Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ЛИЗОГУБОВСКИЙ ЛЕТОПИСЕЦ

ПРЕДИСЛОВИЕ

В настоящем томе помещены следующие западнорусские летописи, составленные в XVII и XVIII столетиях:

1) Летописец или описание краткое знатнейших действ и случаев, что в котором году деялося в Украине Малороссийской обеих сторон Днепра и кто именно когда гетманом был козацким.

Вариант этой летописи издан был в 1856 году г. Н. Белозерским в его сборнике, названном: «Южнорусские летописи», где он помещен под заглавием, несколько видоизмененным сравнительно с издаваемым ныне списком 1. Сличая оба варианта, мы замечаем, что они весьма близки между собою только в первой половине своего состава; с 1662 года в издаваемом ныне списке появляются все более и более пространные вставки; с [II] 1682 г. вставки эти столь численны, что отрывки, сходные с текстом рукописи г. Белозерского, являются уже в весьма слабом количестве сравнительно с известиями, приводимыми в данном списке, и, наконец, с 1692 года оба текста совершенно расходятся и повествуют о различных событиях. Текст г. Белозерского продолжает перечень событий в сжатой, довольно сухой форме до 1783 года; между тем как рассказ списка, издаваемого ныне, во второй половине текста становится все полнее и подробнее и заканчивается весьма обстоятельным рассказом об осаде Очакова в 1737 году.

Незначительная разница, замечающаяся в тексте первой половины обоих вариантов, кроме стилистических особенностей каждого из них, выражается еще некоторыми, правда редкими, отступлениями в самом содержании повествования; некоторые второстепенные события и подробности появляются, по временам, в одном из вариантов и отсутствуют в другом, и наоборот. Это обстоятельство заставляет предполагать, что оба варианта не представляют копии, списанной друг с друга, а скорее компиляции, заимствованные из третьего, общего для обоих вариантов источника. Предположение это вполне подтверждается, если мы сличим оба списка с «Кратким описанием Малороссии» и перифразом последнего «Краткою летописью Малыя России» В. Рубана. Действительно, оба составителя в первой половине своего труда почти буквально переписывали известия из «Краткого описания Малороссии», причем каждый из них изредка опускал то или другое известие, ту или другую подробность, [III] казавшуюся ему менее важною, отчего и произошли незначительный разницы в тексте. Но с 1662 года оба компилятора стали несколько иначе относиться к своему источнику: составитель списка, изданного г. Белозерским, стал все более и более сокращать текста «Краткого Описания»; он опускал не только подробности, сжимая текст довольно пространных эпизодов часто до двух-трех строчек, но он оставлял в стороне многие события, выбирая только те, которые казались ему более важными и интересными. Наконец с 1692-1700 годов он стал черпать свои известия из других источников, обращаясь только в редких случаях к «Краткому Описанию». Составитель издаваемого ныне списка употребил совершенно противоположный метод: в первой половине труда он копировал известия «Краткого Описания», несколько только сокращая их и привнося известия, заимствованные из других источников; до 1692 года известия «Краткого Описания» всегда полнее и более развиты в подробностях, но с этого времени появляется в данной летописи противоположный прием: известия, взятые из источника, компилятор не только не сокращает, но все чаще и чаще излагает события в более пространном виде, дополняя их новыми сведениями и подробностями, заимствованными из других источников, а также привнося целые рассказы, не помещенные в «Кратком Описании»; мало помалу прибавления эти почти совершенно заменяют собою известия первого источника, и конец летописи представляет текста совершенно оригинальный и самостоятельный. [IV]

Сравнивая текст издаваемой летописи с «Кратким Описанием», мы замечаем, что наша летопись представляет самостоятельный рассказ не только во второй половине своего состава с 1692 года; в первой половине рассказа летопись привносить много отрывков и известий, не занесенных в «Краткое Описание». Известия эти представляют по своему характеру несколько отдельных групп. Кроме главного своего источника, составитель летописи пользовался по временам другими летописными и историческими сочинениями и выписывал из них или целые отрывки, или краткие извлечения: так под 1647-1649 годами выписаны пространные отрывки из летописи Самовидца о причинах восстания Богдана Хмельницкого и о первых его походах на поляков; под 1660 годом внесены краткие заметки о походе Шереметева под Чуднов, извлеченный «из латинской печатной книжици», правдоподобно из сочинения Зеленивицкого. Сверх того во всем рассказе рассеяны краткие дополнительные заметки и поправки к рассказам об отдельных фактах, заимствованных из «Краткого Описания». Таковы: подробности об осаде на Старце, известие об Искре, претенденте на гетманство в 1658 г., подробности об отступлении Яна Казимира из-под Глухова, известие о столкновении Опары с Суховеем в 1665 г., о вызове Дорошенка в Москву в 1677, о постройке моста в Киеве в 1679 и т. п.; к этой же группе прибавочных известий относятся краткие фактические поправки текста «Краткого Описания»: так под 1657 годом, передавая слух, записанный в «Кратком Описании» о том, что современники приписывали смерть [V] Хмельницкого отраве, данной ему каким-то шляхтичем, приехавшим под предлогом сватовства, наш летописец прибавляет фамилию подозреваемого шляхтича, называя его Хрщоновичем. Передавая под 1664 г. рассказ о заточении Юрия Хмельницкого, полковника Гуляницкого и митрополита Иосифа Нелюбовича-Тукальского и под 1667 г. об освобождении их из плена, составитель летописи оба раза поправляет свой источник, указывая на то, что митрополит был сослан в заточение не в Мальборкскую крепость, а в м. Новый Двор и т. д. — Другую группу самостоятельных известий составляюсь сведения, относящиеся к истории православной иерархии в южной Руси и вообще сведения, относящиеся к истории церкви. Так составитель внес в свою летопись заметки о выборе Киевских митрополитов: Петра Могилы, Дионисия Балабана, кн. Гедеона Четвертинского, Варлаама Ясинского, а также известия о кончине митрополитов: Сильвестра Коссова, Иосифа Тукальского, Гедеона Четвертинского, патриарха Иоакима, архимандрита Иннокентия Гизеля; к этой же категории прибавлений относятся сведения: об освящении церкви св. Петра и Павла в Киеве, о чуде, случившемся в селе Курене под Батурином и т. п.— Третью группу добавочных сведений составляют известия о бедствиях, постигавших край, и об явлениях природы, поражавших современников, которых мы вовсе не находим в «Кратком Описании»: таковы многочисленные известия нашей летописи о появлении «мора», об опустошениях саранчи, об землетрясениях, кометах и солнечных затмениях. [VI]

Сверх того составитель издаваемой летописи не всегда удовлетворялся сухою передачею летописных фактов, он по временам проявляет побуждения критически отнестись к передаваемым известиям, объяснить причины рассказываемых событий, оценить их нравственное значение и сообщить характеристики выдающихся личностей.

Такое стремление составителя к изложению историческому, вместо сухого летописного перечня событий, проявляется довольно часто, и хотя его критические приемы не всегда удачны, но во всяком случае свидетельствуют о большем развитии в нем исторического самосознания, чем у других, современных ему составителей летописных компиляций; притом его суждения о нравственном значении того или иного поступка и приведенные им характеристики личностей служат прекрасным материалом для обрисовки нравственного кругозора современного ему общества или, по крайней мере, более развитой части этого общества. Таковы рассуждения составителя летописи, высказанные им по поводу насилий, которые причиняли запорожцы жителям гетманщины после избрания в гетманы Брюховецкого в 1663 году, по поводу поругания могилы Хмельницкого Чарнецким и т. п.; такова характеристика Самойловича, которою летописец дополнил рассказ об его низвержении; такое же значение имеет сочувственный отзыв о царе Федоре Алексеевиче, приложенный к известию о его кончине и т. д.

В числе самостоятельных известий встречается целый ряд сведений, на основании которых мы можем с некоторым вероятием высказать предположение о том [VII] источнике, который послужил составителю летописи материалом для дополнения известий «Краткого Описания» и из которого правдоподобно заимствована была вторая, самостоятельная часть летописи. Таким источником, как нам кажется, была фамильная записная книга семейства Лизогубов, причем, можно предположить, что составителем летописи и был последний упоминаемый в ней представитель этого семейства — генеральный обозный Яков Лизогуб.

Предположение это основывается на следующих соображениях:

В тексте летописи вставлены известия о таких членах рода Лизогубов, биографические сведения о которых ни по занимаемому ими общественному положению, ни по их действиям не представляют общего исторического интереса и могли быть записаны лишь родственниками или потомками упомянутых лиц в качестве фамильных воспоминаний; таковы заметки: о родоначальнике Лизогубов, козаке Климе, которого «забито на герцу» под Львовом в 1648 году; сведение о Андрее Лизогубе, воспитаннике Киевской академии, который вместе с братом Яковом и третьим товарищем — Обидовским «посыланы были, между шестигодными науками», в качестве депутатов от академии к царям Петру и Иоанну Алексеевичам с поздравительною «печатною конклюзиею» в 1692 году. Такой же характер носят заметки: о смерти во время Гилянского похода бунчукового товарища Антона Андреевича Лизогуба, умершего в Астрахани в 1725 году и похороненного там епископом Леницким, а также о кончине бунчукового [VIII] товарища Семена Лизогуба во время польского похода 1733 года и о похоронах его в базилианском монастыре в Гродне.

