-

О путешествии по России голандца Стрюйса.

Кому неизвестно, что Петр Великий, заботясь о просвещении в России и о распространении реальных наук, необходимых государству, на первых же порах «желает ведать Российского государства историю» (Пекарский, Наука и литература в России при Петре Великом, т. I, стр. 317.). Заботы его о собирании исторических материалов выразились в двух указах, 20 Декабря 1720 и 16 Февраля 1722 года. В первом предписывалось губернаторам «во всех монастырях, и епархиях, и соборах прежние жалованные грамоты и другие куриозные письма оригинальные, такожде и исторические рукописные и печатные книги пересмотреть и переписать... и те переписные книги прислать в Сенат». Во втором указе Петр предписывает: «из всех епархий и монастырей, где о чем по описям куриозные, т. е. древних лет рукописные, на хартиях и на бумаге, церковные и гражданские летописцы, степенные, хронографы и прочие им подобные, что где таковых обретается, — взять в Москву в Синод и для известия оные списать, и те списки оставить в библиотеке» (Там же, стр. 318.).

«Сохранились свидетельства тому, что Петр Великий сильно заботился об оставлении на память потомству описания своих дел» (Там же, стр. 321.). Давно уже все единогласно утверждали, что «при Петре Великом напечатано в России несколько переводов исторических сочинений не только древних, но и новых писателей, имевших в XVI, XVII веках большое значение» (Там же, стр. 323.); но менее известна другая черта в гении Петра Великого: он понимал историю, как полное изображение народа со всеми проявлениями его характера, как выражение жизни, представленной не на основании только дипломов и официальных документов, медалей и родословных. В этом отношении гений его на сто лет опередил современников. «При Петре Великом в XVII или начале XVIII веков существовал перевод без пропусков знаменитого сочинения Олеария о России и Персии, сочинения, издававшегося много раз в Европе и до сих пор (т. е. до 1859 года (Там же, предисловие, стр. V.)) напечатанного у нас только в отрывках» (Там же, стр. 339.).

Такова же участь и другого сочинения второй половины XVII века, путевых записок Ивана Стрюйса. Этот Голандец, [266] страстный путешественник, объехавший весь свет, посетил и Россию в самую любопытную пору. 19 Октября 1668 года, на пути из Риги, переехал он чрез Русскую границу возле деревеньки Пичоры (Pitsiora), побывал в Москве, оттуда поехал на Оку, в селе Деднове сел на корабль «Орел» и поплыл по Волге до Астрахани. Отсюда, в Июне 1670 г., Огрюйс отправился в Персию, на Дагестанском берегу взять в плен и, после разных приключений в Персии, посетив между прочим Батавию и объехав вокруг мыса Доброй Надежды, возвратился в Голандию. Между иностранцами, посещавшими Россию, он выдается простотою, наивностью и в меньшей степени обладает теми качествами, которые лишают цены сведения, сообщаемые о нас за границею. В Западной Европе описание его путешествий давно уже оценено по достоинству, что засвидельствовано многочисленными изданиями, которых в каталоге отделения Rossica Императорской Публичной Библиотеки указано 22, вышедших на Голандском, Французском, Немецком и Английском языках (Catalogue... de la section des Rossica, S.-P. 1873, t. II, №№ 2984-3005, pag. 378-379.). На Русском же языке до сих пор известен был только небольшой отрывок (Автор настоящей заметки думает напечатать почти готовый уже перевод.), напечатанный в Древней Российской Вивлиофике, где этот отрывок помещен под заглавием: «Ведение о строении первого в России корабля, именуемого «Орел», каков построен был во дни великого государя царя и великого князя Ал. Михаиловича всея России, близ Деднова...» (Др. Рос. Вивлиофика, изд. 2-е, ч. 3-я, стр. 463-471.). При этом переводчик указывает, откуда приведено это место: «Вояж Иоанна Стрюса в Москву и Перейду и прочие страны из первого тома, напечатанного в Лионе 1684 года от Р. Х., на Французском языке, а по Славенску 1719 г.» (Там же, стр. 471.). Этот отрывок не велик, он заключает в себе только IX и X главы первого тома Лионского издания 1682 года (Les voyages de Jean Sruys, en Moscovie, eu Tartarie, en Perse, aux Indes, et on plusieurs autres pais etrangers... Lyon. 1682, t. I, pag. 420-455.), по формату одинакового с изданием 1684 года. Но и эти две главы переведены с пропусками и многими ошибками.

