XII. Sexto decimo Calendas Novembris Olgerth, Keystuth, Coributh, Patrikig, Lubardus, Suriwil, Guthaw, Lithvanorum Duces, filii Gedimini, et patricius filius David Ruthenus cum Lithvanorum et Ruthenorum cohortibus, per fraudem et clandestine principatus Masoviae ingressi, quamvis cum Mazoviae ducibus et affinitates iunxerint, et pacem perpetuam firmaverint illos [31] hostiliter praedantur, urunt et devastant, et plus quam mille ducentos homines et pecoris praedam in Litlivaniam abducunt.

XII. Шестого дня календов Ноября напали обманом и тайком литовские князья Олгерт, Кейстут, Корибут, Патрикий, Любарт, Суривил, Гутав, сыновья Гедимина, и племянник (их) русский Давид ³¹ с литовскими и русскими полками на мазовецкое княжество, не взирая на то, что они мазовецким князям доводились в свойстве и вечный мир с ними укрепили; [31] стали их неприятельски грабить, жечь и опустошать, и более как тысяч двести католических человек и скотную добычу в Литву с собой увели.

XIII. Leopoliensemterram, caeterasque Russiae provincias regno Poloniae vicinas, Boleslao filio Troydeni (ex Lithvano et Ruthena matre Ducissa Maria filia Gedimini suscepto) Masoviae Ducis, gubernante (mortuo enim Duce Russiae, mdelicet Leopoliemi, et Wladimiriemi, Lombardo filio Ducis Lithvaniae Gedimini, avunculo suo germano; Principatum et regimen, Baronum Russiae nobiliumque consensu, et jura sanguinis propinguitatisque nactus adeptusque fuerat) Primorum Russiae contra ilium livor indignatioque grandis et tandem in necem machinatio, et vehemens fervidaque conspiratio consurgit. Et licet in dies glisceret, viresque assumeret: multi tamen respectus in apertam rebelionem prodire, et Principi suo patulam moliri mortem vetabant. Dolis itaque utendum decernunt, veneno in potu propinato, in die [32] Annunciationis S. Mariae alias nono Calendas Aprilis, ilium extinquun Odii autem et necis causas varias pleriqui astruunt, quod videlicet ritus eorum schismaticos abrogare, et fidei Catholicae duritatem, ritumque et obedientiam Romanae Ecclesiae introducere, firmareque illic plurimo studio quaesiverit; sive quod tributis datiisque crebro illos exactionaverit gravaveritque; sive quod coniuges filiasque eorum sua incontinentia toedaverit, sive, quod Praefeetos suos et Officiales Curiensesque ex Polonis et Bohemis et Almanis collectos, probris et injuriis eos afficere non prohibuerit. Quaecumque tamen harum eausarum, Ruthenos in extinctionem Principis moverit, pro satis, comperto nequit affirmari, Ea tamen mihipraecipua visa est, fidei ritusque disparitas, quae sub pietatis religionisque specie animos Ruthenorum, his, quas expressi, et aliis causis, suapte violentatos et incensos, in Principis extinctionem, quasi quoddam sacrificium gratum Deo praestituros, ne in Latinum transire ex Graeco ritum cogerentur, perstrinxit. — Ejus morte Casimirus Rex Poloniae in sui notitiam deducta, ex Curiensibus suis et Baronibus, aliquibus copiis contractis, Russiam concito cursu post octavas Pascbae ingressus, civitatem Leopoliensem obsidione cingit Quae cum aliguanto tempore [33] obsidionem tolerasset, prossa tandem et afflicta, nimia fame, una cum Proeeribus Russiae, qui utrumque eastrum, altum et bassum, civitatemque defendebant, caduceatores adRegera mittit, deditionem non abnuens, dummodo Rex ritum fidei eorum non se vioiaturum aut mutaturum, repromittat. Quo in banc conditionem eonsentiente, (seiebat enim, si conditionem repelleret, Ruthenos obstinatis animis obsidi onein toleraturos, et extrema quaeque passuros,) apertis portis, Regem cum exercitu in civitatem suscipiunt; eique utroque castro tradito, fidelitatis praestant homagium, et debitae subjectionis juramentum. Rex castris et civitate Leopoliensi potitus, plura antiquorum Rusiae Principum, magni valoris in auro, argento, gemmis, lapidibusque clenodia et deposita illic reperiens, inter quae duas cruces aureas, notabili portione ligni Dominici insignes, duoque diademata lapides et graves censu uniones habentia, tunica et sella auro et gemmis superba, monstrabantur, in suum redigit aerarium. Accessit deinde et Wladimiriam. et tam arcem quam oppidum, et totam terram Volhinensem in suam redigit ditionem. Castra quoque Leopoliensi et Wladimiriensi, quae tunc ex materia lignorum fabrefacta erant. et quae ad sui tutelam [34] custodiamque, magnum gentium numerum et armorum requirebant, ne ad rebellionem, eo discedente spectarent, crematis, constitute ex militibus suis terrae et civitati Leopoliensi Capitaneo, et aliquibus gentibus suis, ut saltem metu noviter dediti in fide continerentur, relictis, in Poloniamincolumis et victor, atque spoliis largitionibusque, et donis Ruthenorum magnificatus, remeabat, ocyus illic, thesauro spoliisque Cracoviae depositis, cum majori potentia reversurus. — Parum autem temporis Cracoviae Casimirus Rex Poloniae moratus, quo solummodo de copiis in Russiam tempestivo tempore traducendis consulto disponeret, transacto, Nativitatis S. Joannis Baptistae die, exercitum ex omnibus terris contractual in Russiam producit, et tarn Przemisliense, quam Haliciense, Litczense, Wladimiriense, Sanocense, Lubaczow, Trgbowla, castra et civitates, caeterasque Russiae munitiones et fortalitia expugnat, nonnullis ultro se dedentibus, et in suam redigit potestatem, ac universam terram Russiae sub uno anno, unaque aestate et expeditione, plerisque Nobiiibus et Bojaris Russiae Principatum suum ultro expetentibus, sibi et regno Poloniae subiicit, et illam in formam promnciae redactam Regno Poloniae perpetuo applicat, incorporat, unit [35] et amiectit. Nec ab illo tempore a Regis et Regni Poloniae siibiectioue et obedientia ma est discessise, seel semper in illius fide, sincera integritate et devotione permansi, Quamvis autem nonnulli ex Russiae Nobilibus, Principatum Casimiri Poloniac regis aspernantibus, Tartarorum suffragiis freti resistentiam Casimiro Regi facere crebris excursionibus tentassont, pluribus tamon certaminibus (cum universum dimicationis eventum, magnopere poteutiam regis veriti, extimescerent) fracti ac usque adinteremptionem deleti, fugatique sunt, ot universus Poloniae oxercitus, post multorum castrorum et munitionum expugnationem et post subaetam Russiae terrain, victor ot incolumis ad propria redutus. [39]

XIII. Когда Болеслав сын Тройдена, (от Литовца и русской матери княгини Марии дочери Гедиминовой происходящего) князь мазовецкий управлял львовской землей, и другими русскими, польскому королевству смежными областями, (ибо когда умер русский князь, именно львовский и владимирский, Ломбарт (Любарт) сын Гедимина князя литовского родный его (чей?) дядя, по матери, приобрел и снискал он (кто?) за соизволением баронов и дворян русских, и по праву крови и родства княжение и правление; ³² возникло против него между первостепенными русскими вельможами отвращение и ненависть, а после злоумышление, на жизнь и сильный жестокий заговор. И хотя с дня на день увеличался и усиливался, многие однакож сомнительности препятствовали открыть мятеж, и воздерживали их нанести своему государю явную смерть. И они, решившись [32] употребить коварство, приуготовили яд в напитке и в день Благовещенья св. Марии, то есть девятой календы Апреля его отравили. Различные причины ненависти и убийства полагают; именно: что он схисматический их обряд уничтожить, веры католической прочность и обряд и послушание римской церкви тамо завести с большим тщанием старался, или, что он их податьми и налогами часто истощал и обременял, или, что жены и дочери их своим невоздержанием обезчестивал, или же что старостам и царедворцам: из Поляков, Чехов и Немцев состоявшим не запрещал причинять им безчестия и обиды. — Которая из этих причин побудила Руссов к смертоубийству государя с точностью нельзя определить. Мне кажется, что преимущественно различье в вере и обряде, которое под видом набожности и благочестия тревожило души и вышеприведенными и другими поводами оскорбленных и разъяренных Русских и склонило их к умерщвлению государя как бы к совершению богоугодного дела, дабы их не принудили отступить от греческого в латинский обряд. — Когда король польский Казимир получил весть о смерти его, собрал он полки из своих придворных и некоторых баронов, проворным походом отправился по Фоминой неделе на Русь, и осадил город Львов, который выдержав некоторое [33] время осаду, принужден крайним голодом. вместе с русскими вельможами защищавшими вышний и нижний замок и город, выслал до короля возглашателей. неотрекаясь сдаться, пусть бы только король их вероисповедание ненарушал и не изменял. — Когда король на это условие согласился (ибо ему было известно, что если бы он им отказал в их условии Русские в своем упрямом нраве осаждение вытерпевали бы, и даже до крайности переносили; тогда отворив ворота впустили они короля с войском в город. сдали ему оба замка, пополнили обет на верность, и клялись в должной подчиненности. — Завладев король замками и городом львовским, нашел он тамо многие, древними русскими государями накопленные драгоценности высокой стоимости в золоте, серебре, узороче и камнях, между которыми два золотые, значительной частицею дерева Господня отличные креста ³³, две драгоценными камнями и жемчугом высокой ценности осыпанные короны, мантия ³⁴ и царский золотом и дорогими камнями украшенный престол находились; все это забрал он в свою казну. После двинулся к Владимиру, и там замок и город и всю волынскую землю подчинил под свою власть. Замки же львовский и владимирский ³⁵, которые тогда из деревянного материала были построены, и для которых сбережения и стережения многое число войска [34] и военного снаряда требовалось, дабы не дерзнули возмущаться, когда он удалится, велел предать огню. и назначив из своих воинов старосту для земли и города Львова и оставив нескольких из своих людей, дабы новоподчиненные по крайней мере страхом принуждены, держались в верности; неврежден и победитель, возвеличенный добычами, щедрыми приношеньями и дарами Русских, подался обратно в Польшу, с намерением, спрятав в Кракове сокровища и добычу, скоро с большой силой возвратиться (на Русь). — Короткое время пребывал Казимир король польский в Кракове, лишь только, чтоб предпринять нужные меры для собранья полков к походу на Русь в принадлежащее время, и когда миновал день рожденья Св. Иоанна Крестителя, пустился он с войском из всех земель собранным на Русь, и так перемышльский, как и галичский, луцкий, владимирский ³⁶ саноцкий, любачовский, теребовельский замки и города, и другие русские крепости и укрепления, между тем, как некоторые добровольно сдавались, завоевал и под свою власть привел и всю русскую землю, в один год, в одно лето и одним походом, и когда многие русские дворяне и бояре господство его добровольно испрашивали, себе и польскому королевству покорил, и ее по образу провинции учредив королевству на всегда присовокупил, [35] присообщил, присоединил и прибавил, и с того времени она от подчиненности и повинованья королю и королевству польскому никогда не вздумала отторгаться, но всегда в верности, чистосердечном верноподданстве, и благоговейной подчиненности оставалась, ³⁷ и хотя некоторые из русских дворян (вельмож), презирая господство Казимира короля польского и уповая на татарскую помощь, многократными нападениями пытались делать сопротивления королю Казимиру, но в сражениях (ибо последней общей битвы боялись, могущества королевского весьма опасаясь) разбитые и почти до истребления побежденные, бежали, а все польское войско покорив многие замки и крепости и завоевав русскую землю, как неповрежденный и неодолимый победитель возвратилось в свояси ³⁸. [39]

