-

ЕЖЕМЕСЯЧНЫЕ СОЧИНЕНИЯ

К ПОЛЬЗЕ И УВЕСЕЛЕНИЮ СЛУЖАЩИЕ

Июль, 1757 года.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ

при Императорской Академии Наук.

МИЛЛЕР Г. Ф.

ИСТОРИЯ О СТРАНАХ ПРИ РЕКЕ АМУРЕ ЛЕЖАЩИХ,

когда оные состояли под Российским владением.

Река Амур, по Манжурски Сахалин-ула, по Китайски Гелонг-Киян, или Хелун Дзян, а по Тунгусски Шилкир, Шилкар или Силкар называемая, имеет свои вершины отчасти внутри нынешних Российские империи пределов, отчасти же в близости оных в Мунгальском владении; и протекая чрез разные страны, имянуемые от Китайцев Восточною Татариею, впала в Океан под 53 градусом северной широты, или малым чем меньше. Понеже вся сия река находилась несколько лет под Российским владением, то не неприятно будет, когда объявим о происходивших притом приключениях, и [4] сообщим служащие к Географическому ее знанию известия.

Что Амур река прежде сего называлась у Мунгалов Кара-муран, то есть Черною рекою, с которою однако упоминаемая у Марка Павла Венецианина река Карамуран не сходствует, а напротив того объявленная у Абулгазия Баядур Хана река Икар-Муран с нею есть одна, о том показано обстоятельно в Сибирской Истории, книга 1, глава 1, § 20. Но от чего произошло имя Амур, которое иные неправильно пишут Ямур, того заподлинно объявить не можно. Живущие по сей реке народы думают, что сие имя есть Российское, потому что оно ни у них, ни у Китайцев, и ниже у Манжуров не употребительно. Однакож не вероятно, чтоб Россияне оное выдумали сами; паче заключить должно, что каким ни будь случаем при первом изобретении той страны услышали они сие звание от других. Одно разве сказать можно, что на Российском языке имя Амур распространилось больше, нежели как бы по первоначальному его знаменованию надлежало. По нынешнему употреблению начинается оное в том месте, где река Аргунь соединяется с Шилкою рекою. А Шилка произошла от соединения двух реке Онона и Ингоды.

Первое известие о сей реке получено чрез Томских казаков, кои посыланы были в [5] 1636 году из Томска на Алдан реку для приведения в ясашной платеж тамошних народов. Несколько из них отправяся в 1639 году на реку Улью впадающую в Охотское море, построили при устье оной первое ясашное зимовье. Увидев там тунгусов с реки Уди услышали от них, что они с некоторым народом живущим на непременных местах, и в земледельстве упражняющемся, торгуют при реках Чие и Силкаре, променивая у них на хлеб свои соболи. О реке Чие, имянуемой нами Зеею, или Зиею, а по Тунгусски Джи, объявили они так, что она впала в Силкар, Силкар в Амур, а Амур в Большое море. Они также сказывали о реке Омуте [может быть Амгуне], что при ней живут Тунгусы, кои с обитающим в нижних местах реки Амура народом, называемым Натканы, и собственной свой языке имеющем, торги отправляют. К ним приносили они соболей, и за оные получали серебро и медные котлы, также бисер стекляной, и разные материи шелковые и бумажные, токмо сии вещи не сами делали Натканы, но привозилися оные к ним от другого народа Мамур по объявлению Удских Тунгусов было имя реки, при которой обитавшие люди пропитание имели от земледельства и скотоводства, курили вино, и привозили муку к Натканам по Амуру. [6]

Почти в тоже время получено чрез отправленных в 1639 году из Енисейска на реку Витим казаков некоторое известие и о верхних местах реки Амура, что в оных обитает народе Дауры, которой богат скотом и земледельством; что Даурской Князь Лавкай живет при устье реки Уры [Урки] впадающей в Шилку, или лучше сказать, в Амур; и что в тамошней стране добывают серебреную руду, из коей Даурские Князья плавят серебро, и оное на соболей меняют, а соболей продают Китайцам, и берут за них шелковые материи и другие разные товары.

Вскоре по получении сих известий прибыл в построенной не задолго перед тем Якутской острог, которой до того времени присудным был к Енисейску, первой Воевода Стольник Петр Петров сын Головина; и по прибытии своем, как только уведомился о реке Амуре, немедленно принял намерение проведать оную обстоятельнее. Одно отправление учинено вверх по реке Витиму, другое в верх по реке Алдану: токмо о первом упоминать нет причины потому что не оказало оно никаких успехов. А другое тем достопамятнее у что оным найден путь с реки Алдана в верхние места реки Зеи, и чрез оное получено к Географическому описанию оных стран некоторое изъяснение. [7]

Письменной голова Василей Поярков, предводитель посланной команды, отправился из Якутска в поход в 1643 году Июля 15 дня со 132 человеками, в числе коих по большой части были промышленые. Следуя по Алдану реке пришел он в 4 недели к реке Учуре, о которой Тунгусские вожи объявили, что к продолжению пути способна. Сею рекою едучи 10 дней, поворотил он в реку Гонам, а Гонам река весьма мелка и порожиста; чего ради хотя пять недель по ней шли, однако за наступившею зимою не могли дойти до волоку, коим надлежало следовать сухим путем на реку Зею. Для сей причины Поярков принужден был при реке Гонаме остановиться, и препроводить несколько зимы в построенном им там зимовье. Оттуда осталось еще на 6 дней ходу до впадающей в Гонам речки Нуемки, а по сей было еще несколько итти в верх до хребта разделяющего покати Алданские от рек текущих в Зею. Поярков, продолжая путь зимнею дорогою по волоку три недели на Юго-Восток и на Юг, дошел наконец до реки Брянды, впадающей с западную сторону в Зею, и по Брянде реке шел до Зеи полтретьи недели. Потом следовал вниз по Зее, записывая впадающие во оную реки следующим порядком: [8] Брянда, о сей уже объявлено.

