-

ЕЖЕМЕСЯЧНЫЕ СОЧИНЕНИЯ

К ПОЛЬЗЕ И УВЕСЕЛЕНИЮ СЛУЖАЩИЕ

Апрель, 1757 года.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ

при Императорской Академии Наук.

МИЛЛЕР Г. Ф.

Изъяснение сумнительств находящихся при постановлении границ между Российским и Китайским государствами 7197 [1689] года.

Река, на Российском языке называемая Амур, происходит от соединившихся двух реке Шилки и Аргуня, которых берега с одну сторону до самых их устей состоят под владением Российской империи, другая же сторона по Шилке от речки Малой Горбицы, а Аргунской другой весь берег принадлежат ныне Китайцам.

По Шилке и в тамошних окольных местах живущие Тунгусы называют Шилку и Амур одним именем Шилкир, да и Тунгусы Якутского уезда, которые живут по верхним местам реке Алдана и Олекмы, и ходят иногда за промыслом звериным до впадающих рек в Амур реку, имянуют вышепоказанные обе реки тем же званием, равным же образом и [306] Китайцы, как на Манжурском, так и и собственном их Китайском языке, обеим помянутым рекам токмо по одному званию имеют; а именно на Манжурском Сахалин-ула, а на Китайском Ге-лонг или Я-лонг-кянг. На полученных же из Китая письменных ландкартах вместо последнего имени поставлено Хелундзян.

Когда в 7157 (1689) году Августа 27 дня на бывшем в Нерчинске мирном конгрессе тогдашним Окольничим, а потом Боярином и Государственным Канцлером, Феодором Алексеевичем Головиным, произошедшие о городе Албазине ссоры прекращены, и о назначении границ между Российским и Китайским государствами договор учинен был; тогда в Российском экземпляре того договора в первом пункте граница определена была сими словами: «река именем Горбица, которая впадает идучи в низ реку Шилку с левой стороны близ реки Черной, рубеж между обоими государствы постановит; такожде от вершины тое реки каменными горами, которые начинаются от той вершины реки, и по самым тех гор вершинам даже до моря протягненными обоих государств державу тако разделить, яко всем рекам малым или великим, которые с полудневные стороны сих гор впадают в реку Амур, быти под владением Хинского [307] государства; такожде всем рекам, которые с другой стороны тех гор идут, тем быть под державою Царского Величества Российского государства».

Что река Горбица положена за границу, в том есть первое сумнительство при сем трактате. Другое состоит в том, в коем месте помянутые каменные горы простираются до моря.

В сочиненном с Китайской стороны на Латинском языке трактате изображено, что река Черная, по Татарски, то есть по Тунгуски, или по Манжурски, называется Урум; и что, как она, так и река Горбица, впали в Сахалин-Улу, которое имя на поле так истолковано, что де река Сахалин Ула по Руски называется Амуром. Потом примечания достойно, что есть две Горбицы и две реки Черные. Одна Горбица, которая в 255 верстах ниже города Нерчинска с северной стороны впадает в Шилку, речка небольшая, и для того называется Малою Горбицею. Другая, которая верстах в 20 или в 30 ниже устья реки Аргуня с северной же стороны впала в реку Амур, по рассуждению того, что она река нарочита, имянуется Большою Горбицею, також и Амазаром. Одна Черная выше Малой Горбицы в 15 верстах, впала в Шилку; а другая есть [308] река, которая около 20 верст ниже большой Горбицы впала в Амур, и от Тунгусов, яко тамошних природных жителей, называется Уру, которое звание на Российском языке испорченным Тунгуским именем Урка произносится. И сию последнюю реку також за Черную почитать можно; потому что Тунгусское имя Уру с означенным в трактате на Латинском языке Татарским именем Урум точно сходствует.

