СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ГОМИШ ИАННИШ ДЕ ЗУРАРА (АЗУРАРА)

ХРОНИКА ДОСТОСЛАВНЫХ СОБЫТИЙ,

КОИ ПРОИЗОШЛИ ПРИ ЗАВОЕВАНИИ ГВИНЕИ ПО ПРИКАЗУ ИНФАНТА ДОНА ЭНРИКИ

CRONICA DOS FEITOS NOTAVEES QUE SE PASSAROM NA CONQUISTA DE GUINEE POR MANDADO DO IFFANTE DOM HENRIQUE

О том, как Лансароти и прочие возвратились в лодках на Тидер, и о маврах, что они взяли.

Хотя, понуждаемые ночною порой, те [люди] по необходимости и потратили ее главным образом на сон, столь распалена была воля их относительно имевшегося у них груза, что они не отвлекали своих помыслов от того, что им следовало делать. И посему они держали совет по поводу того, что будут делать на следующий день, и договорились (после многих высказанных суждений, кои я опускаю, дабы не удлинять писание) отправиться в лодках и напасть на селение до рассвета.

— Ибо может случиться так, — говорили они, — что мавры, узрев наше отступление, подумают, что мы ушли как люди, отчаявшиеся их добыть, и с таким помыслом вернутся в свой лагерь. И нам будет на руку не только их возвращение, но также и уверенность в том, что они предадутся отдыху.

Так определившись с советом, они отбыли ночью, выведя свои лодки вдоль суши; и с первым проблеском зари высадились и вошли в деревню, но не нашли в ней никого, ибо мавры, как только узрели накануне, что их враги отступают, вернулись в деревню, но не пожелали, однако, в ней ночевать, уйдя вместо того на постой на четверть лиги от нее, к переправе, коею добирались до Тидера.

И когда христиане узрели, что не нашли ничего в деревне, то вернулись в свои лодки и обогнули остров с другой стороны Тидера, выслав на сушу пятнадцать человек, дабы посмотреть, не найдется ли каких-нибудь мавров или же их следов.

И, идя, таким образом, они увидели мавров, бегущих изо всех сил, ибо они уже заметили их [наших]; и тогда уже все спрыгнули на землю и бросились им вслед, но уже не смогли настигнуть мужчин; однако женщин и детей, кои не могли бежать столь же [быстро], взяли семнадцать или восемнадцать.

И одна из лодок, в каковой находился Жуан Берналдиш, бывшая одною из самых малых в компании, шла вдоль берега острова; и бывшие в ней увидели около двадцати алмадий, переправлявшихся на Тидер, в каковых плыли мавры и мавританки, как большие, так и маленькие, в каждой [алмадии] по четыре или пять [человек]. Каковому зрелищу (esguardo) с первого взгляда они были весьма рады, однако затем ими овладела тем большая печаль. Удовольствие было в том, что они зрели теперь выгоду и почесть — ту цель, коя подвигла их прибыть туда; и великую печаль они возымели, узрев, сколь мала лодка их, так что могла вместить лишь немногих.

И с немногими своими веслами они проследовали далее насколько смогли, пока не оказались среди алмадий; и хотя и были неверными шедшие в алмадиях, они [наши], движимые милосердием, немногих из них пожелали убить. Нельзя, однако, сомневаться в том, что многие [мавры], что из страха своего покинули алмадии, погибли в море.

И одних [наши] оставляли по левую сторону (parte sesta), других же — по правую (destra), и, следуя таким образом между всеми ними, выбирали из числа наиболее малых созданий, дабы как можно более вместить их в свою лодку; каковых набрали четырнадцать и, таким образом, всех, кого в те два дня они пленили (не считая некоторых, что умерли) оказалось сорок восемь.

За сию добрую добычу и ту милость, что оказал им Бог за те дни, много хвалы воздали они Ему за то, что Он направил их таким образом и над врагами веры даровал такую победу. И, имея волю и намерение еще более потрудиться ради службы Ему, они сели в лодки, в коих вернулись на свои корабли, оттуда находившиеся в пяти лигах; куда прибыв, отдохнули как люди, коим сие было воистину необходимо, ибо они достаточно потрудились.

Однако отдых не был долгим, ибо тотчас с наступлением ночи они держали совет о том, что им следовало делать, как люди, желавшие воспользоваться временем суток, в то время пока им представлялся случай заняться своим делом.

О суждениях, что излагал Жил Ианиш, о том, как они отправились на Тидер, и о маврах, что они взяли.

Как вы видите, на советах, в коих участвуют многие, неизменно говорится множество слов, и, высказываясь на том совете, каждый излагал свое мнение. Посему Жил Ианиш, в конце концов, попросил всех, дабы они умолкли ненадолго, каковую вещь все исполнили с охотою; и тогда он стал рассуждать таким образом:

— Братья и друзья! Кажется мне, что воля каждого из вас готова к тому, чтобы достойно потрудиться, и сие заключаю я из того, что среди вас не говорится ни об отдыхе, ни о возвращении в наше королевство; но вместо того вижу я, что труд всем вам желанен, и каждому потребно, чтобы мы потрудились во имя нашей славы и выгоды. Однако же разногласие между нами состоит в том, что мы не ведаем точно, куда именно должны идти искать оный труд ради службы Богу и инфанту, нашему господину. И поскольку мы находимся в такой близости от острова Тидер, как все вы знаете, и на нем имеется весьма великая мощь мавров, как говорят имеющиеся здесь у нас пленные; а также поскольку повелением инфанта, нашего господина, нам приказано связываться с нею не иначе как только с великою осмотрительностью, и лишь для того, чтобы посмотреть, сможем ли мы каким-либо образом узнать, что за люди живут на острове и так ли велика их мощь, как ему рассказывали, — я бы сказал, что добро будет нам туда отправиться, и, может статься, наш Господь Иисус Христос, всегда помогающий тем, кто добро трудится, распорядится так, что мы приобретем там какого-нибудь толмача. И даже коли ничего иного не свершим, кроме как посмотрим, сколько есть тех островитян, то принесет пользу в дальнейшем; ибо инфант, наш господин, зная их мощь, сможет послать такую армаду и с таким количеством людей, что они смогут вступить в бой со всеми маврами острова и завоевать его, что будет великою службой Богу и ему самому. И для сего отправимся же туда и сойдем на сушу, не очень удаляясь от берега; и, поистине, если их мощь велика, они, видя, что нас немного и мы не желаем удаляться от берега, должны раскрыться. И коли мы увидим, что то за люди, быть может, наш Господь Бог, видя, что ни о чем ином не заботимся мы[, кроме как о том, чтобы посмотреть на них], окажет нам там какую-либо милость, о коей мы не ведаем.