Другая Брянда, 2 дни езды от прежней.

Гилюй, от Брянды 2 недели езды.

Ур, от Вилюя езды 4 дни.

Умлекан, от ура 3 дни езды.

(Все с зап. ст.)

При второй Брянде и Уре реках, жительство имели Тунгусы двух родов, из коих первые оленей, а другие скот водили. При устье реки Умлекана нашел он Дауров, имеющих пропитание от земледельства и скотоводства. По сей причине он там остановился; ибо хотя большая часть его команды людей с ним была, однако не взял он с собою много съестных припасов, надеяся сыскать оные у Дауров. Достальным людям своей команды приказал он притти со всем припасом к весне, и путь иметь, буде можно, водою. Сие хотя и учинилось, токмо он между тем претерпел много нужды от своей неосторожности, отважившись зайти в чужестранную и незнаемую землю без довольного числа съестных припасов.

Сперва все народы принимали Пояркова благосклонно. Знатнейшие Даурские Князья пришли к нему с подарками. Также явился у него один Князей Дучерского народу, живущего в нижних местах реки Зеи. Всякой объявлял ему охотно, что [9] спрашивал он у них о земле их и о прочих обстоятельствах. Но намерение, с каким такие вопросы от него предлагались, не было согласно с мыслями сих народов. Поярков хотел учинить завоевания, не будучи в состоянии утвердить благонадежное владение. От сего пришел он в такую нужду; что человек с 50 умерли у него с голоду, а достальные питалися бедною пищею, коркою с дерев, мешая с нею по нескольку муки, и кореньями травяными.

Из полученных между тем известей достопамятнейшие были сии: что есть Хан именем Борбой [может быть Богдой], которой живет в городе деревянными стенами и земляным валом укрепленном. До оного города шесть недель езды от реки Умлекана. Он над всеми тамошними странами владение себе присвояет, токмо власти своей столь далеко еще не распространил, чтоб все народы при Зее, Шилке и Амуре живущие были ему послушны. На непокоривых посылает он военных людей по 2 и по 3000 человек. Побежденные принуждены бывают давать Аманатов, коих у него в городе содержится множество. Бой у Хана лучной и огненной. С побежденных народов собирается ясак соболями, также промениваются там соболи на товары, на серебро, на олово, на медную посуду, и на шелковые [10] и бумажные материи кои Хан получает из Китая, куда и продает большую часть соболей. От сего торгу у него есть великое множество помянутых товаров и других вещей драгоценных, а в земле у него скота и всякого хлеба довольно, из коего и вино курят. У народа живущего при Хане язык несходен с языком живущих по Зее реке Дауров, так что друг друга не могут разуметь без толмача. При устье реки Селимды впадающей в Зею, расстоянием в 4 днях езды вниз от Умлекана, есть острог Молдикичид называемой, в коем живут Дауры; а при реке Шилке, около того места, где Зея впала, находится другой Даурской острог Додува. Князь Лавкай живет в верх по Шилке, имеет ври себе множество земледельцев, и оставшейся излишней хлеб посылает водою в Мунгальскую землю, где оной на скот променивается и прочая.

Следуя по пути в низ по воде Поярковым предприятому, не оставим упомянуть и о знатнейших местах, мимо коих он ехал; ибо от того География может получить некое приращение. Сперва проплыл он по Зее мимо устья реки Селимды, о которой однако в его описании не упоминается, и прибыл в три дни, считая от Умлекана, к Даурскому острогу при устье речки Гогуль Кургу, с восточную сторону впадающей. [11] Оттуда ехал он день до устья реки Томы с ту же сторону впадающей и от сего места день же до Даурского острогу Балдачина, а напоследок день же до устья реки Зеи. Кроме острогов видел он и по иным местам Даурских жилище много, где пашни пахали, и имели изобильное скотоводство.

Из полевых плодов родились там ячмень, овес, проса, гречуха, горох и конопля; а в огородах росли огурцы, мак, бобы, чеснок, яблоки, груши и орехи. Дауры жили также и по реке Шилке. По оным следовал другой народ, по Пояркову названию Дучеры, у коего будто язык был от Даурского разной.

В три недели пришел Поярков к устью реки Шингала, или Шунгала. В сем месте по его объявлению отменяется имя Шилки реки, потому что сия река впала в Шунгал, а Шунгал уже в Амур. Но кажется, что он вместо Амура почел реку известную под именем Узуры. Он послал 25 человек наперед, для проведывания устья реки Амура, что однако же им не удалось; ибо кроме двух, кои спаслися бегством, все прочие Дучерами побиты. От устья реки Шингала до устья реки Узуры препроводил Поярков 6 дней. Везде жили Дучеры, да и ниже реки Узуры, расстоянием на 4 дни езды, жилища их же были. За [12] Дучерами обитал народ Натки, а за Натками Гиляки, коих селение по самым нижним реки Амура местам до моря продолжалось. Обоими помянутыми народами ехал Поярков по 2 недели, и они не были еще никому подвластны. Гиляки владели и островами находящимися на море, и питалися рыбным промыслом. Таким образом прошло другое лето, и Поярков зимовал при устье реки Амура между Гиляками, которых они в тоже время привел в подданство, Российской державы, взяв с них ясак и Аманатов, коих он привез с собою в Якутск, и с ясаком состоящим в 12 сороках соболей и в 6 шубах собольих.

