-

СОЧИНЕНИЯ И ПЕРЕВОДЫ,

К ПОЛЬЗЕ И УВЕСЕЛЕНИЮ СЛУЖАЩИЕ

Май, 1758 года.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ

при Императорской Академии Наук.

МИЛЛЕР Г. Ф.

Продолжение описания морских путешествий по Ледовитому и по Восточному морю с Российской стороны учиненных.

Между тем вышереченное дело о сыскании проходу, или соединения, между двумя частями света не осталось у Его Величества бессмертной славы Императора ПЕТРА ВЕЛИКОГО в забвении, паче Великой Государь написал сам собственною своею рукою не задолго пред его кончиною инструкцию, по которой проведывание учинить велел, а произведение оного в действо поручил Генералу Адмиралу Графу Федору Матвеевичу Апраксину. [388]

В силу сего высочайшего Императорского указу велено было учинить следующее:

1. На Камчатке, или в другом удобном месте, построить один, или два бота корабельных с палубою, и на них

2. Осмотреть Северной берег, не соединяет ли он с Америкою, а потом

3. Искать пристани, или стараться сойтись с каким нибудь Европейским судном. Також высылать на берег людей, дли проведания новоизобретенной земли, чтоб о имени и положении оной удостовериться.

4. О сем всем весть обстоятельной журнале, и с ним в Санктпетербурге возвратиться.

Можно сказать, что блаженные и вечнодостойные памяти Ее Величество, Государыня. Императрица ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА, как во всех делах по кончине вседражайшего своего супруга полезные его намерения и определения точно исполнять старалась: так высокославному своему владению наипаче произведением вышепомянутого указа в действо, яко бы начало учинить соблаговолила.

На сем основания немедленно учинено отправление. И сия была первая так называемая Камчатская экспедиция, которой здесь упомянем вкратце. [389]

Тогдашней флота Капитан Витес Беринг определен был главным командиром над сею экспедициею, а с ним посланы двое флота ж Лейтенантов Мартын Шпангберг да Алексей Чириков. Сверх других морских служителей и нижних чинов, отправлено с ними и несколько человеке корабельных плотников. Из Санктпетербурга вступили они в путь свой Февраля 5 дня 1725 году, и приехав 16 Марта в Тобольске пробыли там до 16 Маия, ожидая удобного по рекам ходу, и принимая к себе разных мастеровых людей и материалы к их делу потребные. Следующего лета производили они путь свой водою по Иртышу, Оби, Кети, Енисею, Тунгуске и Илиму рекам. Будучи принуждены зимовать в Илимске, заготовляли они между тех временем потребные к дальнему пути съестные припасы.

Весною 1726 году шли они вниз по Лене реке до Якутска. Лейтенанте Шпангберг отправился наперед с частию съестных припасов, и с тяжелыми корабельными материалами по рекам Алдану, Маие и Юдом. За ним поехал и Капитан Беринг с другою частию провианта сухим путем, на конях верховых. А Лейтенант Чириков остался в Якутске для перевозу достальной части запасов по сухому ж пути. Таким образом порознь возить провианте нужно было для того, что между [390] Якутским и Охотским дороги весьма трудны; ибо там ни летом телегами, ни зимою саньми ездить не можно, чему причиною тамошняя гористая и болотная страна, и что там нет жилых мест, кроме что в близости Якутска.

Коль благополучно производил путь свой капитан Беринг, толь нещастлив был ход водою Лейтенанта Шпангберга, потому что он не дошел до показанного ему места до Юдомского креста: но застиг его замороз на реке Юдоме при устье речки Горбейя. Оттуда собрался он в путь Ноября 4 дня, чтоб с нужнейшими корабельными припасами итти пешком до Юдомского креста и до Охотска. Но оказался в команде его такой великой голод, что принуждены были есть сумы, ремни и сапоги свои, однако между тем в Охотск он прибыл. В начале Февраля 1727 году возвратился он на реку Юдому для взятья там достальной части своего грузу. Но понеже и тем всех припасов перевести еще не можно было; то на последок все благополучно перевезено вспоможением третьей партии отправленной из Охотска с конями. После сего Июля 30 дня приехал и Лейтенант Чириков из Якутска с достальною частию провианта. [391]