XIV. Octavo Septembris, Lithvani cum suis Ducibus in magna multitudine Masoviae terras ingressi, illas barbarico more vastant, et nullo opponente resistentiam, multos captives et spolia inde abducunt, septem quoque sacerdotes interficiunt.

XIV. Осмого Сентября напали Литовцы с своими князями в великом множестве на мазовецкие земли, опустошили их варварским обычаем и, понеже никто не сопротивлялся, увели с собой многих пленников и добычу, и умертвили семь священников.

XV. Ducissa Czirnensis Maria moritur uxor Troydeni Masoviae et Czirnensis ducis, natione Ruthena; quam anno eddem vir suus Troydenus Czirnensis Dux fato simili secutus est *.

XV. Преставилась Мария княгиня Чирнская, супруга Тройдена Мазовецкого и чирнского князя, родом русская и в том же году и супруг ее Тройден князь чирнский такоже кончился *.

XVI. Zeganensi expeditione et rerum publicarum ordinationi Casimiro Regevacante, nonnulli Rusiae Barones, quibus principatus regis Casimiri erat invisus et molestus, longa sua distantia et absentia a terris Russiae contemplata, clandestinos facientes conventus, crebris sermonibus tractatibusque investigabant ordinem, ut novum sibi superimpositum jugum, quo ritum suum schismaticum sensim portendebant extinqui, possent excutere. Id quaecumque ratione efficerent, nihil pensi, nihil prospectus habebant. Vires autem proprias, et depressas et distractas esse videntes, plures enim ex illis ad Catholicae et Romanae ecclesiae puritatem novo baptismo renati accesserant, plures cum Casimiro rege militabant, pluribusque et praesertim fidem Catholicam professis officia, dignitatesque publicae collatae erant, quos omnes certum erat in rebellionis sententiam pertrahi non posse. [41] Duo dimtaxat ex Primoribus, videlicet Daszko, quem Casimirus rex Capitaneatui et terrae Przemisliensi praefecerat, et Daniel de Ostrow cum paucis, bellum et rebellionem coquebant. Secretis itaque nuntiis ad Tartararum Imperatorem missis, declarant, Casimirum Poloniae regem in recenti tempore terras Russiae, ex quibus Tartaris tributa pendebantur, occupasse, jurisque sui fecisse, et omnes datias et tributa, quae Tartaris cedere solebaat, usurpasse. Suggerentes postremo, ne Imperator ipse tantam offensam et contemptum sui, tributorumque suorum abrogationem, sineret senescere, et Regi Casimiro ac Polonis inultam lore; sed cum aliis Rutlienis in ejus fide et obedientia persistentibus, operas suas, quamprimum exercitus Tartaricus in Russiae partes accederet, ad rescindendum Casimiri regis Poloniae imperium, nuper Rutlienis impositum navaturos. Нас legatione Tartarorum Caesar, quoniam et vera at arnica nunciare videbatur, permotus, validum exercitum regnum Poloniae vastaturum, et terras Russiae sua imperio restitututurum, transmittit. Rumore novi et insperati belli Casimirus rex Poloniae non secus quam ut par erat perculsus; doctus enim ab exploratoribus et aliis fidelibus suis erat Tartarorum copias suapte [42] numerosas et fortes, et Daskonis et Danielis de Ostrow, plurimorumque aliorum Ruthenorum noms res molientium accessione auctas esse. Quamvis autem tantis potentiis inferiorem se sciret: non tamen inter parietes aut sylvas delitescendum duxit; sed omnium terrarum suarum pervicaciter et raptim copiis accersitis, hostibus obviam processit, et eastra in una fluminis Vislae ripa opposita, ne liostis fiumen superare, infestaturus loeat. Ab exploratoribus enim pro comperto habebat, liostes ad flumen, traiciendi illud gratia, perventuros. Prohibere itaque transitum hostium contentus, et a certamimbus abstinere: si vero se superiorem agnosceret, urgere in hostem et bene oblatam oecasionem non negligere. His itaque, ut Rex speraverat, evenientibus, Tartarorum, Ruthenorumque agmina ad Vislam perveniunt, ad caudas equorum ut mos Tartarorum est, undas transituri. Dum vero alteram ripam, viris, equis, armisque completam undique conspiciunt, et exercitum regium ad resistendum paratum, ab ulterior! transitu, notorium vitaturi discrimen desistunt. Dies tamen aliquot circa ripas utrisque copiis perseverantibus, fiebant per arcus et balistas, bombardarumque projectiones, utroque inspectante exercitu, praeludia, sub quibus vir nobilis Albertus [43] Czieley de Wrzavi et Sepnycza Palatinus Sandomiriensis, de domo familiaque Habdank, Tartarico telo fortuito percussus, caeteris omnibus ineolumibus, occubuit. Videns autem Tartarorum et Ruthenorum exercitus, flumen Vislae trajici non posse, per viam qua venerat regressus, praedas agebat et spolia. Ad castrum autem Lublinense, quod pro ilia tempestate de lignis constructum erat, perveniens, pluribus diebus illud impugmbat. Sed militibus regiis strenue illud defendentibus, spepotiundi castri amissa, ducens seeum magnam eaptivorum hominum utriusque sexus in terra Lublin ensi comprehensam praedam, in propria divertit. [44]

XVI. Когда король Казимир, по жеганском походе, и по распоряжении государственных дел отдыхал, тогда, некоторые из русских баронов, которым господство короля Казимира было ненавистным и тягостным, приняв в уважение, и отдаленность, и продолжительное отсутствие его из русских земель, стали затевать тайные сходбища, частыми речьми и рассуждениями исследовать средства, которыми бы наложенное себе иго, коим искоренение схисматического их обряда мало помалу себе предвещали, могли свергнуть. Но как ни они обдумывали и мудрствовали, не добылись ничего уважительного, никакой благонадежной будущности, а убедився, что собственные их силы и уничтожены и рассеяны, ибо многие из них, чрез новокрещение возродившись, к католической римской церкви приобщились, многие короля Казимира на войне сопровождали, и многим, а в особенности исповедавшим веру католическую, чины и публичные [41] достоинства пожалованы, которых всех приманить к согласно на бунт без сомнения было бы невозможно ⁴⁰. Двое только из первостепенных вельмож, Дашко которого король Казимир в Старосты для перемышльской земли произвел, и Даниил из Острова, с некоторыми другими, войну и бунт затевали. И так отправили они секретных послов к татарскому Императору, и известили его, что король Казимир в только что минувшее время «in recenti tempore» русскими землями, из коих Татарам дань платилась. Завладел и себе покорил, и вен подати и дани, которые Татарам принадлежали, себе присвоил; прибавляя на последок, чтоб Император сего рода оскорблению и презрению себя и убыли своих даней, не дал устареться и короля Казимира и Поляков не оставил без наказания но дабы он с другими, в его послушании и подчиненности находящимися, Русинами татарское войско в русские области скорее отправил, и Руссинов от только что — "nuper" __ возложенного на них владычества короля польского Казимира освободил. Побужденный сим посланием, которое казалось и истинным и дружеским», отправил татарский цесарь ⁴¹ сильное войско для опустошения королевства польского, и подчинения опять своему господству русских земель. — Весть о новой и неожиданной войне, как и [42] надлежало, поразила Казимира короля польского, ибо чрез лазутчиков и других своих приверженцев узнал он, что татарские полчища весьма многочисленные и сильные, и присоединением Дашка и Даниила из Острова, и многих других, за новыми вещами стремившихся Русинов увеличилось ⁴². Но хотя он и знал, что ему столь великой силе никак противиться; он однакож нескрылся за стены или в леса, но отважно и дерзновенно собрав свои полки, выступил на встречу неприятелям и станом на одном (левом) берегу реки Вислы, для препятствования врагу на переправе чрез реку, расположился; ибо от лазутчиков уведал он, что неприятели ради переправы чрез реку незамедлят явиться; довольствуясь, воспрепятствовать переправе врагов, и решаясь не вступать в сражение, но если же убедится, что ему удобно будет взять верх, тогда по случаю намеревался он напасть на неприятеля, и воспользоваться выгодным случаем. Все так сбылось, как король надеялся, толпы вооруженных Татар и Русинов приспели к Висле, намереваясь, держась за хвосты коней по татарскому обычаю, преплыть волны; но когда узрели противный берег наполненный людьми, лошадьми и оружием и королевское войско в готовности к отпору, избегая неминуемой опасности, от переправы удержались; оставаясь однакож [43] несколько дней оба войска по обоим берегам, случались из луков и других стрелометных орудий перестрелки, в виду обеих войск, в коих благородный муж Альберт Чилей из Вержавы и Сепницы Воевода сандомирский, из рода и фамилии Габданк, случайно татарскою стрелою уязвлен, лишился жизни; другие же невредные остались. Увидев же татарское и русское войско, что ему перебраться чрез реку невозможно, той же самой дорогой которой пришло, возвратилось назад, пленяя и добычу забирая. Когда же подступило под люблинской замок, который в тоже время из дерева был построен, стало оно несколько дней нападать на него, но королевские воины крепко его защищали, и враги, потеряв надежду завладеть его, проводя с собой в неволю множество в люблинской земли захваченных людей обоего пола и добычу, отправились в свояси ⁴³. [44]

