Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ПРИЕЗД В МОСКВУ ПОСЛАННИКА ГЕЛИАША ПЕЛГРИМОВСКОГО

С ИЗВЕСТИЕМ О ПОСЫЛКЕ СУДЕЙ ДЛЯ РАЗМЕНА ПЛЕННЫХ

(Польский Статейный Список, № 14, лл. 618 об.-654).

И того ж лета 7091-го июня в 13 день писали ко государю царю и великому князю из Смоленска воеводы князь Василей Пронской с товарищи, да дьяки Богдан Захаров да Смирной Скобеев с Васильем с Клокачовым, что писал к нему ко князю Василью из Орши подстаростей Ондрей Шевердин, что идет ко государю от Стефана короля посланник секретарь Гелияш Пелгрымовскш, а людей с ним шестьдесят человек, а лошадей восмьдесят; а на границу будет июня в 11 день, и к тому б сроку прислали на рубеж пристава, и корм, и подводы. И они к литовскому посланнику встречу на рубеж пристава, и корм, и подводы послали по прежнему государеву указу.

И июня в 14 день писал царь и великий князь в Смоленск к воеводам ко князю Василью Константиновичу Пронскому с товарищи, да к дьяком к Богдану Захарову да к Смирному Скобцеву с Васильем же с Клокачовым, а велел литовского посланника на рубежи встретити по прежнему указу, а подвод велел государь литовскому посланнику дати пятнадцать подвод. А велел государь с посланником идти приставом не мешкая чрез Ям, а лошади б с ним были не все, — ехал [409] бы легким делом; а торговые б люди с товаром, которые с ним идут, и люди его с телегами шли опосле, а с ними б оставили приставы детей боярских дву человек и велели б с ними идти с великим береженьем.

А встречу литовского посланника с Москвы в приставы велел государь послати Третьяка Стремоухова и велел ему ехати с литовским посланником к Москве не мешкая, а наказ Третьяку дан таков:

Память Третьяку Стремоухову. Ехати ему встречу литовского посланника Гелияша Пелгрымовского, а где литовского посланника встретит, и Третьяку литовскому посланнику молвить речь:

Божиею милостию великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии приказные люди велели мне тебя встретити и дорогою с тобою ехати и корм тебе давати. Да ехати Третьяку и смоленскому приставу, который послан из Смоленска, с тем литовским посланником с Гелияшем ко государю к Москве наскоро через Ям: а взяти ему с литовским посланником людей его, перебрав человек до десяти или до пятинадцати его людей; а подвод под него велети имати до пятинадцати или до семинадцати, да лошадей его взяти не отомного, сколько он захочет, без которых ему быти нельзя. А с достальными его людьми и с торговыми людьми велети ехати после сыну боярскому смолненину или двем, которые из Смоленска посланы для береженья, оставити их и велети ехати с ними бережно. А того беречи, чтоб иною дорогою не ездили и на корчмах не пили, а ехали б большою дорогою; а самим с литовским посланником ехати на спех и корм велети давати смоленскому приставу по Смоленской росписи, а имати корм людской и конской с сох. А за кормы велети крестьяном платити деньги по ямской росписи, а деньги с ним на корм посланы; а где не станет денег, и им кормы имати с сох, оценя, да то велети записывати в книги, и за те кормы деньги вперед заплатят. А давати корм на посланника и на его люди и на лошади, а на торговые люди корму не давати, и торговых людей именно роспросити, хто с ним имены торговых людей [410] и какой с ними товар, тому у торговых людей взяти письмо. И ехати Третьяку и смоленскому приставу с литовским посланником дорогою с великим береженьем и того беречи накрепко, чтоб литовской посланник и его люди, едучи дорогою, ни с кем ничего не разговаривали, и не приходил бы к нему и к его людям никто, никакой человек. Да и того беречи, чтоб литовскому посланнику и его людям ни от кого обиды и бесчестья и в кормех бы ему нужи никакие не было; да и от них бы крестьяном потому ж обиды никоторые не было; а где которого корму или питья не добудет, и Третьяку и приставу смоленскому имати корм по ямским слободам и по посадом в Дорогобуже и в Вязьме и в Можайске, какого где добудут. А того Третьяку у литовского посланника проведати и его распросити, с чем он ко государю идет и о какове деле, и грамота с ним ко государю и, оприч грамоты речи с ним от короля ко государю есть ли, и где ныне король и рада Польская и Литовская, — при нем ли. А расспрашивать его разговором, а не нарочным делом; да что проведает, и что с ним литовской посланник в разговоре поговорит, и Третьяку о том отписати ко государю наперед себя тотчас. А наперед Третьяку отписати ко государю, где ево встретите и что с ним людей пойдет, и что назади останется, и что ему и людям его корму по смоленской выписи дает пристав смоленской, о том ему отписати ко государю наперед. Да и того ему у литовского посланника проведывати, крымские и турские люди на литовские места войною где сее весны бывали ль, и будет были, и на которые места приходили и многие ль люди были; и от Свейского короля гонцы или послы у Стефана короля были ль, и будет были, и с чем приходили, и что королевское умышленье, против Крымского рать свою король готовит ли, и будет готовит, и которым обычаем, и самому ли ему против Крымского идти или людей своих посылати; и как ныне Стефан король с Свейским в миру ли, или не в миру. И будет не в миру, и рать ему своя на Свейского посылать ли; и будет посылать, и на которые места. Да и о всяких вестех ему у литовского посланника или у людей его проведывати; да что проведает или [411] которые речи у гонца услышит, и Третьяку о том отписати ко государю. А как придет с литовским посланником в Можайск, и ему ко государю отписать, как он с литовским посланником будет на последний стан на Вязьму.

