Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ИСААК МАССА

ISAAC MASSA

(1612)

(Синим цветом в сетевой версии отмечены примечания взятые из других текстов данного сборника. Thietmar. 2007)

Исаак Масса родился в 1587 г. в Гаарлеме в старинной нидерландской семье, торговавшей сукнами (см. письмо Массы: Вестн. Европы. — 1868. — № 1. — С. 238). «Предки мои, — свидетельствует он сам, — проливали кровь за отечество во Франции и в брабантских войнах». Отец его умер между 1610— 1613 гг., как предполагает В. Кордт, «в бедности, иначе Исаак Масса незадолго до смерти отца не мог бы называть себя «молодым человеком, потерявшим все ради религии». В родительском доме и вообще в детстве он не [204] получил никакого образования: «Меня не обучали ни письму, ни наукам, — говорит он, — своим образованием я обязан, главным образом, самому себе» (Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени. — СПб., 1874. — С. 3, 5, 6). «Путем самообразования он впоследствии действительно приобрел себе солидный запас знаний. Родители отправили его еще юношей в Россию для изучения торгового дела. Он прибыл сюда в 1601 г. и прожил восемь лет в самой Москве, где был очевидцем многих достопамятных событий, совершившихся здесь в те годы: он видел ужасы голода 1602 г., присутствовал в 1605 г. при травле медведей, устроенной по приказу Лжедмитрия на заднем дворцовом дворе, видел труп узурпатора, лежавший на земле...» (Кордт В.А. Очерк сношений Московского государства с республикою соединенных Нидерландов по 1631г. // Сборник Рус. ист. о-ва. — 1902. — Т. 116. — С. CXII-CCV: биография Массы). Живя в Москве, Масса выучился русскому языку и настолько хорошо овладел им, что даже перевел с голландского на русский описание побед принца Морица Нассаусского. Это знание особенно пригодилось ему тогда, когда он стал собирать сведения о географии северо-восточных окраин России, а также исторические материалы, начиная с царствования Ивана Грозного. Московские события смутной эпохи заставили его в 1609 г. уехать из Москвы и отправиться на родину морем через Архангельск.

По возвращении в Голландию Масса принялся за обработку собранных им в Москве материалов и вскоре написал книгу под заглавием «Краткое повествование о начале и происхождении современных войн и смут в Московии», в которой он изложил свои воспоминания о смутной эпохе и попытался объяснить ее на основании исторических данных.

Сочинение это принадлежит к числу весьма важных иностранных источников о смутном времени. При жизни Массы оно не было напечатано и увидело свет только в XIX в. (в первый раз в издании Археологической комиссии: Rerum Rossicarum Scriptores exten. — Т. 2. — P. 1—125; далее голландский текст с французским переводом и биографией Массы издан М.Оболенским и А. фан-дер-Линде. Histoire des guerres de la Moscovie, 1601—1610: In 2 vols. — Bruxelles, 1866; русский перевод: Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени в России. — СПб., 1874). Однако уже вскоре по возвращении на родину Масса смог издать в Голландии два сочинения о Сибири, представляющие для нас особенно большой интерес.

Трудно сказать вполне определенно, когда именно и под влиянием каких причин возник у И. Массы интерес к Сибири. Отдаленной и еще плохо известной европейцам страной он, нужно думать, заинтересовался сначала, подобно другим иностранцам, как рынком сырья и сбыта; любопытство вызывали к себе также и ведущие через нее торговые пути в Китай, но собранные Массой данные показывают, что он не чужд был и географических, и этнографических интересов вообще и чувствовал особую склонность к науке землеведения. Мы знаем, во всяком случае, что уже к концу своего первого пребывания в Москве, благодаря одному русскому, который ездил в Сибирь при Борисе Годунове, а также знакомству с царедворцами и дьяками приказов, с которыми он постоянно старался поддерживать дружеские отношения, [205] Масса располагал уже довольно обширными и точными сведениями о Сибири. Между прочим, вероятно в 1608 г., Масса получил предложение от нидерландского торговца Исаака Лемэра принять участие в качестве фактора в экспедиции для отыскания Северо-Восточного морского пути, но отказался от этого предложения. Причины этого отказа изложены им самим в его известии о дорогах из Московии на Восток: «Я прекрасно знаю и могу это доказать, что этот северный путь закрыт и что все желающие его открыть претерпят неудачу в своих попытках».

Написанное Массой по возвращении в Нидерланды «Краткое повествование о Смутном времени» в посвящении книги принцу Морицу Нассаусскому выражает надежду, что автору удастся передать ему хотя бы в устной форме все то, что он знает о России, о ее берегах и о путешествиях, предпринятых по повелению московских князей в Китай и Монголию (Сказания... — С. 6—7). Вскоре Массе действительно представился случай не только изложить все это в письменной форме, но и увидеть свое сочинение в печати.

В 1612 г. в Амстердаме вышел сборник географа Гесселя Герритса под заглавием «Beschryvinghe van der Samoyeden Landt in Tartarien», в котором были помещены две статьи Массы о Сибири с приложением карты. Сочинения эти сразу же обратили на себя внимание, издавались неоднократно и вскоре же переведены были на многие языки. Библиографическая история их очень запутана, отчего я считаю необходимым на ней несколько остановиться.

В 1613 г. оба сочинения переведены были на латинский язык и изданы в книге «Descriptio ас Delineatio Geographica Detectionis Freti» etc. вместе с описанием плаваний Гудзона, а также путешествий Фердинанда де Квироса (De Queiros). В том же 1613 г. сделан был и немецкий перевод: он помещен в десятом томе издания de Bry «Ostindische Reiser»; перевод этот принадлежит Готарду Артхусу (или Артусу) из Данцига (Gotthard Arthus Dantiscus, 1570—1630), плодовитому немецкому компилятору и публицисту начала XVII в., в списке работ которого значится довольно много переводов с голландского языка (см.: Adelung J. Chr. Fortsetzung und Ergaenzungen zu Joecher's Gelehrten Lexico. — Leipzig, 1784. — Bd 1.— S. 1148—1149; Kelchner. Allgemeine Deutsche Biographie. — Leipzig, 1875. — Bd 1. — S. 613). С книгой Артуса познакомился А.Н. Пыпин, который, не подозревая о том, что в части, касающейся Сибири, она есть не что иное, как перевод Массы, писал: «Происхождение этой книжки до сих пор не исследовано; любопытно было бы разыскать, откуда были им взяты сведения, изложенные в книжке о Сибири; могло быть, что они заимствованы были из устных рассказов людей, бывших в Москве» и т.д. (Сибирь и исследования ее // Вестн. Европы. — 1888. — № 4. — С. 702—703). В своей позднейшей «Истории русской этнографии» (СПб., 1892. — Т. 4. — С. 206) А.Н. Пыпин исправил допущенную им ошибку и указал, кстати, «в пример библиографической запутанности» на П. Пекарского (Наука и литература при Петре Великом. — СПб., 1862. — Т. 1. — С. 340) и Аделунга (Op. cit. — Bd. 2, — S. 296), «где Артусу приписано издание Массы и Герарда (Герритса), им только перепечатанное»; однако А. Пыпину все же осталось непонятным, почему в книге фан-дер-Линде и Оболенского (Op. cit. — Т, 2. — Р. XIV) немецким переводчиком Массы с первого латинского [206] издания назван L. Hulsius, «под которым надо разуметь, вероятно, того же Артхузиуса. Мы знаем эту книжку по экземпляру Публичной библиотеки [в Ленинграде]: Zwoelfte Schiffahrt oder kurtze Beschreibung der Newen Schiffahrt gegen Nord-Osten, etc. Oppenheim. MDCXXV1I (ср.: Catalogue de la Section des Russica. — SPb., 1876. — Theil 2. — P. 265). Редкость изданий, которых нет сполна и в Публичной библиотеке, оставляет пока неясной историю этих изданий...». Ввиду того что в русской литературе этот вопрос до сих пор еще не распутан, считаю необходимым сделать несколько пояснительных замечаний. Levinus Hulsius и Gottfr. Arthus — совершенно разные лица. Гульзиус — математик и знаток иностранных языков, был издателем в Нюренберге. В 1598 г. Гульзиус приступил к изданию в Нюренберге коллекции путешествий в различные страны на немецком языке в 26 томах; издание это было задумано в подражание коллекции Теодора де-Бри, и в числе сотрудников своих Гульзиус взял нескольких из тех лиц, которые участвовали в издании собрания де-Бри; среди них был и Артус, который и поместил в издании Гульзиуса свой немецкий перевод сочинений Массы, напечатанный уже в коллекции де-Бри. Отношения Гульзиуса и Артуса разобраны в сочинении: Camus A.G. Memoire sur la collection des grands et petits voyages et sur la collection des voyages de M. Thevenot. — Paris, 1802. — An. XI. — P. 11-12, 23, 84-85. Таким образом, Артус дважды напечатал свой немецкий перевод сочинений Массы в начале XVII в. Отметим также, что в 1613 г. полный немецкий перевод обоих сочинений Массы по сборнику Г. Герритса дал И. Мегизер в книге «Septentrio Novantiquus» (Leipzig, 1613). Вероятно, около того же времени сделан был и французский перевод Массы. «Не знаем, был ли он напечатан, — пишет А. Пыпин, — но рукопись его мы видели в Парижской Нац. Библиотеке. Получив теперь копию этой рукописи (Ms. 19474, Coll. Dupuy), мы нашли в ней старый французский перевод обеих статей Массы о Сибири только в другом порядке, сделанный по латинскому изданию 1613 г.: "Brieue Description des chemins qui menent et des fleuves qui passent de la Moscouie uersle Septentrion et l'Orient en la Siberie" и далее: "Description des pais de Siberie, Samoiede et Tingoesie frequentezles Moscouites". При обеих статьях названо имя Массы» (Пыпин Л. История... — Т. 4. — С. 207). Отметим тут же, что много позднее по одному из изданий того же Артуса сделан был и русский перевод сочинений Массы. Он был указан уже Пекарским среди рукописей Публичной библиотеки [в Ленинграде] и, по его мнению, «сделан белоруссом или южно-руссом не позже начала XVIII века» (Пекарский П. Указ. соч. — С. 340): «Индии восточной часть седьмая, плавании две содержащая <...> составителем М. Готардом Артхусом гдащанином вся преизящнейшими на меди изображенными иконами объясненна и свету преданна <...> року 1606». Как заметил уже Пыпин: «1606 год, поставленный в русском переводе, повторен из латинского издания, указанного тем же Пекарским, но едва ли существующего: 1606 г. мог произойти из 1609, поставленного на первой карте Массы». А.И.Соболевский (Переводная литература Московской Руси XIV—XVII вв.— СПб., 1903. — С. 71—72) указал на два русских списка этого перевода (Гос. публ. б-ка, F. IV. 116; Q. IV. 124), «из которых первый, без конца, похож на беловой, а второй на черновой», но заметил при этом, что две части [207] латинского оригинала с датой Francof. 1606 он имел в руках. Ошибка объясняется, вероятно, тем, что статьи о Сибири взяты русским переводчиком не из 7-й части оригинала, которая действительно датирована 1606 г. и из которой переведена только часть, а из 10-й (Indiae Orientalis pars X, qua c ntinetur historica relatio sive descriptio novi ad aquilonem transitus, supraterras americanas in Chinam atque Japonem ducturi... addttadescriptione regionum Siberiae... quae nuper aMoscis detectae et occupata sunt: auctore M. Gothardo Arthusio Dantiscano... Francof. Typis vyd. Matthiae Beckerii, 1613). В этом латинском издании оба сочинения Массы (здесь не названного по имени) находятся на с. 20—32. В рукописи Государственной публичной библиотеки F. IV. 116: «Повестное описание королевств Съберии, Самоедии и Тингоезии вкупе с путешествиями от Москвы до всходу и полунощной страны тамо проводящими зане чрез оние московский народ всегда преходит» (нач.: «Есть род на Москве», л. 279 об.).

В 1625 г. в Лондоне появился английский перевод сочинений Массы о Сибири. Его же поместил Перчас в своем сборнике (Hakluyts Posthumes, or Perchas, his Pilgrimes. — Glasgow, 1906. — Vol. 3. — P. 522-529) со ссылкой на издание Гесселя Герарда, но без имени автора. Этот перевод перепечатан у J. Baddeley (Russia, Mongolia, China. — London, 1919. — Vol. 2. — P. 3-11).