XVII. Frequenti et numeroso Casimirus Polonlae rex ex equite et pedite comparato ordinatoque exereitu, terras Russiae reliquas, quae nondum suo parebant imperio, ad subiiciendum eas sibi, ingreditur, et primum ad terram Luczko, quam tunc Lubardus Lithvanus, filius Gedimini, ejectis antiquis Russiae Principibus, cum nonnullis aliis pertinentiis occupabat, aplicat, et obsidione, castra Luczko et Wladimiriam cingens, ea manu robusta conquirit. Deinde ad terram Brzestensem promoto [45] exercitu intra paucos dies totam terrain et castrum Brestense, in suam redigit ditionem: caeterae enim munitiones minus fortes, per sues possessores sponte dedabantur. Ad Chelmensem postliaec terrain descendit, et castro principali Chelm crebris projectionibus bombardarum expugnato, multis fortunis et clenodiis nobilibus illie potitus est Caetera omnia post castri principalis acquisitionem in obedientiam regiam venere. Nonnullorum autem Ducum Russiae (plures enim ea tempestate extabant) precibus placatus, eos in gratiam et feudum suseipit, et juramento fidelitatis et homagii suscepto, omnia quae juris eorum esse dinoscebantur, restituit. Terris itaque praedietis tribus per eum conquisitis, debitoque ordine eompositis, a Capitaneis Polonis in castris principalioribus locatis, gloriosus triumphator, cum militari et totius populi favore, quo per ora omnium statuum, sua providentia in ordinandis, et celeritas in conficiendis negotiis celebrabatur, in Poloniam redibat. Cui Cracoviam venienti, et tot triumphos, multipliciaque hostium spolia secum referenti, a processionibus omnium ecclesiarum, et a statibus omnium ordinum, obviam itum est, et Rex ipse cum magna pompa et gloria, praecedentibus eum miltaribus copiis, et subsequentibus [46] quentibus captivis, Cracoviam ingrediebatur, in omnium conspectu et admirandus et gloriosus. — (Sequitur descriptio captivitatis et submersionis sacerdotis Martini Bariczka et-causae hujus facinoris, quae descriptio, uti ad historiam Russiae non spectans exmittitur).

XVII. Собрав и устроив многочисленное войско из конницы и пeхоты, устремился Казимир король польский на остальные русские земли, которые доселе еще неповиновались его господству, с намерением покорить их себе, — Он вопервых, двинулся к луцкой земли, которой тогда, с некоторыми другими принадлежностями, Любарт Литовец, сын Гедимина, выкинув от туда древних русских князей обладал ⁴⁴, и обложив осадою замки Луцк и Владимир сильною рукой завладел ими. Потом направил армию на [45] берестейскую землю, чрез несколько дней всю землю и берестейский замок под свою власть покорил. ибо других, менее укрепленных крепостей владельцы добровольно их поддавали. — После того обратился он к холмской земли: и завладев. сильным беспрестанным метанием стенокрушительных орудий, главным замком Холмом, снискал (тамо) многие имущества и изрядные драгоценности. — Все же другие (замки) после завоевания главного замка поступили в королевское послушание. — Умилостивлен однакож мольбами некоторых русских князей (ибо многие существовали в тогдашнее время) принял их в свою милость и ленничество, и приведши их к присяге на верность и повиновенье, все, что оказалось быть их владением, возвратил им ⁴⁵. Когда же он приведенным образом, три выше упомянутая земли завоевал, и в принадлежащий порядок, определяя в главнейшее замки польских старост, устроил; возвеличенный торжествователь, прославляемый войском и всем народом, устами всех чинов ублаживавших предусмотрительность его в распоряжениях, и скорость в исполнении дел, в Польшу возвратился. — Грядущему ему с столь многими победами к Кракову, и столь многочисленную, на врагах полученную добычу с собой ведущему, выступили на встречу в торжественном [46] военном шествии, процессии из всех церквей и чины всех сословий, и король с великолепием и славою, предшествуемый воинством, имея позади себя пленников, вступил в Краков и удивляемый и славословимый! — (Следует описание заточения и утопленья священника Мартина Барички, и причины сего злодейства; которое то описанье, как неимеющее связи с русской историей пропускается ⁴⁶.

XVIII. Funestam ac sceleratamMartini Bariczka, ecclesiae Cracoviensis vicarii, necem, mandato Casimiri regis Poloniae patratam,Divina dementia, et sibi displicibilem, et super haec cunctis execrabilem, monstravit, irasque suas non solum in Casimirum Poloniaeregem, sed etiam in populum suum polonicum vertit et veteremadversarium, videlicet populumLithvanicum, non in arcu autgladio confidentem, aut certaminisfacientem copiam; sed in clandestinis et furtivis spem ponentem [49] itineribus, rapta praeda fugere assvetum, sibi suscitavit. Ea siguidem aestate, tandem et hyeme,Lithvani plures fecerunt in regnum Poloniae; primum quidem in terrain Lukoviensem, deinde in terrain Radomiensem, et postea inSandomiriensem, subitos et citatosincursus. Et patratis pluribuset detestandis caedibus, rapinis et spoliis, raptam hominum praedam utriusque sexus et pecorum, in Litvaniam deducebant Excursionesque subitas et insperatas, crebriset interpeliatis vicibus facientes,regnum Poloniae magna vastitateet calamitate affecerant, ut vulguspromiscuum et commune, non tarncrudelitate efferata, quam pavoreet subito ingressu, et raptu con-cusserant. Et licet milites et nobiles Poloniae, Lithvanorum nonferentes incursiones, copiie equestrium et pedestrium in unum coactis, justo exercitu et aequa aciecum illis in particularia descendissent certamina volentes chara suorum colonorum, rusticorum, etamicorum, tarn corpora quam pignora, per eos rapta, de illorumpotestate excutere: in hujusmoditamen particularibus congressibus,sequebatur, permittente Dei occulto judicio, Polonorum fuga, etLithvanis, licet non incruenta, cedebat victoria. — Abstulerat enim Deus in vindictam Christi sui, etaliorum facinorum, a Rege Poloniae [50] Casimiro, et populo suo, omnes felices successus, spoliatumque donis gratuitis, pluribus casibus obruebat adversis, et omnia,quae agebat, agereque disponebat,aut in contrarium recidebaat, autin irritum. Et populus suus cumLithvanis aut Ruthenis, praelia auteertamina particularia exercens,victus in manu cadebat hostili.

XVIII. Смертоносное, жалкое, порочным образом, по повелению Казимира короля польского, на Мартине Баричка Викарию краковского костела исполненное душегубство, Боже милосердие и себе отвратительным, и кроме того всем мерзским объявило, и гнев свой не только на Казимира польского короля, но и на польский его народ обратило, и старого супостата, то есть народ литовский возбудило, который то народ не на лук или меч уповал, ни же на сражения и воинские действия полагался, но навыкший только на потаенные и [49] воровские дороги возлагать надежду, и захватив добычу бегством увертываться. ⁴⁷ Ибо в тоже еще лето такоже и в зиме нападали Литовцы многократно проворно и поспешно на польское королевство, вопервых на луковскую, послеже на радомскую и сандомирскую землю и исполнив множество скаредных проклятых убийств, грабительств и похищений, с захваченною добычей в людях обоего пола и в скоте в Литву возвращались, и повторяя часто и многократно сего рода внезапные и поспешные набеги, причинили королевству польскому великое опустошение и разорение, так, что простый народ, не столько испытанною свирепостию, сколько испугом, проворным нашествием и грабительством в ужас привели. И хотя польские воины и благородные раздраженные литовскими набегами, собрав в одно войско конные и пехотные отряды, желая в справедливой битве, с равным оружием, освободить из их рук порабощенные милые лица своих поселян и друзей и их пожитки, вступали с ними в частные сражения, но, допущением Божьего тайного суда последовало бегство Поляков, а Литовцам оставалась, впрочем бескровная победа. Ибо лишил Бог, в наказание (за убийство) помазанника своего и за другие преступления, короля польского Казимира и народ его всяких благополучных успeхов, и отняв у него приобретенное [50] добычею и добровольными дарами, многие противные случаи на него ниспослал, и все что предпринимал, или предпринимать повелевал, или в противное, или в ничто обращалось, а народ его с Литовцами или с русскими вступавший в бой или частные стычки, побеждаемый попадался в руки неприятеля ⁴⁸.