А будет вспросить Третьяка литовской посланник про государя, где ныне государь, и Третьяку сказати: государь ныне на Москве, а ему велел ехати не мешкая, чтоб ему быти у государя вскоре.

А будет литовской посланник учнет его спрашивати про иные которые дела, и Третьяку отказати: яз приехал к Москве недавно, и слышети мне тех дел не лучилось. А про иные дела мне и ведати нельзя, яз человек молодой. И о всем Третьяку государева дела беречи по государеву наказу.

Да память Третьяку. Встретя ему литовского посланника, переписати, сколько с ним людей его и лошадей, и сколько с ним торговых людей, и сколько с торговыми людьми лошадей. А посланнику говорити, чтоб он сказал прямо, сколько с ним его людей и сколько торговых людей; и которые литовские торговые люди с посланником будут, и Третьяку имена их и товары их по их сказки, что у себя скажут, роспись взяти, а товаров у них не пересматривати и не развязывати, да тое роспись имена торговым людям и что с ними товаров, и сколько с посланником его людей и лошадей, прислати ко государю, а торговым людям и на их лошади корму давати не велети.

И июня ж в 20 день писал ко государю царю и великому князю литовского посланника пристав Третьяк Стремоухов с Михайлом с Бакиным, что он по государеву наказу литовского посланника встретил на яму на Пневе июня в 17 день; а у него пристав из Смоленска Третьяк Ефимьев. И встретя он литовского посланника и изговоря речь, спрашивал, сколько с ним людей и купцов и лошадей. И посланник ему сказал своих людей двадцать человек да купец, а лошадей — два аргумика да десять меринов; а купцам и товаром дал ему литовской посланник роспись, и он тое роспись прислал ко государю. А в разговоре сказывал ему литовской посланник, что [412] король в Кракове, а панов рад при нем нет; а государева посланника Богдана Воейкова встретил в Opше; а собранья-деи при короли нет никоторого. А которые грошевые люди двадцать тысяч, и те деи стоят на Подолье и на Березове, а об иных делех с ним в разговоре посланник не говорил ничего.

И июня ж в 21 день писал царь и великий князь к литовского посланника к приставу к Третьяку Стремоухову с Замятнею Философовым, а велел государь с литовским посланником идти к Москве не мешкая, а были б с литовским посланником на Вязьму на ночь в неделю июня в 23 день, а к Москве б были в понедельник июня в 24 день часу в пятом или в шестом дни.

А встретите велел государь литовского посланника по прежнему обычаю за Москвою рекою на Дорогомилове Михайлу Темиреву, а наказ Михаилу о встрече дан таков:

Память Михайлу Темиреву. Встретити ему литовского посланника Гелияша Пелгрымовского за Москвою рекою по Дорогомиловской дороге за гонною за Дорогомиловскою слободою с перестрел, а встретяся ему с литовским посланником, молвити ему речь: Божиею милостию великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии приказные люди велели мне тебя встретити и в приставах у тебя быти. И встретя литовского посланника, ехати ему с ним через Москву реку; а переехав Москву реку, ехати налево и переиматися на Тверскую дорогу, чтоб не близко города Земленого ехати; а Тверскою дорогою ехати во Тверские ворота на Тверскую улицу; а выехав с Тверские улицы, ехати мимо Пушечного двора полым местом на Покровскую улицу на литовский двор; и проводя литовского посланника в хоромы и уставя его на подворье, ехати ко государю, а туто остатися приставу Третьяку Стремоухову да смоленскому приставу Третьяку Ефимьеву, и корм литовскому посланнику и его людям велети давати Третьяку Ефимьеву, а Михаилу над ним того надзирати, чтоб литовскому посланнику корм по выписи давал сполна, чтоб ему в кормех нужи не было; и береженье ему к литовскому посланнику держати великое, чтоб к нему и к его людям не приходил никто никаков человек [413] и не разговаривал с ним нихто ни о чем; и люди б его никуды не сходили и не разговаривали ни с кем ничего; а лошади посланниковы велети поити на дворе из колодезя, а про него велети вода возити из реки извощиком.

А ничто литовской посланник спросит Михаила про Крымского, как ныне царь и великий князь с Крымским царем, и Михаилу говорити: государь наш царь и великий князь с Крымским царем послы и посланники ссылается, а того не ведаю о чем; яз человек не думной, то ведают думные люди. А нечто спросит про Казань и про Астарахань, как ныне Казань и Астарахань государю царю и великому князю служат? И Михаилу говорити: о Казани что и говорите? всем вам давно ведомо, что государство Казанское великое у государя устроено, и поставил государь в городи в Казани многие церкви и apxиепископа, и архимандритов, и игуменов, и весь священный собор устроил и по Волге и Каме реке многие города поставил и многих князей и детей боярских в Казани и по городам Казанских пригородов устроил. И ничто спросит Михаила: да для чего государь в Казань рать свою посылал, и Михаилу говорити: поворовали были луговые люди, дани государю сполна давати не почели и к воеводам в Казань и в пригороды Казанские ходить не почели, и государевы воеводы из Казани и из пригородов Казанских с прибыльными людьми войною на них ходили и их воевали; и они, узнав свои вины, государю добили челом и дань дают по прежнему. А Астарахань государство было больши Казанского, из начала Большие Орды государство начальное в мусульманских государех; и на Астараханское царство государь, послав рать, взял и царя свели, и устроил государь наш в Астарахани потому ж благочестие, многие церкви поставил и монастыри устроил; а которые астараханские люди живут у Астарахани по морским мочаком и по Волжским устьям, и те государю служат.

