СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

РАШИД-АД-ДИН

СБОРНИК ЛЕТОПИСЕЙ

ДЖАМИ АТ-ТАВАРИХ

КНИГА ВТОРАЯ

ПЕРВОГО ТОМА «СБОРНИКА ЛЕТОПИСЕЙ», СОДЕРЖАЩАЯ ИЗЛОЖЕНИЕ ПОВЕСТВОВАНИЙ О МОНГОЛЬСКИХ, ТЮРКСКИХ И ПРОЧИХ ПЛЕМЕНАХ.

а она состоит из двух разделов

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ,

СОДЕРЖАЩИЙ ПОВЕСТВОВАНИЯ О ПРЕДКАХ ЧИНГИЗ-ХАНА [И] СРЕДИ НИХ РАССКАЗЫ О [РАЗНЫХ] ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ЖИЗНИ ИХ РОДИЧЕЙ

он состоит из десяти повествований; но прежде чем [перейти к ним], излагается предисловие о подробностях появления их [предков], затем [уже] последовательно напишутся [эти] десять повествований, если будет угодно преславному Аллаху

ПРЕДИСЛОВИЕ,

устанавливающее обстоятельства жизни предков Чингиз-хана и возникновение их державы, иначе говоря, откуда и когда она произошла

Следует знать, что все тюркские племена [аквам] и монгольские разряды [аснаф], [сведения] о которых были обстоятельно изложены [в предшествующей части], никогда не имели единого могущественного и сильного государя, который был бы правителем над всеми племенами, а у каждого племени был [свой] государь и эмир. Большую часть времени они воевали и сражались друг с другом, противостоя друг другу, ссорились и грабили друг друга, подобно арабам, живущим в этом владении [т.е. в Иране]. У каждого племени в отдельности имеется один определенный эмир, не подчиняющийся никому из других. Так как население Хитая ¹ обитало бок-о-бок с этим [тюркско-монгольским] народом, с его областями и [вообще] с местами его кочевок ², то некоторые из племен, кочевавших в пределах Хитая, [8] постоянно убивали множество [людей], принадлежавших к некоторым из этих племен, а те [в свою очередь] грабили и разоряли хитайскую область. [Поэтому] государи Хитая по причине того, что постоянно опасались этих монгольских кочевников, проявили большую предусмотрительность и умение сдерживать их, построив между государством Хитая и теми племенами стену, наподобие стены Александра, которую монголы называют Уткух ³, а по-тюркски Букуркэ. Один ее конец примыкает к реке Кара-мурэн ⁴, которая есть крайне большая река и переправа через которую невозможна; другой [ее] конец прилегает к морю у границы области Джурджэ ⁵. Государи Хитая считали племя онгут своим войском и своими искренно преданными [им] рабами ⁶, [поэтому] они поручили им ворота стены Уткух, и это племя постоянно их охраняло. В эпоху Чингиз-хана [некто], по имени Алакуш-тегин, ⁷ бывший |А 45б, S 89| предводителем [онгутов], стакнулся с Чингиз-ханом и сдал ему укрепленный проход [дарбанд] в стене, как это было частично изложено в разделе о [племени] онгут, в дальнейшем же [все это] подробно будет изложено в своем месте. Об этих же [вышеупомянутых] племенах, о каждом в отдельности существует много летописей и рассказов, но они не дошли до этой страны и обстоятельства жизни их вождей в подробностях достоверно не известны. Каждое племя знает из повествований о себе лишь кое-что, потому что у них не было такой летописи, из которой они могли бы почерпнуть надежные сведения о прошлых веках и минувших эпохах и должным образом достичь до истинной сути того [прошлого], как и до их позднейшего времени, когда всевышняя истина соизволила обнаружить державу и государство предков Чингиз-хана и выделить и отличить ветвь [древа] Добун-Баяна ⁸ и Алан-Гоа ⁹, к которым восходит род Чингиз-хана и его родичей, из всех монгольских [родовых] ветвей. [И] хотя нет определенной даты, [но] приблизительно и примерно около четырехсот лет будет [сему роду], потому что из содержания разделов их летописи, которая существовала в сокровищнице [ханской], и из сказаний умудренных опытом старцев известно следующее: они были [властителями] в первое время халифата рода Аббаса ¹⁰ и эпохи царствования Саманидов ¹¹ вплоть до [нашего] времени. Племен, происшедших от этого [владетельного] рода за упомянутый промежуток времени, было столько, что перечислить их в отдельности невозможно и упоминание о них не [9] вмещается в недра записей. [Что же касается] изложения их родословной [насаб] и родовых ветвей [шу’аб], то хотя они подробно не известны, но то, что уразумелось и припоминалось, будет [полностью] изложено в удостоверение [нашего] притязания и стремления [открыть] в этом отношении истину. Теперь мы приступим к рассказам, летописям и упоминанию о роде [и] родовых отраслях Чингиз-хана и его родичей, начиная от Добун-Баяна и Алан-Гоа. Мы объясним в отдельности каждую ветвь [рода] и, графически изобразив таковую, поместим [это] в начале последующего текста с помощью всевышнего Аллаха, если будет угодно ему, единому!

