Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

НИКОЛАЙ СПАФАРИЙ

ПУТЕШЕСТВИЕ В КИТАЙ

ОЧЕРК СНОШЕНИЙ РОСИИ С КИТАЕМ ЧЕРЕЗ СИБИРЬ И МОНГОЛИЮ ДО 1675 ГОДА

(Для составления этого очерка служили следующие пособия:

1. Описание Сибирского царства. Г. Ф. Миллера. Т. I. С.-Пб. 1750.

2. Сибирская История. Фишера. С.-Пб. 1774.

3. Сибирский Вестник, изд. Г. И. Спасским, в котором напечатаны путешествия Петлина и Байкова в Китай, а также статья: О начале торговых и государственных сношений России с Китаем.

4. Статья П. В. Шумахера: Наши сношения с Китаем с 1567 г.— в Русском Архиве 1879 г., № 6, стр. 145.

5. Sammlung Russischer Geschichte. Г. Ф. Миллера, Band VIII: Nachricht von der Russischen Handlung nach China.

6. Его же: История о странах, при р. Амуре лежащих — в Ежемесячных сочинениях 1757 г., сентябрь.

7. Монгольские дела (1616—1668) и Китайские дела (1675) в Московском главном архиве министерства иностранных дел.— Пособием при изучении этих дел может служить Указатель делам и рукописям, относящимся до Сибири, составленный М. П. Пуцилло. М. 1879.

8. Обзор хронографов русской редакции А. Попова и приложенный к этому сочинению Изборник. М. 1866—1869.

9. Сахарова. Сказания русского народа, т. II-й. В нем напечатаны путешествия казаков Петрова и Ялычева и Байкова.

10. Сибирская летопись Черепанова 1760 года. Рукопись Московского главного архива министерства иностранных дел.

11. Чертежная книга всей Сибири, 1701 года, Семена Ремезова — в Румянцевском музей в Москве, № ССХСIV.

12. Список с чертежа Сибирския земли 1672 г., изданный Г. И. Спасским в Временнике Общества истории и древностей российских при Имп. Моск. Университете. 1849.

13. “Сказание о великой реке Амуре”, конца XVII в., изд. Г. И. Спасским в Вестнике Имп. Р. Геогр. Общества. 1853, кн. 7-я.

14. Землеведение Азии Риттера, русский перевод под редакцией П. П. Семенова. Тома II, III и IV, и “География стран Восточной Сибири”, выпуск 1-й. 1879.

15. Акты Исторические и Дополнения к актам историческим, изданные Археографическою Комиссией.)

I.

Китайское государство и Монголия известны стали России не прежде Сибири. Первое русское проведывание Монгольских и Китайских земель по указу царя Ивана Васильевича было в 1567 г. “В древния лета”, говорит Ремезов (в предисловии к своему атласу Сибири), “преж Ермакова взятия Сибири, в лето 7085, посыланы были с Москвы в Сибирь по указу великаго государя царя и великаго князя Иоанна Васильевича всея Руси самодержца [6] атаман Иван Петров с подъячими и мурзы, Бурнаш Алышев (вернее Ялычев) с товарищи 20 человек на восток и север для проведыванья соседних царств, и язык, и орд, и волостей, в каком разстоянии от Москвы и коль далеко подлегли к Московскому государству. И тогда отчасти в путех вразумишася, и видеша прилежащие страны, державства, языки и орды к Московскому государству и приехавши подаша доезд по наказу своему и таковой их доезд в Сибири и до днесь у снискателей носится”.

Казакам Петрову и Ялычеву поручено было проведать за Сибирью находящиеся страны:— Китайское государство и Мунгальскую страну, а также великую реку Обь, вершины которой думали найти в пределах самого Китая.

Доезд казаков начинается от границ Сибири, где назван город Киргиз и реки Бакан (Абакан) и Кумчак (Кемчик). Далее следует известие об озере, по которому плавания семь дней, а кругом езды на коне двенадцать дней; в этом озере родится [7] самоцветный камень, а вода в нем ни прибывает, ни убывает (Это озеро, о котором упоминает также Петлин, по объяснению Г. И. Спасского, есть Упса. См. Сибирск. Вести. 1818 г. Путешествие Петлина, примеч. 5, а также Землеведение Азии, Риттера, т. III, стр. 487.). В него впадают четыре реки, из которых восточная названа Нечиахва. В горах за этим озером описаны улусы кочевого народа, обитавшего в горных ущельях. По выходе же из гор казаки вступили в Мунгальскую землю, где названы три города: Каламбаш, Баншин и Лобинсковы. В последнем царствовала женщина, по имени Мачи-катуна, и сын ее, царевич Анги-таин. Царица эта указывала по всем городам Мунгальской земли; не имея грамоты за ее печатью, нельзя было проникнуть за рубеж Китайского государства. Про Мунгальскую землю в доезде сообщается, что она весьма обширна и простирается от Бухарии до моря; она в то время еще составляла независимое от Китая государство и отделялась от последнего Великою стеною. Казаки проникли в пределы Китая через пограничный город Широкалгу или Калган, который по их описанию “зело хорош и мудрен делом, а башни также высоки, что Московская”. Отсюда Петров и Ялычев доехали до китайской столицы, но, не имея с собою подарков (поминков), не были допущены до царя Тайбуна. Однако при отпуске им дана была от Китайского властителя любительная грамота к царю Иоанну.

Списки с доезда казаков Петрова и Ялычева встречаются во многих хронографах и рукописных сборниках XVII века, из чего можно заключить, что это описание, служа единственным известием о странах за Сибирью, приобрело в то время некоторую распространенность (Памятник этот издан в Сказ. русск. народа, Сахарова, т. II, кн. 8, стр. 183—186, но по списку, в котором оказалось много неисправностей, зависевших отчасти и от неверного чтения; гораздо более исправный список, взятый из хронографа первой половины XVII в., издан А. Поповым в Изборнике статей из хронографов русской редакции.). Оно, впрочем, не могло иметь практического значения маршрута в Китай по скудости топографических данных, а со времени завоеваний Ермака становилось уже устарелым. [8]

По присоединении Сибири к России проведывание пути в Китай получило большее значение для Московского правительства, которое надеялось извлечь из такого открытия важные торговые выгоды. Оно готово было допустить даже иностранных купцов к разысканию этого пути, лишь бы получить о нем более достоверные известия. Так, в 1587 г., в числе условий, предлагавшихся посланниками царя Феодора Иоанновича Польше за союз с Москвою, было предоставление свободного пути литовским и польским купцам в восточные страны, а именно “в Сибирь и в великое Китайское государство, в котором родится всякий дорогой камень и золото”. Впоследствии Борис Годунов обещал Англичанам содействовать им в сыскивании Китайской земли (См. Ист. Г. Росс., Карамзина, X, примеч. 159; дела Польск. № 18 л. 65 об.).

