СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ДЕЯНИЯ ВЕНГРОВ

GESTA HUNGARORUM

РУССКО-ВЕНГЕРСКИЕ ОТНОШЕНИЯ в IX в.

История взаимоотношений Древней Руси и Венгрии, древнерусской народности и венгерских племен в IX в. привлекает внимание исследователей прежде всего потому, что в это время происходило тесное общение народов-соседей, которое влияло на складывание связей между ними и позднее.

К этой теме не раз обращались историки: В последнее время ею занялся, в частности, историк-эмигрант Г. Вернадский. Стремясь доказать характерную для современной реакционной буржуазной историографии мысль о «неспособности» русского народа к самостоятельному историческому творчеству; Г. Вернадский, произвольно толкуя сообщения Повести временных лет, Константина Багрянородного, а также некритически воспринимая рассказ Анонима — нотария венгерского короля Белы III — и данные топонимики, пытается уверить читателя, что в конце IX в. Киев был «покорен» вождем венгерских племен Альмошем в результате войны с местными князьями. Венгры — вассалы хазар — осуществляли контроль над Киевом, а князья Аскольд и Дир были якобы наместниками Альмуша ¹. Произвольное обращение Г. Вернадского с материалами русской летописи было раскрыто М. Н. Тихомировым ². Кроме того, взгляд Г. Вернадского на роль венгров в ранней истории Древней Руси далеко не оригинален: его разделяло немало представителей и венгерской дворянско-буржуазной историографии.

Концепция завоевания Древней Руси венграми восходит к историческому сочинению «Деяния венгров» (Gesta [132] Hungarorum) нотария венгерского короля Белы III, написавшего свой труд, как установил Л. Силадьи, в 1196-1203 гг. ³ Аноним излагает историю союза племен венгров до их прихода на территорию современной Венгрии и рисует картину их расселения на Дунайской низменности; ему принадлежит рассказ о подчинении венграми Киева, Галича и Владимира в IX в.

Венгерские дворянско-буржуазные историки XIX и XX вв. в целях разжигания вражды между венгерскими, русскими и украинскими трудящимися повторяли и развивали рассказ Анонима о покорении Руси Альмошем ⁴. Историки народно-демократической Венгрии, отвергнув этот реакционный взгляд, поставили вопрос о необходимости выяснения многосторонних русско-венгерских отношений IX в. Работами Э. Мольнара и Й. Перени положено начало изучению этой темы с марксистских позиций ⁵, хотя не со всеми выводами этих авторов можно согласиться: нам представляется, например, неприемлемым положение Э. Мольнара о феодальной эксплуатации венграми восточных славян в IX в. ⁶ и спорным утверждение Й. Перени об уплате частью восточнославянских племен дани венграм ⁷. К исследованиям этих авторов примыкает статья советского историка М. А. Павлушковой, которая пришла к выводу о неправомерности утверждений относительно господства венгров над славянами в IX в. ⁸

Следует заметить, что критика дворянским историком Н. М. Карамзиным рассказа Анонима о покорении Руси не способствовала выяснению истинного характера русско-венгерских связей IX в., поскольку велась с позиций русского великодержавия ⁹.

Важность и недостаточная разработанность данной темы делают необходимым изучение ее на основе пересмотра свидетельств различного рода исторических памятников. [133]

Труд Анонима в качестве источника по истории русско-венгерских отношений указанного времени должен стать предметом нашего особого рассмотрения. Выяснение обстоятельств его создания, той общественной среды, которая определила характер и особенности изложения истории русско-венгерских отношений, должно явиться средством выявления истинной картины русско-венгерских связей конца IX в.

В науке нет единой точки зрения на историю венгерских племен до IX в. н. э. Ряд исследователей (Й. Деер, Й. Дарко, Г. Фехер, Д. Моравчик, Т. Халаши Кун и др.) предполагает существование так называемой «кавказской прародины» венгров: по мнению этих авторов, венгерские племена, известные под названием оногуров, савардов (сабиров) и турок, около 463 г. пришли на Северный Кавказ (в район, ограниченный нижним течением Дона, Черным морем, Кавказскими горами, Каспийским морем и нижним течением Волги) и находились здесь — в основном в бассейне Кубани — до начала IX в. Примерно с середины VII в. венгерские племена были под властью Хазарского каганата ¹⁰. Подобные выводы строятся на основе данных языкознания (связь между племенным названием оногуры и славянским названием венгров — угры), но не подкрепляются археологическим материалом ¹¹.

Новейшие исследователи по-разному относятся к этой теории. Э. Мольнар не признает существования «кубанской прародины» ¹²; Й. Перени, напротив, именно из признания «кубанской прародины» исходит в своих построениях о существовании связей между венграми и восточными славянами уже в VI — VII вв. ¹³ Не вдаваясь в подробное рассмотрение этого вопроса, отметим, что гипотеза о «кубанской прародине» не может быть принята ввиду отсутствия археологического материала, подтверждающего ее. Так, известный венгерский археолог Н. Феттих признает наличие археологических памятников, которые могут быть связаны с венграми-кочевниками, только с 30 — 40-х годов IX в. ¹⁴

Вполне определенно можно говорить о взаимных контактах венгров и восточных славян во время пребывания первых в Леведии и Этелькёзе (Ателькузу). Сведения об этих областях содержатся в сочинении Константина Багрянородного «De [134] administrando imperio» (942 — 952 гг.). Как и большинство византийских, авторов, Константин Багрянородный называет венгров турками: «Народ турков в старину имел жительство вблизи Хазарии, в местности, называемой Леведией по имени первого воеводы их... Они жили три года вместе с хазарами, помогая им во всех войнах... а другая часть (венгров. — В. Ш.) вместе со своим воеводою и предводителем Леведием поселилась в западной стороне, в местах, называемых Ателькузу, где ныне живет народ печенежский» (гл. 38). В гл. 40-й своего труда Константин снова говорит об области Этелькёз (Ателькузу): «Местность же, где турки жили раньше, называется по имени протекающей там реки Этель и Кузу: ныне там живут печенеги, а турки, прогнанные печенегами, пришли и поселились в той земле, где живут ныне» ¹⁵ (т. е. на территории современней Венгрии). Несмотря на столь неопределенное указание, историки более или менее единодушны в локализации упомянутых Константином областей. Большинство исследователей (буржуазные историки Д, Паулер, Й. Тури, Л. Кёвари, X. Марцали, Г. Фехер, Ш. Домановский, Н. Феттих, Б. Хоман; современные венгерские исследователи Э. Мольнар, Й. Перени, А. Шош, а также советский ученый В. В. Мавродин) сходилось в конечном счете на том, что Леведию следует искать в области между Доном и Днепром, а Этелькёз (Ателькузу) — между Днепром и. Дунаем ¹⁶. Особняком стоят мнения К. Цегледи, помещающего Леведию к востоку от Дона, а Этелькёз — между Доном и Северским Донцом, и В. А. Пархоменко, (располагающего Этелькёз в бассейне Припяти ¹⁷. Э. Мольнар, присоединяясь к общепринятому, мнению о расположении Леведии (между Доном и Днепром) делает попытку более точной ее локализации: в Леведии он видит лесостепную область между Киевом и Воронежем ¹⁸.

Единодушны историки в отношении хронологии. Появление венгров в Леведии датируется 30-ми годами IX в.: в это время (точнее — в 836 — 838 гг.) Продолжатель Георгия Амартола упоминает отряд венгров, действующий в районе нижнего [135] течения Дуная ¹⁹. Под давлением печенегов в 889 — 890 гг. венгры перешли из Леведии в Этелькёз, где пробыли около шести лет. После второго нападения печенегов они переходят из Этелькёза на территорию современной Венгрии и занимают ее в 895 — 896 гг. Хронология этих событий, предложенная еще Д. Паулером, является общепризнанной ²⁰. Нам важно отметить, что венгры находились в тесном соприкосновении с восточными славянами в течение почти всего IX в. Территория, где они соприкасались, также более или менее определена.

После этих предварительных замечаний обратимся к сообщению Анонима. Рассказу о походе венгерских племен через земли восточного славянства Аноним посвящает пять глав (с 7-й по 11-ю) ²¹.

Приведем полностью эту часть хроники ²².

«Глава 7. О выходе венгерских племен с их прародины. В 884 году ²³ от рождества Христова, как говорится об этом в хрониках с погодным изложением событий (in аnnalibus... cronicis) ²⁴, семь лиц, имевших княжеское достоинство (principales persone) и называемых [по-венгерски] hetumoger [семь мадьяр] ²⁵, выступили из земли [136] Скифии ²⁶ ,по направлению на запад. В их числе вышел из этой области вождь Альмош, сын Юдьека, из рода короля Магога, муж, оставивший по себе добрую память, бывший их [князей] господином и советником. Вышел он со своей женой и сыном своим Арпадом, а также с двумя сыновьями своего дяди Хюлека, Совардом и Кадочей, и огромной неисчислимой массой союзных народов. Много дней шли они через пустынные края, переправились через реку Этиль ²⁷, сидя на бурдюках, как это принято у язычников (super tulbou sedentes ritu paganismo) ²⁸, и нигде не встретился им путь, который бы вел к городу или человеческому жилью. И не питались они плодами трудов человеческих, как было у (них обычно принято, а утоляли голод мясом и рыбой, пока не вошли в землю Руси (in Rusciam) ²⁹, которую называют Суздаль (Susudal). И юноши их почти каждый день проводили на охоте. Поэтому с тех дней до настоящего времени венгры — лучшие охотники среди других народов. Двигаясь таким образом, вождь Альмош со всеми своими [спутниками] вступил в землю Руси, называемую Суздаль. [137]

Глава 8. О Руси (De Rutenia) ³⁰. После этого достигли области Русов (ad partes Rutenorum) и, не встретив какого-либо сопротивления, прошли до самого города Киева (Kyev). А когда проходили через город Киев, переплывая [на паромах — transnavigando] реку Днепр ³¹ , то захотели подчинить себе королевство Русов. Узнав об этом, вожди (duces) Русов сильно перепугались, ибо они услышали, что вождь Альмош, сын Юдьека, происходит из рода короля Аттилы, которому их предки платили ежегодную дань. Однако киевский князь (dux de Kyeu) собрал всех своих вельмож (primates) ³², и, посовещавшись, они решили начать битву с вождем Альмошем, желая лучше умереть в бою, нежели потерять свое королевство и помимо своей воли подчиниться вождю Альмошу. Тотчас же киевский князь, отправив своих послов, призвал на помощь семь половецких вождей (VII duces Cumanorum) ³³, своих [138] самых верных друзей ³⁴. Тогда эти семь вождей, имена которых: Эд, Эдёмен, Эт, Бёнгер, Очад — отец Ертура, Вайта, Кегель-отец Алаптольмы, собрав немалое число всадников, выступили против вождя Альмоша, двигаясь быстрой рысью, ради дружбы своей с киевским князем. И киевский князь со своим войском выступил им навстречу, а [затем] усилившись благодаря помощи половцев, он начал двигаться с огромным числом воинов против вождя Альмоша. Однако вождь Альмош, которому помогал дух святой, надев оружие (armis indutus), расположив войско в боевой порядок, сидя на своем коне, объезжал строй, ободряя своих воинов. Затем он неожиданно остановился перед всеми ними и сказал им...» [Далее Аноним приводит речь Альмоша, которую он взял целиком из «Деяний Александра Великого», вставив в соответствующие ее места обозначения венгров (Scithici), Русов (Rutheni) и половцев (Cumani)] ³⁵.

