СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

СТАРШАЯ ЛИВОНСКАЯ РИФМОВАННАЯ ХРОНИКА

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Старшая Ливонская рифмованная хроника наряду с хроникой Генриха Латвийского и хроникой Петра из Дусбурга входит в число трёх главных хроник, из которых – и часто исключительно из них – мы знаем не только общий ход, но и уникальные подробности завоевания Прибалтики немецкими крестоносцами в XIII веке. В упомянутом столетии это единственная хроника Тевтонского ордена, написанная современником и участником событий. Более ранняя хроника Генриха Латвийского не является орденской хроникой, а несколько более поздняя хроника Петра из Дусбурга, хотя и рассказывает о событиях XIII века, написана уже во второй четверти XIV столетия. Без Рифмованной хроники мы не знали бы многих подробностей важнейших битв в Прибалтике, в том числе Ледового побоища, битвы при Дурбе, Раковорской битвы, сражений при Карусе и при Ашерадене, не имели бы совершенно уникальных сведений о Миндовге, Тройдене и о других литовских князьях. Да и вообще все источники по ранней истории средневековой Литвы сводились бы только к известиям Ипатьевской летописи и немногим дошедшим до нас официальным грамотам. К великому сожалению, этот воистину бесценный исторический источник никогда не переводился на русский язык полностью, а немногочисленные отрывки не давали даже приблизительного представления обо всём этом выдающемся сочинении. А оно очень отличается от хроник Генриха Латвийского и Петра из Дусбурга.

Во-первых, автор нашей хроники был не духовным, а светским лицом. Большинство исследователей склоняется к тому, что он был герольдом или же оруженосцем кого-нибудь из рыцарей Тевтонского ордена в Ливонии. И если оруженосцем, то не очень молодым и не из простолюдинов. Сам замысел и довольно большой объём произведения исключают вероятность того, что это могли быть литературные опыты юного менестреля. Одно время автору даже предложили имя: Дитлеб фон Алпнеке, но потом от этой гипотезы быстро отказались.

Во-вторых, хроника написана не на латыни, а на немецком языке, что для того времени было делом новым и уже само по себе представляло заметное явление в немецкой литературе.

В-третьих, как следует и из её названия, хроника написана рифмованными стихами. Переводить рифмованные хроники очень трудно. Каждая строчка должна содержать лишь то, что в ней написано, и переставлять их местами нельзя. Но ведь их надо [7] ещё и рифмовать. Поэтому переводчики часто вообще отказываются от рифм. И хотя таким образом удаётся добиться точной передачи содержания каждой фразы, читатель в этом случае вправе задать вопрос: а почему же хроника называется рифмованной?

Поэтические достоинства хроники объективно могут оценить разве что сами немцы. Стоит отметить, что мало кто из литературоведов поленился бросить камень в её автора. Его ругали буквально за всё: за напыщенный слог, за плохие рифмы, за неправильный размер и тому подобное. Но иностранцы ценили Рифмованную хронику выше, чем немцы, – и не только как первоклассный исторический источник. Выдающийся латышский филолог Валдис Бисениекс восхищался именно стихами, удивляясь тому, что такая непростая форма, как книттельферз, была в ходу уже в XIII веке. Он же сетовал, что латышский язык не даёт возможности точно передать подобный стихотворный размер. Русский язык такую возможность даёт, но в настоящем переводе ей почти не удалось воспользоваться. Переводчик свою главную задачу видел в том, чтобы как можно точнее передать содержание – формой пришлось пожертвовать. При этом он не сомневается в том, что когда-нибудь Рифмованной хроникой займутся достойные преемники таких корифеев стихотворного перевода, как Семён Липкин и Аркадий Штейнберг.

Ранее считалось, что как самостоятельный исторический источник Рифмованная хроника представляет серьёзный интерес начиная со времени не ранее 30-х годов XIII века, так как до этого она лишь пересказывает «Хронику Ливонии» Генриха Латвийского. Но современные учёные выяснили, что непосредственно с хроникой Генриха наш автор не был знаком. Мало того, его рассказы и рассказы Генриха Латвийского об одном и том же событии иногда довольно заметно различаются, причём не только в мелких деталях. Поэтому есть основания считать, что автор Рифмованной хроники, помимо устных пересказов хроники Генриха, располагал и другими источниками, до нас не дошедшими. Он должен был опираться и на устную традицию, то есть на рассказы братьев и оруженосцев Тевтонского ордена, священников и местных жителей. Фактически здесь мы имеем дело с иным изложением истории Ливонии. И хотя хроника Генриха Латвийского освещает этот период намного подробнее и хронологически достовернее, изучение соответствующей ей части текста Рифмованной хроники представляется тоже очень важным.

Во-первых, мы находим здесь маленькие, но очень существенные дополнения к «Хронике Ливонии», а иногда и целые эпизоды, о которых Генрих вообще не упоминает. Так, только из Рифмованной хроники мы узнаём о том, что убийца магистра Винно был колесован. Таков рассказ об эстонской женщине, спасшей от голодной смерти двух братьев Ордена меченосцев, заключённых в крепости Вильянди, и т. п.

Во-вторых, Рифмованная хроника служила источником для таких широко известных и часто цитируемых хроник, как хроника Германа из Вартберга и хроника Бальтазара Рюссова. Многие ошибки и неточности, подчёрпнутые у этих хронистов и разошедшиеся по сочинениям историков, описывавших события первой четверти XIII столетия, как теперь можно утверждать, берут своё начало именно из нашей хроники. [8]

В-третьих, и это важнейшая особенность всего сочинения, Рифмованная хроника отражает мировоззрение братьев Тевтонского ордена и именно их восприятие ливонской истории, отличное от её восприятия рижскими или дерптскими горожанами, а тем более людьми из епископского окружения, к которым принадлежал Генрих Латвийский. Не забудем, что именно в конце XIII века, когда и создавалась Рифмованная хроника, противоречия между горожанами, епископом и орденом приблизились к своему пику и вскоре вылились в жестокую междоусобную войну.

Валдис Бисениекс, автор блестящего перевода Старшей рифмованной хроники на латышский язык, отмечал известное сходство между этим произведением и современной ему «Песнью о Нибелунгах» – впрочем, это давно заметили и сами немцы. И нам кажется, что немецкие писатели и филологи были чересчур уж строги к своему пращуру. Ведь хорошая литература – это, прежде всего, хорошо рассказанная история. Теперь русскоязычный читатель сам сможет судить, хорошо или плохо эти истории рассказаны.

Старшая Ливонская рифмованная хроника состоит из 12 017 строк или более чем из шести тысяч двустиший. Для сравнения: в «Одиссее» 12 106 строк.

Полностью хроника переведена только на латышский (1893, 1936 и 1998) и эстонский (2003) языки. Английский перевод (1979), по существу, является прозаическим пересказом, причём несколько сокращённым. На польский и литовский языки, как и на русский, до сих пор переводились лишь отрывки.

Настоящий перевод выполнен по изданию Livländische Reimchronik. Paderborn, 1876.

Калининград, 2023