РАШИД-АД-ДИН
СБОРНИК ЛЕТОПИСЕЙ
ДЖАМИ АТ-ТАВАРИХ
ЛЕТОПИСЬ
Чингиз-хана от начала года коин, который является годом барана, начинающегося месяцем шабаном 607 г. х. [18 января – 16 февраля 1211 г. н.э.], и в котором он совершил поход на Хитай и учинил войны с Алтан-ханом, государем Хитая, до конца года барс, который был годом барса, начинающегося с месяца зул-кадэ 714 г. х. [30 января – 1 марта 1218 г. н.э.], что составляет промежуток времени в 7 лет. В последнем году [этого отрезка времени] Чингиз-хану было 64 года от роду.
За упомянутое время он упрочил прежде [всего] дела Хитая и вернулся назад. Затем покончил с делом Кушлука и Куду, [163] государя меркитов, захватил и умертвил тех, которые после того как [сначала] подчинились, [потом снова] восстали, вроде племен киргизов, туматов и прочих.
Рассказ о подчинении государя карлуков и иди-кута [уйгуров] 1092
Весною года барана, соответствующего 607 г. х. [1210-1211 гг. н.э.], Арслан-хан, хан карлуков, явился с выражением рабской покорности к Чингиз-хану и подчинился [ему].
В местности [по реке] Кэлурэн он преподнес [ему] в знак покорности дары. 1093 Туда же, следом за ним, прибыл с выражением рабской покорности его величеству иди-кут, государь уйгуров. Он преподнес в знак покорности дары и доложил: «Если [его величество] Чингиз-хан окажет [мне] благоволение 1094 и возвысит своего раба за то, что тот услышал издалека и быстро пришел к нему, и я получу подарок, состоящий из алого верхнего платья [каба-и ал] и золотого пояса, и буду пятым [сверх] четырех сыновей Чингиз-хана, то я приумножу [свою] покорность и усердное [ему] служение [куч дадан]!». Чингиз-хан понял, что тот просит дочь, и соизволил сказать: «Я [ему] отдам дочь, и он станет [мне] пятым сыном». И все!
Рассказ о начале похода Чингиз-хана на Хитай, Кара-Хитай и Джурджэ и о завоевании большинства областей тех государств, которые монголы называют Джаукут 1095
Весною года барана, 1096 начинающегося с месяца шабана 607 г. х. [18 января – 16 февраля 1211 г. н.э.], когда Чингиз-хан соизволил отправиться в поход на страну [билад] Хитай, то, [опасаясь], как бы несколько из рассеянных [им] племен еще раз не объединились между собой и не восстали бы, он прежде всего послал в низовья [реки] в дозор две тысячи человек под начальством Тукучара из племени кунгират, которого называли Далан-туркак Тукучар, 1097 для того, чтобы, когда он [сам] пойдет на страну Хитай, тому быть у него в тылу в целях безопасности от племен монгол, кераит, найман и других, большинство которых он подчинил [себе], да чтобы и [его] орды были также в безопасности. После того как он принял эти предосторожности и организовал войска, он счастливо выступил осенью упомянутого года на завоевание областей Хитая, Кара-Хитая и |A 66б, S 189| Джурджэ, областей, которые монголы называют Джаукут, а по-хитайски Хитай называют Ханжин. 1098 Что касается границ этой области, то у Мачина, по ту сторону Кара-мурэна [Желтой реки], она [164] соприкасается с морем, Мачин же хитайцы называют Манзи; 1099 другая граница соприкасается с областью Джурджэ. Слово Джурджэ – название, употребляемое монголами, а на языке Хитая Джурджэ называют Ну-чи; 1100 третья граница [прилегает] к области и степи Кара-Хитая. Все те племена – кочевники и родственны монгольским кочевникам. Их язык [лугат], внешний облик и обычаи схожи между собою. На языке Хитая народ [ахл] Кара-Хитая называется Джидан-яр. 1101
Другая граница проходит у областей, которые недавно подчинились Чингиз-хану. У каждой [из них] есть отдельно определенное название и государь. Внешний их облик [жителей] и их обычаи схожи с таковыми же Хитая и Хинда. 1102 Они имеют разнообразные верования [мазхаб]; так, [например], у одного из их племен есть обычай делать из золота футляр [гилаф] для зубов. 1103 Во время еды они снимают этот утляр, а когда они все съедят, снова надевают [его] на зубы, настоящее время сын их государя состоит в рабском служении при особе Чингиз-хана и [есть] его стольник [баурчи].
Эти вышеупомянутые области частично примыкают к области Тибет, а частично к области Караджан. 1104 Хитаи называют Караджан Дай-лиу, 1105 что значит «великая область». Это владение [мулк] имеет обширную площадь; в настоящее время оно также подчинено каану. Цвет [кожи] у некоторых из них [жителей] белый, как у хитаев, а у некоторых черный, так же как у них. На языке Индии [хинду] и Кашмира эту область называют Кундар, 1106 область Хитая [называют] Чин, а область Мачина – Маха-Чин, т.е. Большой Чин. Так как наша область близко расположена к Хинду и купцы ее чаще посещают, [то] в тех владениях эти области также называют по названию, принятому [истилах] у населения Хинда, Чин-у Мачин, однако первоначальное слово [было] Маха-Чин. [Все] государи Кара-Хитая, Джурджэ, Хитая и Мачина, бывшие в каждую эпоху, полностью, обстоятельно и подробно будут упомянуты в летописи Хитая и Мачина, которая будет приложена отдельно к этой благословенной летописи.
В этом же месте вышесказанное [букв. это количество] было вкратце изложено ради описания [в общих чертах] состояния этих областей [165] и их названий, теперь же мы вновь обратимся к [изложению] истории похода Чингиз-хана на Хитай. [Итак], когда Чингиз-хан отправился в поход на те пределы, прежде всего он дошел до озера Тал 1107 и взял города Тайсу 1108 и Баданчин. 1109 Оттуда они [монголы] пошли и взяли города Ну-ша, 1110 Фу-чан-джиу, 1111 Куан-джиу 1112 и Фу-джиу. 1113
Сыновья Чингиз-хана Джочи, Чагатай и Угедей взяли города: Юн-нуй, Тун-чин, Ну-джиу, Сун-джиу и Нин-джиу. 1114 Они захватили один огромный город, имя которого Сигин, 1115 где множество высоких, прекрасных зданий, принадлежащий народу [каум] Джурджэ, целиком вместе с его областью, которая, как говорят, суть область, состоящая из 70 тюменей. Не обойдя ее кругом, они покинули [ее] и ушли. Той же осенью он отправил Джэбэ в поход на город Тун-кин 1116 – город огромный и принадлежавший к городам Джурджэ. Когда Джэбэ дошел до тех [мест], то, не осадив города, он повернул обратно и медленно стал отходить назад. От привала к привалу доходили вести, что войско-де повернуло назад и ушло далеко. После того, как Джэбэ прошел 50 фарсангов, а население города уверилось в том, что войско ушло, он оставил свои обозы [угрук] и, отобрав резвых меринов [ахтэ-и барак], выступил. Он спешно скакал ночью и днем, так что подошел к городу внезапно, нежданно-негаданно, и захватил его. Между тем, Чингиз-хан расположился у города, называемого Каун [166] Фу-джиуин, 1117 и занялся [его] осадой. Эмиры войска Джурджэ, Гю-гин... джау-тау [и] Он-ну... Кан-гюн, 1118 которые были эмирами туманов, шли с большим войском впереди. 1119 Они остановились, построившись в боевой порядок, 1120 на холме Хунэгэн-дабаан, 1121 расположенном поблизости от Караун-Джидуна, – в настоящее время войска каана проводят там лето. 1122 Предводители войска Хитая, Ба[н-ян]-Куша и Сам-Джин, 1123 устроили совещание с предводителем войска Джурджэ, Гю-гином. Они сказали [ему]: «Войско Чингиз-хана разграбило город Фу-джиу и занято разделом добычи [улджай]. Они пустили коней на подножный корм, беспечны и не осведомлены. Если мы внезапно нападем на них, мы их разобьем». Гю-гин сказал в ответ: «Место это крепкое! Мы пойдем все вместе с многочисленным подкреплением из пехоты и конницы!». Посоветовавшись таким образом, они выступили. В то время когда Чингиз-хан получил [об этом] уведомление, [его] войско, сварив пищу, было занято едой. Они вылили котлы, спешно выступили и, ожидая прибытия врага, встали двумя отрядами [джук] в местности, имя которой Куан-джиу. 1124 Между тем Гю-гин, который был предводителем войска Алтан-хана хитайского, [вызвал к себе другого эмира]. В то время государи Хитая, Кара-Хитая и Джурджэ были из племен Джурджэ; государи Хитая, которые были прежде этих племен Джурджэ, принадлежали к племенам Кара-Хитая и Хитая, и упоминание о них будет приведено в летописи о Хитае, откуда они станут известны |A 67а, S 190| в подробностях. Этот же государь, который вел распрю с Чингиз-ханом и его войском, был из племени и области Джурджэ и [167] принадлежал к потомкам Дай-Кам-Ван Агудэ. 1125 Агудэ – имя, а остальное – прозвища. Этого Агудэ монголы называют Хакутай, 1126 а всех государей, принадлежавших к его потомкам, монголы называли Алтан-хан. Имя последнего Алтан-хана, который воевал с Чингиз-ханом и Угедей-кааном, на языке Хитая было Сусэ. 1127 Рассказ о конце его жизненных обстоятельств будет подробно изложен впоследствии. Вышеприведенное было здесь упомянуто [лишь] для осведомления [читателя], а [теперь] мы вновь вернулись к [предмету] нашей речи.
