К ПРЕДЫСТОРИИ ЛИВОНСКОЙ ВОЙНЫ: ПРОДОЛЖЕНИЕ ДНЕВНИКА ЛИВОНСКОГО ПОСОЛЬСТВА 1557 г. В МОСКВУ В ШВЕДСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ АРХИВЕ

Шведский Государственный архив (Riksarchivet, RA) является одним из самых представительных документальных собраний по истории государств Балтийского региона, включая ливонское государственное сообщество, более известное как «Старая Ливония» (Alt-Livland). Основу фонда Livonica I. хранящегося в настоящее время в RA, составляет архив герцогов Курляндских, преемников ливонских ландмейстеров. После секуляризации духовно-рыцарского Ливонского ордена (1562) его экс-магистр Г. Кеттлер, принявший титул герцога Курляндского. перевез в свою новую столицу Митаву (Елгаву) орденский архив, где он хранился до 1621 г. После того как Митава оказалась под властью шведов, по приказу короля Густава II Адольфа всю курляндскую документацию переправили в Стокгольм. После подписания мирною договора 1635 г. часть документов была возвращена, но наиболее ценные из них вкупе с орденским архивом так и остались в Швеции 1.

Фонд Livonica I насчитывает 50 томов, из которых первые 23 тома содержат то, что осталось от архива ливонских магистров (тома 1-9 — с исходящей, а 10-23 — с входящей документацией) 2. Том 24 полностью посвящен внешнеполитическим контактам ливонских государей (ландсгерров) XVI начала XVII в. 3. Его образует подборка папок. соответствующих разным направлениям ливонской внешней политики, и среди них [154] «Livo-Moscovitica» с документами, касающимися отношений Ливонии с Московским государством, Новгородом и Псковом за период с 1509 по 1601 г. Часть их опубликована на немецком и русском языках и хорошо известна российским исследователям, но есть там и такие, которые все еще нуждаются скрупулезном изучении 4.

К последней категории относится продолжение дневниковых записей, освещающих обстоятельства поездки в Москву ливонского посольства в конце 1557 — начале 1558 г., которое должно было удовлетворить притязания царя Ивана IV Грозного на так называемую «юрьевскую дань». Эту ежегодную подать дерптская (юрьевская, тартуская) епархия, входившая в состав ливонской конфедерации якобы испокон веков выплачивала Пскову. После присоединения последнего к Московскому государству право на нее перешло к его государю, и Иван Грозный, отчаянно нуждавшийся в деньгах, не собирался от него отказываться. Требования, предъявленные им дерптской епархии и г. Дерпту (Юрьеву, Тарту), сопровождались угрозой объявления войны, а потому дерптцам, не имевшим достаточно средств для удовлетворения царских аппетитов, оставалось лишь уповать на мастерство своих дипломатов 5. Последним помимо прочего предстояло дать ответ на ряд обвинений, которые русский государь, раздраженный заключением союза между Ливонией и ВКЛ (Позвольский договор 15 сентября 1557 г.), направил в адрес ливонских ландсгерров и городов (осквернение православных церквей, препятствия развитою русской торговли и т, д.).

Возглавляли дерптское посольство фогт дерптской епархии Мельхиор Гроттхузен, а также представители ливонского магистра Вильгельма фон Фюрстенберга (1557-1559) Клаус Франке и Томас Хёрнер, юрист (beider Rechten Licentiat) и историограф, выполнявший секретарские обязанности. На протяжении всех переговоров он, как предписывая ливонский посольский обычай, вел подробные записи дипломатического диалога, сопровождая их описанием бытовых подробностей пребывания ливонских послов в Московии и собственных впечатлений. Позднее Хёрнер использовал свои заметки для составления подробного отчета о ходе переговоров, предназначенного для ливонского магистра, который в кругу исследователей не вполне точно именуется «дневником».

