СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

АЛЬБЕРТИНО МУССАТО

ЛЮДОВИК БАВАРЕЦ

LUDOVICUS BAVARUS

Введение

В то время как в первом томе источников к «Истории Людовика Баварца» (В первом немецкого издания "История Людовика Баварца" были опубликованы "Фюрстенфельдская хроника о деяниях князей", "Хроника Людовика IV" и "Хроника о герцогах Баварии" - Thietmar. 2011) слово дано было трём неизвестным баварским авторам, которых отличает любовь к баварской Родине и правившему там роду Виттельсбахов, во главе которого стоит Людовик IV, здесь, во втором томе слово предоставляется двум итальянским современникам событий, принадлежавшим, по крайней мере условно, к антиимператорской партии гвельфов. Однако отличия от баварской историографии определяются не только политическими взглядами обоих выходцев из северной Италии Альбертино Муссато и Джованни Виллани, образ Людовика IV обогащается у них также и содержательными дополнениями, без которых освящение деятельности Баварца было бы неполным; ведь один из центральных аспектов этих трудов составляет совершенно опущенное в баварских источниках описание противостояния с папством, которое с одной стороны ознаменовано политическими и иерархическими представлениями Иоанна XXII, с другой же – его отсутствием в Риме, месте, где искони помещался папский престол.

В центре внимания обоих итальянских изложений находится пропагандистское, а косвенно также и военное противоборство между императором и авиньонским папством, попавшим под влияние французского короля во время правления Филиппа IV Красивого. Конфликт между Людовиком и Иоанном был обусловлен ещё папским отказом в аппробации (признании) римскому королю, который был избран только частью курфюрстов (другая часть избрала как известно Фридриха Красивого), затем расширился, в ходе чего в него вовлечены были внутрицерковные споры о бедности Церкви, и достиг своего первого пика в отлучении Людовика в 1324 году. После этого папа организовал против него ряд процессов, в ходе которых Людовик в 1327 году был сперва смещён, а затем, ещё до окончания того же года, осуждён как еретик. Отныне папа Иоанн и представители его партии не называли Людовика более королём, а лишь презрительно «Баварец». Снова разгорелся исторический спор, в котором речь шла собственно говоря единственно о решении основополагающего вопроса, должна ли духовная власть стоять над светской властью или рядом с ней. Так как папа, невзирая на мольбы римского населения, не вернулся в Рим, Людовик смог найти, по крайней мере у части жителей Рима, которые ощущали угрозу значению и славе их города, поддержку для своих насильственных актов в церковной политике. Так стало возможным, что король сперва был – вероятно одним из представителей римской знати Скьярра Колонной – именем римского народа, а не папы или его легата, коронован как император 17 января 1328 года в римском соборе св. Петра. После этого уже оставался лишь один шаг до избрания своего собственного папы, Николая V, который путём повторной коронации сакрально легитимировал власть императора. Естественно эти мероприятия прошли не без крупных публичных выступлений против папы Иоанна XXII; он в апреле того же года был торжественно объявлен смещённым, как пребывающий вдали от Рима, сеющий разного рода вражду и распространяющий лжеучения. Наши итальянские источники предоставляют подробную и полноцветную картину всех этих событий. Далее они повествуют о безрезультатном походе против неаполитанского короля Роберта; они сообщают также о множестве других интересных сопутствующих деталей, например споре между францисканцами и доминиканцами о бедности Христа и его последователей на земле, священников и, разумеется, папы, или политических неурядицах в различных городах-государствах.