ПОВЕСТВОВАНИЕ

о Добун-Баяне и его супруге Алан-Гоа и те рассказы, которые непосредственно относятся к их истории, за исключением того, что будет приведено во всех [других] местах, а то [повествование] в двух частях

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

О подробностях начала их жизни правдивые тюркские сказители историй рассказывают, что все племена монголов происходят из рода [насл] тех двух лиц, которые [некогда] ушли в Эргунэ-кун ¹². Среди тех, кто оттуда вышел, был один почтенный эмир по имени Буртэ-чинэ ¹³, глава и вождь некоторых племен, из рода которого был Добун-Баян, супруг Алан-Гоа, и происходит несколько других племен. Он имел много жен [хатун] и детей. От старшей жены по имени Коай-марал ¹⁴ он имел сына, который был самым преуспевающим из его сыновей и достиг [потом] царской степени, его звали Батачи-каан ¹⁵. У него был сын по имени Тамач ¹⁶, который стал потом его заместителем. Этот Тамач имел пять сыновей; старший из них, по имени Коричар-мэргэн ¹⁷, стал его заместителем. Передают, будто бы те другие четыре сына пожелали уйти из своего становища [махам] и местности в другие области. Между был рукав реки. Они собрали множество хвороста и из него связали [нечто] вроде плота, который здесь [в Иране] называют «калак» ¹⁸, сели на него и, переправившись через [10] реку, вступили в другие области. Говорят, что племя дурбан ¹⁹ происходит из их рода, потому что [слово] «дурбан» значит – четыре, и оно является [указанием] на связь и отношение [племени дурбан] к тем четырем [сыновьям] Тамач-хана. [Некто], по имени Тулун-Сакал ²⁰, [происходивший] из рода младшего из них, однажды убил изюбря ²¹. Один человек из племени баяут, по имени Баялик ²², привел своего сына и продал [его] ему за некоторое количество мяса изюбря. Так как тот [Тулун] был родственником мужа Алан-Гоа, то он подарил этого мальчика Алан-Гоа. Большинство племен баяут, которые являются рабами уруга ²³ Чингиз-хана, принадлежат к потомкам [насл] этого мальчика.

|S 90| У Коричар-мэргэна был сын, ставший [потом] его заместителем, по имени Куджам-Борагул ²⁴. Он имел сына, [в свою очередь] севшего на его место, имя его Екэ-Нидун ²⁵. У него был сын, по имени Сим-саучи ²⁶, ставший [потом] заместителем отца. У Сим-саучи был сын, по имени Кали-Карчу ²⁷, который [впоследствии] стал заместителем отца; от него появился на свет Добун-Баян. Юртом их были [долины рек]: Онона, Кэлурэна ²⁸ и Тоглы ²⁹, эти три реки берут начало в горах Бурка[н-кал]ду[н] ³⁰. Все!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

относительно изображения Добун-Баяна и его жены Алан-Гоа и перечисление ветвей их детей

Вышеупомянутый Добун-Баян имел весьма целомудренную жену, по имени Алан-Гоа, из племени куралас ³¹. От нее он имел двух сыновей, имя одного из них Бэлгунут[ай], а другого – Бугунут[ай]. Из их рода происходят два монгольских племени. Некоторые их относят [11] к племени нирун, потому что матерью их была Алан-Гоа, некоторые же – к племени дарлекин, по той причине, что племя нирун полагают безусловно происходящим от тех трех сыновей, которые появились на свет от Алан-Гоа после кончины [ее] мужа, и в этом отношении [хотя] имеется много разногласий, но пользуется известностью и сравнительно ближе [к истине] этот второй вариант. В этом государстве [т.е. в Иране] из ветви этих двух упомянутых сыновей нет [никого], кроме одного человека, которого показывают в одной из войсковых тысяч [хазарэ]. Говорят, в Монголии их также немного.

Добун-Баян – муж Алан-Гоа – скончался в молодости.

Их изображение и [таблица] ветви двух их вышеупомянутых сыновей в таком виде:

Некоторые люди относят уруг ³³ [род] этих двух сыновей к [племени] нирун вследствие того, что матерью их была Алан-Гоа, однако предпочтительно то [выше приведенное] сказание.

НАЧАЛО ПОВЕСТВОВАНИЯ

об Алан-Гоа и ее детях, появившихся на свет после кончины ее мужа

Неотъемлемым признаком волеизъявления всевышнего и всесвятейшего господа является то, что он для проявления следов своего могущества всегда созидает в мире бытия и исчезновения нечто необыкновенно-чудесное. Оно же находит свое проявление в существе [особо] благородной личности, не имеющей себе равного, озираемой взором божественной благосклонности и охраняемой благодеяниями господнего милосердия с тем, чтобы во внимание к сему неопровержимому случаю прозорливые люди и рядовые обыватели воочию [12] созерцали полноту его могущества, выказывали бы постоянство и усердие в воздаянии благодарности за [его] беспредельную милость [к человечеству] и познали бы достоверно, что цепь творения живых существ как полностью, так и частично находится в зависимости и в тесной связи с желаниями несравненного творца и создателя, рекшего: «будь! – и стало так» ³⁴. Все, что он пожелал, он сделал, и все, что он хочет, он делает. «Аллах делает то, что желает, и приказывает то, что хочет!» ³⁵.

Доказательством этой мысли и подтверждением этого заявления служит странный случай и происшествие удивительного события с Алан-Гоа, из чистого чрева которой, согласно утверждению монголов, – а ответственность [за это лежит] на передатчике! – без посредства брака и тесной связи [с мужчиной] на свет появилось трое озаренных божественным блеском сыновей, событие [появления на свет] которых принадлежит к [числу] диковинных редкостей и чудесных событий. Их прямые потомки, согласно смыслу фразы «бывших потомками – одни после других!» ³⁶, стали бесчисленными ветвями и безграничными племенами. Добрая слава о них благодаря благословенному существованию наилучшего представителя этого рода и лучшей части этого дома, государя ислама, пособника веры Аллаха, султана Махмуда Газан-хана, – да увековечит Аллах его власть и да возвысит его сан! – останется нерушимой и вечной, если пожелает [сего] преславный Аллах.

