СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ЖАН ФРУАССАР

ХРОНИКИ АНГЛИИ, ФРАНЦИИ, ИСПАНИИ И СОСЕДНИХ СТРАН

ОТ КОНЦА ПРАВЛЕНИЯ ЭДУАРДА II ДО КОРОНАЦИИ ГЕНРИХА IV

Глава 65

Возобновляется война между графом Фландрским и гентцами. Засады графа Фландрского стесняют жителей Гента и Ипра.

Сказать по правде, вначале граф Фландрский очень мало страшился фламандцев и гентцев, полагая, что действуя мало по малу, как уговорами, так и оружием, сможет их себе подчинить, поскольку Иоганн Лион и Жан Прюно были уже мертвы. Но у гентцев были еще способные капитаны, которым они всецело доверяли, и которые ими управляли, такие как Расс де Арзель, капитан пригородов Гента, и капитан людей из Куртре, Жан де Лонуа. Были там и другие капитаны: Жан Буль, Пьер дю Буа, Арно ле Клерк и Пьер ла Нюйте (la Nuitée, т.е. буквально Пьер Ночь). В это время возник спор между знатью и народом Брюгге. Тамошние гильдии мелких ремесленников желали жить по собственному желанию, что не могли стерпеть более богатые люди. Это привело к восстанию, и множество сукновалов и ткачей лишилось своих жизней, прежде чем были успокоены остальные. Жители города послали сведения обо всем этом графу, который жил в Лилле, умоляя его, из любви к Богу, приехать к ним, и тогда они признают его своим сеньором, а к настоящему времени они уже победили чернь.

Графу Фландрскому было приятно узнать эти новости. Он выехал из Лилля в сопровождении мессира Гийома Намюрского и огромного числа фламандских рыцарей и оруженосцев, и приехал в Брюгге, где был с великой радостью встречен городским советом. По прибытии графа в Брюгге, все вожаки, даже те, кто лишь подозревался в таких же намерениях, что были у гентцев, общим числом 5 сотен человек, были арестованы, отправлены в тюрьму и вскоре были обезглавлены.

Когда жители Франконата ¹ узнали о том, что граф успокоил Брюгге, они начали тревожиться и сразу же вверили себя милости графа, который, к великой их радости, их простил. Его мощь росла каждый день, а жители Франконата всегда были более привержены своему графу, чем все остальные фламандцы. Граф, видя, что он является хозяином Брюгге и Франконата, и что у него есть под рукой рыцари и оруженосцы из Эно и Артуа, подумал, что теперь есть хорошая возможность вернуть себе свою страну и покарать мятежников. Поэтому он объявил, что сначала нанесет визит жителям Ипра. Он их сильно возненавидел за то, что они слишком легко открыли свои ворота перед гентцами, и сказал, что те, кто по договору позволил его врагам войти в город и убивать его рыцарей, дорого за это заплатят, если он добьется власти над ними. Затем, решив идти на Ипр, он призвал на службу жителей Франкии и Брюгге.

В Ипре были получены известия, что граф приготовился на них напасть. Поэтому ипрцы решили послать в Гент просить помощи, поскольку у них самих не было достаточно сил, чтобы продержаться без помощи той стороны, что всегда обещала им помочь в случае нужды. Они тайком оправили письма и послания капитанам в Гент, сообщая им о ситуации с графом, и о его угрозе придти сюда и напасть на них.

Гентцы посчитали себя обязанными своим словом и своими клятвами удовлетворить эту просьбу и, вызвав двух капитанов, Жана Буля и Арно ле Клерка, сказали им: «Вы возьмете 3 тысячи наших людей и спешно отправитесь к Ипру, чтобы помочь нашим добрым друзьям». Вскоре после того, как был отдан этот приказ, назначенный отряд вышел из Гента, и 3 тысячи человек прибыли в Ипр, к великой радости его жителей.

Граф Фландрский выступил из Брюгге с большими силами, и пришел в Торхаут, а на следующее утро был уже в Поперинге, где остановился на 3 дня, пока туда не подошла вся его армия, насчитывавшая 20 тысяч человек. Будучи проинформированными обо всех этих приготовлениях, и о том, что граф идет против Ипра с могущественной армией, гентцы решили собрать все свои силы и выступить к Ипру по дороге на Куртре, чтобы там, соединившись с жителями этого города, они смогли бы вступить в бой с армией графа. Ведь если они один раз нанесут ему полное поражение, то впредь он уже никогда не будет способен нанести новый удар. В соответствии с этим намерением, из Гента вышли следующие капитаны: Расс де Арзель, Пьер дю Буа, Пьер ла Нюйте, Жан де Лонуа вместе с другими капитанами - командирами сотен или полусотен из различных приходов. И когда они выстроились в открытом поле, то насчитали в своих рядах более 9 тысяч человек.

Они двинулись на Куртре, где были приняты с большой радостью, поскольку губернатором там был Жан де Лонуа. Граф Фландрский, который расквартировался в Поперинге, услышал о том, что гентцы намереваются идти к Ипру, и что они уже находятся в Куртре. При этих известиях он созвал свой совет и приказал своей армии держаться плотным отрядом. Пришедшие в Куртре гентцы вышли оттуда по направлению к Розелару (Rousselaer, современ. Розеларе (Roeselare)), где сделали остановку. Оттуда они послали сообщить ипрцам о своем прибытии, и чтобы передать, что если они выступят вместе с присланными к ним войсками, то у них будет достаточно сил, чтобы сразиться с графом. Жители Ипра обрадовались при этих известиях, и очень стараясь выполнить то, что от них хотели. На следующее утро они выступили из города в числе 8 тысяч человек, под командованием Жана Буля и Арно ле Клерка.

Граф, который со своим войском находился поблизости, не знаю, каким образом, или по какой случайности, получил сведения, что ипрцы выступили на соединение с гентцами. Поэтому, на пути по которому должны были пройти ипрцы он приказал организовать две большие засады под командованием своего сына, бастарда Фландрского и сеньора д`Энгиена. Там были рыцари и оруженосцы из Эно, Артуа, Брюгге и Франконата, и в каждой засаде было по 10 тысяч человек.

Выйдя в поле ипрцы и те гентцы, что были посланы туда под командованием Жана Буля, прошли около лье и подошли к развилке двух дорог. Одна вела к Розелару, а другая в Торхаут. Они остановились и спросили, по какой дороге им следует идти. Арно ле Клерк ответил, сказав: «Я советую вам идти и встретиться с нашими людьми, что находятся в Розеларе». «Честное слово! - ответил Жан Буль, - я думаю, что нам лучше расположиться на Мон д `Ор (Mont d’Or), чем где либо еще, так как, зная хорошо Пьера де Буа и Расса д`Арзеля, я уверен, что раз они послали нам сказать, что намереваются предложить графу битву, то они подойдут к нему так близко, как только смогут. Поэтому, я думаю, что вам следует идти по этой дороге». Арно ле Клерк заспорил, но Жан Буль настаивал на своем, и заставил их следовать его дорогой. Когда они прошли около 2 лье, и совсем устали, то оказались посредине между двумя засадами, и когда они это обнаружили, то вскричали: «Мы преданы!» Никогда люди еще не защищались так плохо, как они. Они спасались, кто как может, одни повернули в Ипр, другие бежали полями без какого бы то ни было подобия порядка.

Армия графа окружила их великое множество и убивала без всякой жалости. Однако Жан Буль и Арно ле Клерк спаслись. Добравшись до Куртре, беглецы встретили своих союзников, которые выступили из Розелара и двигались в сторону Розебеке (Rosebecque). Когда Пьер дю Буа и другие командующие увидели их в таком состоянии, то потребовали объяснения, как это случилось. Те отвечали, что «не могут сказать, у них не было времени увидеть, что случилось, но что они бежали, будучи преданными, и что все поле устлано их телами».

Пьер дю Буа сомневался, не стоит ли повернуть назад, чтобы прикрыть беглецов и сразиться с теми, кто их так преследовал, или лучше будет отступить в Куртре. Подумав хорошенько, он посоветовал на этот раз отступить, так как это будет полезнее. Поэтому он начал свое отступление, в правильном строю, не отклоняясь от дороги, и в тот же день вернулся в Куртре. Беглецы нашли там приют. Гентцы разместились в городе и выставили крепкую стражу у ворот, чтобы предотвратить любую случайность. Когда вернулись Жан Буль и Арно ле Клерк и сосчитали своих людей, то нашли, что из гентцев было убито 12 сотен, включая членов отряда, посланного в Ипр, и столько же, если не больше ипрцев. Если бы войска, стоявшие в засадах, преследовали бы бегущих в Ипр и Куртре, то они все должны были бы быть взяты, и едва ли кому удалось спастись. Но отказавшись от преследования, они убивали тех, кто попал в их руки, что спасло жизнь остальным.

