СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ГОМИШ ИАННИШ ДЕ ЗУРАРА (АЗУРАРА)

ХРОНИКА ДОСТОСЛАВНЫХ СОБЫТИЙ,

КОИ ПРОИЗОШЛИ ПРИ ЗАВОЕВАНИИ ГВИНЕИ ПО ПРИКАЗУ ИНФАНТА ДОНА ЭНРИКИ

CRONICA DOS FEITOS NOTAVEES QUE SE PASSAROM NA CONQUISTA DE GUINEE POR MANDADO DO IFFANTE DOM HENRIQUE

ГЛАВА XLI.

Как они взяли десять мавров.

На ту ночь не было там иных мнений, лишь каждый воспользовался для своего подкрепления наилучшею долей отдохновения, какою смог. Однако на другой день они все собрались, дабы держать совет о том, что им следовало делать, ибо подобное место было не для того, чтобы располагаться на длительный отдых.

Капитаны, говоря об этом, решили между собой, что они сядут в лодки с некоторыми людьми, и с Луишем Афонсу Каяду в качестве предводителя, каковой отправится вдоль побережья, и что он с некоторыми людьми высадится на землю, оставив в лодках кого-нибудь другого вместо себя; и что таким образом он отправится по земле с теми, кого возьмет, лодки же — следом за ним, не очень далеко от берега, каравеллы же будут идти на две лиги позади, дабы не быть раскрытыми.

И, следуя так, в сем порядке, они напали на след мавров, уходивших вглубь; и пребывали в сомнении, отправиться ли за ними, идя по их следу, полагая, что заходить так далеко вглубь земли, где они уже были раскрыты, было опасным делом, ибо не ведали, что за люди окажутся в той земле. Однако воля, уже воспламененная деянием, не пожелала дать место рассудку, и без иного страха они последовали вперед до тех пор, пока не прибыли туда, где находились немногие мавры, однако же оттуда в трех лигах; каковые не только не возымели мужества защищаться, но даже и бежать.

И было их среди всех десятеро, считая мужчин, женщин и детей.

ГЛАВА XLII.

Как Алвару Вашкиш захватил тридцать пять мавров.

Когда же эти десять мавров были приведены на каравеллы, Алвару Вашкиш, будучи человеком знатного рода, возжаждав выказать среди прочих, что он любил службу у своего господина, сказал, обращаясь к Динишу Ианишу, коему досталась на тот раз обязанность предводительствовать, что, как ему казалось, будет добро, коли он отправит людей высадиться, ибо прибытие их из их королевства имело главным образом сию цель.

— Как хотите вы, — молвил Диниш Ианиш, — чтобы мы высадились здесь, куда высаживались уже столько раз, так что оповестили уже всю сию землю? И мне кажется, что должно будет случиться одно из двух: или мы не найдем мавров, коих захватить, или же мы найдем стольких, что для нас будет великой опасностью напасть на них; тем более, что я все еще не расположен [к сему] по причине усталости. Посему мне кажется, что будет добро нам более не высаживаться сейчас, что касается сей земли, но пройдем еще вперед, пока не достигнем места, где ощутим, что о нашем прибытии не могут быть предупреждены.

И, удалившись так, с тем намерением, уже после того, как минула часть ночи, Алвару Вашкиш, не избавившийся от первого желания, снова возвратился к Динишу Ианишу, говоря, что молил его, дабы он позволил ему высадиться, вверив ему обязанности своего предводительства, ибо знал, что многие пойдут с ним по доброй воле.

— Что ж, коли вам так угодно высадиться, — молвил Диниш Ианиш, — я молю вас, дабы вы в вашем походе проявили должную осмотрительность, с тем чтобы не причинить вреда самим себе, нам же, прочим, — печаль.

Алвару Вашкиш призвал Диегу Жила, того другого эшкудейру, о коем мы уже говорили, ибо знал его как человека доблестного и одного с собою воспитания. И они отправились по другим каравеллам, таким образом, что собрали людей, кои, как ощущали, удовлетворяли их безопасности; каковые вместе высадились на землю, когда еще оставалась некоторая часть ночи для пешего хода.

И, прежде, нежели они проследовали далее вперед, Алвару Вашкиш, желая их предупредить (admoestar), говорил с ними так:

— Сеньоры и друзья! Хотя я и не являюсь одним из тех трех главных предводителей, коих мы привезли из нашего королевства, достаточно и того, что я дан вам в предводители тем, на ком ныне лежала обязанность вами повелевать. И поскольку беспорядок (desordenança) гораздо чаще причиняет урон, нежели множество врагов, я прежде желаю узнать от вас, угодно ли вам иметь меня предводителем в сем деянии, дабы я мог распоряжаться вами как людьми, кои рады принимать водительство. Ибо лучше будет, коли вы мне о сем скажете в настоящее время, сейчас и здесь, где мы не можем получить урон, нежели когда будем далеко отсюда и в таком месте, где ваше неподчинение может принести зло не только мне, но также и всем, сколько ни есть нас в сем отряде.

— Мы крайне довольны вашим предводительством, — отвечали прочие все вместе, — и нам весьма угодно подчиняться вам столь же беспрекословно, как и каждому из прочих [предводителей], и даже лучше, коли мы совершеннее сможем то содеять.

— Тогда, — молвил он, — мне кажется, что будет добро, коли мы двинемся в том же порядке, в коем шли в другой день, а именно (scilicet) ¹: я пойду с некоторыми из вас по земле, остальные же двинутся в лодках на одном расстоянии с нами (a jeito de nós).