[Итак], в то время, когда Чингиз-хан разделил [свои] войска на два отряда, держал их в наблюдении за приближением врага и построил ряды для боя, а войска Алтан-хана были весьма многочисленны, их предводитель, вышеупомянутый Гю-гин, вызвал [к себе] другого эмира, имя которого было Мин-ан, 1128 и сказал ему: «Ты прежде бывал среди монголов и знаешь Чингиз-хана, ступай и скажи ему: «Какое зло ты от нас видел, что вот, выступив [против] нас с таким войском, явился [сюда]?». Если он скажет в ответ грубые слова, ты его укори!». Мин-ан, по слову Гю-гиня, явился к Чингиз-хану и изложил [эти] слова. Чингиз-хан приказал его схватить и задержать с тем, чтобы спросить после боя о его словах. Между тем войска сошлись и завязали сражение. Войско монголов, несмотря на свою малочисленность, вскоре разбило войска Хитая, Кара-Хитая и Джурджэ. [Монголы] перебили их в таком количестве, что все степи стали издавать зловоние. Они преследовали беглецов до тех пор, пока не наткнулись на их передовое войско [кичилэ] в местности, которую называют Киу-кэ-пу, 1129 а предводителем этого передового войска [был некто] именем Кушэ. 1130 [Монголы] их также разбили и обратили в бегство. Сражение это было очень крупным и знаменитым, так что и поныне битва Чингиз-хана, которую он дал при Хунэгэн-Дабаане, известна и славна среди монголов. В этом сражении были уничтожены знаменитые люди Хитая и Джурджэ. Чингиз-хан вернулся оттуда обратно счастливым и достигшим желанного. Он спросил эмира Мин-ана, который был схвачен [перед боем] и отдан под [охрану], о словах, [с которыми тот прибыл], и сказал ему: «Какое зло от меня было тебе причинено, что ты в присутствии всех произнес [мне] в лицо дурные речи?!». Мин-ан сказал: «Я еще прежде держал в мыслях явиться к тебе и подчиниться, но я опасался, что они заподозрят меня и не пустят. Когда Гю-гин захотел послать к тебе кого-нибудь с этими словами, вызвался я и под этим предлогом явился к тебе. А если бы этого случая не было, как я смог бы придти?!». Чингиз-хан одобрил его речь и освободил его. [168]
Затем [монголы] захватили город Сун-дэ-джуй, 1131 который был [одним] из крупных городов, и разрушили [его]. Оттуда они пошли к городу Тэсин-фу, 1132 великому городу. В этом владении множество бахчей и плодовых садов, и вино там в изобилии. Когда они подошли [к нему], то так как тамошнее войско было многочисленно и мощно, то они [монголы] не смогли подойти близко [к нему] и вернулись обратно. [Затем] они послали [туда] с войском Тулуй-хана и Чигу-гургэна, 1133 который был сыном Алчи-нойона из племени кунгират. Они вступили с ними [хитаями] в бой и разбили их, забрались на городскую стену, взяли крепость, название которой Джуа, 1134 и вернулись назад. [Жители города] вторично восстали. Чингиз-хан лично выступил, взял этот город и разрушил [его]. Потом он пошел к одному из больших городов Алтан-хана, название которого Хуай-лай, 1135 там находился с многочисленным войском один из влиятельных эмиров Алтан-хана. Звали его Гю-ки Джун-ши. 1136 Гю-ки – имя, значение же [слова] джун-ши – эмир-темник. [Чингиз-хан] вступил с ним в бой, разбил этого эмира и отбросил до ущелья, называемого Чамчиал. 1137 Чамчиал значит «укрепленный горный проход [дарбанд]» и «место, высеченное в горе». [Чингиз-хан] перебил множество из них. Войска Алтан-хана понастроили крепостей повсюду, где имелось такое [мало доступное] ущелье [дарбанд], укрепили [их] и защищали. Чингиз-хан отпустил двух эмиров, одного, по имени Катай, 1138 а другого, по имени Бочэ, 1139 из племени кунгират, вместе с войском для охраны головы этого ущелья [даррэ], сам же лично двинулся по дну ущелья к другому ущелью, название которого Си-кин-коу. 1140 Когда Алтан-хан услышал эту весть, он спешно послал эмира, по имени Удун, 1141 с многочисленным войском, чтобы тот [169] не допустил Чингиз-хана пройти им и выйти в степь. [Однако] Чингиз-хан [успел] выйти из кахалгэ, 1142 что значит «застава» [дарбанд], до прихода туда этого эмира и послал Джэбэ вместе с войском к выходу из ущелья Чамчиал, чтобы тот его охранял. [Джэбэ] внезапно ударил на врага, не ожидавшего [нападения]. Вышеупомянутые Катай-нойон и Бочэ, которых он обоих оставил на охрану ущелья, также присоединились к нему. После этого Чингиз-хан послал Катай-нойона с пятью тысячами всадников охранять дорогу в город, который |A 67б, S 191| называют Джун-ду. 1143 Лично же он выступил и расположился у ворот города, называемого Джо-джиу, 1144 – джоджиуская шелковая материя происходит оттуда. В течение двадцати дней [Чингиз-хан] осаждал его и, [наконец], взял. Затем он послал Джочи, Чагатая и Угедея на правое крыло в окрестности гор, на завоевание областей, расположенных в том направлении.
Они захватили все города и крепости от города Бау-джиу 1145 до городов Хуай-джиу и Мин-джиу 1146 и два крупных города, один из которых монголы называют Балагасун, 1147 а по-хитайски называют Джин-дин-фу; 1148 он весьма велик. Другой же поменьше, его называют Вэй-джиу. 1149 Оба [эти города] они взяли. Затем [монголы] прошли через эти места и дошли до [реки] Кара-мурэн [Желтая река] – реки большой; ее истоки в области Тибет. Пройдя область Хитай, она впадает в море и нигде не имеет брода. Возвращаясь оттуда обратно, [монголы] по дороге разграбили город Тун-мэн-фу 1150 и город ….. 1151-фу. Чингиз-хан послал Джочи-Касара, Алчи 1152-нойона из племени кунгират, своего младшего сына Джурчитая 1153 и Бочэ из племени кунгират, всех четверых налево и направо, где были берега моря, чтобы они пошли и завоевали [все места]. Они отправились, захватили и разрушили города Ки-джиу и И-джиу. 1154 Они взяли [также] все крепости, бывшие на пути туда, и возвратились назад. Сам же Чингиз-хан с Тулуй-ханом, которого называли Екэ-нойон, шел в центре средней дорогой. Он не причинил вреда двум крупным городам, Тан-бан-фу и Тай-мин-фу, 1155 и не остановился там. Он захватил все селения, города и касабы, 1156 встретившиеся [170] ему на пути, разрушил [их] и вернулся обратно. Еще прежде он отправил назад Мукали-гойона и послал [его] к большому городу, называемому Ми-джиу. 1157 Тот взял также и этот город и в ожидании присоединения к августейшему стремени Чингиз-хана остановился в пределах города Джун-ду, который прежде монголы называли Хан-балык. В настоящее время каан заново отстроил этот город, название его Дай-ду. 1158 Там была одна из резиденций Алтан-хана. [Город этот] весьма обширен, а тамошнее войско многочисленно и сильно. Когда Чингиз-хан счастливо прибыл туда, Мукали-гойон присоединился к нему.
От момента выступления войска Чингиз-хана в Хитай до того времени, когда он пришел в окрестности упомянутого города, прошло сполна два года: год барана, соответствующий месяцам 607 г. х. [1210-1211 гг. н.э.], и год обезьяны, соответствующий месяцам 608 г. х. [1211-1212 гг. н.э.]. В этот промежуток [Чингиз-хан] покорил и завоевал все те города, области и крепости, о которых упоминалось. И все!
Рассказ о расположении Чингиз-хана в окрестностях города Джун-ду, о присылке Алтан-ханом, в знак подчинения [ему], своей дочери, о возвращении Алтан-хана в город Нам-гин, 1159 об осаде [города] Джун-ду [монгольскими] войсками и о его завоевании ими 1160
После этого в году такику, который является годом курицы, начинающимся с месяца рамазана 609 г. х. [январь – февраль 1213 г. н.э.], в последний месяц весны, Чингиз-хан расположился в пределах вышеупомянутого города Джун-ду. В этом городе был Алтан-хан. Он учинил в присутствии других эмиров совет с эмиром и предводителем своего войска, по имени Гю-Гин, прозвище [лакаб] которого было юан-шуай, 1161 что значит «эмир всего войска», а был он тем эмиром, который, как об этом упоминалось, однажды уже сражался с Чингиз-ханом. [Был поставлен вопрос]: «Войско монголов все разболелось от [непривычного] жаркого климата, что будет, если мы сразимся с ними теперь?». Другой эмир в сане везира, которого называли Онгин чин-сан, 1162 сказал: «Это не годится, потому что собранные у нас войска имеют в равнине жен и детей. Откуда можно знать их помыслы и мысли каждого? Если мы будем разбиты, они все рассеются, а если монголов разобьем мы, наши войска целиком уйдут к [своим] женам и детям. Как же можно на авось выпустить из рук место предков и великий сан царский?! Дела нужно делать обдуманно! Теперь благо будет в том, чтобы мы послали посла [к Чингиз-хану] с тем, что мы [171] подчиняемся [ему], и [монголы] во всяком случае [после сего] уйдут из страны, а тогда мы устроим другой совет!».
Алтан-хан одобрил эту речь и отправил посла к Чингиз-хану, послав ему свою дочь, Гунджу-хатун. 1163 Вместе со своей дочерью он отправил одного уважаемого эмира, имевшего сан везира, по имени Фу-кин чин-[сан]. 1164 Когда [послы] прибыли туда [в ставку Чингиз-хана], |A 68а, S 192| они изложили [все], с чем их послали, и вручили девушку. Чингиз-хан остался доволен их покорностью и вернулся обратно. Упомянутый эмир, находясь при Чингиз-хане, прошел через Чамчиал 1165 и дошел, сопровождая [его], до местности, называемой Мачи, 1166 а оттуда вернулся назад.
В этом же году, спустя четыре месяца, Алтан-хан ушел в город Нам-гин и обосновался [там]. Этот город стоит на берегу [реки] Кара-мурэн [Желтая река]. Утверждают, что благодаря его чрезвычайным размерам, окружность его [достигает] сорока фарсангов. В давнем прошлом он был резиденцией государей Хитая. [Город] имеет три чрезвычайно крепких стены, 1167 реку и бесчисленное количество садов и огородов. Алтан-хан отпустил своего сына в город Джун-ду для [его] охраны и дал ему в дружинники [нукар] двух знатных [бузург] эмиров Фу-кин [чин-сана] 1168 и Сун-чун со-сана. 1169
Когда Алтан-хан дошел до города Джо-джиу, войско Кара-Хитая, которое шло следом за ним, догнало Алтан-хана в местности, которую называют Лин-Кингэ Килэ-сун. 1170 [Алтан-хан] приказал отобрать от них оружие, которое он перед тем им роздал. Они же спросили: «На каком основании?!» – и отказались выполнить приказ, выказав сопротивление. Тогда предводителя этого войска, по имени Сун-вэнэ, 1171 казнили. По этой причине [войска Кара-Хитая] восстали, поставили [букв. сделали] своими вождями трех человек, – имя одного [из них] Джида, 1172 другого – Бизар, 1173 а третьего – Джалар, 1174 – и повернули назад. Известие [172] об этом дошло до Фу-кин чин-сана, который был одним из эмиров Алтан-хана и шел позади всего [его] войска. Он тотчас послал войско к предместью, лежавшему [на их] пути, чтобы оно не позволило войску кара-хитаев перейти через мост. 1175
Войско кара-хитаев дошло до племен татар, сидевших в тех пределах и подчиненных Алтан-хану. Оно присоединило их к себе, [затем] переправило в брод тысячу людей для того, чтобы те зашли в тыл войску, охранявшему мост. Они обратили в бегство людей [Алтан-хана], часть перебили, а коней, оружие и провиант [азук] остальных отобрали и отдали своему войску. Пройдя по мосту, они угнали все табуны и отары сына Алтан-хана и его эмиров, находившиеся на подножном корму в районах города Джун-ду, и насытили и откормили свое войско.