Но открытию пути в Китай через Сибирь суждено было совершиться без вмешательства иноземцев, одними усилиями Русских людей: поселенные в покоренной Сибири повсеместно сторожевые казаки, переходя из степи в степь для звериных промыслов, мало помалу подвигались на юг и познакомились ближе с Мунгалами посредством мены своих мехов на товары китайские. Однако торговля с Монголией, которая бедна собственными произведениями, не представляла достаточных выгод, и пограничные русские казаки старались заводить через Монголию сношения с китайскими пограничными начальниками и посылать к ним караваны с товарами; а чтобы дать этим караванам большую безопасность от хищных кочевников, воеводы сибирские решились отправлять их от имени правительства. Первая такая торговая экспедиция, или посольство к Монгольскому хану, отправлена была при царе Василии Шуйском в 1608 г. из Томска воеводою Василием Васильевичем Волынским. При этом караване посланы были от него три казака с толмачом. Провожатыми им служили два киргизские князька, обещавшие провести их в Китай через землю Монгольского Алтын-хана или Золотого царя и ему представить их. Они однако ж не доехали до Алтын-хана, ибо на дороге еще узнали, что Калмыки выгнали его из улусов, а потому возвратились в Томск без успеха. [9]

В 1616 году воевода Тобольский Иван Семенович Куракин снова отправил к Алтын-хану казаков, атамана Василия Тюменца и десятника Ивана Петрова с товарищами. О подробностях этого путешествия мы узнаем из расспросных речей казаков, записанных с их слов в Москве в Сибирском приказе и дошедших до нас в подлиннике (В Монгольских делах Моск. гл. архива мин. ин. д. 1616 г.— посольство к Мунгальскому царю Алтыну, Тарскаго города атамана Василья Тюменца.). Статейного же списка посланцы эти за неграмотностью сами не писали.

Казаки плыли от Тобольска вверх по Оби до Томска греблей и на парусах и совершили этот путь в пять недель, что считалось в то время быстрым переходом, потому что при менее благоприятных обстоятельствах это плавание продолжалось иногда до двух месяцев. В Томске кончался водный путь, и далее Тюменцу предстояло трудное и опасное странствие через землю хищных Киргизов (О Киргизах казаки сообщили, “что страна их кочевная: живут здесь в избах полстяных, а ходят в шубах и зипунах. А едят рыбу и зверя бьют. А бой у Киргиз — лучной. Лошадей и коров много а хлеба не сеют”.). Имея с собою царскую казну, то есть, подарки от воеводы для Алтын-хана, он для безопасности вытребовал у Киргиз заложников, которых отправил в Томск, и лишь тогда продолжал свой путь далее. Впрочем, начальный киргизский князь Немек принял казаков дружественно и даже согласился вступить в русское подданство вместе со своими улусниками. При этом Киргизами исполнялись особые обряды шерти или клятвы: рассекая пополам собаку, они проходили сквозь нее; также ели с клятвою хлеб, воткнутый на острие ножа.

Из Киргизской земли Тюменец с товарищами перешел в страну Тубинцев, единоплеменных Киргизам и обитавших по лесистым склонам гор. Народ этот, по словам казаков, ведет кочевой образ жизни, “переходя, где кому место полюбится, с оленями и козами. Кормятся они зверем, бьют лосей и оленей; едят также козье мясо. Платье себе делают из кож. Угодий никаких не имеют, хлеба у них не родится и [10] коров и овец нет: только одни лошади да олени. А сколько всех Тубинцов, того казаки сведать не могли, потому что ехали мимоездом и почти все время лесами; а дорогою едучи видели они их по станам человек с триста и с четыреста”. Здесь казаки часто встречали и переходили вброд неглубокие горные ручьи. Следуя далее, переходили они через три горные хребта, покрытые вечными снегами, и вступили в страну племени Саянцев, число которых не превышало в то время 6000 человек. Саянцы управлялись князьком Карасакулом и платили дань Алтын-хану, от улусов которого страна их находилась в расстоянии десяти дней. Из Саянской земли шли казаки до Матцкой земли ровными местами между гор (Матская или Маторская земля, иначе называвшаяся также “Каменные Маторы”, находилась на склонах Саянского хребта и населена Сойотским племенем Маторцев, живущих в настоящее время по речной системе р. Тубы.). На этом пути они встретили несколько горных рек, из которых названы Кумчага (Кемчик) и Частые броды (Цахан-Махан — правый приток Абакана), а в расстоянии пяти дней от последней — большое соленое озеро, окруженное горами. Пройдя землю Матцов, Тюменец, наконец, достиг кочевьев царя Алтына, находившихся в окрестностях озера Усап (Упсы) у подножия соленой горы Кукей.

Рассказ казаков о их пребывании у Алтын-хана весьма любопытен. Здесь они выдавали себя, согласно данной им воеводою князем Куракиным инструкции, за царских послов и были в первый раз торжественно приняты Алтын-ханом в бурханном шатре у Кутухты. В резиденции хана Тюменец пробыл неделю, и в это время русские посланцы не раз удостаивались приглашения к ханскому столу, а также присутствовали при богослужении лам. Заимствуем из архивного подлинника следующие интересные подробности из рассказа казаков.

“Царь Алтын, а по их вере имя ему Кумганчей (В других актах он назван Ирденей или Ирдень-зайсан.), учал им (казакам) воздавать честь великую. И велел пророку своему, Кутухте, со всеми его крылашены пети по книжному по [11] их вере. А сидел Кутухта — особно, устроенное ему место рундуком, и обито кругом алтабасом золотым, а над — сделано, что киотом. А наверху у его места написаны по их вере, образы на бумаге и прибиты на камках, а письмо велико, неведомо какое.

А как Кутухта отпел и царь про государево здоровье пил питье красное из кубка из серебрянаго, из золоченаго и ближним лучшим своим людям, которые сидели с ним, про государское здоровье пити подавал. А им подал пити после своих ближних людей четырех человек и звал их ести.

И того дни они у царя ели: а сидел царь за столом один, а столик был невелик, писан киноварем.