«Воины вождя Альмоша, выслушав его речь, зажглись огромным мужеством. Тотчас зазвучали боевые трубы с обеих сторон (per partes), смешались [в бою] оба войска, начав ожесточенное сражение друг с другом. И было убито очень много Русов и половцев. Упомянутые же вожди Русов и половцев, увидев, что их воины побеждены в бою, обратились в бегство и ради спасения своей жизни поспешно удалились в город Киев.

Вождь Альмош и его воины преследовали Русов и половцев до самого города Киева. Воины вождя Альмоша рубили голые головы половцев, словно то были сырые тыквы. Князья же Русов и половцев, вошедшие в город, увидев отвагу венгров, оставались там, словно немые.

Глава 9. О мире между вождем (Альмошем) и Русами. Вождь Альмош и его воины, одержав победу, подчинили себе земли Русов и, забрав их имения (вопа), на вторую неделю пошли на приступ города Киева. И когда они начали [139] приставлять лестницы ³⁶ к [городской] стене ³⁷, то князья половцев и Русов сильно испугались при виде мужества венгров. И когда они поняли, что не в силах им сопротивляться, тогда киевский князь и другие князья Русов и половцев, находившиеся там, направив послов, попросили вождя Альмоша и его князей (principes) ³⁸ заключить с ними мир. Когда же послы пришли к вождю Альмошу и попросили его, чтобы он не изгонял их (послов. — В. Ш.) господ с мест, которые те занимают (de sedibus suis), то вождь Альмош, посовещавшись со [140] своими [князьями], отправил обратно послов Русов с требованием, чтобы князья и их вельможи отдали ему своих сыновей в качестве заложников (in obsides) ³⁹, уплатили бы в виде ежегодного (annuatim) налога десять тысяч марок ⁴⁰, а кроме того, предоставили бы продовольствие, одежду и другие необходимые вещи. Князья же Русов, хотя и не по своей воле, однако все это отдали вождю Альмошу. Но они попросили вождя Альмоша, чтобы венгры, покинув землю Галича (terra Galicie) ⁴¹, удалились бы за лес Ховош (ultra silvam Houos) ⁴² на [141] запад, в землю Паннонии, которая первоначально была землей короля Аттилы. И расхвалили венграм землю Паннонии, сказав, что она прекрасна чрезвычайно. Сказали также, что там сливаются известнейшие источники вод — Дунай и Тисса — и другие знаменитейшие источники, изобилующие прекрасной рыбой. Эту землю, сказали они, населяли славяне, болгары и валахи (Sclavi, Bulgarii et Blachii), а также пастухи римлян (ас pastores Romanorum). Ибо после смерти короля Аттилы римляне назвали землю Паннонии своим пастбищем, так как их стада паслись в земле Паннонии. И по праву землю Паннонии называют пастбищем римлян, ибо и ныне римляне пользуются благами Венгрии (Hungarie). Чего же больше?

Глава 10. О семи половецких вождях. Вождь Альмош и его вельможи (urimates) ⁴³, посовещавшись между собой, исполнили просьбу князей Русов и заключили с ними мир. Тогда князья Русов, т. е. [князья] киевские и суздальские ⁴⁴, чтобы не быть изгнанными со своих мест (de sedibus suis), отдали своих сыновей вождю Альмошу в качестве заложников и вместе с ними послали ему десять тысяч марок и тысячу лошадей с седлами и удилами, украшенными по русскому обычаю, а также сто половецких мальчиков и сорок верблюдов для перевозки грузов, бесчисленные меха ласки и белки ⁴⁵ и многие другие, также бесчисленные дары. Тогда упомянутые выше вожди половцев [следуют имена семи половецких вождей], увидев милость вождя Альмоша, проявленную им по отношению к Русам, упали к его ногам и добровольно подчинились ему, сказав: «С сегодняшнего дня тебя избираем своим [142] господином и повелителем до самого последнего нашего потомства. И куда бы ни повела тебя твоя судьба, всюду мы последуем за тобой». И то, что они сказали на словах вождю Альмошу, они скрепили присягой, поклявшись по языческому обычаю. Вождь Альмош и его вельможи таким же образом связали себя по отношению к ним клятвой и присягой. Тогда эти семь половецких вождей согласились идти в Паннонию вместе со своими женами и детьми, а также с огромной массой [своего народа] ⁴⁶. Подобным образом многие из Русов присоединились к вождю Альмошу и пришли с ним в Паннонию. Их потомство до сегодняшнего дня проживает в различных местах Венгрии ⁴⁷.

Глава 11. О городах Владимир и Галич (De civitatibus Lodomer et Galicia). Тогда вождь Альмош и другие лица княжеского достоинства, называемые hetumoger, а также половецкие вожди вместе со своими родственниками, слугами и служанками вышли из Киева и в сопровождении киевских Русов пришли к городу Владимиру ⁴⁸. Владимирский князь ⁴⁹ [143] и его вельможи последовали с драгоценными дарами до границы королевства (regni) ⁵⁰ навстречу вождю Альмошу и добровольно открыли ему город Владимир. И вождь Альмош со всеми своими [спутниками] оставался в этом месте ⁵¹ в течение трех недель. На третьей же неделе владимирский князь отдал двух своих сыновей вместе со всеми сыновьями своих вельмож (cum omnibus filiis iobagionum suorum) вождю Альмошу в заложники. И, кроме того, предоставил как вождю, так и его вельможам две тысячи марок серебра, сто марок чистого золота с бесчисленными мехами и покрывалами (cum... palliis), а также триста лошадей с седлами и удилами, двадцать пять верблюдов в тысячу волов для перевозки грузов и другие неисчислимые дары. А на четвертой неделе вождь Альмош со своими [спутниками] пришел в Галицкую землю (in Gaticiam) ⁵² и здесь выбрал себе и своим [спутникам] место для отдыха. Когда об этом услышал князь Галицкой земли ⁵³, он [144] вышел навстречу вождю Альмошу босиком со всеми своими вельможами и предоставил «в пользование (ad usum) вождя Альмоша различные дары; открыв ворота города Галича, он оказал ему гостеприимство, словно своему господину, отдав ему в качестве заложника единственного своего сына вместе с сыновьями вельмож своего королевства; кроме того, он подарил как вождю, так и всем его воинам десять наилучших скакунов (farisii) ⁵⁴ и триста лошадей с седлами и удилами, три тысячи марок серебра и двести марок золота, а также прекраснейшие одежды. После того, как вождь Альмош пробыл на месте своего отдыха в течение одного месяца в Галицкой земле ⁵⁵, ее князь и другие его сотоварищи (consocii) ⁵⁶, чьи сыновья были отданы в заложники, начали просить вождя Альмоша и его знатных [приближенных] (nobiles), чтобы они ушли на запад за [лес] Ховош, на землю Паннонии. Сказали они им, что земля эта чрезвычайно хороша и что там сливаются известнейшие источники, имена которых, как мы сказали выше, Дунай, Тисса, Ваг, Марош, Кёрёш, Темеш и другие [...]

Глава 12. Как они вошли в Панн'нию. Вождь Альмош и его вельможи, приняв советы Русов, заключили с ними наикрепчайший мир. Князья же Русов, чтобы их не изгнали с их мест, как мы уже сказали, отдали сыновей своих в заложникии вместе с бесчисленными дарами. Затем князь Галицкой земли приказал, чтобы впереди [венгров] пошли две тысячи лучников (duo milia sagittatorum) ⁵⁷ и три тысячи крестьян (III-а milia rusticorum), которые должны были расчистить путь через лес Ховош до границы Унга (ad confinium Hung) ⁵⁸. И нагрузил весь тягловый скот (iumenta) ⁵⁹ продовольствием и другими [145] необходимыми вещами и снабдил для пропитания домашними животными в огромном количестве. Тогда семь лиц княжеского достоинства, называемые hetumoger, и те семь половецких вождей, имена которых мы назвали выше, вместе со своими родственниками, а также вместе со слугами и служанками по совету и при помощи Русов вышли из Галицкой земли в землю Паннонии. И пройдя таким образом через лес Ховош, они удалились в область Унг (ad partes Hung)...».

Далее Аноним подробно описывает занятие венграми их новой родины, доводя изложение событий до правления князя Такшоня (947 — около 970).

Непременным условием выяснения характера русско-венгерских отношений IX в. является отделение в рассказе Анонима правды от вымысла. В наше время выполнение этой задачи, сформулированной еще в 80-х гг. XIX в. И. Пичем ⁶⁰, осуществимо благодаря определению места, которое занимает в истории венгерского летописания хроника Анонима. Трудами венгерских буржуазных историков X. Марцали, Ф. Толди, Д. Шебештьена, Д. Паулера, Ш. Домановского и Б. Хомана установлено соотношение между сохранившимися историческими сочинениями ХIII-XIV вв. Итоги этих разысканий были подведены в работе Б. Хомана «“Деяния венгров” (Gesta Ungarorum) времени Ласло Святого и произведения XII-XIII вв., происходящие от этого труда» ⁶¹. Б. Хоману удалось воссоздать историю развития летописания в Венгрии, доказать зависимость известных ныне венгерских хроник от общего протографа — сочинения «Деяния венгров» (Gesta Ungarorum), которое он датирует 1091-1092 гг. Б. Хоманом была предложена реконструкция содержания и объема этого протографа. Основные выводы этого автора, схема развития венгерского летописания, выдвинутая им, и реконструкция содержания Протографа были приняты венгерскими историками ⁶². Некоторые авторы высказали лишь предположение о появлении протографа венгерских хроник не в конце, а в середине XI в. — в правление короля Андрея I (1047-1060) ⁶³. Такой точки зрения придерживается и последний исследователь вопроса — венгерский [146] историк средневековой литературы Янош Хорват младший ⁶⁴. Для целей нашего исследования важно отметить еще один вывод венгерского источниковедения: труд Анонима остался неизвестным хронистам XIII в., пользовавшимся, как и нотарий Белы III, протографом середины (или конца) XI в. ⁶⁵.

Таким образом, независимость имеющихся в нашем распоряжении текстов сочинения Симона (Шимона) Кезаи и так называемой Иллюстрированной хроники от труда Анонима и восхождение этих памятников к общему источнику — протографу середины XI в. — позволяют восстановить содержание рассказа о движении венгров мимо Киева в хронике середины (конца) XI в.

