СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

МИРЗА АДИГЕЗАЛЬ-БЕК

КАРАБАГ-НАМЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Перевод с азербайджанского языка произведения историка ХIХ в. Мирзы-Адигезаль-бека “Карабаг-наме”, подготовленный к печати Институтом истории им. А. Бакиханова Академии наук Азербайджанской ССР, на русском языке публикуется впервые. В своем произведении Карабаг.нам Мирза-Адигезаль-бек освещает исторические события, происходившие в Карабаге и смежных с ним областях в период с 1736 по 1828 год.

При изучении указанного выше периода наряду со всякого рода документами и источниками, должны быть привлечены сочинения азербайджанских историков, почему Институт считал целесообразным издать ,,Карабаг-наме” не только на азербайджанском языке, но и на русском.

Для перевода была взята рукопись Института литературы им. Низами Академии наук Азербайджанской ССР.

По содержанию рукопись состоит из предисловия, двенадцати глав и автобиографии Мирзы-Адигезаль-бека.

Перевод снабжен предисловием, примечаниями и указателями собственных имен и географических названий. Вследствие того, что в исторической литературе сведения об авторе данного произведения скудны, к переводу приложены “Материалы к биографии Мирзьн-Адигезаль-бека”. [6]

МАТЕРИАЛЫ К БИОГРАФИИ МИРЗЫ-АДИГЕЗАЛЬ-БЕКА

Поскольку сведения, сообщенные Мирзой-Адигезаль-беком о своей жизни, весьма кратки, возникла необходимость восполнять эти биографические данные дополнительными материалами, позволяющими несколько подробнее обрисовать отдельные периоды жизни и деятельности автора “Карабаг-наме”.

В своей биографии, изложенной на последних страницах рукописи “Карабаг-наме”, Мирза-Адигезаль-бек сообщает, что он родился в Карабаге. К сожалению, он не указывает года рождения. Однако в автобиографии имеются указания на некоторые факты, которые позволяют, примерно, определить время его рождения. Мирза-Адигезаль-бек пишет, что в то время, когда он учился в мектебе гор. Шуши, Ага-Мухаммедшах с войсками вошел в Карабаг и окружил крепость Шушу, а затем, не сумев взять последней, направился в сторону Грузии и захватил город Тифлис.

Эти события происходили в 1795 г.: осада Шуши— летом указанного года, а захват иранскими войсками города Тифлиса—12 сентября того же 1795 г. Таким образом, если предположить, что Адигезаль-беку в 1795 г. было от 9 до 14 лет (возраст обычный для обучавшихся в мектебе), то можно сделать вывод, что Адигезаль-бек родился в восьмидесятых годах ХVIII в., скорее в начале восьмидесятых годов, поскольку из дальнейших сведений, сообщаемых в автобиографии, видно, что в конце 1799 или начале 1800 года Адигезаль-бек уже состоял на службе у российского министра, находившегося в Тифлисе при грузинском царе, т. е. [7] надо полагать, что в это время ему было уже около 18—20 лет.

Приведенные соображения подтверждают мысль о том, что время рождения Адигезаль-бека относится либо к концу семидесятых, либо к началу восьмидесятых годов.

В это время во внешней политике российского правительства, в отношении к ханствам Азербайджана, произошли значительные сдвиги. Правительство Екатерины II все более и более активно начало вмешиваться в дела азербайджанских ханств и, наконец, к концу первой половины восьмидесятых годов определенно повело дело к тому, чтобы взять под свое покровительство ханства северной части Азербайджана с целью присоединения их к России. Испытывая могущественное давление северной державы, Фатали-хан Кубинский, сообразуясь с обстоятельствами, все чаще и чаще склонился в сторону ориентации на Россию. Его поддерживала значительная часть купечества и ремесленников Шемахи, Баку, Дербента, имевших довольно прочные экономические связи с Астраханью, а через нее и с другими российскими городами.
Таким образом, Адигезаль-бек уже в отроческие годы мог столкнуться с людьми, обращавшими свои взоры па север, стремившимися установить более тесные связи с Россией.

Адигезаль-бек в своей автобиографии сообщает, что он вместе с семьей и подвластными им илатами (кочевниками), проживавшими, повидимому, в расположенном у р. Аракса Игирмидортском (Двадцать четвертом!?) магале, при приближении войск Ага-Мухаммед-шаха покинули Карабаг и удалились в Грузию. Адигезаль-беку пришлось пережить то же, что перенесла довольно значительная часть населения Карабага, которая, стремясь уйти от насилий, чинившихся иранскими войсками, покинула родной край и удалилась в области Ширвана, Шеки и Грузию. Гонимые бурей нашествия, беженцы в дороге испытали немало лишений и горя. То, что претерпел Адигезаль-бек во время бегства из Карабага, пережили и другие беженцы.

Широкие слои народа ненавидели власть Ирана и, чтобы избежать ее, бросали свои имущество и дома, покидали родные края, уходи от приближавшихся иранских войск. Массовое бегство жителей низменных [8] частей Карабага из родного края являлось ярким выражением отношения народных масс к иранскому нашествию.

