-

ЖАН ФРУАССАР

ХРОНИКИ АНГЛИИ, ФРАНЦИИ, ИСПАНИИ И СОСЕДНИХ СТРАН

ОТ КОНЦА ПРАВЛЕНИЯ ЭДУАРДА II ДО КОРОНАЦИИ ГЕНРИХА IV

Глава 73

Английская чернь восстает против знати.

Пока эти переговоры продвигались вперед, в Англии произошли великие волнения среди низших слоев народа, из-за чего эта страна оказалась на краю бесповоротной гибели. Никогда еще страна не подвергалась такой опасности, как в это время, а все благодаря чересчур великой вольности для простонародья. Восстание было поднято так же, как прежде это было сделано во Франции "добрыми Жаками", которые причинили много зла и принесли много мучений французскому королевству. Просто удивительно, из-за какого пустяка в Англии разбушевалось это поветрие. Для того, чтобы это могло послужить примером для всех людей, я расскажу обо всем, что случилось, и обо всем, что мне удалось узнать на этот счет.

Также как и в других странах, в Англии принято, что дворяне имеют громадные привилегии по сравнению с простым народом, которых они держат в узде, а народ обязан, и законом, и обычаем, пахать для дворян землю, убирать хлеб и складывать его в амбары, молотить и веять зерно. Он также должен косить сено и доставлять его в дома дворян ¹. Народ обязан делать все эти работы для своих господ, причем в Англии много больше, чем в других странах. Так он служит прелатам и дворянам. В графствах Кент, Эссекс, Суссекс и Бедфорд, эти повинности являются более тяжелыми, чем во всем остальном королевстве.

В этих краях начали роптать злонамеренные люди, говоря, что их гнет слишком тяжел, что при сотворении мира не было рабов, и что ни с кем нельзя было так обращаться, если только этот человек не совершал что-нибудь против своего господина, подобное тому, что Люцифер совершил против Господа. Но они ничего такого не делали, ведь они не ангелы и не духи, но люди, созданные по подобию своих господ, которые обращаются с ними, как с животными. Больше сносить это они не могут и потому решили стать свободными, а если они трудятся или выполняют какие-нибудь работы для своих господ, то те должны им за это платить. Некий безумный священник из графства Кент по имени Джон Болл, который за свои нелепые проповеди трижды заключался в тюрьму архиепископом Кентерберийским, сделал очень много для того, чтобы воспламенить их этими идеями. Обычно, каждое воскресенье после мессы, когда народ выходил из церкви, он проповедовал на рыночной площади и собирал вокруг себя толпы людей, которым говорил: «Мои добрые друзья, дела в Англии не могут идти хорошо, и никогда не будут идти хорошо, пока все вещи не будут общими, пока не будет ни вассала, ни сеньора, и все различия между ними уравняются, пока господа не будут хозяевами лишь над самими собой. Как плохо они с нами обращаются! И по какой причине они держат нас в узде? Разве мы все не являемся потомками одних и тех же родителей, Адама и Евы? И что они могут показать, и какие доводы они могут привести, чтобы доказать, что они должны быть большими хозяевами, чем мы сами? Кроме того, что мы должны работать и трудиться, чтобы они могли тратить. Они одеты в бархат и дорогие ткани, обитые горностаем и другими мехами, тогда как мы вынуждены носить бедную одежду. У них есть вина, специи и прекрасный хлеб, тогда как у нас только ржаной и из соломенных отбросов, а если мы что-то пьем, то это должна быть только вода. У них есть прекрасные жилища и поместья, тогда как мы должны сносить ветер и дождь при работе в открытом поле. Но именно благодаря нашим трудам у них есть то, чем поддерживать свою роскошь. Нас зовут рабами, а если мы не исполняем свои службы, то нас бьют, и у нас нет никакого суверена, которому мы могли бы пожаловаться или который пожелал бы нас выслушать и судить нас по справедливости. Давайте пойдет к королю, который юн и пожалуемся ему на наше рабство, скажем ему, что у нас все должно быть иначе, а то мы найдем для этого средства сами. Если мы пойдем к нему единым отрядом, то в надежде стать свободными за нами последуют все те, ходят под именем рабов или крепостных. Когда король нас увидит, то мы либо получим благоприятный ответ, либо должны будем сами постараться изменить свое положение».

Такими и подобными словами разглагольствовал перед народом в своей деревне Джон Болл каждое воскресенье после мессы. За это народ его очень любил. Те люди, что хотели недоброе, заявляли, что он говорит истинную правду, и рассказывали об этом друг другу, пока шли на полевые работы, по дороге из одной деревни в другую, или по разным своим домам, говоря: «Джон Болл проповедует то-то и то-то, и он говорит правду».

Узнав об этом, архиепископ Кентерберийский приказал арестовать Джона Болла и заключить его в тюрьму на два или на три месяца, чтобы он понес наказание. Но было бы лучше, если бы он заточил его пожизненно или предал бы смерти, нежели позволил бы действовать таким образом. Архиепископ выпустил его на свободу, поскольку не мог предать смерти за убеждения совести. Как только Джон Болл вышел из тюрьмы, так сразу же вернулся к своим прежним заблуждениям. Услышав о его проповедях, многие люди в городе Лондоне, завидовавшие людям богатым и знатным, начали говорить между собой, что королевство слишком плохо управляется, и что знать захватила все золото и серебро. Потому эти злонамеренные лондонцы стали собираться вместе и возмущаться. Они послали к людям, проживавшим в окрестных графствах, сказать, что те должны храбро явиться в Лондон и привести с собой своих товарищей. Что они найдут городские ворота для них открытыми, а простой народ придерживающимся такого же образа мыслей и, что они так надавят на короля, что в Англии большей не останется рабов.

Эти обещания всколыхнули людей в графствах Кент, Эссекс, Суссекс и Бедфорд, и во всех окрестных местностях, так что они отправились в Лондон, и когда они туда пришли, то было их более 60 тысяч человек. У них был вожак по имени Уот Тайлер, а с ним были Джек Стро (Straw) и Джон Болл. Эти трое были их вожаками, но главным был Уот Тайлер. Этот Уот был плиточником (облицовщиком домов), дурным человеком и большим врагом знати. В первое время, когда эти злодеи начали восстание, весь Лондон, кроме их друзей, был сильно испуган. Услышав, что они идут на Лондон, мэр и богатые горожане собрались на совет, чтобы обсудить, не должны ли они закрыть ворота и отказаться их впустить, но хорошенько рассмотрев это дело, они решили так не делать, поскольку была опасность, что они сожгут пригороды ².

Поэтому ворота были распахнуты, и они входили в город отрядами по 100 или по 200, по 20 или по 30 человек, в соответствии с населенностью тех мест, из которых они пришли и, входя в Лондон, они размещались в нем на постой. Но, по правде говоря, целых две трети этих людей не знали, чего они хотят и чего добиваются. Они шли один за другим словно овцы, или как пастушки в старину, которые говорили, что хотят завоевать Святую Землю, но так ничего и не сделали. Таким вот образом эти бедные парни и вассалы приходили в Лондон, преодолев путь в 100 и 60 лье ³, но большая их часть была из тех графств, о которых я упоминал. И по прибытии они хотели видеть короля. Местные дворяне, рыцари и оруженосцы начали тревожиться, когда увидели этих восставших людей, и если они испугались, то у них была для того достаточная причина, так как страх внушали и меньшие поводы. И, насколько это было возможно, они начали собираться вместе.

В тот же день, когда эти злодеи из Кента шли по дороге в Лондон, мать короля принцесса Уэльская возвращалась из паломничества в Кентербери. Она оказалась из-за этого в большой опасности, так как эти негодяи напали на ее экипаж и вызвали большой переполох, что чрезвычайно напугало добрую леди. Она боялась, как бы они не учинили над ней или над ее дамами какого-нибудь насилия. Однако Бог охранил ее от этого, и она смогла за один день приехать из Кентербери в Лондон, не сделав по пути ни одной остановки. Ее сын Ричард находился в этот день в лондонском Тауэре. Туда и приехала принцесса и застала короля в компании графа Солсбери, архиепископа Кентерберийского, мессира Робера Намюрского, сеньора де Гоммежена (Gommegines) и некоторых других приближенных, которые находились около его персоны. Они все боялись его подданных, которые вот так собрались вместе, и не зная, чего они хотят. О подстрекательствах к мятежу было хорошо известно в королевском дворце еще до его начала и до того, как сельские жители покинули свои дома, но в ответ на это король ничего не предпринимал, что всех очень удивляло. Для того чтобы дворяне и другие люди смогли извлечь из этого урок и справиться с бунтующими негодяями, я самым подробным образом расскажу о том, как происходило это дело.

Глава 74

Английская чернь совершает много жестокостей над должностными лицами. Она посылает к королю одного рыцаря в качестве посла.

В 1381 году, в понедельник перед днем Тела и Крови Христовых (Holy Sacrament feast — четверг после Троицына дня – прим. пер.), эти люди вышли из своих домов и пошли в Лондон, чтобы пожаловаться королю, чтобы его величество сделал их свободными, поскольку они хотят, чтобы в Англии больше не было никаких рабов. В Кентербери они повстречали Джона Болла (который думал, что сможет застать там архиепископа, но тот находился в Лондоне), Уота Тайлера и Джека Стро. Войдя в Кентербери они все были очень обрадованы, ибо жители этого города имели такой же ход мыслей. Посовещавшись, они решили идти на Лондон, а также послать эмиссаров вдоль Темзы в Эссекс, Саффолк, Бедфорд и другие графства, чтобы побудить людей идти на Лондон по той стороне реки, и таким образом, как бы окружить его, чтобы король не смог бы им помешать. В их намерения входило, чтобы все различные отряды собрались вместе в день Тела и Крови Христовых или на день позже.