А есть носили на блюдах на белых, яствы были: утята и тетерева, заечина и баранина, и говядина; а всех яств было с десять. А ставят перед него яствы всякие понемногу, с костей мясо окроша, а на костях понемногу ставят перед него, и подачи он ближним людем по своему чину раздает. А пить в стол носили молоко коровье топлено с маслом, а в нем листья неведомо какия (вероятно чай). А иное питье — красное, а неведают какое. А кобылья мяса и молока кобылья и кумызу сам царь не пьет, а как пить носили, и они видели один кубок серебрян позолочен, да чашки костяныя, а какия кости, того неведают. А платье за столом на царе было кафтан озяминой — камка белая, да шапочка душчата лисья не велика. А им де стол был особно: сидели против его и подачи им от себя давал и питье присылал.

А сам царь лет в 60, бороду бреет, только ус волосом черн; ростом дороден и плечист и собою во всем пригож”.

Алтын-хан изъявил согласие признать себя вассалом Московского царя и просил через отправленных вместе с Тюменцем послов своих о присылке ему государева жалованья (Впрочем действительная зависимость Алтын-ханов от России началась лишь с 1634 г.). Со своей стороны, он обещал усмирять беспокойные Киргизские племена, пограничные Сибири, а также давать свободный пропуск в Китайское государство Русским людям. Таким образом [12] отправление Тюменца и Петрова послужило началом сношений, установившихся между Сибирью и Северною Монголией и послуживших к более близкому знакомству Русских с соседними странами средней Азии. Во время своего пребывания в резиденции Алтына-хана на Упсе русские разведчики собрали по расспросам следующие известия о землях, лежащих за Сибирью, и о Китайской торговле:

“В разспросе сказали им Алтына-царя и иных земель люди, что Китайское государство на край губы морския, а город, де, кирпичный велик, ехати около его на кони 10 ден. А посреди города — великая река. Ходу до Китайскаго государства от Алтына-царя — месяц. А Китайского же государства люди им разказывали, что у них государство великое, а царь у них — Тайбын. А бой, де, у Китайских людей — пищали и пушки. А под Китай, де, приходят морем суды великия на парусах со многими дорогими товары; а из которых государств приходят, того именно не сказали. А на судне, де, приходят человек по двести и по триста.

А товары в Китаех: атласы, бархаты, камки. А золото, де, в Китайском государстве делают (то есть, обделывают), а руду, де, золотую и серебряную привозят в Китайское государство из Китайских уездов. А хлеба, де, в Китайском государстве пашут много: пшеницу, ячмень, овес, просо. Платье Китайские люди носят с Бухарские стати всякое: бархатное, и атласное, и камчатное, и киндячное, и зенденинное. А рек, де, больших и гор к Китайскому государству нет: место пришло ровное.

Да Алтыновы же люди сказали, что есть в их стороне Кутанское царство (Название Кутанского царства можно, кажется, отнести к Хуху-хотонскону тюмеду, принадлежащему к Монголии Чжахар, пограничной с Великою стеною.), а Кутанскому, де, царю имя Окбырын. А ходу до того государства от Алтына-царя — месяц; а город де, у него кирпичной, а бой — лучной. А товары в том государстве те же, что в Китаех, только лишь золота и серебра нет, а хлеба в том государстве пашут много ж. [13]

Да за Китайским царством есть, де, Жолтое царство (Вероятно, здесь разумеются владения Сеин-Ноина-хана, лежащие в западной части Халхи у вершины Селенги; на этнографическом чертеже Ремезова эта страна названа Желтою Мунгалией.), а имя жолтому царю Саин-Кулучин; город у него кирпичной, а живет, де, в городе только один царь, а улусы у него кочевные. А у ратных людей бой вогненный, пищальный и лучной и пушки есть же. А от Китайскаго государства тот царь живет, ближе поддался к Алтыну-царю, а ходу до того царства (от Алтына) полгода. Товары в том государстве, что в Китае, и золота и серебра много и камки, и бархаты, и атласы, и сукна дорогие есть; и хлеба пашут много. А вера и язык тот же, что и у Алтына-царя.

Еще, де, есть Лабинское государство, а люди в том государстве все Лабы, а по русски, де, называют их попы. А делают в том государстве камки, и бархаты, и атласы; а дает ясак Китайскому государству (Вероятно, Тибет.).

И Алтын-царь со всеми теми государствами ссылается и торгует. А товар, де, у Алтына-царя в те государства покупают: лошади, соболи, лисицы, барсы, рыси, бобры и иную мягкую рухлядь; хвосты и гривы конские. А из тех государств идут к ним бархаты, атласы, камки, серебро, золото.

Да при них-же были у Алтына-царя Калканскаго царя люди (В Калканском царстве не трудно узнать Северную Монголию или страну Халкасов.) и они их распрашивали про царя и его государство. И те им сказали, что царь у них Конделечикур, а государство у него кочевное: кочуют на верблюдах, также, что и Алтын. Вера и язык тот же, что Алтынова. Хлеб не родится ж — только одна животина. А поддались близко Алтына.

А все те государства меж себя в ссылке и в дружбе с Китайским государством, и торговые люди меж тех государств ходят: а стоят, де, они на полуденной стороне: только один Калканский царь стоить на восточной стороне”.

Таковы были результаты разведочной экспедиции Тюменца и [14] Петрова, которая осталась не бесплодною для сибирской пограничной торговли и побудила к новым попыткам вступить в торговые сношения с Китаем. Инициатива этих предприятий принадлежала, как мы видели, сибирским воеводам, но контролировались они из Москвы. Это видно из некоторых грамот царя Михаила Федоровича в сибирские города. Так, в грамоте 1617 года к упомянутому уже воеводе Тобольскому, кн. И. С. Куракину, сказано следующее:

“Приговорили мы с бояры нашими с Алтыном-царем и с Китайским государством в ссылке не быть, а разведывали бы есте про них всяких вестей подлинно, сколь они землями своими людны и каков у кого город, и сколь велики и с которыми городы они меж себя в совете и в ссылке. И какова у них вера, и как они наши великия государства перед иными государствами и перед своею землею почитают. И воюются ли они с которыми государства, и какие у них бои. И какие у них товары, и с которою землею их земля сошлась опричь нашея и Колмацкия земли. А будет мочно, то послать нарочно к Алтыну-царю и в Китайское государство не посольством и не от себя, из казаков или из каких людей нибудь, затеяв будто ненароком отколе к ним вышли. И у них бы им быть и их земли, и породы и обычаи видети и о всем их против нашея грамоты распросити и к нам отписати подлинно” (В Мунгальских делах Моск. гл. архива м. ин. д. 1619 (7128) — 1621 гг.— приезд от Мунгальскаго царя Алтына послов.).