Оригинал означенного памятника, по-видимому, утрачен, но сохранилась его копия, выполненная во второй половине XVI в, в курляндской канцелярии. При невыясненных обстоятельствах она была разделена на два фрагмента, первый из которых, охватывающий события с конца осени — начала зимы 1557 г. до 10 декабря включительно, был опубликован в середине XIX в. немецко-прибалтийским историком К. Ширреном 6. Несколько позже появилась его русская публикация в переводе А. А. Чумикова 7, к сожалению, не всегда точном и имеющим довольно пространные купюры. Местонахождение первой части документа не вполне понятно. В каталоге ливонских документов из фондов RA под номером 576 К. Ширрен упоминает «дневник и отчет ливонских [155] посланцев в Россию» за период с 11 декабря 1557 г. и по 26 января 1558 г. 8, что соответствует второму его разделу из 24-го тома стокгольмской Livonicae. Первой же части там нет; попытка обнаружить ее в других разделах ливонской коллекции RA пока не увенчалась успехом.

В первой части «дневника» повествуется о том, как ливонское посольство прибыло в Москву где удостоилось высокой чести быть принятым царем. Сами же переговоры проходили 9-10 декабря 1557 г. По повелению Ивана IV, русскую сторону представляли Алексей Федорович Адашев («Алексиус Федорович») и дьяк («канцлер») Иван Михайлович Выродков, которые вели переговоры с позиции силы, не допускавшей компромиссных решений, и не обращали внимания на заявления ливонцев, аппелировавших к правовой традиции и содержанию русско-ливонских договоров. 11 декабря состоялся новый раут переговоров. Его описание открывает вторую часть записей Т. Хёрнера, которая находится в папке «Livo-Moscovitica». Она также представлена копией, которая состоит из двух частей, выполненных, судя по почерку, одним копиистом. На оборотной стороне обе имеют пометку «Reussische handlung. Anno in 57 (Anno 1557 und 58)». Heмецкий текст второй части «дневника» также воспроизведен в публикации Ширрена 9, но вот на русский язык он никогда не переводился. Мы исправляем это упущение и приводим ниже его перевод, осуществленный с оригинального документа. [163]


Часть первая

Переговоры с русскими. Год (15)57. Суббота 11 декабря

В субботу после дня св. Николая 11 декабря с утра пораньше мы попросили нашего пристава поехать к «канцлеру» [И. М. Выродкову. — М. Б.] и просить за нас, чтобы он соизволил допустить наше посольство к себе, в чем канцлер нам отказал и приказал указать нам, чтобы мы, если нам есть еще что сказать, незамедлительно явились в Кремль (schlos) к нему и упомянутому Алексею Федоровичу. В ответ на это мы сразу же отправились в Кремль, в ту же палату, где накануне вели переговоры, и там нашли их обоих.

Алексей Федорович

Вы пожелали, чтобы мы допустили вас к себе. Сообщите, что вы имеете нам сказать.

Епископский фогт

Высокопоставленные и высокородные, милостивые господа. Вам, господам, известно то, что мы предлагали в ходе этих мирных переговоров по поводу затребованной дани. Ныне я с моими сотоварищами обдумал это дело в соответствии со степенью его важности и нахожу, что мы никоим образом не можем и дальше идти на уступки из-за отсутствия возможности у дерптского епископства [выполнить требования великого князя. — М. Б.], поскольку это поистине большое обременение. И если б было желание принять во внимание основанию этого дела и старинные грамоты, то невозможно б было по праву требовать того от нашего милостивого господина [дерптского епископа. — М. Б.], поскольку статья в последней перемирной грамоте (friede breve) допускает разные толкования: одна немецкая марка, но как это есть или как то было и в старину. Ведь в более старой перемирной грамоте указано, что это было одно пасековое место (honnigs weide), да и господни канцлер последнему [ливонскому. — М. Б.] посольству дал понять, что немецкую марку подразумевается давать не за это. Было бы государем великим князем сказано, что ему следует давать только этот пустяк (schwartz har), не было бы ничего, что вносило бы искажения (de logen... machen) в перемирную грамоту. Ведь ныне мой милостивый государь не владеет землями государя великого князя, за которые его княжеская милость соответственно был бы обязан податью его царской милости. Но вместе с тем его царское величество может осознать, что у нас довольно много народа [войска? — М. Б.] и могут пролиться потоки христианской крови. У меня здесь есть прекрасный сапфир (zoffier) ценой в 2 тыс. марок, принадлежащий мне лично, и я почтительнейше и смиреннейше прошу его царскую милость принять его в дар с тем, чтобы его величество соблаговолил смилостивиться, позволил бы принести смиренное челобитье и оставить подать в 2 тыс. марок, чтобы она не была слишком большим обременением для моего милостивого государя.