После взятия Ага-Мухаммед-шахом Тифлиса, он, опасаясь российских войск, которые могли по Военно-Грузинской дороге войти в Грузию, оставался в Тифлисе всего восемь дней. Через Гянджу он удалился в Муганскую степь.

В это время (летом 1796 г.) Адигезаль-бек был в Грузии. С наступлением весны 1796 г. Ага-Мухаммед-щах с войсками удалился в область Астрабада и Хорасана.

К лету того же 1796 г. российские войска, посланные правительством Екатерины II, вступили в северную часть Азербайджана. Ими были заняты Куба, Шемаха, Баку, Гянджа. По поздней осенью того же 1796 г., после смерти императрицы Екатерины II, согласно рескриптам Павла 1, российские войска стали покидать пределы Азербайджана и весной 1797 г. совершенно оставили его.

Летом 1797 г. Ага-Мухаммед-шах вновь вторгся в Карабаг. В стране был голод и эпидемия чумы, как следствие тех опустошений, которые были произведены иранскими войсками в 1795 году. Ибрагим-хан карабагский, не имея сил и средств для второй обороны Шуши, покинул ее и удалился в джарскую область. Ага-Мухаммед-шах с войсками, не встречая препятствий, захватил Шушу и стал преследовать, тиранить и казнить защитников Шуши, сторонников российской ориентации, оборонявших Шушу в 1795 г.

В течение всего этого времени Адигезаль-бек оставался в Грузии. Все эти события, несомненно, были известны Адигезаль-беку. Он, повидимому, встречался с разными людьми—очевидцами в участниками совершавшегося. Разорение родного края, голод, страдания масс населения, познание на опыте того, что принесла его родному краю власть Ирана, видимо, не прошли бесследно.

В своей автобиографии Мирза-Адигезаль-бек сообщает о том, что после присоединения Грузии к России министр Коваленский, не доверяя писцам Георгия ХII, оформлявшим письма по дипломатическим сношениям, стал искать человека, знавшего османскую грамоту. Ему представили Адигезаль-бека, и он принял [9] его к себе на службу для ведения секретных дел по переписке. Адигезаль-бек служил у Коваленского тайно. За службу получал жалованье. На этой тайной службе он состоял, очевидно, в течение конца 1799 и всего 1800 года. Это время в жизни Мирзы-Адигезаль-бека имело большое значение. Если до тех пор Адигезаль-бек, наблюдая и оценивая события из истории своей родины, только определил свою политическую ориентацию, то со времени поступления на службу к министру Коваленскому он ее оформил и закрепил. Он связал свою дальнейшую судьбу с российской администрацией и русскими войсками в Закавказье. Несмотря на молодость, Адигезаль-бек, очевидно, уже к 1800 году настолько определенно проявил себя сторонником российской ориентации, что министр Коваленский счел его человеком, которому можно открыть секретные дела дипломатической переписки.

В связи с изложенным возникает вопрос о том, когда и где Адигезаль-бек смог выучиться русскому языку. Полагаем, что, исполняя служебные обязанности у министра Коваленского, он уже понимал русскую речь. Наиболее вероятным является предположение о том, что русский язык Адигезаль-бек изучил в период с 1796 по 1800 г., когда он жил в Тифлисе, где с осени 1795 г. стоял немногочисленный гарнизон русских войск.

К сожалению, не имеется каких-либо сведений о том состоял ли Мирза-Адигезаль-бек на службе при Коваленском после смерти царя Георгия ХII. Полагаем, что состоял, потому что Коваленский исполнял должность правителя Грузии, и ему необходимы были люди, владевшие восточными языками.

Но у Коваленского Мирза -Адигезаль- бек мог прослужить только до передачи дел управления Грузией кн. Цицианову, т. е. до февраля 1803 года (АКАК, т. III, д. 1, стр. 4). Состоял ли он на службе и ири главноуправляющем Грузией и командующем кавказскнми войсками кн. Цицианове неизвестно. Никаких документов о Мирзе-Адигезаль-беке, относящихся к этому периоду, пока не обнаружено. Об этом периоде жизни в автобиографии Мирза-Адигезаль-бек пишет: “Я состоял при начальствующих лицах русского командования”. После того, как [10] российская власть в Грузии была утверждена, он получил назначение к ген.-м. (генерал-майору) Лисаневичу.

Из опубликованных в “Актах Кавказской Археографической Комиссии” документов видно, что уже в августе 1811 года ген.-м. Лисаневич состоял в качестве окружного начальника в Памбаке и Шурагеле и наблюдал за движениями эрзерумского сераскера (Предписание ген. Тормасова ген.-м. Лисаневичу, от 13 августа 1811 г., № 134, (АКАК, т. IV, д. № 1179, стр. 775, ср. д. № 1180, стр. 776)). В это время шла война России с Турцией. Главный театр военных действий находился на Дунае, но подвластные России территории Закавказья могли подвергнуться нападению турецких войск. Внимание ген.-м. Ласаневича было приковано к тем движениям, которые совершались в это время за турецкой границей. Лисаневич высылал туда разведчиков и соглядатаев. В этой обстановке ему крайне необходим был переводчик-письмоводотель. Эту должность при нем исполнял Мирза-Адигезаль-бек.

