КОНСТАНТИН БАГРЯНОРОДНЫЙ

ОБ УПРАВЛЕНИИ ИМПЕРИЕЙ

DE ADMINISTRANDO IMPERIO

ИСТОРИЯ ГОРОДА ХЕРСОНА

Сочинение императора Константина Порфирородного.

Глава LIII.

В царствование Императора Диоклитиана в Рим и во время управления Херсонитами Фемиста, сына Фемистова, Савромат Воспорец, сын Крисконора, собрав Сарматов, живущих при Меотийском озере, пошел войною на Римлян; завладел страною Лазов, ограбил её жителей и продолжал путь свой до самой реки Алиса. Император Диоклитиан, узнавши, что страна Лазов и Понт заняты неприятелем, послал против Сарматов войско, под предводительством трибуна Констанса, который, достигнув реки Алиса, остановился , чтобы препятствовать переправь Сарматов. Но видя, [119] что сделать этого не может, Констанс нашел, что ни каким другим средством неприятеля нельзя заставить удалиться, как вооружив против Воспорян и жителей стран, прилежащих к меотийскому озеру, кого-нибудь из соседей: они, напав на оставленные неприятелем семейства, принудят его возвратиться на родину: между тем Констанс донес об этом Императору, и просил его отправить послов к Херсонитам с просьбою, объявить войну соседям своим сарматам, которые, узнав об опасности угрожающей их семействам, должны будут прекратить войну. Получив это уведомление, Император Диоклитиан, немедленно отправил послов к Херсонитам, прося их помощи, состоящей в истреблении и пленении Воспорцев и Сарматов.

Херсониты, которыми управлял тогда Христ, сын Папия, просьбу Императора приняли благосклонно и стали придумывать средства, как им завладеть Савроматовым городом Воспором и Меотийскими крепостцами. Собрав из соседних укреплений войско, приготовив военные колесницы н устроив в них хироболистры, они пошли к городу Воспорян. Ночью, устроили засаду, и в самом незначительном числе подступили к городу, громили стены с рассвета до третьего часу и потом стали удаляться, как бы обращаясь в бегство, оставив однако хироболистры в колесницах. [120]

Воспоряне полагая, что по малочисленности, неприятель действительно обратился в бегство, ободрились и стали его преследовать. Херсониты отступали медленно и поражали хироболистрами преследовавших, а, наконец, выступили и те Херсониты, которые находились в засаде, окружили Сарматов со всех стороне и всех их истребили.

Тогда Херсониты возвратились и завладели Воспором и всеми другими крепостцами, лежащими на берегах Меотийского озера, полонили семейства Сарматов и, оставшись в Воспоре, с жителями его поступали кротко, убивая только тех, которые попадались с оружием в руках. Таким образом завладев Воспором, Херсониты удержали его за собою. По прошествии нескольких дней Христ, сын Папиев, сказал женам Сарматов: «я не имею никакой нужды продолжать войну с вашим народом, и если я поднял против вас оружие, то это только потому, что, будучи Римским подданным, я должен был остановить Сармата, опустошавшего Римские владения. Итак, если хотите жить в городе вашем, пошлем к предводителю Сармату послов с предложением, чтобы он заключил мир с Римлянами в присутствии наших поверенных и удалился из стран, где он теперь находится, и притом пусть возвратит послов наших и пришлет своих которые объявят о заключении мира, [121] тогда и мы отпустим вас и удалимся. Если же Сармат задумает отделаться от вас хитростью и вредить нам здесь как будто осажденным, и это я узнаю чрез своих лазутчиков, тогда не прежде уйду из страны вашей, как побив вас всех от мала до велика. Да что и за польза Савромату решаться потерять вместе и семейство и город».

Услышав это, жены Савромата спешили устроить дело как можно лучше: отправили к предводителю своему послов вместе с пятью Херсонитами возвестить ему о случившемся. Достигнув реки Алиса, они донесли Савромату о всем том, что сделали Херсониты с Воспорянами, и Савромат, весьма сим опечаленный, предложил послам Херсонитян отдохнуть от дороги, говоря им:» так как вы без сомнения устали от пути, то после нескольких дней отдыха я согласен исполнить ваши требования. Отсюда отправьтесь в лагерь Римлян и там вы узнаете и убедитесь, что я говорю правду и вас не обманываю.» Херсониты отправясь к Констансу вместе с послами Савромата, донесли ему обо всем, что произошло между ними: как они поступили с Воспорцами и жителями прибрежья Меотийского озера, как полонили семейство Савромата и как принудили его заключить мир. [122]

Услышав cиe, Констанс весьма опечаленный, отвечал Херсонитам: какая мне польза от вашего содействия, когда по условию я должен буду заплатить столько золота? Не печалься, повелитель, отвечали ему Херсониты, мы уничтожили условие платы и на вопросе Констанса: как они это могут сделать? Херсониты отвечали: объяви Савромату, что так как он был причиною войны, и что ты сделал столько издержек и понес столько потерь в походе из Рима в его страну, то пусть он заплатит все эти издержки и тогда ты возвратишь ему его семейство и городе.

