-

СОЧИНЕНИЯ И ПЕРЕВОДЫ,

К ПОЛЬЗЕ И УВЕСЕЛЕНИЮ СЛУЖАЩИЕ

Апрель, 1758 года.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ

при Императорской Академии Наук.

МИЛЛЕР Г. Ф.

Продолжение описания морских путешествий по Ледовитому и по Восточному морю с Российской стороны учиненных.

Предложим теперь об островах от Камчатки к полудню лежащих, и рассмотрим, каким образом учинилися они помалу известны. Земля Камчатка уже известна была в Якутске с 1690 году, токмо по единому слуху, и потому Избранд Идес мог об ней упомянуть в описании путешествия своего в Китай в главе 20, и на принадлежащей к сему описанию ландкарте. В 1696 году учинено было на Камчатку первое отправление в 16 человеках якутских Казаков под командою Луки [292] Семенова сына Морозки. Но он не доходил до реки Камчатки, а взял токмо с одного Камчадальского острога ясак, и с тем возвратился назад в Анадырской острог, откуда был отправлен. Пятидесятник Володимер Атласов, которому приписывается обыкновенно изобретение земли Камчатки, будучи в то время в Анадырском остроге Прикащиком, послал помянутого Морозку на реку Опуку, чтоб тамошних Коряков привесть в ясашной платеж. Прочие предприятия в пути учинены Морозкою самим собою. Атласов писал тогда в Якутск, что Морозка не дошел за 4 дни езды до реки Камчатки; с чем согласуется и словесное объявление, по которому Морозка не следовал далее в том пути, как токмо до реки Тигила. Напротив того Морозка сам представил, что он не доходил до реки Камчатки за один день. В Камчадалском остроге нашел он между прочим неизвестные письма, которые и привез с собою. Мы тотчас увидим, что они были Японские. Ибо после Морозки на другой год отправившись Атласов с большим числом служивых людей на Камчатку, и поставив на том месте, где в последующее время построен верхней Камчатской острог, ясашное зимовье, нашел при реке Иче одного Японца, которого за два года пред тем принесло погодою к Камчатскому берегу, и [293] выбросило с судном при устье реки Опали, которая впала в Пенжинское море от Большой реки под полдень. Известие о Атласовом пути на Камчатку, кое сообщил господин фон Страленберг при конце своего описания, произошло, как кажется, от самого Атласова. Оное должно почитать ответом на некоторые ему предложенные вопросы, и по всему виду написано оно в Москве некаким партикулярным человеком. Приказным допросом назвать оного не можно для того, что не сходствует ни с тем, что показано Атласовым по возвращении своем в Якутск в его челобитной, ниже с взятою с него в Москве в Сибирском приказе 1701 году сказкою, которые обе гораздо не столь обстоятельны, как сие при Страленберговой книге находящееся описание. Может быть требовали от него изъяснения о таких обстоятельствам, кои ему самому не были довольно известны, а он не хотел отказаться от того неведением.

По сей причине кажется, что вошли во оное описание некоторые неисправности, а другие без сумнения произошли от неразумения писателя, или может быть и переводчикова. Страленберг того Японца, которой найден Атласовым на Камчатке, назвал Индейцом: а в примечании объявляется, что он был Японец, и будто после того в бытность Шведских пленников в [294] Сибири привезен в Москву. Но в том есть ошибка. Атласов сам оного чужестранца назвал в своей челобитной полоняником Узакинского государства. По сему надлежит разуметь, что он был житель большого купеческого города Озакки в Японии. Атласов взял было его с собою в Якутск, токмо не удалось его туда довести. В Страленберговом известии упоминается, что он остался за болезнию в Анадырском остроге. В сем же известии объявляется нечто и об островах лежащих от земли Камчатки под полдень, которые называются нами Курильскими, потому что на некоторых из них обитает народ Курильской. Камчатские жители сказывали Атласову, что на оных островах находятся каменные городы, а какие там люди живут, того де им не известно. При сем господин Фон Страленберг примечает, что тут должно разуметь Японские острова северные; да и подлинно так. На островах блииз Камчатки лежащих таких городов нет. Кажется, что сие известие произошло от самого вышеупоминаемого Японца. Что объявляется во оном описании о происходящих всегда между Японскими островами и Камчаткою торгах, оное усмотрено в последующие времена за неосновательное. Вся Японская комерция простирается в северную сторону до малого числа соседственных островов, или до земли зовомой [295] Езо. Конечно о сих островах говорил Японец на Камчатке. Все прочие острове и самая земля Камчатка неведомы были Японцам, прежде их разбития у берегов Камчатских. Их занесло туда погодою по неволе, о чем довольно известно, потому что в последующие времена больше случалось таких примеров, что Японские суда к тамошним берегам приносило. Два обстоятельства, которые учинилися известны чрез первого Японца, достойны Примечания: 1) что государство Атласовым названное Усакинским, или Япония, находится не в весьма дальнем расстояния от Камчатки к полудню. 2) Что между Камчаткою и Япониею на море есть множество островов больших и малых, которых жители, на Камчатке Курилами называемые, от Японцев имянуются Езо или Эзо, что в Европе принято за имя некоторой земли, а по неосновательному Страленбергову мнению самую будто Камчатку под оным разуметь должно.

