бывшего в России во время второго Самозванца, называемого Тушинским вором.

(Из книги: Zbior Pamietnikow etc. т. е. Собрание памятников о бывшей Польше и проч., изданное в 1822 году Ю. Немцевичем.)

«Дневник сей, говорит Издатель оного Г. Немцевич, редкий и нигде не напечатанный, сообщен мне покойным Подканцлером Хрептовичем. Представляем оный здесь во всей его простоте, как верный отпечаток нравов того времени». — Мы извлекли из сего Дневника все, что касается до Руской Истории. Неудивительно, что Автор, бывший приверженцем первого Самозванца, и незнавший настоящего положения дел, упоминает об нем как об истинном Царевиче, но за то Тушинского вора он описывает настоящим образом. Маскевич, будучи в малых чинах (он был Хорунжим), не мог проникнуть в тайны тогдашней Политики. В некоторых местах заметны в нем [4] пристрастные суждения о подвигах Польского войска, и предубеждение против иноземцев. Но мы не имеем нужды в суждениях Автора, и пользуемся отрывками из Дневника сего, как материалами для Истории смутного времени Самозванцев, до которой эпохи доведена ныне История Государства Российского Г. Карамзина. Предоставляем просвещенным читателям судить о достоверности показанных в оном происшествий, и для сравнения прилагаем выписки из других современных сочинений.

Издатели С. А.

«1602-го года. В сем году явился у Князя Вишневецкого в Брагиме Димитрий, (т.е. Самозванец.) Избегнув чудным способом от тиранских рук властолюбивого Годунова, он, никому о себе не объявляя, скрывался 13 лет, пока нашелся удобный случай, чтоб открыться. В том же году был он у Короля в Кракове, с Константином Вишневецким. Г. Воевода Мнишех, взяв его на свое попечение, имел об нем всевозможное старание, и (не на радость себе) обещал ему дочь свою Марину в замужство.

1603. Царевич (Самозванец) пошел к Москве. Пан Воевода Сендомирский (Мнишех) следовал при нем с слабыми [5] силами, а именно только с 700 человек (Показания о числе войск Самозванца различны: Вассенберг полагает 10,000; Рукопись Порицкая, приведенная Немцевичем в книге его: Dzieie panowania Zygrmunta III, говорит, что в Чернигове было их 15,000. Приведенные в Ист. Рос. Г. Карамзина: Бер 8000, Паерле 1000 Литовских всадников, 500 пеших ратников и 2000 Казаков. К.) конницы, которая состояла из роты войска, бывшего на жалованье, и 5 хоругвей кавалерии (Почти всякий богатый человек в Польше, формировал в то время на свой щет войска и сам ими предводительствовал. Пехота состояла по большей части из Немцев, Венгров, Шотландцев, Польских мещан и крестьян. В кавалерии служили дворяне: они во фронте становились в первую шеренгу и назывались товарищами. Каждый из них вооружался на свой счет, и кроме того содержал солдата, стоявшего за ним в задней, шеренге, и называвшегося шеренговым. В хоругви не было определенного числа; оное простиралось от 100 до 500 воинов. В то время употребляли много повозок при войске, из коих, в случае нужды, составляли оборону. Всякой товарищ имел свой обоз и множество слуг и заводных лошадей. Иногда, во время опасности, вооружали слуг, и тогда войско утроивалось. Слуги сии назывались цюры, (ciury) по Малороссийски чуры, и лагерная челядь, или пахолки, у Малороссийских козаков (pachliki); они следовали за войском и производили ужасные опустошения. Товарищи служили по заключенным с Ротмистрами условиям, и от себя уже платили простым солдатам. Б.): Царевичевой (т. е. [6] Самозванцевой), Старосты Саноцкого, Мнишха, Пана Дворжицкого, Пана Фредро и Пана Наборского. Руское войско вышло против них в поле. Их было 8000 (Бер, из коего Г. Карамзин в XI томе И. Г. Р. в пр. 266 поместил выписку, полагает, что войско Борисово имело от 100 да 200 тысячу Маржерет, служивший в то время в России и находившийся в сражении под Новгородом Северским, говорит, что в нем было от 40 до 50,000; Паерле — 60,000 человек. — К. Достойно внимания, что сами Поляки уменьшают число войска Российского; кажется, в этом случае следовало бы им верить. Б.), под начальством Князя Мстиславского. Они полагались на свою многочисленность, но наши выиграли, с Божиею помощию, сие сражение, и самого Мстиславского взяли было в плен, но его отбили. В сем сражении участвовали с нами 2000 Запорожских Казаков. На другой день [7] присоединилось их к нашим еще 10.000, которые отстали (Паерле, приведенный в И. Г. Р. в прим. 275, показывает тоже число. В Дневной записке о походе Димитрия, помещенной в собрании Государств. Грам. II. 168, число сие уменьшено до 4000. Г. Карамзин поместил последнее показание в тексте своей Истории.). Русский Царь Борис Годунов, выпив от отчаяния яду, умер в то время вместе с женою и сыном (Здесь очевидно, что происшествия, дошедшие до Автора послухам, смешаны. Борис Годунов скончался прежде жены и сына. Б.).