Сочинение Симона Кезаи «Деяния венгров» (Gesta Hungarorum) ⁶⁶ и Иллюстрированная хроника ⁶⁷ состоят из двух [147] частей. В первой части каждого из этих памятников содержится история гуннов, которых авторы отождествляют с венграми (Huni sive Hungari); вторые части хроник посвящены истории венгров. Положение о родстве венгров и гуннов высказывалось и Анонимом (Альмош, по мнению последнего, из рода «короля Аттилы»).

Еще представители буржуазного источниковедения доказали необоснованность рассказа о родстве гуннов и венгров. Было отмечено, что автор этого рассказа использовал для своей компиляции не только сочинения Орозия, Исидора, Иордана и Готтфрлда из Витербо, но и протограф венгерских хроник середины (конца) XI в. Более того, последний [148] явился для автора истории гуннов-венгров главным источником. События IX-X вв., излагаемые в протографе, автор истории гуннов механически переместил во времена Аттилы. Структура рассказа о гуннах повторяет построение истории венгров, составляющей вторые части хроник Симона Кезаи и Иллюстрированной. Таким образом, элементы, заимствованные автором истории гуннов из венгерского источника XI в., не имеют никакого отношения к подлинным гуннам, но могут быть использованы для реконструкции соответствующих частей протографа венгерских хроник ⁶⁸. Все это делает возможным использование соответствующих мест не только вторых, но и первых частей труда Симона Кезаи и Иллюстрированной хроники для восстановления содержания рассказа протографа середины (конца) XI в. о пути венгров-кочевников в Паннонию.

Вот что сообщает Симон Кезаи о пути гуннов-венгров в Паннонию: гунны, вышедшие из Скифии (под этим именем, как и у Анонима, здесь фигурирует прародина гуннов-венгров), «прошли земли печенегов и белых кунов-половцев (Bessorum et Comanorum alborum terras). Затем вступили в Суздаль, Русь и земли черных кунов (Susdaliam, Rutheniam et nigrorum Comanorum terras ingressi) и, наконец, благополучно, (хотя) и против воли упомянутых народов, достигли реки Тиссы». Тот же хронист во второй части своего труда, говоря о венграх, отмечает, что по пути в Паннонию они «прошли страны печенегов, белых кунов-половцев и город Киев (transierunt per régna Bessorum, alborum Comanorum et civitatem Kyo) и затем поселились в долине реки Унг, где основали крепость». Далее Симон Кезаи сообщает о том, что «Арпад (сын Альмоша) со своим народом первым преодолел горы Русов (Ruthenorum alpes, как хронист называет Карпаты) и на реке Унг первым разбил свои лагери (sua castra)...» ⁶⁹.

Сходное описание пути гуннов и венгров в Паннонию находим в Иллюстрированной хронике. Гунны, согласно этому источнику, «выйдя из Скифии, прошли затем [земли] печенегов и белых кунов-половцев и, наконец, вступили в Суздаль, Русь и в землю черных кунов (куманов). Выйдя отсюда, они достигли Тиссы...» При изложении истории венгров Иллюстрированная хроника, в отличие от Анонима и Симона Кезаи, ведет их в Паннонию не через Верецкий перевал в Северных Карпатах, а южнее — в Трансильванию: «...в течение трех месяцев венгры спустились с гор и пришли на границу королевства Венгрии, т. е. в Трансильванию (scilicet in Erdelw; здесь [149] хронист применил венгерское название этой области — Еrdеly) вопреки воле упомянутых народов».

Что это за народы, видно из перечня мест, пройденных венграми до прихода в Трансильванию: «Пройдя через страны печенегов, белых кунов-половцев, через Суздаль и город под названием Киев, венгры, наконец, перешли через горы...» Интересно, что в первой части Иллюстрированной хроники ее автор обнаруживает знание двух путей в Венгрию — через долину реки Унг (Уж) и через Трансильванию. Отсюда, по сообщению Иллюстрированной хроники, венгры совершают нападение на великоморавского князя Святоплука ⁷⁰. Это нападение на Великоморавскую державу (902-906) стоит в непосредственной связи с занятием венграми своей новой родины. Аноним, как мы видели, приводит венгров через Северные Карпаты. Но, как выяснил Б. Хоман, ему известен был путь и через Трансильванию: вожди венгерских племен, не упомянутые Анонимом при описании событий, связанных с переходом венгров через перевал в Северных Карпатах, появляются в хронике Анонима, когда он начинает излагать военные действия на юге страны ⁷¹.

Сравнение соответствующих мест Анонима и Иллюстрированной хроники приводит к выводу о наличии в их общем источнике — протографе середины (конца) XI в. — сведений о движении венгров-кочевников в Паннонию и через перевал в Северных Карпатах, и через трансильванские перевалы. Это мнение разделяется современными венгерскими историками ⁷².

Но не только это вытекает из рассказа протографа XI в. относительно движения венгров в Паннонию. Б. Хоман, реконструируя данную часть древнего памятника, пришел также к обоснованному, на наш взгляд, выводу о том, что в протографе XI в. содержались сведения о движении венгров-кочевников через земли печенегов, белых кунов — половцев русских летописей, черных кунов — торков русских источников, узов византийских авторов ⁷³, а также через Суздаль, Русь (Ruthenia) и Киев ⁷⁴. [150]

Наличие этой географической номенклатуры в протографе середины (конца) XI в. подтверждается не только материалами памятников, восходящих к этому протографу, но и существованием упомянутых в древнем источнике географических и этнических обозначений в реальной исторической действительности того времени.

Автор этого времени знал печенегов (bessi, bisseni). Известно, что эти кочевники владели южнорусской степью от Волги до Прута с конца IX до середины XI в. ⁷⁵ В тесной связи с отходом печенегов к Дунаю в середине XI в. находится, по всей видимости, их нападение на южную область Венгерского королевства (Срем) в 1071 г. Об этом сообщает Иллюстрированная хроника ⁷⁶. Часть печенегов в XI в. перешла в Венгрию и была поселена ее королями в пограничных областях с обязанностью нести военную службу и охранять рубежи страны ⁷⁷. Таким образом, печенеги и области их недавнего обитания были известны автору венгерской хроники второй половины XI в. и представляли для него определенный интерес. Известно далее, что этот кочевой народ окончательно сошел с арены истории после поражения, нанесенного ему в 1122 г. византийским императором Иоанном II. Часть печенежской орды в 1150 г. находилась на службе у венгерского короля Гезы II и использовалась им в войне против Византии ⁷⁸. Не удивительно поэтому умолчание об этом народе в хронике Анонима, писавшего на рубеже XII-XIII вв. Сосредоточив свое внимание на описании половцев как союзников русских князей, Аноним опустил упоминание о печенегах и их стране, встретившееся ему в хронике XI в., поскольку эти кочевники его не интересовали да и представления об этом народе у него не было.

Венгерскому автору протографа второй половины XI в. были известны и белые куны (куманы) — половцы, появившиеся в южнорусских степях в середине XI в.: как сообщает Повесть временных лет, в 1054 г. князь Всеволод Ярославич, сидевший в Переяславле, заключил мир с половецким ханом Болушем ⁷⁹. Судя по хронологии половецких набегов на Русь и Венгрию, о которых независимо друг от друга сообщают Повесть временных лет и венгерская Иллюстрированная хроника, половецкие отряды, проходившие с боем через русские [151] земли, обрушивались затем и на владения венгерских королей. Так, под 1068 г. русский летописец сообщает о приходе на Русь огромного войска половцев («Придоша... половьци мнози») и о разгроме ими русского войска на реке Альте (Льто) ⁸⁰. В том же году, по сообщению Иллюстрированной хроники, «язычники-половцы (раgani Сuni)... ворвались в Венгрию... и неожиданно возвратились назад, уведя с собой бесчисленное множество мужчин, женщин и скота...» ⁸¹. Очевидна также связь между набегом половецкого хана Копульча (Сорики) на Трансильванию в 1091 г. ⁸² и борьбой против половцев теребовльского князя Василько Ростиславича в 1092 г. ⁸³ Известен также набег на Венгрию половецкого хана Кутеска (Кutesk) в 1085 г. ⁸⁴ Эти свидетельства источников позволяют сделать вывод о том, что венгерский автор второй половины XI в. имел вполне определенное представление о белых кунах-половцах.

Что касается проводимого этим хронистом различия между куманами (кунами) белыми и черными, то оно отражает географические представления того времени. В пользу такого предположения говорит наличие Белой и Черной Кумании на карте арабского географа ал-Идриси 1154 г., отразившей, безусловно, представления более раннего времени ⁸⁵.

Венгерский хронист второй половины XI в. имел реальное основание для упоминания о «черных кунах (куманах)», под именем которых в его сочинении фигурируют торки русских летописей, которых византийские авторы называют узами. С. А. Плетнева пришла к выводу, что разгромленный русскими князьями торческий союз прекратил свое существование в 1060 г. Большая часть племен, входивших в его состав, пошла на службу к киевским князьям. Автор протографа второй половины XI в. знал о торках-узах-черных кунах, поскольку последние вторгались в Венгрию незадолго до своего похода на Византию в 1064 г. ⁸⁶ Не могло остаться неизвестным ему и поселение части разгромленных торческих племен в пограничных районах русской земли. Отсюда упоминание о «земле черных кунов (куманов)». В 40-х годах XII в. кочевники, находившиеся под властью Руси, образовали так называемый черноклобуцкий племенной союз (черные клобуки — Собирательное название кочевников Поросья). Из федератов они [152] превратились в вассалов русских князей ⁸⁷, что означало окончательную утрату ими самостоятельности; эти обстоятельства могут объяснить исчезновение «черных кунов (куманов)» в сочинении Анонима. Зная лишь половцев «белых кунов (куманов)» как союзников русских князей, каковыми они выступали иногда в его время, и не имея определенного представления о торках (черных кунах), сравнительно давно утративших свою самостоятельность, Аноним не смог объяснить встретившееся ему в протографе второй половины XI в. деление кунов (куманов) на белых и черных и, исходя из своего представления о половцах как о едином племени, опустил это различие.

Не вызывает сомнения сознательное внесение в текст протографа второй половины XI в. наименования Суздальской земли ⁸⁸. Материалы русских летописей убеждают, что во второй половине XI в. Суздальская земля хорошо известна в других областях Руси, в частности в Киеве ⁸⁹. Материалы археологических раскопок свидетельствуют об интенсивном развитии здесь земледельческого хозяйства с IX в. ⁹⁰ Самый факт выхода Суздальской земли из-под власти киевских князей в 30-х годах XII в., рост силы и международного авторитета ее князей в последующее время — результат развития этой области в IX-XI вв. Из Суздальской земли вел к Киеву торговый путь (через Курск) ⁹¹.

