СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ОТ РЕДАКЦИИ

Настоящее издание предпринято Институтом востоковедения Академии Наук СССР в 1934 г. по предложению Народного комиссариата просвещения Туркменской ССР и на средства, отпускавшиеся последним, а впоследствии Туркменским государственным научно-исследовательским институтом истории. Издание содержит извлечения из восточных источников по истории туркменского народа с древнейших времен до завоевания Туркмении царской Россией в конце XIX в. II том этого издания, содержащий источники по истории туркмен в XVI-XIX вв., вышел в свет в 1938 г.

Настоящий I том заключает в себе арабские и персидские источники, охватывающие VII-XV вв. жизни Туркмении и туркмен, то есть ранние периоды средневековой истории Туркменской CСР.

В задачи редакции настоящего издания не входило собирание сведений по древней истории туркмен и Туркмении — греческих, латинских, китайских и др. Эти сведения, сравнительно небольшие по объему, должны быть изданы в русском переводе отдельно.

Затрагивая важнейшие моменты жизни средневековой истории Туркменской ССР, издаваемый материал, ценный и сам по себе, еще больше может дать для исследования при его совместном изучении с археологическими памятниками, которыми так богата Туркмения.

Приступая к составлению свода арабских и персидских источников для I тома, редакция сразу же поставила вопрос о критериях для собирания материала. На первый взгляд покажется даже странным — о каких критериях может итти речь. Ведь собирать надо все, что относится как к территории, на которой живут туркмены, так и к ним самим. Однако уже при первом размышлении появляются и трудности: каких туркмен мы должны иметь в виду, всех ли, которых упоминают источники, только ли тех, которые в прошлом жили на территории Туркменской ССР, или, кроме них, еще какие-то их группы.

В средневековой истории туркмены играли немалую роль в жизни Ирана, Малой Азии и Кавказа. Известий о туркменских отрядах и их набегах, о туркменских поселениях в указанных странах XI-XV вв. так много, что они могли бы составить специальный том. Однако туркмены эти через какие-нибудь сто лет, а то и меньше, после ухода с родных кочевий отрывались от своей родины, входили в соприкосновение с другими народностями, подчинялись политической жизни новой страны и тем самым выходили из состава своего народа, остававшегося в целом на своей территории. Истории этих туркмен при собирании материалов I тома мы во внимание не принимали.

Сложнее обстоит вопрос с теми туркменами, которые ушли в Закавказье. Большая часть этих туркмен вошла в состав азербайджанского народа как одна из составных его частей. Естественно, что история этих туркмен войдет в историю Азербайджана и азербайджанского народа. Однако в конце XIV или в начале XV в., но не позже, в среде полукочевых, [4] полуоседлых туркмен Армянской возвышенности сложился замечательный эпос, известный сейчас под именем «Китаб-и-Коркуд». В эпосе этом географическая среда — целиком кавказская, богатыри туркменские выступают уже ревностными мусульманами и воюют с абхазами, грузинами и византийцами. Вместе с тем, некоторые из этих богатырей носят имена полуисторических, полулегендарных лиц. Так, главный богатырь эпоса Казан-бек или Салор-Казан, по словам Абулгази, (Изложены у В. В. Бартольда (Очерк истории туркменского народа, стр. 43) был предком туркменского племени салоров, которые в основном жили на территории собственно Туркмении. По-видимому, в 12 песен «Китаб-и-Коркуд» вошли в качестве их наиболее древних слоев какие-то части того фольклорного, материала, который туркмены имели еще в XI-XII вв., когда покидали родные земли. Изучая эти прекрасные песни, исследователю будет нелегко отделить более ранние черты общественного быта и идеологии от более поздних, то есть те, которые сложились еще в собственно Туркмении, от тех, которые выросли на новой почве — на Кавказе.

В какой-то мере песни «Китаб-и-Коркуд» можно было бы использовать и для истории туркмен и Туркмении. Не ввели мы их в I том материалов главным образом потому, что 4 песни изданы были уже В. В. Бартольдом (ЗВО, VIII, стр. 207-218; XI, стр. 175-193; XII, стр. 037-059; XV, стр. 1-38) в тексте и переводе, а перевод остальных найден в его архиве и в скором времени будет напечатан.