Все сочли за благо сказанное таким образом Жилом Ианишем, и сразу поутру следующего дня отбыли до тридцати человек в лодках; прочие же остались, дабы почистить свои корабли, с тем, чтобы они были готовы, коли придется — и так было условлено — отбыть назад в их королевство, как только вернутся отправившиеся на остров.

Они прибыли на Тидер в полдень, и двадцать человек сошли на землю, десятеро же остались в лодках. И первые удалились от берега приблизительно на пол-лиги, все время обследуя те места, кои казались им пригодными для того, чтобы там могли залечь какие-нибудь люди.

И, взобравшись на холм, они принялись осматривать остров; и, находясь там, узрели двух мавров, шедших в их сторону, каковые их не увидели, или, быть может, подумали, что сами они были из мавров острова. И они пошли на них и схватили; и, беря их, увидели далее впереди десятерых мавров, идущих с пятнадцатью или двадцатью ослами, нагруженными рыбой, и некоторые [из наших] двинулись на них. И хотя те приготовились защищаться, оказалось угодно нашему Господу Богу, чтобы немногому послужила их защита, — они были разбиты и побежали в одну и другую сторону, и христиане схватили их всех.

И когда они там находились, отправились далее вперед два человека, чтобы посмотреть, не появятся ли какие-нибудь люди, и увидели множество мавров, каковые двинулись на них так [скоро], как только могли. Те два человека бегом вернулись назад и передали известия прочим, остававшимся с пленниками, говоря им, чтобы они шли так [скоро], как только могли, что на них надвигалась великая мощь мавров. Они поспешили вместе к кораблям, забрав, однако, всех своих пленников; мавры же торопились за ними изо всех сил. Таким образом оказалось угодно нашему Господу Богу (каковой в трудах и бедствиях вспомоществует тем, кто отправляется на службу Ему), чтобы христиане достигли побережья ранее, чем их настигли мавры. Однако прежде, нежели они укрылись в лодках, мавры были уже там, смешавшись с ними и сражаясь. И с великим трудом отбили христиане свои лодки.

Все [наши] в том отступлении явили свои доблестные свойства и свои отважные и пламенные сердца, так что трудно (aduar) было бы выделить там того, кто действовал бы лучше; и Лансароти и один эшкудейру инфанта, по имени Мартин Ваш, были последними, кто укрылся [в лодках].

Мавров было около трехсот воинов, каковые ясно являли, что желали защитить свою землю. И было ранено множество мавров при отступлении христиан; из христиан же милостью Божьей ни один не был ранен, хотя и много их было.

И как только они отчалили в своих лодках вместе со своими пленниками, то направились туда, где оставили каравеллы, хотя уже и стояла ночь.

О том, как они отправились на Белый мыс, и о делах, что там свершили.

Там было решено, что на следующий день они отбудут на Белый мыс (cabo Branco) ¹, каковую вещь они тотчас с наступлением утра претворили в дело, отплыв в направлении оного мыса; куда и прибыли по прошествии двух дней.

И некоторые, коих было до двадцати или двадцати пяти человек, высадились на берег, дабы посмотреть, что за земля пред ними предстала. И, пребывая на некотором удалении от места, где высадились, они увидели скопище рыбачивших там мавров. И хотя многочисленными те им представились, они, не дав о том знать оставшимся на кораблях, решили сами свершить то деяние и двинулись на них. Мавры же, узрев их, бросились бежать; однако, увидев, что тех было так мало, стали выжидать, словно люди, желавшие сражаться с надеждою на победу. Христиане настигли их, и битва началась, и ни один [из наших] не являл врагу ничего иного, кроме лишь причины, по коей тот должен был его страшиться. И, в конце концов, Тот ², от кого, как говорит святой Иаков (Santiago) ³, происходит всякое добро, и Кто уже дал им столь доброе начало и середину (как уже сказано), пожелал, чтобы конец был ознаменован полною победой над Его врагами ⁴, а жизни их [наших] были спасены и почести — приумножены. После небольшого столкновения мавры начали сдавать и разбегаться, кто был быстрее; христиане же преследовали их на большом расстоянии, в каковом [преследовании], не считая тех, что умерли, захватили четырнадцать [человек].

И, таким образом, с сею победой, сопровождаемою великою радостью, они возвратились на свои корабли. И коли удача (esqueenca) была доброю против врагов, не менее доброю была она и в обретении подкрепления, ибо там им досталось множество угрей (eiros) и горбылей (corvinas) ⁵, коих они нашли в сетях, брошенных маврами.

Однако Лансароти, как человек, не позабывший о первом своем желании, сказал, что почел бы за благо, коли прежде, чем они отбудут, несколько человек отправились бы по суше посмотреть, не найдется ли каких-нибудь селений. И сей же час отбыли пятеро и встретили селение; и вернулись сообщить о сем Лансароти и прочим. И хотя они выступили с поспешностью (trigosamente), их поход не принес пользы, ибо мавры, узрев первых, тотчас бежали оттуда; таким образом, они не нашли никого, кроме одной девочки, что осталась спящею в селении, каковую они и забрали, возвратившись на свои каравеллы; и оттуда отплыли в Португалию.

О том, как каравеллы возвратились в Лагуш, и о суждениях, что Лансароти изложил инфанту.

Прибыли каравеллы в Лагуш, откуда прежде отбыли, и им сопутствовала славная погода, ибо фортуна их была не менее благосклонною в том, что касалось спокойствия погоды, чем ранее в том, что касалось захвата добычи; в каковом месте известия достигли инфанта, коему несколькими часами ранее случилось прибыть туда из других краев, где он пребывал несколько дней.

И поскольку, как вы видите, люди жаждут знать, одни старались приблизиться к берегу, иные садились в лодки, кои находили привязанными вдоль берега, и отправлялись встречать своих родичей и друзей, таким образом, что в краткое время стало известно о славном их приключении (bom aquecimento), каковому все вместе весьма возрадовались.

И в тот день оказалось достаточным для сих принципалов поцеловать руку инфанта, их господина, кратко пересказав ему свои деяния. И затем они отдохнули как люди, вернувшиеся в свою землю и в свои дома, и вы уже догадываетесь, каков был там их отдых, среди их жен и детей.

И на другой день Лансароти, как человек, на коем лежала основная ответственность за деяние, сказал инфанту:

— Сеньор! Хорошо известно вашей милости, что вам пристало получить пятую часть сих мавров и всего, что мы приобрели в той земле, куда во имя службы Богу и вам вы нас послали. Однако сейчас сии мавры, вследствие долгого времени, что мы были в море, а также по причине печали, каковую, как вы должны принять во внимание, они имеют в своих сердцах, видя, что находятся за пределами родной земли и оказались в неволе, не имея никого знания о том, какова будет их судьба; затем также отсутствие у них привычки к тому, чтобы путешествовать на кораблях — из-за всего этого они пребывают в крайне плохо состоянии и болеют. Посему мне кажется, что будет добро, коли завтра вы прикажете снять их с каравелл и отвести в то поле, что находится по другую сторону ворот поселка, и их поделят на пять частей, согласно обычаю; и пусть ваша милость прибудет туда, дабы выбрать ту часть, какую вы предпочтете.