Тому не должно дивиться, что нашлися собольи шубы у Гиляков, у народа Китайцами, по причине, что платье носят из рыбьих кож, Юпа Татзе называемого. В таком платье ходят они только летом, а зимою нельзя им, как и другим народам, обойтися без шуб. И понеже они тогда еще не были ни у кого под властию, чтоб кто потребовал них ясаку соболями; то можно было им носить и собольи шубы.

В обратной путь вступил Поярков уже не тою дорогою, которою туда приехал. Ибо в верх по рекам итти было трудно, а для оставшегося у него малого числа людей и опасно. Он отправился морем, чтоб дойти до реки Ульи, которая известна ему была [13] по вышепоказанным Томских казаков известиям, и шел до оной 12 недель. По приходе на реку Улью зимовал он там втретьи, а в Якутск возвратился Июня 12 дня 1646 году, несумненно надеяся, что без дальнего труда можно привесть всю реку Шилку и Амур под власть Российской державы, ежели только отправить туда 300 человек для построения в Даурской и Дучерской землицах трех острогов, и каждой острог снабдить 50 человеками, а достальных 150 человек употреблять в разъезды для усмирения тех, кои паче чаяния непокорны явятся, и по его мнению не должно опасаться никакого дальнего сопротивления; у оных народов найдется съестных припасов довольно.

К поспешествованию сих предприятий показана в 1647 году промышлеными, по реке Олекме за соболиным промыслом ходившими, новая на Амур дорога, которою с Тугира реки, впадающей в Олекму, чрез горы, разделяющие покати Ленские от Амурских, можно дойти до реки Урки, а по Урке до реки Амура. Сия дорога явилася пред сысканною Поярковым лучше тем, что не токмо она была короче, но и способнее к произведению восприятых мер в действо. Ибо тогдашнее намерение касалось больше до верхней Амура реки страны, где жил князь Лавкай, по распространившемуся о богатстве тамошних стран слуху. [14]

Сперва учинилось в том же 1647 году из Якутска на Тугис реку отправление для построения при оной острога, или зимовья, и для приведения тамошних Тунгусов в ясашной платеж. На другой год несколько казаков ходивши из оного зимовья через хребет на Амур, возвратились оттуда с достоверным известием. За год перед тем зимою промышлял некоторой промышленой в тамошних горах соболей, и построил под самым хребтом с северную сторону зимовье. От оного пришли казаки в 2 дни на легких нартах, то есть на небольших санках, на коих возят съестные припасы, к тому месту, где соединяются две речки, из коих произошла река Урка. Они услышали, что называют ее Урою, и она по объявлению тех казаков столь велика, что оттуда по ней можно ходить большими судами. Помянутые казаки следовали до реки Амура с осторожностию, чтоб не найти на большие Даурские улусы; ибо оных опасаться им причина была за своим малолюдством. Пришед к Амуру реке около половины дня езды ниже устья реки Урки, увидели у берегу плот, и уведомились от находившегося при них Тунгуса, что на таких плотах приезжают туда осенью жители и с конями с верховья реки Шилки, для покупки у Князя Лавкая хлеба; а закупив оной, отъезжают на тех конях назад зимою как реки станут. Тот же Тунгус [15] сказывал им, что до Лавкаева жилища от устья реки Урки можно поспеть верхом на коне в один день. Место то находится повыше реки Ольдекона, и с устья оной видно: но казаки итти туда не отважились. Они меряли ширину реки Амура, которая кроме низких берегов явилась в 200 сажен, а все расстояние от одного высокого берега до другого, и следовательно ширину реки в большую воду положили они до 500 сажен. Потом возвращался через волок, зарубили они в пользу тем, кои после их туда пойдут, везде по дороге на деревах знаки, что в странах густым лесом обростших подлинно есть для показания дороги наилучшим средством.

По сим приуготовлениям воспоследовал вскоре действительной опыт, как бы страны по Амуре реке присовокупить к Российскому государству, и живущих там народов в Ясашной платеж положить В таковые походы употребляемы были везде в Сибири наперед казаков промышленые; что учинилось и в сем случае. Некоторой промышленой человек, уроженец города Соли-Вычегодской, именем Ерофей Хабаров, явился у едущего в 1649 году в Якутск воеводы Дмитрея Андреева сына Франсбекова, когда он зимовал в Илимске, и учинил ему предложение, чтоб позволено ему было с 150 человеками, или сколько собрать может, итти [16] на Амур реку, а он хочет содержать их на своем коште, и надеется привесть Дауров в Ясашной платеж, собранной же с них ясак обещается прислать в Якутск. По тому его предложению дал ему реченной Воевода Марта 6 дня оного году наказную память, и казаков число небольшое. Прочие люди партии его были все охочие, коих находилось при отъезде его не свыше 70 человек, но он надеялся на то, что на дороге число их приумножится, что и учинилось.

В первое лето за поздым временем Хабаров далее не дошел, как до устья реки Тугира, откуда Генваря 18 дня 1650 году шел пеш в верх по Тугиру, и через хребет на Амур реку. Князь Лавкай уведомившись о сем походе, выбрался не задолго перед тем с сродниками своими, и со всеми улусными людьми из жилище своих, так что куды Хабарове ни приходил, все жилья были пусты. Он нашел не токмо то место, в коем жил Князь Лавкай, по еще четыре такие же, стоящие вдоль по Амуру, расстоянием между собою на день или на полтора дни. Оные казались почти во всем равны. Ибо хотя Лавкай состоял в наибольшей славе, однако братья его и сродники, коим принадлежали прочие места, были у народу не в меньшем почтении. Хабарове называл сии места городами; мы [17] были ни что иное, как токмо жилища Княжеские, кои могли служить и убежищем улусным людям, около их обитающим, в случае неприятельского нападения, укрепление их состояло в деревянных стенах и в 4 или в 5 башнях. Стены обведены были высоким валом и глубоким рвом. Под башнями находились калитки для вылазки, и тайники для взятия воды. Внутри стоили большие избы с оконницами бумажными, коих можно было по нужде умещаться 50 или 60 человекам.

