коего патроном был Афонсу Гарсиа, на кое приказал поместить Перу (pero) Важкижа Пинту, и на другой малой баркете 9 отправил Жоана даз Агеаша (Johan das Agueas), предупредив их, чтобы как “Лис”, так и другое малое судно оставались бы по сю сторону гавани Ларанжу (porto de Laramjo), и чтобы судно Жоана ди Кордовы отправилось открывать мыс, и коли он [Жоан ди Кордова] узрит, что [там] будет не более, нежели те [же фушты мавров] и они пожелают пойти на него, то пусть изобразит, что бежит от них, как он сделал в другую ночь, и что, коли они вдруг пойдут на него и он узрит, что их столько, чтобы с ними можно было сразиться 10, то пусть сражаются, коли же нет, то пусть идут назад вплотную к суше, граф же выйдет к Лараши и придет ему на помощь, коли та ему потребуется. Фушты отбыли, как им было приказано, и когда та, что принадлежала кастильцам, оказалась прямо против бухты долины Ларанжу, то осталась стоять, поелику ей, как представляется, недостало некоей снасти и они не отважились войти для того, чтобы открывать. И Перу Важкиж приказал грести и отправился открывать мыс Бульойнш, где они узрели все три фушты [мавров] стоящими в открытом море против мыса по ту сторону, еще не открыв как следует другой, по сю сторону. И одна из фушт погребла из середины их прямиком к фуште христиан, но наша погребла в открытое море, мавры же, последовав за ней, как представляется, заметили “Лиса” и прочих, где они стояли, и тотчас стали грести [назад], дабы укрыться в [своей] компании. Но Перу (pero) Важкиж приказал мощно сниматься с места прочим из своей флотилии, поелику уразумел, что те собирались уходить. И так они преследовали их, пока не оказались рядом с одним старым замком, что находится по сю сторону Алкасара. И там осталась одна из фушт, что почуяла себя настигнутой и села не мель, другие же две укрылись в Алкасаре. Мавры от души желали разбить фушту, когда бы наши дали им такую возможность, поелику не успели они еще [с нее] сойти, как наши уже взошли. Принадлежала же эта фушта тому великому корсару (cossayro), что звался Эшнаригаду, каковая везла в тот раз одного его сына, что в делах войны весьма напоминал отца, его породившего.

Послал затем граф насчет сих дел Мосе Мартина ди Пумара в одном его алауде (allaude) 11, и Жоана (Joham) даз Агеаша в одной его украшенной барке (barca de badas), и другую баркету Мосе Жоана ди Вила-Нова, дабы отправились они в Кабу-Монти, чтобы посмотреть, смогут ли взять какую-нибудь завру из тех, что из Титуана 12, ходивших рыбачить, либо чтобы ограбить сторожевой пост, всегда находившийся поверх мыса Кабу-Монти, куда они прибыли ночью, чтобы занять высоту, каковая находилась на другой стороне мыса. И они высадили двенадцать человек на сушу, где те пребывали залегшими таким образом [в засаде] приблизительно до часов примы 13. И одна завра вышла из реки, и забросила сети, и начали они бить [рыбу]. И те, кто пребывал поверх высоты, прибыли на пляж так скрытно, как только могли, таким образом, что мавры их не почуяли, и отправились туда, где находились фушты. Алауд же Мосе Мартина находился у мыса. И они договорились взять их на суше, прочие же баркеты чтобы оставались в море, дабы, если вдруг завра в конце концов пожелает уйти в море (? — quisesse hyr cabo la mar), они ее захватили. И как только завра заметила алауд у мыса, то погребла к суше, но когда узрели люди [в завре] то, что уже ожидало их впереди, не осталось у них средства иного, как броситься в воду. Однако захватили всех пятерых и доставили их вместе с кораблем в Септу. И также чрез сих узнал граф, как готовилась осада, и еще, что мавры побережья собирались снарядиться, дабы пойти в набег на побережье Алгарви, о каковой вещи адмирал, что был наибольшей персоной в том королевстве 14, был тотчас же извещен, дабы предупредить все побережье. И правда, что мавры явились [в Алгарви], но не смогли содеять то, чего желали, но возвратились восвояси в числе меньшем, нежели отбыло их из их земли.

Глава LXII 15

О том, как мавры соединились для осады Септы, и о вещах, что произошли в первый день [осады]

Три года или немногими днями менее держался город 16, и порубежники его свершили сии дела, о коих нами до сих пор поведано, в каковое время мавры хотя и не являлись осадить город по-настоящему, но не думайте, что было то из-за недостатка желания или что утратили они горечь от своей потери и бесчестья. Но вышло так, что после [потери города] неизменно были промеж них великие войны, ибо Мулей (Mulley) Бусайди 17 соперничал с Мулеем Асу (Aaco), своим братом, за королевскую власть в королевстве Фезском, и равно Мулей Буалей 18, король Марокко 19, — с другим великим марином, что звался Фаре (Fare); таким образом, что неизменно принуждены были они свершать промеж себя столько [ратных дел], что не могли пойти на город. Король же Градский [Гранадский], помимо бесчестья, что нес он от той потери, так как был мавром, весьма ощущал урон, ему достававшийся, поелику его основное снабжение все шло из того королевства Беламарин, и, как вы уже слышали, каждый день захватывали у него корабли и людей, и посему часто посылал он своих послов к тем королям, прося их, чтобы они прекратили свои войны или заключили перемирие (que acabass? ou apacificass? suas contemdas), дабы соединиться всем вместе и пойти на осаду города. И как только король Буали (Bualle) убил своего брата, тот король Градский велел пригласить остальных и вел с ними речь о том, чтобы передали ему власть над городом Септою, каковой должен был остаться навечно за короной королей, что придут в Граде, и что он пойдет со всем своим войском и флотом на наших людей, поелику очевидно было, что без флота они не могли содеять ни одного дела, что привело бы их к победе, но [лишь] к явному урону. И столько говорил о том король, что в конце концов порешили они соединиться.

И было далее так, что в одно воскресенье, когда исполнилось тринадцать дней месяца Августа, в часы примы 20, постовые подали сигнал, что завидели войско, и забили в набат, на каковой звон выехал граф верхом. И как только он оказался снаружи, то послал троих конных, дабы те отправились узнать у постовых, что там такое было 21, так как те пребывали в спокойствии и не двигались с места.

— Скажите графу, — сказали они [постовые], — что мы зрели людей в направлении Бульойнша, хоть и представляется нам, что их мало.

Граф, как мы говорили, имел уже сообщение, что мавры должны были прийти [для осады], и немного дней минуло после того, как некий Гонсалу Эштевиж Тавариш (Gomcallo Estevez Tavares), что пребывал в Тарифе, прибыл сказать ему о том; и приказал он тотчас предупредить [посты] у ворот, чтобы те не выпускали никого из пеших. И отбыл он оттуда с теми конными, что там были, и отправился поверху по направлению к сторожевому посту, и узрел до двухсот человек, что направлялись в ту сторону, про каковую сказал постовой, и решил, что то, верно, были алмогавары, поелику те имели обыкновение ходить туда, и уже посылал он на предыдущей неделе Жоана Родригижа Гудинью со CXXX людьми, дабы тот отправился проверить, сможет ли усмирить 22 их, и поелику те его заметили, не было доведено до конца то, что они начали. И потому думал граф, что другие [мавры] пошли за теми и что они явились искать наших. Однако недолго сие сомнение оставалось неразрешенным, ибо, когда граф пожелал отбыть, узрел он идущими над замком Метени конные и пешие войска, из-за чего ненадолго задержался. Там узнал он, что было то войско, шедшее на осаду, ибо узрел, что все дороги были заполнены со всех сторон, прямиком в направлении города, и там он позволил себе остаться, пока изрядная часть войска не оказалась уже у Кинташ. И посему приказал он тотчас задержать постовых и отправился к Фезским воротам, где оставался поверх одного холма, глядя, как они подходят, пока конные мавры не прибыли туда, где находился Мартин ди Крашту с двумя другими конными как сторожевой пост, каковым граф приказал, чтобы они являлись тотчас. И как только оказались они вместе, так что их стало до десяти [человек], они направились к маврам, каковые, хоть и было их столько, не отважились дожидаться. И как только узрел граф, что они перемещаются, то развернулся к городу и оставался еще некоторое время прежде, чем войти внутрь, глядя, как подходили его враги. И поелику узрел он, как некоторые из бывших с ним начали перешептываться, из-за многочисленности подходившего войска, граф, с видом весьма уверенным и радостным, со смехом сказал, обращаясь к ним:

— До чего ж несведущи бедные сии люди насчет дурной кончины 23, что им предуготовлена! Поелику ведаю я, с Божьей милостью, что, коли идут они с намерением сразиться с нами, то мы отправим сегодня же или когда бы они то ни свершили столько душ в преисподнюю, что князья тьмы 24 утомятся их принимать.

Оттуда отбыл граф к городу и в великом спокойствии и с уверенным видом приказал построить людей для стены и ограды, как он имел обыкновение, приказав, чтобы все позаботились доставить еды в бартизаны, где находились, и тем же образом приказал, чтобы доставили ему.

— Ступайте, — сказал он, обращаясь к Диогу Важу 25 ди Порту-Каррейру, — и снарядите ту брагантину, и следуйте по направлению к замку Метени, и посмотрите, что за войска там находятся и не меньше ли их, может статься, чем сих, что являются с этой стороны.

Диогу Важ был человек скорый на руку и отважного сердца, и весьма быстро исполнил он то, что приказывал ему его сеньор, и вернулся после со своим сообщением:

— Количество войск, что находятся там, сеньор, представляется мне почти бесчисленным, и со всем тем они идут еще и сейчас, ибо не стоят на месте. И едва они нас узрели, как сразу вышли на пляж, однако гостеприимством, полученном ими от наших арбалетов, я знаю, они остались не слишком довольны, и кроме того, мы выстрелили из трех громов 26, с чем заставили их вовсе оставить пляж.