1605. 6-го Июня, я поехал в Москву, но прибыв к Руским границам, завернул в Брагим к Князьям Вишневецким. Здесь я узнал, что Димитрий (Самозванец) вошел в Москву, и короновался в день Св. Михаила. Нечего мне было спешить, и я остался под Брагимом при Пане Иване Юндзиле, у которого я жил так весело, что разве в раю будет лучше.

1606-го. В сем году в великий пост Пан Воевода Сендомирский Мнишех взял в Москву дочь свою Марину для [8] совершения ее брака с Димитрием (Самозванцем), которым он не долго утешался.

В Понедельник, после Троицына дня, дошли до нас из Москвы неприятные вести. Московитяне побили наших, и лишили жизни Димитрия, а других Поляков забрали в плен и разослали знатнейших из них в разные места, а именно: Воеводу Сендомирского Пана Мнишеха, сына его Пана Старосту Саноцкого, Князя Константина Вишневецкого, Пана Малашевского, который был Королевским Послом на свадьбе, Ратомского Старосту Папа Острского и самую Марину со всеми Польскимии женщинами, над которыми прежде порядочно подшутили.

В Сентябре явился второй Димитрий вместо убитого первого (Самозванца); он говорил про себя, что он тот самый Димитрий, который, с Божьею помощию, ушел, когда народ намеревался его убить: он хотел именем первого Димитрия умножить свое войско и обмануть Москву. С помощию наших, он почти достиг своих намерений, и уже покорил Российское Государство, кроме трех мест, а именно: самой столицы, [9] Новогорода и Смоленска. Марину взял он к себе в жены, тайно обвенчавшись с нею. Сей Самозванец во всем следовал наставлениям Меховецкого, который, так сказать, его создал, и зная все дела и обыкновения убитого, как заиграет, так Самозванец должен был и плясать.

1608. 14-го Января. Сейм в Варшаве. На сем Сейме Король набирал войско противу России. Следуя льстивым советам некоторых Сенаторов, он объявил, что кончит войну, лишь только обнажит саблю. Сейм не хотел изъявить на то согласия, однако ж Король, желая выполнить свои замыслы, составил квартное войско (Под сим именем разумелось войско, которое содержал Король четвертою частию своих столовых денег.) и, умножив в оном число Ротмистров (Т. е. число рот или хоругвий, ибо каждый Ротмистр имел право принимать в службу по условиям.), отправил его к Москве. Сам же, быв с Королевою в Люблине, уверял депутатов, что чем бы Господь ни благословил его в сию войну, он никаких выгод не [10] обратит в свою пользу, а все на пользу Республики. В Украйне осталось несколько Ротмистров и несколько прибавлено было новых; всех же было едва тысяча человек. — Воевода Русский (Т. е. Руси, принадлежавшей тогда Польше. Б.) Гульский заступил Гетманское место в сем войске, назначенном в Россию: жалованье выдали только за три месяца, и оно вышло прежде чем мы прибыли к Смоленску. Войско двинулось к Москве около Троицына дня: я был в хоругви Князя Порицкого, и вышел из Ковля через неделю после праздника.

