СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ЯН ПОТОЦКИЙ

ПУТЕШЕСТВИЕ В ТУРЦИЮ И ЕГИПЕТ, СОВЕРШЕННОЕ В 1784 ГОДУ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Один из ярких представителей европейского Просвещения Ян Потоцкий (1761-1815) сегодня известен главным образом как автор «Рукописи, найденной в Сарагосе». Роман, изданный полностью лишь через три десятилетия после смерти автора, привлекает современного читателя не только необычной фабулой и причудливой конструкцией повествования, но и свободомыслием писателя, остротой поднятых им философских проблем.

Слава Потоцкого-писателя совершенно затмила многие другие проявления его богато одаренной натуры. Между тем при жизни он был известен не только как литератор, но и как плодотворно работающий ученый, неутомимый путешественник, а также как общественный и государственный деятель. Столь созвучные веку Просвещения широта интересов и разносторонность знаний Я. Потоцкого позволяют ставить его в один ряд с великими энциклопедистами, горячим приверженцем которых он был всю жизнь. Его перу принадлежит до 24 больших трудов, ныне крайне редких, а также много статей и карт.

Публикуемая нами одна из ранних и малоизвестных работ Я. Потоцкого — описание предпринятого им в 1784 г. путешествия в Турцию и Египет. Это сочинение было первым, но не единственным в литературном и научном наследии Потоцкого свидетельством его постоянного внимания к народам Востока. Поскольку интерес к далеким азиатским странам составлял одну из характерных черт интеллектуальной и политической жизни Европы того времени, подобная увлеченность Потоцкого не представляется чем-то необычным или оригинальным, но ее реальные плоды становятся видимы лишь при знакомстве с биографией польского писателя и ученого.

Подробный обзор жизни и творчества Яна Потоцкого дан И. Ф. Бэлзой в академическом издании «Рукописи, найденной в Сарагосе» ¹. Нет необходимости воспроизводить его вновь. Остановимся лишь на некоторых моментах жизненного пути автора «Путешествия», которые помогут лучше понять цели его научной и общественной деятельности.

Ян Потоцкий был старшим сыном графа Юзефа Потоцкого, представителя одной из наиболее известных магнатских фамилий Польши. В середине XVIII в. могущественный клан Потоцких оспаривал у другой, не менее влиятельной шляхетской коалиции во главе с Чарторыскими контроль над внешней и внутренней политикой Речи Посполитой. Наследнику знатного рода было дано хорошее и разностороннее образование. В Швейцарии, где будущий писатель провел годы [36] своей юности, его обучали не только классическим языкам, литературе, истории и географии, но и математике, физике, химии, а также музыке и рисованию. Свои знания он совершенствовал в Вене, где поступивший в австрийскую армию молодой офицер мог посещать военно-инженерную академию.

Военная служба была не слишком обременительной, и в 1779 г. Я. Потоцкий решает совершить путешествие по странам Средиземноморья. В этой поездке он повидал многие города Италии и Испании, побывал на Мальте, но наибольшее впечатление осталось у него от посещения Туниса. Видимо, резкий контраст в жизни западного и восточного миров поразил Потоцкого при первом знакомстве с Востоком. Воспоминания о Тунисе долго сохранялись в его памяти. Об этом мы можем судить по замечаниям в тексте «Путешествия». Позже они отразились и в «Рукописи» в образах тунисских принцесс Эмины и Зибельды.

В 1780 г. Ян Потоцкий возвратился в Варшаву. Его знания, а в еще большей степени богатство и связи при дворе могли помочь двадцатилетнему капитану сделать блестящую военную и политическую карьеру. Король Станислав Август был благосклонен к нему: доверил выполнение некоторых политических поручений и вскоре наградил орденом Станислава.

Успеху при дворе Я. Потоцкий предпочел, однако, «музу странствий». Этому решению в немалой степени способствовало его сближение с семьей Чарторыских, в частности с князем Адамом Казимежем и его сестрой Элжбетой, бывшей замужем за великим коронным маршалом С. Любомирским. Дочь Любомирских Юлия, приходившаяся племянницей А. К. Чарторыскому, стала в 1783 г. женой Я. Потоцкого. После ее смерти (в 1794 г.) тесные дружеские узы завязываются между Потоцким и сыном А. К. Чарторыского — Адамом Ежи Чарторыским, будущим министром иностранных дел России в начальный период правления Александра I.