— Теперь, — сказал граф, — пусть явятся сюда арбалетчики и пехотинцы и дадут некоторое развлечение сим нашим друзьям, что по доброте своей идут нас проведать.

И приказал, чтобы те пребывали с ними стычке, в каковой они в самом деле пребывали до вечера, когда Жоан Лопиж д’Азеведу с десятью эшкудейру пришел их увести, однако настолько уже втянулись они в битву, что когда бы граф не явился лично, не оставили бы столь рано своей схватки. И сие было, когда солнце уже село, и посему мавры направились к местам своего ночлега. И граф, приказав узнать, каким путем они следовали, обнаружил, что одни из них шли к Каштележу, а другие — к Канавиалу.

— Теперь, друзья, — сказал он, обратившись к алмогаварам,— пересеките для меня сию землю 27 от моря до моря, действуя таким образом, чтобы оставаться в безопасности.

И тотчас приказал затем удвоить все караулы и дозоры в городе, и сказал Афонсу Маркижу, чтобы тот захватил всех людей, что имел на сторожевом посту, и отправился на Алмину, и [пусть будут ему в подмогу] еще XXIIII арбалетчика, что уже несли там стражу, и чтобы они заняли все бухты. И затем объехал граф весь город по кругу и как только оказался в замке, приказал, чтобы десять эшкудейру его дома приняли на себя поручение выехать верхом в третью ночную стражу (vella da madorra), поелику утренняя уже была поручена другим. Эшкудейру исполнили то, что приказал им их сеньор, и когда минула та стража, пожелали мавры осмотреть стену, и одни верхом, а другие пешком стали прибывать к городу. И алмогавары почуяли их, а мавры — наших, и охотно пожелали сражаться. Однако у наших людей не было такого предписания, так что направились по дороге в город, распространяя слух, что идет войско, из-за чего забили в колокол на башне Алвару Мендижа. Граф, еще не ложившийся, тотчас вскочил в седло, в каковом оставался, пока не наступило утро, когда мавры стали подходить. И прибыло также сообщение с Алмины от тех, кто нес там стражу, и от другой [стражи], Алвару Афонсу, о том, что мавры начали разбивать свой лагерь, и строить хижины, и ставить палатки от Кинташ до моря, и что, как им казалось, они привели с собою множество вьючных животных и скот целыми стадами, как если бы желали [пока] пребывать в спокойствии.

— Ступайте назад, — сказал граф, — и посмотрите, не узрите ли там каких-нибудь фушт, а затем возвращайтесь поскорее ко мне с сообщением.

Глава LXIII

В коей рассказывается о вещах, что произошли на второй день осады

Сии вещи, говорит командор, впервые сию историю объединивший и записавший 28, идут записанными самым гладким манером, каким он смог, хоть многие и оставил он [в стороне], коими другие деяния, меньшие, чем сии, могли бы его снабдить. Хотя уже многие авторы, алкавшие расширить свои произведения, уснащали свои книги, пересказывая время, что государи проводили в пирах, и равно в празднествах и в играх, и времена веселья, от чего не следовало ничего иного, кроме как услаждение самих себя, каковыми являются первые деяния Ангрии (Ymgraterra), что звалась Великою Британией 29, и равно книга Амадиса, хоть сия и была создана единственно прихотью одного человека, что звался Вашку Лобейра (Vasco Lobeira) 30, во времена короля дона Фернанду 31, так как все вещи в оной книге были измышлены автором; посему я молю всех 32, кто сию историю прочтет, да не почтут они меня многословным в моем писании, приняв во внимание, что основание было заложено с доброю целью.

Теперь же послушайте о вещах, что произошли в сей второй день [осады], в каковой граф приказал, чтобы к нему вызвали Жоана Лопижа д’Азеведу, и Руя Важкижа Перейру, и Мартина ди Крашту, и Жоана да Кошту.

— Я поручаю вам, — сказал он, — чтобы вы взяли тех конных, что у вас есть, и соединялись с моим племянником Фернаном Баррету, что несет стражу Алмины, каковому я поручил шестьдесят конных моего дома, и с вами будет Афонсу Маркиж с XXIIII арбалетчиками, каковые еще прежде стояли там на страже вместе с XXXV 33, что есть у оного Фернана Баррету. И возьмите штандарт с моим гербом, когда будете в тех местах Алмины, и что бы ни узрели вы из того, что предпринимают [мавританские] фушты, не оставляйте оную стражу, если только не узрите, что они хотят высадиться там, где стены окажутся обрушены, ибо, коли такое случится, тогда я поручаю вам, чтобы отправлялась туда на подмогу половина из вас 34, другая же половина пусть по-прежнему остается с моим штандартом. Когда же вы явитесь, пусть то будет так скрытно (escusamemte), как только сможете, дабы мавры не смогли уразуметь, что кто-то сдвигается с того места, где пребывает.

Все ответили, что то было им весьма угодно, говоря, что прежде заплатят жизнью, нежели отбудут оттуда, если только то не будет ради помощи, о коей он им говорил. И затем велел граф вызвать XV 35 [человек] из арбалетчиков и пехотинцев, каковым приказал, чтобы они отправлялись наружу и затеяли стычку с маврами, каковые еще даже не успели выйти, а противники уже были с ними. Предупреждены были, однако, те, кто пребывал в стычке, чтобы они завели противников так далеко под сень стен, как смогут, туда, где арбалеты смогут причинить им урон, как они и в самом деле причинили, ибо они подошли с ними так близко, что арбалеты сверху повергли десять или двенадцать [мавров], и тем же образом приказал [граф] поступить [гарнизону] одной койрасы, что вблизи гаваней. И затем, так как граф зрел, что они пребывают [в стычке] некоторое время, приказал он их незамедлительно отозвать, велев снабдить их там продовольствием в избытке. И коли зрел он, что некоторые пребывали там вопреки своей воле, то приказывал отозвать их и ввести других, таким образом, что стычка продолжалась так до ночи. Некоторые из тех мавров, что умели говорить на латыни (ladino), обращаясь к нашим, не кричали ничего иного, кроме того лишь, чтобы они обождали, что как только подойдут фушты, то сразу все [мавры] должны будут соединиться под стенами, так что силою ворвутся они к христианам и узнают тогда те разницу между Христом и Мафамедом (Mafamede), ибо все будут перерезаны. И в сем провели они таким образом тот день, пока мавры не вернулись в свои становища.

Глава LXIIII

В коей содержатся вещи, произошедшие на третий день

Когда настала ночь, ощутил граф, что неизбежно было все же, чтобы фушты явились, так как те мавры [в ожидании их] не желали свершать ничего больше, и приказал, чтобы те же самые [силы], что охраняли Алмину предыдущею ночью, охраняли бы ее и в ту [ночь].

— И еще, — сказал он, — поелику верно то, что коли фушты должны попробовать пристать, то должно произойти нигде более, кроме как на Алмине, пусть пребывают там еще десять конных, что несли бы стражу от цистерны до мыса, scilicet, [пятеро] 36 от начала до середины ночи, другие же пятеро до утра, и коли узрите что-нибудь, тотчас подайте мне знак.

Он приказал также, чтобы во всех бартизанах спали те, кому было назначено нести в них караул и дозор, прибавив там некоторых эшкудейру, каковым приказал, чтобы не уходили оттуда ни днем, ни ночью, пока деяние то не придет к концу. И на ограде приказал он, чтобы спали алмогавары, предупредив их, чтобы они оставались тихи словно разведчики. И на воротах ограды приказал он спать некоторым эшкудейру и арбалетчикам. Жоан Лопиж д’Азеведу явился к графу и сказал ему, что, коли будет на то его милость, ему весьма хотелось бы спать на ограде, ибо ощущал он, что там содеет более службы королю и ему.

— Племянник, — ответил граф, — хорошо зрю я вашу добрую волю, однако делайте все же то, что мною вам наказано, ибо сие есть больше службы тому, кто вас сюда послал, и вашей чести, нежели то, о чем вы у меня просите.

— Да будет так, — сказал Жоан Лопиж, — как приказывает ваша милость, ибо я готов исполнить все, но все же прошу вас, чтобы, раз уж я здесь и являюсь фидалгу, и к тому же вашей крови, вы бы всегда споспешествовали мне в том, чтобы я поступал так, как мне надлежит.

Что граф почел для него за весьма великое благо и приказал тем же образом записать то для благородной его памяти. В замке приказал граф, чтобы пребывал Жил Важкиж, дабы выставлять караулы и дозоры, и он остался на той страже, что по обычаю нес Лопу Важкиж, на каковой находился 37 Жоан Суариж, его брат, пока не минула средняя стража, когда он отправился осмотреть весь город, и оттуда вернулся в одну бартизану, где спал [до рассвета]. Но мавры во всю ночь так и не дали нашим возможности взять отдых, ибо постоянно пребывали под стеной, в то же самое время меча камни по бартизанам, хоть то и выходило им дорого, ибо их ранили и убивали те, кто охранял стену. И таким образом провели они минувший день и ночь.

И когда настало утро, граф позаботился обо всех насущных делах, когда же он пребывал на мессе, явились сказать ему, что фушты начали прибывать и что им [дозорным] казалось, что шли они в направлении Бульойнша, но поелику над морем стоял туман, они не смогли их рассмотреть. Там приказал граф вызвать всех знатных, там бывших, и прочих людей, что не были тогда заняты, так как было еще рано и мавры, пребывая в своих хлопотах, давали время нашим. Граф был внутри церкви, и вышел наружу, и занял высокое место, подходящее для того, чтобы быть зримым всеми, и выказал затем радость на лице, и прежде чем говорить, с великим расположением окинул всех взглядом два или три раза, и некоторое время не произносил ни слова, дабы люди лучше восприняли намерение, кое преследовали его суждения. И тогда открыл он свои уста и произнес [следующее].