Затем все деяния лиц, принадлежавших к фамилии Лизогубов, переданы с мелочными подробностями, не соответствующими сжатому тону рассказа о других событиях; указаны все их командировки, участие, которое они принимали в посольствах и депутациях, перечислены весьма подробно полученные ими награды: «булавы под каменем» и пр., отмечены дни смерти и подробности похорон и т.д. 2

Подробностей такого рода более всего рассказано о генеральном обозном, Якове Лизогубе, сведения о котором рассеяны среди других известий с 1692 по 1737 г., т. е. по самый конец летописи; сведения эти столь обильны, что дают возможность составить довольно полную биографию этого лица, занимавшего весьма видное место среди козацкой старшины в первой половине XVIII в., и значительно пополняют и исправляют те данные, которые были известны поныне о биографии Якова Евфимовича Лизогуба 3. Первый раз летопись упоминает о нем под 1692 годом, по поводу участия его в депутации, [IX] посланной в Москву от Киевской академии, о которой было упомянуто выше. Затем под 1700 годом занесено известие об участии Якова Лизогуба в походе против шведов; он сопровождал в этом походе своего отца Евфима, полковника Черниговского, но потом, по распоряжению Шереметьева, получил самостоятельное поручение: с частью Черниговского полка и с двумя охочими козацкими полками он был отправлен, в качестве наказного Черниговского полковника, в Гдов, где, расположившись гарнизоном, он, по поручению Шереметьева, оберегал новую русскую границу и тревожил шведов частыми вторжениями в их пределы. После смерти отца, случившейся в 1703 году, Яков Евфимович, в качестве бунчукового товарища продолжает войсковую службу и на него по временам возлагаются различные поручения, которые он весьма тщательно заносил в записную книгу и потом перенес в текст летописного свода: так в 1707 году, находясь в походе в Польше «по цесарской границе над р. Вартою», где при случае он посетил Ченстоховский монастырь, он получил поручение конвоировать в Киев польского посланника; затем в 1708 г. он находился в лагере Мазепы у Белой Церкви и ездил с каким-то поручением к польскому гетману Сенявскому и к русскому резиденту при польском дворе Дашкову. Во время измены Мазепы Яков Лизогуб остался верным Царю; в 1709 году он уже повышен в чин генерального бунчужного, и после Полтавской битвы Петр I дал ему поручение насыпать курган на том месте, где происходило это памятное сражение. [X]

В чине генеральная бунчужного Яков Лизогуб упоминается с 1709 до 1729 года; за это время он записал из своей служебной деятельности следующие факты: в 1711 году из лагеря над Прутом Скоропадский посылал его в Киев с каким-то поручением; затем он с компанейскими полками оберегал южную границу Малороссии от татар, при чем успел застигнуть в степи отряд орды, возвращавшийся из набега на Слободскую Украину, и освободил до 3000 пленных, захваченных татарами. В 1712 году вместе с асаулом генеральным Жураховичем и вице-губернатором Калачевым он вошел в состав межевой комиссии, проводившей пограничную черту с Турциею, установленную по новому трактату.

В 1715 году Скоропадский возложил на Лизогуба весьма щекотливое поручение: назначив его наказным Стародубским полковником, гетман отправил генерального бунчужного в Стародуб «для охраны» Почепских козаков от Меньшикова; функцию эту Лизогуб исполнял в течение целого года, хотя мы не знаем, насколько были успешны его действия, ибо он умалчивает о них в своей заметке. В 1717 году Яков Лизогуб сопровождал гетмана в Москву, откуда он был отправлен в Малороссию с поручением объявить во всех полках о назначены наследником престола Цесаревича Петра Петровича. В 1718 г. он вошел в состав комиссии, отправленной в Киев для поверки монастырских имуществ.

В 1724 году карьера служебная Якова Лизогуба пошатнулась; как ни был он сдержан и исполнителен, общее бедствие, постигшее всю генеральную старшину [XI] вместе с наказным гетманом Полуботком, коснулось и бунчужного. По представлению Румянцева он был выслан в Петербурга и заключен под арест, но уже в следующем году был освобожден по приказанию Императрицы Екатерины I. В 1729 году, вслед за избранием в гетманы Даниила Апостола, Яков Лизогуб был назначен генеральным обозным и получил ранговые имения. В 1733 он в качестве наказного гетмана принимал участие в польском походе и оставался в нем в течении двух лет; затем в 1734 г., после смерти гетмана Апостола, он был назначен членом учрежденного Анною Иоанновною Малороссийского Правления, «яко первенствующая з малороссийскаго генералитету персона».— В качестве генерального обозного Яков Лизогуб начальствовал над козацким отрядом, сопровождавшим Миниха в походе на Очаков в 1737 году. Описанием осады и штурма этой крепости с подробными указаниями на деятельность Лизогуба и заканчивается издаваемая летопись.

Уже один перечень биографических данных, иногда весьма мелких, относящихся к Якову Лизогубу и внесенных в общую летопись, заставляет предполагать, что или он сам был составителем данного летописного свода, или, по крайней мере, его воспоминания и записки послужили главным источником ее составителю, давшему им предпочтение пред другими летописными заметками во второй половине своего свода, начиная с 1692 года, т. е. с того именно года, когда появляется первое биографическое известие о Якове Евфимовиче. На основании этого неоспоримого участия прямого или посредственного, какое [XII] принадлежит генеральному обозному в составлении данной летописи, мы, кажется, не ошибемся, предлагая назвать эту летопись, в отличие от других козацких летописей XVIII столетия, летописью Лизогубовскою.

Относительно времени составления этой летописи, мы находим весьма обстоятельные сведения в ее тексте: хотя сама летопись оканчивается 1737 годом, но под 1729 составитель, рассказывая о назначении комиссии для кодификации законов, действовавших в Малороссии, замечает, что комиссия эта окончила свою деятельность в конце 1742 года. В другом месте указание составителя еще определеннее: под 1710 годом передано известие о свирепствовавшей в то время эпизоотии; затем прибавлено следующее замечание: «на скоте и посляж в разных местах мало не по всяк год падеж проявлялся, даже до 742 года, в котором я писал сию гисторийку». — Таким образом не подлежит сомнению, что летопись была составлена в конце 1742 года.

Издаваемый текст напечатан по рукописи, писанной очень четким почерком XVIII столетия, принадлежащей частной коллекции г. Карпенка в Переяславе; точная копия этой рукописи была доставлена Временной Комиссии Ф. Г. Лебединцевым.

* * *

2) Вторая летопись, помещенная в настоящем сборнике, есть Киевская летопись, составленная в конце первой четверти XVII столетия. При издании текста этой летописи редакция пользовалась двумя ее рукописными списками: одним, помещенным в летописном сборнике Ильи [XIII] Кощаковского, хранящемся в институте Оссолинских во Львове, и другим, принадлежащим А. М. Лазаревскому.

В рукописном отделении института Оссолинских во Львове, под № 2168, хранится весьма интересная рукопись. Это небольшой том in 4-to в белом кожаном переплете, на лицевой стороне которого оттиснуто золотыми буквами церковнославянским шрифтом заглавие: «Летописцы Волыни и Оукраины». На корешке переплета точно также оттиснуты слова; «Бозько Балыка». Рукопись эта состоит из 168 номерованных страниц, писана на толстой серой бумаге западнорусским полууставным почерком XVII столетия. Заглавия и начальные буквы писаны киноварью.

В различных местах рукописи, на полях листов и на оберточных листах, находятся следующие 4 приписки: 1) Внизу страниц 3 по 47: «Сия книжка монастира Подгородиского от велебного отца Илии Кощаковского, уставника монастиру Межигорского, когорий ту, близко отчества своего, до монастира Подгородиского, зближившися, и лет три змешкавши, житие свое скончил дня 5 Иануария *** року, 1720 anno, а записанна ест до монастира Подгородиского *** року, за старшенства велебного отца Исаии Дунаевского, игумена Подгородиского, его власною рукою».

2) Внизу страниц 1-3 мы находим другую приписку: «Die 6 Х-bris 1750 hunc librum, cui titulus: Kronika Ruska, usui patris Hieronymi Zurakowski, in senili aetate ex residentia Horodyscensi acceptum, post obitum praefati [XIV] patris, supradictae residentiae restituendum censeo. Sylvester Koblanski, ord. S. В. M. Prlis R. m. p. 4.

3) На наружной бумажной обложке встречается третья приписка: «Нос opusculum, post abolitum monasteriolum Horodyseense anno Domini 1758, insertum est cathalogo librorum monasterii Leopoliensis ad S. Georgium».

4) Наконец, на первой страниwе попереr наружного поля находится надпись: «Ex biblioteca monasterii Leopoliensis S. Georgii Martyr.», и точно такая же надпись повторена внизу последней, 168-й, страницы.

Приведенные приписки рассказывают нам вполне первоначальную историю рукописи: первым ее владельцем был, вероятно, (если принять во внимание надпись на корешке переплета) Киевский войтович 5 Богдан (Божко, Бозько) Балыка, живший в начале XVII столетия, затем она перешла в собственность «уставника» Межигорского монастыря, о. Илии Кощаковского; последний на старости лет пожелал поселиться на родине и потому перешел в 1617 г. на жительство в Подгородиский монастырь в Червоной Руси 6. Здесь Кощаковский скончался в 1620 г., и принадлежавшая ему рукопись поступила в библиотеку [XV] приютившего его монастыря. В 1750 году рукопись принадлежала той же монастырской библиотеке и, по распоряжению униатского провинциала, была ей возвращена после смерти священника Иеронима Жураковского, которому была выдана для пользования. В 1758 Подгородиский монастырь был закрыт и принадлежавшая ему рукопись была передана в монастырь св. Георгия во Львове. Дальнейшая судьба рукописи нам не известна, но для нас гораздо важнее история первоначального ее происхождения, так как она указывает на место и время составления летописного сборника.

На первой странице сборника находится заглавие, написанное киноварью: «Кроника Руская о Российских Самодержцех и великих царех, откуду и как быша, подобает взыкати. Зде вонмем и услышим и обрящем от сего, яко от Августа, кесаря Римского, корень их вышел».

Впрочем это заглавие относится не ко всему сборнику, а только к первой помещенной в нем статье. Всех же статей, вошедших в состав сборника — 12, они расположены в следующем порядке.

1) Самая обширная статья (стр. 1-67), заглавие которой выписано выше, представляет компиляцию, составленную частью из русских древних летописей, частью из польских историков конца XVI столетия: Стрыйковского, Гвагнини, Бельского и т. п. По временам встречаются сведения, вошедшие впоследствии в состав Киевского Синопсиса, в иных, впрочем редких, случаях прибавления, заимствованные из неизвестных нам вариантов русских летописей. [XVI]

Содержание этой статьи расположено следующим образом:

Начинается рассказом о том, что римский кесарь Август разделил перед смертью свое царство между 4 братьями, и одному из них — Прусу — дал земли над рекою Вислою с столицею Мальборком. Затем следует глава о «Варазех», выписанная из Стрыйковского; в ней повторено мнение этого автора, будто варяги происходили из страны Варагии, «землицы у панстве Саксонского княжаты, между Влоскою землею и Французскою»; в заключение рассказано призвание трех братьев варягов славянами. В следующей главе выписаны известия древней русской летописи об основании Киева Кием и о пришествии Аскольда и Дира, при этом составитель компиляции, очевидно Киевлянин, прибавил описание современного ему Киевского замка, правдоподобно в таком виде, в каком он был до пожара 1008 года: «Лежит тое место на горах, над самым Днепром; замок на горе высокой недалеко от Днепра, который есть двакрот больший ниж Краковский, башт мел 7 великих, а малых вежей без личбы, все древяное, и паркан также древяный, землею фасованый» (стр. 11). Затем следует извлечение из повести временных лет о княжении и смерти Олега, о княжении Игоря и Ольги, о ее мести Древлянам и путешествии в Царьград, о княжении Святослава, Ярополка и Владимира св., затем сказание о Кирилле и Мефодии, о крещении Владимира св. и о княжении Ярослава. Далее следует весьма краткий перечень событий до 1113 года и более подробный рассказ о княжении Владимира Мономаха; затем быстрый [XVII] перечень событий до 1224 года и более подробный рассказ о битве при Калке и нашествии Батыя, причем прибавлен интересный эпизод о разорении монголами Чернигова 7. Затем статья заканчивается апокрифическою легендою об убиении Батыя венгерским королем Владиславом.