Обрадованный Констанс объявил обе этом Савромату. Тот весьма опечаленный отвечал, что он ничего не хочет ни получать, ни отдавать, а пусть только отошлет ему Херсонитян и тогда он сам удалится. Херсониты объявили тогда Констансу, чтобы он не возвращал их до тех пор, пока Савромат не отдаст всех пленных и Савромат, уведомленный обе этом, хоть и по неволе отдал пленных всех до одного. Получа их, Констанс удержал при себе только двух из послов Херсонских, а остальных отправил к Савромату, на встречу которым последний выслал из страны Лазов нескольких из своих поверенных, для передачи им Воспора и полоненных семейств, а сам с народом своим мирно продолжал путь, чтобы Херсониты передали ему семейства без спору. [123]

Херсониты, коим возвращены была их послы, узнав обо всем, что происходило между Савроматом и Констансом, удалились в свой город, передав Савроматову поверенному Воспор, укрепленные места на берегах Меотийского озера и полоненные семейства безе малейшей обиды.

Констанс, по удалении Савромата из Римской империи, отправился в Рим и донес Императору о поступке Херсонитов, представив ему двух взятых с собою послов. Император принял их благосклонно, благодарил их и велел требовать, чего они ни пожелают себе и для города за оказанные помощь и содействие. Послы просили, чтобы Император признал их независимыми и свободными от подати. Император охотно исполнил их просьбу, богато одарил их и возвратил на родину, признав Херсонитов истинными и верными подданными Римской империи. Сам Констанс, блистательно принятый Императором за столь успешно оконченную войну против Савроматов, сделался знаменит и славен, а вскоре после того взошел на престол, по удалении Диоклитиана в Никомидию. После смерти Констанса, взошел на престол сын его Константин. По прибытии его в Византию, Скифы начали бунтовать против него и Император, вспомнив об услуге и помощи оказанной некогда Херсонитами отцу его, отправил к ним [124] послов и просил начать войну со Скифами и смирить непокорных. Херсонитами правил тогда Диоген сын Диогенов, который охотно исполнил просьбу Императора, устроил колесницы с хироболистрами, пошел к Дунаю, переправился через него, напал на неприятеля, разбил его и обратил в бегство. Узнав о сем, Император повелел Херсонитам возвратиться в отечество, а начальникам их, призванным в Византию, изъявил полную свою признательность, сказав: «услуга ваша, теперь нам оказанная, напоминает нам другую, оказанную вами моим предкам, право свободы и освобождения от подати вам дарованное и мы подтверждаем, сверх сего жалуем вас золотою статуей в императорской хламиде с Фибулатурою и в золотом венце для украшения Херсона, свободу и изъятие от платежа подати, вам собственно дарованные, простираем на ваши купеческие суда; жалуем вас, в знаке нашего особенного расположения, золотыми кольцами с изображением нашего величества, дабы мы со временем могли узнавать по печати место, из которого присланы отношение или просьба, се которыми вы можете к нам обращаться; наконец мы обязуемся снабжать вас ежегодно тетивами, пенькою, железом и маслом для приготовления балистр. Все выше сказанное и хлеб ежегодно мы будем отправлять к вам в Херсон.» Херсониты, [125] получив это содержание, разделали его между собою и детьми и учредили порядок. От того и в наше время их дети, для пополнения в войске своих отцов, считаются в числе воинов. Таким образом Диоген и свита его, богато награжденные Императором Константином, возвратились в Херсон.

По прошествии нескольких лет, Савромат, внук Савромата, сына Крисонорова, воевавшего в стране Лазов, собрав на Меотийском прибережья войско, двинулся против херсонитов, говоря, что он хочет мстить за бесчестие и плен своего деда, понесенные во время царствования Императора Диоклитиана. Узнав сие, Херсониты, коими правил тогда Виске, сын Суполихов, собрали войско, и пошли навстречу неприятелю. При помощи Божией, в местах называемых Кафа, разбили его и обратили в бегство. На месте сражения Херсониты назначили границы; Савромат и воины его дали клятвенное обещание никогда не переходить за оные с оружием в руках, а оставаться в пределах, существовавших прежде назначения границ. Таким образом, Савромат отправился в Воспор, а Херсониты в свои земли.