С ген.-м. Лисаневичем Мирза-Адигезаль-бек служил долго. В автобиографии он пишет: “До одиннадпатого года я состоял при нем секретарем. В этом году мне был присвоен чин подпоручика. Наконец, в шестнадцатом году, с разрешения наместника генерала Ермолова, я отправился к бывшему владетелю Карабага генерал-майору Мехти-Кули-хану”.

Таким образом, сведения, которыми мы располагаем, время совместной службы ген.-м. Лисаневича и Мирзы-Аднгезаль-бека позволяют относить к периоду между 1811 и 1816 годами.

За указанные 5—б лет произошло много событий, связанных с Памбакской и Шурагельской дистанциями, где служили ген.-м. Лисаневич и Мирза-Адигеаль-бек.

К сожалению, у вас нет прямых указаний о том, что Мирза-Адигезаль-бек принимал участие во всех крупных делах, связанных с этими дистанциями, но по характеру своей службы, будучи мирзой, он должен был иметь к ним отношение.

В течение первой русско-иранской войны 1805— 1813 гг. Памбак и Шурагель во время вторжений иранских войск были сильно опустошены. Значительная часть населения иранскими войсками была угнана на [11] юг, иные же сами покинули территорию военных действий. Окружной начальник должен был позаботиться о заселении дистанции, о возобновлении поселений, о восстановлении земледелия.
Хотя ген.- м. Лисаневич и владел азербайджанским языком, чем вызывал к себе большое доверие азербайджанского населения, однако в деле переселения роль Мирзы-Адигезаль-бека, как лица, пользовавшегося уважением, в как местного жителя, думается, была весьма значительной.

В начале следующего 1812 года иранское правительство, через эриванского сардара Гусейн-Кули хана, выразило намерение приступить к мирным переговорам. В связи с этим ген.-м. Лисаневич, как начальник пограничной области, вступил в переписку по вопросу о высылке для переговоров о мире особого чиновника (Донесение маркиза Паулуччи гр. Румянцеву, от 21 марта 1812 г., № 80 (АКАК. т. V, д. № 247, стр. 177)). Хотя нет прямых указаний об участии в этом деле Мирзы-Адигезаль-бека, но по должности своей он не мог оставаться в стороне при подобных переговорах.

В октябре 1813 года в Карабаге в местечке Гюлистан был заключен мирный трактат, по которому иранское правительство отказывалось от своих притязаний на власть над ханствами Дербентским, Кубинским, Шемахинским, Шекинским, Гянджинским, Карабагским и Талышинским.

Сведения, сообщенные в автобиографии МирзыАдигезаль-бека, а также и обнаруженные в различных источниках, не позволяют более определенно и полно представить этот период жизни Мирзы-Адигезаль-бека.

В октябре 1816 года в Тифлис в качестве командира отдельного корпуса в Грузии (Отношение ген. Ермолова к гр. Нессельроде. от 19 ноября 1816 года. (АКАК, т. ‚VI, ч. II, д. № 281, стр. 136)) прибыл А. П. Ермолов и приступил к ознакомлению с кавказскими делами.

Ген. А. П. Ермолов не доверял ханам. Он считал, что существование ханской власти не совместимо с интересами российской империи и поэтому полагал необходимым привести дело к уничтожению ханской власти и введению российского управления. Поскольку власть ханов карабагского, ширванского и [12] шекинского была утверждена на основании трактатов 1805 года о вступлении этих ханств в подданство российское, А. П. Ермолов не мог сразу приступить к осуществлению своих политических целей. Поначалу он ограничился тем, что при ханах поставил лиц, заслуживавших доверие российского правительства.

В 1816 году Мирза-Адигезаль-бек, как уроженец Карабага, был послан А. П. Ермоловым к Мехти-Кули-хану. Это имело место в 1816 году перед выездом А. П. Ермолова в качестве посла в Тегеран. В автобиографии Мирза-Адигезаль-бек сообщает о том, что Мехти-Кули-хан карабагский пожаловал ему земли, принадлежавшие их семье, а также и еще некоторые населенные земли и назначил наибом в Игирмидортский магал.

Игирмидортскнй магал был одним из двадцати двух магалов Карабахского ханства. Согласно указанным выше, очевидно, неполным данным, в 1823 году в нем проживало 155 семейств, т. е., если считать по 5 душ на семью, около 800 чел. Это был едва ли не самый маленький из магалов Карабагского ханства. По числу проживавших в нем семейств он не имел даже одной сотой населения Карабага (Рапорт д. с. с. Могилевского и полк. Ермолова ген. Ермолову, от 2-го мая 1823 года, № 22 (АКАК, т. VI, ч. I, д. № 1308, стр. 858)). Мирза-Адигезаль-бек стал одним из наиболее приближенных и доверенных лиц Мехти-Кули-хана. Он находился при нем до последнего дня, т. е. до дня побега Мехти-Кули-хана заграницу.