Протограф венгерских хроник второй половины XI в. упоминал о прохождении венгров через Русь, Русскую землю (Ruthenia). Характерно, что венгерский автор второй половины XI в. применяет термин «Русская земля», «Русь» (Ruthenia) рядом с наименованием земли Суздальской. Он имеет в виду Русскую землю в узком смысле. Известно, что русские летописцы применяли термин «Русь», «Русская земля» в широком смысле, для обозначения всей русской земли, и при наименовании одной из областей Руси — Киевской земли ⁹². [153]

Двоякое значение этого термина было, очевидно, известно и венгерскому хронисту второй половины XI в. Аноним, пользовавшийся на рубеже XII-XIII вв. его произведением, сохранил различные наименования Руси в широком (Ruscia) и узком смысле (Rutenia). Возможно, применение автором протографа второй половины XI в. термина «Русская земля» для обозначения одной лишь Киевской области служит аргументом в пользу древности использованной им традиции. Более поздние венгерские памятники упоминают Русскую землю лишь в широком смысле. Так, венгерский монах-доминиканец Рикард, описавший в 1237 г. путешествие другого доминиканца (Юлиана) в Великую Венгрию (на Волге, близ Волжской Болгарии), считал, что между Венгрией и областью венгров-язычников на Волге находится Русская земля, Русь (terra Ruthenorum, Rucia). Здесь этот термин применен в широком его толковании, поскольку территория между Венгрией и Волгой включала в себя различные области Руси, в том числе Киевскую и Суздальскую земли. Через последнюю, кстати, проходил и путь монаха Юлиана ⁹³.

Различая Русь в узком и широком смысле, всю русскую землю и Киевскую область, хронист второй половины XI в. не мог не упомянуть города Киева, центра страны, которая, по определению Илариона, «ведома и cлишима есть всеми конци земля» ⁹⁴.

Итак, автор протографа второй половины XI в. при описании маршрута венгров-кочевников выразил свои довольно верные представления о Руси и соседних с ней народах. Можно думать, что он располагал достаточными возможностями для получения сведений о Русской земле. Венгерские исследователи, высказавшие такого рода предположения, опирались на единичные факты: Б. Хоман ссылается лишь на пребывание в Венгрии русского князя Ярослава, зятя короля Ласло I «Святого» ⁹⁵; Д. Дьёрфи указывает на возможность получения информации от лиц, сопровождавших венгерского короля Андрея I при его возвращении из Руcи ⁹⁶.

Свидетельства источников, по нашему мнению, позволяют говорить не о единичных фактах, а о тесных политических и культурных связях Руси и Венгрии в XI в. Эти связи [154] находили выражение прежде всего в установлении дипломатических контактов и частых династических браках представителей венгерского королевского дома Арпадов и русской княжеской фамилии. Повесть временных лет под 996 г. сохранила сообщение о том, что киевский великий князь Владимир «бе живя съ князи околними миром, съ Болеславом Лядьскым, и съ Стефаном Угрьскымь, и съ Андрихом Чешьскымь. И бе миръ межю ими и любы» ⁹⁷. Никоновская летопись говорит о наличии дипломатических связей между Русью и Венгрией в самом начале XI в.: в 1000 г. на Русь «приидоша послы от... королей Чежьских и Угорских» ⁹⁸. Иллюстрированная хроника свидетельствует о женитьбе венгерского герцога Ласло, по прозвищу Сар (двоюродный брат короля Иштвана I, умер до 1031 г.), на русской княжне ⁹⁹. Их сыновья ¹⁰⁰ герцоги Андрей (будущий король Андрей I) и Левенте, спасаясь от интриг королевы Гизеллы, бежали в Польшу, откуда перебрались в Киев. На Руси венгерские герцоги находились с 1034 по 1046 г. Здесь Андрей женился на дочери Ярослава Мудрого Анастасии ¹⁰¹. С именем этой венгерской королевы исследователи обычно связывают основание двух православных монастырей, первыми обитателями которых могли быть выходцы из русских земель. Один монастырь находился около города Вышгорода, другой — в Тормове (комитат Бихар). В последнем нашли убежище монахи чешского Сазавского монастыря, изгнанные оттуда в 1055 г. за принадлежность к православию ¹⁰². На венгерской герцогине был женат тмутараканский князь Ростислав Владимирович, внук Ярослава Мудрого. После смерти мужа (1065 г.) великий князь Изяслав разрешил ей возвратиться на родину ¹⁰³. Русский князь Ярослав Святополкович был женат на дочери короля Ласло I «Святого» ¹⁰⁴. (Повесть временных лет сообщает под 1097 г., что Ярослав Святополкович отправил к венгерскому королю Кальману посольство, которое просило оказать Ярославу помощь [155] в борьбе против князя Володаря Ростиславича ¹⁰⁵. В 1072 г. король Геза I направил на Русь посольство во главе со своим братом Ласло (будущий король Ласло I «Святой») «просить помощи своих друзей» для борьбы против претендента на королевский престол Шаламона. Миссия будущего короля окончилась неудачей, и он возвратился на родину ни с чем. Рассказ об этом сохранился в Иллюстрированной хронике ¹⁰⁶. Таковы факты, вполне определенно зафиксированные источниками. Заслуживают внимания также предположения венгерских историков о браке венгерской герцогини и Святослава Владимировича ¹⁰⁷, который на пути в Венгрию («бежащю ему в Угры») ¹⁰⁸ был убит Святополком в 1015 г., а также о женитьбе венгерского князя Михаила (дядя короля Иштвана I «Святого») на русской княжне в конце X в. Основанием для последнего предположения служат славянские православные имена сыновей Михаила — Васой (Василий) и Ласло (Владислав) ¹⁰⁹.

Результатом тесных русско-венгерских политических и культурных связей в XI в. и явилось хорошее знание венгерским хронистом Руси и ее соседей.

Возникает вопрос о достоверности сведений, сообщаемых самим протографом второй половины XI в. о пути венгров в Паннонию. Б. Хоман на основе исследования текстов памятников, в которых отразился протограф венгерских хроник, выявил источники, использованные его автором. Это — хроника Регино и его продолжателя, Алтайхские анналы, а также устные предания. В частности, при составлении рассказа о движении венгров через Русь им использовались фамильные предания королевского дома Арпадов. Б. Хоман сделал вывод о достоверности сообщаемых этим памятником сведений ¹¹⁰.

Следует подчеркнуть, что достоверность сведений протографа о пути венгров-кочевников в Паннонию подтверждается не только анализом текстов венгерских хроник, но и свидетельствами других источников, возникновение которых не связано с протографом второй половины XI в.

Мы уже имели случай убедиться в том, что при описании пути венгров автор протографа пользуется географическими представлениями, отражающими реальное местоположение современных ему стран и народов. Говоря, в частности, о том, что венгры «прошли земли печенегов», хронист имел в виду [156] район, замятый этим народом в близкое ему время. Его сообщение подтверждается свидетельством Константина Багрянородного, писавшего в 948 — 952 гг., что в области Ателькузу, где ранее жили венгры, «ныне... живут печенеги» ¹¹¹. В Ателькузу венгры перешли из Леведии также под давлением печенегов. Это произошло в 889 г., за шесть-семь лет до их ухода из Ателькузу ¹¹².

После оставления печенегами южнорусских степей последние были заняты половцами — белыми кунами венгерского протографа. Этот народ появился по соседству с Русью в середине XI в. и был современником нашего автора. Поэтому, говоря о прохождении венгров через южнорусские степи (в пределах которых, по мнению большинства исследователей, приведенному выше, локализуются Леведия и Ателькузу), автор протографа и называет эти области землей половцев — белых кунов (куманов). Доказательством пребывания венгерских племен в южнорусских причерноморских степях, о которых говорит автор протографа, называя их «землями половцев», служит также наименование этого района — «Оногория» (Onogoria) — у анонимного равеннского географа IX в. ¹¹³ Венгерский ориенталист Й. Тури справедливо, на наш взгляд, отождествляет Оногорию этого памятника с Леведией ¹¹⁴. Сообщение хрониста о прохождении венгров-кочевников через область торков-узов находит подтверждение к топонимике. Здесь, в Поросье, находится река Угорский Тикич (приток р. Синюхи) ¹¹⁵.

Достоверность рассказа протографа о движении (венгерских племен на территорию их нынешней родины через перевал Верецкий (в Северных Карпатах) и через перевалы в Трансильванских Карпатах подтверждается археологами. Я. Пастернак в 1935 г. вскрыл погребение венгра-кочевника в д. Крылос (близ древнего-города Галича). Результаты его раскопок дали новое доказательство для определения пути венгерских племен в Паннанию через Галич — Калуш — Болехов — долину р. Опур — Верецкий перевал. Известны 12 (погребений венгров- кочевников на этом пути за Карпатами (в долине р. Латорица, ныне в Закарпатской области УССР) и множество аналогичных погребений в междуречье Тиссы и Бодрога. Путь через Карпаты использовался уже в период бронзы и гальштадтской [157] культуры ¹¹⁶. Судя по находкам клада римских монет в Дубовицах около Калуша и отдельных монет римского времени в Войнилове (район Калуша) и в Болехове ¹¹⁷, дорога эта существовала и в период Римской империи. В средние века она служила главным средством сообщения между Галичем и Венгрией. По этой дороге, на которой стоял Синеводокий (Синеволодский) монастырь св. Богородицы (нынешнее с. Верхнее Синевидное), в 1241 г. бежали (массы галичан «от безбожных татар» в Венгрию ¹¹⁸. Дьюла Ласло на основе археологического материала доказал наличие торгового пути между Киевом и Венгрией через Трансильванию в X в. ¹¹⁹ Есть основания предполагать, что трансильванский перевал Быргеу (по-вентерски — Боргои) был использован в 1068 и 1085 гг. половицами для вторжения в Венгрию ¹²⁰. О бегстве князя Ростислава Михайловича в Венгрию через трансильванский перевал Родна (Борсуков делъ) сообщает галицко-волынская летопись под 1235 г. ¹²¹ На основании свидетельств современника и очевидца монголо-татарского нашествия на Венгрию варадского каноника магистра Рогерия ¹²² можно судить об использовании в 1241 г. монголами трансильванских перевалов Родна, Быргеу и Ойтуз ¹²³. Как видим, вполне достоверен рассказ венгерского автора второй половины XI в. о проникновении венгерских племен на их новую родину через Верецкий перевал и перевалы Трансильвании.

Несомненным представляется и свидетельство венгерского протографа о проходе венгерских племен через район Киева. Этот факт зафиксирован и автором Повести временных лет под 898 г.: «Идоша угри мимо Киевъ горою, еже ся зоветь ныне Угорыское, и пришедъше къ Днепру сташа вежами ; беша бо ходяще аки се половци...» ¹²⁴.