Сам князь Адам Казимеж играл важную роль не только в политической, но и в культурной жизни Польши. Он был известен как писатель, а еще больше как поклонник театра, «знаток всех наук», покровитель ученых. Его отличал и горячий интерес к языкам, литературе и истории восточных стран. В XVIII в. научное изучение Востока в Европе делало лишь первые шаги, и начальные успехи ориенталистики во многом зависели от поддержки столь знатных вельмож, как А. К. Чарторыский. Под его влиянием, очевидно, занялся восточными штудиями и Ян Потоцкий.

В обширной библиотеке Чарторыских, как установил польский востоковед Ян Рейхман, были собраны едва ли не все известные в то время в Европе образцы восточной, прежде всего арабской и персидской, литературы. Владелец библиотеки покупал исследования по восточным языкам, словари, переводы исторических сочинений восточных авторов, равно как и рукописи, изделия азиатских ремесленников, эпиграфические памятники ². Он поддерживал связи со многими европейскими ориенталистами, в том числе с известным Уильямом Джонсом, которого в Англии именовали Джонсом Персидским ³. Судя по замечанию, имеющемуся в тексте «Путешествия», собранные в библиотеке Чарторыского труды этого ученого явились для Потоцкого важным источником сведений о культуре мусульманского средневековья. Не удовлетворясь лишь книжными знаниями, он в 1784 г. отправляется во второе путешествие на Ближний Восток — в Турцию и Египет.

Впечатления от новой поездки, продлившейся восемь месяцев, отразились в представленной в данном сборнике первой крупной работе Я. Потоцкого. Она была напечатана в 1787 г. в Париже, где автор жил по возвращении из Османской империи на протяжении четырех лет. Эти годы оказались ключевыми для развития [37] общественно-политических взглядов Потоцкого и определения круга его научных интересов. Сама атмосфера предреволюционной Франции, многочисленные контакты с политическими деятелями разных направлений способствовали превращению молодого польского аристократа в «якобинца». С переменами во взглядах Потоцкого связана и его поездка в Голландию в 1787 г., где он был свидетелем упорной борьбы сторонников буржуазной партии «патриотов» с режимом «регентов», опиравшимся на прусские штыки. Рассказ о «революции в Голландии» автор приложил ко второму изданию «Путешествия», вышедшему в Варшаве в 1789 г. ⁴

Во время пребывания в Париже определилось и главное направление научных изысканий Потоцкого в последующие два десятилетия — древнейшая история славян. На первый взгляд интерес к этой теме означал, что юношеское увлечение Востоком прошло. Однако следует помнить, что для ученых того времени Восток начинался едва ли не сразу за Эльбой. И не случайно труды, посвященные прошлому славян и описанию народов, населявших Европейскую Россию, принесли Потоцкому славу одного из крупнейших ориенталистов начала XIX в.

Осуществить свой замысел и показать роль славянских, а точнее, праславянских элементов в древнейшей истории Европы было для Потоцкого нелегким делом. Ученый не располагал никакими археологическими материалами, да и самой археологии еще не существовало. Ему приходилось опираться лишь на сведения древнегреческих авторов, прежде всего Геродота, да на собственные этнографические наблюдения и лингвистические познания (помимо латыни и древнегреческого Потоцкий знал еще 8 европейских языков). К тому же для научных исследований было мало времени. По возвращении в Варшаву в 1788 г. Потоцкий ведет активную общественную деятельность в качестве депутата Четырехлетнего сейма (1788-1792). Он открывает собственную «вольную» типографию, где наряду с изданиями «Путешествия» на французском и польском языках и первыми трудами по славянской истории ⁵ им было опубликовано около двухсот памфлетов, брошюр и стихотворных посланий в поддержку социальных и политических преобразований, против феодальной анархии в стране. Его публицистические выступления способствовали успеху буржуазно-шляхетского конституционного движения в Польше.