И, отбыв таким образом и проследовав вдоль берега на большое расстояние, они встретили мыс, коему дали название мыс Святой Анны (Cabo de Santa Ana) ², и тотчас следом за ним нашли залив, входивший в землю приблизительно на четыре лиги, каковой представился им таковым, будто был рекою. И, прибыв ко входу в него, дождался Алвару Вашкиш прочих, в лодках; по прибытии коих приказал им, дабы они подождали там, пока он пойдет вдоль той воды, ибо, по его разумению, если и было в той земле какое-нибудь селение, то оно должно было находиться там.

Прочие сказали, что такой поход была весьма опасен, даже потому лишь только, что солнце стояло уже весьма высоко и жар его был весьма велик, сами же они [были] крайне утомлены как по причине долгой нехватки сна, что им выпала, так и по причине труда — гребли у одних и пешей ходьбы у других; и гораздо более потому, что, хотя бы там и было много селений, они [люди Алвару Вашкиша] не смогут составить добычу, коя была бы доброй, ибо им было необходимо увидеть их с весьма большого расстояния; и коли [мавры] будут ощущать себя [достаточно] сильными для того, чтобы сражаться с ними, то пускай [люди Алвару Вашкиша] дождутся их [прочих]; если же нет, то смогут уйти с большою безопасностью для себя.

Алвару Вашкиш, несмотря ни на что, продолжил свой путь, подобно тому, кто имел намерение завершить некое великое дело, если удача не будет ему противна.

И когда они прошли таким образом вперед лиги на полторы, один из компании сказал предводителю:

— Кажется мне, вижу я вдоль сей реки некие высоты (alturas), как если бы то были дома.

Предводитель взглянул и ясно распознал, что то была деревня; и подобное же представилось всем прочим там бывшим.

— Теперь, — молвил Алвару Вашкиш, — наша добыча находится пред нашими очами; однако она столь открыта, что с неизбежностью будем мы увидены прежде, чем до нее доберемся. И поскольку [сия деревня] не кажется мне столь большой, чтобы вмещать людей, с коими бы мы не справились, посему, дабы одержать известную победу, каждый побежит так скоро, как только сможет. И так, с силой, двинемся на них; и коли не сможем взять юношей, возьмем стариков, женщин и малых детей. И таков будет вам совет: любой, кто позаботится о защите (que se intrometer de defesa), пусть будет тотчас же убит. Прочих же хватайте, как можете.

Еще не были полностью окончены сии суждения, когда многие из тех [людей] начинали удлинять свои шаги, а иные уже бежали, как только могли.

Мавры ³ же, как люди, застигнутые врасплох, мало пекущиеся о подобной заботе, когда обрушились на них другие, были приведены в такое смятение (torvação), какого требовала фортуна случая (que a fortuna do caso requeria) ⁴. И когда они узрели столь внезапно (tão de sobreventa) таких отважных людей, с непривычным для них оружием, они оказались вне всякого естественного разумения, с чем наши обретали гораздо большую крепость, видя их боязливое смятение. И тотчас же начали их хватать, так много, как могли; и, видя некоторых, что желали встать в защиту, убивали их весьма безжалостно.

Однако деяние недолгое время продолжалось в сем месте (termo), поскольку противники начали убегать.

И были там таковые, что в тот раз навсегда перестали видеть своих жен и детей. И в скором времени добыча сделалась бы гораздо большею, коли тот залив не был бы так близок; по каковому бежали многие из тех [мавров], ибо обычно все они, как мужчины, так и женщины и дети, умеют плавать. И иные, что были смелы и легки, надеясь на свою легкость (ligeirice), пробивались сквозь всех; однако были некоторые, что в сем обманулись, ибо встретили других из наших, что за ними последовали и их захватили, невзирая на легкость (lividade) их ног; таким образом, что среди всех было захвачено тридцать пять, не считая некоторых, что погибли.

Поистине, великую почесть обрел от того деяния тот эшкудейру, бывший, как мы уже сказали, их предводителем, ибо на протяжении долгого промежутка [времени] говорили [все] о его усилии и добром исполнении, благодаря его за такой труд, каковой ради службы инфанту и их всеобщей выгоды пожелал он предпринять (filhar). И бывшие на каравеллах немало возрадовались прибытием товарищей, что было исполнено такой выгоды; каковую радость они много приумножали, обстоятельно выслушивая все подробности происшествия, что вышло с другими.

ГЛАВА XLIII.

О том, как они вернулись на берег, и о мавре, коего они захватили.

Прочие, оставшиеся на каравеллах, видя труд своих товарищей, почли, что великим для них упущением (míngua) будет не пойти на такое же [деяние], как те, дабы в дальнейшем не заслужить порицания.

И собрались некоторые следующей ночью; выйдя в своих лодках, они шли два дня и две ночи и высадились на землю, где, хотя и много потрудились, не смогли захватить больше одного мавра, следуя указаниям коего отправились на поиски трех деревень, находившихся весьма далеко в глубине; и не нашли в них ничего, что могли бы захватить, ибо все уже были обезлюжены, так как мавры, убегая, оповещали всю землю, до тех пределов, коих известия их могли достичь.

И так они вернулись на свои корабли, не удовлетворенные своим трудом.

ГЛАВА XLIV.

Как они отправились в землю негров.

Чувствуя, что в той земле они уже не могли обрести прибыль по причине полученного маврами предупреждения, стали капитаны говорить с теми принципалами, что были у них на кораблях, дабы посоветоваться насчет образа действий, коего им было держаться.