Глава LXV 38

Как граф держал речь пред войсками в Септе, когда уразумел, что ему предстоит принять бой

— Имеют обыкновение великие государи, вожди (duques), военачальники [и] 39 правители воинств с великим тщанием изучать доводы, кои предстоит им изложить своим рыцарям, плебеям и обывателям (comues), и бывает, что многие из них изыскивают ректоров и ораторов, дабы те уснастили и украсили (afremosemt?) им их речи, что делают они с тем более прилежною заботою, чем меньше уверенности имеют в войсках, к коим обращаются, поелику те по большей части суть войска наемные — и не из одного собственного народа, но из многих народов, каковые [наемники] в весе злата и серебра и во множестве монет полагают основной предел своих надежд, в то время как более победы ожидают те из сеньоров, чьи сундуки ломятся от большего обилия богатств. Но для вас, о благородные люди и народ португальский, зачем изыскивать какие бы то ни было еще высокопарные слова, нагромождение риторических красок и украшательство суждений, дабы побудить вас следовать тому, что благородная нация ваша на протяжении стольких солнечных годов несет укорененным в сердцах своих? Ибо ваша преданность приводится в пример народам всего света, [так же, как и] ваша отвага [и] ваша крепость. И воистину души ваших предшественников, в особенности тех блаженных рыцарей, что с первыми королями 40 были при нанесении первых поражений маврам, что [к тому времени] уже много лет как пребывали во владении королевствами Португалии и Алгарви, вдвойне испытывают теперь вечную свою радость, видя, как приготовились вы учинить такое истребление ваших врагов, ибо скажут [они], что не только удовлетворились вы тем, чтобы защитить то, что они оставили [для вас] 41 завоеванным, но еще и пожелали отправиться на поиски сих краев Африканских и овладеть сею землей, так же, как они прежде поступали в краях Европейских. Теперь же, благородные сеньоры, рыцари и друзья, настал час, в каковой сможете вы показать, сколь сильны вы или слабы в службе Богу и вашему королю. Здесь имеете вы венец вашей славы — смотрите же сами, желаете вы его взять или бросить. Не ведаю я, найдется ли часом среди вас кто-нибудь столь малодушный, кто при виде сего множества противников возымеет в душе некий ужас. Коли же взаправду найдется, то пусть ведает про себя, что не есть он истинный португалец и не происходит из того готского рода, коего благородство никогда не желало иметь в обществе своем низости страха. И хотя сей народ [готский] обитал по всей Испании, я сказал бы, судя по благородству деяний минувших, что из четырех христианских королевств, включенных в сию сферическую окружность (espirica rredomdeza) [Испании], в нашем наиболее совершенным образом сохранилась его преемственность, и сие может ясно зреть всякий разумеющий, что о деяниях минувших пожелает узнать.

— О, Бога ради! — сказал он. — Да отступит подальше от нас всякая вещь, чрез кою имя наше будет меньше того, что обрели наши предшественники. И весьма радуюсь я, поелику испытано мною благородство ваше чрез многие выдающиеся деяния, в коих вместе с вами на протяжении стольких дней был я участником. И не думайте, что имей я здесь людей иных, что не были бы испытаны мною столь полно, подобное нашествие не было бы для меня более трудоемким, но когда приходит мне на память, сколько раз зрел я столько врагов поверженными пред ногами ваших лошадей и сколько раз — отброшенными не одними лишь остриями ваших копий, но рассеянными, бегущими по долинам и холмам пред сенью ваших взоров, они — почти без числа, вы же в числе столь малом, как вам ведомо... Посему, досточтимые сеньоры и друзья, ведомо вам уже, что [все] 42 сие множество и скопление [мавров], вами зримое, прибыло не потому, что есть у них доподлинная уверенность причинить нам вред, ибо уже принципалы сих [мавров] ведают мужество, что вы, прочие, имеете 43 в трудах рыцарства, но они собрали сие множество дабы посмотреть, смогут ли вас испугать. И то зрите вы по направлению их маневров, ибо с тех пор, как они сюда прибыли, ни разу не отважились свершить ничего, что представлялось бы достойным мужей делом, в коем были бы сила и изобретательность, каковые [мавры вместо того] заняты тем, что собираются вместе по тем холмам, более дивясь нашей крепости, нежели обещая самим себе надежду обрести город, ими потерянный. Посему я прошу вас, чтобы весьма скоро подготовили бы вы все те вещи, что мною вам были поручены, каковые милостью Господа Бога все станут [залогом] спасения наших жизней и чести ваших персон.

— Каждый, — сказал он, — пусть приведет себе на память цель, ради коей он здесь и да не пожелает воспользоваться временем иначе, нежели того требует необходимость действия в каждом случае, и, Бога ради, не переставайте руководиться в делах ваших следованием тому, что мною вам было приказано, хотя бы и казалось вам противное. Не связываю я по рукам тех, кто среди вас имеет авторитет, но я прошу у них и наказываю, чтобы они советовали мне в том, что им представляется, прочий же люд да не пожелает разуметь ни в чем ином, кроме выполнения того, что им прикажут, поелику верьте, что чем более велика будет опасность, тем более суровое будет назначено наказание тому, кто по упрямству или небрежению не исполнит того, что мною ему было приказано или велено. И я верю в великое милосердие Нашего Господа Бога в том, что, коли сии мавры начнут сражение, то тем самым уготовят себе свою погибель, что навсегда останется [для них] 44 уроком. Король, мой сеньор, уже извещен Гонсалу Эштевижем и алкайдом Тарифы, моим кузеном, и коли нам будет потребна помощь, я знаю, что она не может слишком задержаться, и хотя бы даже она не оказалась нам потребна, я знаю, что ей надлежит прийти. Мы же тем временем станем действовать таким образом, чтобы почесть не досталась целиком тем, кто прибудет, но чтобы часть ее стала нашею.

Глава LXVI 45

О том, как была захвачена башня Бульойнша и кого в ней взяли, и о прочих вещах, что свершились в тот день

Все были весьма довольны суждениями, что высказал им граф, громко восклицая, что пусть приказывает он все то, что, как он зрел 46, было службою Богу и королю, их сеньору, и спасением их жизней и чести, ибо они были готовы и снаряжены то содеять 47.

И случилось в тот день, что одна башня, находившаяся в долине Бульойнш, была взята маврами, и те, кто в ней находился, были пленены. И здесь надлежит вам узнать, что сия долина Бульойнш есть долина близ Септы, против Алкасера, почти на середине 48 пролива, на подошве одного хребта, так что она спускается к морю, в каковой [долине] имели мавры свои усадьбы со многими фруктовыми рощами и восхитительными садами, вкупе с башнями и рядами домов, красивых и раскрашенных для приумножения восхищения. И столь часто располагались они в той долине, что она казалась почти что поселком, среди каковых [построек] была одна башня, большая и красивая, на одной скале, о кою билось море. И Жоан Перейра, находясь в том городе, послал испросить ту долину у короля, от какового получил свою подписанную грамоту [на владение]. И так он полагал ее [долину] своею, хотя и стоило ему трудов то владение, ибо единственно имел он ту башню, поелику представляла она лучшую защиту, нежели всякая иная, главным образом из-за помощи, что могла прийти ему по воде, почему, обладая тою [башнею], казалось ему, что он также пребывает во владении прочими. И было так, что всегда имел там Жоан Перейра людей и продовольствие, и много раз пребывал он там лично на протяжении дней. И о ту пору отправился он в королевство улаживать (lyvrar) свои дела, как с королем, так и с инфантом доном Энрики (Emrrique), с коим он жил, посему ту башню поручил он Фернану Гонсалвижу д’Арка (Fernam Gomзallvez d’Arca), рыцарю родом из города Эвора, главному алкайду, каковым он был, Тавилы, каковой находился в той башне к тому времени, когда мавры явились на сию осаду. И когда минули сии дни, уже нами описанные, собралось множество мавров и отправилось на оную башню, где они захватили того Фернана Гонсалвижа с девятью эшкудейру, что с ним были, насчет какового захвата мнения разделились пополам (a quall filhada se departio per duas guysas), ибо те, что находились в башне, сказали, что их захватили в битве, где они вначале были побеждены усталостью, а не вражеским оружием, ибо их было так мало, противников же столько, что они [защитники башни] не могли произвести никакого распределения своих сил, место же было узким, а арсенал (allmazem) — малым, так что они, по их словам, пошли на крайнюю меру (se derг por derradeiro), дабы спасти свои жизни 49, ибо в противном случае не смогли бы избежать того, чтобы оказаться преданными огню, когда бы не пожелали открыть ворот. Но мавры поведали противное тому, сказав, что они захватили несколько флагов с некоторых кораблей 50, взятых их корсарами в море, — или, может быть, они сами изготовили их для претворения в жизнь того обмана, — и голову одного мавра, убитого [защитниками] городской стены, каковую они несли таким образом воздетой высоко на копье, флаги же волочили по земле, крича, что граф был мертв и что то была его голова, флаги же — короля Португальского, требуя от них [защитников башни], чтобы те сдались на их милость, так как противное не служило для них ничему. И говорят, что наши, думая, что то было правда, пошли на сдачу, не явив никакой обороны. Так или иначе, верно то, что флаги [и голова] 51 были показаны тем притворным образом, они же пленены, а башня захвачена, но следует думать, что такой рыцарь, как Фернан Гонсалвиж д’Арка, не дал бы обмануть себя подобным показом. С сим рыцарем были пленены Жоан Эштевиж Серрабодиш (Joham Estevez Зerrabodes 52) и иные.