2) Вторая статья сборника носить заглавие: «Зде о двох монархиах: Руской Московской и Лядской Польской» (стр. 68—70); статья эта выписана целиком из Гвагнини.

3) Следующая статья озаглавлена «О Литве» (стр. 70-75) представляет ряд выписок из хроники Матфея Стрыйковского.

4) Четвертая статья: «Летописец Руских и Московских князей» (стр. 75-89) представляет компиляцию из русских летописей и хроники Стрыйковского за время с 1239 по 1559 год.

5) Затем следует статья озаглавленная: «Пораховане сего летописца и хроники» (стр. 90); она содержит общий хронологический перечень важнейших событий, упомянутых во всех предыдущих статьях.

6) Шестая статья (стр. 91—99) представляет оригинальные записки Киевского мещанина Богдана Балыки, которому правдоподобно принадлежала вся рукопись; записки эти содержат краткие заметки о походе и судьбе первого Лжедмитрия и весьма подробный рассказ об осаде [XVIII] Москвы в 1612 году. Статья эта озаглавлена так: «О Москве и о Дмитрию, царику Московском ложном. Сие писал мещанин Киевский, именем Божко Балыка, который сам там был и самовидец тому был 8».

7) Под общим заглавием: «Летописец вторый» (стр. 100-120) помещено шесть различных летописных отрывков, следующих непрерывно друг за другом, не смотря на происходящей от того хронологический беспорядок и на смешение различных предметов содержания этих отрывков. Первый из них представляет извлечение из местной монастырской летописи Киево-Печерского монастыря (за 1051-1177 год), здесь помещены рассказы, вошедшие в состав древних русских летописей о постройке Киево-Печерской церкви, о деяниях Киевских митрополитов, о чудесных знамениях, виденных в монастыре и т. п. Другой отрывок представляет извлечение из местной Смоленской летописи (1162-1492 г.), в нем более пространно рассказаны события смоленские и прибавлены краткие заметки о событиях литовских, московских и киевских. Затем следует отрывок, содержащий краткие заметки о событиях в великом княжестве Литовском за время с 1394 по 1572 год. В четвертом отрывке [XIX] собраны краткие заметки об отношениях польско-козацких с 1516 по 1600 год, затем краткая поместная Киево-Волынская летопись (1393-1611) и наконец, как прямое продолжение последней, более подробная местная киевская летопись (1612-1620). Эта седьмая статья сборника Кощаковского и послужила материалом для издания Киевской летописи, помещенной в настоящем сборнике.

8) Восьмая статья в сборнике Кощаковского озаглавлена так: «Линея митрополитов Киевских православных до 1690 года» (стр. 120-127); это перечень имен 53 митрополитов, начиная с Михаила (998) и до Варлаама Ясинского (1690); при каждом имени выставлен год поступления на митрополию; в конце, начиная с Михаила Рагозы, к именам присоединены более или менее обстоятельный биографические сведения о жизни митрополитов. После имени Михаила Рагозы выставлены годы: 1596-1620 и против них написано: «никто». Биографические данные иногда очень кратки; так против имени Дионисия Балабана стоит заметка: «представился в Корсуне року 1663, месеца мая»; иногда же довольно подробны, так после имени Иосифа Тукальского, находим следующую заметку: «Тогож (1663) року избрано от всего народу Малороссийского украинского и от всех преложоных, як духовного стану: епископов, архимандритов и игуменов, и священников, так и свецких: п.п. гетмана и полковников и прочиих старших и всего поспольства в Корсуне на елекции на митрополию Киевскую человека честного и набожного, Иосифа Нелюбовича-Тукальского, епископа Белоруского, зело ревнивого по благочестии святыя церкви, [XX] который, много претерпев изгнания и заточения и вязения за веру православную от зловерных ляхов, и не седел на престоле своем в Киеве для розмаитых неприятельских хитрых подступков (зышол для нужды Московской). Представился в Чигирине року 1676; тело же нетленное отпроважено в Мгар, монастыр Лубенский, подчас розореня Чигирина от турчина». При имени митрополита Варлаама Ясинского, при котором составлена была «Линея» приписано: «которому дай Боже многая лета!». Затем ниже, другим почерком и чернилами сделана приписка: «По нем сел Иоасаф Кроковский 1709».

9) Девятая статья сборника Кощаковского носит заглавие: «Вывод народу Словенскому и Рускому» (стр. 127-133); она представляет ряд выписок из Повести временных лет: о расселении Славянских племен, о пути из Варяг в Греки и о пришествии св. Андрея в Русь, а затем помещена выписка из Гвагнини о реках Сарматии.

10) Десятая статья чисто компилятивного характера (стр. 133-135) состоит из выписок из Гвагнини и хроники Мартына Бельского событий за время с 1025 по 1378 г.

11) Затем следует краткая козацкая летопись, составленная по-видимому в Межигорском монастыре, может быть самим владельцем рукописи — Илиею Кощаковским; она обнимает время с 1608 по 1700 год. Текст ее напечатан в настоящем сборнике.

12) После Межигорской летописи две страницы оставлены чистыми и затем следует последняя статья сборника: «Война Волоская от цесаря турецкого Османа». Под этим заглавием помещен русский перевод польского [XXI] дневника (составленного, как кажется, Опалинским) о походе польского и козацкого войска под Хотин в 1621 году. Факт этот, конечно, интересовал составителя исторического сборника, подобно как и всех киевлян, вследствие того выдающегося положения, какое занимал во время этого похода козацкий гетман Петр Конашевич Сагайдачный.

Другая рукопись, которою пользовалась редакция при издании Киевской летописи, принадлежит A. M. Лазаревскому. Она составляет большой том in folio в 669 ненумерованных листов. Переплет деревянный, обтянутый черною кожею. Писана рукопись на толстой серой бумаге довольно разборчивым западнорусским почерком XVII столетия. Заглавия и начальные буквы писаны киноварью.

Приписок, поясняющих историю рукописи, весьма мало и притом они сохранились в неполном виде. Хотя поля и обложки книги испещрены были ее владельцами всевозможными надписями, но надписи эти по большей части совершенно лишены интереса: это или нравственные сентенции, или не оконченные фразы, или просто отдельные слова без всякого существенного значения. От первоначальных владельцев книги не осталось ни подписей, ни заметок, и только в XVIII столетии сделаны были две приписки, относящиеся к истории рукописи: Первая приписка находится на нижних полях лицевой стороны листов 1-5, но она сохранилась не вполне; нижние наружные углы листов 1-го и 4-го оторваны и все нижнее поле листа 2-го испорчено, вследствие этого сохранился только следующий неполный текст этой приписки: «Року *** ... аз честный иерей Петр Константинович вечными часи ... втручатися, [XXII] проклят, анафема!». Затем на обложном листе, приклеенном к переплету, сделана приписка в 5 строк, из которых, впрочем, 2 испорчены скоблением и помарками; то что осталось от этой надписи, читается так: «Сия книга, глаголемая роба (sic), бр. … мещанина и купца Березинского и сынов его … на прочитанне им и куплена ея книга Кройники ве священника в Седневского, в отца Кирили 1720».

Из приписок этих видно только, что в 1704 году рукопись была куда-то пожертвована священником Петром Константиновичем и что в 1720 году ее купил у священника Кирилла купец местечка Березной. Из записок, помещенных на оборотах 180 и 655 листов 9, мы узнаем, [XXIII] что купец этот назывался Иов Мороз и что рукопись принадлежала его семье по крайней мере до 1745 года; дальнейшая судьба рукописи нам не известна.

Главная часть рукописи, 655 листов, занята одним сочинением: это южнорусский перевод летописи Стрыйковского, затем оборот этого листа оставался белым и с следующего, 656 листа, тем же почерком, каким написана была летопись Стрыйковского, переписан летописный свод, составляющий седьмую статью сборника Кощаковского и озаглавленный там «Летописец вторый».— В начале этого свода в рукописи г. Лазаревского написано киноварью заглавие: «Начало Печерскому монастыру», которое, очевидно, относится только к первой части свода, затем все составные части следуют в том же порядке, как в сборнике Кощаковского. Текст обоих списков почти тождествен; они отличаются друг от друга только незначительными стилистическими отступлениями, которые были отмечены при издании; причем основным текстом был принят [XXIV] список г. Лазаревского, все же стилистические разницы по списку Кощаковского отмечены в подстрочных примечаниях.

В самом тексте рассказа оба списка представляют лишь следующие отличия: 1) В конце второго отрывка свода, содержащего Смоленскую летопись, в рукописи г. Лазаревского помещено следующее известие, которого нет в сборнике Кощаковского:

«Того же року (7,000) бой был князю Константину Ивановичу Острозскому з Москвою под Оршею за Днепром, на Кропивне реце, и побил князь Москвы 80,000 на Рождество Пресвятые Богородицы: и церков там поставил Рождество Пресвятые Богородицы».

Затем, пред следующим отрывком поставлено отдельно заглавие, написанное киноварью: «Кройника о разных речах,— тут найдеш чого потреба 10».

2) В рукописи г. Лазаревского пропущено известие о восстании Наливайка, сохранившееся в сборнике Кощаковского под 1596 годом; сверх того список г. Лазаревского прекращается несколько раньше: он обрывается известием о планировке горы Уздыхальницы в Киеве в 1617 г. между тем, как в списке Кощаковского сведения летописи продолжаются до января 1621 года. Из числа этих известий в списке г. Лазаревского уцелело только одно: о приезде патриарха Феофана в Киев в 1620 году. [XXV]

Два владельца списка г. Лазаревского воспользовались пробелами, оставленными в рукописи, и присоединили от себя некоторые исторические сведения. Один из них, в конце XVII столетия, на чистом обороте 655-го листа записал четким почерком XVII столетия, отличным от почерка всей книги, несколько хронологических справок:

«Року 1648 як Хмель воевал.