— Мы, — сказали некоторые, — не можем и не должны пережидать более в сей земле, ибо ведаем, что наше пребывание не приносит нам прибыли, но, напротив, зримый убыток, ибо мы расходуем продовольствие и утруждаем тела без надежды на победу. Посему, поскольку Бог дал нам достаточно, нашим полезным советом будет вернуться всем нам в наше королевство, удовольствовавшись уже обретенным, что не столь уж и мало, чтобы быть разумной ценой для удовлетворения наших трудов, и с чем мы вполне сможем избежать стыда перед нашими соседями.

— Поистине, — отвечали некоторые, — такое возвращение было бы постыдно для людей, подобных тем, что вы здесь зрите, ибо возвратиться таким образом означало бы уронить их честь; так отправимся же в землю негров, куда Диниш Диаш в прошлом году уже ходил составлять добычу всего с одним кораблем; и коли даже мы не сделаем ничего более, кроме как узрим [ту] землю и затем расскажем новости о ней сеньору инфанту, то будет частью нашей почести. Стоит нам отправиться туда и потому, что мы пребываем столь близко; и за то малое, что мы содеем, великая почесть снизойдет на нас.

Все сказали, что было им весьма добро достигнуть той земли, ибо могло случиться так, что Бог дарует им победу лучшую, нежели они ожидают.

Посему они тотчас велели поднять свои паруса и продолжили свое путешествие; и, следуя своим путем, прошли под парусами расстояние в восемьдесят лиг, подойдя близко к берегу Гвинеи ⁵, где приготовились высадиться на землю в своих лодках; каковых [наших] приметив, гвинейцы побежали по берегу со своими даргами и азагаями как люди, желавшие быть готовыми к бою. И хотя был столь грозен их вид, наши все же захотели высадиться на землю, если бы ярость моря то позволила; но даже на таком расстоянии, на каком они находились, узрели наши, что та земля была весьма зелена, населена людьми и ручным скотом, каковой местные уроженцы держали для своего пользования. И они пожелали пройти далее вперед, но ветер над ними усиливался, сопровождаемый великою неумеренностью погоды, что силою заставила их повернуть назад, и не было иного средства, кое для сего они могли бы сыскать.

ГЛАВА XLV.

Как они силою высадились на землю.

Так продолжалась та буря на протяжении трех дней, и они все время отходили назад при противном ветре. По прошествии же трех дней утихла та великая буря и погода вновь вернулась к затишью, они же уже находились там, где вначале захватили семерых мавров ⁶.

И на тот день довелось предводительствовать Мафалду, какой дождался прочих каравелл, по соединении коих, в разгар дня, вышел на борт своего корабля и молвил, обращаясь к прочим капитанам:

— Ясно видите вы, что мы рядом с местом, где захватили семерых мавров, и знаете, что, сообразно их следу, что мы нашли, и равно сетям для их рыбной ловли, земля по здравом суждении должна быть населена. Посему, коли то вам кажется добрым, я хочу высадиться и посмотреть, смогу ли поживиться (percalçar) какой-нибудь добычей.

И поскольку, как вы видите, среди многих постоянно возникают разнообразные мнения, одни начали говорить, что подобная высадка казалась им излишней, ибо у них было достаточно, с чем вернуться в свою землю, как они уже говорили перед отбытием в землю негров; другие же говорили, что поход, хотя и был опасен, должен был состояться ночью, а не днем.

— Так вот, — сказал он [Мафалду], — сегодня я являюсь предводителем, и вы обязаны подчиняться мне столь же беспрекословно, как подчинялись бы инфанту, нашему господину, коли он присутствовал бы. И вы, должно быть, догадываетесь, что я люблю свою жизнь не меньше, чем каждый из вас — свою. Посему мое желание, несмотря на ваши суждения, — высадиться; ибо хотя бы и вышло так, что земля населена, не следует полагать, что мавры уже пребывают на берегу, поджидая нас; и, высадившись таким образом днем, мы будем иметь возможность лучше обозреть землю и узнать, куда нам следует отправляться.

Прочие сказали, что достаточно было и того, что он являлся предводителем, ибо, хотя бы некоторые из компании и держались противного [мнения], ему было необходимо подчиниться; однако они молили его, дабы он все хорошо обдумал, с тем чтобы никакой неблагоприятный случай, могущий с ними приключится, не заставил их вернуться назад.

Лодки тотчас были спущены на воду, те же, кому надлежало высаживаться, приготовились к тому, чтобы отбыть, как в самом деле и поступили. И всех их было около тридцати пяти воинов.

И когда они следовали так своим путем, направляясь к земле, сказал один из тех [людей] в лодках, обращаясь к предводителю:

— Я не знаю, видите ли вы то же, что я.

— А что же такое видишь ты, — сказал предводитель, — чего мы не видим?

— Я вижу, — молвил тот, — что, как мне кажется, те черные [предметы], находящиеся поверх тех песчаных дюн, — головы людей; каковые, чем более я присматриваюсь, тем более мне таковыми кажутся. И коли вы хорошо присмотритесь, то увидите, что они шевелятся.

И предводитель приказал ненадолго остановить лодки, из-за чего мавры подумали, что были распознаны; и посему раскрылось до пятидесяти человек, приготовившихся к сражению, хотя и ни с каким иным оружием, кроме как с копьями.

И, когда таким образом раскрылись все, Мафалду приказал подвести лодки близко к земле; чему мавры выказали большое удовольствие, заходя в воду по самую шею, а иные еще ниже, жаждая во что бы то ни стало добраться до христиан.