В 1702 году надлежало было Атласову по пожаловании его за его службу в Казачьи головы отправиться во второй путь на Камчатку; но он возвращаяся с Москвы в Якутск оказанными на дороге непорядочными поступками привел на себя следствие, за коим нельзя было ему скорее вступити [296] в тот путь, как в 1706 году. Между тем в 1701, 1702 и 1703 годах посланными на Якутска на Камчатку другими командами построены три острога Верхней, Нижней и Большерецкой. А в 1706 году начали уже приводить в подданство и южную часть Камчатки; причем Российские служивые люди дошедши до Камчатского Южного носа, или до так называемой Лопатки, присмотрели сами вдали ближние острова Курильские. От учиненного в 1707 году Камчадалами бунту, во время которого Большерецкой острог разорен, а служивые люди в нем все побиты, учинилось препятствие начавшимся тогда проведываниям. Напротив того Казаки затеянным в 1711 году против своих командиров бунтом в котором убили Володимера Атласова да двух других Прикащиков, взяли повод к тому, что желая заслужить вину свою смирили большерецких Камчадалов, и построив вновь Большерецкой острог, приложили старание к проведыванию Курильских островов, причем двух первых островов жители приняты были в подданство.

За год пред тем, а имянно: в месяце Апреле 1710 году разбило опять Японское судно у берегов Камчатских в Калигирской губе, находящейся от Авачинской губы к северу. С того судна вышло на [297] землю десять человек; но Камчадалы неприятельски на них нападши, четырех убили, а шестерых в полон взяли. Из сих шести человек попалися четверо Казакам в руки, из коих один именем Санима в 1714 году послан был в Санктпетербурге. Понеже они в скором времени по Руски говорить столько научились, что на предлагаемые им вопросы могли ответствовать ясно, то известия о положении и состоянии Курильских островов, как их объявлением, так и тем, что выведано у самих Курилов, учинилися гораздо обстоятельнее. Мы упомянем о том после. Здесь сообщим прежде о том, что в 1711 году на двух первых островах происходило.

Данила Анцыфоров да Иван Козыревской, яко заводчики реченного казацкого бунта, вскоре по построении вновь Большерецкого острога, отправилися в поход Августа 1 дня 1711 году с служилыми людьми, и ходили на малых байдарах за перелив на первой остров, где при устье речки Кудутугана с немалым числом Курилов бой имели. Жители на сем первом острову несамые Курилы. Настоящей Курильской народ обитает на втором и на протчих далее лежащих к полудню островах. Но на Камчатке вошло в обычай называть Курилами и некоторых из Камчадалов [298] обитающих по южную сторону большой реки, хотя язык их разнствует от протчих Камчадалов токмо некоторыми словами и произношением. Посреди жилищ их находящееся озеро, называется Курильским, а на острову сего озера Камчадальской остроге Курильским же. Сии и обыватели первого острова один народ. Кажется, что островные жители после бунту 1706 году хотя не все, но по большой части с матерой земли туда перешли. Сверх сего следую я здесь письменным известиям, в коих звание сего народа писано по общему употребленью. Успех от помянутого бою сей был, что жители реченного острова потеряв десять человек своих в сражении, и видя немалое число раненых склонились в вечное подданство. Только не взято было с них ясаку; и ибо на острову ни соболей, ни лисиц нет, также морских Бобров там не промышляют, а живут только с промыслу нерпы, или тюленей, и платье носят из кож нерпиных и птичьих, из лебяжьих, гусиных и утячьих. Впротчем казаки приписывали Курилам великую храбрость в бою, и выхваливали их паче всех народов живущих от Анадырского острогу и по всей Камчатке. Три Курильские морские карбаса, полученные казаками в добычу у первого острова, способствовали им к переезду на другой остров, к которому они немедленно и отправились. [299]

На другом острову, по объявлению казаков, живут люди называемые Езовитяне то есть Курилы, по Японскому называнию Езо. Сии собравшись в многолюдстве стали при речке Ясовилке вооружены, и к битве готовы; казаки же за малолюдством и за Оскудением пороху в бой с ними вступить не осмелились; паче стирались они призывать их чрез толмачей в подданство и в ясашной платеж ласкою; но островные жители на то ответствовали: «что де они там живучи ясаку платить никому не знают, и прежде с них ясаку никто не бирывал, соболей и лисиц не промышляют, а промышляют бобров в зимнее время; и которые были у них, бобры, те де распродали иной земли людям, которую де видеть можно с их острова в полуденную сторону. Те де, люди приводят к ним железо и иные товары кропивные тканые пестрые, и ныне де дать ясаку не чем»; а впредь хотят ли ясак платить о том не сказали. И с тем возвратились казаки Сентября 18 дня в Большерецкой острог.