Алексей Федорович

Если б вы хотели вершить все дела по справедливости, тогда б почтили тем его царское величество, а его царское величество, со своей стороны, [вас за то. — М. Б.] [164] вдвое пожаловал бы, однако размер подати не может быть сокращен. Думаете, что, если царское величество настаивает на немецкой марке, то и набежала большая сумма. Но это потому, что вы повинны великому князю еще и недоимками (achterstellige) также с каждого умершего человека, старого и молодого, женщины и ребенка за весь срок, когда на ливонские земли по справедливости была наложена подушная подать. Его царское величество судил все это дело по справедливости, и потому они [его представители. — М. Б.] от того не отступятся и никакого другого размера [подати. — М. Б.] добиться нельзя. Давайте покончим с этим. [Содержание. — М. Б.] войска (kreigsfolck) требует от государя великого князя расходов.

Вслед за этим господа послы вновь удалились и доверительно обсудили огромную важность [этого дела. — М. Б.] и ту угрозу, которой это может обернуться для бедных ливонских земель. Послы моего милостивого господина магистра, поскольку имели надежду с Божьей помощью и содействием завершить дело хорошим концом, в итоге предложили дерптцам средство [и спросили. — М. Б.], не разрешат ли дерптцы послам моего милостивого господина магистра присоединиться к переговорам с чистосердечным увещеванием и просьбами. Они хотели просить представителей государя великого князя сохранить подать в размере 2 тыс. марок, но, если это не приемлемо, умолять и просить о трех тыс. марок, поскольку уступка до трех с половиной тыс. марок была бы также чрезмерной. Если же и этого не могло состояться, они из собственных побуждений, впрочем, с одобрения дерптцев, согласились бы на повышение суммы до 4 тыс. марок или тысячи талеров.

Епископский фогт

Дорогие господа, я должен признаться, что подобное обернется очень болыним обременением для моего милостивого господина, но что же нам теперь делать? Чтобы бедные ливонские земли не оказались под угрозой, а на нас не посыпались бы обвинения от нашего милостивого государя, друзей, кровных родичей и прочих земляков (innerenn), и чтобы государь великий князь отвратился от чреватых насилием военных приготовлений, мы под давлением крайней нужды хотим в том с вами согласиться. И хотя послы моего милостивого господина магистра вслед за тем одни ходили к представителям государя великого князя, самым усердным образом обо всем этом доложили и чистосердечно просили о добром мире, те не пожелали все это принять в расчет и довести до государя великого князя. После множества усердных просьб господа послы еще пытались довести эти наши предложения до государя великого князя и дождаться его последующего решения.

Алексей Федорович

Мы довели до царя и государя всех русских ваши пожелания, смиренные просьбы и мольбы и чуть ли не со слезами просили его за вас. Поскольку наш царь является христианским и справедливым царем, он не желает пролитая христианской крови и справедливо рассудил дело, как мы и передавали вам во время переговоров в прошлый четверг и позже, а именно, что в счет расходов его величества следует дать 50 тыс. венгерских гульденов, в счет недоимок по дани — 10 тыс. венгерских гульденов и сверх того ежегодно из дерптской земли (beholdung) выплачивать дань в 30 тыс. [165] венгерских гульденов. Поскольку великий князь, царь и государь всех русских является христианским справедливым царем, он не желает ничего другого, кроме справедливости, и не склонен проливать христианскую кровь, а потому, если вы захотите во всех делах исправиться, его царская милость за то вас пожалует. Вы обязаны возместить военные расходы и заплатить недоимку по дерптской дани в десять тысяч венгерских гульденов, а также давать, как выше сказано, ежегодно в любой момент, когда это потребуется, 30 тыс. венгерских гульденов. А чтобы государь великий князь мог бы иметь с ливонских земель 45 тыс. талеров, следует с одобрения господина магистра, архиепископа, епископов и всей страны Ливонии указать в перемирной грамоте, что ежегодно из дерптской земли выплачивается марка с каждого человека или с каждой головы.