Во время этих событий один кара-хитай, по имени Лиу-гэ, 1176 увидев, что в области Хитая царит смута, захватил в свои руки области и крупные города Джурджэ, смежные с местом кочевок [йуртха] кара-хитайских племен. Эти области называют Тун-гин 1177 и Кэм-пин. 1178 Он |A 68б, S 193| наименовал себя Лиу-ван, 1179 что значит «султан одной страны». [Упомянутые] карахитайские эмиры Джида и Бизар оттуда отправили к стопам Чингиз-хана послов с [изъявлением] покорности. Но так как сын Алтан-хана и [его] эмиры находились в городе Джун-ду, они [послы] не смогли пройти через них и явиться с выражением рабской покорности к Чингиз-хану, а остались по ту сторону Джун-ду. Человек, наименовавший себя Лиу-ван, также послал к Чингиз-хану посла с [изъявлением] покорности. Следом за теми послами он сам явился к стопам Чингиз-хана и оказал ему почтение, как старшему, и поднес ему дары [улджамиши кард]. Чингиз-хан соизволил его пожаловать и наименовал его юань-шуай. Значение этого [прозвания] на хитайском языке – «эмир-темник». Он также отдал ему два значительных города и область, называемые Гуан-[нин-фу] и Чин-фу, 1180 и послал его охранять те пределы.
В то время, когда Алтан-хан отправился в поход на город Нам-кин, он передал эмирство и наместничество над всей страной Хитая [своему] старшему эмиру, по имени [Он]ну джао-тао-ши. 1181 В дальнейшем, вследствие того, что доносчики и наушники обвинили его перед [Алтан-ханом], он был отставлен от должности. [Теперь] этот [эмир] также склонился на сторону Чингиз-хана и вступил на службу к нему. 1182 [173] Прежде чем придти [к Чингиз-хану], он ранее отправил своего сына, по имени Тэгэ, 1183 для того чтобы тот поступил в личную охрану [казик] Чингиз-хана, сам же вторично восстал и дал себе прозвище [лакаб] Тун-кин-ван, 1184 значение которого на хитайском языке – «султан одной страны». Все эти события произошли в результате того, что Чингиз-хан завоевал большинство областей Хитая и Джурджэ и [затем] вернулся назад. [Между тем] Алтан-хан был стойким врагом [Чингиз-хана], а [его] эмиры и народ, колеблясь, склонялись то к одной стороне, то к другой, и так как большинство владений и областей опустели, любой эмир, подобно [тому как это было] в эпоху царей уделов [мулук-ат-таваиф], делался независимым государем [халан] и владетелем [султан] какого-нибудь владения.
Спустя пять месяцев после того, как Алтан-хан отпустил своего сына с эмирами Фу-кин и Син-джун для охраны города Джун-ду, тот бросил город на эмиров и ушел к отцу в Нам-гин.
Чингиз-хан послал с войском, состоящим из монголов, Самукэ-бахадура из племени салджиут и Мин-ана из народа Джурджэ, подчинившегося [Чингиз-хану] и приобретшего значение, пройти через районы Джун-ду и провести [с собою] то карахитайское войско, которое, бежав от Алтан-хана, прислало посла от города Джун-ду, и находящиеся там войска. 1185 Они отправились и привели эти войска, затем совместно осадили [город] Джун-ду. Так как Алтан-хан и ранее и теперь слышал, что в городе Джун-ду не осталось ни тагара, 1186 ни съестных припасов для войска и жителей, то он послал эмира-темника, именуемого юан-шуай, 1187 с тремя другими эмирами, имена их Кун-шу, второй Кин-шуай и Ли-фан, 1188 отвезти в город Джун-ду тагар и съестное. Он издал приказ [йасак], чтобы каждый мужчина нес [на себе] три кафиза, называемые на языке Хитая «сим», 1189 не исключая даже самого эмира-темника юан-шуай. Когда они отправились с тагаром, юан-шуай пошел по дороге в город и крепость Суан-Джо-джиу Биса, 1190 а прочие эмиры пошли по другой. В местности, носящей [174] название Син-сай, 1191 войско Чингиз-хана очутилось против них и отняло все, что оба отряда [кисм] несли. Так как тагар и фураж [‘улуфэ] не дошли до города Джун-ду, тамошнее население от чрезмерного голода ело человеческое мясо и умирало. Фу-кин чин-сан, оставленный Алтан-ханом со своим сыном в городе Джун-ду, в отчаянии принял яд и погиб. Другой эмир, по имени Син-джун, 1192 блюдя его завещание, бежал в область Нам-гин к Алтан-хану. Мин-ан, которого Чингиз-хан послал с Самукэ-бахадуром, вступил в город Джун-ду и отправил посла к стопам Чингиз-хана, извещая его: «Мы, благодаря счастью Чингиз-хана, взяли город Джун-ду!». В это время Чингиз-хан был в местности Куан-джиу. 1193 Он послал Кутуку-нойона из племени татар, прозванием которого было Шики, 1194 – его Чингиз-хан подобрал ребенком на дороге и отдал своей жене, чтобы она его вскормила, – Онгур- 1195баурчи и Харкай- 1196Касара, всех трех, привезти казну и добро Алтан-хана, бывшие в городе Джун-ду. Когда Алтан-хан уходил из этого города, он оставил при государственном имуществе и казне в качестве доверенных и наместников [своих] двух эмиров по именам Када лиу- 1197[шоу] и Гои. 1198 Эта должность [мансаб] на хитайском языке называется лиу-шоу. 1199 Они оба и прочие эмиры [Алтан-хана] преподнесли вышеупомянутым эмирам [Чингиз-хана] подарки из тканых золотом одежд и редкостей [тангсукха]. Онгур-баурчи и Харкай-Касар приняли |A 69а, S 194| [подарки], а Кутуку-нойон отказался [от них]. Затем вышеупомянутые эмиры раскрыли все казнохранилища и привели с собою [к Чингиз-хану] эмира, [одного] из казначеев Алтан-хана, по имени Када, 1200 и представили [ему]. Чингиз-хан спросил у Кутуку-нойона: «Дал ли тебе что-нибудь Када или нет?». Тот ответил: «Давал, но я не взял!». [Чингиз-хан] соизволил спросить: «Почему?». Тот ответил: «Я подумал про себя: когда мы [еще] не взяли города, всему, начиная от веревки и кончая небольшим платком [дастарчэ], господином был Алтан-хан. Теперь, когда мы захватили город, все принадлежит Чингиз-хану. Как же отдают тайно и воровски кому-то его добро? Вот почему я ничего не взял!». Чингиз-хан соизволил сказать: «Кутуку знает великий обычай [йусун]!» – и вдвойне оказал ему [свое] благоволение, а Онгур-баурчи и Харкай-Касара обвинил. Эмир, хитайский казначей, представил [175] Чингиз-хану в дар своего внука, по имени Чун-шан, 1201 и вернулся назад [в город] и ушел [оттуда] в город Тун-джиу Сигин-сай. 1202 Часть эмиров Джурджэ, принадлежавших Алтан-хану, как то: Джан Фу, 1203 Джан Куан-бин, 1204 Джунга-есу-лин 1205, были в большом городе, расположенном среди болота, название его Синь-ань. 1206 Они его укрепили. [Чингиз-хан] также пошел туда, и они подчинились и покорились [ему]. И все!
Рассказ об отправлении Чингиз-ханом Самукэ-бахадура вместе с войском против страны Хитай, а после него – Тулун-Чэрби 1207
Затем в год собаки, 1208 соответствующий 610 г. х. [1213-1214 гг. н.э.], Чингиз-хан находился в местности, которую называют Куаул, 1209 он отправил походом в страну Алтан-хана вышеупомянутого Самукэ-бахадура с одним туманом монгольского войска. Тот вышел дорогою через область Тангут и дошел до города Гин-джао, 1210 чрезвычайно большого и столичного [падшахнишин]. Климат его жаркий. В тех пределах имеется укрепленный проход [дарбанд], подобный Тимур-капу. Его называют Тун-гуань. 1211 [Самукэ] взял и разрушил тамошние города и крепости и области Шу-джиу. 1212 Затем у пределов области Нам-гин, где находился Алтан-хан, он дошел до местности, которую называют [Син]-куа-ин, 1213 и разграбил [176] город 1214 [Затем] вернулся назад и дошел до Сим-джиу, 1215 переправился через [реку] Кара-мурэн [Желтая река] и дошел до большого города, называемого Бэ-гин. 1216 В этом городе находилось двое джурдженских эмиров, из числа алтанхановых, имя одного из них Индур, 1217 а другого Кин Сэлэ. 1218 Они оба вышли из [города] и подчинились [Чингиз-хану]. Когда Самукэ совершил эти дела, он явился к Чингиз-хану. После этого Чингиз-хан отдал монгольское и хитайское войска Тулун- 1219бахадуру, сыну Мунлик-эчигэ, и послал [его] в Хитай. [Войска] пошли и прежде всего разрушили Чаган-балагасун, называемый по-хитайски Джин-дин-фу, 1220 и подчинили себе тамошнее население. [Монголы] хотели [еще] взять большой город Тун-кин-фу 1221 и запрудили его реку выше [города], но он не сдался. Однако они [все же] захватили все его районы, а [затем] вернулись назад. После этого войско Алтан-хана вторично захватило в свое обладание те области. И все!
Рассказ о восстании Джан Гина, 1222 принадлежащего к [числу] эмиров Джурджа, [до сего] подчинявшегося Чингиз-хану, и об отправлении Чингиз-ханом Мукали-гойона, чтобы он его вторично подчинил. 1223
После того, в году кулугинэ, который является годом мыши, соответствующем месяцам 611 г. х. [1214-1215 гг. н.э.], когда к Чингиз-хану прибыло известие, что один из джурдженских эмиров, именуемый Джан Гин, бывший из города Гим-джиу 1224 и который перед этим подчинился [монголам] и Чингиз-хан отдал ему города Ким-лин[?], 1225 [177] Фан-ши[?] 1226 и Кук-лин[?], 1227 принадлежавшие к владениям Джурджэ, вторично восстал, назвал себя Лиу-си-ван 1228 с прозванием Тай-кань-ил, 1229 значение которого по-хитайски будет «султан», и возложил на себя свыше предела и меры, – [Чингиз-хан] назначил [против него] Мукали-гойона и послал [его] вместе с войском левого крыла схватить [Джан Гина] и вторично завоевать те области. И все!
Рассказ о возвращении Чингиз-хана из страны Хитай и о расположении [его] в пределах своих орд.
После того как Чингиз-хан в течение этих трех-четырех |A 69б, S 195| упомянутых лет завоевал и покорил вышеперечисленные города и крепости, принадлежащие к владениям Хитая, вышеизложенным образом, он вернулся обратно из той страны победителем и победоносным. В том же упомянутом году мыши, счастливый и достигший желаемого, он соизволил расположиться в своих ордах. И все!
