Комментарии
94 Садик-хан после смерти своего брата Карим-хана Занда ведал всеми делами власти в правление племянника, Абу-л-Фатха, но вскоре заточил последнего в тюрьму. После напряженной борьбы с 'Али Мурад-ханом Садик-хан провозгласил себя государем и в 1196/1781-82 г. был убит по приказу 'Али Мурад-хана (Бамдад, т. 2, с. 161—164).
95 'Али Мурад-хан пользовался большим влиянием и властью в правление Абу-л-Фатха и Садик-хана, оставаясь правителем Исфахана. В 1196/1781-82 г. он вступил в Шираз и завладел престолом. После захвата престола основные его усилия были направлены на отражение натиска Ага Мухаммад-хана Каджара, который рвался к престолу (Бамдад, т. 2, с. 485—490).
96 Автор имеет в виду хронику Мулла Мухаммада Шарифа, кази Арделана. См.: Зубдат ат-таварих-и Санандаджи, л. 224а.
97 Тюркский термин лаванд обозначал полурегулярные местные войска, состоявшие главным образом из курдов и луров (Longrigg, с. 354).
98 В Халхале проживают два крупных курдских племени: калукджанлу и шатиранлу, которые составляют ответвления иля шеккаки (Та'рих-и Ардалан, с. 119, примеч. 1).
99 Махмуд-паша Бабан наследовал своему брату Мухаммеду в 1778 г., но его правление было весьма непрочным (Longrigg, с. 207).
100 Джа'фар-хан, по сведениям М. Бамдада (Бамдад, т. 1, с. 235—237), приходился братом матери 'Али Мурад-хана, был назначен последним после его победы над Садик-ханом правителем Курдистана и отправлен в ту область. Ни один из арделанских хронистов не подтверждает сообщение М. Бамдада о назначении Джа'фар-хана правителем Курдистана.
После смерти 'Али Мурад-хана в 1199/1784-85 г. Джа'фар-хан восшествовал на престол в Исфахане и в 1203/1788-89 г. был убит в результате заговора зендской знати.
101 Насир Азадпур приводит описание этой битвы, принадлежащее придворному поэту Хусрав-хана Махди-беку Шиккаки. Стихи Махди-бека представляют собой весьма любопытный образец поэзии, бытовавшей при дворе арделанского князя:
Старейшина-солнце небесную сферу
беседы
Озарило лучом такого рассказа,
Царственные всадники арены
стихосложения
Так выгоняли гнедого на поле брани:
Когда Аллах-Кули-хан от
высокомерия и гордыни
Свернул с пути благоразумия,
Запала ему в голову жажда величия,
Вознамерился он захватить царство.
Первым делом послал он посыльного
с вестью
К хану мира славному Хусраву:
Мол, “не стало в Иране зендских
шахов,
Мне высокое небо власть передало;
Все высокопоставленные здесь
Покорились начертанию моего приказа;
Ты тоже, как друг и помощник,
Неудивительно, если обратишься к нам;
Тому, чье утро счастья наступило,
Не следует оказывать неповиновение!”
Как услышал хан мира такие речи,
Уподобился (Букв,
“сморщился, как….”) молнии и
извергающему огонь [вулкану],
Пожаловал указ, исполненный
величия,
Такое было направлено врагам послание:
“О повелитель страны высокомерия,
Не сворачивай с пути разума и просвещенности!
Не простирай горделиво руку и не
бей себя [в грудь],
Протягивай ноги сообразно величине твоего
паласа!
Где это было в мире, чтобы лев
Покорился предначертанию приказа лисы!
Воистину, если от кого отвернулось
счастье,
Положит он пожитки на пути водного потока;
Когда падет [его] звезда с высоты
вниз,
Корабль его счастья унесет в пучину [морскую]!
Когда подойдет к концу жизнь
голубя,
Пересечет он дорогу белому соколу,
Да и если смертный час не наступит,
Где голубку играть с соколом?
Олень, путеводителем которого
является смерть,
Сам идет к месту, где притаился лев”.
Когда возвратился гонец восвояси (Букв, “на место”.),
Доставил Аллах-Кули-хану это послание,
Свернул тот с пути благоразумия,
Напряг десницу гордыни,
Собрал такое неисчислимое войско,
Что войско покрыло [поверхность] земли [в ту]
эпоху;
С тысячами богатырей, рвущихся в
бой,
Пошел он на Сенендедж.