Хабаров не мешкав ни в первом ни в другом из сих городков, для того что надеялся сыскать людей, коих бы взять ему в заклад для своей безопасности, остановился в третьем. Того ж часа приехали 5 человек на конях, кои с поставленными караульными разговаривать стали. Хабаров приказал находившемуся при нем Тунгусскому толмачу их спросить, что они за люди? Главной из них, которой был уже человек старой, отвечал, что он Князь Лавкай, другие двое его братья, третей зять его, а четвертой улусной его человек. Они де разбежалися услышав о приближении к ним Русских; я теперь пришли они проведать, с каким намерением приехали Русские в их жилища. На сие объявлено было им в ответ, что они люди промышленые, а приехали туда для торгу. Но Лавкай сказал: Я вас [18] Казаков знаю. Ваш один товарищ будучи у нас нам сказывал, что вас идет наперед 500 человек, а позади следует еще множество. Вы де хотите всех нас побить, животы наши пограбить, а жен и детей в полон взять; потому мы все и разбежались. Напротив того ответствовано им было, что Русские не обыкли поступать жестоко, но только требуют с них ясаку, за что обнадежены быть могут высочайшею Царскою милостию и сильнейшим защищением от их неприятелей. На сие сказали братья Лавкаевы и зять его: Когда вы требуете только ясаку, то сие ваше требование может исполниться. После все поехала назад тою же дорогою.

По сему осталась еще надежда к покорению сих людей, ежели опять оные явятся. Чего ради гнался за ними Хабарове с поспешением, токмо без успеху. Он только наехал еще на два прочие городка о коих упомянуто выше. В последнем увидел он старуху, которая сказалась сестрою Лавкаевою, и что она была в полону у Князя Богдоя, из коего брат ее выкупил. Про сего Князя объявила она, что он весьма богат и силен, и что все тамошние Даурские люди ему послушны. Он ест и пьет из золотой и серебряной посуды, и есть де у него пушки, и другое ружье огнестрельное, також сабли, луки и стрелы. Город, в коем он живет, [19] укреплен земляным валом, и есть в нем лавки, в коих продаются дорогие товары. Мимо его течет река Нон [Наун], и впала в Шингал, а Шингал в Амур. Да есть де еще другой владелец гораздо сильное сего Князя, и для того он ему подвластен. Все сии известия, как кажется, не требуют никакого изъяснения. Ибо явственно есть, что разумеется не иной кто, как Манжурской Хан, которой не за долго пред тем Китай завоевал, а тогда начал чрез наместника своего при реке Науне, и с сию сторону распространять свое владение.

Первой Лавкаев городок показался Хабарову всех прочих крепче, и сверх сего выгоднее тем, что он к дороге с Тугира реки стоял ближе. Того ради повел он в начале великого поста людей своих туда обратно. В сем городке найдено хлеба множество в ямах, которого Дауры при своем побеге взять с собою не успели. В Амуре реке рыб множество. Тамошней страны к земледельству удобнее и плодоноснее нельзя желать лучше. По разным местам обретаются леса темные, в коих тогда водились самые добрые соболи и другие дикие звери в великом множестве. Но такую разными угодьями одаренную от натуры землю трудно было покорять столь малыми людьми, а защищать оную [20] от неприятелей еще и того меньше. Сего для отправился Хабаров с небольшим числом людей обратно в Якутске; и по приезде своем туда, что было Маия 26 дня 1650 году, Воевода дал ему казаков 21 человека, и притом позволение взять с собою столько охочих людей, сколько с ним итти пожелают. Вскоре, пристало к нему 117 человек промышленых, коих он в немедленном времяни повел на Амур реку с собою. До его туда приезду, которой воспоследовал весною 1651 году, оставшиеся там люди собрали на тот год ясак с разных тамошних Тунгусов, и послали оной в Якутск, приобщая к оному для опыта несколько хлеба, какой родился при реке Амуре. Все сие отправлено потом из Якутска в Москву.

После того времени вскоре упоминается о месте Албазине, в котором в последующие времена Россияне имели главное жилище при реке Амуре. Причем примечать надлежит, что имя произошло по Даурском Князе, которой там жил вместе с Лавкаем. А по положению оного явствует, что он был третей из помянутых городков Лавкаевых. На Дюгальдовых ландкартах о Китайской Татарии означена в том месте, где стоял Албазин, река Якса. Но известно заподлинно, что там никакой реки не находится. Самая ближняя [21] река называется Емур, или по Китайскому произношению Емули, которая впала в Амур с полуденную сторону в 2 верстах ниже Албазина, и потому на русском языке прозвана Албазихою. Однако имя Якса не без знаменования. Оным Китайцы и Манжуры прежде сего называли самой город Албазин. Да и пустое место, где помянутой город стоял, называют и поныне тем же имянем. Что принадлежит до прочих Лавкаевых городков, то знатно, что оные разорены Хабаровым, потому что об них после того ничего не упоминается; равномерно как и другие некоторые городы в последующие времена тому же приключению подвержены были. Сперва построили их Дауры для своего защищения от Манжуров: Но при приходе Русских явилися они не столь крепки, чтоб могли владетелей своих оборонить так, как они надеялись; и потому, в известиях объявляется, что некоторые Даурские Князья при приближении Россиян городы свой сожигали, а сами разбегались.