Рассказ об отправлении Чингиз-ханом Субэдай-бахадура с войском на войну с племенем меркит и о конечной судьбе этого племени и [его] мощи. 1230
Когда Чингиз-хан, покончив вышеупомянутым образом с завоеванием областей Хитая, вернулся назад, он услышал, что из племени меркит, с которым он, как это уже упоминалось, прежде неоднократно воевал, убил их государя Токтай-беки и нескольких его сыновей и братьев, а войска их рассеял, брат Токтай-беки, Куду, и трое его сыновей: Чилаун, Маджар и Мэргэн, бежавшие раньше к границе области найманов, в местность, на пути к которой лежат трудно доступные горы и к которой ведут тяжелые дороги, снова устроили там [свое] сборище и хотят начать враждебные действия. Он [тотчас] озаботился принять против них меры.
В год быка, соответствующий 612 г. х. [1215-1216 гг. н.э.], Чингиз-хан послал Субэдай- 1231бахадура вместе с войском на войну против Куду и его племянников по брату. Он приказал сделать для войска множество повозок и скрепить их железными гвоздями, чтобы они быстро не поломались среди камней. [Затем] он приказал выступить в поход, на соединение с Субэдай-бахадуром, Тукучар-бахадуру из племени кунгират, которого он во время своего похода на Хитай оставил с двухтысячным караульным отрядом в тылу охранять обозы [угрук] и орды и некоторое время пребывавшего [там]. Когда тот его догнал, они отправились совместно до реки Чан-мурэн, 1232 что в [178] Монголии. В тех пределах они дали сражение Куду, разбили племя меркит и всех перебили, так что никого из них не осталось [в живых], кроме самого младшего сына [Куду], по имени Мэргэн. Последний был чрезвычайно искусным стрелком. [Монголы] его схватили и привели к Джочи. Так как [Мэргэн] был весьма искусен в метании стрел, то [Джочи] послал к Чингиз-хану посла, прося его помиловать. Вследствие того, что Чингиз-хан [до этого] неоднократно испытывал от них [меркитов] всяческие затруднения, то подумал: «Не годится, чтобы они снова положили начало какой-нибудь смуте!» – и послал [сказать] в ответ Джочи: «Я для вас приобрел так много государств и войск, [так что] на что он вам?!». По этой причине его также прикончили, и от этого племени не осталось и следа. Аминь!
Рассказ об отправлении Чингиз-ханом Борагул-нойона на войну с племенем тумат, предводителем которого был Тайтула-Сокар, о понесении поражения [племенем] тумат и о смерти Борагула во время этой войны. 1233
В этом же упомянутом году быка, когда Чингиз-хану стало известно, что Тайтула-Сокар, 1234 предводитель племени тумат, который перед этим подчинился [Чингизу], вследствие отлучки Чингиз-хана в Хитай снова восстал, а это племя составляло отдельное войско и было воинственным и мятежным, – он назначил Ная-нойона из племени баарин и Дурбан-нойона для выступления на войну против них [туматов]. Ная-нойон отговорился болезнью. Когда доложили [об этом] Чингиз-хану, он несколько подумал, а затем вместо него назначил Борагул-нойона. Когда Борагул-нойон услышал [об этом], он спросил у эмиров: «Вы напомнили государю обо мне или он сам соизволил надумать?». Они сказали: «Он сам соизволил!». Тогда тот сказал: «Я пойду на счастье Чингиз-хана, но я иду [пролить кровь] взамен другого!». И, поручив свою жену и детей государю, выступил. Он захватил племя тумат и уничтожил [его], но был убит в бою. Когда Чингиз-хан услышал слова, сказанные Борагул-нойоном, и вспомнил о его заслугах, [то] весьма огорчился его смертью; он сжалился над его детьми и соизволил сказать: «Я для оставшихся после него подобен печени и нутру, они не должны горевать, ибо я буду их беречь хорошо!». В дальнейшем он содержал его детей в почете и уважении, оказывал им |A 70а, S 196| различного рода пожалования и постоянно заботился о них. И все!
О том, как Чингиз-хан установил для Мукали прозвание «гойон» и, пожаловав, послал [его] вместе с войском на завоевание страны Хитай. 1235
В год барс, который является годом барса, начинающийся с [месяца] зул-кадэ 614 г. х. [30 января – 28 февраля 1218 г. н.э.], Чингиз-хан дал Мукали прозвище «гойон». Причиной этого было то, что перед тем он его посылал на границу области Джурджэ. Джурдженские же племена прозвали его «гойон», 1236 что значит «государь одной области». Когда [Чингиз-хан] снова его послал в те пределы, он [179] сказал, что это прозвище – счастливое предзнаменование, и вследствие этого присвоил [его] ему. Он дал ему один туман войска, [состоящего] из племени онгут, одну тысячу сборную, 1237 четыре тысячи из племени урут, две тысячи из [племени] икирас, предводитель их Бyгy-гургэн, одну тысячу мангутов, предводитель Мункэ-Калджа, 1238 сын Куилдара, три тысячи из [племени] кунгират, предводитель их Алчи-нойон, две тысячи джалаиров, предводитель их брат Мукали-гойона, Тайсун, 1239 и кроме [этих] монголов еще [часть] войск Кара-Хитая и Джурджэ, предводителем которых был Уяр-ваншай 1240 и Туган-ваншай. 1241 И то собравшееся войско он вверил им обоим по той причине, что они добросовестно служили [ему в прошлом], и сделал каждого [из них] эмиром-темником, а значение [слов] юань-шуай – «эмир-темник». Все эти войска в целом [Чингиз-хан] передал [под команду] Мукали-гойону. Он вверил ему также то, что было покорено из областей Хитая и владений Джурджэ с тем, чтобы он их охранял и завоевал бы по мере возможности то, что [еще] не подчинилось.
Алтан-хан находился в городе Нам-гине, он все еще владел частью страны Хитая, и у него собралось целое войско. Разъяснение [его] положения [в то время] и последствий его дел будут изложены в повествовании об Угедей-каане, так как полностью царство Хитая и Алтан-хана было покорено в его эпоху.
Когда Чингиз-хан соизволил вверить Мукали-гойону тот край, он собрался направиться [в поход] со всеми войсками правого и левого крыла и остальными на Туркестан и Иран, но прежде он счел необходимым принять меры против Кушлука найманского и других племен, которые бунтовали по всем углам [его владений], и [уже] тогда привести в исполнение то намерение. И все!
Рассказ о бегстве Кушлука к гур-хану карахитайскому, о вероломстве Кушлука по отношению к гур-хану, об умерщвлении Кушлука и о полном уничтожении державы государей найманов монголами.
В том же упомянутом году барса, в пределах гор Бадахшана 1242 войска Чингиз-хана под предводительством Джэбэ-нойона захватили в ущелье Сарыколь 1243 Кушлук-хана и убили. Обстоятельства его жизни были таковы: когда был убит его отец Таян-хан, он обратился в бегство и отправился к своему дяде по отцу, Буюрук-хану. Когда убили [180] Буюрука, он бежал вместе с государем меркитов, Токта. Чингиз-хан самолично вторично пошел на них. Токта был убит, а Кушлук снова обратился в бегство и через Бишбалык 1244 вступил в пределы области Куча, 1245 как об этом упоминалось [выше], а после этого оттуда, в год дракона, начинающийся с [месяца] раджаба 604 г. х. [21 января – 19 февраля 1208 г. н.э.], он явился к гур-хану, государю Кара-Хитая. [Число лет] между тем вышеупомянутым годом дракона и временем, когда его убили в пределах Бадахшана, составляет промежуток времени в одиннадцать лет. От года мыши, соответствующего 600 г. х. [1203-1204 гг. н.э.], в котором Чингиз-хан воевал с отцом Кушлука, Таян-ханом, и убил его, а Кушлук бежал, до того времени, когда он |A 70б, S 197| вступил в область Куча, прошло четыре года, так что общее количество [времени] будет пятнадцать лет. Рассказывают, что когда Кушлук прибыл в орду гур-хана, он назвал одного из своих близких своим именем, сам прикинулся конюхом [куталчи] и сел у входа в то время, как те отправились к гур-хану. Гурбасу 1246 [жена гур-хана] вышла [из кибитки], увидела Кушлука и сказала: «Почему вы не ввели его внутрь?». Его ввели, и эмиры гур-хана обиделись. Гурбасу была старшей супругой гур-хана, у нее была дочь, по имени Кунку, 1247 она тотчас влюбилась в Кушлука. Спустя три дня эту девушку ему отдали. Так как она была властной, то не позволила, чтобы [на нее] надели буктак. 1248 Она заявила, что будет носить вместо буктака никсэ 1249 по обычаю женщин Хитая. Она отвратила Кушлука от христианства и заставила принять язычество 1250. Одним словом, когда Кушлук нашел покровительство у гур-хана, ибо тот был великим государем, правившим всеми странами и областями Туркестана и Мавераннахра и имевшим множество войска, военного снаряжения, людей и свиты [хейл-у хашам], а предки султана Мухаммеда Хорезмшаха по договоренности обязались ежегодно доставлять [ему] сумму в три тысячи динаров и завещали [своим] потомкам, чтобы они были верны в том и никогда не ссорились с ним, так как он является крепким [их] оплотом, ибо за ним находятся сильные враги, т.е. племена монголов, найманов и другие, пользующиеся значением [племена] тюрков, – то гур-хан оказал ему полный почет и уважение. Спустя некоторое время он отдал ему [в жены] свою дочь, и Кушлук был при нем. Спустя некоторое время, когда дела султана Мухаммеда Хорезмшаха возвысились и он захватил государства султанов Гура и Газны, области Хорасана и Ирака, а также захватил часть Туркестана и обрел полное могущество [181] и величие, он уклонился от несения обязательства [выплаты] хараджа 1251 язычникам и от выполнения установленного договоренностью с гур-ханом. Хорезмшах собрал с разных сторон войска и повел их на Бухару для завоевания страны Мавераннахра. Он послал окрестным владетелям приятные сердцу известия, в частности к султану Осману, 1252 бывшему государем Самарканда из рода Афрасиаба, и обнадежил [всех] их прекрасными обещаниями. Так как все эти лица за долготой ожидания [освобождения] и продолжительностью времени [пребывания под властью неверных] утомились [игом] гур-хана, то они приняли предложение султана Мухаммеда и вступили с ним в соглашение. Тайком он и к Кушлуку послал известие и сбил его с пути. Вследствие того, что Кушлук убедился воочию в шаткости положения гур-хана и видел, что его великие эмиры, находившиеся в восточных пределах, не повиновались ему и прибегали к покровительству государя, завоевателя вселенной, Чингиз-хана, то его также в силу того, что многие из эмиров гур-хана были с ним заодно и он [кроме того] прослышал, что эмиры его отца, Таян-хана, и их старые рабы [бандэ] все еще находятся в горах, – его стало мучить неуместное желание: он вообразил, что когда соберет остаток, отцовских войск, то сумеет по прошлому обычаю привести их в боевой порядок и захватить с помощью этого войска и части войска гур-хана, бывшего с ним заодно, [все] государство гур-хана и вследствие этого он окрепнет и уладит все дела. Сообразно этим дьявольским наущениям и гнусным помыслам, он изменил сердечно угнетенному гур-хану. Остановившись на этом [своем] намерении, он сказал гур-хану: «Я давно уже разлучен со своим владением [улус] и народом [каум]. Чингиз-хан поглощен войной с страною Хитай и теми пределами. Я прослышал, что множество из моих племен и войска скитаются и разбросаны в пределах Эмиля, 1253 Каялыга 1254 и Бишбалыка. Когда они услышат обо мне, они сплотятся повсюду и противостанут своим врагам. Если гур-хан меня отпустит, я отправлюсь [туда] и их соберу. Я окажу гур-хану помощь в [его] злоключениях и бедах и, пока буду жив, я буду выполнять требования преданности [ему] и истинной дружбы, буду послушен его приказам и буду считать их обязательными!». Гур-хан по простоте сердечной поверил его речам и отпустил его. Кушлук, расставшись с ним, отправился восвояси. Когда распространилась молва о его появлении в Туркестане, остатки племен и войск его отца, бежавшие перед мечом Чингиз-хана, собрались к нему. Он совершал [с ними] набеги во все стороны и привозил награбленную добычу, пока число его людей не стало многочисленным и он сделался крепок войском и военным снаряжением. Тогда [Кушлук] двинулся против гур-хана, напал на город и округа его государства и забрал [их] в свои руки. Гур-хан был [в то время] дряхл и слаб и не мог принять мер [против него]. Когда Кушлук получил уведомление о походе султана Мухаммеда против гур-хана, он стал смелее. С обеих сторон непрерывно прибывали послы. Они порешили на том, что султан нападет на [182] гур-хана с запада, а Кушлук – с востока, и они в центре уничтожат [его].
