Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

Об иностранных посланниках в России

(Переведено из редкой книги, которую предположило издать Общество Ист. и Древ. Росс.: Moscoviae ortus et progressus. Gubenae. 1679. 16. Сочинитель ее Данеиль Принтц в 1575 отправлен был в Россию от Императора Максимилиана II к Царю Иоанну Васильевичу вместе с Иоанном Кобенцелем; коего описание посольства хранится в придворной Венской Библиотеке. О приеме Герберштейна, в качестве Посла сперва от Императора Максимилиана 1516 г., а потом от Ерцгерцога Фердинанда 1526 г. помещено извлечение из Путешествия, которое назначено Обществом Ист. и Д. Р. для перевода и издания. См. Вест. Европ. 1813 года No 3 и 4).

Хотя о приеме иностранных посланников подробно писал Барон Гербершейн, вывший в том же характере у отца нынешнего Царя; но как с тех пор во многом последовала большая [4] перемена: то я намерен вкратце описать прием, какой был нам сделан.

Причины, побудившие блаженной памяти Императора Максимилиана отправить посольство к Царю Московскому, были весьма важны и относились единственно к пользе всех Христианских народов. При окончании перемирия, заключенного на несколько лет между Москвитянами и Литовцами, сии последние боялись, чтобы Московитяне, по прошествии оного, чего нибудь против них не предприняли, особливо во второе междуцарствие(Продолжавшееся после бегства Генриха Валуа один год, с 1575 - 76. См. Вестн. Евр. 1820, No 19) по смерти Сигизмунда Августа, Короля Польского, и по отъезде Французского Принца; и поелику Литовцам не безызвестно было, какое уважение имеют Московитяне к Августейшему Императору: то и просили чрез послов своих, чтобы он, яко покровитель всему Христианскому миру, обратил взор милостивый и на их государство, находящееся в крайней опасности, и исходатайствовал бы еще продолжение перемирия. Литовцы, угрожаемые войною, также неимея никакого другого [5] защитника, обратились с испрошением помощи к Римскому Императору. Но здесь не место говорить о том, как возблагодарили Максимилиана некоторые народы, кои со временем сами себя достойно накажут.

Для сих-то вышеизложенных причин, после долговременного путешествия, прибыли мы, в качестве послов, в Ноябре 1575 года по Р. Х.; в Вильну, Литовскую столицу; имели там совещание, о приличном распоряжении касательно нашего пути, с Валерианом, Наместником сего города, человеком уже престарелым, и с другими знатными особами. Получив от них опасные грамоты, с провожатым нашим Лаврентьем Горским (Gorscia) в несколько дней прибыли мы в Оршу, которая от Вильны находится в 70 Немецких милях.

По причине узкой дороги, мы не могли ехать в своих екипажах и принуждены были нанимать Татар, у которых повозки меньше наших и которые преимущественно сим промышляют. Из них многие обработывают поля в [6] Виленском округе и состоят в подданстве Короля Польского. Орша, ознаменованная победою, одержанною Поляками под предводительством Константина Острожского, лежит при Бористене, знаменитой реке, называемой ныне Днепром, которая, вытекая из болот в Московском государстве, на пути своем омывает Дорогобуж, Смоленск. Оршу, Киев, и наконец, принятием в себя множества рек весьма расширившись, впадает в Черное море. Прежде прибытия нашего в Оршу, вице-каштеллян города, по приказанию своего начальника, с которым говорили мы об етом в Вильне, известил Смоленского Воеводу о нашем прибытии. Московия до такой степени недоступна, что никто без письменного пропуска, или не известив о своем прибытии начальников соседственных городов, не может въехать в оную, если нехочет подвергнуть себя величайшей опасности. Из Орши писменно просили мы Смоленского Воеводу, чтобы нам, по обыкновению, прислал на дорогу проводников (которые у них называются приставами), съестных припасов и лошадей. Уведомившись же от Оршанского [7] вице-каштелляна, что он получил приказание по предмету распоряжений, в назначенный день мы прибыли на границу, состоявшую в земляном вале при речке Юрате, и там расставив наши повозки в виде полукружия, ожидали себе проводника. По прибытии же к нам дворянина Дмитрия Зубатова, человека хорошего, с тридцатью лошадьми, в сопровождении его отправились в Смоленск. Мы подчивали его с товарищами малвазией, которую Русские очень любят и называют горячим вином. Сверх того, для снискания благосклонности, мы поднесли ему сахару и всего, что с нами было. И так он доставил нам лошадей и съестные припасы, которые, вообще будучи дурны, по причине продолжавшегося поста состояли из соленой рыбы. Когда же мы ему ето изъяснили; он снабжал нас лучшими припасами, говоря в извинение, что как ета сторона преждебывшею войною опустошена совершенно: то по скорости необходимые припасы не могли быть доставлены; он обещал однако же, что чем ближе будем к Москве, тем все лучше станут [8] отпускать; ибо Великий Князь дал об етом строжайшее повеление.

