ФРАНЧЕСКО ГВИЧЧАРДИНИ

ИСТОРИЯ ИТАЛИИ

STORIA D'ITALIA

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава пятнадцатая.

(Первые три главы (первой книги) являются переводом с французского, дополненным в ходе сверки с первоисточником. Содержание их соответствует 1-14 главам первой книги первоисточника (деление на главы во французском переводе и первоисточнике различается). Начиная с 15 главы (первой книги) перевод ведётся с языка первоисточника (т.е. с итальянского). Содержание двух последних абзацев "французской" третьей главы тождественно первому абзацу главы 15 первоисточника)

Флорентийцы ещё более негодуют на Пьеро де Медичи из-за соглашений, заключённых с королём Франции. Лодовико Сфорца заполучает указ о даче во владение на Геную. Пьеро де Медичи не позволяют войти во дворец сеньории. Восстание народа и бегство Пьеро из Флоренции. Прежняя власть дома Медичи во Флоренции. Пизанцы с согласия Шарля VIII возвращают себе свободу. Противные советы кардинала Сан Пьеро ин Винколи к пизанцам.

Когда же во Флоренцию пришла весть о договоре, учинённом Пьеро де Медичи к такому уменьшению владений их и к такому вреду и бесчестью для республики, весь город исполнился крайним негодованием; и превыше таковой потери Флоренция была возмущёна тем, что отчуждение столь значительной части флорентийских владений Пьеро учинил без совета с гражданами и в отсутствие постановления властей города - пример новый, никогда не бывший в ходу у предков его. Отчего и был он жесточайше порицаем, и слышались повсюду голоса горожан, подстрекавших друг друга к восстановлению свободы своей, тогда как те, кто по своей воле держали сторону Пьеро, не дерзали противиться сей склонности - хоть увещеванием, хоть силой. Но не имея возможности оборонять Пизу и Ливорно, флорентийцы, хоть и не льстились они отвратить Шарля от желания овладеть этими крепостями, всё же незамедлительно отправили к королю многочисленное посольство, составленное из недовольных возвышением семьи Медичи, дабы как отделить решения республики от решений Пьеро де Медичи, так и, по меньшей мере, не позволить признать за одним частным лицом того, что принадлежало всем; понимая, что сие является началом перемены в государстве, Пьеро де Медичи, желая позаботиться о делах своих, прежде чем возникнут ещё большие волнения, покинул короля под предлогом исполнение того, что он пообещал оному ранее. Тогда же и Шарль отбыл из Сардзаны, дабы направиться в Пизу, а Лодовико, добившись путём выплаты некоторого количества денег того, чтобы указ о даче во владение на Геную, несколько лет назад пожалованный королем Джану Галеаццо и отпрыскам оного, облёк властью его, а равно и его потомство, возвратился в Милан; однако в душе он оказался рассержен на короля, ибо оный отказался доверить ему охрану Пьетрасанты и Сардзаны, коя, по словам Лодовико, была ему ранее обещана. Ходатайствуя о городах сих как о неправедно отнятых несколько лет назад у генуэзцев флорентийцами, Лодовико намеревался дать русло потоку стремления своего овладеть Пизой, кою алкал.

Вернувшись во Флоренцию, Пьеро де Медичи обнаружил у большинства должностных лиц города отчуждение к себе, а в умах наиболее близких друзей - сомнение, ибо прежде, вопреки советам их, он стал в ведении любых дел пренебрегать осторожностью; народ же впал в такую мятежность, что когда на следующий день, а было это девятое ноября, Пьеро вознамерился войти во дворец, в коем заседала сеньория, высшее правящее собрание республики, то он встретил препятствие со стороны нескольких должностных лиц, кои, вооружённые, охраняли вход во главе с Якопо де Нерли, знатным и богатым юношей. Когда весть об этом разнеслась по городу, народ, приходя в ещё большее возбуждение от того, что Паоло Орсини, призванный Пьеро, приближался вместе со своими латниками, немедля ринулся брать в руки оружие, отчего Пьеро, к тому времени уже возвратившийся к себе домой, пал духом и лишился благоразумия, а услышав, что сеньория признала его мятежником, оный в сопровождении Джованни (кардинала Римской церкви) и Джулиано, братьев своих, на коих также было наложено наказание, полагавшееся мятежникам, с величайшей поспешностью бежал из Флоренции; удалился же Пьеро в Болонью. Там Джованни Бентивольо, желавший в других видеть таковую крепость духа, какую сам он, вступив впоследствии в пору невзгод, не обнаружил, в первой же беседе едко укорил Пьеро за то, что тот столь трусливо, не пролив и капли крови, отступился от такого высокого положения, чем навредил не только себе, но и, в силу примера, всем тем, кто подавляет свободу в собственной отчизне. Вот так, из-за безрассудства одного юноши, утратила тогда семья Медичи ту власть, кою она, почти не возвышаясь над гражданским положением ни в звании, ни в наружности, удерживала во Флоренции шестьдесят беспрерывных лет; власть сия обрела своё начало в Козимо, прадеде Пьеро, гражданине необычайной осторожности и с богатствами неисчислимым, отчего и знаменитейшем во всех частях Европы; но ещё более славы стяжал он тем, что с достойной восхищения щедростью, питая, подобно истинному венценосцу, более уважения к увековечиванию имени своего, нежели к благополучию отпрысков, истратил свыше четырехсот тысяч дукатов на строительство церквей, монастырей и иных великолепных сооружений - не только в отчизне, но и во многих других частях света; внук оного, Лоренцо, вельможа одарённый и в высшей степени рассудительный, щедростью души не уступавший самому деду, а в управлении республикой располагавший ещё более неограниченной властью, хотя он вовсе не был столь же богат, да и жизнь прожил гораздо более короткую, снискал себе большой почёт по всей Италии, а равно и подле многих иноземных государей; почёт, кой после кончины его обратился в умах людских очень ярким воспоминанием, ибо казалось, что вместе с жизнью Лоренцо иссякли и мир в Италии, и благоденствие оной.