После провозглашения конституции 3 мая 1791 г. Потоцкий счел возможным вернуться к научным занятиям. Он предпринимает новое длительное путешествие. Из Парижа его путь вновь лежал на Ближний Восток, на этот раз в Марокко. После Западного Магриба Потоцкий посетил Португалию и Испанию, где он встретился с Ф. Гойей, кисти которого приписывается один из его портретов. Из Испании будущий автор «Рукописи» направляется в Англию и, наконец, через Францию снова возвращается в Варшаву, чтобы отметить годовщину конституции сборником «Афоризмы о свободе».

Одним из итогов почти годовой поездки была новая книга — «Путешествие в Марокканскую империю, предпринятое в 1791 г.» ⁶. Судя по тексту этой работы, Потоцкий отправился в путь, основательно познакомившись с трудами своих предшественников — дипломатов и путешественников. Как по форме, так и по содержанию это сочинение отлично от того, которое было написано после путешествия в 1784 г. В нем, как отмечал советский востоковед Б. М. Данциг, автор уделил много места географической характеристике посещенных им районов, экономической и политической обстановке в Марокко. По мнению Данцига, книга Потоцкого «является ценным пособием по изучению жизни и быта страны в конце XVIII в.» ⁷.

Пока работа о Марокко готовилась к изданию, обстановка в Польше резко [38] обострилась. Мятеж магнатов, недовольных ущемлением их «вольностей» по конституции 1791 г., и поддержка мятежников Екатериной II и другими представителями европейской реакции, стремившимися остановить распространение влияния Великой французской революции, привели к трагическим последствиям для Польши. В результате второго и третьего разделов 1793-1795 гг. польское государство перестало существовать.

Еще в конце 1792 г. Я. Потоцкий решил покинуть Варшаву. В течение ряда последующих лет он жил в различных германских городах (Потсдаме, Гамбурге, Дрездене), затем переехал в Вену. Почти ежегодно появлялись его новые публикации, посвященные установлению первоначального ареала расселения праславян, их миграциям по территории Европы ⁸. К этому же времени можно отнести и его сближение с А. Е. Чарторыским. Последний в 1795 г. перешел на русскую службу, чтобы сохранить за собой семейные владения на Правобережной Украине. Назначенный адъютантом наследника престола Александра Павловича, он быстро стал одним из его доверенных лиц. Полагая, что Александр окажется просвещенным и либеральным правителем и что с его помощью можно будет добиться восстановления Польши, Адам Чарторыский участвовал в антипавловской «конспирации» 1797-1799 гг.

Вероятно, под влиянием Чарторыского Я. Потоцкий обращается к более основательному изучению Европейской России. В 1797-1798 гг. он предпринимает длительное и трудное путешествие к Астрахани и затем на Кавказ, чтобы изучить местные древнеславянские памятники, познакомиться с языками и обычаями кавказских народностей ⁹. Тогда же он задумывает создать большую карту Сибири, «объясняющую четвертую книгу Геродота». С 1802 г. начинают публиковаться первые результаты его исследований ¹⁰.

В 1803-1804 гг. Ян Потоцкий совершил еще одно путешествие, на этот раз по Италии. Оно в значительной степени было связано с реализацией замыслов «Рукописи». Вместе с тем именно в Италии Потоцкий-ученый вновь обратился к теме Востока, увлекшись историей Древнего Египта. Во Флоренции он опубликовал свой новый труд, «Династии второй книги Манефона», в котором предложил свою интерпретацию грекоязычной истории Египта, написанной верховным жрецом в Гелиополе при фараоне Птолемее I (вторая половина IV — начало III в. до н. э.) ¹¹.