|S 91| ПОВЕСТВОВАНИЕ

об Алан-Гоа и трех ее сыновьях, появившихся на свет, согласно рассказу и утверждению монголов, после кончины ее мужа, а то повествование в двух частях

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Предисловие, содержащее жизненные обстоятельства, ее изображение и [перечисление] ветвей ее детей

Предание сказителей таково, что Добун-Баян, муж Алан-Гоа, скончался в молодости. Но так как предопределение создателя, не имеющего себе равного, было таково, чтобы в мире явился государь, обладатель счастливого сближения светил, властный и могущественный, который подчинил бы себе все государства мира и ввел бы в ярмо покорности и повиновения выи непокорных владык, дух же его был бы так силен, что он смог бы царствовать над миром и предводительствовать [всеми] людьми, а после него все государи мира и повелители поверхности земли были бы из его рода, – то подобно раковине, внутри которой годами взращивается крупная жемчужина, но никто не ведает, которая это из раковин, и водолазы постоянно ныряют в море в поисках за этой жемчужиной, отыскивают много раковин и [13] приобретают бесчисленное количество жемчужин, но несмотря на то, что все эти жемчужины идут в дело, – каждая куда-нибудь, – и принадлежат они к числу драгоценностей, купцы их нанизывают в ожерелья, а каждая из них достойна любого народа и любого человека и [купцы] их продают, торгуют ими и совершают сделки, – однако общий предмет желаний есть та знаменитая жемчужина, он [творец] сделал чистое чрево Алан-Гоа раковиной драгоценной жемчужины существования Чингиз-хана и создал в ней сущность его особы из чистого света.

Много ветвей и племен принадлежит к потомству [насл] Алан-Гоа, и многочисленность их дошла до того, что если станут перечислять [составляющих] их людей, то [в итоге] получится больше ста туманов ³⁷. У всех [этих племен] четкое и ясное родословное древо [шаджарэ], ибо обычай монголов таков, что они хранят родословие [своих] предков и учат и наставляют в [знании] родословия [насаб] каждого появившегося на свет ребенка. |S 92| Таким образом они делают собственностью народа [миллат] слово [зикр] о нем, и по этой причине среди них нет ни одного человека, который бы не знал своего племени [кабилэ] и происхождения. Ни у одного из других племен, исключая монголов, нет этого обычая, разве лишь у арабов, которые [тоже] хранят [в памяти] свое происхождение.

[Эти племена] по [своему] достоинству равны жемчужинам, которые появились из тех раковин и которых извлекли из глуби моря созидания и сотворения водолазы божественного могущества ради той упомянутой [нами] редкостной жемчужины, сущности сущности всего, Чингиз-хана, и в частности [ради] наилучшего представителя его знаменитого уруга, государя убежища мира, пособника веры Аллаха, султана Махмуда Газан-хана – да продлит Аллах его царствование! – который укрепил веру ислама и взлелеял мусульман. Каждое положение, которое в шариате и тарикате ³⁸ с течением веков пришло в забвение и об устранении возникновения [и упрочения] которого усердствовали путем злословия неверные и многобожники, он все [это] воспринял, полностью уничтожив ложные верования и обычаи, и возвысил основы мусульманства.

Стихи

О, как много корней выкорчевано [даже] в Чине и Хотане
С тех пор, как запечатали Хорасан [такою] царственною печатью, как ты! [14]

В соответствии с этими предпосылками утверждают, – а ответственность [за это лежит] на рассказчике, – что Алан-Гоа, спустя некоторое время после того, как лишилась мужа, однажды спала дома. И вот через [дымовое] отверстие шатра проник луч света и погрузился в ее чрево. Она поразилась этому обстоятельству и перепугалась и никому не пошла рассказать об этом. Спустя некоторое время она поняла, что забеременела. Когда подошло время разрешиться от бремени, ее братья и родичи ее мужа собрались и сказали: «Как можно, чтобы женщина, не имея мужа, тайком завела бы [себе] мужа и забеременела?!». Алан-Гоа в ответ [им] сказала: «Так как я принесла ребенка, не имея мужа, как бы [в действительности] ни обстояло дело, ваше предположение уместно и подозрение, которое вы питаете, внешне правильно. Однако несомненно, что «воистину некоторые подозрения являются грехом» ³⁹. Как смогла бы я совершить поступок, достойный порицания, который послужил бы причиной срама?! Да, я каждую ночь вижу во сне, что какой-то рыжеволосый и синеокий человек медленно-медленно приближается ко мне и потихоньку возвращается назад. Я вижу [его собственными] глазами! Любое подозрение, которое вы питаете в отношении меня, – ложно! Эти сыновья, которых я принесла, принадлежат к особому разряду [существ]. Когда они вырастут и сделаются государями и ханами всех народов, тогда для вас и прочих племен карачу ⁴⁰ определится и выяснится, как обстояло мое дело!».

Когда Алан-Гоа это рассказала и [после того как] по всяким внешним данным ее скромность и целомудренность для них стала установленной, они не стали ей [больше] чинить никаких придирок и беспокоить ее. Они поняли, что слово ее истинно, а речь ее правдива.

От Алан-Гоа появилось на свет трое сыновей. Старший из них Букун-Катаки ⁴¹, из рода которого происходят все племена катакин. Имя среднего [ее сына] ..… ⁴²-Салджи, который является родоначальником племен салджиут. Имя младшего [сына] Бодончар-каан ⁴³, который был отборным плодом того древа. Из его рода появилось множество племен, как потом последует обстоятельное изложение и подробное перечисление их ветвей; чистый род [насаб] Чингиз-хана восходит к нему.