Известно, что Мехти-Кули-хан, благодаря притеснениям и провокациям начальника мусульманских провинций в Закавказье ген. В. Г. Мадатова, покинул Карабаг и бежал в Иран. Ген. Мадатов действовал согласно указаниям А. П. Ермолова, который считал необходимым ликвидировать ханское управление в Азербайджане.

Ген. Ермолов через кн. Мадатова достиг осуществления своих целей. Мехти-Кули-хан, испуганный угрозами, 21 ноября 1822 года, оставив семью и сопровождаемый небольшим числом нукеров, бежал за границу (Рапорт кн. Мадатова ген.-л. Вельяминову, от 21 ноября 1822 г., № 916 (АКАК, т. VI, ч. I, д. № 1293, стр. 848)). События этих дней освещены в письме самого [13] Мехти-Кули-хана, написанном спустя несколько лет. Мехти-Кули-хан об обстоятельствах своего побега писал: “Я решился ехать на Тертер, полагая найти там несколько человек и с ними ехать в Тифлис и объяснить свое положение. Но мелик Ваня, посланный за мною с приказанием не пропустить меня туда, а выпроводить из Карабага, догнал меня, и я, испугавшись, отправился в Эривань. Хотя по настоящему и не следовало бы мне выезжать из Карабага... но я, спасая себя, направился в Эриваиь” (Письмо Мехти-кули-хана к кн. Абхазову. от 21 июня 1827 г. (АКАК, т. VII, стр. 458. 459)).

По данным, записаниым в “Статистическом описании Карабахской провинции”, составленном в 1823 году д. с. с. Могилевским и полковником Ермоловым 2-м, видно, что Мирзе-Адигезаль-беку принадлежало одно селение Агбулаг (“Стат. описание Карабахск. провинции.” составленное д. с. с. Могилевским к полк. Ермоловым 2-м. (ЦГИА Азербайджанской ССР, ф. 21, опись 24—1, д. № 117, стр. 152—153,203)). Кроме того, под его управлением находились кочевье Даннибая гматли и при нем деревня Варварали Караогланлы. Здесь проживало 59 семей, плативших подати и 37 семей ранджбаров, принадлежавших Мирзе-Адигезаль-беку. Часть доходов с 59 семей, плативших подати, и во времена ханского и во время комендантского управления, поступала в диван или казну. Эта часть, по описанию, проведенному в 1823 году, составляла 156 руб. на российское серебро. Другая, повидимому, большая часть доходов поступала управляющему селением.

Из описания видно, что у Мирзы-Адигезаль-бека было 37 семей ранджбаров. Этот факт говорит о том, что Мирза-Адигезаль-бек имел собственное хозяйство, в котором работали указанные ранджбары. Обычно, ранджбары работали или в шелковичных садах, или на чалтычных плантациях, но поскольку ранджбары Мирзы-Адигезаль-бека числились при кочевье врядли можно полагать, что они были заняты в садах или на чалтычных полях. Скорее всего, они работали над посевами зерновых.

Из изложенного видно, что имение Мирзы-Адигезаль-бека нельзя причислять к крупным, т.к. число подвластных ему семей достигало только одной сотни, т. е. составляло от пятисот до шестисот душ. Однако [14] это имение нельзя назвать также и мелким. Таким образом, Мирза-Адигезаль-бек, по имущественному положению своему, должен быть отнесен к числу беков, имевших владения средней величины. Чин поручика, а впоследствии капитана, должность заседателя в карабагском провинциальном суде выдвинули его в ряды высшего бекского слоя, аристократии Карабага.

В своей автобиографии Мирза-Адигезаль-бек сообщает о том, что по поручению ген. Ермолова он в течение трех лет, с 1823 по 1826 гг., занят был на службе по охране границ Карабага. Подтверждение этим сведениям находим среди документов, опубликованных в “Актах Кавказской Археографической комиссии”. Ген.-м. кн. Мадатов в рапорте А. П. Ермолову от 9 июля 1825 года доносил: “Вследствие секретного предписания вашего, от 2-го июня, № 9 какое учинено мною распоряжение насчет безопасности границы нашей в Карабаге от вторжения персиян и удержанию от бегства кочевого народа, честь имею представить при сем в. высокостепенству расписание” (Рапорт тен-м. кн. Мадатова тен, Ермолову, от 9 июля 1825 г., № 341, сел. Чивахчя (АКАК, т. VI, ч. I, д. № 719, стр. 516)).В расписании пограничных постов кн. Мадатов показал пост, где находился Мирза-Адигезаль-бек. В документе сказано: “На оконечной покатости Муравских гор (Мровдагских гор) при Базиргян булаке..., впереди 15-ю верстами... в уроч. Гиль, при разоренной деревне Зод обывательского караула, при магальном наибе подпор. Мирза-Адигезаль-беке 40 чел., где сверх того при сотнике Наследышеве 25 чел. казаков”. В заключение расписания ген. Мадатов писал: ,,Из сего росписания составляются две линии постов:—правого фланга от разоренной дер. Зод до горячих вод, начальствует шт.-к. Черноглазов, жительскими караулами с заведывания его подпор. Мирза-Адитезаль-бек” (Там же).