А по силе сочиненного с Российской стороны трактата, где имянно упоминается о Горбице, впадающей в Шилку, хотя и можно за границу почитать малую Горбицу, как то с Российской и Китайской сторон поныне и признавается: однако и то сказать можно, что под именем Шилки тогда разумели по Тунгусскому знаменованию и реку Амур, в котором случае и не противно будет, чтоб реку большую Горбицу или Алмазар почитать за границу. А наибольше для того, что по трактату, на Латинском языке, для показанных в нем имян Сахалин-Ула и Урум, весьма явно есть, что паче большую, нежели малую Горбицу, за границу почитать должно.

В бытность мою в Нерчинске тамошние старики, которые помнили, что при [309] заключенном в 7157 году мирном договоре происходило, сказали, что сперва не иная какая река, как Большая Горбица, или Амазар, за границу назначена была. Но между переговорами, хитростию Китайских Послов, по предложению некоторого Тунгузского перебещика, договор так переменен был, что на сочиненном с Российской стороны на Российском языке трактате вместо большой Горбицы, или Амура, малая в Шилку впадающая речка Горбица, назначена.

Сие бесспорно есть, что Большая Горбица, или Амазар, для границы гораздо пристойнее, нежели Малая Горбица, впадающая в Шилку. По силе трактата границею должна быть река, а не речка. Помянутая же Малая Горбица рекою назваться не может, потому что она очень незнатна; ибо шириною едва на несколько шагов будет, и так мелка, что в летнее время местами высыхает. Она и вся длиною до вершины более 40 верст не будет.

К тому ж и положенные за границу каменные горы, которым по силе трактата при реке Горбице починаться должно, с Малою Горбицею не сходятся. Ибо хотя горы на ней и есть: однакож большого хребта, которой за границу [310] почитать было можно, в близости реки Шилки нет. Ежели бы тамошние места и не объезжены и не описаны были, что однакож отправленными с Российской стороны Геодезистами учинено; то бы можно было достоверность вышеобъявленного достигнуть одним рассуждением: Ибо выше и ниже Малой Горбицы находятся разные знатные в Шилку и в Амур впадающие реки, яко Нерча, Черна, Большая Горбица, Урка, которые в рассуждении их величины всеконечно в дальних местах вершины свой иметь должны. Но какой будет хребет, которой пресекается многими реками?

Напротив же того все, что по силе трактата к определению границе требуется, с Большою Горбицею без изъятия сходствует. Она нарочитой величины; ибо шириною будет инде на 30 а инде на 50 сажеи. Притом так глубока, что и в осеннее время можно по ней не инако, как на судах, или на плотах переправляться. Она вышла из большого хребта, и сей хребет лежит так, как написано в трактате.

Промышленые, которые за соболиным промыслом в тамошние места ходят, называют помянутой Хребет Становым, и сказывают, что так имянуемой Яблоной Хребет, которой лежит на дороге от Еравны до Читинска, с преждепомянутым [311] Становым Хребтом соединяется. Ибо при вершине реки Читы, впадающей в Ингоду реку, Яблоной хребет поворачивается на восток. А все с северной стороны впадающие в Ингоду, Шилку и Амур реки из того же хребта вышли; того ради ближнее расстояние оного от Шилки и от верхних мест реки Амура будет езды не меньше, как дни на три или на четыре.

Что граница сперва назначена была при Большой Горбице, а потом по сходству звания хитрым образом подвинута до Малой Горбицы, то явно есть и потому, понеже в противном случае, ежели бы подлинная и явная причина была от Российского владения уступить столько земли, как до Малой Горбицы; то бы не было нужды положить за границу так малую речку. Но гораздо лучше бы было определить к тому реку Черную, при которой все потребные свойства находятся. Ибо где уж на несколько 100 верст земли отдается, тут невеликое дело уступить и на 15 верст, которыми бы уменьшилось Российское владение, а паче в таковых диких и нежилых местах.