Воцарение Александра I в 1801 г. способствовало упрочению положения Потоцкого в России. Возвратившийся из ссылки в Италию А. Чарторыский был включен императором в «Негласный комитет» по проведению реформ в России, назначен товарищем министра иностранных дел, а в 1804 г. — министром. Вместе с ним на дипломатическую службу в Азиатский департамент приглашен и Я. Потоцкий ¹². В 1805 г. ему предлагается пост главы научной экспедиции при дипломатической миссии графа Ю. А. Головкина, отправлявшейся в Китай. В состав экспедиции входили также академик Клапрот и несколько профессоров. Миссия к началу 1806 г. достигла Урги (ныне Улан-Батор), где начались долгие и бесплодные переговоры о церемонии принятия российского посольства в Пекине. Поняв бесперспективность дальнейших встреч с представителями богдыхана, не желавшими идти на расширение русско-китайских дипломатических и торговых отношений, Потоцкий решил вернуться назад и послал просьбу об освобождении его от обязанностей научного руководителя миссии. Официальный отчет о поездке, представленный им, показывает большой интерес ученого к быту и культуре народов Сибири и Дальнего Востока ¹³. По возвращении в Петербург Потоцкий получил чин [39] тайного советника, был награжден орденом Владимира первой степени и избран почетным членом Академии наук.

В последующие несколько лет Потоцкий довольно интенсивно вел научную и литературную работу, выступая в качестве редактора одного из столичных журналов, поддерживая проект графа С. С. Уварова об Азиатской академии, публикуя новые работы по династийной истории Древнего Египта ¹⁴ и завершая создание «Археографического атласа Европейской России» ¹⁵. Если его труды по египетской истории оказались забытыми после появления работ Шампольона, то усилия ученого по перенесению сообщений Геродота о скифах на современную географическую карту не потеряли своего значения и сегодня. Вот как их оценивает академик Б. А. Рыбаков: «В тех случаях, когда автор придерживался системы и рассматривал все племена в совокупности, результат получался интересный и устойчивый. В качестве примера могу привести карту из известного атласа И. Потоцкого. Ко многим отождествлениям этой карты, отброшенным в свое время наукой, нам теперь, после полутораста лет, придется вернуться. Составитель ее был еще свободен от сковывающего влияния традиций и размышлял без предвзятых идей». ¹⁶

После 1812 г. в творчестве Потоцкого ясно обозначаются черты кризиса. Он часто болеет и быстро стареет, все реже появляется в свете, предпочитая жить в своем имении Уладовке под Бердичевым. Исследователи связывают этот кризис с глубоким разочарованием Потоцкого из-за краха всех проектов восстановления Польши. Работа Венского конгресса 1814-1815 гг. убедительно показала польским патриотам несостоятельность их надежд на обещания и посулы «кочующего деспота». 2 декабря 1815 г. в Уладовке Я. Потоцкий застрелился.

Творческие принципы, которым следовал автор «Путешествия», лучше всего раскрыты в его романе. Высказывания многих его героев явно созвучны с мыслями самого Потоцкого. Один из них, в частности, говорил: «Вы можете подметить в жизни всякого ученого мгновения, в которые, сильно пораженный истинностью какого-либо принципа, он определяет его следствия и применения и развивает их в упорядоченную систему. Тогда, удваивая усилия и отважный вдвойне, он возвращается к исходной точке своих исследований, дополняя и конкретизируя приблизительность и неточность своих начальных понятий» ¹⁷.

Что же представляет собой эта «упорядоченная система» у самого автора? О ней также лучше всего судить на основе «Рукописи». Потоцкий в своем романе, как полагают литературоведы, размышлял над вопросом о «возвышении рода человеческого». Его научные исследования, в сущности, посвящены той же цели, хотя автор использует здесь понятия человеческой культуры, цивилизации. Знакомство с его биографией позволяет предположить, что путешествие по Турции и Египту было начальным моментом для выработки Потоцким своей концепции относительно истоков и развития человеческой цивилизации. Отправляясь в Османскую империю, он стремился проверить свое мнение о высоком уровне восточной культуры. То, что он увидел и узнал за время поездки, позволило ему в дальнейшем прийти к выводу о том, что человеческая цивилизация, высшим проявлением которой он считал европейскую культуру Просвещения, представляет собой результат взаимодействия культур многих народов. Историк, писал Потоцкий в одной из своих работ, «обязан говорить и о татарской орде, и о племени иудеев, и о китайских династиях, и о семействе Цезаря» ¹⁸.