|A 71а, S 198| Если султан опередит [Кушлука], султану будут принадлежать [области] государства гур-хана до Алмалыка, 1255 Хотана и Кашгара, а если Кушлук опередит султана – ему будут принадлежать все [области] этого государства до реки Бенакета. 1256 На этом с обеих сторон и было порешено. Кушлук опередил [султана]. Войска гур-хана были далеко, он стремительно поскакал и напал на гур-хана в местности Баласагун. 1257 [Тот] дал сражение Кушлуку с тем количеством войска, которое было [у него] поблизости. Кушлук потерпел поражение. Разгромленный, он отступил и опять взялся за приведение в порядок и снаряжение [своего] войска. [Между тем] султан Мухаммед Хорезмшах тоже, совместно с султаном Османом Самаркандским, направлялся против гур-хана. Когда он прибыл в область Тараз, 1258 там находился Таянгу, 1259 командующий войсками гур-хана, с большими силами. Обе стороны вступили в сражение. Таянгу попал в руки султана Мухаммеда, а войско его было разгромлено. Когда Кушлук услышал известие о бедственном положении гур-хана, он приготовился к битве. Он, со всею поспешностью выступив, напал на него в то время, когда войско того было рассеяно, и окружил его. Так как гур-хан не имел [другого] выхода, он захотел смиренно преклониться перед ним. Кушлук этого не допустил и смотрел на него как на отца, внешне оказывая ему почтение, [сам] же путем оправдания [себя] захватил в свои руки области Туркестана, которыми владел гур-хан, и его царский сан. Гур-хан спустя два года отдал [богу] душу от горя, а казнохранилища, имущество, войска и движимое достояние, которые были собраны и накоплены в течение трехсот пяти лет, – все [это] попало в руки Кушлука. Несколько лет он пробыл в этом сане.
В начале этих событий он сосватал девушку из племени .….; 1260 девушка принудила его принять язычество [бутпарасти]. Когда его царское дело в владениях Кара-Хитая окрепло, он раскрыл над подданными длань насилия и вымогательства и положил начало бессмысленному притеснению и гнету [их]. Ежегодно он посылал войска в мусульманские области той стороны 1261 травить и сжигать зерновой хлеб. Так как их урожаи за несколько лет погибли, то люди недостатком в зерновом хлебе были доведены до крайности и лишь [183] в силу крайней необходимости подчинялись [его] приказам о впуске войск в те города. В жилище каждого кадхуда 1262 был поставлен на постой один из воинов [Кушлука]. Среди [самих] мусульман началась вражда и разлад. Многобожники делали все, что хотели, и ни одно живое существо не было в состоянии сопротивляться [им]. Оттуда [Кушлук] отправился во владения Хотана и захватил [их]. Он принудил население тех округов отступить от веры Мухаммеда и насильно предоставил [ему] выбор между двумя деяниями: либо принять христианскую веру [с учением] о троице, либо язычество [бутпарасти] и переодевание себя в хитайское платье. Он захотел силою и властью изобличить [мусульманских] имамов доказательствами и доводами. Он объявил в городе через глашатаев, чтобы все, одетые в одежды ученых и благочестивых людей, явились в степь. Имамы Хотана, согласно [этому] приказу, все разом вышли [из города]. Имам Ала-ад-дин Мухаммед-и Хотани, в качестве главы этих людей, встал, подошел к Кушлуку и отточил язык для высказывания истины. Они положили начало диспуту о религиях. Когда голоса стали громче и истинное одержало верх над лживым, а ученый над невеждой и имам Ала-ад-дин победил в споре Кушлука, – Кушлуком овладели оцепенение и смятение. В гневе он стал произносить злосчастным языком бранные слова, не подобающие быть сказанными по отношению к его святейшеству посланнику [Аллаха. Тогда] имам Мухаммед сказал: «[Да будет] прах тебе в рот, о, враг истинной веры!». Кушлук приказал, чтобы его схватили и пытали различными родами мучительных пыток, тот же это стойко переносил. После разнообразных мучений его распяли на дверях его медресэ. Вследствие его кончины дело мусульман разом помрачилось и длань тиранства и порочности открыто распростерлась от тех неверных над мусульманами.
Люди воздели руки в молитве, [и] внезапно стрела молитвы угнетенных попала в мишень [ее] принятия, и изгнание этого тирана-язычника осуществилось рукою войска государя, завоевателя вселенной, Чингиз-хана. Это было так: когда Чингиз-хан, согласно вышепредставленному, освободился от войны с Хитаем, он назначил на охрану страны [Хитай] и восточной стороны [своих владений] Мукали-гойона с многочисленным войском, а сам двинулся на западные пределы.
Джэбэ-нойона с большим войском он выслал в авангарде для отражения Кушлука. Кушлук находился в это время в городе Кашгаре. Монгольское войско еще [не успело] начать битвы, как Кушлук обратился в бегство. Джэбэ-нойон с нукерами возвестил через глашатая, чтобы каждый [человек] придерживался своей веры и хранил бы [в религии] путь своих предков. Воины Кушлука, которые находились на постое в городах по домам мусульман, были все уничтожены. Монгольское войско преследовало по пятам Кушлука, и повсюду, |A 71б, S 199| где бы он ни останавливался, его гнали с места. В конце концов он сбился с пути среди гор, в пределах Бадахшана, [монголы] его схватили в ущелье, которое называют Сарыколь, убили и вернулись назад. С Бадахшана они получили огромную военную добычу, [184] [состоящую] из наличных денег и драгоценных камней. [Отсюда] несомненно и очевидно [следует], что всякое живое существо, которое противодействовало [распространению] веры Мухаммеда, быстро свергалось и уничтожалось, тогда как у того, кто взращивал и укреплял божественный закон Ахмеда, даже если он не был его последователем, благоденствие того и высокое положение приумножается и возрастает со дня на день, а дни его [жизни] становятся долгими и продолжительными.
У Кушлука была сестра, по имени Эсис, 1263 у нее дети: один Юшу-мут, другой Улджэй-Эбугэн и третий Абачи. У этого Абачи будет числом две тысячи человек; он имел брата, по имени Буджу-Эбугэн, последний скончался; у него был сын, по имени Джауку. 1264 Он находится вместе с Тукмэ, сыном Хаджи, мать его из племени найман. Арим….-шал, 1265 Тару-шал, 1266 Баян-шал 1267 и Тунгэ-шал 1268 – все четверо – братья и принадлежат к родичам Кушлук-хана. Значение шал – «царевич». Этих найманов, составляющих один курень, называют Еди-Тимур. Каусузмыш и Кустурмыш 1269 были потомками одного из этих четырех братьев.
Так как летопись Чингиз-хана от начала года коин, который является годом барана, начинающегося с [месяца] шабана 607 г. х. [январь – февраль 1211 г. н.э.], до конца года барс, который есть год барса, начинающегося [месяцем] зул-кадэ 614 г. х. [февраль 1218 г. н.э.], что составило промежуток времени в восемь лет, а Чингиз-хану в этот последний год было шестьдесят четыре года от роду, подробно написана, – то теперь мы начнем летопись халифов, султанов, хаканов, меликов и атабеков, которые были современниками Чингиз-хана в этом упомянутом промежутке времени, напишем [ее] сокращенно и снова вернемся к истории Чингиз-хана, которая была после этого, – если [то] угодно всевышнему Аллаху, а он един! И все!
ЛЕТОПИСЬ
хаканов Хитая и Мачина и государей Кара-Хитая, Туркестана в Мавераннахра, халифов, султанов, меликов и атабеков Ирана, Шама (Сирии), Мисра (Египта), Рума (Малой Азии), Магриба и других, которые от начала года коин, являющегося годом барана, приходящегося на месяц шабан 607 г. х. [1211 г. н.э.], до конца года барс, бывшего годом барса, приходящегося на (месяц) зул-кадэ 615 г. х. [1218 г. н.э.], что составляет промежуток времени в 8 лет, были современниками Чингиз-хана, и редкостных событий, которые случились в этот промежуток времена, в сокращенном виде.
ЛЕТОПИСЬ
государей Хитая, бывших в этот упомянутый промежуток времени.
Чин-зун – 19 лет, за вычетом 9 лет прошедших и двух лет остающихся – 8 лет. [185]
ЛЕТОПИСЬ
государей Чина, бывших в упомянутый промежуток времени.
Нин-зун: 32 года, за вычетом 15 лет прошедших и 9 лет остающихся – 8 лет.
|A 72а, S 200| ЛЕТОПИСЬ
государей Кара-Хитая, Туркестана и Мавераннахра, бывших в упомянутый промежуток времени.
Также был упомянутый гур-хан. В эти годы, как [это] было подробно изложено, Кушлук, сын Таян-хана найманского, высватавший его дочь, предал его и отнял у него владение [мулк], а гур-хан в этом горе занемог и скончался. В это же время также был убит и Кушлук, и эти государства [мамалик] силою Аллаха всевышнего стали принадлежать Чингиз-хану.
ЛЕТОПИСЬ
халифов, султанов, меликов и атабеков, бывших в упомянутый промежуток времени.
Летопись халифов.
В Багдаде был халиф из рода Аббасидов Насир-ли-диниллахи. 1270 В эти упомянутые годы он снял взимавшийся с населения [налог] хакк-ас-сай, подобный современной тамге, 1271 вследствие сбора которого получалась большая подать [мал]. Поводом к этому послужило следующее: его дочь Аби скончалась; для [раздачи] поминальной милостыни [садакэ] купили быка. Во время расчета за него возник вопрос о тамге на него. [Тогда] халиф приказал, чтобы отныне никогда ни с одной твари не взимали тамги.