Июня 2 дня 1651 году отправился Хабаров со всею командою на больших и малых судах из Албазина вниз по Амуру реке, на коем пути учинены им такие дела, которые в рассуждении бывшего при нем малолюдства показались бы невероятными, ежели бы не можно было доказать [22] каждое письменными свидетельствами. На третий день по вступлении в путь приехал он к выжженному Даурскому городку, в коем жил Князь Дазаул; почему и назван Дазауловым городом. Понеже в нем людей не было, то он там не остановился. Также проплыл он мимо двух Даурских улусов, из коих жители увидев Русских убежали. На закате солнца прибыл он к трем городкам вместе стоящим, кои разделялись токмо стенами, и принадлежали трем Князьям, Гугудару, Олгомзе и Лотодиму, кои лишь только построены были для их безопасности. Стены были у городков деревянные в два ряда, в промежках насыпано землею, а с верху вымазано глиною. Ворот не было, вкруг стен выкопаны рвы глубиною в сажень, а в них проведены были подлазы. Князья думали сперва, что они с своими людьми, и с находящимися у них 50 человеками Китайцев, в состоянии будут Русских не допустить, вытти на берег. Но как сии из ружья только один раз выпалили, и 20 человек неприятелей положили на месте: то Дауры убралися в свой городок, а Китайцы побежали в поле, и оттуда в покое смотрели на все, что после того происходило. Потом Хабаров приготовился к приступу, токмо того прежде не учинил, пока, по ласковом предложении, чтоб Дауры сдалися добровольно, не услышал от Князя [23] Гогудара отказ с презрением. Дауры с башен городских толикое множество стрел выстрелили, что поле у городка казалось равно, как бы низа с стоящим хлебом. Напротив того Русские действовали из огнестрельного своего оружия с большим успехом. Находившимися у них тремя пушками сделав чрез ночь под одного башнею пролом, ворвалися оным на солнечном восходе в первой городок, из коего неприятели выбрались в прочие два городка. В полдни взят и второй городок, однако Дауры засевшие в последнем сдаться еще не хотели. Несколько из них разбежалось, а с оставшимися происходил прежестокой бой, на коем все Дауры перерублены. В первых двух городках найдено мертвых неприятелей 214, кои на приступе убиты, а в третьем городке 427, к коим когда причислить 20 человек на берегу застреленных, то с неприятельской стороны всех побито 661 человек. Из Русских же побито только 4 человека, да 45 слегка ранено. Людей и скота, схороненых Даурами в подлазах, найдено и в добычу получено, число следующее: Баб и девок 243, малых ребят 118, лошадей 237, да 113 скотин рогатого скота. По получении такой знатной добычи Хабаров в сем месте 6 недель прожил. [24]

У пленных спрашивали, для какой причины там были Китайцы, и для чего они Даурам не помогали? На что получено известие, что они присланы были от Шамшакана [Китайского Хама], для сбору с них ясаку, что привозили с собою товары, и торговали с Даурами; и всегда находится у них по 50 человек Китайцев по переменно. Гогудар просил их, чтоб они ему помогли, только они в ответ сказали, что их Шамшакан не велел им биться с Русскими. На другой день приходил в городок к Русским Китаец знатной человек в камчатном платье и в собольей шапке, которой по его честным поступкам принят с Российской стороны с почтением. Он говорил много, только толмача не было. А все, что и пленные Даурские женщины сказали, состояло в том, что Китайцы желают с Русскими жить в мире и в дружестве.

Между тем времянем, что Хабаров в помянутом Гогударовом городке проводил, послал он несколько пленных. Дауров к живущим в окольных местах Даурским Князьям, для призыву их в подданство Российской державы, и к приведению в ясашной платеж, коим имена были Дазаул, Банбулай, Шильгиней и Албаза, токмо никто из посланных назад не возвратился. Сего ради Хабаров, не хотя [25] долее медлить, отправился Июля 20 дня опять в путь на судах, взяв с собою лошадей самых лучших, чтоб можно было при случае ими пользоваться. На другой день приехал он к Банбулаеву городу, но в нем все было пусто. Во все стороны разосланы были люди для проведывания, нет ли где жилых мест; тогда чрез приведенных языков уведомленось, что напротив устья реки Зеи живут люди, у коих Князь называется Кокорей, а по нем и улусе имянуется Кокореевым. Ниже сего улуса есть еще несколько других Даурских жилищ, токмо главнейшим местом почитается новопостроенной крепкой город, в коем живут три Князя Турунча, Толга и Омутей.

