СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ДНЕВНИК

ГЕНЕРАЛА ПАТРИКА ГОРДОНА

1656.

Поступив в лейб-роту фельдмаршала-лейтенанта Дугласа, Гордон на следующий день отправился в Варшаву и в короткое время набрал там 24 человека ⁸⁷.

Спустя несколько дней фельдмаршал-лейтенант Дуглас выступил из Варшавы, перешел выше Сакрочина Вислу и направился через Сакрочин в Плоцк. Здесь корпус Дугласа был разделен на отряды для предпринятая набегов. Отряд, в котором находился Гордон, захватил много скота, так что после продажи его на долю Гордона пришлось 100 рейхсталеров. Спустя 8 дней армия отправилась в Кульмензее и Грауденц. Отсюда лейб-рота Дугласа, состоявшая уже из 45 человек, большей частью шотландцев., была отправлена, под начальством ротмистра Ивана Мельдрума, на место своей стоянки в Реден ⁸⁸. [93]

Происшествия шведской армии от 1656 до 1659 года.

Шведский король и бранденбургский курфюрст по зрелом обсуждении решили отозвать свои войска из большей части городов Великой и Малой Польши, оставив их только в Кракове, Ловице, Позене и Калише. В Букшанце ⁸⁹, выше Сакрочина, был оставлен майор Андерсон с гарнизоном в 500 человек. Кроме 8-ми пушек и достаточного количества амуниции он запасся зерновым хлебом и солью из варшавских магазинов. Благодаря такой предосторожности гарнизон долго продержался, несмотря на то, что поляки, осадив Сакрочин и другие ближайшие города, лишили его возможности доставать себе по соседству съестные припасы. Когда же запас истощился, то гарнизон обратился к королю с просьбой о помощи; после чего получил приказ срыть укрепления и отправиться водой в Торн. Однако исполнение последнего было сопряжено с большими трудностями, так как все речные острова были заняты хорошо вооруженными поляками, а река в некоторых местах была очень мелка. Между тем неожиданно представился случай запастись в достаточном количестве съестными припасами и всем необходимым; это дало возможность удержаться в крепости, что в будущем году, как нельзя лучше, пригодилось шведскому королю. Для того, чтобы обезопасить себя от набегов букшанцского гарнизона, поляки послали несколько рот в Сакрочин и Пултуск; вследствие этого Андерсон был принужден расходовать собственные съестные припасы. При посредстве нескольких пленных, бывших у него, он заключил род перемирия с соседними гарнизонами и вместо денежного выкупа пленных получил зерновой хлеб; крестьяне увезли соль, а вместо нее привезли денег и съестных припасов в изобилии.

В то время, как поляки ликовали по случаю взятия Варшавы, а шведы торжествовала выигранную битву, земское дворянство и остальные провинциальные жители осаждали Краков. Узнав, что поляки, находившиеся в лагере при Тенице (Тинцеце) в 3-х милях от Кракова, считали себя в полной безопасности, шведы в возможно большем количестве выступили вечером из города и на рассвете [94] напали на польский лагерь; они обратили в бегство передовые посты и так стремительно преследовали их до самого лагеря, что поляки, бывшие в нем, не думая о сопротивлении, бежали. Шведы вернулись в Краков с богатой добычей и многими пленными ⁹⁰.

Около этого времени полковник Форгель, увезенный вместе с другими по сдаче Варшавы в Самоще (Samostsche), был выкуплен. По дороге в Краков он был схвачен татарами и только по ходатайству нескольких знатных поляков освобожден. Когда он вскоре после того с другими офицерами вез в Померанию под прикрытием 500 человек большой транспорта добычи и багажа, принадлежавшего офицерам краковского гарнизона, то на него напали поляки и после жаркой схватки взяли его в плен. Вся добыча досталась победителям. Полковник Форгель вскоре после этого умер ⁹¹.

Померанский воевода Вейер осадил Калиш; шведы, находившиеся в Позене, послали на помощь осажденным отряд в 2000 человек под начальством генерал-майора Врезовица; по дороге они натолкнулись на сильный польский отряд и обратили его в бегство. Но эти же самые поляки с воеводой, находившимся с ними, напали ночью на шведов, не бывших настороже; шведов было только 500 человек; все они были частью убиты, частью взяты в плен. Сам генерал-майор погиб; полякам досталось несколько пушек и огромная добыча ⁹²; после этого Калиш должен был сдаться ⁹³.

Счастье не благоприятствовало шведам. Между ними и русскими произошли неудовольствия вследствие того, что последние заняли своими гарнизонами некоторые города Самогитии и взыскивали контрибуцию; шведы же имели права на эту провинцию, так как они уже раньше покорили и заняли ее. Кроме того, с обеих сторон были [95] истреблены небольшие отряды и убиты отдельные личности, при чем не последовало никакого удовлетворения. Все это, однако, могло бы кончиться полюбовно, если бы более важные причины не вызвали разрыва между обоими государствами.

Римский император послал к царю духовное лицо Allegret ab Allegrettis, которое должно было способствовать заключению мира между русскими и поляками ⁹⁴. Последний постоянно, даже во время литовского похода, следовал за царем и употреблял всевозможные средства для заключения упомянутого мира и соблюдения выгод римской империи и католической религии. Он исполнил свое поручение с чрезвычайною ловкостью и выхлопотал полякам перемирие на один год.

Сверх того ⁹⁵ вторжение шведов, вызывая у русских подозрение и недоверие, естественно заставляло их завидовать победам и могуществу шведского короля. Было очевидно, что как только последний покорит Польшу, что было очень возможно, то Россия принуждена будет вести войну с обоими государствами. Поэтому русских, ради их же безопасности, легко было убедить отвлечь шведов, напав на них в собственной их земле.

Русские сделали это с такой быстротой, что успели проникнуть глубоко в Лифляндию, прежде чем стало известно, куда они направились. Король узнал об их вторжении только тогда, когда они, взяв Кокенгаузен и несколько меньших крепостей ⁹⁶, осаждали уже Ригу. Царь лично присутствовал при армии, состоявшей из 100000 человек ⁹⁷ и снабженной достаточным количеством артиллерии и военных снарядов. При первом приближении русских шведская конница сделала вылазку 19-го августа, но была отбита и потеряла графа Турна ⁹⁸, труп которого был 2 дня спустя [96] прислан его супруге через ротмистра, получившего в подарок 100 червонцев. Осада продолжалась 6 недель ⁹⁹ с большим уроном для обеих сторон. Одно из замечательнейших происшествий ее была вылазка, сделанная шведами в ту сторону, где начальствовал князь Яков Куденетович Черкасский. Шведы выступили из города в послеобеденное время, когда русские имеют обыкновение спать; они прогнали русских с траншей, многих из них убили, некоторых взяли в плен и захватили 18 знамен, которые потом были с торжеством расставлены на валу. После этого царь велел генералу Лесли и иностранным полковникам собраться на военный совет, дав им на обсуждение вопрос: возможно ли взять город, и приказав принятое ими решение изложить ему письменно с приведением причин. Они собрались 2 дня спустя и решили, что взять город невозможно по следующим причинам: 1) вследствие позднего времени года погода очень неблагоприятна; 2) запасы истощаются, а достать новые невозможно в стране, совершенно опустошенной их многочисленной армией; 3) болезни распространяются в армии все в большем количестве; 4) город хорошо укреплен и окружен валами и глубоким, широким рвом, наполненным водою, количество которой осажденные могут по произволу уменьшать или увеличивать; 5) город защищаем многочисленным, смелым и упорным гарнизоном и гражданами; наконец, 6) невозможно помешать городу получать подкрепление морем. Вследствие всего этого при осаде пришлось бы подвергаться большим опасностям и употребить на нее более времени, чем это позволяет время года ¹⁰⁰.

Эти причины показались недостаточными царю и его советникам, думавшим, что иностранцы всегда могут отыскать средства взять город и не хотят употреблять против шведов только [97] своих внешних сил. Между тем нашелся полковник, взявшийся осушить ров с помощью мельницы. Это предложение было встречено общим согласием, и полковнику было позволено самому привести в исполнение свой план. Но после того, как он в продолжении 5 или 6 дней бесполезно промучился с массой людей, было найдено, с помощью геометрических вычислений, что уровень воды в реке был выше, чем во рве; таким образом были принуждены бросить этот проект.

Затем царь отдал приказ снять осаду; тяжелая артиллерия была с большим трудом отправлена водою в Кокенгаузен; армия же двинулась вдоль Двины, ей пришлось бороться с многими затруднениями, так как земли, через который она шла, были ранее ею же опустошены. Вернувшись в Россию, царь отправился с одной частью армии в Москву, а другую послал в качестве гарнизонов в покоренные земли.

Узнав во время возвращения из Варшавы в Пруссию о вторжении царя в Лифляндию и осаде Риги, шведский король велел фельдмаршал-лейтенанту Дугласу спешить морем с 3—4 тысячами солдат ¹⁰¹ на помощь к Риге. Но когда последний приготовился отправиться туда, пришло известие, что царь снял осаду.