В ответ на это дерптцы очень усердно просили, чтобы его царское величество не налагая на пх милостивых государей столь большого обременении, поскольку собрать это их княжеским милостям было бы невозможно, и в связи с этим умоляли его царскую милость удовольствоваться тысячей талеров, но во всем этом [им. — М. Б.] было полностью отказано. Последовало решение, что великий князь более не будет идти на уступки. Они нечего не могли ему на это сказать и должны были также призвать всех продолжавших упорствовать господ послов согласиться на 45 тыс. талеров, как того требовал великий князь.

Алексей Федорович и Иван Михайлович

По-другому и быть не может. Государь великий князь не позволит на себя воздействовать, дань должна оставаться в размере тысячи венгерских гульденов.

На это дерптцы возразили, что не могут согласиться на тысячу венгерских гульденов, поскольку пх столько не наберется.

Алексей и Иван

Пусть будут в перемирной грамоте обозначены венгерские гульдены либо их стоимость. Но дерптские послы вновь очень усердно добивались того, чтобы утвердить 5 тыс. марок, а тысячу венгерских гульденов опустить, однако своими еще более настойчивыми речами, увещеваниями и просьбами ничего не добились и должны были согласиться с тысячью венгерских гульденов золотом или равновеликой им суммой из расчета, что венгерский гульден равен 60 деньгам (deningen) и составляет 6 ливонских монет. На этом прения о дани были завершены.

Русская церковь

После того как пришли к соглашению с советником и канцлером государя великого князя по поводу дерптской дани, те от имени и по поручению великого князя потребовали от послов моего милостивого господина магистра, чтобы очистили русскую церковь в Риге вместе с [ее. — М. Б.] содержимым и принадлежностями в соответствии с крестоцелованием. прежними договоренностями и обещаниями и чтобы были исправлены (rechtferdigenn) церковные дела. На это послы моего милостивого господина ответили, что эта церковь очень древняя и ветхая, [а кроме того. — М. Б.] в соответствии с официальными документами (vormoge siegell unnd brefe) попадает под власть (zugehorich) [166] его королевского величества [короля. — M. Б.] Польского, что мой милостивый господни магистр не может забрать ее у его королевского величества и что его королевское величество желает эту самую церковь сохранить за собой. Мой милостивый господин магистр, однако, во имя мира и добрососедства хотел бы предложить склонить город Ригу и господина архиепископа к тому, чтобы они купцам его царского величества из Новгорода и Пскова возвели бы новую церковь, которая будет еще лучше прежней. Представители великого князя этим никоем образом не удовлетворились и дали понять, что царь и государь всех русских намерен сохранить за собой [именно. — М. Б.] ту церковь и что, если его королевское величество один будет владеть этой церковью, прольется христианская кровь и они окажутся втянутыми в открытую войну, поскольку его царская милость пребывает в намерении своего никоим образом не уступать. Господа послы после долгого обсуждения этого вопроса обещали очистить старую церковь для государя великого князя и построить королю Польскому новую церковь, и этот пункт тем самым был утвержден.

Торговые дела

По поводу купеческих дел оба посла моего милостивого государя просили, чтобы государь великий князь, дабы все дела были разрешены по-христиански и справедливо, пожаловал ливонские города и разрешил свободную торговлю воском (wache), салом (talch) и прочими [товарами. — М. Б.] и позволил бы своим купцам вести дела с ливонскими городами по старине (nach dem alten). С другой стороны [со ссылками. — М. Б.] на многочисленные старания государя великого князя последовало предложение, чтобы наши милостивые господа позволили продавать панцири (pantzer) и все другие купеческие товары купцам государя великого князя по старине, и чтобы наши во всех делах придерживались добрососедства, дабы один при помощи другого многими трудами мог зарабатывать себе на жизнь по старине и т. д., как это полагается подданным обеих сторон при ведении торговли и т, д.