Изображение Алан-Гоа и трех вышеупомянутых ее сыновей в таком виде, как это вписывается [ниже]: [15]

Весь уруг этих трех сыновей определенно называют нирун, указывая этим [названием] на чистые чресла Алан-Гоа. Среди монголов этим племенам оказывают полное уважение.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Изложение данных о ветвях этих трех сыновей Алан-Гоа

Знай, что все многочисленные ветви и племена [кабилэ], которые произошли от этих сыновей, называют нирун, что значит: они появились из непорочных чресел; это [название] является намеком на чистые чресла и чрево Алан-Гоа. Эти племена пользуются полнейшим уважением и [выделяются] из среды других племен, словно крупная жемчужина из раковины и плод [лучший] от древа. Все те из монгольских племен, которые не принадлежат к [племенам] нирун, называют дарлекин, как об этом было подробно упомянуто во введении.

Племена булкунут и букунут хотя и появились от того общего корня, но, так как отцом их был Добун-Баян, то их также называют дарлекин. Монгольское племя, которое в настоящее время называют утэгу-богол, в эпоху Чингиз-хана обобщили с этим племенем. Значение [наименования] утэгу-богол ⁴⁵ то, что они [дарлекины] являются рабами и потомками рабов предков Чингиз-хана. Некоторые [из них] во время Чингиз-хана оказали [последнему] похвальные услуги и [тем самым] утвердили [свои] права [на его благодарность]. По этой причине их называют утэгу-богол. Слово о каждом из тех, кто твердо держит установленный обычай утэгу-богольства ⁴⁶, будет приведено на своем месте. Пока же данные сведения здесь было необходимо [16] изложить для того, чтобы [читателю] стал понятен смысл этого наименования. А эти многочисленные ветви, которые все вместе [суть] нируны, хотя они состояли с Чингиз-ханом в родстве и к их уругу принадлежали старшие эмиры ⁴⁷ и ханы, но так как хан, сахиб-кыран ⁴⁸, государь земли и времени был Чингиз-хан, то они вместе со всеми [прочими] монгольскими родами [кабилэ] и племенами, как родственными, так и чужими ⁴⁹, стали его рабами и слугами [бандэ ва рахи], в особенности те, которые принадлежали к родичам, дядям и двоюродным братьям по мужской линии, объединившимся во время напастей и в пору |S 94| войн с его врагами и сражавшимся с ним. Они степенью ниже, чем другие родичи [Чингиз-хана]. Имеется много и таких [монголов], которые стали рабами рабов, как об этом будет обстоятельно изложено в своем месте, в какое время и по какой причине они стали таковыми. И все!

ПОВЕСТВОВАНИЕ

о Бодончар-хане и упоминание о его женах и детях и изложение их родословной [насаб], а то [повествование] в двух частях

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Предисловие, содержащее жизненные обстоятельства его детей

Бодончар – третий сын Алан-Гоа – в свое время был предводителем и государем многих из монгольских племен. Он был крайне отважен и храбр. Он имел двух сыновей. Имя старшего Бука ⁵⁰, а младшего Буктай ⁵¹. Родословное древо Чингиз-хана и [родословные] многих других племен нирун восходят к Бука. Будучи наследником отца, он после него занял его место и положение [мансаб]. Он имел сына по имени Дутум-Мэнэн ⁵². У Буктая был сын, имя его Начин ⁵³. Он сосватал девушку из племени монгол и на правах зятя ⁵⁴ часто ездил туда. Говорят, что некоторые племена тайджиут принадлежат к его потомству, но, повидимому, этим словам не следует доверять, потому что в исторических книгах, имеющихся в императорской сокровищнице, хранимых великими эмирами и называемых Алтан-дафтар ⁵⁵, передается следующее: племена [17] тайджиут происходят из рода Чаракэ-лингума ⁵⁶, который был из числа сыновей Кайду-хана, внука Дутум-Мэнэна. Про Начина [известия] ограничиваются [лишь] тем, что он устроил побег своему племяннику, Кайду-хану, из рук [племени] джалаир, как он охранял его, как выбрался совместно с ним [из вражеской среды] и как они поселились бок-о-бок в пределах [рек] Онона и Кэлурэна. Возможно, что, так как племена тайджиут были многочисленны, то потомки [фарзандан] Начина слились с ними и, перемешавшись, стали известны под этим именем [тайджиут], а в особенности, так как они были потомками их дядей по отцу, эта ошибка и произошла вследствие этого. Господствующее мнение именно таково, в противном же случае слово о потомстве [Начина] было бы изложено отдельно. Уруг его [Начина] также принадлежит к нирунам, но определенно и достоверно неизвестно, какое же из ветвей племен нирун, о которых упоминалось, принадлежит к его потомству. И все!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Изображение Бодончара, его жены и ветвей их детей

Согласно вышеупомянутому, Бодончар имел двух сыновей – Бука и Буктая. Сын Бука – Дутум-Мэнэн, к которому восходит ветвь Чингиз-хана; памятка и повествование о нем последуют непосредственно за этим. Сын Буктая – Начин, данные о ветви которого достоверно не известны, а изображение их таково:

ПОВЕСТВОВАНИЕ

о Дутум-Мэнэне, сыне Бука, сыне Бодончар-хана, о его жене [хатун] Мунулун и родовой ветви его детей, а оно в двух частях

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ,

состоящая из предисловия и изложения их жизненных обстоятельств

Дутум-Мэнэн был седьмым предком Чингиз-хана, а монголы предка в седьмом колене называют дутакун. Он имел девять сыновей ⁵⁸. Когда он скончался, [после него] осталась его жена, по имени Мунулун ⁵⁹, которая была матерью этих сыновей. Его сыновья, взяв [в жены] девушек из различных мест, из разных племен, переезжали [от племени к племени] на установленных обычаем правах зятьев.