Жители Ипра приуныли, видя своих возвращающихся людей разбитыми в тот же день, в который они выступили в поход, и вопрошали, как же это могло случиться. Некоторые сказали, что их предал Жан Буль и завел их на бойню. Вы часто слышали о том, как трудно ублажить чернь, если уж она возбуждена. Я могу показать это на примере гентцев. Когда они вернулись разгромленными в Куртре и узнали, что Жан Буль находится в городе, то собрались числом более тысячи человек, крича во всю глотку: «Давайте разыщем этого предателя Жана Буля, который нас предал! Ведь именно он и никто другой велел нам идти по той дороге, что привела нас в засаду. Если бы мы послушались Арно ле Клерка, то избегли бы ее, ведь он хотел провести нас прямо к нашим людям, а Жан Буль, который продал и предал нас, велел нам идти туда, где нас обманули и разбили». Теперь посмотрите, насколько несправедливо они обвиняли его в измене, где я не усматриваю не нее ни малейшего намека. Если бы все было так, как они говорили, что он продал и предал их, то тогда бы он никогда не вернулся бы назад, но остался бы с графом и его армией. Это, однако, не спасло его от убийства. Гентцы нашли его в его доме, а найдя, выволокли на улицу, где он был разорван на куски, на самые маленькие кусочки, на какие они были способны его разорвать. Таков был конец Жана Буля.

На следующий день гентцы ушли из Куртре и вернулись домой. Они послали Жана де Лонуа в Гавр, замок, принадлежащий графу и расположенный на Шельде, которым он овладел и поставил там гарнизон.

Глава 66

Города Ипр и Куртре возвращаются к графу Фландрскому. Гент осажден.

Теперь мы вернемся к графу Фландрскому и его армии. Когда они, таким образом, благодаря засадам, разбили гентцев и убили 3 тысячи или около того из них, включая и ипрцев, графу посоветовали двинуться вперед и осадить Ипр. Он последовал этому совету и отправился туда с прекрасной армией из пришедших ему служить рыцарей и оруженосцев из Эно, Артуа и Фландрии. Как только жители Ипра узнали о том, что граф направляется к ним с таким войском, они чрезвычайно встревожились, и главные и самые богатые горожане держали совет, на котором они решили открыть ворота, выйти из города встречать графа и, полагаясь на его милосердие, отдаться на его волю. Графу было хорошо известно, что они присоединились к гентцам из страха перед низшими сословиями, такими как ткачи, сукновалы и прочим неблагонамеренным народом, и кроме того, они уповали получить прощение, рассчитывая на его мягкий и милостивый характер. Как они решили, так и сделали, и свыше 300 человек вышло из города, неся перед собой ключи от ворот. Встретив графа Фландрского, они упали на колени и воззвали к его милосердию, говоря, что все они, каждый в отдельности, и весь город отдают себя в его волю.

Граф сжалился, поднял их и даровал им свое прощение. Он вступил в город Ипр со всей своей армией и пробыл в городе 3 недели, отослав назад в свои города жителей Франконата и Брюгге. Во время своего пребывания в Ипре он обезглавил свыше 7 сотен ткачей и сукновалов и всех тех, кто каким-либо образом был причастен к тому, что Иоганн Лион и гентцы были впущены в город, и тех, кто убивал его рыцарей и воинов, которых он туда послал, что его очень сильно взбесило. Чтобы предотвратить повторное восстание против себя, он, в сопровождении значительного воинского отряда, отослал 3 сотни главных горожан в тюрьму в город Брюгге. Затем он вышел по направлению к Куртре, чтобы привести в повиновение и этот город. Когда его жители услышали о его намерении, и о том, что он уже находится в пути, покорив жителей Ипра, то сильно испугались, поскольку не видели, чтобы из Гента к ним могла придти какая-нибудь помощь. Поэтому они решили сами, по доброму, сдаться своему сеньору, так как было лучше быть в зависимости от графа, которому они и обязаны быть верными, принести ему оммаж и присягу, нежели быть в зависимости от Гента. В результате, собралось 3 сотни главных горожан, которые, неся с собой ключи от города, вышли пешими навстречу графу. Когда граф к ним приблизился, то они упали на колени, взывая к нему о милосердии. Граф, проявив к ним жалость, простил их и совершил торжественный въезд в город, где все оказывали ему почет и уважение. Он арестовал около двух сотен главных жителей, которых отослал в Лиль и Дуай в качестве заложников от города.

Когда он пробыл в Куртре 6 дней, то возвратился в Брюгге, где дав себе двухнедельный отдых, объявил большой призыв своих вассалов на службу, чтобы те были при нем при осаде Гента, поскольку к этому времени вся остальная Фландрия ему уже покорилась. С многочисленной армией он оставил Брюгге с намерением начать осаду Гента и стал в местечке под названием Ла-Брит (La Briete). В соответствии с его письмами и приказами, чтобы служить ему, туда приехал с большим воинским отрядом мессир Робер Намюрский, но мессир Гийом Намюрский приехать не смог, так как в это время находился во Франции вместе с королем и с герцогом Бургундским.

Осада Гента началась около дня усекновения головы Св. Иоанна ^f. Маршалом армии фламандцев был мессир Вальтер, сеньор д`Энгиен. Он был молод, храбр, предприимчив и не боялся никаких опасностей и угроз, которые могли бы с ним случиться. Несмотря на то, что граф Фландрский находился у Гента со столь многочисленной армией, он не мог помешать тому, что у города было открыто двое или трое ворот, через которые туда безопасно поступали все виды провизии. Брабантцы, льежцы и особенно жители Брюсселя были очень благосклонны к гентцам. Льежцы писали им, поддерживая их дух: «Добрые люди Гента, мы хорошо знаем, что при теперешних обстоятельствах вам надо достаточно сделать, что на вас тяжко давят и ваш сеньор граф, и дворянство, и вся остальная страна, о чем мы чрезвычайно сожалеем. Знайте, что если бы мы были на расстоянии 5 или 6 лье от ваших границ, то мы послали бы вам такую помощь, какую должно посылать нашим братьям, друзьям и соседям. Но вы находитесь слишком далеко от нас, и между нами находится графство Брабант. Эти обстоятельства и не дают нам вам помочь. Теперь, если к настоящему моменту вы будете осаждены, не унывайте, ведь и Богу и всем главным городам известно, что правда в этой войне на вашей стороне, и это должно сделать ваши труды более действенными». Так писали гентцам льежцы для того, чтобы их подбодрить.

Граф Фландрский окружил Гент со стороны Брюгге и Куртре. Но со стороны Брюсселя и «Четырех местечек» (Les Quatre Mestiers) ² он этого сделать не смог из-за рек Шельды и Лиса. Поэтому, смотря на это дело, я могу сказать, что Гент является одной из сильнейших крепостей в мире, для осады которого, если желать блокировать все дороги, надо 200 тысяч человек. Кроме того, войска должны быть и вблизи рек, или, если понадобиться, они должны быть способны взаимодействовать друг с другом, поскольку Гент очень многолюден и полон решительных мужчин младше 60 и старше 15 лет, пригодных для ношения оружия.

После того, как граф простоял около Гента в течение месяца, и его люди под командованием сеньора д`Энгиена, его сына ле-Аза (le Haze), вместе с юным сенешалем Эно, имели различные стычки с гентцами, в которых иногда они побеждали, а иногда проигрывали, как бывает в таких случаях, ему посоветовали послать людей из Брюгге, Ипра и Поперинге в поход на одно местечко под названием Лонпон (Longpont) ^g, захват которого был бы очень выгоден, поскольку этим они могли бы вступить в область «Четырех местечек», а затем приблизиться к Генту настолько, насколько захотят. Назначенные в этот поход были построены, командиром был назначен очень доблестный и сведущий рыцарь по имени мессир Жос де Алюен (Josse de Haluin). С ним было очень много рыцарей и оруженосцев, но главным был мессир Жос. Когда они подошли к Лонпону, то обнаружили, что он не беззащитен. Там был очень многочисленный гарнизон, а первыми в нем были Пьер де Буа, Пьер ла Нюйте и Расс де Арзель. Столкновение было суровым, так как по прибытии графского отряда, они начали с двух сторон стрелять из пушек и арбалетов, и многие были убиты и ранены. Гентцы держались так хорошо, что прогнали прочь своих врагов и силой взяли знамя отряда златокузнецов Брюгге, которое они бросили в реку и испачкали грязью. Из этого отряда златокузнецов, и из других отрядов множество людей было убито и ранено, в частности, был убит мессир Жос де Алюен, что было очень прискорбно. Гентцы вели себя так доблестно, что люди, посланные в Лонпон, были разбиты.