Те люди, что пришли в Кентербери, ворвались в церковь Святого Томаса и причинили ей большой ущерб. Они разграбили апартаменты архиепископа и, унося разные вещи, говорили: «Этому английскому канцлеру эта мебель досталась слишком дешево. Теперь он должен отдать ее нам вместе с отчетом о доходах со всей Англии и по поводу тех денег, что он собрал со времени коронации короля». Затем они мошеннически обобрали аббатство Святого Винсента и на утро выступили по дороге на Рочестер, а вместе с ними в путь отправились и простые люди из Кентербери. Они собирали людей с деревень и справа и слева и двигались вперед подобно буре, разрушая все дома прокуроров и королевских судебных служащих, а также дома, принадлежавшие архиепископу, ничего при этом не щадя.

По прибытии в Рочестер был устроен пир, так как там их ждали местные жители, которые были их сторонниками. Они двинулись к замку и схватили рыцаря по имени сэр Джон Ньютон, который был констеблем замка и капитаном города ⁴. Они сказали ему, что он должен сопровождать их в качестве их главнокомандующего и выполнять все, что они пожелают. Рыцарь постарался от этого уклониться и привел бы для этого добрые резоны, если бы они стали его слушать. Но они ему сказали: «Сэр Джон, если ты не станешь выполнять то, что мы приказываем, то — ты покойник». Рыцарь, видя, что эти негодяи действительно его убьют, согласился на их требование, и с большой неохотой встал в их главе. Таким же манером они действовали и в других английских графствах, в Эссексе, Кембридже, Бедфорде, Стаффорде, Варвике и Линкольне, где они принуждали великих лордов и рыцарей, таких как, великого барона лорда Мэнли (Manley), сэра Стивена Хейлса (Hales) и сэра Томаса Коссингтона, возглавлять их и идти вместе с ними. Теперь посмотрите, как удачно повернулись дела, ведь если бы они преуспели в своих намерениях уничтожить в Англии всех дворян, то после этого успеха восстала бы чернь и других народов, беря пример от гентцев и фламандцев, которые находились в прямом мятеже против своего сеньора. В том же году, таким же образом действовали и парижане, вооруженные свинцовыми булавами ⁵. Их было свыше 20 тысяч, как я о том расскажу в соответствующем месте своей истории. Но теперь сначала вернемся к восстанию в Англии.

Когда пришедшие в Рочестере люди, сделали все, что они хотели, то вышли оттуда и, перейдя через реку, направились в Дартфорд. Но они всегда следовали своему плану в части разрушения домов юристов и судейских служащих справа и слева от их дороги. По пути они отрубили несколько голов, и продолжили свой поход до Блэкхета (Blackheath), в котором устроились на ночь. Они говорили, что вооружились за короля и за английский простой народ. Когда лондонские горожане увидели их лагерь столь близко от себя, то они зарыли ворота на лондонском мосту. По приказам лондонского мэра сэра Уильяма Уолворта (Walworth) и нескольких богатых горожан, которые не принадлежали к партии восставших, была расставлена стража. Но в городе было более 30 тысяч человек, которые были на их стороне. Народ в Блэкхете об этом узнал. Поэтому они послали к королю на переговоры своего рыцаря, чтобы тот передал ему, что то, что они делают, они делают ради него, что в течение нескольких лет государство управляется его дядьями и духовенством убого, к великому бесчестию для королевства и к угнетению низших слоев народа. В особенности плохо оно управляется его канцлером, архиепископом Кентерберийским, от которого они хотят и требуют отчета об исполняемой им должности. Рыцарь не осмелился ни сказать, ни что-либо сделать против этого, но подойдя к берегу Темзы напротив Тауэра, он сел в лодку и поплыл через реку. Пока король и его приближенные в Тауэре пребывали в большой неизвестности и с тревогой ждали каких-нибудь сведений, рыцарь высадился на берег. Ему дали дорогу, и он был препровожден к королю, который находился в свои апартаментах вместе со своей матерью принцессой. Вместе с королем также находились два его единоутробных брата, граф Кентский и сэр Джон Холланд, а также графы Солсбери, Варвик, Саффолк, архиепископ Кентерберийский, великий приор тамплиеров в Англии, мессир Робер Намюрский, сеньор де Вертен, сеньор де Гоммежен, мессир Анри де Соссель (de Sausselles), мэр Лондона и несколько лучших горожан.

Сэр Джон Ньютон, которого все они хорошо знали, поскольку он был одним из королевских служащих, упал на колени и сказал: «Мой грозный лорд, не гневайтесь на меня за то послание, что я готов вам передать. Мой дорогой лорд, ведь я был вынужден придти сюда». «Ни в коем случае, сэр Джон. Расскажите нам, что вам поручили, мы считаем вас невиновным». «Мой грозный лорд, народ вашего королевства послал меня, чтобы просить вас придти в Блэкхет и поговорить с ним. Они не хотят никого, кроме вас, и вы не должны опасаться за себя, поскольку они не причинят вам ни малейшего вреда. Они всегда уважали, и будут уважать вас, как своего короля, но они расскажут о многих вещах, которые, как они говорит, вам необходимо услышать, но о каких именно — мне они не поручали вам поведать. Но дорогой лорд, проявите доброту и дайте мне такой ответ, который был бы для них приемлемым, и который мог бы их убедить, что я действительно с вами встречался. Ведь мои дети находятся у них в заложниках моего возвращения, и они непременно предадут их смерти, если я не вернусь».

Король ответил: «Вы вскоре получите ответ». После этого он созвал совещание о том, что надо делать. Королю посоветовали сказать, что если в четверг народ подойдет на берег реки Темзы, то он непременно с ним поговорит. Получив этот ответ, сэр Джон Ньютон был им очень доволен и, распрощавшись с королем и баронами, ушел. Он сел в свою лодку, переправился через Темзу и вернулся в Блэкхет, где его ждало более 60 тысяч человек. Он сказал им от имени короля, что если они на следующее утро пошлют своих вожаков к Темзе, то король выйдет к ним и выслушает то, что они хотят сказать. Этот ответ вызвал большую радость, и они им удовлетворились. Они удалились на ночлег, кто как мог, но вы должны знать, что одна четвертая часть из них была вынуждена поститься из-за нехватки еды, поскольку они с собой ничего не взяли, чем, как можно представить, они были очень раздосадованы.

В это время граф Бэкингем находился в Уэльсе, где у него, благодаря правам его жены, приходившейся дочерью графу Херфордскому и Нортгемптонскому, были огромнейшие владения, но в окрестностях Лондона обычно говорили, что он благосклонен к простым людям. Некоторые принимали это за правду, поскольку видели его среди народа. Это было из-за того, что был некий Томас из графства Кембридж, который был очень на него похож. Что до английских баронов, которые находились в Плимуте, готовясь к своему заморскому походу, то они слышали об этом мятеже, и о том, что люди восстали во всех частях королевства. Испугавшись, как бы их поход не сорвался, и как бы чернь на них не напала, как это произошло в Саутгемптоне, Уинчелси и Арунделе, они подняли якоря и, с некоторым трудом, так как был противный ветер, но покинули бухту и, выйдя в открытое море, бросили якоря там, дожидаясь благоприятного ветра.

Герцог Ланкастер находился на границе между ла-Морлейном ⁶ (la Morlane), Роксбургом и Мелроузом, ведя переговоры с шотландцами. Он тоже получил сведения об этом мятеже и об угрозе для себя, так как было хорошо известно, что он очень не популярен у английского простонародья. Несмотря на это, он очень умело провел свои переговоры с шотландскими представителями, графом Дугласом, графом Мореем, графом Сатерлендом, графом Мар, и Томасом де Весеем (de Vesey). Шотландцы, которые заключали мир от имени короля и своей страны также хорошо знали о восстании в Англии и о том, что чернь поднялась против знати. Они говорили, что Англия потрясена и находится под великой угрозой гибели, поэтому на переговорах они старались надавить на герцога Ланкастера и на его совет.

Теперь мы вернемся к английской черни и расскажем о том, как продолжалось ее восстание.

Глава 75

Английская чернь входит в Лондон, где совершает множество насилий и безобразий. Она убивает архиепископа Кентерберийского и еще несколько человек.

В день Тела и Крови Христовых король Ричард вместе со своими лордами прослушал мессу в лондонском Тауэре и затем сел в лодку. Его сопровождали графы Солсбери, Варвик и Саффолк и еще несколько рыцарей. Он поплыл вниз по Темзе в направлении Ротерхита (Rotherhithe), манора, принадлежавшего короне, где собралось более 10 тысяч человек, явившихся туда из Блэкхета, чтобы увидеть короля и поговорить с ним. Когда они увидели его приближающуюся лодку, то издали такие крики и вопли, что казалось, что там собрались вместе все дьяволы ада. При них находился и их рыцарь, сэр Джон Ньютон, для того, чтобы в случае, если бы они обнаружили, что король не приехал и насмеялся над ними, то, как и обещали, разорвали бы его на куски.

Когда король и его лорды увидели эту толпу людей и все безумство их поведения, то среди них не нашлось никого достаточно храброго и решительного, но все испытывали тревогу. Королю посоветовали не высаживаться на берег, но проплыть в лодке мимо, вниз по течению. «Что вы хотите, — потребовал король, — я пришел сюда, чтобы услышать, что вы хотите сказать». Люди, стоявшие недалеко от него в один голос вскричали: «Мы хотим, чтобы ты высадился, тогда мы представим и свободно расскажем тебе то, чего мы хотим». Тогда граф Солсбери ответил за короля и сказал: «Судари, вы недостаточно хорошо одеты, и не пристало королю здесь говорить с вами».