То же самое подтверждено было и в 1620 году в грамоте Томскому воеводе князю Шаховскому (Там же.). Правительство желало ограничиваться разведыванием земель, не вступая в государственные сношения с азиатскими соседями, которые более добивались царских подарков, нежели действительного союза или упрочения торговых сношений с Сибирью. Воеводе кн. Шаховскому предписывалось дать возвращавшимся из Москвы посланцам Алтын-хана провожатых до границы, “а впредь с Алтыном царем и с Китайским и с Мунгальским государством [15] без царского указу ни о чем ссылки не держать, потому что те государства дальния и торговым людем ходити от них в наши государства далеко. А Алтына-царя кочевныя орды люди воинские, о нашем государствам прибыли от них, кроме запросов, никакия нет и вперед не чаяти. А разведывали бы есть про те государства всяких вестей против прежняго нашего указу (князю Куракину)”.

Итак, воеводам все же предоставлена была свобода продолжать разведывания пограничных стран, и вследствие того, начавшиеся сношения с Алтын-ханом уже не прекращались. Путь в Китай, пролегавший через его владения, заставлял воевод искать дружбы Монгольского владетеля.

В 1618 году тот же Тобольский воевода, князь Куракин, послал через Монгольскую землю в Китай казаков Ивана Петлина и Андрея Мундова с товарищами (Посольство это известно было и в западной Европе, и в первый раз описание его издано у Purchas: Piligrimes, tom. 3, 1. 4, cap. 11, потом у Bergeron: Traite des Tartares, chap. 18, р. 10, у de Bry, India Orientalis, t. 2. В голландском собрании путешествий Peter van der Aa, t. 8, помещено “Voyagie van Evesko Petelin en Andrasko na Tartaryen en Cathay of China gedaaam nyt Moscovien in het jaar 1619. Этот же год принят у Черепанова.). Существуют различные мнения о том, доезжали ли эти казаки до Китая, или же были только у Алтын-хана. Причина сомнений заключается в том, что статейный список посольства Петлина представляет большое сходство с доездом атаманов Петрова и Ялычева, о котором мы уже говорили выше. Основываясь на этом, Карамзин заключает, что Петлин только списал донесение своих предшественников, не быв сам в Китае. Но такое предположение опровергается прежде всего тем, что в отписке воеводы князя Куракина к царю Михаилу Федоровичу 1620 года, сохранившейся в архивном деле (В Мунгальских делах Моск. гл. архива м. ин. д. 1618—1620 — стат. список и посольство сибирского казака Ивана Петлина. Путешествие Петлина издано было И. И.Спасским в Сибирск. Вестнике 1818 г. Список путешествия Петлина находится также в русском сборнике XVII в., хранящемся в Копенгагенском музее и описанном И. Срезневским в Свед. о малоизв. памятниках. № 4. С.-Пб. 1874.), совершенно определенно [16] сказано: “В нынешнем (1620) году пришли в Тобольск из Китайского государства и от Алтына-царя Томские служилые люди, Ивашко Петлин и Андрюшка Мундов, а с ними идут к тебе государю послы из Лабинского государства и от Алтына-царя и от Киргиз с дары; а наперед послов отпустили к тебе, государю, Ивашка Петлина да Пятунку Кызыла и с ними послали к тебе государю от Китайскаго царя Тайбына грамату да от Алтына-царя с грамоты перевод и чертеж и список, на которыя места Ивашко Петлин и Андрюшка Мундов из Томскаго города шли в Китайское государство и в которых иных государствах были”.

В упомянутом здесь переводе с грамоты Алтын-хана также сказано, что присланные из Сибири Иван и Андрей (то есть, Петлин и Мундов) “провождены Алтыном-царем в Китайское государство и со всяким довольством назад пропущены” (Мунгальск. дела 1619—1621 гг.— приезд от Алтына-царя послов.).

Притом топографические данные, сообщенные Петлиным о Монголии, значительно полнее, нежели доезд Петрова и Ялычева. Петлин также упоминает (В летописи Сибирской, собранной в Тобольске ямщиком Иваном Черепановым в 1760 г. под 1619 годом сказано: “В Китай посольство отправил кн. И. С. Куракин, а посланы были казаки Иван Петлин да пятой Кызыллов. От Тобольска до Томска проезд имели обыкновенною тогда дорогою через Нарым и Сургут и сколько дней в том пути препроводили того не сказано. Из Томска ехали они 10 дней до Киргиз до улуса князя Ногим и оттуда 6 дней до р. Абакана, от сей 9 дней до р. Кемчика. А от Кемчика 3 дни до большого озера, в котором находятся прозрачные и цветные камни, кои по иным известиям названы яшмами и синими яхонтами. Вокруг того озера 12 дней езды конем, а впали в него 4 реки из которых одна названа Тес, по которой ехали вверх 15 дней для того, что Алтын-хан тогда на сей реке кочевал. Сим кончается Томское архивное письмо, а что Амстердамский бургомистр Витзен упоминает в своих изданиях, что Петлин был в Китае, о том неведомо”) близ реки Кемчика большое озеро, “где Иван Петров сказывал в коем озере самоцветный камень”, но прибавляет здесь новое известие о реке Кесь (Тесь?), впадающей в озеро с северо-востока. У вершин ее находились в то время кочевья Алтына-царя. Далее до пути в [17] Китай упомянуты между прочим улусы царя Часакты, Чечена (владетелей Халхасских), царя Бушукты, и наконец, Желтых Мугал, ближайших к Великой стене. Известия же о самом Китае представляют лишь дословное повторение доезда 1567 года, и весьма вероятно, что здесь показания Петлина действительно пополнены были прежними сведениями.

В том же 1620 году, когда вернулся из Китая Петлин, отправлены были из Тобольска казачий голова Андрей Шарыгин и атаман Василий Тюменец с поручением проведать водный путь в Китайское государство. Но об этом отправлении в Китай по словам Фишера, известия утратились.