Между тем построено в Охотске судно, и названо Фортуною, которое 30 Июня под командою Лейтенанта Шпангберга пошло в море, чтоб нужнейшие судовые припасы и корабельных плотников перевесть в Большерецкой острог. Сие судно возвратилось назад с старинным судном, оставшимся от 1716 году, когда морской ход между Охотским и Камчаткою был начат По сем вступил в путь Августа 21 дня и Капитан Беринг со Лейтенантом Чириковым. Сентября 2 дня вошли они в устье большой реки, а следующею зимою отправились с Лейтенантом Шпангбергам из Большерецкого в Нижней Камчатской острог. Корабельные же плотники для рубки лесу на судовое строение посланы были туда наперед еще летом. Съестных припасов и судовых материалов взяли они с собою толикое число, сколько потребно им показалось, но провоз оных для тамошней трудной езды на собаках происходился весьма медленно. При Нижнем Камчатском остроге заложен корабельной бот Апреля 4 дня 1728 году, и Июля 10 дня под именем Бот Гавриила на воду спущен. Как оной снабден был всякими потребными судовыми и съестными припасами на 40 человек на год, то не умедлили главное намерение всего пути оставшимся морским ходом произвесть в действо. [392]

По сему Капитан Беринг вышед Июля 20 дня помянутого года из устья реки Камчатки в море, держал курсе свой на Северо-Восток, следуя по Камчатским берегам, которые по большой части были в виду. Притом старался он сии берега точно означить на карте, что ему и удалось нарочито. По крайней мере не имеем мы другой, кроме его, лучшей оным берегам карты. Августа 8 дня, как они находились под 64 градусом и 30 минутами высоты полуса, подъехали к боту 8 человек Чукоч в байдаре сделанной из тюленьих кож для проведания, на какой конец производится сие кораблеплавание. С ними разговори происходил через Коряцкого томача, и призваны были они на судно, почему во-первых один на двух надутых тюленьих кожах к шесту привязанных к судну приплыл, за коим потом следовали и прочие на байдаре. Капитан наведываяся о положении дальних берегов, услышал от них, что после сего берег поворотился на Запад. А о находящихся против оного островах или берегах спрашивал ли, или нет, о том не показано в репорте Капитана Беринга, из коего я выписал сие известие. Может быть, что о сем ему на мысль и не пришло, потому что он не знал о том, что прежде его происходило, и следовательно в мог он догадаться, что матерая земля Американская столь близка. [393] Он услышал токмо о острове близ берегу лежащем. Сей назвал он по святому Лаврентию: ибо было 10 число Августа, в день памяти сего святого, когда мимо сего острова проехал, не видал на нем ничего кроме рыбачьих шелашей Чукоцих.

На конец Августа 15 дня пришли они под 67 градус 18 минуту высоты полюса к носу, за коим берег, как помянутые Чукчи показали, простирался к Западу. По сему заключил Капитан с немалою вероятностию, что он достиг самого краю Азии к Северо-Востоку; ибо ежели берег оттуда непременно простирается к Западу, то нельзя Азии соединяться с Америкою. Следовательно он по данной ему инструкции исполнил. Чего ради предложил он Офицерам и прочим морским служителям что время назад возвратиться. А ежели де ехать еще далее к Северу, то надлежит опасаться, чтоб не попасть в лед нечаянно, из коего не можно будет скоро пробиться. В осеннее время бываемой густой туман, которой уже и тогда наступал, свободной вид отымет. Буде же повеет ветр противной, то де не можно будет того ж лета возвратиться на Камчатку. Также не удобно будет и виновата в сих странах, как для известного в лесах недостатку, так и для того, что народ [394] Чукоцкой не приведен еще в подданству Российской державы, и что находятся везде по берегам каменные утесы, между коими ни отстоев ни пристаней неведомо.

Правда что обстоятельство оное, на коем Капитан Беринг рассуждением своим утверждался, было без основания; ибо после того уведомленось, что сей мыс, от которого он поворотился, есть тот, что жители Анадырского острогу по находящейся на нем каменной горе, виде сердца имеющей, Сердце камень называют; а за ним берег хотя поворачивается к Западу: но сим поворотом составляет только большую губу, в средине которой по вышепоказанному объявлению Казака Попова обретается камень Матколь, а оттуда берег простирается опять к Северу и к Северовостоку до 70 градусов высоты полюса и больше, где лежит настоящей Чукотской нос наподобие большого полуострова; и там только можно бы было сказать с основанием, что обе части света между собою не соединяются. Однако сего никто не мог тогда знать на судне. Ибо прямые известия о Чукотской земле и о Чукотском носу вышепомянутым образом получены не прежде, как чрез мои Географические исследования в 1736 и в 1737 годах в Якутске учиненные. Довольно того, что в самом деле не погрешено, и что действительно Азия [395] от Америки узким проливом, Ледовитое море с южным соединяющим, отделяется.

