АЙМОИН (ЭМУАН) ИЗ ФЛЕРИ
ПЯТЬ КНИГ ИСТОРИИ ФРАНКОВ
LIBRI QUINQUE DE GESTIS FRANCORUM
КНИГА III
Глава 50.
О смуте среди простонародья против епископа Эгидия.
Между тем, пока Хильдеберт все, которые собрал, свои воинские отряды держал в одном месте, неожиданно в ближайшую ночь среди простонародья поднялся ропот против герцогов и епископа Эгидия. В народе говорили: «Да будут удалены из окружения короля те, которые торгуются между собой о его королевстве, которые подчиняют чужой власти его города». С наступлением утра, говоря это, вооруженные люди спешат к шатру короля, чтобы убить епископа Эгидия. Проведав это, священник, сев на коня, с немногими поспешно обращается в бегство. Страх ему в бегстве придал такие быстрые крылья 1, что не стал поднимать соскочивший с ноги сапог. Однако в помощь ему было то обстоятельство, что противники для преследования не имели лошадей наготове. Пока они медлили с преследованием, сам он укрылся в городе Ремах.
После этого 2 Гунтрамн возвратил своему племяннику часть Массилии, которую удерживал вопреки его воле.
Хильперик же, тяжело скорбя о смерти сына (который у него родился, как мы сказали выше), отложил на будущее время свадьбу своей дочери, которую тогда обещал через послов королю Испании. Из-за этого, отправив гонцов, вызвал обратно посла, который возвращался в Испанию и объявил ему: «Сильно опечаленный смертью сына, не имею возможности праздновать свадьбу в назначенное мною время». Но так как посол стоял на своем, решил направить туда дочь, которую породил от Аудоверы и которую отдал Богу в Пиктавийский 3 монастырь. Но этому воспрепятствовала блаженная Радегунда.
Глава 51.
О Муммоле, обвиненном в магии и колдовстве.
Пока происходили эти события, до королевы Фредегунды дошел донос от некоторых людей, утверждавших, что мальчик, который тогда умер, ушел из жизни из-за колдовства и наговоров некоторых ничтожных женщин, подговоренных ее префектом Муммолом, который уже давно был ненавистен королеве. Услышав о нем такое, королева приказывает схватить распутниц для пыток. Они признаются, что погубили наговорами многих безвинных и что предали смерти ее сына ради благополучия Муммола. Тогда королева одних из них предала огню, других – колесовала. На Муммола же пожаловалась королю. Король, приказав привести его, закованного в кандалы, и подвесить со связанными за спиной руками, выведывал, что тот знает из колдовства. Тот, говоря, что ему ничего не известно о смерти сына короля, сознался лишь в том, что получил различные настои и заговоры от упомянутых женщин, чтобы быть в милости у короля и королевы. Наконец, когда его спустили, передал королю, что ничуть не чувствует боли. Король, утверждая, что Муммол – колдун, приказал его жесточайшим образом бичевать кнутами и казнить мечом. За его жизнь, хотя и с болью в душе, вступилась королева. Он, однако, скончался некоторое время спустя от мук, причиненных самими пытками. Королева же, собрав вещи мальчика, всю одежду сожгла в огне, а золото, переплавив в печи, зарыла в землю, чтобы не было ничего, что напоминало бы ей о сыне.
Глава 52.
О похоти некоего клирика и его ужасной неблагодарности.
Между тем епископ Лексовия Этерий выкупил за двадцать золотых некоего клирика, приговоренного к смерти из-за некоей девушки, которую тот совратил. И поскольку он утверждал, что обучен грамоте, вверил ему школу. Но так как родители детей, которых обучал, часто приглашали его на трапезу, возжелал мать одного из них. Когда она честно рассказала об этом своему мужу, и он требовал клирика для наказания, тот был освобожден епископом и опять восстановлен в прежнем положении. И вот, когда в один из дней епископ вышел к земледельцам, чтобы исполнить свои обязанности, этот несчастный, забыв о стольких благодеяниях, следовал с топором позади него. Священник, обернувшись и увидев его, говорит: «Зачем следуешь за мной с такой секирой?» Тогда тот, пав к его ногам, стал просить прощения, говоря: «Помилуй, святой отец, преступника, сознающегося в злодеянии. Подстрекаемый архидиаконом к совершению такого злодеяния, когда трижды поднимал руки, чтобы ударить тебя, неожиданно находило на меня помрачение и начиналась сильная дрожь. А когда опускал руки, тотчас же возвращались прежние и зрение, и бодрость». Когда предстоятель услышал это, отблагодарив Бога, повелел клирику молчать об этом, а сам вернулся домой. Однако архидиакон, поняв, что с помощью других не может навредить епископу, сам возвел клевету на него, утверждая, что видел, как из спальни епископа выходила женщина. Тотчас же ворвавшись вместе с уже упомянутым клириком, приказывает связать епископа. Схвачен был епископ руками того, с чьих запястий не раз снимал кандалы, и заключен под стражу тем, кого не раз выводил из грязного застенка. Между тем епископ, видя, что нет ему поддержки со стороны людей, молитвами просит Божественной помощи. И вот, когда по Божьей воле пали узы, а охранники заснули, бежав из-под стражи, епископ перешел к королю Гунтрамну. В конце концов, противники, узнав о случившемся, внушили королю Хильперику, что епископ изменил королевству. Однако народ, горюя о пастыре, направил к королю представителей, чтобы попросить о его возвращении. Поэтому Хильперик послал людей к брату, чтобы тот отпустил епископа в его город, говоря, что не находит за ним никакой вины. Гунтрамн же, дав епископу много денег, отпустил его домой, дав предстоятелям своего королевства письма, чтобы оказывали тому почести, одаряя его. Он, совершая путь, получил от своих сторонников столько даров, что едва сумел их ввезти в свой город.
Глава 53.
О рождении у Хильперика сына Хлотаря 4, возвращении Муммолом части Массилии и страхах Хильперика.
В эти дни у Хильперика вновь родился сын, именем Хлотарь. По этому случаю Хильперик приказал в своем королевстве отворить все тюрьмы и освободить осужденных за различные преступления. Однако этот же король, опираясь на силу, вошел в город Паризии вопреки договору (тому, разумеется, что не войдет туда когда-либо по праву правителя), который заключил с франками. Из-за этого справедливо потерял ту часть этого города, которая, как представлялось, причиталась ему 5.
Муммол вернул часть Массилии, захваченную им, которая относилась к Гунтрамну и Хильдеберту.
Хильперик, опасаясь, что Гунтрамн и Хильдеберт плетут заговор против него, поместив казну и расположив всю свою охрану в Камараке 6, много маневрировал войсками и, словно собираясь вступить в сражение, находился в лагерях.
Глава 54.
О епископе Рутенов Иннокентии и епископе Битуригов Сульпиции. Также о не вовремя распустившихся розах и деревьях, дважды принесших плоды.
Когда умер епископ Рутенов Феодосий, по решению королевы Брунгильды ему наследовал граф Габалитанский Иннокентий. Когда же скончался преcул Битуригов Ремигий, королем Гунтрамном ему на смену был поставлен Сульпиций. При этом упомянутый государь объявил многим, домогавшимся епископства: «Не в обычаях нашей кротости продавать за деньги приходы Христовы, дабы не казались мы достойными осуждения, а вы – подобными магу Симону». Такие вот достопамятные слова произнес король.
В этом году в месяце январе появились розы. И те деревья, которые в месяце июле принесли плоды, вновь принесли другие плоды в месяце сентябре.
Глава 55.
О сватовстве через послов дочери короля Хильперика.
В Календы упомянутого месяца сентября король Хильперик просватал через послов свою дочь королю Испании следующим образом. Прибыв в Паризии, оторвал от родственников многих из казенных людей и насильно понуждал их отправиться вместе с дочерью в Испанию. Некоторые из них, чтобы не быть разлученными с родней, удавились петлей. Многие же, принужденные силой идти туда, составили завещания, словно в скором времени им предстояло расстаться с жизнью. И такое тогда было рыдание среди жителей Паризиев, какое когда-то было у египтян, когда были умерщвлены их первенцы 7. Из послов же Хильдеберта, которых тот направил к Хильперику, прося, чтобы не передавал дочери ничего из имущества городов, которые присвоил себе, или из манципия 8, один, как говорят, был тайно умерщвлен. Было подозрение, что Хильперик являлся организатором его убийства. Однако, передав племяннику через остальных послов, что ничего не возьмет из запретного, щедро дал дочери многое из своего имущества. Также и королева принесла столько даров из золота, серебра и различных одежд, что король посчитал, что самого его оставили в бедности. Королева, заметив, что король смущен из-за этого, так обратилась к стоящим вокруг франкам, чтобы слышал Хильперик: «Пусть никто из нас не думает, что эти украшения – из королевской казны. Ибо некоторые мне дал сам государь как свадебный подарок, некотоые приобрела собственными усилиями, другие мне пожаловала ваша щедрость». Приняв эти оправдания, король успокоился. Самые знатные из франков также одарили дочь короля прекрасными подарками. Наконец, собралось такое изобилие богатств, что впереди нее ехали шесть нагруженных ими повозок. Когда она отбывала из города Паризиев и после поцелуев и слез родителей ехала на повозке, сломалась ось колеса, и она опрокинулась наземь при самом въезде в городские ворота. Поскольку многие желали ей неудач, народ воспринял это как знамение. И вот, когда на восьмой миле от города разбили палатки, пятьдесят мужчин, забрав сто лошадей с их золотыми уздечками, сбежали к королю Хильдеберту. Из-за этого Хильперик, боясь, что племянник или брат устроят дочери какие-нибудь западни, направил для ее охраны четыре тысячи вооруженных солдат, которыми командовали герцоги Бобон и Вальдон. Также дал указание, чтобы все необходимое им в пути было предоставлено из имущества бедняков, чтобы поступления в казну не уменьшились в какой-либо мере. Итак, дочь короля Хильперика отправилась в Испанию с многочисленным сопровождением, с множеством приближенных обоего пола. Те же, кто ее сопровождали, все, где проходили, оставляли разоренным.
Глава 56.
О хитрости и обольщениях Фредегунды и о кончине Хильперика и его нравах. Также о походе аврелианцев и блезцев против кастродунцев.
Была, однако, упомянутая Фредегунда замечательной красоты, проницательная умом, в коварстве – за исключением Брунгильды – не знающая себе равных. Подчинив своим желаниям Хильперика, настолько страстью к себе завладела его умом, что тот, не в состоянии одолеть ее женские прихоти, как дешевый раб подчинялся ее женским капризам. И вот, любя ее горячей любовью, в один из дней вышел из королевских покоев в конюшню, собираясь отправиться на охоту. Королева, полагая, что король уже уехал, в дальней спальне готовила к мытью свою голову. Король же, вновь вернувшись в покои, вошел в спальню позади нее, и шутя ударил ее, склонившуюся над скамьей, тростью по заду. Та, думая, что это сделал Ландерих, который тогда был графом и майордомом королевского дворца и привык заниматься с королевой развратом, говорит: «Зачем, Ландерих, вытворяешь такое!» Тотчас король, сделавшись словно безумным, когда услышал это, теряясь в подозрениях, вне себя от возмущения, выбежал в растерянности, стремясь уйти прочь от соприкосновения с отвратительным развратом, не находя себе в смятении места во дворце. Поэтому отправляется в чащу леса, чтобы занятием охотой развеять ярость, вспыхнувшую в его душе. Королева же, поняв, что король с негодованием воспринял ее слова и что ее благополучию угрожает опасность, если будет ожидать его возвращения, отбрасывает страх и начинает действовать со всей женской решимостью. И послав людей, приказала позвать Ландериха, ему же сказала: «Сейчас дело касается твоей жизни, Ландерих. В скором времени надо будет думать тебе больше о погребении, чем о постели, если не предпримешь меры предосторожности». Рассказала ему все, что произошло и все, что было сказано. Узнав все это, Ландерих стал взвешивать свои проступки и тревожиться в мучительном осознании того, что ему некуда бежать, что неоткуда ждать помощи, чтобы ускользнуть, что он отовсюду окружен, словно тенетами, и удерживается, будучи схваченным. И вот, глубоко застонав, говорит: «Горе тому дню, в который пришел я к такой скорби сердца моего! Терзаюсь, несчастный, душой, и не знаю, что мне делать и куда податься». Ему Фредегунда говорит: «Послушай мою краткую речь, чтобы ты знал, как я желала бы устроить наше будущее, и что тебе предпринять. Когда король по своему обыкновению возвратится с охоты, темной ночью надо послать убийц, которые, презрев свою жизнь за обещанную награду, нанесут ему смертельную рану. После этого мы будем властвовать с сыном Хлотарем, избавившись от опасности смерти». Ландерих одобряет совет, и когда Хильперик вернулся из леса, а те, которые пришли с ним, разошлись кто куда, те, которые были посланы, исполняют приказ: окружив, убивают его, спешивающегося с лошади, крича, что злоумышленники, посланные королем Австразии Хильдебертом, убили их господина и быстро скрылись в лесу. Услышав это, те, которые были поблизости, вскочив на лошади, попытались преследовать тех, кого не было видно. Когда никого не обнаружили, вернулись назад. Пришел, как только узнал, что король убит, епископ Сильванектский Маллульф, который уже третий день находился в шатре и не мог поговорить с королем из-за надменного самодовольства, которым кичился этот король. Забрав его тело и облачив в лучшую одежду, возложил в ладью, и, перевезя его от поместья Калы 9, где все произошло, в Паризии, похоронил в базилике святого Винсента 10, которую тот сам во время, когда аббатом был Скубилион, королевским указом сделал свободной от всех общественных обязанностей, куда бы ни направлялись монахи и откуда бы ни возвращались и чем бы ни занимались во всех областях его королевства. Также во время, когда аббатом был Дроктовей, пожаловал ей королевской грамотой два имения, расположенные в паге Кадурка 11, из которых одно называлось Ипиаком, другое же – Адиаком.
Был же Хильперик предан обжорству, чьим богом было брюхо. В его правление немногие клирики были произведены в епископы, поскольку он сам отдавал приходы неофитам 12. Считая, что он сам в свои времена всех превосходит во всезнании, сочинил две книги, стремясь подражать Седулию 13, в которых многие стихи оказались сказонтными 14, ибо содержали краткие слоги вместо долгих, а долгие – вместо кратких.