Инфант отвечал, что то было ему угодно.

И на следующий день, весьма рано, приказал Лансароти хозяевам каравелл снять их [мавров] и отвести в то поле, где они произведут свой раздел, согласно сказанному им прежде. Однако прежде, нежели по сему дело было предпринято что-либо иное, они отвезли лучшего из тех мавров в дар церкви той местности, а другого, маленького [мавра] — каковой впоследствии был монахом Св. Франциска — отправили в Сан-Висенти-ду-Кабу ⁶, где он всегда жил как католический христианин, не имея ни знания, ни понимания закона иного, нежели того святого и истинного, в коем все мы, христиане, ждем нашего спасения.

И были мавры из той добычи числом двести тридцать пять.

В коей автор немного рассуждает здесь о милосердии, что испытывает к сим людям, и о том, как был произведен дележ.

О Ты, Отец небесный, что Своею могущественною дланью, без изменения Твоей божественной сущности, управляешь всем неисчислимым обществом святого града Своего и держишь в подчинении все оси высших миров, различаемых на девять сфер, сокращая или же удлиняя сроки веков по Своему усмотрению! Молю я Тебя, дабы слезы мои были не в ущерб моей совести; ибо не закон сих [людей], но человечность их понуждает мою собственную [человечность] горестно оплакивать их страдание. И коли дикие звери животными своими чувствами вследствие природного инстинкта (destinto) разумеют муки себе подобных — как же требуешь Ты вести себя моей человеческой природе, когда вижу я таким образом пред своими очами скорбное сие сборище и вспоминаю, что они из рода Адамова? ⁷

На следующий день, каковой был восьмым днем месяца августа, весьма рано поутру, по причине зноя, принялись моряки приготовлять свои лодки и выводить тех пленников, дабы отвести их, как было им приказано. Каковые [пленники], приведенные все вместе на то поле, представляли собою чудное зрелище, ибо среди них некоторые были умеренной белизны, красивые и статные; иные менее белые, более напоминавшие мулатов; иные столь же черные, как и эфиопы, до того безобразные, как лицами, так и телами, что людям, их лицезревшим, едва ли не казались они образами нижнего полушария.

Однако каковым должно было быть сердце — сколь бы ни было оно черство, — кое не оказалось бы поражено благочестивою печалью при виде того сборища? Ибо лица одних были склонены, а лица омыты слезами, когда глядели они друг на друга; иные стенали весьма горестно, взирая на высоту небес, вперившись в них очами, громко взывая, словно моля о помощи Отца природы; иные били лицо свое ладонями и бросались оземь, простираясь ниц; иные облекали свои сетования в вид песни, следуя обычаю своей земли, каковые [песни] весьма соответствовали степени их печали, хотя слова [их] языка и не были понятны нашим.

Однако, к умножению их боли, прибыли те, кто имел поручение [произвести] дележ, и начали разлучать их одних с другими, с целью привести в равенство доли; вследствие чего по необходимости требовалось отделять детей от родителей, жен от мужей и одних братьев и сестер от других. Ни в отношении друзей, ни родичей не соблюдалось никакого закона, и каждый попадал лишь туда, куда увлекала его судьба!

О, могущественная фортуна, что наступаешь и отступаешь со своими колесами, соразмеряя дела мира так, как тебе угодно! Яви хотя бы некоторое знание о делах посмертных (novissimas) пред очами сих несчастных людей, дабы могли они получить некоторое утешение посреди великой своей печали! Вы же, прочие, занятые сим дележом, воззрите с милосердием на столь великую невзгоду и взгляните на то, как прижимаются они друг к другу, так что едва можете вы разделить их!

Кто мог бы окончить тот дележ без весьма великого труда? Ибо тотчас, как поместили их по одну сторону, дети, что видели родителей по другую, порывисто (rijamente) поднимались и устремлялись к ним; матери сжимали в объятиях других детей и бросались с ними ничком, получая удары, мало жалея плоть свою, — лишь бы они [дети] не были у них отняты!

И так, с трудом, они [наши] закончили их делить; ибо, помимо забот, что имели они с пленниками, поле все было заполнено людьми — как из той местности [Лагуша], так и из окрестных деревень и комарок, каковые [люди] в тот день дали отдохнуть своим рукам (в коих находилась сила, приносившая им доход) только ради того, что узреть сию новизну. И при виде дел, что они зрели — одни плача, другие обсуждая (departindo) ⁸, — произвели они такой переполох, что привели в замешательство руководителей того дележа.

Инфант был там, верхом на могучем коне, сопровождаемый своими людьми, распределяя свои милости, как человек, немногое богатство жаждавший составить из своей доли; ибо среди сорока шести душ, что оказались в его пятой части, произвел он весьма скорый дележ — ведь все его основное богатство заключалось в [исполнении] его желания, и с великим наслаждением помышлял он о спасении тех душ, что прежде были потеряны. И воистину не напрасным был его помысел, ибо, как мы уже сказали, тотчас, как получали [пленники] знание языка, то немногого побуждения требовалось им для того, чтобы стать христианами.

И я, что сию историю собрал воедино в сем томе, видел в поселке Лагуш отроков и отроковиц — детей и внуков сих [пленников], рожденных в сей земле, — столь добрыми и столь истинными христианами, словно они происходили с начала закона Христова, из рода тех, что первыми были крещены ⁹.

Как инфант дон Энрики сделал Лансароти кавалейру.

Весьма велик был в настоящее время плач сих [пленников], особенно после того, как дележ был закончен, ибо каждый [из наших] забирал свою долю, и некоторые продавали своих [пленников], каковых забирали в другие земли, и случалось так, что отец оставался в Лагуше, мать увозили в Лиссабон, а детей в иную сторону; в каковом разделении их боль удваивала первичную муку, коя была меньшею в некоторых, кому довелось остаться в обществе [своих близких], ибо, говорит поучение, solatio est miseris socios habere penarum ¹⁰.