И так наши мореплаватели назад возвратились, на котором пути ничего достопамятного не случилось, кроме что Августа 20 дня приехав к судну 40 человек чукочь в четырех байдарах, привезли им в подарок оленьего мяса, рыбы, свежей воды, лисиц и белых песцов, также и моржовых зубов; напротив чего даны им иглы, огнива, железо и другие подобные сии вещи. Августа 29 числе для густого туману и сильного ветра стали на якоре у берегов Камчатских. На другой день ветр утих, но при подымании якоря канат изорвало, и якорь оставлен в море. Сентября 20 дня возвратившись к реке Камчатке, шли по ней в верх, и зимовали опять в Нижнем Камчатском остроге.

Там слышали они не однократно от Камчатских жителей разговоры и рассуждения, которые довольно важны казались, чтоб возбудить у них внимание; ибо по оным бесспорно следовало, что надлежит быть в близости матерой земле к востоку, которую должно было и проведать и следовать подле берегов оной. Сами они в пути своем приметили, что не [396] было столь широких и высоких волн, каковые обыкновенно бывают на пространном море. Они видели плавающие по морю деревья сосновые, коих не ростет на Камчатке. Они слышали и другие многие таковые признаки о матерой земле в близости находящейся, о коих предъявлено уже выше в своем месте (Месяца Марта. Стран. 207 след.). Некоторые Камчадалы уверяли еще и о том, что в ясные дни с высоких берегов Камчатских земля в противулежащую сторону видна бывает.

Капитан Беринг вознамерившись о том, что предъявленные признаки показывают, восприятием вторичного по морю пути удостовериться, учинил притом такое расположение, чтоб по учинении сего не на Камчатку, но прямо в Охотск возвратиться. Посему пошел он со второй морской путь Июня 5 дня 1729 году. Но жестокой с остнордосту ветр не допустил его далее итти, как только по его исчислению верст с 200 от Камчатки. И понеже он не нашел в сем расстоянии никакой земли, то оборотился назад, и на сем обратном пути обшед полуденной Камчатской нос, положил оной по подлинному его положению и виду на карту, и прибыл [397] морем в устье большой реки, а оттуда Июля 23 дня в Охотск.

Отсюда отправился он Июля 29 дня к Юдомскому кресту верхом на конях, нашед там несколько малых судов, построил из них плоты, на коих плыл вниз по рекам Юдоме, Маие и Алдану. У Бельского перевозу, где при устье реки Белой чрез Алдан переправляются, взял он опять лошадей у Якутов в близости живущих, на коих Августа 29 дня в Якутск приехал. Он отправился оттуда опять Сентября 10 дня, чтоб итти по Лене реке водяным путем, сколь далеко возможно будет. В Пеледуйской слободе застиг его замороз Октября 10 дня, а 29 числа того ж месяца продолжал он опять путь свой на санях чрез Илимск, Енисейск, Томск и Тару до Тобольска, и пробыв, в сем городе от 10 до 25 числа Генваря, прибыл в Санктпетербурге обратно Марта 1 дня 1730 году.

Во время морского пути Капитаном Берингом с реки Камчатки на востоке предприятого, а именно в месяце Июле 1729 года занесло опять погодою к Камчатским берегам близ речки Казаченя, которая течет в Восточное море под полдень от Авачинской губы, Японское судно. В самое то время пришел туда Казачей [398] Пятидесятнике Андрей Штинников с несколько человеками Камчадалов. Японцы не задолго пред тем вынесли из судна пожитки свои на берег, из коих Штинников получив несколько в подарки, не был тем доволен. По прошествии двух дней, кои препроводил он у Японцев, отшел он от них ночью, и скрылся с своими товарищами в близости, дабы видеть, что Японцы станут делать. Сии как о приходе Штинниковом великую радость показали, так и о отбытии его не мало печалились. Они хотели сыскать других людей, и того ради седши в малое судно поехали вдоль возле берегу, Штинников приказал Камчадалам следовать за Японцами в байдаре, и всех перестрелять, кроме двух, коих оставить живых, что и учинено. Японцев же всех было 17 человек, а осталось живых старик да мальчик 11 лет. Захватив все их товары Штинников приказал разбить судно, чтоб пользоваться находящимся в нем железом, и взял обоих Японцев подобно как военнопленных и невольников с собою в Верхней Камчатской острог. Такое бесчеловечие не могло остаться без наказания; Штинников по произведении над ним следствия повешен, а Японцы в 1731 году привезены в Якутск, откуда следующего году в Тобольск и в Санктпетербург отправлены были. [399]