Хотя он и сочинял небольшие произведения, даже гимны и мессы, которые нельзя было понять никоим образом, они исчезли из памяти людей вместе с самими упомянутыми выше книгами. Неохотно принимался за разбор тяжб бедняков, приходы и монастыри ненавидел, словно врагов, настолько, что часто, сидя во дворце, говорил находившимся рядом с ним: «Вот, наше достояние перешло к церквам, теперь правят одни епископы, одним им оказывается почет». Святителей Божьих превратил для себя в объект насмешек и пересудов. К чему, однако, так много рассказываем о его скудных нравах? Одним словом, никого никогда по-настоящему не любил, никем не был любим. Так и погиб, ненавидимый своими, нелюбимый чужими.
По смерти Хильперика аврелианцы 15, объединившись с блезцами 16, совершая поход против кастродунцев 17, в неожиданном нападении потеснили их. Забрав их движимое имущество, предали огню недвижимое. Но когда возвращались домой, карнутцы 18, заключив союз с кастродунцами, нанесли им похожий во всем удар возмездия, воздавая равным за равное. Так как вражда увеличивалась все больше, при вмешательстве графов обеих сторон был восстановлен мир.
Глава 57.
О бегстве Фредегунды и казначеев Хильперика.
Между тем королева Фредегунда, потеряв мужа, бежала с ценностями, которые были у нее, в базилику города Паризиев, освященную во славу Святой Марии, и была принята епископом Рагнемодом. А казначеи короля Хильперика с ценностями, находившимися в поместье Кале и с золотым сосудом для богослужений, который этот король изготовил с большими расходами, сбежали к королю Хильдеберту. Королева же, пользуясь мудрым советом, направила посланцев к королю Гунтрамну, передавая, что хотела бы вместе с сыном, которого родила от его брата Хильперика, отдаться под его покровительство. Гунтрамн, получив достоверные свидетельства о гибели брата, спешно направился в Паризии. Фредегунда встретила его и приняла в городе. Хильдеберт, прибыв после него, поскольку горожанами ему не был предоставлен вход в город, послал людей к дяде, прося, чтобы надлежащим образом подтвердил то соглашение, которое они заключили ранее. Однако упомянутый государь, упрекнув послов в неверности и в том, что их дурными советами был нарушен союз, когда-то заключенный с племянником, ответил им, что не будет заключать с ними договор. Когда об этом сообщили Хильдеберту, он вновь послал людей к Гунтрамну, требуя, чтобы вернул ему то, что ему причитается из королевства Хариберта. Тот ответил, что это с большим правом причитается ему, так как является братом погибшего, и что не уступит никоим образом никому другому наследство брата. Вновь посылая других посланников, Хильдеберт просил, чтобы ему была выдана для наказания Фредегунда, так как она по злому умыслу извела его отца и дядю. Тот ответил, что готов в ближайшее время переговорить с племянником и обсудить этот и прочие вопросы, и отослал послов к тому, кем они были посланы,. Ибо втайне, как представлялось, покровительствовал Фредегунде. Когда часто приглашал ее на трапезу, в один из дней королева, встав во время пира из-за стола, была позвана королем, чтобы покушала еще. Но та, как это бывает у женщин, ответила, что ей надо удалиться из-за беременности. Король был удивлен, зная, что не прошло еще и четырех месяцев, как она родила.
Глава 58.
О принятии власти сыном Хильперика Хлотарем при поддержке знати и о достойной похвалы речи Гунтрамна к народу.
Знатные люди Хильперика, из которых первым был Ансоальд, взяв, провезли сына Хильперика Хлотаря через города его королевства и приняли клятвы верности его титулу и титулу Гунтрамна. Гунтрамн же, освободив всех, кого несправедливо лишил свободы Хильперик, восстановил церкви в правах по завещаниям, которые были отняты у них им. Но, опасаясь коварства людей, среди которых находился, никогда никуда не отправлялся, если не был окружен вооруженной охраной. И вот в один из дней, когда в храме воцарилась тишина, обратился к окружавшему его народу со следующей речью: «Умоляю вас, присутствующие люди, храните мне верность более твердо, чем моим братьям, верность которым вы не сохранили, чтобы мог я в спокойствии воспитывать моих племянников и со справедливостью править вами, чтобы они не лишились воспитателя, а вы – правителя, если, не дай Бог, я буду убран раньше срока». Народ, восхищаясь, одобрил его слова и молил Господа о его здравии.
Глава 59.
О задержании Ригунты и о завладении ее приданным.
Пока происходили эти события, дочь короля Хильперика Ригунта, которая, как мы уже рассказали, была отправлена в Испанию, прибыв в Толозу, совершила там задержку в пути. Но когда до слуха герцога города Дезидерия 19 дошла весть о смерти Хильперика, она оказалась в западне и, будучи лишенной всего имущества, нашла прибежище в базилике Святой Марии 20. Дезидерий, назначив ей скудное содержание, опечатал ее имущество. Отдав его на хранение в некоем доме отважнейшим мужам, отбыл к Муммолу, находившемуся в Авиньоне.
Глава 60.
О наказании Теодора Массилийского, который оказал поддержку самозваному брату Гунтрамна, и о знамениях этого года.
Епископ Массилии Теодор вновь подвергся преследованиям из-за того, что принял некоего Гундовальда, который ложно утверждал, что является братом Гунтрамна. О его происхождении стоит немного рассказать.
Так вот, этот Гундовальд, рожденный в Галлии и воспитанный матерью по королевскому обычаю, носил на голове длинные волосы, как это было принято у древних королей Франции 21. И вот он был приведен матерью к Хильдеберту Старшему, утверждавшей, что является сыном его брата Хлотаря, но так как Хлотарь питал к нему ненависть, был отдан тому, чьим племянником был, чтобы воспитывался им. Хильдеберт 22 принял его для воспитания, так как не имел своих детей. А когда Хлотарь попросил, отослал его для опознания. Когда тот рассмотрел его, приказал отрезать ему волосы, не признав его сыном. После же смерти Хлотаря, когда как брат воспитывался его сыном Харибертом, был вызван Сигибертом и заключен под стражу в Колонии с вновь отрезанными волосами. Бежав оттуда и вновь отрастив волосы, сначала перешел к Нарсесу, управлявшему тогда Италией, а оттуда – к императору, став его самым приближенным. По прошествии же небольшого промежутка времени его в Константинополе встретил Гунтрамн Бозон, о котором мы упоминали выше, направлявшийся для поклонения к Гробу Господню. Как впоследствии утверждал сам Гундовальд, по его призыву прибыл в Галлию и был принят епископом Массилии Теодором. Приняв от него лошадей, присоединился к герцогу Муммолу, который нашел убежище в Авиньоне, отложившись от короля Гунтрамна. Гунтрамн Бозон, когда узнал про это, стараясь показать, что стремится противостоять планам Гундовальда, заключил под стражу епископа Теодора, обвинив его в том, что осмелился принять государственного изменника. Но когда епископ, находясь под неусыпной охраной, воззвал Господа, несказанное сияние вдруг так заполнило всю келью, в которой содержался, что упомянутый герцог был охвачен большим страхом. Однако предстоятель, когда вместе с предстоятелем Епифанием, который из Италии переселился в Массилию, был приведен 23 к королю Гунтрамну, вновь был заключен под стражу. Епифаний там и скончался, а Теодор, когда было установлено, что невиновен, вернулся домой, ибо был освобожден, когда были предъявлены письма, написанные от имени верных Хильдеберту людей, в которых было написано, чтобы с величайшим почетом принял Гундовальда. Герцог же Гунтрамн, поделив с другим герцогом короля Гунтрамна средства Гундовальда, который удалился на один из островов в море, ожидая исхода дела, привез в город Арверн немалое количество золота и серебра. Направляясь 24 оттуда к Хильдеберту, был вместе с сыном схвачен королем Гунтрамном, который устрашал его и много угрожал, говоря, что изведет его пытками за то, что пригласил Гундовальда. Тот ему: «Тем, скажу я, докажу свою невиновность, что, отдав сына в заложники, сдам тебе сторонника Гундовальда Муммола, захватив его хитростью». Король поверил обещанию, и, удерживая мальчика, самому позволил уйти. Когда он осадил Авиньон с многочисленным отрядом своих воинов, некоторые из его соратников утонули в Родане. Сам он, желая переговорить с Муммолом, прохаживался по берегу рукава реки, которым был окружен город. И вот по призыву Муммола, обещавшего, что с ним не случится ничего плохого, вошел в реку с одним из своих вассалов. Когда спутник утонул, а Бозона подхватил речной поток, он был спасен, схватив копье, протянутое ему воином. Пока осаждал Муммола, получал от Муммола оскорбления и сам осыпал его еще более тяжкими. Наконец, Гундульф, о котором мы упоминали выше 25, посланный Хильдебертом, отогнал его от города и увел Муммола с собой в Арверн. Тот, не желая долго оставаться там, вернулся 26 в свой, откуда ушел ранее, город. Соединившись с герцогом Дезидерием, который пришел к нему, как мы сказали, из Толозского пага 27, призвали Гундовальда и по обычаю древних франков подняли его на щит, провозгласив своим королем,. Когда же в третий раз обходили с ним войско, щит, неожиданно рухнув вместе с королем, едва мог быть поднят с земли.
Когда это происходило, шел десятый месяц, но в виноградниках появились листья вместе с вполне сформировавшимися гроздьями, а на деревьях – цветы.
Также огненное сияние, пробежав по небу среди ночи, широко осветило все вокруг ярким светом. Также был виден огненный столб, поднимавшийся в небо, на вершине которого была большая звезда. Все это люди считали предвестниками гибели Гундовальда: когда и дрожала земля, и появлялись многие другие знамения.
Глава 61.
О тяжбе Гунтрамна с сонаследниками королевской власти.
В эти дни король Гунтрамн направил своих герцогов, чтобы заняли города, которые Сигиберт ранее удерживал из королевства Хариберта, брата их обоих 28, и которые Хильперик отнял силой у своего племянника Хильдеберта, рожденного братом Сигибертом. Однако Гаририх, граф Хильдеберта, после смерти Хильперика принял от имени своего господина присягу верности от лемовикцев. Прибыв потом в Пиктавы с той же целью, радушно принятый горожанами, узнал, что битуригцы, которые подчинялись Гунтрамну, напали как враги на туронцев из-за того, что те уже перешли к Хильдеберту. И вот, когда битуригцы опустошали земли Туронов, ими была сожжена церковь Марояльского поселения 29, посвященная святому Мартину, где со всей очевидностью была явлена сила блаженного исповедника, защитившего от огня покрывало алтаря с лежащими вокруг травами. Как ни удивительно об этом рассказывать, но огромные бревна были сожжены огнем, а мягкая ткань и трава остались нетронутыми.
Гаририх, стало быть, узнав о происходящем, послал людей, чтобы объявили жителям Туронов, чтобы те ни в коем случае не переходили на сторону Гунтрамна. На эти слова епископ Григорий ответил, что все королевство франков после смерти братьев причитается королю Гунтрамну по тому праву, что, подобно тому, как его отец Хлотарь господствовал над своими собственными сыновьями, так и Гунтрамн должен господствовать над своими племянниками. Также сказал, что по этой причине жители Туронов не будут оказывать сопротивление и что сам Гаририх, полагая, что в состоянии противостоять столь могущественному государю, поступает, как представляется Григорию, глупо. Граф, видя, что туронцы делают не то, что он пожелал, а то, что приказал король, оставив в городе Пиктавы кубикулярия короля Хильдеберта Эберона, сам ушел оттуда, делая вид, что собрался собирать войска против недругов. Тогда пиктавийцы, видя, что опустошаются их земли, – ибо туронцы вместе с аврелианцами и часто упоминаемыми объединившимися врагами 30 разоряли их поля грабежами и поджогами – послали к ним послов решать вопрос о мире, прося, чтобы оставили их в покое вплоть до встречи, о которой договорились дядя с племянником, обещая, что тогда в свою очередь будут считать своим господином того, кого пошлет им Бог и судьба. Но когда те ответили, что не намерены их просьбы предпочитать приказам короля, пиктавийцы были вынуждены клятвенно пообещать, что будут верны Гунтрамну и изгонят из своих стен сторонников Хильдеберта. Но, сделав это, недолго хранили верность. И вот, когда наступил назначенный день переговоров, Хильдеберт поручает Ремскому архиепископу Эгидию исполнять обязанности посла к дяде. Тот без промедления отправился к Гунтрамну, и, чтобы польстить государю, начал свою речь следующим образом: «Воздаем благодарности всемогущему Богу, превосходнейший из королей, который на каждый день дарует тебе не только мир в королевстве, но и расширение его границ». Ему король говорит: «Тому, воистину, стоит вознести благодарности, Который является великодушнейшим Правителем всех королевств, но не тебе, самому негодному из людей, по чьему совету опустошены земли моих городов, который под овечьей шкурой скрываешь натуру не Божьего священника, а жесточайшего изменника». Когда священник на это ничего не ответил, из-за сильного негодования один из послов говорит королю: «Твой славнейший племянник наш господин король Хильдеберт передает тебе, чтобы полностью вернул ему наследство его отца». На это король Гунтрамн ответил: «Я считал, что уже дал на это исчерпывающий ответ. Ибо ответил в иной беседе, как отвечу и сейчас, что это мне уступлено в соответствии с соглашениями, и что я никому не уступлю это, разве лишь ради дружбы». Тогда другой из послов обратился к королю с такими словами: «Если это, о знатный государь, тебе кажется сложным выполнить, быть может племянник получит то, что будет выдана для наказания Фредегунда, которая погубила ужасным образом его отца вместе с дядей?» Король же ему дал следующий ответ: «Выдана ему не может быть никоим образом, ибо имеет сына-короля, рожденного королем, и является, как я полагаю, невиновной по выдвинутому против нее обвинению». После этого Гунтрамн Бозон, который уже давно, как было сказано выше, перешел к Хильдеберту, и тогда прибыл туда с послами, как бы желая что-то посоветовать королю Гунтрамну, подошел к нему. Король приказал молчать и упредил его такой речью: «Что скажешь, о добрый человек? Чья мудрость для того устремилась в царства востока, чтобы призвать оттуда некоего Балломера (так ибо величал Гундовальда), чтобы тот завладел нашими городами. О извечно лживый и никоим образом не исполняющий то, что пообещал!» На что Бозон ответил: «Тебе, королю, восседающему на королевском троне, никто не осмеливается перечить. Однако если кто-либо из равных мне выдвигал бы против меня такое обвинение, решительно его с Божьей помощью одолел бы на твоих глазах, отражая оружием обвинение». Между тем, когда все молчали, король добавил: «Всем, кто живет благопристойно, стоит быть возмущенными и стремиться к тому, чтобы этот самозванец был лишен жизни, чей отец был управителем королевских мельниц, и, как бы сказать более правдиво, жил выделкой шерсти». И хотя могло быть такое, что один человек был научен и тому, и другому ремеслу, но чтобы оскорбить короля, один из послов начал перетолковывать его слова, говоря: «Не говори так грубо, о король. Ибо каким образом может быть, чтобы у какого-либо человека было два отца, если не считать духовного? Такие слова недостойны королевского величия». Когда от этой речи все повалились со смеху, другой из послов сказал королю: «Прощаемся с тобой, король, и, поскольку ты отклонил мирные предложения твоего племянника, знай, что готов для твоей казни топор, которым были порублены твои братья». После этих слов король приказал удалить их от своего присутствия и при их уходе бросать над их головами собранный на улицах навоз. Из-за такого оскорбления между королями возник сильный раздор.