Поскольку этот пост был вынесегю далеко вперед и находился на территории подвластной Ирану, Эриванский сардар Гусейн-Кули-хан обратился к ген. Мадатову с просьбой о том, чтобы пост был перемещено. Мадатов, по распоряжению А. П. Ермолова, отвечал Гусейн-Кули-хану письмом, в котором, между прочим, писал: [15] ,,Письмо в. высокостепенства 11-го числа месяца зильхидже (18 июля (1825 г.)) я получил, в котором из’ясняете, что подпоручик Мирза-Адигезаль с конными людьми находится в сел. Зод... Уже несколько времени, как мною предписано Мирза-Адигезалю не находиться в помянутом селении и скоро он оттоль пойдет” (Письмо ген.-м. кн. Мадатова к Хусейн-хану, от 1825 г. (АКАК, т. VI, ч. I, д. .№ 1373, стр. 892)).

На службе по охране границ Мирза-Адигезаль-бек находился до начала русско-иранской войны 1826— 1828 гг. В автобиографии он сообщает о том, что к 25 августа 1826 года, очевидно, незадолго до вторжения иранских войск в Карабаг, у него находились в подчинении 60 солдат при одном офицере и двести всадников азербайджанцев и армян. Охраняя границу, Мирза-Адигезаль-бек стал получать сведения о том, что иранское правительство собирается начать войну. Об этих известиях он сообщил коменданту шушинской крепости майору Чиляеву. В ответ на эти донесения Мирза-Адигезаль-бек получил приказание о постройке укрепления на месте его поста, а пост его находился на крайнем правом фланге карабагской линии постов, на южных предгорьях Мровдага у Базиргян-булага... Там Мирзу-Адигезаль-бека и застало начало войны. Известно, что война эта началась с внезапного вторжения иранских войск в пределы, подвластные России. Иранские войска почти одновременно перешли границу в стороне Эриваин и вторглись в Шурагель и Памбак, а также и Талыш и Карабаг. Пограничные посты, не имевшие достаточных сил, с боями отступали вглубь страны.

Поскольку пост у Базиргян-булага находился при самой границе и как раз в том самом направлении, куда раньше чем в другие места хлынул поток иранских войск, Мирза-Аднгезаль-бек с вверенным ему отрядом был отрезан от сообщений с Шушой и Тифлисом. В автобиографии Мирза-Адигезаль бек сообщает о том, как он, прибегая к различным уловкам и хитростям, пытался установить связь с Шушой и выбраться из неприятельского тыла, где на каждом шагу грозила смертельная опасность, однако выйти на соединение с российскими войсками, стягивавшимися к Тифлису, не [16] удалось. В Шушу также невозможно было пройти, поскольку она была блокирована иранскими войсками.

Обстановка осложнена была тем, что при вступлении войск неприятеля отдельные группы местного населения, принадлежавшие во времена правления ханов к тем слоям, которые тесно были связаны с ханской властью, перешли на сторону врага и увлекли за собой некоторую часть кочевников. После ликвидации ханского управления, эти незначительные по численности прослойки юзбашей, маафов, кетхуд, а также некоторая часть беков, потеряв свое прежнее, привилегированное положение и источники материального благосостояния, стремились возвратить старые порядки. Они рассчитывали на то, что иранские войска восстановят прежний образ правления и вернут им утраченное благополучие. Они знали, что Мехти-Кули-хан карабагский находился среди войск наследника иранского престола—Аббаса-мирзы.

Описанное обстоятельство сильно осложнило положение Мирзы-Адигезаль-бека: врагами были не только иранцы, но и некоторая часть соотечественников.

Петля обстоятельств стягивалась все туже, и Мирза-Адигезаль-бек, не видя выхода из создавшегося положения, решил идти навстречу опасностям. В автобиографии своей он подробно рассказывает о том, что с ним приключилось после того, как он явился в ставку Аббаса-мирзы. В качестве пленника Мирзу-Адигезаль-бека отправили в Тебриз (Ср. Записка неизвестного автора о Карабаге. Между 1829 г.... 1831 г. (“Колониальная политика российского царизма в Азербайджане в 20—60-х гг. ХIХ в.”, ч. I, М.-Л., 1936)).