Сверх того Езуитские Миссионарии, бывшие на Нерчинском Конгрессе при заключении трактата с Китайской стороны толмачами и посредниками, а именно [312] Гербиллон и Перейра, и с ними все Езуитское собрание в Пекине, с того времени, как трактат заключен, всегда думали, и поныне думают, что Китайские границы начинаются от большой Горбицы. Ибо сие явственно есть по их Географическим описаниям и по Ландкартам, которые в Китайском атласе, при дю Гальдовом Описании Китайского государства, во Франции напечатаны.

На сих, також и на полученных из Пекина письменных Ландкартах, имя Горбицы назначено Кербечи; по Китайскому произношению Гелибици. А для различия на каждом месте прибавлено следующее: Малая Горбица названа Анба или Амба Кербечи, а большая Эге или Эгиге Кербечи. При реке Эге Кербечи на Езуитских печатных Ландкартах имянно изображено, что оная река там положена границею. А при реке Урке поставлено, что она та же, которая в трактате называется Черною. Да и в 4 части дю Гальдова описания на странице 20 упоминается Эге Кербечи, яко река пограничная.

Некоторые сказывают, что по заключении мирного трактата лет с 15 или с 20, Китайцы сами большую Горбицу границею почитали. А как они случаем получили известие о малой Горбице, то с того времени подвинули границу своевольно с того [313] места до реки малой Горбицы; а хотя о сем письменных доказательств и не находится: однако происхождение того деля объявляется с некоторыми вероятными обстоятельствами, для которых не излишно будет оное известие сообщить здесь полное.

Сказывают, что в бытность Воеводы Петра Савина сына Мусина Пушкина, которой был в Нерчинске с 1703 году по 1705 год, некоторой Китайской перебещик Тунгуской породы именем Железень, которой уж при Албазине в Российскую сторону перешел, а потом Китайцами взят был в полон вторично от них ушедши жил при речке малой Горбице под Российским владением. Китайцы уведомившись о его пребывании в Российской области требовали его назад не однократно, напоследок Воевода принужден был выдать его Китайцам. Оной Железень извинялся в своем побеге пред Китайцами сказал, что он жил на земли не Российского, но Китайского владения. Ибо де Китайские границы простираются до оной речки Горбицы, а не до Большой Горбицы, или до Амазара, как по то время думали. По получении такой приятной ведомости Китайцы с тех пор ежегодно для обыкновенного осмотру границ до часто упоминаемой речки малой Горбицы зачали ездить, и столбы пограничные там поставили. Причем [314] вышепомянутой Железень в первой раз у них вожем был.

Объявитель сего, отставной Нерчинской Казак, Ларион Яковлев сын Плотников, сказал еще, что он сам был в числе тех казаков, которые вышепоказанного Железеня изловили, и в Нерчинск привезли. Он ссылался на всех старых жителей города Нерчинска. А понеже я услышал от помянутого казака о сем уже по отъезде моем из Нерчинска, будучи в Иркуцке; то не можно мне было о истинне объявленных обстоятельстве от других тамошних жителей получить подтверждения.

Но как бы сие ни было, однакож по прежде приведенным известиям явно, что границе при малой речке Горбице быть весьма не прилично. И того ради не бесполезно бы было, положить новую границу, которая бы больше сходствовала с естественным тех стран положением, и возвратила бы по нескольку ущерб Российскому государству мирным тем заключением нанесенной.

Другое сумнительство изъяснения требующее состоит в том, где и около коих месте назначенные для границы каменные горы простираются до моря. При сем надлежит наперед взять в рассуждение слова в Нерчинском трактате после [315] вышеприведенных, следующие: «Протчие же реки, которые лежат в средине меж рекою Удью, под Российского государства владением, и меж ограничными горами, которые содержатся близ Амура, владения Хинского государства, и впадают в море, и всякие земли посреди сущие меж тою выше помянутою рекою Удью, и меж горами, которые до границы, надлежат, не ограничены ныне да пребывают; понеже на разграничение оной земли великие и полномочные Послы не имеют указу, и проч.»

