Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

АРХЕОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЗОР

«Хожение за три моря» Афанасия Никитина известно нам в настоящее время в следующих списках:

1) БЛ, Муз. № 3271; 4°; конец XV в. Сборник. Древнейший из известных нам списков; содержит небольшие фрагменты из «Хожения» (л. 35 об.). Фрагменты «Хожения» по этому списку были впервые опубликованы А. А. Зиминым 62.

2) БЛ, М. 8665; 4°. Сборная рукопись. Первая часть рукописи — Ермолинская летопись (ПСРЛ, т. XXIII); вторая часть — отдельные записи (в том числе — 1530 г.), перечень русских князей, «Творение храма Соломанова», «Обед Соломанов»; третья часть — сочинения церковного характера (житие богородицы Епифания, слово Иоанна Златоуста, слово патриарха Геннадия, и др.) и «Пчела»; четвертая часть (лл. 369-392) — «Хожение за три моря». На последнем листе рукописи (крышке переплета, отклеенной при последней реставрации) ряд отдельных записей, например: «Господи, помози рабу своему» 63. А. А. Шахматов датировал четвертую часть рукописи (список «Хожения») концом XV в. 64, издатели т. XXIII ПСРЛ [162] относил и ее к началу XVI в. 65. Водяные знаки четвертой части рукописи (тиара и бычья голова) совпадают с водяными знаками остальных частей и относятся к концу XV — началу XVI в. На полях рукописи имеются пометы почерком конца XVIII-XIX в., воспроизведенные нами в текстологических примечаниях. Рукопись принадлежала Троицкому монастырю (хранилась в казне монастыря под № 17) и обычно именуется в литературе Троицкой. Троицкая рукопись «Хожения» была широко использована уже Н. М. Карамзиным в цитатах в «Истории государства Российского», т. VI (прим. 629). В 1853 г. «Хожение» было издано по Троицкой рукописи в приложениях к Софийской II летописи (ПСРЛ, т. VI, приложение Г, ab), хотя в самой Софийской II летописи содержится иной текст «Хожения» (летописный текст «Хожения» был использован только в аппарате к изданию троицкого текста). В 1948 г. «Хожение» было издана по Троицкой рукописи в 1-м издании «Хожения» в серии «Литературные памятники».

3) ГПБ, F. IV. 144; 1°; середина XVI в. Эттеров список Львовской летописи. «Хожение» — лл. 442-458 об. По этому списку «Хожение» вместе со всей Львовской летописью было издано в ПСРЛ, т. XX, ч. 1 (стр. 303-313).

4) ЦГАДА, ф. 181, N2 371/821; 4°; середина XVI в. Архивский список Софийской II летописи. «Хожение» — лл. 193-220 об. По этому списку «Хожение» вместе со всей Софийской II летописью было издано в «Софийском временнике» (ч. II, М., 1821, стр. 145-164).

5) ГИМ, Воскр., бум., № 1546; 1°; вторая половина XVI в. Воскресенский список Софийской II летописи. Текст «Хожения» здесь почти полностью вырван; сохранились только (на лл. 1192 об. — 1193) вступительные замечания летописца и несколько последних слов текста.

6) БЛ, собр. Ундольского, № 754; 1°. Сборная рукопись. Часть, содержащая «Хожение» (хронограф) — XVII в. «Хожение» — лл. 300-319 (новой пагинации, сверху). На полях имеются пометы почерком XVIII в., воспроизведенные нами в текстологических [163] примечаниях. По этому списку наряду с Троицким списком «Хожение» было издано в приложении к Софийской II летописи (ПСРЛ, т. VI, приложение Г, cd) и в первом издании в серии «Литературные памятники».

7) ГПБ, F.XVII. 17 (из собр. Толстого, 1, № 198); 1°; XVII в. Сборник. «Хожение» (в составе хронографа) — лл. 402-412. Как отметил А. С. Орлов, сборник этот принадлежал Арсению Суханову, известному церковному деятелю середины XVII в 66. На необходимость привлечения этого списка к изданию «Хожения» указал А. А. Зимин 67.

Кроме дошедших до нас рукописей, содержащих (полностью или частично) «Хожение» Никитина, существовала еще одна рукопись, до нас не дошедшая. Рукопись эта принадлежала известному археографу XIX в. И. П. Сахарову и была им использована для издания «Путешествия Афанасия Никитина в Индию» в его «Сказаниях русского народа». Неясно, однако, был ли в распоряжении Сахарова сплошной текст «Хожения» (хотя бы с пропусками) или только отрывки из него. Во всяком случае, как указывает Сахаров, начало «Путешествия» было им напечатано по тексту Н. М. Карамзина (Троицкому списку), основная часть — по Софийскому временнику (Архивскому списку) и лишь небольшой отрывок текста, описывающий обратное путешествие Никитина, — по собственной рукописи Сахарова 68.

Рассматривая отдельные списки «Хожения за три моря», исследователи уже давно (начиная с И. И. Срезневского 69) обнаружили, что эти списки довольно определенно распадаются на три извода, или редакции. К первой редакции можно отнести те списки, в [164] которых «Хожение» непосредственно включено внутрь летописного рассказа под 1475 годом: Эттеров список Львовской летописи, Архивский список Софийской II летописи, а также Воскресенский список Софийской II летописи, где сохранились только начало и конец «Хожения». К этой же редакции принадлежал, по-видимому, и тот список, который был использован И. П. Сахаровым для дополнения Софийского и Троицкого списков в его издании «Хожения». Ко второй редакции относится Троицкий список (и, может быть, отрывок, читающийся в сборнике Муз. 3271). К третьей редакции относится список Ундольского и не привлекавшийся до сих пор список ГПБ, F.XVII. 17. По вопросу о качестве текста в различных редакциях мнения исследователей не совпадают: И. И. Срезневский считал лучшим (наиболее полным) текстом «Хожения» тот текст, который читается в Софийской II (и Львовской) летописи 70; К. Н. Сербина, напротив, усматривает «наибольшую полноту и исправность текста» в Троицком списке (именно поэтому, очевидно, К. Н. Сербина и сочла возможным вслед за издателями т. VI ПСРЛ рассматривать первую и вторую редакции «Хожения» как единую редакцию, публикуя Троицкий список в основном тексте, а Эттеров, Архивский и Воскресенский — в разночтениях) 71. Бесспорной является только характеристика третьей редакции (списка Ундольского) как явно более поздней и относящейся к XVII в.