Больше ничего не было сказано, так как король пожелал вернуться в лондонский Тауэр, откуда он отплыл. Когда люди увидели, что больше не могут ничего добиться, то, находясь в возбужденном состоянии, пошли назад в Блэкхет, где находился их главный отряд, чтобы рассказать о полученном им ответе, и о том, как король вернулся в Тауэр. Там они все закричали: «Идемте немедленно в Лондон». Они сразу же направились в путь и по дороге к городу разрушали дома юристов, придворных и монастыри. Войдя в лондонские пригороды, которые были очень красивыми и просторными, они разграбили много прекрасных домов, в частности, они снесли королевскую тюрьму, называвшуюся Маршалси (Marshalsea), и выпустили на свободу всех, кто там находился. Они нанесли большой ущерб пригородам и, грозили лондонцам, что, если взойдя на мост, они найдут ворота запертыми, то подожгут пригороды, возьмут город штурмом, а затем сожгут и разрушат его.

Что касается лондонского простонародья, то многие были на их стороне и, собравшись вместе, они говорили: «Почему вы отказываетесь впустить этих честных людей? Они — наши друзья, и то, что они делают, они делают для нашего блага». Тогда было признано, что необходимо открыть ворота, и в них ворвались толпы людей и побежали по тем лавкам, в которых, как им казалось, есть много еды. Если они искали мяса или выпивки, то это сразу же появлялось перед ними, и ни в чем не было отказа, но, напротив, в надежде их ублажить, им оказывались все виды гостеприимства,.

Тогда их вожаки, Джон Болл, Джек Стро и Уот Тайлер прошли через весь Лондон в сопровождении более чем 20 тысяч человек, по направлению к Савойскому дворцу, который представлял собой прекрасное здание по дороге на Вестминстер, расположенное на берегах Темзы и принадлежащее герцогу Ланкастеру. Они сразу же убили привратников, ворвались во дворец и предали его огню. Не удовольствовавшись этим злодеянием, они проследовали к дому родосских рыцарей-госпитальеров, посвященного Св. Иоанну с горы Кармельской (St. John of Mount Carmel). Они сожгли этот дом вместе с госпиталем и церковью. Затем они с торжеством прошлись по улицам и убивали каждого фламандца, которого могли найти, в доме ли, или в церкви, или в госпитале. Никому не удавалось избежать смерти. Они взломали несколько домов ломбардцев, забирая столько денег, сколько могли унести в руках, и никто не осмеливался им возразить. Они убили богатого горожанина по имени Ричард Лев, которому Уот Тайлер прежде служил во Франции, но однажды тот избил своего слугу, что тот не забыл. Теперь, приведя своих людей к его дому, он приказал его обезглавить, голову водрузить на копье и пронести по улицам Лондона. Так поступали эти злодеи, словно сумасшедшие, и в этот четверг в городе Лондоне они совершили много преступлений.

Ближе к вечеру, они расположились на площади Святой Екатерины перед Тауэром объявив, что не уйдут оттуда, пока не получат от короля всего, чего они добиваются, пока все их желания не будут удовлетворены, и пока канцлер Англии не даст им отчета и не покажет, куда были потрачены огромные суммы собранных налогов, угрожая, что если он не предоставит такой отчет, с которым они согласятся, то ему же будет хуже. Обсудив все возможные виды казней для иноземцев, которым они их подвергнут, они расположились перед Тауэром. Вы можете легко себе представить, в какой несчастной ситуации оказался король, и те, кто находились рядом с ним, ведь периодически эти мятежники гудели так, как будто в них вселился дьявол.

Около вечера, в присутствии короля был созван совет. Находившиеся в Тауэре вместе ним бароны, мэр Лондона сэр Уильям Уолворт и некоторые лучшие горожане предлагали тогда вооружиться и в течение ночи напасть на этих негодяев, которые спали на улицах, и которых было 60 тысяч человек. Пока они спят и пьют, их можно будет перебить во время бегства, ведь оружие было лишь у каждого двадцатого из них. Горожане были способны это сделать, поскольку тайком привели из своих домов друзей и слуг, готовых действовать должным образом. Сэр Роберт Ноллис оставался в своем доме, защищая свое добро с более чем 120 полностью вооруженными соратниками, которые немедленно должны были бы выступить. Мессир Пердика д`Альбре, который в это время находился в Лондоне, также мог бы сослужить великую службу. Так что они могли бы собрать свыше 8 тысяч хорошо вооруженных людей. Но ничего не было сделано, так как все слишком сильно боялись лондонской черни, и советники короля, граф Солсбери и другие, сказали ему: «Сир, если вы сможете успокоить их красивыми словами, то это было бы гораздо лучше, и было бы хорошо великодушно даровать им все, чего они просят. Ведь если мы начнем то, что не можем довести до конца, то потом никогда не сможем это поправить. Они расправятся и с нами, и с нашими наследниками, а Англия станет пустыней». Этому совету и последовали, и мэру было приказано не двигаться. Он повиновался, как и должен был это делать. В городе Лондоне, кроме мэра было 12 шерифов ⁷, из которых 9 были за короля, а трое, как это впоследствии открылось, за этих злодеев, за что они дорого заплатили.

Утром в пятницу люди, находившиеся на площади перед церковью Святой Екатерины около Тауэра, начали готовиться. Они много шумели и говорили, что если король к ним не выйдет, то они нападут на Тауэр, возьмут его штурмом и убьют всех, кто там находится. Король тревожился из-за этих угроз и решил с ними поговорить. Поэтому он послал к ним с приказом перейти на прекрасный луг в Майл-Энде (Mile-end), куда в летнее время люди ходили развлекаться, и что там король соизволит выслушать их требования. От имени короля были сделаны объявления, что все, кто хочет с ним говорить, должны идти в вышеупомянутое место, где он обязательно с ними встретиться.

Народ из разных деревень начал перемещаться туда, но пошли не все, так у некоторых были другие цели. Ведь большая их часть хотела только добычи и уничтожения знати, а еще — разграбления Лондона. Это и было главной причиной их восстания, что они ясно и показали. Ведь когда были открыты ворота Тауэра, и из них вышел король в сопровождении двух своих братьев, графов Солсбери, Варвика, Саффолка, сэра Робера Намюрского, сеньоров де Вертена и де Гоммежена и еще нескольких других человек, то в них бросились Уот Тайлер, Джек Стро и Джон Болл, с более чем 4 сотнями других человек. Они стали бегать из палаты в палату в поисках архиепископа Кентерберийского Саймона ⁸, доблестного и мудрого мужа. Он был канцлером Англии и только что отслужил мессу перед королем. Он был схвачен этими негодяями и обезглавлен. Та же судьба постигал приора Сен-Джона, равно как и одного францисканского монаха, доктора физики, который был человеком герцога Ланкастера, и который пострадал из-за их ненависти к его хозяину, а также и сержанта стражи по имени Джон Лейдж (Laige). Они поместили эти 4 головы на длинные копья и, выставив их перед собой, шествовали по улицам Лондона. Когда они с ними достаточно натешились, то установили головы на лондонском мосту, как если бы те были изменниками по отношению к королю и стране.

Эти негодяи ворвались в апартаменты принцессы и изрубили ее кровать. Ее это так напугало, что она упала в обморок и, в таком состоянии была унесена своими слугами и дамами на берег реки. Там ее посадили в крытую лодку и перевезли в дом под названием Уардроб (Королевский Гардероб) ⁹, где она провела этот день и эту ночь, находясь, все время при смерти, до тех пор, пока не была утешена своим сыном королем, как вы о том услышите позже.

Глава 76

Английские дворяне находятся под угрозой уничтожения. Трое главных вожаков бунтовщиков несут наказание, а остальные расходятся по домам.

Когда король находился по дороге Майл-Энду, который находится за пределами Лондона, два его брата, граф Кентский и сэр Джон Холланд, покинули его и галопом поскакали прочь. Также поступил и сеньор де Гоммежен. Они не желали представать перед чернью в Майл-Энде, из страха за свою жизнь ¹⁰.

Прибыв в сопровождении баронов на место, король нашел там собравшимися свыше 60 тысяч человек из разных деревень и графств Англии. Он сразу же двинулся в их гущу, говоря любезным образом: «Мой добрый народ, я — ваш король и ваш господин, Что вы хотите? И что вы желаете мне сказать?» Те, кто слышал его, отвечали: «Мы хотим, чтобы ты нас сделал впредь свободными, нас, наших наследников и наши земли, и чтобы мы больше не звались рабами, и чтобы нас не могли держать в оковах». Король отвечал: «Я удовлетворю ваши пожелания, расходитесь по своим домам и по местам, откуда вы пришли. Выделите по 2 или по 3 человека от каждой деревни, и я вручу им письма, скрепленные моей печатью, которые они доставят с собой и в которых каждое ваше требование будет полностью удовлетворено. И для того, чтобы вы были удовлетворены еще больше, я прикажу, чтобы в каждое управление имением, замком и муниципалитетом были бы посланы мои знамена». Эти слова были очень приятны послушным и благонамеренным людям, которые там собрались, и которые сами не знали, чего хотят. Они говорили: «Хорошо сказано, мы не желаем ничего большего». Таким образом, народ успокоился и начал расходиться из Лондона.