Достойно однакож удивления, что уже Петр Великий обратил внимание на описание путешествий Стрюйса и приказал перевести его сочинение. Мы смело это утверждаем, так как неизвестен еще случай, при котором инициатива какого-нибудь перевода, совершенного при нем, принадлежала бы другому лицу, кроме великого преобразователя. Даже Дмитрий Михайлович Голицын «поручал ученым и студентам тамошней (Киевской) Академии переводить для себя разные творения по идее Петра» (Наука и литература в России при Петре В., т. I, стр. 257.). «Все вообще произведения науки и литературы в России при Петре Великом, говорит Пекарский (Там же, т. I, стр. 378.), зависели в [267] большей или меньшей степени от воли правительства, сосредоточившегося в лице государя». Царь, среди гигантских трудов преобразования, находил время раздавать уроки переводчикам, сам выбирал то, что считал полезным для государства и народа в области всех наук. Так, по приказанию Петра Великого, царевич Алексей (как писал он в Декабре 1708 г.), «Шиллингу переводить отдал» (Письма царевича Алексея, изд. Мурзакевичем, Одесса, 1849 г., стр. 60. Ср. Пекарского: Наука и литература в России при Петре В., т. I, стр. 223.) без сомнения описание путешествия Стрюйса. Странно только то обстоятельство, что переводчик Венедикт Шиллинг не назвал ни Стрюйса, ни его сочинения, и поэтому приходится теперь гадать, открывать имя автора. Впрочем, может быть, покойный Пекарский, весьма точный в своих изысканиях, по ошибке сделал пропуск. Проверить и дополнить это можно по рукописи, хранящейся в Императорской Публичной Библиотеке, Q, IV, № 71 («В рукописи библиотеки Q. IV. № 71, имени автора, Стрюйса, нет». На заглавном листе стоит: «1701. Переводил иноземец Венедикт Шиленг с Галанского языка». Так весьма обязательно сообщает глубокоуважаемый А. Ф. Бычков. За эту справку приношу искреннюю благодарность.). Пекарский, чтобы дать читателям понятие, в какой степени переводчик Шиллинга владел письменным Русским языком, представляет следующую краткую выписку из упомянутой рукописи: «Перевод с Голандского (Сочинение Стрюйса было издано в первый раз на Голандском языке в Амстердаме, в 1676 году. В том же году в Амстердаме последовало второе издание на Голандском же языке. См Catalogue... de la section des Rossica. S.-P. 1873. №№ 2208 и 2209.) языка о разорении Астраханском чрез Стеньку Разина 1701 г., переводил иноземец Венедикт Шиллинг». В свою очередь приведем и мы этот отрывок, чтобы показать, как варварски обращались переводчики с порученными им текстами, и наглядно представить, как, рядом с искажением языка, непониманием текста, шло и искажение смысла переводимого, вследствие произвольного сокращения. В подтверждение высказанного нами приведем для сравнения тот же отрывок по имеющемуся у нас под рукою Французскому переводу Голандского подлинника сочинения Стрюйса, именно по изданию Лионскому 1682 года: Les voyages de Jean Struys etc. t. II, pag. 55-59. Здесь путешественник, рассказав в предыдущей, тринадцатой главе, о подвигах Разина на Каспийском море, переходит к описанию его возвращения в Астрахань. Вот наш перевод четырнадцатой главы, которая начинается рассказом о возвращении Разина на родину из Персии.

Перевод с французского.