Мунулун обладала полным достатком и богатством. Стойбище [макам] и юрт ее были в местности, которую называют Нус-эрки ⁶⁰ и Кух-и-сиях. [Через] каждые несколько дней она приказывала сгонять табуны; коней и скот не могли сосчитать вследствие [их] многочисленности, но когда от вершины горы, где она сидела, до подножия горы, которым была большая река, вставало столько скотины, что земля была сплошь покрыта копытами, она говаривала: «Собрано все полностью!» – в противном же случае она приказывала итти на поиски стад.

В ту пору из тех монголов, название которых джалаир, – а они суть из дарлекинов, – и обстоятельное изложение ветвей и разрядов [аснаф] племен которых было дано, несколько племен обитало в пределах Кэлурэна; они составляли семьдесят куреней ⁶¹. Значение [термина] |S 96| курень следующее: когда множество кибиток располагаются по кругу и образуют кольцо в степи, то их называют курень. В ту эпоху тысячу кибиток, располагавшихся таким образом, считали за один курень. Согласно этому [счету], то племя [составляло бы] семьдесят тысяч кибиток [ханэ]. Эта [река] Кэлурэн близка к области Хитай. У жителей Хитая с ними [джалаирами] и с другими монгольскими племенами постоянно бывали войны и стычки. Как раз в это время из Хитая пришло многочисленное войско для [совершения] на них набега и грабежа. Когда джалаиры увидели это войско, – между ними же служила преградой река Кэлурэн, и в окрестностях не имелось брода, – они, уповая на то, что хитаи не смогут переправиться через реку, насмешливо махая шапками и рукавами, звали их [к себе] и, [притворно] сокрушаясь, [взывали]: «Придите [же] и разграбьте наш скот!». Так как войско Хитая было многочисленно, то оно дружно собрало валежник и сухие сучья и в ту же ночь, построив [из них] плотину ⁶², переправилось через реку. Хитаи перебили все те, столь [19] многочисленные, племена джалаиров вплоть до детей ростом с плеть, а их скарб и скот разграбили. Из всех джалаиров [лишь] одна группа, находившаяся в стороне, куда не могли добраться враги, [в числе] семидесяти кибиток снялась и, бежав, откочевала с женами и детьми и дошла до пределов стойбища [ханаха] Мунулун, жены Дутум-Мэнэна. Так как их [джалаиров] одолел голод, то они выкапывали корни растения, называемого судусун ⁶³ и считающегося в этой области съедобным, и ели [его]. Вследствие этого они изрыли ту местность, на которой сыновья Мунулун выезжали коней, и понаделали там множество ямок. Мунулун сказала: «Зачем вы изрываете [степь] и портите ристалище моих сыновей?!!». А они за это схватили Мунулун и убили [ее]. Так как каждый из ее сыновей породнился [путем женитьбы] с каким-нибудь племенем и родичей у них стало много, то [джалаиры] испугались, что не смогут быть в безопасности от них. Они преградили им пути и убили восемь человек из них. Младший сын, по имени Кайду, гостил в качестве зятя у племени канбаут ⁶⁴. Перед этим его дядя [Начин] в качестве зятя тоже ушел к этому племени по причине, упомянутой в предшествующем повествовании. [Когда] ему стала известна гибель [племени] джалаир и гибель сыновей брата, он спрятал Кайду под большим глиняным сосудом [басту], похожим на хум, в который монголы сливают кумыс, и держал [его там].

Когда группа тех джалаиров совершила этот поступок, другие уцелевшие племена джалаир привлекли этих семьдесят человек к ответственности, спросили [их]: «С какими родичами [ака ва ини] вы посоветовались, что совершили столь дерзкий поступок?». И в возмездие и наказание [за него] перебили их всех. Их жены и дети все стали рабами Кайду, сына той Мунулун. Несколько же детей убитых джалаиры сохранили в качестве пленников, и они стали рабами их дома [бандэ-и ханадан]. С тех пор до настоящего времени это племя джалаир является утэгу-боголом и по наследству перешло к Чингиз-хану и его уругу. От них произошли великие эмиры, как это было изложено в разделах, [посвященных] им.

Начин и Кайду откочевали и ушли из той местности. Кайду поставил становище [макам] в местности Бургуджин-Токум ⁶⁵, одной из пограничных с Могулистаном. Для водопоя и переправы они устроили через ту реку переход, и имя этой переправе Кайду положил Джар-олум ⁶⁶. Начин поставил становище в низовьях реки Онона. У детей Начина имеется [своя] отдельная ветвь, но она не известна, как об этом упоминалось в предшествующем повествовании. И все!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Изображение Дутум-Мэнэна и его жены Мунулун и ветвей их детей

|S 97| Согласно вышеизложенному, у Дутум-Мэнэна было девять сыновей. Восемь [из них] были убиты, и имена их не выяснены. Единственный, который остался в [живых], был Кайду-хан, к которому восходит великий род [насаб] Чингиз-хана. [20]

Изображение и родовая ветвь их в таком виде, как вносится [ниже]:

Матерью этих девяти сыновей была женщина по имени Мунулун-хатун; ее также называли Мунулун-Таргун ⁶⁸, Мунулун-хатун было имя, что значит «жирная». Однажды племена джалаир, по упомянутой в летописи причине, ее убили вместе с восемью сыновьями. Кайду, который был младшим, спасся благодаря тому, что двоюродный брат его отца, Начин, спрятал его под посудиной для кумыса. Часть племен джалаир [в наказание] за этот проступок суть их рабы.

