-

ФРАНЧЕСКО ГВИЧЧАРДИНИ

ИСТОРИЯ ИТАЛИИ

STORIA D'ITALIA

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава восемнадцатая

Благосклонность жителей Неаполитанского королевства к французам. Альфонсо Арагонский отрекается от королевской власти в пользу сына Фердинандо и бежит в Мадзару, что на Сицилии. Жестокость французов в Монтэ Сан Джованни.

Шарль прожил в Риме около месяца, не переставая меж тем посылать людей к границам Неаполитанского королевства, где всё уже пребывало в смущении, так что ещё до отъезда короля из Рима Акуила и почти всё Абруцци подняли его знамёна, а Фабрицио Колонна занял приградья (i contadi) Альбэ и Тальякоццо; и не было спокойней в остальной части королевства. Ибо едва Фердинандо покинул Рим, как плоды той ненависти, кою питали к Альфонсо, присовокупляясь к памяти о многих жестокостях, учинённых Фердинандо, отцом его, начали являть себя; посему люди, препылкие в роптании своём на беззакония прежних правлений, а равно и на гордыню и жестокость Альфонсо, открыто обнаруживали, что желают прихода французов; так что остатки старинной анжуйской отмежи, хоть и в купе с памятью о стольких владетелях, в разное время изгнанных или заключенных в темницу Фердинандо, а равно и со сторонниками оных - вещь сама по себе крайне важная, мощное орудие для разжигания смуты, - оказывали в сие время, в сравнение с прочими причинами, малое действие - до такой степени распалилось всё королевство в неприязни своей к Альфонсо и без сих побуждений. Оный, узнав об отбытии сына своего из Рима, впал в такой ужас, что, позабыв о известности той и великой славе, кои долгим опытом стяжал себе во многих войнах в Италии, и отчаявшись смочь воспротивиться сей роковой буре, решил покинуть королевства, отрекаясь от имени королевского и власти в пользу Фердинандо и, быть может, питая некоторую надежду, что, забрав вместе с собой ненависть, столь безмерную, и сделав королём подающего большие надежды юношу, кой ранее никому не причинил обиды, тогда как сам пользовался немалым всеобщим расположением, он, возможно, ослабит у подданных тягу к французам; такое решение, буде оно принято заблаговременно, вероятно и принесло бы некоторые плоды, но отсроченное до той поры, когда дела пришли в движение не просто стремительное, но уже неудержимое, оное более не являлось достаточным для того, чтобы остановить таковое крушение. Также поговаривают (если, однако же, позволительно уделять хоть толику внимания подобными вещам), что дух короля Фердинандо трижды, в разные ночи, являлся Якопо, первому хирургу двора, и что оный - поначалу в речах мягких, а затем - исполненных угроз - наказал ему передать Альфонсо, от своего имени, чтобы тот не надеялся смочь воспротивиться королю Франции, ибо было предначертано, что род его, измученный бесконечными невзгодами и в конце концов лишённый столь славного королевства, угаснет. Причиной тому множество учинённых ими злодеяний, но прежде всего то, что некогда свершилось как плод уговоров Альфонсо, под влияние коих он, возвращаясь из Поццуоли, попал в церкви Сан Лионардо в Кьяве, что близ Неаполя. А поскольку иные подробности отстутствовали, люди посчитали, что там Альфонсо убедил своего отца тайно предать смерти многих владетелей, уже долге время находившихся в темнице. Как бы там ни было, несомненно то, что Альфонсо, терзаемый угрызениями совести, не находя ни днём, ни ночью покоя душе, ибо во сне являлись ему тени тех умерщвлённых владетелей, а равно и народ, что безудержно распаляется в желании предать его наказанию, обсудил то решение, что уже принял, лишь с королевой, мачехой своей, и, не пожелав внять её просьбе сообщить о сём брату или сыну и повременить хотя бы два-три дня, дабы завершить год своего правления, отплыл на четырёх узких галерах, нагруженных множеством дорогих вещей, обнаруживая при отбытии такой страх, что казалось, будто он уже окружён французами, и пугливо оборачиваясь при малейшем шуме, словно опасался, что небо и стихии в сговоре против него; укрылся же он в Мадзаре, городе на Сицилии, дарованном ему некогда Фердинандо, королем Испании.

Король Франции получил известие о его бегстве во время своего отъезда из Рима. Когда он прибыл в Веллетри, кардинал Валенсийский тайно его оставил; хотя отец оного на то горько жаловался, предлагая предоставить королю такие ручательства, какие только тот пожелает, посчитали, что желал он быть вольным соблюдать или нет заключённые с тем соглашения, и дело сие учинилось по его приказу. Из Веллетри передовой полк направился к Монтэфортино, городу, расположенному в церковной Кампанье (la campagna della Chiesa) и подчинённому Якопо Конти, римскому владетелю, кой, будучи сначала на жаловании Шарля, позже перешёл на службу Альфонсо, ибо ненависть к роду Колонна имела более власти над ним, нежели собственная честь; сим замком, хотя и неприступнейшим расположением своим, французы, употребив прежде огнестрельный наряд, овладели в кратчайшее время, перебив всех, кто находился внутри, за исключением трёх отступивших в твердыню (с некоторым числом остальных) сыновей его, кои, увидев, что на оную наводят орудия, сдались в плен. Затем войско направилось к Монтэ Сан Джованни, городу маркиза Пескары, расположенному у границ Неаполитанского королевства в той же церковной Кампанье, кой, сильный своим местоположением и припасами, защитниками был обеспечен не хуже, ибо внутри находилось триста иноземных пехотинцев и пятьсот жителей, исполненных готовности встретить любую опасность, отчего полагали, что если оный и будет взят, то ценою многих дней. Но французы, проведя обстрел в течение нескольких часов, учинили ему столь яростный приступ на глазах у короля, прибывшего туда из Вэроли, что, преодолев все трудности, в тот же день захватили город силой, где из-за природной ярости своей, а также дабы примером сим отвадить прочих от дерзости к сопротивлению, учинили величайшую резню; затем же, отправив там все виды дикарской жестокости, обратили свою свирепость на строения, вооружившись огнём. Таковой способ воевания, что уже много веков не был в ходу в Италии, исполнил величайшим ужасом всё королевство, ибо в случае победы, как бы ни полученной, обирание и последующее освобождение побежденных войнов, разграбление взятых силой городов и пленение жителей, дабы оные заплатили выкуп, являлись последним, до чего имели обычай доходить в жестокости своей победители, неизменно оставляя в живых тех людей, кто не был убит в пылу сражения.

Текст переведен по изданию: Francesco Guicciardini. Storia d'Italia. Torino. 1971