После того, как армия Аббаса-мирзы потерпела два крупных поражения в битвах под Шамхором и в генеральном сражении у Гянджи, иранские войска ушли за Аракс. Аббас-мирза, очевидно, с целью выиграть время для пополнения своей армии, стремился завязать переговоры о мире. С этой целью, как сообщает Мирза-Адигезаль-бек в своей автобиографии, его отправили в Шушу. Таким образом, он освободился из плена. Очевидно, это было в начале 1827 года, поскольку еще в январе 1827 г. Мирза-Адигезаль-бек находился в плену в гор. Тебризе.

Мирза-Адигезальбек рассказывает о том, что из Шуши он поехал в Тифлис, где встретился с ген. А. П. [17] Ермоловым и начальником штаба ген.-ад’ют. И. И. Дибичем. Ген.-ад’ют. Дибич в январе и феврале 1827 г. находилси в Тифлисе, поскольку в это время происходила передача дел от А. П. Ермолова И. Ф. Паскевичу, вновь назначенному на пост главноуправляющего и командира отдельного Кавказского корпуса. В исходе марта 1827 года, по отозвании А. П. Ермолова, И. Ф. Паскевич вступил в управление всеми делами Закавказья (АКАК, т. VII, стр. I). И. Ф. Паскееич в целях привлечения на сторону России тех групп населения Карабага, которые по материальному интересу своему привержены были к Мехти-Кули-хану карабагскому, считал политически целесообразным склонить Мехти- Кули-хана к переходу на сторону России. Исполнение этого важного дела было поручено кн. Абхазову, сменявшему в апреле того же 1827 г. ген. В. Г. Мадатова на посту управления Карабагской, Ширванской и Шекииской провинциями (Там же, стр. IV). Кн. И. Н. Абхазов непосредственным исполнителем этого важного, ответственного и опасного поручения избрал Мирзу-Адигезаль-бека.

Теперь Мирза-Адигезаль-бек должен был испытать силу своего влияния на Мехти-Кули-хане. Ему нужно было пройти за р. Аракс в тыл врага, встретиться там с Мехти-Кули-ханом и склонить его к переходу на сторону России.

Мирза-Адигезаль-бек блестяще выполнил поручение. Уже в начале июня ген. Паскевич доносил начальнику штаба гр. И. И. Дибичу следующее:

,,Имею честь донести в. с. об успехе переговоров и наклонении в нашу пользу Мехти-Кули-хана... 6-го числа сего месяца, я получил донесение из Карабага, что хан туда возвратился... За ним переселяются из Даралагеза в наши границы 3 тыс. кочевых семейств... Выгоды, приобретенные нами переселением в Карабаг Мехти-Кули-хана, весьма важны:

1) Прекратилась шаткость умов в пограничной области, с неудовольствием смотревших на унижение прежнего своего владетеля, который, находясь вблизи, на самой границе, по древним связям и наследственной власти, когда только хотел, [18] мог находить у вас деятельных пособников пользам принявшей его Персии.

2) Сих-то племен большую часть Мехти-Кули-хан склонил последовать за ним в Карабаг. Их содействие для неприятеля потеряно; они могли бы выставить 4 тыс- лучшей конницы, которая не только не будет угрожать, но оберегать границу нашу..

К сему прибавлю, что остальные народы: Миллинды (?), Кара-чорлу, Шадиллу и другие, в числе нескольких сот семейств, не присоединившиеся к хану, через Шадилинского Аслан-султана прислали ко мне покорственный адрес, прося принять их под Российское покровительство”( Рапорт ген. Паскевича гр. Дибичу, от 12 июня 1827 г., № 62, Эчмиадзин (АКАК, т. VII, д. № 402, стр. 453, 454)).

Высоко ценя заслуги, связанные с исполнением поручения в отношении привлечения Мехти-Кули-хана на российскую сторону, ген. Паскеввч представил Мирзу-Адигезаль-бека к награде. По этому поводу он в одном из своих рапортов писал: ,,Честь имею представить к наградам им по справедливости следующим, по засвидетельствованию начальства, за расторопность, отважность, с которой они привели к окончанию возложенные на них поручения в земле неприятельской: Карабагского подпор. Мирза-Адигезаль-бека и находящегося при полк. кн. Абхазове кн. Ивана Меликова—к поручичьим чинам, с производством первому жалованья... О первом из них при том в. с. в бытность свою в Тифлисе, конечно, слышали, как он пребыл верен нам при возмущении его единоверцев, и как твердо сносил плен и истязание в Тавризе” (Там же. стр. 455).

В дальнейшем ходе военных действий Мирза-Адигезаль-бек, повидимому, не принимал непосредственного участия. Он находился при кн. Абхазове и был занят выполнением важного поручения, о котором в мае 1827 г. ген. Паскевич писал кн. Абхазову следующее:

,,Поручаю в. с., если сей предмет еще не обратил на себя забот ваших, всемерно стараться, дабы завязать обоюдные обсылки на словах или на письме с [19] теми из Тавризских жителей и их начальников, которые недовольны нынешним порядком дел в Адербейджане в готовы вам благоприятствовать (Предписание ген. Паскевича полк. кн. Абхазову, от 21 мая 1827 г. Джелал-оглу (АКАК, т. VII, д. № 508, стр. 543)).