Как ясны сии слова, - однако примечается, что в следующем потом трактате Иллирического Графа Савы Владиславича, с Китайскими Министрами в 1727 году Октября 21 дня заключенном, и Июля 14 дня 1728 году размененном, они приняты со всем в другом разуме, чему знать можно причину по журналу бывших на Нерчинском конгрессе с Китайскими Послами Езуитов, кои в Дю Галловом Описании о Китае том IV стран. 238 и след. предподали нам следующее известие:

Пишут они, что по имевшимся между Послами. обоих государстве довольным собраниям, в коих о постановлении границе договоренось было словесно, а слова записаны были в протоколах. [316] Китайские Послы предложили Российским проект трактата Езуитами на Латинской язык переведенной, в коем написали они о пограничных горах, что простираются в Северовосточную сторону даже до Восточного и Северного Океана, протянувшись в море носом. А понеже о том прежде не говорено было в собраниях, и таким границе положением река Удь и все поморские места даже до Северовосточного носу, где промышляются моржовые зубы, достались бы Китайцам во владение, то Российские Послы на то согласиться не хотели, и на другой день в собрании не явились. Того ради Китайские Послы, опасаясь, чтоб излишними своими требованиями, к коим они и указу от своего двора не имели, посольские их договоры не остановились, звали Езуитов в совет. А Езуиты им предложили, что по всему виду Россияне не согласятся на сие никогда, для того, что в прежних договорах о горах носом в Море протянувшихся не упомянуто было ни словом; и до оного де носа от Пекина прямою линиею будет больше 1000 миль расстоянием, потому что де видели они у Россиян ландкарту, на которой сей нос назначен под 80 градусом северной ширины. Сему Китайцы удивляясь, просили Езуитов, чтоб пошли к Российским Послам, и склоняли бы их к вступлению опять в договор, и к разделению [317] требованных ими мест между обоими государствами по полам. Но как в самое то время прислали Российские Послы к Китайским протестацию изрядным слогом против Китайского требования писанную на Латинском языке: то Китайские Послы уже прежде в опасность приведенные отстали от своего, требования; и трактат заключен был на прежде договоренных кондициях с общего согласия.

Когда сие учинено в Нерчинске, то и не кажется удивительно, что Китайские Министры с Графом Савою Владиславичем имеющие заключить другой пограничной и трактате употребили подобную хитрость, и возобновляя прежнее требование, и в противность Нерчинского трактата предлагая, будто река Удь и с прочими тамошними местами оставлены при После Феодоре Алексеевиче Головине, яко бы страна сумнительная, впредь до нового договора. Но то не понятно, как Графе Сава Владиславич, либо не справившись по Нерчинскому трактату, либо не разумея оного силу, имея однако при себе таких людей, которые могли ему оной истолковать довольно, попустил Китайцам, внесть их требование в новой трактате, как учинено, в 7 пункте оного, не прибавляя с Российской стороне никакого опровержения, и извиняя себя только тем, что та [318] восточная страна ему Графу Саве от Ее Императорского Величества не приказана, и он о ней подлинного известия не имеет. Случаем может быть прибавлены слова: да останутся те места как прежде постановлено. А понеже прежде постановлено не так, как Граф Сава думал, и Китайцы оное истолковали, то и от того при предбудущих негоциациях Российскому интересу не может произойти никакого ущерба.