В отношении этого пункта Алексей Федорович и Иван Михайлович среди прочего высказали от имени государя великого князя пожелание, чтобы купцам государя великого князя было дозволено совершать морские поездки (siegellation und schipffartt) из Риги и Ревеля в Любек и прочие ливонские города (sic!), взамен чего наши [купцы. — М. Б.] имели бы возможность беспрепятственно вести свободную торговлю не только в Пскове, Новгороде и Ивангороде, но также в Москве, Казани, Астрахани и всюду, куда простираются земли и государство его царского величества. На это господа послы отвечали, что эти дела им чужды и у них нет никаких указаний относительно того, вправе ли они высказывать суждение, делать уступки и принимать решения еще и по этому вопросу. Хотя советники государя великого князя какое-то время на этом настаивали, однако под конец они отказались от этого пункта, поскольку в том у нас не было никаких полномочий. Пункт по поводу торговых дел был составлен таким образом, что купцы государя великого князя получали разрешение доставлять в Ливонию любые товары без исключения — воск, сало и т, д., и покупать панцири, а также торговать с иноземцами (auslendischenn) по старине; нашим и иноземным купцам разрешалось вести торговлю во всех местах России, и с тем эта статья была составлена и закончена. [167]

Проезд в Германию (deutzsche pass)

По поводу проезда в Германию также последовало сообщение, что мы, как это делали предыдущие послы, обращались к его императорскому величеству и Священной Римской империи, чтобы государь великий князь мог то получить.

Спорные дела

По поводу спорных дел после состоявшегося обсуждения порешили так, чтобы во всех местах, где бы ни возникали такие дела, каждому давалась управа в соответствии с крестоцелованием. В этих целях во всех местах следовало назначать советников (rethe), не связанных ни с одной из тяждующихся сторон, которые должны будут каждому давать управу по крестоцелованию, а также чтобы те, кто приносит неправедную жалобу и неправедно судит, подлежали наказанию.

Что касается жителей Нарвы, надлежит придерживаться старины и отказаться от новшеств, а кроме того жителям Нарвы, со своей стороны, следует вычистить русло Наровы.

То, что было допреж незаконно изъято у Люльфа Флюгга, после установления мира надо ему компенсировать.

После того как все пункты нашей инструкции были обговорены с представителями государя великого князя, Алексей Федорович спросил, желаем ли мы выплатить государю великому князю деньги нынче пли завтра.

Господа послы

Мы хотели бы с вами, представляющими его царское величество, договориться о том, в какое время эти деньги должны быть уплочены.

Алексей и «канцлер»

Так у вас нет при себе денег?

Господа послы

Пусть его царское величество поверит, что мы этих денег не приготовили и запаслись только [суммой. — М. Б.], необходимой для пропитания, но хотели бы с вами согласовать время, на протяжении которого следовало бы наверняка внести и выплатить деньги.

Алексей Федорович

Так у вас и вправду при себе ничего нет?

Епископский фогт

Нет. Ваши милости должны принять во внимание, что мы, отправляясь в столь долгий путь, не взяли с собой ничего другого, кроме как на оплату продовольствии. Как только представители великого князя поняли, что у нас на руках нет никаких денег, они дальше не пожелали услышать от нас ни слова и быстро ушли к великому князю, указав, чтобы мы уезжали из страны. Раз у нас нет денег, то все, что мы здесь обсуждали, вовсе ничего не значит.

Ночью примерно в восемь часов великий князь прислал послам назад их подношения. Дары моего милостивого господина магистра и дерптского епископа он оставил у себя. На этом тот день и завершился. [168]

Часть вторая

Переговоры с русскими. Год 1557 и (15)58.