После сего учинены в 1712 и 1713-годах еще два отправления с Камчатки на острова Курильские по присланному из Якутска указу, которой воспоследовал по данным, как выше объявлено, от Князя Василья Ивановича Гагарина Воеводе [300] Траурнихту пунктам. Оба отправления происходили под командою казака Ивана Козыревского, которой старался собрать всякие известия о тех островах, и оные получил по большой части от занесенных на Камчатку Японцев. После сего Козыревской в 1717 году постригся в Монахи, и назывался с того времени Игнатьем. В 1720 году приехал он в Якутск, а в 1730 году в Москву, откуда прислано было тогда о его заслугах в Санктпетербург известие, которое того ж году марта 26 дня напечатано и Санктпетербургских ведомостях.

(Сие известие в то время внесено и во многие иностранные ведомости и месячные сочинения, того ради не без пользы будет объявить вкратце о находящихся в оном погрешностях, а именно: предъявляется о Петре и Иване Козыревских, яко об отце и сыне, что они в 1700 году на Камчатку посланы были для приведения в подданство тамошних народов; и будто они Анадырскую, Курацкую [а надлежало назвать Коряцскою] и другие тамошние страны покорили; а в 1702 году при реке Камчатке остановясь, будто во первых Верхней, а в 1703 году Нижней Козыревский острог построили. Сие должно поправить следующим образом: Отец Петр Козыревский поехал на Камчатку в 1700 году с первым Камчатским Прикащиком Тимофеем Кобелевым в числе родовых Казаков, а был ли притом и сын его Иван Козыревский, о том неизвестно. Но ни отец, ни сын не могли иметь участия в делах до одного Прикащика надлежащих. Страны Анадырские состояли в то время уже с 50 лет в ненарушимом подданстве. Петр Козыревский в 1703 году возвратился назад в Якутск с Кобелевым. А в 1704 году послан на Камчатку вторично с Прикащиком Федором Протопоповым, которой назывался и Верхотуровым. Отправившись весною 1705 года с устья реки Олюторы по морю, чтоб ехать подле земли, и таким образом достичь бы реки Камчатки, увидели они против устья реки Тумлата на лежащей близ матерой земли небольшом крупном и каменистом острове, которой потому Каменным островом и называется, Коряцкой острог, и учинили на оной нападение для получения добычи. Но сие предприятие было столь неудачливо, что Прикащик Протопопов и все при нем бывшие, кроме 2 или 3 человек утекших в лодке на Камчатку, побиты: при том деле Ивана Козыревского не было, а отец его убит с протчими. По сему надлежит поправить и ту погрешность, что будто он убит в 1708 году, а когда далее упоминается, будто с 1711 по 1714 год к Ивану Козыревскому из Якутска указы посыланы были, чтоб он обстоятельно проведал пределы Камчатские, а особливо Северовосточной Камчатской нос, и старался бы получить известия об отдаленных островах, и о всех тамошних народах, под чьею состоят они областию, и о прочем; чтоб тех, кои не находятся ни под чьею властию, приводил бы в ясашной платеж; а особливо наведался бы о Японии, каким путем доехать туда можно, какое у тамошних жителей оружие, каким образом и с каким искусством они воюют, желают ли с Рускими иметь сообщение и торги так как Китайцы, и какие товары можно возить туда из Сибири, о чем бы о всем прилежно проведывал, ездя часто по Камчатке и по Океану: то напротив того известно, Козыревский Прикащиком на Камчатке никогда не бывал, и потому нельзя было ему получить посыланных из Якутска указов, к тому ж пределы земли Камчатки уже давно были известны, чего ради нужды не было ездить по Камчатке, ниже по Океану. Обстоятельство о Северовосточном Камчатском носе, вместо которого конечно разуметь надлежит Южный нос, или обыкновенно так называемую Лопатку, причислить надлежит к переводчичьим погрешностям. Весь его морской ход простирался до двух первых островов Курильских, а далее он не был. Прочие же известия получил он от других. Число 1718 году положенное за время, когда Козыревский в монахи постригся, может быть положено типографскою ошибкою, а вместо оного надлежит поставить 1717 год.) [301] Репорты его чиненные на Камчатке тамошним Прикащикам, а потом Якутской Воеводской Канцелярии, также и от флота Капитану господину Берингу, когда сей [302] в 1726 году в Якутск приехал, весьма примечания достойны. Ко оным для большей ясности приобщены были и чертежи [303] матерой земли и островам. О всем том предложу я здесь сократительно.

Во-первых простирается от южного краю Камчатки низкой нос до 15 или до 20 верст в море, шириною до 400 сажен, которой по четыреугольному его виду называется Лопаткою,

От сего носу перегребпют в коженных байдарах в 2 или 3 часа чрез морской пролив до первого острова Шумчу, обитаемого Курилами. Между сими и живущими на лежащих далее к югу островах Курилами, находится знатная разность в том, что последние бреют головы до затылка, и когда хотят кого поздравить, то становятся на колени. Южные Курилы приходят на сей остров иногда для торгу, а товары берут с собою назад морских бобров, лисиц и для стрел орловые перья.