Чрез несколько лет по заключении упомянутых нами условий, другой Савромат, собрав войско на Меотийском прибережье, объявил войну Херсонитам [126] забыв клятвенное обещание, данное предшественником его, перешел назначенные границы близ Кафы, чтобы отмстить и взять снова, силою отнятые земли. Херсонитами управлял тогда Фарнак, сыне Фарнаков; он повел войско против Воспорян и достигнув мест называемых Кафа, оба войска остановились в горах. Савромат, надеясь на свою телесную силу и на количество своего войска, издевался над Херсонитами; Фарнак который не был так силен, как Савромат, и видя многочисленность войска его решился в совете с своими, идти на единоборство с Савроматом и тем избавить многих от погибели. О намерении своем он объявил воинам противника, говоря: зачем жертвовать жизнью столь многих, когда дело может решиться единоборством, тем более, что вы не по собственному желанию пришли сюда, а приведены Савроматом. Убедите его вступить со мною в единоборство. Если, с помощью божией, я побежду, вы безопасно возвратитесь домой, а он и город его будут принадлежать мне, если же он меня победит, то и тогда вы безопасно возвратитесь во свояси, а он займет мою страну. Это предложение охотно приняло войско Савроматское и советовало Савромату вступить в единоборство с Фарнаком. Тот, узнав о росте противника и надеясь на огромность своего тела и на свои доспехи, с радостью согласился на [127] единоборство. Фарнак пред начатием битвы сказал своим воинам: когда я, с помощью Божией, начну единоборство и вы увидите, что Савромат обратился к вам спиною, а лицом к своим воинам, а я лицом к вам, а спиною к воинам его, воскликните все разом: а! а! но только один раз. И так когда противники выехали на равнину и начали единоборство и приняли описанное выше положение, воины Фарнака воскликнули: а! а! Савромат, услыша восклицание, обратился, чтобы узнать, что это за крик в войск Фарнака, и в тоже время был поражен копьем противника, сквозь открывшуюся часть шлема. Убив Савромата, Фарнак слез с лошади и отсёк ему голову. Оставшись победителем, воинов из Меотийского прибережья он отпустил на родину, Воспорян же обратил в рабов, завладел их землею, назначил границы в Кивернике, выше Херсонских, оставив им земли около сорока миль. Границы сии существуют доселе; другие же, упомянутые мною выше, находятся близ Кафы. Однако же Фарнак из сострадания, не многих из Воспорцев оставил для возделывания земли, всем другим он позволил возвратиться на родину и т из благодарности воздвигли ему в Воспоре статую. С тех пор Савроматы потеряли власть над Воспором. [128]