А нечто спросит Михаила про Нагаи, и Михаилу говорити: Нагайская Орда Урус князь и мирзы всее Орды кочуют по Волге близко Асторохани, а государю нашему служат: куды государь наш их ни пошлет на свое дело, и они ходят тысяч [414] до двадцати и до тридцати, и о кольких коли государь наш к ним прикажет, сколько послати велит нагайских людей, и Урус князь и мирзы Нагайские столько пришлют.

А будет литовской посланник учнет Михаила вспрашивати об оных делех, и Михаилу говорити, что он был в государеве жалованье в именье, а из именья приехал недавно, и ему тех дел слышети не лучилось. И о всем Михаилу, будучи у литовского посланника, береженье к нему держати по сему государеву наказу.

И июня ж в 24 день в понедельник литовский посланник Гелияш Пелгрымовский к Москве приехал, а встречал его по государеву наказу за Дорогомиловым Михайло Темирев, а с ним детей боярских охотников семьдесят человек; а поставили литовского посланника на Литовском дворе на Покровской улице.

И июня в 26 день в середу царь и великий князь велел литовскому посланнику Гелияшу Пелгрымовскому быти у себя государя на дворе. И того дни литовской посланник у государя на дворе был; а ездили по него на двор звати приставы его Михайло Темирев да Третьяк Стремоухов, и на дворе ко государю с ним ехали они ж. А как литовской посланник на двор ко государю ехал, и в ту пору по крыльцу и от государева двора площедию в Старом городе и в Новом Китае городе и до Ильинских ворот по обе стороны стояли стрельцы с ручницами. А как литовской посланник на двор ко государю приехал и сшел с лошади, где ему велено, проехав Архангил, против угла Казенные палаты, и шел к государю мимо Благовещенья папертьи.

А царь и великий князь в ту пору сидел в столовой в брусяной избе.

А бояре и дворяне были в избе при государи и в сенях в золотном платье.

А как посланник вшел ко государю в избу, и явил его государю челом ударити окольничий Степан Васильевич Годунов.

И литовской посланник Гелияш правил царю и великому князю от Стефана короля поклон. [415]

И царь и великий князь, приказывая, молвил: Стефан король здорово ли?

И литовской посланник Гелияш молвил: Яз поехал от своего государя, а государь наш Стефан король в Божьей ласце добр-здоров.

Да литовской же посланник молвил государю от Стефана короля: Стефан король твое великого государя и великого князя здоровье прислал ево Гелияша наведити.

И царь и великий князь молвил: Божьею милостию здоровы есмя.

И литовской посланник подал царю и великому князю от короля грамоту.

И царь и великий князь велел у него грамоту приняти дьяку Ондрею Щелкалову. И велел литовского посланника вспросити, есть ли с ним от короля речи, оприч грамоты.

И литовской посланник говорил от короля речь по списку и список речам своим подал.

И царь и великий князь велел литовскому посланнику сести на скамейке, потому что в грамоте написан посланником и оприч грамоты речи от короля говорил.

А после того литовской посланник являл от себя государю поминки, а являл от него поминки казначей Петр Иванович Головин, а что поминков, и тому письмо на Казенном дворе.

И велел царь и великий князь явити от себя литовскому посланнику в стола место корм и отпустил литовского посланника на подворье. И велел государь к посланнику послати с дворца с столом с полным с приставы с Михайлом с Темиревым да с Третьяком Стремоуховым и подчивати посланника велено приставом же, a еству и питью письмо на дворце.

А се грамота ко государю от Стефана короля с посланником его с Гелияшем Пелгрымовским.

От великого государя Стефана, Божью милостью короля Польского и великого князя Литовского, Руского, Пруского, Жемотцкого, Мазоветцкого, Киевского, Волынского, Подляшского, Лифлянского, Седмиградцкого и иных, Божью милостию великому государю и великому князю Ивану Васильевичу всея Русии, [416] Владимерскому, Московскому, Новгородцкому, Казанскому, Астараханскому, Псковскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятцкому, Болгарскому и иных. Ознаймили нам послы наши кашталян Менский, подскарбей земский и писарь великого княжества Литовского, староста Оникштенский и Радишковский, пан Ян Глебович на Дубровне, а писарь наш великого княжества Литовского пан Михайла Гарабурда, которых есмо по договору послов наших на Оршанский и Смоленский рубеж на съезд с послы твоими о выслобоженью людей полоненых окупом или миною становить посылали ж, и послы твои с нашими послы о высвобоженью людем полоненых (sic) договору не чинили, для того же послы твои ни то от тебе зупалные моцы не мели, а к тому и того ея у наших послов послы твои домовлялися, бы все люди твои, которые у государствах наших в полони суть и которые калвек под часом войны межи нами и тобою увязенье до рук людей войск наших приходили, отысканы и на границу спроважены были; и послы наши с твоими послы сложили другий рок на съезд — на день Рожства Пречистые Богородицы, которое свято быти мает в року теперешнем осмьдесят третьем, месяца сентября осмого дня, на который срок послам нашим великим на Оршанский и Смоленский рубеж с послы твоими съехаться и всих полоненых людей з обе стороны свести и о высвобожденью их окупом или меною о всех тых полоненых людех послом твоим с нашими послы договор чинити. Ино мы послов наших, а при них всех людей твоих полонеников, которые одно в государствах наших в полону суть, будут зыскавши, на тот рок на Оршанский и Смоленский рубеж послати велим, якож и перве того посылали есмо, але иж многие вязни померли, а иншие до рознных панств заведены; кгды ж у войсках наших разных чюжеземских народов люди были, которые пороспущены от войск наших, вязни свои, которые у полон брали с собою до домов своих повели, о которых мы ниякие ведомости не маем, изыскивати их не можем. И ты б с послы нашими послом своим на зъезде зде о том спору чинити и тых вязней, которых мы в государствах наших не маем, изыскивати их нам непригоже, домогатися и [417] разыскивати тое справе не велел; бо не отложивши того спору на сторону, напрасно бы на тот зъезд послы съезжатися и працу подымовити не мили; вед же мы всех тех полонеников, которые одно калвек в государствах наших суть, зыскати и на рубеж ку тому зъезду послати кажем, никоторого в панствах наших не застовуючи; а иное потом если бы которые люди твои в панствах наших у полону показались тогды, и на он час освобожати их тобе вольно будет; а мы их, як пригоже, на окуп пущати велим. А послали есмо к тебе з сим листом нашим секретаря и дворянина нашего Гелияша Пелгрымовского, и ты б его отпустил к нам, не издерживая. Писана у Кракове, лета от нароженья Сына Божьего Иисуса Христа 1583-го, месяца мая 10 дня, королевства нашего року осмого.