Исследователями высказано больше всего возражений против свидетельства протографа о «пребывании венгров-кочевников в Суздальской земле. Нам известны лишь два историка, признающие возможность следования венгерских племен через эту область: Д. Фейер ¹²⁵ и Д. Рохоньи ¹²⁶. Отрицают такую [158] возможность Хенрик Марцали ¹²⁷, Д. Лаулер ¹²⁸, Ш. Домановокий ¹²⁹, Т. Халаши Кун ¹³⁰ и другие сторонники теории «кавказской прародины» венгров. Однако эти авторы упускают из виду, что проверка сообщения протографа о маршруте венгерских племен была произведена еще в первой половине XIII в. монахом Юлианом, совершившим два путешествия из Венгрии в. страну венгров язычников на Каме. Первое путешествие началось до сентября 1235 и закончилось в конце 1236 г., второе продолжалось с осени 1237 до весны 1238 г. ¹³¹ Доминиканец Рикард, описавший в 1237 г. первое путешествие Юлиана, несколько раз ссылается па «Историю венгров», «писания древних» (gesta Ungarorum, scripta antiquorum) как на источник, из которого Юлиан и его товарищи узнали о существовании древней родины венгров, «Великой Венгрии», «откуда вышли семь вождей со своими народами, чтобы найти себе место для обитания, так как их земля не могла прокормить населявших ее жителей из-за огромной численности последних». Из своего источника, по словам Рикарда, Юлиан и его товарищи знали лишь, что родина венгров находится на востоке, но о точном ее расположении не были осведомлены ¹³².

Думается, однако, что древний источник, которым, как справедливо полагает Б. Хоман, мог быть только протограф венгерских хроник второй половины XI в. ¹³³, дал Юлиану определенные ориентиры для отыскания «Великой Венгрии». О том, что Юлиан и его товарищи знали примерное расположение цели своего путешествия, свидетельствует их маршрут. Доминиканцы пересекли Болгарию и византийские владения, по морю добрались от Константинополя до Тамани (Matrica), затем через Аланию и страну Вела с городом Бунда (Vela, Bunda) настоящее название которых пока не установлено, Юлиан попал в Великую Болгарию (Magna Bulgaria, Волжская или Камская Болгария), откуда через два дня пути достиг области венгров-язычников, расположенной «на большой реке Итиль» (iuxta [159] flumen magnum Ethyl) ¹³⁴, под именем которой здесь, вероятно, фигурирует река Кама.

В пользу нашего предположения говорит не только направление движения Юлиана (с юга на север), но и материал об этническом составе ряда уездов Пермской губернии во второй половине XVI — первой половине XVII в., изученный уральским краеведам А. Ф. Теплоуховым. Выводы этого автора, к сожалению, остались не известны исследователям вопроса о прародине венгров. А. Ф. Теплоухов, изучив списки фамилий сельского населения ряда уездов Пермской губернии, относящиеся к 1579-1623 гг., пришел к заключению, что в это время и ранее данные районы были населены уграми — манси (вогулами), ханты (остяками) и югричами, обитающими ныне в бассейне Оби. Коми-пермяки переселились в Пермскую губернию позднее из районов Вологодской и Вятской губерний ¹³⁵. Языки этих народов входят в одну группу с венгерским языком. Венгры-язычники, найденные Юлианом, — это предки нынешних обских угров, имевшие в свою очередь общих предков с венгерскими племенами, ушедшими из мест их общего обитания в поисках новой родины. Ничем другим нельзя объяснить наличие общего языка у венгров-христиан и венгров-язычников в XIII в. Последние, по словам Рикарда, «самым внимательным образом слушали Юлиана, так как их язык был вполне венгерским языком, так что он понимал их, а они — его». Этот же автор сообщает, что венгры-язычники «знают благодаря рассказам старцев (per relationes antiquorum), что те венгры (т. е. венгры-христиане. — В. Ш.) произошли от них, но не знают, где они находятся» ¹³⁶.

Таким образом, сведения о Великой Венгрии, записанные Рикардам, несомненно, со слов Юлиана, и этнографические материалы, изученные А. Ф. Теплоуховым, свидетельствуют, что прародина венгров (Скифия венгерских хроник, Dentumoger) находилась в бассейне реки Камы. Гипотеза последнего исследователя этого вопроса — Э. Мольнара, помещающего прародину венгров в район, границами которого являются на севере — Камская Болгария, на западе — Волга., на юге — река Урал, на востоке — территория современной Башкирии ¹³⁷, нуждается, следовательно, в уточнении. [160]

Пользуясь при первой поездке протографом, где имелось указание на Суздальскую землю как на территорию, через которую прошли венгерские племена, Юлиан и смог найти родину венгров. Описание обратного пути доминиканца из первого путешествия подтверждает, что Суздальская земля находилась по соседству с областью венгров-язычников: через Суздальскую землю шел от них наиболее короткий путь на запад. «Итак, — говорит Рикард про Юлиана, — когда он пожелал вернуться, то венгры указали ему иную дорогу, по которой он бы (мог быстрее добраться... Возвращаясь из вышесказанной Венгрии, он в 15 дней прошел по реке царство (страну) мордвинов (regnum Morduaronum)» ¹³⁸. Эта область граничила с землями Владимиро-Суздальской Руси, князья которой стремились распространить свою власть и на мордовские земли ¹³⁹.

Из описания второго путешествия, составленного самим Юлианом, «видно, что через Суздальскую землю вел путь на запад, использованный в XIII в. кочевникам и монголами. По этому пути ехали послы монгольского хана к венгерскому королю. Через Суздальскую землю в «траке перед монгольским нашествием бежали жители соседней «Великой Венгрии». Вот что пишет Юлиан: «Одна часть [татарского «войска] у реки Этиль с восточного края подступила к Суздалю... [Хан] отправил послов к королю венгерскому. Проезжая через землю суздальскую, они были захвачены князем суздальским... Пока я вновь находился при римском дворе, [на пути] в Великую Венгрию, меня опередили четверо братьев моих. Когда они проходили через землю суздальскую, им на границах этого царства встретились некие бежавшие перед лицом татар венгры-язычники...» ¹⁴⁰

Итак, нет оснований отвергать сообщение протографа второй половины XI в. о прохождении вентров-кочевников через Суздальскую землю по пути в Паннонию.

Хронист второй половины XI в. дал и краткую характеристику отношений венгерских племен с жителями областей, пройденных ими.

Венгры, по его словам, прошли через эти территории вопреки воле народов, населявших их. Нельзя не заметить в этом выражении хрониста отголоска преданий о столкновениях венгерских племен с различными народами. [161]

Выяснив содержание рассказа венгерского хрониста второй половины XI в. и убедившись в достоверности «ведений, сообщаемых им, мы можем перейти к оценке сообщения Анонима о русско-венгерских отношениях конца IX в. Теперь мы имеем возможность выделить в рассказе нотария короля Белы III, написанном на рубеже XII-XIII вв., сведения, почерпнутые его автором из достоверного сообщения протографа второй половины XI в., и элементы, внесенные самим Анонимом.

Ныне общепризнано, что одним из источников, использованных Анонимом, был протограф второй половины XI в. ¹⁴¹ В его рассказе о движении венгерских племен по территории Руси легко выделяются сведения, почерпнутые из древнего источника.

Это — указания на пребывание венгров в Суздальской земле, упоминание о Киеве и Руси (в значении Киевской земли) и движении венгров через Северные Карпаты, описание действий половцев (землю половцев — белых кунов-куманов Аноним заменил семью племенами половцев — союзников киевского князя). Остальные факты, характеристики, оценки представляют собой плод труда Анонима или предшествующих ему авторов ¹⁴².

В комментариях к переводу отрывка из сочинения Анонима мы уже отметили ряд мест текста, в которых нашли отражение факты и обстоятельства, характерные не для времени описываемых событий, а для более поздней поры — XII — начала XIII в. К ним относятся характеристика половцев как союзников русских князей, описание штурма Киева венгерским войском с применением лестниц, указание на стены (оборонительные сооружения) вокруг Киева, упоминание о марке как денежной единице, различение князей киевских и суздальских, [162] волынских и галицких, описание перехода венгров к Верецкому перевалу окольным путем — через Владимир и Галич, а не прямо через Галич. Наличие в рассказе Анонима этих моментов изобличает в его авторе современника событий XII — начала XIII в.

Теперь следует отметить в рассказе Анонима те моменты, отсутствующие в протографе второй половины XI в., время появления которых не может быть установлено на основе одного лишь текста хроники нотария.

В рассказе Анонима бросается в глаза подробное повествование о подчинении венгерским вождем Альмошем русских земель. В протографе второй половины XI в. ничего подобного нет. Следовательно, можно предположить, что повествование о покорении русских земель венграми является плодом творчества анонимного нотария короля Белы III и возникло на рубеже XII-XIII вв.

Но сравнительно позднее происхождение интересующего нас повествования само по себе не свидетельствует о его недостоверности. Нам предстоит поэтому, рассматривая отдельные элементы сообщения анонимного нотария Белы, определить возможные источники и обстоятельства, обусловившие их появление.

Отметим прежде всего, что изучаемый отрывок пронизан одной основной идеей — идеей покорения русских земель венгерскими вождями. Этой мысли автор подчиняет освещение каждой детали. Текст его включает, кроме фактов, объяснимых лишь условиями XII-XIII вв., следующие положения: решение венгерских вождей о покорении Руси, испуг русских князей при известии об этом решении, совещание киевского князя со своими вельможами и их желание дать венграм бой, призыв русских князей к их союзникам-половцам, выступление киевского князя с половцами против венгров, подготовка Альмошем своего войска к бою и его речь, обращенная к воинам, сражение венгров с русско-половецким войском, победа венгров, бегство русских и половецких вождей в Киев, (преследование венграми русских и половецких воинов до Киева, подчинение венграми русских земель и захват имений, просьба русских и половецких вождей о мире, требование Альмоша о предоставлении ему заложников, выкупа, а также помощи продовольствием и т. д., исполнение этого требования русскими князьями, просьба русских князей к венграм об уходе в Паннонию с указанием пути туда, заключение мира между венгерскими вождями и русскими князьями, присоединение к венграм половцев, встреча венгров волынским князем и его добровольное подчинение им, трехнедельная стоянка венгров в районе Владимира-Волынского, предоставление волынским князем венграм выкупа и заложников, [163] добровольное подчинение галицкого князя венграм, получившим от него заложников и дары, пребывание венгров в Галицкой земле в течение одного месяца, просьба галицкого князя к венграм об их уходе в Паннонию, заключение «наикрепчайшего мира» между венграми и русами, помощь галицкого князя в подготовке пути для венгров через Карпаты, предоставление венграм продовольствия и других необходимых вещей.

Для определения происхождения и степени достоверности каждого из этих элементов рассказа Анонима нужно иметь представление о тех источниках, которыми пользовался автор. Исследователи выяснили, что, кроме протографа венгерских хроник второй половины XI в., Анонимом использованы «Exordia Scithica» Юстина, «История гибели Трои» Дареса Фригийского (Dares Phrygius), «Деяния Александра Великого» (Gesta Alexandri Magni), хроника прюмского аббата Регино (до 907 г.), а также устные предания ¹⁴³. В интересующем нас отрывке, как мы уже отмечали, отражен материал, почерпнутый Анонимом из венгерской хроники второй половины XI в., а также использован текст речи Александра Македонского (в качестве «речи» Альмоша) из «Деяний». Влияния других письменных источников в этом рассказе не чувствуется. Перечисленные элементы рассказа о покорении венграми русских могут, следовательно, представлять собой или отголоски устных преданий, услышанных и использованных Анонимом, или плод вымысла последнего.