Возвращаясь же к делам города, послал граф Жоана Лопижа д’Азеведу и Руя Важкижа Перейру, чтобы отправились они на Алмину, как прежде он им приказал. Но, поелику фушты вошли в один залив, что рядом с Алжазирой, конные не возымели повода на них смотреть и посему возвратились к графу. И в сем подошли близко к стене несколько конных мавров, среди каковых был один, что звался Жуфеж (Jufez), судья Анжерский (d’Гgera), сказавший, что желал говорить с графом, каковой тотчас показался пред ним, поелику присутствовал. И после того, как [Жуфеж] поговорил о пленных, коих надлежало выкупить за других, наших, он сказал, что желанием всех мавров 53 было держаться там до тех пор, пока город не будет захвачен.

— Чем же занимаетесь вы, — спросил граф, — что [все еще] не начинаете ваш бой?

— Мы ожидаем фушты, — ответил мавр.

— И для чего же сие? — переспросил граф. — Ибо я знаю, что фушты уже прибыли, вы же [по-прежнему] ничего не делаете.

— Мы ожидаем еще и другие, — повторил мавр.

И в сем прибыло к нему сообщение от его капитана, чтобы он уходил оттуда, ибо возникло подозрение насчет тех переговоров, ибо они затягивались. Граф приказал затем, чтобы выставили наружу десять человек через ворота ограды, scilicet, шестерых арбалетчиков и четверых пехотинцев, чтобы затеять стычку с маврами. Поверх же ворот приказал он поставить Жила Важкиша (Gill Vazques), алмошарифа арсенала, с шестью эшкудейру своего дома, каковые умели хорошо 54 стрелять из арбалетов, каковые все они имели там весьма добрыми и все — гарруши. И также предупредил он Жоана да Вейгу, что был поверх башни, а следовательно, и Фернана Родригижа ди Баркуша, бывшего поверх того кубелу, что против Алжазиры, чтобы они стреляли не иначе, как из арбалетов с воротом (beestas de torno), если только мавры не подойдут так близко 55, что они сумеют попасть в них из других [видов арбалетов]. Наши начали свою стычку, мавры же, не предупрежденные как следует насчет урона, что они себе уготовили, когда наши стали отступать, зашли так далеко под сень стен, что многие из них были повержены из арбалетов, находившихся в руках тех эшкудейру. И оказался урон их еще гораздо большим, ибо они, то ли по велению своего Алкорана (Allcorг), то ли по какой-то иной причине, весьма стараются удалить своих мертвецов от лица врагов, что сим [маврам] в тот день причинило гораздо больший урон, поелику за одного [мертвого], что хотели они унести, погибали поверх того семеро или восьмеро 56. С другой стороны, пока были они заняты — как тем, чтобы унести мертвецов, так и тем, чтобы показать спины, — арбалетчики, бывшие снаружи, применяли свои выстрелы с весьма великим уроном для противников, и, поелику мавров было множество, они [арбалетчики], испытав ликование, не могли столь скоро прекратить свое дело (fazer a fora). И почти 57 весь день провели они в упорном сем труде (perfia). Но после того, как граф узрел, что, не взирая на столькие потери, они [мавры] не желали ничего иного, кроме как являться каждый раз в еще большем числе и что было их уже множество около ограды, он приказал подать знак громам, чтобы они стреляли, каковые весьма скоро произвели весьма великий урон, ибо чем более велико было [их] скопление, тем большие потери несли противники, из-за чего отходили они так далеко, что скорее казалось, будто они желали бежать, нежели изъявляли намерение вновь подойти туда. Приказал граф доставить туда множество еды и бурдюки с вином, коими все были обеспечены, и сам он ел там в компании со всеми, дабы дать им повод не отдаляться оттуда, где их присутствие на то время (per estomзee) было столь необходимо. И дабы память добрых [мужей] обрела должную свою хвалу, мы говорим, что среди тех, кто сей день провел за пределами стен, был Диогу Важкиж ди Порту-Каррейру, каковой был верхом, как для того, чтобы предводительствовать пехотой, так и для того, чтобы оживлять стычку, ибо, будучи верхом, он мог более легким образом свершать вступления [в бой], нежели другие, пешие. Был там Гомиж Фернандиж (Gomez Fernamdez), алмокаден, и Афонсу Пегу — за капитана других пехотинцев, и каждый из них убил своего мавра, будучи удален от остальных, без помощи иной компании. Послал также граф Диогу Жила, своего стремянного, чтобы вышел он наружу помочь Диогу Важкижу, и так они оставались вместе, пока первый не получил удар камнем в голову, каковой [камень], когда бы не весьма изогнутый шлем, на нем бывший (carapuзa que trazia 58 muyto rrevolta), там бы и учинил конец его жизни. И граф вышел наружу с тремя или четырьмя конными, и один мавр подал в их сторону знак как тот, кто вызывал противника, дабы испытать свою силу. Граф был тем, кто среди 59 прочих выдвинулся вперед на доброе расстояние, но мавр оказался трусом и воротился к своим товарищам. Алвару Мендиж и его брат, один на башне, а другой на корасе, учинили в тот день весьма великий урон среди противников.

Глава LXVII 60

Как фушты мавров вышли из залива, и как они пытались совершить высадку, и как другие мавры начали воевать город

Фушты, что были замечены утром, к вечеру вышли оттуда, где стояли, коих выход произвел великий ропот среди христиан, из-за чего граф приказал затем Рую Важкижу, и Жоану Лопижу, и Мартину ди Крашту 61, чтобы отправились они на Алмину. Жоан Суариж ди Пайва 62, там бывший, испросил дозволения [отправиться с ними], поелику показалось ему, что в компании тех фидалгу он мог содеять более ради своей чести. Ропот среди людей стал нарастать, из-за фушт, ими зримых, и граф явился туда, так как то показалось ему необходимым, и сказал людям, чтобы они не страшились, ибо на Алмине [фушты] выяснят, кто закроет им выход.

— Одну лишь вещь, — сказал он, — наказываю я вам сейчас: чтобы вы не расходовали ваш арсенал прежде, нежели узрите, что мавры находятся в таком месте, где ваши выстрелы не пропадут зря.

Весьма рад был граф, узрев людей столь расположенными продолжать то, что на то время было необходимо, ибо все в один голос сказали, чтобы он отправлялся заниматься своими делами, ибо за ними дело не станет, пока остается у них сила. И в сем фушты погребли по направлению к Алмине, самая же большая шла сзади. И как только оказались они рядом с сушей, то все соединились и видом своим показали, что желали высадиться на пляж. Но арбалетчики, там бывшие, не пожелали дать им времени, необходимого для того, чтобы выполнить задуманное, ибо выстроились в ряд и стали стрелять, от чего мавры возымели страх. И в сем они повернули назад, и, как представляется, отправились держать совет и взять с собой больше людей, чем было с ними. И спустя много времени они воротились снова, имея больше сопровождения, чем в первый раз (mais povoadas da companha que da primeira), и, как только фушты оказались рядом с Алминой и видом своим показали, что высаживаются, все мавры, пребывавшие в пустыне, позволили себе броситься на приступ стен, и то же самое сделали бывшие на пляже в отношении корас. Все же в битве у Фезской башни была вся основная часть 63 противников, каковых капитаном был Бенеаду Атмити (Beneaadu Atmyty 64), старый глава (cabeceira) Бенкаружа (Bemcaruz 65), что выше Касер-Кебира (Cacer Quebir 66). Был там также Уисет Бенрау (Huicet Bemrrau), бывший главою большой части алкабилы 67 Шуэна (Xo?), и Жуфеж, судья Анжерский (d’Amgera), со всеми [жителями] той области. И Абу имел [под своею рукою] не только [жителей] Межейси (Megeice 68), каковой был собственный его сеньорат, но также и Бенейжена (Beneyg?), и Бенамажина (Benamagim 69), и Бени-Алгорфока (Bene Allgorfoc 70), со всеми [жителями] той стороны Гомейры, что лежит в направлении заката. И оттуда вглубь, прямиком до стражи Алвару Мендижа, должен был сражаться Шебер (Xeber), со всеми прочими старейшинами хребта, и с ним те, кто пришел в паломничество, каковые были из весьма дальних земель, ибо были там такие, как в дальнейшем узнано было, что отбыли из своей земли за полтора месяца до того, ни разу не прерывая пути, лишь бы только поучаствовать в том деянии, веря, что все их грехи будут там прощены, те же, кто [так] проповедовал, ссылались на пророчества, говорившие им, что неизбежно было для них войти в город в те два дня, что были [для того] назначены, scilicet, канун Девы Марии 71 и день, бывший с XIIII на XV 72 [дни] того месяца Августа. И оттуда до моря сражался один мавр, пришедший как глава Шойи (Xoya), носивший имя Бубесар (Bubecar 73), и с ним все из Лужмары (Luzmara 74), и из Жибел-Фабиби (Gibell Fabibe), и из Газулы 75, и из Танжера, и из Алкасера, и из Мажмуды (Mazmuda). Все [они], добро выстроившись для битвы, позволили себе броситься на приступ стены 76, где можно было зреть весьма странную смертность (muy estranha mortyndade), поелику вещи были таким образом устроены, их же было столько и до того густо, что ни один выстрел не мог пропасть впустую. Воистину, должны были утомиться в тот день князья преисподней перевозкой стольких злосчастных душ. О! как же обманулись те, кто взбирался по лестнице поверх Фезских ворот, дабы забраться на стену, поелику был там один экшудейру графа, а у него — арбалет с воротом, и когда узрел он их таким образом приближающимися, то прицелился в одного из них и поверх одной двери, что те несли 77, выстрелил в него толстым дротиком, отчего тот сразу пал мертвым оземь, и в то время как другой спускался, чтобы поднять того, снова зарядил эшкудейру [арбалет], и пригвоздил ему [другим дротиком] адаргу к груди, и пал тот рядом со своим товарищем безо всякого духа жизни. И на том кубелу 78, где находился Фернан Родригиж ди Буаркуш, убили Бенеадута Адмиети (Admiete 79), старого главу Бенаружа. И Фернан Родригиж собственною рукою убил Жуфежа, главу части алкабилы Шуэна (Xoem), ибо выстрелил двумя стрелами в его лошадь и поверг ее, падая же, получил одну [и сам] мавр, от каковой тотчас умер. По тому же самому месту проезжал Абу и получил две другие стрелы в лошадь серой масти, что была под ним, каковая, придя в неистовство от ран, стала биться, и Фернан Родригиж прицелился в Абу и прострелил ему дротиком плечо сквозь кости и мускулы, таким образом, что пронзил его через спину. Со стороны внутренней стены было произведено много выстрелов, главным образом по койрасам против моря, куда мавров прибыло более всего, ибо туда вложили они все свое тщание. Однако граф не позабыл позаботиться о том месте, ибо, почуяв, что мавры туда явятся, снабдил его добрыми людьми, и посему был там произведен весьма великий урон среди противников.