Центр вселенной — шахиншах (Хусрав-хан Бани Ардалан.), со
своей стороны,
Снарядил для сражения войско,
Пошел на врага,
Как свирепый лев на лису;
[Для служения] у его стремени
повязали туго стан небеса,
[Помышляя] о битве, взял он боевое снаряжение:
От Стрельца и яркой звезды,
молодого месяца и [полной] луны —
Лук и стрелу, [острый] меч и щит.
Хатиф все произносил удивленным
голосом:
“Помощь божия, близкая победа” (Коран XLI, 13.).
Сошлись две армии,
Повязались [воины] поясом, чтобы сразиться.
Победоносный витязь Хан Ахмад (Старший сын Хусрав-хана.),
Что находился там, подобно душе, в [самом] центре,
Привязал к стану лук тот
победитель льва —
Взошло на[д созвездием] Стрельца то сияющее
солнце,
Взъярился, протянул руку к копью,
Засучил (Букв, “рванул
кверху”.) рукава,
Погнал вскачь необъезженного
[коня] на тех злосчастных,
Подобно сверкающему солнцу — на толпу звезд.
Когда враги постигли (Букв, “увидели”.) его
намерение,
[Узрели] в бою его, [подобного] стальному
крокодилу,
[Все] напали на героя,
Как зловещее облако — на горы.
Как увидел такое прославленный
владыка,
Побеждающий врага во время битвы,
Эмир Лев-хан, мудрый и
прекрасноликий,
Потребовал боевое снаряжение;
Когда стан его обняла кольчуга,
Ты сказал бы, стал он закованным в броню
Тахмтаном (Перс, “могучий”
— эпитет героя Шах-наме Рустама.)!
Латы привязал он в тот [же] миг
к груди,
Возжелала [его] субстанция [обрести
прочность] алмаза.
Кто видел в эту исполненную смятения эпоху
Луну посреди четырех солнц (Букв, “четыре зеркала”. Этой игрой слов и объясняется сравнение Хусрав-хана с “луной посреди четырех солнц”.)?
Главу свою над [убранством], что
вызывает зависть солнца,
Подобно солнцу, сияющему над небосводом,
Он вознес из туч, [в которых]
блистали молнии,
Погрузил в огненное мирское море.
Ревущий лев [с] когтями (Букв, “с большим пальцем”.)
леопарда,
Высокое солнце, молодой месяц, захвативший
[добычу],—
Острее разумом он Платона,
Поражает сильнее, чем брови возлюбленной!
Благодаря искусной деснице того
воинственного героя
Разорвет враг одеяние жизни,
Для любого врага [тот] отважный
государь саван
Выкроит [своим] кинжалом, сошьет стрелой.
От тяжелой палицы того льва
Вошло в землю по пояс небо!
Тысячи героев, подобных Тахмтану,
Будут наказаны острым его мечом.
Когда он щедр, предают забвению (Букв, “кто такой?”.) Бурзу, [сына] Фарамарза;
Когда тот [исполненный]
спокойствия
Рустам ведет бой, Небо [плавает], как пузырь в море
крови!
Если его стрелы угодят в тело,
посыплются
Тысячи [кровавых] тюльпанов из одного [цветка]
жасмина, (Т. е. капли крови,
брызнувшие из раны.)
Пером копья тот сокрушающий ряды
герой
Распишет мастерски холст,
[И если] попытают с ним счастья
[поиграть] в нарды сражения,
Воистину, получат мат, попадут в безвыходное
положение;
Если такое достоинство и пышность
подобают [и] сфере небесной,
То земная поверхность гордится [ими подавно];
Вмиг собралось вкруг него войско,
Подобно веренице звезд вокруг луны,—
Все были бабочками, окружавшими ту
свечу,
[Но] ни у кого не было страха, как у мотылька!
Бесстрашно в тот [же] миг
превратились они в саламандр,
Пустились вплавь по огненному морю;
Перекрутилась тетива у лука (Букв, “луку в бровь попал узелок”.),
Заплакала кольчуга кровавыми
слезами;
Стали сокрушать (Букв,
“грабить”.) сердца мечи, стрелы и
копья,
Как брови, ресницы и стан возлюбленных;
Неудержимо во все стороны неслись
стрелы,
Близ [созвездия] Стрельца кружились стрелы как
метеориты,
Стрела героев, подобно дуновению
утра,
Пронзила девять панцирей небесной сферы (Имеются в виду девять небес, на
которые, по представлениям мусульман
средневековья, делилась “небесная сфера”);
От конских копыт в том сражении
Показалось [созвездие] Рыбы и спрятался месяц;
Ты сказал бы: та степь стала цветником —
Щиты — розами, копья — шипами;
От крови храбрецов и ружейного дыма
Небо стало мрачным, земля — цвета тюльпана; От проносящихся стрел и топоров
Щит стал подобием панциря, кольчуга уподобилась щиту.