В сем столичном городе обучали их и несколько времени во первых Российскому языку и началам Христианского закона православной веры; потом они крещены, и при святом крещении наречены им имена одному Козма, другому же Дамиян, а прежде того называлися они Соза и Гонза. В 1735 году по указу Правительствующего Сената присланы они в Академию Наук, где обучали учеников, которые уже говорили и писали по Японски не худо, как в 1736 и 1739 годах Японцы умерли. Они родилися в городе Сацме. У Кемпфера сие имя написано Сатцума. На Ландкартах означено по Португальскому произношению Саксума. Сего имени город и провинция находится на полуденном берегу острова Ксимо, которой и Киузино называется. Соза был купец. Гонзин отец служил во флоте Японском Штурманом. Судно их нагружено бумажными и шелковыми товарами, сарачинским пшеном и пищею бумагою. Понеже оному назначено было итти в город Озакку, то начальствующей в городе Сацме Инацдаре-Озим-Нокам дал им для отвозу туда сарачинского пшена на пропитание жителям, потому что в Озакке оного не родится, да бумаги для письме приказных дел. Токмо до Озакки они не доехали, но застигла их сильная погода, и носило судно 6 месяцов по морю, пока на последок Июля 8 дня принесло к [400] берегам Камчатским. Столичной город в их государстве именовали они Кио, стоящей при реке Едогав, которая там шириною более версты будет, и недалеко оттуда впала в море. Царь Японской по их языку называется Озама. Другие подобные сим известия, кои у них вопросами выведаны и записаны, не надлежат до нашего намерения.

Упомянуто было (Месяца Февраля Страница 119.) выше о казачьем Голове Афанасье Шестакове, что он Правительствующему Сенату разные чинил представления о приводе Чукочь непокоривых в подданство. Теперь объявим о учиненных им действиях, кои также до истории сих путешествий касаются. Шестаков намерен был усмирить не токмо Чукочь, но и Коряков живущих около Пенжинской губы, и в северной части Камчатки, и по то время часто бунтовавших. Он хотел проведать землю, что против Чукоцкого носу и жителей оной призывать в подданство Российской державы. Он обязался учинить еще опыт в прииске объявленной земли на Ледовитом море, также напоследок и в совершенном проведывании островов Шантарских и Курильских. Велеречие, с каким он чинил свои [401] предложения высоким и нижним, также и вероятность, что сим предприятием много пользы произведено быть может, снискали ему похвалу. Он пожалован был главным командиром особой экспедиции, которой велено было все вышепомянутое произвесть в действо. От государственной Адмиралитейской коллегии в Санктпетербурге дан ему Штурман Яков Ганс, Подштурман Иван Федоров, Геодезист Михайло Гвоздев, пробовальщик руд Гердебол, да 10 человек матрозов. В Екатеринбурге получил он несколько небольших пушек и мортир с принадлежностями.

В Тобольске соединился с ним Сибирского драгунского полку Капитан Дмитрей Павлуцкой, и дано обоим 400 человек казаков в команду, да сверх того приказано было всем казакам живущим в острогах и зимовьях Якутского уезда быть им послушным, куда они приедут.