Между тем шведский король дал в Фрауенбурге аудиенцию голландскому послу, который предлагал от имени генеральных штатов посредничество между Швецией и Польшей; но ему не было дано определенного ответа.

Узнав, что татары ¹⁰², участвовавшие в битве под Варшавой, бродили по Литве и намеревались вторгнуться в Пруссию, шведский король известил об этом бранденбургского курфюрста для того, чтоб он двинул армию для защиты границ. Курфюрст послал для этого графа ф. Вальдека и князя Богуслава Радзивила с 9-ю полками, а шведский король генерал-майора Израэля ¹⁰³ с 4 шведскими полками ¹⁰⁴, расположившимися лагерем между Райгородом и Августовой. Здесь, 8-го октябр, на них напал литовский полководец Винцент Корвин Гандцевский с литовской армией и татарами [98] и после небольшого сопротивления обратил их в бегство. Многие из шведов и бранденбургцев были убиты и взяты в плен; между последними находились князь Радзивил, генерал-майор Израэль, несколько полковников и много других офицеров. Вся амуниция и 7 пушек попали в руки шведов, граф ф. Вальдек спасся только с трудом.

Вследствие известия о приближении литовцев и татар к Пруссии, шведы и бранденбургцы, собрав войска, двинулись к границам. Будучи извещены об этом поражении, они остановились, ожидая остальные, отовсюду собиравшиеся войска. Собрав армию приблизительно в 9000 человек под начальством фельдмаршала Штейнбока, графа ф. Вальдека, генерал-майора Дорфлингера и других знаменитых полководцев, они тотчас же напали на поляков и татар под Филипповой ¹⁰⁵; последние в это время ссорились между собой из за 8000 рейхсталеров, предложенных для выкупа князя Радзивила, находившегося в руках поляков; татары требовали или эти деньги, или его самого. Когда союзники внезапно напали на них, то они были разбиты, так как действовали неединодушно. Князь Радзивил бежал ¹⁰⁶, если не с помощью, то, по крайней мере, с покровительства поляков, так как они, не будучи врагами своих соотечественников или друзьями татар, не могли желать, чтоб он попал в руки татар. Поляки и татары отступили с небольшим уроном, благодаря тому, что имели хороших лошадей.

Спустя несколько дней граф Кенигсмарк плыл с несколькими полками из города Бремена и из Померании. Вследствие штиля и тумана он был принужден бросить якорь в данцигском рейде. Здесь 19-го октября на него напали жители Данцига, извещенные несколькими бежавшими солдатами, и привезли его пленным в Данциг. Две роты шотландцев хотели сопротивляться, но были побеждены ¹⁰⁷. Это происшествие и смерть шведского государственного канцлера графа Эрика Оксенштирны, одного из величайших политиков своего времени, умершего 2-го ноября, чрезвычайно огорчили шведского короля ¹⁰⁸. Остальные корабли, стоявшие у Кенигсмарка, [99] услышав шум и узнав от своих шлюпок о происшедшем, снялись с якоря и поплыли в Пиллау.— Шведские король и королева находились в это время в городе Фрауенбурге, желая быть вблизи как от курфюрста, так и от литовских границ, откуда в то время ожидали упомянутого вторжения.— Фельдмаршал-лейтенант Дуглас стоял с армией в данцигском Гаупте (Danziger Haupt) частью для того, чтобы стеснить жителей Данцига, частью, чтоб ускорить отведение Вислы от Данцига в Фришгаф; этого хотели достигнуть запружением ее через погружение судов, наполненных камнями, и вбиванием свай, забранных крепкими досками. Для того, чтобы по возможности повредить жителям данцигского острова (Danziger Werder) за то, что они не хотели оставаться в своих жилищах и заплатить требуемой контрибуции, шведы прорыли дамбы, удерживавшие Вислу, и таким образом затопили эту плодородную местность. Но судьба не благоприятствовала их предприятию. Хотя весною река везде выступила из берегов, затопив большую часть островка, но в то же время она, несмотря на все препятствия, проложила себе путь к природному руслу. Между тем плотины были исправлены, и все приведено в прежний вид ¹⁰⁹.

В то время, как шведы высылали отряды, производившие ражировку и грабившие окрестности Данцига, и употребляли все средства для того, чтобы принудить Данциг или перейти на их сторону, или по крайней мере сохранять нейтралитет, польский король старался воспрепятствовать этому и решил лично отправиться в Данциг. Собранным им войскам он приказал медленно следовать за собой.

5-го ноября польский король торжественно въехал в Данциг ¹¹⁰; 17-го же был роскошно угощен гражданами. Кроме того он получил в подарок от города две тонны золота.

Прибыв затем в Грауденц, шведский король приказал навести здесь мост через Вислу ¹¹¹; последний, будучи уже почти [100] готовым, был два раза сломан весенним льдом и бурями; это заставило перенести постройку его ниже к Меве. Балки были почти готовы и многие из них уже положены, как вдруг вследствие сильного мороза река покрылась льдом. Для того, чтобы сделать его более толстым и крепким, начали расстилать холст и солому и постоянно поливать водой, благодаря чему через 2 или 3 дня шведская армия с достаточным количеством артиллерии счастливо перешла реку. Отдохнув 2 ночи в низменности между Меве и Диршау, армия была собрана королем в равнине; пройдя в боевом порядке около одной мили, она остановилась; здесь по повелению короля было выстреляно из 2-х больших пушек, что было шведским сигналом; из Данцига отвечали 3-мя выстрелами ¹¹². Королю было досадно, что отвечали жители Данцига, а не армия. Он не принял в соображение того, что польский король находился в Данциге.

Армия простояла здесь около часа; отсюда были видны Данциг, Диршау, оба островка и польская гвардия; польская же армия, стоявшая всего в одной миле, не была видна; король отдал приказ занять данцигский островок, расположить главную квартиру в Стиблау и образовать правый фланг у Лечо (Leczo), а левый у Готланда. Кавалерийские полки прибыли во время на свои посты, пехота же только в 2 часа ночи, а арьергард в полночь ¹¹³. Так как поляки видели невозможность начать сражение с шведами без пехоты и артиллерии, то они отступили ночью, о чем шведы узнали около 5-и часов утра от перебежчиков.

За 2 часа до рассвета сильный шведский отряд пошел по гребинской дороге в Пруст. Но получив на расстоянии полумили от последнего верное известие о том, что поляки вторглись в Помереллен, он вернулся и направился к Гребину ¹¹⁴, каменному строению, окруженному рвом и принадлежавшему Данцигу; в то время в нем находился лейтенант с 60-ю солдатами. Для взятия Гребина был отправлен тысячный отряд под начальством лорда Кранстона, потребовавшего его сдачи; видя, что все было готово к приступу, и не рассчитывая на помощь, комендант сдался под условием, чтобы гарнизон выступил с оружием. [101]

В ту же ночь узнали от одного пленника, что поляки спустя 2 дня по отступлении послали в Данциг свою артиллерию ¹¹⁵.

Полковник Ашеберг двинулся с 1500 рейтаров в Помереллен, напал ночью на место стоянки поляков недалеко от Коница, сжег несколько деревень и истребил полк герцога (князя) Димитрия Вишневецкого и некоторые другие. Так как в это время его полки потеряли в лесах своих предводителей и были преследуемы поляками, то он с некоторым уроном и в большом беспорядке вернулся в Глухов. Французский посланник Ломбрес отправился от шведского короля в Данциг для того, чтобы способствовать заключению мира. Предварительные статьи ¹¹⁶ договора, который намеревались заключить в Штутгофе ¹¹⁷, были следующие ¹¹⁸:

1) Кроме французского посланника никто другой не имеет права быть передником.

2) Шведский король хочет договариваться не один, а сообща с своими союзниками, для послов или комиссаров которых он требует паспортов.

3) Шведский король хочет договариваться не только с польским королем, но и с государственными чинами.

4) Договор должен быть гарантирован.

5) Фельдмаршал Виттемберг и офицеры, задержанные по сдаче Варшавы, должны быть освобождены до заключения трактата.

6) Требование польского короля относительно графа Бенедикта Оксенштирны должно считаться недействительным вследствие задержания последнего против воли в Варшаве ¹¹⁹. [102]

С польской стороны комиссарами были уже давно назначены великий канцлер польский и другие; шведский же король назначил с своей стороны графа Бенедикта Оксенштирну, президента Баренклау, фельдмаршала Врангеля и графа Шлиппенбаха. Однако вследствие обширных требований шведов, поляки отказались от дальнейших переговоров.

Шведский король отправился в Мариенбург, оставив на данцигском островке у Неукирха недалеко от Гаупта фельдмаршал-лейтенанта Дугласа с 5000 человек; последние сильно вредили жителям Данцига, опустошая их островок постоянными набегами.

Когда шведский генерал-майор Данкварт начал снова всячески стараться об отведении Вислы от Данцига, последний известил об этом голландские штаты. Тогда они через своего посланника Марсдама потребовали от шведского короля прекращения этого предприятия, как вредного для свободной торговли. Но король отвечал на это, что, если он и не будет вредить Данцигу, то жители последнего все-таки будут допускать против него всевозможные враждебные действия; голландский посланник Избранд обратился насчет того же к бранденбургскому курфюрсту; но последнему не было выгодно стать в этом деле на сторону Голландии, так как если бы Данциг потерял свою гавань, то от этого более всего выиграла бы его собственная гавань Пиллау.