От острия копья и стрелы
Чело небосвода покрылось пятнами как спина
леопарда.
В тот [же] миг льву подобный эмир
Взревел, как свирепый лев,
Такой огонь обрушил на поле брани,
Что от вражеской крови, от ружейного дыма
Воздух утратил прозрачность, земля
стала походить на тюльпан,
Небо устрашилось, обеспокоились ангелы.
Спросило тогда у луны солнце:
“Что испугалось, о небо?
В потрясении весь мир,
Быть может, наступил день Страшного суда?”
[Луна] сказала: “Нет, эмир
сражается — вот
Отчего испугалось небо.
Вражеское войско перед тем героем (Букв, “охотником на льва”.)
Обратилось в бегство, подобно
лисице,
Полководец их в тоске и страдании
Разбил шатер в долине небытия,
Все пожитки его были разграблены,
Венценосная глава лишилась короны;
Не думай, что в милости будет этот,
Это очевидно по коловращению
небесного свода!”
От кровавого моря в том сражении
Докатилась волна до подола подлого
неба.
В то мгновение, когда пошел на врага
Воинственный эмир Лев-хан,
Если бы в том сражении участвовало
солнце,
Оно бы восемь раз закатилось при
пяти восходах-
Шахиншах курдов, Хатим великодушия,
Из харвара (Мера веса,
равная 300 кг.) доблести которого я описал
единую горсть,
Если лощильщик [бумаги] — солнце с
утра до вечера будет водить
По листам этого [исписанного] черным неба,
[Если сам] Меркурий будет описывать
его [добродетели], не прерываясь,
Воистину, они не закончат до дня Страшного суда!
Сведения арделанских хронистов о разгроме Хусрав-ханом Бани Ардаланом войск Аллах-Кули-хана Зангане подтверждает придворный иранский историограф Мухаммад Хашим Асаф, в сочинении которого описано правление Зендов и первых Каджаров, но сообщает при этом весьма важное дополнение к рассказу Мах Шараф-ханум, Мулла Мухаммада Шарифа и Хусрава ибн Мухаммада: Аллах-Кули-хан Зангане и Хусрав-хан Бани Ардалан “оба претендовали на иранский престол” (Рустам ат-таварих с. 450).
Хусрав-хан, помышлявший, таким образом, воссесть на иранский престол, во всем хотел походить на государя, каждое действие которого фиксировали бы придворные историографы и воспевали поэты, и Махди-бек Шиккаки рисует арделанского князя таким, каким тому самому хотелось быть в глазах окружающих: повелителем всех курдов, центром вселенной, шахиншахом.
Это обстоятельство вносит весьма существенные коррективы в сообщения арделанских хронистов и заставляет усомниться в правдоподобии придуманной ими версии (из соображений чисто политического характера, уже позднее, когда Каджары прочно стояли у власти), что Хусрав-хан сразу принял прокаджарскую ориентацию и фактически проложил этой династии путь к престолу (Васильева, Хроника Хусрава ибн Мухаммада, с. 16).
102 Туй-Саркан и Сонкор — названия округов, принадлежащих примыкающей к Арделану с юга области с главным городом Керманшахом Асадабад (в тексте: Саадабад) — небольшой район и город между Хамаданом и Луристаном (Фарханг-и джуграфийа-йи Иран, т. 6, с. 10—11; т. 5, с. 98—100, 359).
103 Джизаирчии — название пехотно-гвардейской части в персидском войске.
104 Из всех арделанских историков только Мах Шараф-ханум Курдистани упоминает о намерении Хусрав-хана завоевать иранскую столицу. И хотя ниже в речи, которую она вкладывает в уста Хусрав-хана, говорится, что он не намерен “протягивать ноги за пределы своего паласа” и удовольствуется “царствованием в Курдистане”, этот факт неопровержимо свидетельствует в пользу автора Рустам ат-таварих (см. примеч. 101).
105 Хатиб — проповедник, возглашающий в мечети по пятницам хутбу — моление о царствующем монархе. Чекан монет и чтение хутбы с именем правителя были равнозначны провозглашению его государем.