Нет у нас причины не упомянуть в сей записи одного благородного фидалгу, каковой был слугою инфанта дона Энрики (do ?rrique) и в дальнейшем стал командором Азорских островов и Святой Марии, что находятся в море-океане, и замка Алморол (Allmourol), что принадлежит Ордену Христа, какового звали Гонсалу Велью; и сей находился на койрасе, что идет к Барбасоти, с восемью арбалетчиками и одним эшкудейру, что добро его сопровождал. Мавры, начавшие там сражение, явились против наших в таком числе и до того жаждущие победы, что [наши] принуждены были уступить им корасу, не без великого урона и смертности неверных. Однако слух [о том] тотчас со всею силою устремился к графу, каковой не смог столь скоро прийти на помощь, чтобы не обнаружить внутри [уже] до XXX мавров. И на корасе не было уже никого, кроме того эшкудейру и одного арбалетчика, каковые находились весьма близко к воротам койрасы; и хоть они как добрые мужи достаточно трудились, сбрасывая сверху множество камней, все же мавры не переставали проходить. Граф пришел на помощь весьма скоро, послав туда своих эшкудейру и других, коих нашел наиболее готовыми, и равно нескольких арбалетчиков, дабы взять ворота, поелику Гонсалу Велью и другие, что с ним оставались, были уже за пределами [койрасы], на лестнице, будучи не в силах вынести такое количество врагов. И так как пляж не был защищен, приказал граф взять одну скалу, откуда можно было его хорошо охранить. И как только узрели мавры столько противников по своему поводу, то весьма скоро оставили первое свое намерение, ибо наши люди переходили сверху к тому месту. И кто вплавь, кто кругом койрасы стали они изыскивать способа спастись, хоть и не удалось то сделать всем, ибо многие погибли прежде. Гонсалу Велью, едва узрев, что помощь ему пришла, тотчас вернулся на койрасу, где обнаружил одного мавра поверх зубца стены, какового весьма скоро принудил оставить не только стену, но и жизнь. Была там одна скала, на коей мавры имели укрытие, благодаря коему наносили урон нашим, ибо оттуда ранен был Гонсалу Велью и другие с ним. Со стороны Алмины [мавры] с фушт пожелали совершить высадку, но когда узрели [наших] людей, как те приготовились их встретить, то не пожелали пробовать подобный выход, кроме одной из них, каковая вывесила [белый] флаг ради своей безопасности и сказала, что были у них там пленные, захваченные в Бульойнше. Мартин ди Крашту ответил ей, чтобы она отправлялась прочь, ибо они не станут с ней говорить без дозволения графа, и так они [фушты] возвратились в бухту, где прежде стояли. И прочие на суше, сообразно тому, едва узрев, что фушты уходят, вернулись к своим становищам, [наши] же с Алмины бросились к графу, дабы узнать, что ему было угодно, чтобы они сделали.

— Ступайте, — сказал он, — тотчас же ужинать и возвращайтесь к вашей страже, ибо ведаете вы уже, что изрядная часть сих мавров родилась здесь и потому знает места, чрез кои они могут войти, коли им не помешают. И располагайте ваши стражи так, как я вам еще прежде приказал, имея насчет того великую предусмотрительность, ибо коли сии мавры один раз в сию часть проникнут, то весьма затруднительно будет их потом удалить, я же пойду вас проведать, как только спустится ночь.

Все ответили, что не только ту, но и любую иную вещь, хотя бы она была гораздо более опасною, [исполнили бы с весьма великою охотой,] ибо были готовы. На койрасе, где находился Гонсалу Велью, приказал граф прибавить людей, каковым приказал принести туда продовольствия и всего необходимого для другого дня, и так продолжал он давать устроение своим делам как благородный и великий человек и весьма достойный такой должности.

И хотя состояние женственности обладает тою слабостью, каковой Богу угодно было, чтобы оно обладало, тем большей хвалы заслуживает оно, чем с большим желанием силится следовать тому, в чем природа ему отказывает. И посему знайте, что женщины того города держались в те дни во всех трудах весьма доблестным образом, ибо постоянно занимались тем, что переносили камни и арсенал, со всеми прочими вещами, что мужчинам были потребны, таким образом, что ни у одного из них не было причины удаляться с места, что ему было назначено, и стены никогда не лишались сопровождения, что стояло бы на их защите. И когда явились мавры, они [женщины] переменили свои одежды на мужские платья (abetos 80 baroys) и с копьями и щитами встали у порталов стены в обществе мужчин, о чем противникам не было ведомо. И на том полагаем мы завершенными деяния и труды того дня.

Глава LXVIII-я 81

О том, как Касоми Бенкани (Cacome 82 Bemcane), что был арраиж-кабилом (arraez cabill) 83 Септы, бежал из города, и о вещах, что свершились в тот день

Рассказывает автор, что записал деяния, происшедшие в сей осаде, что в среду, едва настало утро, мавры, следуя всегдашнему своему обычаю, отправились расположиться поверх холмов, и граф, видя, что они давали ему время, приказал устроить сторожевую будку поверх одного кубелу, дабы у наших была лучшая возможность защитить пляж от тех, кто пойдет на койрасу, и снять оттуда тех, кто укрывался под скалой в другой день, что был предыдущим 84, и наказал затем, чтобы ее [сторожевую будку] охраняли. И отправился он задать распорядок иным вещам, и так как фушты не приходили, отправил он наружу Афонсу Прегу (Affomso Prego 85) и Жоана Морену (Joham Moreno) с другими алмогаварами, дабы они затеяли 86 стычку с маврами, каковые весьма задержались с прибытием на битву. Однако в конце концов пришлось им прийти, и столько времени провели они, совершая так свои выпады, что пришлось уводить их под сень стен, где арбалеты начали стрелять, а мавры — падать одни поверх других. И граф сам был там, стреляя из своего арбалета как и каждый из его слуг. И в скором времени погибло там достаточно их [мавров], пока не почли они за лучшее для себя оставить мертвые тела и стычку, так что там осталась целая гора их, пригвожденных [стрелами] (pregados 87) одни к другим, при великом сожалении прочих мавров, что их зрели и не могли поступить иначе 88, ибо милосердное сие дело весьма предписывается среди них, scilicet, погребение мертвых, в особенности тех, кто умирает среди христиан, каковых они почитают за святых так же, как Святая Церковь почитает тех, кто умирает за святую ее веру. И в сем сказали графу, что фушты стали прибывать.

И дабы поведать нашу историю в должном ее порядке 89, скажем здесь, как один мавр, что звался Касоми Бонкани (Bomcane), бывший арраиж-кабилом 90 того города, сбежал ночью по одной [водосточной?] трубе — а арраиж (arraiz)-кабил среди мавров есть то же, что адмирал среди христиан, — каковой был пленен Нуну ди Гоишем (Nuno de Goes), и сей мавр был стар, и рассудителен, и таков, что прочие мавры получали [от него] великие советы с тех пор, как был он среди них.

Фушты взяли направление на Алмину, где показали, что желали высадиться на сушу, но как только узрели арбалетчиков готовыми встретить их, не отважились свершить то, к чему имели желание, но вместо того повернули назад, где один копан (copano) 91 подал знак к переговорам, и Руй Важкиж ответил ему, чтобы он отправлялся туда, где находился граф, и что там он мог говорить с намерением получить ответ. Лоренсу Афонсу (Louremco Affonso), житель того города, испросил у графа дозволения на то, чтобы отправиться в одной своей завре стрелять по фуштам, и хотя прежде, нежели то дозволение было ему дано, был он хорошо предупрежден, настолько же осведомились и мавры у того Серрабодиша, коего захватили в башне Бульойнша, дабы чрез него действовать наверняка, так что суждено было им захватить оную завру, к немалой их радости, от чего наши возымели горечь.

— Оставьте, — сказал граф, — ибо то суть вещи, приказанные свыше, каковые творятся не иначе, как добра ради, ибо чрез посредство того, что те люди оказались взяты, получат ход некоторые [вещи] 92, кои, может статься, не свершились бы, не будь они захвачены.

— Мы, сеньор, — сказали некоторые, — не имеем иной, большей, заботы, нежели те пробоины, что сделаны в стене, ибо, будь они починены, с Божьей милостью немного страха стали бы испытывать мы от их [мавров] воплей.

— Что до этого, — сказал граф, — не переставайте сохранять веселость и работать над другими вещами, ибо я вручу их вам сею же ночью починенными таким образом, что, с Божьей помощью, немногие люди смогут защитить их от многих, хотя бы те и явились.

Для какового дела приказал граф тотчас оповестить всех офицеров, для того подобавших, говоря, чтобы они позаботились о себе и поспали, так как в следующую ночь предстояло им потрудиться.