В то время, как шведский король стоял с своей армией под Данцигом, мазуры с огромным войском вторглись в Пруссию и произвели в ней большие опустошения ¹²⁰. Вследствие этого туда был послан фельдмаршал Штейнбок с сильным отрядом, отомстившим мазурам. Дуглас получил приказ отправиться в Мариенбург, чтобы следить оттуда за движением поляков. Но когда последние, по прибытии генерала Штейнбока, удалились из Пруссии, то Дуглас вернулся. После этого ему было приказано с 400 человек расположиться лагерем у Вейскирхена и следить за Данцигом, войско которого во время отсутствия шведской армии 26-го января заняло Гребин ¹²¹, частью убило, частью взяло в плен его гарнизон, состоявший из 50—60 человек, ограбило Неукирх, [103] Грос-Лихтенау и другие места и взяло в плен или убило многих шведов, особенно же больных в Грос-Лихтенау ¹²².

Шведский король посетил бранденбургского курфюрста в прусском Голланде ¹²³, (Preussisch Holland), где ими было решено заключить 2-ой трактат в Браунсберге. В то же время прусские города сделали бранденбургскому курфюрсту запрос насчет некоторых, не нравившихся им, обстоятельств. Римско-цесарский посланник барон д’Йзола прибыл в Данциг, чтобы выхлопотать утверждения договора, заключенного с поляками. Померанский воевода Яков Вейер ¹²⁴ умер в Данциге; умер также генерал-квартирмейстер Перцеваль, бывший начальником голландских войск в Данциге.

Из Данцига была сделана вылазка, при чем был ограблен городок Толькемит. Между тем фельдмаршал-лейтенант Дуглас послал майора для переговоров с Данцигом насчет шведов, взятых в плен в Гребине, и окончания дела о 91 пленных, освобожденных 5 недель тому назад. После того Дугласу, простоявшему у Вейскирхена 10 дней, было приказано вернуться в Мариенбург. Когда около этого времени в Данциг прибыл генерал Мидлетон, большая часть шотландцев, стоявших в Диршау, перешла на сторону Данцига.— Узнав, что трансильванский князь Георг Рагоци делал приготовления к походу, кронмаршал Любомирский, осаждавший в продолжение почти всей зимы Краков, послал к нему 27-го января 2-х дворян, именно своего родственника (Михаила) Станиславского и своего камергера Собигорского с кредитивной грамотой ¹²⁵, в которой отсоветовал ему что-либо предпринимать против Польши. Любомирский уверял его, что польское дворянство отлично относится к нему и по смерти короля Иоанна Казимира изберет его на польский престол. В то же время Любомирский давал ему понять, что поляки решились скорее умереть, чем видеть себя принужденными к чему-либо; вследствие этого он советовал Рагоци не пренебрегать хорошим мнением, составленным о нем поляками. Он писал, что князь не должен полагаться на обещания, союзы и власть шведов, но принять во внимание то обстоятельство, что на следующее лето успех, по всей вероятности, [104] перейдет к полякам. Прибыв к князю Рагоци, дворяне увидели, что войска его были уже собраны у польских границ. Прочитав письмо, князь оставался в нерешительности, как ему поступить. Он сделал смотр войскам и созвал военный совет, на котором мнения разделились. Несмотря на это, он без дальнейших размышлений двинулся к Монгачу и перешел через карпатские горы. Говорят, что дворяне, посланные Любомирским, увидев огромную армию и военные снаряды князя, сами посоветовали ему спешить, уверяя, что он не встретит почти никакого сопротивления; утверждают даже, что они имели от Любомирского тайное поручение уверить князя, что ему нечего было опасаться враждебных действий со стороны Любомирского. Ободренный этим князь Рагоци начал с большей смелостью приводить в исполнение свое намерение.— В начале февраля Чарнецкий прибыл из Польши с сильным отрядом легкой конницы. Во время своего перехода он наткнулся между Мариенбургом и Грауденцом на шведский отряд, состоявший из 80-ти человек и везший в Торн запас амуниции. Все шведы были или убиты, или взяты в плен, а амуниция, которую Чарвецкий не мог увезти с собой, была уничтожена. После этого он перешел Вислу и счастливо прибыл в Данциг ¹²⁶.

Через 2 дня 7-го февраля французскому и голландскому посланникам ¹²⁷ была дана аудиенция, на которой польский король для того, чтобы положить конец войне и прекратить дальнейшее пролитие крови между христианскими нациями, выразил желание отказаться от своего права на шведскую корону и от своих наследственных земель в Швеции и не употреблять шведского герба и титула шведского короля во всех случаях, касающихся этого монарха, пользоваться же ими только но отношению к другим государям; но если последнее условие встретит затруднения, то он готов ради заключения мира пожертвовать и им. Далее польский король и республика согласны отказаться от своих прав на все лифляндские города и земли, которыми шведы владели до этой войны по штумсдорфскому договору 1635 года под условием сохранения титула лифляндского герцога. Затем желательно, чтобы и шведский король откровенно [105] указал на те уступки, которые он может сделать с своей стороны для заключения мира. Кроме того король и республика объявляют, что если шведский король не согласен вернуть все, захваченное им в Польше и Пруссии, не говоря уже о причиненном вреде, издержках и других претензиях, которые они могли бы иметь, то они ни под каким видом не начнут переговоров о мире. Что же касается бранденбургского курфюрста, то достаточно уже того, что его участие в этой войне будет вполне забыто.

На следующий день польский король уехал из Данцига; он отправился через Помереллен и Великую Польшу в Ченстохов, где собралась большая часть высшего дворянства, и решил созвать сейм. Отсюда он отправил посла в Турцию, жалуясь султану на трансильванского князя за его вторжение в Польшу. Имея мало надежды на мир, король решил, не теряя времени, заключить договор с римским императором относительно вспомогательных войск и склонить Данию порвать свой союз с Швецией.

Узнав, что трансильванский князь подписал союзный договор и находился на пути к Польше, шведский король решился идти ему навстречу для соединения с ним. Взяв с прусских городов присягу в верности ¹²⁸, он послал графа Шлиппенбаха к бранденбургскому курфюрсту, требуя, чтобы последний соединил обещанные войска с его армией для похода в Польшу.

Между тем Чарнецкий прибыл в Данциг ¹²⁹, сделал набег на большой островок, сжег несколько деревень и в тот же день вернулся в город. Не догадываясь, что значило быстрое возвращение польской армии, шведы собрали несколько полков, боясь, чтобы поляки не напали на какой-либо из прусских городов, которые тяготились шведским игом и уже раньше обнаруживали свое неудовольствие жалобами. Шведский король хорошо заметил это, так как прусские города доставляли убежище полякам, когда бывший польский вице-канцлер Радзевский ¹³⁰, чтобы загладить прежние свои проступки, хотел передать им Эльбинг и Мариенбург ¹³¹. [106] Вследствие этого шведский король велел отвезти Радзевского в Мариенбургский замок; теперь же, готовясь выступить в Польшу, приказал отослать его в Швецию. Полковник Роза ¹³² был также взят под стражу за несколько произнесенных им мятежных слов, которые будто бы унижали славу королевского оружия. Но все предположена о намерениях поляков исчезли, как только они уехали с королем из Данцига. Шведы переправили через Вислу сильный отряд, который должен был следить за движением поляков. Этот отряд снова занял Кониц и вернулся затем к армии.— Шведский король находился в это время в критическом положении, несмотря на то, что заключил договор с трансильванским князем, а с бранденбургским курфюрстом, также включенным в этот договор, вступил в теснейший союз. Эти 3 государя подобно римским триумвирам разделили между собой польское королевство: шведский король должен был получить королевскую Пруссию, Казубен и Помереллен, бранденбургский курфюрст – Великую Польшу и эрмеландское епископство, а трансильванский князь должен был сделаться польским королем. Шведский король, захвативший в прошлом году всю Польшу, сознавая свое бессилие, соглашался теперь, чтобы еще двое приняли участие в его спорах и взяли себе то, чего он не мог удержать. Таким образом шведский король казался довольно сильным; однако ему со всех сторон грозила опасность. Он знал, что польский король намеревался заключить договор с римским императором и что Дания замышляла войну против шведов ¹³³, для чего и созвала государственные чины в Одензее в Фионии. Вследствие этого шведский король и бранденбургский курфюрст отправили в Данию своих посланников, которые должны были потребовать в 24 часа категорическая ответа: был ли датский король другом или врагом шведов и бранденбургцев. Однако послы должны были уехать, не получив никакого ответа; это обещало мало хорошего. Датские государственные чины были на стороне войны; они решили выдавать королю в продолжение года по 40000 рейхсталеров ежемесячно, надеясь содержать на эту сумму 70,000 человек. [107] Рвение их было так велико, что 15 датских дворян взялись образовать на свой счет по полку. В то же время русские сражались с шведами в Лифляндии и удерживали в своих руках большую часть Литвы, а перемирие их с поляками еще не окончилось. Наконец, шведский король понимал, что турки ни за что не допустят трансильванского князя до такого увеличения его власти.