А се таков список речей своих подал литовской посланник Гелияш Пелгрымовский.

При отдаванью листу великого государя Стефана, с Божьей ласки короля Польского и великого князя Литовского и иных, великому государю и великому князю Ивану Васильевичу всея Русии и иных устное моленье Гелияша Пелгрымовского, секретаря, дворянина и посланника короля его милости и иных.

Што часу недавно прошлого с послы короля его милости на Оршанский и на Смоленский рубеж выслаными о высвобоженью людей полоненых послы князя великого договору не учинили, выразумел король его милость Стефан того быти причину, иж на то от великого государя своего моцы зупалные не мели, а к тому иж того-сь домовляли, абы вси вязни, которые колвек под часом военным от войск его королевское милости в полон побраны суть, отысканы и на рубеж справажены были, и за сполным поразуменьем меж собою послове з обвих сторон зложили другий рок на звеханье свято пришлое Рожство Пречистое Богородицы, которое будет осмого дня сентября в году теперешнем 83-м; а для того король его милость грамоты свои по всих панствах до подданных своих писати велел, и вжо разосланы суть, абы кажды вязня своего на тот час назначоный на окуп и на отмену при послех великих на рубеж [418] Оршанский отпровадил. И быти всим вязнем московским, ни одного не заставуючи с панства короля его милости на тот час, от послов назначоный, при послех великих на границе Оршанской.

Король его милость говорити велел: абы также послов своих князь великий с полонеными людьми короля его милости к тому ж на рубеж послал з моцью зуполною, отставивши на сторону спор о тые вязни московские, которые в войсках его королевские милости люди чюжеземские служебные з разных панств в полон забрали, и по роспущенью войск с собою до своих домов их запровадили, о которых ведомости некоторые король его милость не мает, изысканы быти не могут; а где бы тот спор на сторону не был отложен, ино бы напрасно се послове съезжати и працу подымовати мели.

Розмена детей боярских штобы шла по пригожу, а воеводове и лучшие люди князя великого абы не были писаны против стрельцов короля его милости; але иж бы дети боярские шли за шляхту короля его милости, ровный за ровного. А что раз меж паны радами короля его милости и боярами князя великого около полонеников договорено будет, абы то невзрушно было; бо говорили бояре князя Оболенского взяти за Горского, а теперь послы князя великого того скончати не хотели.

А к тому, которые люди полонены князя великого на веру пущены суть, абы обовязком своим досыт чинили.

А иж се приязнь добрая меж государьми зачала, велел король его милость князю великому говорити о белозеры и кречаты добрые, з мыслицами до них добрыми, штоб тых королю его милости через мене, албо через гонца своего за разом за мною для погоды теперешное до ловенья послати хотел, которым король его милость вдячен будучи, взаем князю великому отдароватися хочет, о то о чем бы королю его милости ознаймил рад пошлет.

О купецкие люди, которые с послами и с гонцами короля его милости здесь торговати с купеми своими приезжают, абы подлуг давного обычая мыт на них браны не были; кгды ж и в панствах короля его милости на людех купецких князя [419] великого, которые при послех и гонцех бывают, мыты не берут и нужи никоторые им нет. А здесь на купцах мыто взято, которые при послех короля его милости со князем воеводою Бряславским, а потом з гонцом короля его милости с Миколаем з Бурбою приездили.

О побранке товаров Зинова Зарецково, на што реистр с казны князя великого от казначея ему даны были, которые при гонцу короля его милости Миколаю Бурбе Ондрей Щелкалов, дияк князя великого, до себе от слуги Зиновова взял, а ему назад не вернул, и теперь тые реестры у себя держит.

А к тому о побранье товаров у Лукаша и Богдана Мамоничев и Микифора, купцов виленских, до казны князя великого, за которые товары их всих заплата не дошла, иж бы им заплата учинена была. Купцу могилевскому Ивану Ортемовичу Вяземские люди винны застали рублей двесте и на челом битье его жалованьем великого князя, вжо первей сего был приказ, чтоб Ондрей Щелкалов тые пенези ему с казны князя великого заплатил, нижли ещо и до сего часу заплата оного не дошла, а бы к тому заплата ся остала.