Року 1678 Чигирин взяли турки.

Року 1691 саранча ишла великая.

Року 1693 Озов взяли в поган.

Року 1697 як Иван Цар умер.

Року 1699 месеца Сентебра дня 13 сонце мынылося».

Гораздо большее количество сведений вписал другой собственник рукописи, владевший ею около 1621 года, о котором мы знаем из его слов только то, что он служил «при боку» подстаросты Черкасского, князя Семена Михайловича Лыко. Это лицо воспользовалось белыми листами, остававшимися в конце книги и заносило на них довольно неразборчивым скорописным почерком известия о современных событиях: ему принадлежит пространный рассказ о втором Лжедмитрии, обозначенный 1610 годом, и затем довольно объемистый рассказ, обнимающий время с 1618 по 1621 год, обозначенный особым заглавием: «Коротко теж напишу, што ся деяло за веку мого». Отрывок этот содержит известия: об эпидемиях, свирепствовавших в Европе, о путешествии патриарха Феофана в Киев и Москву, при чем процитирована грамота Сигизмунда III, адресованная к патриарху, и грамота патриарха к Петру Конашевичу Сагайдачному. Как из текста этих [XXVI] грамот, так и из рассказа составителя отрывка, видно, что дело восстановления православной иерархии в западной Руси было обусловлено со стороны польского правительства требованием участия козаков в Хотинском походе и что король Сигизмунд III обращался к патриарху Феофану с просьбою принять на себя посредничество в заключении этих условий, что патриарх и исполнил при посредстве королевского агента Обелковского. Затем следуют краткие заметки о землетрясении, о затмении луны, о покушении Пекарского на жизнь Сигизмунда III и отрывок заканчивается известием о смерти Черкасского подстаросты, князя Семена Михайловича Лыко, похвалою этого лица и виршами, весьма нескладно составленными в честь его. Вирши не окончены, так как несколько последних листов рукописи, на которых было записано их окончание и, вероятно, дальнейшие заметки собственника рукописи — утеряны.

При издании Киевской летописи, оставлены были в стороне две первые части летописного свода, так называемая Кощаковским «Летописца втораго», именно: извлечение из летописи Печерского монастыря, так как факты, вошедшие в состав этого отрывка, находятся в древних русских летописях, а также отрывок Смоленской летописи, так как передаваемые ею факты известны, хотя и рассеяны в других летописных списках: в сводах Никоновском и Воскресенском, в летописи, изданной Даниловичем, в летописи, так называемой, Быховца и др. Притом местные Смоленские известия по содержанию своему не состоят в связи с дальнейшими частями летописи, интерес которых сосредоточивается исключительно около [XXVII] Киева и его исторической судьбы. При редакции, для избежания смешения, исправлен был порядок, в котором в рукописях размещены были известия; они приведены в правильный хронологический порядок. Отдельное сказание «О церкви соборной мурованой, иже в Киеве стоит на Подоле, як поправлена на старом фундаменте», составленное «уставником» этой церкви, священником Кириллом Ивановичем, оставлено с отдельным заглавием в том месте и в таком виде, в каком оно было занесено составителем летописного свода и в каком встретилось в обоих рукописных списках.

В Киевской летописи, несомненно, самую ценную часть ее, совершенно самостоятельную и представляющую большой запас новых исторических данных, составляет последний ее отдел с 1603 по 1621 год; так как отдел этот писан современником рассказываемых событий, то и объем его относительно больше, а также подробности рассказа обстоятельнее, чем в остальных частях летописи.

* * *

3) Третья летопись, помещенная в настоящем сборник, есть Межигорская летопись 1608-1700 года; она списана из сборника Кощаковского, в котором она составляет одиннадцатую статью. Мы полагаем, что летопись эта составлена в Межигорском монастыре потому, что она передает местные известия, касающиеся этой обители, как например: подробный рассказ о кончине и погребении Межигорского игумена Варнавы Лебедовича в 1663 году или сведение о пожаре, случившемся в монастыре в 1665 году. Приняв во внимание, что летопись доведена до [XXVIII] 1700 года и что владелец рукописи, из которой она заимствована, Илья Кощаковский был уставником (настоятелем) Межигорского монастыря в начале XVIII века, мы считаем возможным высказать предположение, что летопись эту мог составить сам Кощаковокий.

По выбору рассказываемых фактов летопись эта обращает, по преимуществу, внимание на козацкия движения, а затем на события, иногда довольно не важные в общем, но представлявшие, очевидно, большой интерес для составителя с местной точки зрения; те местности, на судьбу которых он почти исключительно обращает внимание это: город Киев и области Киевская и Переяславская; здесь он отмечает факты чисто местного характера, как то: пожар Киевского замка (1608), устройство колодца в ограде Михайловского монастыря митрополитом Иовом Борецким (1625), освящение Воскресенской церкви в Переяславле (1627) и т. д. Затем составитель прибавил несколько сведений, относящихся к истории православной иерархии: о кончине и погребении патриархов и митрополитов (особенно подробно рассказано погребение Петра Могилы) и несколько известий о бедствиях, постигших интересовавшие его области, и о замеченных в них явлениях природы: это заметки о море, саранче, проливных дождях, землетрясениях, солнечных затмениях и т. п.

* * *

4) Следующая статья представляет, собственно, не летопись, а дневник, веденный во время похода польского войска против козаков в 1625 году одним из соучастников этого похода, имя которого не обозначено в тексте [XXIX] дневника. Этот «дияриуш» извлечен из записной книги, составленной неизвестным лицом в XVII или начале XVIII столетия, хранящейся в рукописном отделении института Оссолинских во Львове под № 204. Названная записная книга, подобно многочисленным другим такого же рода памятниками, представляет так называемую «silvam rerum». Владелец такой книги вписывал в нее, обыкновенно без всякого порядка и разбору, все то, что представляло для него серьезный или временный интерес; здесь наряду с грамотами, документами, отрывками из летописей, выписками из исторических сочинений, копиями писем высокопоставленных лиц, дневниками посольств и военных походов, встречаются публицистические памфлеты, сатиры, пасквили, анекдоты, веселые, разгульные или элегические стихотворения, заметки частного, семейного или экономического характера, копии панегириков, проповедей, сеймовых и надгробных речей и т. п. Среди такого разнообразная содержания встречаются статьи, представляющие серьезный исторический интерес. Одною из таких статей есть издаваемый ныне «дияриуш», копия которого была занесена в рассматриваемую записную книгу и занимает в ней листы 21-27.

Факт, рассказанный в издаваемом дневнике: восстание козацкого гетмана Жмайла и усмирение его польским гетманом Конецпольским, оставлен в тени как козацкими летописцами, так и польскими историками. Обыкновенно мы встречаем только ссылки на Куруковский договор, долго потом служивший польскому правительству как бы нормою для регулировки козацких отношений, но восстание, [XXX] подавшее повод к заключению этого договора, оставалось долго совершенно почти неизвестным и даже имя его предводителя не приводилось историками, описывавшими козацкие восстания.— Впрочем издаваемый ныне дневник послужил источником для двух исторических сочинений: сведения, заимствованные из него, мы встречаем в жизнеописании Фомы Замойского, изданном Батовским и составленном в 1643 Журковским 11. Затем подробности восстания Жмайла рассказаны в предисловии к «Богдану Хмельницкому» Костомарева в двух последних изданиях этого сочинения; мы не знаем, заимствовал ли почтенный историк приводимые им сведения из указанного сочинении Журковского или из подлинного дневника, встретившегося ему в рукописи; во всяком случае, так как первоначальный источник не был приложен ни в одном из двух названных сочинений, то мы полагаем, что издание его обогатит летописный материал, собранный для южнорусского бытописания XVII столетия.

* * *

5) Пятую статью настоящего сборника составляет извлечение из летописи львовскаго каноника Яна Юзефовича. Львовская летопись Юзефовича написана на латинском языке; список ее хранится в рукописном отделении института Оссолинских во Львове под № 124; он представляет большой том in folio в 1219 нумерованных [XXXI] страниц. Список этот переписан современным нам, очень четким и красивым почерком из копии, составленной в 1769 году для кармелитского Львовского монастыря, как это видно из пространного заглавия, занимающая всю первую страницу в списке института Оссолинских. Приводим это заглавие в полном его виде.

«Annalium urbis Leopoliensis tomus extravagans, juris publiei et privati, revolutiones in regno et contingentia, praesertim in provinciis Russiae, ecclesiastica et civilia, bona et mala, prospera et adversa, casus et eventus varios variorum in variis rebus, personis et materiis enuntians, orbita temporum et fortunae rotatos, periodo autem satis rotunda antea perillustris admodum reverendi domini Joannis-Thomae Josephowicz, canonici cathedralis Leopoliensis, evolutos, nunc cura et labere admodum reverendi patris, sanetae theologiae magistri et domini, Veleriani Grusz-czynski, definitoris provinciae, prioris conventus junioris Leopoliensis carmelitarum, in novum exemplar reproductos et ordinatos, cum additione indicis copiosi contentorum, ad calamum amanuensis religiosi ejusdem ordinis novitii porrectus, pro usu carmelitarum, ad eruditionem, notitiam et memoriam posterorum datus anno salutis nostrae 1769 in eodem conventu generali Leopoliensi carmelitarum A. R. O.»