Второй остров Перемушир есть такого же состояния, и находится от первого расстоянием около 4 верст. Жители сего острова делают холст из кропивы, которой и употребляют на платье. Они получают чрез торги с живущими на дальних островах Курилами, шелковые и бумажные материи, также котлы, сабли и левкашеную посуду (уповательно [304] фарфоровую). Козыревской похвалял их храбрость и искусство на войне. Ружье у них луки и стрелы, притом употребляют и копьи и сабли; они же имеют и панцыри.

За морским проливом, чрез которой переезжают на байдарах с легким грузом в тихую погоду до половины дня, а с женами и детьми в день, следует третей остров Мушу, или Оникутан. На сем острове живут Курилы ж, и делают такой же холст из кропивы, сверх сего промышляют морских бобров и лисиц. На сем и на двух предъявленных островах соболей не водится. Жители ходят для промысла на некоторые острова в стороне лежащие; иногда же приезжают и на Камчатку, и там закупив бобров, лисиц и другие товары, продают оные жителям островов находящихся далее к Югу. Многие знают Камчатской язык, коим говорят на большой реке, потому, что они с Большерецкими Камчадалами торгуют и женятся.

По западной стороне сих трех островов находятся три нежилые острова под следующими именами: остров Уяхкупа, против острова Шумчу, в немалом расстоянии. На сем острове находится высокая гора, которую можно видеть в ясную погоду с устья Большей реки. Жители [305] первого и второго острова, равномерно как с Камчатки, переезжают иногда туда ради промыслу.

Сиринки, малой остров, против морского проливу между вторым и третьим островом.

Кукумива, малой же остров, от Сиринки к юго-западу. Жители вышеупомянутых жилых островов ездят на сии два острова для промыслу.

Следует по порядку к полудню четвертой остров Араумакутан называемой, нежилой. На нем находится огнедышущая гора. Пролив морской между островом Муша и сим, также и пролив между сим и следующим островом Сияскутан расстоянием токмо вполы против того, что между вторым и третьим островом.

Пятой остров Сияскутан, на нем жителей не много, но туда приезжают жители вышепомянутых и нижеупоминаемых островов с товарами, яко на общее торжище.

Икарма, малой нежилой Остров, от Сияскутана к западу. Машауча такой же малой остров От Икармы к югозападу. Игайту малой же остров от Сияскутана [306] к юговостоку. Сии три острова не полагаются в числе островов, кои следуют далее к югу.

От Сияскутана ехать на байдарах с грузом целой день до следующего шестого острова Шококи; а от сего до седьмого острова находится расстояния токмо против прежнего в половину.

Седьмой остров Мотого, осьмой Шашово, девятой Ушишир, десятой Китуй,

Все сии остров малые, о коих не объявлено ничего, кроме что чрез проливы морские между ими, и от Китуя до следующего острова Шимушире, можно перегрести на легких байдарах меньше полудня, а на тяжелых день, иногда же меньше а иногда больше.

Между сими островами течение бывает весьма быстрое, а паче во время прилива и отлива морского; ибо тогда в тамошних странах вода восходит очень высоко, отчего многие утопают, когда во оное время отважатся переезжать с одного острова на другой.

На острове Китуе ростет трава Камыш, которая у них употребляется в стрелы. [307]

Одиннадцатой остров Шимушир жилой, от коего переезд до следующего острова Итурпу несколько шире прежних.

Чурпуй остров в числе не полагается, потому что лежит от пролива морского между Шимуширем и Итурпу островами к западу. На нем есть гора высокая.

Двенатцатой остров Итурпу велик и многолюден. Жители сего острова называются на Курильском языке прежде упомянутых островов Кых Курилами, а по Японски Езо. Того же народа люди обитают и на следующих островах. Язык и житие их от жителей прежних островов различен. Они бреют головы и поздравление отдают на коленях. Можно их и в храбрости и военном искусстве другим предпочесть. Там много находится лесов и разных диких зверей, а особливо медведей. В разных местах есть и реки, при устьях которых находится удобные мест, где большие корабли в гавани от ветру и от погоды могут стоять безопасно. О сем для того упомянуто, что на прежних островах мало лесов, и для пристани больших кораблей никакой способности не находится. [308]

По небольшом проливе следует тринатцатой остров Урул. Жители на оном таковы же, как и на острове Итурпу. Они ткут холст из кропивы, а бумажные и шелковые товары покупают на острове Кунашире, и ими торгуют на первом и втором островах, откуда привозят бобров, лисиц и орловые перья. Уведомленось за подлинно, что они ни у кого не состоят в подданстве; и то еще с большею вероятностию заключить должно о жителях острова Итурпу.

Паки следует небольшой пролив, и за оным четвертой надесять остров Кунашир. Жители сего острова весьма богаты, и не разнятся от жителей прежних островов, но вольной ли они народ, или зависят от города Матмая, что на острове Матмае, о том нет известия. Как они часто ездят для купечества на остров Матмая, так и жители острова Матмая к ним часто приезжают. Многие Камчадалы и Камчадалки содержатся на островах Итурпу, Урупе, Кунашире и Матмае в неволе. Сколь далеко, от острова Кунатира до Матмая, о том забвением не справленось.