Происходившие около 1630 г. в Китае смуты остановили на время всякие сношения Сибири с этою страною. Между тем Монгольский Алтын-хан, теснимый Черными Калмыками и призвавший на северные склоны Саянского хребта в речную область верхнего Енисея и Абакана, в 1634 г, со всеми улусами своими вступил в русское подданство. Он заключил в том шертную запись или договор в присутствии московского посла, сына боярского Якова Тухачевского, от которого принял царь жалованную грамоту и подарки. Следствием этой новой зависимости Алтын-ханов от России было учащенное отправление к ним посольств, теперь имевших уже вполне правительственный характер, в противоположность прежним разведочным экспедициям казаков; во главе этих посольств назначались люди дворянского служилого сословия, которым вменялось в непременную обязанность ведение подробных статейных списков. Через бывшего у Алтын-хана в 1637 году посла Степана Греченина первый просил о присылке ему вспомогательного войска для присоединения к Сибири новых земель. Он предлагал также, “если государево повеленье будет, послать послов своих на Китайское и на Тунгузские и на Аргунскую земли”, снабдить туда провожатыми, кормом и подводами. Под именем Тунгузской и Аргунской земель здесь разумелась, вероятно, Даурия, о которой Русские еще не знали тогда. Но Алтын-ханы были уже слишком слабы в то время, чтоб оказывать действительное покровительство и защиту русским торговым людям от хищных Киргизских и Калмыцких племен. Поэтому сношения [18] с ними, продолжавшиеся впрочем до 1682 года (О других русских посольствах к Алтын-ханам Ирденею и сыну его Лоджану (Лозону) см. ниже примечание 7-е: “Верхнее течение Енисея по русским известиям XVII века”.), не имели уже для России прежнего значения. К тому же быстрое распространение русских владений в Сибири вскоре открыло новые торговые пути в Китай.

II.

Со времени походов Пояркова и Хабарова в Даурию и первого завоевания Амурского края Русскими, Сибирь стала непосредственно граничить с Китаем. Но неприязненные отношения между поселившимися на Амуре казаками и пограничными китайскими начальниками еще долго не позволяли установиться здесь мирным сношениям, и потому торговля Русских с Китаем производилась по-прежнему через западные области Сибири. Эти сношения приостановлены были, как мы видели, на некоторое время государственными переворотами в Китае. Но при первом императоре Манчжурской династии Тсинг, Шун-чжи, Русские стали возобновлять торговлю, и на границу отправлены были в 1649 г. послы для торговых соглашений. Через них пограничный губернатор Манчжурии прислал к царю зазывную грамоту с подарками и приглашением русским купцам ездить в Китай для торговли. Но грамоты эти, за неимением переводчика, до 1673 г. оставались непонятными, а по словесным уже пересказам царь Алексей Михайлович решился в 1654 году отправить в китайскую столицу Камбалык (Пекин) под именем гонца тобольского сына боярского Федора Исакова Байкова, которому велено было разведать, какие товары в Китайском государстве покупать и какие туда посылать, как далек путь до Китайского государства водяной или сухой, каковы люди и города, какой у них бой и торг и т. д. С ним же посланы были в Китай для опыта русские товары (Это видно из грамоты к Верхотурскому воеводе Измайлову 1654 г. о скорейшем отправлении в путь сибирского казака Малинина и Бухарца Бабаева, посылаемых вместе с Байковым в Китай с царскими товарами. См. Акты ист., т. IV, № 75.). [19]

Байкову предписано было плыть из Тобольска вверх по Иртышу и далее следовать через кочевья Калмыков и Монголов до великой Китайской стены. Посольство употребило на свой переезд до Пекина и обратно, вместе с пребыванием в Китае, более трех лет. Описание этого путешествия, заключающееся в статейном списке посольства, при всей своей краткости, может быть приурочено к современной карте средней Азии (Статейный список Байкова издан был Сахаровым в Сказ. русск. народа, II, и Спасским в Сибирск. Вестнике 1820 г.; текст же путешествия Байкова, напечатанный Витзеном, крайне неточен.).

Байков проплыл вверх по Иртышу до Ямышева озера, известного в то время по соляным промыслам и по производившемуся близ него торгу с Калмыками. Оттуда Байков отправился на подводах по южному берегу Иртыша в улус тайши Аблая, чтобы передать ему царские подарки; тайша этот кочевал близ озера Нор-Зайсана по притокам верхнего Иртыша — Енкулю, Чегуляку и Чару. У Аблая Байков пробыл более четырех месяцев и лишь в июне 1655 г. предпринял оттуда дальнейший путь на восток. Миновав озеро Зайсан и кочевья Калмыцкого контайши, он уклонился влево от Черного Иртыша и вскоре увидал снежные хребты Алтая. В горных долинах, по которым пролегал путь посольства, встретило оно первые поселения Монголов; местность здесь была безводная и каменистая. Иногда попадались на этом пути запустевшие китайские поселения и покинутые пашни. Лишь после трехнедельного перехода встретил Байков места более населенные, где начинались владения Халхасскаго Саин-хана. Далее он следовал степью Гоби и по кочевьям Монгольских племен, пограничных с Китаем (Дурбан и Абга), еще в продолжение месяца. Первый китайский город, куда прибыло посольство, был Хуху-хотон; но здесь Байкову было отказано в пропуске и его направили к заставному городу (у Китайской стены) Капке или Калгану. 3-го марта 1656 г. прибыл он в Камбалык.