В 1675 г. появился новый немецкий перевод, принадлежащий Рудольфу Капелю (Rudolf Capel). Это издание также послужило поводом для ряда библиографических недоразумений. В 1675 г. Капель издал в Гамбурге книгу «Vorstellung des Nordens oder Bericht von einigen Nordlaеndern etc. Auf guter Freunde Begehrten — aus D. Capel P.P. ausgefertigt». Через три года та же книга вышла под новым заглавием «Norden oder zu Wasser und zu Lande im Eise und Schnee, mit Verlust Blutes und Gutes, zu Wege gebrachte und fleissig beschriebene Erfahrung und Vorstellung des Nordens... von Rudolf Capel, der Heilig. Schrift D.» etc. (Hamburg; Stockholm, 1678). Это второе издание было известно Аделунгу, который поместил Капеля в число путешественников по России и заметил при этом, что последний не только сам был в Москве, но «кажется, предпринял путешествие и в северо-восточные области русского государства, что видно из показания, помещенного в его книге (Norden... — S. 27): "Теперь, я хочу показать, какими путями пользуются из Москвы в эти страны Сибирь, Самоедию, Тунгусию, что я с большим трудом и особенным старанием получил, живя в Москве, от придворных"» (Adelung. Kritisch-literarische Uebersicht. - SPb., 1846. - Bd 1. - S. 35-37; Bd 2. - S. 347). Ошибку Аделунга повторил Carl Hiekisch (Die Tungusen: Diss. — SPb., 1879. — S. 8), который также утверждает, что Р. Капель сам путешествовал по России и что он, «как видно из его книги, был очень образованным и просвещенным человеком, оставившим ряд заметок о русском государстве», в подтверждение чего выписаны известия о тунгусах из книги Капеля «Norden». Ошибка Гикиша тем более непонятна, что несколькими страницами ранее (Ibid. — S. 2—5) он говорит об Исааке Массе, называя его первым европейским писателем, обратившим внимание на тунгусов, и приводит выписки из обоих его сочинений о Сибири. Между тем указанная Аделунгом и Гикишом глава в книге Капеля есть не что иное, как перевод обоих сочинений Массы (сделанный [208] независимо от Артуса), а приведенная Аделунгом цитата является лишь заключительными словами сочинения Массы «Описание областей» в первом голландском издании 1612 г. (в латинском издании 1613 г. они отсутствуют), Гикиш введен был в заблуждение именно потому, что под руками у него было латинское издание Массы 1613 г., Капель же имя настоящего автора статьи не называет, указывая лишь на сборник Гесселя Герритса, и статья носит у него следующее заглавие: «Kurtze Beschreibung der Reise aus Muscaw, Ost-Nort-Ostwaerts in die neuerkundigte Laender: Siberia, Samoedia und Tingosia, wie solche Reise heutiges Tages von den Muscowitern statig gebraucht wird: sambt einer Erzaehlung was fur Stadte in Siberia neulich seyndt erbaut worden».

На ошибку Гикиша указал уже Henning (Reiseberichte ueber Siberien. — S. 267). Чтобы покончить с немецкими переводами сочинений Массы, укажу еще на один, сделанный А. Шренком в книге «Reise nach dem Nordosten des europaeischen Russlands, durch die Tundren der Samojeden zum Arktischen Ural-gebirge» (Dorpat, 1854. – Bd. 2. - S. 213-221).

По странной случайности имя Массы и на этот раз также, видимо, осталось неизвестно переводчику, так как он переводил не с оригинального текста, а с английского перевода в сборнике Перчаса. Таким образом, несмотря на обилие переводов обоих сочинений Массы, имя настоящего их автора было часто в тени, а тем самым затруднена была оценка приведенных им данных, самый же текст известий нередко сильно искажался. Рассмотрим теперь голландские издания этих сочинений и укажем, какой текст можно считать наиболее исправным.

Как уже указано было выше, первый раз сочинения Массы о Сибири появились в сборнике Гесселя Герритса на голландском языке в 1612 г. (А) и в том же году в Амстердаме вышел латинский перевод его, сделанный, вероятно, самим Массой (В). В 1612 же году вышло так называемое 2-е голландское издание, точно воспроизводящее первое, но с небольшим приложением: «Verhael van d'ontdeckinghe van de nieu-ghesochte strate in 't Nord-westen» (С); тогда же издано и 2-е латинское издание, точно соответствующее первому, но с прибавлением подзаголовка «Exemplar libelii supplicis» (D). В 1613 г. появилось третье переработанное и дополненное издание на латинском языке (Е). Далее, как указывает Fr. Mueller (Essai d'une bibliographie Neerlando-Russe. — Amsterdam, 1859. — P. 103-104), голландский текст перепечатан был в первом томе издания «Begin ende Voortgangh van de Vereenighde Nederlandsche Geoctroyeerde Ost-Indische Compagnie» (1646) и снова в издании той же книги: 1648. — Т. 1. — Р. 50-54. Тот же голландский текст перепечатал Витсен в своем труде «Noord en Oost Tartarye» (Amsterdam, 1692. — Т. 2. — P. 509-518; 1705. — Т. 2. — P. 826-829). Еще раз голландский текст был перепечатан в крайне редкой брошюре американского посла в Голландии Henry С. Murphy «Henry Hudson in Holland» (Hague, 1859. — P. 66-72; новое издание 1909 г. (здесь на с. 81—97 дана лучшая и наиболее полная библиография сочинений Массы о Сибири)) и, наконец, в издании «Linschoten-Vereeniging» (1924). Первые голландские издания книги Массы чрезвычайно редки, так как сохранились лишь в нескольких экземплярах: это видно, между прочим, из того, что Якоб Схельтема называет лишь латинское издание 1613 г., но и его он кажется не имел под руками (Scheltema. Rusland en de Nederlanden. — [209] Amsterdam, 1817. — Т. 1. — S. 94), а акад. Бэр, посвятивший тому же латинскому изданию специальную статью, предлагал именно его переиздать в «Beitraege zur Kenntniss des Innern von Russland», не зная о существовании голландского подлинника, вышедшего годом раньше. К.Е. Baer (Ueber das Werkchen: Descriptio ас Delineatio Geograptrica, Amsterdam 1613 und das Interesse, welches es fuer die Geschichte Russlands gewaehrt // Bul. scientifique public par l'Academie Imp. des Sciences. — SPb. — T. 10, № 17. — P. 267-271; и отдельно: SPb., 1842). Мюллер в цитированной библиографии упоминает, что первое издание сочинений Массы (А) имеется лишь в трех голландских библиотеках: в Амстердаме, Гааге и Лейдене; однако латинское издание 1612 г. (В) имеется также в Публичной библиотеке в Ленинграде, а издание 1613 г. (Е) — в Библиотеке Академии наук; чрезвычайная библиографическая редкость издания А ослаблена теперь новым роскошным переизданием его (фотолитографическая репродукция) С. Миллера в 1878г.: «Detectio Freti Hudsoni or Hessel Gerritz's collection of tracts by himself, Massa and De Quir on the N.E. and W. Passage. Siberia and Australia, Reproduced, with the maps: in Photolitographie by S. Mueller Fz. Amsterdam» и недавним (1924) изданием S.P.L. Honore Naber (полное заглавие его см. ниже).

Латинский текст обоих сочинений о Сибири Массы переиздан также в приложении к цитированному выше изданию «Histoire des guerres de la Moscovie» etc. (Bruxelles, 1866. - T. 1. - P. 268-274, 275-285).

Никто из пользовавшихся сочинениями Массы географов не обратил внимания на то, что первые издания по тексту своему несколько отличаются друг от друга не только в написании собственных имен, но также и в редакционном смысле. Подробное сличение их делает Fr. Mueller (Essai d'une bibliographic... — P. 103-104; см. также: Tiele Р.A. Memoire bibliographique sur les journaux der navigateurs neerlandais. — Amsterdam, 1867. — P. 179—190). Bo всяком случае важнейшими следует считать издания А, В и Е. Редкость отдельных изданий и большое количество их препятствовали сведению вариантов и установлению сводного текста и, как мы видели, неоднократно давали повод к различным недоразумениям. Вот почему сочинения Массы, несмотря на популярность его имени, в общем мало и плохо использованы русской наукой. Почти все исследователи Сибири имели в руках неисправные тексты их: так, Шренк знал их по английскому переводу в сборнике Перчаса, А. Миддендорф пользовался весьма неисправным немецким переводом Гульзиуса в издании 1627 г. (Путешествие на север и восток Сибири. — СПб., 1860. — Т. 1, отд. 1. — С. 49—50); И. Тыжнов (Обзор иностранных известий второй половины XVI в. // Сиб. сб. / Изд. Н. Ядринцева. - СПб., 1887. - С. 105-112) дал русский перевод лишь одного сочинения Массы, совершенно опустив второе, притом наиболее важное; кроме того, перевод Тыжнова сделан по перепечатке Массы у Витсена (Noord en Oost Tartarye. — Amsterdam, 1705. — Т. 2. — P. 826—829), сильно сокращен и очень неточен; перевод того же сочинения Массы и опять по тексту Витсена, но с сильными сокращениями, дан также в книге А.А. Введенского «Торговый дом XVI—XVII вв.» (Л., 1924. — С. 160—163). Познакомимся теперь с самими этими сочинениями, представляющими едва ли не самый ценный исторический источник среди сказаний европейцев о Сибири в первой половине XVII в. [211]

Заглавие первого голландского издания в русском переводе гласит следующее: «Описание страны самоедов в Татарии, недавно приобщенной к Московскому государству, переведенное с русского языка в 1609 году» и т.д. Витсен также повторил в своей перепечатке указание, что в 1609 г. «Массой было переведено с русского и издано описание дорог и открытия Сибири так, как передано далее». Г. Миллер внес было поправку в эту дату (Ежемесячные сочинения. — 1764. — Т. I. — С. 197), но она тем не менее кажется очень правдоподобной, так как именно тем же 1609 г. датирована изданная Массой карта северных берегов Сибири (о ней ниже). Вспоминая о том, что именно в 1609 г. Масса уехал из Москвы, можно думать, что «перевод с русского» сделан им незадолго до отъезда на родину. Однако самое изучение им вопроса было несомненно делом нескольких лет. «Все, что я знаю, — говорил Масса, — я собрал с величайшим трудом и обязан этим дружбе с несколькими московскими придворными, которые, в знак расположения ко мне, сообщили мне эти данные после того, как долго в них отказывали. Они могли поплатиться за это жизнью, так как русский народ чрезвычайно недоверчив и не терпит того, чтобы открывали тайны его страны» (ср.: Michow H. Das erste Jahrhundert Russischer Kartographie. — Hamburg, 1906. — S. 36). Собранные им таким образом данные Масса включил в текст своего сочинения о Сибири, разбивающегося на две самостоятельные части: в первой Масса рассказывает о покорении Сибири, собственно о начале русской торговли с сибирскими туземцами, предпринятой Строгановыми, во второй — дает краткое описание дорог, ведущих из Москвы в Сибирь, рек, протекающих на севере и востоке, и список сибирских городов, основанных москвитянами.