Мафалду, увидев их таким образом на берегу, своим видом выказывающих подобную отвагу (com contenenças de tal ardideza), сделал знак прочим лодкам приблизится к нему; и как только они оказались вместе, он велел поднять весла и начал говорить следующим образом:

— Друзья! Хорошо ведомо вам, что целью, ради коей отбыли мы из нашей земли, была служба Богу и инфанту, нашему господину, а также собственная наша почесть и выгода; в чем милостью того великого Господа, что сотворил все вещи, обрели мы довольно прибыли нашими добычами без какой бы то ни было для нас опасности, — хотя и не будет нам почести большей, нежели та, что мы побывали на пятьсот лиг вдали от сей земли, испытав приключение сверх побед, что обрели в краю неизведанном. И так как Бог чувствует нашу добрую волю, Он готовит нам место и время, в кои мы сможем обрести почетную победу; ибо вы зрите пред собою сих мавров, в такой гордыне, словно они держат нас в осаде с великим для них преимуществом, без надежды на помощь, подавая в нашу сторону знаки как люди, уверенные в своей победе над чем-то обреченным. И хотя их на треть больше, нежели нас, они — мавры, мы же — христиане, из коих одного должно хватить на двух; ибо Бог есть Тот, в чьей власти пребывает победа, каковой ведает о нашем желании в отношении Своей святой службы. Коли мы на них не пойдем, сие будет великим для нас бесчестьем (doesto), и мы, к тому же, придадим им мужества против любых иных [людей] нашего закона. И посему мой совет таков, чтобы лодки пошли вперед носами, дабы всем трем вместе ударить промеж них, в ходе чего каждый пусть действует наилучшим образом, каким сможет.

— Ваше мнение, — молвили прочие, — весьма добро и полезно. Однако что мы будем делать, коли там затаилось гораздо более людей? Ибо как находились [в засаде] те, так же может находиться там гораздо более иных, о коих мы не ведаем; и коли там имеется засада, то при высадке наша погибель будет предрешена.

Прочие не пожелали прояснять сих вещей, но стали жаловаться, говоря, что коли они пожелают пребывать в подобных суждениях, то никогда не свершат никакого доброго деяния.

— Верно то, — говорили они, — что мы зрим почесть пред нашими очами — и чтобы мы оставили ее из страха перед чем-то столь сомнительным? Всех людей, там находящихся, недостаточно, чтобы выстоять в бою против десяти из нас. Это всего лишь несколько подлых мавров, никогда не умевших сражаться иначе, как наподобие зверей, из коих первый, кто будет ранен, напугает всех остальных, каковые уже не сумеют выстоять пред нашим оружием. Хороши бы были все те, кто выводил снаряженные корабли в пролив Септы и тем же образом по всему морю Левантийскому ⁷, коли им пришлось бы устрашиться подобного скопища!

Сии последние суждения весьма отвечали желанию предводителя, каковой весьма похвалил произнесших их. И посему тотчас же приказал он, чтобы в каждую лодку поместились по трое человек с копьями и щитами в носовой части, прикрыв щитами себя и тех, кто греб, на случай если мавры станут поражать их [издалека]; и чтобы как только лодки выгребут на землю, они тотчас выпрыгивали с ними [копьями и щитами]. И он приказал арбалетчикам, чтобы они держали свои арбалеты заряженными, распределяя свои выстрелы таким образом, чтобы их стрелы (viras) были использованы как подобало.

И с сим приказал он вести лодки так сильно, как только было возможно, и чтобы они ударили носовой частью промеж мавров, как прежде они решили; каковая вещь весьма скоро была претворена в дело, и, во весь голос призывая «Святой Георгий!», «Сантьягу!», «Португалия!», они обрушились на них, как люди, коих мало страшила отвага противников.

И таким образом, подобно делу, кое было угодно повелеть Богу, мавры при первом нападении тотчас метнули свои копья, от каковых ударов ни один христианин не ощутил опасного вреда; но, напротив, ими [копьями] затем воспользовались, ибо наши их подобрали и помогли себе ими как вещью собственной.

ГЛАВА XLVI.

О сражении, что у них было, и о маврах, коих они захватили.

Когда же окончательно потеряли мавры свое оружие, христиане почли свою победу свершившеюся, и начали поражать их весьма сильно, как люди, воспламененные первым пылом [сражения]; и когда одни пали мертвыми оземь, прочие обратились в бегство.

И вы уже ведаете, какова была добыча; и хотя легкость ног была неравною по причине оружия, кое несли наши, а также привычки [к бегу], каковая не подлежала сравнению, желание, кое во многих случаях продлевает силу, уравнивало наших с ними [маврами], таким образом, что четверо или пятеро из тех мавров начали ослабевать. И, когда наши настигли их, они искали последнего средства для своего спасения, то есть бросились оземь, словно бы прося пощады, над чем наши смилостивились — равно и потому, что прибыль не была бы столь велика, коли они убили бы их.

И когда те первые дождались прочих, шедших позади, они говорили с ними, сказав, что будет добро, коли они последуют за теми маврами, ибо не могло быть так, чтобы у тех поблизости не было жен и детей, и что их путь не должен лежать в иную сторону, иначе как туда, где они их оставили; ибо, хотя бы они [наши] и были уставшими, но не настолько, чтобы, узрев тех женщин и детей, не захватить большую их часть. И, оставив, таким образом, некоторых на страже тех пленников, они последовали вперед, возбуждая свои силы, насколько могли.

Мавры же, прежде чем достигнуть своей стоянки (alojamento), хотя и были уставшими, начали подавать голоса, как те, кто звал или предупреждал иных людей, коих ощущали вблизи себя; по каковым [голосам] христиане уразумели, что стоянка не могла быть далеко.