Сочинение Анонима содержит достаточно определенные свидетельства автора об использовании им устного предания и о его отношении к сведениям, сообщаемым сказителями, песенниками (ioculatores). О творчестве последних сохранились свидетельства источников XII-XIII вв. Песни венгров упоминаются в хронике Эккехарда XII в. ¹⁴⁴ В грамоте 1219 г. называется королевский крестьянин (удворник) по имени Regos, что по-венгерски значит «сказитель», и говорится о его песнях ¹⁴⁵. В документах XIII в. упоминаются королевские деревни, где живут сказители (ioculatores). Интересно, что эти деревни носят славянское название «igric». Эти источники позволяют судить о [164] том, что часть сказителей находилась на службе у короля ¹⁴⁶. Несомненно также наличие в Венгрии XIII в. сказителей, представлявших народную культуру. Их творчество, хранившее предания далекой языческой старины, отвергалось церковью. Так, Будский собор 1279 г. в статье VII своего постановления предписывал священникам «не обращать внимания на актеров, шутов и сказителей» (mimis, histrionibus et joculatoribus non intendant) ¹⁴⁷.

Только изучение высказываний Анонима об устном предании может привести к выяснению его подлинного отношения к этому источнику. Два противоположных мнения, высказанных по этому вопросу в литературе, страдают, как нам кажется, односторонностью и не могут быть приняты. Б. Хоман и Д. Шебештьен рассматривают Анонима как автора, игнорирующего народное предание, выступающего против его использования ¹⁴⁸. Янош Хонти, наоборот, утверждает, что нотарий Белы III считал песни и сказания достоверными источниками и использовал их ¹⁴⁹.

Аноним упоминает сказания и сказителей четыре раза. В гл. 25-й он признает, что описание войны венгерского вождя Тетеня (Tuhutum) взято им из сказаний: «Ut dicunt nostri ioculatores...». Песенников-сказителей нотарий Белы III помещает рядом с музыкантами, развлекающими Арпада на пиру (гл. 46). Два других высказывания Анонима особенно интересны. В прологе к своему сочинению он следующими словами обосновывает необходимость использовать записанные сочинения, а не устное предание: «Ведь если бы благороднейший род Венгрии узнавал происхождение своего поколения и когда-либо происшедшие события из лживых сказок крестьян или из песен сказителей, похожих на бред, то он оказался бы очень безобразным и довольно непристойным». Представитель класса феодалов, придворный священник выразил очень ярко свое отношение к народному преданию: оно лживо, ибо представляет в непристойном виде происхождение и историю господ.

Но ввиду недостаточности других источников Аноним вынужден был попользовать материал «лживых сказок крестьян». После описания нападения венгров на Хорватию в гл. 42-й он поместил красноречивое признание: «Если вы не хотите верить описанию войн и подвигов [венгерских воинов], помещенному [165] на этих страницах, то поверьте песням болтливых сказителей и лживым сказкам крестьян, которые до сегодняшнего дня не предают забвению подвиги и войны венгров... Если бы я не услышал о них из лживых сказок крестьян, то не предпринял бы сочинение настоящего труда, так как ни в одном кодексе иссториографов я не нашел их описания» ¹⁵⁰. Итак, по признанию самого нотария, он использует в качестве основного источника народные предания. Но их свидетельства он считает лживыми, поскольку они представляют в невыгодном для него свете историю господствующего класса. Ясно, что при таком положении Анониму оставался лишь один выход: для того, чтобы написать правдивую, с его точки зрения (т. е. прославляющую его заказчиков), историю венгерских феодалов, и прежде всего королей, пришлось переработать в нужном ему духе, подчинить своей идее имевшийся в его распоряжении материал народных сказаний. Результатам переработки и явилось его сочинение. Ясно, что предпринятое Анонимом превращение народных сказаний, излагающих достоверные факты истории венгерских вождей и королей и потому невыгодных им, в панегирик этим же деятелям потребовало от нашего автора, кроме собственной трактовки фактов, известных ему из народной традиции, привнесения дополнительного материала. Последний представляет собой литературный вымысел.

Попытаемся выделить в рассказе анонимного нотария о покорении венгерскими вождями русских земель его второй слой — факты, взятые Анонимом из достоверного народного предания. В рассказе о покорении Руси нашла выражение главная мысль всего сочинения Анонима — мысль о покорении венграми славянских земель. Значительная часть труда Анонима посвящена описанию занятия различными венгерскими вождями областей будущего Венгерского королевства и подчинения им коренного населения, в основном славян. Согласно описанию Анонима, часть славян была покорена силой, а часть, например коренные жители будущей области Сабольч (гл. 20) ¹⁵¹ подчинились добровольно (sua sponte).

Оба эти момента можно наблюдать и в рассказе о покорении Руси: подчинение киевских князей после их поражения в битве и добровольное признание верховной власти венгерского вождя волынским и галицкими князьями.

Положение Анонима о подчинении венграм Руси по своему происхождению является плодом творчества автора хроники. Это — вымысел, не имеющий никаких оснований в исторической действительности IX в. Чисто литературное его происхождение [166] обнаруживается «при рассмотрении свидетельств других памятников о русско-венгерских отношениях IX в., при изучении характера источников, использованных Анонимом, при внутреннем анализе самого его текста и, наконец, при выявлении социальной среды и обстановки, в которых он возник.

О русско-венгерских отношениях до занятия венграми их новой родины сохранились сведения в русской летописи, у арабских и персидских авторов, в протографе венгерских хроник второй половины XI в. и в сочинении Анонима. Не входя в детальное рассмотрение этих источников, отметим главный для нашего изложения момент — ни в одном из этих памятников, кроме последнего, нет утверждения о покорении венграми русских княжеств. Рассказ об этом событии содержится только в труде анонимного нотария короля Белы III.

Но, может быть, наш автор использовал при составлении рассказа о покорении венграми русских земель какой-то известный лишь ему одному древний источник, содержавший сведения о господстве венгерских вождей над русскими в IX в.? Известны два источника данного отрывка хроники Анонима: протограф второй половины XI в. и устное народное предание. Содержание первого памятника было уже предметом нашего рассмотрения. Мы убедились, что в нем отсутствуют сведения о покорении венграми Руси. Народное предание, известное Анониму, также не могло содержать рассказа о покорении русских земель венгерскими вождями. Этот вывод следует из оценки Анонимом народных сказаний как «лживых сказок крестьян». Если бы автор почерпнул из этого источника свою основную идею, он не мог бы назвать его лживым. Более того, в этом случае он обязательно бы сослался на сказителей как на источник своих сведений. Такой ссылки у Анонима мы не находим. Очевидно, народные сказания потому и были для автора хроники «лживыми», что содержали сведения и выводы, противоречащие его основной идее — идее подчинения русских земель венгерским вождям. Следовательно, автор хроники не имел в своем распоряжении источников, содержавших сведения о покорении Руси венграми. Рассказ об этом он мог составить лишь на основе собственного вымысла.

Этот вывод напрашивается и при сопоставлении отдельных деталей самого рассказа о покорении Руси. При изучении данного отрывка сочинения Анонима бросаются в глаза противоречия между положениями, выражающими основную идею автора, и отдельными фактами, сообщаемыми им же. С утверждением автора о подчинении венграм русских земель после поражения войска киевского князя и его союзников-половцев никак не согласуется основной факт русско-венгерских отношений того времени, признанный и описанный в том же [167] рассказе, — уход венгерского союза племен с покоренных ими земель. Если венгерские вожди, как утверждает Аноним, захватили и подчинили себе русские земли, то что же вынудило их покинуть эти земли? Почему венгерские племена не остались на Руси и не осели там, как это произошло в Паннонии? Ведь и во время пребывания на Руси в обществе венгров-кочевников существовали предпосылки для переходов к полуоседлому образу жизни. В противоречии с основной тенденцией хроники нотария находится и двукратное указание на заключение венграми «наикрепчайшего мира» с русскими князьями.

Противоречит этой тенденции и основной факт истории Руси этого времени — наличие у оседлого народа — славян-земледельцев — раннефеодального государства. Признает существование русского государства в IX в. и Аноним. Это явствует из его указаний на русских князей, вельмож и их имения, крестьян и войска. Появление венгров на русской земле не привело к ликвидации государства. Автор признает и этот факт. История же Киевской Руси свидетельствует, что она не раз успешно противостояла набегам кочевников, не имевших еще своей государственной власти. К числу таких народов принадлежали и венгры.

Что побудило Анонима сочинить это тенденциозное и полное противоречий повествование? Как всякий исторический памятник, труд Анонима является продуктом своего времени и отражает классовую позицию его автора. Понятно поэтому, что будучи королевским натарием и священником ¹⁵², Аноним предпринял попытку обосновать политику венгерского господствующего класса и католической церкви в отношении Руси.

Направление и характер политики венгерских королей по отношению к Руси в XII-XIII .вв. определялись агрессивными устремлениями венгерских феодалов. Попытки последних поживиться за счет русских княжеств, использовать в своих интересах междоусобную борьбу князей восходят к концу XI в. и продолжаются в течение всего XII и первой половины XIII в. В 1092 г. король Ласло I «Святой» совершает первый поход против Руси ¹⁵³. В 1099 г. в русские земли вторгается венгерское войско во главе с королем Кальманом. Оно было разбито при [168] Перемышле соединенным русско-половецким войском ¹⁵⁴. Иллюстрированная хроника сохранила свидетельство о подготовке Кальманом похода на Русь в 1106 т. ¹⁵⁵ На 1123 г. падает поход венгерского войска то главе с королем Иштваном II под Владимир-Волынокий ¹⁵⁶. В 1139 г. король Бела II посылает войско в помощь киевскому князю Протолку Владимировичу против князя Всеволода Ольговича под Чернигов ¹⁵⁷. Галицкий князь Владимирко Володаревич в 1144 г. использовал военную помощь венгров — отряд во главе с Белашем («Бан» русской летописи), дядей короля Гезы II по матери, — для борьбы против киевского князя Всеволода Ольговича ¹⁵⁸.

Активно вмешивается в междоусобную борьбу русских князей король Геза II. При нем в течение короткого времени (1148-1152 гг.) венгерские войска совершили шесть походов на русские земли, помогая князю волынскому и великому князю киевскому Изяславу Мстиславичу против галицкого князя Владимирка Володаревича и ростово-суздальского князя Юрия Долгорукого. Как полагает Ходинка, венгерское войско приходило на Русь весной 1148, в январе 1150, в октябре 1150, весной 1151, в июне-июле 1151, весной 1152 г. О походе весной 1152 г. сохранилось свидетельство также в Иллюстрированной хронике ¹⁵⁹.