Переговоры Байкова окончились неудачей, и он вернулся назад, не достигнув никакого соглашения с китайским правительством. Тем не менее путешествие его из Тобольска до [20] Пекина не осталось без важных последствий для русской торговли с Китаем: оно открыло наконец удобный караванный путь из Сибири в Китай, а также значительно обогатило сведения, имевшиеся на Руси об этом государстве. Вскоре, по возвращении Байкова Тобольскому воеводе Петру Ивановичу Годунову предписано было из Москвы на основании расспросов торговых людей, бывших в Китае, составить ведомость об этой стране (Текст этого описания находится в хронографе XVII века, принадлежавшем Карамзину, а ныне переданном из Археографической Коммиссии в Импер. Публ. библиотеку. Здесь на листе 716 встречаем: “О ведомости о Китайской земли” начало: “177 году (1668) в Сибири изысканием столника и воеводы Петра Ивановича Годунова с товарищи ведомость подлинная взята”. Другой, весьма неисправный список находится между рукописями Моск. гл. архива м. иностр. д.). Ему же поручено было составление общего чертежа Сибирской земли с пограничными странами, в чем уже ощущалась в то время надобность, в особенности для стратегических соображений. Чертеж этот исполнен был в 1667 году и отослан в Москву. В 1672 г. он был пополнен топографическими сведениями о пути в Китай, заимствованными из статейного списка Байкова, и тогда же вырезан на дереве и напечатан с описанием расстояний мест (Первая редакция Годуновского чертежа Сибири относится к 1667 г., что видно из принадлежащего к нему текста, который находится в рукописи Румянц. музея и описан Востоковым под № ССХСIV. Начало этого текста следующее: “176 году ноября в 18-й день по указу великаго государя царя и великаго князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Русии самодержца збиран сей чертеж в Тобольску за свидетельством всяких чинов людей, которые в сибирских во всех городах и острогах, кто где бывал и городы, и остроги, и урочища, и дороги, и земли знают подлинно, и где меж слобод Тоболскаго уезду построить от приходу воинских людей, по высмотру столника и воеводы Петра Ивановича Годунова с товарищи, какия крепости и по сколку человек в которой крепости посадить драгун. И сколько ходу дней и недель и степью и водами ж до Китай, и то писано в чертеже порознь по статьям в кругах, также за свидетельством иноземцев приезжих Бухарцов и служилых людей Татар”. Текст этот разделен на 20 статей, из которых 20-я вся посвящена описанию Китая. Впрочем сведения о Китае здесь весьма неполны. Вторая редакция, или может быть, исправление 1-й редакции Годуновского чертежа принадлежит 1672 году. Список с этого исправленного чертежа Сибирской земли издан Г. И. Спасским в Временнике Моск. общества истории и древностей 1858 г. Он значительно полнее, нежели вышеупомянутый текст 1649 г., и в нем принято новое подразделение на 8 граней. Все касающееся пути в Китай из Тобольска (во 2-й и 3-й гранях), в этом списке дословно заимствовано из статейного списка Байкова. Текст чертежа 1667 г., послуживший без сомнения основанием последующему, заслуживал бы издания, но к сожалению, единственный известный мне список Румянцевского музея весьма неполон и искажен переписчиком. Ремезов в предисловии к своему атласу Сибири ошибочно относит составление первого общего чертежа Сибири к 1673 г. Участь Годуновского чертежа та же, что и прочих картографических работ XVII в.: он утрачен. Существовал он еще в начале ХVIII века, и вероятно, служил материалом Ремезову, как это видно из оглавления сибирских чертежей написанного в то время и сохранившегося в портфелях историографа Миллера № 505 I. Т. 6 (В Моск. гл. архиве м. иностр. д.)). [21]

В 1659 году снова снаряжено было из Москвы посольство в Китай, порученное тарскому сыну боярскому Ивану Перфильеву. С ним послана была грамота от царя Алексея Михайловича, в которой он просил богдыхана согласиться на торговые сношения между обоими государствами. Посольство на этот раз имело удачу: Перфильев принят был Богдыханом, одарен подарками и привез в Москву первые 10 пудов чаю. Посольство следовало тем самым путем, который открыт был Байковым.

Несмотря на прием в Пекине этого последнего посольства, отношения Китайцев к нашим пограничным владениям на Амуре оставались неприязненными. В то самое время, когда Енисейский воевода Пашков основанием Нерчинска (или Нелюдского острога, как он сначала назывался) положил прочное основание русскому владению в западной Даурии, Русские на Амуре должны были уступить превосходным силам Китайцев и покинуть здесь свои поселения. Но обстоятельства вскоре изменились и здесь в нашу пользу. В 1665 г. Илимский воевода Обухов убит был шайкою мятежников близ Киренского острога на р. Лене. Главным виновником этого убийства был Поляк (или Литвин) Никифор Романов Черниговской. Страшась наказания, [22] он бежал со своими сообщниками на Амур и здесь поселился в Албазине, находившемся тогда в запустении. Возобновив этот острог, Черниговский стал собирать ясак с окрестных Тунгусов, которые находились прежде в русском подданстве, и таким образом снова утвердил здесь русское господство. Но опасаясь нападений со стороны Китайцев, он решился подчинить себя Нерчинску и в то же время отправить в Москву челобитную о даровании ему помилования. Оказанные им государству услуги содействовали его прощению, и он утвержден был в Албазине начальником. Оставалось теперь предотвратить враждебные действия Китайцев. Уже в 1670 году получен был в Нерчинске лист, в котором китайское правительство жаловалось на скопление казаков в Албазине, откуда они тревожат область р. Сунгари. Около этого же времени возникла с Китаем важная распря по тому поводу, что тунгусский князек Гантимур с 40 человеками своих улусников перешел в русское подданство. Китайцы сочли это поводом к войне и готовились уже снова нападать на русские остроги. Нерчинский воевода Данило Аршинский поспешил уладить это недоразумение, отправив в Китай с разъяснениями гонца Игнатия Милованова с четырьмя товарищами (О путешествии Милованова см. Дополнения к Акт. Ист., т. VI, № 6; а также в Китайских делах Моск. гл. архива м. иностр. д.). Милованов первый из Русских проехал в Китай новым путем через Даурию. Из Нерчинска он поплыл по Амуру и вверх по Аргуни, а затем по притокам последней — Гану, Кайлару и Дзадуну. Далее направился он через степные пространства, где кочевали племена Баргутов и Торгочин, к реке Науну. На этой реке начинались уже оседлые поселения и пашни, которыми Милованов следовал до самой Китайской стены. В Пекине он был принят богдыханом, успешно вел здесь переговоры, и богато одаренный, возвратился в Нерчинск. С ним же приехал туда китайский сановник Мангатей, имевший при себе 65 человек свиты.

Но вопрос о границах с Китаем продолжал оставаться не разрешенным. В Забайкалье существовала у нас какая-то воображаемая пограничная черта с Монголией, отчего [23] происходили частые столкновения с Монгольскими ханами за право владения некоторыми местностями. Заселения наши на верховьях Амура находились в еще худших условиях, и московское правительство прикрывалось неведением о русских поселениях по Амуру. В предотвращение новых недоразумений, беспрестанно возникавших по поводу своевольства пограничных казаков, а в особенности для обстоятельного описания стран, граничащих на юго-востоке с Сибирью, отправлен был из Москвы весною 1675 года послом в Китай переводчик посольского приказа Николай Гаврилов Спафарий (О Спафарии и его посольстве см. Доп. к Акт. Ист. 1672—1679 тт. VI, VII, IX и X.).

 

III.

Посольство Спафария составляет крупное событие в истории русского владения в Сибири: посланник этот первый обстоятельно ознакомил московское правительство с новыми русскими владениями в Забайкалье и на Амуре, представив при возвращении подробное описание своего путешествия и чертеж пройденных местностей.