И июня в 28 день царь и великий князь приговорил с бояры послати в Литву в посланникех Семейку Ододурова, а с литовским посланником к Стефану королю грамоту послать короткую, а ни о которых делех с ним к Стефану королю не писати, только объявити посланника Семена Ододурова. А послати о всех делех грамоты с посланником с Семейкою Ододуровым, да и в речи Семейки написать, — говорити Стефану королю что пригоже, а грамота большая о рубежех и о задорех послать с Семейкою ж.

А быть посланнику Стефана короля Галияшу (sic) в посольской избе у дияка у Ондрея Щелкалова, а дияку Ондрею Щелкалову сказати посланнику о кречетех.

И июля в 2-й день литовской посланник Гелияш Пелгрымовский был в посольской избе у дияка у Ондрея Щелкалова. И по государеву приказу дияк Ондрей Щелкалов литовскому посланнику говорил:

Говорил еси государю царю и великому князю от Стефана [420] короля на посольстве о кречетех. И ныне летом в жары красные кречеты здоровы мало бывают для жаров; и которые красные кречеты были у государя добрые, которые государем приходятся, и те поизвелися, а у государя давно охоты мало живет, что на государя кручины великие были. А которые ныне есть у государя кречеты ловли, и те некрасные; а у государя некрасной кречат на руке не бывает. И государь для добрых красных кречетов послал на Двину и в Поморье нароком доброго дворенина и кречетников, а велел добывати добрых красных кречетов, которые бы годны были государем великим. А добыв к зиме с своим посланником ко государю вашему кречеты добрые и соколы и ястребы белые пришлет. А до чего государь наш царь и великий князь охоч до аргамаков, до жеребцов до добрых, шапки xopoшие железные с наводом, пищали ручные, чтоб были добрые и цельны и легки, и о той охоте государь царь и великий князь тогды с своим посланником к Стефану королю накажет. Да и показал Ондрей посланнику пищаль и шапку.

И литовский посланник Гелияш говорил: То деи, однако кречаты, хоти они и некрасные, только б были ловли добрые; а что говорит, до чего государь ваш охоч, и за то государь наш не постоит, против того государю вашему отдароватися будет.

И дияк Ондрей говорил: Будет надобны государю вашему Стефану королю кречаты, хоти и некрасные, и государь наш ныне к Стефану королю кречаты пошлет, каковы ся у государя лучили с посланником своим. А как добрых кречатов и соколов и ястребы добрые добудут, и тогды государь наш кречаты красные и соколы и ястребы белые пришлет к Стефану королю к зиме с своим посланником.

И литовской посланник говорил: Ведает Бог да государь; а то добро, что государь ваш ныне ко государю нашему кречаты посылает, каковы ся у него лучили.

И июля в 6 день велел царь и великий князь литовскому посланнику Гелияшу быти у себя на дворе на отпуске. И того дни литовской посланник у государя на дворе был. А приезд [421] его был ко государю на двор по прежнему, как был у государя на приезде. А как посланник вшел ко государю в избу, и явил его государю челом ударити окольничий Степан Васильевич. И литовской посланник бил челом государю на его государеве жалованье на корму.

И по государеву приказу дияк Ондрей Щелкалов литовскому посланнику Гелияшу говорил: Гелияш! Государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Pycии велел тебе говорити: О которых делех Стефан король писал к нам в своей грамоте с тобою, посланником своим з Гелияшем, и о которых делех речью нам говорил еси, и мы о тех делех и об иных делех посылаем к Стефану королю своего посланника, дворянина своего ближнего Семена Григорьевича Ододурова; а с тобою к Стефану королю грамоту от себя посылаем же и на твои речи, что еси нам говорил на посольстве, велели есмя тебе ответа дати письмом. А что еси нам говорил от Стефана короля о кречатех, чтоб нам послати к Стефану королю кречаты, и мы к Стефану королю посылаем кречаты с своим посланником, каковы ныне у нас лучились: кречат подкрасной, кречат крапленой, кречат серой, рукавицу; а для красных кречатов послали есмя в свою отчизну на Двину и в Поморье, где их добывают, а велели их добывати. А как красные кречаты к нам привезут, и мы красные кречаты к Стефану королю вперед пришлем с своим посланником.

Да подал Ондрей посланнику к королю государеву грамоту и на его речи ответной список.

А государь царь и великий князь приподняся молвил: Гелияш! Как будешь у Стефана короля, и ты ему от нас поклонися. Да звал государь литовского посланника Гелияша к руце.

И посланник Гелияш, быв у руки, бил челом государю о полоняникех о Бартломее Талимове да о Хриштопе Миколаеве, что они отца его служебники, чтоб государь милость показал, велел тех полоняников отпустити в Смоленск с ним с Гелияшем вместе. А хто на них помечен на обмену, — на [422] Балтромея Василей Пущин, а на Хриштопа Илья Дубенской, и он о тех государю своему Стефану королю учнет бити челом и на рубеж их пришлет и розмену учинят.

И государь царь и великий князь приказал дияку Ондрею Щелкалову, а велел тех полонеников, сыскав, отпустить в Смоленск после литовского посланника. А. как приведут на рубеж Илью Дубенского и Василья Пущина, и тогды на рубежи розмену на них велел учинити.

И того дни государь литовского посланника от себя и отпустил, а ести ево государь не звал, а велел ему послати в стола место корм.

А се такова грамота послана от государя к Стефану королю с посланником ево с Гелияшем.