Король добавил несколько слов, которые еще больше им понравились: «Вы, мой добрый народ Кента, получите одно из моих знамен, а также и вы, люди из Эссекса, Сассекса, Бедфорда, Саффолка и Линкольна, каждый получит по одному знамени, и я прощу вам все, что вы тут наделали. Но вы должны следовать за моими знаменами и вернуться по домам на тех условия, о которых я сказал». Они единодушно ответили, что так и сделают. Тем закончилось это огромное собрание, и они стали расходиться из Лондона. Король немедленно задействовал свыше 30 секретарей, которые составляли письма так быстро, как только могли. Он запечатывал их и вручал этим людям. И они уходили и возвращались в свои края.

Главное зло осталось позади. Но я уже упоминал, что были еще Уот Тайлер, Джек Стро и Джон Болл, которые заявили, что хотя люди и удовлетворены, но они так просто не уйдут, и что у них есть более 30 тысяч человек, которые с ними заодно. Они оставались в городе, не имея никакого желания получать свои письма или королевскую печать. Но они делали все, что могли, чтобы ввергнуть город в такую смуту, чтобы лорды и богатые горожане были бы убиты, а их дома были бы разграблены и разрушены. Лондонцы это подозревали и держались по домам вместе со своими друзьями и слугами, будучи, каждый по своим возможностям, хорошо вооруженными и готовыми к делу.

Когда народ на Майл-Энде успокоился и стал расходиться по разным городам и так быстро, как только это было возможным, получать королевские письма, король Ричард отправился в Уардроб, где, пребывая в великом страхе, находилась принцесса. Он утешил ее, как только мог, и провел там эту ночь.

Я должен рассказать о том приключении, что случилось с этими шутами перед Норвичем, и с их вожаком по имени Уильям Листер, который был родом из графства Стаффорд. Это случилось в тот же день, когда злодеи сожгли савойский дворец, церковь и дом Сен-Джон, госпиталь тамплиеров, разрушили тюрьму Ньюгейт и выпустили на свободе всех заключенных. Под руководством Листера собралось много людей из Линкольншира, Норфолка и Саффолка, которые, согласно полученным ими приказам, шли в Лондон.

По дороге они остановились около Норвича и принуждали всех к ним присоединяться, так что ни один человек из простого народа не остался дома. Причина, по которой они остановились около Норвича, была такова, что губернатором этого города был рыцарь по имени сэр Роберт Сэлль (Salle). Он не был дворянином по рождению, но приобрел большую славу за свои способности и доблесть, и король Эдуард сделал его рыцарем. Он был самым красивым и сильным мужчиной в Англии. Листер и его товарищи взяли себе в голову, что они смогут сделать этого рыцаря своим командующим и увести с собой в Лондон, чтобы внушить там еще больший страх. Они послали к нему приказы, чтобы он вышел к ним в открытое поле, чтобы поговорить, а иначе, они атакуют и сожгут город. Рыцарь, рассудив, что будет гораздо лучше выйти к ним, нежели они осуществят свои злодейские планы, сел на коня и один выехал из города, чтобы услышать, что они имеют сказать. Когда они убедились, что он к ним явился, то выказывая ему все знаки уважения, любезно попросили его спешиться, чтобы с ними поговорить. Он спешился и этим сделал большую глупость, поскольку, когда он это сделал, то был сразу же ими окружен. Вначале они беседовали по-дружески. Они говорили ему: «Роберт, вы — рыцарь и человек большого веса в этом графстве, и вы прославлены за свою доблесть. Но все же, несмотря на все это, мы знаем, кто вы. Вы — не дворянин, но сын бедного каменщика, такого же, как и мы сами. Если вы пойдете с нами, как наш командующий, то мы сделаем вас таким великим лордом, что под вашим управлением будет находиться четверть Англии».

Услышав такую речь, рыцарь страшно разгневался, он никогда бы не дал согласия на такое предложение и, глядя на них гневным взором, ответил: «Убирайтесь прочь, презренные негодяи и лживые предатели, кои вы и есть. Вы предлагаете мне отказаться от своего прирожденного сеньора ради компании таких мошенников, как вы? Вы хотите, чтобы я себя обесчестил? Я постараюсь сделать так, чтобы вас поскорее повесили, так как это и должно быть вашим концом». Сказав это, он попытался сесть на коня, но его нога выскользнула из стремени, и его конь испугался. Тогда они закричали: «убьем его». Когда он это услышал, то отпустил коня и, выхватив прекрасный бордосский меч, вступил в бой. Он быстро расчистил толпу вокруг себя, так что на это было просто прекрасно посмотреть. Некоторые попытались к нему приблизиться, но с каждым нанесенным ударом он отсекал их головы, руки, ступни или ноги. Никто не был достаточно смел, зато все боялись, и сэр Роберт совершил в этот день чудеснейший из своих подвигов. Этих негодяев было свыше 40 тысяч человек. Они бросали и метали в него разные предметы, так что, если бы он не был бы облачен в броню и не был бы вооружен, то его должны были бы быстро одолеть. Однако он убил 12 человек из них, не считая многих раненных. В конце концов, его повалили, отрубили ему ноги и руки и разорвали его тело на куски. Таков был конец сэра Роберта Сэлля, что было большим горем, и когда об этом слышали рыцари и оруженосцы по всей Англии, то их охватывал сильный гнев.

В субботу утром король оставил Уардроб и поехал в Вестминстер, где он и все лорды прослушали мессу в аббатстве. В этой церкви в маленькой капелле находится статуя Богородицы, которая имеет много достоинств и которая осуществляла великие чудеса. В нее очень верят английские короли. Там король оказал знаки уважения и сделал подношения этой святыне. Около 9 часов он сел на своего коня, также как и все бывшие с ним бароны. Они поскакали вдоль мостовой, по дороге обратно в Лондон, но немного отъехав, они повернули влево и поехали от Лондона прочь.

В этот день, в местечке под названием Смитфилд (Smithfield), там, где каждую пятницу открывается конский рынок, вновь собрался сброд под предводительством Уота Тайлера, Джека Стро и Джона Болла, чтобы обсудить свои дела Их насчитывалось более 20 тысяч человек, и все они были людьми одного сорта. Еще много больше находилось в городе, завтракая и распивая рейнские вина и мадеру в тавернах и в домах ломбардцев, ни за что при этом не платя. И счастлив был тот, кто мог предоставить им хорошее угощение. У собравшихся в Смитфилде были королевские знамена, которые были выданы им накануне вечером, и эти нечестивцы хотели в тот же день разграбить город. Их вожаки говорили: «что до сих пор они еще ничего не сделали. Прощение, которое даровал король не сильно-то нам и нужно. Но если мы будем единодушны, то разграбим этот большой, богатый и могущественный город Лондон до того, как сюда придут люди из Эссекса, Саффолка, Кембриджа, Бедфорда, Варвика, Ридинга, Ланкашира, Арундела, Гилфорда, Ковентри, Линна, Линкольна, Йорка и Дархема. Ведь они находятся уже на пути сюда, и мы наверняка знаем, что их приведут сюда Вокер (Vaquier) ¹¹ и Листер. Если мы разграбим город и все богатства, которые в нем находятся, сейчас, то мы поступим предусмотрительно и не раскаемся в этом. Но если мы подождем, пока подойдут они, то они вырвут у нас добычу». С этим мнением уже все согласились, когда показался король в сопровождении 60 всадников. Он ничего про них не знал, но намеревался продолжать свой путь, не заезжая в Лондон. Однако когда он подъехал к аббатству Сент-Бартоломью, которое находится в Смитфилде и увидел толпу людей, то остановился и сказал, что не поедет дальше, пока не узнает, чего они хотят, а если они возмущаются, то он их успокоит.

Сопровождавшие его лорды также остановились, что и следовало сделать, раз остановился король. Заметив короля, Уот Тайлер сказал своим людям: «Здесь король. Я пойду и поговорю с ним. Оставайтесь здесь, пока я не подам знак». Он сделал движение рукой и прибавил: «Когда вы увидите, что я подал вот этот сигнал, то бросайтесь вперед и убейте всех, кроме короля. Напротив, ему никакого вреда не причиняйте. Ведь он юн, и мы можем сделать с ним все, что нам угодно. Везя его с собой через всю Англию, мы станем ее хозяевами без всякого сопротивления». Там был некий лондонский ремесленник, занимавшийся изготовлением камзолов, по имени Джон Тикль (Ticle), который привез 60 камзолов. Некоторые из этих шутов в них уже оделись, а на его вопрос, кто будет за них платить, ведь он должен выручить за них добрых 30 марок, Тайлер ответил: «Будь проще, тебе хорошо заплатят в этот день. Положись в этом на меня, у тебя за них есть достаточная гарантия». Сказав это, он пришпорил коня и, оставив своих людей, подскакал к королю и подъехал так близко, что голова его коня касалась крупа коня короля. Первые слова, что он произнес, были адресованы королю: «Король, видишь ли ты всех этих людей, находящихся здесь?» «Да, — ответил король, — почему ты спрашиваешь?» «Потому, что они находятся под моим началом и поклялись своей верой делать все, что я им прикажу». «Очень хорошо, — сказал король, — я не возражаю по этому поводу». Тайлер, который хотел только смуты, ответил: «И можешь ли ты подумать, король, что эти люди, и еще больше людей, что осталось в городе и тоже находятся под моим командованием, должны уйти, не имея твоих писем? О нет, мы возьмем их с собой». «Почему же, — ответил король, — ведь, как и было приказано, они получат их одно за другим. Но, дружище, возвращайся к своим друзьям и скажи им, чтобы они уходили из Лондона. Будьте мирными и позаботьтесь о себе. Ведь наше решение в том и состоит, чтобы вы все получили свои письма, в каждой деревне и в каждом городе, как об этом и было условлено».