Исправляя «приблизительность и неточность своих начальных понятий», ученый, видимо, вскоре понял, что его собственных сил не хватит на полное изложение материала, подтверждавшего его концепцию. У него родилась мысль выразить [40]свои взгляды в литературной форме. Работа над романом потребовала от автора, опиравшегося прежде всего на свои личные впечатления и опыт, предпринять столь нелогичную с точки зрения его научных интересов поездку в Италию в 1803 г. Именно там, стремясь изложить систему своих представлений, Потоцкий почувствовал необходимость вновь вернуться к ее исходным посылкам. Его мысль обратилась к Египту, чья древняя цивилизация, по убеждению ученого и писателя, была начальной ступенью в возвышении человеческого духа.

Итак, путешествие в Турцию и Египет сыграло важную роль в формировании научных идей Потоцкого. Импульс, полученный во время второй поездки на Восток, он ощущал всю жизнь. Об этом свидетельствует, в частности, его неизменный интерес к Османской империи. Одним из последних посетителей Потоцкого в Уладовке, по сообщению биографа писателя, был молодой поляк, вернувшийся из Стамбула и намеревавшийся написать книгу впечатлений о своей поездке по Турции. Потоцкий долго беседовал с ним о мусульманском Востоке, обсуждал политику Порты и перспективы освободительной борьбы христианских народов Балкан против султанской власти ¹⁹.

Разумеется, в самом описании путешествия 1784 г. изменения во взглядах автора еще не прослеживаются. Перед нами произведение, типичное для эпохи Просвещения, ибо оно отмечено не только отказом от средневековой религиозной враждебности к «поганым бусурманам», но и живым интересом к разным сторонам жизни и образа мышления народов Востока, к их языкам и культуре. Нетрудно заметить, что оно написано молодым и весьма эмоциональным человеком, остававшимся еще дилетантом в ориенталистике и потому склонным идеализировать восточный мир. Ему явно импонируют созерцательность и размеренность восточного образа жизни, философская мудрость восточных поэтов и писателей, порицающих наживу и погоню за материальными благами в ущерб душевному спокойствию. Он склонен видеть в исламе инструмент, способный обеспечить гармонию общественных отношений, хотя одновременно отмечает голод и нищету, царящие в Египте, произвол властей, их равнодушие к судьбам подданных.

Почти одновременно с книгой Потоцкого в Париже вышли еще два труда французских авторов, побывавших на Ближнем Востоке. Оба они провели там по нескольку лет, и, естественно, их работы по своему материалу оказались много интереснее «Путешествия» Потоцкого. Вместе с тем упомянутые произведения отражали два разных подхода к Востоку (точнее сказать, мусульманскому Востоку), характерные для европейской литературы XVIII в. Автор одного из них, Клод-Этьен Савари (1750-1788), в своих «Письмах об Египте» ²⁰ продолжал традицию, родившуюся еще в период Ренессанса, когда на Восток смотрели лишь как на хранителя и передатчика достижений античной культуры. В соответствии с таким взглядом путешественники и ученые, подобные Савари, стремились отыскать в странах Восточного Средиземноморья (иначе Леванта) лишь архитектурные, эпиграфические, нумизматические и иные памятники греко-римской и византийской эпох. Разумеется, в своих работах они писали и о положении в тех странах, где они побывали, однако эталоном для авторов оставались античные времена.

Другой подход был блестяще выражен в книге Вольнея (псевдоним графа Константина-Франсуа Шасбёфа). Ее автор посвятил свое сочинение характеристике современного ему экономического и политического состояния Османской империи, причем его оценка восточной действительности определялась сравнением с достижениями буржуазной Европы. Этот принцип позволил Вольнею показать [41] порочность феодального строя империи, неизбежность быстрой гибели деспотического режима и вместе с тем подчеркнуть важное значение левантийского рынка для французской колониальной торговли ²¹.