С сим определением отправился Шестаков из Санктпетербурга в Июне месяце 1727 году. В Тобольске пробыл он Ноября до 28 числа, препроводил зиму в верхних местах реки Лены, а летом 1728 году приехал в Якутск. Там произошли между Шестаковым и Павлучким некоторые ссоры, которые уповательно подали причину к тому, что они друг от друга [402] разлучились, хотя порученные им дела склонялись к одному общему намерению. Летом в 1729 году приехав Шестаков в Охотск, взял там для исправления порученных ему дел суда, на коих Капитане Беринг недавно пред тем с Камчатки возвратился. На одном судне называемом Бот Гавриил отправил он Сентября 1 дня племянника своего сына боярского Ивана Шестакова, приказав ему итти до Уди реки, а оттуда до Камчатки, и в сем пути осмотреть все на море лежащие острова, и оные описать. Сам поехал на другом судне Фортуна имянуемом в Тауйской острог. По нещастию судно его разбило, причем большая часть людей, команды его потонули, и он сам едва спас жизнь свою в лодке с 4 человеками. Сентября 30 дня послал он из Тауйского острогу наперед Казака Ивана Остафьева с некоторым числом Коряцких Князцов вдоль по морскому берегу, приказав ему итти на реку Пенжину, и по сей дороге живущих немирных Коряков ласкою склонять к послущанию. Сам же пошед в начале Декабря месяца с достальными команды своей людьми настиг Остафьева на дороге, и дошел благополучно до реки Пареня и далее за два дни езды от реки Пенжины. Там попалось ему на встречу превеликое множество Чукочь, кои шли на Коряков войною. Коль ни малолюдна была команда у Шестакова состоявшая [403] из Руских служивых, Охотских Тунгусов, Ламутов и Коряков, всех числом не больше 150 человек: однако они отважился дать с Чукчами бой. Но успех оного был неблагополучен. Шестаков от неприятелей застрелен стрелою в горло до смерти, а оставшиеся команды его люди разбежались. Сие сражение производило Марта 14 дня 1730 году при реке Егаче, впадающей между реками Паренем и Пенжиною в Пенжинскую губу.

За три дни пред сим нещастием послал Шестаков ордер в Тауйской острог в такой силе, чтоб Казаку Трифону Крупышеву итти на мореходном судне в Большерецкой острог, откуда отправясь объехать полуденной нос Камчатки, зайти в нижней Камчатской острог, продолжать путь на том же судне до реки Анадыря, и приводить в ясашной платеж жителей большой земли против помянутой реки находящейся. А ежели явится у него Геодезист Гвоздев, и оного бы ему взять с собою на судно, и показывать к нему всякую благосклонность. Что по сену, воспоследовало, о том нет известия. Только ведомо, что Геодезист Гвоздев в 1730 году между 65 и 66 градусом северной широты в малом расстоянии от Чукоцкой землицы был на берегу чужестранной земли, которая находится против жилищ [404] Чукотских, да нашел он там и людей, но за неимением Толмача говорить с ними не мог.

Что надлежит до сына боярского Ивана Шестакова, то он пошел на боте Гаврииле на Камчатку, и прибыл Февраля 19 дня 1729 году в Большерецкой острог. На Удь реку ехать тогда он не мог за противным ветром. Следующего потом лета ездил он на реку Удь, и пришедши в Удьской острог, застал там людей, посланных туда от Казачьего же Головы Шестакова, и мореходное судно ими построенное, но оно ко употреблению не годилось. Оттуда поехал опять на Камчатку. Он видел на пути несколько островов, и на последок назад в Охотск возвратился. Сожалетельно что за неимением веденного тогда на сем судне журнала не можно предъявить здесь о особых пути сего обстоятельствах. В репорте от сына Боярского Шестакова в Якутскую канцелярию Октября 23 дня 1730 году поданном показаны только дни, в кои что учинено, и оные предъявим мы здесь для доказательства.

Июня 16 дня 1730 году поехали с большой реки.

Июля 16 дня - - прибыли на Удь реку. [405]

Июля 19 дня - - пришли в Удьской острог.

- - 28 дня - - пошли оттуда.

Августа 13 дня - - приехали на большую реку.

- - 20 дня - - поехали оттуда.

Сентября 5 дня - - прибыли в Охотск.

В тоже время, когда Шестаков в Охотск возвратился, Штурман Яков Генс получил от Капитана Павлуцкого, дошедшего между тем из Якутска по обыкновенной; дороге до Нижнего Колымского зимовья или острогу, ордер следующего содержания: что хотя пришла к нему чрез Анадырской острог ведомость о смерти Казачьего головы Шестакова, но сие не будет препятствием продолжению экспедиции; и ему Штурману велел на одном из оставленных Капитаном Берингом в Охотске судов Камчатку вокруг объехать, и в Анадырской остроге притти, куда и он Капитан Павлуцкий немедленно отправится и прочая. В силу сего ордера взяв Штурман Генс судно бот Гавриил, и отправившись на оном на Камчатку, Июля 20 дня 1731 году стоял при устье реки Камчатки в таком намерении, чтоб продолжать путь до реки Анадыря. Там получил он известие, что того дня Камчадалы [406] взбунтовавшись пришли Нижней Камчатский остров, большую часть Руских жителей там побили, домы обывательские сожгли, а оставшиеся в малом числе Руские побежали к судну; чего ради Генс послал несколько людей, чтоб Камчадалов привесть паки к послушанию, что и учинилось. Сим остановлен был морской путь на реку Анадырь.