То было не что иное, как предупреждение женам и чадам, чтобы они могли укрыться в безопасном месте, пока они не прибудут к ним. На каковые голоса женщины вышли за пределы стоянки; и, так как земля весьма ровная, они узрели, с какою быстротою двигались мужья, преследуемые нашими, по каковой причине каждая принялась сажать своего ребенка себе на шею, иные — на руки, а иные держали их пред собою, направляя их так, чтобы те могли убежать.

И, когда они разбежались так по тому лагерю, каждая в свою сторону, христиане узрели их и детей, что было основною долею их облегчения, ибо они укрепились в том, что сила их не убудет для того, чтобы идти за ними по следу. И хотя они были уже весьма утруждены, они ускорили (trigaram) свои шаги, как люди, желавшие добраться туда, куда влекло их желание. И поскольку расстояние было длинным, они были уже весьма слабы, а мавританки пустились бежать отдохнувшими, они не могли проследовать много, таким образом, что, взяв некоторых, не смогли идти далее вперед; вследствие чего им потребовалось дождаться прочих, что шли позади, и поведать им о своей слабости, каковая довела до того, что даже просто вернуться у них не было сил.

Посему они решили вернуться, видя, что более не могли, хотя вначале и отдохнули там несколько, что было им весьма потребно, учитывая размер их труда.

И, таким образом, добычей того дня стали двенадцать [мавров], среди мужчин и женщин.

Однако сверх всякой их прибыли была весьма почетна храбрость, с коею они напали на своих противников, и я полагаю, что до этого момента не было мавров, взятых со столь славною победою, как эти.

О, как же некоторые из прочих, оставшихся на кораблях, осуждали сами себя и порицали своих капитанов за то, что им не выпало доли той почести! Не могли они и с радостью выслушать от прочих весь рассказ об их победе, ибо им казалось, что они нисколько не потрудились в сравнении с теми.

Там они стали держать совет [о том], каков будет их путь после сего события (aquecimento); и (оставляя долгие обсуждения, кои о сем они вели) решили, наконец, войти в некоторые из заливов, что лежат между Белым мысом и мысом Тира (Cabo de Tira) ⁸, полагая, что не могло быть так, чтобы на тех островах они не обрели бы еще какой-нибудь прибыли; с чем все были согласны, ибо надежда на прибыль одинаково отвечала всеобщему желанию.

ГЛАВА XLVII.

Как они нашли черепах на острове.

На следующий день они отправились в свой путь, согласно ими решенному. И, находясь уже на отмелях (baixas), они узрели один остров, что находился далее всех прочих, однако весьма малый и песчаный, где они спустили свои лодки, дабы увидеть, смогут ли найти что-нибудь из того, что искали. И вправду, мавры побывали там незадолго до того, как представилось по сетям и прочим рыболовным снастям, что они там нашли, и в особенности по великому множеству черепах, коих, верно, было до ста пятидесяти ⁹.

И так как может статься, что не все читающие сию историю имеют знание о сей рыбе, знайте, что черепахи суть не что иное, как морские животные (cágados de mar), раковины коих размером как щиты. И я уже видел некоторых похожих в сем нашем королевстве в лагуне Обидуш, что между Атогией и Педернейрой ¹⁰. И хотя на тех островах в достатке имеется многих и добрых рыб, тамошние мавры почитают сию за самую особую.

И наши, полагая, что те люди перебрались на другие острова (ибо, как представляется, они заметили их), решили не брать ничего из того, что там нашли, ибо мавры по здравом суждении должны были вернуться на остров, и то должно было стать залогом их уверенности, ибо тогда они, вернувшись сами, могли одержать над ними известную победу.

ГЛАВА XLVIII.

О том, как они снова вернулись на остров, и о христианах, что погибли.

Изменила бы фортуна самой сущности своей, коли всегда совершала бы свои повороты в одну лишь сторону; каковая, следуя обычному своему ходу, не пожелала, чтобы наши корабли возвратились, совершенно счастливые выпавшей на их долю победою, ибо, как писано в комментариях Цезаря, враги не могут претерпевать длительную скорбь, а друзья — продолжительное блаженство.

И посему мы поведаем здесь о сем происшествии, пусть оно и печально, дабы история наша следовала верному своему порядку.

И было так, что на следующий день весьма рано лодки возвратились на остров, согласно решению, на каковом они прежде остановились; однако уже не нашли ¹¹ там ни сетей, ни прочих рыболовных снастей, но лишь черепах, кои были связаны веревками. Все же они предположили, что мавры, хотя и забрали все то [снаряжение], не могли быть очень далеко оттуда.

И так пребывая, оглядываясь во все стороны, они увидели другой остров, каковой отделялся проливом, проходившим между обоими [островами], scilicet, тем, на коем они находились, и другим, каковой они таким образом зрели. И, возжаждав найти тех мавров, думая, что фортуна в той схватке будет к ним не менее милостива, чем она была во всех прочих [схватках], что были у них в том путешествии, они решили отправиться на оный остров, дабы увидеть, найдут ли то, чего так жаждали, не ведая о молчаливой тайне, каковую враждебный жребий уготовил им. И посему быстро поместились они в свои лодки, в коих и переправились на оный остров; и, как люди малого благоразумия, стали разбредаться по нему, столь дерзновенно, будто шли по собственным своим владениям во время великой безопасности.