Первое сочинение, по отзыву Тыжнова, «на первый взгляд кажется очень странным», так как повествование о покорении Сибири обходится без Ермака. Уже Витсен, перепечатывая его, обратил на это внимание и старался согласить этот рассказ с теми шестью рассказами, какие у него помещены перед тем и в которых рассказывается о покорении Сибири приглашенной Строгановыми дружиной Ермака со стороны Среднего Урала. «Хотя это открытие Сибири, — говорит Витсен, — на первый взгляд как бы противоречит тому, что было рассказано выше, все-таки эти сообщения и события могут быть примирены. Можно предположить, что открытие Аники произошло на западе и притом со стороны России, а открытие Строганова и Ермака началось с востока, причем оба открытия произошли в одно время или, быть может, Аника (Anica) прозвище или имя (...Bynaem of Fornaem des Geslechts) рода Строганова и оба они рассказывают об открытии одного деяния, но таким образом, что в одном говорится о событиях вокруг Тобола, где была применена сила, а в другом, как при помощи кротких мер и любви в наиболее западных областях Сибири инорЪдцы принуждены были сдаться или, быть может, оба рассказа трактуют об одном и том же событии, случившемся в одно время и в одном месте» (Witsen. Op. cit. — P. 826). Основная мысль этого рассуждения Витсена представляется А.А. Введенскому правильной: «Проникновение в Сибирь с севера на Обь за пушниной в нач. XVI в. при Анике Федоровиче Строганове и появление в Сибири Строгановых в 80-х гг. XVI в. с дружиной Ермака со стороны среднего Урала были явлениями одного [212] порядка: поисками торговых путей к низовью Оби за пушниной. См. такую постановку вопроса в статье С.Ф. Платонова: Строгановы, Ермак и Мангазея // Русское прошлое. — Пг., 1923. — Кн. 3. — С. 7» (Введенский А. Торговый дом... — С. 160; ср.: Он же. Сборник статей, посвященных С.Ф. Платонову. — Пг., 1922. — С. 102). «Вопрос, который представлялся для Витсена в противоречии между повествованием Массы и другими, ему известными, для нас представляется праздным, ибо нам хорошо известно, что Сибирь покорил Ермак», — замечает в свою очередь И. Тыжнов (Сиб. сб. — СПб., 1887. — С. 111). «Для нас повествование Массы имеет пену в тех пунктах, где означается деятельность Строгановых (Аники) на сибирской окраине и отношение государства к колонизации». Аналогичную точку зрения высказывает и А.Н. Пыпин (История... — Т. 4. — С. 209—210). «Повествование Массы имеет еще и ту цену, — продолжает Тыжнов, — что показывает, как постепенно подготовлялось покорение Сибири. Было бы весьма ошибочно думать, что поход Ермака был одиноко стоявшей попыткой проникнуть за Урал. Известно, что попытки эти ведут свое начало с XI века; еще новгородцы предпринимали походы на Югорию, затем политические сношения Московского государства с североазиатскими владетелями проходят через царствование Ивана IV, оканчиваясь покорением Сибири». Таким образом, рассказ Массы представляется в общем очень ценным историческим источником. В нем есть, однако, некоторые хронологические неясности: так, например, он рассказывает, что привилегию дал Строганову Борис Годунов, тогда как известно, что уже Иван IV сыновьям Аники, Якову и Григорию подарил земли между Камой и Чусовой, дав им привилегию торговли в этих краях. Правда, могущество Строгановых было особенно сильным при царях Федоре (1584—1598) и Борисе (1598-1605), и это могло быть поводом к тому, что Масса спутал хронологию и события более раннего времени, полученные им, кстати, вероятно, из устных рассказов, отнес к более позднему. Акад. Бэр (Op. cit. — Р. 268) также полагает, что Масса основывался на непроверенных слухах. Странным, однако, представляется утверждение А.А. Введенского (Торговый дом... — С. 160), что «хронологическая путаница у Витсена (следовало бы сказать: у Массы) и его приписывание событий начала XVI в. событиям 80-х гг. XVI в. происходят от его малой осведомленности иностранца, получившего лишь беглые впечатления о стране и ее истории».

По общему отзыву исследователей, из двух сочинений Массы о Сибири гораздо больший интерес представляет второе: «Краткое описание путей». Таково было мнение акад. Бэра (Op. cit. — Р. 269), Henning'a (Op. cit. — S. 267) и др. А между тем оно гораздо менее известно, чем первое, и не переводилось на русский язык. По указанию А.Н. Пыпина (История... — С. 210-211), который дал в русской литературе наиболее полную его характеристику, «Краткое описание» Массы — «есть вообще первое описание этого рода в старой литературе о Сибири. Это сочинение опять, очевидно, взятое из русских источников, дает указание путей, какими совершались тогда сообщения с Сибирью и перевозка товаров. Главными путями были, конечно, реки, при этом Масса дает также описание главных городов, говорит о туземных народах и [213] их обычаях, об управлении воевод, отмечая великие успехи московских людей в занятии Сибири». Идя в своем описании с запада на восток, от Сольвычегодска к Уралу, Иртышу и Оби, Масса описывает уже Енисей, кончая свое сочинение описанием первых попыток русских проникнуть за эту реку. По обилию названий рек и городов, по точности сообщенных о них сведений это сочинение занимает совершенно исключительное явление в современной ему европейской географической литературе. Как указано было выше, ценность этих данных увеличивалась для современников еще и тем, что сведения были добыты Массой «с величайшим усилием», благодаря его связям с некоторыми представителями московской администрации. В руках его была также и русская карта, которой он руководствовался в своем описании: «Жил в то время в Московии брат одного моего друга, сам участвовавший в этих открытиях в Сибири; этот друг передал мне одну карту, полученную из уст своего брата, ныне уже покойного, и им начерченную, сам же он проплыл пролив Вайгач и знает все места до р. Оби; о положении стран за этой рекой он узнал от других». По приезде в Голландию Масса вскоре же напечатал эту карту (Russiae vulgo Moscoviae dictae. Partes septentrionalis et orientalis. Auctore Isaaco Massa. Apud Ioannum et Cornelium Blaeu, 1609), а затем перепечатал ее в приложении к сочинению о Сибири, но с некоторыми изменениями. Анализ этой карты и комментарии к ней см.: Замысловский Е. Чертежи сибирских земель XVI-XVII вв. // ЖМНП. — 1891. — № 6. — С. 337-339; Пыпин А. История... — С. 211. — Прим.; Гамель. Англичане в России // Зап. АН. — СПб., 1865. - Т. 8. - С. 208, 212, 215-216; Michow Я. Op. cit. - S. 33-36; Житков Б. М. Полуостров Ямал. — СПб., 1913. — С. 110; Зап. по гидрографии. — СПб., 1904. — Вып. 26; Кордт В. А. Материалы по истории русской картографии. — Киев, 1906. — Сер. 2, вып. 1. — С. 16-17; в этом издании воспроизведены и карты Массы (Табл. XII, XIII, XIV).

В Россию Масса вернулся, вероятно, в 1612 г. в звании посла генеральных штатов и впоследствии не раз выполнял ответственные дипломатические поручения своего правительства, до 1634 г. часто ездя из Московии в Голландию и обратно. Умер Масса в 1635 г. Подробные биографические данные о нем приведены у В.А. Кордта (Сборник Рус. ист. о-ва. — СПб., 1883. — Т. 16. — С. CXIII-CCV), с меньшей обстоятельностью и полнотой также в издании: Histoire des guerres de Moscovie. — Bruxelles, 1866. — T. 2: Etude sur Isaac Massa. — P. HI—CXVI (также по-голландски: Linde Dr. A. van der Isaac Massa van Haarlem / Een historische Studia. — Amsterdam, 1861). См. также новое ценное издание: Масса Исаак. Краткое известие о Московии в начале XVII в. — М., 1937 (т.е. «Краткое известие о начале и происхождении современных смут о Московии» и т.д.); в новом переводе с голландского языка А.А. Морозова, с его же вводной статьей и примечаниями. Указатель рукописей И. Массы, хранящихся в СССР, см.: Uhlenbeck C.C. Verslay aangaande en onderzoek in de archieven van Rusland ten bate Nederlandsche Geschiedenis. — s'Gravenhage, 1891. — P. 19—21. Ниже мы приводим в русском переводе оба сочинения Массы, посвященных Сибири. В основу перевода положен текст голландского издания 1612 г. по перепечатке у S.P. L'Honore Naber: Gerritsz [214] Hessel. Beschryvinghe van der Samoyeden Landt en histoire du pays nomme Spitzberghe / Uitgegeven door S.P. L'Honore Naber. — s'Gravenhage, 1924 (=Werken der Linschoten-Vereeniging. Deel XXIII), где приняты во внимание и все другие издания, как голландские, так и латинские.

Портрет Массы, написанный знаменитым Франсом Гальсом из Гаарлема и гравированный A. Matham'oм, мы воспроизводим по чрезвычайно редкому экземпляру из собрания гравюр Д.А. Ровинского (кабинет эстампов Гос. публ. б-ки в Ленинграде).


I

[ПОКОРЕНИЕ СИБИРИ]

Живут в Московии люди низкого происхождения, прозываемые Аниковичами 1 (Anicouvij), и происходящие от крестьянина (een Land-man) по имени Аника. Этот Аника был богатым человеком в своем краю, а жил он в области, расположенной на реке Вычегде (Witsegda), которая впадает в Двину, текущую в Белое море в ста милях от крепости Михаила Архангела. Аника имел много детей и всем был от бога щедро наделен и благословлен, но побуждаемый страстью к наживе, возымел серьезное желание узнать, кем населены те страны, откуда приходили с дорогими мехами и другими товарами те люди, которые по языку, одежде, обычаям и вере отличались от остальных и называли себя самоедами и другими неизвестными именами. Эти люди ежегодно приходили рекою Вычегдою и вели меновую торговлю с русскими и московитами в городах Усолье (Osoyl) и Устюге 2 (Ustinga), лежащих при реке Двине, так как там именно находились главные склады и рыночные места для всевозможных товаров, преимущественно же для драгоценных мехов. Аника же потому так страстно хотел узнать, откуда приходят эти люди, что легко мог заключить о том, что у них можно приобрести большие богатства, так как они ежегодно привозили мехов на большую сумму денег. Тогда потихоньку он вошел [215] с некоторыми из этих людей в соглашение и дружбу (alliantie endc vruntschap) и послал вместе с ними своих 10 или 12 людей в их страну, приказав им самым точным образом заметить, через какие земли будут они совершать свое путешествие, а также произвести наблюдения над обычаями, жилищами, образом жизни этих людей, чтобы по возвращении они могли дать ему об этом всесторонний отчет. Когда же они благополучно возвратились, он принял их ласково и дружески, но приказал им никому не говорить обо всем этом, да и сам оставил при себе все полученные от них известия, никому не говоря об этом ни слова.

В следующем году послал он туда же большое количество людей, дав им в спутники нескольких своих родственников и доверенных людей. Они взяли с собою некоторое количество малоценных товаров, как, например, маленьких колокольчиков 4, а также другого подобного им «немецкого товара» (Deutsche Сramarye), и с усердием высматривали особенности этой страны. Проехав различные пустынные местности и большие реки, достигли они, наконец, реки Оби, где свели знакомство и дружбу с самоедами и узнали, что здесь меха можно купить по очень низкой цене и что из страны легко можно извлечь большие богатства; они заметили также, что этот народ вовсе не имеет городов, но живет мирно общинами и управляется старейшинами из своей среды, что он питается отвратительной пищей — мясом зверей, добытых на охоте, ничего не зная ни о землепашестве, ни о хлебе; замечено было также, что все они хитрые и ловкие стрелки из луков, что свои луки делают они из мягкого или гибкого дерева, а к концу стрелы прикрепляют они заостренные камни или рыбьи кости, употребляемые также вместо иголок, и что их нитки сделаны из сухожилий различных мелких животных; так сшивают они вместе различные меха, которые служат им одеждой, причем летом носят они шкуры ворсом наружу, зимою же внутрь, обращая их к телу. Свои жилища покрывают они шкурами оленей или других животных, меха которых у них мало ценятся. Словом посланцы Аники с любопытством заметили все, что им встретилось и возвратились назад, к своему покровителю, сильно нагруженные богатыми мехами.

Зная теперь от своих посланцев все, что он так стремился узнать, Аника в компании с некоторыми своими друзьями в течение ряда лет вел торговлю с этой страной, благодаря чему род Аники приобрел значительное могущество и большие владения. Жившие рядом с ним соседи немало удивлялись его сокровищам, не зная их происхождения; в многих своих деревнях Аниковичи строили церкви; в конце концов в городе Усолье на реке Вычегде, где они жили в то время, была ими выстроена необыкновенно красивая церковь 4, которая вся до самого основания была сделана из белого, чисто обтесанного камня. Короче говоря, они не знали, куда им деваться со своими богатствами.

Тогда подумали они о том, что легко может случиться, что счастье повернется для них в обратную сторону, как это часто и бывает в подобных случаях, тем более, что они заметили, что многие очень завидовали их богатствам, хотя они никому не сделали никакого зла. Поэтому, чтобы остаться на прежнем месте и удержать при себе свои богатства, они с большой предусмотрительностью решили принять свои меры. Существует у московитов пословица о том, что у кого нет друзей при дворе, тот не настоящий человек (die te Hove gheen Vrunden heeft, gheen mensch te gheljcken is); так как обычно случается, что если кому завидуют, а он на плохом счету при дворе, то его можно угнетать, несмотря на отсутствие вины, просто потому, что у него не было при дворе могущественного покровителя.