НАЧАЛО ПОВЕСТВОВАНИЯ

о Кайду-хане

Многие из людей питают большие надежды, осуществление которых невозможно и трудно, и [тогда] надежда надеющегося внезапно обрывается. Однако же, о, как много не питающих никаких надежд, [но] которым всевышняя истина дарует высокие степени и славные посты! Некоторых на первых порах и в первый момент она подвергает разнообразным бедствиям и [только] после тяготы [всяческих] напастей и пресечения надежды дарует [им] радость и отраду, ибо [сказано] «отрада после бедствия» и поистине: «трудность сочетается с облегчением» ⁶⁹. В короткое время она делает [человека] главою и предводителем племени и возводит его в высокие должности. Намерение всевышней истины в отношении этого человека и [его] положения, повидимому, может заключаться в том, чтобы люди узнали полноту ее [21] мощи, познали бы [ее], извлекли из этого назидание и, согласно смыслу |S 98| [слов] «и не отчаивайтесь в утешении Аллаха» ⁷⁰, не отвратились безнадежными от ее чертога, полного милосердия, и пришли бы к [ней] с искренностью и чистосердечием. Доказательством тому служит жизнеописание Кайду-хана, которого всевышняя истина после стольких напастей и безвыходного положения отличила всевозможными милостями, разного рода поддержкою и особыми щедротами; [как сказано в предвечном слове]: «Аллах своею помощью подкрепляет, кого хочет. Действительно, в этом есть пример [назидательный] для мудрых» ⁷¹. И да будет мир тому, кто подчиняется правильному руководству!

ПОВЕСТВОВАНИЕ

о Кайду-хане, сыне Дутум-Мэнэна, и его детях, а оно в двух частях

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Предисловие, содержащее обстоятельства жизни его и его детей

Кайду-хан был шестым предком [джадд] Чингиз-хана. На монгольском языке шестого предка называют буути(?). Когда братья Кайду-хана по причине, упомянутой в предшествовавшем повествовании, были убиты джалаирами, он выбрался из тех пределов вместе со своим дядей Начином, и они остановились в упомянутой местности Монголии. [Так как] воля всевышней истины была такова, чтобы жемчужина существования Чингиз-хана с течением дней и длительностью месяцев и лет взращивалась в раковинах чресел его предков, то она даровала Кайду-хану, к которому восходит родословная Чингиз-хана, счастье и благоденствие и пожаловала [ему] помощь [своего] подкрепления и попечения до того, что у того появилось несчетное число жен, подчиненных, отар и табунов. От него произошли на свет трое сыновей, счастливцев и баловней судьбы. Имя первого [сына] Байсонкур ⁷², от которого ведут родословную Чингиз-хана, имя среднего – Чаракэ-лингум ⁷³, младшего – Чаоджин ⁷⁴, от потомства [насл] которого происходят два племени: артакан и сайджиут ⁷⁵. Значение слова лингум на языке Хитая – «старший эмир». Так как они были близки к государству Хитай и владению тамошних государей, то среди них были употребительны и в ходу термины [истилах] и прозвища [лакаб], [употребляемые] населением [ахл] Хитая. Так как монгольскому простонародью [а’вам] не было известно значение [слова] лингум, то они говорят Чаракэ-лингум. Он предок всех племен тайджиут. Согласно преданию, которое приводится в Алтан-дафтар, которое ближе к действительности и более достоверно, тайджиуты были очень многочисленным племенем, от них ведут [22] свой род почтенные государи. Они обладали бесчисленным войском. У каждого их рода [кабилэ] появились особые эмиры и вожди и все [эти племена] были друг с другом в согласии и единодушии. Во всякую эпоху они [избирали] и назначали из своей среды государя и хана и подчинялись ему. Когда Чингиз-хан остался от отца ребенком, большинство подчиненных [атба’] и войска [лашкар] его отца склонились на сторону тайджиутов и ушли к ним. Вследствие этого между ним и [племенами] тайджиут произошли войны и смуты, как об этом будет обстоятельно изложено в повествовании о нем [Чингиз-хане]. Несмотря на то, что Чингиз-хан был мальчиком и обладал меньшим [по количеству] войском, но так как предвечным предопределением и целью [божественного] творения при создании и воспроизведении всех этих племен и [их] ветвей было проявление высокого положения и державы Чингиз-хана, то как же могла тысяча могущественных людей сравняться с одним счастливым человеком?! Если бы племена тайджиут сумели постичь тайну этой мудрости, они взяли бы на плечи края попоны служения Чингиз-хану еще в начале отроческой его поры и юношеского расцвета. Однако, так как человеческий разум недостаточен для уразумения глубины божественной премудрости, то они не смогли [этого понять], жертвовали своею жизнью и усердствовали предотвратить предопределение. В силу предельности [их] заблуждения дорога истинного руководительства была для них закрыта, и от ложности [своего] представления они имели с Чингиз-ханом множество сражений и противодействовали [ему] до тех пор, пока корень древа счастья Чингиз-хана стал в полном соку и оно стало тенистым и плодоносным. Силою великого господа он покорил и низвергнул всех тайджиутов с их государями |S 99| и прочие племена, которые были с ними в союзе и единодушии. Они все вступили на стезю подчинения и послушания [Чингиз-хану] и стали его войском и подданными из-за страха [перед ним], понуждения и из-за безвыходности [своего] положения, как это будет подробно рассказано [ниже]. Я приведу также в этом повествовании [сведения о] ветви Чаракэ-лингума и Чаоджина и добавлю то из сведений [о них], что необходимо обстоятельно изложить для того, чтобы не нужно было отдельно посвящать каждому [из них] по повествованию. В этом повествовании мы покажем также таблицу их ветвей.