29 Сентября. Король прибыл под Смоленск (Немцевич описывает тогдашний Смоленск следующим образом: «Огромный город Смоленск лежит на одном берегу Днепра; на другом возвышается крепость. Трудность обороны столь пространного места принудила жителей сжечь город и уйти с богатствами в крепость. Сия последняя, столь же почти обширная как и город, окружена стеною в три сажени толщины и 10 локтей вышины: в ней находится 38 башен четвероугольных и круглых, имеющих 9 или 10 сажен ширины: одна от другой расстоянием на 200 сажен». D. P. Z. — T. II. 359.) с блистательным и [11] красивым войском: оно состояло из людей бывших на жалованье, из дворовых войск, которых было не мало, и волонтеров; всего было около 12 тысяч человек, кроме пехоты, Литовских Татар и Запорожских Казаков; а какая была польза от них и от волонтеров, это испытали Литва и Белая Русь, которые много потерпели от перехода их в разных направлениях через сии области; узнало это и регулярное войско, ибо они весьма скоро оголодили всю страну, уводя множество скота за границу. Испытал и сам Король, какая от них польза, когда наконец остался с одними только регулярными войсками, потому что прочие, никого не боясь и никому не повинуясь, с богатою добычею толпами возвращались во свояси.

Коронный полный Гетман Жолкевский, шедший к Москве вместе с Королем, поехал к Смоленску за день до прибытия войска, для назначения удобного места лагерю: он заложил его над Днепром при долине, между тремя [12] каменными монастырями: Св. Троицы, Всесвятого Спаса и Пресвятой Богородицы, которые были оставлены Русскими. Монастырь Пр. Богородицы занял Гетман Жолкевский; в Троицком остановился Литовский Маршал Дорогостайский, а в Спасском Литовский Канцлер Сапега. Сей не долго гостил в нем; Русские стрельбою своею вытеснили его оттуда, так что он, приказав построить для себя дом в долине за Днепром, там только нашел от них покой. Немецкая пехота, которой было 2000, под предводительством пруссака Лудовика Вайера, расположилась перед лагерем к крепости: большая часть ее была истреблена не столько от оружие неприятельского, сколько от трудов военных.

На третий день по прибытии к Смоленску, Король с Гетманом и Сенаторами обозревал местоположение крепости, дабы приискать способ к расположению войск таким образом, чтоб удобно было подвозить к каждому отряду припасы, и вообще иметь со всеми беспрепятственное сообщение. Между тем охотникам поведено было приступить к замку, дабы Русские не знали, в чем состояло дело. Русские видя, что наши немедленно [13] начали копать шанцы, зажгли посад и ушли все в крепость. Полагали, что число их простиралось в то время до 70,000 (Причина сего удаления в крепость изложена в прим. 9. — В сем числе 70,000 вероятно полагаются все жители города, и окрестностей, их жены и дети. Б.). Воеводою их был Шеин, хороший и опытный воин, не раз уже бывавший на поле чести.