Много внимания при собирании материалов мы отвели огузам-туркменам на Сыр-дарье, сведения о которых имеются, главным образом, в источниках X и XI вв. Известия об этих туркменах особенно важны по вопросам: 1) о границах туркменских поселений в раннем средневековье, 2) этногенеза туркменского парода.

Сосредоточив главное внимание на собирании исторических сведений о жизни туркменского народа на его собственной территории, мы не могли обойти молчанием той большой роли, которую сыграли туркмены и их вожди в политической жизни Ирана. Здесь, прежде всего, мы имеем в виду образование в XI в. Сельджукского государства. Вообще, для периода до XV в. совершенно невозможно отделить историю северного Хорасана, теперь составляющего часть территории Туркменской ССР, от истории южного Хорасана и Мазандерана, теперь входящих в состав Ирана; поэтому в настоящий том вошло много данных, относящихся к истории восточной части Ирана, но важных для понимания истории туркмен и Туркмении.

При подборе отрывков из источников мы, конечно, исходили из того положения, что нельзя изучать историю туркмен и Туркмении совершенно изолированно от той исторической среды, в которой протекала их жизнь. Отделить последнюю от Хорезма, Мавераннахра, Гургана, Хорасана невозможно, тем более, что последний, как выше уже отмечалось, большую часть своей средневековой истории был целиком связан с Средней Азией.

Вот почему в материалах I тома читатель найдет немало отрывков, которые почти или даже совсем не дают прямых сведений о туркменах, но рассказывают о политической и культурной жизни областей, исторические судьбы которых были тесно связаны с Туркменией и туркменами. Самый факт выключения этого материала поставил бы исследователя истории туркменского народа перед необходимостью искать нужные ему сведения в непереведенных источниках, так как огромное их количество не вошло в существующую научную литературу, а то, что вошло," — разбросано по крупицам во многих русских и иностранных изданиях, и тем самым трудно доступно. [5]

Настоящее соображение заставило пас предпослать материалу, непосредственно касающемуся туркмен (наши источники упоминают о них только с IX в.), сведения об арабском завоевании Гургана, Хорасана, Дихистана и Хорезма в VII-VIII вв., в том числе и части территории Туркменской ССР, поскольку, без этих сведении не понять истории туркмен и Туркмении.

Материалом этим являются большие отрывки классических сочинений арабской историографии — Белазури (IX в.), Я'куби (IX в.) и Табари (IX-X вв.). В них читатель найдет подробные данные не только об арабском завоевании и той новой политической обстановке, в которую была поставлена жизнь туркменского народа и его территории, но и ценнейшие сведения о тюрках Дихистана, о балхских карлуках, наконец о тюрках Бадгиса, игравших во второй половине VII и в начале VIII в. значительную роль в борьбе с арабами завоевателями. Известия об этих народностях сыграют свою и, по-видимому, немалую роль в вопросе об этногенезе туркменского народа.

Мы старались, по возможности, представить во всей полноте те сведения, которые имеются в арабской и персидской географической и исторической литературе. Не будет ошибкой сказать, что нами использованы в основном все авторы, заключающие в себе ценные факты о туркменах. Не использованы хотя и важные, но неизданные сочинения нескольких авторов, рукописи и издания трудов которых отсутствуют в Ленинграде, Например сочинение персидского историка XII в. Абу-л-Хасана Али ибн Зейда Бейхаки «История Бейхака». (Оно издано в Тегеране в 1938 г., но в Ленинграде еще не получено) Сознательно не взят нами отрывок о тюрках в сочинении автора начала XIII в. Ауфи. Этот текст совершенно искажен и все попытки его объяснить до сих пор были неудачны. Источник, которым пользовался Ауфи — «Табан ал-хайаван» Шереф-аз-замана Тахира, автора начала XII в., недавно обнаружен, но еще не издан. (Туркестан, ч. I, стр. 99; J. Marquart. Ueber das Volkstum der Komanen, SS. 38-77; В. Бартольд. Новый труд о половцах, стр. 141-142; V. Minorsky. Une nouvelle source Musulmane sur l'Asie centrale au XI-е siecle, pp. 317-324; GMS, NS XI, pp. 284-286, 317, 444)