Глава 62.
О свирепости подстрекаемой Авдоном Фредегунды, находившейся в убежище в Паризиях.
В это время Леонард, один из знатных людей Хильперика, прибыв с земли Толозы, сообщил королеве Фредегунде, все еще находившейся в паризийской церкви-матери 31, что бежал от ее дочери. Он утверждал, что она живет, сильно нуждаясь в пропитании и одежде. Королева, вознегодовав при этих словах, приказала отобрать у него пояс, которого тот был удостоен как подарка упомянутым королем, и лишить его всех званий. Подобным образом либо лишила званий, либо осыпала оскорблениями и подвергла наказаниям многих, ушедших из-под подчинения дочери. И не убоялась, когда творила зло, Господа и Богородицу, в чьей базилике находилась. При ней находился Авдон, соучастник всех ее недобрых дел, которого народ тогда уже умертвил бы, если бы он не укрылся в церкви.
Глава 63.
О восстановлении в правах Ротомагского епископа Претекстата.
Король же Гунтрамн приказал вернуть из ссылки Ротомагского епископа Претекстата. Когда король из-за этого собирался созвать собор, Паризийский предстоятель Рагнемод сказал, что он вовсе не отлучен от Церкви, а поэтому нет необходимости созывать епископов. Так, наконец, Претекстат был возвращен в свой город.
Глава 64.
О заботе Гунтрамна о своей безопасности, об убежище Фредегунды в сельской местности и ее коварстве.
Между тем, когда король находился в городе Паризии, некий бедняк, придя, посоветовал ему, чтобы опасался Фараульфа, бывшего ранее кубикулярием Хильперика, говоря, что ему стал известен план, который замыслил тот, чтобы погубить короля. Услышав это, король учинил допрос Фараульфу, но, когда тот все отрицал, отпустил его, себя же настолько окружил вооруженной охраной, что никогда не следовал без ее защиты даже в церковь. Фредегунду же отослал в Ротояльское поселение 32, расположенное на земле Ротомага, чтобы там провела остаток своей жизни. Многие из знати Хильперика, следовавшие с ней, оставили ее там с Меланием 33, который, когда был изгнан Претекстат, был поставлен ею на его место, а когда тот был возвращен обратно, был смещен Гунтрамном. Они пообещали ей, что будут верно служить ее сыну Хлотарю. А та, негодуя на то, что лишилась всех почестей и оказалась брошенной, и считая Брунгильду более могущественной (каковой та и была), послала к ней некоего клирика, поручив ему коварный план: чтобы тот, притворившись ревностным слугой, исподтишка нанес ей смертельный удар. Тот, подчиняясь приказу госпожи, стал притворно утверждать, что, не вынося жестокости Фредегунды, поспешил в присутствие Брунгильды, так как прослышал о ее доброжелательном ко всем отношении. Наконец, принятый в число друзей, стал перед всеми заискивать, провожая госпожу вплоть до дверей спальных покоев, стараясь быть доброжелательным к равным себе, услужливым к более знатным. Но не смог долго скрывать, находясь под подозрением, кто он есть на самом деле. Ибо, подвергнутый допросу, выдал все секреты задуманного преступления, и, подвергшись жестоким истязаниям, был отпущен к прежней госпоже. Рассказав ей обо всем, что с ним случилось, был наказан ею отсечением рук и ног: с виду – для того, чтобы развеять подозрения в душе Брунгльды; на самом же деле – чтобы понес кару за то, что не совершил преступление.
Глава 65.
О наказании Эберульфа и о его враждебности к блаженному Григорию Туронскому, также о деяниях Гунтрамна.
По прошествии времени король Гунтрамн, вернувшись в Кабиллон, провел с пристрастием розыск виновника убийства брата и выяснил через респонсалов 34 Фредегунды, что организатором этого преступления является препозит кубикуляриев дворца Хильперика Эберульф. Этого Эберульфа она просила ранее, чтобы не покидал ее. Из-за того, что отказал ей в ее просьбе, и был обвинен ею перед королем. И вот король, движимый ненавистью, поклялся находившимся рядом вассалам, что изведет не только убийцу, но и весь его род, чтобы из королевства франков была убрана сама попытка убийства короля. Вышеупомянутый муж, объятый страхом, бежал в базилику святого Мартина к клирикам, которым часто наносил обиды. Тогда аврелианцы с блезцами, сменяя друг друга, находились по приказу короля в охране, чтобы он оттуда не ускользнул куда-либо. По пути туда и при возвращении обратно они награбили много добра. Когда же двое, захватив мулов уже упомянутого исповедника, пришли к дому некоего крестьянина, чтобы потребовать выпивки, а тот ответил, что у него ее нет, один из них, выставив копье, чтобы поразить его, был убит им ударом меча. Другой, устрашившись того, что случилось с товарищем, убегая, вернул то, что бессовестно захватили. После этого все состояние Эберульфа, которое было очень велико, было роздано королем различным людям, также был предан такому разграблению дом в пределах городских стен Туронов, которым тот владел, что от него не осталось ничего, кроме голых стен. Из-за этих злоключений Эберульф выдвинул ложные обвинения против святого предстоятеля Григория, что якобы все происходит по его совету. Также угрожал, что, если когда-нибудь возвратится в милость к королю, отплатит ему подобным образом. Однако предстоятель был движим больше состраданием к нему из-за его несчастий, чем негодованием из-за нанесенных им оскорблений. Когда же жилищем этому нечастному служила ризница святого Мартина, и остальные двери были заперты пресвитером, которому была поручена забота об охране оратория, рабы и рабыни (Эберульфа), войдя через остиум этой ризницы, рассматривали все украшения святого храма. После того как это заметил сторож святого храма и забил сами двери железными гвоздями, почти в полночь, во время ночных песнопений епископ Григорий и клирики были подвергнуты упомянутым Эберульфом таким поношениям, что вынуждены были прекратить должные славословия Богу. Одного же из клириков, будучи пьяным, растянул на скамье за то, что тот не дал ему вина, и почти до смерти истязал бичами. Также избивал многих в атрии блаженного предстоятеля, не смущаясь, что наносит оскорбление тому, кого каждый день просил о снисходительности.
И вот в одну из ночей тот же епископ увидел сон, который пересказал этому же человеку, который состоял в следующем: «Видел, – говорит, – как я, стоя у алтаря святого Мартина, служил таинство мессы Господней. Король же Гунтрамн, сам войдя в дом молитвы, приказал своим людям, чтобы тебя выгнали наружу, оторвав от покрова алтаря, за который ты держался. Когда я, прервав торжественную мессу, вышел им навстречу, удерживая их руками, чтобы не коснулись тебя, ты тем временем, покинув святой алтарь, стал в страхе метаться туда-сюда. Тогда я, когда, переживая за это, призывал тебя, чтобы ты никуда не отходил, проснулся, обдумывая в уме причину видения». Эберульф отвечает на эти слова: «Во многом мои мысли согласны с твоим видением». « И что же ты думаешь?» - спрашивает предстоятель. «Думаю,- говорит тот,- что если король Гунтрамн захочет вытащить меня отсюда, одной рукой держась за покров алтаря, другой – мечом убивать тебя с клириками». Епископ понял, что тот говорит такое, подстрекаемый дьяволом. Прошло немного времени, и стало сбываться то, что было открыто епископу в видении. И вот 35, когда Гунтрамн стал искать человека, чтобы тот, хитростью выманив Эберульфа из церкви, либо привел связанным к нему, либо бросил его, умерщвленного мечом, вызвался некий Клавдий, обещавший, что будет ревностным исполнителем этого дела. Когда ему за такое злодеяние были обещаны деньги, приходит к Эберульфу, клянется Богом и всем святым, что есть на земле и на небе, что нет никого, более надежного, чем он, кто бы мог или желал ходатайствовать за него перед королем. Ибо посчитал, несчастный, что не сможет того обмануть быстрее никаким другим измышлением, кроме как своей ложной клятвой. Что же далее? Поверил, жалкий, обманщику, и на следующий день, приглашенный клириками, пришел с ним на трапезу. Когда кончилось застолье, Клавдий говорит Эберульфу, когда тот гулял с ним по атрию базилики и клятвенно обещал ему взаимную дружбу: «Если бы по случаю была возможность достать лучшего вина! Горю, признаюсь, его желанием». Эберульф, ответив, что представит все, что тот пожелает, лишь бы только соизволил посетить его пристанище, отправил всех рабов искать глоток лучшего вина. Клавдий, видя, что остался один тот, чьей смерти он жаждал больше, чем какого-либо крепкого вина, воздев руки к могиле святого Мартина, стал молить его следующим образом: «Молю тебя, святой исповедник, чтобы целым и невредимым вновь увидел жену и сына». Когда вымолвил это, обнажив меч, напал на противника. Один из слуг, видя его попытку, схватив руками, развернул Эберульфа, который был уже ранен Клавдием. Тот вонзил в бок недругу обнаженный из ножен меч. И так, подвергшись нападению стоящих вокруг его (Клавдия) слуг, был убит множественными ударами оружия. Раненый же в бок и с отсеченным пальцем Клавдий, сознавая за собой столь тяжкое преступление, прибежал к келье аббата, прося, чтобы укрыл его. Однако когда стали наседать телохранители Эберульфа, дом оказывается окруженным вооруженными людьми, через окна внутрь метаются дротики. Аббат же едва был вытащен невредимым через открытую дверь двумя клириками. Противники Клавдия, войдя через них, найдя его скрывающимся под кроватью, перерезают ему горло вместе с его сотоварищами. Их тела, вытащенные из дома и лежащие на голой земле, собрали и похоронили родственники и друзья. Для отмщения же убийства, совершенного в атрии святого храма, прибежали с кольями и камнями даже нищие и бесноватые, сидевшие перед дверьми. Король Гунтрамн, когда ему сообщили о случившемся, сначала вознегодовал. Затем же, когда узнал обо всем по-порядку, обратился к другим делам. Имущество Эберульфа разобрали, оставив в нужде его супругу, те, кому оно было пожаловано королевским величеством.
Глава 66.
О выкупе, заплаченном Пиктавийским епископом, и об обретении мира народом.
В десятый год правления Хильдеберта, Гунтрамна же – в двадцать четвертый, этот государь (Гунтрамн) двинул войска из всех подвластных себе городов против Гундовальда. Из них аврелианцы вместе с блезцами, подойдя к городу Пиктавы, вернув силой к прежнему союзу горожан, которые уже перестали сохранять верность, задумали нанести оскорбления епископу. А тот, раздробив на куски один из золотых сосудов для церковной службы, избавил себя от изгнания, народ же – от завоевания.
Глава 67.
О деяниях Гундовальда и других 36.
В эти дни Гундовальд, бывший по пути в Пиктавы, узнав о военном походе, повернул в Энголизмий, где был радушно встречен предстоятелем и знатью. Отблагодарив их за гостеприимство, отправился в Петрокорий. Его пресула оставил, подвергнув суровому наказанию за то, что не встретил его с благожелательностью. Направляясь оттуда в Толозу, через посланных вперед воинов приказал епископу Магнульфу встретить его. Из-за этого Магнульф, собрав народ, призывает и убеждает, чтобы оказали мужественное сопротивление, дабы часом не претерпели несчастье, подобное тому, какое пережили при Сигульфе. Призывает также вспомнить, как Дезидерий, герцог самого города, некогда стремившийся к подобному, изведал превратности судьбы упомянутого мужа 37.
И хотя эти слова побудили народ к сопротивлению, но мощь подошедшего войска вынудила открыть ворота. И вот епископ обращается к принятому в городе и сидящему с ним на трапезе Гундовальду со следующими словами: «Хотя ты и представляешь себя как сына Хлотаря и наследника королевства, все же нашему рассудку представляется невозможным, чтобы ты смог осуществить задуманное». На это Гундовальд ответил: «Я утверждаю, что и рожден Хлотарем, и, добившись в настоящем причитающейся мне части королевства, когда захвачу город Паризии, сделаю его своей столицей». «Никогда ты этого, доколь останется хоть кто-нибудь из королевского рода, - говорит епископ, - не исполнишь, так как тебе это не позволит сделать Христос». Тогда Муммол дал оплеуху священнику Божьему, говоря: «Не стыдно, негоднейший, столь вздорными словами сбивать с толку нашего господина короля?» Также и Дезидерий, проведав, что тот говорил народу против его благополучия, избил его вместе с остальными кулаками и бичами, а затем отправил в изгнание со связанными путами ногами, разграбив имущество как его самого, так и прихода. Франки же, которые отовсюду собрались для преследования Гундовальда, дойдя до реки Дордонии, находились в ожидании, не появятся ли с молвой какие-либо известия о его движении.