История текста «Хожения за три моря» также представляется исследователями по-разному. И. И. Срезневский полагал, что две основных редакции «Хожения» — летописная и троицкая — имели своим источником различные авторские варианты текста; Афанасий Никитин, по его мнению, не только вел записки во время пути, «но и переписывал, а переписывая, исправлял или изменял — один из этих списков достался Мамыреву и перешел в Софийский временник, другим списком воспользовался составитель Русского временника» (И. И. Срезневский имеет в виду, очевидно, Троицкий [165] сборник, содержащий Ермолинскую летопись) 72. К. Н. Сербина совсем не поставила в своем «археографическом комментарии» к «Хожению» вопроса об истории текста памятника. Точка зрения И. И. Срезневского встретила, однако, серьезные возражения со стороны двух советских исследователей — Р. Терегуловой и особенно Г. П. Уханова. Г. П. Уханов соглашается с тем, что, «пройдя три моря», Никитин, возможно, придал литературную форму своим кратким заметкам, начатым еще в Индии (в Бидаре), но окончательно обработать, по-видимому, не имел возможности и оставил, таким образом, «только один вариант своего произведения» 73.

Этот последний вывод представляется нам несомненным: об прямо подтверждается и сообщением Софийской II — Львовской летописи о судьбе Никитина (единственным историческим свидетельством о нем, данным от третьего лица), и самим текстом «Хожения». Конечно, «Хожение» нельзя назвать дневником в полном смысле этого слова — изложение здесь ведется не по дням; но основная часть памятника бесспорно написана еще в Индии и обработке не подверглась, как это доказывает самая форма рассказа. «И тут есть Индейская страна...», — пишет Никитин (Т, л. 372; Э, л. 444) 74, «Пути не знаю, иже камо пойду из Гундустана... пути нету, везде булгак стал...» (Т, л. 386 об.; Э, л. 454); «Уже проидоша 4 Великыя дни в бесерменьской земли, а христианства не оставих; дале бог ведает, что будеть», — замечает он в одном месте (Т, л. 384 об.; Э, л. 452 об.), а в другом сообщает уже: «В пятый же Великый день възмыслил ся на Русь» (Т, л. 389 об.; Э, л. 456), и далее излагает историю этого путешествия. Из последней, заключительной части «Хожения», написанной уже после того, как Никитин высадился в Крыму (в Кафе), мы узнаем, что он нашел все-таки путь «из [166] Гундустана» на Русь, что ему так и не пришлось «оставить христианства»; указанные места свидетельствуют, следовательно, о том, что Никитин не подверг обработке записи, сделанные в Индии 75. Это вполне объясняется его судьбой, описанной в летописи: не доходя Смоленска (не вступив даже, следовательно, еще на территорию Русского государства) Никитин умер. Переписывание Никитиным своего труда и тем более, создание им нескольких авторских вариантов представляется поэтому совсем невероятным.

Создателями редакций «Хожения» следует считать, таким образом, различных переписчиков памятника. Какую же из дошедших до нас редакций мы можем считать соответствующей первоначальному тексту Никитина, и какую — вторичной? Сопоставляя между собой летописную редакцию и редакцию, представленную Троицким списком, мы приходим к выводу, что ни одну из них нельзя вывести из другой, что, иными словами, обе они независимо друг от друга восходят к единому протографу (авторскому тексту или его копии); лучшие чтения, отражающие этот протограф, по временам обнаруживаются то в той, то в другой редакции.

Так, например, в летописной редакции мы читаем ряд подробностей нападения татар на русских купцов (с которого, собственно, и началось путешествие Никитина «куды его очи понесли»), отсутствующих в Троицком списке: «А мы того (т. е. оклика со стороны татар, — Я. Л.) не слыхали ничего. А бежали есмя парусом... А в другом судне... коровы, да корм нашь... А тут есть городок [167] Тархи, а люди вышли на берег...» и т. д. (Э, л. 443; ср. Т, лл. 369 об. — 370). Приводятся в летописной редакции подробности приготовления индийских блюд: «А варят с маслом, да с молоком» (Э, л. 448 об.; ср. Т, л. 378 об.). При описании индийских маршрутов указывается, что «от Дега до Мошката 6 дни, а от Мошката до Кучьзрята 10 дни, а от Кучьзрята до Камбата 4 дни» (Э, лл. 449 об. — 450), в то время как в Троицком читается явно бессмысленное: «от Дега до Мошката до Кучьзрята до Комбата 4 дни» (Т, л. 380 об.); далее приводится расстояние «от Чювиля до Дабыля 6 дни», также пропущенное в Троицком. При перечислении богатств «Силяна» (Цейлона) в летописной редакции упоминается «хрусталь да бабугури» (Э, л. 451; ср. Т, л. 382 об.). Сохранилось в летописной редакции очень характерное и эмоциональное замечание Никитина по поводу ограбления его трапезундским пашой на обратном пути: «что мелочь добренкая — ини выграбили все» (Э, л. 458; ср. Т, л. 392). Ясно, что все эти фактические подробности не могли быть привнесены переписчиком и восходят к первоначальному тексту «Хожения». В ряде случаев летописная редакция дает более правильные чтения, чем троицкая; она нигде не отражает ошибок Троицкого списка (усвоенных и редакцией XVII в. — списком Ундольского и Сухановским списком). Так, в Троицком (и в списке Ундольского) «море Индейское» именуется иначе — «гори Гондустаньскаа» (Т, л. 369; ср. Э, л. 300 об.); в летописной редакции правильно — «дорея (перс. — море) Гундустанскаа» (Э, л. 442). В Троицком списке про индийского султана говорится: «А салтан велик — 20 лет» (Т, л. 376), в летописной редакции явно правильнее: «а салтан невелик — 20 лет» (Э, л. 447). В Троицком списке после описания огромного войска, едущего с султаном (100 тыс. конных, 200 тыс. пеших и т. д.) и с крупнейшими ханами, вновь перечисляются силы, идущие «с султаном», и притом довольно скромные («10 тысяч конных, а пеших дватцать тысяч» — Т, л. 389); в летописной редакции здесь правильно читается: «с Сулханом» (Э, л. 455 об.).

