АБУ РЕЙХАН БИРУНИ

ИНДИЯ

КИТАБ ТАРИХ АЛ-ХИНД

(КНИГА ИСТОРИИ ИНДИИ)

ГЛАВА LХХIII — О ВЫПОЛНЕНИИ ДОЛГА ПО ОТНОШЕНИЮ К ТЕЛУ УМЕРШЕГО И О ДОЛГЕ ЖИВЫХ К СВОЕМУ ТЕЛУ

В самые древние минувшие времена тела мертвых выставлялись под открытое небо; их выбрасывали на пустынные места ничем не прикрывая; больных также выносили туда же или в горы и оставляли там. Если они погибали, тела их оставались там, как мы сказали, а если они выздоравливали, они сами возвращались в свои жилища.

Затем пришел человек, /283/ который установил законы и приказал им выставлять мертвых на ветер. Тогда они стали строить крытые кровлей помещения для мертвых, но с окнами в стенах, через которые ветер обдувал бы мертвых вроде того, как то бывает в наусах магов ¹. Они это делали долгое время, пока Нараяна не предписал им бросать мертвецов в огонь. С тех пор они сжигают их; таким образом, от них не остается никакой грязи, разложения или запаха, которые не исчезали бы быстро, почти не оставляя памяти.

Славяне в наше время тоже сжигают мертвых. Относительно греков, думается, что они либо их сжигали, либо погребали. Сократ в книге «Федон» на вопрос Критона, каким способом он хочет быть погребенным, ответил: «Как вы пожелаете, если вы овладеете мною и я не убегу от вас». Затем, обращаясь к окружающим, он добавил: «Дайте Критону в отношении меня поруку, противоположную той, которую он дал судьям в отношении меня самого; ибо он поручился им, что я останусь, вы же поручитесь, что я не останусь после смерти, но исчезну, чтобы легче было Критону, когда он увидит мое тело, как его будут сжигать или хоронить, и чтобы он не скорбел и не говорил: «Вот, Сократа уносят, сжигают или погребают». Будь же спокоен, Критон, насчет погребения моего тела и сделай это, как тебе приятно, а главное — согласно с законами» ². В комментарии своем к «Заветам» Гиппократа, Гален говорит: «Известно об Асклепии, что он был вознесен к ангелам в столпе огня, подобно тому, что передают о Дионисе, Геракле и других, кто заботился о пользе людей и старался о них. [479] Говорят, что бог так поступил с ними, чтобы уничтожить в них смертную земную часть с помощью огня, а затем привлечь к себе бессмертную их часть и вознести их души на небо» ³.

В этих словах также содержится указание на сожжение, впрочем, оно, кажется, существовало [у них] только для знатных.

Нечто подобное выражают и индийцы, утверждая, что в человеческом теле есть точка, благодаря которой человек есть человек. Эта точка — та самая, которая освобождается, когда смешанные [в человеческом теле] элементы растворяются и распыляются через сожжение.

В отношении этого возвращения [бессмертной души к богу] индийцы полагают, что частью оно совершается посредством солнечных лучей, к которым прикрепляется душа и поднимается [по ним], частью же совершается с помощью огненного пламени, которое возносит её. Один индиец молился, прося Бога, чтобы он сделал его дорогу к себе по прямой линии, потому что она — самая близкая, а ввысь нет иного пути, кроме огня или луча.

Подобно этому тюрки гуззы поступают обычно с утопленником: они кладут его труп на помост на берегу и привязывают веревку к его ноге, а конец ее бросают в воду, чтобы душа могла подняться по ней для воскресения.

Верования индийцев на этот счет подкрепляются словами Васудевы о признаках того, кто освобождается от пут [телесной жизни]. «Смерть его случается во время уттараяны в белой половине месяца между зажженными светильниками, то есть между соединением и противостоянием [новолунием и полнолунием] в одном из двух времен года — зимой или весной» ⁴.

К этому же верованию склоняется Мани, /284/ когда говорит: «Люди [других] религий порицают нас за то, что мы поклоняемся Солнцу и Луне и воздвигаем их изображения в качестве идолов, ибо они не ведают их подлинной сущности, а именно того, что они являются нашими путями и вратами исхода в мир нашего бытия, как о том свидетельствует Иисус». Таково его утверждение.

Индийцы же рассказывают, что Будда приказал бросать трупы умерших в текучую воду. Поэтому его последователи, буддисты, бросают их в реки.

Согласно взглядам индийцев, долг наследников по отношению к телу умершего состоит в том, чтобы они омыли его, умастили благовониями и, завернув в саван, сожгли на сандаловых или простых дровах, какие им удастся достать. Часть же сожженных костей приносят к реке Ганг и бросают так, чтобы Ганг тек над ними, как он потек над сожженными костями детей Сагары, избавив их таким образом от геенны и препроводив в рай; остаток же пепла выбрасывается в [480] какие-нибудь текучие воды. На месте сожжения тела воздвигается надгробный памятник, похожий на дорожный столб, обмазываемый гипсом. Трупы детей моложе трех лет не сжигаются.

Потом те, кто выполняет это, должны омываться и мыть свои одежды в течение двух дней; потому что они, соприкоснувшись с мертвым, стали нечистыми. Те же, кто не в состоянии сжечь [своего покойника], выбрасывают его в пустынное место или в текучую воду.