И, как говорит Бернард в установлении об управлении домом, данном Ричарду, сеньору замка Амброзио, тот, кто не предполагает, что враг может подумать то же, что думает он сам, подвергается опасности. И мавры, имея тот же самый помысел, что и наши, проявив большую бдительность при собственной охране, устроили три засады, лучшим образом, каким могли, позади некоторых песчаных гор, что там были, где и пребывали в ожидании, пока не увидели, что наши оказались близко от них. И, видя свое великое преимущество, они раскрыли свой обман, и с силою двинулись на наших, как люди, желавшие отомстить за плен своих родичей и друзей. И хотя великим было число их в сравнении с немногочисленностью наших, [последние] не повернули назад, но обратили лица к ним, как люди, в коих не возобладал страх, и стояли супротив врагов весьма долгое время, в ходе коего мавры понесли великий урон, ибо удары христиан не были напрасны.

Все же под конец наши люди, видя размеры опасности и понимая, что по необходимости надлежало им вернуться, начали отступать, — не как люди, обратившиеся в бегство, но со всею защитою и твердостью, каковых требовал случай.

И поистине сражение было весьма великим, и велось такими людьми, желанию коих оно весьма отвечало; все же основная доля урона до прибытия к лодкам неизменно выпадала маврам, ибо много их погибло при том отступлении [наших]; из христиан же, хотя и были среди них раненые, еще не пал ни один.

Когда же они оказались уже рядом с лодками, то, поскольку лодка Алвару Жила была самой близкой (era mais prestes) или же самой удобной для посадки, в ней укрылась наибольшая часть наших христиан, и равным образом в лодке Мафалду; но прочие, что оставались, желая укрыться в лодке с корабля Гонсалу Пашеку, очутились в крайней опасности, поскольку лодка та была большой, и хотя груз ее был меньшим, ее не удалось вывести в открытое море (recolher ao alto), как прочие, что были меньше; и она осталась на суше, ибо представляется, что была последняя четверть отлива.

И некоторые из тех, кто умел плавать, видя опасность для себя столь близкою, бросились в воду, в коей вплавь спасли свою жизнь. Однако прочие, коим не ведомо было сие искусство, по необходимости должны были приготовить волю свою к терпению, приняв тягостную кончину, защищаясь, однако же, так долго, сколько их силы могли им позволить.

И таким образом окончили там свою жизнь семеро, коих души Бог милостью Своею да примет в обитель святых. И поскольку говорит святое писание, что тот, кто молит за других, молит сам за себя, соблаговолите вы, читающие сию историю, представить Богу свои мольбы (senhas orações), дабы их души чрез ваше посредничество получили бы сколько-нибудь приумножения к своей славе.

Две другие лодки ¹¹, видя такую смерть тех [своих товарищей], вернулись на свои каравеллы с великою печалью, с каковою и отбыли, держа путь на Эржин ¹², дабы запастись водою, коей у них уже была нехватка.

Мавры же отвезли лодку на реку Тидер, где уничтожили большую ее часть, дабы извлечь из нее доски вместе с гвоздями; однако я не знаю, с какою целью, ибо их умения недоставало для того, чтобы воспользоваться ими.

И некоторые впоследствии говорили, что слышали, будто кое-кто из тех мавров, волею случая попавших в нашу власть, утверждал, что их товарищи съели тех убитых. И хотя некоторые [мавры] утверждали противное, желая избавить своих товарищей от столь страшной вины, все же правда то, что у них в обычае есть печень друг друга и пить кровь; и сие, говорят, они делают не со всеми, а только с [теми] немногими, кто убил их отцов, сыновей или братьев, почитая сие за великую месть.

И в сем, мне кажется, нет сомнений, ибо в книге Марка Павла ¹³ говорится, что сии вещи были во всеобщем обычае среди многих народов тех восточных краев; и я также вижу, что среди нас обычно выражение, когда мы говорим о каком-нибудь человеке, питающему ненависть к другому, что такую неприязнь питает он к этому своему врагу, что, коли мог бы, съел бы его печень и выпил бы его кровь.

Однако сейчас мы оставим сии вещи, дабы вернуться к нашей истории.

ГЛАВА XLIX.

Как Лансароти и другие [люди] из Лагуша просили у инфанта разрешения отправиться в Гвинею.

Мне представляется, что была бы полезна тем, о чьем уроне в предыдущей главе я говорил, память о смерти Гонсалу ди Синтры, из коей они могли бы извлечь некоторые предостережения, чрез кои весьма легко (muito asinha) избегли бы своих потерь; и она послужила бы им также для того, чтобы оставить свои лодки на плаву (em froto), учитывая состояние моря, ибо они не могли положить определенный срок своему возвращению. Однако добрая фортуна в прочих предприятиях дала им неверную надежду, вследствие каковой они думали, что она придет им на помощь в том деянии так же, как и в ходе прочих.

И, оставляя таким образом сии дела в стороне, соберем наши силы и отправимся снова, чтобы отомстить за сих [людей].