XIX. Crebram terrarum regnoPoloniae subjectarum, LithvaniPrincipes videntes vastationem sibiimpune provenisse, ad attentandum majora ausus sumunt. Et exercitu baud contemnando tam ex Lithvanis, quam Tartaris et Ruthenis, his quoque gentibus, quasad servitutem abduxerant, congregate, versus Leopolim procedunt, et ab expugnatione quidem civiqui [51] qui in illoloco vadararo praebet, aliisque qualifieationibus plurimis naturaconsitum et munitum, ut quasiquidam portus et januaj in terras Litlivaniae et Russiae possit aestimari. Casimirus tandem Poloniae rex, habens in sui solatio Ludovicum Hungariae regem, in Lithvanosgrandem expeditionem agit, et Wladimiriensem terrain castrumqueejus conquirens, etiam Duсem Keystutlionem Litlivaniae in quodamsingulari eertamine eaesis et stratis Lithvanis capit. Qui cum omnibus fratribus, Litlivaniae Ducibus, et suis terris se fidem Christianam et baptisma suscepturumjurpiurando promittens, a Regibus comiter et honeste habitus est. Sed violate juramento reges deludens, noctis tempore effugit. [55]

XIX. Увидев литовские князья, что им многократно, безнаказано удалось опустошать подлежащие польскому королевству земли ⁵¹, отважились на большее, и собрав непренебрегаемое войско, как из Литовцсв, так из Татар, из Руси и из в неволю захваченных людей, пустились к Львову, и не дерзая добывать города и львовских замков (ибо их уже Казимир крепкими и высокими каменными [51] воротами ⁵² в литовские и русские земли может считаться. Впрочем Казимир король польский, имея себе в помощь Людовика венгерского короля ⁵³, сильно с войском наступил на Литовцев, землю владимирскую и замок завоевал, такоже литовского князя Кейстута в каком-то частном сражены, изрубив и истребив Литовцев, поймал. Который клятвенно обещался со всеми своими братьми князями литовскими и со своими землями принять веру христианскую и крестится, от королей учтиво и почтительно был трактован. Но он нарушив присягу и обманув королей нощною порой убежал ⁵⁴. [55]

XX. Tartari magna glomerati muititudme, et ab Olgerdo Lithvaniae Duce donis et promissionibus variis illecti, terram Podoliae, Regno Poloniae subiectam, variacaede et spoliis vastarunt. Grandienim praefatus Olgerdus Dux Lithvaniae eruciabatur spiritu, cpiritu quod Casimirus Poloniae rex, plenam Leopoliensis terrae possessionem, mortuo Boleslao, filio Troydeni Ducis Masoviae nactus fuisset.

XX. В великом множестве собравшиеся, от князя литовского Олгерда дарами и обещаниями разного рода заманенные Татары, убийством и грабежем опустошали подольскую, польскому королевству подвластную, землю. Ибо упомянутый князь литовский Олгерд весьма крушился, что польский король Казимир после кончины Болеслава Тройденовнча, князя мазовецкого. целою львовскою землею завладел ⁵⁵.

XXI. Fremitu magno et furore Lithvanorum Duces, Olgerth, Keystuth, Skyrgello succensi, quod Casimirus Poloniae rex, cum nepotis sul Ludovici Hungariae regis assistentia personali, terras etdistrictus Russiae ab eis occupatos hostiliter vastaverat, et Wladimiriensem terram in suam redegerit ditionem: satagebant continue, de ea invasione se ultum iri. Lubardus itaque Lithvanorum Dux,fortiori quo poterat exercitu congesto [57] gesto, secretius ad Haliciensemcivitatem quae jam tunc per Casimirum Poloniae regem tenebatur, septima die mensis Julii perveniens, treugisque inter Casimirum regem et Lithvanos, quae jurejurando lirmatae fuerant, fraudulenter et inique violatis, earncomprehendif, et magna civium etmercatorum multitudine occisa,terali etiam strage in foeminas etpueros, qualem barbarica gensedere solet, facta, plurimis ditatus et onustus spoliis; non audensiilic consistere, civitatem succendens, veloci fuga in Lithvaniameffugit. Praeda autem apud Haliczcapta, in suis munitionibus, castris et tuguriis deposita. majoribus copiis auctus, versus Zawichost nona die Septembris venit, et villas atque rura in quatuormiliaribus, a singulis partibus consistentia, spoliis, caede et igne vastavit. Et antequam milites Polotioram arma sumerent, raptampraedam sustulit, et in sylvarumlatibula deduxit. Ne autem in caeteras regiones et principatus Poloniae excursiones furtivas Lithvani converterent, Casimirus Poloniae rex, castrum et civitatem Plocensem muro coctili communivit eo anno. [59]

XXI. Воспалившись, большим бешенством и свирепостию литовские князья Ольгерд, Кейстут и Скиргелло, что польский король Казимир в личном сопровождении племянника своего Людовика короля венгерского, ⁵⁶ обладаемые ими русские земли и области неприятельски опустошал ⁵⁷ и владимирскую землю своей подчинил власти ; ⁵⁸ беспрестанно старались отмстить ему. И так Любарт князь литовский, совокупив сколько было возможно сильное войско, тайком [57] седмого числа Юлия под галичский город, которым тогда уже Казимир король польский управлял, подступил, и обманчиво и безчестно нарушив клятвою между королем Казимиром и Литовцами утвержденное перемирие, ⁵⁹ им завладел, великое множество граждан и купцев умертвил, зверски, как обыкновенно у варварских народов женщины и дети истребил, обогатившись и обременившись добычею, не дерзая тамо оставаться, город зажег, и поспешным бегством в Литву удалился. Спрятав же захваченную в Галиче добычу, в своих укреплениях, замках и притонах, и собрав большие полчища, девятого Сентября к Завихосту пустился, деревни и селения на четыре миль в округ пленил, убийством и огнем опустошил ⁶⁰, и прежде, нежели полькие воины взялись за оружие, захваченную добычу унес, и в лесные пристанища утащил. Дабы же в другие области и польские княжества воровских набегов Литовцы не направили, Казимир король польский замок и город Плоцк сего года кирпичною стеною укрепил ⁶¹. [59]

XXII. Congesto ex Lithvams et Rutlienis, Olgerth, Keystuth, et Patrikig, Lithvaniae duces, exercitu, in Prussiam ire pergunt: cladem apud Labyow aceeptam, etsubmersionem Smolensis Ducis ulturi. Quam circa distrietum Resilingressi, severitate barbarica passim in singulos tam senes quamimpuberes saeviendo, vastant. Populatione autem latins extensa, multis mortalibus trucidatis, etplurimus captis, (inter qtios quingenti nobiles praeter vulgum etagrestes numerabantur), nullampassi resistentiam in Lithyaniam redierunt.

XXII. литовские князья Ольгерд, Кейстут и Патрикий. собрав войско из Литовцев и Русских, ради отмщения за поражение под Лабовым и утопление смоленского князя, ⁶² отправились на Пруссию, и вступив в окрестности уезда Ресиль, варварским ожесточением и против старцев и против недорослей свирепствуя, (область) опустошили. При многочисленном народонаселенни умертвив множество смертных, а больше еще взяв в плен, (между которыми пятьдесять благородных, кроме простого народа и земледельцев), не испытав никакого сопротивления в Литву возвратились ⁶³.

ХХШ. Copiis in frequentiori quopoterant numero Olgerth, Keystuth, Patrikig et Skirgyello Lithvaniae Duces, in expeditionem coactis, Rutbenorum in super usiauxiliis, in Prussiae terram descendunt, [60] et regionem circa Wartemberg aggressi, in homines ettecta saeviunt. Necastisque senibus ot impuberibus, vicisque incensis, nequo Magistro Prussiae Vinricho de Kniprode, neque aliquo ex Commendatoribus decernere cum barbarorum multitudineaudente, in Lithvaniam rcgrediuntur, tam cum pccore et spoliis, quam cum utriusque sexus captivis, in miserabilem servitutem traductis.

XXIII. Совокупив сколько возможно многочисленные полки в армию, а кроме того пользуясь помощным русским войском двинулись литовские князья Ольгерд, Кейстут, Патрикий и Скиргайлло в [60] прусскую землю, и напав на окрестность около Вартемберга на людей и жилища свирепствовали. Предав старцев и недорослей смерти а селения огню; когда ни магистр прусский Винрих де Книпроде, ниже который-либо из командоров не дерзнул вступить в бой со множеством варвар, возвратились в Литву со скотом, с добычею и с пленниками обоего пола в жалостное рабство отведенными ⁶⁴.

XXIV. Masoviae Dux Casimirus,filius Troydeni Duels Masoviae, vigesima sexta Novembris absumptus, et in ecclesiam Plocensem adsepeliendum relatus. [61]

XXIV. Казимир князь мазовецкий, сын Тройдена, преставился Ноября двадесять шестого числа, и привезен до плоцкой церкви для похорон ⁶⁵. [61]

XXV. In vigilia PurificationisSanctae Mariae Henricus de Kniprode, Prussiae Magister, cum Cruciferis peregrinisque et propriismilitibus Lithvaniam ingressus, districtum Myedniki et universamSamogitharum regionem populaturet vastat. Incensis autem villistectisque, ae impuberibus senibusque caesis, cum captivorum multitudine ac spoliis Raegnetham rediit.

XXV. На канун стретения Святой Марии устремился Генрик де Книпроде, магистр пруский, с крестоносцами, с чужестранными и собственными воинами на Литву, и медницкий уезд и всю жмудьскую область пленил и опустошил, а пожегши села и жилища и изрубив старцев и недорослей, со множеством пленников и с добычею возвратился в Рагнету ⁶⁶.

XXVI. Amplitudinem religionis Christianae, Casimirus secundus Poloniae Rex, in terris Russiae suodeditis imperio effecturus, per nuntios et oratores suos, in Avenionem missos, ecclesiam metropolitanam in civitate principali Leopoliensi, per Urbanum Papam quintum octavo Idus Aprilis obti-nuit, ad dotationem suam sufficientem, erigi et fundari. Praefatus enim Jacobus Szwinka Gnesnensis Archiepiwscopus, Uteris Apostolicis sibi praesentatis, a Casimiro Poloniae rege requisitus ivitpersonaliter Leopolim, et ex parochiali [62] eclesia Leopoliensi, metropolitanam, inspectante Casimiro rege, et universa militia ejus, et dotem suffieientem largiente, erexit, et in primum Archiepiscopum dicti sedis Cliristinum virum nobilem instituit et consecravit.