Взвесив все эти обстоятельства, шведский король отправил свою супругу в Швецию; главное же начальство в Пруссии передал своему брату Адольфу Иоанну ¹³⁴, оставив при нем графа Зульцбаха и фельдмаршала Штейнбока, имевшего небольшую, но хорошо организованную армию под Данцигом. Кроме того он послал несколько отрядов в Лифляндию, а прусские крепости снабдил сильными гарнизонами. Получив от бранденбургского курфюрста 4 полка рейтаров и драгун под начальством графа ф. Вальдека, он приказал собственным своим полкам идти к Торну; авангардом предводительствовал фельдмаршал-лейтенант Дуглас. Король остался в Мариенбурге для принятия послов и решения некоторых государственных дел.

Шведская армия вместе с 4 полками бранденбургского курфюрста составляла от 6 до 7 тысяч человек, исключительно рейтаров и драгун; они имели при себе всего несколько небольших пушек. Так как время года не позволяло еще ночевать под открытым небом, то армия шла разделившись по различным дорогам и останавливалась в тех деревнях, которые еще не были окончательно опустошены. Одной из неприятностей шведского короля был недостаток денег для уплаты жалования армии, в которой многие солдаты не имели приличных лошадей и оружия. Хотя король недавно и получил несколько тонн золота субсидии из Франции, а также из Швеции, но этого было далеко недостаточно для того, чтобы набрать новые полки, пополнить старые, снабдить их амуницией, содержать придворный штат и выплатить пехотным полкам, составлявшим гарнизоны, хоть треть их жалования, чтобы они не слишком обременяли жителей. Конница как в гарнизонах, так и в походах жила добычей.

Пройдя через Торн ¹³⁵ и Солуеву ¹³⁶, армия в первый раз [108] расположилась лагерем в равнине в 2-х милях от последней; затем она была размещена по деревням недалеко от Бреста в Куявии, а оттуда переведена далее в Коваль, где она должна была отдохнуть и подождать отставшие полки. Отсюда армия пошла в Соботу и была размещена по квартирам в городе и соседних деревнях.

Здесь шведский король получил письма от трансильванского князя, который, прибыв в Польшу ¹³⁷, опубликовал в коротком манифесте причины своего вторжения ¹³⁸. Именно: 1) притязания его на наследование в Польше вполне справедливы; 2) польские государственные чины, несмотря на большие заслуги, оказанные им королевству, предлагали польскую корону другим лицам помимо его; 3) он явился по приглашению нескольких лиц высшего и низшего дворянства и требует, чтобы государственные чины откровенно высказались. Если они не захотят сделать этого, то он намерен преследовать их огнем и мечом; если же они, напротив, выскажутся в его пользу, то он обещает защищать привилегии и льготы всех лиц независимо от сословия, к которому они принадлежат. Это требование естественно неприятно подействовало на поляков.

Во время своего вторжения в Польшу князь Рагоци щадил все земли Любомирских; это возбудило против них сильное подозрение между поляками, особенно, когда они узнали, что помощник полководца Любомирский послал к князю из краковского лагеря 2-х дворян с письмом, в котором склонял его к этому вторжение ¹³⁹. Между тем, когда вскоре после этого высланный кронмаршалом отряд не допустил нескольких мародеров из армии князя Рагоци в Ландсгут, крепкий замок, принадлежавший Любомирскому ¹⁴⁰, то Рагоци перестал щадить его и опустошал его земли наравне с другими. К Станиславскому же и Собигорскому Рагоци начал относиться с меньшим доверием и уважением.

В Соботе шведский король получил известие, что польская армия стояла под Сендомиром, а литовская двинулась от прусских границ, где она под начальством своего полководца Сапеги наблюдала за движением шведов и бранденбургцев в Польшу для [110] соединения с польской (королевской) армией. В это время фельдмаршал-лейтенант Дуглас заболел и был отвезен в Лович, отстоявший в 12-ти милях и еще занятый шведским гарнизоном.

Когда армия отдохнула 3 дня в Соботе, король двинулся в Раву, а оттуда в Петриков ¹⁴¹. Отряд в 2000 всадников был послан вперед требовать сдачи города. Но комендант его майор Лонский отвечал отказом. Как только король был извещен об этом, то приказал армии подвигаться к городу; но едва к нему была подвезена артиллерия, как комендант сдался на сносных условиях. Через 2 дня поляки выступили; король, не желая ослаблять армии, оставил там только небольшую охранительную стражу. Армия двигалась более сомкнутым строем, чем обыкновенно; но во время остановок размещалась по деревням. Однажды шведы были потревожены и провели всю ночь под оружием. На другой день они узнали, что польская армия находилась от шведской всего на расстоянии полумили и направилась к Сендомиру. Шведы выступили не особенно рано и расположились в 1 1/2 милях оттуда. Затем они пошли в Предборс, а оттуда в Радошиц, куда к королю прибыл курьер от трансильванского князя и известил, что лагерь последнего находится всего в 12-ти милях и что армия его состоит из 20000 трансильванцев, 5000 валахов, 5000 молдаван и 6000 казаков и имеет при себе 30 пушек и 1000 возов разных военных снарядов ¹⁴². Сюда прибыл также генерал-майор Вюрц; он получил от короля приказ очистить город и замок Краков трансильванскому князю, если последний того потребует ¹⁴³, и идти с гарнизоном в Пруссию или Померанию, смотря потому, куда будет легче. Затем было получено известие, что умер римский император Фердинанд III, а сын его Леопольд, король венгерский и богемский, набирает войска, желая выставить армию в 32000 человек; но что поляки имеют мало надежды заключить с этим королем и австрийским домом союз, к которому они не могли склонить и покойного государя. Говорили, что последний после битвы под Варшавой дал понять польскому послу, что вследствие мира, недавно заключенного с Швецией, он ради блага и спокойствия римской империи не может порвать своих отношений к ней; [110] но, что он в силу заключенного с поляками договора употребит все средства для того, чтобы частью самому, частью с помощью своих союзников принудить Швецию к миру в том случае, если ее требования зайдут слишком далеко; пока же он советует им ни под каким видом не вступать в открытае сражения с шведами вследствие недостатка пехоты и плохой дисциплины; напротив, он советует им стараться с помощью небольших и легких отрядов лишать шведов фуража, вследствие чего армия их будет терпеть большую нужду; между тем это не может быть тяжело полякам, так как их войска снабжены хорошими лошадьми.

Шведская армия, выступив из Родошица, прошла через Пенслов ¹⁴⁴, где Рагоци имел охранительную стражу, и прибыла в сендомирское воеводство. Шведский король велел опустошать всю страну огнем, мстя за избиение поляками 1000 шведов, стоявших там в качестве охранительной стражи. Далее он пошел к Свенти Крцицу ¹⁴⁵, намереваясь соединиться с князем Рагоци. Армия князя прошла несколько миль вправо от шведской, так что фуражиры обеих часто сталкивались. Во время последнего перехода трансильванский князь приехал к шведскому королю в деревню Медцибоц ¹⁴⁶ и вместе с ним сделал смотр шведской армии, построившейся в одну линию в прекрасной равнине. Когда король и князь остановились перед фронтом, было дало 2 залпа, причем неизвестно, кем был застрелен перед своим полком граф Адольф Нассауский.

Отсюда армия пошла в Цавихост, где на военном совете было решено навести мост через Вислу и отыскать польскую армию, которая должна была находиться в окрестностях Люблина. 8 дней прошло в совещаниях. Между тем мост был готов; армия перешла Вислу и пошла дальше в Врцендов. Здесь узнали, что польская армия стояла под Варшавой. Весь лишний багаж был сожжен ¹⁴⁷; на следующий день армия выступила и, пройдя Люблин, [111] быстро подвигалась к Варшаве; на расстоянии одного перехода от нее узнали, что поляки направились к Венгрову и Бресту (Брзецу). Итак, армия пошла в Венгров; здесь трансильванский князь пожаловался королю на ограбление его людей шведами. Король обещал удовлетворение, и 2 шведа, укравшие лошадей, были в самом деле повешены. Когда армия пришла в Крцемин (Крцивин) и расположилась здесь лагерем, поляки появились на противоположной стороне реки Буга. Шведский король перешел с бывшими под рукой солдатами реку; но поляки внезапно исчезли. Несмотря на это, армия провела всю ночь под оружием. Отсюда соединенная армия пошла в Брест-Литовск, который сначала не хотел сдаться. Но едва несколько выстрелов достигли города, как поляки сдались с условием выступить из города с знаменами, оружием и обозом ¹⁴⁸; спустя 2 дня кастелян Явикий ¹⁴⁹ с 300 человек, большей частью гайдуков, был сопровожден в Парцен (Парцов).

Узнав, что польская армия стояла у Сокала, князь Рагоци хотел напасть на нее, но должен был отказаться от своего намерения, так как на следующий день пришло другое известие.