Милосердия ради милости Бога нашего, в них же посети нас восток свыше, во еже направити ноги наша на путь мирен, сего убо Бога нашего, в Троицы славимого милостию, мы великий государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии, Владимерский, Московский, Ноугородцкий, царь Казанский, царь Астороханский, государь Псковский и великий князь Смоленский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Бoлгapcкий и иных, государь и великий князь Новогорода Низовские земли, Черниговский, Резанский, Pocтовский, Ярославский, Белоозерский, Лифлянский, Удорский, Обдорский, Кондинский и всея Сибирския земли и Северныя страны повелитель и иных, великому государю Стефану, Божиею милостию королю Польскому и великому князю Литовскому, Рускому, Прускому Жемоитцкому, Мазовецкому, княже Седмиградцкому и иных. Присылал еси к нам с своею грамотою посланника своего секретаря и дворянина своего Гелияша Пелгрымовского, и о которых делех писал еси к нам в своей грамоте с своим посланником с Гелияшем, и что нам от тебя Стефана короля посланник твой Гелияш речью говорил и мы о тех о всех делех и об иных делех посылаем к тебе к Стефану королю посланника своего и дворенина ближнего Семена Григорьевича Ододурова и с ним к тебе подлинно отпишем о всем. Писано в государствия нашего дворе града Москвы, лета от созданья миру 7091-го, июля месяца, [423] индикта 11, государствия нашего 49-го, а царств наших: Росийского 37-го, Казанского 31-го, Астороханского 30-го.

А се таков ответ дан литовскому посланнику Гелияшу на его речи.

От великого государя, Божиею милостию царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, Владимерского, Московского, Новогородцкого, царя Казанского, царя Астороханского, государя Псковского и великого князя Смоленского, Тферского, Югорского, Пермского, Вятского, Болгарского и иных, государя и великого князя Новогорода Низовские земли, Черниговского, Рязанского, Ростовского, Ярославского, Белоозерского, Лифлянского, Удорского, Обдорского, Кондинского и всея Сибирские земли и Северныя страны повелителя и иных, великого государя Стефана, Божьею милостию короля Польского и великого князя Литовского, Руского, Пруского, Жемоитцкого, Мазоветцкого, княжати Седмиградцкого и иных, секретарю его и дворенину Гелияшу Пелкгрымовскому.

Великий государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии велел тобе говорити: говорил еси нам от Стефана короля, которых наших полонеников, детей боярских в войсках Стефана короля, люди чужеземские служилые розных панств, в полон забрали и по роспущенью войск с собою до своих домов их запровадили, о которых ведомости никоторые Стефан король не мает, изысканы быти не могут, и о тех бы полоненикех нашим послом с Стефановыми Королевыми послы на съезде, на рубеже на сговоре спору не было, и размена б полонеником на о6е сторону была по пригожу, чтоб наши воеводы и лутчие люди не были писаны против стрельцов Стефана короля, а шли б наши дети боярские за шляхту, ровной за ровного; а которой промеж нашими и Стефана короля послы на рубеже на съезде о полоненикех сговор будет, и то б было невзрушно. А которые наши полоненики дети боярские из Литвы от Стефана короля на вере отпущены нам бити челом о обмене и о окупу, и те наши дети боярские полоненики тем своим обовязком досыт чинили. И на то ответ: которые наши полоненики дети боярские в полону у Стефана короля в Коруне Польской и в великом княжестве Литовском будут собраны, [424] и те б все и до одного человека были на рубеж приведены; а которые будет померли и по иным землям по дальним по чужим государствам розведены, и за теми на рубежи мешканья никоторого не будет, только бы те все полоненики наши сысканы были и приведены на рубеж, которые на королеве имени и по паном во всей Стефанове королеве земле; а мы потому ж Стефановых королевых полоняников всех на рубеж с своими послы к тому сроку ко дни Рожства Пречистые Богородицы сентября в 8 день лета 7092 пришлем и своим послом накажем и науку полную дадим, что полоняников с обе стороны высвободить, как будет пригож; а которые наши полоняники дети боярские ныне отпущены на вере нам бити челом о обмене и о окупу: Иван Утешов сын Лабондинской да Пятой Фурсов, да Иван Веригин сын Ярцов, да Павлин Огалин, да Дмитрей Кузмин сын Игнатьев, да Безсон Юдин, да Семен Мормылев, да Семен Подгорецкой, а бьют челом нам о обмене и о окупу и в товарищев своих место, которые в их место остались в Литве в полону у Стефана короля, и мы за тех своих полонеников за детей боярских окуп, чего хто стоит, на рубеж пришлем с своими послы и розменятись велим, договорясь, как будет пригоже. А которые, будет, бьют челом не по делу о обмене и о окупу, не по своему отечеству и достоинству, выше своей меры, хто чего не стоит, и те назад в Литву отосланы будут. А которые наши дети боярские в полон в Литву набраны на Севере: князь Иван Лыков с товарищи под часом перемирным, как наши послы князь Дмитрей Елецкой с товарищи с Стефановыми Королевыми послы на съезде на Запольском яму о перемирье договор учинили, а по договору наших послов с Королевыми паны тех наших детей боярских с женами и с детьми, которые на тот час, как перемирье было учинено, Стефану королю к нам было всех отпустити, и Стефан король велел князя Ивана Лыкова с женою и с детьми отпустити; и королев дворянин Ян Ярышевский Ивана Лыкова и с женою к нам отпустил, а детей его двух сынов, князя Федора да князя Петра да дочку княжну Настасью оставил у себя, да и до ся места не отпустил, а просит на них окупу. И то [425] крестьянское ли дело королев дворенин Ян Ярышевский делает, через крестное целованье и через приговор, через Стефанов королев приказ, детей с отцом да с матерью разлучает? И Стефан король князя Ивана Лыкова с женою и с детьми со всеми отпустити велел. И Стефан бы король княж Ивановых детей Лыкова к нам отпустити велел по прежнему своему приказу.