И в сей день перебрался в город один элши 93, чрез обман, что устроил он маврам, хоть и был он человеком достаточно простодушным, [ибо] угодно оказалось Богу открыть ему путь, чтобы он не потерялся. Однако основная потеря досталась тем, кто его вел, ибо другие мавры пошли на них и порубили их на множество кусков, вследствие дурной осмотрительности, что вложили они в его охрану. Сей элши много вещей сказал графу относительно состояния противников и то, что войско [их] было почти бесчисленно, в особенности пехота, конницы же столько не было, ибо на всех имелось не более, нежели до I?I?DC 94 [конных] среди [жителей] Шуэна и других, пришедших с Шебером, не считая уроженцев земли. Спросил у него граф, почему они не сражались в тот день. [Тот] ответил, что потому, что ожидали еще фушт, из-за той стороны Грады [Гранады].

— Посему, — сказал он, — коли они не придут сею ночью, то утром пожелают сражаться, и в каком положении окажутся, так и станут поступать.

И как только настала ночь, приказал граф вести работы в тех порталах и опасных местах, и такое исполнение было дано всему, что к утру все пробоины были заделаны, как если бы работы велись днем и в иное время, чему все были весьма изумлены, много восхваляя такую доброту капитана.

Глава LXIX

Как мавры начали вторую битву

Прослушал граф свою мессу в такие [часы] 95, что когда настало утро, он уже был 96 вблизи стен, однако немного времени прошло после того, как вестники солнца объявили о своем приходе, как фушты мавров начали приставать к суше. Жоан Лопиж д’Азеведу был там, дабы узнать у графа, что прикажет тот ему содеять.

— Пока что, племянник, — сказал тот, — оставайтесь здесь, покуда не узрите направление, кое намерены взять фушты, и коли узрите, что они идут к Алмине, спешите, как только можете, ибо вам предстоит помешать им, а коли они явятся сюда, поступайте тем же образом.

— Сеньор, — сказал Жоан Лопиж, — ступайте улаживать прочие дела, ибо о сем я проявлю такую заботу, коею вы не останетесь недовольны.

К тем фуштам прибавили уже мавры еще завры, и как одни, так и другие были весьма нагружены людьми. И так как были они предупреждены тем арраижем, то шли по направлению к калиткам, кои мавр не оставил закрытыми. Другие мавры, что пребывали на суше, едва узрев, что фушты гребли и направлялись, чтобы пристать, позволили себе устремиться весьма мощно к стенам, как верхом, так и пешком, неся множество лестниц и дров, хотя со стороны Фезских ворот не шли они на приступ с такою силой. И как только совершили они подход и арбалеты начали стрелять 97, не остались первые [нападавшие] без великого раскаяния, в особенности после того, как узрели заблуждение проклятой своей секты, ибо тела их принудили пасть пронзенными посреди крепости, не считая многих иных, получивших тяжкие ранения, такие, от коих навсегда остались они увечными. Однако оттуда вглубь до преддверия моря стеклись еще войска, и с большею силой, но, встретив тот же самый прием, что и остальные, удалились прочь, и как только одна алкабила получала свое месиво, так же шла затем получить свою долю другая. Узрел граф, что мавры более стекались к башне Алвару Мендижа, и, поелику ограда не была столь доброю, как то подобало, послал он Лопу Важкижа ди Порту-Каррейру, чтобы с четырьмя или пятью вооруженными эшкудейру был он там, дабы помочь тем держать оборону. Великий бой дан был койрасе Барбасоти, пока не погибли мавры от больших камней (camtos), что сбрасывали сверху, — настолько прильнули они к стене. И весьма помогли оборонить ту корасу отверстия, что располагались вблизи земли, чрез кои стреляли арбалетчики, таким образом, что многие [мавры] были ранены 98 в грудь и живот, отчего достаточно их погибло смертью (perecera por morte), пока сами они, не проведав про свой урон и не в силах его вынести, не удалились прочь.

[Мавры] на фуштах пристали к суше носами, весьма близко к стене, где тотчас высадилось около двухсот мавров весьма добро снаряженных, каковые двинулись прямиком к порталу, а некоторые — к трубе, чрез кою вышел арраиж (arraiz), каковая была столь высока, что чрез нее мог идти в полный рост один человек, и столь широка, что вполне могли идти рядом двое. И Жоан Лопиж и те, что были с ним, выскочили из калитки наружу, полагая, что мавры намеревались прибыть к тому месту, но как только узрели, что те следовали дальше, повернули назад и направились внутрь города. И как только Жоан Лопиж прибыл туда, где были мавры, то взошел на стену, и тем же образом поступили те, кто за ним следовал. И воистину те мавры, что там высадились, не могли быть иными, кроме как [нарочно] отобранными для такого деяния воинами, ибо с весьма великим пылом достигли стены и дали ей бой, далекие от всякого страха. И поелику арбалетчики по большей части были людьми из народа, когда узрели противников столь воодушевленными, они помыслили о своей погибели, покинув место, к коему были приписаны, с таким страхом, что бросили 99 арбалеты и арсенал, у них имевшиеся. Но явились туда вскоре эшкудейру, каковые, хотя и не имели того своею обязанностью, служили там лучше, нежели делали то иные трусы, ибо, имея в сердцах своих крепость, не бросали пост из страха перед противниками, что первые [защитники] содеяли совсем наоборот. И так проявили себя добрые те мужи в своих выстрелах, что вскоре повергли часть тех мавров, каковые, видя, что стена была от них столь добро защищаема, начали оставлять битву, показывая, однако, что желали ее продолжать, и дали возможность пройти по трубе другим. И когда некоторые были уже внутри нее, пожелал Бог, [чтобы] 100 некий Афонсу Пириж, эшкудейру графа, узрел появление одного [мавра], что почти уже вышел из трубы, и спустился с лошади, и ударил его боевым копьем в грудь, так что оно вышло у того с другой стороны. И наверняка не остался бы тот без доли того вреда, когда бы не пришла ему помощь, ибо извлекли из него другие мавры копье, коим был он весьма утружден. Но в сем явился туда один человек, у коего недоставало одной руки, в другой же нес он копье, коим ранил одного из тех мавров смертельною раной, из-за чего другие [мавры] пустили в ход копье Афонсу Пирижа, кое было ими удержано (que tinham pejada), и стали поворачивать назад. Однако со всем сим [мавры] на фуштах вернулись к первому своему бою, и когда погибали одни, являлись другие, гораздо более многочисленные. И Мартин ди Крашту, видя ту опасность, оставил лошадь и запрыгнул на стену, где не подвело его сердце дворянское и благородное, с коим теснил он противников с дерзновенною неколебимостью. Воинство, рассеянное по тем участкам стены, ощутило, что была там опасность, и, ведая, что противникам нельзя было нанести урон при высадке на сушу, уразумели, что еще менее могли они помешать их вступлению на стену, и знайте, что из-за того многие возымели в душе своей новые помыслы, исполненные великого страха. Но граф, будучи проницателен, уразумел дело и приказал некоторым из своих эшкудейру, чтобы отправлялись туда и коли узрят дело в такой опасности, то пусть тотчас дадут ему знать.

— Великое зло то было, — сказали некоторые из тех, что были подле него, — поелику так они позволят тем маврам занять сушу.

— Оставьте, — сказал граф, — ибо так надлежит их обмануть, ибо я приказал, чтобы они позволили им занять ее намеренно, дабы наказать их там, с тем чтобы в другой раз устрашились они так поступать. Ибо коли один раз (hua vegada) будут они хорошо проучены, те, кто о сем узнает, не отважатся так легко принять 101 [подобное] 102 поручение.

И верою, с коею наши отнеслись к сим словам, привели они души свои в лучшее спокойствие. Сии доводы, что граф таким образом привел, пожелал он, чтобы узнали повсеместно, и посему послал Жоана Суарижа, чтобы тот отправился оповестить так, как если бы то было собственным его побуждением, по всем прочим местам [крепости], думая, что опасения были не меньшими у остальных, нежели у тех. Жоан Суариж был человеком доброго вида и рода и, помимо древнего своего дворянства и отважной природы 103, добрая склонность, питаемая им к одной девице, побуждала его искать дел выдающихся и простирать силы свои на труды большие, как воистину в те дни сей первой осады и затем второй, и равно все то время, что он там пребывал, всегда был готов он к весьма великим трудам, держась в том как храбрый рыцарь, хоть в конце дней его и недостало ему награды, как за сии услуги, так и за многие иные, им оказанные. Сейчас же находим мы, что Жоан Суариж с добрым усердием последовал приказанию графа и успокоил растревоженные сердца, каковыми были они у многих. И в сем прибыл Мартин Висенти и сказал ему, чтобы он позаботился о делах, что были у него на очереди, ибо прочие уже были добро улажены. И сказать по правде, не столь присутствие графа было необходимо там для отражения врагов, сколь было оно для успокоения друзей. Ибо знайте, что великий страх был в них из-за выхода тех мавров, в особенности оттого, что ведали они слабость того места.

— Сеньор, — сказал Мартин Висенти, — то, что сейчас там более всего подобает, это арбалетчики, ибо коли вы их пошлете, они произведут великий урон среди противников.

— Сеньор, — сказали прочие, — не заботьтесь о большем, ибо уже идет туда Жил Афонсу с четырьмя арбалетчиками, каковых будет там достаточно.

— Что ж, тогда, — сказал граф, обращаясь к Гонсалу Важкижу, — посмотрите для меня, в какой точке находится прилив, и коли узрите, что он таков [как надо], скачите и скажите сим фидалгу, что те, кто может быть отпущен, пусть покидают бой 104, ибо ведаю я, что великий урон произведете вы среди противников.

И хотя прилив был еще отчасти высок, все же Руй Важкиж Перейра, и Жоан Лопиж д’Азеведу, и сей Гонсалу Важкиж вместе с другими вышли наружу. И поелику калитка, чрез кою предстояло им выйти, была далеко, вода же еще не совсем отошла, из-за чего не могли они пройти к маврам иначе, кроме как почти вплавь, не вполне завершили они их избиение, хотя все же добрались до них. И поелику многие из них [мавров] были уже убиты и ранены, то, едва узрев наших, оставили они пляж, в каковом отступлении гораздо более умножились их потери, ибо [фушты] их стояли носами на сушу, не бросив якорей, и часть фушт касалась [прибрежных] камней и не могла выйти, и так как выстрелы накрыли их, то они лишали их воли, таким образом, что среди мертвых и тяжелораненых немногие выжили.