Как только король кончил говорить, Уот Тайлер, краем глаза заметил, что сопровождавший короля оруженосец держит свой кинжал. Тайлер смертельно ненавидел этого оруженосца, прежде они когда-то говорили друг с другом, и тогда оруженосец с ним плохо обошелся. «Как, ты здесь, — вскричал Тайлер, — отдай мне свой кинжал». «Не отдам, — сказал оруженосец, — почему я должен тебе его отдавать?» Повернувшись к нему, король сказал: «Отдай ему, отдай ему». Он так и сделал, хотя и очень против своей воли. Когда Тайлер взял кинжал, то стал играть им и крутить им своей рукой, и вновь, обращаясь к оруженосцу, сказал: «Дай мне свой меч». «Не дам, — ответил оруженосец, — ведь это королевский меч, а ты всего лишь ремесленник и ты недостоин его носить. И если бы здесь были бы только ты и я, то ты бы не посмел сказать то, что сказал, даже за такую же большую груду золота, как вот эта церковь». «Честное слово, — ответил Тайлер, — я не стану есть сегодня прежде, чем не достану твоей головы». При этих словах мэр Лондона, у которого было около 12 человек, скрывавших оружие под одеждой, и который ехал впереди, расталкивая толпу, заметил поведение Тайлера. На это он сказал: «Мерзавец, как ты смеешь так себя вести в присутствии короля и говорить такие слова? Это слишком большая наглость для такого, как ты». Тогда король начал злиться и сказал мэру: «Схватить его». Когда король отдал этот приказ, Тайлер, обращаясь к мэру, сказал: «Эй, в имя Бога, что я такого сказал, что это тебя так задело? Что ты имеешь в виду» «Воистину, — ответил мэр, который видел, что его одобряет король, — разве пристало такому вонючему негодяю, как ты, вести такие речи в присутствии короля, моего прирожденного господина? Я не переживу этот день, если не отплачу за это». С этими словами, он извлек спрятанную саблю ¹² и ударил Тайлера по голове с такой силой, что тот свалился под ноги своего коня. Когда он упал, то был окружен со всех сторон, так что его люди не могли его видеть. Тут один из королевских оруженосцев, по имени Джон Стэндвич (Standwich) ¹³ быстро спрыгнул со своего коня и, вытащив прекрасный меч, который у него был спрятан под одеждой, воткнул его в живот Тайлера, и так его убил.

Поняв, что их вожак мертв, его люди закричали: «Они убили нашего капитана. Давайте двинемся на них и убьем их всех». С этими словами, они выстроились в некое подобие боевого порядка, и каждый держал перед собой согнутый лук. Король определенно рисковал своим поступком, но ему сопутствовала удача. Когда Тайлер был повержен, он отделился от своих людей, приказав никому не следовать за собой. Он подошел к этим бунтовщикам, которые шли вперед, чтобы отомстить за своего вожака, и сказал им: «Судари, вы о чем? У вас больше нет вашего капитана, но есть я. Я — ваш король, оставайтесь с миром». Когда большая часть их них услышала эти слова, то они очень устыдились, и те, кто склонялись к миру, начали смываться. Но буйные продолжали упорствовать. Казалось, что они замышляют недоброе и, казалась, решили что-нибудь сделать.

Король вернулся к своим лордам и спросил их, что следует делать дальше. Ему посоветовали выступить на бой. Как сказал мэр, «ни отступление, ни бегство не принесут пользы. Лучше нам действовать именно так, поскольку я полагаю, что вскоре мы получим помощь из Лондона от наших добрых друзей, которые собираются и вооружаются в своих домах, вместе со всеми своими слугами». Пока дела оставались в таком положении, несколько человек поскакало в Лондон, крича: «Они убивают короля! Они убивают короля и нашего мэра». При этой тревоге каждый человек королевской партии выступил по направлению к Смитфилду, в то месте, куда отступил король. И около него сразу же собралось 7 или 8 тысяч вооруженных людей.

Среди явившихся первыми были сэр Роберт Ноллис и мессир Пердика д`Альбре, вместе с хорошим сопровождением ¹⁴, и несколько олдерменов с более чем 6 сотнями латников. Могущественный горожанин по имени Николас Брэмбер, королевский драпировщик тканей, привел с собой большой отряд, который сразу по прибытии выстроился пешим со всех сторон вокруг короля. Бунтовщики выстроились, чтобы им противостоять. У них было королевское знамя, и они выказывали намерение удерживать за собой свою позицию, предлагая бой. Король посвятил в рыцари трех человек: сэра Уильяма Уолворта, лондонского мэра, сэра Джона Стэндвича (Standwich) и сэра Николаса Брэмбера. Лорды начали советоваться между собой, говоря: «Что нам делаем? Мы видим наших врагов, которые охотно перебьют нас, если одержат верх». Сэр Роберт Ноллис советовал немедленно напасть на них и перебить, но король не согласился, сказав: «Я не хочу, чтобы вы так поступили. Вы пойдете и потребуете у них мои знамена. Мы посмотрим, как они себя поведут, если вы от них это потребуете. Тогда я поступлю с ними либо по справедливости, либо по-плохому». «Это — хорошая мысль», — ответил граф Солсбери.

В соответствии с этим, к бунтовщикам были посланы новоиспеченные рыцари. При своем приближении они сделали знаки не стрелять, так как они хотят с ними поговорить. Когда они подъехали поближе так, что их можно было слышать, они сказали: «Внимание! Король приказал вам отдать назад его знамена, и мы надеемся, что он смилостивится над вами». Знамена были выданы и доставлены обратно к королю. Затем последовал его приказ о том, что под страхом смерти, все те, кто уже получили королевские письма, должны их отдать обратно. Некоторые так и сделали, но не все. Получая их, король рвал их в их присутствии. Вы должны знать, что с того момента, когда были выданы знамена, эти люди не держали никакого строя, но бросив свои луки на землю, разворачивались назад и возвращались в Лондон.

Сэр Роберт Ноллис пребывал в неистовой ярости от того, что их не атакуют и всех не перебьют. Но король на это не соглашался, говоря, что он еще им отомстит, что в действительности он впоследствии и сделал.

Так эти люди были рассеяны и разбежались во все стороны. Король, лорды и войско, к всеобщей большой радости, вернулись в добром строю в Лондон. Король сразу же поскакал к Уардробу, чтобы навестить свою мать принцессу, которая оставалась там в течение 2 дней и двух ночей, пребывая в великом страхе, на что у нее действительно имелись причины. Увидев своего сына, она очень обрадовалась и сказала: «О, мой прекрасный сын, сколько боли и страданий из-за вас я претерпела сегодня!» «Да, мадам, — ответил король, — я хорошо об этом знаю, но теперь радуйтесь и благодарите Бога, поскольку нам надлежит вознести ему хвалу. Ведь сегодня я вернул себе свое достояние и английское королевство, которое уже было потерял».

Весь день король провел со своей матерью. Лорды разошлись по своим домам. На всех улицах были сделаны объявления, что каждый человек, который не является жителем Лондона, и который не прожил в нем целого года, должен немедленно уйти. А если, вопреки этому указу, таковые будут найдены утром в воскресенье на восходе солнца, то они будут немедленно арестованы, как изменники королю и у них будут отрублены головы. После того, как все услышали эти прокламации, никто не осмелился их нарушить, но все сразу отправились к себе домой, пребывая в полном замешательстве. Джон Болл и Джек Стро были найдены скрывающимися в старых развалинах, когда намеревались улизнуть. Но этого они не сделали, так как были преданы своими собственными людьми. Король и лорды были очень довольны этим захватом. Им отрубили головы, которые, так же как и голова Тайлера, были установлены на лондонском мосту, вместо голов тех славных мужей, которых они обезглавили в четверг ¹⁵. Известие об этом было разослано по всем окрестным графствам так, чтобы об этом могли услышать все те, кто еще направлялся в Лондон, согласно ранее полученным от этих мятежников приказам. Узнавая об этом, все они немедленно расходились по своим домам, не желаю идти дальше.

Глава 77

Перемирие между англичанами и шотландцами. Герцог Ланкастер остается в Шотландии на время мятежа в Англии.

Теперь мы расскажем о перемирии, о котором герцог Ланкастер, остававшийся на шотландской границе во время мятежа в Англии, вел переговоры с графом Дугласом и другими шотландскими баронами. Шотландцы, также как и герцог, были хорошо информированы о положении в Англии, хотя он и не сообщал им об этом никаких сведений, но вел себя на переговорах так, как если бы Англия пребывала в совершенном мире. Дело столь хорошо велось переговорщиками как с той, так и с другой стороны, что между двумя королевствами было заключено перемирие сроком на 3 года.

Когда этот договор был заключен, лорды обеих стран, в знак большого уважения, нанесли визиты друг другу. Граф Дуглас сказал герцогу Ланкастеру: «Милорд, мы хорошо знали о восстании черни в Англии и о том, в какой опасности из-за этого оказалось королевство. Поэтому мы смотрим на вас как на доблестного и умного мужа, который свободно продолжал переговоры, никак не упоминая об этих обстоятельствах. И мы предлагаем Вам, если вы сочтете это нужным, 5 или 6 сотен копий, которых вы найдете уже собранными и готовыми Вам служить». «Клянусь честью, — ответил герцог, — вы — прекрасные джентльмены, я премного благодарю вас за ваше учтивое предложение, от которого я не отказываюсь. Но я полагаю, что его величеству должны подаваться такие советы, что все должно обернуться в лучшую сторону. Однако я хотел бы попросить у вас охранные грамоты для себя и своих людей, чтобы мы смогли бы приехать в вашу страну и жить в ней, если в этом возникнет необходимость, до тех пор, пока эти волнения не улягутся». Графы Дуглас и Морей, которые имели все полномочия от короля, немедленно удовлетворили эту просьбу. Затем он с ними распрощался, и обе стороны разъехались. Шотландцы вернулись в Эдинбург, а герцог и его приближенные в Бервик, намереваясь въехать в город, в котором оставался их багаж. Но его губернатор, сэр Мэттью Редмейн (Matthew Redmayne), отказался их впустить и закрыл перед ними ворота. Он сказал герцогу, что действует по приказу графа Нортумберленда, и что в настоящее время этот лорд, смотрящий за Нортумберлендом и всеми этими краями, запретил ему открывать ворота, и что он не может поступить иначе.