Узнав, что датский король делал большие приготовления и на воде и на суше, намереваясь вторгнуться в Швецию, и что союз между Польшей и королем венгерским и богемским Леопольдом почти заключен ¹⁵⁰, шведский король решился вернуться (в Швецию), что очень изумило и огорчило Рагоци. Армии разделились ¹⁵¹ и пошли обратно в Крцивин. Здесь сделали 8-ми дневную остановку, совещаясь и ожидая новых известий от войск, шедших из Пруссии. Наконец, прибыл фельдмаршал Штейнбок, оставив под Сакрочиным свои войска, 6 полу-картауков (осадных пушек) и часть амуниции, большая часть которой случайно взлетела на воздух в лесу, при чем погибло 80 человек и много лошадей. При Штейнбоке находился генерал-майор Горцкий, предводительствовавший бранденбургскими войсками. Князь Рагоци оставил сильный гарнизон в Кракове и Брест-Литовске под начальством генерал-майора Гауди: оба эти города были согласно уговору очищены ему ¹⁵². [112]

Так как было решено идти в Варшаву, вокруг которой, по слухам, бродил Чарнецкий с летучим отрядом частью для того, чтобы следить за движением соединенной армии, частью для защиты сейма, собравшегося в Ченстохове; то Рагоци был сильно смущен намерением шведского короля покинуть его: он видел себя принужденным сражаться одному против поляков, немцев и татар, которые должны были прийти из Крыма. Кроме того было получено известие, что помощник главнокомандующего Любомирский ¹⁵³, вторгнувшись с армией в Трансильванию, подвергает ее всем ужасам войны и что, вследствие жалобы польского короля, турецкий султан чрезвычайно разгневан на Рагоци. После всего этого неудивительно, что последний сильно упрекал шведского короля в том, что он хочет покинуть его, вовлекши его в столь опасную войну. Но делать было нечего, так как шведский король также находился в критическом положении и должен был бороться с теми же трудностями, как и Рагоци.

По приближении к Висле ¹⁵⁴, союзниками, показалось, что Чарнецкий намеревался воспрепятствовать их переходу через нее. Новодворской блокгауз, построенный шведами в прошлом году на острове, когда они стояли лагерем у Новодвора, недалеко от Сакрочина, теперь очень пригодился им. После битвы под Варшавой в нем был оставлен гарнизон в 200 человек, взятых из разных полков, под начальством майора Андерсона, удержавшего его до сих пор. Под защитой этого форта шведы легко навели мост через Вислу. Как только Чарнецкий увидел, что дело было нешуточное, то сейчас же отступил к Ченстохову, где поляки решили набрать сильную армию из пехоты и конницы под начальством иностранных офицеров, что после и было исполнено с помощью духовенства.

Шведский король ¹⁵⁵ и трансильванский князь пробыли с своими армиями в Варшаве еще 5 дней, совещаясь о положении дел. Наконец они расстались ¹⁵⁶, по-видимому, друзьями. Дома, назначенные в Варшаве офицерам, были разграблены. Шведский король у Сакрочина перешел Вислу и 3 / 13-го июня прибыл через Мазовию в [113] Страсбург; затем 8/18-го в Торн, где ожидал от бранденбургского курфюрста графа Зульцбаха с войсками, которые он предполагал взять с собой.

По смерти римского императора Фердинанда III сын его Леопольд, король венгерский и богемский, заключил союз с поляками на следующих условиях:

1) Между обоими государствами должен господствовать вечный мир.

2) Венгерский и богемский король должен послать польскому королю вспомогательную армию в 16000 человек с соответствующим количеством артиллерии,

3) Эта армия во время своего пребывания в Польше должна находиться под начальством польского короля. Соединение ее с польской армией должно зависеть от воли короля, а никак не от произвола польских генералов.

4) Польский король должен во время пребывания армии в Польше снабжать ее жизненными припасами и амуницией; для этого при ней должен находиться польский комиссар.

5) Вместо платы жалования польский король должен отдать для обработки соляные копи, с которых венгерский и богемский король должен получить кроме жалования армии еще 500000 червонцев за расходы на образование армии; но эта сумма должна быть выплачена не сразу, а в течение 10-ти лет.

6) Оба короля имеют в копях своих управляющих; жалование армии идет из доходов с копей; излишек же делится между обоими королями поровну.

7) Если доходы с этих копей не будут достаточны для платы упомянутых 500000 червонцев и жалования армии, то венгерский и богемский король должен быть обеспечен польским королем в недостающей сумме правом последнего на герцогства Оппельн и Ратибор.

8) Все места, которые будут заняты австрийской армией, должны быть удержаны ею до окончания войны, но под условием, чтобы от этого не пострадала сила упомянутой вспомогательной армии.

9) Ни та, ни другая сторона не должна без взаимного соглашения начинать войну или заключать мир.

10) К этому союзу должны быть допущены: государи австрийского дома, Дании, Голландии и России, татарский хан, курфюрсты и князья римского государства, особенно же бранденбургский курфюрст, [114] однако под условием возвратить захваченныйе места, отделиться от шведов и вступить в вассальные отношения к Польше.

Заключено в Вене 27-го мая 1657 г. ¹⁵⁷.

По заключении этого союзного договора было отклонено предложение французская посланника Ломбреса о заключении союза в пользу шведов с условием включения в него всех шведских союзников. Польский король объявил, что не будет вступать в союзы без согласия короля венгерская и богемского и остальных своих союзников; шведы же прежде, чем говорить о союзе, должны очистить польские земли.

Незадолго до этого Чарнецкий вторично отнял у шведов Петерков и был назначен польским королем русским воеводой.

По отъезде шведского короля Рагоци также оставил Варшаву и у Казимира перешел Вислу. В это время он получил известие, что австрийская армия уже вступила в Польшу, а Любомирский, опустошив Трансильванию, на обратном пути сильно укрепил все проходы через карпатские горы; Подгория же вооружилась для преграждения ему (Рагоци) обратного пути или, по крайней мере, удержания его до прибытия австрийской армии. Испуганный тем, что отрезан от всей страны и окружен неприятельскими войсками, Рагоци послушался бывших при нем казаков и направился налево (в Украйну). Казаки обещали сопровождать его, собрать войско и проложить ему недалеко от Украйны путь в Трансильванию. Однако он попал из огня да в полымя ¹⁵⁸. Узнав на границах Подолии, что крымский хан с своими татарами приближался к Украйне, казаки покинули князя Рагоци и поспешили по домам, будто бы намереваясь запастись съестными припасами. Между тем и Рагоци получил известие, что татары вторглись в Украйну; это сильно беспокоило его; однако ему некогда было долго думать, и он поспешил снова направо.

Вследствие чрезвычайной близости поляков и татар на военном совете было решено сдаться. Вести длинные переговоры не приходилось, и Рагоци согласился на все, что требовали от него поляки. [115] Последние были, однако, настолько справедливы, что согласились на следующее: все пленные с обеих сторон должны быть освобождены; города, занятые войсками князя, должны быть возвращены, а гарнизоны их сопровождены до границ Трансильвании с знаменами, оружием и багажом, привезенными из нее ¹⁵⁹. Кроме того Рагоци должен был заплатить … миллионов червонцев ¹⁶⁰ за причиненные Польше убытки. До выполнения этих условий, должны быть выданы 2 заложника из высшего трансильванского дворянства. Любомирский обещал дать конвой князю и его свите, но не мог сделать этого относительно всей (трансильванской) армии, боясь раздражить хана, находившегося недалеко со всеми своими силами. Однако он обещал не помогать татарам против трансильванской армии, а напротив ходатайствовать за нее перед ханом.

Когда эти условия ¹⁶¹ были заключены, подписаны и утверждены, а заложники обменены, то князь выступил ночью с 1500 всадников и в сопровождении поляков счастливо достиг Трансильвании.

На следующий день выступила и армия; до сих пор она была очень недовольна тем, что ее покинул князь, и беспокоилась о трудностях и опасностях, в которых находилась. Главное начальство над армией принадлежало генералу Комининусу ¹⁶², храброму и опытному полководцу, не хотевшему покинуть ее, хотя это и было дозволено ему князем.

Еще вечером фуражиры трансильванской армии были прогнаны татарскими. На рассвете армия выступила в сомкнутом строе с [116] военным обозом; время от времени на нее нападали татары; около полудня прибыл хан со всеми своими силами, состоявшими почти из 60000 человек. Сам он стоял во главе их и отдал приказ напасть на трансильванскую армию со всех сторон, стараясь пробиться в средину ее. Однако трансильванцы оказали храброе сопротивление; они несколько раз отбили татар и стрельбой из пушек и ружей держали их на некотором расстоянии от себя. Ночь трансильванцы провели в сильном страхе, сомкнувшись так тесно, что их лошади и вьючные животные едва имели достаточно травы. Татары постоянно тревожили их своим страшным криком. На следующий день трансильванская армия продолжала поход; татары снова время от времени нападали на нее, стараясь пробиться то здесь, то там. Вследствие этого она принуждена была часто менять положение и теряла много людей. Таким образом с большими трудностями она продолжала путь в течение нескольких дней; увидев между татарами нескольких молдаван, переодетых в турецкое платье, они убедились, что последние изменяли им и переходили на сторону врага. Это привело трансильванцев в страшный упадок духа: они в беспорядке поспешили назад в городок Медзебоц, от которого недалеко ушли, и совещались здесь о том, что им предпринять. Татары хорошо видели, что трансильванцы будут принуждены сдаться, как только почувствуют недостаток в съестных припасах; вследствие чего они и прекратили свои нападения на них, заперев их в городке и стараясь мешать им доставать съестные припасы.