Все же в дальнейшем они [пленники] постепенно познавали [сию] землю, в каковой обнаруживали великий достаток и, помимо сего, [видели], что обращались с ними весьма милостиво; ибо, поскольку люди не находили их закосневшими в вере прочих мавров и видели, что они по доброй воле приходят к закону Христову, то и не делали различия между ними и свободными слугами, уроженцами самой [португальской] земли; но, напротив, тех, кого брали в малом возрасте, приказывали обучать механическим ремеслам, тех же, кого видели пригодными к управлению имуществом, делали свободными и женили на женщинах — уроженках [сей] земли, делясь с ними своим имуществом, словно [пленники] собственною волей [своих] родителей вручены были тем, кто женил их, и благодаря заслугам на их службе они [хозяева] были обязаны поступать с ними подобным образом. И некоторые почтенные вдовы, что покупали некоторых из тех [пленниц], одних принимали как дочерей, другим оставляли по своему завещанию [долю] из своих богатств, вследствие чего в последующем [те] весьма удачно выходили замуж; во всем обращаясь с ними как со свободными. Довольно и того, что никого из сих не видел я в оковах, как других пленников; и почти никого кто не сделался бы христианином и не пользовался бы весьма ласковым обращением. И я уже бывал приглашен их господами на их крещения и свадьбы, на каковых те, чьими рабами они прежде являлись, проявляли не менее торжественности, нежели бы то были их дети или родственники.

И, таким образом, там, где прежде жили они в погибели душ и тел, ныне довелось им получить во всем тому противное; душ — ибо были язычниками, без светоча и без пламени святой веры; тел же — поскольку жили таким образом, подобно зверям, без всяких установлений разумных существ, ибо не ведали, чтo есть хлеб, вино, покрытие из тканей или же домашний приют. Худшим же было присутствовавшее в них великое неведение, какового вследствие не обладали каким-либо знанием о добре, [разумея] только как жить в животной праздности.

И как только стали они прибывать в сию землю, и им давали рукотворное продовольствие и покрытие для тел, у них начинали расти животы, и временами они бывали больны, до тех пор, пока не осваивались с природою [сей] земли; хотя при том некоторые из них были так устроены (compreissionados), что не могли того выдержать и умирали, хотя и христианами.

Было в сих [пленниках] четыре вещи, весьма далеких от состояния прочих мавров, коих захватывали в сем краю. Первая — что, оказавшись в сей земле, они никогда более не старались убежать, но, напротив, со временем вовсе забывали о своей [земле], как только начинали ощущать добрые свойства сей; вторая — что они были весьма верными и покорными слугами, без злонравия; третья — что они не были столь же склонны к сластолюбию, как прочие; и четвертая — что, начав пользоваться одеждами, они обыкновенно по собственной воле ходили весьма нарядными, вследствие чего весьма услаждались одеждам пестрых (divisadas) ¹¹ цветов. И такова была их [любовь к] нарядности (loucainha), что они подбирали лоскутья, кои у прочих уроженцев [сей] земли выпадали из сайю (saios) ¹² и шили из них свою одежду, получая от сих [лоскутьев] радость, словно то была иная вещь, большего совершенства.

Наилучшим же было то, как уже мною сказано, что они по доброй воле становились на путь религии, в каковой, после своего вступления, обретали истинную веру, в коей и встречали свой конец.

Теперь же посмотрите, каковой должна быть награда инфанта пред ликом Господа Бога за то, что принес он таким образом подлинное спасение не только лишь сим, но и несметному множеству иных, коих в сей истории вы в последующем сможете встретить!

После того, как дележ был таким образом завершен, прибыли к инфанту капитаны прочих каравелл, а равным образом и некоторые доблестные [люди] его дома, молвив:

— Сеньор! Поскольку вам известен великий труд, что Лансароти, ваш слуга, предпринял в сем предыдущем деянии и с каким усердием он его вершил, вследствие чего Бог дал нам столь добрую победу, как вы видели; а также поскольку он хорошего рода и человек, заслуживающий всякого добра, мы просим у вас как милость, дабы вы пожелали своею рукой сделать его кавалейру, ибо вы видите, что он заслуживает сего по всякому разумению.

— И если бы даже он того не заслуживал, — молвили те капитаны каравелл, — представляется нам, что оскорблением было бы для нас, коли он, будучи нашим предводителем и столько потрудившись пред нашими очами, не получил бы за сие какой-либо почести, превосходящей ту, что была у него прежде, за то, что он доблестный [человек] и ваш слуга, как ранее мы сказали.

Инфант отвечал, что то было ему весьма угодно, и что даже почитал эту их просьбу за великую услугу, ибо чрез то подавали они пример прочим, что желали быть предводителями доблестных людей и потрудиться ради своей почести.

И посему он тотчас же сделал там Лансароти кавалейру, наградив его многими милостями, как того требовали его заслуги и доблесть. И равным образом прочим принципалам сделал приумножения по преимуществу, таким образом, что, сверх первоначальной прибыли, они сочли свой труд хорошо возмещенным (bem despeso).

Как инфант послал Гонсалу ди Синтру в Гвинею и каким образом тот погиб.

Дурным делом было бы, коли мы, продолжая нашу историю, не отметили бы неудачи наших людей так же, как и добрые их свершения; ибо говорит Туллий ¹³ в своих книгах, что среди великих задач, стоящих перед историком, главным образом надлежит ему не забывать об истине и, записывая правду, ничего не должен он в ней преуменьшать. И воистину, помимо того, что он [таким образом] свершает должное, сие делается не без великой пользы, ибо случается так, что люди получают немалые предостережения чрез чужие неудачи; да и древние мудрецы изрекли, что блажен тот человек, что получает наказание чрез чужие беды ¹⁴.

Посему надлежит знать, что сей Гонсалу ди Синтра о коем мы сейчас намереваемся говорить, был эшкудейру, с малых лет воспитанный при дворе инфанта (мне думается, он был его стремянным). И поскольку был он человеком, отличавшимся добрым ростом тела и великим мужеством, инфант весьма его возвысил, неизменно поручая ему дела славные и великие.

И некоторое время спустя по прибытии Лансароти приказал инфант снарядить одну каравеллу, в каковой направил того Гонсалу ди Синтру капитаном, предупредив его перед отбытием, чтобы он отправился прямиком в Гвинею и ни в коем случае не совершал противного.

Каковой [Гонсалу ди Синтра], следуя своим путем, достиг Белого мыса. И, подобно человеку, жаждущему снискать славу, и желая выдвинуться сверх прочих [побывавших здесь], он сказал, что хотел бы, все же, отправиться на остров Эржин [Аргуин], каковой оттуда был весьма близко, где, как ему казалось, он при малой опасности мог бы обрести некоторое число пленников.

Прочие стали сему противоречить, говоря, что он не должен был поступать так никоим образом; ибо, вовлекшись (ca tremetendo-se) в подобное дело, он поступит дурно дважды, scilicet: во-первых, преступит веление инфанта, а во-вторых, задержится, потратив время без всякой пользы; посему им надлежит продолжать путешествие, неизменно держа путь на Гвинею, каковая есть земля негров.

Он же, как человек, коего смерть приглашала найти там свой конец, отвечал, что задержка будет незначительной, и что в подобных случаях не должно во всем следовать велениям сеньоров; и тотчас же приказал морякам направить путь к оному острову.

И думается, что, прибыв ночью, они были почуяны, так что, выступив утром, не нашли никого, кроме лишь одной девочки, каковую забрали на свой корабль.