С другой стороны, Троицкий список также содержит ряд мест, отсутствующих в летописной редакции и явно восходящих к протографу. К авторскому тексту может быть с достаточным вероятием [168] отнесена уже первая фраза «Хожения» в Троицком списке: «За молитву святых отець наших, господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй мя раба своего грешного Афонасья Микитина сына» (Т, л. 369; ср. Э, л. 442). Рассказывая о поведении «князя обезьянского», Троицкий список сообщает, что по жалобе своих подданных — обезьян на кого-либо из людей «он посылает на того свою рать» (Т, л. 375 об.), в летописной редакции этого указания нет (Э, л. 446 об.). В описании быта Индии Троицкий список сохранил упоминание, что «сельские люди голы велми, а бояре силны добре» (Т, л. 375 об.; ср. Э, л. 446), явно выпавшее в летописной редакции. Описывая религиозные обычаи Индии, Троицкий список, в отличие от летописной редакции, указывает, что индийцы сыплют цветы не только на священного «вола», но «и на Бута сыплют цветы» (Т, л. 378 об.; ср. Э, л. 448). Сохранилось здесь и горькое замечание Никитина, что на чужбине он забыл даже христианский календарь: «ни среды, ни пятницы не знаю» (Т, л. 380; ср. Э, л. 449 об.). Ряд географических сведений, пропущенных летописной редакцией, в Троицком списке читается (Т, л. 381; ср. Э, л. 450; Т, л. 386; ср. Э, л. 453 об.; Т, л. 391 об.; ср. Э, л. 457 об.); более полно читаются здесь и арабские тексты, приведенные в летописной редакции в некоторых случаях с пробелами (Т, л. 384; ср. Э, л. 452 об. и др.). Иногда Троицкий список дает более правильные чтения отдельных мест, искаженных в летописной редакции. При перечислении морей, которые прошел Никитин, здесь правильно названа «дория Хвалитьскаа» (Хвалынское, Каспийское море); в летописной редакции вместо этого: «дория хвалится» (там же). В Троицком списке (при описании Парвата) указывается, что «у бутханы (храма) бреются старые женки и девки» (Т, л. 377 об.), в то время как в летописной редакции — явно бессмысленное «не бреются» (Э, л. 447 об.); «на руках... перстьни златы» (Т, л. 379 об.); в летописной редакции — «перси» (Э, л. 449); «съговорих о налоне корабленем (плате)» (Т, л. 391); в летописной редакции — «от колена корабленем» (Э, л. 457); и т. д. 76. Имеются [169] в летописной редакции также значительные пропуски в тексте (на одном из них мы остановимся ниже), которых нет в Троицком списке. Значительная часть отклонений от протографа в обеих редакциях объясняется, очевидно, обычными погрешностями при переписке — пропусками или описками. Но различия между летописной редакцией и Троицким списком произошли не только от чисто механических причин. Уже Г. П. Уханов обратил внимание на черты сознательной обработки текста, бросающиеся в глаза при сравнении Троицкого списка с летописной редакцией: на то, что в редакции Троицкого списка «удалены явно тверские детали, а сама манера изложения сделана более книжной» 77. Это наблюдение представляется нам вполне справедливым. Действительно, в летописной редакции мы читаем, что Афанасий Никитин отправился в путешествие «от государя своего от великого князя Михаила Борисовича Тверского» (Э, л. 442); в Троицком списке определение Михаила Борисовича как «государя» Никитина опущено и сказано просто: «от великого князя Михаила Борисовича» (Т, л. 369); в летописной редакции в числе лиц, снарядивших Никитина, называется воевода, выдающийся политический деятель Твери времени великого князя Бориса Александровича, боярин Борис Захарьич (Бороздин); в Троицком списке упоминания о нем нет (там же). Такого же происхождения, очевидно, и еще одно отличие Троицкого списка от летописной редакции. В летописной редакции мы читаем такое описание дальнейшего пути Никитина: «...поидох с Углеча и приехал есми на Кострому ко князю Александру с ыною грамотою великого князя. И отпустили мя добровольно» (Э, л. 442 об.). Поскольку никакой «великий князь», кроме великого князя Тверского Михаила Борисовича, в предыдущем тексте не упоминается (Иван III упоминается ниже и именуется «великим князем Иваном»), не может быть сомнения, что «ыная грамота великого князя» — это вторая грамота Михаила Борисовича (первая была, очевидно, дана Афанасию при [170] отправлении из Твери). В Троицком списке мы читаем вместо этого: «с Углеча на Кострому ко князю Александру, с ыною грамотою. И князь велики отпустил мя всея Руси добровольно» (Т, л. 369). Здесь совершенно непонятно, откуда взялся на Костроме «князь великий» и что значит «отпустил мя всея Руси». Если видеть здесь (как делали обычно исследователи 78) указание на «великого князя всея Руси», т. е. Ивана III, то опять-таки непонятно, когда и каким образом у Никитина оказалась на Костроме «ыная грамота» этого князя. Очевидно, московский книжник, обрабатывавший протограф Троицкого списка, не хотел допустить, что Никитин мог путешествовать только на основании грамот тверского князя, и вписал пояснение к словам «князь великий» — «всея Руси». Приписка эта, сделанная, как обычно в таких случаях, над строкой, была внесена писцом Троицкого списка не на место, откуда и получился бессмысленный оборот «отпустил мя всея Руси добровольно».