Пятнатцатой остров Матмай, яко последней в сем порядке, величиною всех прочих превосходит, и населен тем же [309] народом Езо, или Кых-Курилами. Японцы построили город на сем острову, Матмай же называемой, которой стоит на южно-западном берегу, и населен Японцами. Туда ссылают людей в ссылку. Для защищения города содержат гарнизон, которой снабден довольным числом больших и малых пушек и другим оружием, и всякими военными потребностями. Сверх сего на западном и восточном берегах расставлены крепкие караулы, для наблюдения всего, что произойти может. Жители островские торгуют с жителями городскими. Привозимые на сей остров товары состоят в рыбе, в китовом жире и в звериных кожах.

Между островом Матмаем и между главным островом Японского государства находится небольшой морской пролив, чрез которой езда для многих с обеих сторон выдавшихся каменистых мысов, а особливо во время прилива и отлива морского, бывает не без опасности.

Также получены многие известия о самой Японии, но я намерен привесть из оных только знатнейшие:

Главной остров называется Нифон, от которого и все государство таким же именем прозвано. Напротив же того имя Японь во всей Японии со всем не известно. [310] [Сие наименование должно приписать Португальцам, которые Китайское слово Гепуэнь, или лучше сказать Джебынь, коим Китайцы Япон или Нифон означают, таким образом произносили]. Столичной Город всего государства, в котором и Царь находится, стоит на реке Едо. Оная неподалеку от города впадает в большой морской залив. Оттуда как в южную так и в северную сторону отправляется великое внутреннее купечество, а особливо морем. Под север ходят Японские корабли обыкновенным образом не дале острова Матмая. Ближайшие от Матмая города за морским проливом на острове Нифон называются Нанбу и Цинара. Под юг отправляется морем знатное купечество в Озакку. О имени города Меако не упоминается: но только о главном жреце, которой там живет, под именем Фанно-сома, и которого как Бога почитают; сверх сего есть и другое святое место на острову, которое по описанию лежит против города Шендай. Японцы, которые сии и многие другие обстоятельства на Камчатке рассказывали, были родом из города Кинокуни. Их известия кажутся достоверны, потому что по большой частя согласны с тем, что известно из описания Кемфера и других

Примечания достойно, что известия корабля Кастрикома от 1643 года, [311] и изображения земли Езо на земных и морских картах выше объявленным известиям со всем противны; ибо по объявлению Японцев на Камчатке оная земля разделяется на разные острова, которая по описанию Кастрикома состоит из одного большого острова. Сие дело осталось бы под сумнением, естьли бы Российские мореплаватели сами того, что Японцы объявляли, не подтвердили, о чем в своем месте объявлено будет. Естьли бы подумать, что Голландцы бывшие на корабле Кастрикоме проливы между островами почли за морские заливы, то противится тому быстрое течение, которое во время прилива и отлива морского примечается. Сия быстрина Голландцам не могла быть неизвестна. Естьли же оную усмотрели, то как они проездов не искали, и разные острова за один почесть могли. При таких спорных известиях лучше помышлять о изъяснении, которое бы ни какой стороне не было противно. Мы уступим, что земля Езо во время мореплавания Голландцев действительно была такой, как на корабле Кастрикоме описана. Однако и то известно, что наша земля часто подвержена была разным удивительным переменам. Великие землетрясения поглощают земли и острова, и новые производят, а в тамошних странах землетрясения очень часто случаются. И так можно рассудить, что [312] земля Езо после мореплавания Голландцев на разные небольшие острова разделилась. Сие мне кажется справедливее, нежели как господа Делиль и Буаш для означенного на корабле Кастрикоме положения земли Езо сумневаются о справедливости изобретений в наши времена учиненных.

Еще о некоторых островах упомянуть должно, которые лежат с южной стороны от устья реки Уды, и называются обыкновенно Шантарскими. Имя их кажется древнее; ибо оно происходит от Гиляков вниз по реке Амуру живущих, и в половине прошедшего века под Российскою державою народившихся, о чем в истории о реке Амуре показано. Тогда уповательно Россияне спрашивали Гиляков, как тот или другой остров называют, а Гиляки называли оные общим званием Шантар, потому что особливых имен им не знали; ибо Шантар на Гиляцском языке значит остров. Таким образом хотя и оные острова с того времяни Руским были известны, однако письменного известия не находится, чтоб кто прилагал о проведывании оных особливое старание, пока в 1710 году Князь Василей Иванович Гагарин между протчими в Якутске учреждениями поручил о том старание Воеводе Трауэрнихту. Вообще известно была по объявлениям некоторых Казаков бывших в Удском остроге, и чрез тамошних Тунгусов, что те острова можно видеть [313] от устья реки Уды; что первой остров от матерой земли отстоит на один день езды, так и второй от первого, и третей от второго; что на них много соболей и лисиц; что жителей на них нет; и что Гиляки обыкновенно туда ездят только за охотою; (уповательно для того, что у них суда больше, нежели у Тунгусов, которых из березовой корки сделанные узкие лодки к мореплаванию со всем неспособны.) Да и о сем письменного известия не было, пока Воевода Трауэрнихт в и 1709 году по собственному любопытству посланному в Удской острог Прикащику Сорокоумову не приказал, чтоб он и на Шантарские острова съездил и рассмотрел их положение и состояние, и привез бы в Якутске, подлинное об них известие. А хотя Сорокоумов сам туда не ездил, однакож он привез с собою взятые от Казаков и Тунгусов на письме сказки, в которых вышеписанное содержалось.