Труднее ответить на вопрос — с какой полнотой использованы 39 арабских и персидских авторов IX-XV вв., сочинения которых в соответствующих отрывках приведены в I томе материалов. Хочется думать_v что сюда вошло все основное, что имеется в источниках для научной работы по изучению истории Туркменской ССР. Слабее всего представлены известия о тех событиях, которые в середине VIII в. разыгрались главным образом в Мерве и его районе в связи с приходом к власти Аббасидов. События эти, известные в пауке также под именем «движение Абу-Муслима», не имеют прямого отношения к истории туркмен, но как разыгравшиеся на территории Туркменской ССР должны были получить свое отражение в источниках, вошедших в I том материалов; значительный объел сведений о них заставил редакцию привести их не полностью. Это упущение может быть восполнено существующей литературой по этому вопросу. (J. Wellhausen. Das arabische Reich und sein Sturz. — Туркестан, стр. 197-201)

Нельзя сказать, что все отрывки из источников находятся на одинаковом уровне критической проработанности текста. Как правило, арабские тексты в лучшем состоянии, чем персидские. Таких изданий, как восемь томов «Bibliotheca geographorum arabicorum» (изд. De Goeje) и многотомный Табари, для персидских авторов нет, хотя ряд авторов удовлетворительно издан в «Gibb Memorial Series». Характерно, что один из примечательных и самых ценных источников по истории туркмен — персидский историк [6] XI в. Бейхаки до настоящего времени критически не издан. Издание Могlеу 1862 г. так же мало критично, как и тегеранское издание 1890 г. Некоторые авторы имеются только в рукописях или восточных некритических изданиях и литографиях. Таковы, например, Утби, арабский автор XI в., Хафиз-и-Абру, Абд-ар-раззак Самарканди, Мирхонд — персидские историки XV в. Переводчикам приходилось при переводе проделывать и работу критики текста, поскольку в других рукописях имеются разночтения и варианты. Впрочем, и наличие печатного издания не дает еще гарантии исправности текста, что приводило не раз к необходимости проверить его по имеющимся рукописям.

Больше всего разночтений имеется в области исторических имен и, особенно, географических названий. Большие затруднения, как извести, причиняются частым отсутствием в рукописях диакритических знаков, что дает, в силу особенностей написания букв **** и ***** и других, возможность с одинаковым формальным правом разно читать исторические имена и географические названия, особенно неизвестные или малоизвестные. Нужно сказать, что даже критически изданный текст не гарантирует правильного чтения. Естественно, что, стремясь к максимальной точности в этом отношении, мы абсолютно правильного чтения имен и названий гарантировать во всех случаях не можем. Обычно, даже при правильном написании имени или названия, рукописи и за ними издания не различают букв «дж» и «ч», «п» и «б», «к» и «г»; на произношение «г» указывает часто арабская транскрипция «дж» (буква «дж» с первоначально передавала звук «г»).

При переводе источников очень остро стоит вопрос о максимальной точности. Переводчик, конечно, должен передать только то, что есть у автора. Точно передаваемую фразу мы стремились строить не дословно, а в синтаксисе богатого русского языка. В какой мере мы здесь успели, судить читателям. Перевод исторических текстов, являются ли они повествовательными или документальными, упирается всегда в терминологические трудности. Можно знать хорошо арабский и персидский языки и сделать неверный перевод. Технические, политические и социальные термины, на каждом шагу встречающиеся в наших источниках, требуют тщательного исторического анализа. Неправильный их перевод может совершенно исказить смысл соответствующего места источника. Весьма часто даже самые хорошие словари не вскрывают реального содержания того или иного термина. Только подбор и анализ параллельных контекстов может помочь в выяснении их значения.