Из заметок, рассеянных в самой летописи, можно собрать сведения как о поводах составления летописи, так и о генеалогии и биографии ее составителя: Ян — Фома Юзефович родился в 1663 году во Львове в богатом мещанском семействе. Предки его (судя по фамильному названию) вероятно принадлежали к числу армянских [XXXII] выходцев, издавна поселившихся во Львове. Дед Яна — Николай — был хранителем городского арсенала (apotecarius in re armamentaria); во время осады Львова Хмельницким в 1648 году он отличился храбростию и энергиею при защите города, за что после его смерти, последовавшей в 1651 году, магистрат освободил его вдову, Катерину Фейербаховну, от всех городских податей, даней и повинностей и приказал занести ее имя в список 12 почетных городских вдов. Отец летописца, Станислав, вел обширную торговлю и в частности промышлял подрядами на доставку провианта в польские армии; благодаря этой деятельности он сблизился с известным польским военачальником, Стефаном Чернецким, который считал его своим другом, и во время остановок во Львове всегда жил в доме Юзефовича. В 1664 он доставил большой транспорт провианта в польскую армию, осаждавшую козаков в Ставищах; приехав в лагерь, Юзефович не ограничился ролью поставщика, он отправился осматривать осадные работы и как человек, обладавший значительными сведениями в артиллерийском и осадном деле, он помогал полякам в устройстве батарей и столь искусно направлял пушки, что обратил на себя внимание осажденных; козаки заметили опасного врага, отличавшегося от жолнеров богатым мещанским костюмом и, увидев его на следующий день вновь на батарее, направили на него выстрелы; одним из них и сражен был Юзефович. Смерть его повлекла за собою расстройство его торговых дел и разорение его семейства, тем более, что польские военачальники сочли излишним расплатиться с [XXXIII] его семейством за доставленный в армию провиант. Ян Юзефович остался после смерти отца грудным младенцем и, в виду расстройства семейных дел, предназначен был матерью к духовному званию и отдан на воспитание монахам. В 1696 году он уже был священником, носил титул королевского секретаря и, не смотря на молодой относительно возраст, получил звание каноника Львовского капитула. Вскоре он стал в близкие, дружелюбные отношения к Львовскому архиепископу, Константину Зелинскому, который, доверяя его учености, поручил ему в 1703 году составить историю Львовской католической архиепископии за истекшее столетие; выполняя это поручение, каноник и написал тот труд, извлечение из которого помещено в настоящем издании. О дальнейшей судьбе Юзефовича мы знаем не много: В 1704, после взятия Львова Карлом XII, Юзефович весьма деятельно хлопотал об облегчении участи покоренного города и уменьшении требуемой с него контрибуции; цель эта была в значительной мере достигнута, благодаря просьбам и предстательству Юзефовича перед шведскими генералами: Штейнбоком и Пипером, а также перед королем Станиславом Лещинским; об осаде Львова шведами Юзефович оставил отдельные записки, из которых извлечения поместил Ходынецкий в своей истории Львова 12. Затем из беглой заметки самого Юзефовича мы знаем, что он жил еще в 1725 году 13. [XXXIV]

Исторический труд Юзефовича начинается с 1614 г., со времени вступления в сан Львовского архиепископа Яна Прухницкого, и продолжается до 1700 года, т. е. до назначения на ту же кафедру Константина Зелинского. Весь труд разделен на главы, которые названы именами Львовских архиепископов, затем события рассказаны по годам, приемом летописным. Под каждым годом события расположены в известном порядке: прежде всего рассказаны деяния самого архиепископа и все события, относящиеся к церковному управлению и устройству; затем следуют сведения о политических событиях, причем автор обращает почти исключительно внимание на события происходившие в южной Руси. Далее следуют известия, относящиеся к истории города Львова и, наконец, в заключение каждого года помещен перечень случившихся в течении его общественных бедствий и выдающихся природных явлений. В некоторых годах в конце помещены заметки о вышедших новых сочинениях, содержание которых обратило на себя внимание летописца.

Обстоятельный и изобилующий подробностями рассказ Юзефовича основан на многочисленных источниках, которые он по большей части цитирует: он пользовался, особенно для первой половины своей летописи, сочинениями печатанными: Коховского, Пясецкого и др., но сверх того он располагал многочисленными рукописными источниками: мы встречаем у него ссылки на записки и дневники, хранившиеся как в монастырских библиотеках, так и в мещанских семействах; некоторые из них он выписывает целиком, из других делает извлечения; затем [XXXV] чаще всего он основывает свое повествование на многочисленных актах и документах, заимствованных из архивов: магистратского, консисторского, капитульного, а также из архивов разных монастырей. Наконец, очень многое рассказывает со слов «старых, веры достойных людей, очевидцев» описываемых им событий; показания эти автору было очень легко собрать среди львовских мещан старожилов, в числе которых у него были многочисленные родственники, друзья и знакомые.

Главная и самая объемистая часть летописи Юзефовича посвящена, согласно цели с которою составлялось сочинение, описанию фактов, относящихся к истории Львовской католической архиепископии. В ней излагаются до мельчайших подробностей деяния архиепископов и капитулов, затем перечисляются все другие факты, относящиеся к церковному управлению и к состоянию католической церкви: заседания конвентов различных монашеских орденов, приговоры духовных судов, постройки или исправления церквей и т. п. В изложении этих событий Юзефович остается далеко не объективным повествователем, он постоянно заявляет свое субъективное настроение, вытекающее из его воспитания и общественного положения и согласное с настроением современная ему общества. В религиозных вопросах автор наш является не только ревностным католиком, но, не смотря на свою начитанность и развитие, он высказывает слепой фанатизм и значительную наклонность к мистицизму. Последнее качество автора проявляется в том пристрастии, с которым он описывает в конце каждая года многочисленные чудеса, [XXXVI] случившиеся в Львовской епархии. Чудеса эти описаны весьма подробно с наивною верою, даже в таких случаях, когда они ясно носят апокрифический характер и не согласны с основными положениями христианства как с догматической, так и с нравственной стороны. Вот несколько примеров такого мистического увлечения автора: Под 1626 годом помещено описание чудотворной иконы Богородицы, находившейся в церкви Доминиканского монастыря во Львове; икона эта греческого старинного письма, с греческими надписями, по сохранившемуся преданию находилась некогда в замковой церкви Галицких князей; затем перенесенная в Доминский монастырь, она прославилась многочисленными чудесами, которые тут же и перечислены; между ними мы находим следующий странный рассказ: однажды к иконе подошла прикладываться девица, не сохранившая должной чистоты нравов, но, тем не менее, продолжавшая носить девичью прическу; раньше, чем она успела приложиться к иконе, в церковь влетел диавол в собственном образе, схватил несчастную девушку, разбил ее череп ударом о церковную стену и сорвал косы и ленты, украшавшие ее голову не по праву; эти spolia opima привешены были к иконе в память случившегося чуда и находились на месте во время составления летописи. Еще более странный характер носить рассказ, помещенный под 1632 годом, о чудесной каре, постигшей мещанку Дороту Голинщанку, за нарушение данного обета: девица эта, наследница очень богатых родителей, осталась сиротою в весьма раннем возрасте; на пятнадцатом году жизни она, по совету духовника, дала обет: [XXXVII] не вступать никогда в брак и отказать, после своей смерти, все свое состояние в пользу монастырей; но, двадцать лет спустя, она поколебалась в принятом решении: прельстившись каким-то каменщиком, она, не смотря на увещания монахов, выхлопотала у архиепископа сложение с нее обета на том основании, что она дала его в несовершеннолетнем возрасте. Она стала готовиться к свадьбе, но на нее посыпались разные дурные предзнаменования и, наконец, в самый день брака, когда она уже надела венчальное платье, внезапно упала и на третий день скончалась среди продолжительных судорог и страданий. Но на этом кара не кончилась: яства, приготовленные для свадебного пира, были пожертвованы в близлежащий монастырь реформатов, но они, как приготовленные для преступной цели, оказались проклятыми, и вкусившие их монахи поплатились тяжелыми болезнями. Под 1651 годом рассказан следующий случай обращения протестанта в католичество: в доме мещан Шимоновичей во Львове стали гостить какие-то духи, которые шумом и воплями устрашали хозяев; для изгнания их призвали монаха-экзорциста; присутствовавший при экзорцизме подмастерий лютеранин отозвался непочтительно о совершаемом обряде; тотчас незримые духи опрокинули подмастерья на землю и страшно избили его палками, что и заставило его изъявить согласие на переход в католичество

Еще тяжелее была кара, постигшая в 1700 году дворянина Валихновского: помещик этот был раздражен понижением цен на хлеб, вследствие чего выразился непочтительно о Провидении; он немедленно был [XXXVIII] превращен в вепря и в таком образе прожил несколько лет. Вообще явления духов встречаем у Юзефовича на каждом почти шагу; иногда их появление поставлено в связь с текущими политическими событиями: так, под 1652 годом встречаем рассказ, будто в пещере у города Ладыжина поселился дух некоего Спасовича (Spasovius), который предостерегать поляков об угрожавшем им поражении на Батоге и потом, в течении трех лет, давал им различные советы, относящиеся к политическим событиям того времени. Далее, под 1661 годом, помещен рассказ о том, будто Яну Собескому являлся дух умершего киевского воеводы Станиславского для того, чтобы его уверить, что католическое учение о причастии под одним видом есть единственное правильное учение об этом таинстве. Кроме явлений духов в летописи Юзефовича встречаем много других мистических известий: о плакавших иконах, о статуях, покрывавшихся потом, о нечестивых людях, выдававших диаволу «цырографы» на душу, уличенных в этом преступлении перед духовным судом и сожженных на костре по его приговору и т. д.

В той части летописи Юзефовича, которая посвящена делам церковным, для нас особенно интересны те, немногочисленный правда, сведения, которые относятся к состоянию православной церкви во Львове в XVII столетии; известия эти переданы автором с весьма субъективным, фанатически-католическим освещением и дают новые данные к истории преследования православной церкви польским обществом XVІІ столетия: под 1623 и 1641 годами [XXXIX] записаны строгие приговоры католического духовного суда, покаравшие двух православных священников за то, что один из них совершал похороны днем, а не ночью, другой же повенчал католика с православною девицею. Под 1639 годом записан приговор того же суда, по которому определено было сжечь через палача вышедшее во Львове сочинение, написанное Михаилом Слёзкою в защиту православия, носившее заглавие: «Aurora na horyzoncie Lwowskim swiecaca przeoswieconemu exarsze swietego tronu apostolskiego Konstantynopolskiego». Приговор этот был приведен в исполнение по настоянию духовной цензуры, признавшей сочинение Слёзки вредным для католичества. Под 1655 годом вставлено, несмотря на нарушение хронологическая порядка летописи, жизнеописание Иосафата Кунцевича, извлеченное Юзефовичем из вновь вышедшей книги, написанной с целью возвеличения этого фанатического гонителя православия 14. Наконец, под 1700 годом рассказано подробно насильственное занятие братской ставропигиальной Львовской церкви униатским епископом Иосифом Шумлянским, который явился принимать ее в сопровождении отряда солдат; последние по его приказанию вырубили церковные двери и таким образом открыли епископу доступ в братскую церковь.

В отделе летописи, посвященном рассказу о политических событиях, Юзефович обращает особенное внимание на факты, происходившие в южной Руси; весь этот [XL] отдел посвящен почти исключительно описанию козацких восстаний, татарских набегов и упорной борьбы поляков с турками за обладание Подолием и соседними с ним областями. Политическая убеждения, симпатии и антипатии Юзефовича, несмотря на его мещанское происхождение, заимствованы им всецело от окружавшей его шляхетской среды. Он презрительно относится к «сельской черни» (plebs rustica), возмущается непокорностью козаков, хотя и признает, что польское правительство несправедливо с ними поступало, и сожалеет об утрате речью-посполитою этого храброго, ничего не стоившего войска. К личности Хмельницкого Юзефович относится с крайнею ненавистью и почти всегда прилагает к его имени бранные эпитеты: carnifex, tyrannus, vulpes, fallax и т. д.