На 3-й день 11-го августа трансильванцы решились, наконец, сдаться на капитуляцию. Они вступили в переговоры с татарами и спустя некоторое время послали в ним генерала и некоторых других знатных лиц. Последние были задержаны татарами, а трансильванцы получили приказ сдаться военнопленными. Так как не было никакого другого исхода, то армия и выступила из городка, отдав знамена и оружие. Трансильванцы были ограблены и уведены в Крым, откуда они впоследствии были выкуплены за большие деньги ¹⁶³.

Между тем в Польшу прибыла немецкая армия под начальством (графа) Гацфельда. Остальными полководцами были: фельдмаршал Шпарре ¹⁶⁴, генерал-лейтенант от кавалерии граф [117] Монтекукули, Цуца, генерал-лейтенант от инфантерии, генерал-майор Гейстер и другие.

Когда австрийцы прибыли к Кракову ¹⁶⁵, генерал послал одного трубача к шведам, а другого к трансильванцам. Первым он объявил, что король венгерский и богемский не приказал ему начинать против них враждебных действий, обещая в безопасности проводить их до ближайшего места шведских границ, если они сдадут город и крепость. Когда же это было отклонено, то австрийский генерал потребовала чтобы шведы, по крайней мере, не помогали трансильванцам, так как он имеет приказ силою удалить последних из Кракова; если же шведы, несмотря на это, окажут помощь трансильванцам, то они будут действовать враждебно и против них. Шведский комендант генерал-майор Вирц, умный и опытный человек, объявил, что не может выступить из замка, (которым он только владел, так как город, по приказанию шведского короля, был им очищен трансильванцам), пока последние еще находятся в городе, но обещал не оказывать им помощи. От трансильванцев была потребована сдача города, при чем им было обещано проводить их в безопасности с их имуществом до их страны, если они сделают это раньше приведения в действие артиллерии. Когда же трансильванцы не согласились на это, то несколько дней прошло в одних стычках, так как австрийская артиллерия еще не прибыла.

Прибыв вскоре после этого к немецкой армии, польский король послал коменданту письменный приказ, полученный им от трансильванского князя, сдать Краков. На военном совете было решено следовать приказу. Трансильванцам были даны обычные в этих случаях условия; они выступили 22-го августа ¹⁶⁶ и были сопровождены до Трансильвании. Затем сдались и шведы; они выступили из замка с пушками, амуницией, развевающимися флагами и музыкой; всего около 1500 человек пехоты, 2 роты драгун по 80-и человек каждая и 12 рот рейтаров, 672 человека, 500 (jommandirte) рейтаров и мушкетер, 317 фур, 27 карет, 46 колясок, 132 рабочая лошади, 221 женщина. Их сопровождали 9 эскадронов немецкой конницы. Как только Чарнецкий узнал об этом походе, то сейчас же последовал за ними с 6000 кавалеристов; не [118] будучи в состоянии догнать их, он вторгнулся в Померанию и причинил ей большой вред ¹⁶⁷.

По сдаче Кракова польский король вторгнулся с австрийской армией в Пруссию. Генерал-майор Гауди сдал полякам по приказу, полученному в это время от князя Рагоци, Брест-Литовск и был отведен с своим гарнизоном до трансильванских границ.

Во время пребывания шведского короля в Польше Грудинский сделал с 5000 поляков и жителей Данцига напрасную попытку взять форт данцигский Гаупт. Он осаждал его до тех пор, пока шведский король вернулся с армией в Пруссию.

В это время вернулся граф Зульцбах, не привезя особенных доказательств постоянства бранденбургского курфюрста. Так как полки, которые шведский король намеревался взять с собой, уже собрались и всевозможные меры для защищения Пруссии были уже приняты, то король выступил из Торна 4-го июля и направился к Бромбергу и Штеттину. Вперед он послал в Швецию фельдмаршал-лейтенанта Дугласа, произведенного в фельдмаршалы, Генр. Горна, произведенного в генерал-лейтенанты и генерал-майора Густава Габриэля Горна для того, чтобы они собрали шведские войска для прикрытия границ против Дании и Норвегии. В Пруссии ¹⁶⁸ он оставил генералиссимуса герцога Адольфа Иоанна, графа Бенедикта Оксенштирну, фельдмаршала Лоренца ф. Линде, молодого маркграфа баденского и генерал-майоров Бюлова, Данкварта и Вюрцбурга. Из войск, оставленных в Пруссии, в Торне находилось 3600, в Страсбурге и Неумарке 1200, в Грауденце 800, в Штуме 100, в Эльбинге 3000; всего около 13000 человек. В Торне граф Венедикта Оксенштирна был губернатором, а генерал-майор Бюлов комендантом; в Страсбурге полковник Плейтнер, в Грауденце полковник Пухар, в Штуме полковник Андерсон, в Мариенбурге полковник Дудерштат; здесь же большей частью находились генералиссимус и генерал-майор Вюрцбург. В данцигском Гаупте начальствовал генерал-майор Данкварт, в Эльбинге губернатором был фельдмаршал ф. Линде, а комендантом маркграф баденский. Кроме того были заняты некоторые меньшие города и замки, как то: Тухель, Кониц, Швещ, Меве, Диршау, Липинки, Голуб, Ковабва и Монтауский Шпиц; однако все они, исключая [119] последнего, были вскоре покинуты. Между тем войска, составлявшие гарнизоны, все уменьшались, частью вследствие болезней, частью вследствие побегов. В то время говорили, будто бы король приказал покинуть Тухель и Кониц для того, чтобы их заняли поляки и таким образом препятствовали побегам из Пруссии в Померанию.

Достойно внимания то, как содержались шведские гарнизоны, так как известно, что доходы шведов были слишком малы для содержания придворного штата и покрытия расходов по жалованию знатнейшим чиновникам, амуниции, наградам начальникам и генералам и, наконец, нуждам войн, как, например, войны с Данией, для которой приходилось набирать новые войска, пополнять старые, платить им хорошее жалование и снабдить их оружием, лошадьми и одеждой. Субсидии Франции и Англии пошли туда, где находился король; из них ничего не достигло Пруссии. Последняя должна была содержать себя собственными средствами в то время, как она была совершенно опустошена многочисленными армиями, проходившими ее из одного конца в другой. Торговля и сношения с другими странами прекратились; большие стада скота, пригнанные из Польши, занесли в Пруссию чуму. Впрочем городские магазины были наполнены массой зернового хлеба, и солдаты ежедневно получали из них по 2 фунта хлеба и по кружке пива. В тех местах, где еще можно было кое-что достать, зажиточный хозяин, имевший на квартире немногих солдата, отчасти ставил их на ноги. С низменных мест, особенно с островов, контрибуция взималась до тех пор, пока население было в состоянии хотя что-либо давать. Пехота в городах одно время получала по одному рейхсталеру или 3-м (польским) гульденам в месяц; рейтары и офицеры время от времени получали подарки. Несмотря на это, лица всех сословий чувствовали чрезвычайную нужду.

С тех пор, как шведский король покинул Пруссию, дела шведов приходили все в больший упадок; враги все сильнее теснили их гарнизоны. Прежде всего показались мазуры: они перешли реку Древенц в мелком месте, угнали лошадей начальников и отказались платить контрибуцию. Как только шведы, бывшие в Торне, получили известие, что мазуры составили отряд, то сейчас же послали полковника Драка с 500 рейтаров и 200 драгун, чтобы разведать об их числе и намерениях и, если представится случай, напасть на них. Узнав через своих шпионов, что шведы в количестве 300 человек пехоты и 200 человек конницы перешли реку Древенц и заняли не особенно выгодную позицию в углу леса, [120] мазуры на рассвете с громкими криками в отличном порядке напали на них со всех сторон, без особенного труда разбили их и преследовали за реку Древенц на расстоянии почти одной мили от Торна. Шведские рейтары останавливались несколько раз, оказывая сопротивление; иначе из пехоты не спасся бы ни один человек. Несколько недель спустя шведы разбили отряд мазуров и захватили некоторых из них в плен; последние были обменены на шведов, взятых в плен в предыдущем сражении.

Так как лорд Кранстовне получил от шведского короля приказание вернуться в Шотландию, то несколько шведских офицеров, которых король отпустил и приказал сопровождать его, выехали с конвоем из Торна и счастливо прибыли в Померанию.

Имея гарнизон в Диршау и недалеко от последнего мост через Вислу, шведы, благодаря этому, постоянно брали контрибуцию с данцигского островка.