Биографические сведения о Спафарии довольно скудны (Сведения о трудах Спафария для русской письменности можно найти у Пекарского, Наука и литература при Петре I, стр. 343, и в статье Н. Кедрова: Спафарий и его арифмология — в Журн. Мин. Нар. Просв. 1876 г. № 1.): известно, что он был родом из Молдавии и прибыл в Россию в 1672 году. Будучи человеком образованным и книжным, он получил через посредство князя Василия Васильевича Голицына место переводчика посольского приказа в Москве, трудился над переводами многих греческих и латинских книг, а также над составлением греко-латино-русского словаря. В Москве Спафарий сделался ближним человеком боярина Матвеева, ведавшего в то время дела посольского приказа, и занимался некоторое время воспитанием его сына Андрея (История о невинном заточении боярина А. С. Матвеева. М. 1789.). Назначенный в 1675 г. [24] посланником в Китай, Спафарий не преминул воспользоваться всеми сведениями, которые мог отыскать в посольском и Сибирском приказах о предстоявшем ему дальнем пути. Архивное дело о его посольстве заключает в себе подробные выписки из статейных списков Байкова, Бухарца Сейткула Аблина (Сибирский Бухарец Сейткул Аблин ездил в Китай с товарами в 1668 г. тем же путем, что и Байков. См. Китайские дела Моск. гл. архива м. иностр. д. 1675 г. и ниже приложение I-е.) и Милованова, ездивших до него в Китай. Самый важный вопрос, который предстояло решить Спафарию, касался выбора пути в Китай из Сибири. Ему предложено было в Москве следовать путем Байкова, но разрешалось впрочем самому проведать — “какими местами ехатъ ближе и податнее”. Одной из главных целей посольства, как мы уже сказали,— было подробное описание пограничных русских владений на Амуре и в Забайкалье. В инструкции, данной Спафарию перед отправлением из Москвы, предписывалось ему, кроме обычного статейного списка, вести подробное описание путешествия, а также изобразить на чертеже все землицы, города и места по пути из Тобольска до порубежного китайского города. К этой инструкции приобщены были также некоторые известия о восточных странах, а именно о Японии, Формозе и Ост-Индии, достоверность которых Спафарию поручалось проверить (См. наказ, данный Спафарию, в приложениях, I.).

Через Спафария послан был из Москвы указ Тобольскому воеводе Петру Салтыкову, чтоб он снабдил посланника всеми необходимыми сведениями о кратчайшем и безопаснейшем пути в Китай и потом сам отписал царю — на какие места отпустить Спафария из Тобольска (Посольская свита Спафария, по архивным сведениям, состояла из 150 человек; в это число входил и вооруженный конвой.).

Тобольск в то время находился уже в частых торговых сношениях с Китаем, установившихся вскоре после возвращения Байкова. Из Тобольска с тех пор ежегодно отправлялись в Китай караваны с Русскими или с сибирскими Бухарцами. Эти караваны следовали сначала по маршруту Байкова через [25] калмыцкие улусы; впоследствии же стали направляться также через Томск и Красноярск, минуя таким образом землю Калмыков и проходя одну только Монголию. Около того же времени был проведан торговый путь на Селенгинск и Ургу, сделавшийся впоследствии кяхтинскою торговою дорогою.

По приезде Спафария в Тобольск воевода Салтыков велел допросить тобольских Русских людей и приезжих торговых Бухарцев, которые бывали перед тем в Китае: “на которыя места мочно посланнику Николаю Спафарию для государских дел идти ближе и податнее без задержанья в Китайское государство” (См. отписку Тобольского воеводы Салтыкова к царю 1675 г.— в Китайских делах гл. архива мин. иностр. д.).

Русские торговые люди на этот запрос ответили, “что в Китайское государство идти из Тобольска ближе и податнее водяным и сухим путем чрез города Енисейск и Селенгинск и Даурские остроги; что в подводах и в провожатых посланнику тем путем задержанья и опасенья ни от кого не будет. А что степью чрез калмыцкие улусы до Китайскаго государства ехать будет мешкотно и опасно, для того что у Калмыцких тайшей меж себя живут войны частыя”.

Бухарские же купцы на допросе показали следующее: “В Китайском государстве они бывали с товарами; а ходили с города Тары степью чрез Барабинскую волость на верблюдах и на лошадях, а шли калмыцкими улусами Галдана-тайши и иных мелких тайш и Мугальскою землею до китайскаго пригородка Гауса недель с 14, и в том китайском пригородке всяких приезжих людей держат недели по три и больше, для того что из того пригородка посылают к Китайскому хану с вестью”.

Относительно этого последнего пути, на Тару, воевода Салтыков делал запрос Тарскому письменному голове Ушакову, который отписал к нему, что в Барабинской волости происходят крупные междоусобия между Калмыцкими тайшами, и потому путь через те края опасен. “И для того”, — писал Тобольский воевода к царю,— “я посланника Николая Спафария чрез калмыцкие улусы в Китайское государство отпустить не смел и к Калмыцким [26] тайшам о том (то есть, о пропуске) не писал. А писал я против сказок тобольских Русских торговых людей наперед Николаева отпуску из Тобольска в твои государские городы: в Сургут, в Нарым, в Кецкой, в Енисейской к воеводам, а в Маковский и в Даурские и в Селенгинский остроги и на ямы к прикащикам нарочно, чтобы они по твоему великаго государя указу к приезду Николаеву подводы с телеги и подовьюки, а водяным путем — суды легкие и судовые снасти и кормщиков и гребцов, сколько ему будет надобно, изготовили” Тобольске Спафарий встретил одного из тех казаков, которые сопровождали Игнатия Милованова в Китай в 1671 г., и от него узнал подробнее о новом пути, наиболее соответствовавшим целям его посольства (см. отписку Спафария из Тобольска в Приложениях.).

Выехав 2-го мая из Тобольска, Спафарий проплыл вниз по Иртышу на дощаниках до Самаровского яму, а потом по Оби до Нарыма. Дальнейшее плавание по Кети до Маковского острога продолжалось целый месяц. Отсюда Спафарий переправился волоком в Енисейск, где пробыл десять дней. Здесь он встретил русских купцов Евстафия Филатьева и Гаврилу Романова, вернувшихся из Китая через Ургу и Селенгинск, и узнал от них, что в Китай происходит междоусобная война, и что там сильно опасаются вторжения Русских. По этой причине их караван задержан был на пять недель в пограничных китайских городах, пока посылали проведать по всей степи, не идет ли к границе русское войско (См. отписку Спафария из Енисейска в Приложениях и примечание 13-е: “Поездка в Китай сына боярского Ивана Поршенникова в 1675 году”.).