106 Махди-бек Шиккаки, придворный поэт Хусрав-хана, родился в курдском районе Азербайджана, в племени шиккаки. Уже в зрелом возрасте — “в середине жизни” — он переехал в Ирак Персидский, а затем в Ардаланский Курдистан и “большую часть времени тратил на восхваление великих”. Затем (по-видимому, после смещения Хусрав-хана) Махди-бек выехал в Исфахан и оттуда в Кашан. В 1214/1799-800 г. он умер в Исфахане от пьянства. Его стихи “по беззаботности не были собраны” (Анджуман-и-хакан, л. 1496).
107 Насир Азадпур в своем примечании к тексту хроники приводит отрывок из этой касыды:
Правитель страны щедрости и
великодушия,
Хусрав с великолепием кесаря [и] свитой хакана —
В зерцале его меча тотчас
Враг узрел свою смерть;
Победа и торжество служат ему и
повинуются,
Высочайшая милость шествует пред его войском;
Если возгорится огонь его гнева,
Сожжет грязь, как сухостой.
[Что] от следов овечьего стада волк шарахается в сторону;
Во времена того государя,
подобного кесарям,
Сосал ягненок молоко из вымени львицы;
Благодаря великой его щедрости
Арделан
Вызвал зависть райских цветников во [всем] мире...
Джа'фар-хан по глупости и упрямству
Отправился завоевать [его] владения;
Когда хан мира услыхал такую весть,
Взволновался океан его гнева;
Приказ [непререкаемый, как]
предопределение [Бога],
Последовал войску курдов,
Собралась невиданная армия,
Донесся до небес рев литавр и свист;
Когда развернули (Букв, “открыли”.) победоносное
знамя,
Сердце поверженного врага лишилось жизни;
В [месяце] Дее (Название
десятого месяца иранского солнечного года,
соответствующего декабрю-январю.) Хусрав
с величием Бахмана (Игра
слов: Бахман — имя героя иранского эпоса и
название одиннадцатого месяца иранского
солнечного года, соответствующего
январю-февралю.)
Вознес шатер, подобный весеннему цветку,
Построил фланги левый и правый,
Поставил стопу на ристалище отваги;
С другой стороны [был] вынужден
Джа'фар
Воздвигнуть могучее укрепление;
Под прикрытием замбураков, пушек и
ружей
Разжег он [пламя] битвы и сражения;
От огня замбураков, подобных
дракону,
Вновь возгорелся огонь в храме огнепоклонников.
Ахмад-хан — тот подобный Рустаму
герой,
Перл из моря величия и мастерства,
Звезда из созвездия благородства,
славы и достоинства,
Сияющее солнце этого дома —
Стоило двинуться ему на врага,
[Как] стал очевиден облик победы;
[А] отсюда тот бесстрашный эмир —
[Доказательство] могущества Бога, чудо Создателя,
Властитель, которого озаряет
сияние прекрасной мудрости,
Воитель с поля брани чести;
… Родник
благородства, светоч мира и веры,
Воплощение милостей Мироздателя;
Счастливая луна, светило славы,
Хан с величием (Вместо ***. в
тексте читаем ***) Александра
[Македонского] и важностью Джама,
Великодушный хан — эмир Лев,
Как саламандра, двинулся в огонь (Букв, “к огню”.),
Когда бутон его стрелы коснулся
тела,
Вмиг [в месяце] дее на нарциссе [кожи] выступили
[похожие на] тюльпаны [капли крови];
[От] мечей взлетели такие молнии
[искр],
Что грянул гром на ниве небосвода;
Сошлись друг с другом жизнь и
смерть,
Утратила материя зримые формы...
Сколь губительно копье смельчаков!
Похищало оно души на том поле боя;
Словом, от меча эмира Льва
Воистину, стал очевиден лик победы;
...[Тому] хакану, [что] сражается,
[как] лев,
Помогает Господь славною победою!
От того подобного солнцу Хусрава (Игра слов: Хусрав — и имя
собственное, и “солнце”, “владыка”.)
Джа'фар
Предпочел бежать, как летучая мышь;
Войско его под ударами острого
меча
Обратилось в бегство;
Доблестные, как лев, храбрецы
[устремились]
Следом за тем отрядом, что вел себя как лисица...