К сожалению, пока не выявлены документы, в которых имелись бы сведения о деятельности Мирзы-Адигезаль-бека во второй половине 1827 года и начале 1828 года, когда был заключен Туркманчайский мирный договор.

В автобиографии своей Мирза-Адигезаль-бек сообщает, что он служил под начальством кн. Абхазова. Совместно с кн. Абхазовым Мирза-Адигезаль-бек в 1829 году, в тревожное время, последовавшее за убийством российского посла АС. Грибоедова в Тегеране, принимал участие в наборе всадников для конно-мусульманских полков, формировавшихся в Карабаге (Центр. Гос. историч. архив Грузии. Фонд канц. главноуправл. Грузией, оп. 1, кн. 2, д. № 2495/28, стр. 42), Ширване и Шеки (Рапорт полк. Миклашевского гр. Паскевичу от 4 февраля 1830 г., № 3 (АКАК. т. VII, д. № 372, стр. 426)). По представлению кн. Абхазова ген. Паскеввчу Мирза-Адигезаль-бек был произведен в капитаны.

Из этих сведений можно заключить, что к капитанскому чину Мирза-Адигезаль-бек был представлен до 1830 года, потому что в 1830 г. кн. Абхазов уже покинул Закавказье и находился в Осетии (АКАК, т. VII, стр. IV).

Вероятно, в это же время, т. е. в конце 1829 или начале 1830 года, Мирза-Адигезаль-бек, прослужив около 30 лет, вышел в отставку.

В период комендантского управления провинциальные суды по положению должны были ведать не только делами судебного порядка, но и целым рядом вопросов имущественных в хозяйственных. Происходило это в силу того, что при комендантах никаких других учреждений, кроме судебных, не было. Круг вопросов, подлежащих ведению карабагского провинциального суда, хорошо освещен в записке о Карабагской провинции, составленной по поручению высшей администрации в 30-ых годах ХIХ века. В этой записке говорится: Провинциальный суд в Шуше состоит под председательством коменданта из 4-х заседателей, [20]избираемых жителями из беков и граждан... Провинциальный суд по учреждению своему есть место: а) судебное, по делам маловажным, уголовным и по делом тяжебным; б) хозяйственное, заведывающее доходами провинции, и в) распорядительное, по охранению вообще порядка; но в настоящем положении все сии предметы более или менее принадлежат одному коменданту, а суд провинциальный существует, так сказать, лишь для проформы.”(1837г., не ранее 19 декабря. Записка Нефедьева о Карабагской провинции ,,Колониальная политика российского царизма в Азербайджане в 20—60-х гг. ХIХ в., ч. I, М.-Л., стр. 358))

Как бы ни была слаба деятельность провинциального суда, тем не менее, заседателям его, в том числе и Мирзе-Адигезаль-беку приходилось в той или иной степени заниматься перечисленными выше делами. Все это способствовало тому, что он хорошо ознакомился с Карабагом, с исторически сложившимися условиями и характером хозяйственной деятельности населения в различных частях провинции, с обычаями и историей страны. Таким образом, деятельность Мирзы-Адигезаль-бека в провинциальном карабагском суде позволила ему собрать различные сведения, относящиеся к истории Карабага.

Один из чиновников, обследовавший управление провинциями, коллежский ассесор Зубарев доносил гр. Паскевичу следующее: ,,Провинциальный суд только носит название суда, вовсе не занимаясь судопроизводством, которое присвоил себе капитан Мирза-Адигезаль, любимец кн. Абхазова. Журналы и все делопроизводство ведется на русском языке, между тем как все члены суда—из татар и армян, незнающих ни слова по-русски” (Записка коллежского ассесора Зубарева о Карабагской провинции. Представлена гр. Паскевичу при рапорте от 20 апреля 1830 г. (АКАК, т. VII, д. № 411, стр. 462)).

Коллежский ассесор Зубарев, как ревизор, выехал на обследование с заданием обнаружить недостатки в управлении. Поэтому, естественно, что в его записке при освещении дел краски гущены, Однако, все же очевидно, что Мирза- Адигезаль-бек имел большое влияние на решение дел в провинциальном суде. Из записки Зубарева видно также, что Мирза-Адигезаль-бек свободно владел русским языком. [21]

Упоминавшийся выше коллежский ассесор Зубарев в своей записке о Карабаге писал: ,,Мирза-Адигезал.., принимает в свой магал беглецов из дистанций о Елисаветпольского уезда, коих у него находится ныне до 350 семейств, не платящих в казну никаких податей и повинностей к совершенному отягощению остальной части жителей” (Записка коллежского ассесора Зубарева о Карабагской провинции. Представлена гр. Паскевичу при рапорте от 20 апреля 1830 г. (АКАК, т. ‚VII, д. № 411, стр. 462)).