Хабаров пустившись по Амуру далее, ехал до устья реки Зеи два дни да ночь, а приехав, нашел в Кокореевом улусе только 24 пустых юрт, кои стоили на правом берегу Амура не много пониже устья реки Зеи. Оттуда пришел он под вечер к объявленному городу, по Хабаровым известиям Толгиным называемому. Сие место тем наипаче было важно, что все Даурские Князья по Амуру живущие, наилучшие свои пожитки свезли туда для сохранения. И взятье оного тем приятнее, чем меньше притом было затруднения. Даурские Князья не знали, что Русские толь близко [26] находятся; того ради город свой оставили в худой обороне, а сами того вечера забавлялись питьем в улусе на лучной перестрел ниже города. Для сей причины как передовые Хабаровой команды люди легко вооруженные только пришли под упомянутой город, то и взошли в оной без сопротивления. Между тем и большие суда привалили, с пушками, и лошади на берег выведены, кои служили потом с пользою, как Дауры увидев из улуса, что происходило, устремились притти к городу для защищения. Улус их со всех сторон окружен был, которые пошли было на утек, те догнаны, и непокаряющиеся перерублены. Князья Турунча, Тольга и Омутей стреляли сперва из своих юрт; но по разговору толмачей от Хабарова к ним посыланных на конец сдалися, и со многими другими знатными улусными людьми, отведены в город под охранение, где учинив в верности присягу, обещалися с 1000 человек своих улусных людей платить ясак. По сему уверению, также и потому, что Князья Турунча и Толга отдали сами себя в Аманаты, Хабаров выпустил прочих пленных с Князем Омутеем из города, дав им позволение у чтоб жили в своем Улусе по прежнему. Коль благодарными ни показывали себя сии люди, и как ни казалось, что они победителями двоими совершенно довольны; ибо всякими [27] съестными припасами Русских довольствовали, и как к Русским в город, так и Русские к ним, в улус ходили безопасно: однако радость сия долее не продолжалась, как три недели. Ибо Сентября 3 дня Дауры все из улуса вдруг убежали, а Хабаров, которой намерился было зимовать в сем месте принужден был искать другого места к своему пребыванию. Он не ошибся в своем мнении, когда уповал, что нижние по Амуру реке места подадут ему случай новым предприятиям. Сожегши Толгин город, и взяв с собою на судно Князей Турунчу и Толгу, отправился он оттуда Сентября 7 дня. Но Князь Толга на другой день сам себя умертвил.

В 4 дни приехал Хабаров к тому месту, где большой хребет каменных гор от полудня к северу простирался, занимает оба берега реки Амура. Промеж сего хребта имел он путь два дни да ночь, а потом ехал еще два дня до устья реки Шингала. Народ выше и ниже хребта по Амуру обитавшей называет Хабаров Гогулами. Напротив того жилища Дучеров по его объявлению начинаются уже от устья реки Шингала, и простираются вниз по Амуру езды на неделю, а за Дучерами жительство имеет народ Ачаны. Гогулы и Дучеры хлеб пашут и скот водят. Главнейшее между ими несходство примечено в том, что [28] Гогулы жили малыми улусами, в коих свыше 10 юрт не было, а Дучеры в больших улусах, в коих по 60 и по 80 юрт находилось. Ачанами называется здесь тот же народ, что Поярков называл Натками. У обеих не было ни скота ни пашен, но они питалися рыбою. О устье реки Узуры позабыл Хабаров упомянуть, которого недостатка и на возвратном пути не пополнил. Сентября 29 дня стал он зимовать при большом Ачанском улусе, откуда до жилищ Гиляцких считал езды на 10 дней.

Главное старание было, чтоб укрепить место своего пребывания, дабы при случае неприятельских набегов можно было жить в нем безопасно. Хабаров назвал оное Ачанским городом. Туда перевезли все, что на судах было. Октября 5 дня отправилось 100 человек вверх по Амуру для промыслу съестных припасов, а в городе осталось только 106 человек, коих на четвертой день после того Дучеры и Ачаны собравшись до 1000 человек с полевой стороны осадили. Неприятели стали уже зажигать городовое строение. Но как опасность ни была велика, однако Россияне храбрости не потеряли. Семьдесят человек вышли на выласку, а оставшиеся в городе действовали между тем из пушек и из мелкого ружья. От сей храбрости успех такой был, что неприятели по происходившем чрез 2 часа [29] сражении обращены в бег; причем убито у них 117 человек, да множество в плен взято, а с Российской стороны убит только один человек. По прошествии после сего двух дней приехали благополучно и посыланные в партию 100 человек с нагруженными судами.

По сем приложено было старание о приведении города в лучшее оборонительное состояние. И хотя зимою все было спокойно, и собрана с Ачанов ясаку не мало, однако напоследок оказалось, что предосторожности употреблена была не втуне. Дучеры и Ачаны послав к Китайцам, или паче к Манжурам, нарочных, просили у них против Русских помощи. Посему наместник Хана Китайского в земле Манжурской, именем Учурва, приказал некоторому Князю Изинею при реке Шингале собрать множество войска, и с оным итти на Руских, и стараться сколько возможно, чтоб их взяв в полон к нему привесть и с ружьем их. Изиней жительство имел в городе Нюльгуте, [может быть Нимгуте], при реке Гур в Шингал впадающей, а Учурва в городе Надимни, расстоянием от Нюльгута езды месяц. Изиней собрав воинских людей 2020 человек всех конных отправился с ними к Ачанам на помощь, токмо препроводил он в пути до Ачанского города три месяца. С ним было 6 пушек [30] да 30 фузей, из коих иные были о 3 и о 4 стволах, только без замков.. Притом упоминается и о некотором артилерийском орудии Пинарт называемом, которое сделано было из глины, и наполнено порохом, для подорвания городских стен, когда под оное будет брошено. В каждой Пинарт входило по 40 фунтов пороху; а таких Пинартов привез Изиней с собою двенатцать.