Поэтому богатые Аниковичи заручились дружбой знатного и влиятельного при дворе лица, по имени Бориса Годунова (Boris Goddenoof), который был [216] шурином царствовавшего тогда Федора Ивановича и после смерти его занял его место в качестве русского царя, как это подробнее изложено в описании московских войн 5. Этому то Борису они и решили все открыть. По обычаю страны, они поднесли ему подарок и просили его, чтобы он выслушал их, так как дело их имеет в виду выгоду целого государства. Он отнесся к ним весьма милостиво и даже с необычным вниманием, и когда они рассказали ему о местоположении Самоедии и Сибири, 3 также о том, что они там видели, и обратили его внимание на сокровища, которые благодаря этому открытию могли сделаться доступными для всего Московского государства, Борис обнаружил живейшее желание продолжать эти открытия дальше. К Аниковичам отнесся он, как к своим родным сыновьям и дал им от царского имени широковещательную грамоту, по которой они без противоречия с чьей бы то ни было стороны могли взять в свое вечное потомственное владение те земли, где только пожелают. Далее, так как случилось, что они задержались в Москве (а было это зимою), то проехался он вместе с ними в своих санях, а это считается у москвитян самой большой честью, тем более, что она в данном случае исходила от знатнейшего боярина, каким Борис был в ту пору, человека громадного влияния, в руках которого находилась большая власть. [217]

Борис внимательно обдумал это дело и доложил обо всем царю, который изъявил свое удовольствие по этому поводу. Тогда, не медля более, Борис наметил несколько офицеров (capiteynen) и с ними несколько бедных придворных людей из своей свиты, приказав им быть готовыми к путешествию, которое они должны были предпринять вместе с людьми Аники. Он нарядил их в богатые одежды, в какие обыкновенно одевались послы, присоединил к ним отряд солдат и снабдил их недорого стоящими подарками, которые они должны были раздать тем племенам, мимо которых они будут проезжать; им приказано было внимательно заметить все дороги, леса и места (alle Passagien, Rivieren, Bosschagien ende plaetsen), которые встретятся им по пути и спрашивать об их названиях, чтобы по возвращении они могли представить об этом правдивый отчет; он прибавил к этому, что они должны дружески обходиться с тамошними людьми 6 и замечать все удобные места, на которых впоследствии можно было бы построить крепости или остроги (eenighe Sterckte oft Castelen), а кроме того, привезти некоторых из этих людей с собою в Москву.

Посланцы, хорошо снабженные всеми необходимыми для путешествия вещами, как-то: одеждой, оружием, золотом и подарками, покинули Москву и отправились в Вычегду, где Аниковичи присоединили к ним нескольких из своих людей, а также родственников и друзей (oock viel kinderen ende vrunden). Прибыв в самоедскую землю, поступали они согласно приказанию, выказывая диким людям всяческую дружбу, почтение к их старейшинам и награждая некоторых из них многими подарками самой ничтожной ценности, которые, впрочем, казались тем роскошными и весьма дорогими, так что когда московиты приближались к ним, они радостно бросались к ним навстречу, хлопали в ладоши и падали перед ними на колени, как будто принимали их за богов. С помощью некоторых туземцев, которые от русских крестьян в деревнях научились русскому языку, московиты рассказали дикарям про своего царя, утверждая, что это почти земной бог (dezelve bу nа еenеn aertschen god te zijn) и приплели к своему рассказу другие замечания, благодаря которым самоеды возымели желание увидеть все это собственными глазами. Это желание их очень понравилось московитам, которые со своей стороны выказали удовольствие относительно всего, что они видят, и прибавили также, что некоторых из своих они желали бы оставить у них в качестве заложников, чтобы они научились их языку, в то время как самоеды будут находиться в Москве. Таким образом, многих людей с восточной стороны Оби склонили они к своему намерению, так что они добровольно подчинились русскому царю, позволили обложить себя данью и выразили желание ежегодно давать московскому государю, как взрослые, так и дети, умеющие стрелять из лука, по паре соболиных шкурок, которые у них ценятся невысоко, у москвитян же считаются драгоценностями. Они обещали отдавать их тому, кто будет поставлен у них в качестве сборщика дани для царя, а также обещались держать свое слово.

После этого посланцы перешли реку Обь и продолжали свое путешествие почти на 200 морских миль вглубь страны по направлению к востоку и северо-востоку, видя много редких животных, чистые источники, незнакомые травы и деревья, красивые леса; также видели они самоедов различных племен; некоторые из них ехали верхом на оленях, другие на санях, возимых оленями, наконец, третьи — на собаках, которые бежали так же быстро, как и олени. Словом, они встретили много вещей, о которых не знали ранее и которые повергли их в удивление. Все это они аккуратно и тщательно отмечали, чтобы иметь возможность по возвращении дать точный отчет обо всем. [218]

Наконец, взяв с собою некоторых самоедов, которые отправлялись с ними добровольно и оставив со своей стороны несколько людей у самоедов для изучения их языка, воротились они обратно в город Москву, где на первом же приеме рассказали Борису, а через него и царю, о ходе своего путешествия.

С великим удивлением смотрели здесь на привезенных самоедов, заставляли их показывать свое искусство в стрельбе из луков, что они и исполняли, проявляя прямо невероятную ловкость, так как они прикрепляли к ветке дерева монету, меньшую, чем голландский стюйвер 7, затем отходили на такое расстояние, что ее едва можно было различить, и всякий раз в нее попадали. Зрители этому не мало удивлялись.

Со своей стороны и самоеды с высоким изумлением наблюдали образ жизни, нравы москвитян и красоты столицы на царя же они смотрели с настоящим ужасом, когда он появлялся в роскошной одежде, верхом на лошади или в коляске, в которую запряжено было много лошадей, окруженный толпою разодетых бояр и стражей, вооруженной мускетами, которая следовала за ним, примерно, в количестве 400 человек. Слыша звон колоколов, которых москвитяне имеют великое множество, или глядя на богатые лавки со многими дорогими [219] товарами и на другие диковинки столицы, они выказывали свое удивление, точно попав на небо в жилище богов. Они считали себя счастливыми, что могут повиноваться такому повелителю, как царь, приписывая ему прямо божественное могущество. Кушанья, которыми их угощали москвитяне, они пожирали с жадностью, из чего можно было усмотреть, что они им больше понравились, чем сырое мясо и вяленая рыба, которые составляли их пищу на родине. Наконец, они обещали считать царя своим повелителем и убедить в том же всех своих собратьев. Они униженно просили также царя, как о милости, чтобы он послал им своих начальников, которые правили бы ими и собирали наложенную на них дань. Что же касается их языческой веры, то о ней не было сделано никакого упоминания и их оставили при их прежних обычаях. Тем не менее я думаю, что христианство легко могло бы распространиться среди них, и нисколько не сомневаюсь, что москвитяне приняли бы к этому свои меры, если бы их не отодвинули на задний план глубоко несчастные войны.

После того как дела эти приняли такой оборот, как мы рассказываем, Аниковичи еще более возвысились и получили большие привилегии и власть над многими местностями, которые были присоединены к их земле; они имели владения более чем на сотню миль друг от друга на реках Двине, Вычегде и Сухоне; они были очень богаты и могущественны и с каждым днем приобретали все более почета и уважения.

В Москве же решено было построить крепости на реке Оби и в соседних местностях, которые и по природе своей были достаточно недоступны, снабдить их гарнизонами и послать туда генерал-губернатора для тога, чтобы открыть более отдаленные страны и сделать их подвластными царю, что и было приведено в исполнение.

Сначала делали некоторые крепости из больших, скрепленных вместе деревянных бревен, укрепляли их земляным валом и снабжали солдатами. Туда ежедневно посылали так много народу, что в некоторых местах выросли целые города из людей различных национальностей, как, например, поляков, татар и русских, потому что в эти страны отсылали всех воров и убийц 8, изменников и преступников всякого рода, из которых некоторые содержались там в заключении и в кандалах, а другие должны были прожить там определенное время, — сообразно величине своего преступления. Таким то образом мало-помалу в этой стране набралось так много народу, что она в настоящее время со своими городами и крепостями могла бы составить целое особое государство; туда отправляются толпы бедного люда, потому что они там освобождаются от всех исков, податей и налогов.

На упомянутой реке Оби есть местность, которая называется Сибирь (Siberia), а в ней город Сибирь 9 (Siber). В первое время москвитяне пугались, если, навлекая на себя неудовольствие, слышали слово «Сибирь», потому что туда обычно ссылали в качестве наказания; теперь же они к этому настолько привыкли, что никто и внимания не обращает. Только знатные и родовитые люди, впадающие в немилость у великого князя, питают отвращение к этому имени, так как иногда их посылают туда вместе с женами и детьми; им поручается там какая-либо правительственная должность до тех пор, пока не смягчится гнев царя, и тогда они снова возвращаются в Москву.

Теперь я хочу указать, какими путями пользуются для того, чтобы из Москвы ездить в эти местности, что я, будучи в Москве, собрал не без большого труда и разнообразных попыток от придворных. Все эти рассказы я не мог напечатать без большой опасности для жизни, пока я еще жил в Москве, так как москвитяне не так-то легко поддаются тому, чтобы можно было публиковать тайны их страны. [220]

II

КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ ПУТЕЙ И РЕК, ВЕДУЩИХ ИЗ МОСКОВИИ

НА ВОСТОК И СЕВЕРО-ВОСТОК, В СИБИРЬ, САМОЕДИЮ И ТУНГУСИЮ,

ПОСТОЯННО ПРОХОДИМЫХ РУССКИМИ,

С ДАЛЬНЕЙШИМИ ОТКРЫТИЯМИ

В СТОРОНУ ТАТАРИИ И КИТАЯ

Верхотурье 10 (Vergateria) — первый город страны, называемой Сибирью, постройка которого началась одновременно с несколькими другими городами за последние 21 год. В нем довольно много зданий, а земли вокруг него обработаны так же, как и в Московии. Там живет воевода московского царя, который ежегодно, в начале весны, сплавляет по рекам большие запасы хлеба 11 и съестных припасов во все сибирские городки, где имеются гарнизоны, снабжая таким же образом московитов, живущих за Обью, так как земля в этих местностях еще не возделывается, самоеды же, как сказано было раньше, питаются большею частью мясом диких зверей.

Спускаясь по р. Type (Toerа), в течение пяти дней доезжают до Япанчина (Japhams), городка 12, построенного и заселенного за последние два года. Оттуда опять едут вниз по р. Туре в течение двух дней, но бывают вынуждены вследствие частых изгибов и поворотов реки пересекать ее в некоторых местах для [221] сокращения пути. Там живут отдельно татары и самоеды, занимаются большею частью рыбною ловлей. Наконец, покинув Туру, доходят до могучей реки Тобола, которая находится на расстоянии около двухсот лиг от Верхотурья. Оттуда едут дальше до Тюмени 13 (Tinnen), многолюдного города, построенного вышеупомянутыми людьми. Зимою многие ездят из Япанчина в Тюмень, что занимает двенадцать дней. Здесь ведется большая торговля дорогими мехами между московитами, татарами и самоедами, и это очень удобное место для тех, кто не намерен оставаться в стране больше шести месяцев. Однако многие ищут более отдаленных мест и уезжают далеко за Обь на Восток и на Юг 14.

Река Енисей (Jenisce) гораздо больше, чем Обь и на восточном берегу своем имеет высокие горы, среди которых есть такие, которые извергают огонь и серу. На Западе лежит равнина, чрезвычайно плодородная и изобилующая растениями, цветами и деревьями различных пород. Там растет также много странных фруктов и встречается множество редких птиц. Весною Енисей заливает поля на семьдесят миль подобно тому, как говорят, Нил в Египте. Тунгусы, хорошо зная это, держатся за рекой и в горах, пока не спадает вода, и затем возвращаются вновь и пригоняют стада свои на равнину. Будучи народом очень кроткого нрава, тунгусы по совету самоедов быстро подчинились правителям, которым повинуются последние, и стали почитать их как богов. Но каким богам они поклоняются и какие [исполняют] религиозные обряды — не известно и пока не может быть выяснено, так как московиты не интересуются подобными вещами.