Глава LXX

Как мавры отступили к фуштам и как все [они] начали отбывать

Весьма радостною вещью для наших было зреть, как волны оказались окрашены кровью тех неверных, поелику почти весь тот берег был усеян их телами. С другой же стороны, мавры не могли пустить свои фушты вплавь, из-за того, о чем уже мы сказали, и не могли показаться на борту без того, чтобы тотчас не пришлись десять или двенадцать стрел на одну голову. Жил Афонсу, алмошариф, и другой королевский чиновник весьма восхваляемы были в тот день относительно того, что содеялось в том месте, ибо они поместились там с двумя арбалетами каждый и с отборными людьми, что их перезаряжали, с чем повергли они весьма великое число тех неверных. Равно и со стороны пустыни не оставались поля незаполненными тем, чем столь [щедро] усеян был пляж, ибо хотя мавры и унесли многих из тех мертвецов, все же осталось там столько, что после того, как начали они гнить, доставляли они раздражение нашим, но мы думаем, что их приказали сжечь.

И дабы женщины не остались без своей доли сей хвалы, мы скажем, что в сем деле потрудились они не так, как того требовала их природа, но как люди великой доблести, ибо согласно потребности времени поменяли они так свою природу и с оружием в руках, не переменив одежд, в некоторых местах подменяли мужчин. Доподлинно было, что некая Лианор Афонсу (Lianor Affomso), бывшая замужем за Лопу Марти[н]жем (Llopo Martiz), женщина добрая и честная в своей жизни, убила в сей последний день своими руками одного мавра. И другая женщина, незамужняя, что звалась Катариною ди Сантьягу (Catarina 105 de Samtiago), убила другого и ранила нескольких. А что сказать нам о жене Руя Гомижа, что была подле своего мужа в портале стены, помогая ему весьма храбро, и оба были там ранены[?] Но сии и многие иные, что получили раны в сей осаде, милостью Божьей все выздоровели.

И дабы распрощаться нам с сею первою осадой, узнайте, что большая фушта едва не была потеряна [маврами], поелику касалась она верха одного камня, из-за чего люди желали броситься в воду, дабы перебраться на другие фушты, но в конце концов суждено было ей выйти, не без великих для нее потерь, как в людях, так и в снаряжении. И хорошо можно было узнать по веслам, какие из тех фушт оттуда отбыли, ибо были там такие, что имели по XXV-XXVI 106 скамеек, а [на ней] не гребли и восемь весел, все же прочие [остались] брошены. Как только фушты оказались в море и двинулись на выход, тотчас местные мавры стали выходить из своей битвы. И одни за другими [они] отбывали, ибо большинство их суть люди малого состояния, не более чем в один мешочек сухих фруктов и муки, так что немного заботы остается им насчет скарба, таким образом, менее чем в два часа отбыла наибольшая их часть. Те, кому привелось нести лестницы, были уже столь близко от стены, что оказалось им необходимо бросить их, и некоторые из них остались там лежать мертвыми рядом с ними. И как только начали они [мавры] движение, так же стали и поджигать принесенные ими дрова, таким образом, что те полностью сгорели прежде, чем с того места они отбыли. Фушты же отправились разместиться в заливе, где стояли прежде, где пробыли длительное время, оплакивая свои потери. Граф же приказал, чтобы ему доставили лестницы, и хоть и заявилось туда несколько конных мавров, стараясь помешать нашим, то ничем им не помогло, поелику к великому их сожалению приказание графа было исполнено. И весьма казалось, что мастер, те лестницы изготовивший, либо же те, кто приказал их изготовить, имели хорошее знание о стене [города], ибо были они равны высоте той стены.

Один парусник показался близ Гибралтара, против какового граф приказал снарядить одну фушту, коей капитанство было дано Жоану Суарижу, и так как моряки не сумели управиться с нею как подобало, не содеял Жоан Суариж того, что желал, и корабль мавров вернулся в свою гавань, когда ощутил, что за ним идут. Кроме того, сказали графу, что видели две завры за скалами, и он тотчас послал Диогу Важкижа в одной брагантине, дабы тот отправился на их поиски. Но не сделали офицеры того корабля такой же ошибки, как [офицеры] Жоана Суарижа, ибо отыскали не только те [завры], но и другую такую же, каковые, видя брагантину рядом с собою, оборотились носами к суше. И доставили их в город нагруженными алкавалами (allcavallas 107), и пшеницей, и виноградом.

И сии есть вещи, что произошли в те пять дней, когда мавры в тот раз стояли у города.


Комментарии

1. Allmaria; G: Almeiria, т. е. Альмерия (Almeria), город на Ю.-В. Испании.

2. baratar; G: enbaracar.

3. tylhado; G: telhado.

4. Исправлено в изд 1997 г.; C: LXXbij.

5. Vaz; G: Vasquez.

6. Т. е. алкасова (порт. ист., мор. alcacova, букв. “крепость”, от араб. al-cacaba) — здесь: носовая (бак) или кормовая (ют) надстройка на военном судне.

7. Исправлено в изд 1997 г.; C: Xb.

8. E elle deu lhe a proa, т. е. “И он оборотился к ним носом”, вместо E elle deu lhe a popa, что соответствует нашему переводу. Явная ошибка переписчика, т. к. речь идет о бегстве, а не о нападении.

9. См. прим. 103 к гл. LI-LX.

10. Переведено по G: pera poderem pellejar; C: pera pellejar (“чтобы сразиться”).

11. Алауд (совр. порт. alaude) — небольшое судно, используемое в Португалии до настоящего времени для ловли тунца.

12. Tytua; G: Tutuao; Тетуан.

13. Час примы, или первый час (лат. Prima hora) — первый из т. н. “малых часов” христианской литургии. Соответствует 6 часам утра, то есть первому часу после восхода солнца. “Часы примы” — между 6 и 9 часами утра (до наступления терции, или третьего часа).

14. Адмирал (главный адмирал, алмиранти-мор) Португалии явно был “наибольшей персоной” в “королевстве Алгарви” (крайней южной оконечности португальской территории) как раз вследствие необходимости обеспечивать защиту страны со стороны Средиземного моря, т. е. от морских набегов арабов.

15. Исправлено в изд 1997 г.; C: LXXij, с зачеркнутым вторым X.

16. Фактически в тексте “Хроники” приводится не одна, а две датировки большой осады Сеуты — 1418-м и 1419 годом. Мария Тереза Брокарду в предисловии к изданию 1997 г. следующим образом резюмирует проблему: “В самой Хронике появляются обе даты, в разных местах. В гл. LXII Книги I, когда начинается повествование об осаде, читаем: “Три года или немногими днями менее держался город, и порубежники его свершили сии дела, о коих нами до сих пор поведано”, что дает дату 1418 год. Однако в гл. V Книги II конкретно указана дата 1419 год: “мы нашли, что Септа была взята в один месяц Август в год от рождения Нашего Господа Иисуса Христа тысячи CCCCXV лет и была осаждена в другой месяц Август ICCCCXIX [в рукописи j iiij cXiX] лет, так что протекло четыре года между взятием и осадой”. Правда, еще в одном месте читаем: “Таков был разгром при сем снятии осады и до того был он ощутим среди мавров, что после него вплоть до создания сей книги, что составило сорок пять лет”, что вновь дает 1418 год, если принять в расчет дату explicit [завершения работы автора над хроникой. — О. Д.], 1463 год. Такая дата, однако, не принимается как абсолютно точная... Для Leite (1941) достоверной является дата 1419 год, но другие авторы полагают иначе и обычно приводят в качестве даты осады 1418 год (см., напр., Serrгo, 1972, 71)” (Zurara, Gomes Eanes de. Crуnica do Conde D. Pedro de Meneses. Ediзгo e Estudo Maria Teresa Brocardo. Lisboa : Fundaзгo Calouste Gulbenkian, 1997. (Textos universitбrios de ciкncias sociais e humanas). P. 10, n. 2).

17. Buзayde; G: Bucayde. См. прим. 110 и 111 к гл. XLI-L.

18. Bualley; G: Bualy, т. е. Абу Али.

19. См. прим. 109 к гл. XLI-L.

20. См. прим. 13.

21. o que avia; G: o que viam (“что они зрели”).

22. acuytellar; G: cuitelar.

23. prostimeira; G: postumaria.

24. Переведено по G: prinзipes das trevas; C: primзipes (“князья / государи”).

25. Vaz; G: Vasquez.

26. См. прим. 36 к гл. XXXI-XL.

27. terra; G: serra (“хребет / кряж”).

28. Т. е. сам Зурара, имевший звание командора ордена Христа.

29. Gram Bretanha; G: Grande Bretanha. Произведение, о котором идет речь, — очевидно, Historia Regum Britanniae (“История королей Британии”), изначально носившая название De gestis Britonum (“О деяниях бриттов”), — псевдоисторический труд, написанный ок. 1136 г. Гальфридом Монмутским (Джефри Монмутским) (ок. 1000-1154/55) и считавшийся историческим вплоть до XVI века. Произведения Гальфрида Монмутского, написанные на латыни, были хорошо известны по всей Европе — сохранилось, в частности, 215 средневековых манускриптов Historia Regum Britanniae.