И оттуда они отбыли на другой остров, что находится там поблизости, где взяли [лишь] одну женщину, ибо тем же самым образом были раскрыты по прибытии туда.

Гонсалу ди Синтра вез туржиманом (torgimam) ¹⁵ одного юношу азанеге ¹⁶, нашим языком владевшего уже в немалой степени, какового дал ему инфант, велев ему учредить над тем хороший надзор. И представляется, что вследствие недостатка бдительности тех, кто имел его на попечении, и главным образом предводителя, для которого поручение должно быть тем большим, юноша, найдя для сего время и место, сбежал от них одною ночью и перебрался к тем островитянам, каковым передал известия обо всем, что ведал по противниках.

И хотя они и узнали о том, кем он был, его предостережение не оказалось столь незначительным, чтобы они сразу же пожелали ему во всем поверить. И, дабы удостовериться воистину, один из тех [жителей] взялся идти с лживым притворством [к кораблю], взывая с берега, чтобы они его приняли, ибо он желал отправиться с ними в Португалию; и затем, оказавшись среди них, изобразил свои [притворные] жесты (almenaras) ¹⁷, показывая, что по причине великой тоски, что имел он по своим родным и друзьям, каковые уже пребывали в сем королевстве, он не сможет жить иначе, как только среди них; и каковою в дальнейшем ни пожелал бы Бог сделать его жизнь, он будет весьма рад прожить ее, — только бы ему снова узреть тех и общаться с ними.

Прочие [наши], как люди, мало насторожившиеся его обманом, были ему весьма рады; однако же нашлись некоторые, сказавшие, что не были довольны таким приходом, ибо он казался им лживым. И по причине сказанного последними они приставили к мавру некоторую охрану, хотя и была она малою. Но на вторую ночь мавр выказал больше осмтрительности при побеге нежели прочие — при его охране; и он ушел столь крадучись (passamente), что так и не смог быть нашими почуян, да и, говоря по правде, они мало о том помнили.

Однако когда было о том узнано на следующий день, все сочли себя весьма обманутыми, и тотчас сказали своему предводителю, что то не были знаки, могущие сулить им захват добычи в сей земле.

— Ибо — молвили они, — на обоих островах, куда мы прибыли, нас раскрыли; юноша сбежал от нас; один-единственный мавр смог нас обмануть; поистине, мы не те люди, что могут свершить какое-нибудь великое деяние.

— В таком случае — отвечал Гонсалу ди Синтра, — пусть я тогда умру на сих островах, ибо никогда не отбуду отсюда, пока не свершу дело столь выдающееся, что никогда не явится сюда другой, подобный мне или даже еще более знатный, что содеять его сможет в большей и лучшей мере.

Прочие, при всем том, поспорили с ним, дабы он не пожелал задерживаться там еще дольше, — ведь опасность для них была столь очевидна; дабы он, все же, последовал далее их путем, ибо, свершив то, что повелел ему инфант, он поступит как должно; иначе же впадет в ошибку — тем более при виде столь явных примет их погибели.

Но не возымели силы ни сии суждения, ни многие иные, что были ему высказаны для его предостережения; со всем тем приказал он вывести каравеллу к острову Наар. И поскольку острова там находятся близко друг от друга и мавры в своих алмадиях легко переправляются [между ними], то они тот же час оказались предупреждены.

Гонсалу ди Синтра, по причине желания как славы, так и прибыли, велел спустить на воду свою лодку, в каковую поместил, вместе с собою, двенадцать человек из лучших в своей компании. И незадолго до полуночи они направились вдоль острова, оставив лодку; и, как представляется, море к тому времени совершенно опустело и уже начинало несколько прибывать. И они встретили узкий залив, каковой преодолели с легкостью; а затем и другой, что находился рядом с тем. И поскольку Гонсалу ди Синтра, как и некоторые другие из той команды не умел плавать, они решили выждать немного времени, дабы увидеть, насколько прибудет прилив; и, коли он окажется таков, что им пристанет вернуться, — чтобы им быть поблизости.

И во время остановки, что они там сделали, настало утро. И потому ли, что они уснули, или же оттого, что не ведали ширину воды, когда рассвело, они узрели, что уже не могли вернуться столь же легко, ибо прилив был уже почти совершенно полон (de todo comprente), залив же — широк и глубок. Пришлось им оставаться там до тех пор, пока вода несколько не понизилась, дабы дождаться лучшей возможности для переправы. И на сие они потратили два или три дневных часа, не желая двигаться с того места.

Мавры же, хотя и увидели их сразу, как рассвело, подобно людям, уже о сем предупрежденным, долгое время не желали идти на них, выжидая, чтобы они зашли еще дальше вглубь земли, что помогло бы им [маврам] справиться с ними в большей мере по собственному усмотрению. Однако, после того как те [наши] в полной мере почуяли их намерение, они [мавры] обрушились на них сразу, как на нечто побежденное. И так как в битве было неравное соотношение, ибо врагов было двести, а наших — двенадцать, без надежды на помощь, то они были быстро разбиты.

Там погиб Гонсалу ди Синтра, и, воистину, не как человек, коему не хватало доблести, но произведя великий урон среди врагов, до того, как сила не могла более помочь ему, и он должен был обрести свой конец. Прочих же погибло семеро, scilicet, двое спальников инфанта, одного звали Лопу Калдейра, а другого — Лопу Далвелуш [ди Алвелуш], один — стремянный, коего звали Жоржи, один — Алвару Гонсалвиш Пилиту и трое моряков ¹⁸.

И, по правде, я не желаю проводить различия, ибо все умерли сражаясь, не отступив и шагу назад. И хотя спальники, а равно и другой, стремянный, умели плавать, они так и не пожелали бросить своего предводителя, подле коего и нашли с доблестью свою могилу. Habeat Deus animam quam creavit et naturam quod suum est! ¹⁹.

Пятеро же вернулись на свою каравеллу и вскоре отплыли в королевство, ибо после подобной потери у них не было причины делать что-либо иное или же следовать далее, как ранее им было приказано.

О суждениях, кои автор приводит как предостережение в связи со смертью Гонсалу ди Синтры.

Мне представляется, что великую тайну нахожу я в событии, о коем уже говорил в предыдущей главе, ибо не ведаю, был ли то порыв алчности, желание послужить или, может, жажда славы. При всем том, поскольку опасность была столь явна, и в тот раз могла быть избегнута, если бы сей предводитель пожелал принять совет, я бы сказал, что таким образом распорядились небесные сферы ²⁰, коих фортуна ослепила ему рассудок, дабы он вовсе не постиг свой [грядущий] урон. Ибо, хотя святой Августин и написал множество, и, к тому же, святых слов, отвергая предопределение небесных влияний, в других местах, как мне представляется, я нахожу противные [сему] авторитеты, как например, Иова, говорящего, что Бог установил нам предел, каковой мы не в силах преодолеть ²¹, и многие иные [авторитеты] Святого Писания, кои я оставляю, дабы мне не отдаляться от первичного намерения.