Памятка о ветви Чаракэ-лингума следующая: он имел несколько сыновей, но его заместителем был старший сын, по имени Суркудуку-чинэ ⁷⁶, родственник по главе рода ⁷⁷ Тумбинэ-хана ⁷⁸. У него был один сын, по имени Хамбакай ⁷⁹-каан, который царствовал некоторое время и был родственником по главе рода Кабул-хана. Рассказы о нем ведомы и известны.

Однажды племя татар его внезапно схватило и отправило к хитайскому Алтан-хану. Последний от предела ненависти и вражды, которые он к ним питал, пригвоздил его к «деревянному ослу» ⁸⁰ железными [23] гвоздями. Сыном Хамбакай-каана был Кадан-тайши ⁸¹, родственник по главе рода Бартан-бахадура ⁸², сын его – Туда ⁸³.

Причиной тому, что племена татар его [Хамбакай-каана] схватили, послужило то, что он посватал для своего третьего сына, по имени Тимур-юраки ⁸⁴, дочь предводителя племени чаган ⁸⁵-татар Кайрикут-Буйрукут ⁸⁶. Спустя некоторое время он захотел переселить [к себе] девушку и взять табун. Он дал знать своим родичам и друзьям, чтобы они отправились вместе с ним и взяли бы табуны. [Затем] вытребовал [к себе] Тудан-отчигина ⁸⁷, который был шестым сыном Кабул-хана, дяди Есугэй-бахадура, а тот [приходился] двоюродным братом по отцу Хамбакай-каану, и они все вместе отправились. Из приближенных [мулазим] Тудан-отчигина им сопутствовал [некто], по имени Чинтай-нойон ⁸⁸, который был человеком умным. Внезапно рыжий ⁸⁹ конь Хамбакай-каана пал. Чинтай-Кийан сказал Тудан-отчигину: «Я считаю смерть этой лошади за предупреждение благосклонной к нам судьбы – и лучше [нам] не ехать». [Тудан-отчигин] передал эти слова Хамбакай-каану, но тот не обратил [на них] внимания и поехал [дальше]. На следующую ночь они доехали до племени баяут-дуклат ⁹⁰. Те, заколов тощего барана, варили [его]. Внезапно котел треснул. Чинтай-Кийан снова повторил те же слова Тудан-отчигину и сказал, чтобы тот [их] передал Хамбакай-каану. Когда [Тудан-отчигин] сказал [их] ему, Хамбакай не одобрил [его речи] и сказал: «Зачем ты предсказываешь каждый день дурное, что это за речи?!» – и отправился [дальше]. Когда он прибыл к племени татар, то остановился в одной из кибиток, и [все] они занялись празднеством [туй] ⁹¹. Предводитель племени, бывшего в тех пределах, по имени Мунка-джаут-кури ⁹², пригласил к себе Тудан-отчигина и десять дней задавал ему пир. На десятый день, в полдень, в разгаре пиршества, прибыл гонец от предводителя племени татар. Он сказал несколько слов Мунка-джаут-кури на ухо и [24] вышел. Чинтай-Кийан догадался в чем дело, заплакал и сказал Тудан-отчигину: «[Разве] мы не имели в своем доме табунов, отар и пищи [аш]? Для чего нам понадобилось придти сюда? Видимо, жизнь твоя достигла [своего] предела!». [Он сказал это, потому что] сообразил, что гонец прибыл [с известием]: «Мы схватили Хамбакай-каана, а вы схватите Тудан-отчигина, а ему [Мунка] нужно выступить в поход ⁹³, посланный же поедет по этому делу». Тудан-отчигин глубоко задумался.

Между тем несколько эмиров подошли ко входу в кибитку и сказали Мунка-джаут-кури: «Последствия таких дел будут скверны. Не один только Отчигин имеется для приобретения врагов нашим детям! Его племя [кабилэ] многочисленно, и между обеими сторонами утвердятся смута и вражда. Эмиры чаган-татар со своим племенем вольны [поступать, как хотят]. Мы же этому Тудану не причиним никакого вреда и отправим [его] назад!». Мунка-джаут-кури одобрил эти слова и попросил к себе Тудана из другой кибитки, куда он его поместил. [Тудан] благодаря словам Чинтай-Кийан был настороже и из предосторожности сунул нож в рукав. Когда он пришел туда, Мунка-джаут-кури сказал: «Тудан-куда ⁹⁴, тотчас возвращайся назад, впоследствии, когда минует опасность, мы заберем табун». [Затем] он посадил его [на коня], обругал и сказал: «Ты должен не медлить в пути и ехать быстро, так как в этом [твое] спасение, ибо лучше всего уносить свои пожитки от злоумышленника и врага!». Он посоветовал [ему] это и вернулся назад. Те же оба нукера ⁹⁵, которых он перед этим посылал за Тудан-отчигином, задержались [около Тудана и] сказали ему: |S 100| «Вчера приезжал посланец сказать: «Мы уже схватили Хамбакай-каана, вы также схватите Тудан-отчигина». [Некто] по имени ….. ⁹⁶ помешал [этому]. В настоящее время для того, чтобы спастись, тебе следует, не жалея лошадей, ехать как можно быстрее». Он мчался от полудня до ночи; [затем] в полночь он снова сел верхом и непрерывно ехал; когда он доехал до племени баяут-дуклат, они [ему] сказали: «Распространился слух, что схватили Хамбакай-каана и Тудан-отчигина, в чем дело?». Тудан ответил: «Если б это было так, то как бы я приехал сюда?». Затем он, оставив [своих] лошадей, сел на их коней и вскоре благополучно доехал до дому. Войско татар, которое [к тому времени уже] выступило в поход, узнало, что племя дуклат дало своих лошадей Отчигину и он спасся. По этой причине татары их [дуклатов] перебили и разграбили [их добро].