Стилистическая правка в редакции, представленной Троицким списком, сводилась прежде всего к замене простых, бытовых выражений более книжными. Человек грамотный и любознательный, Афанасий Никитин не был профессиональным писателем-книжником и не умел (или не хотел) заниматься тонким «плетением словес». Рассказ о своем путешествии он начал в почти устной, немного монотонной манере: «Поидох от Спаса святого златоверхого... и поидох вниз Волгою и приидох в манастырь Калязин... И с Колязина поидох на Углеч, с Углеча отпустили мя добровольно. И оттуду поидох с Углеча и приехал есми на Кострому... И отпустили мя добровольно. И на Плесо приехал есми добровольно. И приехал есми в Новгород Нижней... И они мя отпустили добровольно...» (Э, л. 442-442 об.). В Троицком списке этому безыскусственному рассказу придана более книжная форма; вместо четырехкратного повторения, «добровольно» встречается только два раза (Т, л. 369). Видоизменены в Троицком списке названия христианских праздников, вместо бытовых наименований даны официальные: языческая [171] «Радуница» заменена «Фоминой неделей» (Э, л. 444; Т, л. 371 об.), «Оспожин день» назван «Успеньем богородицы» (Э, л. 445 об.; Т, л. 374 об.; ср. 373 об.). Вместо устного «однова» (3, л. 449) мы читаем в Троицком списке «единожды» (Т, л. 379 об.). В летописной редакции упоминаются индийские «мужики и жонкы» (Э, л. 444); в Троицком списке им соответствуют «мужи и жены» (Т, л. 372); в летописной редакции упоминаются «сосци голы» (Э, л. 444 об.); в Троицком — «груди голы» (Т, л. 372). Но особенно выразительна одна поправка. При описании индийской одежды Никитин многократно отмечает, что индийцы — от «слуг» до «бояр» и «князей» включительно — носят «фату», обогнутую «на гузне» (Э, л. 444-444 об.; ср. лл. 448 и 449). Редакция, представленная Троицким списком, постаралась устранить это грубое выражение — здесь мы читаем (несколько раз подряд), что фата у индиан обогнута «на бедрах» (Т, л. 372). Однако здесь же мы обнаруживаем и ясное свидетельство того, что редакция, отличающаяся более книжным изложением, является вторичной и что первоначальному тексту было свойственно просторечие. Как это часто бывает с редактором, исправляющим чужой текст, создатель троицкой редакции проявил непоследовательность, — удалив «гузно» в одном месте, он оставил его в других местах: как и в летописной редакции, здесь говорится, что у «Бута» «гузно» обвязано «ширинкою» и что богомольцы, съезжающиеся в Парват, носят «на гузне плат» (Т, л. 378 и 378 об.).

Восходящая, как и летописная редакция, к протографу, редакция, представленная Троицким списком, в ряде случаев, как мы видим, дальше отстоит от него в тех местах, где первоначальный текст Никитина был подвергнут в ней значительной стилистической и политической правке.

Как же можно представить себе историю дошедших до нас редакций «Хожения за три моря»? Летописная редакция «Хожения», как мы уже знаем, непосредственно связана с двумя летописями — Софийской II и Львовской. Как попало «Хожение» в состав этих летописей?

Из вступительной заметки летописца, читающейся во всех списках этой редакции, мы узнаем, что он «обрел» это послание в 1475 г. [172] (почему и поместил его под этим годом) и что тетради умершего Никитина, написанные «его рукою», были привезены в Москву «гостями» и переданы дьяку великого князя Василию Мамыреву (Э, л. 442). Опираясь, очевидно, на это свидетельство, Г. П. Уханов предположил, что «Хожение» было в конце XV в. включено в московскую великокняжескую летопись, а уже из нее попало в Софийскую II и Львовскую летописи XVI века 79. Это предположение, однако, не подтверждается известными нам фактами истории летописания. Московский великокняжеский свод конца XV века дошел до нас — текст этого свода в редакции 90-х годов XV в. (Уваровский список) издан М. Н. Тихомировым в т. XXV «Полного собрания летописей»; косвенными отражениями этого же свода являются Симеоновская, Воскресенская и некоторые другие летописи 80. Ни в одной из этих летописей нет ни «Хожения за три моря» Афанасия Никитина, ни каких-либо упоминаний о нем. Что касается Софийской II и Львовской летописей, то в своей основной части обе эти летописи представляют свод 1518 г., весьма сложный и пестрый по своему составу. Официальная великокняжеская летопись отразилась главным образом в самой последней части этого свода — начиная с 1489 г. Основным источником известий XV века в своде 1518 г. была, как показал А. Н. Насонов, летопись совсем иного направления — летописный свод 1489 г., тесно связанный с враждебным Ивану III митрополитом Геронтием 81. «Хожение за три моря» могло быть включено в состав летописи и сводчиком 1518 г., и его предшественником-летописцем, составлявшим свод 1489 г. Вступительная заметка к «Хожению» позволяет, на наш взгляд, склониться в пользу летописца 1489 г. «Хожение», как мы знаем, включено в летопись не под годом [173] путешествия Никитина, и даже не под годом его возвращения, а под годом нахождения его летописцем. В 1475 г., указывает составитель летописи, «обретох написание Офонасия Никитина купца». Так сказать о себе мог только человек, занимавшийся летописной работой в 80-х годах XV в. Едва ли этим человеком мог быть составитель свода 1518 г., работавший через 40 с лишним лет после 1475 г. и бравший материал XV в. уже из чужих рук. Наоборот, сводчику 1489 г., давшему ряд острых и оригинальных известий за 60-80-е годы XV в., вполне естественно было упомянуть сравнительно недавнюю дату «обретения» записок Никитина.