Что касается долга живых по отношению к своему телу, то к тому, чтобы его сжигать, склоняются только вдовы, которые желают последовать за своим [умершим] супругом, или те, кто устал от жизни, или кого мучит какая-либо неизлечимая болезнь, какой-нибудь хронический недуг или же старость и немощь. Впрочем, этого не делает никто из людей высших каст, и только вайшья или шудры предпочитают сожжение в определенные моменты, в которые надеются приобрести милость, стремясь получить при повторении [жизни] состояние лучше того, в котором они находятся. Текст [закона] не разрешает это брахманам и кшатриям, и поэтому тот из них, кто хочет себя убить, делает это во время затмения или нанимает кого-нибудь, кто его утопит в водах Ганга, удерживая его под водой, пока не наступит смерть ⁵.

При слиянии двух рек, Ямуны и Ганга, растет громадное дерево, называемое Праяга,— из породы деревьев, называемых бару ⁶. Особенностью этого дерева является то, что ветви его бывают двух видов: одни растут вверх, как у всех других деревьев, а другие — вниз, наподобие корней, и не имеют листьев; когда такая ветвь врастает в землю, она становится своего рода подпоркой для всего дерева. Такое устройство обусловлено чрезмерным разрастанием его ветвей. Под этим деревом брахманы и кшатрии кончают самоубийством, влезая на него и бросаясь оттуда в воды Ганга.

Иоанин Грамматик рассказывает: «В пору язычества греков люди некоего народа, которых я называю поклонниками дьявола, рубили мечами части своего тела и бросались в костры, не испытывая при этом боли» ⁷.

Сократ говорит то же, что мы рассказали об индийцах: «Никому не следует убивать себя прежде, чем боги создадут для него причину в виде какой-нибудь необходимости или принуждения, как например, та, которая в данный момент перед нами» ⁸.

Он сказал также: «Мы, люди, находимся как бы в некоей темнице, и не подобает нам бежать или освобождаться из нее, ибо боги заботятся о нас, потому что мы, [весь] род людской, их слуги» ⁹.

Комментарии

1. Термин наус заимствован арабами у сирийских христиан; им обозначали погребальные сооружения, оссуарии.

2. Ср. «Федон», 115 С — 116 А: «...Но как похоронить тебя? — А как хотите, — ответил Сократ, — если только вы схватите меня и я не убегу от вас! — Тихо засмеявшись и посмотрев на нас, Сократ продолжал. — Я не могу заставить Критона поверить, что я тот именно Сократ, который теперь говорит с вами и руководит всею беседою; Критон думает, что я — тот, кого он увидит немного погодя трупом, и потому задает вопрос, как меня похоронить. То же, что я давно и пространно говорил вам, что я больше уже не останусь с вами, после того как выпью яд, но уйду от вас в счастливый мир блаженных, — все это представляется Критону сказанным мною напрасно, с целью ободрить вас и вместе с тем самого себя. Итак, — продолжал Сократ, — вы поручитесь пред Критоном за меня порукой, противоположной той, которою он поручился за меня перед судьями. Он поручился, что я останусь здесь, вы же поручитесь, что я не останусь здесь, когда умру, но уйду отсюда. Тогда и Критону будет легче: видя, как мое тело будет предано сожжению или зарыто в землю, он перестанет негодовать на мою судьбу, будто бы жестоко обошедшуюся со мной, а при моих похоронах не скажет, что он выставляет Сократа, выносит его, зарывает его в землю. Будь уверен, дорогой Критон, — заметил Сократ, — неправильно выражаться тут — плохо не только само по себе, но и вселяет нечто дурное в души. Тебе не следует бояться и говорить, что ты хоронишь мое тело; а хоронить его ты должен так, как это тебе понравится и как, по твоему мнению, это соответствует всего более обряду» (Творения Платона, I, стр. 206-207; греческий текст см.: Sachau, India, transl., II, p. 395).

3. Греческий подлинник этой цитаты неизвестен (см. Sachau, India, transl., II, p. 395).

4. «Огонь, свет, день, светлая половина месяца, шестимесячье движения (солнца) на север (uttarayana, ’втрайн) — отходя [при них], люди, знающие Брахму, идут к Брахме» (Бхагавадгита, гл. VIII, 24).

5. Относительно разрешения или запрещения религиозного самоубийства в Праяге у слияния Ганга и Ямуны, мнения индийских авторитетов расходятся. Некоторые трактаты разрешают его для всех каст (см. Kane, IV, pp. 603-610).

6. Праяга — название местности (см. выше); вата (vata, бару) — баньян, Ficus indica.

7. Эта цитата из Иоанна Грамматика осталась не идентифицированной, см. прим. 25 к гл. III.

8. Ср. «Федон», 62 С: « — Следовательно, с этой точки зрения основателен, быть может, тот вывод, что лишать себя жизни следует не ранее того, как божество пошлет какую-либо настоятельную необходимость. Эта-то необходимость теперь у меня налицо» (Творения Платона, I, стр. 129; греч. текст см. Sachau, India, transl, II, p. 395).

9. Ср. «Федон», 62 В: « — Конечно, такая мысль, — заметил Сократ, — может показаться нелепостью. Тем не менее, в ней, быть может, скрывается и некоторый смысл. То заповедное учение, которое гласит, что мы, люди, живем в какой-то темнице и что из этой темницы нам не следует ни освобождать себя, ни убегать, представляется мне каким-то возвышенным и нелегко постигаемым. Но вот, Кебет, какое положение, кажется мне правильным: боги пекутся о нас, и мы, люди, являемся для богов одним из их достояний. Или ты на этот счет другого мнения?» (Творения Платона, I, стр. 129; греч. текст см. Sachau, India, transl, II, p. 395-396).