[Тем временем] племена татар отослали Хамбакай-каана к государю Сусэ ⁹⁷, и тот его умертвил. Когда весть об этом дошла до [25] Тудан-отчигина и его родичей, они все собрались [вместе] и объединились для того, чтобы отомстить Сусэ. Кубилай-каан, возглавив [их] ⁹⁸, отправился и разбил хитаев. Происшествие это обстоятельно описано в своем месте, [теперь же] мы вернулись к своей первоначальной речи. Этот Туда жил в эпоху Чингиз-хана и был одним из вождей тайджиутов, но государем у них во время Чингиз-хана был Таркудай-Кирилтук, сын Адал-хана ⁹⁹, и они принадлежали к двоюродным братьям Туда по отцу. В то время из его двоюродных братьев по отцу, которые были предводителями тайджиутов, еще были Курил-бахадур ¹⁰⁰ и Анку Хакучу ¹⁰¹. Чаракэ-лингум имел еще других сыновей. В то время когда его старший брат Байсонкур скончался, он взял по обычаю [за себя] его жену, как [свою] невестку ¹⁰². От нее он имел двух сыновей. Имя одного Гэнду-чинэ ¹⁰³, а другого Улукчин-чинэ ¹⁰⁴. По этой причине от его рода [насл] ответвились два других племени, появившиеся от этих двух сыновей. Их называли племя чинос, а чинос есть множественное число от [слова] чинэ ¹⁰⁵. Значение имени Гэнду-чинэ – волк-самец ¹⁰⁶, значение же Улукчин-чинэ – волчица ¹⁰⁷. Они были в согласии с Чингиз-ханом. Племя чинос еще называют нукуз. Это племя иное, чем те нукузы, которые суть древние, и, кроме имени, оно не имеет с теми ничего общего и никакой связи. Вплоть до времени Есугэй-бахадура племена тайджиут были в подчинении ему и его предкам и [были] в полном согласии [с ними]. Когда он [Есугэй] умер, они положили начало вражде и распре, племя же чинос взяло сторону Чингиз-хана.

Чаоджин, третий сын Кайду-хана, имел детей, и от него произошло множество ветвей. Племена артакан и сайджиут происходят из его рода [насл]. Этот народ во время распри между тайджиутами и Чингиз-ханом был в союзе с последним. Их история в тех пределах, в которых она была известна, упоминалась в [разделе] о ветви этого племени. Все эти племена суть нируны. И все!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Изображение Кайду-хана, его жены и родовых ветвей их детей

Согласно выше изложенному, Кайду-хан имел трех сыновей: Бай-сонкура, Чаракэ-лингума и Чаоджина. Так как великий род [насаб] Чингиз-хана восходит к Байсонкуру, то мы следом [за этим] изложим отдельное повествование о нем. [26]

Изображение Кайду-хана и его жены и таблица ветвей его трех сыновей и его внуков, кроме [ветви] Байсонкура, которая приведется отдельно

Среди сыновей и внуков Чаракэ-лингума, сына Кайду-хана из племен тайджиут было много эмиров, некоторые [жили] до времени Чингиз-хана, а некоторые в его время. Они не ладили друг с другом. Их имена вошли в различные рассказы из разных списков, и они повсеместно встречаются в летописи, которую мы написали, но так как достоверно выяснилось, кто каждый из [его] сыновей, то оказалось возможным вычертить для каждого [из них] по порядку отдельную ветвь в нижеследующей подробной [таблице], дабы выяснить, кто были старейшинами [акабир] предводителей тайджиутов.

|S 101| Джочи – он вместе с войском, которое имел, был в союзе с Чингиз-ханом.

Курил-бахадур – был во время Чингиз-хана.

Качиун-беки ¹⁰⁸ – был [заодно] с Он-ханом ¹⁰⁹ и [являлся] противником Чингиз-хана.

Удур-баян – был во время Чингиз-хана.

Багачи – был во время Чингиз-хана.

Адал-хан – был еще до Чингиз-хана. Во время Чингиз-хана у него был сын, по имени Таркутай-Кирилтук; он был во вражде с ним [Чингиз-ханом], воздвиг против него брань и был скверным человеком. Значение [слова] «кирилтук» – «завистник». Он враждовал и со своими родичами.

Анку-Хакучу ¹¹⁰ – был во время Чингиз-хана.

Хамбакай-каан – этот Хамбакай имел двух сыновей: Кадан-тайши ¹¹¹ и Туда. Согласно другому преданию, говорят, что у него было десять сыновей, но у тех имена не известны. На его место сел Кадан-тайши. Так как с Хамбакаем случилось то [вышеупомянутое] обстоятельство, то он не смог стать государем. Его двоюродные братья стакнулись [между собою], и ему не удалось [стать им]. Вследствие распрей у тайджиутов никогда не появилось ни государя, ни вождя, по этой причине они исчезли с лица земли. И все!

У племени тайджиут было много эмиров, но то, что стало известным и пересказано из различных списков, – это те люди, о которых мы упомянули.

|S 102| ПОВЕСТВОВАНИЕ

о Байсонкуре, сыне Кайду-хана, об обстоятельствах жизни его и детей и о ветвях и родословной их, оно же в двух частях

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Предисловие, содержащее обстоятельства жизни его и его детей

Байсонкур – пятый предок Чингиз-хана. По-монгольски предка в пятом колене называют будэ-укуу(?) ¹¹⁸. Тумбинэ-каан – его сын. Как бы там ни было, но он должен был иметь других сыновей, но упоминания о них нет и никому из современников они не стали известны; из его детей известен и знаменит Тумбинэ-каан.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Относительно изображения Байсонкура, его жены и ветви его сына Тумбинэ-хана