Глава 67

Граф Фландрский снимает осаду Гента. Около Невеля он наносит поражение большей части гентской армии под личным командованием Расса де Арзеля.

Во время осады Гента графом Фландрским у города происходило множество стычек. Сеньор д`Энгиен, сенешаль Эно и ле-Аз Фландрский никогда не брали выкуп за тех невооруженных людей, с какими они случайно сталкивались в окрестностях города, а несколько раз они были вынуждены отступать с такой поспешностью, что не имели времени даже оглянуться назад. В городе было собрано 6 тысяч хорошо вооруженных воинов, которые были отданы под командование Расса де Арзеля, Арно ле Клерка и Жана де Лонуа. Они вышли из города без всякого страха перед армией графа и взяли путь на Алост, который был в то время добрым и хорошо защищенным городом. В нем граф поставил гарнизон из нескольких рыцарей. Услышав о намечаемом нападении, те, с большой поспешностью бежали через ворота, выходящие на Брюссель, а иначе они были бы убиты. Гентцы сожгли в городе каждую вещь, даже ворота, и учинили великий грабеж.

Затем они выступили на Дендремонде, который был крепким городом, но они взяли его штурмом. Там был убит мессир Филипп Намюрский. Гентцы были хозяевами города, но не замка, так как его удерживали и доблестно обороняли сеньор де Видскот со своими товарищами. Затем гентское войско отправилось к Грамону, который недавно переметнулся к графу, благодаря просьбам и переговорам сеньора д`Энгиена. Я не знаю, с помощью измены или нет, но гентцы вошли в город, и очень многие его жители были убиты. После этих подвигов они вернулись в Гент с огромной добычей.

Когда граф Фландрский понял, что кроме потери времени, он этой осадой еще и вовлечен в большие расходы, что он и его армия сильно страдают и, кроме того, он не может помешать гентцам выходить из города и сжигать страну, что они недавно и сделали, захватив Дендремонде и Грамон, а также поскольку приближалась зима, то он решил прервать осаду и уйти. Он ушел прочь и послал своих людей на разные квартиры, чтобы они восстановили свои силы. Он приказал сеньору д`Энгиену и сеньору де Монтиньи стоять гарнизоном в Ауденарде. Кроме латников у них было 200 английских лучников, на которых они очень полагались. Что касается графа, то он уехал в Брюгге. Находившиеся в Ауденарде сеньоры совершили несколько вылазок против гентцев, и там происходили частые стычки, поскольку они почти все время находились в поле, так что никто не мог доставлять продовольствие для продажи в Гент без риска быть взятым.

Когда закончилась зима, и приблизился месяц апрель, граф собрал свою армию, послав за жителями Ипра, Куртре, Поперинге, Дамма, Слиеса и Франконата. Он выступил из Брюгге и пришел в Невель (Nevele), где пробыл некоторое время. Находясь там, он вновь назначил сеньора д`Энгиена главнокомандующим всех войск, в том числе и людей из Лилля, Дуая и Ауденарде. Армия графа насчитывала целых 20 тысяч человек. Они приготовились идти на Гавр, где обосновался Жан де Лонуа, который, получив об этом сведения, послал прямо в Гент, сообщая Рассу де Арзелю, что тот должен немедленно послать ему подкрепления, так как армия графа уже вышла в поле. Расс де Арзель сразу же собрал 6 тысяч человек и выступил в Гавр. Там он не застал Жана де Лонуа, но нагнал его в Дейнзе, где тот грабил страну на другой стороне реки. Затем, объединив свои силы, они весь день шли вместе и наткнулись на жителей Ауденарде и Дейнзе, которые шли на соединение с графом. Они их немедленно атаковали и убили, по меньшей мере, 600 из них. Сеньора д`Энгиена там не было, так как он уже до этого добрался до графа, который находился вместе с войском между Дейнзе и Брюгге.

Когда графу и сеньору д`Энгиену были доставлены известия о том, что с людьми из Ауденарде обошлись столь грубо, то они сильно разозлились. Сеньору д`Энгиену было приказано выступить по направлению к Гавру с 4 тысячами человек, где они ожидали застать Жана де Лонуа, но тот уже отступил к Генту вместе с добычей и пленниками, которых, правда, у него было не очень много. На следующее утро он и Расс де Арзель вышли в путь с 10 тысячами человек и, думая, что граф еще не подошел к Гавру, они намеревались его окружить. В тот же день, когда из Гента выступил Расс де Арзель, оттуда также вышел в поход и Пьер дю Буа вместе с 6 тысячами человек и в сопровождении Арно ле Клерка. Они сожгли пригороды Куртре, а затем отошли к Дейнзе для того, чтобы соединиться со своими согражданами, но было уже слишком поздно, поскольку, когда Расс де Арзель и Жан де Лонуа подошли к Невелю, то они увидели графа со всей его армией уже стоящими в поле. Таким образом, обе эти армии обнаружили себя в видимости друг друга, чего еще утром никто из них не ожидал. Когда Расс де Арзель и Жан де Лонуа увидели, что битва неминуема, то они не пришли в уныние, но построили своих людей тремя отрядами. В каждом отряде было 2 тысячи человек, все люди храбрые и твердые, лучшие воины Гента.

У Пьера де Буа и Арно ле Клерка было такое же число людей. Хотя они и находились поблизости, но не знали ни об этой встрече, ни о том, что их друзья уже почти вступили в бой. Когда они покидали Гент, то договорились, что если какой-нибудь отряд повстречает графа, то он не будет сражаться один без другого, поскольку по отдельности они не достаточно сильны, тогда как, соединившись, они способны сразиться и с трехкратно превосходящим противником. Они поклялись Пьеру дю Буа твердо этого придерживаться, и сказать по правде, если бы Расс захотел, то он мог бы легко отложить битву. Ведь если бы он только удерживал город Невель, дожидаясь Пьера дю Буа, то граф никогда бы не смог с ним сразиться. Но в тот момент, когда Расс де Арзель увидел армию графа, то из-за гордости и самомнения, он вышел на бой, говоря себе, что именно он предложит битву врагам и получит всю славу, не дожидаясь Пьера дю Буа и остальных. Он питал такое огромное доверие к своим людям и имел такую же веру в добрую фортуну Гента, что решил, что он не может потерпеть поражение. И в этот день он проявил свою готовность сражаться так, как я вам сейчас расскажу.

Граф очень сильно обрадовался, когда увидел, что Расс де Арзель выступает из Невеля на поле боя. Он немедленно приказал своим людям выстроиться надлежащим образом. Его пехота насчитывала около 20 тысяч добрых воинов, и было также около 15 сотен копий из Фландрии, Эно, Брабанта и Артуа. Среди пришедших из Эно были: маршал армии сеньор д`Энгиен и его отряд, сеньор де Монтиньи, бастард Энгиенский, Жиль де Рискон (Riscon), Ютен де Лэй (Hutin de Lay), сеньоры Ленские (Lens), мессир Жан де Берламон (de Berlammont) и многие другие. Из Фландрии явились: сеньор де Жюстель, мессир Ги де Жюстель, сеньор де Корнет (des Cornets), сеньор де Аллю (de Hallue), сеньор де Алюен (de Haluin), мессир Даниель де Алюен, мессир Тьерри де Дискетан (de Disquetane), мессир Жан д`Эскумбук (d’Escoumbouc), сеньор де Женю (de Genus), мессир Жан де Вилэн (de Vilain), мессир Жерар де Маркелье (de Marquellies) и многие другие. Также, несколько человек было посвящено в рыцари. Юный сенешаль Эно умер в своей постели незадолго до этой битвы от ушиба полученного им при Обье (Aubiez), что около Мортэня, когда он был в том деле.