Воскресенье 12 декабря

В воскресенье после дня св. Николая утром 12 декабря нам через пристава сообщили, что мы должны уехать из России. После заутрени наши послы пожелали получить пристава, но поскольку он не соизволил к ним прибыть, мы, Мельхиор и Ганс Фогте, попросили послать за ним, чтобы он позволил нам направить к канцлеру кого-нибудь из наших, дабы довести наше последнее мнение до государя великого князя. Он нам на то согласия не дал, а пожелал, чтобы мы поскорее отсюда убирались. Великим князем, якобы, было строго-настрого приказано, чтобы наших лошадей принимали от Черного [яма. — М Z».], как это слышал пристав, а потому он не позволил нашим спуститься с лошадей и их разуздать, но мы должны были быстро оттуда убираться. И только после больших хлопот и трудов посредством горячих просьб нам удалось получить у них дозволение хотя бы немного покормить наших лошадей. Примерно через полчаса они насильно вытолкали нас вместе с нашими вещами из помещения, нашу пищу побросали с тарелок и из кухни прямо на землю, в щепки изрубили несколько бочонков с напитками, вылившимися на землю, вытолкали наших взашей, слуге Ганса Фогте дали по зубам (auff dar maull geschlagen) и совершили так много поношений, что несоизмеримо с тем, что творят в отношении таких посольств турки и язычники. Они обворовали наших, а также хотели засунуть дорожный денежный сундучок фогта в печку, а денежную укладку Клауса Франкена сбросили с лестницы. Таким образом нас со всеми нашими насильно прогнали со двора. Мы должны были вечером на ночь глядя спешно уезжать из Москвы без приставов и кое-как проехать верхом 12 миль. Во время этого отъезда Никель, мастер по вышивке жемчугом (der perlen schticker), остался у великого князя и стал изменником (zum schelm worden). 13 декабря мы в ожидании пристава отдыхали в Черном яме. В тот день и ту ночь множество стрельцов (haken sthutzen) и прочего воинского люда проходило мимо.

14 декабря к господам послам в Черный ям прибыл от великого князя молодой пристав, сообщивший: «Великий князь, царь и государь всех русских пожаловал вас, и я должен обеспечивать ваше сопровождена до немецкой границы и оберегать, чтобы вас по дороге никто не ограбил».

Господа послы

Во имя Господа мы выражаем государю великому князю, царю и т. д. удовлетворение, со всем усердием и покорностью благодарим. Вами, честной муж, мы полностью довольны и, если вам угодно, мы готовы следовать дальше.

Пристав

Дорогие господа, не по повелению великого князя, а по собственному моему побуждению хочу вам сообщить, что в Москве есть множество влиятельных бояр, советников, дьяков (Cantzlerenn) и прочих господ, которые, зная, как велись переговоры в прошедшие дни и чем закончились, немало удивлены тем, что вы так спешно уехали. Были б вы предусмотрительными, то ради доброго мира должны были бы бить челом государю великому князю, чтобы его царская милость отринул бы тот гнев, что обрушил на ваших государей, и чтобы с обеих сторон не пролилась бы христианская кровь. [169]

Господа послы

Дорогой друг, великий князь, царь и государь всех русских в прошлую субботу отослал нам обратно наши дары и подношения и указал нам, чтобы мы, если не имеем более никаких других поручений, на следующий же день отправлялись назад к нашим государям. На другой день мы просили нашего главного пристава прибыть к нам и, поскольку он не захотел приехать, мы, Мельхиор Гротхаус и Ганс Фогте, посылали к нему и просили, чтобы он нам позволил допустить к господину канцлеру наше представительство, сообщить наше последнее и окончательное мнение, что мы смогли сделать и выработать, а также воспроизвели все то, что имело место в прошедшее воскресенье, и что господам [послам. — М. Б.] были учинены обида и поношение.

Пристав

Господа, если над вами и были учинены обида и поношение, то приказа государя великого князя на то не было, а потому удовольствуйтесь на сей раз этим и еще посовещайтесь друг с другом о том, что вы могли бы сделать. Вы ныне с Божьей помощью довели дело столь далеко, что ему стоит только немного помочь. Подумайте же, чтобы с обеих сторон не пролилась христианская кровь, чтобы добрые люди в вашей стране не претерпели бы урону, пожаров и грабежей, ведь если вы этого не совершите, и ваша страна подвергнется нападению, вина за то горе и нужду, стенания и слезы из поколения в поколение (kuenden von kindteskindemn) будет возлагаться не на нашего государя великого князя, а на вас, господа послы. И возлюбленный Господь также не оставит это без отомщения.

Господа послы

Дорогой друг, что же мы еще должны сделать или что нам обсуждать. Мы же предлагали все, что является христианским, справедливым и возможный. Если бы мы были направлены к римскому императорскому и королевскому величеству, курфюрстам и князьям и всей римской империи, то они, мы, без всякого сомнения, полагаем. согласились бы с такого рода предложениями и уступками, но здесь не питают доверия к нашим христианским предложениям. Что же нам делать? Мы дружески просим о добром совете.