XXVI. Желая умножения веры христианской в подвластных своему владычеству русских землях, Казимир вторый польский король, чрез послов своих и ораторов в Авенюн отправленных, исходатайствовал у папы Урбана пятого, шестого числа Февраля разрешение на основание митрополичей церкви в главном львовском городе, с условием доставить ей достаточное содержание. И когда выше упомянутому гнезненскому Архиепископу Якову Свинка апостольское послание предъявили и король польский Казимир его востребовал, отправился он лично в Львов, и [62] в присутствии короля Казимира, щедро снабдившего церковь достаточным доходом, и всего его воинства, возвысил приходскую львовскую церковь в митрополитскую, и в первые архиепископы сего престола Христина, благородного мужа, поставил и хиротонизал ⁶⁷.

XXVII. Abstractionem occupationemque terrarum Brzestensis,Lucensis, et Chelmensis atque Belzensis per Lithvaniae Duces superiori tempore faetam, Casimirus Poloniae rex, injuriosam gravemque; sibi, ex tolerantia tanti temporis, quod transactum fuit, nimis probrosam etpuderosam (prouterant) in animum revocans, generalem expeditionem Regni sui universi indixit; et apparatus bellicos ordinavit. Copiisque tam equestribus quam pedestribus convenientibus, [63] ad recuperadum terras occupatas, et ad reddendum Lithvank superiorum vastationem regni Poloniae vicisitudinem, in valido et potenti exereitu, post festum Sancti Joannis Baptistae ingressus in terras praedictas, adconquisitionem earum omnes euras et ingenia intendit. Et Ducesquidem Lithvauiae impares se viribus, comparatis utrinque potentiis deprehendentes, dolis fraudibusque magis quam armis et resistentia decernunt utendum. Georgius itaque Dux, qui terrain Betzensem (ad quam Casimirus Poloniae rex primum exercitum promoverat) occupabat, Casimiro Poloniae regi, terrain Belzensem intranti, occurit, et blandis verbis humilibusque sermonibus in doloregem exorat: ne quid hostile hiilium et terram Belzensem fieri permittat: se non hostem sed sbbdilum. non adversarium, sed feudalem etsubiectum, et omnia imperala facturum, perpetuamque, puram, et fidelem Casimiro Poloniae regi et Regno suo Poloniae servifufem, fide met obedientiam perpetuo, non solum cum terra Behensi, sed et cum terris habitis et habendis exhibiturum pollicetur. Petens postremo, ut terra Befzensis sibi precario, injure feudali concessa, ipsum servitoribus suis adnumeret; fidum et studiosum curatorem et adiutorem contra quoslibet hostes et adtersarios [64] terrarum suarum ilium decaetero habiturus." Casimirus autem Poloniaerex, verbis tam humilibus et compositis, nihil putans fraudis autvafriciei messe, ad simulatione veri fractus, venia illi de primoribus factis tributa, ipsum in servum et homagialem principem suscepit, et sibi terrain Belzensem feudali jure, ad vitae duntaxat tempora tenendam, concessit. Exercitumque suum ex agro terram Belzensis, nihil in ilium agens hostile, abducit et versus terram Lucensem contendit. Lubardus Lithvaniae dux, illius tunc eratoccupator, vir ambiguae fidei, etdolositatis plurimae; Casimiro regi invisus exosusque, quippe, quisuperioribus bellis captus, et adcautionem fratrum suorum verboet Uteris praestitam, dimissus,Regem non redeundp ad constitu-tam diem fefeilerat, primusquecum castro Luczko ET TERRAWLADIMIRIENSI SIBI post primam expugnationem per Casimirum regem factam, concesso, rebellionem ostentaverat. Nulla itaque verbo et oblationibus suis, deditionem pollicentibus, fides data, Rexet in Agros ignem, populationemque late jussit extendi, et ipse cumreliquo exercitu et bombardis, caeterisque apparatibus, castra Luczko, Wladimiriam, Olesko et caeteras omnes munitiones in terraWladimiriensi, quae etiam vetusto [65] nomine Volenska appelatur, consistentia, aggressus, in forti brachio capit, comprehendit et expu-gnat; et universam terrain Wladimiriensem, cum castris suis,munitionibus, et praesidiis, Lubardo inde effugato, in suam redigit ditionem. Duobus autem castris principalioribus, videlicet Luczko et Wladimiria sibi reservatis, quae Baronibus Poloniae dedit in tenutam, reliquam terrae Wladimiriensis portionem Duci Alexandro Lithvaniae, filio Michaelisalias Koriath Ducis Lithvaniae etnepoti Olgyerdi et Keystuthonis,viro expertae sinceraeque fidei, quo ab invasione Ducis Lubardiet caeterorum Lithvanorum, tutapacificaque consisteret, in gubernationem commendat. Castrumvero Wladimiriense ligneum, et inpluribus locis putridatum, ut proprietas ejus et terrae Lucensis sibi et regno Poloniae esset perpetua, atque diuturna, forti muroex cocto latere, extunc et annissequentibus, sumptuoso opere caepit extruere. Postremo ad terram Chelmensem descendens, quae etiam per Lubardum et gentes ejustenebatur, castro principali conquisito, caetera omnia in deditionem venere; earn cum capwtali castro Georgio Belzensi Duci committit in tenutam. Ac sicpraeda onustus, et victoria gloriosus, terris Russiae, quarum occupationem [66] defectionemque ANNIS QUINDECEM toleraverat, feliciter recuperatis, victorem exercitum in Poloniam reduxit. Et Duxquidem Alexander, cui Wladimiriensis terra commendata fuerat, in promissa fide persistit, verbo,pariter et opere se purum et subiectum erga Casimirum Poloniaeregem demonstrans: Dux vero Georgius Belzensis, crebris calliditatibus ussus, saepe rebellionem facere tentavit, in utramque parteь notatus est claudicaese. [68]

XXVII. Приведши себе на память Казимир король польский обидное и прискорбное отторжение и завладение литовскими князями, берестейской, луцкой, холмской и белзской земель ⁶⁸, в прошедшие времена совершенные, которая-то небрежливая, столь времени продолжавшаяся уступка для него была некоторым образом и поносная и постыдная (и так было в самом деле) приказать всенародное ополчение своего королевства, готовность к походу и приуготовление военных снарядов. И когда [63] собрались конные и пехотные полки, в цели вновь возобладания отторженными землями и воздания литовцам, за их прежния опустошения польского королевства, с сильным и многочисленным воинством после праздника Святого Иоанна Крестителя вторгнулся в вышереченные земли, и все свое старание и весь свой ум направил на завладение ими. Литовские же князья увидев, что им, с неравными силами, обеим силам противиться невозможно, более хитростию и обманом, как оружием и отпором решились действовать. И так, князь Георгий, имевший в своем владении белзскую землю (к которой Казимир король польский вопервых направил свой поход). поспешил на встречу вступившему в белзскую землю польскому королю Казимиру. и ласкательными словами и покорнейшими речьми умолял обманчиво короля, дабы не дозволил сделать что либо враждебное ему и белзской земли; что он ему не неприятель, но подданный, не противник а вассал и подвластный, и готовый впредь исполнять все что ему будет приказано, и в всегдашнее, чистосердечное, и верное Казимиру королю польскому и королевству его польскому ⁶⁹ рабство, верноподданство и послушание на всегда, не только с белзской землей, но и со всеми землями, которые имел и иметь может, обещался. Молил напоследок, [64] дабы вверил ему белзскую землю в временное владение ⁷⁰ правом феодальным причислило его к своим служителям и верочем почитал его верным и ревностным стражею ⁷¹ и сподвижником против всех неприятелей и противников земель своих. — Казимир же король польский в столь смиренных и выдуманных словах, не предугадывая никакого коварства или лукавой неблагодарности, обольщенный притворством, отпустив ему вину за минувшие деяния, принял его за своего служителя и вассального князя, и позволил ему белзской землей, нравом лепным только по кончину жизни заведывать, вывел войско свое из белзской земли, не сделав ему ничего враждебного и двинулся к луцкой земли. Любарт князь литовский был тогда владельцем той земли; человек сомнительной веры и большей коварности, питавший ненависть и злобу к королю Казимиру, ибо в прошедших войнах, быв им пойман и за данным братьми его словом и письменным поручительством отпущен, не возвратился к королю на означенный день ⁷², и имея в своем владении замок Луцкий и ВЛАДИМИРСКУЮ землю, которой ему король Казимир после, первого завоевания управлять позволил; первый взбунтовался ⁷³. Не давая веры ни словам, ниже обещаниям его, которыми он сулил [65] поддаться, приказал король предать пламени и опустошенно широко землю, а с остатком войска, осадным орудием и другими снарядами, замки Луцк, Владимир, Олеско, и прочие все укрепления в земли владимирской, которую старинным наименованием Воленская называют, лежащие наступив, сильною мышцей занял, завоевал и завладел, и всю владимирскую землю с замками ее, крепостями и гарнизонами после Любартова бегства под свою власть подчинил, и предоставив для себя два главнейшие замки, именно: Луцк и Владимир, которые он польским баронам отдал в держание ⁷⁴, остальную часть владимирской земли литовскому князю Александру, сыну Михаила, иначе, Кориата князя литовского и племяннику Ольгерда и Кейстута, мужу испытаннной и нелицемерной верности, который бы ее, от вторжении Любарта и других литовских князей обеспечивал и успокаивал, в управление препоручил. Замок же владимирский деревянный и в многих местах трухлый, дабы собственность его, и луцкой земли для него и польского королевства осталась всегдашнею и долговременною, начал он тотчас и чрез последующие года большим иждивением, сильной стеной из кирпича укреплять. — На последок отправился в холмскую землю, которая такоже была во владении Любарта и его рода, и завладев главным замком, прочие [66] все сдались, которую то (землю) с главным замком, он Георгию белзскому князю в держание поручил. — И тако, отягощен добычею, и прославлен победою, отискав благополучно назад русские земли, которых отторжение и отлучение ЧРЕЗ ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ терпел, отвел победоносное войско обратно в Польшу. — Князь же Александр, которому владимирская земля была препоручена, оставался постоянным в верности словом и делом, вел себя беспритворно и подчиненно, в отношениях к польскому королю Казимиру: князь же Георгий белзский многократно предаваясь вспыльчивости, часто покушался на бунт и заметно было что он колебался на обе стороны ⁷⁵. [68]