Я не буду удивлен, если узнаю, что Вайгачский пролив забит на северо-востоке огромными ледяными горами, так как реки Обь и Енисей и еще много других рек, имена которых неизвестны, гонят такое количество льда, что этому прямо трудно поверить. В начале весны случается, что вблизи моря лед бывает так толст и его так много, что он сносит целые леса. Это без сомнения и является причиной того, что около берегов пролива Вайгач наблюдается так много плавающего леса. Неудивительно поэтому, что так холодно в этом проливе около Новой Земли, если при узости его в нем накапливается и замерзает такая масса льда, причем толщина льда достигает 60-ти или, по крайней мере, 50-ти шестифутовых саженей (fathom), как это в настоящем году [1612] было измерено теми, кто поехал туда за счет Исаака Лемэра в небольшой лодке 15. Упомянутый Исаак Лемэр хотел и меня послать в эту экспедицию, но я отказался, потому что готов доказать, что этот путь непроходим и что труды всех, кто бы ни сделал эту попытку, пропадут даром, если они не возьмут другого курса в своем плавании. Но вернемся к нашему рассказу.

Те люди, о которых я упоминал выше, предприняли большое путешествие за р. Енисей на восток, идти же на юг немного боялись, так как несколько тунгусов, которых они взяли с собой, рассказали им, что на юте живет много народов, очень от них отличающихся, и что цари их находятся в постоянной войне друг с другом. Пропутешествовав несколько дней без больших результатов, они, наконец, вернулись домой, но перед возвращением они поручили тунгусам исследовать эти места более тщательно. Тунгусы обещали это сделать. И они возобновили союз, который раньше заключили с московитами. Уезжая, московиты оставили несколько своих людей в этих местах, а также несколько самоедов и татар, своих союзников, тунгусам же роздали небольшие подарки.

На следующий год тунгусы послали на восток несколько своих людей, которые, пройдя немного далее, чем раньше, нашли другую могучую реку, не такую большую, как Енисей, но такую же быструю. Следуя по течению ее несколько дней, они нашли каких-то людей, которых они нагнали, будучи быстрее на ходу, [223] чем эти последние. Однако они не могли понять их языка, кроме того, что по некоторым знакам и словам дикарей, часто повторявших «ом», «ом» 16, они заключали, что последние часто слышат гром на той стороне реки. Они добавляют также, что эти люди часто повторяли слово Писида 17 (Pisida), из чего тунгусы заключили, что таково должно быть название реки. Что же касается слов «ом», «ом», то московиты позднее догадывались, что они означали звон колоколов. Возвращаясь оттуда, тунгусы взяли с собой несколько человек из той страны, но все они умерли по дороге или от страха, или же от перемены воздуха. Тунгусы были очень огорчены их смертью, потому что по своем возвращении они утверждали, что это были понятливые люди, хорошо сложенные 18, с маленькими глазами, плоскими лицами и коричневой кожей красно-бурого оттенка.

Московиты, услышав об этом от самоедов, вернувшихся в Сибирь из страны тунгусов, вскоре возымели сильное желание исследовать более отдаленные местности этой страны и вошли в подчинение к воеводе с тем, чтобы получить возможность быть посланными туда вместе с подмогой. Воевода удовлетворил их просьбу, предоставив в их распоряжение отряд солдат, и приказал тщательно исследовать все, взяв с собою тунгусов, самоедов и татар. Итак, в количестве около семисот человек они перешли р. Обь и дошли до р. Енисея через страну самоедов и тунгусов. Перейдя эту реку, они пошли дальше на восток, имея проводниками тунгусов, которые служили им не только проводниками, но также обильно снабжали весь отряд съестными припасами, ловя с удивительною ловкостью птиц, коз, оленей и тому подобную дичь, а также немалое количество рыб из рек, которые они встречали на пути. Дойдя до р. Писиды (Pisida), они раскинули свои палатки на ее берегу, с целью дождаться возможности пересечь ее, так как лед вскоре должен был вскрыться, потому что они прибыли туда перед наступлением весны. Однако перебраться через р. Писиду они все же не решились, так как теперь вполне ясно слышали звук, о котором были предупреждены заранее, и который они признали не чем иным, как звоном медных колоколов 19; когда ветер дул с дальней стороны Писиды, они иногда слышали также голоса людей и [ржанье] лошадей. Кроме того, они видели какие-то паруса, хотя и немного, из чего они заключили, что это были суда, плывшие вниз по течению. Они также говорили, что паруса были квадратные, подобные индийским, как мы предполагаем. Не видя совсем никаких людей на той стороне реки, на которой они остановились, и пробыв там некоторое время, они заметили, что река значительно поднялась (что, однако, они едва ли могут утверждать с достоверностью, так как берега высоки с обеих сторон). Наконец, после долгого путешествия, но еще до наступления осени, они вернулись домой, в Сибирь, рассказав под присягой, что в апреле и мае месяцах они были поражены чрезвычайно красивым видом страны и что они видели там много редких растений, цветов, фруктов, деревьев, птиц и диких животных. Но московиты совсем не интересуются такими вещами, как люди, которые ничего не ищут, кроме наживы, а во всем другом очень небрежны и грубы.

Когда эти вести дошли до московского двора, царь Борис и бояре, бывшие при нем, много дивились им и, воспылав сильным желанием в точности исследовать все подробности, решили на следующий год отправить туда послов, которые повезли бы с собой подарки и взяли с собой татар, самоедов и тунгусов. Они должны были исследовать местность по ту сторону р. Писиды, заключить дружественный союз с царями, если бы таковые там нашлись, и описать все, что они увидят на пути, представив точный отчет обо всем. Но это не было приведено в исполнение вследствие разразившейся в это время у московитов гражданской войны. [224]

Я придерживаюсь того мнения, что около этой страны начинается граница царства Катайского 20 (Cataia), которое граничит с Хиной. Но я боюсь, что труды московитов будут напрасны, если они когда-либо вернутся туда. Впрочем, это покажет время.

Несмотря на все это, по распоряжению воеводы, даже во время Смуты все же было совершено путешествие в эти места при участии многих жителей Сибири. Экспедиция, перейдя р. Енисей, продолжала путешествие пешком. Многие из участников ее умирали на дороге, так как не привыкли к подобным трудностям [пути] Они также видели многое такое, что представляет интерес по отношению к прежде описанному. Они также часто слышали звон медных колоколов, но, по совету тунгусов, не решались перебраться за реку. Все это время они оставались в горах, из которых, как они часто видели, подымалось пламя огня. Они привезли оттуда небольшое количество серы и образцов камней, так что, по-видимому, в этих горах находятся богатые руды. Кроме того, воевода сибирский приказал построить особые крытые лодки, спуститься на них вдоль берегов р. Оби, в самом начале весны, и идти вдоль ее берегов, пока они не придут к р. Енисею, по которой они поплывут дальше в течение нескольких дней, дойдя (как он думал) до моря. Других людей он послал также сухопутьем, чтобы они оставались у реки до тех пор, пока не придут лодки, а если они не прибудут, то чтобы они вернулись через год. Тем же, которые поедут в лодках и капитаном которых назначен был некий Лука (Lucas), он поручил тщательно изучить берег и все то, что они найдут на нем достойным исследования. Они сделали то, что им было приказано. Экспедиция [плывшая] в лодках, достигнув устья р. Енисея, встретила там других исследователей, путешествовавших по суше и посланных до этого на лодках и яликах вниз по реке.

В это путешествие все произошло так, как предвидел воевода. Но так как Лука и несколько других лиц умерли на пути, обе партии решили вернуться тем же путем, каким сюда пришли. Вернувшись в Сибирь, они доложили воеводе об успехе своего путешествия, что заставило воеводу отправиться к царю. Доклад его хранится среди сокровищ Московского государства до окончания войны и затем, вероятно, он будет рассмотрен. Но мы боимся, что до этого времени он пропадет, что поистине будет очень печально, так как путешественники нашли много различных и редких островов, рек, птиц, диких зверей, — все это далеко за Енисеем.

Река Таз (Taes) впадает в р. Обь, а вытекает, по-видимому, из местности, лежащей недалеко от р. Енисея, в больших лесах, в которых также, неподалеку от р. Таза, берет свое начало и другая река, впадающая в Енисей. Так что от самой Оби едут водой вдоль самоедских берегов, потом проходят только две лиги сушей и попадают на реку Toergaef 21, по течению которой спускаются в Енисей. Это очень удобный путь, только недавно открытый самоедами и тунгусами.

Без сомнения, очень жаль, что голландцам не удалось пройти пролив Вайгач 22, но, конечно, они не знают, как приступить к этому, потому что если они даже сто раз будут пытаться пройти его на кораблях, им это не удастся. Если они хотят тщательно исследовать эти страны, они должны провести два или три года около Печоры и Вайгача, где нет недостатка в хороших гаванях и съестных припасах. А оттуда они должны послать кого-нибудь на маленьких лодках для исследования более отдаленных местностей. По примеру русских, с которыми им следует подружиться, они легко отыщут проводников на суше и на море. Таким образом, в конце концов все эти берега будут тщательно исследованы.

Без сомнения будут открыты [при этом] красивые страны и не только острова, но и материк. Все же есть основание предполагать, что Америка [225] соединяется около Китая 23 с какой-нибудь из трех частей старого мира подобно тому, как Африка соединяется с Азией узким перешейком около Красного моря. Это кажется очень правдоподобным. В самом деле, откуда знают о существовании этого прохода, как не из некоторых сочинений, в которых указано, что он действительно существует, что служит доказательством и из чего извлекают много аргументов? А если эти части [света] и не соединены вместе, то они, во всяком случае, не отделяются узким проливом.


Комментарии

1. прозываемые Аниковичами]. В голландском тексте издания 1612 г. напечатано Anicony, но в латинском 1613 г. исправлено на Anicouvy, т.е. сыновья Аники [Строганова]

2. в городах Усолье и Устюге]. Под Усольем Масса имеет в виду г. Сольвычегодск, возникший в начале XIV в. и к концу XVI в. превратившийся уже в крупный торговый и промышленный центр. Кроме крупного солеварного промысла (у одного лишь Аники Строганова было здесь на западной стороне Солонихи 10 варниц), в XVI—XVTI вв. в Сольвычегодске процветало сребротканое, финифтяное, чеканное и черневое дело, медно-литейное, железо кузнечное. Здесь был также богатый рынок. См.: Дунаев Б. И. Город Сольвычегодск: Историко-культурный очерк // Баян. — 1914. — № 1—3; и отдельно; М., 1914; Ешкилев В.А. Город Сольвычегодск и памятники былой его культуры: Историко-культурный очерк. — В. Устюг, 1926. Подробнее литература указана у Н. Макаренко (Искусство Древней Руси: У Соли Вычегодской. — Пг., 1918. — С. 140 и след.). Ustinga Массы (на карте Меркатора 1572: Ustinga, на «Tabula Russiae» Гесселя Герритса, 1614: Ostiuga Veliki) — г. Великий Устюг, в конце XVI — начале XVII в. один из виднейших торговых пунктов северной Руси (Мерцалов А.Е. Устюг Великий в первой четверти XVII в. // Вологодский сборник. — Вологда, 1885. — Т. 5. — С. 130 и след.; Шляпин В.П. Из истории города Великого Устюга // Зап. Северо-Двинского о-ва изучения местного края. — В. Устюг, 1926. — Вып. 2. — С. 1—16; Мерцалов А.Е. Вологодская старина: Материалы для истории Северной России, — СПб., 1889. — С. 104 и след.

3. маленьких колокольчиков] S.P. L'Honore Naber (Gerritsz Hessel. Beschryvinghe van der Samoyeden Landt. — t'Amsterdam. — P. 13. — Anm.) замечает, что колокольчики и бубенцы составляли предмет важной торговли европейцев с примитивными народами Азии. A. Schrenk (Reise nach dem Nordosten des europaischen Russlands durch die Tundren der Samojeden. — Dorpat, 1854. — Bd 2. — S. 214) полагает, что упомянутые Массой колокольчики шли на одежды самоедским женщинам.