Между тем Капитан Павлуцкий прибыл в Анадырской острог Сентября 3 дня 1730 году. Оттуда ходил он следующего лета в поход на немирных Чукоч, о коем собрал я не токмо письменные, но и словесные известия от людей в том походе бывших, которые по разным обстоятельствам, а паче потому достопамятны, что изъясняется ими Географическое тамошних стран описание.

Павлуцкий вступив в поход Марта 12 дня 1731 году с 215 Руских, со 160 Коряков, да с 60 человеками Юкагирей, а производил путь свой чрез впадающие в Анадырь реки Убойную, Белую и Черную, потом поворотил прямо на Севере к Ледовитому морю. Вершина реки Анадыря осталась от той дороги в леве. О других реках неизвестно, для того что не было таких людей, кои бы оные показать и именовать могли. По прошествии [407] более двух месяцов, в кои на каждой день шли верст около десяти, а иногда и отдыхали, пришел Павлуцкий к Ледовитому морю к устью немалой реки в оное впадающей, но никто не знал ее имени. Две недели шел он подле берегов по большей части по льду, токмо рек не приметили, потому что часто отдалялися от земли. Напоследок увидели они Чукчей, которые в великом собрании и вооруженною рукою против их вышли. Павлуцкий приказал их уговаривать чрез толмача, чтоб поддалися Российской державе. Но они в том отказались. Того ради наступил он на них, яко на неприятелей, и имел щастие Июня 7 дня сбить их совершенно с поля.

По осьмидневном отдыхе продолжав Павлуцкий путь свой далее, пришел в конце Июня месяца к двум рекам, в Ледовитое море впадшим, коих устья на день езды отстоят между собою. При второй из сих рек Июня 30 дня, а по словесным объявлениям в день святых Апостол Петра и Павла, происходило с Чукчами второе сражение, которое столь же благоуспешно окончалось, как и первое.

После сего простояли три дни, потом пришли к Чукотскому носу, и хотели было итти поперег оного к Анадырскому [408] морю, но Чукчи собравшись с обоих морей в великом множестве, дали Июля 14 дня с ними бой в третей раз, на котором с Чукотской стороны было урону более, нежели с Российской стороны прибытку, потому что и тем Чукчи к подданству не склонились. Между добычею нашлися и принадлежавшие Казачьему голове Шестакову вещи, которые на сражении при речке Егаче утрачены были. Таким образом за Шестакова учинено Чукчам нарочитое отмщение; а паче для того, что на всех трех боях с Российской стороны убито не более как 3 человека Руских, один Юкагир, да 5-теро Коряков. Уверяют, что между убитыми на последнем сражении неприятелями найден один, у коего по обеим сторонам рта на верхней губе были диры, в которые вставливаются зубы из моржовых зубов вырезанные.

После сей одержанной победы пошел Павлуцкий чрез Чукотской нос имея путь нарочито высокими горами, и препроводил 10 дней, пока не дошел до другого берега; оттуда приказал он одной части своей команды итти водою в байдарах. Сам же с большею половиною людей шел по берегу на Юговосток там простирающемуся, и по все вечеры с байдар получал репорты. На 7 день пришли к устью реки впадающей в море, а по прошествии 12 [409] дней к устью другой реки. Оттуда в расстоянии верст с 10 протягается в море на Восток нос, которой сперва горист, а далее пойдет ровен, и конца его не видно. Сей нос уповательно тот, от которого Капитан Беринг возвратился. Между горами на нем есть и такая, которую жители Анадырского острога называют Сердце камень. Павлуцкий поворотив отсюда в сторону прибыл Октября 21 числа назад в Анадырск, тою же дорогою, которою шел к Чукотскому носу.

О прочих делах сего достойного Офицера, которой потом пожалован Майором а после подполковником, на последок же Воеводою в Якутске умре, не упоминаю здесь для того, что они не надлежат до сего описания, но паче приступаю теперь к объявлению о второй Камчатской Экспедиции, которая важностию своею все вышепоказанные дела превосходит, и потому должно оную описать несколько обстоятельнее.

Продолжение сего описания сообщено будет впредь.

Текст воспроизведен по изданию: Описание морских путешествий по Ледовитому и по Восточному морю с Российской стороны учиненных // Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие, Май 1758 года. СПб. Императорская академия наук. 1758