Столкновение идей двух ориенталистов вызвало живой отклик в Европе. Оценивая значение их трудов, один из современников писал: «Из двух нынешних соперников — Савари и Вольнея первый может позабавить, второй — научить». Сочинение Потоцкого можно поставить где-то между работами Савари и Вольнея, ибо в нем соединяются оба начала — занимательное и аналитическое. Видимо, это сочетание и ценил А. С. Пушкин в работах польского ученого и писателя. Вспомним то место из «Путешествия в Арзрум», где великий русский поэт, рассказывая о Дарьяльском ущелье, отсылает читателей к описанию Кавказа в путевом дневнике графа Потоцкого, «коего ученые изыскания столь же занимательны, как и испанские романы» ²². Разумеется, каждую свою поездку Потоцкий описывал по-разному, но можно заметить, что в более ранних его сочинениях развлекательное начало ощущается сильнее, а в более поздних — удельный вес исследовательского становится большим. Вместе с тем в полемике Савари и Вольнея он был полностью на стороне последнего. Хотя Потоцкий не разделял «предположений» и «политических суждений», высказанных Вольнеем, и прежде всего его призывов к угнетенным народам Востока встать на борьбу со своими тиранами, тем не менее он подчеркивал присущие французскому ученому «величайшую любовь к истине» и «редкий талант наблюдателя».

Здесь читатель вправе задать вопрос: если научные принципы Вольнея были близки Потоцкому, почему он в своем произведении не следовал им? Отвечая, хотелось бы выделить два обстоятельства. Во-первых, книга Вольнея вышла в свет практически одновременно с работой Потоцкого и последний смог упомянуть о ней лишь во втором издании своего сочинения. Во-вторых, цели, которые ставили перед собой польский и французский авторы, были неодинаковы. Вольней писал политико-экономический трактат. Чтобы лучше понять замыслы Потоцкого, необходимо сравнить опубликованный текст «Путешествия» с рукописным, сохранившимся в польских архивах, и письмами автора А. К. Чарторыскому и Э. Любомирской в 1784 г.

Подобное сопоставление показывает, что автор стремился создать на основе своих путевых заметок литературное произведение модного в то время эпистолярного жанра. Добиваясь определенного единства стиля своего сочинения, Потоцкий предпочел пожертвовать тем обширным фактическим материалом, который присутствовал в его письмах и, отчасти, еще в рукописи книги. Очевидно, по этим соображениям в текст «Путешествия» не были включены сообщения о встречах Потоцкого с представителями правящей верхушки Османской империи, среди которых оказались сторонники военных и политических реформ по европейским образцам. Историков особенно заинтересовали бы попытки, хотя и безуспешные, польского путешественника познакомиться с наследником престола, будущим султаном Селимом III (1789-1807), поддерживавшим планы вестернизаторских преобразований. Не упоминаются в книге и беседы автора с рядом видных деятелей греческого освободительного движения, в том числе с А. Ипсиланти, дедом будущего руководителя восстания 1821 г., которое привело к свержению османского владычества в Греции, и его секретарем — автором гимна повстанцев поэтом К. Ригасом ²³. Единственным отголоском этих контактов можно считать рассказ «Суд над Драко», включенный в повествование.

Потоцкий предпочел умолчать и о своих усилиях по изучению турецкого языка, [42] и о составлении им в Стамбуле лазского словаря, хотя лингвистические интересы автора явственно ощущаются в тексте «Путешествия», обильно уснащенном турецкими и арабскими терминами и выражениями ²⁴. Он не захотел даже упомянуть о своем верном спутнике, сыне турецкого переводчика — биографы называют его то Османом, то Ибрагимом, — последовавшим за Потоцким в Париж и сопровождавшим его в течение многих лет в качестве дворецкого или секретаря и даже поднимавшегося вместе с хозяином на воздушном шаре француза Бланшара в 1788 г. ²⁵.