4. в городе Усолье... была ими выстроена необыкновенно красивая церковь]. О строительстве Строгановых в г. Сольвычегодске см. в книге: Макаренко Н. Искусство Древней Руси: У Соли Вычегодской. - Пт., 1918.

5. как это подробнее изложено в описании московских войн]. Масса имеет в виду собственное сочинение «Краткое повествование о начале и происхождении современных войн и смут в Московии»; см. введение к настоящему тексту. Напомним, что Борис Годунов вступил на престол в 1598 г.

6. они должны дружески обходиться с тамошними людьми]. Рассказываемое Массой подтверждается и другими документами о сибирской колонизационной политике Московского государства. В 1600 г. в Москве наказывали: «Сибирских бы есте всяких ясачных людей велели беречи и ласку и привет к ним держали и их ни чем не жесточили» (Миллер Г.Ф. Описание сибирского царства. — СПб., 1750. — С. 351. — Прим.; РИБ. — СПб., 1872. — Вып. 2. — С. 47). При обложении ясаком вновь покоренных племен повелевалось «сперва ясак взять с иноземцев небольшой, чтобы их сперва ясаком не ожесточить и от царские высокие руки не отгонить» (ЧОИДР. — 1861. — № 1, смесь: Наказ письмянному голове Василию Пояркову от воеводы П.П. Головина о походе его на р. Шилку и Зею; Дополнения к Актам историческим. — СПб., 1848. — Т. 12. — № 8). Вновь привлеченным к ясаку инородцам иногда посылалось государево жалованье: ножи, топоры, огнива, тарелки, котлы, сукна. Воеводам приказано было взимать ясак «лаской, а не жесточью и неправежем...». Прекрасно понимая то впечатление, какое на первобытного человека оказывает внешний блеск и пышность, правительство пользовалось им для своих целей. Так, например, воевода по приезде в город или острог должен был «сказать инородцам государево милостивое жалованное слово», «урядяся в цветном платье» (Лаппо-Данилевский А. Организация прямого обложения в Мосховском государстве. — СПб., 1900. — С. 421-422). «Итак, — замечает Лаппо-Данилевский (Указ. соч. — С. 424-425), — в отношениях своих к инородческим племенам московское правительство обнаруживало глубокий политический смысл. Оно понимало, что при незначительном количестве военных сил, имевшихся в его распоряжении, нечего было и думать о насильственном покорении Сибири, о завоевании новых землиц. Оно разумно отстраняло обманчивые призраки военной славы и стремилось лаской, а не жесточью приучить инородцев к повиновению; оно старалось прельстить их сперва внешним блеском, а затем и внутренним содержанием европейской цивилизации, но взамен этого требовало от них выполнения известных податных обязанностей, которые приносили существенные выгоды казне царской».

То же констатируют и новейшие исследователи. «Одним принуждением, "жесточью" добиться аккуратной уплаты ясака, даже при наличности аманатов, было фактически невозможно», — пишет, например, С.В. Бахрушин (Ясак в Сибири в XVII веке. — Новосибирск, 1927. — С. 22—23). Чтоб иноземцы «государю были послушны и ясак с себя давали, надо было действовать "ласкою и приветом", добиваться добровольного подчинения. С необходимостью действовать ласкою пришлось считаться даже разбойничьей шайке казаков, снаряженной Строгановым. Князьков, приносивших ясак, Ермак отпускал «честно жалуя», по выражению Ремезова. Так, Суклема и Ишбердея он, «прими ясак, одарив их, отпустил на свои жилища». Этой «лаской» объясняется то, что казаки брали ясак не только «с боем», но и «без боя» и что в целом ряде случаев туземцы им «любезно данью и ясаком поклонишася» (Сибирские летописи / Изд. АК. — СПб., 1907. — С. 333, 335, 337). С этой же необходимостью должно было считаться правительство и в XVII, и даже в XVIII в. В Мангазейской ясачной книге 1703 г. сказано, что «по указу в. государя и по наказанным статьям из Сибирского приказу велено сбирать на ясачных людях <...> мягкую рухлядь с великим радением, ласкою, а жесточью на них <...> не править, чтобы тем ясачных людей не оскорбить». «Средством привлечь "ласкою" дикарей ясаку, — продолжает С.В. Бахрушин, — служили подарки, "государево жалованье", которые выдавались ясачным людям "за ясачный платеж", в качестве известной премии…». Особенно щедрые подарки приходилось делать в первое время после призвания туземцев под государскую руку, «для прилуки». Из документов Сибирского приказа СВ. Бахрушин извлек много интересных данных об этих подарках (Указ. соч. — С. 22—23): «Подарки состояли из тех товаров, которые имели наибольший спрос среди дикарей»; тут были всевозможные виды бисера, олово (барабанское, т.е. голландское) в блюдах и тарелках, а также слитками, медь зеленая и красная в котлах и тазах, железо в слитках и железные изделия: топоры, ножи, железца ножевые, реже пилы, иглы, наконец, предметы роскоши: медные перстни, гребни. «В Нерчинском уезде, где туземцы были избалованы щедростью китайцев и имели более высокие запросы, подарки состояли, кроме того, из сукон анбурских (гамбургских) и шептугов, огнив, удил конских и т.д.». Во многих из перечисленных предметов мы узнаем тот «немецкий товар» (Deutsche Cramarye), о котором говорит Масса.

7. монету, меньшую, чем голландский стюйвер]. Мелкая голландская монета. И.Тыжнов неудачно переводит, «голландскую копейку»; в английском переводе в сборнике Перчаса стоит «penny», в немецких переводах — «Pfennig». Я предпочитаю сохранить чтение голландского подлинника.

8. в эти страны отсылали всех воров и убийц]. Рассказ Массы подтверждает правильность взгляда П. Буцинского (Заселение Сибири и быт ее первых насельников. — Харьков, 1889. — С. 196—215) на колонизационное значение ссылки в Сибирь в XVII в.

9. а в ней город Сибирь]. Г. Сибирь, известный также под именем Искера, лежал на р. Иртыше, неподалеку он нынешнего Тобольска (Mueller. Sammlung Russischer Geschichte. — SPb., 1763—1764. — Bd4. — S. 7 ff; Bd 3. — S. 241). Показание Миллера о местоположении его, как известно, расходится с показаниями Фишера, на что обратил уже внимание О. Peschel (Geschichte der Erdkunde. — Berlin, 1877. — S. 333) В западно-европейской литературе этим вопросом специально занимался I.J. Egli (Jermaks Kriegszug 1578—1581 und die Lage von Ssibir // Ztschr. fuer wissenschaftliche Geographie. — 1880. — Bd 1. — S. 93-104). Ср.: Он же. Nomina Geographies: Versuch einer allgemeinen Onomatologie. — Leipzig, 1872. — S. 526—527; новейшие разыскания произведены Вас. Пигнатти: Искер (Кучумово городише) //Ежегодник Тобол, губернского музея. — 1915. — Вып. 25. — С. 1—36;

В части книги Шильтбергера, озаглавленной редактором «Страны, соседние с великой Татарией», есть такая фраза: «Es ist auch ein landt, das haist Bolar und hat mancherlei thier. Item ein landt ist genanndt Ibissibur», т.е. «Есть также страна, называемая Болар (Булгар), в которой много зверей; также страна, называемая Ибиссибур». Лангмантель объясняет: «Эта страна, названная вслед за Татарией и Булгарией, — бесспорно Сибирь, так как приведенное в тексте название явилось, вероятно, изменением слова lbir — Sibir, как на картах Азии начала XIII в. называли страну, находящуюся между Енисеем и Нижней Тунгуской». Ранее и Нейман в своем издании Шильтбергера уже заметил (Op. cit. — S. 88): «Эта страна — без всякого сомнения — Сибирь, которая названа здесь в первый раз; приблизительно около того же времени (1450г.), по Лербергу (Erlaeuterungen... — SPb., 1816. — S. 76), слово Сибирь встречается также в русских летописях». Ф. Брун безоговорочно переводит Ibissibur словом Сибирь. Что касается ссылки Неймана на русские источники, то следует заметить, что первое упоминание Сибирской земли зарегистрировано в одной из русских летописей в заметке о смерти хана Токтамыша уже под 1406 г. (Архангелогородский летописец. — М., 1819. — С. 126; ср.: Оксенов А.В. Слухи и вести о Сибири до Ермака // Сиб. сб. — СПб., 1887. — С. 109—110), хотя есть основание заподозрить здесь позднейшую вставку, так как тут же рядом упоминается и Тюмень, основанная лишь в 1586 г., да и самое основание города Сибири приписывается хану Мамету, жившему во второй половине XV в. (Анучин Д.Н. К истории ознакомления с Сибирью до Ермака // Древности. — № 14. — С. 244—246); на европейских же картах, вопреки мнению Лангмантеля, Sebur, кажется, впервые помещена на так называемой Каталанской карте 1375 г. Она воспроизведена в историческом атласе Santarem'a и в «Choix de documents geographiques conservees a la Bibliotheque Nationale» (Paris, 1883. — Planche XVI); зато в восточных источниках XIII—XV вв. мы часто встречаем название Сибири, притом в форме, чрезвычайно близкой к той, какая находится у Шильтбергера.

Рашид-эд-дин (1247-1318) помещает страну Ибир-Шибир к северо-востоку от страны киргизов, от которой ее отделяла Ангара (Рашид-эд-дин. История монголов/Пер. И. Березина // Зап. Рус. археологического о-ва. — 1868. — Т. 14. — С. 2; Тр. Вост. отд. Археологического о-ва. — Т. 5. — С. 130; Бартольд В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. — СПб., 1900. — Ч. 2. — С. 422; ТГВ. — 1862. — № 21, 22; Quatremere. Histoire des Mongols de la Perse. — Paris, 1836. — Vol. 1. — P. 413). To же имя в различных вариантах встречается и у других восточных авторов: Месалек-аль-Абсар (1-я полов. XIV в.) пишет Сибир-и-Абир, Ибн-Араб-Шах (1388—1450) указывает, что Кипчак на севере граничит с Абир-и-Сабир; «...с севера Ибир и Сибирь, пустыни да степи, да пески (нагроможденные) точно горы. И сколько этой степи, где бродят птицы и звери! Она подобна милости вельмож (нашего) времени: край, до которого не доберешься, и предел, до которого не доплетешься...» (Тизенгаузен В. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. — СПб., 1884. — Т. I. — С. 459—460); Ибнфадлаллах Эломари (ум. ок. 1348 г.) в своем сочинении «Пути взоров по государствам разных стран», рассказывая о Золотой Орде со слов лиц, ездивших туда по торговым и дипломатическим делам, также упоминает: «...Укек, Булгар, области Сибирь и Ибирь, Башкырд и Чулыман; потом за Чульшаном границы владений Сибири и Ибири прикасаются пределов Хатайских... От Железных ворот, которые означают город Баку, до пределов Хатайских земель со стороны Сибири и Ибири караван бывает в пути пять месяцев» (Тизенгаузен В. Указ. соч. — С. 236—237, 238—239).