XXVIII. Kieystuth insuper Lithvanorum dux cum Lubardo, caeterisque ducibus Lithvaniae, morte Casimiri regis comperta, Wladimirense castrum, quod a Casimiro rege Polonorum et suis praefectis tenebatur, valida obsidioneillico constrinxit. Poterat autemobsidio ipsa non solum fortiter, sed et laetanter tolerari et obiri, omnibus ad tolerantiam suppetentibus, si tantummodo bona mens Petrassio Turski (Lancitha hieerat) affuisset, et suis. Casimirus siquidem Poloniae rex, Wladimiriensem terram solum foecundumet crassum habere conspiciens, pro retinenda ea, nobili et sumptuoso opere, ex eoctis lateribus, Castrum Wladimiriense, ligneo, ne opus a Lithvanis praepediriposset, stante, erigere coeperat, [69] et prope finem perduxerat. Eam coepto operi adhibens curam, uttricenti homines, et multa jugaboum, calcem, lateres, lapides, ligna, et quae in opus necessariaerant, conducentia, integro biennio jam exacto, tam nocte quaminterdiu, ad consumationem opens solicito studio intenderent. Infra quod tempus plus quam triamillia marcarum latorum grossorum, in opus hujusmodi Rex Casimirus expendisse compertus est. Sed et moriturus castri ejusdemcuram egit; et quarta die prius-quam excederet, Venceslao de Thaezin praesbitero; qui operi praeerat, sexcentas marcas latorum grossorum eonsignaverat, ad perfieiendum castrum impendendas. Quaepecunia rege mortuo in thesaurumrelata est. Poterat autem obsidiocastri praefati per milites Polonorum averti, et exercitus Lithvanicus illud obsidens, vel debellari, vel depelli: sed segnities etnegligentia Polonis naturaliter inhaerens; cum et inter barones reperitur nemo, qui id munus assumeret, magno parta labore facile amisit. Elisabeth quidem Regina Hungariae, soror Casimiriregis Poloniae, et mater Ludovici Hungariae, quae Casimiro regedefuncto Cracoviam festino advenerat, missis ad ducem Kieystuthnunciis, quorum missio a baronibus Poloniae non verbis sed armis [70] obsidionem censentibus rescindi oportere, dissvadebatur, obsidionem solvi monebat. Sed tamille, quam caeteri Lithvaniae duces, legatione pro ludibrio habita, et amplius legatione ipsa animatiquam fracti, in obsidione perseverabant, maximis continue Petrassium Capitaneum, et suos lacessendo, in eastrum dederet, terroribus. Quibus infelix et formidolosus homo ille eonterritus, nulla ilium necessitate stringente, parum honori suo, parum patriae et Reipublicae consulens, absenteetiam Alexandre, filio Michaelisalias Coriath nepotis Olgyerdi Ducis Lithvaniae, tunc in Cracoviaagente, cui eastrum et terra Wladimiriensis, a Casimiro Rege erantcommendata, et Petrasius ipsi sibiparere jussus, cum Lithvanis miserabiliter paciscitur: et cum singulis, quae eastrum obtinebat exi-re permissus, eastrum Lithvanis utrumque tradit. At illi castroligneo contenti, praesidio forti imposito, eastrum nobile a Casimiro Rege pulcherimo opere prope perfectum, demoliuntur, et usque adfundamenta in perpetuam rediguntruinam. In hunc modum vir improbus Petrassius Thursky, clenodium regni Poloniae nobile, fidei suae creditum, hostibus et fidei et regni tradidit, ac prostituit; turpem famam integra vitapotiorem ducens, Haec his contenti [71] Olgyert et Kieystuth Duces Lithvaniae, vexaturi regnum Poloniae, per Lublin intrant Sandomiriensem terram. Quam cum ad Calvi Montis usque monasterium vastasent, audito quod Polonorum milites contra illos procedunt, cumillis praelium conferturi, citato agmine cum captivis et spoliis regrediebantur. [72]

XXVIII. Кейстут князь литовский с Любартом и другими литовскими князями, получив точное известие о смерти короля Казимира, владимирский замок, которым владел Казимир король польский и его старосты, сильным окружили обложением. — Можно было эту осаду не только храбро но и весело сносить и претерпевать, потому, что для перенесения ее, все нужное изобильно находилось, естьлиб только у Петраша Турского (Он был Ланчицкий уроженец) и его подчиненных находилось довольно доблести. Ибо король польский Казимир, усмотрев, что владимирская земля имеет плодородную и жирною почву, для удержания ее за собой, изящное и многоценное предприятие, то есть построение владимирского замка из кирпича — предоставив деревянный [69] дабы Литовцы не могли препятствовать работе — начал сооружать, и уже почти довел к концу. Столько к совершению начатого дела прилагая старания, что триста человек и много ярем быков для привоза извести, кирпича, камней, леса и всего к постройке нужного, чрез целые два года день и нощь, со всяким прилежанием ради окончания работ употреблялось. И точно известно, что в продолжении этого времени король Казимир более как три тысячи гривен широких грошей на сего рода сооружение израсходовал. И еще на смертном одре пекся об этом замке, а четыре дни назад прежде своей кончины, назначил он священнику Вацлаву де Тончин, который имел смотрение за постройкой, шестьсот гривен широких грошей на издержки для довершения замка; которые деньги по смерти короля в казну возвратились. — Следовательно, возможно было польским воям осаду уничтожить и осаждающее литовское войско или побить, или прогнать, но натурально врожденное Полякам ленивство и нерадивость; понеже и между баронами никто не нашелся, который бы занялся этой должностей — и так многим произведенное трудом, легко потеряли. — Правда, королева венгерская Елисавет, сестра польского короля Казимира и мать Людовика венгерского, которая по смерти короля скоро в Краков приспела, [70] чрез отправленных к князю Кейстуту послов — которое то послание приличнее бы было польским баронам оружием, если они думали осаду прекратить, а не словами отсоветывать ⁷⁷, упоминала его снять осаду. Однакож, как он (Кейстут) так и другие литовские князья, считая это требование смешным и более ободренны посланием как пораженные, осаждение продолжали, старосту Петраша и его воинов беспрестанно в страхе держали, дразнили и пугали пока не сдаст замка; и он несчастный и пугливый человек изнурен, утомлен, хотя его никакая необходимость не принуждала, мало заботясь о своей чести, об отечестве и общем благе, и в отсутствии Александра сына Михаила иначе, Кориата, племянника Ольгердова, князя литовского, тогда в Кракове находившегося, которому замок и земля владимирская королем Казимиром была препоручена и ему Петрашу повелено было слушаться его — с Литовцами жалкий заключил договор, и получив дозволение со всеми, которые в замке, выйти, оба замки Литовцам передал. Они же довольные деревянным замком, ввели в него сильный гарнизон, а великолепный, прекрасным произведением королем Казимиром почти уже довершенный замок разрушили, и даже до основания всегдашнему истребление предали. Сим образом окаянный Петраш Турский [71] сдал постыдно неприятелям веры и королевства порученную верности его великолепную драгоценность королевства польского и проводил всю жизнь свою в бесславии. Не довольны тем литовские князья Ольгерд и Кейстут, причиняя вред польскому королевству, вторглись чрез Люблин в сандомирскую землю, опустошали ее даже по монастырь на Лысой горе, и услышав, что польские воины сближаются с намерением биться с ними, торопливым походом с полоном и добычею подались назад ⁷⁸. [72]

XXIX. Commendator de Balgafrater Eluer, comparato exercitu, Russiae helium infert, et terrain Volinska vastare egressus, usquead Kamienycz grassatus est. Patrata autem caede et congestiscaptivis, et pecore, Balgam rediit. Quadragesimali autem tempore, Kieystuth Litvaniae Duxomnes vigiles Cruciferorum fallens, per deserta nemora in Prussiam ingressus, circa villam Bibersteyn, aliquali mora facta, hostilitate in Christianos barbaricausus, plures aut occidit, aut capit. Ab exploratoribus vero suiscertior factus, de Cruciferorum exercitu in sui repressionem collecto, in sylvas et deserta illicorefugit, relictis insidiis in locisopportunis et abditis, si Cruciferi fugientem insequi auderent. Commendator itaque de Brandeburg, qui ducebat exercitum, insidias incidere veritus, persequi Ducem Kieystuth destitit. [73]

XXIX. Приготовив войско, стал Балгский командор брат Элвер Русь воевать, и устремившись на волынскую землю по Каменец опустошал, совершив убийства и захватив пленников и скотину, возвратился в Балгу. — В четыредесятницу же, обманув князь литовский Кейстут все стражи Крестоносцев, чрез пустошные леса продрался в Пруссию, и отдохнув некоторое время у деревни Биберштайна варварским обычаем с христианами подействовал и многих или умертвил или в полон взял. — Узнав же от своих лазутчиков, что Крестоносцы собрали войско для отражения его, тотчас в леса и пустыни удалился, оставив в выгодных и неприступных местах засады на случай, если бы Крестоносцы осмелились преследовать его. Командор же брандебургский, который предводительствовал войску, опасаясь попасть в засаду не гнался за князем Кейстутом ⁷⁹. [73]