Таковы, например, часто встречаемые слова-термины: «гулям», «муста-галл», «медина», «рабад», «балад», кедхуда», «сахиб-берид», «наиб-берид» и другие. Одни из этих терминов арабские (часть их вошла в персидский язык), другие персидские, третьи тюркские или монгольские. Неправильное понимание этих терминов может сильно исказить смысл текста.

Слово «гулям» часто переводят «раб», а в тексте оно может означать «воин», к тому же в положении военачальника, хотя и купленного когда-то на рынке в качестве молодого раба.

«Медина» переводят «город», а в тексте, в арабской географической литературе X в., под этим термином понимали по большей части внутренний город, то есть наиболее древнюю его часть. Термин «кедхуда» имеет весьма много значений, и при переводе его надо всегда учитывать соответствующие контексты, а вместе с ними время и место употребления термина. «Кедхуда», например, в XI в. может означать и хозяина дома и крупного чиновника — нечто вроде везира при вассальном князе или правителе области. Как правило, всюду в материалах I тома встречаемые термины [7] (политические, социальные и Технические) сохраняются в тексте перевода и, судя по характеру термина и по контексту, или получают русский перевод тут же, или, что чаще, имеют соответствующие примечания, в которых и вскрывается их значение.

Известно, что персидская и арабская историография, начиная с XIII в., проникается весьма пышной риторикой. Этим особенно отличаются труды персидских историков — Джувейни (XIII в.) и Шереф-ад-дина Езди (XV в.). Эта риторика, не имеющая обычно никакого отношения к существу рассказа, к его содержанию, нами в значительной части выкинута как балласт, который только затрудняет понимание приводимого в переводе текста. Также нами выкинуты все так называемые формулы религиозного или пиэтетного характера вроде — «да благословит его аллах», «да помилует его аллах», «да продлит аллах его жизнь» и т. п.

Больше всего времени I том материалов потребовал на составление исторических и географических комментариев.

Комментарий в подобных изданиях должен носить по существу справочный характер. Переводы текстов должны быть сопровождены такими примечаниями, которые помогли бы читателю разобраться в изучаемом им памятнике.

Мы стремились, в пределах возможного, прежде всего разъяснить все действующие в событиях исторические персонажи, зная хорошо, что только специалист, да и то имеющий под рукой богатую библиотеку и справочные издания, сможет расшифровать многие исторические имена, особенно, если они являются второстепенными или третьестепенными фигурами.

Старались мы, насколько позволяли состояние современной науки и наши знания, разъяснить и географические названия. Однако здесь мы придерживались следующего принципа: не писать примечаний на общеизвестные географические названия и не делать примечаний на названия, которые не поддаются точному географическому определению. При этом мы пользовались, прежде всего, классическими работами В. В. Бартольда: 1) «Историко-географический обзор Ирана», 2) «К истории орошения Туркестана», 3) «Туркестан в эпоху монгольского нашествия» и другими, работой В. А. Жуковского «Развалины Старого Мерва» и рядом иностранных работ. В тех случаях, когда в научной литературе только изложено содержание переведенных в настоящем томе источников без определения местоположения данного пункта, примечания нами не давались.

Большое место в наших примечаниях составляют вышеупомянутые политические, социальные и технические термины. Объясняя их значение, мы не выходили в своем комментарии за пределы простой справки, памятуя, что более подробное разъяснение ввело бы нас уже в исследование, поскольку многие из этих терминов, как, например, «ябгу», «кедхуда» и другие могли бы стать предметом самостоятельных научных работ.

Большинство наших источников компилятивного характера, что приводит часто к необходимости выяснения: нет ли у последующего по времени автора в качестве составной части его текста кусков, механически перенесенных из того или иного труда его предшественников. Дабы избежать ненужных повторений, соответственные параллельные места нами исключены. В тех случаях, когда позднейший автор присоединяет к данным использованного им сочинения ценные дополнения, мы печатаем целиком первоначальный текст и в примечаниях даем оригинальные места компилятора.