Правда, что есть хребет каменных гор от тех, которые в Нерчинском трактате для границы назначены, в Северовосточную сторону простирающийся; оной отделяет все в Восточное море, и в Пенжинскую губу впадающие реки от Алданских покатей, и от рек впадающих в Ледовитое море; Наконец оставляя реку Колыму налеве, а Анадыре направе, окончится в самом дальнейшем крае Сибири, а именно: в Чукотской земле, носом, далеко в море протянувшимся. Но не льзя сказать, чтоб сей хребет был один с пограничным. Паче можно почесть оной за один с другим хребтом лежащим от реки Амура выше устья реки Шингала прямо к северу, в соединяется с пограничным хребтом около самых тех мест, где другой далее к северу простирающийся хребет начинается. Ибо сей хребет также немал, [319] по Амуру оной проплыть 4 дни; и на Дю-Галдовых ландкартах при оном написано, что далеко простирается к северу. [Chaine des Montagnes, qui penetrent fort avant dans le Nord] к тому ж и оной, не соединяясь еще с хребтом пограничным, отделяет реки под востоке текущие, яко Амгун, Тугур и прочие, от текущих под запад, что есть и свойство другого дале к северу простирающегося хребта, вместо того, что пограничной хребет должен отделить реки в полуденную сторону текущие от северных.

Что надлежит до реки Уди, то в Нерчинском трактате никакого следу нет, чтоб она не включилась внутри Российских границ, и что сей пункт, как упоминается в трактате Графа Савы Владиславича, тогда оставлен был не окончан. Слова: что река Удь под владением Российского государства, значат тому противное, и задолго перед тем был на той реке, как и еще есть, удской острог, Россиянами построенной, о котором с Китайцами спору нет. О горах же пограничных написано в Нерчинском трактате, что они близ Амура, владения Хинского государства. Следовательно Китайское владение далее Амура не простирается. А земли посреди между рекою Удью и пограничными горами лежащие да пребудут неограничены. Следовательно не о Уди [320] реке сомнение, но о Тугуре и о прочих между Удью и Амуром в Океан впадающих реках, на которые Россия имеет право тем больше основательное, чем Россияне оными владели долгое время. На реке Тугуре остроге имели, но за малолюдством и отдалением оной оберегать не могли; Китайцы наступя военною рукою острог сожгли, и людей в полон взяли. Посему и конец гор пограничных, где простираются до моря, не остается под сомнением. Ибо при заключении Нерчинского трактата Китайцы сами признавались, что оной есть близ реки Амура. Но что касается до положения оных гор в верхних местах реки Зеи, то едва ли можно будет оное определить точно. Вся тамошная страна так гориста, что как самая Зея, так и большое число рек во оную впадающих, имеют свое течение между горами. К тому ж вершины Алданские и Удьские к Зейским весьма подходят близко, так что промеж ими трудно найти горы величиною от других отменные.

Другое обстоятельство не меньше служит Российской претензии в пользу, а именно, что Алданские и Удьские Тунгусы, кои в Якутск Ясак платят соболями, промышляют оной по большой части в верхних местах по реке Зее и по [321] сторонним в Зею впадающим рекам, и что оную страну почитают, яко издревле до себя надлежащую, в чем от Китайских Тунгусов живущих вниз по реке Зее, кои часто с ними сходятся, и не бывает прекословия.

Но как бы ни определить границы по горам, то всегда останутся причины к сомнениям, жалобам и спорам, особливо в стране, которая за дикостию своею и за дальностию точно описана быть но может. Того ради гораздо бы полезнее, было, назначить к разграничению реки, как учинено при реке Аргуне. К сему наибольше способна сама река Амур. Но способны и другие реки, а именно: считая от вершины реки большой Горбицы, и от большого Олдекона, речка Танда, река Гилюй, река Зея, река Селимда, от коей можно перебраться на Тугур, и Тугуром следовать до Океана. Сим образом граница будет всем известна, и пресекутся многие причины к неудовольствию между государствами, которые взаимно одно от другого могут получать чрез Купечество благоучрежденное немалую пользу.

Текст воспроизведен по изданию: Изъяснение сумнительств находящихся при постановлении границ между Российским и Китайским государствами 7197 [1689] года // Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие, Апрель 1757 года. СПб. Императорская академия наук. 1757