В Багдаде он построил множество убежищ 1272 и приказал объявить через глашатаев в обеих половинах Багдада, что в этих убежищах должны разговляться нищие, там же давали баранину, лепешки и сласти. Да будет милостив к нему Аллах! [186]
Летопись султанов.
В Хорезме, Ираке, Хорасане и Газне был султан Мухаммед Хорезмшах. 1273 Вследствие того, что султаны этих государств были полностью уничтожены, а он стал полновластным государем, дело его достигло вершины величия и он ввел в сферу [своего] владычества еще некоторые из владений Туркестана и Мавераннахра. Обстоятельства его жизни – в нескольких отдельных рассказах. Первый рассказ – об его походе на Багдад.
В месяцы года…. 1274 г. х. султан [Мухаммед] повел войско на Город Мира, Багдад, вследствие того, что перед этим между ним и халифом Насиром возникли неприязненные отношения и в [их] сердцах [букв. груди] поселилась темная вражда.
По этой причине султан взял от имамов [своих] владений и, в частности, от маулана, наставника рода человеческого, Фахр-ад-дина Рази, фетву [о том], что род Аббаса не имеет права на облечение халифской властью, право же на халифство есть неотъемлемая принадлежность сейидов из Хусейнова потомства и что любому могущественному лицу, у которого будет сила, вменяется в обязанность посадить на халифский престол одного из сейидов Хусейнова потомства, который был бы достойным утверждения за ним права [на халифат], а, в частности, [еще] потому, что род Аббаса уклонился от выполнения [божественного веления] священной войны за веру [джихад ва газват]. [Затем] он, [султан Мухаммед], определил посадить на халифство Ала-ал-мулка Термези, принадлежавшего к великим сейидам, и, остановившись на этой мысли, отправился [на Багдад]. Когда [султан] прибыл в Дамган, он услышал, что атабек Фарса, Сад, 1275 подошел к пределам Рея, намереваясь завоевать Ирак. Султан с отрядом конницы поспешно поскакал в качестве патруля [йазак] и настиг атабека Сада в местности Хейл-и-Бузург. Каков был строй войска Фарса, таково было и его поражение. Атабека Сада взяли в плен; султан хотел его убить. Атабек прибег к покровительству мелика [города] |A 72б, S 201| Зоузана хафского, 1276 и султан его помиловал. Он обязался отдать крепости [кал’э] Истахр 1277 и Ашкнун вместе с двумя третями доходов Фарса и оставил заложником своего старшего сына Зенги. После этого он получил разрешение вернуться назад, а свита [хашам] султана отправилась в Хамадан. Атабек Узбек, 1278 который ранее прибыл в Хамадан из Азербайджана, стремясь завладеть Ираком, обратился в бегство. Воины [султана] хотели пуститься [за ним] в погоню, но султан сказал: «Не выпадет счастливого жребия захватить в один [и тот же] год двух великих государей, позвольте ему уйти!». [После [187] сего] султан направился на Багдад. В начале осенней поры, ночью, среди холмов Асадабада начался сильный снег и буран, и большинство людей и большая часть скота [Хорезмшаха] погибла. Это событие было первым зловещим ударом, постигшим дело султана. Будучи побуждаем этим [несчастьем], он отменил [свое] решение и задержался на несколько дней в Ираке. [Там] он оправился и привел в порядок дела этого владения. И все!
Рассказ о необдуманном умерщвлении Хорезмшахом купцов и послов Чингиз-хана и о волнении, вызванном этой причиной.
Ко времени возвращения султана из Ирака прибыл посол от Кайр-хана, эмира Отрара, с уведомлением об обстоятельствах с купцами, подданными Чингиз-хана. Султан, прежде чем поразмыслить и обдумать, только на основании фетвы законоведов отдал немедленно приказ убить тех [купцов-]мусульман, которые нашли убежище в святилище его султанской власти, и захватить их имущество под видом военной добычи:
Стихи
Когда для человека судьба помрачается,
Он совершает все то, что ему не следует [делать]!
Подробности этого события были таковы. В конце эпохи правления Хорезмшаха население обладало совершеннейшими безопасностью и благосостоянием. Очаги смут угасли, дороги очистились от разбойников и грабителей, и толпы купцов направились во все те места окраин государств, которые показывали возможность получения прибыли, в надежде на ее приобретение. Так как монгольские племена были кочевниками и [находились] далеко от городов, то у них весьма ценились различные сорта носильных тканей и подстилок и молва о прибыльности торговли с ними широко распространилась. По этой причине трое купцов из Бухары направились в те области с различными родами товаров, состоящих из тканей зарбафт, зенданачи, карбас 1279 и других сортов, которые ими считались подходящими и годными для этого народа. В то время Чингиз-хан уже очистил большую часть страны Хитая и Туркестана от непокорных и нарушителей [закона] и разместил на дорогах стражников с тем, чтобы они пропускали в безопасности купцов, а все, что сочтут подходящим из их тканей и материй, присылали вместе с их хозяевами к Чингиз-хану. Тех трех купцов отослали туда. Когда они прибыли к [нему], один из них выложил свои ткани. Все, что стоило десять либо двадцать динаров, он оценивал в два балыша либо три. 1280 От этих нечестных речей Чингиз-хан пришел в гнев и сказал: «Этот человек думает, что ткани до нас [никогда] не доходили!». И велел показать ему различные сорта ценных тканей, имевшихся налицо в [его] сокровищнице. Затем, [188] переписав его ткани, [их] насильно [у него] отняли, а его [самого] задержали. [Затем Чингиз-хан] приказал явиться с тканями его товарищам. [Однако] сколько он ни убеждал [их], они не оценивали одежд и сказали: «Мы принесли эти материи на имя государя!». Их слова понравились Чингиз-хану, и он приказал дать за каждую штуку зарбафта один балыш золота, а за карбас и зенданачи по балышу серебра. [Затем] позвал того другого [их] товарища и оплатил [ему] в том же самом соотношении те его ткани, которые [монголы] отняли [у него], и соизволил оказать им [всем] различного рода ласки. В то время на мусульман смотрели взором полного уважения и почтения, и для вящшего почета и уважения к ним их принимали в чистых белых войлочных палатках. При их возвращении [Чингиз-хан] приказал женам [хатун], царевичам и эмирам каждому отправить с ними двух-трех человек из своих приближенных с товарами, [состоящими из] золотых и серебряных балышей, [с тем] чтобы те отправились в страну султана, торговали и приобретали ценные и редкие вещи того края. Согласно приказу каждый человек назначил из своих людей по одному – по два человека; собралось четыреста пятьдесят мусульман. Чингиз-хан, присоединив к тем купцам в качестве послов Махмуда Хорезми, Али-Ходжу Бухари и Юсуфа Канка Отрари, отправил [их] к Хорезмшаху с известием: «Купцы той [вашей] стороны пришли к нам, и мы отправили [их] назад таким образом, как вы услышите. Кроме того, мы послали вместе с ними в те [ваши] страны несколько купцов привезти в нашу сторону диковинки ваших краев и получить редкостные ткани [производства] тамошних краев. Величие вашей семьи и благородство вашего рода [ни для кого] не скрыты! Обширность пространства [вашего] государства и проникновенная сила ваших приказов ясны и знати, и черни в большей части земли. Для меня же вы – дорогой сын и лучший из мусульман. [Теперь], когда пределы, близкие к нам, очищены от врагов |A 73а, S 202| и полностью завоеваны и покорены и с обеих сторон определены соседские права, – разум и благородство требуют, чтобы с обеих сторон был бы проторен путь согласованности и мы взяли бы на себя обязательства помощи и поддержки друг друга в бедственных событиях и содержали бы в безопасности дороги от гибельных происшествий, дабы купцы, от многократных посещений которых зависит благосостояние мира, передвигались бы со спокойной душой. [Тогда], вследствие [установившегося между нами] согласия, исчезнут поводы для беспокойства [букв. волнения ума] и пресечется поддержка разлада и непокорности!».
Когда послы и купцы прибыли в город Отрар, тамошним эмиром был некто, по имени Иналчук. 1281 Он принадлежал к родственникам Туркан-хатун, матери султана, и стал известен под прозвищем «Кайр-хан». В группе купцов был один индус, который в прошлые дни имел с ним знакомство; Иналчук по принятому [им] обычаю приглашал его к себе, тот же, возгордившись величием своего хана [Чингиз-хана], не проявлял к нему [должного] уважения. Кайр-хан на это сердился, да кроме того он позарился и на их [купцов] добро. Задержав их, он послал посла к султану в Ирак с уведомлением о [караване Чингиз-хана и о] положении [купцов].
Хорезмшах, не послушавшись наставлений Чингиз-хана и не вникнув глубоко, отдал приказ, допускающий пролитие их крови и захват их [189] имущества. Он не понял того, что с разрешением их убийства [букв, крови] и [захвата их] имущества станет запретной жизнь [его собственная и жизнь его подданных]:
Стихи
Каждый человек, душа которого обладает мудростью, смотрит в корень дел;
Из того дела, в которое ты хочешь вступить, следует [заранее] предусмотреть выход.
Кайр-хан, согласно приказу [султана], умертвил их, но [тем самым] он разорил целый мир и обездолил целый народ.
Прежде чем пришло это указание [от Хорезмшаха], один из [купцов], хитростью убежав из тюрьмы, скрылся в глухом закоулке. Когда он узнал о происшедшей гибели своих товарищей, он пустился в путь, спеша к Чингиз-хану. Он доложил [ему] о горестных обстоятельствах других [купцов]. Эти слова произвели такое действие на сердце Чингиз-хана, что у него не осталось больше сил для стойкости и спокойствия. В этом пламенении гнева он поднялся в одиночестве на вершину холма, набросил на шею пояс, обнажил голову и приник лицом к земле. В течение трех суток он молился и плакал, [обращаясь] к господу, и говорил: «О, великий господь! О творец тазиков и тюрков! Я не был зачинщиком пробуждения этой смуты, даруй же мне своею помощью силу для отмщения!». После этого он почувствовал в себе признаки знамения благовестия и бодрый и радостный спустился оттуда вниз, твердо решившись привести в порядок все необходимое для войны. Так как впереди был Кушлук, то, начав с его подавления, он послал [против него] войско и уничтожил его, как то было обстоятельно изложено, [затем] отправил послов к султану, упоминая о предательстве, проистекшем от него, и уведомляя о движении войска в его сторону, дабы тот приготовился к войне. И Хорезмшах, по спесивости и надменности не обдумав последствий [своего поступка], очутился в плену у бедствий, несчастий и страданий. «Смотри на последствия в день укоризны!».
Рассказ о получении сведений султаном Мухаммедом о выступлении войск Чингиз-хана в его сторону, об упорной войне с отрядом, бывшим на границе, и о возвращении [Хорезмшаха] устрашенным.