Тенденции летописного свода 1489 г. объясняют и уже отмеченную особенность летописной редакции «Хожения»: сохранение этой редакцией в неприкосновенности специфически тверских черт текста Никитина. Злейший враг Ивана III, митрополит Геронтий не сочувствовал централизаторской деятельности великого князя — в своде 1489 г. мы встречаем, между прочим, прямые выражения сочувствия новгородским и тверским боярам; яркое описание «обид», понесенных тверскими боярами «от великого князя и от бояр» (московских) и «от его детей боярских о землях», содержится в этом своде под 6993 (1485) г. 82. При таких тенденциях летописец не имел никаких оснований исправлять упоминание Никитина о его «государе» Михаиле Борисовиче и о тверском воеводе Борисе Захарьиче.

Летописная редакция «Хожения» дошла до нас в трех списках — Эттеровом (Львовская летопись), Архивском и Воскресенском (Софийская II летопись). Установление взаимоотношений между этими списками затрудняется тем обстоятельством, что, как уже указано выше, в Воскресенском списке сохранилось только самое начало (вступительная заметка летописца) и конец «Хойкения». Речь фактически может идти только о сравнении Эттерова списка с Архивским. Сравнение это позволяет сделать одно любопытное наблюдение. В начальной части «Хожения» текст Эттерова списка содержит значительный пропуск: здесь отсутствует все описание пути Никитина от Дербента до Гурмыза (Ормуза) — важный раздел [174] рассказа, занимающий в Троицком списке почти лист текста. В Эттеровом списке пропуск этот обнаруживается в тексте, помещенном в середине листа 443 об.: от фразы «И Алильбег (дагестанский князь, — Я. Л.) того часа люди отслал» переписчик сразу и непосредственно переходит к фразе: «Поимаеть его море по двожды в день» (речь идет об острове Гурмызе; ср. Т, л. 371-371 об.). Обратившись к Архивскому списку, мы обнаруживаем точно такой же пробел в тексте, однако пробел этот занимает несколько иное место на листах рукописи. По почерку и бумаге 83 Архивский список Софийской II летописи может быть четко разделен на две части: первая часть, охватывает лл. 1-195, вторая — от л. 196 до конца. Интересующий нас пропуск в тексте «Хожения» приходится как раз на грань между л. 195 об. и л. 196: последние слова на л. 195 об.: «И Алильбег того часа люди отслал»; первые слова на л. 196: «А поймает его море по двожды на день». Естественно возникает предположение, что пропуск текста связан в данном случае с утерей листа (видимо, последнего листа первой части рукописи 84) при сплетении двух тетрадей [175] Архивского списка. Но если это так, и источником утраты этой части текста является Архивский список, то отсюда вытекает, что список этот был протографом (прямым или опосредствованным) Эттерова списка, где пропуск в тексте имеет уже вторичный характер.

Предположение это, однако, наталкивается на ряд серьезных возражений. Сопоставление текста Эттерова (Э) и Архивского (А) списка вовсе не обнаруживает такой тесной зависимости Э от А, которую можно было бы предполагать, если бы А был протографом Э. Напротив, текст «Хожения» передан в Э в общем лучше, чем в А, причем в некоторых случаях лучшие чтения Э таковы, что они не могли возникнуть в результате простого исправления текста догадливым переписчиком. Так, в А при перечислении лиц, снарядивших Никитина в путешествие, нет упоминания «владыкы Генадья Тверьскаго»; в Э (как и в Троицком списке) это имя читается (Э, л. 442; ср. Т, л. 369); в А не упомянуто, что посол Асанбег, с которым ехал Никитин, просил татар-проводников провести его «мимо Хазтарахан»; в Э это указание имеется (Э, л. 442 об.; ср. Т, л. 369 об.), и т. д. Таким образом, если мы будем считать, что список Э (прямо или косвенно) восходит к А, то нам придется предположить, что у Э был, кроме этого, еще один, корректирующий источник, по которому Э (или вернее его непосредственный протограф) был выправлен, причем это корректирование ограничивалось только поправками текста или небольшими вставками над строкой без вклеивания текста при более существенных пропусках 85. Верно такое предположение [176] или нет, решить пока трудно: учтем, что А и Э представляют собой не просто тексты «Хожения», а списки двух летописей — Софийской II и Львовской; вопрос о их взаимоотношениях может быть решен только путем сопоставления обоих летописных текстов в целом 86.

Редакция «Хожения за три моря», представленная Троицким списком, также связана с летописанием, но более косвенно, чем летописная редакция. «Хожение» помещено здесь в одном сборнике с летописным сводом конца XV в. — Ермолинской летописью, но не входит внутрь этой летописи, а представляет собой самостоятельную (последнюю, четвертую по счету) тетрадь сборной рукописи. Наличие в этом сборнике еще одной тетради, написанной после 1530 г., свидетельствует о том, что объединение его под единым переплетом произошло не ранее этого года. Список «Хожения» в составе Троицкого сборника относится к несколько более раннему времени — он написан в конце XV — начале XVI в. Какого происхождения этот список? Находился ли он (или его непосредственный протограф) в обращении до объединения его в едином сборнике с Ермолинской летописью, — этого мы не знаем. Некоторый свет на историю троицкой редакции может, как будто, пролить сборник БЛ, Муз. № 3271, — древнейший список, содержащий фрагменты из «Хожения». Текст, сохранившийся в этом списке, имеет, как заметил А. А. Зимин, одно характерное сходство с текстом Троицкого [177] списка — здесь, как и в Троицком (см. текстологические примечания к Троицкому списку, л. 374, прим. а-д), вместо «Гундустаньскую землю» (Э, л. 445 об.) читается «Густаньскую землю». Сборник Муз. № 3271 имеет довольно определенное лицо — в его состав входит ряд статей, связанных с «обличением» новгородской ереси конца XV в. (рассказ 1490 г. об испанской инквизиции, соборный приговор новгородским еретикам и т. д.). А. Д. Седельников связывал этот сборник с окружением новгородского архиепископа Геннадия — одного из главных «обличителей» ереси 87. Использование в этом сборнике троицкой редакции «Хожения» говорило бы об обращении этой редакции в кругах, так или иначе связанных с «обличителями» ереси. Однако на основании единственного совпадения уверенно относить фрагмент из сборника Муз. № 3271 к троицкой редакции было бы преждевременно — ошибочное написание «Густаньскую» могло быть и в авторском протографе. Состав Троицкого сборника М.8665 дает основание для другой догадки — как и Ермолинская летопись, как и ряд памятников церковной литературы, сохранившихся в сб. М.8665 (Иоанн Златоуст, Епифаний и др.), «Хожение» могло сохраниться в архиве В. Д. Ермолина, большого любителя книжности, поставлявшего рукописные книги даже за литовский рубеж 88. Восходя, как и летописная редакция, к «тетрадям» Никитина, доставленным Мамыреву, текст троицкой редакции представлял собой уже, как мы отметили, московскую литературную обработку «Хожения за три моря» 89. [178]