Так, например, мы поступили с Низам-ад-дином Шами и Шереф-ад-дином Йезди, авторами одноименных трудов «Зафар-намэ» по истории Тимура (1370-1405). Так как Низам-ад-дин Шами является основным текстом, то в I том «Материалов» мы включили соответственные части, относящиеся [8] к Туркмении и туркменам, из его труда, а что касается Шереф-ад-дина Йезди и отчасти Абд-ар-раззака Самарканди, то из них брали только места, дающие новые, дополнительные факты и их детали. В известной части также мы поступили с арабскими географами Сам'ани (XII в.) и Якутом (XIII в.). Последний часто переписывает первого, иногда дополняя его. Примеров этого порядка можно было бы привести еще несколько.

Серьезным вопросом при издании I тома «Материалов по истории туркмен и Туркмении» являлась транскрипция собственных имен и географических названий. Здесь мы решили стать на позицию максимального упрощения транскрипции. Только в одном случае мы решили ввести дополнительный знак — для буквы ** в середине слова, которая передана через

По сравнению со II томом, транскрипция в настоящем томе несколько приближена к употребляемой в настоящее время специалистами так называемой «арабистической» транскрипции, в частности арабский определенный член с его вариантами всегда пишется ал-, ад- и т. д., а не ул-, уд- и т. п.

Большое число участников работы и разнообразие материала вызвало некоторый разнобой и непоследовательность в транскрипции, которые редакции не удалось целиком устранить. Отчасти этот разнобой вызван тем, что одни и те же имена и слова произносятся разно по-персидски и по-арабски (например рамадан = рамазан).

Для I тома собран огромный материал из источников. На основе какого же принципа расположен весь этот материал по главам? История туркмен мало изучена, вследствие чего не существует ее периодизации. Более того, нет твердо установленной периодизации и истории Средней Азии в целом. Все это и заставляет нас расположить материал хронологически по тем крупным политическим периодам, которые были установлены еще В. В. Бартольдом в его капитальном «Туркестане» и других работах. Это же деление позволяет довести до минимума дробление источников на части. I том. разбит на 4 части.

Часть I — «Территория Туркмении под арабским владычеством в VII-VIII вв.» Здесь читатель найдет не только много фактов, рисующих обстановку арабского завоевания на территории Туркмении и соседних Гургана и Хорасана, но и весьма важные сведения о тюрках Дихистана, Балхских карлуках и тюрках Бадгиса, что имеет большое значение для изучения этногенеза туркмен. Источники для этого периода только арабские.

Часть II — «Территория Туркмении в IX-X вв. Старейшие арабские и персидские известия о гузах-туркменах». В это время Средняя Азия и Туркмения, по крайней мере оседлые районы ее территории, находились под властью Тахиридов и Саманидов. На IX-X вв. падает расцвет арабской классической географической литературы. Вторая часть материалов целиком заполнена отрывками из их сочинений, дающих весьма ценные сведения о туркменах (обычно в это время называвшихся огузами, в арабской транскрипции — гуз) и их территории в указанное время.

Часть III — «Туркмения и туркмены в XI-XII вв.» Это — центральная часть I тома. Здесь собран огромный материал о сельджукском движении; о туркменах, выступивших на широкую политическую сцену, разгромивших в XI в. Газневидское государство и давших Ирану династию, господствовавшую там в течение более полутора столетий. Вместе с тем читатель найдет в этой части интересные факты об отношении туркмен к сельджукской власти, друг к другу в XI-XII вв., о культурном состоянии оседлой полосы Туркмении и некоторые данные о внутренней жизни самого туркменского народа (по традиции и в это время часто именующегося гузами). Среди источников этого раздела преобладают персидские авторы. [9]

Часть IV — «Туркмения и туркмены в XIII-XV вв.» Материалы этой части говорят: о борьбе отдельных районов Туркмении и туркмен с монголами в период нашествия Чингиз-хана; о Туркмении и туркменах при Тимуре и Тимуридах; о состоянии феодальной раздробленной Туркмении и соседних областей в XIII-XV вв.

Что же дает весь этот огромный материал, извлеченный из арабских и персидских источников IX-XV вв. для изучения истории Туркмении и туркмен до XVI в.?