В начале летописи, до 1648 года, Юзефович заимствуете сведения о козаках по большей части из печатанных источников, но с этого времени рассказ его становится вполне самостоятельным и в летописи его появляются многочисленные, весьма точные и обстоятельные подробности, заимствованные из местных письменных и изустных источников: записок Львовских мещан, магистратского архива, рассказов очевидцев и, впоследствии, из личных воспоминаний. В 1648 году он описывает первые победы Хмельницкого, пользуясь сочинением Коховского, но после рассказа о Пилявецкой битве он оставляет этот источник и переходит к самостоятельному рассказу о пребывании польских региментарей во Львове, об осаде этого города Хмельницким и т. д., основываясь на местных источниках (записках мещанина [XLI] Кушевича, городском архиве и рассказах очевидцев), при чем он помещает следующую оговорку: «Все это я вкратце описал, собрав известия в актах магистратских, в записках об упомянутой осаде и в рассказах веры достойных стариков, потому что Коховский записал далеко не все, касающееся осады Львова». Дальнейший рассказ Юзефовича сохраняет вполне самостоятельный характер до конца летописи; особенно подробно описана вторая осада Львова Хмельницким в 1655 году; Юзефович внес здесь целиком в свою летопись дневник этой осады, составленный львовским студентом, современником самого события — Борженцким.

Несомненно, самую живую часть летописи Юзефовича представляет тот ее отдел, который автор посвятил истории Львовской городской общины; мещанское происхождение летописца сказывается в его горячем местном городском патриотизме: он относится с глубоким уважением к городскому магистрату, с особою любовью выставляет на вид ученость, гражданское развитие и нравственный авторитет представителей городской общины, указываете злоупотребления по отношению к ней шляхтичей и с торжеством рассказывает те случаи, в которых магистрат, победоносно вышел из столкновений с членами дворянского сословия: так под 1634 и 1636 годами он рассказывает подробно процессы шляхтичей Ольшовского и Блендовского, казненных по приговору магистрата за убиение на улицах Львова хирурга Галятовича и мещанина Сурика. Из числа дел подобного рода особенно подробно рассказано и не лишено характеристических подробностей дело [XLII] дворянина Немирича, записанное под 1619 годом. Знатный дворянин из Киевсваго воеводства Немирич 15 привлечен был к ответственности перед смешанным судом 16 по обвинению в уголовном преступлении и заключен был под стражу в городскую тюрьму. Хотя смешанный суд и оправдал Немирича, но последний считал себя оскорбленным самим ходом дела и решился отомстить весьма уважаемому горожанами бурмистру Варфоломею Уберовичу, вчинившему против него иск от имени города. Воспользовавшись пребыванием бурмистра в принадлежавшей ему загородной даче в селе Скниловке, он ворвался ночью в его дом в сопровождении 18 вооруженных слуг, похитил Уберовича и увез в свои поместья, в Киевское воеводство, намереваясь его судить там доминиальным судом. На рассвете похищение бурмистра сделалось известным в городе и магистрат немедленно потребовал у Львовского старосты отряд конницы и, вручив начальство над ним одному из своих членов, Юлию Лорентовичу, поручил ему освободить [XLIII] пленного бурмистра. Пять дней продолжалась погоня, пока, наконец, в трех милях за Заславлем Лорентович успел настичь Немирича. Уберович был освобожден, Немирич же и его слуги арестованы и доставлены в ближайший гродский суд (вероятно, Кременецкий) при жалобе от имени города Львова. Город устроил торжественную встречу возвратившимся согражданам: магистрат отдал в пожизненное владение Уберовичу один из городских каменных домов и предоставил его сыну городскую стипендию в Краковской академии, Лорентовича и его потомков освободил от уплаты всех городских повинностей в течении 20 ле,т и сверх того президент города в публичном заседании сказал в честь его хвалебную речь и возложил венец на его голову; в память же этого события у входа в ратушу воздвигнута была колонна, на вершине которой красовалось эмблематическое изображение Лорентовича в виде льва, увенчанного лавром. Рассказывая это событие, Юзефович замечает с гордостью, что Львовский магистрат поступил в данном случае так, как в свое время имел обыкновение поступать римский сенат.

Среди известий, относящихся к истории города Львова, значительный интерес представляют сведения Юзефовича о колониях инородческих, поселившихся во Львове: под 1630 годом он рассказывает подробно историю Львовский армянской колонии, которая пользовалась многочисленными привилегиями, гарантировавшими ее торговую деятельность и самоуправление. Затем во всей летописи рассеяны сведения об упорной борьбе горожан львовских с [XLIV] поселившимися в городе евреями; последние, пользуясь покровительством воевод, старость и других административных чиновников и не признавая над собою власти магистрата, а также не неся повинностей, возложенных последним на членов христианской городской общины, вступили в весьма удачную торговую конкуренцию с купцами и ремесленниками христианами. Конкуренция эта вызвала упорную, несмолкавшую борьбу, доходившую иногда до весьма резких столкновений; так в 1644 году происходила на улицах Львова в течении 3 дней формальная война между евреями и защищавшею их старостинскою милициею с одной стороны и горожанами христианами и принявшими их сторону студентами с другой; с большим трудом удалось городским властям прекратить кровопролитные схватки и заставить спорившие стороны подчиниться судебному разбирательству. Рассказывая столкновения с евреями, Юзефович разделяет вполне чувства раздражения, существовавшие у его сограждан; он не стесняется в выражениях и эпитетах и приписывает евреям всевозможный преступления, в которых обвиняла их городская молва: похищение детей, насилия, систематические убийства из побуждений религиозного фанатизма и т. п. Вероятно большинство этих обвинений основано не на фактических данных, а на молве, возникавшей на почве сильного и продолжительного раздражения; как кажется, фактическое основание имеют лишь постоянные упреки евреев в ростовщичестве; очень характерно в летописи Юзефовича то обстоятельство, что, налегая на эту непривлекательную сторону деятельности евреев, он, под 1633 годом, приводит в [XLV] доказательство ее как событие, будто случившееся во Львове, общеизвестную европейскую легенду, послужившую основою трагедии Шекспира «Венецианский купец».

Издавая в настоящем томе извлечения из летописи Юзефовича, редакция воспользовалась только тою частью его труда, которая посвящена описанию политических событий, случившихся в южной Руси в ХVІІ столетии; при этом первые 10 лет (1614-1623) не вошли в издание потому, что известия Юзефовича, рассказанные за это время, не представляют вовсе оригинальных данных и списаны целиком из Бельского, Пясецкого и других общеизвестных писателей.

Самая пространная часть сочинения Юзефовича, относящаяся к истории католической львовской архиепископии, оставлена в стороне как материал слишком объемистый, может быть важный для истории католической церкви в Польше, но почти совершенно лишенный интереса для истории южной Руси. Точно также не изданы сведения, относящиеся к истории города Львова, как вследствие слишком специального их характера, так и потому, что все почти известия этого отдела уже вошли в состав нескольких монографий, посвященных истории этого города, написанных Зиморовичем, Ходынецким и Зубрицким 17.

Летопись Юзефовича никогда не была издана в подлинник и в полном ее составе. Только некоторая часть [XLVI] ее (с 1634 по 1690) появилась в печати во Львове в 1854 году в польском переводе Пивоцкого 18. Но издание это при сравнении с оригиналом оказывается весьма недостаточным: переводчик не только переводил подлинник, но делал в нем произвольные перемены, он выбирал одни факты по своему усмотрению, опускал другие, сокращал текст рассказа, переменял или стушевывал характер повествования и сверх того, по неизвестной причине, исключил из перевода первые 20 и последние 10 лет данной летописи. Убедиться в недостатках перевода можно, сличив предлагаемый текст Юзефовича о событиях в южной Руси с соответствующими отрывками перевода Пивоцкаго.

* * *

6) Последняя летопись, печатаемая в издаваемом сборнике, есть Витебская летопись, составленная витебским мещанином, Стефаном Гавриловичем Аверкою. Рукопись, по которой напечатан текст этой летописи, хранится в Императорской публичной библиотеке, где она записана в каталоге рукописного отделения, в отделе польских рукописей, под номером: ІV, Q, № 105.

Витебская летопись представляет, собственно, не свод летописный, а ряд летописных заметок, составленных разными лицами. В 1768 году Стефан Аверка собрал [XLVII] эти заметки и переписал их в одну книгу рядом, не смешивая своих источников друг с другом. Основным материалом для переписчика, который он и поместил на первом месте, послужила летопись, витебского мещанина Михаила Панцерного. Последний составил свою летопись около 1709 года таким образом, что в начале он выбрал сведения, казавшиеся ему более интересными, из русских и польских летописей и исторических сочинений и, прибавив к ним несколько местных витебских преданий, разместил их в хронологическом порядке; такой компилятивный характер носит летопись Панцерного до конца XVI столетия, но с первых годов XVII и до 1709 года она составлена по другим источникам и представляет, действительно, весьма подробную местную витебскую летопись; главное внимание составитель обращает на те события, которые происходили в его родном городе, но, по временам, обращает внимание и на другие соседние области и города: Полоцк, Смоленск, Оршу, Дисну, Велиж, Себеж и т. д. Впрочем передаваемый им известия относятся исключительно к Белой Руси; автор упоминает лишь весьма кратко и только о самых важных событиях, случившихся за пределами этой области. Последние годы летописи Панцерного посвящены описанию подробностей великой северной войны и, главным образом, тех ее эпизодов, которые так или иначе влияли на судьбу Витебска и Белой Руси.

Вслед за летописью Панцерного, Стефан Аверка переписал рукопись своего отца, Гавриила Кирилловича Аверки, который списал в 1733 летописные заметки, [XLVIII] составленные двумя поколениями его сограждан, мещан витебских Чарновских; эти краткие заметки, относящиеся почти исключительно к судьбе Витебска (1601—1733), Гавриил Аверка дополнил собственными записями такого же характера, которые он продолжал до 1757 года.