Редакция, содержащаяся в списках Ундольского и F.XVII.17, представляет собой уже иной, новый этап в истории текста «Хожения». Характерной особенностью этой редакции является тщательное удаление всех черт религиозного свободомыслия и терпимого отношения к нехристианским религиям, которые были свойственны Афанасию Никитину 90. Так, в этой редакции из текста исключено рассуждение автора (по поводу могущества «султана индейского бесерменского») о том, что «правую веру бог ведает, а праваа вера бога единого знати, имя его призывати на всяком месте чисте чисту» (Т, л. 389 об.) — в списке Ундольского мы читаем просто: «такова есть сила султана индейскаго» (У, л. 316; список F.XVII.17 прибавляет «бесерменского»). Вместо отожествления индийского «намаза» с русской молитвой — «А намаз же их на восток по-русьскы» (Т, л. 369 об.), эта редакция лаконично указывает: «А поклоны их на восток» (У, л. 308). К мусульманской легенде о наказании города Рея за убийство шаха Хусейна эта редакция осторожно добавляет: «...яко же безвернии бают в прелести своей» (У, л. 302). Заодно опущены (или частично переведены) почти все обращения к богу на восточном языке, встречающиеся в тексте Никитина.

Такая обработка первоначального текста, произведенная, очевидно, уже в XVII в. (к которому относятся оба списка этой редакции), находит близкую аналогию в истории другого памятника древнерусской литературы — сочинений Ивана Пересветова. В «Сказании о Петре, воеводе Волосском» — переработке большой челобитной Пересветова, сделанной в XVII в., — точно так же, как и в редакции XVII в. «Хожения за три моря», из оригинала удалены все черты свободомыслия и религиозной терпимости и тексту придан антимусульманский характер 91.

Каково происхождение редакции XVII в. «Хожения за три моря»? Уже К. Н. Сербина отметила близость текста списка Ундольского к тексту Троицкой редакции 92. Эту близость можно подтвердить [179] множеством примеров. В обеих редакциях мы находим ряд совершенно одинаковых погрешностей в тексте: вместо «дория Гондустаньская» читается: «горы Гондустаньские» (У, л. 300 об.; ср. Т, л. 369); вместо «салтан невелик» — «салтан великий» (У, л. 306, ср. Т, л. 376); вместо «почку» — «посыку» (У, л. 311; ср. Т, л. 1382); иместо «Сул-ханом» — «султаном» (У, л. 315; ср. Т, л. 389), и т. д. Отразились на редакции XVII в. и характерные общие особенности троицкой редакции — удаление тверских деталей и «очищение» языка от просторечия («бедра» вместо «гузна» и т. д.). Редакция XVII в. сохранила и еще одно специфическое место троицкой редакции. Как мы уже отмечали, в летописной редакции «Хожения» упоминалось, что Никитин, выехавший из Твери от «своего государя великого князя Михаила Борисовича», приехал на Кострому с «ыною грамотою великого князя». Троицкая редакция, в соответствии со своей антитверской тенденцией попыталась превратить этого «великого князя» в московского, но сделала это неудачно, в результате чего в Троицком списке возникла не совсем ясная фраза: «И князь великий отпустил мя всея Руси доброволно». В редакции XVII в. эта неуклюжая фраза оказалась исправленной 93 на: «И князь великий всея Росии отпустил мя добровольно», в результате чего весь оборот стал понятней, хотя по-прежнему неясно, как «князь великий всея Росии» оказался в Костроме.

1.JPG (44995 Byte)

Имела ли редакция XVII в. иные источники, кроме троицкой редакции «Хожения»? Некоторые основания для такого предположения как будто дают отдельные чтения списка Ундольского и F.XVII.17. Так, в обоих этих списках третье море, пройденное Никитиным, именуется «морем Чермным» (У, л. 300 об.) так же, как в Архивском списке летописной редакции (А, л. 193 об.) и в отличие от Эттерова списка той же редакции и Троицкого списка, В списке F.XVII.17 так же, как в Эттеровом списке, читается «Геннадия Тверского», хотя в списке Ундольского (У, л. 300 об.), как [180] и в Троицком (Т, л. 369), читается (сразу о князе и владыке) «Тверских». В списках Ундольского и Троицком мы читаем о «добром обилии» в «Гурзынской» (Грузинской?) земле (У, л. 313 об.; ср. Т, л. 386); в списке F.XVII.17 и летописной редакции (Э, л. 453 об.) — «в Гурмызской земле». Наконец, некоторые чтения редакции [181] XVII в. могут показаться более удачными, чем чтения всех остальных текстов, — например отмеченное уже К. Н. Сербиной место об «оленьих пупах» (У, л. 311 об.; ср. Т, л. 312, Э, л. 452) 94.