Что это были за люди, об этом никаких сведений у нас нет. Одно, пожалуй, может быть ясно: эти люди оставили свои селения и дома, к чему были вынуждены притеснениями со стороны царской администрации.

У нас нет сведений о жизни и деятельности Мирзы-Адигезаль-бека во второй половине тридцатых и сороковых годов ХIХ в, Из обнаруженных архивных документов, относящихся к началу 1834 года, видно, что Мирза-Адигезаль-бек выступал в качестве свидетеля в суде по делам некоторых беков, восстанавливавших свои права на землю (Перевод с об’яснения прапорщика Алибека к Карабахскому коменданту господину майору и кавалеру Райтеру от 5 февраля 1834 г. (ЦГИА Азербайджанской ССР, ф. 73, оп. 2, д. № 3, л. 67)).

Из дел карабагского провинциального суда видно, что к Мирзе-Адигезаль-беку, как к почетному и уважаемому лицу, хорошо знакомому с делами Карабага во время правления Мехти-Кули-хаиа, часто обращались за справками, раз’яснениями, свидетельскими показаниями. По делам карабагского провинциального суда, Мирза-Адигезаль-бек часто встречался с другим известным деятелем Карабага Мирзой Джамалом, автором сочинения “Карабаг”, в свое время состоявшим в качестве визиря при Ибрагим хане.

Из текста ,,Карабаг-наме” видно, что Мирза-Адягезаль-бек для своего времени был широко образованным человеком, любившим поэзию. Широта кругозора о глубокое уважение к выдающимся представителям культуры прошлого побудили Мирзу-Адигезаль-бека приступить к постройке над могилой великого Низами нового мавзолея, взамен старого, совершенно уже разрушившегося. Об этом А. Бакиханов писал: ,,Разрушенная великолепная гробница его (Низами—В. Л.), [22] близ города Ганджи, поныне существует. Мирза-АдиГезаль Карабахский... ныне возобновляет ее” (А. Бакиханов, ,,Гюлистан.Ирам”, стр. 165, Баку, 1926 г.).

Из последних слов А. Бакиханова видно, что возобновление мавзолея происходило в то время, когда он еще писал ,,Гюлястан-Ирам”, т. е. в начале сороковых годов ХIХ в. Это время совпадало с семисотлетней годовщиной рождения великого поэта.
Мавзолей, возведенный Мирзой-Адигезаль-беком, к началу нынешнего столетия разрушился, но его остатки точно отмечали место, где находился старый мавзолей и место погребения Низами.

Свое сочинение ,,Карабаг-наме” Мирза-Адигезаль-бек писал, будучи уже в преклонном возрасте (около 65 лет). Видимо ему трудно было самому писать, поэтому он и обратился с просьбой к Салари о том, чтобы последний ,,Изложил на бумаге изящными, красивыми и образными выражениями все то, что я ему поведаю”. Это обстоятельство нашло себе выражение в языке сочинения. Повидимому, Мирза-Адигезаль-бек излагал события простым языком. Эпитеты, гиперболы, сравнения в прочие поэтические фигуры и украшения, свойственные большей части исторических произведений Востока, принадлежат Салари. Эта пышность, цветастость в вычурность языка, не обогащая и не углубляя содержания текста, лишь затрудняют чтение, вследствие чего описание ряда событий и фактов потеряло ясность и четкость. Это относится, главным образом, к первым главам ,,Карабаг-иаме”, последующие—история ХIХ века изложена простым языком.

В конце рукописи одного из переводов ,,Карабаг-наме” на армянский язык имеются следующие строки: ,,В то же самое время я, составитель сей история, Мирза-АдиГезаль-бек Карабахский находился в Тифлисе” (Т. И. Тер-Григорьян. ,,Мирза-АдиГезаль-бек Карабахский” стр. 408 (,,Доклады АН Азерб. ССР”, № 9, 1948 г.)). В других списках ,,Карабаг-наме” подобной приписки не имеется. Вполне возможно, что Мирза-Адигезаль-бек по каким либо делам выезжал из Шуши в Тифлис и там написал свое произведение. [23]

Мирза-Адигезаль-бек умер 9 сентября 1848 г. (Дата смерти прочитана кандидатом исторических наук А. А. Алескерзаде на графитном оттиске, снятом сотрудниками Института истории им. А Бакиханова Н. В. Минкевич-Мустлфаевой и С. К. Ахмедовой с надгробного камня, установленного на могиле Мирзы-Адигезаль-бека. См. Н. В. Минкевич-Мустафаева и С. К. Ахмедова ,,Мавзолей семейства Мирзы-Адигезаль-бека” (,,Доклады АН Азерб. ССР”, № 5, 1948 г.)) и был погребен на кладбище сел. Рагимли, которое находится неподалеку от Геранбоя. Над его могилой воздвигнут мавзолей. Помеченная ныне дата смерти взята из текста, помещенного на плите, установленной над могилой Мирзы Адигезаль-бека.