И было ли то предопределение фортуны или же божественный суд за какой-нибудь иной грех, или же, может статься, Бог пожелал таким образом привести их к более верному для них спасению, будет добрым делом, коли мы посмотрим, удастся ли нам извлечь из сего неблагоприятного события некоторые полезные вещи. В каковом событии, при должном рассмотрении, я нахожу семь вещей, в коих мы можем отыскать предостережение (filhar avisamento).

Первая вещь — что всякий полководец, имеющий начальника, из рук коего получает приказ, никоим образом не должен преступать веление своего господина или старшего. И сему мы имеем пример в деяниях римлян, ибо, хотя Юлий Цезарь с великою славой добился победы, подчинив власти Рима Францию, Британию, Англию, Испанию и Германию, но поскольку он превысил промежуток в пять лет, что был ему назначен как срок для покорения врагов, то ему отказали в почести, коя должна была быть ему оказана, и отняли ее у него — и не по какой иной причине (por al), кроме лишь той, что он нарушил приказ ²². И Вегеций в четвертой книге De re militari рассказывает об Аврелии консуле, что тот пожелал, дабы его сын служил среди пеших солдат, ибо нарушил его приказ. А также святой Августин в пятой [книге] «Града Божьего» говорит о Торквате, что тот убил своего сына, каковой хотя и победил, но сражался против его приказа.

Вторая вещь — что к плененным заложникам, туржиманам чужой земли, всегда следует приставлять особую охрану, надзирая за ними с великою осмотрительностью. И зло, кое от [недостатка] сего произошло, является очевидным.

Третья — что когда какой-либо враг переходит на сторону полководца, то [последний] не должен ему доверять, но ему следует остерегаться со всем тщанием, почитая его приход за подозрительный, до той поры, когда будет одержана полная победа. Ибо чрез подобное, пишет Тит Ливий в книге о второй [Пунической] войне, была проиграна битва при Каннах, и сие вышло оттого, что римляне не пожелали остеречься насчет врагов, что перешли к ним ²³.

Четвертая — что мы должны доверять суждению тех, кто находится в нашей компании и дает нам полезные советы, ибо сказано в Святом Писании, что успех будет там, где вершится множество совещаний. И посему мудрец предупреждает всех о том, чтобы внимали совету, в книге мудрости, где говорит (Екклесиаст, гл. шестая): «Внемли, сын, и всегда принимай совет, ибо все мудрецы творят дела свои с советом». И посему говорит Сенека в своем трактате о добродетелях, что всякий правитель — будь он князем или же полководцем князя, — должен благоразумно принимать совет по поводу дел, что ему предстоит вершить. «И все вещи, что могут случиться, все их изучи в сердце своем и на все взгляни. И да не будет для тебя ничего внезапного, но пусть все будет весьма тщательно предусмотрено (proviuda). Ибо мудрец никогда не говорит: я не помышлял, чтобы сие случилось. И сие потому что не сомневается, но выжидает; не подозрителен, но всегда внимателен к сути каждой вещи, ибо, когда зрит начало, всегда должен быть внимателен к исходу и концу дела» ²⁴.

Пятая — [что] когда наши враги имеют некоторые сведения о нашей силе и намерениях, мы должны весьма остерегаться вступать в их землю, ибо главное, что должен делать полководец в отношении своих врагов — это скрывать от них свою мощь; ибо противное сему есть не что иное, как погибель его самого и его людей. И посему неизменно приказывал Ганнибал устраивать свои западни с такою изощренностью (sajaria) ²⁵, что его враги никогда и помыслить не могли, что его мощь была большею, нежели им в настоящее время представлялось ²⁶.

Шестая — что мы должны весьма остерегаться быть раскрытыми на берегу, где желаем произвести какую-либо высадку. И пример сему ежедневно являет нам опыт тех, что выводят свои снаряженные корабли в море. И посему я изумляюсь тому Гонсалу ди Синтре (каковой был человеком, много раз плававшим на кораблях армады ²⁷ по приказу своего господина, и побывал в весьма великих делах, как на побережье Гранады, так и по сторону Сеуты), что в такой час не явил он лучшей бдительности.

Седьмая — что ни один человек, не умеющий плавать, не должен пересекать прибывающую воду в земле врагов, иначе как в такое время, чтобы по своем возвращении найти ее убывшей.

И сие, до этого места, я должен был записать для вашего предостережения. И отсюда я желаю продолжить далее мою историю ²⁸.

Как Антан Гонсалвиш, Гомиш Пириш и Диегу Афонсу отправились на Золотую реку.

В тот год [1445-й] послал инфант Антана Гонсалвиша — того знатного кавалейру, о коем мы уже говорили, — в одной каравелле, и Гомиша Пириша, королевского патрона (patrao) [судовладельца], в другой. И сей [Гомиш Пириш] отправлялся по велению инфанта дона Педру, каковой в то время управлял королевством от имени короля. И была там также иная каравелла, в каковой отправлялся некий Диегу Афонсу, слуга инфанта дона Энрики. Каковые все вместе отправлялись, дабы увидеть, удастся ли им привести мавров того края к торговым сношениям.

И были переговоры и великие поруки с маврами, коих послал туда инфант, дабы увидеть, могли ли они направить их к спасению с оным притворством. Однако они не смогли ни направить их, ни устроить с ними торговлю, не считая [покупки] одного негра.

И таким образом они вернулись, не сделав ничего более; единственным, кого они привезли, был один старый мавр, каковой по собственной воле пожелал отправиться посмотреть на инфанта, от коего получил большую милость, как того требовала его персона. И затем инфант приказал вернуть его в его землю.

Однако не столько изумляюсь я прибытию сего [мавра], сколько одному эшкудейру, что отправлялся с Антаном Гонсалвишем, звавшемуся Жуан Фернандиш, каковому по собственной воле вздумалось остаться в той земле только для того, чтобы ее осмотреть и привезти новости инфанту, когда бы ему ни довелось возвратиться. И о перемещениях сего эшкудейру и славных его доблестях я оставляю подробный рассказ для другого места ²⁹.

О том, как Нуну Триштан отправился в Тиру, и о маврах, что он там взял.

Дабы дать вам знание о делах, как они произошли, мы расскажем здесь о том, как Нуну Триштан, о коем мы уже говорили в других местах нашей истории, впервые узрел землю негров.

И было так, что когда он был послан в одной каравелле по велению инфанта в те края, то отправился прямиком на те острова, где они [наши] прежде побывали ³⁰; каковые [острова] уже совершенно обезлюдели, ибо тамошние жители, ощущая получаемый ими урон, на некоторое время перебрались на иные острова, о коих, как они полагали, противники еще не имели знания.