Пристав

Мне, по моему разумению, представляется наилучшим, чтобы вы поскорей вернулись в Москву, били челом государю великому князю и дали понять его царской милости, что вы за прошедшие дни с помощью Всевышнего столь по-человечески и с использованием всех возможностей вели переговоры о добром мире и не намерены видеть, как с обеих сторон прольется христианская кровь и стране будет нанесен урон, но склоняетесь ко всем христианским, справедливым средствам, предложениям и уступкам. Вы должны представить ваше последнее мнение так, что вы к его царской милости были направлены ради доброго мира и совсем не желаете возвращаться без мира к вашим господам, [но хотите, чтобы. — М. Б.] добрый мир был выработан и утвержден. Не сомневайтесь же, что в этом случае его царская милость сможет милосердно поверить, что денег у вас не больше, чем это нужно на пропитание, что оговоренную сумму вы с собой [170] не привезли, но, чтобы ныне добрый мир не был отринут, вы решили оставить вместо недоимки у его царской милости на сохранение ваши золотые цепи, кольца, серебряные украшения, все, сколько есть, описанными, запертыми в ларце и опечатанными, чтобы их можно было в надлежащее время запросить обратно.

Господа послы

Дорогой друг, следует немало подумать о том, что, если мы теперь без опасной грамоты, приглашения и приставов должны будем возвратиться к его царской милости, то не подвергнемся ли еще большей обиде и еще более великому поношению не только мы как послы, но и сам наш милостивый государь. Можете ли вы посредством вашего послания получить у советников государя великого князя [опасную грамоту. — М. Б.], чтобы мы, приняв единодушное решение, добровольно вернулись назад, поскольку мы расположены ради доброго мира сделать все, что является христианским, человеческим и возможным, и принести наше челобитье.

Пристав

Ну, хорошо, хорошо. Я хочу довести это до сведения канцлера и советников и узнать их решение. 16 декабря на том же самом подворье в Черном яме пристав нам указал, чтобы мы промеж себя подобающим образом обсудили [его слова. — М. Б.]: «Я написал канцлеру и советникам и получил ответ, что, если вы согласны в счет оплаты расходов и недоимок заплатить 50 тыс. венгерских гульденов и каждый год давать со всех ливонских земель по пять тысяч венгерских гульденов, то вы можете вернуться в Москву».

На это господа послы отвечали ему, что на это им невозможно согласиться, поскольку у них на то нет полномочий. С другой стороны, во имя доброго мира они хотели бы уже сейчас предоставить его царской милости имеющиеся у них украшения, золотые цепи и перстни, а также посчитали возможным собственной персоной оставаться здесь в стране, будь то в Новгороде, Пскове или в Москве, до тех пор, пока его оговоренная сумма не будет доставлена, вручена и выплачена его царскому величеству, однако пусть его царская милость соизволит устроить за свой счет пост (eine post), в котором бы, как нам хотелось, деньги оставались бы до момента нашего отъезда.

Пристав

Я хочу довести это до канцлера и советников в письменной форме. Вы же должны быть готовы к тому, чтобы мы с Божьей помощью могли продолжить путь.

Таким образом мы выехали из Черного яма 17 числа и 21-го в день апостола Фомы прибыли в Тверь (Othpfer), где мы оставались до воскресенья после Рождества. В тот день мы выехали оттуда и в следующую среду 29 декабря добрались до Волочка (Wolotzky), где оставались 11 дней, до субботы после дня Трех святых королей. Все это время, пока мы отдыхали, мимо проследовало множество татар и прочего воинского люда.

В год (15)58-ой

15 января мы прибыли в Новгород, где господа послы были — по-другому и не скажешь — взяты под арест. Ни одному человеку — рыцарю, купцу или кому другому, — не разрешалось выходить. Все, что необходимо, было на подворье, и продовольствие [171] доставлялось на продажу прямо на дом. Лошади и люди прямо под открытым небом, а по ночам их охраняли пятна 25 января в полдень мы выехали из Новгорода и преодолели 40 миль до Нарвы.