Марта 24 числа 1652 году на утренней заре, как Россияне еще не очувствовались от сна, Китайцы пришед нечаянно под Ачанской город, начали палить из ружья и из пушек. Сие приключение произвело тем более страху и удивления, что Русским такого стуку, кроме ими самими производимого, не случилось слышать при реке Амуре впервые. Тем ревностнее приготовились они к обороне. Во весь день производилась пальба с обеих сторон беспрестанна Неприятелям удалося сделать пролом в стене, коим они и ворвались было в город; токмо стараяся захватить Русских живых в полон, лишились своей пользы: Ибо Хабаров между тем получил время привесть на проломное место большую медную пушку, и как из ней, так и из прочих пушек, и притом из мелкого ружье столь жестоко стрелял, что Китайцев от города отбил в скором времени. После того выходили 150 [31] человек на вылазку, и сим все дело в иной вид переменилось. По взятии двух чугунных пушек подвезенных неприятелем близко к городу, и там оставленных, обращена наибольшая сила против тех Китайцев, кои из пищалей стреляли, и так большая часть из них побита, и ружье их получено в добычу. Прочие неприятели, будучи без огнестрельного оружия, не много противились. Ибо хотя большая часть Русских, сберегая порох, бились на саблях, однако перерубили неприятелей толикое множество, что достальные принуждены были скоро в бег обратиться. С Российской стороны убито на сем сражении только 10, да ранено 28 человек, которые опять выздоровели. Напротив того у Китайцев мертвых тел нашлось 676, да в добычу у них получено, сверх вышепомянутых пушек, 17 фузей о трех и о четырех стволах, восемь знамен, да 830 лошадей. Между пленниками, коих было также немалое число, находился один Китаец, которой объявил о случае и о приуготовлении к сему походу так, как нами выше описано, приобщив к сему и другие известия о своем отечестве, которые предложим мы здесь вкратце.

Китаец отечество свое называл землей Никанскою. Токмо звание сие не Китайское, знатно что так толковано толмачами [32] через Манжурской, или Даурской, или Тунгусской языки, на коих, как по основанию своему весьма сходствующих, Китайцы не инако как Никанами называются. Сия земля по его объявлению лежит от Богдойской [или Манжурской] земли на полдень, а в ней две реки, одна Бачун, а другая Шунгуй, кои в море впали. При Шунгуе реке столица Никанского Царя Зулзея. Богдойской Царь Шамшакан старается под власть свою привесть Царя Зулзея, и весь Никанской народ. Но сие учинить ему трудно; ибо Никанская земля весьма многолюдна. В ней родится золото, серебро, жемчуг, дорогие камни, шелк и хлопчатая бумага. Там делают камки, атласы, бархаты и кумачи, и все сии материи вывозятся оттуда в Богдойскую землю. Золото добывают в одном месте, а серебро во многих. У золотой горы находится и жемчуг в реке, которая вышла из болота, и в море впала.

Как при наступлении весны по Амуру реке судами ходить свободно стало, то Хабаров наипаче старался, как бы людей своей команды вывесть назад по оной реке в верх на способное место, где бы ему не в толь дальном расстоянии от Якутска можно было скоряе получить подмогу, ежели когда Китайцы опять учинят на него какое нападение. Шесть дощеников изготовив [33] отправился он Апреля 22 дня в путь. По щастию прошел он мимо устья реки Шингала на парусах. Ибо там Китайцы, Манжуры и Дучеры собравшись многолюдством Руских караулили. По известию от некоторого после того в полон взятого Китайца было их до 6000 человек, коим велено было на Руских везде нападать, и не допускать их, чтоб строением городов и крепостей где усилились. По верхнюю сторону каменного хребта, о коем выше объявлено, что оной лежит между Шингалом и Зеею реками, пристали к Хабарову на кануне Троицына дни Казаки и охочие люди, посланные из Якутска еще прошедшего году с порохом и с свинцом к нему дли вспоможения. Их было 144 человека, кои летом 1651 году под смотрением двух Казаков Третьяка Ермолина сына Чечигина да Артемья Филипова сына Петриловского из Якутска отправились. Петриловскому велено было с новокрещенным Татарином Ананьем Уруслановым, Воеводы Францбекова холопом, ехать в Китай Посланником. Но доехал ли он туда или нет, о том известия не находится. Татарин в 1693 году передался к Китайцам, и благосклонно от них принят. С оными же Казаками получено пороху и свинцу по 30 пуд каждого. А они о обстоятельствах пути своего объявили следующее: [34]

Чечигин пришед Сентября 12 дня помянутого 1651 году на Амур, построил в самой скорости суда, и пустился на них вниз по реке, чтоб сыскать Хабарова. Наступившая стужа остановила его в Банбулаевом городе, где он зимовал, не смотря на то, что оной город весь пуст и разорен был. Военные припасы оставил он в Тугирском зимовье в такой надежде, что оные чрез волок перевезены быть могут в исходе зимы способнее, что и учинилось. До прибытия оных послал он от себя наперед Маия 4 дня 1652 году Казака Ивана Нагибу с 26 человеками, дабы Хабарова уведомить о своем приезде. Сам отправился он Маия 14 дня со всеми прочими людьми, и соединился с Хабаровым, как объявлено о сем выше.