При сих обстоятельствах, во время управления Херсонитами Ламаха, Воспорянами же Асандра, последние, ненавидя Херсонитов и всегда стараясь какими бы то ни было средствами отмстить им за порабощение и узнав, что у Ламаха есть единственная дочь Гикия, а у царя их были сыновья, захотели породниться с Херсонитами, чтобы, таким образом, вступя в их пределы, отмстить им за порабощение. Они отправляют послов к Херсонитам с предложением, существующие между ними дружественный отношения скрепить браком и чтобы дочь Ламаха отправилась в Воспор, для вступления в супружество с сыном Асандра, или чтобы жених отправился в Херсон, что будет доказательством взаимно питаемого доверия. Херсониты отвечали, что они не могут отпустить к ним невесты, но, если один из сыновей Асандра хочет получить её руку, то можете приехать в Херсон, с тем однако ж условием, чтобы никогда более не выезжать оттуда ни для свидания, ни для переговоров с отцом. И в случае попытки нарушить условие, он будет казнен. Послы возвратились с этим известием к Асандру. Тот послал их в другой разе с предложением, что если Херсониты говорят правду, не имея никаких злых замыслов и согласны отдать руку Гикии старшему его сыну, то он пришлет его к ним. Ламах в те [129] времена был весьма богат золотом и серебром, рабами и рабынями, лошадьми и землями; жилище его, выстроенное на четыре страны света, в ширину и длину простиралось, до самых так называемых Суз, где у него были свои ворота в стене, кроме четырех других и многих малых для входа и выхода, так что скот его, входя в город, разделялся: жеребцы, кобылицы, быки, коровы, овцы и ослы проходили чрез отдельные ворота в отдельные загоны. Херсониты просили Ламаха, чтобы он выдал дочь свою за сына Асандрова и когда он согласился, сын Асандров приехал в Херсон и женился на Гикие. Через два года Ламах умер, а матери Гикия лишилась еще прежде. По прошествии года по смерти отца, в день поминовения, Гикия хочет почтить его память. Херсонитами правил тогда Зиф, сын Зифов; она просила начальников города, чтобы они не приняли себе в обиду, если и им самим и всему народу захочет раздать в этот день вино, хлеб, масло, мясо, птиц, рыбу и все что нужно для похоронного пира, чтобы день поминовения Ламаха, граждане Херсона с женами и детьми и всеми домашними считали общественным праздником и не занимались ни какими делами, дав при том гражданам клятвенное обещание, что торжество это в честь Ламаха, до самой её смерти, ежегодно будет повторяться. Между тем, муж Гикии, сын Асандров, в душе которого [130] таились злые замыслы, но не было случая для приведения их в действие, узнав о поступке и обете жены, одобрял их, как доказательства дочерней любви и почтительности к памяти отца и сам обещался содействовать торжеству. Спустя несколько времени после похоронного пира, он послал к Воспорянам одного из своих рабов, с известием, что нашел средство, как без труда можно завладеть Херсоном, именно: чтобы в разное время они ему присылали из Воспора десять или двенадцать отважных юношей, сверх гребцов, как бы для доставления подарков. Прибыв в Херсон, они должны оставаться в лодках, а сам он вышлет лошадей для принятия как их, так и подарков.

Таким образом, два года Воспоряне приезжали в Херсон с подарками. Чтобы скрыть предательство, сын Асандра вводил их пешком в город, а по прошествии нескольких дней под вечер выводил их. Воспоряне, удалившись от Херсона на три мили, когда уже было совершенно темно, сворачивали с дороги и, достигнув так называемого Лимна, оттуда на лодках переправлялись в Сузы, а из Суз чрез малые ворота, входили в дом Ламаха. Дело сие было известно только трем из домашних Воспорян, преданных сыну Асандра, из коих один отправлялся в назначенное место и возвещал об отплытии лодок, другой проводил Воспорян [131] в Лимн, третий перевозил их из Лимна в Сузы и вводил в дом Ламаха. Сверх того эти рабы приносили пищу заговорщикам и так искусно, что сама Гикия ничего не подозревала.

Сын Асандра, как мы сказали выше, назначил день торжества в память Ламаха, когда весь город будет веселиться, с домашними своими и Воспорянами сделать ночное нападение, зажечь город н побить жителей. В два года, в дом Гикии, заговорщиков собралось около двух сот и уже наступал день торжества в память Ламаха, когда случилось следующее происшествие. Одна из служанок Гикии, которую она очень любила, провинилась в чем-то и за это была прогнана с глаз госпожи и заперта в отдельном покое, под которым скрывались Воспоряне. Служанка пряла лен и нечаянно уронила веретено, которое, покатившись до стены, упало в глубокую щель. Не будучи в состоянии достать его оттуда, она приподняла один из кирпичей и таким образом увидела в нижней части дома толпу людей. Тогда искусно положив кирпич на свое место, чтобы заговорщики её не заметили, она послала тайно одну из служанок к госпож, прося ее прийти к ней, и что она имеет передать и показать ей нечто важное. Гикия, вразумленная Богом, пошла, не взяв никого с собою, к служанке; та заперла двери, пала к ногам госпожи и сказала [132] ей: я, непотребная раба твоя, нахожусь совершенно в твоей власти, но я, госпожа, покажу тебе нечто новое и неожиданное! Гикия приказала ей, смело исполнить обещанное. Тогда служанка привела ее к стене, подняла осторожно кирпич и указала на толпу заговорщиков. Гикия была поражена и сказала: тут что-то злое задумано, расскажи, как сделала ты это открытие, служанка отвечала: Богу было угодно, чтобы у меня из пряжи выпало вертено и закатилось в щель; не будучи в состоянии его оттуда достать, я приподняла кирпич и увидала их. Тогда Гикия велела ей положить кирпич на место, а сама обняла ее и поцеловала, прибавив, не бойся, дитя мое, я тебе прощаю твою вину, Богу было угодно, чтобы ты провинилась и чтобы вина твоя повела к открытию злодейства. Только смотри, продолжала Гикия, храни сию тайну и никому не поверяй ее. С тех пор эта служанка была неразлучна с госпожою: она стала любить ее более прежнего, испытав её верность.