Когда мы подъехали к Смоленску, отстоящему от Орши на 26 миль, к нам выслали, для провожания к Великому Князю, некоего Князя Димитрия Елецкого (Jedlicius), одетого в шелковое шитое золотом платье, с довольно большою свитою.

Посланникам других Королей и Государей, по большей части, нужно было состязаться и спорить о первенстве мест и о некоторых церемониях; нам же не только в важнейших случаях не удалось заметить ничего противного достоинству Императора нашего, но даже и в мелочах не имели мы нужды оказывать им какое-либо снисхождение и уступчивость.

Смоленск лежит на Бористене между холмами; в нем все строения деревянные без всякого порядка; однакож в предместьи многие церкви довольно красиво выстроены из кирпича. Даже в самой крепости, построенной на возвышенном месте, кроме окружающей оную стены и Собора, все здания деревянные. [9]

Здесь нас приняли с великою пышностью и везли по городу среди стрельцов с оружием, при стечении многочисленного народа. Ночлег мы имели в небольшой деревне.

Через несколько дней мы прибыли в Дорогобуж, находящийся в 80-ти милях от Смоленска, и там, к крайне досаде, нас задержали до шести недель. Туда, для совещания с нами по предмету нашего посольства, Царь прислал к нам первостепенных своих Бояр.

Пристав известил нас об их прибытии и о том, что они желают иметь с нами на следующий день совещание, сказав притом, что - как мы оба от Великого Императора прибыли в качестве посланников - они, назначив в средине города дом для совещаний, сами соберутся в оном, и просят, чтоб и мы прибыли туда же.

И там, мы на следующий день отправились туда и на первой лестнице были встречены богато одетыми чиновниками, потом при входе еще двумя; наконец во внутренних комнатах [10] приняли нас сами Бояре, с которыми и переговорили мы об всем нужном.

После всего етого начали нас расспрашивать, какие имеем при себе дары от Императора, и не хотим ли что-либо поднести от своего имени.

Когда они обо все узнанном донесли своему Государю; то он грамотою, на Немецком языке писанною, убеждал нас не скучать такою отсрочкою; извещал, что до сих пор удерживали его многие дела и что он не могу заняться нашим посольством. Сия грамота, коея список здесь прилагаем, почиталась за особенный и чрезвычайный знак благоволения.

---

Дражайшего Брата нашего Максимилиана II, Римского Императора, Посланника Иоанну (Яну) Кобенцелю и Даниилу Принтцу.

Чтем Бога в Пресвятой Троице и Пречистую Богородицу. Мы могущественнейший Государь и Великий Князь, Обладатель всей Руссии, Владимирский, Московский, Новгородский, Царь Казанский и [11] Астраханский, Государь Псковский, Великий Князь Смоленский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский, Нижегородский, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и всея Сибирские и Северные земли, Наследный Государь Ливонский и иных. Дражайшего Брата нашего Максимилиана II, Божею милостию Римского Императора, Всеавгустейшего, Короля Венгерского, Богемского, Далматского, Кроатского, Славонского и других, Ерц-Герцога Австрийского, Герцога Бургундского, Стирийского, Карниольского, Каринтийского и Вертембргского, Графа Тирольского и проч. Посланникам Иоанну Кобентцлю и Даниилу Принтцу: Посылали к вам тайных советников Наших Никиту Романовича, Наместника Тверского, Князя Василя Шуйского(?), Воеводу Можайского и Печатника Нашего Андрея Щелкалова, чтоб узнать от вас, с какими предложениями посланы вы от дражайшего брата Нашего Максимилиана Римского Императора к нам, и кроме того, какая цель вашего посольства. Мы известились, что вы на все сии требования Нашим [12] советникам отвечали, что вы посланы от нашего Брата Максимилиана Римского Императора для некоторых важных причин, а именно для утверждения существующей доныне между нами братской дружбы, также для переговоров с нами о прочем, относящемся к миру и благосостоянию нас обоих. Не удивляйтесь, что до сих пор не были до нас допущены: нам воспрепятствовали неожиданные, важные и великие дела во владениях наших, требовавшие нашего присутствия. Но как скоро будет возможно, мы прибудем в град наш Можайск и велим вас себе представить. Там будем рассуждать обо всем том, чтo вам от Брата нашего Максимилиана препоручено сообщить нам, и о других предметах, клонящихся ко взаимной Нашей пользе. - Дань во Дворце Нашем в граде Москве, лета от сотворения мира 7084, месяца Декабря."