Граф построил свою армию пятью отрядами, и в каждом было около 5 тысяч человек, страстно желающих идти в атаку. Знамя графа в этот день нес сеньор де Льюрегьен (Lieureghien). Так они и двинулись на врагов – пять отрядов против трех, но вначале было задействовано только три отряда армии графа, остальные два находились на флангах, чтобы поддержать тех, кто мог бы быть опрокинут. Граф был там самолично, заклиная своих людей держаться хорошо и отомстить гентским безумцам, которые ввергли всех в такую великую смуту. Он говорил горожанам главных городов: «Будьте уверены, что если вы побежите, то умрете вернее, чем, если вы останетесь на месте. Ведь тогда я вас всех обезглавлю без всякой пощады». Граф поставил в первый отряд людей из Брюгге, во второй - людей Франконата, в третий - ипрцев и куртрейцев, а жителей Поперинге, Касселя, Берга (Bergues) и Бурбура (Bourbourg) в четвертый. Людей из Ауденарде, Лиля и Дуая он оставил около себя.

Армии далеко продвинулись друг против друга. Расс де Арзель вел первый отряд, так как он был составлен из самых решительных людей из всех трех, а также и потому, что он желал первым начать сражение и добиться славы настолько, насколько это будет возможно. Он атаковал брюггцев, которыми командовали сеньор де Жюстель и его братья. Вначале там была великая давка и большое сражение. Со своей стороны, другие отряды также вступали в бой, когда у них была возможность атаковать друг друга. Гентцы вели себя очень доблестно, но армия графа слишком превосходила их числом.

Битва была острой и продолжалась некоторое время, так что долго было неясно, кто одержит верх. Все отряды перемешались и на одной стороне, чтобы подбодрить своих людей, выкрикивали «Фландрия за Льва!», а с другой громко кричали «Гент, Гент»! Был момент, когда граф оказался в опасности потерять все, и если бы он тогда отступил, то они все были бы убиты и разбиты без возможности больше восстановиться. Ведь Пьер де Буа с целыми 6 тысячами человек находился в поле и ясно видел сражение, но он не мог оказать никакой помощи своим согражданам из-за обширных болот, лежащих между ним обоими армиями. Но если бы граф потерял этот день, или если бы его люди бежали из-за паники, то он хорошо знал, что на них обрушится Пьер де Буа, и никто, даже он сам, не сможет избежать смерти, что будет такой потерей, от которой Фландрия никогда бы не оправилась.

Расс де Арзель и Жан де Лонуа недолго имели успех в этой битве, поскольку у графа было множество храбрых рыцарей, помимо людей из Ирпа, Куртре, Ауденарде, Дамма, Слиеса, Франконата и Брюгге. Всего их насчитывалось почти 20 тысяч человек, вчетверо больше, чем у их врагов. Будучи неспособны им противостоять гентцы, были опрокинуты и в беспорядке отступали в город. Видя это, рыцари и оруженосцы графа наступали и, ломая их ряды, приводили их в замешательство и убивали грудами. Гентцы отступили к церкви Невеля, которая была крепкой и, собравшись там, приняли суровый бой, и там произошла великая резня. Ошеломленный, Жан де Лонуа ворвался в церковь и стал там, в большой башне колокольни, вместе с теми людьми, которых он смог собрать. Расс де Арзель остался снаружи, и вместе со своими людьми совершил множество доблестных подвигов перед воротами церкви. Но, в конце концов, он был побежден и пронзен копьем, что его сразу же убило. Таков был конец Расса де Арзеля, который был великим полководцем гентцев в войне против графа. Он был очень любим своими согражданами за доброе отношение и отвагу, но это было последней его наградой за всю его доблесть.

Когда граф Фландрский прибыл на площадь перед церковью и увидел, что гентцы отступили внутрь, он приказал ее поджечь. Его приказ был выполнен, и пламя было разожжено с помощью огромного количества соломы и фашин, которые его люди сложили вокруг церкви. Огонь вскоре добрался до крыши, и тогда гентцы стали жалко умирать, ведь они были уверены, что сгорят, если останутся в церкви, а если выйдут наружу, то будут убиты и брошены обратно в пламя. Жан де Лонуа, который находился на колокольне, видя, что он находится на краю гибели, и что должен вскоре сгореть, поскольку колокольня уже стала заниматься огнем, закричал стоящим внизу: «Выкуп, выкуп!», предлагая свою куртку, которая была полна флоринов. Но стоявшие внизу хохотали и смеялись над ним, говоря: «Жан, приди и расскажи нам через эти окна и мы примем тебя. Сделай хороший прыжок, Жан, как ты заставлял делать наших друзей в этом году. Ты должен сделать этот прыжок». Находя свое положение безвыходным, и видя, что огонь так быстро приближается, что он должен сгореть, Жан де Лонуа пришел в ярость, и предпочел быть убитым, нежели сгоревшим. С ним случилось и то, и другое. Когда он выпрыгнул из окна в гущу своих врагов, то они приняли его на свои копья, а затем, изрезанный на куски, он был брошен в огонь. Таков был конец Жана де Лонуа.

Глава 68

Пьер дю Буа с оставшейся армией отступает в Гент. Его жизнь оказывается под угрозой. После этого он осаждает Куртре.

Из 6 тысяч человек, из которых состояла та армия, что Расс де Арзель и Жан де Лонуа набрали в Генте и его пригородах или из тех, кто служил гентцам за плату, и кто пришел на поле боя, спаслось не более 3 сотен человек. Остальные были убиты в поле или в городе, или же были сожжены в церкви. Пьер дю Буа, несмотря на то, что у него была прекрасная армия, не смог оказать им ни малейшей помощи, по причине болот и стоячих вод, что находились между ним и армией графа. Он ушел прочь и, выстроив своих людей в боевом порядке, сказал им: «Идемте, давайте медленно пойдем к Генту. Расс де Арзель и Жан де Лонуа испытали слишком большое злосчастье. Они разбиты. Я не знаю, что может случиться с нами, если нас будут преследовать, и на нас нападет армия графа. Давайте держаться вместе и сражаться храбро, как поступают добрые люди, когда они борются за свои права». Те, кто его слышал, ответили: «Мы так и сделаем». Затем они ушли и, двигаясь плотным отрядом, взяли путь на Гент.

Несколько беглецов, которым удалось бежать от битвы при Невеле, вернулись в Гент, куда они вошли совершенно испуганные, как люди, потерпевшие поражение, и поведали о своем несчастье, рассказав о том, как были убиты Расс де Арзель и Жан де Лонуа, а их армия потеряна. Горожане очень сильно приуныли от этих плохих новостей, и горевали по поводу потери Расса де Арзеля, поскольку находили его добрым капитаном и преданным их интересам. Его сильно любили и очень на него полагались, так как он был из благородной семьи и верно служил им за их деньги. Они спрашивали беглецов: «Расскажите нам, где был Пьер дю Буа все время битвы»? Те, кто не видел и не слышал о нем никаких вестей, отвечали: «Мы его не видели и ничего о нем не знаем». На это некоторые начали роптать, говоря, что Пьер дю Буа поступил очень плохо, не явившись на это сражение, имея под рукой 6 тысяч полностью снаряженных людей.

Поэтому, те, кто управлял Гентом, решили убить Пьера дю Буа как только он вернется в город, а затем заключить мир с их сеньором графом, отдавшись на его милосердие. Я полагаю, что если бы они так и сделали, то поступили бы хорошо, и мир был бы легко восстановлен. Но они изменили свое решение, за что впоследствии сурово заплатила вся страна Фландрия. Дела в это время были еще не настолько плохи, как впоследствии, и еще не было такого великого разорения Фландрии, о котором я еще расскажу.

После поражения Расса де Арзеля и Жана де Лонуа, граф Фландрский узнал, что Пьер дю Буа с армией гентцев находится в пути и что направляется он к себе в город. Граф сделал привал и созвал совет, на котором спросил у своих рыцарей, не стоит ли ему преследовать гентцев и предложить им битву. Они отвечали, что на этот день он уже сделал достаточно, что его люди устали, и что им следует немного отдохнуть. Но что он поступит хорошо, если вышлет 5 или 6 сотен латников, чтобы наблюдать за их движением, поскольку есть вероятность того, что они выберут такое место для своего лагеря, что к ним будет возможность подойти, пока они будут отдыхать. Граф принял этот совет и последовал ему. Тем, кто были назначены в этот отряд, немедленно были отданы приказы, а его командиром был поставлен сеньор д`Энгиен. Было снаряжено около 5 сотен копий. Они ушли от Невеля и ехали по обходным тропам, чтобы подойти поближе к гентцам. Они проехали так далеко, что, наконец, увидели их спускающимися с небольшого холма. Гентцы шли плотным отрядом, в добром порядке, и направлялись с миром в сторону Гента.