Великий государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии велел тебе говорити: а что еси нам говорил от Стефана короля, чтоб нам к Стефану королю прислати кречеты добрые с своими кречетники з добрыми с тобою с Гелияшем или с нашим гонцом; а что будет наше хотенье у Стефана короля, и Стефан король против того нам по тому ж отдароватися будет, и ныне у нас кречеты красные летом в жары здоровы мало бывают, а которые кречеты красные были, и те извелися, что есмя давно охоту свою поотложили. А ныне есмя для Стефана короля красных кречетов постали добывать на Двину и в Поморье, чтоб добрых кречетов добыти; а добыв, к Стефану королю пришлем с кречетники к зиме с своим посланником. А которые ныне у нас кречеты есть — рядовые кречеты, и мы те кречеты, каковы у нас лучились, к Стефану королю с своим посланником посылаем, а вперед добрые кречеты красные, добыв, пришлем к Стефану королю с своим посланником.

А что еси нам говорил от Стефана короля о купецких и литовских людех, которые проезжают с послы и с гонцы с королевскими в наше государство, и наши приказные люди с Стефановых королевых с торговых людей с их товаров емлют мыто, а на наших торговых людех, которые приезжают к Стефану королю с нашими послы и с гонцы, и на них в Литве с их товаров мыта не емлют и нужи им никоторые не живет; и на купцех Стефана короля, которые к нам приезжают с его посланники и с гонцы, мыта с их товаров не емлют; а которые останутся торговати после послов и гонцов купецкие люди, и на тех емлют с их товаров пошлину таможенную по старине, как преж того с них таможную пошлину с их товаров имали, а нужи им никоторые в [426] наших государствах не живет: торгуют повольною торговлею, как захотят; разве к ним береженье держат, чтоб торговали в торговое время. А на наших бы торговых людех, которые в Литву учнут проезжати, Стефан король по тому ж пошлину свою таможенную велел с их товаров на себя имати по старине, а лишних бы пошлин не имать с обе стороны, а рядовую бы платили по старине.

А что еси нам говорил от Стефана короля о побранье товаров к нашей казне королевского купца Зинова Зарецкого, на которые его товары преж того и список от нашие казны от нашего казначея ему дан был, которой список при королевском гонце при Миколае Бурбе дияк наш Ондрей Щелкалов взял до себя, а ему назад не отдал и теперь его у себя держит, и тот список дияку Ондрею Щелкалову при Стефанове королеве гонце дал вилневец Богдан Мамонич, а назад его сам у дьяка у Ондрея у Щелкалова не взял. И ныне тот список Знововых товаров, которые у него преж того до нашие казны взяты и деньги за них ему заплачены сполна, велели отдати тебе Гелияшу; а о товарах Зинововых отказывано Зинову многижда и при послех Стефана короля при князе Януше Збаражском с товарищи нашими бояры, и при гонце королевском при Миколае Бурбе ему отказывано, что он бьет челом неподельно, а сказывает, что товары его иманы к нашей казне в 76-м году при казначее нашем при Аниките Фуникове, в те поры, как был у нас от Жигимонта Августа короля гонец Юрьи Быковской, тому ныне 17 лет; а денег ему будто за т товары по его письму не дошло 678 рублев и 29 алтын, да и письмо тому дал; а как его наши бояре и Стефановы королевы послы князь Януш Збаражской с товарищи, как у нас были, о тех его товарех роспрашивали, и Зинов перед нашими бояры и перед королевы Стефановыми послы сказал словом, что ему за те его товары не заплачено десяти тысеч талеров, и прибавил словом лишка перед своим письмом 2.821 рубль 4 алтына. И тому чему верить? Сам же в своем письме Зинов написал, что ему не дошло штисот семидесят осми рублев и двадцати девяти алтын, а словом иное говорит. [427]

И бояре наши про те его товары сыскивали, и по сыску послом Стефана короля князю Янушу Збаражскому с товарищи и сказали: у которых у литовских людей товары тогды на нас иманы, и за тe им товары и деньги плачены; а казначея нашего Никиты Фуникова не стало лет с тринадцать; и таких было старых дел и воспоминати непригоже; и Зинов Зарецкой перед нашими бояры и перед Королевыми послы сказали (sic) у себя тем своим товаром, чего ему не додано, письмо дьяка нашего казенного Григорья Олферьева; и наши бояре перед Королевыми послы дьяка нашего Олферья с Зиновом с очи на очи про те его товары роспрашивали, и Олферей сказал: которые его товары иманы к нашей казне при королеве гонце при Юрье Быковском, и которые товары к нашей казне не пригодились, и те им товары отданы назад; а которые взяты на нас, и за то и деньги даны сполна при королеве гонце при Улане Букрябе и письмо в том королевского гонца Улана Букрябы, сказал Олферей, было, и то письмо в московской пожар сгорало; а против того письма в товара та ново ж слово в слово, сказал Олферей, дал письмо за своею рукою королевскому гонцу Улану Букрябе, и то письмо за Олферьевою рукою Зинов Зарецкой перед нашими бояры и перед Королевыми послы, сказал, положил. И в том письме написано: которые его товары иманы на нас при королеве гонце при Юрье Быковском, и за те товары деньги даны сполна при гонце королеве при Улане Букрябе; и в том списки то описано имянно, которые королевы послы князь Януш с товарищи сами видели с нашими бояры вместе, и наши бояре по тому при послех королевых Зинову и отказали, что он бьет челом не по делу, и он бы вперед о том не бил челом. А только б Зинову за его товары не заплачено было, и такова б письма за дьяка нашего за Олферьевою рукою королевской гонец Улан Букряба и не взял; а коли взял Зинов, и он о чем докучает. А отказывано ему о том многа, а нынй ему тож отказати, чтоб Зинов Стефану королю больше того напрасно о том не докучал.