Однако все эти наблюдения не представляются нам достаточными для того, чтобы говорить о наличии у составителя редакции XVII в. других текстов «Хожения», кроме троицкой редакции. Ни одно из приведенных чтений в списках XVII в. не свидетельствует о влиянии на редакцию XVII в. протографа «Хожения» или летописной редакции, — все они могли быть делом рук переписчиков, следствием их догадливости, способности исправить текст по смыслу, или, наоборот, результатом описки: недаром в ряде приведенных нами примеров чтения двух списков редакции XVII в. (Ундольского и F.XVII.17) оказываются различными. В целом же редакция XVII в, настолько близка к троицкой (даже в явных описках), что ее необходимо выводить именно из троицкой редакции 95.

«Хожение за три моря» в редакции XVII в. дошло до нас в составе поздней летописной компиляции или хронографа. Состав этой компиляции по списку Ундольского разобран А. Н. Насоновым, указавшим, что источниками ее были Никоновская летопись, Степенная книга и т. п. и что в конце летописного рассказа приведены рассуждения о смерти царевича Ивана Ивановича 96. В списке F.XVII.17 содержится та же летописная компиляция, но она не [182] завершается рассказом о гибели Ивана Ивановича и о других «крамолствах» Ивана IV, но продолжена до 1637 г. «Хожение» помещено здесь не под 1475, а под еще менее подходящим 1461 годом, что лишний раз свидетельствует о независимости редакции XVII в. от летописной.

«Хожение за три моря» печатается в настоящем издании по трем спискам, отражающим три основных редакции памятника: по Троицкому списку М.8665 (Т) с разночтениями по списку Муз. № 3271 (М); по Эттерову списку F.IV.144 (Э) с разночтениями по Архивскому списку № 371/821 (А), Воскресенскому списку № 1546 (В) и Сахаровскому изданию (С) и, наконец, по списку Ундольского № 754 (У) с разночтениями по списку ГПБ F.XVII.17 (Б).

Перевод сделан с текста Троицкого списка, однако в нем учтены по Эттерову списку те разночтения летописной редакции, которые точнее воспроизводят авторский оригинал.

Я. С. Лурье.


Комментарии

62. А. А. Зимин. Новые списки «Хожения» Афанасия Никитина. Труды ОДРЛ, т. XIII, 1957, стр. 437-438.

63. Эта запись (ошибочно транскрибированная — «гир помози рабу своему») была неправильно включена в текст «Хожения» в первом издании настоящей книги (Хожение за три моря Афанасия Никитина. Серия «Литературные памятники», Изд. Академии наук СССР, М.-Л., 1948, стр. 32).

64. А. А. Шахматов. Ермолинская летопись и Ростовский владычный свод. СПб., 1904 (оттиск из «Известий ОРЯС» за 1903-1904 гг.), стр. 3.

65. ПСРЛ, т. XXIII, стр. I-II.

66. А. С. Орлов. Исторические и поэтические повести об Азове. М., 1906, стр. 36-38.

67. А. А. Зимин, ук. соч., стр. 438-439.

68. Сказания русского народа, собранные И. Сахаровым, том второй, СПб., 1849, стр. 170-182.

69. И. И. Срезневский. Хожение за три моря Афанасия Никитина. Ученые записки II Отделения Академии наук, т. II, вып. 2, СПб., 1856, стр. 244-265.

70. Там же, стр. 244.

71. Хожение за три моря Афанасия Никитина. Серия «Литературные памятники», стр. 133-134.

72. И. И. Срезневский, ук. соч., стр. 264-265.

73. Р. Терегулова. Хожение Афанасия Никитина как памятник русского литературного языка XV в. Ученые записки Тамбовского гос. пединститута, вып. I, 1941, стр. 142; Г. П. Уханов. Синтаксис «Хожения за три моря» (автореферат диссертации). 1952, стр. 6-8.

74. В дальнейшем все ссылки делаем на листы Троицкого (Т) и Эттерова (Э) списков.

75. Ср.: В. П. Адрианова-Перетц. Афанасий Никитин — путешественник-писатель. В книге: Хожение за три моря Афанасия Никитина. Серия «Литературные памятники», стр. 109. Неубедительно, на наш взгляд, объясняют эти места А. М. Осипов, В. А. Александров и Н. М. Гольдберг, считающие «Хожение за три моря» «плодом единого замысла, осуществленного после возвращения из путешествия за три моря». По их мнению, цитированные слова Никитина представляют собой искусно вплетенные в текст «лирические отступления нередко являющиеся воспоминанием об угрожавших автору, но окончившихся благополучно событиях» (Афанасий Никитин и его время. М., 1956, стр. 197-198). Но мы видим, что Никитин вовсе не говорит об этих событиях, как об «окончившихся благополучно», а напротив выражает неуверенность в их исходе: «бог ведает, что будет».

76. Вероятно, ошибкой летописной редакции следует считать и несколько раз повторяющееся упоминание о конях «в санех золотых» (Э, лл. 447, 453, 453об.); в Троицком списке мы читаем вместо этого «в снастех» (Т, лл. 376, 385, 385об.). Но не исключено, однако, что «санями» Никитин именует какую-либо форму индийских колесниц. Мы не исправляем поэтому слово «сани» в Эттеровом списке.

77. Г. П. Уханов, ук. соч., стр. 7.

78. Так объясняет, например, это место И. П. Петрушевский и в комментариях к настоящему изданию (см. стр. 189).

79. Г. П. Уханов, ук. соч., стр. 7.

80. А. А. Шахматов. Обозрение летописных сводов XIV-XVI вв. М.-Л., 1938, стр. 256 сл.; М. Д. Приселков. История русского летописания XI-XV вв. Л., 1940, стр. 176-186.

81. А. Н. Насонов. Летописные памятники Тверского княжества. Известия АН СССР, Отдел гуманит. наук, 1930, № 10, стр. 715-716. Ср.: Я. С. Лурье. Из истории русского летописания конца XV в. Труды ОДРЛ, т. XI, 1955, стр. 163-166 и 185.

82. ПСРЛ, VI, стр. 237.