Сеньор д`Энгиен и его отряд некоторое время следовали за ними с фланга. Пьер дю Буа и его люди ясно их видели, но решили, что они никак не выглядят способными им помешать. Пьер дю Буа сказал: «Давайте продолжим наш путь добрым шагом, не расстраивая наших рядов. Если они атакуют нас, то мы их встретим, но я не думаю, что у них есть такие намерения». Так каждая из сторон продолжала идти до самого Гента, ничего не предпринимая. Оттуда сеньор д`Энгиен вернулся к графу, а Пьер дю Буа со своими людьми вошел в город. Пьера дю Буа очень плохо встретили и чуть не убили на месте за то, что он не приложил все силы, чтобы помочь Рассу де Арзелю. Пьер оправдывался, правдиво говоря, «что он послал приказы Рассу не вступать в бой с графом ни при каких обстоятельствах, не соединившись с ним, поскольку у графа слишком превосходящие силы. Но, что Расс сделал прямо противоположное, что раз ему сопутствовала неудача, то его никоим образом не следует упрекать, что он сам сильно горюет по поводу смерти Расса, также как и все другие, что город Гент потерял доблестного мужа и доброго капитана. Поэтому вам будет необходимо избрать другого капитана, который имел бы добрую репутацию и был бы осторожным, и который был бы смел, мудр и сведущ. А иначе вам необходимо отдаться графу, который уничтожит вас всех, мерзко и жестоко, предавая вас позорной смерти. Подумайте теперь, что вам делать: либо стойко продолжать то, что вы начали и что делали столь долгое время, либо положиться на милость монсеньора графа Фландрского».

На эту речь Пьера дю Буа никто не ответил, но по поводу обстоятельств битвы при Невеле и смерти Расса он был оправдан. Однако он был сильно недоволен тем, что никто не ответил на его речь, и особенно недоволен был в отношении главных и богатейших граждан Гента, которые там присутствовали, таких как мессир Гизиберт Гроте (Guisebert Grote) и мессир Симон Бете (Bete). В тот момент он скрыл свое негодование, но в течение этого года им очень пришлось испытать его силу, о чем вы еще услышите. Сеньор д`Энгиен, сеньор де Монтиньи и ле-Аз Фландрский вернулись вместе со своими людьми к графу и поведали ему о том, что видели. Граф выступил из Невеля и ушел в Брюгге. Он распустил свою армию по различным городам, и послал людей из Франконата, вместе с сеньором д`Энгиеном и знаменами, в Ауденарде.

Гентцы, услышав, что граф распустил свою армию и удалился в Брюгге, стали приходить в движение, благодаря подстрекательствам Пьера дю Буа, который говорил: «Идемте, давайте выступим в поход и не остынем в ведении этой войны, но покажем, что мы люди храбрые и предприимчивые». Из Гента вышло свыше 15 тысяч человек, и они подошли к Куртре, который осадили во время празднеств и церемоний в Брюгге 1381 года. Они пробыли там 10 дней и сожгли пригороды Куртре вместе со всей окрестной страной. Когда граф об этом услышал, то затребовал в себе всех своих дворян, гарнизоны и ополчения из Ипра и Франконата, и вышел из Брюгге с более чем 25 тысячами человек, взяв путь на Куртре с намерением сразиться с гентской армией и снять осаду. Получив сведения о походе графа и о его силах, Пьер дю Буа решил, что осаду лучше не продолжать. Он снялся с лагеря и ушел к Дейнзе и Невелю, где его армия и расквартировалась, объявив, что они будут ждать графа здесь. В это же время они написали о своем положение своим согражданам, которым было приказано находиться в резерве, говоря, что у них должен быть перевес в числе воинов. Поэтому, к армии, стоящей у Дейнзе и Невеля, направилось из Гента еще 15 тысяч человек, и там они все разбили лагерь в поле.

Когда граф прибыл в Арлебек (Harlebecque), что около Куртре, то узнал, что гентцы отступили в сторону Генту и стоят в Дейнзе и Невеле. Он подумал, что сейчас не время их преследовать, но разместил большую часть своей армии в Куртре и послал сеньора д`Энгиена и энюэрцев, вместе со своим бастардом Азом в Ауденарде в качестве гарнизона.

Глава 69

Арно ле Клерк, капитан одной части войск белых капюшонов, наносит поражение некоторым дворянами графа Фландрского. Немного позднее сам он разбит и убит.

Когда Пьер дю Буа и гентская армия поняли, что в намерения графа не входит на них наступать, они ушли из Дейнзе и Невеля и при своем возвращении в Гент взяли кружной путь через Ауденарде. В тот день, когда они проходили мимо Ауденарде, они выделили из своей армии отряд под командованием Арно ле Клерка, который подошел к самым палисадам города, чтобы затеять перестрелку. Рыцари и оруженосцы, находившиеся внутри города, не смогли уклониться от боя, так что с обеих сторон было много убитых и раненных. Но гентцы продолжали бой недолго. Они вернулись в Гент вместе с остальными своими людьми, а граф отступил к себе домой.

Три дня спустя Арно ле Клерк, с примерно 12 сотнями белых капюшонов, направился в Гавр, и в замке был поставлен отряд, чтобы держать под контролем гарнизон Ауленарде. Арно ле Клерк долго там не задержался, когда узнал, что из Ауденарде в поисках приключений вышло несколько рыцарей и оруженосцев, а именно: сеньор де Корнэ (de Cornais), сеньор де Ремселль (de Remselles), мессир Жан де Вийен (de Villaines), сеньор д`Ангьен (d’Anghien), ле Галуа де Мамин (le Gallois de Mamines), бастард де Корнэ и мессир Бланшар де Калеми (Blanchard de Calemie). Он устроил засаду, и когда эти рыцари возвращались в Ауденарде, на них напали. Там было убито несколько человек, поскольку милосердия никому не оказывали. Кони рыцарей оказались очень кстати, когда они нашли за лучшее бежать в Ауденарде. Добираясь до палисада, они спешивались и принимали оборонительное положение, дожидаясь своих людей и слуг. Но перед тем как они смогли вернуться в город, на поле боя было убито свыше 60 человек.

Совершив это дело, Арно ле Клерк в тот же день отправился к монастырю около Берхема. Там он обнаружил, что Пьер д`Эстонно (d’Estonnehoux) и Галуа де Мамин с примерно сотней своих соратников отступили в город Берхем. Он сразу же атаковал монастырь, в котором они укрылись. Галуа де Мамин с трудом бежал с его заднего двора, и сев в лодку, ночью пришел в Ауденарде, где поведал сеньору д`Энгиену, сеньору де Монтиньи, мессиру Даниэлю де Алюену и другим бывшим там рыцарям о том, как Арно ле Клерк с своими белыми капюшонами ворвался в берхемский монастырь и убил его товарищей и, что он полагает, что Пьер д’Эстонно убит. Так и было на самом деле, поскольку Арно ле Клерк и его люди заставили его выпрыгнуть из окна, приняли на острия своих копий и убили, что было великой утратой.

Находившиеся в Ауденарде рыцари, узнав, что Арно ле Клерк, с примерно 12 сотнями белых капюшонов, расположился в Берхеме, что их сотоварищи убиты, а монастырь взят, очень разозлились и решили послать ночью шпионов, чтобы посмотреть, смогут ли они на утро выступить в поход. Шпионы сообщили, что белые капюшоны устроили в Берхеме свой лагерь, что очень обрадовало этих дворян. Сеньоры д`Энгиен, де Монтиньи, де Бресуэй (de Bresueil), мессир Мишель де ла Амард (de la Hamarde) вместе с более чем шестьюстами энюэрскими рыцарями и оруженосцами немедленно вооружились. То же сделало и аналогичное число фламандцев. В Ауденарде было 3 сотни копий вместе с более чем тысячью арбалетчиков и крепких слуг. Они отправились к Берхему и когда уже были недалеко от этого места, то послали вперед мессира Оливье де Шема (de Chem) с целой сотней копий, чтобы начать атаку и выманить Арно ле Клерка из монастыря, а также для того, чтобы дать время арбалетчикам и крепким слугам, которые шли пешком, подойти поближе и построиться соответствующим образом.