---

Во время нашего пребывания в Дорогобуже нам было запрещено прогуливаться, осматривать крепость и даже говорить с проезжающими Литовскими [13] купцами; ибо у сего необразованного народа такое ведется обыкновение, чтобы посланников иностранных Государей держать как бы в заключении, дабы они не могли знать, чтo у них происходит.

И так, хотя все потребное нам в достаточном количестве отпускалось; однакож в доме нашем было проставлено множество часовых, которые от нас никогда не отлучались и были свидетелями всех наших поступков; обращаясь с нами как будто с пленными, они ни под каким видом не позволяли писать что нибудь к Его Императорскому Величеству или посылать кого нибудь из своих. Наконец, нас из дымных покоев, где мы едва не задохлись, перевезли в Можайск, который отстоит от Москвы на 20, а от Дорогобужа на 30 миль. Накануне прибытия нашего Великий Князь прислал мне и товарищу моему в подарок две коляски, обитые медвежьими мехами, с двумя лошадьми. За милю от города три тысячи всадников в богатых одеждах выехали к нам на встречу; только лишь мы приближились, они построились [14] в ряды на левой стороне. При них ехали в повозке три чиновника, отличные от прочих важностию и богатством одежды: им было препоручено принять нас и отвести нам дом для жительства. Вышедши из екипажей и приближась к нам, первый из них начал говорить с нами, как по писанному, следующим образом: "Во имя Пресвятой Троицы. Царь и Великий Князь всея России Иоанн Васильевич узнав, что вы посланы от дражайшего Его брата Максимилиана Римского Императора, повелел мне спросить вас о его здоровье." Другой, также именем своего Государя, спрашивал нас о здоровье нашем и о том, благополучно ли мы совершили путь. Третий сказал, что он послан отвести нам дом и снабдить нас всем потребным. Мы им, как должно, отвечали, превознося похвалами отменное благорасположение Великого Князя к Священнейшему Императору нашему, и его щедрость, доныне нам оказываемую. Сии три сановника и четвертый Димитрий, находившийся до сих пор с нами, отвели нас в одном екипаже на квартиры, близ [15] Николаевского монастыря (Здесь, по всей вероятности, говорится о церкви во имя Чудотворца Николая, существующей и теперь в Можайске, ужe в новом виде. Перев.) пред городом. Там проводники наши, посидев с нами немного, отправились к Великому Князю для донесения о нашем прибытии. По возвращении, именем его приказывали они, чтобы мы успокоились после продолжительной и тягостной дороги; третий прочел, какие именно мясa пряные коренья, хлебы и поскольку их будет нам отпускаться. Мы за сие долгом почли его благодарить; но как всего было очень много, то мы оставили только нужное, а прочее возвратили.

На следующий день явившиеся приставы спрашивали нам именем своего Государя, покойно ли мы спали и не нуждаемся ли в чем-либо. Мы благодарили за столь отличную милость и особенное внимание, и как всего в нас было в изобилии, то сказали, что желаем только, чтобы нам позволено было представить Великому Князю наши требования и просили их об исходатайствании нам аудиенции. Когда они донесли сие Царю, спустя немного нам [16] объявили, что мы в следующий день будем приняты Великим Князем: ето нас весьма обрадовало.

Московские чиновники, находившиеся при нас, переменяли верхнюю свою одежду, дабы тем показать нам свое богатство - чтo нам однакож казалось более смешным, нежели удивительным. Не возможно описать, сколько сей народ печется о внешнем украшении. Даже сам Великий Князь любит, сколь возможно более показывать иностранным послам свое великолепие. В сие время он почти изо всех областей своих созвал Бояр; и они в лучших и блестящих платьях наполнили собою тот город, в котором мы находились.

Великий Князь в кладовой, нарочно для сего выстроенной, хранит великое множество богатейших одежд, которые, в случае прибытия иностранных послов, раздает своим дворянам, в другое время довольствующимися весьма простым платьем; они крайне остерегаются, чтобы не замарать одежды; в противном случае принуждены бывают заплатить положенную пеню или понести наказание. [17]

В назначенный для аудиенции день, приставы наши, возвратившись к нам, объявили, что мы скоро удостоимся видеть очи Царские (так они обыкновенно говорят). И мы с великим торжеством поехали в деревянный дворец, выстроенный в городе сем для принятия посланников; перед дворцем стоял длинный ряд стрельцов, и было множество народа.