Желая избавиться от неприятных соседей, жители Данцига решили разрушить мост и напасть врасплох на гарнизон в Диршау ¹⁶⁹. Тихо выступив из Данцига с 2000 человек пехоты и конницы, они подошли совсем близко к Диршау, думая, что никем не замечены. Но шведский генералиссимус, стоявший по другую сторону моста на большом островке и несколько часов тому назад извещенный об их предприятии, перешел мост с 1500 человек. Жители Данцига или вследствие тумана, или желая отдохнуть, остановились на возвышении; в это время к счастью шведов здесь проходил граф ф. Вальдек, направлявшийся с 1000 кавалеристов в Померанию. Шведы уговорили его напасть на врагов. Между тем туман рассеялся; оба войска оказались так близко друг от друга, что избежать сражения не было никакой возможности. Битва более часа продолжалась с переменным успехом; наконец шведы взяли верх, и жители Данцига были принуждены вернуться на островок. Узкие дороги островка, так как он был весь изрезан рвами, очень пригодились пехоте; конница несколько раз останавливалась у мостов, давая пехоте возможность спастись. Около 300 человек было частью убито ¹⁷⁰, частью взято в плен; несколько знамен ¹⁷¹, [121] 4 двенадцатифунтовых пушки, 3 полевые орудия, вся амуниция и много оружия достались шведам.

Граф ф. Вальдек продолжал затем путь в Померанию. Утверждали, будто бы он получил известие, что бранденбургский курфюрст заключил с поляками и их союзниками перемирие на 6 недель и очень недоволен графом за помощь, оказанную им шведам. В это же время один из графов, ф. Вальдек, был убит в Мазовии. Полковник Роза и майор Клингер были казнены в Мариенбурге; первый за изменнические слова, второй за дурное поведение при вербовании солдат.

Польские армии пришли в Великую Польшу и снова заняли Калиш и Позен ¹⁷², а Гондцевский отправился с литовской армией в Пруссию. Это заставило бранденбургского курфюрста серьезно позаботиться о своем положении, так как он не мог ожидать сильной помощи от шведов и видел, что при превосходстве польских и австрийских сил его государство будет уничтожено.

Вследствие этого ¹⁷³ бранденбургский курфюрст при посредстве барона д’Изола вступил в Велау в переговоры с Гондцевским и заключил с поляками на 6 недель перемирие, за которым 19-го сентября последовал и настоящий мир. Статьи мирного договора были следующие:

1) Между польским королем и республикой с одной стороны и бранденбургским курфюрстом с другой должен господствовать вечный мир.

2) Пошлины с Пиллау, половиной которых пользовался польский король, с этих пор принадлежат одному бранденбургскому курфюрсту.

3) Курфюрст освобождается от ежегодной ленной присяги, которую он до сих пор должен был приносить польскому королю (Shall be released of the yearly acknowledgment he was obliged to give) относительно прусского герцогства.

4) Вассалы и подданные курфюрста в Пруссии теряют право подавать на него апелляцию польскому королю. [122]

5) Польский король признает курфюрста посредником между собой и шведским королем.

6) Курфюрст должен не только порвать союз с шведским королем, но, если понадобится, оказать даже помощь польскому королю в завоевании Пруссии.

Заключено в Велау, в Пруссии, a. Domini 1657 Septembris 19.

Комиссарами польской стороны были Венцеслав де Лесно, ф. Эрмеланд, Викентий Корвин Ганзевский, литовский предводитель, Франциск д’Изола, посланник венгерского и богемского короля, бывший посредником; со стороны бранденбургского курфюрста Отто Фрейгер ф. Шверин и Лоренц Христофор Сомниц.

Этот договор был утвержден ¹⁷⁴ 6-го ноября в Бромберге; он должен был лечь в основу более подробного трактата.

После этого поляки двинулись с немецкой армией в Пруссию. Первое сражение их с шведами произошло под Страсбургом; здесь была истреблена лейб-рота фельдмаршала графа Дугласа; ротмистр и несколько рядовых были убиты, а 14 человек взято в плен; большая часть их были раненые. Соединенная армия двинулась дальше и расположилась в куявскую или польскую сторону от Торна. После осады, продолжавшейся несколько дней, армия взяла штурмом окоп, находившийся у конца моста, при чем было захвачено в плен 20 шотландцев с лейтенантом. Здесь армия пробыла около 3-х недель. В это время несколько кавалерийских полков, стоявших в Мазовии, беспокоили своими набегами прусскую сторону реки Древенца. Около половины ноября армия, наконец, отправилась на место своей стоянки в Великую Польшу.

В это время шведов, бывших в Пруссии, беспокоил только Михалко, прусский крестьянин, служивший у шведов солдатом и капралом и взятый в плен поляками в монастыре Пеплине ¹⁷⁵. Сначала он собрал шайку всякого сброда и, отлично зная местность, часто нападал на шведов, грабя их и затем укрываясь в Тухеле, Конице и Слухове. Когда австрийцы, прибыв в Пруссию, [123] занялись осадой Торна, он собрал большое войско и занял замки Штаргард и Липинки ¹⁷⁶. Он бродил с отрядом легкой конницы по стране, причиняя большой вред, и часто брал в плен шведов перед самыми воротами городов, так как он всегда появлялся ранее, чем можно было ожидать, и исчезал, едва узнавали о его появлении. Когда немецкая армия удалилась от Торна, он вернулся к своему гарнизону в Штаргард для обсуждения вопроса о том, куда идти. Узнав об этом, шведы, бывшие в Торне, выступили ночью и на рассвете неожиданно окружили замок. Гарнизон, не будучи в состоянии долго сопротивляться, согласился сдаться под условием свободного выступления, что и было им дозволено; только Михалко, назвавшийся 20-го ноября ротмистром, был задержан, как шведский дезертир, и отвезен в Мариенбург. Здесь он был предан военному суду, и ему пришлось бы плохо, если бы за него не вступился польский король. Очень может быть, что и это не спасло бы его, если бы шведы не боялись возмездия со стороны поляков. Итак, Михалко был освобожден и вскоре принялся за прежние свои набеги. Польский король возвел его в дворянское достоинство и утвердил его ротмистром.

Комментарии

86. Вероятно, Пиашецне к блонийском уезде.

87. В подлиннике за этим следует от 148 до 151 страницы описание сцен, происходивших между Гордоном и дочерью его прежнего хозяина, подстаросты в Малых Лумнах, и ее родителями; этот рассказ для читателя не представляет особого интереса.

88. Рассказ о происшествиях лейб-роты Дугласа будет продолжен ниже; теперь же будут переданы происшествия всей шведской армии до конца 1659 года.

89. Это место не находится ни у Пуфендорфа, ни в новейших географиях; его нет и на польской карте, изданной в Берлине и состоящей из 25-и листов.

90. Пуфендорф III, 23. Коховский Clim. II, Lib. II, стр. 160.

91. Это, вероятно, то самое происшествие, о котором Коховский упоминает Clim. II, Lib. II, стр. 164. Он говорит, что 24-го августа Чарнецкий разбил при Стрцемесно конвой, шедший из Кракова; но при этом он не упоминает о полковнике Форгеле, а называет полковника Фрид. Потера.

92. Коховский Clim. II, Lib. II, стр. 165, 166 рассказывает об этом происшествии с другими подробностями. Генерал-майора он называет Врцесовичем.

93. О сдаче Калиша Коховский говорит Clim. II, Lib. II, стр. 170, приводя некоторые подробности. Пуфендорф III, 38.

94. По Пуфендорфу II, § 76, Alegretus ab Alegrettis, францисканский монах родом из Рагузы, знавший славянский язык, и Дитерих барон ф. Лорбах были посланы в Москву в 1655 г. в самом начале шведско-польской войны, чтобы способствовать заключению мира между Россией и Польшей etc.

95. Пуфендорф III, § 43, приводит подобные же рассуждения, впрочем говорит гораздо обстоятельнее.

96. Пуфендорф рассказывает об этом III, § 50 очень обстоятельно; Коховский же Clim. II, Lib. II, стр. 156 только мимоходом.

97. По Пуфендорфу III, § 52 русская армия состояла из 90000 человек. Пуфендорф подробно описывает осаду. Коховский Clim. II, Lib. II, стр. 179.

98. Так он назван у Коховского; Пуфендорф называет его Турриусом, а Гордон — Торреном. См. Рудавский стр. 284. Исследование Гадебуша в Лифляндской истории книга 1-я, стр. 172, 173 и его Лифляндские летописи книга 6-я стр. 446 и следующие, где осада Риги описана подробно.

99. Пуфендорф несколько иначе рассказывает об этом происшествии под 25-м числом августа по старому стилю. По его рассказу осада длилась от 19-го августа до 5-го октября.

100. Пуфендорф не упоминает ни о военком совете, ни о следовавших за ним событиях. Гордон, поселившись спустя несколько лет в России, легко мог узнать все эти обстоятельства не только от очевидцев, но, может быть, даже от некоторых из тех лиц, которые присутствовали в военном совете.

101. По Пуфендорфу III, § 52, 5000 человек.

102. Пуфендорф III, §§ 30, 31. Коховский Clim. II, Lib. II, стр. 171-173.

103. Так его обыкновенно называли; полное же его имя было Израэль Ридергельм. Cfr. Пуфендорф I. с. стр. 164.

104. Пуфендорф не приводит числа шведских и бранденбургских войск; но число литовцев и татар означено у него в 20000.