Имя Сибирь встречается также в китайских источниках: в «Юань-чао-миши» мы читаем, что в 1206 г. Джучи, сын Чингисов, подчинил себе все племена, жившие в лесах («лесные урянгиты» Рашида) к югу от Shibir (Breitschneider E. Mediaeval Researches from Eastern Asiatic Sources. — London, 1888. — Vol. 2. — P. 37, 88); сократитель «Юань-чао-миши» Вань-гуань-дай, по словам Палладия, также перечисляет эти народы, но «по ошибке или согласно тоническому тексту называет Шибир южною; это, несомненно, Сибирь, положение которой по тексту Юань-чао-миши трудно уяснить; можно догадываться, что Шибир не есть род или племя, а страна; может быть, так называлась северная окраина Барабинской плоскости между Обью и Иртышом». «В Юань-ши, истории монгольской династии в Китае, упоминается Ибир-Шибир, до которой доходили войска Кубилая, названо то же имя и в путевых записках Даосского отшельника Чан-Чуня, ездившего к Чингис-хану» (Труды членов Рос. дух. миссии в Пекине. — СПб., 1866. — Т. 4. — С. 235). Отметим также, что, по мнению В.Н. Васильева, слово Сибирь китайского происхождения; он толкует его как «Западное захолустье» (Березин Н.И. Географические имена: Объяснение их в связи с историей открытий. — СПб., 1894. — С. 121—122). Несмотря на обилие упоминаний этого имени, и происхождение его, и географическое положение области, которую оно обозначало, не могут считаться выясненными окончательно. Некоторые исследователи находят, что название Ибир-и-Сибир может относиться только к Западной Сибири, другие, напротив, распространяют его и на Сибирь Восточную. Приводя цитату из Рашид-ад-дина, В.М. Флоринский (Заметка о происхождении слова Сибирь // Изв. Томск, ун-та. — 1839- — Т. 1. — С. 1 — 14) замечает: «Последние названия (Ибир-и-Сибир), по-видимому, относятся к нынешней Западной Сибири, так как рядом с ними говорится о реке Иртыше, о киргизских степях и башкирах. Те же самые названия Ибир и Сибир в значении области приводятся у другого восточного писателя, именно у Абулгази в его истории монголов и татар. Здесь эти слова относятся к стране, смежной со страною киргизов, по-видимому, где-то в пределах нынешней Восточной Сибири (le pays de Quirghiz avait d'un autre cote pour limite des deux provinces appelees Ibir et Shibir) (Histoire des Mongoles et des Tatares / Пер. с фр. бар. Демезона. — СПб., 1874. — Т. 2, chap. 2, § 42. — С. 43)... Со времени покорения Сибирского царства, в состав которого вошли и земли, не носившие прежде названия "Сибирь", это слово меняет свое значение и приурочивается, с одной стороны, к древнему городку, называемому иначе Искером и Кашлыком, расположенному на нагорном берегу Иртыша около самого села Преображенского [недалеко от г. Тобольска], служившему во времена хана Махмета столицей Сибирского царства, и с другой стороны — к обширной, постоянно расширявшейся путем завоеваний, стране Сев. Азии. Кроме того, имя "Сибирь" сохранилось еще в названиях нескольких речек Тобольской губ. (Сибирка)». И. Шафарик (Славянские древности. — М., 1848. — Т. 1, кн. 2. — С. 100) слово Сибирь производил от гуннского племени Сабиров (Sabiri, Sabeiroi), о которых довольно часто упоминают византийские писатели Феофан, Прокопий, Приск, Менандр, а также готский историк Иорианд. Они часто служили в наемных войсках у римлян и персов и в свою очередь сами часто нападали на римские и персидские области. Прокопий называет их также уннами, утугурами или сабир-угорами (Klaproth. Tableaux de l'Asie — Pans, I&26. — P. 256). По наблюдениям С. Патканова (О происхождении слова «Сибирь» // Сиб. сб. — СПб, 1892. — Кн. 2. — С. 127—136), у татар Тобольской губернии еще в конце XIX в. были очень распространены предания о народе Сывыр и Сыбыр, занимавшем места по среднему Иртышу раньше их. «Этому народу, — говорит он, — татары приписывают большую часть всех находящихся в их областях археологических памятников, каковы городища, курганы. Первые у них часто именуются словом Сывыр-кала, вторые Сывыр-туба. Таким образом, оказывается, что название Кучумова городища "Сибирь" нельзя считать именем собственным, ему присущим, а скорее — нарицательным. Выражение "Сывыр-кала" в том смысле, в котором оно применяется в настоящее время, вполне соответствует весьма употребительному на севере России и в Западной Сибири русскому выражению: "Чудское городище", потому что, как татары называют автохтонов Тобольской губ. "сывырами", так русские именуют их "чудью". "Что сделалось с сывырами, мы не знаем, но присутствие в Европейской России в разные времена кочевых племен, называвшихся "Сабир", "Себер", "Сувар" и т.д., заставляет нас примкнуть к вышеназванным ученым (Шафарик и Флоренский), видящих в этих племенах прежних обитателей Сибирской области, покинувших свою страну под влиянием каких-нибудь причин, вероятно вторжений с востока кочевников тюркского и монгольского племени. О его пребывании в степях южной России историки упоминают уж с IV в. н. э., в продолжение 6—7 вв., и в то же время еще в ХШ в страна, из которой он вышел, вероятно, не вполне лишена была своих прежних обитателей"». Вывод, который Патканов делает из этих наблюдений, тот, что название Сибирь «представляет из себя имя обитавшего в южной части Тобольского и в смежных волостях Тюменского округа народа сывыров или сыбыров». В другой своей статье С. Патканов (Ueber das Volk Sabiren // Revue Onentale. — Budapest, 1900. — Bd 1, 4) пытается представить доказательства тому, что сабиры были финно-угорского происхождения, в противовес тем, кто находил возможным считать их славянами и сопоставлять с «северянами». По свидетельству Константина Багрянородного, мадьяры во время пребывания своего в Лебедии носили название Sabartoiasjaloi, в котором некоторые ученые видят испорченное выражение «Sabar, toutesti asjaloi» или «Sabar htoi asjaloi», т.е. «сабары, т.е. (или) безопасные (храбрые)* (см.: Грот К.Я. Мадьяры и Моравия с половины IX до Х в. — СПб , 1881. — С. 217). Иначе говоря, эти исследователи полагают, что мадьяры назывались тогда сабарами, имя которых некоторые сближают с сабирами. К этим соображениям Патканов прибавляет ряд домыслов этнографического порядка. Венгерский ученый Gyula Nemeth в статье «Сабирия и Венгрия» в журнале «Венгерский язык» (Szabirok es magyarok // Magyar Nyelv. — 1928. — Т. 25. — S. 81-88) недавно произвел пересмотр этого вопроса. По его мнению, приведенные слова Константина Багрянородного указывают, конечно, на политические взаимоотношения между венграми и сабирами, но ряд лингвистических соображений препятствует предположению, что сабиры были финно-угорским племенем. Обращая внимание на название области по нижнему Иртышу Sapor (Sabar, Saber), представляющее звуковой рефлекс старого остяцкого слова Sabar, он полагает, что эта местность до аварского нашествия была населена сабирами; имя Sabar — Sabir G. Nemeth толкует как глагольное образование от глагола sapmak в значении «прогонять (сабиров)» и заключает отсюда, что сабиры были народом тюркского происхождения. Последний вывод не нов; русские исследователи давно пытались объяснить слово Сибирь из татарских корней. Так, еще Н.А. Абрамов (Догадки о значении имен некоторых мест Тобольской губ. // ЖМНП. — 1841.— Ч. 30, отд. 2. — С. 821) предлагал возводить слово Сибирь к татарскому глаголу сибирмак 'вычищать, очищать' и делал отсюда фантастическое умозаключение, что «когда-то какой-то воитель, завладев этой страной, завел в ней новые порядки и страна сделалась очищенной, выметенной, благоустроенной». «Возможно, — фантазировал он далее, — производство и от слов "Сиб" и "Ир", что значило бы засылай землю». «Либо в этой стране, переходившей в глуби веков из рук в руки, было достаточное количество кладов, либо она названа так благодаря положению ее столицы Искера, постоянно осыпавшегося». Не менее произвольными и необоснованными являются домыслы Г.Н. Потанина (О происхождении географического имени Сибирь // Сиб. сб. — СПб., 1890. — Кн. 1. — С. 179—190), полагавшего, что слово Сибирь «занесено из Монголии и южной Сибири, где в народной поэзии местных жителей (качинских татар, кызыловцев и т.д.) нередко фигурирует гора "Subur", и что под этим именем, как и под названием сказочной горы "Сымыр" или "Сумбыр", в монгольских и бурятских сказках следует подразумевать вообще северные страны, т.к. между этими племенами и Полярной звездой, по поверьям восточных народов, имеется известное соотношение». Гору Субур, Сюбюрь, упоминаемую в сказках южно-сибирских тюрков (Subur, см.: Катаное И- Алфавитный указатель собственных имен, встречающихся во И томе «Образцов...» В. Радлова. — СПб., 1888. — С. 70), Г.Н. Потанин слишком смело, с моей точки зрения, сближает с «Сиверными горами» былин о Святогоре и «Сиверскими горами», где по легендам Александр Македонский заключил народы Гога и Магога, полагая при этом, что к различным версиям имени «мировой горы Сумбыр» «следует причислить и имя города Сибирь или Киберь, встречающееся в старых записях наших былин» (Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе. — М., 1899. — С. 208, 205, 225). Е.Г. Кагаров (Сов. Север. — 1934. — N° 5. — С. 105-106) напомнил мне о работах Н.Я. Марра и его школы о племенном названии Сувар-субер (см.: Марр Н.Я. Чуваши — яфетиды на Волге. — Чебоксары, 1926. — С. 61; Яфетический сборник. — 1932. — Вып. 7. — С. 205; Мещанинов И.И. Халдоведение. — Баку, 1927), а также указал на статью A. Magnussena «Woher stammt der Name Sibirien» (Ost-Asien. — 1900. — Bd 2.S. 461, 497), в которой название Сибирь сопоставляется с монг. Sibir 'дремучий лес'.

Другие догадки о происхождении имени Сибирь... Ср.: Egli I.I. Jermaks Kriegszug (1578—81) und die Lage von Sibir // Ztschr. fuer Wissenschaftliche Geographie. — 1880. — Bd 1. — S. 93—104; Derselbe aut, Nomina Geographica: Versuch einer allgemeinen Onomatologie. — Leipzig, 1872. — S. 526—527; Пигнатти В. Искер. Кучумово городище // Ежегодник Тобол, губернского музея. — 1915. — Вып. 25. — С. 1—36.

10. Верхотурье]. Строить Верхотурье поручено было чердынскому воеводе Сарычу Шестакову, из «росписи» которого от 3 октября 1597 г. видно, что «при постройке города правительство преследовало не только экономические, обусловленные основанием его на транзитной дороге в Сибирь цели, но и политические, — создать в новом крае неприступную крепость "для береженья от калмыцких и иных орд"» (Трапезников Вл. Очерк истории Приуралья в эпоху закрепощения XV—XVII вв. // Изв. Архангельского о-ва изучения русского Севера. — 1911. — № 17. — С. 443—444). Слова «за последние 21 гол» означают: с 1588 г.

11. сплавляет по рекам большие запасы хлеба]. Об организации снабжения хлебом служилых людей, размещенных по городам и острогам Сибири в XVII в. см.: Лаппо-Данилевский А. Указ. соч. — С. 412, 415—416.

12. до Япанчина, городка]. В голландском издании 1612 г. у Массы ошибочно напечатано Japhanim, откуда пошли и другие искажения этого названия у западно-европейских писателей. В латинском же издании 1613 г. Масса исправил Jepansin, т.е. Япанчин, как первоначально назывался г. Туринск. В одном из «Хронографов» Государственной публичной библиотеки в Ленинграде, в статье «О Сибирском царстве», сказано: «А грады Верхотурье, ниже Туринской остров, его же зовут Епанчино по сей вине. В прежния времена тут жил вогульской князек именем Епанча» (Попов А. Изборник славянских и русских сочинений. — М., 1869. — С. 402). В книге Витсена «Noord en Oost Tartarye» среди видов сибирских городов есть и изображение «Turynskoy of Japanczyn». В самом тексте книги Витсен несколько раз называет этот город: «Turinsko, anders Japansin of Japanzin», «Turin of Jepantschin», но также Japansin, Pansin и Japhanim (ср.: Радлов В. // Сибирские древности. — СПб., 1888. — Т. I, вып. 1. — С. 37; вып. 2. — С. 140). Ермак разбил князя Япанчу близ нынешнего с. Усенинова 1 августа 1580 г. «Туринск построен на крутом правом берегу р. Туры, в 60 верстах от Ирбита, почти на самой границе Пермской губ. Он основан в 1600 г. воеводой Иваном Лихаревым на месте, где стоял древний город, близ которого шедший из-за Урала Ермак разбил татар. Здесь почти от самого завоевания Сибири пролегала дорога из Перми в Сибирь» (Завалишин Ипполит. Описание Западной Сибири. — М., 1862. — С. 227, 333). «В Туринском уезде волость Япанчино, иначе Япанчинские юрты, создавалась на развалинах татаро-вогульского княжества Япанчи, прославившегося своим сопротивлением шайке Ермака. В 1628—1629 гг. "лучшим человеком" волости был сын этого самого Япанчи — Агим Япанчин» (Бахрушин СВ. Ясак в Сибири в XVII в. — Новосибирск, 1927. — С. 6). Ср.: Оксенов А. Сибирское царство до эпохи Ермака. — Томск, 1888. - С. 28. - Прим. 41.