Дошедши до сеней, мы увидели множество одетых в упомянутые выше торжественные одежды чиновников, которые с важностию сидели неподвижно. Двое, посланные к нам на встречу, приветствовали нас, сказал, что Великий Император соизволяет показать нам свои очи. Из числа дворян, которые стояли по обе стороны, выступили трое, высшие званием прежних, и то же самое сказали нам. Вторые сени, как и первые, заняты были другими советниками.

Вошедши в комнату, в коей сидел Великий Князь, окруженный множеством Бояр, мы, по обыкновению, сперва воздали ему почтение. Когда же после того еще несколько приблизились, то некоторый [18] старец, вставши, сказал: "Великий Государь! посланники Брата Твоего Максимилиана бьют Тебе челом." Великий Князь сидел в Царском одеянии, богато украшенном жемчугами и драгоценными камнями; на голове была великой цены диадема; в руке держал скипетр. Над головой его находился образ Девы Марии, и напротивуположной стене Чудотворца Николая, которого Русские почитают своим покровителем. По правую сторону его сидел старший сын, еще безродный; он держал так называемый посох; подле него лежала золотом и дорогими каменьями блестящая корона. По обе стороны стояло по два оруженосца в белой шелковой одежке, имея в руках секиры; с левой стороны - два печатника, мужи опытнейшие и премудрые.

Нас подвели к лавке, против Царя стоявшей, покрытой ковром, и мы начали исправлять возложенную на нас должность посольскую.

Великий Князь, после обыкновенного приветствия, сперва встав, спросил о здоровьи Брата своего Максимилиана; потом желал знать, получали ль мы все нужное на пути; наконец пригласил нас кушать [19] хлеба. Мы чрез переводчика отвечали ему, что Его Императорское Величество, Всемилостивейший Государь наш, при отъезде нашем был, благодарение Бону, в совершенном здоровьи; а мы щедростию и благодеяниями Вашего Царского Величества, со вступления в пределы государства очень довольны, и приносим чувствительнейшую благодарность. После сего, хотя он и приказывал нам сесть, мы предложили прочие статьи посольства стоя, поднеся сперва в дар от Его Императорского Величества золотой вензель (У Карамзина в И. Р. Г. цепь золотая с вензелем. Перев.) М, коего верхняя часть имела вид Императорской короны, с великим искусством украшенной драгоценными каменьями и жемчугом. Потом представили мы и свои подарки, по сделанной прежде описи, каким-то стариком тут же прочитанной; их отнесли в казнохранилище. Чтo понравилось, то удержали; прочее же опять отослали нашим, отдарив каждого.

После всего етого Он и сын Его жаловал нас к руке. Мы, по обычаю [20] своему, поцеловали и вышли с товарищами в другую комнату. Немного спустя, нас пригласили к обеденному столу. В сенях мы с удивлением увидели великое множество серебряной посуды, состоявшей из разного рода чаш, блюд, стоп и кубков.

За столом, среди храмины стоявшем, сидел свойственник Великого Князя Никита Романович, с Воеводой Можайским. Остальные скамейки заняло около ста юношей, служащих при столах и одетых в богатое платье; мы всех их приветствовали поклоном, по наставлению приставов, которые при нас были, как бы в качестве учителей церемоний. Потом вошли мы в комнату, в средине коей около столба расположено было великое множество вызолоченных сосудов, и в которой ужe сидел Великий Князь с сыном с и 200-ми своих бояр; он, указав перстом, велел сесть нам в проводники, товарищами и прочею свитою нашею. После того разносители кушаньев вошли все по порядку: несколько постояв пред столом Государя, назад ушли и опять [21] явились с жареными неразрезанными лебедям на блюдах; показав ему, опять скрылись. Когда они вышли, Великий Князь сперва сыну своему и нескольким вельможам, за одним с ним столом, в некотором отдалении сидевшим, а потом и нам посылал хлеб через царедворца, который, подавая каждому, следующим образом говорил: Иван! или Данило! Великий Князь подает. За сии слова мы, вставши, благодарили не только Великого Князя, но и того, через кого сию честь получили. Немного спустя, слуги принесли на маленьких блюдах лебедей, приправленных луком, и подали Государю, который, отведав, послал несколько кусков своим и нам.