А в тот самый день, когда переменилось государство флорентийское, пизанцы всем народом обратились к Шарлю, находившемуся тогда в Пизе, с ходатайством о свободе, горько жалуясь на те обиды, кои по их словам они получают от флорентийцев; а поскольку некоторые из присутствовавших при этом людей короля заверили оного в том, что просьба сия справедлива, ибо сурово флорентийское владычество над ними, то Шарль, не поразмыслив над тем, что повлечёт за собой просьба сия, и что оная противоречит тем вещам, о коих велись переговоры в Сардзане, немедля дал удовлетворение. На такой ответ народ пизанский, хватаясь за оружие и низвергая с общественных мест на землю знаки флорентийцев, с крайним упоением возвратил свою свободу. И, тем не менее, король, противореча себе самому и не ведая, на что даёт согласие, пожелал, чтобы продолжали оставаться в Пизе должностные лица от флорентийцев, дабы отправлять свою власть как прежде; а с другой стороны он оставил в руках пизанцев старую крепость, удерживая за собой новую, коя обладала намного большей важностью. В сих событиях в Пизе и во Флоренции смогло явить себя то, о чём утверждается в расхожей пословице - при приближении невзгод люди прежде всего теряют предусмотрительность, с коей они могли бы воспрепятствовать предначертанному, ибо и флорентийцы, во все времена крайне подозрительные к верности пизанцев, пребывая в ожидании войны столь опасной, не призвали во Флоренцию главных граждан Пизы, как они привыкли делать, не стесняя себя в числе оных, при любом незначительном происшествии, дабы быть в них уверенными, и Пьеро де Медичи, хотя и близились такие трудности, не снабдил иноземными пехотинцами площадь и общественный дворец, как в прежние времена неоднократно делалось в обстоятельствах значительно менее подозрительных. Такие приготовления создали бы значительное препятствие сим переменам. Что же касается дел пизанских, то является очевидным, что пизанцев, от природы исполненных враждебности к имени флорентийскому, подвигло на сей мятеж главным образом влияние Лодовико Сфорца, который с сей целью некоторое время назад вступил в тайные сношения с несколькими гражданами Пизы, изгнанными за личные преступления; и в тот же день Галеаццо Сансеверино, ранее оставленный Лодовико подле короля, выступил подстрекателем народа к смуте сей, ибо Лодовико пребывал в уверенности, что благодаря оной владычество над Пизой должно вскоре достаться ему, и не ведал он, что спустя совсем немного времени дело сие станет причиной всех его несчастий. Столь же не подлежит сомнению и то, что когда в ночь накануне несколько пизанцев сообщили кардиналу Сан Пьеро ин Винколи о том, что они намереваются учинить, то оный, тот, кто, быть может, никогда доселе не давал умиротворяющих советов, принялся увещевать их в речах гнетущих уделять внимание не только внешней стороне дел и началам их, но ещё более пристально рассмотреть то, что оные могут с течением времени породить. Драгоценна и желанна свобода; настолько, что заслуживает того, чтобы отдаться во власть любой опасности, когда есть, хотя бы отчасти, правдоподобная надежда выдержать ношу сию. Однако же Пиза, город обезлюдевший и бедный, не способна оборонить себя от могущества флорентийцев; а ожидать, что власть короля Франции убережёт их, есть заблуждение; ибо даже если деньги флорентийцев и не возымеют ещё большей власти над ним, как то вероятнее всего и случится, особенно учитывая те вещи, о которых велись переговоры в Сардзане, - не останутся французы в Италии навсегда, так как на примерах былого можно без труда рассудить о будущем; и крайне неосмотрительно подвергать себя длительным опасностям в условиях непродолжительной поддержки, и на основании надежд в высшей степени неверных вовлекаться в несомненную войну с намного более могущественным врагом, в войну, в коей они не смогут ожидать помощи от других, ибо будут зависеть от чужой воли, а ещё более - от всевозможных случайностей; и даже если таковую помощь они и получат, то сим путём не избежать им невзгод войны, и ещё более тяжкими окажутся оные, ибо в одно и то же время вражеские войны будут терзать их, а дружеские - обременять, и чем больше будут они понимать, что сражаются не за свою свободу, а за чужое господство, переменяя одну неволю на другую, тем труднее будет им переносить невзгоды сии; ведь ни один государь не захочет, если только не ради обладания Пизой, взять на себя расходы на войну, как и тяготы оной, кою если и можно будет выдерживать, то лишь ценой величайших трудностей, ибо близки и богаты флорентийцы, и, пока будут существовать, никогда не прекратят тревожить Пизу.

Текст переведен по изданию: Francesco Guicciardini. Storia d'Italia. Torino. 1971

© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© перевод с ит. - Никитин Ю. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001