18-го июля Спафарий поплыл далее по Енисею и по Ангаре, и 12-го сентября, после трудного и крайне опасного плавания через многочисленные пороги или шиверы последней реки, достиг Байкала. Озеро он переплыл в самом узком его месте, известном под названием Култука; во время этого плавания застигла его буря, и один из дощаников выкинут был на берег близ устья р. Переемной, при чем однако люди и груз были спасены. Доплыв далее до устья реки Селенги, Спафарий высадился здесь на берег и вскоре прибыль в русское [27] поселение или заимку, находившуюся в трехдневном расстоянии от Селенгинского острога. В этих краях, где русское господство только что начинало тогда упрочиваться, кочевали Монголы — Халхасы, управлявшиеся ханами Саином и Цеценом, а по рр. Чикою и по Хилку жили Тунгусы, также не признававшие еще русского подданства (См. интересные сведения о Селенгинском остроге и его окрестностях, сообщенные ездившим туда в 1673 т. драгунским капитаном Степаном Поляковым, в Приложениях, I.). Из Селенгинского острога Спафарий посылал людей в монгольские кочевья для покупки вьючного скота. Эти посланные вернулись с купленными лошадьми и верблюдами 5-го ноября, и посольство тотчас же предприняло дальнейшую и притом самую трудную часть своего путешествия — через малоизвестную тогда Даурию в Нерчинск, и притом новым путем, которым, по свидетельству Спафария, “прежде сего никто не бывал”.

9-го ноября посольство прибыло к устью р. Уды, где впоследствии основан был Верхнеудинск. Отсюда оно направилось по северному берегу р. Уды к Еравнинским озерам, где за год до прибытия Спафария построен был Еравнинский острожек (О построении Еравнинского острожка см. Доп. к Акт. Ист., т. VI, стр. 364.). Сюда он прибыл 19-го ноября и на следующий день отправился далее на юго-восток. Через четыре дня Спафарий приехал в Телембинский острог, построенный в 1658 г. воеводою Пашковым при озере Телембе (Шакше). Дальнейший путь до Нерчинска пролегал через Яблоновый хребет к устью Читы и затем по Ингоде и Шилке; от Нерчинска же, куда посольство прибыло 4-го декабря, до тогдашней границы с Китаем, то есть, до Хинганского хребта, Спафарий следовал маршруту Милованова, то есть, вдоль Аргуни и ее притоков, и потом степью и горами до р. Науна.

Все свое путешествие посланник подробно описал в двух книгах, которые вместе с чертежом пути подал при возвращении своем в Москву 5-го января 1678 года.

В первой книге, составляющей предмет настоящего издания, подробно описан путь Спафария через Сибирь от Тобольска до [28] самой китайской границы (по Хинь-гану) (Чтоб оценить значение, которое должно было иметь в свое время это описание Сибири, достаточно вспомнить, что до Спафариева труда не существовало ни одного точного описания русских владений за Уралом. Мы уже говорили выше о текстах сибирских чертежей, отличавшихся сжатостью и заключавших только краткое описание дорог. Кроме того, существовали весьма краткие описательные статьи о Сибири, которые встречаются в Степенных книгах и Космографиях. Таково, например, “Описание Сибирскаго государства”, которым начинается сибирская летопись Саввы Есипова; другое оригинальное описание Сибири составляет степень 17-ю в Степенной книге (см. Изборник А. Попова, стр. 320). В Космографиях встречаем две редакции статьи о Сибири, а именно: 1) земля Сибирская нарицается зверообразных людей, и 2) Царство Сибирское; вторая — полнее. К концу XVII в., позже Спафария (1683 г.), относится еще одно описание Сибири (рукоп. Румянц. муз.), на которое мы ссылались в примечаниях, а также “Сказание о великой р. Амуре”, изданное Спасским в Вестнике Геогр. Общ. 1853 г.). В этом описании упомянуты все виденные им горы, реки, протоки, озера и населенные места, с точным обозначением расстояний между ними. К описанию приобщены отдельные статьи, касающиеся главных сибирских рек, озер Байкала и Далая, а также народа Остяцкого. Вторая книга, написанная Спафарием, посвящена была путешествию через Китай и пребыванию в этом государстве.

Дополнением к книге Спафария о Сибири служат отписки, которые он посылал к царю Алексею Михайловичу во время пути. Они помещены нами в приложениях к издаваемому тексту.

В заключение настоящего очерка нам остается сказать несколько слов о результатах посольства Спафария для русских поселений на Амуре. Еще при проезде посланника через Енисейск в 1675 году пронесся неосновательный слух, будто он имеет полномочие набирать войско и вести его на Амур. Вследствие того из Красноярска ушли самовольно многие казаки и поселенцы, которых пришлось потом водворять обратно в их жилища.

После возвращения Спафария в Москву на него сделан был донос, что еще на пути в Пекин в городе Чичигаре на р. [29] вступил он в договор с одним знатным Китайцем и дозволил, чтобы живущие на р. Зее Тунгусы были подвластны одному Китаю и платили туда ясак; обвинение это осталось не доказанным, но достоверно однако, что на возвратном пути Спафарий из Чичигара и из Нерчинска посылал указные памяти в Албазин, чтобы казаки оттуда ни вниз по Амуру, ни о Зее более не ходили и не требовали ясака с тамошних жителей, а вообще всячески остерегались бы столкновений с Китайцами. Такие распоряжения могли быть вызваны желанием Спафария удержать амурских казаков от бесполезных захватов, которые приходилось неминуемо терять за недостатком достаточной военной силы.

Последующие события, приведшие к заключению Нерчинского договора, ясно доказали, как трудно было нам в то время удерживать наши новые владения в Даурии, имея здесь дело с сильным и неуступчивым соседом.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие чрез Сибирь от Тобольска до Нерчинска и границ Китая русского посланника Николая Спафария в 1675 году // Записки русского географического общества по отделению этнографии, Том X вып. 1, СПб. 1882

© текст - Арсеньев А. Ю. 1882
© сетевая версия - Тhietmar. 2006
© OCR - Ingvar. 2006
© дизайн - Войтехович А. 2001