А что еси нам говорил от Стефана короля, что взяты товары к нашей казне у Лукаша да у Богдана у Мамоничев [428] да у Никифора, у купцов виленских, и за те им товары за все от нашие казны деньги не плачены; и те их товары к нашей казне не имываны, а были те все торговые люди на Москве по прежнему на Гостине дворе для торговли; и в Крымского царя приход тех торговых людей с Москвы отпустили, а товары свои они положили в Палате за своими печатьми; и те их товары в приход царев погорали; а на нас к нашей казне того их товару не имывали ни на одну деньгу, да о том им многижды и отказывано. А ныне им тот же отказ, что бьют челом неподельно.

А что еси говорил, что у могилевского купца у Иванка у Ортемова взяли товару вяземской извощик Петруша Широкой да Лешута Кочанов в 79-м году, тому ныне двенадцать лет, на двесте рублев, и сорок рублев ему уплатили, а ста штидесят рублев и по ся места ему не платят, и то б, сыскав, велети заплатить. И в Вязьму на посад и в Вяземской уезд по Лешуту Кочанова и про Петрушу Широкова посылан сыскивати дворенин Шестак Румянцов, и в обыску ему сказали вязмичи всем городом, что Лешута умер в 87-м году, а Петруши Широкова и жон их сыскати не могли; а дело давно зашлое, потому и сыскати не мочно; и ему про то отказано и не однова, и ныне ему тож отказ.

И июля в 8 день литовской посланник Гелияш Пелкгрымовский с Москвы поехал, а провожати его до рубежа послан смоленской пристав Третьяк Ефимьев, а до Вязьмы велено проводити встречному приставу Третьяку Стремоухову, а московской пристав Михайло Темирев проводил его до тех же мест, где его встретил.

А се таков наказ о провожанье дан Третьяку Стремоухову.

Память Третьяку Стремоухову. Ехати ему с литовским посланником с Галишияшем (sic) с Пелгрымовским до Вязмы, и будучи ему в дороге, того беречи накрепко, чтоб литовскому посланнику и его людем ни от кого обиды и безчестья не было, и от них бы по тому ж руским людем обиды и насильства не было никоторого. А корм литовскому посланнику и людем [429] его и лошадям давати приставу смоленскому Третьяку Ефимьеву по росписи сполна, какова роспись дана ему из Ямские избы. А корм на посланника людской и конской имать в дороге по городом и по ямом, где коли станет. А деньги платити за корм крестьяном по цене по указной, а без денег корму не имати ни у кого. А похочет будет литовской посланник Гелияш Пелкгрымовской в Можайску или в Вязьме передневати, и какова будет товару похочет купити, и Третьяку в тех городех с посланником с Гелияшем передневати и товару, что ему понадобится, купити велети, а свой ему товар продать; а корму на те дни на лишние не давати, а идти по перегону на день. А что на котором городе или на яму какого корму возмет, и то писати именно приставу смоленскому и то письмо привести к Москве и отдати в Ямском приказе дияком для счету. А того ему дорогою едучи беречи накрепко, чтоб к литовскому посланнику и к его людем на дороги по станом не приходил нихто, не разговаривал бы с ним и с его людьми нихто ни о чем, и ездили б люди его вместе, не оставая его ни на час. А не убережет того Третьяк, и поедут посланниковы люди порознь, и ему быти от государя в опале. А проводя ему литовского посланника до Вязьмы, ехати ко Москве и приехав к Москве явитися в Посольской избе дияку Ондрею Щелкалову.

А Третьяку Ефимьеву наказ дан таков же, а провожати ему до Смоленска.

А се такова грамота послана в Смоленск о отпуске литовского посланника Гелияша с Васильем Мироновым.

От царя и великого князя Иоанна Васильевича всеа Русии в нашу отчину в Смоленск воеводам нашим князю Василью Костентиновичу Пронскому с товарищи да дьяком нашим Богдану Захарову да Смирному Скобцеву. Отпустили есмя с Москвы литовского посланника Гелияша Пелкгрымовского, а пристав с ним отпущен с Москвы Третьяк Ефимьев. И ты б князь Василей тотчас отписал от себя в Оршу к державцу, кому ныне приказано, что от нас литовской посланник Гелияш Пелгрымовский отпущен, и он бы прислал под него подводы на рубеж. А как Третьяк Ефимьев с литовским [430] посланником придет в Смоленск, и вы б литовского посланника на рубеж тотчас отпустили и проводити его послали до рубежа по прежнему обычаю. А в которой день литовского посланника из Смоленска на рубеж отпустите, и в которой день за рубеж пойдет, и вы б о том к нам отписали. Писана на Москве, лета 7091-го, июля в 8 день.

Текст воспроизведен по изданию: Приезд в Москву посланника Гелиаша Пелгримовского с известием о посылке судей для размена пленных // Старина и новизна, Том 4. 1901

© текст - ??. 1901
© сетевая версия - Тhietmar. 2008
© OCR - Abakanovich. 2008
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Старина и новизна. 1901