К нему (Гундовальду) примкнул Вальдон, кубикулярий Ригунты, человек немалого влияния, остальная прислуга девушки разбежалась. Также и Дезидерий с Муммолом, Бладастом и Сагиттарием, который тогда уже выпросил у него обещание епископской кафедры в Толозе, были его ближайшими советниками. С их помощью делались все дела.
В это время Гундовальд послал письма к сторонникам, находящимся в остальной части Франции, поручив их нести двум клирикам, из которых один, житель города Кадурка, скрывая деревянную дощечку, которую нес, поверх написанных букв нанес воск. Однако эта хитрость ему не помогла. Ибо когда был пойман людьми, верными Гунтрамну, и когда были раскрыты данные ему поручения, был подвергнут вместе со спутником бичеванию и брошен в застенок. Затем Гундовальд, перейдя в город Бурдигалу, оставался там некоторое время, радушно встреченный пресулом Бертрамном. Когда же он (Гундовальд) спросил, что сделает его непобедимым для врагов, один из приближенных сказал, что некий восточный царь, нося прикрепленные к руке мощи Сергия-мученика, всегда одолевал противников. Когда же стал настойчиво интересоваться, у кого есть мощи этого мученика, епископ Бертрамн сказал, что есть в этом городе (Бурдигале) некий купец-сириец именем Евфрон, который принес их ранее с востока. «Он,– говорит,– в своем доме, который освятил как церковь, помимо прочих чудес, явленных благодаря этому избраннику Божьему, также был удостоен видеть, как сама базилика осталась нетронутой, когда город был охвачен огнем». Герцог Муммол тотчас был послан вместе с самим епископом, чтобы раздобыть упомянутые мощи. Когда Муммол стал настойчиво домогаться, Евфрон дал ему такой ответ: «Не беспокой меня, старца, согбенного годами, и не наноси оскорблений почитаемому святому, но, получив сто золотых, отступись от этого намерения». Тот, напротив, ответил, что не бросит задуманного, если бы ему даже давали двести. Более того, увидев ковчежец, висящий на стене, приставив лестницу, приказывает диакону, чтобы, поднявшись, снял ящичек. Тот, подчиняясь приказу, когда коснулся рукой святых мощей, был охвачен такой дрожью, что все думали, что вот-вот сорвется, однако снятое передал Муммолу. Тот, найдя кость дорогого мученика, с легкомысленной дерзостью ударив ножом, разделяет ее на три части. Когда те разлетелись и нигде не были видны, на стоящих рядом напал большой страх. Когда же пали ниц в молитве и когда сильнее всех плакал старик, горюя о том, что лишился такой защиты, частицы мощей явились, лежащие недалеко. Взяв одну из них, Муммол удалился. Но блаженный мученик отказался помогать человеку, по чьему приказу это было совершено, и тем показал, что это ему не было угодно. Все же Гундовальд, вновь назначив двух послов к королю Гунтрамну, приказал им нести освященные ветви по обычаю, какой в прежние времена был у послов франков. Неся их, они были ограждены от какого-либо оскорбления. Те же, которые были посланы, прежде чем были представлены королю, опрометчиво рассказали в народе о цели посольства. Из-за этого король, приказав доставить их связанными, строго спрашивает, откуда и кем или которыми были посланы. Те все рассказывают по-порядку, как оно было, говоря, что посланы Гундовальдом, сыном, как тот сам утверждал, Хлотаря, для того, чтобы потребовать причитающуюся ему его долю королевства. «Если, – говорят, – не будет возвращено в ближайшее время, все будет вскоре опустошено вместе с находящимися поблизости городами». Утверждали, что быстро будет собран большой отряд воинов, когда, как ожидает Гундовальд, к нему, кроме сил из Аквитании, придут мощные подкрепления из Австрии, и что самым могущественным герцогам королевства Хильдеберта известно, правду ли они говорят. И это послы сказали при первом допросе. После же, растянутые на дыбе и очень долго истязаемые, показали, что дочь Хильперика Ригунта отправлена в изгнание с епископом Толозы Магнульфом. Затем, когда они были помещены под стражу, было приказано охранять их до следующего допроса.
Глава 68.
О примирении Хильдеберта и Гунтрамна и о совете, данном Гунтрамном Хильдеберту. О сторонниках Гундовальда.
Между тем Хильдеберт, побуждаемый посланниками дяди, покинув место своего пребывания, прибыл, чтобы переговорить с ним. Тогда по приказу Гунтрамна были приведены в присутствие обоих королей вышеупомянутые люди 38. Вновь повторив сказанное ранее, добавили, что все богатства Ригунты захвачены Гундовальдом и что он часто повторяет, что пришел в Галлию с востока по приглашению Гунтрамна Бозона. Когда они стали утверждать, что об этом известно знати Хильдеберта, возникли подозрения, что из-за этого некоторые отказались прибыть на проходившие тогда переговоры.
Тогда же король Гунтрамн копье, которое держал в руке, передал племяннику, сказав: «По этому свидетельству знай, что ты наследуешь мне в королевстве. Поэтому, когда власть передана мной тебе, управляй всеми городами моего королевства как своими, помня, что ты остался один из нашего рода». Сказав же так, когда слушал весь народ. Затем, отведя племянника из присутствия остальных, предупредил его, чтобы никому не разглашал то, что сам намерен ему сказать. Наконец, наставив его, с кем из подданных надлежит советоваться о предстоящих делах, кого же стоит удалить из советников, а кому – поручить исполнять обязанности собственного телохранителя, посоветовал остерегаться неверности и коварства епископа Эгидия и интриг матери Брунгильды. Окончив беседу, оба короля сели за трапезу. И среди богатого застолья светлейший государь Гунтрамн так обратился к сотрапезникам: «Призываю вас, славные первые люди Франции, чтобы, считая моего племянника достойным высшей власти, верно служили ему, поскольку сам, уже выйдя из детского возраста, подает о себе большие надежды. Не считайте его ничтожеством, но почитайте, как господина». После этого и после того, как дядей ему были возвращены города, которыми владел его отец, Хильдеберт направился домой.
Глава 69.
О хитрости Гундовальда в Конвенах 39
В это время покинутый Дезидерием Гундовальд вместе с Муммолом, Бладастом и Вальдоном, а также Сагиттарием вошел в город Конвены. Этот город расположен за Гарумной на вершине высокой горы, другие же горы находятся в отдалении. У подножья скалы бьет родник. Сверху его прикрывает высокая башня, которая защищает от опасности горожан, спускающихся по подземному ходу за водой.
И вот упомянутый муж (Гундовальд) посоветовал собравшимся жителям этого города, чтобы они снесли свое имущество за стены города, так как приближается войско. Когда те послушались его совета, он их обманул следующим образом. Лживо утверждая, что враги уже близко, так обратился к жителям: «Вон они, недруги! Выходите, чтобы дать им отпор!» Когда они выступили, он, изгнав также предстоятеля, запер за ними ворота и стал готовиться со своими сторонниками к осаде. Насколько же слеп разум людской, не ведающий грядущего! Наступил ведь в последующем тот день – тот, разумеется, в который смертным было явлено, как он сам был изгнан подобным образом из города и в который он, бросив тех, которые считались самыми верными, желал бы видеть принятыми за большую цену тех, которые были изгнаны.
Глава 70.
О письмах, посланных Гунтрамном к Гундовальду, о разграблении золота и о разорении затвора Винсента в Агине и о его (Винсента) мести. Также о хитрых стенаниях Гундовальда и о его прочих делах.
В эти дни король Гунтрамн послал ему (Гундовальду) письма, написанные от имени Брунгильды, советующей ему, распустив на зимние квартиры войска, которые собрал, уйти зимовать в Бурдигалу. А полководцы вражеского войска, которые, как мы уже сказали, остановились лагерем у Дордонии, услышав, что Гундовальд занял противоположный берег реки Гарумны, собрав множество отважных и готовых к сражению воинов, приняли решение переправиться через реку вплавь. Некоторые из воинов, шедшие на слабых конях, погибли, утонув в водах реки. Остальные, добравшись вплавь до противоположного берега, встретили по пути очень большое число брошенных неприятелями верблюдов и мулов, нагруженных золотом и серебром. Захватив их и (так как они были обузой) отправив с оставшимися людьми из простонародья, сами как можно большими переходами преследуют Гундовальда. И когда подошли к базилике 40 святого Винсента, расположенной в Агинском паге, встретив сопротивление тех, которые снесли туда свое имущество, подводят огонь к дверям. Когда они сгорели, уносят все, найденное внутри. Мщение свыше не заставило себя ждать: руки некоторых горели священным огнем, другие были одержимы демонами, некоторые убивали сами себя. Наконец, оставшиеся, подойдя к Конвенам, разбили лагерь на равнине. Сначала опустошается вся прилегающая к городу территория. Затем некоторые, загоревшись жаждой еще большей наживы, когда довольно далеко отошли от своих, были убиты охранниками соседних городов. Между тем, когда началась осада, самые дерзкие, взобравшись на кручу горы, бранили Гундовальда, говоря: «Откуда у тебя, старая развалина, такое предубеждение, что, имея обыкновение проводить жизнь в занятиях ремеслом мельника, сейчас осмелился именовать себя королем? Надо думать, за подобную дерзость был ты неоднократно стрижен и отправляем в изгнание господами, то есть королями франков. Тебя ведь во всей Галлии называют прозвищем Балломер. Так давай же сейчас, негодный, дай нам ответ, кто тебя понудил возомнить такое? Или поведай, кто из людей у тебя в пособниках? Ибо в самое ближайшее время, пойманный в нашу западню, понесешь заслуженную кару за свое глупое упрямство». Когда они возглашали это и другое, Гундовальда это вовсе не подвигало к ярости. Только лишь, горько рыдая, говорил, что упомянутые оскорбления нанесены ему отцом, сам же, несправедливо изгнанный с родины, был принят с состраданием чужестранцами; и в то время, когда родные преследовали его как ненавистного врага, был с радушием принят чужестранцами как друг. «Затем, - говорит, - когда я на чужбине обладал царскими богатствами и был ближайшим из друзей императора Константинополя, Гунтрамн Бозон обманул меня своими уловками. Ибо когда он пришел на восток для молитвы, я, взволнованно спросив его о здоровье отца, поинтересовался вместе с тем, каковы дела в королевстве и у моих братьев? Тот отвечает: «Спрашиваешь об отце? Он скончался. Братья в смерти последовали за отцом и вряд ли оставили какого-либо наследника. Остался же один Гунтрамн, сам бездетный, с малолетним племянником, рожденным от брата Сигиберта». На это я говорю: «И что, мой любезнейший, мне, как ты считаешь, стоит делать?» Тогда он стал и меня призывать прийти в Галлию, и стал утверждать, что франки ждут меня, желая передать мне королевскую власть, особенно те, которые считают, что возраст моего племянника Хильдеберта слишком мал для заботы о государственных делах. И вот сейчас, признав меня своим господином, прекратите меня осаждать, но, поддержав, призовите брата Гунтрамна к согласию».
Когда Гундовальд говорил это, противники устрашали его бранью, сверх того, метали в него оружие.
Прошел уже пятнадцатый день, как (войска) прибыли сюда, и вот Леудегизил, препозит королевских лошадей, которого в народе называют коннетаблем и которого король поставил во главе этого похода, приказывает подвести к стене сооруженные осадные машины. Были это телеги, крытые плетеными ивовыми щитами и деревянными досками, чтобы воины, прячась в них, подкапывали фундаменты стен. Но от этих приспособлений оказалось мало пользы, главным образом из-за того, что враги осыпали их большими камнями и заостренными кольями. Даже тараны оказались негодны из-за того, что могли быть легко сожжены брошенным огнем. Ибо осажденные, бросая сверху подожженные наполненные смолой и сухим деревом бочки, и сжигали все приспособления, и не давали неприятелям подойти. Когда в такой борьбе прошел день, утром те, кто осаждали, задумали новый способ нанести урон (врагам). Ибо, сооружая из веток и сучьев деревьев огромной величины кучу, стремились заполнить ею ров. Но их усилиям помешала как бездонная глубина рва, так и огонь, который вместе с камнями бросали неприятели. Леудегизилу, когда он понял, что все его усилия тщетны, пришла в голову идея, что лучше склонить осажденных к мысли об измене. И вот, позвав к себе для разговора Муммола, начал его укорять, зачем тот покинул снисходительного короля Гунтрамна и присоединился к злейшему тирану. «Что же, - говорит, - далее ожидаешь? (То) ли, что с взятием города жалко погибнешь? Куда лучше, образумившись, покинуть этого вздорного человека и вернуться после небольшого наказания к благосклонному господину». На это Муммол ответил, что ему надо подумать. Вернувшись же в город, созывает Сагиттария и Вальдона. Ибо Бладаст, боясь, что город будет взят, совершив поджог епископского дома, пока остальные спешили потушить пожар, сам скрытно бежал. В свой заговор втянули и Хариульфа, жителя этого же города, чьими припасами, которые были огромны, они сами питались. И вот к нему вместе с упомянутыми людьми пришел Муммол. Показывает далее, насколько плохо обстоят у них дела, насколько ненавистны они стали всему народу из-за того, что поддерживают короля неизвестного происхождения. Наконец, призывает уступить неблагоприятным обстоятельствам, и, если будет клятвенно обещано сохранение жизни и здоровья, сдать вместе с псевдокоролем город, который вот-вот будет взят. Когда соучастники согласились, упомянутый герцог передает Леудегизилу прийти на переговоры и показывает, что он решил с соучастниками (заговора). Тот одобряет решения, дает клятву в том, что будет ходатайствовать перед королем за их жизнь. И если мнение государя останется прежним, обещает, что запрет их в какой угодно церкви, пока не уляжется гнев Гунтрамна.