Между тем Гикия двум из своих родственников, к коим имела больше доверия, велела собрать тайно значительнейших граждан Херсона, а те чтобы выбрали из среды своей трех доверенных лиц, за благоразумие и распорядительность которых они могут поручиться, и чтобы эти лица, с общего согласия под клятвой обещались исполнить то, о чем [133] она их будет просить. Пусть придут они ко мне тайно, говорила Гикия, и как можно скорее, потому что я должна сообщить им нечто весьма важное для города. Родственники Гикии тайно передали слова её знатнейшим гражданам, те выбрали трех надежных лиц, поклялись им, что они не оставят их и будут им содействовать во всем, что они ни предпримут с Гикиею. Лица эти тайно пришли к Гикие, она спросила их: можете ли вы подтвердить клятвою, что исполните то, чем я буду вас просить? Присланные отвечали утвердительно; я, продолжала Гикия, не многого требую от вас: дайте мне слово, что, в случае смерти, я буду погребена в самом городе и тогда открою вам тайну. Присланные охотно поклялись, что в случае смерти, она будет погребена в самом городе, а не за стенами оного. Гикия, успокоенная клятвою, продолжала: теперь открою вам мою тайну: муж мой, по врожденной ненависти к нашему городу, тайно провел в дом мой около двух сот вооруженных Воспорян: Господь, случайно, мне открыл это.

Заговорщики намереваются в день похоронного пира, в память отца, когда граждане ночью разойдутся по домам, сделать нападение, зажечь дома и вас всех побить. На днях я буду праздновать поминовение; вы получите все, что я клятвою обещалась выдавать вам [134] ежегодно. Приходите с весельем в дом мой, требуйте и получайте, что вам следует, чтобы заговорщики не подозревали, что тайна их открыта, иначе может произойти междоусобное кровопролитие.

По обыкновению, но с умеренностью, празднуйте торжество поминовения, пляшите на улицах, а между тем, чтобы у каждого из вас дома были приготовлены сухое дерево, хворост и Факела. И когда, как бы по моему желанию, вы окончите пир и пляски и разойдетесь по домам и я ранее обыкновенного велю запирать ворота, вы тайно высылайте рабов и рабынь с хворостом и Факелами и велите им обкладывать главный вход моего дома, вокруг него и вообще все выходы; а сверх того, чтобы дерево легче загоралось, велите его поливать маслом. Тогда я выду и велю вам зажечь хворост, а вы, сделав это, окружите весь дом и, если заговорщики будут спасаться в окна, убивайте их. Теперь идите, откройте мою тайну и приготовьте все, что я приказала.

Граждане тотчас исполнили приказание Гикии. Когда настал день поминовения, Гикия созвала Херсонитов и по обету приказала им раздать все, что нужно для похоронного пира; муж её, со своей стороны, велел отпустить вина более обыкновенного. Граждане, как это им было приказано, веселились целый день и плясали на улицах; под вечер, как бы утомясь, [135] разошлись по домам, но там продолжали веселье. Гикия щедро раздавала вино своим домашним, чтобы скорее напоить их и уложить спать, а сама воздерживалась также как и её комнатные рабыни: она приказывала наливать себе воды в стакан пурпурного цвету, и таким образом успела обмануть мужа.

Когда наступил вечер и граждане разошлись по домам, Гикия ранее обыкновенного стала звать мужа спать и он согласился, чтобы не возбудить в ней подозрений. Тогда она велела запереть ворота и все выходы дома и, по обыкновению, принести к себе ключи, дав тайное приказание одной из комнатных рабынь, которой были известны её намерения, чтобы она вместе с другими рабынями тайно выносила её одежды, золото и прочие драгоценные вещи и была готова следовать за нею по приказанию. И рабыни исполнили приказание госпожи, муж её между тем заснул, чтобы скорее встать и сделать ночное нападение на город. Гикия, дождавшись, пока в доме все успокоилось, и, видя, что муж её, упоенный вином, также спит, вышла из опочивальни и заперла его в ней, потом позвала служанок, вышла из дому, заперла все двери и велела гражданам зажигать дом со всех концов. Когда огонь обхватил все здание, заговорщики хотели было спасаться, но тут же были убиваемы. Таким образом, они все [136] погибли с домом и Бог избавил Херсон от козней Воспорян. Граждане хотели на свой счет выстроить дом Гикии, но она отказалась, приказав напротив того свозить на пепелище все нечистоты города, как на место, где созревал гибельный для Херсона замысел, и место сие до сих пор называется сторожевою башнею Ламаха.