Герцог был сильно разозлен этими словами и отвечал так: «Как, Мэттью Редмейн, разве есть кто в Нортумберленде главнее меня? Кто мог мне отказать во въезде в город, в котором я оставил свой багаж? Откуда идут эти приказы?» «Клянусь честью, милорд, мои приказы исходят от короля, и то, что я делаю, я делаю сильно против своей воли. Но я делаю то, что должен делать, и я прошу вас, ради Бога, простите меня, ведь мне строго предписано, под угрозой моей чести и жизни, не впускать вас или кого-либо из ваших людей в этот город». Вы можете догадаться, что герцог Ланкастер был сильно изумлен и разгневан этими приказами, не столько на рыцаря, сколько на тех, кто отдал ему эти приказы. Ведь пока он трудился на благо Англии, они относятся к нему с таким подозрением, что отказывают ему в доступе в первый же английский город по его пути из Шотландии.

Он подозревал, что за ним найдена большая вина. Однако он не открыл свои мысли и дальнейшие намерения и больше не давил на рыцаря. Он видел, что не сможет добиться в этом успеха, поскольку рыцарь не поступал бы так, если бы не имел четких приказов. Поэтому он сменил предмет разговора и спросил сэра Мэттью не слышал ли он каких новостей из Англии. Тот ответил: «Никаких, кроме тех, что страна находится в смятении, и что король написал письма баронам и рыцарям во все главные города, чтобы они были готовы придти к нему в тот момент, когда он за ними пошлет. И он строго приказывает, под страхом потери головы, всем губернаторам и капитанам городов и замков в Нортумберленде, чтобы в эти города никто, ни один человек, не входил, и будьте уверены, что эти приказы они и будут в точности выполнять. Но что касается простого народа, который пребывает в состоянии мятежа вокруг Лондона, то я ничего об этом не знаю из того, что мог бы вам рассказать, кроме того, что должностные лица из Саффолка, Линкольна, Кембриджа, Стаффорда, Бедфорда и Норфолка прислали известия, что простой народ в их краях очень желает того, чтобы дела обернулись по-плохому, и что, должно быть, в королевстве идет смута». «А в наших краях, — сказал герцог, — в Дерби и Лейстере, нет каких беспорядков?» «Милорд, — ответил рыцарь, — я не слышал, чтобы там вели себя столь возмутительно, как в Линкольне и в других местах».

Немного подумав, герцог оставил рыцаря и вернулся по той же дороге, по которой приехал, в замок Роксбург, где был с радостью принят губернатором, которого он туда поставил. Тогда, все взвесив, и не зная как обстоят дела в Англии, кто его там любит, а кто ненавидит, он подумал, не стоит ли ему дать знать о своем положение шотландским баронам и попросить их прислать ему вооруженный эскорт, согласно тем грамотам, что он от них получил. Этому последнему решению он и последовал и послал в Далкейт к графу Дугласу. Граф очень обрадовался, получив письмо герцога, и очень хорошо обошелся с гонцом. Он немедленно проинформировал об этом деле графа Морея и его брата, графа Мара, и распорядился, чтобы они и их люди без проволочек были бы готовы и снаряжены в течение 3 дней и прибыли в Ламбир-ло. Получив эти сведения, лорды созвали своих людей и ближайших друзей и приехали в Ламбир-ло, где застали графа Дугласа. Все в сборе они насчитывали целых 4 сотен копий, и поскакали в аббатство Мелроуз, что в 9 лье от Роксбурга. По дороге шотландские бароны встретили герцога Ланкастера. Они обняли друг друга и всяческими знаками показывали, как они рады встрече. Они продолжили свой путь в Эдинбург все вместе, беседуя всю дорогу. Этот город был столицей королевства, и там обычно находился король. Там был крепкий замок и прекрасная гавань, но король в это время там отсутствовал, так как находился на охоте в Хайленде. Чтобы оказать самое высокое уважение герцогу Ланкастеру, граф Дуглас и шотландцы предоставили в его распоряжение замок Эдинбурга, за что он был им премного благодарен, и он пробыл там до тех пор, пока не получил сведения из Англии, что случилось, однако, не так скоро, как он того хотел.

Теперь посмотрите, как злонамеренные люди и плуты повели себя, болтая о том, чего совершенно не знали. Во время мятежа по всей Англии все говорили, что герцог Ланкастер стал изменником по отношению к своему господину королю, и переметнулся на сторону шотландцев. Вскоре стало известно, что это неправда. Однако, для того, чтобы возбудить чернь и создать смуту в королевстве, эти негодяи распространили за границу те самые слухи, что появились во время казни Уота Тайлера, Джека Стро, Джона Болла, Уолкера и Листера. Эти пятеро были главными вождями мятежников в Англии и намеревались разделить королевство под своим началом на пять частей. Особенно они ненавидели герцога Ланкастера, что они и показали при своем вступлении в Лондон. Ведь они сразу же пошли и сожгли прекрасный савойский дворец, так что ни одна доска не осталось не сожженной, и не осталось ничего из утвари. Вдобавок к этому, они объявили по всей Англии, что герцог перешел на сторону шотландцев, из-за чего в некоторых местах они обращали против него оружие, как если бы он был изменником. Эти выступления были так сурово подавлены, что те, кто так поступал, лишились своих голов.

Теперь мы расскажем о той мести, которую король Англии осуществил против своих мятежных подданных в то время, пока герцог Ланкастер оставался в Шотландии.

Глава 78

Король Ричард совершает поездку по всей Англию, от города к городу, наказывая тех, кто был вожаком или активистом недавнего восстания. Герцог Ланкастер возвращается из Шотландии в Англию.

После казни в Лондоне Тайлера, Джека Стро, Джона Болла, Уильяма Листера, Уолкера и еще нескольких человек, народ стал успокаиваться. Тогда король решил посетить свои бейлифства, кастелянства и местные управы, чтобы покарать злодеев и вернуть назад письма об амнистии, которые они вырвали у него силой, а также для того, чтобы обустроить королевство надлежащим образом. Король тайно приказал некоторому числу воинов собраться в определенном месте в условленный день. Их насчитывалось 5 сотен копий и столько же лучников. Когда они были собраны, то король выехал из Лондона, сопровождаемый только своими домашними людьми и взял путь на Кент, поскольку именно там началось восстание.

Эти воины следовали за королем, но не присоединялись к нему. Король вступил в графство Кент и приехал в деревню под названием Компринк (Comprinke) ¹⁶, где вызвал к себе старосту и всех мужчин этой деревни. Когда они собрались на открытом месте, то король приказал одному из своих советников усовестить их в тех грехах, что они совершили против него, и указать, что они уже почти что ввергли Англию в разорение и руину. И поскольку во главе этого злодеяния должны быть какие-то подстрекатели, которые возбудили их на совершение беззаконий и, поскольку, надо полагать, что не все они виновны одинаково, то будет лучше, если пострадают не все, а лишь несколько зачинщиков. Поэтому его величество требует, чтобы были указаны те, кто заслуживают наказания, а иначе его гнев падет на всех, и они все будут считаться изменниками.

Когда присутствовавшие услышали эту речь и увидели, что невинные могут спастись, выдав виновных, они посмотрели друг на друга и затем сказали: «Милорд, здесь есть один человек, из-за которого этот город первым был ввергнут в смуту и возбужден к мятежу». Тот был немедленно схвачен и повешен, так же как и еще семь других. Письменный патент, который был им пожалован, был затребован назад. Когда они его выдали, то королевские чиновники на их глазах разорвали его в клочья и погнали их прочь, а затем сказали: «Именем короля и под страхом смерти, мы приказываем всем тем, кто здесь собрался, разойтись с миром по своим домам, и чтобы вы больше никогда не восставали ни против короля, ни против его министров. После наказания, которое вы понесли, прежние преступления вам прощаются». Люди в один голос вскричали: «Боже, благослови короля и его добрый совет». То же самое произошло в Пропинке (Propinke) ¹⁷, Кентербери, Сэндвиче, Жермене (Germanie), Конкулле (Conculle) и в других разных частях Англии, где народ поднял восстание. Так что всего было повешено или обезглавлено более 15 сотен человек.

Поскольку все уже успокоилось, королю посоветовали послать за своим дядей, герцогом Ланкастером, который тогда находился в Шотландии. Он послал туда своего домашнего рыцаря по имени сэр Николас Карнфелль (Carnefelle). Рыцарь отправился в путь и ехал, пока не прибыл в Эдинбург, где застал герцога Ланкастера и его приближенных, которые были очень счастливы его видеть и радушно приняли. Он вручил верительные письма от короля, и герцог приготовился им повиноваться, что было правильно, поскольку он очень хотел вернуться в Англию к своим владениям. При выезде из Роксбурга он распрощался с шотландскими баронами и поблагодарил их за ту честь и удобства, которые они ему предоставили, содержа его в своей стране все то время, пока он хотел здесь оставаться. Графы Дуглас и Морей, вместе со всеми шотландскими рыцарями, сопроводили его до аббатства Мелроуз, но реку Твид они не переходили. Герцог отправился в Роксбург, оттуда в Ньюкасл-на-Тайне, затем в Дархем и Йорк, и во всех городах и местечках, через которые он проезжал, жители выходили его приветствовать.