Тем самым мы говорим уже о третьем, существенном пункте, который отличает обоих итальянских авторов от их баварских коллег, чьи работы переведены в первом томе источников к «Истории Людовика Баварского». Муссато и Виллани не являются выходцами из среды, где господствовал монашеский образ жизни и мышления, скорее их можно отнести к представителям раннего итальянского гуманизма, переживавшего свой первый расцвет в городах севера Италии. Происхождением из горожан, имея соответствующее образование, они, хоть и не всегда успешно, играли важную роль в политической жизни своих коммун. Их повествования не только говорят на языке бюргерского самосознания, они предоставляют богатый материал и о самоощущении самих верхнеитальянских коммун. Эта бюргерская гордость становится понятной, если принять во внимание процесс становления городских свобод на территории Ломбардии. Это был очень долгий процесс, который стал возможен только благодаря объединению знати и народа в противовес городским правителям, в большинистве случаев епископам, и требованиям императора. Отсутствие центральной власти, влияние экономически успешных горожан и часто вынужденая интеграция знати в города создали основу для городского ландшафта, который принципиально отличался от германского. Южнее Альп господство городов распространялось на обширные прилегающие территории, а знать жила в городах и как правило должна была делить политическую власть с горожанами. Напрямую отсюда вытекавшие столкновения интересов в среде городских граждан разряжались в конфликтах внутри городов или в борьбе против конкуренции соседей. Это привело во многих местах к замене консульского городского правления, при котором политическая власть принадлежала определённому числу горожан, сеньорией, при которой один правитель, избранный либо пришедший к власти насильственным путём, правил одним или несколькими городами, пользуясь при выполнении задач управления помощью городской общины; однако совершенно очевидно, что такая форма правления открывала все возможности для злоупотреблений властью и насильственного её захвата, и действительно, оба текста сообщают о многочисленных тиранах. В те времена непрерывных гражданских войн и войн между городами, но также и экономического процветания, создавался этот ландшафт, который во времена Ренессанса принял на себя передовую роль в масштабе всей Европы.

Незадолго до своей смерти весной 1329 года поэт, гуманист и историк Альбертино Муссато (1261–1329) издал свой исторический труд Людовик Баварский. Муссато происходил из семьи горожан Падуи, в юности зарабатывал себе на жизнь копированием книг и на первых порах избрал профессию нотария. С 1296 он исполнял в своём родном городе многочисленные общественные должности, среди прочего он был послом при дворе Генриха VII, а в 1309 году на него даже возложены были обязанности в сфере поддержания общественного и правового порядка города Флоренции. Его известность в равной степени основывается на его поэтических и исторических работах, которые целиком выдержаны в языковых, тематических и структурных традициях классической античной литературы и написаны по-латыни. К важнейшим его работам относятся История императора Генриха VII (Historia Augusta Henrici Caesars, 1314) написанная в подражание Ливию, Цезарю и Саллюстию, а также его трагедия Ecerinis (1315) в стиле Сенеки. Первая, название которой возникло по аналогии с позднеантичной Historia Augusta (Историей императоров) повествует главным образом об итальянском походе (1310–1313) римского императора из дома Люксембург, содержит однако и подробное описание внутриитальянских событий. Такой же исторической значимостью обладает и Ecerinis, трагедия Эццелино (Ezzelino). Главным героем является исторический образ Эццелино III да Романо (ум. 1259), который, как прототип североитальянского тирана и предводителя наёмников, самым жестоким образом осуществлял власть над ломбардскими городами Вероной, Виченцей, Павией и Марк Тревизо. В трагедии, как и в реальной жизни, Падуе удалось сбросить с себя власть Эццелино и отомстить ненавистному тирану. На фоне этих ещё живых для Падуи воспоминаний о временах порабощения Муссато хотел высказать предостережение по поводу человека, от которого исходила новая угроза городским свободам: Кангранде (Кане) делла Скала, правителя Вероны, который приобрёл уже известность как благодаря своей жестокости, напоминающей об Эццелино, так и успехам в удовлетворении своего безудержного властолюбия, более того, он уже пользовался поддержкой определённых групп населения Падуи и готовился к тому, чтобы захватить власть в едва освобождённом родном городе поэта. К этому историческому опыту Муссато прибавился ещё и политический; в 1314 году в ходе борьбы с городом Виченцей он попал к Кангранде в плен, смог впрочем вскоре после этого возвратиться из него и был отмечен в родном городе как poeta laureatus во время публичного чтения своего труда Ecerinis на Рождество 1315 года. Три года спустя его звезда закатилась, вследствие соперничества, в которое были вовлечены близкая ему семья Каррара (Carrara) из Падуи и Кангранде из Вероны, он дважды вынужден был отправиться в изгнание, где и умер в Кьодже (Chioggia).