Обратим внимание читателя и на еще одну особенность «Путешествия», которая убедительно показывает, что автор не рассматривал свое произведение как обычный итинерарий. На основе изучения переписки Потоцкого с родственниками жены его биограф Э. Краковский сделал вывод, что маршрут, описываемый в «письмах к матери», не всегда совпадает с реальным путем, по которому следовал путешественник. Так, в книге поездка начинается из района Миргорода, далее автор следует через Запорожскую Сечь в Херсон, а оттуда — в Станислав и, наконец, в Очаков. Судя же по письмам к А. К. Чарторыскому и Э. Любомирской, он отправился в путешествие из Польши, вероятнее всего из одного из семейных имений, находившихся в Галиции и Подолии, затем через Северную Молдавию и Кишинев прибыл в Очаков ²⁶. Версия Краковского представляется достаточно логичной, ибо в труде Потоцкого никак не объяснено, почему автор предпочел вояж по необжитым степям Южной России и пренебрег достаточно известной торговой дорогой из Львова до Черного моря.

Другое разночтение касается морского пути из Стамбула в Египет. В то время как в книге описано путешествие вдоль малоазиатского побережья до Родоса, в письмах Потоцкий сообщает, что он плыл вначале вдоль побережья Греции, а затем повернул к Родосу ²⁷. Пока архивы писателя не изучены настолько, чтобы принять все замечания его биографа. Все же отмеченные расхождения наталкивают на мысль о том, что молодому Потоцкому не были чужды литературные мистификации.

Таким образом, в распоряжении исследователей есть довольно убедительные доводы в пользу предположения о замысле «Путешествия» как литературного произведения. Оно подтверждается и включением в текст книги нескольких прозаических сочинений. Они навеяны знакомством Потоцкого с образцами средневековой арабской и персидской литературы и выполнены, как пишет он сам, в жанре «хикайет» — небольших новелл, живо напоминающих поучительные притчи из «Кабус-наме», «Калилы и Димны» и плутовские истории «1001 ночи». Однако широта интересов автора, разнообразие его знаний и искренняя увлеченность Востоком позволили создать произведение, жанр которого определить довольно трудно, ибо в нем фантазия писателя сочетается с наблюдениями путешественника, раздумьями философа, изысканиями востоковеда и даже инженерными расчетами при обозрении пирамид. Эта книга рисует нам прежде всего личность самого автора, ставшего, по мнению современных его биографов, «истинным посредником между Западом и Востоком».

Настоящий перевод выполнен со второго издания «Путешествия», легшего в основу польского перевода Ю. Нимцевича (в 1789 г.) и последующих публикаций в 1849, 1924 и 1959 гг. В примечаниях использовано последнее издание этой работы в Польше, подготовленное Л. Кукульским: Jan Potocki. Podroze. Krakow 1959. В нем впервые указаны разночтения рукописного и печатного вариантов работы, некоторые из них воспроизведены ниже.

Комментарии

1. Я. Потоцкий. Рукопись, найденная в Сарагосе («Литературные памятники»). М., 1968, с. 571-595.

2. J. Reychman. Orient w kulturze polskiego Oswiecienia. Wroclaw, 1964, c. 74-75.

3. См. о нем: С. Сanпоп. Oriental Jones. A Biography of Sir William Jones (1746-1794). N. Y., 1964.

4. [J. Pоtоski]. Voyage en Turquie et Egypte fait en l’annee 1784. Seconde edition, revue, corrigee et augmentee. Voyage en Hollande, fait pendant la revolution de 1787. Varsovie, 1789.

5. [J. Pоtоski]. Essay sur l’histoire universelle et recherches sur selle de la Sarmatie. Vol. 1-4. Varsovie, 1789-1792.

6. [J. Pоtоski]. Voyage dans l’Empire de Maroc, fait en l’annee 1791, suivi au voyage de Hafez, recit oriental. Par Jean Potoski. Varsovie, 1792. На состоявшейся в 1982 г. в Венгрии международной конференции африканистов польский ученый М. Тимовский сообщил, что Я. Потоцкий сумел обнаружить местоположение африканского торгового центра Тимбукту и был первым европейцем, побывавшим в нем под видом мусульманского торговца. Это заключение резко расходится с известными материалами марокканского путешествия Потоцкого и нуждается в более серьезной аргументации.