Обманутый этим притворством, Муммол точно так же ловит Гундовальда в такую же западню: «Ты сам убедился, не только воюя с врагами, но и в других испытаниях, что я верен и покорен тебе всем сердцем и душой. Ибо хорошо знаешь, сколь много раз, слушая мои советы, ты пользовался успехом. И сейчас у меня остается прежнее стремление дать совет, ибо ты достоин этого. Разговор же с неприятелями я имел для того, чтобы выяснить, каковы их намерения в отношении нас. Они, насколько я смог определить, вовсе не относятся враждебно к твоим интересам. Более того, говорят, что удивлены, что ты до такой степени избегаешь присутствия брата, и считают, что ты, не зная своей генеалогии, избегаешь спорить со знающими и не желаешь представить себя брату, который страстно желает тебя видеть, чтобы признать тебя. Поэтому, если сейчас тебе будет угодно меня послушать и без промедления отправиться вместе с ними 41 и со мной в присутствие короля Гунтрамна, и тебя избавишь от этого подозрения, и позаботишься о себе и о мире». Чутье не обмануло Гундовальда, что его хочет обмануть Муммол, и он дал ему такой ответ: «Я,– говорит, – хотя и неохотно оставил те края и по вашему побуждению пришел в Европу, однако верно и по доброй воле всегда поддерживал вашу партию и никогда не ставил свою выгоду выше ваших интересов. И хотя неверность того, кто побуждал меня прийти сюда, уже стала видна с очевидностью, так как и меня, бежав, покинул, и воровски похитил часть моей казны 42, тем не менее, я постоянно заботился о вас как о своих благодетелях и любил словно братьев. Сейчас же, если вы сделали что против меня, чего не следовало делать, вернее, чего не подобало делать, в особенности из-за того, что я доверил в ваши руки мои тело и душу вместе с моими планами и средствами, пусть вас накажет за это Бог как высший судья человеческих душ». Вымолвив это, дал согласие сойти вместе с ними к врагам. Когда же Муммол стал увещевать его, чтобы не шел к ним в пышном одеянии, но лучше, вернув изготовленный из золота пояс тому, от кого он его получил, подпоясался бы своим, в котором нет блеска упомянутого металла, Гундовальд вымолвил: «В том проявляется твоя лживость, что ты требуешь обратно то из твоего (имущества), чем я владел до настоящего момента». Пока тот говорил, что не намерен применять по отношению к нему какую-либо хитрость, подошли к воротам, где их поджидали могущественнейшие предводители неприятелей, а именно: Бозон вместе с Оллоном, графом Битуригов, – окруженные огромной толпой сателлитов.
После того, как они приняли Гундовальда, Муммол вернулся в город, крепко заперев ворота. Гундовальд, видя, что оставлен своими и окружен врагами, также и то, что вход в город для него закрыт, воздев руки к небу, с сердечным стенанием так стал молиться Господу: «Бессмертный Судья и Мститель за невинных, Господи, Кому известно все тайное, Который не приемлешь ничьего обмана и не любишь лукавства нечестивцев, будь скорым мстителем за мои несчастья, обрати петлю обмана тех, которые выдали меня врагам, на них самих». После этих слов, осенив себя крестом Господним, стал удаляться с теми, которые его захватили, в их лагерь. Еще не миновал гору, которая прилежит к городу, как Оллон толкнул его и тот, упав лицом вниз, стал сваливаться в глубину рва. Когда, поднявшись, стремился в свою очередь на противоположную кручу, упал, пораженный Бозоном камнем в голову, и испустил дух. После того, как был вытащен оттуда со связанными ногами и с него была снята лорика, котору носил, был пронзен копьями и протащен на виду у всего войска. Муммол же, разграбив всю казну, все это спрятал в различных местах и с наступлением рассвета следующего дня открыл врагам ворота города, которые настолько разъярились в безумстве убийств, что даже убивали служителей Господа у самих алтарей, а остальных горожан сожгли вместе с городом. Их предводитель Леудегизил тайно послал к государю Гунтрамну вестников, чтобы узнали решение его суда относительно сдавших город. Тот всех приказал казнить мечом, «чтобы подобного рода дерзость была убрана из королевства франков, то есть, чтобы в последующем никто не решался оказывать поддержку самозванцам». Узнав про это, Хариульф с Вальдоном в бегстве ускользнули из лагеря. Муммол, заметив, что некоторые взялись за оружие, и поняв, что они хотят напасть на него, идет прямо к шатру Леудегизила, укоряя его, что не выполняет обещанного ему. Леудегизил ему говорит: «Когда я выйду, все улажу». И когда сказал это, выйдя за порог входа, подал знак своим, чтобы предали смерти Муммола с епископом Сагиттарием. Когда те без промедления принялись исполнять приказание, рабы Муммола пытались по его приказу защищать вход в дом, пока их господин облачался в доспехи. Но когда одни из них были убиты, другие – ранены, Муммол появился в дверях при оружии и, рубя изо всех сил неприятелей, оттеснил их оттуда. Когда, потеряв осторожность, преследовал их в отступлении, выйдя из дома, был окружен с боков и, пораженный оружием, пал бездыханным. Когда взволнованный Сагиттарий, бывший епископ, стоял в оцепенении от такого исхода, некий человек говорит ему: «Что стоишь здесь, епископ, словно безумный? Лучше поспешно беги в лес, накрыв голову, чтобы не быть узнанным». Когда епископ, послушавшись его, устремил стопы в беге, некий человек, преследуя его, быстро идущего, снес ему голову вместе с покровом. Леудегизил, спеша возвратиться с победоносным войском домой, оставил разоренным все, через что прошел, так как не смог удержать воинов от грабежей.
Глава 71.
О возвращении Ригунты к матери.
В эти дни Фредегунда направила своего кубикулярия Хуппу в Толозу выяснить, как обстоят дела у ее дочери. Ему же дала такое поручение, чтобы, проявив всяческую изворотливость, привел ее на родную землю. Он, подчиняясь ее словам, отправился в Толозу и, найдя дочь королевы пребывающей в большой нужде, как возможно быстрее доставил ее к матери.
Глава 72.
Об имуществе Муммола, переданном в казну и о большом наводнении и эпидемии в Италии.
Гунтрамн же, приказав конфисковать в свою пользу имущество Муммола, его жене из-за знатности рода, которым она отличалась, выделил то, что она ранее получила в качестве приданного. Среди богатств упомянутого герцога были тридцать талантов золота, двести талантов серебра. Гунтрамн и его племянник Хильдеберт поделив все это, оставили Хлотаря вне его доли. Однако то, что досталось Гунтрамну, было им роздано на нужды Божьих церквей. Достался, однако, ему из числа рабов названного государя среди упомянутых приобретений человек столь огромный телом, что высотой превосходил рост остальных людей на три фута.
В это время 43, когда над лангобардами властвовал Аутари, на землях Венеции 44 и Лигурии, также и в других областях Италии случилось наводнение, какового, как представляется, не было со времени Ноя. Во время этого сильного стихийного бедствия река Тибр у города Рима настолько разлилась, что воды зашли за городские стены и затопили в городе большие территории. Вскоре вслед за наводнением последовала тяжелейшая эпидемия болезни, которую называют ингвинарией 45, которая сначала поразила папу Пелагия и очень быстро свела в могилу, затем, после того как оказался мертв пастырь, распространилась на народ.
Глава 73.
Об избрании папой блаженного Григория и об обращении англов (или бриттов) в католическую веру.
И вот 46, когда такое мучение поразило несчастный город, блаженный Григорий 47, который тогда был диаконом и служил апокрисиарием при понтифике Пелагии, был всеми единодушно избран папой. Когда при его рукоположении были соблюдены все условия, кроме указа принцепса (ибо в те времена было нельзя кого-либо выдвигать в понтифики без указа Константинопольского принцепса), Божий человек Григорий направил к императору Маврикию посла, умоляя, чтобы не давал народу согласия на свое избрание. Префект города, перехватив, разорвал его письма и отослал императору (весть) о согласии народа. Тот, очень обрадовавшись, что нашелся удобный повод воздать благодарность диакону, уже много времени бывшего его любимцем из-за привязанности близкой дружбы (ибо тот принимал из святой купели сына императора), распорядился рукоположить его без промедления. Будучи же рукоположен, показал себя во всяком деле настолько предусмотрительным, настолько смиренным, что, насколько можно судить по его поступкам и сочинениям, едва ли какой из его преемников может быть найден подобным ему в силе красноречия, чистоте учения и праведности жития. В это время блаженный Григорий направил 48 в Британию Августина 49 и Меллита, также и Иоанна 50 вместе с другими слугами Божьими, дав им рекомендательные письма к епископам и королям франков, через земли которых им предстоял путь. Настолько был рад, что их проповедью народ англов был обращен к вере Христовой, что, упоминая об этом в своих книгах Моралий, воздавая должное плодам своих добрых дел, помимо прочего говорит: «И вот уста Британии, которые раньше не знали ничего, кроме как грубо говорить по-варварски, сейчас знают, как во славу Божию петь еврейскую аллилуйю».
Глава 74.
О казни Муммола, о буре, о патрициате Леудегизила, рождении Теодеберта и наводнении в Бургундии.
На двадцать пятом году 51 правления 52 Гунтрамна патриций Муммол, уличенный в измене, по приказу самого короля был зарезан в поместье Сенувии 53. Его же жена Сидония была вместе со всей совокупностью (его) богатств представлена королю доместиком Домнулом и казначеем Вандальмаром.
На двадцать шестом году (правления) этого же государя его войска, напав на Испанию, встретили трудности из-за необычайной непогоды и возвратились назад, не доведя дело до конца.
На двадцать же седьмом году 54 его правления Леудегизил был назначен Гунтрамном в провинцию патрицием. У короля же Хильдеберта родился сын, по имени Теодеберт 55.
В этом году в Бургундии случилось большое наводнение и реки вышли из своих берегов. На небе показалось знамение – огненный шар, который, испуская сильнейшие громовые раскаты и сверкая, упал на землю. Также в этом году граф Сиагрий, отправившись по приказу Гунтрамна в Константинополь для заключения мира с императором, пытался там обманным путем получить титул патриция. Попытка эта хотя и была предпринята, но довести дело до конца не удалось. Также и Леовигильд, король Испании, скончавшись 56, оставил королевство сыну Реккареду 57.
Глава 75.
О рождении сына Хильдеберта Теодориха и об утверждении самого Хильдеберта как наследника королевской власти.
На двадцать восьмом году правления вышеупомянутого короля (Гунтрамна) самому государю было сообщено, что у его племянника Хильдеберта родился другой сын, именем Теодорих 58. Из-за этого (Гунтрамн), вызвав его (Хильдеберта) вместе с матерью Брунгильдой к себе, вновь завещанием назначил наследником своей королевской власти. Все это произошло в местечке, названном Анделаумом 59, где присутствовали сестра Хильдеберта вместе с его женой, также и многие из знати Франции и Бургундии с тем, чтобы перед всеми было дано знать Хильдеберту, что после смерти его дяди Гунтрамна королевство Бургундии должно причитаться ему.
Глава 76.
О знатных людях Хильдеберта, уличенных в умалении величия (принцепса) 60 и о женитьбе лангобарда Аутари на Теоделинде, также о католической вере испанца Реккареда и о войске бургундов, посланном в Испанию.
В это время Сетацехинг 61 и Гунтрамн Бозон, также Урсион и Бертефред, знатные люди короля Хильдеберта, были казнены по его приказу за то, что замышляли его убить. Но и Леудефред 62, герцог алеманнов, впав в немилость к названному королю, чтобы не быть приговоренным к смерти, скрылся, ускользнув в бегстве, а на его место герцогом был поставлен Унцелен 63. В Баварии же после Гарибальда 64 Хильдеберт поставил королем Тассилона 65, который, вскоре войдя с войском в страну склавов, вернулся после одержанной победы на родную землю с огромной добычей. Был же Гарибальд (о котором мы только что упомянули) тестем короля лангобардов Аутари по своей дочери Теоделинде. Аутари, прибыв сам под видом посла к ее отцу и устроив ей смотрины в его доме, полюбил ее и в последующем женился на ней.
В это время 66 Реккаред, король готов, последовав не суеверию (своего) отца Леовигильда, но католической вере брата Герменегильда, сначала был тайно крещен епископом Леандром 67, затем, приказав собрать в Толете 68 все книги арианской секты в одно место, сжег их огнем и привел готов к единству истинной веры.
На двадцать девятом году правления короля Гунтрамна войско бургундов вновь вторглось в Испанию, но после того как из-за нерадивости военачальника Бозона некоторые из его людей были жестоко посечены мечами готов, оно едва вернулось на родину.
Глава 77.
Об обретении не шитой туники Господа. О затмении луны и сражении с бретонцами, в котором один из герцогов франков был убит, другой же, на которого из-за этого был наложен денежный штраф, стал жалким нищим.
В тридцатый же год правления этого часто упоминаемого государя по всем землям франков разнеслась молва, что нашлась туника Господа нашего Иисуса Христа, которая была снята с него при распятии и досталась по жребию одному из воинов согласно известному речению Пророка: «Об одежде моей бросают жребий 69», о чем поведал некий Симон, рожденный отцом Якобом. Подвергаясь пыткам в течение почти двух недель, он, наконец, признался, что сама туника покоится в мраморном ларце в городе Зафате 70 недалеко от Иерусалима. Григорий Антиохийский 71 и Фома Иерусалимский 72, также и Иоанн 73, Константинопольский епископ, со многими другими епископами совершив трехдневный пост, с величайшим благоговением перенесли ее вместе с самим мраморным ларцом, в котором она прежде находилась, и положили в месте, где почитается Крест Господень. Этот ларец, когда его переносили, казался таким легким, что несшие не ощущали никакой тяжести.
В этом году было затмение луны и между франками и бретонцами при реке Висноне 74 произошла битва, где был убит герцог франков Бепполен из-за интриг другого герцога Эбрахария. Поэтому после этого Эбрахарий был принужден заплатить штраф, который обязывает выплатить закон за убийство родственников, и был ввергнут в бедствия нищеты.
Глава 78.
О посольстве лангобарда Аутари к королям франков и его смерти.
В тридцать первый год (правления) короля Гунтрамна скончался герцог Ультраюрана 75 Теудефред и его преемником стал Вандальмар
Между тем король лангобардов Аутари направил к королю Гунтрамну посольство со словами о мире. Эти послы были радушно встречены им и направлены к Хильдеберту, чтобы с его согласия был утвержден мир с народом лангобардов. Пока послы короля Аутари находились во Франции, король Аутари умер в Тицине, приняв, как говорят, яд. Без промедления лангобардами к королю франков Хильдеберту посылается вестник, чтобы сообщить ему о смерти короля Аутари и просить у него мира. Тот, узнав про это, посла принял радушно, мир же пообещал заключить в последующем. Однако через несколько дней отпустил с обещанным миром.