Таким же образом нам подносили многие кубки, один с вином, а прочие с превосходнейшим медом, которые мы с благодарностию принимали; однакож не могли всего выпить. Сей обед, продолжавшийся до позднего вечера, был великолепно устроен; только небыло тарелок и некоторых других приборов, нами употребляемых, и я с товарищем своим довольствовался одним ножем, который выпросил у некоторого чиновника. [22]

Сверх того подавались многие кушанья, только другим образом, нежели у нас, приготовленные, приправленные по большей части чесноком и луком. Почти под конец обеда Он роздал каждому из служителей по нескольку соленых слив, кои должны бы подаваться, как у нас лимоны, к жаркому. Когда я спросил, чтo сие значило: мне отвечали, что Великий Князь изъявляет таким образом свое благоволение придворным. Тот же обычай наблюдают и сановники: для изъявления служителям своим благосклонности, посылают им кушанья со стола своего. По окончании обеда, когда уже мы встали, Великий Князь каждому из нас подал сам по кубку красного меду, и тотчас отпустил домой. Проводники наши, последовав за нами, взяли с собой меды различных родов и много вызолоченных кубков. Чтобы нас более развеселить, они неотступно убеждали нас пить более, никаких отговорок не принимая: и мы, в угождение им, сколько можно, пили за здравие Императора нашего и Великого Князя. [23]

Через три дня после сего мы, с тою же торжественностию, в сопровождении многих всадников, прибыли во дворец.

Посидев немного на скамье у Великого Князя, мы вышли в другую большую комнату с двумя вельможами и тремя секретарями, с которыми со всевозможною осторожностию и разборчивостию трактовали о всех пунктах нашего посольства, благодарение Богу, окончившегося не безуспешно. И Бояре и Дьяки отвечали по бумаге на каждую статью нашего посольства; а потом, поговорив с нами о других делах, отпустили нас на подворье.

На следующий день, в третий раз прибыв во дворец, мы толковали с советниками об остальных пунктах своего посольства. Отсюда пошли к Великому Князю, как нам приказано было, пробираясь сквозь толпу дворян, занимавших все комнаты. Он велел нам сесть, и в начале речи привстав, сказал: поелику мы были посланы от его дражайшего Брата Максимилиана; то он [24] рассматривал все статьи нашего посольства и сносился с нами чрез первейших своих сановников; а потому, чтo почитать как бы слышанным из уст Его; ибо Он весьма желает, чтоб древнее согласие с дражайшим Братом Его Максимилианом осталось на прежних основаниях, пребыло бы непоколебимым, и для сего употребить все старание; но как Он для сей причины хочет с нами отправить своих посланников, то требует, чтоб один из нас подождал, дабы вместе выехать. По окончании речи он сам поднес нам и спутникам нашим по два вызолоченных покала превосходнейшего меда; потом, когда мы поцеловали у него и у Царевича руки, отпустил нас.

На следующий день Он послал к нам на квартиру своих поваров, серебряные приборы, кухонную посуду и дал нам великолепное и роскошное угощение. Приглашенные своими приставами, мы провели етот день с ними очень весело. По окончании пиршества мы роздали некоторым подарки; получи, немедленно, как у них [25] водится, понесли на рассмотрение к Государю. На осьмой день после нашего прибытия, когда мы уже начали приготовляться к отъезду, нам и Баронам с дворянами, бывшим в нашей свите, присланы были в дар меха собольи. Хотя некоторым из наших подарки возвратили назад (чтo у них часто случается); однакож всем Великий Князь, по Царской щедрости, прислал в дар кому сорок, кому полсорока мехов. Приняв сии подарки с должною благодарностию, мы отправились в сопровождении некоторых дворян, которые заботились о доставлении нам всего нужного - товарищ мой в Литву, а я в Ливонию. По присоединении ко мне посланников Московского Государя, Захария Ивановича Сугорского и Дьяка Андрея Арцибашева, которых, к великой досаде, принужден был дожидаться в Дерпте до Мая месяца, отправился я через Ливонию, Курляндию, Пруссию, Померанию, Мархию, Лузацию, Богемию к Священнейшему Императору Максимилиану II, для благоденствия Римской Империи державшему тогда сейм в Регенсбурге. Не взирая на многие опасности, я привез их благополучно, и [26] по окончании посольства, посадив их на корабль, отправил в Штетин, препоручив Богу и Ветрам.

Перев. Андрей Цветаев.

Текст воспроизведен по изданию: Об иностранных посланниках в России // Вестник Европы, Часть 169. № 21. 1829

© текст - Цветаев А. 1829
© сетевая версия - Тhietmar. 2009
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Вестник Европы. 1829