При ближайшем рассмотрении его труда Людовик Баварский первым делом удивляет то, что в начале повествования речь идёт не о Людовике IV, а о личных проблемах автора; а именно, он не скрывает от читателя разочарования по поводу беспутности своего сына. В связи с этим он признаёт, что все его предшествующие воспитательные мероприятия, в том числе и письменные, не принесли никаких плодов, и поэтому высказывает намерение вновь вернуться к своим историческим изысканиям, в последнее время им совсем заброшенным. Хотя Муссато и описал итальянские события после смерти императора Генриха VII в своей работе De rebus gestis Italicorum (О делах итальянцев), однако у него не достало ни времени, ни сил описать также события, имеющие отношение к истории империи на итальянской территории.

Собственно изложение начинается с описания событий, побудивших Людовика предпринять итальянский поход. Отдельные города-государства Ломбардии, в первую очередь те, что находились под властью тиранов, чувствовали угрозу перед лицом превосходящих сил церковной партии под руководством папского легата Бертрандо дель Поджетто (Bertrando del Pogetto) и вследствие этого призвали в страну римского короля (гл. 3). Муссато сообщает о том, как Людовик принял приглашение дружественной империи партии гибеллинов и отстранил от власти в Милане силшком усилившегося сеньора Галеаццо Висконти (Galeazzo Visconti), умалчивает однако о коронации римского короля железной короной Ломбардии, да и вообще поход Людовика на Рим описывается им весьма поверхностно (гл. 7). После этого Муссато более подробно описывает события 1328 года в Риме и всеобщую перемену настроений в Риме и Италии, которая принудила императора, не в последнюю очередь вследствие его непрерывных финансовых требований в условиях острого недостатка продовольствия, выступить в обратный поход (гл. 25 и сл.). Конечно автор в своём изгнании в Кьодже не всегда мог быть правильно информирован обо всех событиях имперской истории.

Более важным однако, чем сами подробности, является способ, который Муссато использует в изложении. Сдержанное уважение к персоне императора Генриха VII в Historia Augusta уступило место открытому переходу на позиции партии официальной церкви во главе с Иоанном XXII и в противовес восставшему против неё Людовику, прежде всего в тех местах, где речь идёт об оценке политики церкви. Поэтому он не может называть Баварца императором, несмотря на все основания, по его признанию говорящие в пользу этого (гл. 30). – Поход на Рим как прообраз встречи императорской и папской власти, прокомментированный не только с личным участием, но и со стремлением к объективности: именно этим, наряду с информативностью, определяется качество данного источника.

Неоднократно ставился вопрос о том, является ли эта работа Муссато частью другого, незавершённого труда. Такое впечатление вполне может возникнуть, если провести сравнение данной работы с другими его историческими сочинениями и учесть её содержательное построение. Несомненно также, что смерть автора в 1329 году, ещё до возвращения протагониста в Германию, воспрепятствовала более интенсивной переработке труда. И тем не менее находятся аргументы и против этой теори: сам по себе труд выглядит вполне завершённым. Помещённому вначале вступлению о личных и исторических причинах его написания стилистически соответствует находящаяся в конце оценка персоны Людовика. И повествование начинается если не обзором «новейших событий», как находил первый переводчик Фриденсбург, однако по меньшей мере общим резюме североитальянских взаимоотношений в те годы, а также недвусмысленным заявлением, что события будут излагаться лишь в общих чертах. Поиски ответа на поставленный выше вопрос о полноте этого труда затрудняет также состояние источника, который к сожалению не сохранился полностью (см. гл. 2). Рассмотрев аргументы обеих сторон, можно лишь сказать, что работа, в независимости от намерения автора, производит самодостаточное впечатление, дальнейшей же переработке она не смогла подвергнуться вследствие его смерти весной 1329 года.

Кристиан Ломер (Christian Lohmer)