В это время ушел из жизни славный английский рыцарь, мессир Жискар д`Англ, граф Хантингтон, наставник короля. Он был похоронен с большими почестями в церкви августинских братьев. На его похоронах присутствовал короля, его мать принцесса, его два брата и большое число английских прелатов, баронов и дам. По-правде, этот славный рыцарь был этого достоин, так как обладал всеми добродетелями, которыми только может обладать рыцарь. Он был веселым, верным, учтивым, разумным, великодушным, храбрым, решительным, предприимчивым и умел хранить секреты. Так умер мессир Жискар д`Англ.

Дополнения из манускрипта из библиотеки Хафорда

Когда в Лондоне, Сент-Олбени, Норвиче, Саффолке и Глостере были преподаны эти первые уроки для вожаков мятежа, король решил объехать все свое королевство, чего он не делал со времени коронации. Его судейские чиновники собрали много свидетельств, полученных при допросах тех людей, которые затем были обезглавлены. Выехав из Лондона, король взял дорогу на Кентербери под предлогом паломничества к святыне Святого Томаса Бекета. Его сопровождали графы Солсбери, Саффолк и Девоншир, и они ехали в составе большого воинского отряда. Они пробыли 2 дня в Рочестере, из-за сэра Джона Ньютона, которого эти злодеи заставили быть своим капитаном. Там, по приказу короля, было проведено точное расследование о первых зачинщиках преступлений. Он выявил нескольких наиболее виновных, которые без формального суда лишились своих голов. Головы были выставлены на воротах и на мосту, а их разрубленные члены повешены на виселице. Король выехал из Рочестера и приехал в Оспринж (Ospringe), где было казнено 4 человека. Оттуда он приехал в Кентербери, но зачем мне долго об этом рассказывать? В разных городах и бейлифствах было предано смерти свыше 5 сотен мятежников. Все они с жаром обвиняли друг друга.

Во время этой поездки короля по своему королевству, которая продолжалась и дальше, несколько великих баронов, таких как графы Варвик и Кент, сэр Джон Холланд, сэр Джон Бьюшамп, ходатайствовали перед королем и графом Солсбери в пользу герцога Ланкастера. То же сделали и лондонцы. Король с готовностью согласился на то, чтобы к герцогу было послано 2 рыцаря, с тем, чтобы он вернулся в Англию и находился около короля, и что он не будет прислушиваться ни к каким заговорам против него или других его дядей. Графу Нортумберленду было приказано самолично отправиться за ним.

Два рыцаря отправились в путь и приехали в Ньюкасл-на-Тайне, где застали графа Нортумберленда. Он узнал об их приезде и радушно их принял. Они предъявили ему свои письма, и он взял адресованный ему пакет. Прочитав его до конца, он очень обрадовался тому, что его уполномочивают увидеться с герцогом Ланкастером, так как он слышал, что герцог очень сильно разозлен против него. Поэтому он написал письмо с извинениями, и когда эти два барона встретились, то между ними был заключен мир. Вместе они вернулись в Англию, где узнали, что король уехал в свой манор Элтем (Eltham), что в нескольких милях от Лондона. В это же время приехал из Уэльса граф Беккингем и переехал в Плеши (Pleshy), которое, как и прежде, стало его резиденцией. Король и его дядья некоторое время притворно скрывали свои чувства друг к другу, но наконец, они вышли наружу как вы о том услышите в продолжении этой истории.

Глава 79

Герцог Ланкастер затаил злобу на графа Нортумберленда за отказ того позволить ему въехать в Бервик.

Когда герцог Ланкастер вернулся из Шотландии и разъяснил совету условия перемирия между двумя королевствами, о котором он вел переговоры, он не забыл упомянуть о том, как губернатор Бервика сэр Мэттью Редмейн (хотя этого рыцаря он не осуждал) по приказам графа Нортумберленда, закрыл перед ним ворота Бервика. Он сказал, что это было таким деянием, которое не может быть прощено, а сказал он об этом с намерением посмотреть, признает ли король, его племянник, этот приказ своим собственным. Король это признал, но герцогу показалось, что это было сделано очень неубедительно. Герцог на время успокоился, но он дождался праздника Богородицы в середине августа, когда король устроил торжество при своем дворе в Вестминстере. На этом празднике было большое множество английских ноблей и баронов, в том числе и графы Нортумберленд и Ноттингем, вместе со многими другими баронами севера. В этот день король посвятил в рыцари юного графа Пемброука, сэра Роберта Моубрея, сэра Николаса Твифорда и сэра Адама Франсуа. Он сделал это, поскольку намеревался после праздника отправиться к Ридингу, Оксфорду и во все те части страны, чтобы покарать мятежников так же, как он это сделал в Кенте и в других графствах.

Во время этого праздника, и после ужина были произнесены высокие слова между герцогом Ланкастером и графом Нортумберлендом. Герцог сказал: «Гарри Перси, я не думаю, что вы являетесь настолько великим человеком в Англии, чтобы рискнуть отдать приказы и закрыть для герцога Ланкастера города, местечки или замки». Граф с уважением отвечал: «Милорд, я не отрицаю действия рыцаря в Бервике, но я распорядился об этом следуя строгим приказам от милорда короля, который сидит здесь, и который под угрозой потери моей чести и под страхом смерти, приказал никому, ни лорду, ни кому другому, не вступать в города, местечки и замки Нортумберленда, если только тот не является уроженцем этих мест, и король, если ему будет угодно, или лорды, члены его совета, могут меня оправдать, поскольку они хорошо знали, что вы находились в Шотландии, и можно было бы ожидать, что они дадут знать, что на вас эти приказы не распространяются».

«Как, граф Нортумберленд, — ответил герцог, — вы считаете, что для меня необходимо было сделать особое упоминание? Для меня, дяди короля, у которого есть вотчины для защиты, кто является вторым лицом после короля, и который для блага королевства должен был совершить путешествие в Шотландию? Ваши ответы не оправдывают вас в том, что вы нанесли большой ущерб моей чести, закрыв для меня город милорда короля, причем именно тот город, в котором находилось мое имущество и мои запасы провизии. И вы дали, тем самым, основание слухам, будто я хочу вступить в заговор с шотландцами. По этой причине, я говорю вам, что вы вели себя дурно, и за тот позор, что вы навлекли на меня, и для того, чтобы мне очистится от него, я, в присутствии милорда короля, бросаю вам свою перчатку. Поднимите ее, если желаете». При этих словах король выступил вперед и сказал: «Дорогой дядя Ланкастер, я открыто признаю, что все, что было сделано — было сделано по моему приказу. Поднимите вашу перчатку и возьмите ваши слова обратно. Я должен извинить графа Нортумберленда, поскольку мы ему строго настрого и под страхом смерти приказали держать ворота каждого города на шотландской границе закрытыми. И знайте, что пока вы находились в тех краях, наше королевство находилось в таком смятении и в такой опасности, что могло и не устоять. Потому, должно быть это — вина секретаря или небрежность нашего совета. Ведь, действительно, для вас должно было быть сделано исключение. Поэтому я умоляю вас и хочу, чтобы вы отказались от своей дурной шутки. Я все принимаю на себя и оправдываю графа Нортумберленда».

Графы Арундел, Солсбери, Саффолк и Девоншир упали на колени перед герцогом и сказали: «Милорд, вы слышали, как по-дружески говорил с вами король. Вы должны уважить его просьбу». Герцог, который был сильно разъярен, сказал: «Я больше не буду говорить об этом». Он немного помолчал, а затем поднял баронов и, поблагодарив их, сказал: «Дорогие судари, любой из вас, если бы ему было бы нанесено такое публичное оскорбление, был бы разгневан также как и я. Но раз король желает иначе, то будет правильным, если я повинуюсь».

Благодаря вмешавшимся королю и баронам между герцогом Ланкастером и графом Нортумберлендом был заключен мир. На другой день король начал свою поездку, также как и раньше, в сопровождении 5 сотен копий и такого же числа лучников. Он проезжал по различным графствам, где осуществлял правосудие над злонамеренными людьми и над теми, кто восставал против него.

Теперь мы оставим короля Англии и поговорим о его дяде, графе Кембридже, и о его путешествии в Португалию.

Глава 80

Граф Кембридж со своей армией прибывает в Лиссабон.

Ранее вы уже слышали о том, как граф Кембридж с 5 сотнями латников и таким же числом лучников стоял в бухте Плимута, ожидая благоприятного ветра, который доставил бы его в Португалию. Наконец, подул благоприятный ветер, и тогда они подняли свои якоря. Весь флот поплыл прямо в Лиссабон. Первые два дня они плыли вдоль берегов Англии. На третий они вошли в испанское море, где их встретил очень суровый штормовой ветер, так что флот оказался в большой опасности из-за бури, а особенно, те корабли, на которых находились гасконцы, такие как мессир Жан де Шатонеф, сулдиш де л`Эстрад, сеньор де ла Бард с примерно 40 латниками, рыцарями и оруженосцами. Они были отнесены ветром от основного английского флота и оказались вне зоны видимости.