Переписав обе указанные рукописи, Стефан Аверка попытался составить к ним дополнение: с этою целью он сделал выборку различных известий из попадавшихся ему польских исторических сочинений: Матфея из Мехова, Кромера, Длугоша, Бельского, Пясецкого, Коховского, Кояловича и др. и в конце прибавил несколько сведений, относящихся к истории витебской городской общины, которых он не нашел у «других писателей». Здесь мы находим сведения: об учреждении в Витебске «магдебургии» и список членов первого состава витебского магистрата, избранных в 1597 году; затем перечень сумм, должных разными лицами городской казне; хронологический список витебских воевод с 1516 по 1753 г. с значительными, впрочем, пропусками в начале и, наконец, пометки о времени поступления разных лиц на городские должности и о дне смерти разных именитых витебских граждан, скончавшихся в течение последнего столетия до времени составления летописи (1686-1768).

Витебская летопись была издана г. Сапуновым в первом томе Витебской Старины (Витебск, 1883); в издании этом помещен, впрочем, не подлинный текст летописи, а русский его перевод, и, судя по некоторым отступлениям в именах собственных, издатель пользовался, вероятно, списком не Императорской публичной библиотеки, [XLIX] а одним из двух других указанных им списков, принадлежащих библиотеке Витебской гимназии и библиотеке Полоцкой духовной семинарии. Сличив текст изданный в Витебской Старине, с списком Императорской публичной библиотеки, мы полагаем, что последний сделан более тщательно и заключает менее погрешностей в транскрипции собственных имен 19.

* * *

В приложениях помещены две небольшие местные летописи и несколько документов, поясняющих или дополняющих рассказ изданных летописей:

1) Добромильская летопись, как видно из ее первых строк, ведена была священником Добромильской церкви Рождества Пресвятые Богородицы, Симеоном Коростенским, с 1648 по 1700 год. Подлинная рукопись Коростенского хранится в рукописном отделении института Оссолинских во Львове, в каталоге которого она записана под № 2166. Вся рукопись представляет один полулист серой бумаги, исписанный с двух сторон довольно нечеткою скорописью западнорусским почерком XVII столетия. Летопись эта напечатана с точным сохранением фонетических особенностей подлинника, может [L] быть небезынтересных для исторической диалектологии русского языка.

2) Летопись Львовского Кармелитского монастыря напечатана по рукописи, хранящейся также в рукописном отделении института Оссолинских, по каталогу № 2154.— Рукопись эта состоит из шести листов in 4° серой бумаги, она писана на латинском языке весьма сжатым почерком ХVІІ столетия. Общее заглавие рукописи: «Annales Leopolienses Carmelitanae». По содержанию рукопись разделяется на две части: первая, помещенная на двух первых листах, есть, собственно, летопись и к ней прибавлено другое частное заглавие: “Annotata circa monasterium Leopoliense fratrum Carmelitarum in platea Figulina»; другая часть рукописи, занимающая последние 4 листа, заключает рассказ о происхождении чудотворной иконы Кармелитского монастыря и перечень 43 чудес, совершенных этою иконою.

Летописная часть распадается по своему содержанию на две группы известий: одна посвящена исключительно истории монастыря; в ней рассказано, что Кармелитская обитель во Львове была основана около 1442 года Краковским кастеляном Яном из Чижова на Галицком предместии города; монастырь этот был сожжен татарами в 1616 году и вновь отстроен на усадьбе, пожертвованной кармелитам львовским мещанином Альбертом Макухою гончаром (figulus), почему и стал называться «in platea Figulina».— Затем перечислены следующие факты из истории монастыря: В 1620 году 5 монахов отправились, в качестве полковых священников, в польский лагерь [LI] гетмана Жолкевского; во время поражения поляков под Цецорою, один из монахов пал в битве, двое других погибли в плену, один — Климент Ильницкий — спасся бегством, бросившись в Днестр и переплыв эту реку, и один — Михаил Босняк, крещеный турок, был впоследствии выкуплен братиею из плена. В 1623 году игумен монастыря и 15 человек братии умерли от чумы. В 1625 начата была постройка каменных монастырских зданий с помощью солдат тех полков, в которых кармелиты бывали духовниками. В 1648 монастырь был разрушен во время осады Львова Хмельницким и потом вновь отстроен на счета суммы, завещанной кармелитам Львовским старостою, Адамом Сенявским.

Другая группа летописных известий содержит рассказ о событиях в южной Руси с 1648-1676 год и главным образом посвящена описанию осады Львова Хмельницким в 1648 году, во время которой разрушен был Кармелитский монастырь. Эта часть рукописи и напечатана в приложениях; она в описании событий дополняет летопись Юзефовича и прибавляет несколько новых подробностей к рассказу последнего.

3) Договор, заключенный королевскими комиссарами с войском запорожским в 1619 году и 4) письма князя Юрия Збаражского к королю Сигизмунду III поясняют и дополняют известия Киевской летописи об отношениях польского правительства к козакам при Петре Конашевиче Сагайдачном и в годы, непосредственно следовавшие за его смертью, до восстания Жмайла в 1625 году.— Документы эти заимствованы из рукописного сборника [LII] института Оссолинских, в каталоге рукописей которого он записан под № 175. Сборник этот принадлежишь к числу частных записных книг, он содержит 217 листов in folio и писан несколькими почерками, скорописью ХVIII столетия.

Документы, помещенные в нем, числом 56, переписаны из личного архива короля Станислава Августа, из архива Залуских и из архива, хранившегося в г. Гейльсберге в Вармии.

«Договор с войском запорожским» занесен на листах 65-67 записной книги, четыре же письма кн. Юрия Збаражского помещены на листах: 82, 86, 139 и 168-169.

Два первых письма кн. Юрия Збаражскаго 20 относятся к делу о переговорах, которые велись королем Сигизмундом III с гетманом Сагайдачным при посредстве патриарха Феофана и королевского дворянина Обелковского, о которых рассказано в Киевской летописи. Очевидно, переговоры эти велись весьма секретно, и король не спрашивал при этом совета у сенаторов, ибо князь Збаражский, бывший в качестве Краковского кастеляна старшим сенатором, ничего не знал о ходе переговоров и приносил жалобу на Обелковского за то, что он предложил козакам слишком льготные и обременительные для дворян условия и требовал подвергнуть его за то строгому [LIII] взысканию; вместе с тем он просил короля предписать козакам, уже двинувшимся в путь к Днестру, возвратиться назад на низовья Днепра, оберегать там переправы от татарского набега и ждать дальнейших распоряжений.

5) Письма Стефана Хмелецкого и другого неизвестного лица, содержащие отчет о победе, одержанной Хмелецким совместно с козацким гетманом Михаилом Дорошенком над татарами у Белой церкви 1626 году, выписаны из рукописной книги дворянина Самуила Собекурского, хранящейся в числе рукописей, принадлежащих институту Оссолинских под № 401. Книга эта состоит из 254 листов in folio и вся писана одною рукою. Собственник ее, Собекурский, родился, как это видно из помещенных им в начале книги фамильных заметок, в 1601 году и жил до 1649 — по крайней мере в этом году прерываются известия, которые он заносил в свою записную книгу. Среди огромного количества заметок самого разнообразного содержания в книгу внесено несколько дневников, рассказов и документов, относящихся к историческим событиям, современным Собекурскому; здесь помещены: Дневник Хотинского похода 1621 года, составленный Яковом Собесским (лист 80-121). Письма о победе Хмелецкого под Белою Церковью, ныне печатаемый (л. 162-163) Дневник очевидца о походе того же Стефана Хмелецкого против татар в 1629 году, кончившегося их поражением у города Бурштына (л. 163-168); в этом походе участвовало, по словам составителя дневника, все войско запорожское с своим старшим, паном [LIV] Григором Савичем 21. Затем следует описание похода короля Владислава ІV и осады им Смоленска в 1634 году (л. 198-208) и, наконец, описание стихотворное осады Збаража Хмельницким (л. 247-252).

Сведение о победе Хмелецкого над татарами под Белою Церковью, несмотря на участие в походе гетмана Михаила Дорошенка и казацкого войска, вошло в козацкие летописи в виде весьма общего и извращенного известия. Летописи эти обыкновенно приписывают эту победу не Киевскому воеводе Стефану Хмелецкому, а будущему гетману Богдану Хмельницкому и знают о ней только одну частность — пленение «двух Кантемиров». Как видно из приведенных документов, среди татар, попавших в плен в этой битве, было 4 султана и 6 мурз; между последними встречаем действительно имена двух сыновей славного татарского наездника, буджацкого мурзы Кантемира.

6) Письма Богдана Хмельницкого к львовскому магистрату, писанные во время осады Львова в 1655 году, служат прямым дополнением подробного рассказа Борженцкого об этой осаде, помещенного в летописи Юзефовича. Мемуарист ссылается на эти письма и указывает время их получения городскими властями; они и регулировали поведение горожан и руководили решениями городского совета. Подлинники этих писем уцелели поныне в львовском магистратском архиве, откуда удалось списать [LV] точные, ныне печатаемый, копии, благодаря обязательному содействию профессора львовского университета, доктора Исидора Шараневича.

7) Прямым последствием, вытекавшим из сношений Хмельницкого, установившихся по договору, заключенному им с городом Львовом в 1655 году, был охранный универсал, выданный им этому городу в начале 1657 года, за несколько месяцев до кончины гетмана: из универсала этого видно, что львовяне выполнили в точности обязательства, которые они приняли на себя по договору с Хмельницким, и потому гетман предписывает козацким полкам, отправившимся в поход в западнорусские области, охранять интересы львовских горожан и не причинять им никакого беспокойства. Универсал этот переписан из рукописного сборника, принадлежащего институту Оссолинских, и обозначенного в каталоге его рукописей № 2346 (страницы 379-380).

8) Письма львовского райцы и королевского секретаря Доминика Вильчка к польскому королю Яну Сабесскому составляют последнюю статью, помещенную в приложениях. В рукописном отделении института Оссолинских есть две рукописи, принадлежавшие Доминику Вильчку. Под № 2029 хранится рукопись, озаглавленная «Записки рода Вильчков» 22; рукопись эта заключает 66 страниц серой бумаги, форматом в лист, писана различными почерками; это семейные записки, веденные тремя поколениями [LVI] Вильчков: дедом — лавником Станиславом (1640-1659), отцом Домиником, райцею, а впоследствии президентом города Львова (1660-1708) и внуком, также Домиником (1708-1714). Записки эти посвящены по большей части воспоминаниям семейным; здесь помечены дни рождения детей, вступления в брак, кончины и избрания в общественный должности разных лиц из семейства Вильчков, здесь же занесены счеты по торговым оборотам и домашние расходы, сохранены копии речей, которые произносили в торжественных случаях Вильчки во время посещения города королем или высокопоставленными лицами и кратко отмечены важнейшие события, относящиеся к истории города Львова.