7. Б. М. Данциг. Ближний Восток в русской науке и литературе. М., 1973, с. 86.

8. J. Potocki. Voyage dans quelques parties de la Basse-Saxe pour la recherche des antiquites slaves ou vendes. Fait en 1794 par le comte J. Potocki. Hamburg, 1795; он жe. Fragments historiques et geographiques sur la Scythie, la Sarmatie et les slaves. Recueillis et commentis par le comte Jean Potocki. T. 2-3. Brunswick, 1795; он жe. Memoire sur le nouveau peryple du Pont Euxin, ainsi que sur la plus ancienne histoire des peuples des Taurus, du Caucase et du la Scythie. Vienne, 1796; он же. Nouveau peryple du Pont Euxin. Vienne, 1799.

9. J. Potocki. Voyage dans les steps d’Astrakhan et du Caucase. Histoire primitive des peuples qui ont habite anciennement ces contrees. Nouveau peryple du Pont Euxin par le comte Jean Potocki. T. 1-2. P., 1829.

10. J. Pоtоcki. Histoire primitive des peuples de la Russie. Avec une exposition complete de toutes les notions, locales, nationales et traditionnelles necessaires a l’intellegence du 4-me livre d’Herodote. St.-Peterbourg, 1802; он же. Histoire ancienne du gouvernment de Cherson. St.-Peterbourg, 1804; он же. Histoire ancienne du gouvernement de Podolie. Pour servir de suite a l’Histoire primitive des peuples de la Russie. St.-Peterbourg, 1805.

11. I. Potocki. Dynastie du seconde livre de Manethon. Florence, 1803.

12. О деятельности Потоцкого в Азиатском департаменте см.: D. Beauvois. Un polonais au service de la Russie: Jean Potocki et l’expansion en Transcaucasie, 1804-1805. — «Cahiers du monde russe et sovietique». P., 1978, vol. XIX, N 1-2, c. 175-189.

13. Отчет Потоцкого о поездке опубликован в кн.: В. Францев. Последнее ученое путешествие графа Яна Потоцкого. 1805-1806. Прага, 1938.

14. I. Potocki. Examens critiques du fragment egyptien, connu sous le nom d’Ancienne chronoque. St.-Peterbourg, 1808; о н ж e. Principes de chronologie pour les temps anterieurs aux Olympiades. St.-Peterbourg, 1810.

15. I. Potocki. Atlas archeologique de la Russie europeenne. St.-Peterbourg, 1810.

16. Б. A. Рыбаков. Геродотова Скифия. M., 1979, с. 10-11. Здесь же Б. А. Рыбаков отметил, что слово «археологический» употреблено Потоцким как синоним древности.

17. Я. Потоцкий. Рукопись, найденная в Сарагосе, с. 231.

18. [J. Potocki]. Essay sur l’histoire universelle et recherches sur selle de la Sarmatie, vol. 1, c. 2.

19. E. Krakоwski. Un temoin d’Europe des lumieres. Le comte Jean Potocki. P 1963 c. 252.

20. C.-E. Savary. Lettres sur l’Eqypte. Vol. 1-3. P., 1785-1786.

21. C.-F. Vо1ney. Voyage en Syrie et en Egypte pendant les annees 1783, 1784 et 1785. T. 1-2. P., 1787. О нем см.: H. Cмиpнов. Вопросы истории Турции и колониальной политики Франции конца XVIII века в трудах Вольнея. — «Труды Московского государственного института истории, философии и литературы им. Н. Г. Чернышевского». T. VI. М., 1940, с. 165-187; А. Ноurani. Volney and the Ruine of Empires. — A. Hourani. Europe and the Middle East. L., 1980, c. 75-83.

22. А. С. Пушкин. Путешествие в Арзрум во время похода 1829 г. — Полное собрание сочинений. Т. 8. Ч. 1. М., 1948, с. 451.

23. Е. Krаkоwski. Un temoin d’Europe des lumieres, c. 63.

24. Там же.

25. Там же, с. 62.

26. Там же, с. 61.

27. Там же, с. 64.