Глава 79.
О вдове Аутари Теоделинде, вышедшей замуж за Агилульфа.
Когда умер Аутари, королева Теоделинда, которая очень нравилась лангобардам, с их дозволения избрала и себе в мужья, и народу лангобардов в короли герцога Тауринского Агилульфа, которого звали и Агоном, человека отважного и воинственного. К этой королеве мудрейший папа Григорий послал четыре книги своих Диалогов, которые написал о жизни святых, зная, что она предана вере Христовой и славна добрыми делами.
О разграблении монастыря в Кассине 76 и о затмении солнца.
Примерно в это время киновия блаженного отца Бенедикта, которая расположена в замке Кассине, подверглась ночью нападению лангобардов, которые, все разграбив, не смогли захватить ни одного монаха. Так исполнилось пророчество почтенного отца Бенедикта, которое тот изрек задолго до того и в котором сказал: «Едва смог упросить Бога, чтобы мне были уступлены души из этого места». Монахи же, бежав из киновии, пришли в Рим, принеся с собой кодекс святого Правила, которое составил вышеназванный отец, и некоторые другие книги, также либру хлеба и меру вина и то из имущества, что смогли унести. Кассинским же монастырем после блаженного Бенедикта управлял Константин, после него – Симплиций, затем – Виталий, и, наконец, конгрегацией управлял Бонит, при котором и случилось это разорение.
На тридцать втором году правления Гунтрамна солнце от восхода вплоть до середины дня было настолько уменьшившимся, что от него едва была видна третья часть.
Глава 80.
О кончине короля Гунтрамна и о монастыре Святого Марцелла, построенном им.
На тридцать третьем году (правления) этого же короля сам король, оставив бренное тело, земное королевство, как верится, сменил на Царствие небесное и был похоронен в Кабиллоне в церкви Святого Марцелла. Базилику же эту, о чем мы уже сказали ранее, воспылав любовью к Богу, с величайшим усердием построил сам, хотя и в пригороде вышеупомянутого города, однако на территории сегонов, в местности Брексии 77, где, собрав монахов, основал монастырь, который одарил многими поместьями и богатствами. Дав указание созвать поместный собор из сорока епископов, добился, чтобы то последование псалмопения, которое в то время было установлено в обители святых Агаунских мучеников 78 Авитом 79 и другими епископами со времен короля Сигизмунда, соблюдалось в киновии, которую он сам построил. Это же последование в древности также соблюдалось и у могилы святого Мартина. Также и блаженный Герман распорядился, чтобы оно соблюдалось в монастыре святого Винсента, оно же было установлено и Дагобертом 80 для монастыря святого Дионисия 81, о чем мы расскажем в последующем. Мы же выяснили, каково было это последование, и нашли, что оно таково. Так вот, в летние дни исполнялись шесть антифонов двойными псалмами 82. Затем весь август из-за следующих друг за другом праздников бывали заутрени (manicationes). Manicare же означает подниматься утром (mane). В сентябре пелись семь антифонов и в каждом из них было по два псалма, в октябре – восемь тройными псалмами, в ноябре – девять, также тройными псалмами, в декабре – десять, тоже тройными псалмами. Однако в январе и феврале, как позволяла возможность, соблюдали то, чтобы в ночные бдения не произносилось по количеству менее десяти псалмов, в шестом часу пелись шесть псалмов с аллилуйей, в двенадцатом – двенадцать, также с аллилуйей. Но об этом достаточно уже сказанного.
Был же Гунтрамн выдающимся по своим добродетелям, щедрым в раздаче пропитания беднякам, священникам Божьим показывал себя смиренным, своим левдам – доброжелательным, соседним народам – дружелюбным. И вот, исполненный такими достоинствами, когда многие народы прославляли его, оставив преходящее царство своему племяннику Хильдеберту, сам отошел в Вышнее.
Глава 81.
О Хильдеберте, помышляющем о мщении Фредегунде за отца и дядю 83.
Хильдеберт, опираясь на поддержку двух королевств, задумал отомстить за отца и дядю, считая установленным бесспорными уликами, что они были погублены интригами Фредегунды. Поэтому, собрав всех австразийцев и сильные подкрепления из королевства Бургундии, поставил во главе их герцогов Гундоальда и Винтриона и поручил им, чтобы, напав на вражескую землю, захватили добычу, совершили поджоги, увели как можно больше пленников. Те, выйдя из Ремской Кампании, подошли к пагу Свессиона, чтобы опустошить его. Между тем Фредегунда, призвав подданных ей франков, вызвав также Ландериха, который, как мы помним, был назначен опекуном ее сына Хлотаря, созывает народное собрание. Держа сына на руках и обращаясь ко всем, просит, чтобы не оставляли врагам поля для разорения, презирая детский возраст осиротевшего ребенка-короля, также чтобы помнили, что ранее обещали не относиться к нему с пренебрежением как к ребенку, но почитать как властвующего короля. Просит, чтобы воздали (королю) уважение, которое ранее посчитали должным оказать еще находящемуся в пеленках, чтобы не оставался король в бесчестии, не имея сил в незрелом возрасте. (Говорит), что будет наблюдать сверху за битвой, находясь на возвышенном месте, и, являясь свидетельницей либо трусости, либо отваги каждого из них, непременно отблагодарит за сына всеми возможными способами. Когда такими призывами и дарами воодушевила их к сражениям войны, под конец добавила: «Да не устрашит никого из вас многочисленность противников. Если вы будете выступать открытым фронтом, я нашла способ их обмануть, что даст вам победу. Только следуйте за мной, идущей впереди, и, видя, что делает Ландерих по моему совету, действуя вместо короля, делайте то же самое и вы». Все одобрили то, что сказала королева и в соответствии с принятым решением закованные в железо отряды следуют за королем, все еще сосущим материнские сосцы. Войско, поднявшись в непогожую ночь, вошло в лес, ведомое Ландерихом. Он, взяв топор, срубил ветвь дерева и, подвязав висячий колокольчик к шее лошади, на которой восседал, призвал товарищей, чтобы все последовали его примеру. Те, наперебой порубив ветви деревьев, заодно и подвязав, подражая примеру предводителя, колокольчики, утром подступили к вражескому лагерю. Между тем Фредегунда, неся в своих объятиях своего сына Хлотаря, шла во главе вооруженного войска вплоть до места сражения, чтобы жалость к ребенку воодушевляла воинов: ведь если они будут побеждены, будет считаться, что они его из короля превратили в пленника. Но один из врагов, который с сослуживцами нес караульную службу, когда еще были сумерки, заметив, что они приближаются, и не зная ничего больше, обернувшись к товарищу, говорит: «Что это за лес, который я вижу? Ведь там прошлым вечером ничего не было, даже небольшого кустарника». Ему товарищ отвечает: «Ты, все еще рыгающий вчерашним застольем и расслабленный от вина, забыл, что мы в ближайшем лесу нашли удобное пастбище для наших лошадей. Неужели не слышишь колокольчики, висящие на шеях пасущихся лошадей?» Ибо у древних франков, и в особенности у австразийцев, было обыкновение подвязывать колокольчики пасущимся лошадям, чтобы тем самым по звуку можно было узнать, где они, если, пасясь, случайно далеко забредут. И вот, пока караульные вели между собой эти и им подобные разговоры, лес, который раньше казался густым, стал виден срезанными зелеными ветвями очень редким, зато блеском оружия – очень густым. Когда же караульные из-за нагрянувшего войска пришли в замешательство, не зная, что делать, а все остальные еще отдыхали, утомленные многими трудами предыдущего дня, подвергаются наказанию многие: одни – в своих постелях, другие – уже вскочившие, но еще спросонья. Многие смертные были убиты, другие обращены в бегство. Сами предводители, вскочив на коней, едва ушли от смертельной опасности. Ландерих, тщетно пытаясь преследовать Винтриона, не смог его догнать, стремительно скачущего на быстром коне. Одержав столь большую и столь неожиданную победу, Фредегунда с сыном Хлотарем и с большим отрядом вооруженных людей вторгается в Ремскую Кампанию, всюду делая пожары и проливая кровь. Днем и ночью все подвергалось опустошению: строения сжигались, имущество разграблялось, те, которые были способны к сопротивлению, убивались, слабые оставлялись для рабского служения. Когда все насытились убийствами и грабежами, Фредегунда отвела свое войско в Свессион. Произошло это в паге Свессиона, в местечке, называемом Труекумом 84.
Глава 82.
О взаимной резне франков и бретонцев, о гибели варнов, посольстве Гриппона и о походе франков в Италию.
Во второй год 85 после того, как власть над Бургундией принял Хильдеберт, войска франков и бретонцев, стремясь к уничтожению друг друга, посекли друг друга во взаимной резне. На следующий год на небе были явлены многие знамения и появилась звезда комета. В этом году войско Хильдеберта сражалось с варнами, пытавшимися поднять восстание, которых разгромило почти до полного уничтожения. В это же время 86, когда из Константинополя вернулся посол Хильдеберта Гриппон и сообщил королю, что был принят императором Маврикием с почетом и что император, согласный с волей Хильдеберта, пообещал наказать виновных за те оскорбления, которым посол подвергся в Карфагене, Хильдеберт вновь направляет в Италию, чтобы истребить народ лангобардов, с отборной молодежью двадцать герцогов, из которых самыми заметными были Андоальд, Олон и Цедин. Но Олон, когда неосмотрительно подошел к замку Билициону 87 (Беллинцона), пал замертво, пораженный дротиком в грудь, тогда как Андоальд и шесть герцогов франков, придя к городу Медиолану 88, расположились лагерем на равнине. В этом месте к ним прибыли послы императора, сообщив, что в помощь им подходит войско, сказав при этом: «Поскольку мы прибудем вместе с ними (воинами) через три дня, пусть будет вам такой знак (нашего прибытия). Когда увидите, что охвачены пожаром дома того поместья, которое расположено на горе, и что дым поднимается до небес, знайте, что мы подходим с обещанными когортами». Но герцоги франков, прождав, согласно уговору, шесть дней, не заметили на подходе никого из тех, кого обещали послы. Цедин же с тринадцатью герцогами двигаясь по левой стороне Италии, занял пять замков, от которых принял присягу верности. Также и на земле Тридента франками были разрушены десять замков и все находившиеся в них уведены пленными. За замок же Ферругу 89 при посредничестве епископов Ингенуина Сабионского 90 и Агнелла Тридентского был дан выкуп в сумме до шестисот солидов: по одному солиду за жизнь каждого мужчины. Между тем войско франков, так как была летняя пора, из-за непривычной тяжело переносимой погоды сильно страдало от недуга дизентерии. Войско в течение трех месяцев совершало походы по Италии и не смогло добраться до короля, погубить которого прибыло, так как тот укрылся в городе Тицине. В конце концов, ослабленное, как мы уже сказали, неблагоприятными погодными условиями, вернулось домой.
Глава 83.
О смерти Хильдеберта и (его) жены и о наследовании (Хильдеберту) его сыновей Теодеберта и Теодориха.
В четвертый год 91 после того, как Хильдеберт принял власть над Бургундией, в тридцать третий год 92 после начала правления его дяди, на двадцать пятом году жизни король Хильдеберт вместе с собственной женой был, как говорят, изведен силой яда. Был он, Хильдеберт, сыном Сигиберта и назывался также Младшим. Ему наследовали два его сына, тогда еще малые дети, находившиеся под опекой бабки Брунгильды. И Теодеберту по жребию досталось королевство австразийцев, которое было оставлено его отцу Хильдеберту родителем Сигибертом и которое Хильдеберт унаследовал, Теодориху же – королевство Гунтрамна, которым Хильдеберт владел по праву усыновления. Свои резиденции они установили в тех же местах, где и прежние короли. Сохранились письма блаженного Римского понтифика Григория к этим братьям и к их бабке Брунгильде, рекомендовавшего в них Августина, которого назначил епископом англо-саксам. В них же этот Божий человек сообщает, что по просьбе упомянутой королевы послал мощи блаженных апостолов Петра и Павла.
Глава 84.
О вторжении гуннов в Тюрингию и о посольстве Агилульфа или Агона во Францию.
В это время гунны, которые зовутся и аварами, выйдя из Паннонии, вели в Тюрингии с франками тяжелейшую войну, но, получив от Брунгильды и ее внуков деньги, вернулись домой.
Также (в это время) король лангобардов Агон из-за тех, которые были уведены франками из замков Тридента как пленники, послал во Францию епископа Агнелла Тридентского. Он, возвращаясь оттуда, забрал с собой некоторых из пленников, которых Брунгильда выкупила за собственные средства. Также Эвин, герцог Тридента, посланный вышеупомянутым государем, отправился в Галлию, чтобы добиться мира. Получив его, он вернулся в Италию.
Глава 85.
О бесчинствах Фредегунды и ее смерти, об убийстве Винтриона, назначении патрицием Колена, об эпидемии ингвинарии, о рыбах, сварившихся в закипевшей реке, и о доброте Варнахария 93.
В том же году, в котором Хильдеберт ушел из жизни 94, королева Фредегунда с сыном Хлотарем, возгордившись триумфом одержанной победы, захватили Паризии и другие города, обойдясь с ними по обычаю варваров. Их войско, наступая на королей Теодеберта и Теодориха, в местечке, названном Латофаусом 95, в жестокой сече вырезало объединенные самими королями их воинские силы, а оставшихся (в живых) обратило в бегство.
Во второй год 96 правления Теодеберта и Теодориха королева Фредегунда, состарившаяся и исполненная дней, скончалась и была похоронена в базилике святого Винсента в предместье Паризиев. В третий год правления вышеназванных королей по наущению Брунгильды был убит герцог Винтрион. В следующем году Колен, по происхождению франк, был назначен патрицием. В эти дни в Массилии и других городах Провинции у людей в паху и в интимных местах стали появляться шишки, похожие на орехи, и начался большой мор. Также (в это время) вода в Дунском 97 озере, в которое впадает река Арула 98, нагревшись, так закипела, что на берег было выброшено много сварившейся рыбы. Между тем Варнахарий, майордом короля Теодориха, умирая, все свое имущество раздал на нужды бедняков.
Глава 86.