Другая рукопись, записанная в каталог под 452 номером, озаглавлена: «Переписка львовского гражданина Доминика Вильчка с королем Иоанном» 23; она состоишь из 64 номерованных листов серой бумаги, форматом в лист, вся писана одним почерком — польскою скорописью XVII столетия.— Рукопись заключает 84 собственноручные черновые письма, писанные Вильчком к королю в то время, когда он состоял королевским секретарем, т. е. с 21 октября 1694 года по 21 июня 1696 года; прекращаются они в это время вследствие кончины короля Иоанна III. — Сверх этих писем в рукопись занесены: копия одного письма короля и нескольких писем других лиц к Вильчку, две сеймовые речи, одно [LVII] прошение львовского магистрата и стихи, сочиненные королем Иоанном в память его дочери на польском и латинском языках; на последних 10 листах рукописи помещен дневник событий, происходивших с июня 1696 по 15 сентября 1697 года; в нем описаны: кончина короля Иоанна III, действия военной конфедерации, возникшей после его смерти, и коронация короля Августа II.

Автор писем и дневников, Доминик Вильчек, принадлежал к древнему почетному роду Львовских мещан; предки его упоминаются в городских актах с 1473 года. Сам Доминик вел обширную торговлю сукнами и другими тканями, владел несколькими селами в окрестности Львова 24 и пользовался в городе значительным влиянием, как человек образованный и дельный; в 1688 году он избран был городским райцею, а в 1704 был президентом города 25. Вильчек был давно известен королю Иоанну III как человек умный и располагавши широкими личными и торговыми связями в южной Руси, вследствие чего он назначил его в 1694 году своим секретарем во Львове. Должность королевского секретаря в каждой области состояла в том, что лицо, занимавшее ее, обязано было иметь постоянных корреспондентов в важнейших пунктах области, получать от них известия о всех сколько-нибудь выдающихся текущих событиях, делать выборки из получаемых известий, [LVIII] приводить их в порядок и посылать об них отчет королю по мере их накопления. Результатов такой деятельности Доминика Вильчка и остались те 84 письма к королю, которые он занес в свою записною книгу.

Письма эти весьма разнообразны по своему содержанию; они заключают, подобно газетной хронике нашего времени, всевозможные текущие известия политического и бытового характера; наряду с известиями о передвижении войск, о татарских набегах, о состоянии пограничных крепостей — встречаются сведения о выдающихся процессах, о браках и других семейных празднествах знатных лиц и т. п. Большая часть исторических известий, содержащихся в письмах Вильчка, посвящена описанию подробностей войны, которую в то время Россия и Польша вели с Турциею: Вильчек сообщаешь известия о движениях турецких войск, защищавших Каменец, о походах русских войск на Азов и в низовья Днепра на Аслан-кермен и Кази-кермен, о набегах татар на Малороссию, Украину и Червоную Русь, о чуме, принесенной в 1694 году войсками, ходившими опустошать Буджацкие татарские села; о козаках, поселившихся на низовьях Днестра в окрестности Дубосар, под покровительством Крымскаго хана, и составлявших довольно численное ополчение под начальством отдельного ханского гетмана — Стецька и т. д. Особенно подробно рассказан опустошительный набег татар на Червоную Русь в феврале 1695 года, неудачные их попытки взять штурмом город Львов и отступление их, сопряженное с большими потерями и бедствиями. [LIX]

Из числа этих писем в настоящем издании помещены 10, 26 заключающие сведения о походах козацких полковников, Палия и Самуся, против татар в 1694-1695 годах и о набегах татар на Украину с целью разорения вновь возникавших по инициативе этих полковников козацких поселений на правой стороне Днепра. Письма эти пополняют до некоторой степени пробел летописи Юзефовича, в которой названные годы совершенно пропущены.


Комментарии

1. Южнорусские летописи, том I, стр. 51-106. Вот заглавие в списке г. Белозерского (стр. 51): «Краткое летоизобразительное знаменитых и памяти достойных действ и случаев описание, что в каком годе в Украине Малороссийской деялось, найпаче, кто именно когда был козацким гетманом и о протчих приключениях от России, кратко».

2. В летописи встречаются по временам сведения о Лизогубах чисто семейного характера; так под 1686 годом замечено, что «Евфим Лизогуб с женою и детьми ездил в гостину к Дорошенку, тестю своему, на Москву, за позволением государевым и гетманским».

3. Сведения эти собраны весьма тщательно А. М. Лазаревским в его монографии «Люди Старой Малороссии — Лизогубы», Киевская старина 1882 г., № 1, стр. 115-119.

4. Т. е. Ordinis Sancti Basilii Magni Provincialis Russiae, manu propria.

5. Отец Богдана — Яцко Балыка, был Киевским войтом с 1592-1611 год.

6. Подгородиский монастырь лежал у села Городище, находящегося в нынешнем Сокальском повете в Галиции, на берегу р. Западного Буга. Село это в отличие от других одноименных называется Городище Базилиянское.

7. «И пойдоша паки ратью на град Чернигов и, иришедше, обступиша град в силе тяжце; слышав же князь Мстислав Глебович приход иноплеменных на град, пойде противу им со своими вои и бишася крепко; потомже поганыи поставиша на них тараны и метаху камением у полтора перестрела; каменьже яко можаху четыре мужи держати или подняти; и побежден бысть Мстислав и множество от вой его избиено бысть и град Чернигов взяша и огнем запалиша, епископа же оставиша жива и ведоша его в Глухов и оттоле приидоша ко Киеву (стр. 59).

8. Записки Б. Балыки изданы в Киевской Старине за 1882 год, т. III, стр. 97-105.

9. На указанных листах сыновья Мороза поместили целый ряд заметок частного, семейного характера. Текст этих заметок мы приводим:

Родился брат мой Иван року 1708, месеца Сентября дня 2.

Родился Петр Еценко року 1712 месеца Иануариа дня 31.

Сын мой родился року 1731 Василий; того року и умре.

Сын мой родился року 1733 Павел; того року и умре.

Року 1737 месеца Декабра дня 14, на святых мучеников Фирса и Левкия умер отец мой Июв Исакович Мороз; а жил от роду лет семдесят девять и умре.

Брат мой преставился Игнат Иовлев Мороз року 1739, месеца Марта дня 17; а жил от роду лет 45 и умре.

Параскевия, невестка моя, померла року 1739; жила лет 40 и умре.

Сын мой родился року 1741 Ювдоким; того року и умре.

Сестра моя преставилась, Иовина дочь Морозова, року 1742; а жила лет всех 40.

Сын мой родился Июв року 1743, месеца Марта дня 3; умре 1745.

Року 1744 месеца Декабра дня 15 на святого мученика Елевферия пани матка моя преставилась Палагия Илювна, раба Божия: а жила от роду лет вусимдесят пять и умре.

Івана Мороза Варвара моя родилась 1744, месяца Декабра дня 28.

Рок 1744 был высектовый. Еценко нас турбовал Петро за кгрунта и сам на купчи подписался, а от роду было ему лет в тую пору, як турбовал — тридцать три годы».

Все эти заметки написаны одним почерком: две первые помещены на полях, на обороте 186 листа, остальные на обороте 655 листа во всю ширину страницы, остававшейся в рукописи не занятою.

10. При издании летописи все отрывки, заимствованные из сборника Кощаковского и не находящиеся в списке г. Лазаревского, отмечены звездочкою.

11. Zywot Tomasza Zamojskiego napisal Stanislaw Zurkowski, wydal Alexander Batowski z rekopismu w zbiorze Wiktora Baworoskiego, Lwow 1860.

12. Chodyniecki. Historja miasta Lwowa. Lwow 1865, str. 249-261. Зубрицкий, Kronika miasta Lwowa. Lwow 1844., стр. 454.

13. Заметка эта помещена на 43 странице рукописи.

14. В тексте приведено заглавие книги: «Nabozny affekt do blogoslawionego Josaphata. Vilnae 1705.

15. В истории города Львова Ходынецкого и в хронике Львова Зубрицкого Немирич назван Самуилом; он подвергался ответственности перед магистратским судом по обвинению в насилии, причиненном женщине.

16. Iudicium compositum. На основании привилегий Сигизмунда I, данных Львову в 1520 и 1538 годах и подтвержденных в 1601 году, уголовные преступления, совершенныt дворянами в черте города Львова, судились магистратом, который в таких случаях призывал в общее заседание членов гродского суда — это общее присутствие и называлось judicium compositum.

17. Zimorowicz — Historya miasta Lwowa. Lwow 1835. Chodyniecki — Historja miasta Lwowa. Lwow 1828 w 1865. Dyonizy Zubrzycki — Kronika miasta Lwowa. Lwow 1844.

18. Kronika miasta Lwowa od roku 1634 do 1690, obejmujaca w ogolnosci dzieje dawnej Rusi Czerwonej, a zwlaszcza historja arcybiskupstwa Lwowskiego w tejze epoce, napisana przez X. J. Tomasza Jozefowicza, przelozona przez M. Piwockiego. Lwow 1854.

19. Приведем несколько примеров извращения собственных имен в витебском списке летописи. На одной только 468 странице Витебской Старины мы находим следующие погрешности: Гнезненский архиепископ Николай Тромба, назван Фромба, город Лигница переименован в Кигницу, город Люттих (Liege, Leodium) в Лаодикею, замок Белзский в Безский и т. д.

20. В 1879 году во Львове издана была г. Соколовским в отдельном томе вся переписка кн. Юрия Збаражского; так как нам не удалось встретить этого издания, то не знаем, помещены ли в нем письма, ныне печатаемые.

21. Лицо это малороссийские летописи называют обыкновенно Грицьком Черным.

22. Pamietniki Wilczkow.

23. Korrespondencja z krolem Janem Dominika Wilczka, obywatela Lwowskiego.

24. Зубрицкий — Хроника города Львова стр. 444.

25. Зубрицкий op. с. стран. 439. Ходынецкий — История города Львова, стран. 240.

26. Печатаемые письма записаны в рукописи на листах: 4 на обороте, 21 на об., 24, 25, 25 на об., 26, 27 на об., 30 на об. и 38 на об.

Текст воспроизведен по изданию: Сборник летописей, относящихся к истории Южной и Западной Руси, изданный комиссией для разбора древних актов при Киевском, Подольском и Волынском генерал-губернаторе. Киев. 1888

© текст - Антонович В. 1888
© сетевая версия - Тhietmar. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001