Херсониты, видя, что Гикия предпочитает общественные выгоды своим собственным из благодарности воздвигли в честь её две медные статуи. Одна изображает ее в великолепной одежде, открывающею Херсонитам козни мужа; другая вооруженною, мстящею предателям. На подножии иссечена была надпись, гласившая об её благодеяниях. Так как в юности своей она оказала столько благодеяний своим гражданам и явила столько благоразумия, что спасла свое отечество, то и статуи изображают ее в юности. Херсониты считают похвальным, если кто очищает эту надпись, чтобы можно было читать и возобновлять в памяти поступок Гикии и рассказ о злодействе Воспорян.

По прошествии нескольких лет, во время управления Херсонитами Стратофила, сына Филомусова, мудрая Гикия захотела испытать, будут ли сограждане её верны клятве, ими данной, т. е. в случае смерти похоронят ли ее в самом городе. Для этого она сговорилась со своими рабынями, [137] которые разнесли по городу слух, что госпожа их внезапно от огорчения умерла и потому они просят граждан назначить место для погребения. Граждане после совещания, решились не исполнить данной ими клятвы похоронить в городе и вынесли покойницу за город.

Когда носилки остановились у могилы, Гикия привстала и, взглянув на окружающих, сказала им: так вы исполняете обещание, под клятвою мне данное? Так вы и во всем держите ваше слово? Горе тому, кто верит клятвам Херсонитян. Все были смущены и тронуты её упреками, умоляя при том, чтобы она простила их и никому не рассказывала. Во второй раз дана была ей клятва, что в случае смерти она будет похоронена в самом городе и на этот раз слово было сдержано: еще при жизни Гикии, самой позволили избрать место для погребения и на нем воздвигнута была медная позолоченная статуя, как доказательство, что обещание будет исполнено.

Должно знать, что за укреплением Таматархою находятся источники такого свойства, что у тех, которые пьют из них, делается во рту сыпь; девять подобных же источников находится в Зихии, в месте, называемом Паги, близ Папагии, где живут Зихи, но в источниках сих вода не одинакового цвета; в иных она красная, в иных желтая, в других черноватая. [138]

В Зихии, в месте называемом Папаги, близ коего находится селение Сапакси, что значит «пыль», есть источник, также производящий во рту сыпь и еще другой такого же рода в селении называемом Хамух по имени основателя этого селения. Места сии отстоят от моря на один день езды. В округе Дерзинис, близ урочища Сапикия и так называемая Епископия, находится также источник, упомянутого нами свойства, также как и в округе Чилиаперт, на земле урочища Срехиаваракса.

Должно знать, что в случаи возмущения Херсонцев, или неповиновения их власти Императорской, все корабли их, сколько успеют захватить, вместе с грузом, воз-вращаются в город. Матросы и пассажиры из Херсонитян сажаются в тюрьму. После сего посылаются три Императорские чиновника, один на прибережье округа Армении, другой на прибережье округа Пафлагонии, третий на прибережье округа Вукелларийцев, чтобы завладеть кораблями Херсонитян и с грузом возвратить в город. Людей сковывают и сажают в общественные тюрьмы и потом обо всем доносят. Сверх сего ни Понтийские, ни Пафлагонские, ни Вуккеларийские корабли с грузом хлеба, масла или других жизненных припасов, не имеют права заходить тогда в Херсон. Сверх того претор должен уменьшить десятью литрами содержание, отпускаемое Херсону из государственных [139] доходов, и двумя сумму, получаемую городом по условию, потом выехать из Херсона и жить в другом месте, Херсонцы, если бы не служили в Романии и не производили торга воском и кожами, который получают от Пацинакитов, и если бы не получали произведений из Аминса, Пафлагонии, от Вукелларийцев и мест соседних Армении, то не могли бы существовать.

Н. Протопопов.
корр. о.

(пер. Н. Протопопова)
Текст воспроизведен по изданию: История города Херсона. Сочинение императора Константина Багрянородного // Записки Одесского общества истории и древностей, Том II. 1848

© текст - Протопопов Н. 1848
© сетевая версия - Тhietmar. 2018
© OCR - Кудряшова Л. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© ЗООИД. 1848