30. Вашку ди Лобейра (порт. Vasco de Lobeira) (ум. 1403) — средневековый португальский писатель и трубадур, которому приписывается оригинальный текст в прозе знаменитого средневекового рыцарского романа “Амадис Гальский” (порт. Amadis de Gaula, исп. Amadis de Gaula, т. е. “Амадис из Уэльса”; старейшая известная на сегодняшний день полная версия романа — испанского автора Гарси Родригеса де Монтальво, напечатанная на испанском языке в 1508 г. под названием Los quatro libros de Amadis de Gaula (“Четыре книги Амадиса Гальского”), при этом сам Монтальво признает, что является автором лишь 4-й книги, тогда как первые три были им только переработаны). Вплоть до последней четверти XIX в. на основании свидетельства “Хроники графа дона Педру ди Менезиша” автором “Амадиса Гальского” считался Вашку ди Лобейра. В 1880 г. был опубликован сборник Cancioneiro da Biblioteca Nacional (“Песенник Национальной библиотеки”) — рукопись 1-й четверти XVI в., содержащая светские кантиги на галисийско-португальском языке, среди которых имеется ле (лирическое повествовательное стихотворение) Леонореты, написанное Жуаном ди Лобейрой (Joao de Lobeira) (ок. 1233-1301) — средневековым португальским законоведом, писателем и придворным трубадуром короля Диниша; это стихотворение также содержится в “Амадисе Гальском” Монтальво. Отсюда был сделан вывод, что именно Жуан ди Лобейра являлся автором трех изначальных книг романа, в основном в стихах, которые его потомок Вашку ди Лобейра переработал и дополнил разделами в прозе.

Дополнительно вопрос об авторе “Амадиса Гальского” осложняется тем, что источники XV и XVI веков упоминают о посвящении Вашку ди Лобейры в рыцари королем Жуаном I на поле битвы при Алжубарроте в 1385 г., тогда как первое упоминание об Амадисе встречается 35 годами ранее, т. о., Вашку должно было быть более 60 лет на момент посвящения в рыцари, а свое главное произведение он должен был написать еще в юности. В противном случае упоминание об Амадисе 1350 г. неизбежно должно относиться к стихотворной версии Жуана ди Лобейры.

31. Фернанду I (порт. D. Fernando I) (1345-1383), прозванный Красивым (o Formoso), Неразумным (o Inconsciente) и Непостоянным (o Inconstante), — король Португалии с 1367 г., последний представитель Бургундской династии.

32. a todolos; G: aos (“тех”).

33. Исправлено в изд. 1997 г.; G: XXXb.

34. de vos; G: da vossa copanhia. (“из вашего отряда”).

35. Исправлено в изд. 1997 г. на .XV.; C: .Xb..

36. Добавлено в изд. 1997 г. по G: <cimco>.

37. na quall estava; G: em que entam estava (“в каковой тогда находился”).

38. Исправлено в изд. 1997 г.; C: LXb.

39. Добавлено нами по G.

40. com hos primeiros rreys; пропущено в G.

41. Добавлено нами по G: o que vos elles leixarom ganhado; C: o que elles deyxarг ganhado.

42. Добавлено нами по G: de toda esta multidom; C: desta multydгo.

43. os coraзхes que vos outros aveis; G: quaes coraзхes vos outros aveis (“...какое мужество вы, прочие, имеете...”).

44. Добавлено нами по G: que para sempre lhe sera escarmemto; C: que para sempre sera escarmemto.

45. Исправлено в изд. 1997 г.; C: LXbj.

46. visse; G: sentisse (“ощущал”).

47. aparelahdos heram de ho fazer; G: aparelhados estavam de o seguir e fazer (“снаряжены были для того, чтобы тому последовать и то содеять”).

48. casy no meo; G: assy no comeco (“так же на середине”).

49. por sallvar suas vidas; G: por sallvar? suas vidas por esta maneira (“дабы спасти свои жизни таким манером”).

50. bamdeiras de allgus navios; G: bamdeiras que tinham d’algus navios (“флаги, что были у них с некоторых кораблей”).

51. Добавлено нами по G: as bandeiras e a cabeca; G: as bamdeyras.

52. G: Carrabodes.

53. Переведено по G: de todolos mouros; C: de todolos outros mouros (“всех прочих / остальных мавров”), что явно неуместно.

54. Переведено по G: que sabiam bem; C: que hera hom?s que sabiam bem (“каковые были людьми, что умели хорошо...”).

55. tam perto; G: tanto (“настолько”).

56. sete e oyto; G: seis y sete (“шестеро или семеро”).

57. casy; G: assy (“так”).

58. G: trazia na cabeca (“бывший на его голове”).

59. amtre; G: ante (“перед”).

60. Исправлено в изд. 1997 г.; C: LXbij.

61. Частично переведено по G: e a Martym de Castro; C: Martym de Crasto.

62. Транскрибировано по G: Paiva; C: Pavia.

63. Переведено по G: a mayor parte; C: a mor soma (“наибольшее количество”).

64. G: Beneadu Admite.

65. G: Benecaruz.

66. G: Alcacer Quibir.

67. См. прим. 91 к гл. XXXI-XL.

68. Исправлено в изд. 1997 г.; C: meygice, с зачеркнутой y и, поверх строки, e между g и i; G: Meiguice.

69. G: Benamagam.

70. G: Bene Algorfor.

71. Т. е. 14 августа, канун Успения Девы Марии.

72. Исправлено в изд. 1997 г.; C: Xb.

73. G: Bubecar.

74. G: Bazmara.

75. Исправлено в изд. 1997 г. по G: Gazulla; C: arzula.

76. Добавлено в изд. 1997 г. по G: contra o muro (букв. “против стены”, “по направлению к стене”).

77. per cima de hua porta que trazia; вероятно, здесь та же ситуация, что имела место при попытке осады, описанной в главе XXXV, когда мавры сносили к стенам города древесину, в т. ч. “двери”, чтобы устроить поджог (о том, что мавры и в этот раз точно так же сносили дрова, прямо говорится в гл. LXIX). В издании 1792 г. последние два слова убраны, так что смысл меняется принципиально: “поверх одних ворот”.

78. См. прим. 45 к гл. XXXI-XL.

79. G: Admite.

80. G: avitos.

81. Исправлено в изд. 1997 г.: LXVIIIo; C: LXbiijo.

82. G: Cacome.

83. От арабских терминов ar-raic — глава, начальник, капитан корабля (откуда португальское arrais — капитан судна) и qabila – племя, группа, клан, род. Как поясняет далее в настоящей главе сам Зурара, мусульманское (мавританское) звание арраиш-кабила соответствовало христианскому званию адмирала. Т. о. “Касоми Бенкани” был начальником сеутского флота в последний период мусульманского господства в городе.

84. no outro dia que hera passado; G: no outro dia passado (“в другой<,> предыдущий день”).

85. G: Pego.

86. Переведено по G: travar, то же и в изд. 1792 г.: travarem; C: travessar (“они пересекли”), явная ошибка.

87. G: pegados (“приставших”).

88. Переведено по G (с добавлением союза “и”): que hos vyam e no podiam all fazer; C: que hos vyam, no podiam all fazer.

89. Переведено по G: per sua dereyta ordenanca; C: nossa dereyta ordenamca (“в нашем должном порядке”).

90. Исправлено в изд. 1997 г.: cabill; C: dabill, описка.

91. Копан (копану) (порт. ист., мор. copano) — старинная шлюпка, использовавшаяся при обслуживании галер для перевозки войск.

92. se provera allguas; G: se provera a alguas, что можно перевести несколько иначе: “...будет дан ход некоторым...”

93. См. прим. 81. к гл. LI-LX.

94. Т. е. 2 600. Исправлено в изд. 1997 г.; C: ij bjс.

95. Добавлено в изд. 1997 г. по G: a tais <oras>.

96. Переведено по G (с добавлением наречия “уже”): andava ja; C: amdava.

97. e as beestas comecara de jugar; G: e as beestas e troos comecara a jugar (“и арбалеты и громы начали стрелять”).

98. huas lumyeyras que estava acerca do chao, per homde hos beesteyros tyrava, de guysa que foram muitos feridos (“…отверстия, что располагались вблизи земли, чрез кои стреляли арбалетчики, таким образом, что многие [мавры] были ранены...”); G: os cavalleiros que estavom no muro per que os besteiros tiravom aos mouros e os feriam (“...рыцари, что находились на стене, из-за [спин?] коих арбалетчики стреляли в мавров и ранили их...”).

99. que deyxavao; G: que, desacordados, leyxava (“...что, смятенные, бросили...”).

100. Добавлено в изд. 1997 г. по G: quis Deus <que>.

101. nao ousara aceptar; G: nao aceptaram (“не приняли [бы]”).

102. Переведено по G: tal carrego; C: carrego.

103. ardida natureza; G: ardideza.

104. dezey a esses fidallgos que aquelles que poder? ser escusados (“...скажите сим фидалгу, что те, кто может быть отпущен, пусть покидают бой...”); G: dezey a esses fidallgos que laa poderem ser escusados (“...скажите сим фидалгу, что там могут быть отпущены...”).

105. G: Catarina.

106. Исправлено в изд. 1997 г.: XXV-XXVI-; C: XXb-XXbj-; G: vinte cinco atee vinte seis (“от двадцати пяти до двадцати шести”).

107. G: cavallas. Алкавала (порт. ист. alcavala, от араб. al-qabala, alqabala — дань) — здесь: дань, по-видимому, в денежном выражении (поскольку упомянута отдельно от таких захваченных продуктов, как пшеница и виноград). Алькабалой (исп. ист. alcabala) в государствах Пиренейского полуострова в Средние века и Новое время назывался налог на торговые сделки (первоначально — на имущество, в частности, на скот); со временем термин сохранился только в Испании, тогда как в Португалии был заменен термином сиза (siza, совр. порт. sisa). В широком смысле термин алкавала / алькабала применяется к любому налогу, подати, дани.

Текст переведен по изданию: Gomes Eanes de Azurara. Cronica do conde d. Pedro de Meneses. Lisboa. 1997

© сетевая версия - Тhietmar. 2023-2024
© перевод с португ. - Дьяконов О. И. 2023-2024
©
дизайн - Войтехович А. 2001