Новый этап агрессии венгерских феодалов против русских земель начинается при короле Беле III, на службе у которого находился автор рассматриваемого нами произведения. Этот король, четыре раза посылавший на Русь войска (в 1188, 1189, 1190 и 1202 гг.), предпринял попытку присоединить Галицкое княжество к Венгерскому королевству ¹⁶⁰. В 1188 г. он явился во главе войска в Галич под предлогам помощи его князю Владимиру Ярославичу. После занятия Галича, как сообщает русский летописец, Бела III «не посади в нем Володимера, но даде весь наряд Галичанам (т. е. заключил соглашение с частью галицкой знати) и посади в нем сына своего Андрея». Венгерский король увел галицкого князя Владимира Ярославича с семьей в Венгрию, где заточил его в тюрьму ¹⁶¹. Уже в грамоте от 2 мая 1189 г. Бела III именует себя «королем Галича» [169] (rех Gslicie) ¹⁶². Несмотря на вооруженную помощь, пришедшую из Венгрии в Галич к королевичу Андрею в 1189 г., последний в следующем году был изгнан галичанами, которым помогал польский король Казимир ¹⁶³. Борьбу населения Галича против венгерских феодалов советские историки справедливо квалифицируют как народно-освободительное движение ¹⁶⁴. Советские и венгерские историки-марксисты справедливо отмечают, что агрессивная политика венгерских королей по отношению к русским землям «в XII-XIII вв. служила целям папской курии, стремившейся распространить свое влияние на территорию Галицко-Волынского княжества ¹⁶⁵.

Ясно, что составление придворным священником венгерского короля Белы III рассказа о покорении венграми русских княжеств в IX в. преследовало цель обосновать и оправдать агрессию венгерских феодалов против русских земель.

Возвращаясь к тексту хроники, отметим, что некоторые положения разбираемого нами отрывка, являясь выражением основной идеи автора, не могли содержаться в предании и представляют собой литературный вымысел. Таковы, на наш взгляд, утверждение Анонима о решении венгерских вождей покорить Русь, описание испуга русских князей при известии об этом «намерении венгров, речь Альмоша, обращенная к венгерскому войску (ее текст, как уже было отмечено, заимствован из «Деяний Александра Великого»), утверждение о покорении венграми русских земель и захвате ими имений русских князей, добровольное подчинение волынского князя венграм, а затем такое же подчинение князя галицкого. Все эти части рассматриваемого отрывка представляются плодом литературного вымысла Анонима.

Этого нельзя сказать о следующих за ними утверждениях, содержащих описание столкновения венгров с русскими: совещание киевского князя с его вельможами и решение этого совещания дать бой венгерскому войску, призыв русских князей к их союзникам-кочевникам (только не половцам), выступление киевского князя со своими союзниками-кочевниками против венгров, сражение венгров с русско-кочевническим войском, победа венгров, бегство русских и вождей союзных с ними племен в Киев, преследование венграми своих противников до Киева. [170]

Нетрудно заметить, что перечисленные элементы повествования Анонима представляют собой переработку возможного сообщения народного оказания о столкновениях венгерских племен с Древнерусским государством. Вспомним отголосок этого предания в протографе второй половины XI в., сохранившем сообщение о проходе венгерских племен через ряд областей «вопреки воле» их жителей. Можно предполагать, что народное сказание содержало описание столкновений венгров с русским войском с упоминанием их побед над русскими и русских над венграми.

Возможно, что утверждения Анонима относительно просьбы русских и половецких вождей о заключении мира и об исполнении этой просьбы Альмошем, выдвинувшим свои требования, выполненные русскими князьями, а также указание на выполнение Альмошем просьбы русских князей об уходе венгров с их земли и повторенное два раза сообщение о заключении мира между венграми и русскими имеют в своей основе народное предание об установлении мирных отношений между венгерскими племенами и русскими князьями после вооруженных столкновений.

Требование венгров о предоставлении им заложников также могло сохраниться в народном предании. Возможно, что в этом случае обе стороны предоставили заложников друг другу. Из сочинения Константина Багрянородного известно, что при переговорах византийских императорских чиновников с печенегами «чиновник дает им своих людей в заложники и сам получает от печенегов других заложников, заключает их под стражу на судах и тогда договаривается с ними» ¹⁶⁶.

Аноним изображает предоставление русскими венграм по условию мира продовольствия и других даров как своего рода выкуп. Возможно, что после заключения мира с русскими венгры получили от них помощь продовольствием и другими припасами. События, предшествовавшие появлению венгерских племен на Руси по пути в Паннонию, делают понятным упоминание о помощи продовольствием и другими припасами. Венгерские племена приняли участие в болгаро-византийской войне 894-896 гг. на стороне империи против болгарского царя Симеона, который направил печенегов на венгров, оставшихся в Этелькезе во время похода их войска. Вернувшиеся из этого похода воины и остатки венгерского населения Этелькеза были вынуждены переселиться за Карпаты. Об этих событиях сообщает византийский хронист Лев Грамматик ¹⁶⁷, а также Лев [171] VI Философ в своей «Тактике» ¹⁶⁸, Продолжатель Георгия Амартола ¹⁶⁹, Константин Багрянородный ¹⁷⁰, Фульдские анналы ¹⁷¹ и некоторые славянские памятники ¹⁷². Примечательно, что в одном из источников (в письме к епископу Дадону, написанном в 904 г.) упоминается о «голоде, от которого пострадали венгры» ¹⁷³.

Таким образом, на основании изучения особенностей хроники Анонима и фактов истории венгерского союза племен в конце IX в., зафиксированных различными источниками, можно сделать вывод, что венгерское народное предание, использованное нашим автором, содержало сведения о столкновениях венгерских племен с русскими и об установлении между ними мирных отношений. Условиями этого мира были уход венгров с русской земли в Паннонию и предоставление русскими их бывшим противникам помощи продовольствием и другими предметами первой необходимости.

Рассмотрим теперь сведения других источников о русско-венгерских отношениях IX в. и попытаемся установить, отличаются ли по своему характеру свидетельства различных памятников относительно интересующих нас событий.

Обратимся прежде всего к источникам русским. Для русского летописца «проход венгров через его страну — заметное событие. Он отметил под 898 г.: «Идоша угри мимо Киевъ горою, еже ся зоветь ныне Угорьское, и пришедъше къ Днепру сташа вежами; беша бо ходяще аки се половци. Пришедше от въстока и устремишася чересъ горы великия яже прозвашаса горы Угорьскиа и почаша воевати на живущая ту волохи и словени. Седяху бо ту преже словени, и волохове прията землю словеньоку. Посемъ же угри проташа волъхи, и наследиша землю ту, и седоша съ словены, покоривше я подъ ся, и оттоле прозвася земля Угорьска. И начаша воевати угри на греки, и поплениша землю Фрачьску и Макидоньску доже и до Селуня. И начаша воевати на мораву и на чехи» ¹⁷⁴.

Русский автор здесь не только указывает на факт движения венгров мимо Киева, но и дает краткую справку об их дальнейшей судьбе. Он отмечает такие события, как переход венгерских племен через Карпаты, занятие ими Паннонии [172] и покорение ее населения (славян и волохов) ¹⁷⁵, войны венгров с Византией (934 г.) ¹⁷⁶ и Великоморавской державой (902-906 гг.). Русский летописец имеет ясное представление об образе жизни венгров во время их «пребывания на Руси: венгры, по его сообщению, — кочевники, живущие и передвигающиеся в вежах — кибитках, поставленных на колеса ¹⁷⁷. Упоминание о половцах является в то же время указанием на время составления данного летописного известия: в окончательной редакции оно не могло появиться раньше 1054 т. (дата первого появления этого кочевого народа на Руси) ¹⁷⁸. По мнению А. А. Шахматова, исследовавшего состав летописных сводов, предшествовавших Повести временных лет, известие о прохождении венгров мимо Киева отсутствовало в своде 1073 г. ¹⁷⁹. Данное сообщение могло возникнуть, следовательно, или в середине 90-х годов XI в. (1095-97 гг.) как часть так называемого Начального свода, или в 1113 т., когда Нестором была написана Повесть временных лет в ее первой редакции.

С установлением даты возникновения интересующего нас отрывка тесно связан вопрос о его источниках. Попытка решения была предпринята А. А. Шахматовым. Установив прежде всего, что дата прохождения венгров мимо Киева — 898 г. — весьма близка к действительной и не может быть признана выдумкой русского летописца, А. А. Шахматов высказал предположение, что сама эта дата, а также сведения о приходе венгров с востока на Дунай, об их войне с жившими здесь славянами и волохами, об изгнании волохов и покорении венграми славян были взяты составителем Повести временных лет из древнего источника — «Сказания о преложении книг на славянский язык». Это «Сказание» было составлено, по мнению А. А. Шахматова, в среде западных славян, вероятнее всего, в Моравии, и проникло на Русь в XI в. вместе с другими [173] моравскими памятниками. В качестве источника сведений летописца о пути венгров-кочевников через Русь (мимо Киева, через гору, называвшуюся во времена летописца Угорской ¹⁸⁰ и далее через Карпаты, именуемые летописцем горами Угорскими ¹⁸¹), послужила, по справедливому мнению А. А. Шахматова, географическая номенклатура ¹⁸².

Предположения этого исследователя относительно источников данного отрывка Повести временных лет поддержаны советскими авторами Д. С. Лихачевым ¹⁸³ и А. Н. Насоновым ¹⁸⁴. Изложенные выше выводы представляются нам вполне приемлемыми. Не думаем, однако, что А. А. Шахматовым установлены все источники летописного известия о прохождении венгров мимо Киева. И уж совсем нельзя согласиться с резко отрицательным отношением А. А. Шахматова к роли русского народного предания в сохранении сведений о пребывании венгров на Руси. «Отрицаю, — писал А. А. Шахматов, — ...чтобы рассказ о прохождении Угров мимо Киева и хронологическое определение этого события... могли быть извлечены составителем Повести временных лет из народного предания и вообще из русского источника...» ¹⁸⁵.

Но ведь «Сказание о преложении книг на славянский язык» не содержало сведений об образе жизни венгров-кочевников и о факте прохода их мимо Киева. А. А. Шахматову не удалось найти в этом источнике и упоминаний о походе венгров на Моравию и Чехию. Появление в Повести временных лет этих известий следует объяснить, на наш взгляд, знакомством летописца с современными ему устными преданиями о венграх и их истории ¹⁸⁶. Доказательством сохранения русской [174] народной традицией памяти о пребывании венгров-кочевников на Руси является топонимика. Русский летописец ссылается на часть географических названий, сохранивших память о венграх. Могли быть ему известны и другие наименования, которых довольно много сохранилось на территории бывшей Киевской Руси до XIX в. Таковы урочище «Венгерская гора» между Киевом и Житомиром ¹⁸⁷, реки Угорский Тикич, Угр и Угер, села и местечки Угруйск и Угруйска Воля, Угорце, Угринов, Угорники, Угор (Хугор) ¹⁸⁸.

Русские авторы X-XII вв. имели четкое представление о венграх, выделяя их среди других народов. Венгерским исследователям тюркологу Д. Немету и слависту Я. Мелиху удалось установить происхождение славянского наименования венгров — «угры». Эти авторы пришли к выводу, что еще в языке славян-антов в V в. возникло слово Qgre для обозначения племени оногуров. Источником для этого славянского слова явился термин ongur, который употреблялся в языке тюрок-болгар для наименования оногуров ¹⁸⁹, составивших ядро Великой Болгарии, образовавшейся в начале VII в. в районе Меотиды. После распада этого племенного объединения (середина VII в.) часть оногуров осталась в Причерноморье, о чем свидетельствует источник середины VIII в. «Список епископств» ¹⁹⁰. Славянское обозначение оногуров было в последующие времена перенесено на народы, жившие на месте этого племени, — на хазар, а затем на венгров, в состав которых вошли потомки оногуров ¹⁹¹.