— Что ж, коли дело обстоит так, — молвил Нуну Триштан, — что мы не находим на сих островах того, из чего можно составить добычу, то мое желание — продвинуться вперед, сколько смогу, пока не прибуду в землю негров.

— Ибо вам ведомо, — продолжал он, — желание, кое инфант, наш господин, к сему имеет, и мы не можем потратить наше время лучше, нежели содеяв то, о чем ведаем, что сие будет ему более всего по нраву.

Все сказали, что сие было весьма добро, и что его обязанностью было направлять их, ибо они готовы были ко всему, как люди, не имевшие блага иного, нежели милость того господина, что их туда послал

И они продвинулись вперед настолько, что прошли ту землю и узрели иную, весьма отличную от сей первой, — ибо сия была покрыта песком и неплодородна, лишена деревьев, как нечто такое, где отсутствовали воды, другую же [землю] узрели они поросшею многими пальмами и иными деревьями, зелеными и красивыми, и таковы были все равнины [той] земли ³¹.

Нуну Триштан приказал спустить на воду свою лодку с намерением сойти на землю, где он узрел людей, кои, казалось, желали говорить с ним по доброй воле; каковой вещи Нуну Триштан был бы весьма рад, коли ярость моря позволила бы его лодке достичь земли; однако волны были велики и, к тому же, опасны, вследствие чего он принужден был вернуться на свой корабль, дабы спастись от неумеренности ветра, каковой был весьма неблагоприятен. Тем не менее, сказал Нуну Триштан, что хотя и был он далеко от того места, где пребывали желавшие говорить с ним, но ясно понял, что они были из числа негров.

Понуждаемый таким образом неблагоприятною погодой, Нуну Триштан прибыл со своею каравеллой в окрестности тех островов, где прежде составил свою добычу Лансароти, однако [направился] к материку, где высадился, дабы увидеть, удастся ли ему составить какую-нибудь добычу. И вначале он шел там несколько ночей прежде, нежели смог что-нибудь захватить; пока не довелось ему взять одного мавра, уже преклонных лет, каковой знаками объяснил ему, где находилось селение — оттуда приблизительно в двух лигах. Однако расстояние тем же образом могло быть и большим, ибо вследствие промедления, что выходило у него с составлением добычи, Нуну Триштан равным образом отважился бы и на такое. Однако мавр не смог сказать ему, сколько было жителей в том селении, куда он их таким образом направлял, или вернее будет мне сказать, что они не сумели его о том ни спросить, ни понять [его ответ]; каковая вещь, мне представляется, должна была вселить в них некоторый страх, ибо они не ведали, каково будет число врагов. Но там, где есть избыток желания, совет никогда не находит подлинного рассмотрения.

И посему на следующую ночь после того, как был найден тот мавр, они отправились, чтобы напасть на то селение, где захватили не более двадцати одного [человека]; однако мы не находим в записях, было ли среди тех двадцати одного сколько-нибудь детей или женщин, а равно и сколько людей было у Нуну Триштана и имела ли там место какая-нибудь попытка вступить в сражение прежде их пленения; и мы не можем о том узнать, ибо Нуну Триштан уже скончался ко времени, когда король дон Афонсу повелел написать сию историю ³². И посему мы оставляем сие без иного оглашения.

Комментарии

1. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Это название, как считается, было дано мысу Нуну Триштаном.

2. Прим. Р. Бразила (1989). «Тому» относится к Богу или Иисусу Христу как Богочеловеку.

3. Прим. Р. Бразила (1989). Сантьягу — обращение к святому Иакову («Сантьяго») Старшему, двоюродному брату Христа, известному как великий евангелизатор Иберийского полуострова. К его посредничеству имеет отношение образ Девы Пилар (Virgem do Pilar) в Сарагосе.

4. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Из слов Азурары очевидно, что азанеге лучше держались в этом бою на мысе Бранку и были наиболее близки к тому, чтобы разбить португальцев, чем во всех предыдущих случаях. Это было предвестием последующих событий, поскольку туземное сопротивление теперь начало проявлять себя, и уже непосредственно следующие европейские охотники за рабами (Гонсалу ди Синтра и его люди) потерпели тяжелое поражение, а большая их часть была убита (см. гл. XXVII этой хроники).

5. Прим. перев. Corvina — общее название костистых окунеобразных рыб семейства горбылевых в португальском и испанском языках.

В английском издании это слово переведено как crowfish (рыба-ворон). К этой разновидности рыб относится нижеследующий комментарий Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа.

Комм. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Названа так за свои черные плавники.

6. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Этот «первый плод народов Сахары, посвященный религиозной жизни» был подобающим образом отправлен в монастырь, расположенный рядом с «Поселком Инфанта» в Сагрише и примыкающий к мысу, который стал центром нового европейского движения по исследованию Африки.

7. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Позиция Азурары здесь, разумеется, точно та же, что и у схоластиков: как людей этих рабов следовало пожалеть и хорошо с ними обращаться, более того, их тотчас же следовало сделать свободными; как язычники они подлежали обращению в рабство; и, пребывая, как говорит Барруш, за пределами закона Христа Иисуса, совершенно потерянные в том, что касается более важной части их естества — души, — они были оставлены на милость любого христианского народа, который мог их завоевать, насколько это касалось их низшей части, или тел.

8. Прим. Т. ди Созы Соариша (1981). Departindo. Представляется, что наиболее обоснованное значение слова «departir» — «непринужденно разговаривать». В данном пассаже, однако, это значение логически неприемлемо. В издании виконта да Каррейры (1841) словарь устанавливает тождество departir=maldizer (проклинать), которое, как можно предполагать, выведено только из контекста.

Прим. Р. Бразила (1989). ”Departindo” следует понимать как «пытаясь говорить одни с другими, в том числе посредством определенных знаков».

Комм. перев. В английском переводе дано современное значение глагола departir — «распределять, отделять» (применительно к людям, производящим дележ пленников).

9. Прим. Р. Бразила (1989). Эта глава ясно показывает нам христианский гуманизм Зурары. Несмотря на то, что он писал в то время и с намерением угодить знати королевства и двора, он не может не выказывать свою глубокую стесненность сценами, подобными этой, учитывая, что они представляли собой отрицание духа евангелий и более слабого духа гуманизма. Зурара пишет, будучи взволнован этими захватами, дележами и неуважением к человеку. Речь идет о главе, заслуживающей вдумчивого прочтения.

10. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. Virgil, ?neid, I, 630 (Дидона Энею), Haud ignara mali miseris succurrere disco. Ни в еврейском, ни в христианском священном писании не существует текста, про который можно было бы сказать, что он строго отвечает приводимой здесь Азурарой ссылке. Мы можем, все же, указать на Судьи, XI, 38; Откровение, I, 9.