Спустя год после того приказал Трауэрнихт посланному в Удской острог прикащику Василью Игнатьеву, чтоб на Шантарские острова съездил, снабдя его всеми надлежащими потребностями к построению при реке Уди удобного судна. Прикащик поручил сие дело некоторым Казакам, которые в 1712 году на двух набойных лодках из Удского острогу отправились, [314] берегом следовали до реки Тугура. Там жили она все лето для заготовления рыбных припасов, между тем присовокупилась к ним еще другая артель казаков, которые для той же притчины из Удского отправлены. Все вместе построили себе судно такое, вале на Ледовитом море употребляются, а называются Шитиками. Как скоро оное построили, то отправились они в поездку в Маие месяце 1713 году. Предводитель их назывался Семен Анабара. Они ехали берегом от реки Тугура до некоторого мысу, откуда они погребли в море, и в три часа пришли к первому острову, на котором не приметили они ни людей ни зверей, кроме черных медведей. Перекочевав на помянутом острову поехали они на другой остров, а в дороге были де половины дни. Там они также ничего не видали кроме медведей, чего ради отправились в третей день на третей остров. Сколько тут ездою времени препроводили, о том не упоминается. Они приехали туда в день Петра и Павла. усмотревши на сем острову соболей и лисиц, и надеясь выгодного промыслу, приняли они намерение тут зимовать. Они нашли женщину, но языка ее не разумели, [чаятельно была она Гиляцкая] которая живучи у них недели с четыре бежала безвестно. Анабара посылал несколько человек на реку Тугур для привезения к ним рыбы на [315] на прибавку, но посланные назад не возвратились. Он остался сампять на острову. Недостаток съестных припасах был препятствием, что о величине и о протчих обстоятельствах того острова не можно было осведомиться. Никто не отходил от своего становья дале одного дни. [А сего требовал соболиной промысл, потому что в таком расстоянии от становья ходят промышленики на все стороны ставить кулемы, которые на всякой день осматривают, не попали ли в них соболи.] На одном острову были также волки и медведи. Лес там видели листвяк, ельнике, березник и осинник. Двое из той артели умерли на острову, а трое оставя остров 29 Июня 1714 году погребли к матерой земле, куда они не хватя прежних вышеписанных островов в два дни и приехали. Из того места прибыли они в 10 дней на реку Удь и в Удской остров. По прибытии их в Якутск взяты с них 20 Октября того ж году сказки в канцелярии о том, что в пути их происходило, из коих я взял сие известие.

По то время не было другой дороги до Камчатки, как через Анадырской острог. Сколь продолжительна, убыточна и трудна была сия дорога, столь она была и опасна для Коряков, которые почти завсегда на едущих на Камчатку и из Камчатки [316] возвращающихся Россиян нападали, сколько могли убивали, и имение их разграбливали. Для сей притчины принято было намерение искать другой дороги из Охотска морем. Первой вымысел сего полезного дела без сумнения должно приписать Воеводе Трауэрнихту. Ибо я нашел, что уже в 1711 году, в бытность еще Трауэрнихта в Якутске Воеводою, приказано было сыну боярскому Петру Гуторову, бывшему тогда в Охотске Прикащиком, чтоб морем ехать на Камчатку, и привесть о тамошних островах точное известие. Гуторов отправился из Охотска в Тауйской острог, и оттуда шел морем на батах до реки Игилана. Но за недостатком морских судов и искусных мореходцев не отважился он далее ехать по морю.

И подлинно в оное время в Охотске не было еще морских судов, также и употребление компаса не было еще там известно, пока в 1714 году по имянному Его Величества Императора ПЕТРА ВЕЛИКОГО указу Губернатор Князь Гагарин не наградил сей двоякой недостаток. Кажется, что Губернатор сперва думал, что можно и без сей помощи дело произвесть в действо; ибо в первом указе от 12 Февраля 1713 году к Воеводе Елчину, о сыскании морского ходу до Камчатки, не упомянуто ничего о построении судов, и о присылке [317] мореходцев. Однако потому и ничего больше не последовало, как только что дворянине Ивач Сорокоумов, которому в Якутске оная должность поручена была, по прибытии своем с 12-ю Казаками в Охотск осенью того же года, и по учинении там разных непристойностей, ничего не учинив, под караулом в Якутск назад возвратился. И для того весьма потребно было, что Губернатор вскоре после того и несколько матрозов и корабельных плотников в Якутск послал. Сии приехавши 23 Маия 1714 году в Якутск, под предводительством Казака Кузьмы Соколова с 20-тью с лишком Казаками Июля 3 дня в Охотск отправились, и желаемый путь изобрели. Один из матрозов Генрик Буш (Штраленберг стр. 17 называет его Шведским Капралом, и будто он прежде был корабельным плотником. Но Буш сам о себе объявлял, что он несколько лет в разных государствах служил матрозом, напоследок в Швеции был рейтаром, и полонен в 1706 году под городом Выборгом.), родом Голанец из города Горна, жил еще в Якутске в мою там бытность в 1736 году. Чрез него проведал я о первом морском ходу до Камчатки следующие обстоятельства: [318]