83. В первой части рукописи преобладает бумага с водяным знаком «бычья голова» (Н. П. Лихачев. Палеографическое значение бумажных водяных знаков. СПб., 1899, № 3732), относящаяся к 30-м годам XVI в. Во второй части — водяной знак «четырехконечный крест с раздвоенными концами», точно по Лихачеву не определяемый (ср.: C. M. Briquet. Le filigranes. Paris, 1907, № № 5457 и 5443). Подобный знак встречается и на некоторых листах первой половины рукописи (например, лл. 123-170).

84. Вторая часть Архивского списка имеет особый счет листов по тетрадям, сделанный (славянской цифирью) тем же почерком, что и основной текст этой части. Лист 196 имеет цифру *** (1), и, очевидно, вторая половина рукописи начиналась именно с этого листа. Между лл. 209 об. и 210 в Архивском списке имеется пропуск в тексте (не отразившийся в Эттеровом списке) — соответственно между тетрадной пометой *** (2), находящейся на л. 204, и пометой *** (3) на л. 210 — не 8 листов, как обычно, а 6 листов. Архивисты XVIII — начала XIX в., делавшие пометы в рукописи, предположили еще один дефект в Архивском списке, сделав между лл. 202 об. и 203 помету: «не хватает листа» (см. текстологическое примечание к Э, л. 447 об., прим. в). Однако это, по-видимому, неверно. Соответствующий пробел в тексте Архивского (как и Эттерова) списка находится, судя по сопоставлению с Троицким списком, не на том месте, где проходит грань между л. 202 об. и л. 203 Архивского списка — не между словами «змеи ходят по улицам» и «а длина ее две сажени», а между словами «длина ее две сажени» (относящимися к змее) и словами «в четвертые человек» (речь идет о четвертом образе Бута, ср. Т, л. 377 об.). Между лл. 202 об. и 203 Архивского списка нет никаких следов вырывания листа; тетрадный счет также не говорит о лакуне: л. 196 имеет помету *** (1), л. 204 — помету *** (2); между ними полные 8 листов. Очевидно, пропуск в тексте наличествовал уже в общем протографе всей летописной редакции; архивисты, видя непоследовательность в тексте, неправильно объяснили ее нехваткой листов.

85. Примером такого корректирования, может быть, можно считать текст Э на л. 447. В Т здесь говорится (об Индии): «А земля людна велми, а сельскыя люди голы велмы, а бояре силны добре и пышны вельми» (Т, л. 376). В А слова «а сельские люди голы велми, а бояре силны добре» пропущены, и текст читается: «А земля людна велми и пышна велми». В Э — тот же пропуск, но последние слова читаются «пышны велми», т. е. текст совпадает (приведен в соответствие?) с Т, но множественное число не имеет смысла из-за пропуска предшествующих слов о боярах.

86. Беглое сопоставление текста Архивского списка Софийской II летописи с Эттеровым списком Львовской обнаруживает ряд черт особой близости между ними. Так, в первоначальном тексте Архивского списка под 6914 г. не было завещания Киприана (лл. 10 об. и 15; затем это завещание на лл. 11-14 об. было вклеено; в Воскресенском списке оно в тексте — ГИМ, Воскр., № 154, лл. 1082 об. — 1084); нет его и в Эттеровом списке (ГПБ, F.IV.144, л. 316 об.); в первоначальном тексте Архивского списка не было известий конца 6928 — начала 6931 г. (вклеены лл. 37-39; в Воскр. в тексте — л. 1098-1098 об.); нет их и в Эттеровом списке (л. 332).

87. См.: А. Д. Седельников. Рассказ 1490 г. об инквизиции. Труды Комиссии по древнерусской литературе, I, Л., 1932, стр. 48-49.

88. А. Д. Седельников. Послание от друга к другу. Известия АН СССР, Отдел, гуманит. наук, 1930, 4, стр. 223-238.

89. Существуют некоторые основания предполагать связь между В. Мамыревым и архиепископом Геннадием: в Новгородской летописи по Хронографическому списку, представляющей, по нашему мнению, свод Геннадия (ср. нашу указ. статью «Из истории русского летописания конца XV в.», стр. 175-178), содержатся подробные и отсутствующие в официальной великокняжеской летописи известии о Мамыреве в связи с известием о его смерти (ПСРЛ, IV, СПб., 1848, стр. 157).

90. Г. П. Уханов, ук. соч., стр. 7.

91. Ср.: Сочинения И. Пересветова, М.-Л., 1956, стр. 359.

92. Хожение за три моря Афанасия Никитина. Серия «Литературные памятники», стр. 133.

93. Это чтение редакции XVII в. может также объясняться не исправлением текста, а тем, что эта редакция восходит к протографу Троицкого списка, где слова «всея Руси» не были еще помещены на несоответствующее место.

94. Хожение за три моря Афанасия Никитина. Серия «Литературные памятники», стр. 134. — Лучшим чтением можно было бы считать и чтение списка Ундольского «добрых трав у них (индиан) нет» (У, л. 308), вместо «добровтра у них нет». Однако поскольку слово «добровтра (добровта)» читается во всех остальных списках, включая список той же редакции F.XVII.17, то скорее здесь следует видеть обычную замену переписчиком непонятного ему термина XV в. понятными словами.

95. К XVIII в., по-видимому, относятся те любопытные замечания на полях, которые читаются в списке Ундольского. Некий скептический читатель дважды пометил словом «неправда» известия Никитина (в частности, его слова, что «в Гурмызе есть варное солнце, человека сожжет») и в начале рукописи назвал всё это произведение «фалшивой историей». Эти записи на полях мы приводим в текстологических примечаниях.

96. А. Н. Насонов. Летописные памятники хранилищ Москвы. Проблемы источниковедения, IV, М., 1955, стр. 265.

Текст воспроизведен по изданию: Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466-1472 гг. М.-Л. АН СССР. 1958

© текст - Лурье Я. С. 1958
© сетевая версия - Strori. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© АН СССР. 1958