XXX. Ruthenorum regiones, a Casimiro Polonorum Rege frequentibus et justis armis expugnatas, posessas etlocatas Ludovicus Hungariae et Poloniae rex pro comperto habens, Catholicorum numero et multitudine refertas esse, solennibus nunciis ad Gregoriumundeeimum in Avinionem destinatis, obtinuit, quod Haliciense oppidum Archiepiscopali, Przemisliense episeopali, pro fidei et religionis orthodoxae augmento et Catholicorum in terris Russiae degentium profectu fuit insignitum excellentia et honore. Quae quidem Rutbenicae terrae sibi et Poloniae Regi, cum in earum possessione nunquam alias fuerit, morte Casimiri Poloniae regis secuta, primum provenerant. Fuitautem ad praefatam metropolitanam Haliciensem ecolesiam, recenter a Gregorio undecimo ereetam, Jacobus natione Polonus consecratus, et sedi suae ecclesia ibidem Graeci ritus consignata. Ad Przemisliensem autem ecclesiam, per Gregorium Papam praefatum, promotus fuit vir religiosus et consecratus primus episcopus Ericusfrater ordinis minorum natione almanus, nobilis genere et moribus omnibus virtuosus, qui illam pulcherimo ordine regulavit. [74]

XXX. Людовик король венгерский и польский, имея совсем обеспеченные русские, многочисленными католиками заселенные области, которые, Казимир король польский справедливым оружием завоевал, ими обладал и населил — исходатайствовал чрез торжественных к Григорию одинадцатому в Авенион отправленных послов, что для умножения веры и православной религии, и душевной пользы, в русских землях обитавших католиков, галичское место архиепископской, а перемышльское епископскою значительностию и почестию были предпочтенны. — Которые то русский земли, в которых владении (он Людвик) никогда иначе не был, ему как польскому королю, только после смерти короля польского Казимира достались ⁸⁰. До вышепомянутой Григорием одинадцатым теперь только возвышенной, митрополичей галичской церкви хиротонисан Яков родом Поляк, и за престольную назначенна ему тамошняя церковь греческого обряда. До перемышльской же церкви тем же папою Григорием возведен и рукоположен в первые епископы Эрик инок из ордена братьев Миноритов, родом Аллеманец, благородного происхождения, всем добронравием отличавшийся, который ту церковь в прекрасное привел устройство ⁸¹. [74]

XXXI. Geminata expeditione Cruciferi de Prussia in Ruthenos et Lithvanos usi sunt. Majorsiquidem exercitus, in quo erantomnes Commendatores in Lithvaniam; Commendator vero de Ragnetha in Russiam, cum majori agmine divertunt. Uterque autemexercitus spoliis caedi, et exustioni intentus, praedis et captivis refertus rediit. Interim vero Lithvaniae Duces, videlicet, Olgierdus, Kieystutli, et Swierderke, cum propriis et auxiliaribus gentibus, in Prussian intrant. Ettrifarie divisi, Olgerd quidem indistrictum Wielow, Kieystuth in Thaplawken, Swierderke in Insterburg ingressi, eosigne, caedibus [75] et spoliis vastant, et crudeli caede in Catholicos grassantur. Oc-cissis autem noningentis christianis, castro etiam Insterburg expugnato et exusto, magnum captivorum et spoliorum numerum in Lithvaniam, nullam resistentiam, aut offensam experti, retulerunt. Secimda deinde mensis Julii die, Geruardus Commendator de Ragnetha, cum exercitu, proprio, etde fratribus ordinis collecto, perunam partem; frater vero Theodorieus per alteram partem, Lithvanorum terras ingressi, eaedibuset spoliis dies aliquot, nullam experti resistentiam, vaeabant: compreliensis quoque centum quinquaginta captivis in Prussiam revertuntur.

XXXI. Сугубыми армиами действовали прусские Крестоносцы против Руссов и Литовцев. Большее войско, в котором все Командоры участвовали, устремилось на Литву, Рагнетский же Командор, такоже! с сильным отрядом на Русь ⁸². Оба корпуса совершив убивства, грабительства и пожары, с добычею и пленниками возвратились назад. — Между тем литовсие князья, именно: Ольгерд, Кейстут и Свердерке (?) с собственными, и вспомагательными полками вторглись в Пруссию, и разделившись на три отряды, Ольгерд напал на область Велов, Кейстут на Таплавкен а Свердерке на Инстербург, огнем, мечем, опустошениеи и смертоубийством [75] католиков свирепствуя, девятьсот христан умертвили, замком Инстербургом завладели и сожгли, и со множеством пленников и добычи, не встретив никакого сопротивления или нападения, в Литву увели. Второго же числа месяца Июлья рагнетский Командор Гервард с собственным войском и от братьев собранным с одной, а брат Теодорик с другой стороны бросились на литовскую землю, несколько дней тамо умерщвлением и собиранием добычи без всякого отпора занялись, и захватив сто пятьдесять пленников в Пруссию возвратились.

XXXII. Duces enim Lithvanorum Kieysthuth, Jagyello, Withawdus ex Troki, Wilno et Grodno, item Lubardus de Luczko, et Georgius de Belz per Lublinensis terrae vastas solitudines, citatoagmine et silenti, luna semiplenolucente orbe, noctu iter agentes, interdiu vero in locis dumosis etimperviis latitantes, usque ad flumen San secunda Novembris die [76] perveniunt. Quo superato, populationem longius quo possunty caede mixtam, extendunt, Trucidatisque senibus, sacerdotibus, et impuberibus, universam oram inter Vislam et San fluvios sitam, vastant, et magnum numerum utriusque sexus hominum cum praedaet peeore, in servitutem, ecclessiis exustis, abducunt. Tardiusilloi um irruptionem ad villam suam Baranow, Petrassius filius Cztani, germani Janusii Gnesnensis Archiepiscopi, dinoscens, quam visevadendi neque locus neque spatium superesset, animo tamenforti, et nihil subita invasione hostili deterrito, arrepta coniuge etparvulo infante nondum baptisato, equoque cui insidebat impositis, per medios hostes exiliens, fluctibus Vislae fluminis, Lithvanis ilium persequentibus, et frequentissima tela contra ipsum jacientibusse committens, hostilem captivitatem evasit. Michaelis autem de Tarnow relictae Castellani Visliciensis, in ipso articulo, quo exvilla sua Wielowiesz, ad excipiendam reginam Elisabeth in apparatu magnifico Cracoviam procedebat, supervenientibus Lithvanis, aegre a satelitibus suis defensa, superata Visla, Sandomiriam deducta est. Plures tamen ingenuae matronae cum liberis captae. Accepto de tarn infausto eventu Elisabeth regina nuncio, anxietatem [77] spiritus, vultus hilaritate tegere, et doloris magnitudinem in pectore Polonorum coortam, frustra solari conata est, astruens filium suum Ludovicum regem сеlerime, irrogato a Lithvanis malo, subventurum, et Lithvanos ad restitutionem captivorum, et ablatorum, arctaturum, Verum ad id genus belli, quo Lithvani utebantur, par genus responsionis erat necessarium: Lithvani enim in forma praedocinii expeditiones suasagebant; praeda rapta, sylvis, nemoribus, locis palustribus et inviis se condebant, et Poloniciscedendo legionibus, raro in dimicationis veniebant discrimen. [78]

XXXII. Князья ибо литовские Кейстут, Ягайло, Витовт из Трок Вильна и Гродна, такоже Любарт из Луцка и Георгий из Белза, чрез необитаемые пустоши люблинской земли, пустились скорым походом, тихомолком, нощною порой, когда месяц в половине полнолуния присвещал предпринимая путь, и скрываясь в день в кустарниках и непроходимых местах, добрались второго Ноября [76] даже до реки Сана ⁸³ и переправившись чрез ее, опустошение и убийства на пространстве сколько им возможно было обширном распростерли, и умертвив старцев, священников и недорослей, всю область между реками Вислой и Саном лежащую, ограбили, и множество народа обоего пола с добычею и скотом, предав церкви огню в неволю затащили. Петраш сын Чтана, родного брата Януша архиепископа гнезненского, поздно уже узнав о набеге их на свою деревню Баранов, хота не было ни места ниже времени для избежания, но он крепкий духом, и нечаянным наниествием неприятелей вовсе неозадаченный, схватив супругу и малютку сына еще некрещенного и посадив на коня, на котором сам сидел, промчавшись, сквозь врагов, которые его и преследовали и многие стрелы на него пустили, волнам реки Вислы предался и от плена спасся. Вдову же Михаила из Тарнова Кастеллана вислицкого в тоже время, когда она из своей деревни Веловесь в великолепном наряде в Краков для поздравления королевы Елисаветы шествовала, настигли Литовцы; но она с трудностью защищаемая окружавшими ее провожатыми пребравшись чрез Вислу достигла в Сандомир: многие однакож благородные женщины с детьми попались в неволю. Королева Елисавет, получив известие о столь несчастном происшествии, [77] напрасно старалась, утаивая прискорбие духа веселостию лица, притворяться, и величие боли, в груди Поляков возникшей утешать, уверяя, что сын ее король Людвик скоро в причиненным им Литовцами лихе принесет помощь, и принудит Литовцев к возвращению пленников и ограбленных вещей. Но в сего рода войне, какая была в обыкновении у Литовцев, надобно бы было употребить такие же самые меры. Ибо Литовцы свои военные действия разбойническим совершали образом, захватив добычу, в лесах, в глуши, в болотистых и не проходимых прятались местах, уклоняясь от польских легионов, редко когда вступали в решительное сражение ⁸⁴. [78]