Мессир Даниэль, мессир Пьер де Дискемак (Disquemac) и Аз Фландрский, пришпорив своих коней, галопом поскакали к монастырю, крича «Фландрия за Льва! Фландрия за бастарда»! Гентцы не ожидавшие засады, были не одеты, так как было еще раннее утро, так что еще до того, как Арно ле Клерк смог собрать своих людей, сеньор д`Энгиен, сеньор Ленс, сеньор де Бресуэй, сеньор де Корнэ, сеньор де Монтиньи вместе со всем своим войском вошли в город с другой стороны, крича «Д`Энгиен за сеньора!» и атаковали гентские белые капюшоны с такой яростью, что те не могли им противостоять. Их ряды были сломаны и приведены в замешательство, и из 12 сотен, бывших в монастыре, в городе и в поле, 11 сотен было убито. Арно ле Клерк, когда пытался бежать, также был убит двумя копьями, которые его проткнули насквозь, пригвоздив к забору. После этого разгрома сеньор д`Энгиен с остальными рыцарями вернулся в Ауденарде, оценивая это предприятие как деяние великой доблести. Известия об этом были очень приятны графу Фландрскому, который сказал сеньору д`Энгиену, что он был прекрасным и добрым ребенком, а со временем стал самым отважным мужем. Сказать по правде, сеньор д Энгиен был славой графа Фландрского, который в то время находился в Брюгге и который звал его не кузеном, а прекрасным сыном.

Глава 70

В ходе войны богатые граждане Гента подчиняются своим воинам. Правителем Гента сделан Филипп ван Артевельде.

Когда в Гент были доставлены известия о том, что Арно ле Клерк убит, а его люди разгромлены, то многие начали тревожиться и говорить промеж себя: «Дела наши идут очень плохо. Постепенно они убьют всех наших капитанов и людей. Мы поступили плохо, начав эту войну с нашим сеньором графом, ведь мало-помалу, но он нас уничтожит. Ненависть Гилберта Матьюза и Иоганна Лиона теперь легла на нас, и мы слишком долго следовали мнению Иоганна Лиона и Пьера дю Буа. Они вовлекли нас в эту войну и навлекли на нас ненависть нашего сеньора до такой степени, что мы никогда не получим ни пощады, ни мира. Было бы лучше, чтобы пострадали 20 или 30 человек, нежели весь город».

Такие разговоры люди вели друг с другом только частным образом, из страха перед теми злонамеренными, которые придерживались иного образа мыслей и которые каждый день увеличивали свое могущество, хотя когда-то вначале они были лишь бедными работниками, у которых едва имелся один грот. Теперь у них была масса золота и серебра, ведь когда они в чем-то нуждались, то обращались к своим вожакам, которые к ним охотно прислушивались и давали им совет. Указывая на богатейших жителей города, они говорили: «Ступайте к тому-то и тому-то и скажите им, что мы хотим с ними поговорить». Они шли прямо к указанным людям, и те, боясь отказаться, следовали за пришедшими. Когда они приходили, то им говорили, что добрый город Гент нуждается в деньгах, чтобы платить своим воинам, которые оказывают им помощь, защищая и сохраняя их права и свободы и что необходимо, чтобы работники продолжали жить. Они постоянно повышали требуемые у них суммы, поскольку если те отказывались платить, то их могли предать смерти под предлогом того, что они являются изменниками доброго города Гента и безразличны к его чести и благополучию.

Так эти безнравственные люди стали хозяевами города и продолжали ими оставаться так долго, как долго длилась эта война против их сеньора. По правде сказать, если богатых и знатных горожан били такими розгами, то их не стоит ни жалеть, ни никоим образом оправдывать, ведь они сами и были первопричиной всех своих несчастий. Когда граф Фландрский послал туда своего бейлифа, чтобы осуществить правосудие над несколькими злодеями, разве они не могли проявить твердость и помочь ему в этом, видя, что мятежников тогда еще было очень мало? Но оказалось, что они совершенно безразличны к тому, куда повернется это дело, к добру или к злу. Они должны были понимать, что раз они ведут войну против своего сеньора, то злонамеренные станут их хозяевами и господами города, и что ни не смогут повернуть их туда, куда им будет угодно. У них была возможность поступить так, как Жан де Фосий, который скрывшись и уехав из города Гента жить в Эно, вообразил, что сможет остаться незапятнанным от всех войн во Фландрии, в том числе и от войны его родного города Гента против своего сеньора, и что от него ничего не потребуется. Но в этом он ошибался так, что это стало причиной его смерти, что очень прискорбно, ибо Жан де Фосий был в свое время мудрым и способным мужем. Но в те дни никто не мог урегулировать дела между сеньорами и горожанами, поскольку все для всех было слишком очевидным, и хотя он знал, что посоветовать хорошего другим, но свои собственные дела он устроил плохо. По правде сказать, я не знаю, был ли он виновен в тех делах, о которых его допрашивал мессир Симон Рэн (Rain) в замке Лиля, но из-за того, что фортуна была к нему неблагосклонна, его судьи обратились против него, и в результате он погиб. И так случилось со всеми вожаками в Генте, и с теми, кто вдохновлял их в их мятеже против сеньора. Погибли и многие другие гентцы, которые, как я полагаю, были невиновны.

Когда Пьер лю Буа увидел, что гентцы настолько ослабели в своих капитанах и в своих воинах и покинуты своими союзниками, что главные жители начали уставать, то он заподозрил, что они с готовностью откажутся от войны. Но что, какой бы мир или договор они не заключили с графом, у него самого не будет никакого шанса спасти свою жизнь. Поэтому он обратился к памяти Иоганна Лиона, который был его хозяином и к тому искусству, с которым тот проводил дела. Он ясно видел, что не может делать все сам, не имея ни достаточного веса, ни знаний, чтобы управлять городом. Также не хотел он для себя и должности главнокомандующего, желая только возглавлять каждый сумасбродный поход. Вследствие этого, он обратил свои помыслы к человеку, о котором город Гент никак не подозревал. Звали его этого человека Филипп ван Артевельде, и он был сыном Якоба ван Артевельде, который в течение 7 лет управлял всей Фландрией. Пьер дю Буа слышал, как о нем рассказывали его хозяин Иоганн Лион и старые люди Гента, что целая страна никогда не управлялась так хорошо, богобоязненно и с такой любовью, и с такой честью, как во время правления Якоба ван Артевельде, которое продолжалось 7 лет. Эти жители прибавляли, что если бы Якоб ван Артевельде был бы жив, то дела не были бы столь плохи, как они есть сейчас, у них был бы мир, согласно их желаниям, а граф был бы счастлив их простить.

Эти слова произвели впечатление на Пьера дю Буа. Он вспомнил, что у Якоба ван Артевельде был сын по имени Филипп, прекрасный и милый человек, которому английская королева, когда находилась в Генте во время осады Турне, приходилась крестной матерью, и который, из почтения к ней, и был наречен Филиппом. Однажды вечером Пьер дю Буа пришел в дом Филиппа, в котором тот обитал вместе со своей матерью, достойно живя на доходы с рент. Пьер, продумав заранее то, что хотел сказать, так начал разговор о причине своего прихода:

«Если ты послушаешь меня и последуешь моему совету, то я сделаю тебя величайшим человеком во Фландрии». «Как же ты это сделаешь?» - ответил Филипп. «Я тебе расскажу как, - сказал Пьер, - ты будешь единолично править Гентом. Ведь мы сейчас до крайности нуждаемся в вожде с добрым именем и с добрым характером. На этом основании мы поднимем людей Гента, которые еще помнят славу твоего отца. Ведь всякий скажет, что Фландрия никогда не была столь цветущей и столь грозной, как при его жизни. Я легко посажу тебя на его место, если ты этого пожелаешь, а когда ты займешь это место, то будешь править согласно моему совету до тех пор, пока сам не посчитаешь, что справишься с делами сам, что у тебя быстро получится». Филипп, который достиг возраста зрелости и естественно хотел завоевать для себя почета и состояния, больше того, что имел в настоящее время, ответил: «Пьер, ты предлагаешь мне великие вещи, и если я окажусь на том месте, о котором ты говоришь, то я клянусь, что не буду ничего делать без твоего совета».