108 Весьма примечательно, что Мах Шараф-ханум обходит молчанием приезд Хусрав-хана в Тегеран. Принятый Ага Мухаммад-ханом с величайшими почестями, он фактически стал шахским пленником до конца своих дней. О болезни князя и его кончине в хронике упоминается, но при этом чувствуются недоговоренность, стремление автора умолчать об истинных отношениях Хусрав-хана и первого каджарского шаха, которые, как мы знаем (Васильева, Хроника Хусрава ибн Мухаммада, с. 16; Хроника Хусрава ибн Мухаммада, с. 86—88) носили далеко не идиллический характер.
109 Насир Азадпур принимает эмира Аслан-хана (аслан, арслан — тюрк, “лев”) за персонаж, якобы упоминавшийся в касыде Махди-бека Шиккаки. С таким утверждением издателя текста хроники Мах Шараф-ханум Курдистани невозможно согласиться, поскольку и в первой, и во второй касыдах эмиром “Лев-ханом” поэт называет самого Хусрав-хана.
110 По сведениям Мулла Мухаммада Шарифа, Хусрав-хан умер в 1208/1793-94 г.
111 Мулла Мухаммад Шариф определяет численность войска Лутф 'Али-хана в этом походе в 10 тыс.
112 Абдаррахман-паша возглавлял Бабанский эмират с 1789 по 1813 г. (Халфин, с. 18; Джалиле Джалил, с. 55—62).
113 Отцу Хусрава б. Мухаммада Бани Ардалана, автора хроники Та'рих ал-акрад.
114 Насир Азадпур приводит хронограмму рождения Аманаллах-хана, принадлежащую “одному из поэтов Курдистана Садику”:
Назвали его Аманаллахом, дабы
всегда
Мир пребывал под защитой Господа от бедствий (Аман — перс, “защита, прибежище”.);
Написал, произнося хронограмму его [рождения, Садик]:
“Буд гул-и чаман-и хусрави Аманаллах” (Стал розой полей владычества Аманаллах), что соответствует 1189/1775-76 г.
115 Аманаллах-хан, подобно своему великому родителю, прославил себявозведением прекрасных дворцов, поражавших современников пышностью и великолепием. По его приказу строились мосты, бани, подземные оросительные каналы и невиданные по красоте сады (см.: Rich, vol. 1, с. 201, 204—208; Malcolm. Sketches of Persia, vol. 2, с 277). Отдельные постройки сохранились до середины XX столетия и носили имя их основателя (Та'рих-и Ардалан, с. 150, примеч. 1).
116 С. X. Лонгригг (Longrigg, с. 232) упоминает, что вначале шах обратился к багдадскому паше с посланием и просил его восстановить 'Абдаррахман-пашу на престоле Бабанского эмирата, однако ответа не последовало.
117 Мухаммад 'Али-мирза Даулат-шах — старший сын Фатх 'Али-шаха Каджара, после 'Аббас-мирзы Найиб ас-Салтане самый отважный и вы дающийся из сыновей этого государя. Годы жизни —1203/1788-89—1237/1821-22 (Бамдад, т. 3, с. 430—431).
118 По-видимому, автор имеет в виду Фараджаллах-хана Афшара. В начале правления Фатх 'Али-шаха он занимал должность насакчи-баши. В 1221/1806-07 г., когда в пределах Керманшаха и Арделана началась война между Иранской и Османской державами, шах на помощь армии Мухаммада 'Али-мирзы направил Фараджаллах-хана. В 1227/1812 г. он участвовал в числе других предводителей войска в разгроме войск багдадского правителя 'Абдаллах-паши (Бамдад, т. 3, с. 77—78).
119 Халид-паша Бабан — родственник 'Абдаррахман-паши, использованный турками в их борьбе с 'Абдаррахманом (Джалиле Джалил, с. 56, 73).
120 Мах Шараф-ханум имеет в виду войско багдадского паши Кючюк Сулаймана.
121 Битва произошла в окрестностях Кефри в 1812 г., и причиной выступления 'Абдаллах-паши было чрезмерное усиление бабанского эмира (Longrigg, с. 226—227).
122 Вина Фатх 'Али-султана Банейи состояла в том, что он выступил против и убил Ахмад-хана, назначенного Аманаллах-ханом правителем той области (Та'рих-и Ардалан, с. 162, примеч. 1).
123 'Аббас-мирза Найиб ас-Салтане — второй сын Фатх 'Али-шаха (годы жизни —1213/1798-99—1249/1833-34), в возрасте одиннадцати лет назначенный наследником престола и правителем Азербайджана (Бамдад, т. 2, с. 215—222).