Литература, использованная в статье

Angermann, Norbert. Studien zur Livlandpolitik Ivan Groznyjs. Marburg / Lahn: G. J. Herder-Institut, 1972. 134 S. (Marburger Ostforschungen. Bd. 32).

Rasmussen, Knut. Die livlaendische Krise 1554-1561. Kobenhavn: Universitetsforlaget, 1973. 241 S.

Schirren, Carl. Quellen zur Geschichte des Untergangs livlaendischer Selbstaendigkeit. Aus dem schwedischen Reichsarchive zu Stockholm. Bd. 1. Reval: Franz Kluege, 1861. 326 S.

Schirren, Carl. Quellen zur Geschichte des Untergangs livlaendischer Selbstaendigkeit. Aus dem schwedischen Reichsarchive zu Stockholm. Bd. 2. Reval: Franz Kluege, 1862. 338 S.

Schirren, Carl. Verzeichnis livlaendischer Geschichts-Quellen in schwedischen Archiven und Bibliotheken. Dorpat: W. Glaesers Verlag, 1861-1868. 232 S.

Tiberg, Erik. Zur Vorgeschichte des Livlaendischen Krieges. Die Beziehungen zwischen Moskau und Litauen 1549-1562. Stockholm: Almqvist & Wiksell, 1984. 266 S. (Studia Hist. Upsaliensia. Vol. 134).

Граля, Иероним. Иван Михайлов Висковатый: Карьера государственного деятеля в России. Москва: Радикс, 1994. 520 с.

Хёрнер, Томас. Дневник ливонского посольства к царю Ивану Васильевичу // Чтения в императорском обществе истории и древностей российских. Кн. 4. Москва: Имп. О-во истории и древностей российских при Московском ун-те, 1886. С. 6-19.

Хорошкевич, Алла Леонидовна. Россия в системе международных отношений середины XVI века. Москва: Древлехранилище, 2003. 620 с.


Комментарии

1. Schirren С. Verzeichnis livlaendischer Geschichts-Quellen in schwedischen Archiven und Bibliotheken. Dorpat, 1861-1868.

2. Рукописный каталог архивов Ливонского ордена и герцогов Курляндских (Livonica I) был составлен в 1908 г. А. Алмквистом (Almguist А. Livonica I. Ordensmaestarnes arkiv samt handlingar tran polska tiden i Livland och Curlandica. 1908). В настоящее время он доступен в читальном зале RA.

3. RA. Livonica I. Vol. 24.

4. Бессуднова М. Б. «Livo-Moscovitica» в шведском Государственном архиве (Стокгольм) // Архивы и история Российской государственности. Вып. 3. СПб., 2012 (в печати).

5. Подробнее см.: Angermann N. Studien zur Livlandpolitik Ivan Groznyjs. Marburg, 1972. S. 72-75; Rasmussen K. Die livlaendische Kriese 1554-1561. Kobenhavn, 1973. S. 83-89; Tiberg E. Zur Vorgeschichte des Livlaendischen Krieges. Die Beziehungen zwischen Moskau und Litauen 1549-1562. Stockholm, 1984. S. 90-95; Граля И. Иван Михайлов Висковатый: карьера государственного деятеля в России. М., 1994. С. 217-219; Хорошкевич А. Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М., 2003. С. 197-201.

6. Schirren С. Quellen zur Geschichte des Untergangs livlaendischer Selbstaendigkeit. Aus dem schwedischen Reichsarchiv zu Stockholm. Bd. 2. Reval, 1862. S. 4-25.

7. Хёрнер T. Дневник ливонского посольства к царю Ивану Васильевичу // ЧОИДР. 1886. Кн. 4. С. 6-19.

8. Schirren C. Verzeichnis… S. 44.

9. Schirren C. Quellen zue Geschichte des Untergangs livlaendischer Selbstaendigkeit. Bd. Reval, 1861. S. 20-32.

(пер. М. Б. Бессудновой)
Текст воспроизведен по изданию: К предыстории Ливонской войны: Продолжение дневника ливонского посольства 1557 г. в Москву в Шведском государственном архиве // Петербургские славянские и балканские исследования, № 1 (11). 2012

© текст - Бессуднова М. Б. 2012
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Андреев-Попович И. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Петербургские славянские и балканские исследования. 2012