Благодаря доброй фортуне, графу Кембриджу, маршалу армии сэру Уильяму Бошампу, коннетаблю сэру Мэттью Горнею, и канонику де Робсару, вместе с остальными англичанами, удалось избежать плохих последствий шторма и, ориентируясь по звездам, они достигли гавани Лиссабона. Известия об этом были сразу же доставлены королю, который каждый день ожидал англичан. Он немедленно послал своих рыцарей и министров, чтобы их поприветствовать. Они встретили их самым уважительным образом, и граф Кембридж с английскими и неанглийскими рыцарями был препровожден к королю. Король вышел из своего дворца им навстречу и принял их с большой честью, одного за другим. Он повел их во дворец, где перед ними были поставлены вино и пряности. С графом находился его сын, Джон Кембриджский, что было очень приятно королю, который сказал: «Это — мой сын, и с ним должна быть моя дочь». Это было очень удобно, поскольку они были одного возраста. Дети были очень довольны и разговаривали друг с другом рука об руку.

Пока король Португалии и его рыцари оказывали все знаки внимания графу и его спутникам и разместили их в городе, также хорошо были размешены и остальные англичане, ведь город Лиссабон велик, прекрасно построен и хорошо снабжен всеми вещами. Королевские слуги также были внимательны, чтобы обеспечить прибывших англичан всем необходимым. Поэтому они нашли, что припасов вполне достаточно, и лорды чувствовали себя удобно и пребывали в хорошем настроении, хотя время от времени они очень беспокоились относительно сеньора де Шатонефа, сулдиша де л`Эстрада, сеньора де ла Барда и их людей, которых они считали либо потерянными, либо унесенными этим ураганом до берегов маврских королевств Гранада или Бенмарин. А если даже случилось и так, то все равно они могли погибнуть в море. Все это причиняло им большое беспокойство, и они их горько оплакивали. Сказать по правде, их и стоило пожалеть, поскольку они претерпели из-за этой бури столько, сколько никому не доводилось претерпевать и переживать. Их отнесло к мавританским проливам, вблизи которых находятся королевства Бенмарин (Benmarine) и Тремсен (Tremecen). Им грозила большая опасность быть захваченными сарацинами, так что они уже считали себя погибшими, никак не чая, ни высадится на берег, ни добраться до какой-нибудь безопасной бухты. И они пребывали в таком крайне опасном положении в течение 40 дней.

В конце концов, задул ветер, который понес их назад в испанское море, хотели они того, или нет. Когда ветер успокоился, они бросили якорь и, благодаря доброй фортуне, случайно столкнулись с двумя большими кораблями, идущими, как сказали их команды, из Фландрии в Лиссабон и нагруженные товарами и вином. Эти рыцари к ним присоединились и подняв свои вымпелы, последовали следом за лиссабонскими кораблями, у которых на борту находились только купцы, и которые не чувствовали себя спокойно, видя, что приближаются вооруженные суда с развернутыми на разных местах знаменами Святого Георгия. Однако когда они подошли поближе, и узнали, кто на них находится, то обрадовались, что их увидели. Эти купцы навлекли на рыцарей еще одну огромную опасность, и я вам расскажу какую.

Рыцари осведомились, нет ли у них каких новостей, и в ответ купцы сказали, что король Португалии и англичане находятся в Испании и осаждают испанского короля. Гасконцы пришли от этого в восторг и объявили, что отправятся прямо туда, так как они находились уже у берегов Севильи. Затем они оставили торговцев вином и приказали своим матросам плыть к Севилье, поскольку их друзья заняты там осадой. Те ответили: «Во имя Бога, мы вам повинуемся» и стали рулить по направлению к Севилье и уже очень близко подошли к гавани. Моряки, которые были людьми разумными и не хотели подвергать своих хозяев никакой опасности, приказали юнге взобраться на мачту и посмотреть, нет ли у Севильи каких признаков осады, как с моря, так и с суши. Юнга, у которого был зоркий взгляд, отвечал, что не видит ничего похожего. Тогда моряки обратились к лордам и сказали: «Послушайте, дорогие судари. У вас ложные сведения. Ведь определенно у Севильи не ведется никакой осады, ни с суши, ни с воды. Если бы был какой-нибудь ее признак, то это было бы видно по гавани. Нам не никакой причины туда идти, если только мы не хотим стать пленниками, ведь король Кастилии определенно находится там, поскольку именно в этом городе, больше, чем в каком-либо другом, он любит проводить свое время». Морякам поверили с трудом, а окончательно поверили только тогда, когда, покинув севильское побережье, они вошли в португальское море и прибыли в порт Лиссабона. Прибыли они в тот самый час, когда в лиссабонской церкви Св. Екатерины по ним проходила похоронный служба. Английские бароны и рыцари были одеты в черное, так как все считали их погибшими в море. Вы можете себе представить, как велика была радость, когда они услышали об их благополучном прибытии и о том, что им удалось избежать кораблекрушения. Они очень обрадовались встрече, и гасконские рыцари вскоре забыли о своих злоключениях.

Теперь мы оставим португальские дела, поскольку там никаких военных действий не велось, и вернемся во Фландрию и расскажем о том, что там случилось за это время.

Комментарии

1. «И рубить, и доставлять дрова». — Лорд Бернерс.

2. Согласно лорду Бернерсу и Соважу, вначале они заперли ворота, но затем, опасаясь за пригороды, приказали их открыть вновь. — ED

3. Лорд Бернерс в точности согласен с Соважем, но существенно расходится с ним по поводу длины пути, который преодолевали восставшие. Лорд Бернерс называет лье милями, Я это исправил. «Таким образом, эти вилланы и бедняки входили в Лондон, преодолев сотню миль, 60 миль, 50 миль, 40 миль и 20 миль, и были они из всех местностей, расположенных вокруг Лондона, но большей частью — из вышеупомянутых графств». — ED.

4. «Джон Ньютон был констеблем этого замка (Рочестера) во втором году короля Ричарда» — Hasted’s Kent, vol. ii. p. 13.

5. Лорд Бернерс и Соваж читают в тексте Фруассара железные булавы, но говорит Соваж, согласно французским хроникам и анналам надо читать свинцовые. — ED.

6. Ла-Морлейн — Лэмбир-ло (Lambir-law).

7. «12 шерифов» — Фруассар ошибается, так как было только два шерифа и 26 олдерменов, включая и мэра. Олдермен первоначально избирался на 1 год, но в 1354 году «было постановлено, что они не должны сменяться с должности, кроме как некоторых особых случаев» — Stowe’s History of London.

8. Саймон Садбери (Simon de Sudbury). — Его звали Тиболд (Tibold), но он взял фамилию Садбери по месту своего рождения.

9. Королевский Гардероб в это время располагался на улице Картер-лейн (Carter-lane). О подробностях см. «Историю Лондона» Стоува.

10. Лорд Бернерс, который в этом согласен с Д. Соважем, говорит, что прочь их отослал сам король. Я не понимаю, почему мистер Джонс представляет дело так, что они убежали тайком. — ED.

11. Вероятно, Уолкер (Walker)

12. ”Baudelaire,” — короткий и широкий тесак, похожий на турецкую саблю.

13. Лорд Бернерс называет его Стэндишем (Standysshe), Стоу (Stow), Кэвиндишем (Cavendish).

14. В одном из моих манускриптов имеется следующее добавление:

«Мессир Робер Намюрский, сэр Роберт Ноллис и мессир Пердика д`Альбре были очень разгневаны на то, что эти злодеи так легко ушли, продержав город в великой тревоге в течение 3 дней. Мессир Анри де Соссель (Sausselles), юный рыцарь из Эно, который находился в свите мессира Робера Намюрского, спросил, почему им нельзя как-нибудь отомстить за то, что они держали город в таком смятении. На это мессир Робер спросил его, не испугался ли он. «Да, ей-Богу, что до меня, то я испугался очень сильно, почему я должен это скрывать? А разве вы не испугались?» «Нет, честное слово — нет. Но если бы с нами здесь не было бы короля, то мы бы оказались в огромной опасности».

15. Из вышеупомянутого манускрипта:

«На этой же неделе был взят и Джеймс Листер, который убил сэра Роберта Сэлля. Он, и с ним еще двенадцать человек, были казнены. Так были наказаны эти мятежники. Были такие люди, что говорили о том, что Джона Болла и его последователей жестоко допрашивали перед смертью, и что они признались, что их подстрекали действовать так некоторые лица высочайшего ранга и могущества. Король сохранил эти признания в тайне только у себя в голове и благодарил Бога за то, что так счастливо избежал этой опасности. Очень многие были изумлены, что герцог Ланкастер во время восстания находился вне пределов королевства, занимаясь общими вопросами на шотландской границе.

Король послал приказы графу Нортумберленду, что если герцог Ланкастер попытается войти в какой-нибудь укрепленный город или замок, то ворота должны быть ему закрыты. Король назначил упомянутого графа своим лейтенантом на всей шотландской границе. Многие знатные и другие люди много удивлялись по этому поводу, поскольку это выглядело так, будто король подозревает герцога в связях с мятежниками. Но, по общему признанию со всех сторон, эти подозрения были лишены каких-либо оснований. Ведь первым делом, что сделали мятежники, войдя в Лондон, так это отправились к савойскому дворцу и полностью его разрушили и сожгли. Так бы не случилось, если бы он принимал в них участие. Кроме того, они предавали смерти всех людей, связанных с герцогом».

16. Comprinke — так написано у лорда Бернерса, возможно надо читать Ospringe. См. дополнения в конце этой главы.

17. Около Рочестера

Текст переведен по изданию: Froissart, J., Chronicles of England, France, Spain and the adjoining countries: from the latter part of the reign of Edward II to the coronation of Henry IV, Translated from the French, with variations and additions, from many celebrated MSS by Thomas Johnes, Esq. New York: Leavitt & Allen, 1857