ХХХІІІ. Vastationem regni sui Poloniae per Lithvanos in terra Sandomiriensi illatam, Ludovicus Hungariae et Poloniae Rex ulturus, expeditionem contra Lithvanos et terras quas occupabant, tunc indicens, in Cracovia Sandivogium de Subino, in majori Polonia Domarathum de Pyerzchno, Reginam Elisabeth eum promovente (quod is sub tempore quo occidebantur Cracoviae Hungari, multos a morte defenderat), in Cujavia Barthoszio de Wiszemberg, et Barthoszio de Sokotowo, strenuis defensoribus destitutis, Petrassium Malocha de Malochowo Sandomiritam, et genere Grzimalitam, duo millia marcarum singulis annis reddere, cum a superioribus Capitaneis octingentae solverentur, se obligantem, pro Capitaneo instituit. — Majoris itaque Poloniae Capitaneus Domarathus de Pierzchno ex Hungariareversus, regalibus literis, quassecum attulerat, publicatis, Polonicae ecclesiae monet et rogat Pontifices, quatenus Ludovico regi barbaricam expeditionem obituro, gentium armatarum mittantauxilia. Verum Pontifices, ne seet ecclesiam obnoxios servituti redderent, nulla se subsidia missuros respondent, Subsidium insuper a [79] cmethonibus eorumpoetulatum, etquod Rex Ludovicus exigendum mandaverat negant. — Ludovicus tandem Rex, cum eopiis Hungaricis itinere rectiori versus Sandomiriamper Alpes Sanocenses, quae Poloniae regnum ab Hungarico disterminant, advenit. Ubi episeopiset baronibus Poloniae ad ilium confluentibus, conventu habito, eopiis coniunctis, versus Belz (itaenim Sandomiriae deliberatione communi constitutum erat) processit. Verum videns eopias suas validas et frequentes esse; militesenim de domo Bipennium, septemin ea expeditione habuere banderia, Otho de Pilcza Palatinus et Capitaneus Sandomiriensis uiium, Sandivogius de Subino Capitaneus Cracoviensis secundum, Jaschkode Thitczin Voynicensis Castellanus tertium, Nicolaus de Ossolin Vislicensis Castellanus quartum, Drogossius de Chroberz Judex Cracoviensis et Capitaneus Siradiensis quintum, Zaklika de Mifdzygorze regni Poloniae Cancellarius sextum, et Joannes Volczek de Lowinicza septimum, eorum agmina dividit. Cracovienses vero et Sandomirienses milites, sub ductu Sandivogii de Subino Capitanei Cracoviensis ad obsidendum castrum Chelmense transmittit, ipse cum residuis versus Belz ire pergit. Et Cracoviensem et Sandomiriensem exercitus Chelmensi castro infradies [80] octo, ex quo obsideri coeptum est, expugnato et in suam potestatem redacto ; aliis insuper castris, videlicet: Grabowicz, Hrodlo, Sevolosch, aditis et expugnatis, ad Ludovicum Regem obsidionem castri Belz agentem pervenit. Ludovicus vero Rex castrum Belz, situ magis quam arte munitissimum, expugnare non valens, inejus obsidione perseverandum duxit: ratus obsesses fame salternad deditionem pellici posse. Advenit interim Kieystuth Dux Lithvaniae, et castra regis sub salvoconductu ingressus; ex hoste mediator faetus, pacem his conditionibus componuit, ut captivis, quos Lithvani ceperant, restitutis, Georgius Dux castrum Belz Regi dedat, et illius gratiae se permittat. Deditione castri facta, LudovicusRex injuram beneficio pensaturus, Georgio Duci castrum Belz, obliganti se illud regio nomine, proeo et prole sua, Regnoque Poloniae fideliter administraturum, reddit. Aliud quoque castrum Lubaczow adiicit, et centum marcascensus annui ex zuppa Bochnensi tollendi, ad vitae tempora inscribit. In hunc modum Ludovicus Rex, rebus Ruthenicis Lithvanicisque compositis, itinere quo venerat, in Hungariam rediit. [82]

XXXIII. В намерении отмстить Литовцам за опустошения в сандомирской земли ими причиненные, приказал Людовик король венгерский и польский ополчение и поход на Литовцев и обладаемые ими земли, и определив в старосты в Краков Сандивоя из Субина, в великую Польшу Домарата из Перзхна, покровительствуемого королевой Елизаветой, (за то что он, когда в Кракове убивали Венгров, многих спас от смерти ⁸⁵. В оставленную проворными защитниками, Бартошом де Вишемберг и Бартошом из Соколова, Куявию; назначил старостою Сандомирянина из рода Грималитов Петраша Малоху из Малохова, обязавшегося платить по две тысячи гривен ежегодно, тогда, когда его предшественники (только) восемь сот платили ⁸⁶. — Староста великой Польши Домарат де Перзхно возвратившись из Венгрии, обнародовал польской церкви (властям) королевские грамоты, которые привез с собой, увещевал и проил святителей, дабы намеревавшемуся идти в поход на варвар королю Людовику вооруженными людьми пособствовали. Но Святители, чтоб себя и церковь не подвергнуть предосудительной службе, отвечали, что они не пошлют никакой помощи, и кроме того, денежное пособие от кметев своих, [79] которое король Людвик взыскивать приказал, запретили ⁸⁷. Наконец прибыл король Людовик с венгерскими полками, направив прямый путь свой к Сандомирю чрез саноцкие, польское королевство от венгерского разделяющие, Альпы. Там съeхались польские епископы и бароны к нему: от куда, совершив совещание, и соединив, войска, двинулся (как на сандомирском собрании решено) к Белзу. Увидев однакож полки свои сильные и многочисленные, ибо ратники рода Топорчиков ⁸⁸ в той войне имели семь прапоров; Отто де Пильча воевода и староста сандомирский один, Сендивой де Субино староста краковский другий, Яшко де Тончин кастелян войницкий третий, Николай де Оссолин кастелян вислицкий четвертый, Дрогош де Хробеж судия краковский и староста серадзкий пятый, Заклика из Межигорья канцлер польского королевства шестый, а Иоанн Волчок де Ловиница седмый ⁸⁹, разделил король войско — краковские и сандомирские полки под начальством Сендивоя де Субино старосты краковского отрядил он для осаждения холмского замка, а сам с остальным ополчением пустился к Белзу. — Краковское и сандомирское войско, завладев в осми днях от начала осады холмским замком, и покорив кроме того своей власти другие замки, именно: Грабовец, Городло, Севолочь к королю Людвику осаждавшему белзский [80] замок присоединилось. Король же Людовик не быв в состоянии, более своим положением как искуством укрепленный замок завоевать, решился продолжать облежание и по крайней мере голодом принудить осажденных к сдаче ⁹⁰. Между тем приспел Кейстут князь литовский, и за опасной грамотой явившись в королевском стане, из врага стал быть посредником, и мир на тех уговорил условиях, что возвратив пленников, которых Литовцы захватили, князь Георгий с белзским замком королеви на милость сдался ⁹¹. — После совершенного сдания замка, король Людовик заменяя обиду благодеянием, препоручил князю Георгию белзский замок, обязавшемуся верно управлять им от имени короля, для него (короля) детей его и польского королевства, и другий такоже замок Любачов ⁹² прибавил, и сто гривен ежегодного дохода пожизненно из бохенской солеломни оплачиваемого записал. — Тем образом король Людвик, уладив русские и литовские дела, тем же самым путем, которыи пришел, возвратился назад в Венгрию. [82]

XXXIV. Terrarum Russiae Ludovicus Hungariae et Poloniae rex, anno superiori glebam uberem etsitum contemplatus, quarum sibiignotus antea erat conspectus, cumesset in Hungaros, magis quam Polonos, tam affectione, quam largitione propensior, applicare illas et subiicere Hungariae regno, et a Poloniae regno sequestrare, in cujus ditione eas fuisse reperierat, in animum inducit. — Wladislaum itaque Oppoliensem Ducem, cui plerosque districtus etcastra in Russiae terris, Regis Poloniae auctoritate perpetua largitione donaverat; et qui ex eo Russiae Princeps, vulgato et communi sermone, titulo naturalis ducatus Oppoliensis suppresso denominabatur, ex terris Russiae etdistrictibus, atque castris sibi inscriptis, quo facilior Regno Hungariae illarum accedat successio, amovet, ducatumque Dobrzinensem, cum castris Bidgoscza, Wlatow [83] et Walcz, ex morte Casimiri Stetinensis Ducis devolutum, item Gniewkoviensem ducatum, pretio decern millium florenorum apud Wladislaum Album ducem comparatum, illi perpetuo, quo aequiori animo destitutionem terrarum Russiae ferret, donat; astraque, districtus, oppida et villas Russiae Hungaris, Polonis necquicquam obstantibus, autimprobantibus, aut eommittit, aut partitur. Wladislaus autem Oppohensis Dux, Dobrinensem ducatum, et castra Bidgoscza, Wlatow et Walcz, tunc nactus, Gniewkoviensem ducatum, obtinente ilium m dote octo millium marcarum Casimiri Ducis Stetinensis relicta, non nisi morte sua secuta, nancisci potuit.

XXXIV. Приметив Людовик венгерский и польский король прошедшем году плодородную пашню и положение русских земель, который ему прежде не были известны, ⁹⁴ и быв благоволением и щедротами более расположен к Венграм как Полякам, вздумал он отторгнуть русские земли от польского королевства, в коего владении он их нашел, а присоединить, и подвергнуть их венгерскому королевству. И по той причине Владислава князя Опольского, которого многими областями и замками в русской земли, как польский король во всегдашнее владение щедро наделил был, и который по этому оставив природный титул княжества опольского в простонародной речи русским государем назван был, удалил его из русских земель, областей и замков, дабы тем легче присоединить их к венгерскому королевству ⁹⁵, и чтоб он отнятие русских земель равнодушнее мог переносить, подарил [83] ему на всегда, по смерти Стетинского князя Казимира правом наследия полученное княжество Добринское с замками Бидгощею, Влатовым и Валчем, такоже, ценою десяти тысящ флоренов от князя Владислава Белого приобретенное гневковское княжество: и когда Поляки совсем не сопротивлялись ниже не осуждали этот поступок, препоручил он (на русский земли) Венграм или в управление, или же разделил их между ими. Владислав же князь опольский тотчас завладел добрынским княжеством и замками Бидгощем, Влатовым и Валчем, гневковское же княжество, которым вдова Казимира князя Стетинского по праву веновой записи в осьми тысячах гривен обладала, только по ее кончине получил он.