Вследствие чего вам надлежит знать, что Лансароти — тот рыцарь, алмошарифи ¹⁴ Лагуша, вместе с судьями, алкайдом (alcaide) ¹⁵ и чинами городского совета (vereação) того поселка ¹⁶ прибыл к инфанту от имени всех принципалов местности, говоря с ним следующим образом:

— Хорошо ведомо вашему высочеству, что жители сего нашего поселка с той поры как была взята Септа и доныне всегда служили и служат своими телами и кораблями в войне с маврами ради службы Богу и королю, нашему господину. И еще во времена других королей, когда побережье сего королевства страдало от мавров, наши корабли были первыми из тех, что снаряжали против них, как это обнаруживается в писаниях и давних воспоминаниях людей великого возраста. Ныне же, сеньор, после того как ваша милость приказала отыскать ту землю Гвинеи, хорошо известно вам, что в сем месте произвели вы основную часть ваших снаряжений, где вам была оказана вся та служба, кою только в наших силах было оказать. И поскольку, сеньор, после должного повиновения, в коем пребываем мы по отношению к королю, вашему племяннику и нашему господину, вам в первую очередь мы обязаны и должны любить вас и служить вам, то мы обдумали некий способ, чрез каковой наша служба вам может оказаться [весьма] особой, таким образом, что за заслугу наших великих трудов почесть наша будет возвышена в памяти людей иных веков (segres). И коли ничего более не получим мы там в награду за наш труд, то сие мы почтем достаточным; однако мы уверены, что сверх сего обретем великие прибыли, и в первую очередь [здесь] надежда, кою мы питаем на получение от вашей милости великих пожалований в обмен на нашу службу.

— И по правде, сеньор, — молвили они, — деяние это такого свойства, что жители сей местности даже и после ваших дней, до тех пор, пока будет у нас население, должны будут молить за вас Бога. И коли некоторым по злонравию их угодно будет оказаться столь неблагодарными, что они пожелают сие отрицать, наличие ваших благодеяний, кои они ежедневно будут иметь пред своими очами, станет их главным обвинителем, ибо они узрят пред собою многие поколения рабов и рабынь, кои останутся им в услужение, а свои дома — наполненными хлебом, что прибудет к ним с островов, кои вашими стараниями были заселены. И с той поры старинные писания всегда будут говорить о великих привилегиях и вольностях, чрез вас обретенных. Посему, сеньор, принимая во внимание прежде всего то, что, как мы видим, вы с каждым днем трудитесь все более в войне с сими маврами, и что, как мы узнали, в походе, совершенном Лансароти со своими каравеллами, было найдено множество мавров на острове Тидер, на каковом затем был убит Гонсалу ди Синтра; то, поскольку мавры оного острова могут чинить препятствие вашим кораблям, мы желаем, коли будет на то ваша воля, поднять против них оружие и чрез смерть или же плен разрушить их силу и мощь, таким образом, чтобы ваши корабли могли ходить по всему тому краю безо всякого страха. И коли Бог приведет деяние к победному концу, мы сможем составить, помимо истребления наших противников, добычу большой ценности, от каковой чрез вашу пятую часть вы сможете получить большую прибыль и от каковой мы и сами не останемся без своей доли. И на сие, господин, да будет вам угодно дать нам ваш ответ, с тем чтобы поскорее нам отправиться в наш путь, пока лето дает нам для сего время.

ГЛАВА L.

О том, как инфант ответил [людям] из Лагуша, и об армаде, что была снаряжена против оного острова.

— Величие вещей, — ответил инфант, — часто пребывает в небрежении, тогда как некоторые малые [вещи] бывают весьма восхваляемы; ибо лучше малое сердце, с щедростью себя отдающее, нежели великое тело, со скудостью предоставляющее свою долю [помощи]. И посему предложение вашей доброй воли имеет больше цены, нежели великие услуги иных, более могущественных, кои не были мне предложены со столь добрым желанием; для достоверности коего не нужно мне никакое иное, более надежное свидетельство, нежели ваши прошлые деяния, за каковые обязан я вас почтить и возвысить, с тою же любовью и желанием, что сделаю сие в отношении самых знатных от каждого из моих поселков и местностей, в каковых по милости короля, моего господина, имею после него полную юрисдикцию. Что же до разрешения, что вы у меня испрашиваете, дабы отправиться против мавров с острова Тидер, то мне весьма угодно предоставить вам его и оказать вам за сие милость и помощь, ибо подобное прошение весьма достойно похвалы — ведь не столько должна оцениваться надежда на ваши прибыли, сколько должна быть познана добрая воля, что вас на сие подвигает.

— Посему отныне и впредь, — молвил он, — вы можете готовить дела ваши к походу и просить у меня любую вещь, что требуется вам для ваших приготовлений, ибо в сем я не буду с вами менее щедр, нежели был бы с некоторыми моими слугами, кои по собственному моему приказанию готовились бы свершить оное путешествие.

На каковые слова все ответили почтительным поклоном, целуя ему руки от имени всех прочих, от кого они туда пришли.

Когда же сие послание услышали все прочие в той местности, то сей же час стали готовиться к тому, чтобы снарядить свои каравеллы и последовать своим путем так скоро, как только было возможно; о каковой армаде (armação) разнеслись вести по частям королевства, заставив двинуться других, чтобы примкнуть к оной компании. Хотя я думаю, что то было не без особого приказания инфанта, ибо, как я уже говорил в других случаях, никто не мог отправиться туда без дозволения того сеньора.

Комментарии

1. Прим. перев. Следуя примеру Т. ди Созы Соариша (1981), мы переводим здесь латинское слово “scilicet”, действительно не очень уместное в прямой речи.

2. Прим. виконта ди Сантарена (1841). По этому пассажу видна эпоха, когда это название Cabo de Santa Ana, или, лучше, залив, было дано этому пункту Алвару Вашкишем, который находился в этой экспедиции. Это название, как и другие, уже указанные нами, служили для номенклатуры гидрогеографических карт XVI-го и даже XVII-го веков.

Барруш в соответствующей главе не только опустил эту подробность, но также свел материал глав 37-42 к нескольким строкам.