Когда известие о выступлении войска Чингиз-хана дошло до султана Мухаммеда Хорезмшаха, он отдал Ирак своему сыну, султану Рукн-ад-дину, 1282 а [сам] из Хамадана отправился в поход на Хорасан. Пробыв в Нишапуре в течение одного месяца, он направился в Бухару. Там он несколько дней занимался увеселениями, а затем пошел в Самарканд. Оттуда с большим войском ушел в Дженд. Из Дженда он ушел к пределам Туркестана до границы своей страны. В это время войска Чингиз-хана, которые он послал для отражения племен киргиз и тумат и захвата Кушлука и Куду, сына государя меркитов, образовавших после [своего] поражения и бегства [враждебное] сборище, – прибыли, преследуя беглецов этих племен, в пограничные районы Туркестана, [190] в местность ..... 1283 Дозорный отряд Хорезмшаха донес, что монгольское войско находится в этих пределах поблизости. Султан отправился следом за ними. Некоторые монгольские рассказчики говорят, что это войско было то, предводителями которого Чингиз-хан назначил |A 73б, S 203| Субэдай-бахадура и Тукучара из племен кунгират, и то, которое он послал на войну с Куду. Когда они сразились с Куду в вышеупомянутом месте и его вместе с большей частью войска убили, известие об этом дошло до султана Мухаммеда и он выступил против них. На этом поле сражения среди убитых он увидел раненого, расспросив его, он отправился по следам монгольского войска. На другой день на рассвете между двумя реками Кили и Камих 1284 он их настиг и построил войска в боевой порядок. Монгольские войска уклонялись от битвы и говорили: «Нет у нас разрешения от Чингиз-хана на войну с султаном Хорезмшахом, мы пришли за другим делом!». Так как султан не внимал их словам и не поворачивал поводий от войны, монголы также обратились к сражению. С обеих сторон, оба правые крыла сдвинулись [с места] своего, а часть монголов атаковала центр. Была опасность, что султан будет захвачен в плен, но его сын Джелал-ад-дин, проявив крепкое противостояние, отразил это нападение, которое не сдержала бы и гора, и извлек отца из этого гибельного положения:
Стихи
Что лучше свирепого льва,
Приготовившегося к битве перед отцом?!
[Весь] тот день до ночи султан Джелал-ад-дин стойко сражался. После заката солнца оба войска, отойдя на свои места, предались отдыху. Монголы зажгли огни и, откочевав, повернули назад. Когда они прибыли к Чингиз-хану, они доложили о мужестве и отважных поступках султана Джелал-ад-дина, свидетелями которых они были. Когда Чингиз-хан понял, что между обеими сторонами не осталось какой-либо преграды [к военным действиям] и государи, которые были [бы между ними] посредниками, исчезли, он привел в порядок, подготовил и снарядил [свои] войска и намерился напасть на владения султана Мухаммеда.
Несмотря на то, что султан в возбуждении этой смуты был зачинщиком, Чингиз-хан согласно прежним [своим] правилам не хотел на него нападать и всяческими способами придерживался дружеского способа действий и защиты соседских прав. И пока от султана не проистекло несколько поступков, явившихся причиной раздражения и огорчения и поводом к принятию мер к отмщению, он не двинулся для борьбы с ним. Эти поступки Хорезмшаха были: во-первых, он умертвил необдуманно и без размышления купцов, которых [Чингиз-хан] послал в целях [дружеского] единения и искания мира и которых снабдил любезными посланиями [к Хорезмшаху], [тот же] совершенно не обратил внимания на эти слова; во-вторых то, что [Чингиз-хан] сразился с его войском против воли и будучи вынужденным. [И наконец], еще то, что владениями Туркестана, которые находились в руках Кушлука, когда последний был убит войском Чингиз-хан, завладел целиком султан. 1285 [191]
Все это вместе послужило поводом к ненависти и вражде и [явилось] причиной отмщения и воздаяния.
Итак, после этого сражения, султан вернулся в Самарканд. [Уже в это время] растерянность и сомнение нашли к нему путь, и внутренний разлад смутил его внешнее поведение. Когда он воочию убедился в силе и могуществе противника и уразумел причины возбуждения смуты, которая произошла перед этим, постепенно им овладевали растерянность и тоска, и в речах и поступках его стали появляться признаки раскаяния. Так как [его] одолели сомнения, то для него закрылись врата здравого суждения, а сон и покой бежали [от него]. Он предался неизбежной судьбе и поступал согласно [выражению] «мы избрали решение Аллаха и его предопределение». 1286 Астрологи также говорили, что.... до тех пор, пока злополучные звезды не пройдут, из осторожности нельзя приступать ни к какому делу, направленному против врагов!
Эти слова астрологов также явились добавлением к причинам расстройства eго дела, и он, подобрав поводья [решимости], большую часть войск, численность которых доходила приблизительно до четырехсот тысяч конных, оставил в Туркестане и Мавераннахре, двадцать тысяч в Отраре 1287 у Кайр-хана, а десять тысяч в области Бенакета 1288 у Кутлуг-хана, 1289 в Бухаре он оставил эмира Ихтияр-ад-дина Кушлу, 1290 эмир-ахура [конюшего], Огул-хаджиба, по прозванию Инанч-хан, Хамид-Пур Таянгу и других эмиров с тремя тысячами людей, в Самарканде – своего дядю [по матери] Туганчук-хана и гурских эмиров: Хармиля, Харзура, сына Изз-ад-дина Карта, 1291 Хусам-ад-дина Масуда и некоторых других со ста десятью тысячами людей; в Термезе – Фахр-ад-дина Хабеша и седжестанское войско, а Махмуд-хана, сына Хасана, и двоюродного брата своего отца – в Балхе. 1292 Асад[?]-Пехлевана – в Дженде, а в Хутталяне 1293 – мелика Дагалчука, в Кундузе 1294 – Буртаси, 1295 |A 74а, S 204| в Яркенде 1296 – Аслаба-хана. Он приказал отстроить крепостную стену Самарканда. Однажды он прошел над рвом и сказал: «Если из войска, которое выступит против нас, каждый [воин] бросит сюда свою плеть, то ров разом наполнится!». Подданные и войско от этих слов [султана] пришли в уныние. Султан отправился по дороге на Нахшеб 1297 [192] и всюду, куда он ни приходил, говорил: «Выпутывайтесь сами, потому что сопротивление монгольскому войску невозможно!». Он послал человека [с приказом], чтобы его гарем и мать Туркан-хатун отправились из Хорезма по мазандеранской дороге. Повсюду, куда он ни приходил, он советовался с каждым из вельмож, каким путем можно помочь этой беде? Ежеминутно доходили распространяющиеся в городе ужасные известия, и увеличивался беспорядок. Купцы, особенно его сын Джелал-ад-дин, говорили: «Дело областей Мавераннахра приняло такой оборот, что ничего нельзя уже сделать, [теперь] нужно [лишь] стараться, чтобы из рук не ушли Хорасан и Ирак. Войска, которые мы разместили по городам, следует отозвать назад, всем отойти и превратить Джейхун [Аму-дарью] в [крепостной] ров, либо же следует всем искать убежища в областях Хиндустана!».
Султан Мухаммед одобрил это [второе] более слабое мнение и с этим намерением дошел до Балха. В это время туда прибыл Имад-ал-мулк из Савэ, который [ранее] прислал своего сына Рукн-ад-дина из Ирака с дарами и подношениями. Хорезмшах его обласкал и оказал ему уважение. [Имад-ал-мулк] пригласил султана в Ирак и сказал: «Там мы соберем войска Ирака и, хорошенько обдумав, примемся за дело!». Султан Джелал-ад-дин отверг эти слова и повторял: «Лучший выход [для нас] – это собрать, поскольку это будет возможным, [наши] войска и выступить против них [монголов]. Если султан [на это] не решится, [пусть он один] выполняет [свое] намерение идти в Ирак, а мне даст войска с тем, чтобы я пошел к границе [государства] и одержал победу и выполнил бы то, что осуществимо и возможно, дабы перед очами творца и [его] творений мы были бы оправданы. Если задуманное пока не удастся, мы [все же] не станем мишенью для стрелы укора и [люди] не протянут языка злословия на наш счет и не скажут: до сего времени они взимали с нас налоги [мал] и харадж, а теперь в такое [страшное] время пренебрегают нами и бросают нас!». Он повторял эти слова несколько раз, настаивая изо всех сил [на предлагаемом плане], но считал обязательным ждать разрешения отца. Султан Мухаммед по чрезвычайному [своему] замешательству и устрашенности не внимал [ему] и считал зрелое [букв. старческое] мнение сына детской забавой, а ссылался он на то обстоятельство, что звезда [его] счастья находится в закате.
Окончание его дел после этого промежутка времени приведется вслед за летописью о Чингиз-хане, если угодно будет великому Аллаху!
В Руме был султан Гияс-ад-дин Кей-Хосроу. 1298 В эти годы он взял у румийцев мирным путем город Антакийэ [Антиохию 1299]. Вследствие того, что перед этим он осаждал его, разрушил несколько башен его крепостной стены и едва его не захватил, население города попросило помощи у франков [крестоносцев], находившихся на острове Киприс [Кипр], смежном с [Антиохией]. Оттуда прибыло войско, и Гияс-ад-дин вернулся назад; франки вошли в город. Гияс-ад-дин поместил часть своих воинов в горах, находившихся между [Антиохией] и ее областью, чтобы они не позволяли ничего провозить через его область. Спустя некоторое время в городе начался голод. Население города сказало франкам, чтобы они отбросили мусульман, так как-де мы находимся в бедственном положении. По этому поводу между населением города и франками произошла ссора. Жители города призвали на помощь [193] мусульман и вместе [с ними] сразились с франками. Франки укрылись в цитадели. Мусульмане послали человека в Конию за Гияс-ад-дином. Он спешно прибыл с войском. Когда он пришел, на следующий день сдали город, а цитадель осадили и взяли, франков же захватили [в плен]. И все!
Летопись меликов и атабеков.
В Мазандеране был шах Хусам-ад-дин. В эти годы он скончался. После него осталось три сына, старший сел на место отца и выгнал из области среднего. [Тот] сблизился с Алишахом, братом Хорезм-шаха, и обратился к нему за помощью. 1300
Алишах по указанию Хорезмшаха повел войско на Мазандеран. Когда они выступили из Гургана, старший сын, который был шахом, скончался, а на его место сел младший. Пришел Алишах и разграбил Мазандеран. Тот сын, который был шахом, ушел в крепость Куза, |A 74б, S 205| ее осадили, но, сколько ни прилагали стараний, взять [ее] не удавалось. Однако вся область была завоевана. Средний сын был от их лица правителем [хаким], чеканил монеты и читал хутбу с именем Хорезмшаха.