За исключением «Китаб-и-инша», или просто «Инша», являющегося сборником официальных документов XII в., вернее копий с них, собранные в I томе отрывки являются источниками повествовательного характера. Они могут быть разделены в основном на следующие группы.

Обширные своды по истории типа Табари IX-X вв. и Рашид-ад-дина (XIII-XIV вв.), отдельные монографии вроде истории «Завоевателя мира», то есть Чингиз-хана, Джувейни (XIII в.) и «Книги побед» Низам-ад-дина Шами (XV в.), посвященной царствованию Тимура, арабские географические сочинения IX-X вв., в основном вошедшие в «Bibliotheca geographorum arabicorum», наконец, сочинения типа мемуаров Бейхаки(Х1 в.) и путевых записок Ибн Фадлана (X в.). В статьях В. И. Беляева и А. А. Ромаскеввча, предпосланных настоящему тому, читатель найдет нужные ему сведения о каждом из авторов — арабских и персидских — и вместе с тем об общем направлении этой литературы. Исторические сочинения носят характер придворно-феодальных хроник с изложением событий в походной записи. Хроники эти заполнены подробным изложением войн, феодальных междоусобиц, придворной жизни, реже — внутренних событий и еще реже упоминаниями фактов социальных отношений. На более высоком уровне находится арабская географическая литература. Общеизвестно, что она дает весьма точные описания городов, селений, расстояний между ними, торговых маршрутов, разных видов ремесленного производства, вывозимых и ввозимых товаров и т. д.

Еще более ценными являются сочинения типа исторических мемуаров (Абу-л-Фазля Бейхаки и ан-Несеви) или типа путевых записок Ибн Фадлана, проделавшего с караваном в 922 г. долгий путь из Багдада в Булгар и лично видевшего туркмен. В составе материалов I тома нет ни одного источника, вышедшего из среды самих туркмен. Большинство авторов даже не ставит своей задачей писать специально о туркменах. Упоминания о них идут, между прочим, при изложении войн, описании населенных пунктов, географических районов, или описании различных маршрутов. Таким образом сведения о туркменском народе весьма отрывочны и случайны. Однако в руках историка-исследователя они, сопоставленные друг с другом, могут дать не мало. Меньшее число источников Содержит связный рассказ о туркменах. В этом отношении более всего ценны упомянутые Ибн Фадлан и Бейхаки.

Первый из них проехал через туркменские кочевья в 922 г. и оставил нам интересные записки, которые содержат ряд весьма ценных сведений об их внутренней жизни и дают возможность судить об уровне их общественного развития. Записка Ибн Фадлана — по существу, первое по времени подробное сообщение, в значительной части посвященное туркменам. Также ценны исторические мемуары Бейхаки. Последний в течение почти двух десятков лет служил в «диван ар-расаил», в круг дел которого входили ж дипломатические Сношения, в качестве писца-составителя официальных бумаг, был в курсе всех отношений между правительством Мас'уда Газневи (1030-1041) и туркменами, следил за каждым днем их борьбы, видел падение могущества Газневидов в 1040 г. и образование государства Сельджуков.

Десятки страниц, посвященные Бейхаки туркменам, дают возможность изучить их политическую роль в XI в. в Иране и Средней Азии с такими [10] подробностями, которые редко встречаются при изучении раннего средневековья.

Несмотря на то, что в большей части источников сведения о туркменах представлены отрывочно и случайно, все же изучение истории туркмен может дать значительные результаты.

В наших источниках достаточно материала, чтобы для каждого крупного исторического периода, начиная с IX в., наметить более или менее точно территорию, на которой жили туркмены.

Материалы I тома содержат много ценных сведений о культурном состоянии оседлой полосы Туркменской СОР и смежных районов, особенно Мервского оазиса, Хорезма, Абиверда, Несы, Дихистана и других мест. Богатый фактический материал разбросан в источниках и по вопросу о политическом, торговом и культурном взаимодействии туркмен с упомянутой выше оседлой полосой, то есть Хорезмом, Хорасаном и Мавераннахром.