Пьер спросил: «Можешь ли ты быть жестоким и гордым? Ведь великому человеку среди простонародья, особенно, среди такого, с каким нам придется иметь дело, нельзя и думать сделать какое-нибудь стоящее дело, если его не боятся и не испытывают перед ним трепет, а временами, он должен проявлять и свою жестокость. Фламандцы хотят, чтобы ими именно так и управляли, они будут ценить и оплакивать человеческие жизни не больше, чем ласточек или жаворонков, которых они каждый год ловят для своего стола». «Честное слово, - отвечал Филипп, - я хорошо знаю, как поступать по этой части». «Тогда все пойдет хорошо, - сказал Пьер, - ты как раз тот, кто мне нужен и которого ищу в качестве главы города». Сказав это, он распрощался и ушел к себе домой. Прошла ночь, наступил день, и тогда Пьер дю Буа пришел на площадь, на которой находилось свыше 4 тысяч его сторонников и прочих людей, собравшихся услышать новости, и чтобы обсудить то, как следует вести дела, и кто должен управлять городом.

Там был сеньор де Арзель, который главным образом, и вел дела Гента, но он не совершил ни одного дела за его пределами. Некоторые выдвинули в губернаторы его. Выдвигали также и других. Пьер, который внимательно прислушивался и слышал множество имен, возвысил голос и сказал: «Судари, я внимательно выслушал все, что вы говорили и твердо верю, что побуждаемые вашей любовью и приверженностью к славе и благосостоянию города Гента, вы предлагали таких людей, которые достойны принимать участие в управлении этим городом. Но я знаю одного человека, о котором вы никоим образом не подумали, а ведь если он примет управление городом, то нельзя будут сыскать никого, кто бы превосходил его способностями, и кто носил бы более подходящее имя». Пьера дю Буа просили назвать его имя, что он и сделал, сказав: «Есть Филипп ван Артевельде, который был крещен перед церковью Святого Петра в Генте благородной английской королевой Филиппой, которая стала его крестной матерью в то время, когда его отец, Якоб ван Артевельде находился при осаде Турне вместе с королем Англии, герцогом Брабантским, герцогом Гельдернским и графом Эно. И этот Якоб ван Артевельде, его отец, управлял городом Гентом и графством Фландрия лучше, чем это когда-либо делалось до него. Все это я слышал от тех горожан, у которых это запечатлелось в памяти. Фландрия должна быть со временем потеряна, если благодаря своему уму и доброй фортуне он ее не отвоюет. Теперь нам следует благодарить судьбу за столь доблестного мужа и предпочесть его любому другому». Как только Пьер дю Буа кончил свою речь, так идея о Филиппе ван Артевельде овладела всеми умами и вдохновила их до того, что они единодушно вскричали: «Давайте пошлем за ним. У нас не будет другого губернатора, кроме него». «Нет, нет, - сказал Пьер дю Буа, - мы не пошлем за ним. Будет лучше, если мы сами пойдем к его дому, ведь мы сейчас даже не знаем, как он это воспримет. Мы должны любыми способами не позволить ему отказаться от принятия этой должности».

После этих слов присутствовавшие на площади люди пошли к дому Филиппа в сопровождении множества других людей, как только те узнавали об их намерениях. Когда они пришли туда, то сеньор де Арзель, Пьер дю Буа, Пьер ла Нюйте и около 10 или 12 главных купцов, обратились к Филиппу со словами: «что добрый город Гент находится в великой опасности и нуждается в главе, с которым можно было бы заключать различные союзы, как дома, так и за границей. Что гентцы всех сословий отдали ему свои голоса и выбрали его своим государем. Что благодаря доброй памяти его имени и любви, которую они питали к его отцу, он более приемлем для них, чем кто-либо другой. По этим причинам они с любовью просят его принять правление городом, и вести как внутренние, так и внешние дела города, а они поклянутся полностью ему повиноваться и быть верными ему, как своему сеньору. Равным образом они обязываются привести к повиновению ему любого человека, сколь бы могуществен тот не был».

Филипп, выслушав все, что ему говорили, дал такой благоразумный ответ: «Судари, вы просите от меня великие вещи, и я должен вам представить, что вы не взвесили этот предмет столь зрело, как это должно было бы быть, раз вы предлагаете мне правление Гентом. Вы говорите, что главной побудительной причиной для вас стала приверженность ваших предков моему отцу. Но ведь когда он делал для них все, что было в его силах, они его убили. Если я приму правление так, как вы просите, и буду впоследствии убит, то это будет мне слишком плохой наградой». «Филипп, - сказал Пьер дю Буа, который ухватился за эти слова, которые, казалось, показывали, что его выбор находится под сомнением, - то, что прошло, теперь исправить нельзя. Вы будете действовать исходя из рекомендаций своего совета, и коли так будет продолжаться, то вам всегда будут давать столь хорошие советы, что весь мир будет гордиться вами». Филипп ответил: «Я никогда не пожелаю поступать иначе». Затем они избрали его и препроводили его на рыночную площадь. Там он присягнул своей должности. Мэры, шерифы и главы цехов также присягнули повиноваться ему.

Таким образом, Филипп ван Артевельде был сделан государем Гента. С самого начала он приобрел громадную популярность, поскольку он говорил с каждым, у кого было до него какое-нибудь дело и говорил он учтиво и разумно, так что был любим всеми. Он отдал часть доходов, которые оставались в Генте у графа Фландрского от аренды его собственности, сеньору де Арзелю, как из благосклонности к последнему, так и для того, чтобы тот мог лучше поддерживать свой ранг. Ведь он потерял все, чем владел за пределами городских стен.

Теперь мы на время оставим эти фламандские дела и поговорим о событиях в Англии и в Португалии.

Глава 71

Война между королями Кастилии и Португалии.

Ранее вы уже слышали о смерти короля Энрике Кастильского, и о том, что вместо него был коронован его старший сын дон Хуан. А также, что вместе с ним была коронована и его королева, которая была дочерью короля Педро Арагонского. Между королем Фернандо Португальским и королем Кастилии началась война по причине каких-то споров между ними, но главным образом, из-за двух дочерей короля Педро Кастильского, которые вышли замуж в Англии, старшая Констанция - за герцога Ланкастера, а младшая, Изабелла - за графа Кембриджа. Португальский король объявил, что несправедливо и незаконно для короля Кастилии без повода лишать наследства своих двух кузин, и что не пристало, чтобы две благородные дамы такого высокого рождения были бы лишены своих прав на наследство. Что было бы неуместным, чтобы это дело стало давним и было бы забыто, чтобы, в результате, эти дамы никогда не смогли бы оказаться способными вернуть себе свои владения. Что до него, который приходится им одним из самых ближайших родственников, то он никогда на это не согласится, как из любви к Богу, так и из своего желания поддержать справедливость, к чему должен стремиться всякий добрый христианин. Поэтому он послал свой вызов королю Кастилии, которого короновала вся Испания, и по вышеупомянутым причинам стал вести против него войну. Дон Хуан храбро защищался и приказал направить на границы и в гарнизоны множество воинов, чтобы противостоять врагам, так что он ничего не потерял от начала военных действий. У него были самые способные и самые сведущие французские рыцари, которые сильно помогали ему своим оружием и своим советом, такие как бег де Вийен (begue de Villaines), его сын мессир Пьер, мессир Жан де Бержет (de Bergettes), мессир Гийом де Линьяк (de Lignac), мессир Готье де Пьюссак (de Puissac), сеньор де ла Танд (de la Tande), мессиры Жан и Тристан де Руайи (de Roye) и многие другие. Они приехали в Испанию после ухода герцога Бэкингема в Бретань, и их послал туда король Франции, который имел большие и давние связи с кастильским королем.

Увидев это, португальский король решил, что было бы хорошо отправить послов в Англию, к королю и его дядьям, чтобы запросить у них помощи, с тем, чтобы он был способен вести успешную войну против короля Кастилии. Он позвал одного из своих рыцарей, доблестного и мудрого человека, а также и великого сеньора, которого звали Жуан Ферранде и в таких словах рассказал ему о своих намерениях: «Жуан, вы повезете эти верительные письма в Англию. Я не могу послать туда никого более пригодного и лучше информированного обо всех моих делах, чем вы. Поэтому, представив эти письма, вы рекомендуете меня королю и дадите ему знать, что я поддерживаю права своих кузин и его теток в их праве на кастильское и испанское наследство, и что я уже веду войну против того, кто захватил его, благодаря влиянию Франции. Но что я недостаточно силен, и не имею ресурсов, ни чтобы противостоять ему, ни чтобы отвоевать такое наследство, как Кастилия, Галисия и Севилья. По этой причине я прошу его прислать ко мне его прекрасного дядю, герцога Ланкастерского, вместе с его женой и дочерью, моими кузинами, и достаточное число латников и лучников. По их прибытии сюда, мы поведем такую войну, что если будет угодно Богу, то сможем вернуть их наследство». «Монсеньор, - ответил рыцарь, - я с удовольствием доставлю ваше послание». Вскоре он сел на крепкий корабль, подготовленный к путешествию, и отплыл из гавани Лиссабона. Имея попутный ветер, он прибыл в Плимут в тот же день и с тем же приливом, что и вернувшийся туда с частью флота из Бретани граф Бэкингем.