3. Прим. виконта ди Сантарена (1841). От Белого мыса до Сенегала часть побережья, о которой повествует автор, населена различными племенами, состоящими из мавров-метисов, которые говорят по-арабски, являются магометанами и известны под именами Trazas или Terarzah, Brakanas и другими. По своей природе они весьма свирепы и наводят ужас на путешественников. Самые жестокие из всех них те, что обитают и распространяются до Белого мыса, называемые Ladessebas, которые, согласно некоторым авторам, относятся к чисто арабской расе.

Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Мунго Парк рисует похожий характер «мавров» к северу от Сенегала. См. Mungo Park, Travels, гл. III-XII.

4. Прим. перев. Как верно замечает Т. ди Соза Соариш (1981), в наше время мы бы сказали «которого требовал случай».

5. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Согласно тексту представляется, что Алвару Вашкиш, оставив место, которому присвоил название мыс Святой Анны, проследовал своим маршрутом на 80 лиг к югу, пройдя побережье в этом направлении, пока не прибыл к берегу Гвинеи, то есть прошел некоторое расстояние за Зеленым мысом; однако Барруш, который, впрочем, опустил часть подробностей этого плавания, говорит: «(…) Они прошли по побережью около восьмидесяти лиг туда и обратно, пока не возвратились на остров Цапель запастись мясом…» и т.д.

6. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Возвратились на Тидер. См. об этом месте прим. 42 к гл. XX.

7. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Ссылка на португальские корабли «в проливе Септы и по всему морю Левантийскому» может быть сопоставима с Предисловием, прим. 46, 49 к гл. V и т. д.

8. Прим. виконта ди Сантарена (1841). На старинных картах мы не находим ни одного мыса с этим названием; однако, сопоставляя этот пассаж с тем, что автор говорит в гл. XXX (как Нуну Триштан отправился в Тиру), и с расстоянием в 80 лиг, что они проплыли после того как оставили остров Цапель или Аргуин, представляется, что мыс, которому Азурара дает это название, или которому наши первые мореплаватели дали имя Тира, есть оконечность или tira («кромка») земли в устье Сенегала, в месте, отмеченном на старинных картах несколько далее Palma Seca, которое значится на многих из них, среди прочих — на картах Жуана Фрейри 1546 года и Ваша Дораду 1571 года, хотя на последней отмечен близко расположенный пункт с названием Tarem, который, однако, не встречается на предыдущих картах. Как бы то ни было, по расстоянию широты между Аргуином и той оконечностью в устье Сенегала представляется, что Cabo de Tira, о котором говорит автор, — это указанное нами место. Несмотря на прискорбный лаконизм Азурары относительно столь интересного для истории географии факта, мы все же видим через этот пассаж, что исследование и распознавание заливов, бухт и пунктов этой части побережья Африки поступательно проводились нашими моряками и что они дали им названия, послужившие для гидрогеографической номенклатуры, принятой всеми нациями начиная с конца XV века и почти до конца XVII-го (см. об этом предмете нашу «Меморию о приоритете португальских открытий на побережье Западной Африки», § IX).

9. Прим. виконта ди Сантарена (1841). По этому пассажу видно, что эти мореплаватели плыли между большими отмелями и песчаными дюнами, находящимися между островами Аргуина и оконечностью Сенегала. «Они узрели один остров, что находился далее всех прочих, однако весьма малый и песчаный». При сопоставлении этого сообщения с письмом, содержащимся в I томе произведения аббата Деманэ (Abbé Demanet, Nouvelle histoire d’Afrique), действительно отмечены два острова к западу от последней отмели и напротив тех же мест, что и на старинных португальских картах (на картах Фрейри 1546 года и Королевской библиотеки читается Palma Seca и пр., на карте Ваша Дораду — Tarem, Palmar и Palma Seca), тем более, что в следующей главе автор говорит, что они увидели затем «другой остров, каковой отделялся проливом, проходившим между обоими» (то есть между островом, где они находились, и тем, который обозревали).

Таким образом, места, исследованные тогда этими мореплавателями, не представляются сомнительными — по крайней мере, в нашем понимании.

10. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Лагуна или фьорд Обидуш между Атогией и Педернейрой находится в португальской провинции Эштремадура — это бухта на побережье, в 47 милях к северо-северо-западу от Лиссабона.

11. Прим. Т. ди Созы Соариша (1981). На морском языке судно неоднократно принимает на себя коллективную личность тех, кто его оживляет.

12. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Аргуин (см. прим. 33 к гл. XVII и прим. 13 к гл. XXXIII).

13. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Азурара, написавший эту хронику до 1453 года, пользовался рукописью о путешествиях Марко-Поло, возможно даже, тем самым экземпляром, который инфант Дон Педру привез из Венеции. Самое старое издание относится к 1484 году. Эта книга, оказавшая большое влияние на открытия, не только читалась в начале XV века нашими учеными, но даже один из старейших существующих ее переводов — португальский, изданный Валентином Фернандишем, с путешествием Николая Венецианца и пр., посвященный королю Дону Мануэлу, 1502 г., 1 т., готический in-folio, находящийся в Лиссабонской публичной библиотеке.

Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Ссылка Азурары здесь — на Марко Поло, гл. LVII (Кн. I); гл. LXXIII (Кн. II). О Валентине Фернандише и библиографии истории Machin см. Предисловие к т. II. Об изданиях Марко Поло см. издание Yule, Предисловие; Pauthier, Le Livre de M. P.

14. Прим. перев. Напоминаем, алмошарифи (порт. almoxarife) — королевский казначей.

15. Прим. перев. Алкайд — должность городского головы.

16. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Еще одна ссылка Азурары на «местные», «внутренние» или «муниципальные» дела в Португалии в это время. См. гл. XVIII этой хроники.