О первоначальном распространении славянами названия «угры» на хазар свидетельствуют два ранних перевода греческих текстов на древнерусский язык. Анонимный византийский автор «Откровения Мефодия Патарокого» (VII-VIII вв.) обозначает хазар словом «турки» (tourkoi); русский переводчик, работавший до середины 90-х годов XI в. (его перевод был известен автору Начального свода) перевел этот термин словом «Оугорьско». Автору более позднего перевода (XIII-XIV вв.) уже не известно данное обозначение хазар, и он применяет в отношении этого народа термин «Тоурци» ¹⁹². [175] Переводчик хроники Георгия Амартола и его Продолжателя, трудившийся в середине XI в., также перевел турок-хазар этого автора терминам «оугры» ¹⁹³. В переводе XIV в. этот народ обозначен термином «тоурькы» ¹⁹⁴. Характерно, что уже в начале XII в. автор Повести Временных лет Нестор, используя первый перевод, не нашел возможным оставить для обозначения хазар термин «угры» (этим словом он обозначил современных ему венгров в остальных местах своего труда) и провел различие между уграми белыми (хазарами) и черными (венграми): На Дунай, говорит Нестор, «придоша угри белии, и наследиша землю словеньску... паки идоша угри черни и мимо Киевъ, послеже при Олзе» ¹⁹⁵. Источники времени Нестора свидетельствуют, что это различение бельгх и черных угров не было придумано им, а взято из жизни и перенесено в прошлое. Так, Белую и Черную Венгрию различают Бруно Кверфуртский (1008 г.) ¹⁹⁶ и автор интерполяции XII в. хроники Адемара ¹⁹⁷.

Применение слова «угры» по отношению к хазарам — отзвук далекого прошлого. Для всех русских авторов XI-XII вв. этот термин наполнен вполне определенным содержанием: соседи-венгры хорошо известны на Руси. Именно потому, что русские люди в это время хорошо знали венгров, они уверенно переводили словом «угры» различные термины, применявшиеся византийскими авторами для обозначения этого народа. Переводчик хроники Продолжателя Георгия Амартола знает, что «турки» этого автора — вовсе не турки, а венгры-угры ¹⁹⁸. Русский книжник, имевший дело с «Златоструем», видит в «скифах» (skufai) этого памятника X в. вовсе не скифов, а хорошо известных ему угров (оугьри) ¹⁹⁹. Автор болгарского «Жития Наума» (924 г.) проявляет знакомство с греческим термином для обозначения угров — «пеоны»: «Оугри Пеонскіи езык» ²⁰⁰. Сочинение XII в. «Повесть о латынех, когда отлучишася от грек», содержит рассказ о крещении двух венгерских князей в Константинополе в середине X в. Автор «Повести» знает греческое, славянское и венгерское название угров: «Пеони, [176] глаголеме Оугри, иже сами нарицаются Магере...» ²⁰¹. Хорошее знание соседней страны — Венгрии — обнаружили и автор памятника первой половины XIII в. — «Слова о погибели Русской земли». Прославляя Владимира Мономаха, он отмечает, что, опасаясь этого князя, «угры твердяху каменыи городы железными вороты...» ²⁰². Историкам известны укрепления на границах Венгерского королевства — засеки (indagines, guepu). Для их устройства применялись дерево и камень. В засеках имелись ворота для прохода войск и купцов. В венгерской топонимике часто встречается название «Железные ворота». Исследователь данного вопроса К. Таганьи справедливо отмечает, что это название нужно понимать не в буквальном смысле, а как «хорошее, словно из железа, укрепление» ²⁰³. Отражение этих реальных обстоятельств появилось в русском памятнике как результат близкого знакомства русских людей с Венгрией.

Хорошее знание русскими авторами — современниками Нестора — венгров, их настоящего и прошлого делает понятным появление в труде этого летописца достоверного сообщения о проходе венгров через Русь и сведений из их истории. Это обстоятельство позволяет сделать предположение также и об источнике сведений Нестора относительно войны венгров с Моравией в начале X в. Летописец мог использовать не только западнославянское «Сказание о преложении книг», но и рассказы людей, побывавших в Венгрии, знакомых с ее историей.

Итак, русские авторы XI-XII вв. хорошо знали венгров и были знакомы с их историей. Для нас важно заметить, что ни один из них не сохранил упоминаний о факте покорения Руси венграми. Русский памятник Повесть временных лет содержит сообщение, подтверждающее свидетельство венгерского народною предания. Нет оснований сомневаться в полноте и объективности известия этого источника о русско-венгерских отношениях IX в. Нельзя также не заметить, что материал русской топонимики, использованный еще Нестором, подтверждает свидетельство венгерского народного сказания о продолжительном пребывании венгров на Русской земле. Только этим можно объяснить многочисленность «венгерских» географических названий в южнорусских областях. [177]

Косвенное подтверждение этою факта содержится в кратких свидетельствах источников относительно походов венгров из южнорусских степей на запад. О первом походе (862 г.) известно из хроники Гинкмара, епископа Реймского (она составляет третью часть Вертинских анналов) ²⁰⁴, а также из Аламаннских анналов ²⁰⁵. По сообщению Фульдских анналов, в 892 и 894 гг. венгерские отряды помогали восточнофранкскому императору Арнульфу в его борьбе против великоморавского князя Святоплука ²⁰⁶. Паннонское житие Мефодия сообщает о встрече последнего с «королем венгров» на Дунае ²⁰⁷. Историки предполагают, что произошло это во время похода венгров на запад в 881 г. ²⁰⁸ Описание встречи Кирилла с отрядом венгров в 861 на пути этого распространителя христианства в Хазарию через Южную Русь, содержащееся в его паннонском житии ²⁰⁹, подтверждает факт пребывания венгерских племен в этих областях во время походов их отдельных отрядов на другие страны Европы.

Приведенные выше указания немецких хроник на появлении венгерских отрядов в пределах Германской империи помогают уяснить характер отношений венгров-кочевников с населением Южной Руси в это время. Условием этих походов было обеспечение тыла, для чего венгры должны были установить мирные отношения со своими восточными соседями — славянами Киевской Руси.

Сведения о характере русско-венгерских отношений IX в. сохранились и в сочинениях арабских и персидских авторов. Ибн Русте в своей энциклопедии «Дорогие ценности», написанной около 903 — 913 гг. ²¹⁰, говоря о славяно-венгерских отношениях, отмечает: «Мадьяры господствуют над всеми соседними славянами, налагают на них тяжелые оброки и обращаются с ними, как с военнопленными...». Из дальнейшего изложения выясняется, что слова автора о господстве венгров над славянами нельзя понимать буквально: речь идет о набегах кочевников-венгров на славян-земледельцев с целью приобретения рабов. «Воюяя славян, — говорит Ибн Русте, — и добывши от них пленников, отводят они этих пленников берегом моря к одной из пристаней Румской земли», где и продают [178] грекам рабов ²¹¹. Приблизительно так же характеризует отношения венгров со славянами анонимный персидский географ в сочинении, написанном в 982 г.: «Венгры воюют со всеми неверными, проживающими вокруг них, и обычно выходят победителями» ²¹².

Сторонники теории господства венгров-кочевников над славянами любят ссылаться на эти свидетельства, считая их доказательствами факта подчинения славян венграм в IX в. ²¹³ Для установления степени достоверности сообщаемых этими персидскими авторами сведений необходимо установить источник, использованный ими, и время, к которому относятся эти сообщения. Исследователь данных текстов В. В. Бартольд пришел к выводу, что «ведения о венграх, приводимые Ибн Русте, анонимным географом и персидским автором Гардизи (XI в.), восходят к одному источнику. Таким источником, по мнению В. В. Бартольда, могло быть сочинение перса Ибн Хордадбеха ²¹⁴. Известно, что этот автор составил первую редакцию своего труда в 846 г., а вторую — в 855 г. ²¹⁵ Ясно, что он мог использовать лишь сведения, относящиеся в основном к первой половине IX в., так что неправомерным является привлечение свидетельств Ибн Русте и персидского анонимного географа к характеристике русско-венгерских отношений в течение всего IX в.

Сообщения этих авторов относятся ко времени столкновений венгерских племен со славянами, о которых сообщает также венгерское народное предание.

Известно также свидетельство персидского географа Гардизи в его труде «Краса повествований», написанном в 1049-1053 гг. ²¹⁶, о набегах венгров на славян и о постройке славянами «крепостей ²¹⁷ для защиты от венгров. Долгое время это свидетельство исследователи относили ко времени до занятия венграми их новой родины, т. е. к IX в. Но, как удалось доказать венгерскому востоковеду М. Кмошко, хотя известие Гардизи и содержит слой сведений, восходящих к труду Ибн Хордадбеха и относящихся в IX в., сам автор, описывая отношения венгров со славянами, имел в виду венгров X — первой [179] половины XI в. ²¹⁸ Этот вывод ныне вынужден признать и Г. Вернадский ²¹⁹.

Из рассмотренных нами источников, таким образом, только венгерское народное предание, переработанное Анонимом, будучи наиболее полным источником, рисует картину развития русско-венгерских отношений IX в., описывая и столкновения венгров с Русью, и установление между ними мирных отношений. Остальные источники сохранили сведения или о столкновениях (восточные авторы), или о русско-венгерских мирных отношениях (русская летопись). Различаются эти памятники лишь объемом содержащихся в них сведений, а не их характером.

Данные источников о прохождении венгров в Паннонию через Русь после установления мирных отношений со славянами подтверждаются материалами археологических раскопок. Украинскому археологу К. В. Берняковичу удалось проследить на территории современного Ужгорода три славянских поселения VIII-XII в. — в Галагове, Радванке и на территории ужгородского замка. Установлено, что Ужгород возник в результате роста и слияния этих трех поселений. Археологу не встретились следы разрушений, пожаров или другие признаки перерыва в развитии славянской культуры в Закарпатье в отмеченное время ²²⁰. Между тем источники, рассмотренные нами, сохранили достоверные сведения о движении через район Ужгорода (Hung венгерских хроник) венгров по пути в Паннонию в конце IX в. Венгры-кочевники прошли через Русь не как ее завоеватели.

Таким образом, в результате сопоставления свидетельств различных по своему происхождению и характеру памятников может быть установлена картина русско-венгерских отношений IX в.

Свидетельства источников не оставляют места для утверждений сторонников теории господства венгерских вождей над восточными славянами и дают возможность проследить динамику взаимоотношений Руси с венграми-кочевниками — переход от военных столкновений к мирному урегулированию, на основе которого венгерские племена прошли через русские земли в Паннонию.