Сентябрь 1669 (года). Разин и его (сообщники), оправившись после мучений, претерпенных во время своего возмущения, скучали вследствие продолжительного покоя и помышляли о возвращении на берега Дона, где Разин, будучи вполне могущественным, [268] конечно почерпнул бы новые силы. Пока он жил в Астрахани, он поступал так, чтобы привлечь самых равнодушных. Так как у него не было недостатка в деньгах, то он пользовался ими для подкупа многих чиновников, последовавших за ним при его возвращении на родину. Большая часть народа и стрельцов (des soldats) была также расположена в его пользу. И народ, и стрельцы бегали толпою за ним, когда он показывался на улицах; он часто бросал им пригоршнею червонцы. Многие переходили к нему и клялись в том, что никогда не изменят ему и не покинут его. Таким образом, в сопровождении большой вооруженной толпы, без ведома воеводы, удалился он из Астрахани (на родину). Такое возвращение поразило верных подданных царя, не сомневавшихся в том, что цель его — новое разорение и пролитие крови своих соотечественников. Так как зло было слишком велико, то воевода думал пресечь его, запугав предводителя мятежников. Он послал к нему капитана Ведероса, который представил ему прежде всего великую опасность, которой он подвергал себя своею отвагою, тогда как не терпел никакой обиды, с тех пор как его помиловали, что этот совет дается ему по дружбе, но, что если он презрит его и не оставит своих замыслов, то его принудят отослать царских подданных, а в случае сопротивления лишат милости царя, и тогда пусть покинет даже надежду умилостивить его. При этих словах Разин, очень рассердившись, спросил капитана, как он осмелился принять подобное поручение и подумал ли хорошенько об опасности, которой подвергался, знает ли он характер Разина? Чем более он говорил, тем сильнее горячился и едва не изрубил капитана; но, на счастье последнего, гнев его разразился в проклятиях. «Как ты смеешь, продолжал он, делать мне такое постыдное для моей славы и столь пагубное для моих друзей предложение? Неужели ты думаешь, что я на столько подл, чтобы принести их в жертву ярости того, кто тебя послал? Если ты так думаешь, то на чем основываешь столь низкое мнение? Разве я сделал что-нибудь недостойное моего звания и положения? Ты ничего не говоришь! Ты молчишь! Как! У тебя хватило дерзости явиться ко мне, а нет духу отвечать! Убирайся, несчастный! Милую тебя великодушно. Возвратись к своему господину и скажи ему, что ни до него, ни до царя мне нет дела. Он советует мне привести к нему своих друзей: скажи ему, что таково и мое намерение, что он увидит меня раньше, чем ожидает, и что скоро я приду наказать его за наглость. Впрочем, ты можешь ему сообщить то, что гораздо умнее настоящего предложения: я князь прирожденный, и его власть, быть может, слабее моей. Наверное он не знает этого; для того-то, чтоб доложить ему об этом, а собираюсь к нему». Затем он говорил еще в том же роде и т. д. [269]

Перевод Венедикта Шиллинга.

«Стенька Разин, восприемши государеву милость, на Дон поехал, и с ним пошли много Русских людей: иных-де он великим обещанием, иных деньгами и дарованием к себе приласковал. В Астрахани, чрез улицу ходя, людем золотых бросал, тем же он многих государевых служивых людей к себе привлек. Воевода, болярин кн. Иван Семенович Прозоровский, о том ведя, капитана Ведераса к Стеньке послал и ему сказать велел, чтоб он государевых людей тотчас отдал, и то отрицаючи, снова быть в государевой опале и гневе. Капитан, повеление свое управляя, не много, что его саблями на части не срубили. Стенька такой ему ответ дал: Как ты мне смеешь такое недостойное прошение предложити, чтоб аз приятелей моих, которые добровольно со мною ходят, изменил? И, сверх того, грозишь мне государевою немилостию! Скажи господину своему Прозоровскому, что я скоро к нему приду, и тогда увидим, кто мне укажет. Он мне, яко холопу своему, повелевать хочет и меня уничижая без чести воздаяния в Астрахань принять...»

Недовольный, кажется, таким варварским искажением, а не переводом с Голандского, Петр I обратился к другому переводчику с Французского. Труд последнего есть уже извлечение, сделанное по Французскому изданию и касается плавания корабля Орла. На такую цель указывает заглавие (Стр. 463. Ведение о строении первого в России корабля, именуемого Орел, каков построен был во дни великого государя даря и великого князя Алексея Михаиловича всея России, близ Деднова... Вояж Стрюса в Москву и Персиду и в прочие страны; из первого тома, напечатанного в Лионе 1684 года от Р. X., на Французском языке, а по Славенску 1719.) и содержание отрывка, помещенного в 3-й части Древней Российской Вивлиофики (издание 2-е, М. 1788-1791 г.). Из этого сочиненного переводчиком заглавия видно, что перевод с Французского был напечатан (если только нет какой-нибудь ошибки в этом указании) в 1719 году. Между тем у Сопикова, Строева и других библиографов не нашли мы этой книги. Во всяком случае, несомненно то, что Петр Великий интересовался описанием путешествия образованого Голандца, и перевод совершался под непосредственным его наблюдением. Лучшим подтверждением сказанного служит следующее послесловие переводчика: «Конец первому тоя книги тому и о плавании корабля до Казани. Аще ли же Вашему Царскому Величеству угодно, чтобы и морю описание иметь, то надлежит сыскать той книги второй том, здесь ли, или о том отписать в Париж» (Там же, стр. 471.).

П. Юрченко.

* * *

От покойного С. А. Соболевского случалось мне слышать, что бунтом С. Разина и описанием его у Стрюйса много занимался известный генерал Н. Н. Раевский (младший), командир Нижегородского драгунского полка. Сохранилась ли эта его работа? П. Б.

Текст воспроизведен по изданию: Миссионерская деятельность покойного митрополита Иннокентия // Русский архив, № 7. 1879