О злоключениях Брунгильды, удивительных скитаниях и о ее благодарности бедному проводнику, также о небесных знамениях.
Брунгильда же, будучи изгнанной из королевства австразийцев своим внуком Теодебертом и подданными ему знатными людьми, была найдена одинокой и узнана в Архиаке 99 неким бедняком и отведена по ее собственной просьбе к своему второму внуку Теодориху. Теодорих, приняв бабку Брунгильду с должным почетом, позволил ей оставаться у себя все оставшееся время ее жизни. Бедняк, который был королеве проводником, за эту оказанную услугу стал епископом Автиссиодура.
На пятом году правления упомянутых королей вновь появились такие же знамения, как и в прошлые годы, то есть огненные шары, бегущие по небу в западной его части наподобие множества звезд.
Глава 87.
О жестоком столкновении королей между собой и о видении ангела, о бегстве Хлотаря и о его потерях.
И вот, наконец, проявилась уже давно затаенная вражда Теодеберта и Теодориха к своему дяде Хлотарю, и по наущению бабки Брунгильды они сошлись с ним в битве на реке Арвенне 100 недалеко от поселения Доромеллума 101, где обе стороны, в особенности сторона Хлотаря, понесли такие потери, что сама река, наполненная человеческими телами, не смогла продолжать свое течение. В этой битве был виден стоящий ангел Божий, держащий обнаженный меч. Хлотарь, видя, как его (войска) подвергаются ужасному разгрому, обращается в бегство и направляется в Паризии через замок Мелодун, расположенный на острове реки Секваны. Теодеберт и Теодорих, преследуя бегущего по пятам, разорив большую часть городов его королевства, горожан обращают в рабов. Хлотарь был вынужден помимо своей воли принять такие условия мира, предложенные врагами, что королевство Теодориха простиралось между Лигером и Секваной вплоть до моря Океана и до границ бретонцев. Также и Теодеберту отходило все герцогство Дентелин 102 между реками Секваной и Изарой 103 вплоть до моря. Только лишь двенадцать пагов между Секваной и Изарой вплоть до моря Океана остались за Хлотарем.
Глава 88.
Об убийстве Каутина, рождении Сигиберта, убийстве Эгилы, покорении васконов, восшествии на престол лангобарда Адоальда, побоище с саксами.
В шестой год правления Теодеберта и Теодориха был убит герцог Теодеберта Каутин. В следующем году у Теодориха от наложницы родился сын, именем Сигиберт 104. Также патриций Эгила при том, что за ним не было никакой вины, был убит по решению Брунгильды, коей двигала лишь ее жадность, а его имущество было присоединено к казне. В это время Теодеберт и Теодорих покорили васконов и поставили над ними герцога, именем Гениал 105. В эти дни на стадионе Медиолана над лангобардами был возведен в короли Адaлоальд 106 в присутствии его отца короля Агилульфа. При этом присутствовали послы короля франков Теодеберта. Также с этим сыном короля была помолвлена дочь короля Теодеберта и был установлен вечный мир с франками.
В это же время в битве между франками и саксами с обеих сторон произошло большое побоище.
Глава 89.
Об обретении мощей блаженного Виктора, о кончине Этерия, Лугдунского архиепископа, о рождении Хильдеберта Младшего, смещении епископа Дезидерия и рукоположении на его место Домнола, также о затмении солнца.
Блаженный 107 же Эконий, епископ Маврианы 108, при следующих обстоятельствах обрел мощи святого Виктора, который пострадал вместе со святым Урсом в Салодоре 109,. Когда (епископ) отдыхал в одну из ночей в своем городе, Божественное откровение, явленное в видении, повелело, чтобы, поднявшись, как можно быстрее шел в церковь, которую построила в прежние времена в предместье Генавы 110 королева бургундов Сиделеуба 111, где в центре базилики указало место, в котором погребены мощи святого. Епископ, взяв с собой предстоятелей Рустика и Патриция, поспешно прибыл в Генаву. Проведя три дня в посте, на следующую ночь в том месте, где покоились мощи славного мученика, явилось небесное сияние. Тогда эти три Божьих священника, подняв камень, которым был укрыт, обрели святого, покоившегося в серебряной раке. Лик его, озаренный Божественным сиянием, сиял в семь раз ярче любого живого человека. При столь удивительном обретении великого мученика присутствовал государь Теодорих, который привнес в эту обитель большую часть богатств Варнахария, которые тот, как мы уже сказали выше, распорядился раздать в качестве пожертвований. На могиле же блаженнейшего Виктора могуществом Христовым были явлены с того времени многие чудесные знамения.
В этот год скончался Лугдунский архиепископ Этерий, а на его место был рукоположен Секундин.
На восьмом году правления Теодеберта 112 у него от наложницы родился еще сын, повторяя своим именем деда Хильдеберта. В это же время созванный в Кабиллоне поместный собор низложил Вьеннского епископа Дезидерия. Когда он был по настоянию Брунгильды и Лугдунского епископа Аридия, преемника Секундина, отправлен в изгнание, для исполнения обязанностей священника был избран Домнол. В этом году случилось затмение солнца.
Глава 90.
О рождении Корба, гибели Бертоальда, о порочности любовника Брунгильды Протадия и о битве королей.
На девятом году 113 (правления) упомянутого короля у него вновь родился сын, именем Корб. Дворцовым графом 114 самого государя в то время был Бертоальд, человек умный и предусмотрительный, своим характером достойный короля: отважный в сражении и верный в поступках. Был же и некий Протадий, римлянин по происхождению, самый близкий к Брунгильде по причине (совершаемого с ней) прелюбодеяния. Из-за этого был поставлен ею после Вандальмара герцогом пага Ультраюрана. Когда таким образом стала возрастать порочность нравов, возросло одновременно и стремление к большим титулам. Вынашивая, стало быть, в душе такие планы, (Брунгильда) набралась наглости говорить своему внуку, чтобы убил Бертоальда и майордомом всего королевского дворца поставил Протадия. Как раз в то время Бертоальд, посланный с тремястами воинами в Нейстрию для охраны этой части его королевства, предавался охоте в поместье Арелауне 115. Узнав про это, Хлотарь посылает сына Меровея и герцога Ландериха, придав им отборных воинов, чтобы напасть на Бертоальда. Бертоальд, когда ему сообщили это надежные вестники, зная, что враги хотят напасть на него и что у него недостаточно сил для того, чтобы оказать сопротивление, обратившись в бегство, укрылся в Аврелиане, где был принят блаженным Аустреном, епископом этого города. Ландерих, приведя войско к воротам города Аврелиана, стал звать Бертоальда, чтобы тот вышел на битву. Ему Бертоальд отвечает: «Сопровождаемый большим числом воинов, знаешь, что я с немногими не могу тебе противостоять. Однако, если тебе угодно, давай вдвоем встретимся в сражении, когда остальная вооруженная толпа будет стоять вдалеке, ожидая исхода поединка. Пусть не будет никакой помощи от сателлитов, но будет лишь ожидание решения справедливого Судьи». Когда Ландерих отказался сражаться, Бертоальд вновь говорит ему: «Поскольку страх не дает тебе сейчас сразиться со мной, остается, чтобы в боевом строю сразились между собой наши господа из-за твоих опрометчивых действий, которыми ты решился отнять у моего господина короля часть его королевства. Тогда, если будет угодно, ты и я, облаченные в алые одеяния, сойдемся, находясь в сомкнутых боевых рядах. Там ты сможешь ясно увидеть и позор моей трусости, и свидетельства своей доблести».
Когда с этими условиями согласился Ландерих, оба послали друг другу проклятия, если нарушат уговор. После того как все это произошло в день памяти святого Мартина и когда Теодорих доподлинно установил, что часть его королевства захвачена Хлотарем, в тот самый день, когда всеми католиками с благоговением празднуется Рождество воплощенного Слова Божьего, он двинул войска и стал около Стамп 116 у реки Юнны 117 выстраивать боевые ряды против Хлотаря, который с не меньшей решительностью готовился к столкновению. Но так как брод через реку Юнну был узок, сражение началось до того, как переправились все войска Теодориха. И вот, находясь между сомкнутых и желающих уничтожить дуг друга боевых порядков, Бертоальд не переставал призывать Ландериха, выкрикивая его имя, чтобы сразился с ним согласно уговору. Когда Ландерих стал уклоняться и потихоньку отступать с поля битвы, Бертоальд исполнился одним лишь стремлением принять смерть. И поскольку уже знал, что Брунгильда стремится его лишить прежнего почетного титула, а на его место поставить Протадия, посчитал лучшим погибнуть с честью в сражении, чем с позором провести часть своей жизни, которая у него могла остаться. Когда поэтому старался оттеснить идущий строй и подавить отступающих врагов, разя мечом встретившихся на пути, был убит, окруженный и подавленный в одиночестве многими (врагами). В этом сражении был захвачен сын Хлотаря Меровей, а Ландерих с Хлотарем обращены в бегство. Теодорих вошел в Паризии победителем. После этого в поместье Компендии 118 Теодеберт заключил мир с Хлотарем, их же войска вернулись домой невредимыми.
Глава 91.
О безобразной алчности римлянина Протадия, поставленного майордомом королевского дворца, из-за чего стал всем ненавистен и в конце концов был убит знатью, а короли примирились. Также о назначении его преемника, римлянина Клавдия, мудрого человека.
На десятом году правления Теодориха по настоянию Брунгильды Протадий был поставлен в соответствии с повелением Теодориха майордомом. Хотя он и считался хитрым умом и твердым в решениях, однако в его стремлении наполнить казну и обогатиться ему был присущ ужасный порок алчности, (оборачивавшийся) против богатых. И вот, преследуя знать Бургундии и стремясь всех подчинить себе, пытался незаконно отобрать у нее имущество, чтобы никто не мог лишить его власти, которой обладал. Поэтому нельзя было найти ни одного из влиятельных людей, кто желал бы вести с ним приятельскую беседу или иметь дружеские отношения. Когда же Брунгильда задумала отомстить за давнюю обиду, вспоминая о своем изгнании, и убеждала Теодориха требовать казну отца из владений Теодеберта, утверждая, что тот является сыном некоего садовника, а не Хильдеберта, Протадий стал настойчиво побуждать короля к этим действиям. Наконец, Теодорих, выступив с войском, остановился лагерем под Каризиаком 119, готовый на следующий день сойтись (в битве) с братом, который находился неподалеку с сильным отрядом австразийцев. Между тем левды стали призывать Теодориха примириться с братом и не ставить суетную алчность выше добродетели братской привязанности. Протадий, напротив, стал решительно противился, говоря, что мира быть не должно. Остальные знатные люди, заметив, что он один, кто возражает против их советов, стали вести между собой разговоры, что лучше его одного предать смерти, чем подвергать опасности все войско. Когда король вышел из шатра, чтобы размяться, до него донеслась молва и он понял, что некие люди хотят убить Протадия. Стремясь прорваться, чтобы удержать их от покушения на упомянутого человека, он был задержан своими людьми и удержан силой, но послал некоего человека, именем Унцелен, чтобы авторитетом своего приказания запретить главарям заговора совершать такие действия. Тогда Унцелен, придя к тем, которые уже окружили королевский шатер, в котором сидел Протадий, играя в кости вместе с Петром, человеком, опытным в искусстве врачевания, говорит следующее: «Мой господин король Теодорих приказывает, чтобы был убит Протадий, противник мира». После этих слов все наперебой поразили шатер мечами и убили в нем Протадия. Теодорих, хотя и по принуждению своих людей, помирился с братом Теодебертом, и войска обоих вернулись домой целыми и без потерь.
На одиннадцатом году правления Теодориха на место Протадия был поставлен некий Клавдий, также римлянин по происхождению, человек, умудренный опытом, исполненный верности, приятный в беседе, во всем предусмотрительный, но очень полный телом. Страшась примера своего предшественника, со всеми хранил дружбу, показывал себя кротким и приветливым.
В эти дни скончался аббат киновии святого Винсента Скубилион. В управлении (обителью) на его место заступил Дезидерий.
Глава 92.
О мести Брунгильды врагам Протадия. О забиении камнями епископа Дезидерия.
На двенадцатом году правления Теодориха Унцелен, который из-за своего обмана стал причиной смерти Протадия, подвергнувшись по решению Брунгильды усечению ног и конфискации своего имущества, был превращен в нищего. Также и патриций Вульф за то, что соучаствовал в убийстве уже упомянутого Протадия, по совету Брунгильды был убит по приказу Теодориха в поместье Фариниаке 120.
У Теодориха тогда же от наложницы родился сын, именем Меровей, которого король Хлотарь принял из святой купели.
Затем часто упоминаемый король Теодорих, введенный в заблуждение уговорами Аридия, Лугдунского епископа, и своей бабки Брунгильды, вернув из ссылки Вьеннского епископа Дезидерия, приказал забить его камнями. На его могиле были явлены многие чудеса.
Глава 93.
О насчастном браке дочери короля Испании Эрменберты и Теодориха.
В это время Теодорих направил пресула Аридия, префектов конюшен 121 Роккона и Эборина к королю Испании Виттериху, чтобы попросили его выдать замуж его дочь за Теодориха и, если отец пожелает, дали бы клятву, что (Теодорих) не лишит ее королевского титула до конца ее жизни. Виттерих с радостью согласился и передал девушку послам. Теодорих, радушно приняв ее, поначалу сильно полюбил, однако она из-за злых чар Брунгильды не признала мужа. В последующем Теодорих по внушению своей бабки приказал Эрменберте (ибо таково было имя девушки) отбыть в Испанию, отняв у нее ее богатства. Оскорбленный этим, Виттерих послал послов к королю Хлотарю, рожденному дядей Теодориха, чтобы склонить его, рассказав ему о своих обидах, к военному союзу. Когда стало видно, что он согласился с их пожеланиями, направляются прямо к Теодеберту с посланцами Хлотаря. Выяснив, что он также будет им в помощь, идут к королю лангобардов Агону вместе с послами упомянутых выше королей, с тем чтобы эти четыре короля, напав на Теодориха, лишили его власти вместе с жизнью и отомстили за оскорбление, нанесенное королю испанцев. Когда Теодориху сообщили, что против него хотят выстроить такие планы, он отнесся к этому с пренебрежением как к недостойному внимания. Посол же Виттериха, полагая, что добился всего, за чем прибыл, вернулся, отплыв на корабле, в Испанию.