По прибытии в Охотске, корабельные плотники построили морское судно, на подобие Руских лодей, на которых прежде сего из Архангельского города ходили в Мезень, в Пустозерской остров и на Новую Землю. В сей деле препроводили они 1715; годе. Судно было удобное и крепкое, длиною 8 1/2 сажен, а шириною в 3 сажени. Оно и с грузом в воде шло на 3 1/2 фута. По изготовлении всего, что к морскому ходу потребно было, отправились они в первую поездку в Июне месяце 1716 году, и ехали по морскому берегу к северовостоку до реки Олы. Оттуда хотели они еще и далее продолжать тот же курс: но противной ветр отнес судно чрез море на Камчатку. Увидя мыс лежащей при устье реки Тигиля по северную сторону, и примечая, что берег крут и каменист, не отважились они без Лоцманов пристать к земле. Между тем поднялся опять противной ветр, которым судно к Охотскому берегу назад отогнало. Как ветр паки сделался благополучным, то наши мореплавателя вторично в путь отправились, и опять приехали к реке Тигилю, и стали на якоре. Некоторые сошли на землю, чтоб искать людей, но ничего не нашли кроме пустых юрте. Камчадалы усмотрев пристающее судно, убежали от страху в леса и в горы. Того ради шли они далее подле земли, и [319] проехав Тигиль, пребыли в один день к реке Хариюзовке, где лежат неподалеку от берегу два острова. Первой и большой из оных находится от матерой земли на 5 верстах; другой состоит из одних камней и лежит несколько подале. С Хариюзовки в следующей день приехали они к реке Иче, препроводив ночь на море, и по утру к земле возвратившись. В сем месте предали людей на землю, но они не только людей, но и никаких жилищ, не видали, и для того немедленно назад возвратились. После сего шли они дале по берегу, и приехали к реке Крутогорове, в которую намерены были въехать, но в устье не попали. Залив по южной стороне оной реки казался удобным к стоянию на дворе. При осмотрении земли увидели они Камчадальскую девку, которая на поле собирала коренье на пищу. Она привела их к Камчадальским юртам, где в тоже самое время жили Камчадальские Казаки для ясашного сбору. Сии прибывши на судно служили им проводниками и толмачами. Судно было введено в устье реки Компаковы, где и зимовали. Там выбросило из моря на берет кита, в которого вонзена острога Европейской работы, с подписью Латинскими буквами. Соколов ездил зимою в Нижней острог. Весною возвратился он назад к судну, и в начале [320] Маия месяца 1717 года отправились они паки в море: но на море еще было много льду. В четвертой день после их отъезда окружило их льдом со всех сторон, и держало их полшесты недели. Между тем был у них великой недостаток в съестных припасах. На конец приехали они к берегам Охотским между рекою Олою и Тауйским острогом, где несколько дней простояли, и в половине Июля месяца в Охотск возвратились. С того времени между Охотским и Камчаткою был проезд морем непрестанной.

В тоже время, как сие происходило, послал Губернатор Князь Гагарин в 1716 году Полковника Якова Агеева сына Ельчина, которой пред тем был Воеводою в Якутске, с знатным числом Офицеров и рядовых салдат в оные места, и приказал ему учинить около Камчатки разны проведывания, из коих большая часть касается до нашего намерений. В сообщенном известии Монаха Козыревского о Курильских островах не упомянул я об одном обстоятельстве, а именно о том, что о шестом острове Шоколи сказано было, якобы приезжают туда Японцы на судах и берут там землю, или руду, которую увозят в свое государство. По всему виду сие с правдою не сходствует, потому что [321] оное противно другим известиям, объявляющим, что Японцы разве ветром или погодою отбиты будут, не ездят дале острова Матмая, также и после о том не получено никакого подтверждения. Сие было главнейшее дело, коего исследование Губернатор поручил Полковнику. Сверх того приказано было ему ехать от Чукотского носу на лежащие против оного острова, и матерую землю; обстоятельнее исследовать Шантарские острова; прилагать старание о учреждении купечества с Японцами и тому подобное: однако на оное мало воспоследовало. Губернатор послал еще с Полковником из Шведских пленников одного морского флота Лейтенанта именем Амбиорна Молина, которому велено для разных оных отправлений построить в Охотске несколько судов. Но сей Офицер репортовал, будто в Охотске к строению морских судов лесу способного не нашел. Между Полковником и Якутским Воеводою, Ландратом Иваном Васильевым сыном Ракитичным, произошли ссоры, которые в отправлении дел великое препятствие учинили. Нещастием Князя Гагарина наконец все пресеклось. Одно, что Полковником Елчиным учинено, состояло в учрежденной им 1718 году посылке ко Шантарским островам, коих проведывание поручил он сыну боярскому Прокопию Филькееву. Сей [322] Филькеев был еще жив в то время, как я находился в Якутске. По сему случаю получил я чрез него следующее известие:

С Филикеевым были и матрозы, кои морем едучи объявили что намерены они объехать. не токмо Шантарские но и все протчие, в тамошних странах лежащие острова даже до Курильских; а на последок хотят зимовать на большом Шантарском острову, собственно называемом Шантар. Понеже Филькееву сие предложение за неимением на то указу не угодно было, то он с двумя Казаками при устье реки Тугура вышел на землю, протчие же поехали на остров Шантар, препроводили там зиму, и много соболей промыслили. Неосторожность их при разведении огня была притчиною, что весь лес на острову выгорел, от чего и соболи пропали. В следующее лето отправились они назад на матерую землю. Там хотели они на берегу между Тугуром и Амуром реками ловить рыбу, но большая часть из них Гиляками побиты. Они полагали остров Шантар от юга к северу длиною на 20 верст, а шириною от 3 до 4 верст. На нем гор не сказывали. Буде же так, то как можно видеть оные острова с устья реки Уди? ибо и Филькеев утверждал, что оные острова лежат недалеко от реки Тугура, [323] и что от реки Уди до Тугура числится 8 дней езды на лодках. Ежели взять положение берегов, как на ландкартах по сие время изображено было, а именно, что оные от Охотска до реки Амура прямо простираются к югу, то причины к сумнению еще умножаются; ибо на морских берегах бывает не без выдавшихся мысов, которыми бы те острова закрылись. Но я имею разные притчины думать, что берега от Охотска к реке Уди лежат к югозапад, а от реки Уди к Амуру к юговостоку. Есть ли сие так, как то я и подлинно надеюся, что оно со временем в самой вещи так найдется, то могут Шантарские острова такое положение иметь, что от реки Тугура к северу один после другого следует. Их больше быть может, нежели как мы себе предоставляем: ибо числа оных не означено. И потому ближние острова заподлинно с реки Уди видеть можно.

Следует теперь мореплавание, о котором некоторые думают, будто оно для того учреждено, дабы сумнение, о соединения, или отделении Азии и Америки, оным решено было. Блаженные памяти Император ПЕТР ПЕРВЫЙ в начале 1719 года послал двух Геодезистов, или как тогда их называли Навигаторов, Ивана Евреинова да Федора Лужина, на Камчатку с [324] инструкциею за собственною Его Величества рукою. Я помянутой инструкции не видал потому и не могу объявить за подлинно о ее содержании. А по прочетному указу ко всем Сибирским начальникам, которой также был за собственною рукою, велено было им ехать на Камчатку и далее, в котором пути во всем у чего ни пожелают, чинить им вспоможение и прочая. Самые Геодезисты, которые в Маие месяце 1720 году в Якутск прибыли, тем же летом на Камчатку отправились, и в Сентябре 1721 года в Якутскевозвратились, о порученных им делах не объявили. А хотя за тем невозможно заподлинно о том знать, однако ежели рассуждать о определении по окончанию, то намерение оного отправления клонилось на одни Курильские острова, и особливо может быть на тот, о котором слух носился, что Японцы с него берут руду. Вышепомянутой Голландской матроз Генрих Буш возил их морем. В первое лето поплыли они из Охотска в Большерецкой острог, а на другой год ехали они вдоль по Курильским островам. По прибытии к пятому острову [которой может быть и шестой был; ибо Буш мог в числе оных ошибиться] приказали Геодезисты стать на якорь. Буш хотя в том отсоветовал, потому что дно морское было каменисто; однако принужден был исполнить по их приказу. [325] От того потеряли они четыре якоря, а больше якорей у них не было. Каменьями канаты перерывало. К немалому их счастию приехали они возвратно на Камчатку без дальнего вреда. Там наделали они деревянных якорей, к которым навязали большие каменья, и таким образом того ж лета возвратились они в Охотск. Сие я слышал изустно от матроза. Евреинов оставя своего товарища Лужина в Сибири, сам отправился с репортом о своем пути и с картою Курильских островов, по колику оные объехал, к Великому Императору, и застал его Величество в Маие месяце 1722 году в Казани, когда сей Монарх в Персидской поход отправлялся. Его Величество немалое удовольствие оказать изволил за труд Евреинова. Он совершенно исполнил по данной ему инструкции. Сие служит новым доказательством, что отправление реченных Геодезистов не касалось до решения вопроса; соединяется ли Азия с Америкою; или от нее разделяется?

Продолжение сего описания сообщено будет в предбудущем месяце.

Текст воспроизведен по изданию: Описание морских путешествий по Ледовитому и по Восточному морю с Российской стороны учиненных // Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие, Апрель 1758 года. СПб. Императорская академия наук. 1758