105. По Пуфендорфу III, § 31, стр. 165 12-го октября старого стиля.

106. По Пуфендорфу – татары дурно обращались с Радзивилом, но потом отпустили его, взяв обещание выплатить 6000 талеров в продолжение 2-х месяцев.

107. Пуфендорф III, 38. Коховский Clim. II, Lib. II, стр. 176.

108. По Пуфендорфу III, 38, он умер в Мариенбурге 23-го октября старого стиля; это число совпадает с приведенным Гордоном (2-ое ноября нового стиля). Коховский Clim. II, Lib. II, стр. 171 говорит, что он умер в Эльбинге. Он говорит об Оксенштирне: salubris cujusque consilii auctor, ambigui interpres, pessimi corrector!

109. Пуфендорф III, 40 стр. 172 и Lib. IV, § 8. Коховский Clim. II, Lib. III, стр. 200, 201.

110. По Коховскому Clim. II, Lib. II, стр. 176, 177 король прибыл в Данциг 15-го ноября. Пуфендорф III, 38.

111. Пуфендорф III, 39, 40.

112. Пуфендорф III, § 40, стр. 171 упоминает об этом обстоятельстве, ничего не говоря о последовавших событиях.

113. Пуфендорф I. с.

114. Пуфендорф I. с. стр. 172 упоминает о взятии Гребина только в 13-и словах.

115. Cfr. Пуфендорф III, § 40, стр. 171.

116. Пуфендорф I. с. стр. 172. Коховский Clim. II, Lib. III, стр. 201. Тогдашним королевским советником был генерал-губернатор и фельдмаршал граф Рутгер ф. Ашеберг. Подробное жизнеописание этого знаменитого полководца находится в шведских биографиях, написанных геттингенским профессором Шлецером, часть 2-я. Переговоры или скорее предложения с обеих сторон главным образом при посредстве французского посланника продолжались с ноября 1656 г. до января 1657 г. Пуфендорф III, 58—60 описывает их.

117. Это место нигде не встречается кроме берлинской карты Польши, где оно помещено вблизи Эльбинга. Пуфендорф I. с. стр. 193 упоминает о деревне Шрауде, находящейся между Данцигом и Гауптом, и говорит, что поляки назначили ее местом конгресса.

118. Некоторые из этих предложений находятся также в разных местах у Пуфендорфа.

119. Поляки требовали, чтобы Оксенштирна, случайно спасшийся из плена после битвы под Варшавой, снова отдался бы им. Cfr. Пуфендорф III, § 58, стр. 191.

120. Пуфендорф IV, §§ 2, 4.

121. О взятии Гребина cfr. Пуфендорф IV, 8.

122. Об этих происшествиях Пуфендорф ничего не говорит.

123. По Пуфендорфу IV, § 3, 15-го января старого стиля.

124. Коховский Clim. II, Lib. III, стр. 207.

125. Коховский Clim. II, Lib. III, стр. 193, 194. См. Рудавский в Annalibus стр. 324-348. Описывая вторжение Рагоци в Польшу, он приводить дословно многие документы.

126. Коховский Clim. II, Lib. III, стр. 203, 204. Пуфендорф IV, § 5.

127. Пуфендорф IV, § 6.

128. Пуфендорф IV, § 9, стр. 252.

129. Для того, чтобы сопровождать польского короля из Данцига обратно в Польшу.

130. Об этом сравни у Пуфендорфа III, § 42.

131. В подлиннике: — and sensibly apprehended by the King at the securring of the Polls under Chancellour Hieronymus Radzievsky, who to redeem his former offences had practised with the Polls to deliver up Elbing et Marienbourgh to them. Рудавский стр. 94, 95 рассказывает о его прежнем преступлении, вследствие которого он бежал из Польши в 1652 г. etc.

132. Пуфендорф упоминает о нем 17-го января старого стиля, когда Тикочин, где полковник Дишер Роза был комендантом, был взят литовской армией. См. также под 16-м числом июля 1655 г.

133. Cfr. Пуфендорф IV, 10.

134. Пуфендорф ІV, 10, стр. 254.

135. По Пуфендорфу IV, 11, армия выступила из Торна 3-го (13) мая.

136. Пуфендорф называет это место Слусьевым; вероятно, Случев в иноврацлавском воеводстве около Владислава.

137. Коховский Clim. II, Lib. III, стр. 191. Рудавский стр. 340—342.

138. Сравни Коховского Clim. II, Lib. III, стр. 195, 196.

139. Коховский I. с. стр. 196, 197.

140. Коховский I. с. стр. 199.

141. Пуфендорф IV, § 11.

142. Пуфендорф I. с. Коховский стр. 198. Пуфендорф IV, § 14.

143. По Коховскому Clim. II, Lib. III, стр. 208, Рагоци овладел Краковым 28-го марта.

144. Пинчев в сендомирском воеводстве. По Пуфендорфу IV, § 11, поляки покинули его, и он был занять шведами и бранденбургцами.

145. С. Крцицс или С. Крсиш, называемый также Калебергом, высочайшая гора всей Польши, на которой находится бенедиктинское (reguliert) абатство того же имени. См. новая география Бюшинга.

146. По Пуфендорфу IV, § 11, стр. 254, соединение произошло 1-го (11) апреля.

147. Пуфендорф IV, 15.

148. По Пуфендорфу IV, § 16, город сдался 16-го (26) мая. Коховский Clim. II, Lib. III, стр. 212, 213.

149. По Пуфендорфу I. с., стр. 260, Sawizki.

150. Коховский I. с. стр. 214.

151. Именно они не шли более вместе, а каждая отдельно. Cfr. Коховский I. с.

152. Пуфендорф IV, § 18.

153. Коховский Clim. II, Lib. III, стр. 214.

154. Пуфендорф ІV, § 18.

155. Коховский I. с. стр. 218, 219.

156. По Пуфендорфу IV, 20 шведы окончательно отделились от трансильванской армии 13 (23)-го июня.

157. Этого трактата не приводят ни Пуфендорф, ни Коховский. Рудавский приводить только 8 пунктов, но у него встречаются некоторые условия, которых нет у Гордона, зато другие изложены у Гордона обстоятельнее. Dumont также приводить этот договор, том 6-ой, часть 2-ая, стр. 179-182.

158. Коховский Clim. II, Lib. III, стр. 222-225 довольно подробно рассказывает о несчастной судьбе трансильванской армии. Пуфендорф IV, § 21.

159. Коховский I. с. стр. 225 еще прибавляет: Рагоци должен послать к польскому королю и республике торжественное посольство, извиняясь в этой незаконно начатой войне, и дать подарки татарскому хану за помощь, оказанную им республике. Кроме того, он должен выдать письма, перебежчиков и изменников, подстрекавших его на вторжение в Польшу, отказаться от дружбы и союза с шведским королем, освободить всех пленных и предоставить Польше часть своих войск и артиллерии на пользование.

160. По Коховскому 1200000 венгерских червонцев. Рудавский стр. 344, 345 приводит условия, заключенные с татарами и поляками, отдельно.

161. Условия были подписаны: in castris ad Miedzyboze d. 23 Julii a. C. 1657.

162. Коховский называет его Кимениусом, у других он известен под именем Кемени. Коховский говорить, что татары напали на трансильванскую армию непосредственно по заключении вышеупомянутых условий и частью избили ее, частью взяли в плен. Но он, кажется, смешивает условия, заключенные с поляками и татарами. Cfr. Рудавский стр. 347.

163. Пуфендорф ІV, § 40. Коховский Clim. II, Lib. III, стр. 219.

164. Так называют его Коховский и Гордон; Пуфендорф же называет его Sporck.

165. Коховский подробно рассказывает о вторичном покорении Кракова, стр. 231-244.

166. По Коховскому, стр. 242, 30-го августа.

167. Пуфендорф IV, §40, стр. 290. Коховский I. с. стр. 244-251.

168. Пуфендорф IV, § 20.

169. Пуфендорф IV, § 56, рассказывает об этом происшествии под 25-м числом августа, приводя и план.

170. По Пуфендорфу было убито 350 человек.

171. По Пуфендорфу шведы захватили 5 знамен.

172. О вторичном покорении Позена Коховвкий упоминает Clim. II, Lib. III, стр. 230.

173. Пуфендорф IV, § 31, кратко упоминает об этом договоре под 19-м числом сентября. Коховский I. с. стр. 259 упоминает о бранденбургском уполномоченном Ив. Овербеке. Дюмонт том VI, часть 2-я, стр. 191-194. Рудавский стр. 494-503.

174. Утверждение находится у Дюмоита и Рудавского II. сс.

175. Вероятно Соплин, помещенный на берлинской карте Польши в померелленском воеводстве между Диршау и Меве. Вра...аль (В подлиннике здесь пропущена одна буква. Прим. перев.) в своем описании путешествий упоминает об аббатстве Пиблине. Более подробное известие об этом находится у Гадебуша в его исследовании, помещенном в Лифляндской истории, т. 1, стр. 63, 64.

176. Вероятно — Лепкин в Помереллене, недалеко от Неубурга. Пуфендорф V, § 89, упоминает об этом месте и называет его Липинцой.