Прим. Р. Бразила (1989). Цитируемая Зурарой пословица имеет следующий смысл: «Тому, кто страдает, утешением служит иметь товарищей в страдании».

11. Прим. Т. ди Созы Соариша (1981). В смысле: «пестрые, разноцветные; разные, различные» (variegadas); ср. итал. «divisato».

Прим. Р. Бразила (1989). ”Divisadas” имеет значение «сверкающие своими разнообразными цветами».

12. Прим. перев. Сайю — старинная просторная одежда с полами и верхней юбкой.

13. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. Cicero, De Nat. Deorum, I, 20, 55; De Or., III, 57, 215, 48, 159.

Прим. Р. Бразила (1989). Туллий — имя великого римского оратора Марка Туллия Цицерона, прославившегося своими философскими трактатами, среди которых мы вспомним De Amiticia или «О дружбе».

14. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. Ливий, V, 51, 46, 6.

15. Прим. Р. Бразила (1989). ”Torgiman” (”torgimao”) или ”turgyman” — арабское слово, означающее «переводчик, толмач».

16. Прим. Р. Бразила (1989). ”Azenegue” — тип мавров, населяющих землю ”Zaara”. По большей части они являются пастухами-кочевниками.

17. Прим. Р. Бразила (1989). ”Almenaras” — огни на дозорных башнях для подачи сигнала о вражеском нападении или для других надобностей. Здесь это слово должно означать «жесты, знаки или гримасы».

18. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Это событие произошло в 1445 году. Это место находится в 14 лигах к югу от Золотой реки (Rio do Oiro), и с конца XV века получило название (как на рукописных, так и на печатных картах) Golfo de Goncalo de Cintra («Залив Гонсалу ди Синтры»).

19. Прим. Р. Бразила (1989). Латинская пословица, означающая в переводе «Да сохранит Бог душу, Им сотворенную, в то время как природа останется с тем, что принадлежит ей».

Прим. перев. В английском переводе — May God receive the soul that He created, and the nature that came forth from Him, for it is His very own!

20. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Упоминание «сфер (кругов) неба или судьбы» относит нас к астрологическим пассажам в гл. VII, XXV. и т. д.

Прим. Р. Бразила (1989). Выражение «небесные сферы» означает «с вращением фортуны или принимая во внимание предопределение Божественного Провидения».

21. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Ссылка Азурары на Иова — гл. XIV, стих 5.

22. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Азурара, разумеется, допускает здесь некоторое преувеличение. Разрыв Цезаря с сенатом имел место не по причине «превышения срока в пять лет», разрешенного ему вначале (59 до н. э.) для командования в Галлии. В 56 до н. э. Lex Trebonia формально предоставил ему второе разрешение, еще на пять лет; и он также не получал приказа распускать свою армию и возвращаться из своей провинции до 49 до н. э., когда вспыхнула гражданская война. Под «Британией» (Bretanha) Азурара понимает герцогство Бретань, которое сохраняло полунезависимое существование вплоть до 1532 года, когда было полностью объединено с французской короной. Кампании Цезаря против «Англии» — это, разумеется, кампании 55 и 54 гг., против Германии — 55 и 53 гг., против испанских повстанцев — 61-го г.; однако даже с большой натяжкой про него нельзя сказать, что он «подчинил» римской власти Англию или Германию в том же самом смысле, что и Галлию с Испанией. Если бы его жизнь продлилась еще на двадцать лет, он, возможно, успешно воплотил бы в жизнь оба этих незавершенных завоевания, а также завоевание Парфии.

23. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Азурара ссылается здесь на Ливия, кн. XXII, гл. 42-3.

24. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Ссылки, приводимые в этом абзаце — Притчи XI, 14, XXIV, 6; Товит IV, 18; Екклезиастик VI, 18, 23, 32-3, XXV, 5.

Прим. перев. Екклезиастик — латинское название неканонической Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова; соответствие указываемых Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджем библейских стихов тексту Зурары весьма спорно.

25. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Sajaria. Это слово, действительно присутствующее в кодексе (как мы проверили), как нам кажется, искажено копиистом, и вместо него следует читать sagacaria, что, согласно Elucidario, означает «прозорливость, хитрости и маневры, осуществляемые с большой ловкостью, умом и изощренностью».

26. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. Ливий, «3-я Декада», кн. XXII, гл. 4-5, 42-6.

27. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Т. е. королевского флота Португалии; «весьма великие дела, как на побережье Гранады, так и по сторону Сеуты» должны относиться к событиям 1415, 1418 и 1437 годов (см. Предисловие к т. II). Это выражение отсылает нас в особенности к войне на море 1418 года, когда король Гранады направил в помощь африканским мусульманам флот из 74 судов, которым командовал его племянник Мулей Саид, чтобы отбить Сеуту у португальцев. Принц Генрих лично отправился для снятия осады, и гранадский флот, как нам рассказывают, обратился в бегство при подходе европейской эскадры, не рискнув вступить в бой. Тем не менее, вероятно (хотя и не отмечено), что инфанту затем удалось завязать сражение и уничтожить часть гранадской эскадры. Гонсалу ди Синтра, как следует из слов Азурары, мог находиться в этом случае рядом с инфантом.

28. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Барруш опускал эту главу, которая, тем менее, любопытна, поскольку отражает характер эрудиции автора.

29. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Барруш говорит: «Дабы в частности осмотреть вещи той пустыни, кою населяют азенеге, и передать их суть инфанту, утвердившись в [знании] их языка, коим владел, каковой [Жуан Фернандиш] возвратился затем в королевство».

Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). По поводу владения языком азенеге мы можем вспомнить Мартина Фернандиша из гл. XVI.

30. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Острова Цапель в большом заливе Аргуина (см. прим. 42 к гл. XX).

31. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Сравнивая этот отчет автора с уже цитированными неизданными письмами, мы видим, что Нуну Триштан, вновь осмотрев острова Аргуина, продвинулся вдоль побережья к югу, миновав следующие места: Ilha Branca, R. de S. Joao, G. de Santa Anna, Moutas, Praias, Furna, C. d'Arca, Resgate и Palmar. Последнее место — несомненно, то самое, про которое автор говорит, что его «узрели поросшим многими пальмами».

32. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Мы рекомендуем читателю обратить внимание на этот важный пассаж, показывающий нам, насколько эта хроника ценна по своей подлинности — ведь данное место раскрывает перед нами то обстоятельство, что Азурара консультировался не только с письменными документами, но даже с самими первооткрывателями — очевидцами этих событий, ввиду того, что он признает невозможность говорить о деталях сообщаемого им, поскольку «Нуну Триштан уже скончался».

Эта глава имеет тем большее значение, что Барруш лишь в двух строках сообщает о том, что Нуну Триштан ходил за Золотую реку (Dec. I liv. III, f. 17).