Осада Смоленского замка производилась следующим образом: по дороге из Польши с запада стоял по Днепру, как я сказал выше, между тремя монастырями довольно обширный и укрепленный лагерь. В сем лагере находились сам Король и Гетман. Внизу, под Троицким монастырем, построен был мост через Днепр, перед лагерем. В шанцах между турами (koszami) поставлены были три легкие орудия, которые, стреляя через городскую стену, причиняли крепости немалый вред: при них было 300 человек пехоты под начальством Ротмистров Польских Доброка и Бериала. Еще ближе к крепости, в долине, в шанцах между турами находились осадные орудия; они били в стены, но без [14] вреда неприятелю; когда же потом привезли из Риги пушки, то Немецкая пехота, окопав себя рвом, расположилась весьма близко от стены, не более как на 15 сажен. Она ужасно вредила осажденным, не позволяя им показываться на стенах; отсюда также начали вести несколько подкопов, о чем упомяну ниже. В сих шанцах были Пан Вайер с Немецкою пехотою, и 500 Королевских Венгров под начальством Граевского; с другой стороны, против крепости на север за Днепром, находилось 300 Мазуров (Уроженцев Польской провинции Мазовии. Б.), а за ними на горе стоял лагерь Панов Потоцких; было в нем более 2000 конницы: они для осторожности имели кругом себя пикеты. От сего лагеря к крепости через Днепр, на том месте, где сожгли посад, расположился Литовский Маршал Доростайский с 700 человек пехоты и шестью орудиями: они били в средину крепости через стену, потому что крепостная гора подалась к Днепру, так что, стоя за сею рекою, можно бы пересчитать все домы (Описание с такою верностию сей осады Смоленска, мы встречаем в первый раз. Это весьма редкий памятник для Истории. — Б.). Шесть [15] мужественных Русских воинов, сев на лодку, подъехали Днепром среди белого дня к стану Доростайского, и, схватив пехотное знамя Сандецкого Старосты Любомирского, возвратились благополучно в крепость (Сей геройский подвиг поныне нигде не описан: жаль, что мы не знаем имен сих Русских. — Б.). На восток вверх по Днепру, по той же стороне, где был устроен Королевский лагерь при монастыре Св. Духа, находились Казаки; их считалось 10,000, но иногда было более, иногда и менее, когда часть их отправлялась для фуражирования. Гетманом у них был Казак, весьма попечительный о войске, родом из местечка Зборова, и потому названный Зборовским. С четвертой стороны крепости, на юге, расположена была сильная стража из Королевского стана, содержавшая караулы днем и ночью, имевшая сообщение со стражею Казаков.

12 Октября в Воскресенье, Король, собрав войско под крепостию, и приказав приготовить две петарды и все потребные для сего припасы, решился на штурм. Дело сие кончилось бы без [16] дальнего отлагательства, но по беспорядкам и оплошности наших, Господь Бог не благословил сего предприятия, ибо петарда, совершив свое действие, отворила ворота; несколько наших, под предводительством Кавалера Новодворского, который управлял действием петард, ворвалось уже в крепость; Русские бросились со стен и из домов к церкви, и начали было тесниться в нее, но увидев, что к нашим не подходило подкрепления (Немцевич (D. P. Z. T. II. р. 359) говорит, что Руские построили перед стенами Смоленска засеки, которыми совершенно были закрыты ворота. Для нападения на Смоленск назначен был отряд пехоты под начальством Мальтийского Кавалера Новодворского, который ночью, пробравшись с трудом к воротам, должен был выломать их петардою: к нему придано было несколько Королевских трубачей, коим надлежало, при удачном впадении в город, дать сигналы об успехе: стоявшие по близости войска подоспели бы к ним на помощь; но от того ли, что они заблудились, или что за пальбою их не было слышно, войска не подоспели к нападающим. — В письмах Боярина Шеина к Царю В. И. Шуйскому (там же стр. 537) сказано, что приступы Польских войск к воротам возобновлялись несколько раз. К.), [17] поворотили назад и вытеснили их из замка. Начальники Польские, опасаясь измены, если предприятие будет преждевременно всем известно, не хотели поверять оного даже тем, кои предводительствовали пехотою. Капитан Королевской пехоты, Венгерец Марек, изменил: говорят, что он не хотел итти в пролом, от того ли, что не имел довольно духу, или по согласию с неприятелем (Когда войско составлено из разных народов, и когда нет в нем субординации, то тогда всякая неудача обыкновенно приписывается измене. Б.). Он повел пехоту на другую сторону замка, дабы криком и шумом, произведенным ночью, обратишь на себя внимание Русских, а между тем некому было войти в пролом, и мы, потеряв несколько своих (Немцевич говорит, что погибло при сем случае не более двадцати Поляков. К.), ни с чем воротились днем уже в лагерь. Русские между тем взяли свои предосторожности: все ворота завалили каменьями и песком; пред каждыми поставили палисады, также укрепили их песком и каменьями, и сверх того оградили их сильною стражею. [18]