Глава 94.
О праведности речей Колумбана Гибернского и о его чудесах. О притворном раскаянии короля, основании киновии Боббио и о кончине Колумбана.
На четырнадцатом году правления Теодеберта и Теодориха блаженный Колумбан, покинув Гибернию, остров Океана, был принят Теодебертом. Затем, из-за стекающегося к нему множества народа уйдя оттуда в стремлении вести уединенную жизнь, перешел в королевство Теодориха, где получил от упомянутого короля указание проживать в местечке, имя которому Луксовий 122. Король часто приходил повидать Божьего человека и был часто попрекаем им, (спрашивавшим), зачем, оставив брачные узы законной супруги, предается распутным связям. Когда тот стал внимать ему своим духовным слухом, решив повиноваться его спасительным советам, бабка Брунгильда, разжигаемая змеиными инстинктами давнего врага 123, стала еще решительнее действовать против святого Колумбана. Но святой человек, стремясь противодействовать ее порочности, без промедления направляется к ней, находящейся в поместье Брокариаке 124. Королева, выйдя ему навстречу со своими внуками, сыновьями Теодориха, стала просить, чтобы благословил королевское потомство. Он же ответил, что не примут они никогда королевских скипетров, ибо рождены от распутства. Королева, негодуя, приказала мальчикам удалиться, и сама некоторое время спустя последовала за ними. Когда же Божий человек, направляясь к себе, выходил из королевского дворца и коснулся стопой порога, неожиданно все сооружение дворца с гулом сотряслось. Но рассудок нечестивой женщины не только остался прежним, но даже загорелся огнем еще большего гнева. Ибо опасалась, что если король, отбросив соблазны распутства, заимеет супругой женщину королевской крови, то она, лишившись всякого влияния, будет изгнана из королевства. Поэтому запретила выходить из монастыря и входить в него как святому человеку, так и братьям, находящимся с ним, дав указание своим знатным людям, проживающим в имениях, соседствующих с монастырем, чтобы не позволяли никому выходить и не принимали никого из идущих. Святой человек вновь отправился во дворец, чтобы убедить ее отказаться от такого упрямства. Как раз в этот день Теодорих находился со своей бабкой в поместье Спинзии 125, и ему сообщили, что Божий человек стоит перед входом и не желает пользоваться гостеприимством этого дома. Тогда король, опасаясь, что навлечет на себя гнев Божий, сказал, что лучше почтить Божьего человека должным образом, чем побуждать Бога к гневу, обижая Его рабов. Поэтому приказал своей прислуге приготовить по-королевски всевозможные яства и преподнести их слуге Божьему. Когда те без промедления исполнили это, блаженный Колумбан, глядя на них суровым ликом (ибо и был суров), спрашивает, что все это значит? Те ответили, что это – пропитание, посланное королем для его нужд и нужд его людей. Он им говорит: «Святое Писание – свидетель, что не были приняты Богом дары нечестивых 126. Поэтому не стоит его рабам принимать то, что с очевидностью показано Им как ненавистное Ему». После этих слов все сосуды разбились на осколки, вино и сикера вылились на землю, все остальное разлетелось в разные стороны. Устрашенные королевские прислужники, возвратившись к королю, рассказывают ему по порядку о случившемся. Король, объятый большим страхом, на рассвете спешит вместе со своей бабкой к Божьему человеку. Молят о прощении за совершенное, обещают в будущем исправиться в своих поступках. Умиротворенный этими обещаниями, (Колумбан) возвратился в монастырь. Однако эти их слова не привели ни к какому определенному результату в делах. Ибо Теодорих продолжал заниматься грязным распутством, как он это привык делать и раньше, а душа Брунгильды, однажды проникнувшись порочностью, не отступилась от преследования блаженного мужа. Более того, дух ее ужасной свирепости дошел до того, что стала убеждать внука отправить Божьего святого в изгнание в поселение Везонцион 127, а оттуда вывести на берег Британского моря 128, чтобы, переправившись через пролив, никогда больше не увидел землю Галлии. Когда же Божий человек согласно велению своей души решил ни в коем случае не возвращаться на землю предков, перейдя через королевство Теодеберта в Италию, основал киновию, которая называется Боббио, и, исполненный дней и святости, отошел к Господу 129.
Глава 95.
Теодорих примиряется с братом из-за страха перед ним.
На пятнадцатом году своего правления Теодеберт, стремясь присоединить к своим некоторые из владений брата Теодориха, настроил его против себя. Но по предусмотрительному совету мудрых людей было выбрано местечко, имя которому Салоисса 130, чтобы братья, прибыв в означенное место с немногими, но знатными людьми Франции, договорились об условиях мира, куда Теодорих пришел лишь с десятью тысячами воинами, Теодеберт же – с большим отрядом австразийцев, готовый нарушить мир, если брат отклонит предложенные условия. Теодорих устрашился, видя такое множество (воинов), и согласился, хотя и вынужденно, с тем, что желал брат. Соглашение братьев было таково, что Теодорих уступил графства Алезацию 131, Суггентское 132, Тургау 133, также и Кампанию 134, и все права на них перешли к Теодеберту. Завершив встречу с притворной взаимной вежливостью и пожелав друг другу благополучия, оба короля вернулись в свои королевства.
Глава 96.
О нападении алеманнов на ультраюранов.
В эти дни алеманны, придя на землю Авентикума 135, одолели в строю ультраюранов, пытавшихся оказать сопротивление под предводительством герцогов Аббелина и Герпина, и убивали их, преследуя вплоть до укрытий в горах. В конце концов перешли горы Юра, сея всюду, где прошли, смерть и пожары. Уведя множество пленных, вернулись на родину с большими трофеями и огромной добычей.
Глава 97.
О решениях Теодориха и о позорном браке Теодеберта, о блаженном 136 Леудегазии и о его рассказе о волке. О битве королей.
Теодорих 137, задумав отомстить за причиненные обиды, стал обсуждать со своими людьми, каким образом напасть на своего брата. В этом году Теодеберт убил Билихильду, которую дала ему в жены Брунгильда, купив ее у торговцев так как была необыкновенной красоты, и взял себе в жены девушку, по имени Теудехильда. Теодорих, как мы уже сказали, ненавидя Теодеберта лютой ненавистью, послал людей к Хлотарю, чтобы передали от его имени такие слова: «Претерпев оскорбления от брата, думаю воздать ему по заслугам, если только буду знать, что ты не придешь ему на помощь. Поэтому прошу тебя оставаться в бездействии, не оказывая ему никакой поддержки. Обещаю, что если окажусь победителем и смогу лишить его королевской власти вместе с жизнью, то верну под твою власть герцогство Дентелин, которое он удерживает, незаконно отняв у тебя». Когда 138 с этими условиями согласился Хлотарь, на семнадцатом году своего правления в месяце мае Теодорих, приказав собрать в Лингонах всех своих подданных, готовых к боевым действиям, держа путь через крепость Вернону 139, которую в то время начали строить, пришел в Туль, где, встретив на пути Теодеберта с подмогой воинов Австразии, без раздумий вступил в битву. И сразившись с братом в Тульской Кампании 140, нанес его войскам тяжелое поражение. Однако Теодеберт ускользнул, бежав с поля битвы. Пройдя через город Мец и перевал Вогезы, нашел убежище в городе Колонии. Теодорих, непрерывно преследуя брата, повстречал на пути блаженного Леудегазия, предстоятеля Могонциака, от которого получил такое поучение: «Продолжай начатое, и с Божьей помощью доведешь до завершения это дело. Крестьянская басня рассказывает, что волк, ведя своих щенят на охоту, позвал их к себе на гору и дал им такие наставления: «Знайте, дети, что не найдете никого, кто поможет вам, кроме тех немногих, которые из вашего рода 141. Поэтому призываю вас не бросать начатое дело и добывать необходимое себе пропитание». Прислушиваясь к этим советам, (Теодорих) ревностно следовал им, в особенности сознавая, что Леудегазий на его стороне и противится неразумности Теодеберта. Перейдя Арденнский лес, дошел до Тольбиака. Межде тем Теодеберт, который собирался бежать, решил воздержаться от этого. Ибо, призвав себе на помощь в войне саксов и другие народы верхней Германии 142, выставил их в упомянутом выше месте 143. Сражение было ожесточенным, пока Теодеберт держался. Ибо оказывал сопротивление, хотя его войско вырезалось, подобно овцам. Когда же сам обратился в бегство, не будучи в состоянии выдерживать тяжесть сражения, развернулись все стоявшие и намеревавшиеся сражаться. Из них большая часть, рассеявшись в беспорядочном бегстве, была убита, остальные с королем поспешно направились к Колонии. В этой битве стороны сошлись с таким ожесточением духа, что тела убитых из-за множества сдавливавших их людей не могли пасть на землю и, словно восседая на лошадях, влеклись живыми людьми. После же того, как разгромленная фаланга открыла врагам свою спину, мостовые дорог и лесные тропы наполнились телами убитых. Когда Теодориху донесли, что Теодеберт ушел, он устремился как можно быстрее в погоню, ибо считал, что добьется окончания войны, если (вражеский) предводитель и люди, готовые к сопротивлению, будут убиты. Придя, таким образом, на землю рипуарских франков, стал опустошать и сжигать все, встречавшееся на пути. Жители этой земли пришли к нему прося, чтобы из-за вины одного не готовил гибели тем, которые стали, как он знает, его людьми по праву победителя. Он им отвечает: «Не вам готовится гибель, но Теодеберту. Если желаете угодить мне, вам необходимо принести его голову или привести связанного живого ко мне». Войдя в Колонии Агриппине в королевскую резиденцию, они обращаются к Теодеберту следующим образом: «Твой брат Теодорих сказал следуюшее: «Если удостоюсь получить отцовские богатства, которые Теодеберт, захватив, незаконно удерживает до сих пор, без промедления вернусь домой». Поэтому призываем тебя, господин король, чтобы, вернув ему долю, которая ему причитается, не позволил ему тревожить наши жилища». Веря сказанному и считая произнесенное правдой, вошел с ними в хранилище, где содержалась королевская казна. Когда выбирал, что удобнее без ущерба для себя можно вернуть брату, один из стоящих вокруг, ударив обнаженным мечом ему по шее, унес его голову и перебросил через стену Колонии. Видя это, Теодорих, без промедления овладев городом, завладел королевскими средствами. Понуждая знать города поклясться в верности ему, когда в базилике святого Гереона 144 принимал присягу, он почувствовал, что кто-то ударил его в бок кулаком. Обернувшись к своим, говорит: «Следите за входом, чтобы никто не вышел, потому что не знаю, кто из этих рипуарских франков, виновных в нарушении клятвы, попытался меня ранить». В то время, как те следили, кубикулярии, сняв одежду, осмотрели бок короля, не найдя никакой раны. Лишь только показался синюшный знак, который, как я полагаю, был знаком близкой смерти.
Устороив в соответствии со своими решениями все дела, вышел оттуда со многими трофеями, уводя с собой сыновей своего брата с его дочерью, которая блистала своей красотой. Когда прибыл в Меттис, встретил свою бабку Брунгильду, вышедшую там его встречать. Она, схватив сыновей Теодеберта, без промедления предала их смерти, Даже самого младшего, именем Меровей, еще лежавшего в пеленках, ударив о камень, вынудила испустить безвинную душу. Таким образом, правил Теодеберт семнадцать лет. Некоторые же авторы 145 пишут, что Теодеберт после столь большой победы Теодориха и своего разгрома переправился через Рейн, а Теодорих, захватив Колонию, послал для его поимки своего кубикулярия Бертхария. Пойманный им и приведенный к Теодориху, Теодеберт был лишен королевских облачений и отправлен, как говорят, в изгнание в Кабиллон. Передают, что в качестве награды за столь прекрасно выполненное задание Бертарий получил от Теодориха коня Теодеберта вместе с королевской сбруей.
Глава 98.
О Хлотаре, принявшем герцогство Дентелин и о гневе на него Теодориха.
Хлотарь, согласно договору, заключенному с Теодорихом на условиях, о которых мы упоминали выше, вернул 146 под свою власть герцогство Дентелин. Тогда Теодорих, видя, что королевство австразийцев подчиняется себе и движимый сильным возмущением, потребовал через послов от Хлотаря, чтобы оставил упомянутое герцогство, (пригрозив), что, если не выполнит это, он непременно отомстит за нанесенную оскорблением обиду всеми возможными для себя способами.
Глава 99.
О Теодорихе, добивающемся дочери брата и о порицании за это от Брунгильды. Также о его гневе на Брунгильду. О жестокости по отношению к нему Брунгильды, убившей его ядом.
Между тем Теодорих, пока находился в Меттисе, стал погибать от любви к дочери брата Теодеберта, которую захватил в Колонии. Когда же возжелал взять ее за себя, бабка стала ему мешать сделать это. Он ей говорит: «И какое же я получу наказание, если возьму ее в жены?» На это Брунгильда отвечает: «Нельзя тебе иметь супругой рожденную братом». Теодорих, загоревшись ненавистью, как только услышал это, отвечает ей следующим образом: «Не ты ли, ненавистная Богу и всем добрым людям, мне говорила, что он не является моим братом? Зачем возложила на меня столь тяжкое бремя братоубийства?» И, обнажив меч, хотел ее ударить. Подхваченная стоящими вокруг и вынесенная на руках из дома, избежала опасности смерти, но стала с женским коварством готовить заговор против внука. Ибо, когда он выходил из бани, передала ему через руки подкупленных за деньги прислужников бокал с ядом. Выпив его, Теодорих с раскаянием в совершенных злодеяниях обрел предел своей жизни, которую запятнал преступлениями. Упомянутые же историки передают 147, что, когда он задумывал в упомянутом городе Меттисе совершить поход против Хлотаря, умер от дизентерии на восемнадцатом году 148 своего правления.
Заканчивается третья книга.
Текст переведен по изданию: Aimoini Monachi Inclyti Coenobii D. Germani a Pratis Libri Quinque de Gestis Francorum. Parisiis. 1602
© сетевая версия - Strori. 2016© перевод с лат., комментарии - Фарафонов Ю. В. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001