Благодаря наличию содержательного рассказа Ибн Фадлана, который как бы кладет начало изучению вопроса о внутреннем состоянии туркменского общества в IX-X вв., а также разбросанным фактам общекультурного характера в арабских и персидских материалах I тома, исследователь получит возможность составить, хотя и далеко не полную, но достаточно выразительную картину истории культурной жизни туркмен, а вместе с богатыми материалами по оседлой полосе и городам и историю культурной жизни Туркмении в целом. По родо-племенной структуре туркмен в раннем средневековье весьма ценны сведения Махмуда Кашгарского (XI в.) и Рашид-ад-дина (XIII-XIV вв.).

Меньше всего фактического материала по вопросам внутренней политической истории туркменского народа. Объясняется это тем, что 1) авторы наших источников интересовались туркменами лишь постольку, поскольку туркмены влияли на политическую жизнь пограничных оседлых областей и стран; 2) на протяжении изучаемого нами времени, то есть до XV в., туркмены не образовали единого государства с твердой и обязательной для всех туркменских племен властью, структура которой отразилась бы в источниках.

Иначе дело обстоит с внешнеполитической историей туркменского народа, особенно богат фактами в этом отношении период XI-XII вв.

Большую роль в деле изучения прошлого туркмен сыграл В. В. Бартольд, так много сделавший для истории Средней Азии в целом. Его «Очерк истории туркменского народа», помещенный в сборнике «Туркмения» (ч. I, 1929, изд. Академии Наук СССР), является настольной книжкой для всякого, кто занимается историей туркмен и Туркмении.

«Очерк», написанный весьма сжато, содержит большое количество фактического материала по разным вопросам истории туркмен. Сам В. В. Бартольд писал, что «составленный мною очерк относится к области подготовительных работ, которых в данной области «еще нет и без которых немыслимо выполнение широких научных задач».

Не претендуя, таким образом, на какое бы то ни было историческое построение внутренней истории Туркмен, В. В. Бартольд вместе с тем указал не только какие материалы в каких источниках можно искать и найти, но по ряду вопросов туркменской истории дал точные и ясные ответы.

Вместе со сведениями арабских и персидских источников I тома и персидских, бухарских и хивинских источников II тома, уже выпущенного, «Очерк» В. B. Бартольда окажет немалую помощь всем тем, кто будет писать исследование, популярные очерки или учебники по истории Туркмении. (А. Ю. Якубовским, главным образом по материалам настоящего тома, написаны «Очерки по истории туркмен в IX-XV вв.», которые появятся в изданиях Института востоковедения Академии Наук СССР) [11]

Нами обозначались многоточиями места текста, не имеющие отношения к туркменам или к Туркмении и оставленные нами без перевода. В квадратные скобки заключены сокращенные изложения частей текста, имеющих второстепенное значений для нашей темы. Заголовки, отмеченные звездочкой, принадлежат редакции, остальные находятся в подлинных текстах. Как и ко второму тому, приложены указатели личных имен, географических и племенных названий и терминов, а также список цитируемой в примечаниях литературы; наличие последнего позволило нам не давать в примечаниях полных библиографических данных о цитируемых работах. Кроме того, ряд наиболее часто упоминаемых работ, журналов и серий цитируется сокращенно, полные заглавия их читатель найдет в специальном списке условных сокращений. Восточные источники цитируются но имени автора без заглавий сочинений; читатель найдет полные заглавия изданий этих источников в списке литературы.

В качестве переводчиков арабских и персидских источников участвовали в настоящем томе В. И. Беляев, С. М. Богданова-Березовская, С. Л. Волин, И. Н. Леманов, Г. В. Птицын, Е. А. Разумовская, О. И. Смирнова и др. В редакции переводов с арабского языка принимали участие акад. И. Ю. Крачковский и Д. В. Семенов, с персидского языка — А. А. Ромаскевич. В составлении примечаний, участвовали А. М. Беленицкий, С. М. Богданова-Березовская, С. Л. Волин и А. Ю. Якубовский.