Съестных припасов имели мы довольно; неприятель не мешал нам доставать оные, потому что занят был своим мнимым Царевичем; деревни, лежавшие в 18 и 20 милях от Смоленска и далее, заняты были нашими войсками; слуги наши спокойно в них жили, а крестьяне привозили в лагерь всякую живность. Пан Гонсевский находился в то время с отрядом, который, кроме Запорожских Казаков состоял из 500 человек конницы, под Белою, и осаждал сию крепостцу, которая находится от Смоленска в 18 милях.

В то время находилось в Русском Государстве множество Запорожских Казаков; считалось их более 4-6 тысяч, и с каждым днем число их умножалось, и едва ли не все коши их вышли из Запорожья. Они оказали большие услуги Королю, овладев в короткое время множеством городов, например: Путивлем, Черниговым, Почепом, Брянском, Козельском, Масальском, Мещерском, Вязьмою, Дорогобужем и многими другими.

Осадив крепость. Король желал произвести штурм, и не могши более употребить петард, потому что ворота были завалены, приказал строить [19] лестницы. Надлежало сделать 80 лестниц, одни такой ширины, чтоб пять или шесть человек могли всходить рядом, а вышиною как самые высокие деревья в лесу; другие привешивались к подвижным подъемам, которые были построены наподобие виселиц, и к коим лестницы доходили до половины: войско, идучи на штурм, катило их перед собою. С помощию сих лестниц взят был после Смоленск. Не пренебрегали также подкопами; несколько раз во многих местах вели их из лагеря, в надежде, что если не одни, то другие произведут свое действие, но Русские так были осторожны, что никакие подкопы не могли от них утаиться, ибо под Смоленскою стеною, построенною хорошим Инженером, находились тайные ходы, откуда слышно было, если где по близости производились под землею работы. Тогда они, прокапываясь под фундаментом стены против нас, или встречались с нашими в подкопах, или подведши мины свои под нашими, взрывали их на воздух, или заваливали отверзтие подкопа, от чего находившиеся в них люди были задушены. Иногда на третий и на четвертый день мы добывали их трупы из земли. Таким образом подкопы [20] долго не могли прийти в действие (Сия отличная оборона Смоленска доказывает, что Шеин был весьма искусен в военном деле. Б.); по малости орудий трудно было также сделать пролом в стене. После привезли осадные пушки из Риги, но сие делалось уже без меня, а потому предоставляю описание этого тем, кои там остались. Спустя долгое время, и подкопы ведены были удачно, ибо направляемы были в то же место, куда били орудия, а потому не льзя было осажденным узнать об них, и в самое то время, когда брали приступом Смоленск, взорвало порохом немалую часть стены, от чего ров, который осажденные провели подле ее внутри крепости, опасаясь, чтоб крепость не развалилась от выстрелов, был завален, и войскам нашим удобно было по сравнявшейся дороге пройти в замок.

(Продолжение впредь.)

Текст воспроизведен по изданию: Дневник Самуила Маскевича, бывшего в России во время второго самозванца, называемого тушинским вором // Северный  архив, Часть 13. № 1. 1825