Тогда о Нагибе никакого известия не было. Он разъехался с Хабаровым около реки Шингала; а что учинено им сие не с умыслу, явственно было по тому, что он о своем пути, как ему приказано было, везде оставлял по островам на Амуре реке цыдулки, чтоб Хабарову, ежели он найдет оные, о том было ведомо. Дальней его путь соединен был со многими особливыми обстоятельствами так, что упомянуть о том несколько должно. На четвертой день по отъезде из Банбулаева города претерпел Нагиба от Дауров сильное нападение, которые окружили, судно его [35] своими судами, а по берегам стояла их конница: Однако он прошел без вреда сие место. Оттуда препроводил он в пути 4 недели, и не получив в сие время никакого известия о Хабарове, достал он одного человека из Натков, которой сказал: что Хабаров находится еще далее в нижних местах Амура. Посему взяв помянутого человека. в проводники продолжал он путь свой. По прошествии 3 недель окружен он был множеством Гиляцких судов, за которыми им назад ни вперед итти ему не можно было. В сем состоянии находился он полтретьи недели, и стоял посреди реки на якоре. На конец голод и отчаяние привели его к тому, что увидя в стоящей не далеко оттуда деревне рыбу, вывешенную для вяления, пробивался сквозь неприятелей, и убивши с лишком 30 человек Гиляков достал себе желанную пищу. Посем вступив в дальней путь по реке Амуру вниз, достиг он на третей день, то есть 26 числа Июня, ее устья. Назад итти по Амуру тою же дорогою, которою он туды пришел, опасно было, а к морскому пути неудобны были суда небольшие, сделанные из Даурских стругов: чего ради принужден был строить удобное к морскому ходу судно, которое в немногие дни и отделано. Кажется, что Нагиба подражал в сем Мореплавании Пояркову; но не имел такой же удачи: Ибо в 13 день по отъезде его от устья реки [36] Амура судно у берегу разбилось. Он хотя и объявил в своей отписке, что раздавлено льдом; но как тому статься, чтоб в то время лед ходил по тамошнему морю? Главное притом несчастие было сие, что при разбитии судна все съестные припасы также порох и свинец потонули. Пять дней шли они по берегу пешие, питался травами, кореньями и ягодами, и выброшенными из моря тюленями. Потом построили опять новое судно, и шли на нем до речки Учальды, при которой Гиляки и Тунгусы жили: и нашед у них вяленой рыбы довольно поставили там зимовье, и прожили в нем Декабря до 15 дня; а в сей день отправившись опять в путь, пришли они в две или по другим известиям в четыре недели на реку Тугур. По ней жительство имели Тунгусы в великом множестве, кои удовольствовали их съестными припасами. Сии Тунгусы тогда ж приведены в подданство Российской державы; а Нагиба около Троицына дня 1651 году пустившись вниз по реке Тугуру до ее устья, чтоб наловить в море свежей рыбы, послал Казака Ивана Уварова с 20 человеками назад в верх по оной, приказав ему на удобном месте поставить ясашное зимовье, а сам с достальными 5 человеками опять по морю ехал в лодке подле берегу до реки Нантары, а сею вверх до хребта, разделяющего в море [37] текущие реки от тех, кои в Лену впали. Перешед хребет, построил он при речке Вагане впадающей в реку Маю новое судно, а Сентября 15 дня оного году в Якутске приехал. После его Уваров усмотрел за полезнее ясашное зимовье поставить при устье реки Тугура. Из сего учинился потом Тугурской острог, куда посылались чрез несколько лет из Якутска Казаки, и с тамошних Тунгусов сбирали Ясак, пока не разорили оного Китайцы, как упомянуто будет о сем в своем месте.

Мы возвращаемся к Хабарову, которой по получении из Якутска вышепоказанного подкрепления, и вновь военного припасу, пороху и свинцу, продолжал путь свой вверх по Амуру с большею смелостию, собирая по разным местам Ясак с Дучеров, и намерился было отправить из Толгина города назначенных в Китай Посланников, токмо никто не сыскался, кто бы хотел их туда провожать. Не смотря на все Китайские угрожения, построил бы он в Кокореевом улусе против устья реки Зеи город, ежели бы не произошло несогласие между его полчанами, для коего и принужден был оное место оставить. Вдруг более 100 человек от него бежали, у коих предводителями были Степан Поляков, Константин Иванов, Логин Васильев, и они принудив еще 30 человек по неволе с [38] ними сообщиться, пустились Августа 1 дня 1652 году на трех дощениках вниз по Амуру. Знатно, что многие из них передалися потом к Китайцам: Ибо в последующих известиях часто упоминается о Руских у Китайцев находившихся, кои старалися принимать перебещиков весьма ласково, дабы тем более привлечь оных на свою сторону. Хабаров показал в своей отписке, что ушло от него всех 136, а с ним осталось 212 человек. Ежели сие число сравнить с вышеобъявленным числом людей, сколько их сперва у него было, сколько, при разных случаях пропало, и сколько прислано вновь к нему в прибавок; то должно заключить, что много из промышленых, ходивших в то время по Амуру и по Зее за соболиным промыслом, к нему пристав умножали его партию.

Лишась таким образом более третьей части людей своих, не мог он надеяться, чтоб в Кокореевом улусе, для чаемого от Китайцев нападения жить ему было безопасно. Сего ради принял он намерение следовать далее вверх по Амуру, однако заподлинно не известно сколь далеко он ехал, ниже где препроводил зиму. Ибо сии известия его кончатся 9 числом Августа, когда он из Кокореева улуса отправил нарочных в Якутск с отписками. Между тем кажется весьма вероятно, что Хабаров [39] той осени ходил до устья реки Хамары или Камары, и построил там острог, о коем, яко о главном жилище Российском при реке Амуре, упоминется после.

Отправленные от Хабарова нарочные опасаяся Дауров, шли по Амуру от большой части токмо ночью. Почему продолжился их путь до устья реки Урки полтретьи недели. Оттуда, пришли они к Тугирскому зимовью в 8, а от сего вниз по рекам в Якутск в 15 дней. По приезде своем представляли они, чтоб Хабарова при завоеваниях его по Амуру подкрепить большим числом войска. По их мнению 6000 человек Россиян могли бы управиться с 40000 человеками Китайцев без всякого опасения. Но толикого числа людей в Якутске собрать не можно было. Писано о сем в Москву, и посланы были туда двое из прибывших от Хабарова нарочных, чтоб они там о состоянии дел по Амуру с большими обстоятельствами объявили словесно. Но в Москве еще по преждеполученным из Якутска отпискам учинено было определение о посылке к Хабарову помощи, и в Марте месяце 1652 году отправлен к нему наперед дворянин Дмитрий Иванов сын Зиновьев, с коим что происходило, о том имеем предложить в следующем:

Текст воспроизведен по изданию: История о странах при реке Амуре лежащих, когда оные состояли под российским владением // Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие, Июль 1757 года. СПб. Императорская академия наук. 1757