В Ираке правителями были Айтугмыш и Менгли 1301 из рабов [бандэ] Джехан-Пехлевана. Айтугмыш отправился в Багдад и некоторое время состоял при [халифе]. Халиф его пожаловал и послал управлять Исфаханом и Хамаданом. Тот дошел до области [Сулеймана ибн] Барчама и стал ждать прибытия багдадского войска. Халиф удалил Сулеймана ибн Барчама 1302 от управления туркменами и назначил вместо него его младшего брата. По этой причине Сулейман оповестил Менгли, чтобы тот поспешил прислать войско. С помощью Сулеймана они внезапно схватили Айтуг-мыша [и убили его], а его голову отвезли к Менгли. В результате этого дело Менгли окрепло, кругом него собрались войска и он захватил всю область Ирака.
Так как между ним и атабеком Узбеком, сыном Джехан-Пехлевана, бывшего правителем Азербайджана, была вражда, то халиф послал к атабеку извещение, подстрекая его на войну с Менгли и обещая [ему свою] помощь, а Джелал-ад-дину Мухаммеду, владетелю [сахиб] исмаилитских крепостей, приказал помочь ему с тем, что, когда они уберут Менгли, часть области будет принадлежать атабеку, часть халифу, а часть Джелал-ад-дину Мухаммеду. Халиф послал Музаффар-ад-дина Кукбури, 1303 владетеля Ирбиля [Арбела] и Шахрзура с войском. Они [194] выступили против Менгли в Хамадан. Он укрылся на горе в пределах Кереджа; 1304 войска окружили гору, Менгли ночью бежал, а войско его рассеялось. Войско халифа захватило область и разделило [ее] согласно обещанному. Атабек Узбек свою часть вверил рабу [бандэ] своего брата, по имени Огулмыш, так как тот в эту войну проявил доблесть. Каждое войско отправилось в свою область, а обращенный в бегство Менгли дошел до Савэ; правитель [шихнэ] Савэ был его другом; он попросил у него разрешения войти в город, тот ввел его в город и поместил в своем доме. Он отобрал его оружие, чтобы его заковать и отослать к Огулмышу. Менгли попросил, чтобы он сам же его и убил, а не посылал к Огулмышу. Правитель [шихнэ] снял голову Менгли и послал [ее] атабеку Узбеку, а тот отослал ее в Багдад.
Стихи
Чтобы ты знал, [заметь], что когда дело пошло вкривь и вкось,
Никто тебе ничем не поможет!
В Азербайджане был упомянутый атабек Узбек. Первая половина его жизненных обстоятельств соответствовала тому, что рассказано.
В Диярбекре владетелем [сахиб] Мавсиля был Изз-ад-дин Масуд 1305 ибн Нур-ад-дин Арслан-шах ибн Изз-ад-дин Масуд ибн Кутб-ад-дин Маудуд ибн Имад-ад-дин Зенги ибн Аксонкур.
В эти годы он скончался, сделав [своим] наследником своего сына Арслан-шаха, 1306 которому было десять лет, а Бадр-ад-дина Лулу 1307 назначил в качестве регента и управляющего делами государства на тех же условиях, на каких был правителем владения его и его отца Нур-ад-дин, и ночью скончался.
Бадр-ад-дин ночью же послал к меликам послов [с приказом] возобновить присягу [новому государю] и к халифу [с просьбой] издать [соответствующий] указ. К утру, закончив дела, он занялся оплакиванием [покойного]. Послы, быстро устроив дело, вернулись назад.
Из столицы прислали указы и пожалования на управление областью Нур-ад-дину и на регенство Бадр-ад-дину. Нур-ад-дин большую часть времени бывал болен; его дядя Имад-ад-дин Зенги, 1308 владевший крепостями Акр и Шуш, 1309 позарился на области Мавсиля; с ним стал заодно Музаффар-ад-дин Ирбильский. Он взял крепости Хаккар и Завзан. 1310 Бадр-ад-дин неоднократно посылал ему увещевания, но тот не внял [им]. Бадр-ад-дин обратился [тогда] за помощью к мелику Ашрафу, сыну мелика Адиля. Соглашение с ним соответствовало [видам этого [195] мелика], и он послал к нему на помощь войско. Бадр-ад-дин выступил на войну с Имад-ад-дином, а Музаффар-ад-дин Ирбильский выслал войско на помощь Имад-ад-дину. Они сразились, и войско Бадр-ад-дина разбило [армию] Имад-ад-дина. Из столицы прибыли послы и заключили между ними мир. После заключения мира Нур-ад-дин Арслан-шах скончался, на царствование посадили его младшего брата, Насир-ад-дина Махмуда, 1311 которому было три года. Вследствие его малолетства алчное стремление Имад-ад-дина к обладанию владением возросло. Он двинулся в поход на Мавсиль. Между тем Бадр-ад-дин уже отправил своего сына с войском на помощь мелику Ашрафу, а тот уходил на помощь к своему брату Камилю 1312 в Миср [Египет]. Войска, которые перед этим мелик Ашраф послал на помощь Бадр-ад-дину и предводителем коих [был] Изз-ад-дин Айбек, 1313 находились в Нисибине. |A 75а, S 206| Бадр-ад-дин их вытребовал. Они совместно [все] переправились через Диджлэ [Тигр] и столкнулись [с неприятелем] в трех фарсангах [от] Мавсиля. Изз-ад-дин Айбек ударил их по левому крылу, где был Имад-ад-дин Зенги, и разбил его. Музаффар-ад-дин, который был в центре, ударил по левому крылу Бадр-ад-дина и разбил Бадр-ад-дина. Бадр-ад-дин пришел в Мавсиль [Мосул], а Музаффар-ад-дин ушел в Ирбиль. Появились послы и заключили мир. Мелик Ашраф захватил Санджар и прибыл в Мавсиль на помощь Бадр-ад-дину. Насир-ад-дин Мухаммед, владетель Амида, находился при нем. Они двинулись на Ирбиль, [но] прибыли послы халифа и заключили между ними мир; каждый удалился в свою область. Владетелем Мияфарикина был мелик Аухад Наджм-ад-дин Эйюб ибн ал-Адиль; 1314 он захватил город Муш 1315 и напал на Ахлат, сразился с тамошним владетелем и, потерпев поражение, прибыл в Мейяфарикин с небольшим числом людей. Его отец прислал [ему] подкрепление; он сразился с Балбаном, владетелем Ахлата. Балбан, потерпев поражение, удалился в Ахлат и обратился за помощью к Мугис-ад-дину, владетелю Арзан-ар-Рума [Эрзерума]. Тот сам явился лично, выбрал удобный случай, убил Балбана и хотел взять Ахлат. [Тогда] жители Ахлата послали человека к Наджм-ад-дину и позвали [его]. Когда тот прибыл, они передали ему владение и он получил господство над большинством областей, расположенных в тех пределах. Вскоре они снова восстали, и он вторично захватил город [уже] силою, учинил общее избиение и грабеж и обосновался [там].
В Шаме и Мисре меликом был Адиль. Его сыновья утвердились каждый в отдельном крае тех владений. В 614 г. х. [1217-1218 гг. н.э.] он пришел в Бейт-ал-Мукаддас [Иерусалим] для отражения франков, которые, обратившись за помощью в разные стороны, собрались в Акке 1316 для захвата Бейт-ал-Мукаддаса [Иерусалима]. Оттуда он повел войско в долину Урдунна [Иордана] и расположился напротив франков. [196] Когда он увидел превосходство франков, то повернул назад и отошел по направлению к Димашку до Мардж-ас-Суффара.
Франки разграбили и совершенно опустошили [местность] от Нисана до Баниаса. Адиль послал в Набулус своего сына, мелика Муаззам Ису, 1317 который был владетелем Димашка [Дамаска], с многочисленным войском; чтобы не допустить франков до Бейт-ал-Мукаддаса [Иерусалима]. Франки с равнины Акки двинулись на осаду крепости Тир. Они [ее] осаждали семнадцать дней, [пока не] попала стрела в одного из их эмиров и тот умер; они обратились в бегство. Адиль разрушил эту крепость, так как она была близко расположена к Акке и защита ее была трудна. Франки из Акки спустились в море и вышли на берег около Дамиэтты Мисрской, 1318 так что между ними и Дамиэ-той служил [естественной] преградой Нил, а часть [вод] Нила вливалась в Дарья-и Бузург [Средиземное море]. Они [франки] там расположились, выкопали кругом себя глубокий ров и в том месте построили корабли. Мелик Камиль, сын Адиля, который был владетелем. Мисра, расположился лагерем против них в местности Адилийэ. Франки некоторое время сражались с той башней, которая была наполнена войском, чтобы взять [ее] силой, и перерубили цепи, [преграждавшие путь по Нилу], чтобы их корабли могли пройти. Мелик Камиль связал вместо цепей нечто чрезвычайно крепкое, чтобы оно служило препятствием движению франков. Они жестоко сразились, Камиль взял несколько кораблей и пустил [их] на камни, они разбились и затонули. В итоге они сражались несколько дней. Так как между ними находился Нил, жители Дамиэтты не боялись франков и, раскрыв ворота, занимались торговлей.
В Магрибе ….. 1319
В Фарсе был атабек Музаффар-ад-дин Сад ибн Зенги. 1320 Часть обстоятельств его жизни изложена в летописи о Хорезмшахе. Когда, после договоренности, он прибыл от лица султана в Фарс, его сын, атабек Абу-Бекр, 1321 услышав об этом обстоятельстве, остался недоволен [этим] и вступил в войну. Устроив засаду у входа в [ущелье] Танг-Фарук [?], он ударил палицей своего отца. Во время этого нападения он свалился с коня, и его захватили. Его отец, заковав его, отправил в крепость Сепидар 1322 и соблюл верность условиям договоренности.
В Кермане правителем был племянник атабека Сада. Когда он восстал против него, то спустя некоторое время правителем тех владений от лица султана Хорезмшаха стал мелик [области] Зоузана Хафского; положение его [через это] стало чрезвычайно влиятельным и крепким. Аллах [же] – помогающий.
В Систане ….. 1323 [197]
ЛЕТОПИСЬ
редкостных и диковинных происшествий, которые произошли в упомянутый промежуток времени ….. 1324
Так как летопись хаканов, халифов, султанов, меликов и атабеков |A 75б, S 207| окрестных владений, которые были современниками Чингиз-хана от начала года коин, который является годом барана, начинающегося с [месяца] шабана 607 г. х. [18 января – 15 февраля 1211 г. н.э.], до конца года барс, который был годом барса, начинающегося с [месяца] зул-кадэ 614 г. х. [30 января – 28 февраля 1218 г. н.э.], что составляет промежуток времени в восемь лет, написана вкратце, – мы вторично снова обратимся к истории Чингиз-хана, которая была после этого промежутка времени, начнем и подробно ее напишем, если угодно великому Аллаху по его милости и его щедрости!
(пер. Л. А. Хетагурова)
Текст воспроизведен по изданию: Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Том 1. Книга 2. М.-Л. АН СССР. 1952
© сетевая версия - Strori. 2008
© OCR - Пензев К. 2008
© правка - Шапошникова Е., Strori. 2008
© дизайн - Войтехович А. 2001
© АН СССР. 1952