Англичане, к своему несчастью, потеряли на море три своих корабля, полных людей и припасов, и так были разделены противными ветрами, что не без великой опасности они добрались до трех различных английских портов. Граф Бэкингем был рад прибытию португальского рыцаря, которого он принял очень радушно. Когда он осведомился о новостях, тот рассказал ему достаточно как об Испании, так и о Португалии. Они продолжили свое путешествие вместе, пока не приехали в добрый город Лондон, где находился король. По прибытии графа Бэкингема, город Лондон принял его со всем великолепием. Он поехал в Вестминстер, дожидаться король, который в это время был там вместе со своими двумя дядьями, герцогом Ланкастером и графом Кембриджем, и он взял с собой рыцаря из Португалии, представив его королю и своим братьям.

Когда король и вышеупомянутые лорды ознакомились с целью его приезда, то остались очень довольными и выказали ему великое уважение. Он представил свои письма королю, который прочитал их в присутствии своих дядей, поскольку вы должны знать, что король ничего не делал без совета своих дядей, будучи в то время еще очень юным. Несмотря на привезенные с собой письма, рыцаря спросили о предмете его приезда из Португалии. Его ответы были разумными и надлежащие и согласные с теми заявлениями, о которых упоминалось выше. Когда лорды выслушали все, что он имел сказать, то ответили: «Премного благодарим нашего дорогого кузена, короля португальского, который, чтобы служить нам, стал вести войну с нашим врагом. То, что он просит, очень разумно, и он скоро получит помощь. Король рассмотрит, каким образом организовать это дело». Никакого дальнейшего обсуждения не последовало. Заморского рыцаря, доставившего такие приятные для герцога Ланкастера и графа Кембриджа известия, много чествовали, и он обедал с королем. Он оставался с королем и его дядями около 15 дней, до недели перед днем Святого Георгия ^h. Также при дворе находился и мессир Робер Намюрский, чтобы принести королю оммаж за те владения, что у него были в Англии. В Вестминстере был созван парламент, как по поводу посольства из Португалии, так и поводу шотландских дел, ведь перемирие между двумя странами истекало 1-го июня.

Прелаты и бароны Англии много совещались по поводу этих дел. Они не были за посылку герцога Ланкастера в Португалию, некоторые говорили, что для него это слишком дальнее путешествие, и что они будут сожалеть, если он туда поедет, поскольку шотландцы делали огромные приготовления для вторжения в Англию. В конце концов, было решено, что герцог Ланкастер, который хорошо знал Шотландию и ее обитателей, должен будут отправиться на границы и разузнать о намерениях шотландцев, поскольку из всех английских баронов он лучше всех знал, как вести переговоры, и шотландцы достигнут с ним больше, чем с кем-либо еще. Еще они решили, что граф Кембридж должен будет отплыть в Португалию с 5 сотнями копий и таким же числом лучников. А если герцог Ланкастер сможет договориться с шотландцами и без ущерба для чести Англии заключить мир на три года, то, в случае, если король одобрит это на совете, он также сможет около августа или сентября месяца отправиться в Португалию, чтобы доставить подкрепления в армию своего брата. Были также и другие причины, почему герцог Ланкастер должен был остаться в Англии. Вместе с герцогом саксонским и архиепископом равеннским король отправил послов к германскому императору, чтобы просить его сестру в жены и получить ответ. По этому поводу были большие переговоры, длившиеся более года. Чтобы помочь привести это дело к завершению, послами с английской стороны были назначены епископ Сент-Дэвидский и сэр Саймон Барли.

Когда парламент завершился, то король и его лорды согласились с его решениями. Был составлен список тех баронов и рыцарей, которые должны были сопровождать в Португалию графа Кембриджа.

Глава 72

Граф Кембридж отплывает в Португалию. Герцог Ланкастер отправляется на шотландскую границу, чтобы заключить мир с шотландцами.

Сделав все приготовления, герцог Ланкастер покинул короля и своего брата. Прощаясь с графом Кембриджем, он поклялся ему, дав слово, что по возвращении из Шотландии он скоро последует за ним в Португалию, если только ему не помешают в Англии какие-нибудь препятствия, которые он не сможет преодолеть. С этим герцог, в сопровождении только своих домашних, уехал, взяв путь в Шотландию. На этом парламенте граф Нортумберленд был назначен лейтенантом всего Нортумберленда, епископства Дарэм и части Уэльса до берегов реки Северн. Поэтому он также покинул Лондон и отправился в эти края, но это произошло примерно 15 дней спустя после отъезда герцога Ланкастера.

Граф Кембридж распрощался с королем и своим братом, графом Бэкингемом, чтобы собрать войска для похода, который должен был состояться под его командованием. Местом сбора он назначил Плимут и туда именно он прибыл первым, привезя с собой свою жену Изабеллу и их сына Джона, которых он намеревался увезти с собой в Португалию. Графа Кембриджа сопровождало множество ноблей, таких как сэр Мэттью Горней, коннетабль армии, каноник де Робсар, сэр Джон Ньюкасл, сэр Уильям Бошамп, маршал армии, сулдиш де л`Эстрад, сеньор Ботро (Botreaux), лорд Чарльтон, сэр Уильям Хелмон, сэр Томас Симон (Symon), сэр Николас Виндзор, сэр Джон Картерет и многие другие. Там были также латники, числом в 5 сотен и такое же число лучников. Приехав в Плимут, эти лорды и их люди разместились в городе и в окрестных деревнях. Они мало-помалу нагружали свои суда, но лошадей погрузить было нельзя, поскольку путешествие из Англии в Лиссабон было слишком долгим. Португальский рыцарь был с ними, намереваясь сопровождать их в свою страну. Они оставались на берегу более 3 недель, заготавливая провизию и припасы и ожидая благоприятного ветра.

Герцог Ланкастер продолжал свое путь к Шотландии пока не приехал в город Бервик, который является последним городом в этой части Англии. Когда он туда прибыл, то остановился и отправил послание в Шотландию, извещая баронов, что он явился сюда, совершая, по своей всегдашней привычке, путешествие к границе и, что если они хотят сделать то же самое, то им было бы лучше ему об этом сообщить, а иначе, он хорошо знает, что ему надо делать. Герольд герцога поскакал в Эдинбург, где собрались король Роберт Шотландский, граф Дуглас, граф Мар, граф Морей и все главные бароны Шотландии. Они уже прослышали о том, что герцог Ланкастер приехал, чтобы вести с ними переговоры, и по этому случаю собрались в главном городе Шотландии, где их и застал герольд.

Герольд пунктуально передал свое послание. Его благожелательно выслушали и передали дружелюбный ответ от шотландских баронов, которые сказали, что они хотели бы услышать, что может предложить герцог. Герольд повез с собой обратно охранные грамоты для герцога и его людей на все время, пока они останутся на границе, и на время переговоров. Получив их гарантии, герольд вернулся назад в Бервик и рассказал о том, что сделал. После этого герцог выехал из Бервика, оставив в этом городе все свои припасы, и взял путь на Роксбург, где остановился на ночь. Утром он расположился в аббатстве Мелроуз на Твиде, который разделяет два королевства, Шотландию и Англию. Герцог и его свита пробыли здесь, пока шотландцы не приехали в Ламбир-ло (Lambir-law), что находится в 3 коротких лье оттуда. По прибытии они дали знать об этом герцогу, и тогда сразу же начались переговоры между шотландцами и англичанами, которые продлились более 15 дней.

Комментарии

1. Du Franc. Франкией (Franc) или Франконатом (Franconate) называется часть Фландрии, в которой расположены города Дюнкерк, Берг (Bergues), Гравлин, Бомбур (Bombourg) и Форне (Fornes).

f. 29 августа – прим. пер.

2. Территория, известная под названием Les Quatre Mestiers вначале принадлежала епископу Утрехтскому и состояла из 30 деревень. Четырьмя основными городами являлись Альс (Hulse), Аксель (Axele), Бошоль (Bocholle) и Ассенд (Assende). Последние два не имели стен.

g. примерно посередине между Ауденарде и Брюсселем – прим. пер.

h. 23 апреля – прим. пер.