13. до Тюмени]. В голландском подлиннике ошибочно напечатано Tinnen вм. Tiumen, точно так же, как выше имя Тобол в голландском издании имеет форму Tabab, в латинском издании 1613 г. исправлено на Tobol. Вслед за этим абзацем в голландском издании идет описание торговли между русскими и татарами, в латинском издании опущенное. Оно воспроизведено полностью в перепечатке текста Массы S.P. L'Honore Naber (s'Gravenhage, 1924. — P. 23).

14. уезжают далеко за Обь на Восток и на Юг]. Далее следует краткое описание ряда сибирских городов: Тобольска, Томска, Тары, Castel Noxinscox (так в голландском издании, в латинском — Narmiscoy, т.е. Narimscoy, Нарым), Березова (Beresai — в голландском, Beresow — в латинском изданиях), Comgofscoy (в латинском издании — Congoffskоi, вероятно, Кетский острог; р. Кеть названа здесь же Telt) и нескольких других местностей; это описание мы пропускаем в нашем переводе, сохраняя полностью лишь важнейшую и наиболее интересную часть этого сочинения Массы — описание путей к Енисею и дальше.

15. за счет Исаака Лемэра в небольшой лодке]. Исаак Лемэр (или Ле-Мэр) — богатый нидерландский торговец, пускавшийся на большие коммерческие предприятия. Так, например, он был первым в Нидерландах, кто решился в компании с тремя другими купцами отправить в 1599 г. шесть или восемь кораблей в Китай вокруг Африки мимо Доброй Надежды; в первое десятилетие XVII в. Лемэр пытался испробовать Северный морской путь. И. Тыжнов (Обзор иностранных известий о Сибири 2-й полов. XVI в. // Сиб. сб. — СПб., 1887. — С. 103) ошибочно утверждает, что Лемэр в 1612 г. вел переговоры с Массой об этой экспедиции, предлагая ему участие в ней в качестве фактора; вероятно, переговоры эти велись в 1608 г., так как экспедиция Лемэра вышла в море из Нидерландов 5 мая 1609 г., а уже в 1612 г. Масса занес известие об этом в свое сочинение (Кордт В.А. // Сб. Рус. ист. о-ва. — 1883. — Т. 16. — С. CXIV; Mueller S. Geschiedenis der Noordsche Compagnie. — Utrecht, 1874. — P. 46-47). О Лемэре см. еще: Brink R.C. v.d. Isaac Le Maire. Eene Voorlezing // Gids. — 1865. — T. 4. — P. 1—56; Foucart P. Isaac et Jacques Lemaire. — Valenciennes, 1892.

16. часто повторявших «ом», «ом»]. Г. Миллер предположил, что слово ом указывает на буддийскую молитву: Оm mani padme hum! Иначе говоря, он думает, что экспедиция встретила отряд монголов, в котором находился лама: «Эти люди часто удаляются в пустыни, чтобы замолить грехи или распространить свое безбожное учение» (Op. cit. — Bd 8. — S. 100); этот лама со своими спутниками будто бы и бормотал указанную молитву, известную и ныне под именем Джюрган усук мани (более правильная транскрипция ее: Оm mani padme Hung!). J. Baddeley (Russia, Mongolia, China. — London, 1919. — Vol. 1. — P. LXXXIV) переводит: «О, бог, драгоценный лотос, привет тебе!» или «Привет тебе, о, драгоценность в цветке лотоса!»; но, как известно, эти шесть слов, истекших по преданию из уст Абиды при устроении судеб мира, по существу, непереводимы; по одному из толкований, тибетскому речению ом соответствует монг. тенгери, ма — монг. асури, ни — кумун и т.д.; в шести словах «находят буквальное указание на 6 классов существ, — тенгеринов, асуринов, людей, бессловесных тварей, биритов и обитателей преисподней. Буддисты понимают эту молитву в смысле воззвания о милости и помощи ко всем живущим, а тем паче и к богам» (Нил Арт. Буддизм, рассматриваемый в отношении к последователям его, обитающим в Сибири. — СПб., 1858. — С. 28, 40, 147, 169, 298). Иное толкование этим словам дает Гэннинг (Die Reiseberichte ueber Siberien // Mitteilungen des Vereins fuer Erdkunde zu Leipzig.— 1905. — S.281f.); он полагает, что вместо От нужно читать Lam, как якобы по-тунгусски называется Байкал (это совершенно неверно; отметим, кстати, что слово Байкал якутского происхождения и обозначает 'богатое озеро' (Fischer. Sibirische Geschte. - SPb., 1774. – Bd. 2. - S. 747; Изв. ВСОРГО. - 1905. - Вып. 36. - С. 92); впрочем П.А. Словцов (Историческое обозрение Сибири. — СПб., 1886. — Т. 1. — С. 41) по поводу слова Лама замечает: «В сибирских летописях так называлось Охотское море, хотя и небезызвестно, что тунгусское речение Лама есть общее имя морей»). Гром и колокольный звон Гэннинг поэтически объясняет как известие о столкновениях плавучих льдин па Байкале и о звучном гуле валов озера. J. Baddeley (Russia, Mongolia, China. — London, 1919. — Vol. 2. — P. 15 sq.) полагает, что здесь, конечно, не имеются в виду ни первые слова буддийской молитвы, которая в начале XVII в. едва ли еще могла быть известна на далеком севере Сибири, ни имя оз. Байкала, но находит вероятным все же, что в этих словах нашли свое выражение глухие и спутанные сведения, может быть, о р. Лене, оз. Байкале или озерах Китая; к такому выводу его приводит сопоставление известия Массы с письмом И. Балака.

17. повторяли слово Писида] р. Пясина. На карте Массы обозначена Реiswa, на карте Г. Герритса — Pesida Reca. Как уже было отмечено выше, известие Массы об экспедиции на Пясину является одним из первых в литературе: разбор его см. у Мueller'а (Op. cit. — Bd 8. — S. 92 ff.). Опровергая Витсена, который перепечатал это известие Массы (Noordtn Oost Tartarye. — Amsterdam, 1692. — Vol. 1. - S. 516; Amsterdam, 1705. — Vol. 1. -S. 832), Миллер, по справедливому замечанию А. Миддендорфа, ошибочно утверждает, что Исаак Лемэр предпринял свое северо-восточное путешествие не раньше 1605 г. Так как Масса замечает, что люди, посланные Лемэром и принесшие первое сведение о Енисее, ездили туда «за семь лет до того», то мы получаем по меньшей мере 1605 г., если допустим, что сочинение Массы было написано в том же году, в котором издано, хотя это маловероятно. Итак, Миллер во всяком случае ошибается, полагая, что Енисей открыт в 1606 г. (Миддендорф А. Путешествие на север и восток Сибири. — СПб., 1869. — Ч. 1, отд. 1. - С. 88-89).

18. это были понятливые люди, хорошо сложенные и т.д.] G. Henning (Die Reiseberichte ueber Siberien von Herberstein bis Ides // Mitteilungen des Vereins fuer Erdkunde zu Leipzig. — 1905. — S. 359) полагает, что Масса говорит о бурятах, хотя и не называет их, и что это первое известие о бурятах в западно-европейской литературе; однако это предположение представляется мне маловероятным.

19. который они признали ни чем иным, как звоном медных колоколов]. Аналогичный рассказ мы находим уже в письме Йог. Балака. Возможно, что мы в данном случае имеем намеренное со стороны туземцев искажение действительности. Так, тунгусский князек Илтик сообщал русским разные фантастические известия, имевшие целью, запугав русских, удержать их от похода на Восток: «А ходят де тою рекою суды большие: и из пушек де с тех больших судов стреляют <...>, а вода в той великой реке соленая, а что де в нее не кинешь, и из нее де мечет вон на берег» и т.д. (Фишер. Сибирская история. — СПб., 1774. — С. 278; Берг Л.С. История географического ознакомления с Якутским краем // Якутия. — Л., 1927. — С. 2). Совершенно неправдоподобное предположение делает П.А. Словцов (Указ. соч. — Т. I. — С. 33): «Воеводства: Мангазейское, Енисейское и Красноярское заглядывали порознь за преграды рек к востоку, получали ясак и слушали нелепые вести о заенисейских племенах и о больших у них колоколах. Не прилетают ли на реку Тунгуску дрозды-звонари? Тогда бы и звон и трезвон надлежало приписать живым колоколам».

20. около этой страны начинается граница царства Китайского]. Слово «Китай» (Cathay), обозначающее то же, что и Sina, China в западноевропейских языках, и употребляемое, помимо русского, также в языках греческом, персидском и в различных диалектах Туркестана, произошло от монгольского Китат и служило первоначально для обозначения Китая, завоеванного монголами. Монголы же слово «китат» произвели от народа китанов, маньчжурской расы, обитавшего на северо-востоке Северного Китая. Около 1125 г. названия Китан, Китат или Китай стали прилагаться уже к Китаю в целом; позднее основание государства кара-китаев, завоеванного китайцами, способствовало утверждению этого имени для всего Китая у его западных соседей (Breitschneider. Mediaeval Researches I, 204, 225, 232; II, 280-281, note 1104; H. Yule. Cathay and the way thither, Hakl. Soc. Sec. Series № 38, London, 1915. vol. I, p. 146-147; F. v. Richthofen. China, I. S. 520). Под именем «Китая» (Cathay) европейцы XV-XVI вв. понимали преимущественно именно Северный Китай, часто смешивая Cathay и China. Слово же China, Sine, по мнению Рихтхофена, явилось у западных народов через посредство малайского языка, причем зайти в Европу оно могло двумя путями — или через Персию и Малую Азию, или благодаря морским путешествиям в Индию («О происхождении западно-европейского названия Китая». Изв. Р.Г.Общ. т. XI, 1875, стр. 236-237), A. v. Gutschmied (Kleinere Schriften, III. S. 606) показал также, что различие между двумя этими терминами было «не столько пространственное, сколько хронологическое».

21. попадают на реку Toergaef]. В голландском издании 1612 г.: «Soo comense in een Riviere diese Torgalf»; на карте Массы: Torgaef; так же и в латинском издании 1613 г.

22. Без сомнения, очень жаль, что голландцам не удалось пройти прилив Вайгач]. Это место подверг критике Гессель Геритс в своих «Anmerkinghen op deze Russche Caerte» (Массы). См.: L'Honore Naber S.P. Op. cit. — P.32-33. - Anm.

23. что Америка соединяется около Китая]. На Птоломеевом типе карт Северной Азии — Азия и Америка приближаются друг к другу широкими и далеко выдающимися мысами, отделяющимися, однако же, между собой Анианским проливом (Fretum Anian); с этим названием мы встречаемся на итальянской карте Зальтериуса, изданной в Венеции в 1566 г. (Winsor. Bibliographic of Ptolemeys Geography. — Cambridge. — S. 35), на карте Меркатора 1569 г. и впоследствии на больших картографических работах конца XVI и первой половины XVII в.: Ортелия, Гондия, Бавия и т.д. (Норденшильд А.Э. Первая карта Северной Азии, основанная на действительных наблюдениях // Зап. Военно-топографического отд. Главного штаба. — СПб., 1889. — Т. 44). О происхождении названия Anian см.: Берг Л.С. Известия о Беринговом проливе и его берегах до Беринга и Кука // Зап. по гидрографии. — 1919. — Т. 2 (43), вып, 2. — С. 80 и след. В латинском издании сочинения Массы 1916 г. вслед за последним абзацем нашего перевода есть еще несколько фраз, которые мы опускаем, так как они не имеют отношения к интересующей нас теме (см.; Histoire des Guerres de la Moscovie. - Bruxelles, 1866. - T. 2. - P. X-XI; L’ Honore Naber S.P. Op. cit. - P. 33).

(пер. М. П. Алексеева)
Текст воспроизведен по изданию: Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей, XIII-XVII вв. Новосибирск. Сибирское отделение Российской академии наук. 2006.

© текст - Алексеев М. П. 1936
© сетевая версия - Тhietmar. 2008
© OCR - Abakanovich. 2008
© дизайн - Войтехович А. 2001
© РАН. 2006